Любой каприз за вашу душу

Глава 5. Серенады на крыше, или что общее между лордами и котами

Швейцар открыл передо мной дверь, вежливый менеджер, или как его там, поинтересовался фамилией, сверил со списком и проводил к лифту. Роскошному панорамному лифту для тех, кто не боится высоты. Я не боялась. И весь почти космический полет любовалась городскими огнями, даже горстка неизменных японских туристов, набившихся в лифт на пятом этаже и отчаянно щелкающих фотоаппаратами до самого шестидесятого, мне не помешала.

На выходе из лифта подумалось: угадала я с интерьером или нет?

Не угадала.

По крайней мере, из лифта я попала не на открытый воздух, а в очередной холл – где-то высоко над головой темнела стеклянная крыша, а вокруг… Местечко со скромным названием «Крыша» скромностью и не пахло. Пафос, хром и зеркала, какая-то современная мазня на стенах (наверняка жутко модная и дорогая) и крахмальные белоснежные скатерти, обалденные запахи, шикарный вид на вечерний город (это и угадывать было не надо, верхний этаж в Даунтауне – гарантия шикарного вида) и блестящее общество. В такие места принято надевать коктейльные платья и брюлики, так что я со своим серебром выгодно отличалась непринужденностью и демократичностью. Любуйтесь же мной, лорд Говард.

Лорд и любовался, пока метрдотель в алом провожал меня к столику. Само собой, очаровательно улыбнулся и поднялся навстречу, сейчас ручку целовать станет – я тихо порадовалась, что сделала серебристый маникюр, а не цветной. Это к белому льну отлично идет мой любимый лавандовый, а к бирюзе и шоколаду… ой, мама!

Нет, лучше буду смотреть на лорда, то есть Ирвина. Его вид изумительно вышибает из моей головы все мысли, включая беспокойство о забытом утюге или поехавших чулках. Кстати, я внезапно угадала с цветом наряда – Ирвин красовался в пиджаке цвета крем-брюле, брюках на два тона темнее и рубашке в тончайшую синюю полоску. Галстука он не надел, и верхняя пуговица была расстегнута, а волосы уложены в тщательно продуманном беспорядке. Что-то вроде «только с яхты, на море бриз». Крем-брюле почти так же хорошо сочетается с бирюзой и шоколадом, как апельсин… интересно, почему от него пахнет не морем, а кофе и шоколадом? Сладкоежка или это специальный парфюм для привлечения дам, вроде как «этой ночью тебе будет сладко со мной, детка»?

Вот ведь чушь в голову лезет! Ну пахнет лорд шоколадом, мне-то что до этого? Чем хочет, тем и пахнет, и уж шоколад по-любому лучше, чем, к примеру, перегар! А уж его планы на ночь мне и вовсе вдоль колготок, у меня в планах только здоровый крепкий сон, вот.

Еще бы теперь самой в это поверить.

Их совершенство галантнейше приложилось к моей руке и заглянуло в глаза, так плотоядно, словно он подобных мне барышень на завтрак употребляет. Или вот как сейчас, на ужин, плюс легкие ночные перекусы.

– Роуз, вы прекрасны.

А то! Ежу понятно, я прекрасна. Какие перышки, какой носок, и ангельский голосок!

– Я знаю, Ирвин. – Одарив его насмешливым взглядом из-под ресниц, хотела было добавить что-нибудь ехидное, но вместо этого спросила: – Почему вы пахнете шоколадом?

Он на миг замешкался с ответом (очко в мою пользу!) и открыто улыбнулся. Не профессиональным голливудским оскалом, заменяющим американцам и «здрасьте», и «пошел на фиг», а шаловливо, по-мальчишески. Даже и не думала, что лорды так умеют.

– Это моя маленькая слабость, жить не могу без шоколада. – Он с видом заговорщика кивнул, мол, садись, и достал из внутреннего кармана обтянутую кожей плоскую коробочку, открыл и протянул мне. – Кофейные зерна в шоколаде. Попробуйте, это вкусно.

В самом деле, вкусно. Хрустит. И это лучше дежурных комплиментов. Как сказал кто-то мудрый, иногда лучше хрустеть, чем говорить!

– Пожалуй, мне нравится. Только не говорите, что любовь к шоколаду – ваш самый страшный недостаток.

Ирвин усмехнулся, закинул в рот сразу несколько конфеток, похрустел ими (выдерживая паузу) и покачал головой.

– Ни в коем случае. У меня вообще нет недостатков, только достоинства!

У меня прямо язык зачесался от бессмертного: «Корову свою не продам никому – такая скотина нужна самому!»

Пришлось цапнуть еще конфет. Похрущу, помолчу, может, корова и отстанет? Спонсорам хамить не положено… А ведь какой чудесный мог бы выйти ремейк! «Аж целого лорда пират продавал, за лорда цены ни один не давал».

И я не дам!

– Не дадите что именно, Роуз?

Упс. Я это вслух, что ли? Интересно, с какого момента? Вроде, про пирата не успела… и что теперь сказать? А, ладно, выкручусь!

– Не дам цены за эту козу, Ирвин.

Вот так, и улыбнуться. Шучу я, шучу. Такой тонкий русский юмор.

– О Роуз, вы разбиваете мне сердце! Даже не прицениться и не поторговаться!

Он закатил глаза, прижал пальцы ко лбу – ну просто воплощенное страдание! А улыбка чуть не до ушей. Да ему это… нравится!

– А осколочек подарите? Всегда мечтала завладеть сердцем миллиардера, говорят, это уникальная редкость. С гравировкой «на память прелестной Роуз от Ирвина…»

– Роберта, – подсказал он. И уставился на меня лукаво-лукаво. Упаду или нет? Не упала, но и от смеха не удержалась.

– Ирвин Роберт Говард? Так вот он какой, настоящий английский юмор.

Ирвин сокрушенно покачал головой.

– Конан – мой герой. И на него я абсолютно не похож. Мне категорически не идет киммерийский стиль! Это величайшая трагедия моей жизни. – Он вздохнул и сделал знак официанту. – Надо за это выпить.

– Надо, – от души согласилась я.

Выпить и прояснить голову. А то всякие игривые мысли образуются сами собой. Так и вижу их совершенство в киммерийском стиле, как на обложке Конана: двуручник за плечами, гавайский загар, кубики пресса и набедренная повязка. И на самом видном месте лейбл «Дольче и Габбана», или там «Лагерфельд», что у нас носят настоящие лорды? Выглядит он в этой повязке…

Я чуть не облизнулась.

Нет, надо, надо выпить и держать ухо востро. Сейчас я еще попредставляю разных завлекательных картин, потом мы, чего доброго, еще посмеемся, а там и до «вместе проснуться и позавтракать» рукой подать! Нет уж, не куплю я эту набедренную повязку. То есть козу. То есть лорда.

Даже не приценюсь!

Пока официант ужасно элегантно наливал в бокал Ирвина нечто светлое и искристое, их совершенство наблюдали за мной с этаким предвкушающим прищуром. Настоящий кот в засаде. Следующего хода ждет. Ну не разочаровывать же его?

– Подумаешь, не идет стиль, – хмыкнула я и демонстративно понюхала очередное кофейно-шоколадное зернышко. – Зато идет шоколад. Никогда не думали наладить производство Конанов? Бельгийский шоколад ручной работы, золотая фольга, мужская серия – Конан с коньяком, женская – Конан с перчиком или клубничкой, акция – каждый десятый Конан ню? Можно собрать коллекцию!

Гад белобрысый, вроде как сосредоточенно пробовавший вино, аж залучился от самодовольства. Хотя я ни слова не сказала о том, чтобы Конанов с него отливать, особенно коллекционных. И даже не подумала. Правда-правда.

– Акция, говорите? О, Роуз, я так и знал, что вы тоже любите киммерийский стиль и… Конана. Прекрасная идея. – И, многозначительно понизив голосов, добавил: – Войдете в долю?

Чтоб его! Ему! Да таким голосом только заверять в вечной любви или делать непристойные предложения, отбою не будет от желающих! Ну кто меня за язык тянул? Так, Ти, соберись!

Я фыркнула:

– Разумеется. Моя идея, ваше воплощение, шоколад пополам.

Его превосходство от души рассмеялся, даже скупую мужскую слезу утер стильной салфеточкой.

– Вы – само совершенство, Роуз! Будь у меня такие директора в совете…

И умолк. Только бюст мой огладил таким взглядом, что непонятно, как блузка не задымилась. Ну правильно, что может быть для директора важнее бюста? Только зад, для пущего удобства заседаний.

– Какое милое предложение. – Я пригубила это искристое черт знает что, никогда не испытывала потребности разбираться в винах. – Но директор – это как-то слишком серьезно звучит, а тут так вкусно пахнет, что я совершенно не могу думать…

– Думать о?.. – Ирвин поднял бровь.

– А ни о чем. – Я отпила еще вина и лучезарно улыбнулась. – Да и зачем? Я лучше буду слушать вас и восхищаться. У меня отлично получается.

Да что же это такое, опять меня как будто кто за язык тянет? Но я и вправду отлично восхищаюсь. Профессионально, можно сказать. Школа имени Кобылевского! Но, скажем честно, Кобылевскому до красавца Ирвина – как от Москвы до Лондона пешком, в земноводной позе.

– Я помню. – Судя по пляшущим в серых глазах чертенятам, не врал. – И что вы ненавидите фуа-гра.

– Здесь пахнет чем-то более вкусным. – Я благодарно улыбнулась. – И я готова довериться вам в таком важном и личном деле, как заказ.

– Ваше доверие, Роуз, большая честь для меня.

И поди пойми, серьезно он, или это такой тонкий английский юмор? И от голоса его бросает то в жар, то в холод – да любая приличная девушка в такой ситуации просто обязана потерять голову!

А мне этого никак нельзя, голова у меня одна, и я ей работаю. А еще ем в нее, что немаловажно! С другой стороны, для переспать разок с настоящим лордом влюбляться не нужно. И голову терять не нужно. Вообще ничего нужно. Было бы. Если бы я хотела.

Но я не хочу просто разик переспать. Не хочу. Не хочу, сказала!

И хватит об этом думать. Лучше займусь традиционно женским делом: восхищаться. Пока милорд занимается делом традиционно мужским, то есть охотится на официанта с целью добыть еду. Благо, восхищаться есть чем. Когда я еще попаду в такой интерьер? Такой утрированно-американский, дорогущий и какой-то ненатуральный. Как будто тут снимают кино, а то и реалити-шоу «Дольче Вита». Лорд Говард в главной роли.

Мистер Перфекшен. Отличная фамилия для героя. Точно, будет герой-любовник, прекрасный, но одинокий, и обязательно с каким-нибудь жутким скелетом в шкафу. Да я собственный клатч съем, если у лорда нет скелета в шкафу! Разведать бы какой, пощупать и написать!

А называться роман будет «Перфекционист». Решено! Напишу, завтра же начну!

– Не стоит.

Я вздрогнула и подняла глаза. Что, опять вслух? Вот же балда! Срочно принять независимый вид, я – как Исландия, маленькая, но гордая!

– Что именно не стоит, Ирвин?

Он посмотрел мне на руки. Интересно, что он там такое углядел? Руки как руки, даже с маникюром…

Я тоже взглянула. И чуть не покраснела. Оказывается, пока их сиятельство делали заказ, я сложила журавлика. В детстве целых полгода ходила в студию оригами, а привычка осталась до сих пор. Стоит задуматься – и из любого подручного материала начинаю сворачивать журавликов. Правда, журавлик из крахмальной льняной салфетки больше походил на какую-то кривобокую лодочку, но…

Ну, ваше лордство, вот только засмейтесь! Только улыбнитесь!

К его чести, смеяться он не стал, и вообще как-то посерьезнел. Коснулся моей руки, совсем легко.

– Не стоит меня бояться. Я вас не съем.

Руку я убрала, журавлика превратила обратно в салфетку, но глаз не отвела.

– Разумеется. В сегодняшнем меню не числятся розы под соусом.

– Зато есть колючки с приправой из осоки?

– О, милорд знает толк в изысканной кухне. Но я предпочитаю что-нибудь более демократичное.

– По крайней мере, не под сладким соусом. Это несказанно радует.

Негодяй снова лучился самоуверенностью. Чертов лисий охотник!

– Большая честь радовать вас, милорд, – пропела я и только что не сделала книксен. – Может быть, вы желаете танцев? Если здесь найдется бубен…

По крайней мере один бубен, в который нестерпимо хотелось настучать, уже нашелся.

Сидит тут, комплименты рассыпает, ржет заразительно… и вообще, он на Тошку похож. Очаровывает, провоцирует, а потом раз! – и гей. Или импотент. Или женат. Или женатый гей-импотент. А может, просто бабник – в самом безобидном случае.

Мерзавец, короче.

– Да, милорд желает танцев, – сказал он, отсмеявшись. – Надеюсь, миледи любит самбу?

– Никогда ее не ела.

– Только не рассыпайте шипы по полу, а то наколете ножку, и мне придется нести вас на руках.

На руках? Точно на руках? Точно-точно? Так, где тут ближайший шип? Меня, между прочим, уже сто лет на руках не носили. Аж со второго курса. Тошка продул один пикантный спор и таскал меня на руках целый вечер, а потом все подбивал на повторить.

А вот Кобылевскому такое и в голову не приходило. И не пришло бы, он, чай, музыкант, ему руки надо беречь, а не тяжести таскать. Тьфу!

Танцевать он тоже не любил, а вот я обожаю.

Музыканты как раз начали новую композицию, самбу из «Мистера и миссис Смит», которую я нежно люблю. Интересно, как Ирвин угадал, что будут исполнять? Или не угадал, а позаботился заранее, решил сыграть на ассоциациях, мол, почувствуй себя Анжелиной Джоли в объятиях Бреда Пита? Вот это я понимаю, тайм-менеджмент!

– Разве что до танцпола, – я изобразила самую невинную улыбку, на которую только была способна.