Гардова Екатерина Валерьевна Любящее сердце

"Мужчины всегда хотят быть

первой любовью женщины -

женщины мечтают быть

последним романом мужчины".

(Оскар Уайльд)

Сон! сон! поведи,

Где свет впереди!

Там свет - в глубине,

И - горе на дне.

(Уильям Блейк)

Глава 1

Стояла поздняя холодная осень. Дул пронизывающий ветер. Последние листья, описывая в воздухе незамысловатые круги, опадали с деревьев на землю, покрывая ее разноцветным ковром, по соседству с еловыми шишками и сухими ветками. Грозовые тучи, надвигающиеся откуда-то с севера, напоминали мрачную, пугающую армию,готовую снести все на своем пути, поглощающую бледно-желтые лучи солнца. В воздухе витало предчувствие беды.

Через этот пугающий лес шла одинокая маленькая девочка лет шести с заплаканными глазами, еле переставляющая свои уставшие детские ножки и цепляющаясямаленькими ручками за стволы деревьев. Глядя на нее, невольный свидетель не сказал бы, что она из семьи крестьян или бедняков. Девочка была одета в теплое пальто из дорогой ткани темно-коричневого цвета с накидкой, украшенной мехом горностая. Шляпка на детской головке отличалась изысканностью, однако общее впечатлениепортили темными локоны волос, выбившиеся в беспорядке из-под полей шляпки.

Девочка не помнила, как долго она бредет по лесу и как далеко ее дом. Она остановилась возле дерева, устало прислонившись лбом к его мощному стволу и обхватив руками в поиске опоры. Всхлипнув, подняла лицо вверх, словно прося защиту от холода и страха у древнего дуба. Ответа не было. Вытерев ладошкой скатившуюся слезу, девочкагорестно покачала головой и вздохнула.

Вдруг где-то недалеко хрустнула ветка. Ребенок испуганно стал озираться по сторонам. В темных глазах, обращенных на куст можжевельника, застыл страх, который тут же сменился удивлением, едва из-за куста вышла старая женщина, тащившая на спине вязанку хвороста. Она подошла к девочке ближе и подняла голову - тишину осеннего леса разорвал леденящий душу крик ужаса.

Вместо женского лица на ребенка смотрела морда волка, который оскалился и начал перевоплощаться в мужчину. Протянутые руки к ребенку больше были похожи на лапы с опасными когтями. Глаза мужчины ужасали своей звериной злобой и ненавистью. Девочка снова закричала и...

***

Июнь, 1865 год. Поместье Винтер-Холл, владения графа Уэлского (графство Сомерсетшир, Англия).


- Миледи, проснитесь! Не нужно кричать.... вы у себя дома, все хорошо... Это всего лишь сон, - успокаивала молодую графиню юная горничная, которая зашла в комнату, чтобы разбудить хозяйку, и застала ту кричащей во сне. - Все хорошо, миледи. Все хорошо. Опять что-то приснилось, да? За что же Господь вас наказывает такими страшными снами?- проговорила горничная и, заметив, что хозяйка успокоилась, встала и прошла к окну, чтобы отдернуть шторы и впустить в комнату свет.

Солнечные лучи, проникшие в комнату, осветили ее богатое убранство и мебель в стиле "чиппендейла", с его смесью французского рококо с восточноазиатскими мотивами. В утреннем свете радостно засверкала позолота на рамах висевших картин и вазах, размещенных на пристенных столиках. Кровать, как это и было принято, имела балдахин с золотой вышивкой в виде восточных райских птиц, кресла же возле камина отличались традиционными, плавно изогнутыми ножками с широкой лобовой частью и орлиными когтями, сжимающими шар. В опочивальне молодой леди так же был размещен великолепный трельяж, стоящий напротив кровати, из дорогой породы древесины, украшенный растительным орнаментом, рядом - два великолепно застекленных шкафа, в которых пайка стекол была решена в виде ромбовидной сетки.

Хозяйка этой комнаты грациозно потянулась и поднялась с большой кровати. Она прошла к умывальному столику, на котором стоял кувшин с водой. Там же располагался небольшой умывальный тазик и полотенце. Девушка ополоснулась, и промокнула полотенцем лицо и шею, которое ей тут же подала юная горничная Люси.

Лизабет неоднократно снился этот страшный сон, что наводило на мысль о некоем смысле, заложенном Высшими силами в него. Она была склонна считать, что сны, должно быть, отягощены навязчивой памятью о произошедших ранее событиях в ее жизни. Будучи еще ребенком шести лет, Лизабет действительно потерялась в парковой части поместья Винтер-Холл, принадлежавшей ее отцу, графу Уэлскому. Не дождавшись своей гувернантки, которая в то время имела свидание с одним из своих местных ухажеров, девочка решила самостоятельно отыскать любимые качели.

Однако, перепутав тропинку, ведущую к ним, с той, которая уводила путешественника в глубину парка, дитя быстро заблудилось. Впоследствии Лизабет не могла вспомнить, сколько времени она бродила по лесу, пока ее не нашла женщина, жившая в уединении в лесной хижине за пределами поместья. Женщина была напугана состоянием девочки и послала в Винтер-Холл своего пасынка за помощью. После того случая, Лизабет долго болела воспалением легких и нервным расстройством, и лишь к тринадцати годам смогла легко и безболезненно дышать воздухом. После окружающие стали замечать положительные перемены в молодой графине не только в отношении ее здоровья, но и во внешности. Она, как распускающийся бутон розы, набирала красоту.

Теперь же это была изящная девушка с лицом цвета белоснежной магнолии, фиалковыми глазами, длинными черными ресницами. Волосы с возрастом потемнели, стали еще гуще и волнистее. Теперь Лизабет могла бы быть признана в высшем свете очень красивой девушкой благородных кровей, которая вполне смогла бы соискать себе в Лондоне достойного жениха из высокородных отпрысков. Только никто из ее окружения не догадывался, что эта перспективная молодая особа не стремится к замужеству по расчету, а питает надежду встретить настоящее чувство и суметь его удержать.

В свои двадцать лет Лизабет знала о жизни из прочитанных ею книг, размещенных в обширной библиотеке Винтер-Холла, разбиралась в политических вопросах, благодаря тому, что ее отец заседал в Палате Лордов. При этом граф причислял себя к вигам, которые в настоящее время признавались самой умеренной частью либералов, не сочувствовавшей быстрым реформам. Тем не менее, ввиду отсутствия опыта общения в великосветских салонах в Лондоне, девушка вряд ли бы взялась участвовать в беседах или спорах на политические темы.

Когда Лизабет исполнилось тринадцать лет, граф отправил дочь в закрытый пансион для благородных девиц в графстве Корнуолл, дабы та получила образование, соответствующее ее положению в обществе. Лизабет приобрела навыки в вышивании, но не ради дальнейшего пропитания, а для удовольствия. Она так же преуспела в рисовании, обнаружив в себе склонность к написанию портретов, нежели пейзажей, научилась свободно изъясняться на французском, немецком и итальянском языках. Играть на фортепиано получалось посредственно, не то, что у ее матушки, Леди Уэлской, которая прослыла в свое время лучшей пианисткой графства Суррей, откуда и была родом. Причем Леди Уэлская музыке отдавалась всей душой, не гонясь за модой.

Как-то в весеннюю пору на шестнадцатом году жизни девушка открыла в себе талант писать стихи, который позже вылился в еще одно увлечение - писательство. Она с упоением писала романы, будучи взращенной на готических романах Анны Радклиф и Мери Шелли, любовных - сестер Бронте и Джейн Остен. В тайне от окружающих, учителей, подруг и даже отца, Лизабет писала роман один за другим, что влияло на развитие ее внутреннего мира, ее взгляды и принципы. Однако она прекрасно понимала, что девушке ее положения в обществе никогда не удастся быть изданной без скандала в титулованных кругах.

Однажды граф вернулся из длительной поездки по Бразилии, как раз в тот время, когда Лизабет приехала в Винтер-Холл на летние каникулы. Граф подарил дочери большой сундук из красного дерева с резным рисунком ручной работы и инкрустированный драгоценными камнями. Сундук был с секретом, его можно было открыть только путем нажатия на камни в определенной комбинации. Вот в этот сундук Лизабет и стала складывать все свои работы, начиная с рисунков и заканчивая исписанными листами бумаги.

Девушка бросила теплый взгляд на свой таинственный сундук, занимавший место между двумя застекленными шкафами возле стены справа от кровати, и глубоко вздохнула, прогоняя остатки сна. Горничная подала девушке платье для завтрака из синего муслина с цветками, вышитыми серебристой ниткой, и хорошо накрахмаленными нижними юбками, помогла его застегнуть, причесала ее темные длинные волосы и уложила в прическу. Заправив постель, сделала книксен и удалилась из комнаты.

Лизабет задумалась, подойдя к окну. В этот раз сон отличался от предыдущих. Она наконец-то увидела лицо мужчины, который перевоплотился из волка. Она была уверена, что ей еще предстоит встретиться с ним. Эта мысль вызвала шквал отрицательных эмоций: страх, отвращение и ... предчувствие опасности.

Вздохнув, девушка накинула на плечи серый газовый шарфик и вышла из комнаты. Пора было идти в столовую, где ее уже ждал отец - Лорд Уэлский.

- Доброе утро, милорд. Как вы себя чувствуете? - спросила Лизабет, присаживаясь за стол на противоположной стороне от отца.

Столовая, в которой они находились, была отделана в зеленых тонах, включая мебель и посуду. Открытая балконная дверь вела на веранду, заполненную цветущими растениями в больших кадках: розами, лавандой, азалиями. В комнате витал насыщенный цветочный аромат, влекомый с веранды из-за развивающихся от ветерка тюлевых занавесей. В столовой находился Дженкинс, дворецкий, присматривающий за лакеями, которые подавали блюда на стол.

Граф улыбнулся своей дочери и, положив вилку рядом с тарелкой, вытер уголки рта салфеткой.

- Спасибо, Лизи, хорошо...как никогда хорошо. А ты как? Что-то ты бледненькая какая-то, - обеспокоился он, вглядываясь в бледное лицо Лизабет.

- Не волнуйтесь, папа. Думаю, что после верховой прогулки румянец вернется на мои щеки, - отшутилась девушка и добавила, - Приятного аппетита, милорд.

- Спасибо, и вам, миледи, приятного аппетита, - последовал ответ.

Трапеза прошла в семейной спокойной обстановке. Вскоре Лизабет уже выезжала на верховую прогулку на своем любимце - черном жеребце по кличке Везельвул, а граф прошел в библиотеку, чтобы разобрать утреннюю почту. Среди различных газет и журналов ему в руки попало письмо, при взгляде на которое брови взлетели вверх от удивления. Он уже давно перестал ждать писем от своего младшего брата Эдварда из-за крупной ссоры между ними. Лорд Эдвард Шелдон писал, что в Винтер-Холл направляется его сын, Эдмонд, который только что вернулся из Америки, и полон надежд приобрести в лице графа Уэлского любящего дядю, а в лице его дочери, Леди Лизабет, любящую кузину.

Разрыв между братьями произошел двадцать лет назад и, казалось, никто и ничто их не помирит. Однако, как бы подумал любой здравомыслящий и незаинтересованный человек, когда по истечении длительного времени вдруг воспламеняется родственная любовь, не подкрепленная духовностью и сердечностью, то жди, скорее всего, лицемерия и алчности.

Граф не раз слышал, вращаясь в светских кругах Лондона, о кутежах и дорогостоящих приобретениях Лорда Шелдона из Норфолка, когда тот бывал наездами в столице. При этом граф так же слышал, что племянник, мистер Эдмонд Шелдон, вдруг разорвал все отношения со своим родителем и уехал в Северную Америку, дабы попытать счастье на золотоносных приисках.

Старший брат, Видмунд Шелдон, граф Уэлский, еще при жизни своего отца, маркиза Ридвудского, являвшегося в свою очередь прямым наследником герцога Салемского, обручился с дочерью барона Фрэмшоу из Суррея, мисс Джессикой Эшвуд. На беду, к невесте старшего брата питал нежные чувства и младший брат, Лорд Эдвард Шелдон. Отказ любимой во взаимности повлияло на отношения между братьями и послужило причиной разрыва между ними всех родственных связей.

Граф был не просто удивлен, получив нежданное письмо, но и поражен до глубины души, однако не в его характере было отказаться от протянутой "трубки мира" и не попытаться восстановить давно утраченное родство.

- Ну, что ж, гости так гости, - проговорил граф, вставая из-за стола, - надо будет подготовиться к его приезду.

В этот момент часы пробили полдень. На вызов хозяина явился дворецкий Дженкинс и, получив распоряжения в связи с ожидавшимся приездом гостя, чинно удалился их выполнять. Граф подошел к приоткрытому окну, заслышав цоканье копыт лошади. Он невольно залюбовался всадницей, превосходно державшейся в седле, невзирая на крутой норов коня. Пройдя из библиотеки в гостиную, застал впорхнувшую туда же дочь. Ее щеки разрумянились, глаза искрились весельем.

- Я же говорила, что лучшее лекарство от моей хандры, это прогулка верхом, - весело сказала Лизабет, снимая при этом шляпку.

Затем присела рядом с отцом, поправив подол амазонки темно-зеленого цвета.

- Я рад за тебя дочка, ...хм-м..., сегодня я получил хорошее известие.

- И что же это за известие? - заинтересованно спросила девушка.

- Письмо от моего младшего брата, твоего дядюшки. Он пишет, что к нам в гости должен приехать его сын, мистер Эдмонд Шелдон, который недавно вернулся из Америки. Я давно уже писал к твоему дяде, что хотел бы познакомиться с этим молодым человеком, твоим кузеном. Мистер Шелдон прогостит у нас до августа...

- До августа!- возмущение в голосе дочери вызвало смущение на лице графа. - Но, милорд, ведь вы обещали свозить меня в июле в Лондон!

- Дорогая, значит, съездим вместе с ним...или ты не хочешь, что бы он вообще приезжал? Я не понимаю тебя. Я так долго ждал этого события, да и ты ни разу не встречалась со своими родственниками по моей линии. Согласен, что в этом была доля и моей вины, так как с братом мы были долгое время в ссоре, но раз сейчас все складывает как можно лучше, почему бы не проявить радушие и гостеприимство?

Лизабет молчала некоторое время, обдумывая сказанное. Посмотрев на свои крепко сцепленные руки, уже спокойнее произнесла:

- Простите, папа. Конечно же, мы должны принять мистера Эдмонда Шелдона как можно лучше, и постараться скрасить его пребывание в Винтер-Холле.

- Вот и отлично. Дорогая, займись приготовлениями, мне будет не до того, я должен отбыть к Лорду Уайдли, - достав из кармашка сюртука часы и посмотрев на циферблат, граф поцеловал дочь в лоб и прошел к дверям.

- Как надолго вы задержитесь, милорд? - спросила ему вслед Лизабет, печально глядя на него.

- До вечера, часов до девяти, во всяком случае, обедать я останусь у Лорда Уайдли.

Когда за ним закрылась дверь, Лизабет медленно поднялась из кресла и тихонько вздохнула. Она привыкла к таким частым отлучкам графа, но не была при этом счастлива. Характер ее родителя отнюдь не отличался мягкостью и уступчивостью. Нельзя сказать, что Лорд Уэлский не гордился успехами дочери или не любил ее, все же она была его единственной дочерью, однако, излишнее проявление чувств не было для него характерным.

Лизабет считала, что такое положение вещей сложилось после смерти ее матери. Девушка плохо ее помнила, только по портретам, которые висели в холле и в кабинете, а также по миниатюре, находившейся на прикроватном столике в ее спальне. Все, кто видел эти портреты, в голос заявляли, что Лизабет ни капли на нее не похожа. Это была эффектная голубоглазая блондинка с аристократической внешностью, повадками настоящей леди, томным, притягательным взглядом. Вероятно, будь Лизабет похожа на мать, отец больше бы уделял ей внимания. "Ну, да что об этом теперь думать", - решительно остановила свои невеселые мысли Лизабет. Самое время сейчас подумать о необходимых приготовлениях, дабы не ударить в грязь лицом перед мистером Эдмондом Шелдоном, ее кузеном. "Каким он окажется?"


Дом словно ожил. Где те спокойствие и размеренность, которые иногда тяготили Лизабет. Слуги под руководством экономки сновали туда-сюда, мылись окна, менялись шторы и портьеры, натирался паркет, зеркала и столовое серебро доводились до блеска, чистились ковры, готовились гостевые комнаты на случай, если с мистером Шелдоном приедут еще гости. Шеф-повар сломал голову над меню, гоняя поварят. Дворецкий Дженкинс и несколько слуг приводили в порядок библиотеку и кабинет графа.

Лизабет совершенно выбилась из сил, так как она лично следила за всеми приготовлениями, что бы вовремя дать более точные указания экономке и дворецкому обо всех необходимых действиях. Работы хватало всем, ведь Винтер-Холл, построенный в начале семнадцатого века и реконструированный Лордом Уэлским двадцать лет назад в викторианском стиле, был достаточно большим. На первом этаже располагались два парадных зала, соединенных между собой длинным коридором с высоким потолком. Вдоль стен коридора висели портреты всех представителей родословной, начиная от первого герцога Салемского до портрета Леди Лизабет. Далее следовали столовая, две гостиные, библиотека, кабинет, кухня, множество кладовых.

На втором этаже размещались три хозяйские спальни, десять гостевых спален, утренние и туалетные комнаты, комнаты для прислуги. Единственное место, куда она не решилась заглянуть со своими советами, была кухня. Ведь там творил сам маэстро, шеф-повар Анри.

Через полторы недели весь дворец Винтер-Холл сверкал как новенький. В каждой комнате стояло по два-три букета свежесрезанных цветов. Наконец Лизабет могла вздохнуть свободно, уделить время собственным интересам и отправиться на верховую прогулку в парк.

***


Небо, затянутое темно-сиреневыми тучами, напоминало море перед штормом. Резкий ветер срывал с деревьев листья и поднимал их вверх в диком танце. Где-то завыла собака, одиноко и тоскливо. Сидя в кресле-качалке на террасе, Лизабет передернула плечами под натиском плохого предчувствия и поправила плед, которым она была укрыта. Она подумала об отце: "Чем он сейчас занимается в своем кабинете, почему не позовет ее поговорить по душам? Боже, как же мне одиноко в этом большом доме".

Граф вернулся пару часов назад с "очень важных переговоров", и, молча отужинав с дочерью, заперся в своем кабинете. Ей показалось, что он чем-то расстроен. Девушка не решилась нарушить его уединение, чтобы рассказать о своей тоске по его теплому взгляду и доброму слову. Вместо этого она сидела на террасе и смотрела на вечерний закат, на приближающуюся грозу и мечтала о приключениях и путешествиях.

Качнувшись, она поежилась от холода. Первые капли дождя упали ей на лицо. Поднялась и отодвинула кресло под карниз. Войдя в комнату, девушка закрыла за собой балконную дверь. В камине весело потрескивали горящие дрова, а вся комната была погружена в полумрак и лишь несколько свечей, да горящий камин освещали ее. Лизабет любила такую обстановку - было в ней что-то таинственное и задушевное.

Положив плед на стул, девушка опустилась на колени перед камином и подбросила несколько полешек в огонь. На полу возле камина лежал толстый персидский ковер, а вокруг него были сложны небольшие подушечки. Лизабет прилегла на них и сомкнула веки. Задремав, девушка не услышала цокота копыт лошадей и перестук колес подъезжающей кареты к особняку по мощеной дорожке. Любые звуки заглушались раскатами грома и шумом ливня.

Когда карета остановилась возле главного входа, из нее выпрыгнул мужчина в черном укороченном пальто. Ему навстречу вышел лакей с раскрытым зонтом и фонарем и, как только гость скрылся в доме, шмыгнул следом за ним. Войдя в ярко освещенный холл, гость отдал лакею мокрый редингтон и шляпу с широкими полями, загнутыми кверху по бокам. Затем представился дворецкому Дженкинсу.

- Лорд Уэлский ожидает Вас в своем кабинете, сэр, - произнес Дженкинс и, поклонившись, проводил гостя к хозяину.

- О, неужели вы приехали... дорогой Эдмонд, - воскликнул граф, увидев гостя на пороге своего кабинета, - проходите же. Присядьте поближе к огню, вам нужно согреться. И дайте мне вас разглядеть...

Граф указал своему племяннику на соседнее кресло напротив камина. Мистер Эдмонд Шелдон, а этом был именно он, улыбнулся в ответ на такое теплое приветствие, и тут же прошел к предложенному креслу. Гость представлял собой молодого человека, обладающего той дерзкой красотой, которая встречается скорее у восточных принцев, чем среди английских джентльменов. Жгучий брюнет с длинными до плеч волосами, зелеными с опасным блеском глазами. Опасный образ похитителя женских сердец дополняли чувственный рот и широкие скулы с ямочкой на подбородке. Мистер Шелдон был высок, отлично сложен. Ни одна женщина еще не смогла устоять перед его обаянием, что избаловало и внутренне развратило молодого человека в его двадцать восемь лет.

Удобно устроившись, он протянул руки к огню, желая немного отогреть их.

- Дорогой Эдмонд, хотите коньяку? Ведь я могу к вам обращаться просто по имени, так сказать без официоза? - спросил граф, вставая и проходя к столику с графинами, наполненными крепкими напитками.

- Конечно же, милорд, ведь мы же родственники. От коньяка не откажусь, погода сегодня премерзкая, - ответил Эдмонд и взял протянутый ему бокал с коньяком.

Граф снова сел в свое кресло, отпил из своего бокала и поинтересовался:

- Как поживает ваш отец, Лорд Шелдон?

Эдмонд сделал неопределенный жест рукой в сторону.

- Неплохо, насколько это вообще возможно с его здоровьем. Он еще умудряется бывать на охоте.

- Узнаю своего брата, - граф улыбнулся. - Расскажите о себе, Эдмонд, чем вы занимаетесь, каких политических взглядов придерживаетесь, ах, чуть не забыл о самом важном: как обстоят дела на американском континенте, кто побеждает - Конфедерация или Север?

Заметив нетерпеливые нотки в голосе своего дяди, Эдмонд с довольным лицом начал отвечать на вопросы графа, вытянув при этом ноги поближе к огню.

Загрузка...