Любящее сердце (СИ)

Глава 19

Ощущения внутреннего опустошения, недовольства и раздражения постепенно заполняли и вызывали беспокойство. Лизабет открыла глаза и уставилась на свисающий балдахин над головой. Девушка понимала, что в немалой степени сама виновата в том, как сложились отношения с хозяином замка Даркхолт. Не будь она столь легкомысленна при посещении оперы, что повлекло за собой всю цепь необъяснимым образом сложившихся обстоятельств, возможно сейчас герцог не просил бы о порочной связи, а, скорее всего, уехал бы в Бразилию и даже не обратил бы внимания на постоялицу в скучном трауре.

"Я должна решиться, - говорила себе Лизабет, разглядывая маленькие пылинки, кружившиеся в луче света, падающем из окна, - должна... Может мне действительно написать управляющему небольшого коттеджа, адрес которого я записала? Но это так близко к Даркхолту...и, в то же время, так далеко от него", - мысленно простонала она, переворачиваясь на живот и утыкаясь лицом в согнутые руки. "Что мне делать? Как выкинуть его из моей головы, и почему сердце так болезненно сжимается, стоит только подумать, что я не увижу его больше? Неужели это и есть любовь? А если да?! Разве можно любовь загнать в рамки и заставить себя любить только подходящего мужчину: добропорядочного, свободного от брачных уз, достойного во всех отношениях? За что же мне это наказание? Любовь - это наказание или дар? Но если это дар, то, что мне с ним делать? Согласиться быть с этим человеком, не смотря ни на какие условности и моральные принципы, не боятся пересудов и косых взглядов? Я - дочь графа, правнучка герцога, и вдруг любовница? Неужели мне суждено так опуститься? Неужели я не достойна лучшей участи?"

Лизабет вдруг вскочила на ноги и забегала по комнате, растирая пальцами виски на голове, которые заломило от переживаний. Все это могло бы выглядеть некой насмешкой судьбы над девушкой, если бы не было так притягательно и волнующе. Она вдруг вспомнила, как на похоронах отца слышала злой шепот присутствующих, что ей дорога только в содержанки, но тогда все думали, что она бедна как церковная мышь, раз нечего предложить взамен приданного. Однако, теперь Лизабет богата, следовательно, содержанкой она не станет, ни при каких обстоятельствах. "Что же получается, - в размышлениях девушка подошла к окну, устремив взгляд на спокойное море, - у меня два варианта: либо уехать, либо согласиться на запретную любовь...вот только действительно ли это любовь, а не мимолетное увлечение его светлости? Но даже, если и любовь, то, как долго она будет длиться? Год, два...а может, я вскоре ему наскучу и он решит оставить меня, где-нибудь в Венеции или Париже...одну, с ребенком на руках? Нет, только не это, такого позора я не вынесу!"

Лизабет вдруг рассердилась на себя за эти крамольные мысли. "Ох, какая же я глупая, нужно открыть ему глаза на мое происхождение и воспитание...Нортон должен понять, что своей страстью он погубит меня...". С силой оперевшись руками о подоконник, девушка вдруг подумала, что покойный батюшка не одобрил бы подобные мысли и желания со стороны дочери, которую он воспитывал пусть и в некоторой свободе от общепризнанных устоев и догм, но при этом превыше всего ценил семейные узы и чистоту отношений. Граф Уэлский так любил свою покойную супругу, ее мать, что после кончины не то, что не женился вновь, но и не завел себе "подругу".

"Я расскажу о себе его светлости,- решила девушка, чувствуя, как внутренне напряжение немного отпускает. - И если Блэйкстоун, не смотря на то, что говорят о герцоге, а я не раз слышала, что он обладает непомерной гордыней, решится на более кардинальные перемены в своей жизни ради любви ко мне ...хм, например, подать прошение о разводе, то это будет лучшим доказательством истинности его чувств. Если же нет, тогда я уеду, не мешкая, дабы собирая осколки своего разбитого сердца, более не поддаваться искушению".

Поставив точку в своих размышлениях и тем самым вверив свою судьбу в руки Божии, Лизабет наивно полагала, что сможет подчинить свои чувства доводам рассудка и продолжить жизненный путь без воспоминаний и сожалений. Издав протяжный нервный вздох, она судорожно ухватилась за подоконник и, дрожа от переизбытка чувств, случайно надавила слишком сильно на него. Неожиданно часть подоконника оторвалась и оказалась у нее в руках. Девушка испуганно уставилась в небольшую дыру, которую прикрывал ранее приколоченный подоконник. Наклонившись пониже, она разглядела кусочек какой-то запылившейся ткани. Потянув за кончик материи, Лизабет вытащила на свет небольшой сверток. Аккуратно развернув, она поняла, что держит в руках не что иное, как дневник мисс Дженевры Стил, так как эта книжица выглядела точь-в-точь, как ее описывал лорд Стил.

Пройдя к прикроватному столику, девушка положила кожаный дневник на его поверхность и присела на кровать. Она вспомнила слова Шарейны, вернее, не совсем Шарейны, а того духа, который, вероятно, вселился в тело старой цыганки, о том, что Нортону грозит некая смертельная опасность. Дух сестры герцога просил Лизабет помочь Блэйкстоуну и не покидать его. Быть может этот дневник раскроет не только причину гибели мисс Дженевры, но и что за опасность грозит Нортону? Не решаясь открыть дневник, девушка прикусила нижнюю губу. Женские руки уже потянулись к нему, подчиняясь велению сердца, которое требовало, во что бы то ни стало спасти любимого, как вдруг в дверь постучала Люси и позвала миледи обедать. Перекрестившись, Лизабет завернула книжицу в кожаном переплете в ту же ткань, из которой и извлекла, затем вложила обратно в проем на подоконнике. Приладив верхнюю часть подоконника на место, девушка удовлетворенно хмыкнула и пообещала себе, что обязательно попытается прочесть дневник, как только представится возможность. Еще одна мысль вертелась в голове, что она так и не выяснила вопрос о наличии у герцога младшего брата. Выйдя из спальни, прошла в небольшую столовую, где и приступила к обеденной трапезе, находясь в размышлениях о том, как выведать одну их семейных тайн Нортона.

***

Хмуро глядя на дворецкого, подносящего блюда за обедом, Блэйкстоун испытывал недовольство и гнев, вызванные как появлением его благоверной супруги, так и тем, что она явилась в замок в компании распутного мистера Арчибальда Спенсера и легкомысленной болтушки баронессы Лили фон Дирингтон. Распорядившись, что обедать он будет в своем кабинете, герцог намерен был обдумать предстоящий разговор с Викторией. По приезду с ярмарки Блэйкстоун слишком эмоционально выразил супруге недовольство тем, что она нарушила ранее достигнутые договоренности между ними, и появилась в замке в то же время, что и он. Но после того, как мужчина успокоился и все взвесил, то пришел к выводу, что приезд супруги случился как нельзя кстати. В противном случае ему пришлось бы самому разыскивать герцогиню, при этом оставив Лизабет в замке без присмотра. Это было чревато тем, что девушка могла уехать в его отсутствие, не оставив даже адреса. Блэйкстоун понял, как только признался в чувствах, что может потерять свою любимую женщину, и решил действовать. Но прежде всего, следовало объясниться с супругой, которая могла и не согласиться на требование о разводе, затем он намеревался воспользоваться потайным ходом с целью незаметного проникновения в апартаменты мисс Уэлсон для серьезного и основательного разговора с нею. "В конце концов, - чуть улыбнувшись, подумал мужчина, - она обещала мне рассказать о себе, и лучше эту встречу не афишировать, чтобы не пострадала репутация девушки".

Кроме того, прежде чем писать прошение королю Георгу V о разводе, герцог надеялся получить заверения в любви из прекрасных уст мисс Уэлсон. Как ни странно, не смотря на то, что герцог был ярым противником разводов, как порочащих родословную честь, однако, решился он на этот шаг довольно быстро. Ему уже давно опостылели отношения с Викторией, их семейный союз разочаровал практически через полгода после венчания. Красивая и милая девушка, которая внушала молодому наследнику герцогского титула трепетные и романтические чувства, на самом деле оказалась холодной и расчетливой дамой. Очень быстро Нортон начал понимать, что оказался тем выгодным шансом для обедневшей аристократической семьи его молодой супруги, который позволил всему семейству барона Дарлинского, отцу Виктории, выбраться из долгов и жалкого существования. При этом он слишком поздно понял, что юная невеста считает богатство и роскошь важнее любви и доброты. После семи лет супружества между ними так и не возникло чувства, которое было бы подобно тому, что он испытывал в настоящий момент к Лизабет.

Еще год назад герцог обратился к одному знакомому сыщику с Боу-стрит, который в свое время помог ему очистить Даркхолт и окрестности городка N от контрабандистов, с частной просьбой собрать сведения о жизни своей супруги и возможных ее поклонниках и любовных похождений на стороне. Блэйкстоун намеревался при необходимости применить против ее светлости любой компромат, ввиду того, что Виктория в последнее время стала вести слишком разгульную жизнь, позволяя себе непомерные траты. Досье на супругу лежало в сейфе кабинета, и было тем самым шансом на развод, которым Блэйкстоун и собирался воспользоваться. Однако, Виктория была достаточно умна и мстительна, чтобы позволить супругу начать бракоразводный процесс, не использовав самый сильный аргумент против него, а именно, Леди Виоллу Стил. Волнения за детскую психику и здоровье заставляли быть более осторожным и предусмотрительным.

После трапезы герцог прошел в свой кабинет, где заперся на пару часов, запретив кому-либо его беспокоить. Он написал письмо своему солиситору - юристу, который оказывал ему консультационные услуги, с просьбой приехать в замок Даркхолт как можно быстрее, предложив оплатить все дорожные расходы. Затем вызвал дворецкого и передал письмо как срочное к отправке. Бриггс тут же удалился. Вернувшись через пять минут, заверил его светлость, что гонец направлен в Рамсгейт.

- Бриггс, где сейчас мисс Уэлсон? - спросил он, постукивая пальцами по столешнице.

Солнце начало садиться за горизонт, отчего тени в кабинете удлинились и стали выглядеть несколько подавляющими. Слабое освещение играло на лице герцога светом и тенью, делая его более угрюмым и напряженным.

- Хм, - задумался дворецкий, - думаю, что скорее в своих апартаментах. Мисс Уэлсон как приехала с ярмарки, так не спускалась и не выходила на улицу.

Бриггс замер в ожидании, слишком хорошо зная хозяина, чтобы ожидать еще несколько вопросов. Задумчиво глядя перед собой, герцог вздохнул и произнес:

- А ее светлость где? Наверное, со своими прихвостнями развлекается в музыкальном зале?

Дворецкий слегка дернул кончиком губ и невозмутимо ответил:

- Вы совершенно правы, ваша светлость.

- Виктория виделась с Виоллой?

- Нет, ваша светлость.

- А с кем-либо из слуг или с гувернанткой общалась?

- Хм, нет, точно - нет.

- Ясно. Пригласите ее светлость ко мне в кабинет, - велел герцог, поднимаясь из-за стола.

Он прошел к окну, желая снять напряжение, которое начинало давить на него. Нортон понимал, что разговор с супругой может круто изменить его жизнь и жизнь окружающих людей, в том числе маленькой девочки, тем не менее, он слишком сильно этого желал, что бы сейчас остановиться. "Пора прекращать этот фарс под названием брак с Викторией, - думал он, разглядывая, как красно-желтые всполохи расчертили темно-синее небо. Красное солнце, падающее за горизонт, словно придавало ему силы и мужество для переворота в своей жизни, - и прежде чем прийти к Лизабет с предложением руки и сердца, я должен быть уверен, что вскоре снова стану вправе ими свободно распоряжаться".

Не заставив себя долго ждать, в кабинет вплыла белокурая богиня, благоухающая как майская роза и сверкающая излишеством бриллиантов. Виктория прекрасно отдавала себе отчет, что выглядит превосходно, ни один мужчина еще не мог устоять при виде красоты ее пленительных глаз, губ и лебединой шеи. Однако, супруг был тем редким исключением из правил, которое заставляет женщину кусать от досады губы и рвать на себе платье от злости. Глядя на герцога, стоявшего возле окна к ней спиной и даже не повернувшегося после того, как она вошла, женщина испытала смешанные чувства. Его красивый, гордый профиль, как всегда, заставил закипеть кровь в жилах, но пренебрежение в обращении и надменно поджатые губы вынуждали ее на ответный ход.

- И что же изволит его светлость сообщить своей супруге из того, что она еще не успела услышать? - Сарказм и презрение исказили прекрасные черты, зеленые глаза сузились как у кошки.

Блэйкстоун повернулся, и пристально посмотрел на Викторию. Та ощутила, как мороз пробежался по коже от этого тяжелого взгляда, появилось чувство, что она чуть ли не на эшафоте, а перед нею стоит палач.

- Твой сарказм не уместен, Виктория, - ответил герцог, скрестив руки на груди. На фоне темного неба с заходящим солнцем мужчина выглядел как демон во плоти.

- Я позвал тебя для того, чтобы расставить, наконец, все точки в наших неудавшихся супружеских отношениях, - четко произнес он.

Виктория пошатнулась, и прошла к креслу возле камина. Смысл сказанного довольно четко дошел до нее, заставив испытать страх и неуверенность.

- Что ты хочешь этим сказать, Нортон? - дрожащим голосом произнесла женщина, приложив ко рту платочек из тонкого батиста с кружевной отделкой.

- Не притворяйся, Виктория, ты не испытываешь ко мне каких-либо чувств, чтобы разыгрывать передо мною сцену обиженной супруги, - ответил жестко Блэйкстоун и прошел к камину.

Оперевшись о каминную полку, он добавил:

- Я давно хотел поднять между нами вопрос о расторжении брака, но только теперь я понял, что так больше продолжаться не может. Ты плохая супруга, плохая мать, развратна и ненасытна в расходах, - его слова звучали хлестко, и от того, что мужчина говорил правду, Виктория начинала злиться все больше и в то же время бояться за свое будущее. - Дорогая супруга, ты перешла те границы, которые сама же и установила, - закончил тем временем супруг, - поэтому я начинаю бракоразводный процесс...

Женщина вскочила и, всплеснув руками, закричала:

- Ты не посмеешь, ты слишком щепетилен для этого...что подумает о тебе великосветское общество, в котором привык общаться, ославишься на всю Англию...у тебя нет оснований для развода, а согласия я не дам...

Молча взирая на кричащую супругу, Нортон отметил про себя, что лицо, до этого отличавшееся ангельской красотой, вдруг приобрело черты демоницы, злобной, спесивой и истеричной.

Виктория неожиданно замолчала, как будто успокоившись. Затем снова присев в кресло, холодно посмотрела на супруга.

- Боюсь, что кое-кто в нашей семьей вынужден будет страдать из-за твоего решения больше, чем кто-либо, - произнесла она, разглядывая огонь в камине. - Боюсь, что не смогу более хранить тайну Виоллы, как ты умолял меня после ее рождения, и окружающие узнают о ее незаконнорожденности...подумай об этом, дорогой.

- Я уже подумал, зря волнуешься, - ответил герцог, улыбаясь одним кончиком губ, - и уверен, что ты будешь и дальше хранить эту тайну, иначе после развода не сможешь позволить себе иметь не то, что бриллианты и меха, но даже горничную или небольшой домик в Лондоне.

Виктория вскинула голову.

- Это еще почему?

Герцог хмыкнул и прошел к столу. Достав из ящика стола папку с бумагами, он вернулся к камину и бросил на колени Виктории досье, которое содержало в себе копии свидетельских показаний, заверенных нотариусом, подтверждающих измены супруги. Та быстро пробежалась по бумагам глазами, руки ее начали слегка подрагивать, брови недовольно хмуриться.

- Ты собирал на меня компромат? - гневно воскликнула она и, вскочив с места, тут же бросила документы в огонь. Глядя на весело загоревшиеся листы бумаги, Блэйкстоун покачал головой.

- Ты стала слишком импульсивной, Виктория, наверное, стареешь, - уколол он словами. - Неужели думаешь, что я стал бы показывать тебе оригиналы? Они хранятся в банковской ячейке...

Глядя на женщину, застывшую с гневом на лице, он спокойно продолжил:

- Добавь к тому, что ты сейчас прочла свидетельские показания о твоих похождениях на стороне, документальные доказательства - счета из ресторанов, где ты заказывала уединенные комнаты на двоих, из гостиниц, где ты прелюбодействовала, из магазинов мужской одежды, где совершала покупки для других мужчин, и многое другое... так вот, будь уверена, что суд состоится в мою пользу. И ты, дорогая в прямом смысле слова, окажешься нищей...какой и пришла ко мне семь лет назад.

Озвученный приговор ранил женское самолюбие и поселил в душе ненависть таких размеров, которая захлестнула ее с головой. Кусая губы от напряжения мысли, Виктория искала выход из сложившейся ситуации. Придя к некому решению, она позволила себе сыграть роль сломленной жертвы.

- Нортон, - произнесла она дрожащими губами, - прости, я не стану никому что-либо рассказывать о Виолле, ведь она ни в чем не виновата...Только прошу тебя, не будь столь жестоким, не лишай меня содержания, прошу тебя...

Слезы брызнули из глаз, оставив мокрые дорожки на побледневших щечках. Блэйкстоун нахмурился, не доверяя Виктории.

- Я не буду чинить тебе препятствий при разводе, - ее светлость медленно промокнула слезы платочком и миролюбиво посмотрела на грозного супруга. - Давай заключим сделку, Нортон?

Блэйкстоун удивленно вскинул бровь.

- Виктория, ты не в том положении, чтобы предлагать мне подобное, тебе не кажется?

- Нортон, это будет взаимовыгодная сделка, - просительные, несколько истеричные интонации настораживали. - Я только прошу, чтобы до самого суда никто не знал о возможном разводе. Не надо скандала. Он будет слишком губителен для Виоллы. Пострадают наши с тобой репутации в обществе... . Ведь ты сам сказал, что если я не стану разглашать тайну рождения Виоллы, то ты не откажешь мне в содержании, так почему бы и сам развод до поры не сохранить в тайне?

Герцог чувствовал, что есть какой-то подвох в словах Виктории, но напряжение, державшее его в течение всего разговора в своих тисках, не позволяло в настоящий момент принять здравое решение.

- Я подумаю, Виктория, над твоим предложением, - пообещал он.

- И что бы уж совсем развеять возможные сплетни, которые опять же могут дойти до Виоллы, я бы просила тебя устроить бал в честь моего приезда, скажем недели через две, а потом я уеду в Лондон, где и буду дожидаться бракоразводного процесса?

- Над этим я тоже подумаю, Виктория, - хотя ответ и не понравился женщине, тем не менее, она примирительно улыбнулась.

Затем герцог прошел к столу и достал бумагу, перо с чернилами. Подозвав к себе Викторию, супруг велел написать расписку в том, что ее светлость не намерена чинить препятствия в бракоразводном процессе, а он в свою очередь обязался определить достойное для бывшей герцогини содержание и выделить дом в Лондоне для проживания. При этом Блэйкстоун без сожаления отдавал своей супруге тот домик, в который привез мисс Уэлсон в первый вечер знакомства. Виктория, скрипя сердцем, написала требуемое, и, забрав второй экземпляр расписки, решила, во что бы то ни стало раздобыть позже и первый.

Герцогиня, теперь уже почти потерявшая свой титул, покинула кабинет, выстраивая в голове все комбинации из предстоящих задач, которые необходимо было обсудить с одним человеком, а именно, с ее новым любовником, бароном Шелдоном. Сейчас она была несказанно рада, что он появился в ее жизни, и что в досье, которое показал ей Блэйкстоун, этот мужчина не числился. Тем выгоднее становилась его персона для ее светлости. Никто не смог бы указать на него, как на возможного убийцу герцога.

***

Утро задалось пасмурным, моросящий дождик стекал по стеклам окон замка, навевая грусть и тоску. Отъезд ее светлости из замка в запряженной карете с кучером и личной горничной в сторону городка N в такую погоду мог бы показаться странным, если бы не известие о готовящемся бале в честь приезда ее светлости, которое всколыхнуло весь замок. Герцог был недоволен хитростью супруги, которая без его согласия объявила о празднестве. Он понимал, что это было сделано преднамеренно. Отмена бала со стороны хозяина замка могла бы быть расценена окружающими, как обострение конфликта с супругой, и тем самым могли бы быть поставлены под удар достигнутые договоренности по разводу. Скрипнув зубами от гнева, герцог дал распоряжение дворецкому продолжить приготовления.

Виктория легко отделалась от кучера позволением посетить местный трактир, дабы пропустить пару кружек эля. Она отправилась в гостиницу в сопровождении верной горничной, которая несла над хозяйкой зонтик. Объяснив портье, что леди хотела бы отдохнуть и привести себя в порядок, герцогиня вскоре оказалась в уютном номере с видом на главную площадь города. Горничная тут же удалилась по поручениям в магазины. Через несколько минут в номер вошел барон Эдмонд Шелдон, при взгляде на которого у Виктории перехватило дыхание и появилось острое желание заняться более интимными делами, отложив все остальные.

Через час после любовных утех, разомлевшая и довольная, как кошка, Виктория лежала в объятиях обнаженного любовника, водя пальчиком по волосатой груди.

- Эдмонд, милый Эдмонд, - ворковала женщина, - вы слишком красивы и хороши собой, чтобы довольствоваться малым... вы могли бы составить достойную пару герцогине, не находите?

Мужчина заинтересовано посмотрел в зеленые глаза, в которых отражалось лукавство.

- А вы, слишком прелестны, милая Виктория, чтобы с вами вести разговоры в постели...

Женщина не дала договорить и начать вновь сводить ее с ума поцелуями, приложив палец к губам Эдмонда.

- Я, конечно, счастлива, что вы так считаете, но будет ли это иметь значение, если вдруг я перестану быть герцогиней?

Эдмонд удивился.

- Это еще почему?

Виктория немного замялась, и произнесла расстроено:

- Видите ли, дорогой Эдмонд, герцог решил развестись со мною, а я, как вы должны догадываться, я не из тех женщин, которые могут позволить этому произойти...тем более, когда рядом есть мужчина, достойный занять его место в любых смыслах.

- Хм, и вы считаете, что он может уступить мне свое место?

Женщина тяжело вздохнула и ответила, что вряд ли Блэйкстоун страдает подобным слабоумием, поэтому необходимо в этом поспособствовать и устранить помеху с пути.

- То есть вы, ваша светлость, предлагаете мне помочь вам убрать его с вашего пути и совершить убийство?

Виктория бросила быстрый взгляд на него, и не найдя суеверного ужаса на лице мужчины, а только заинтересованность, улыбнулась.

- Только в том случае, если на моем пути останетесь вы сами, приняв в качестве приза и земли, и всю движимую и недвижимую собственность, и меня в придачу.

Виктория прижалась к нему теснее обнаженной грудью и провела рукой по чреслам Эдмонда, который вдруг ответил на ласку. Довольная произведенным эффектом, она откинула одеяло и села на мужчину верхом, захватив в плен мужское естество и доведя любовника до пика наслаждения.

Отдышавшись, мужчина поинтересовался причиной, которая могла побудить герцога на развод.

- Я думаю, что дело в другой женщине, - ответила герцогиня, поднимаясь с кровати.

Она прошла к ванне, вода в которой остыла, и с визгом погрузилась в нее. Эдмонд, не стесняясь наготы, тоже прошел к ванне и подал белокурой красавице полотенце. Вытираясь после краткого омовения, Виктория продолжила:

- Гувернантка моей дочери вчера успела нашептать мне интересные сведения, что, якобы у моего супруга бурный роман с новой постоялицей замка, которая так вскружила бедняге голову, что тот запросто мог возжелать вступить с нею в брак.

Накидывая на тело халат, герцогиня не обратила внимания на то, как изменился в лице Шелдон. Он стал одеваться, внимательно слушая женскую болтовню.

- Ее и зовут-то как-то невзрачно, мисс Уэлсон, мол, ходит все время в черном платье, вроде бы в трауре по безвременно почившему отцу, но при этом очень красива.

- Не может быть, что бы другая женщина могла превзойти вас, герцогиня, по красоте. Она блондинка? - легко поинтересовался Эдмонд в шутливом тоне.

- О, нет, волосы у нее темные, а глаза, должна сказать, что сама я ее еще не видела, но вот глаза говорят, что словно аметисты, разве бывает такое? - недовольно ответила женщина, отправив в рот несколько ягод винограда с сервированного фруктами столика.

- Наверное, бывает, - произнес он вслух, мысленно простонав от нетерпения "Неужели она, я должен убедиться".

- И как же зовут вашу соперницу, наверное, имя какое-нибудь заурядное?

- Вот и нет, я бы даже сказала, что имя королевское, Лизабет...обязательно сегодня с нею встречусь, и выведу на чистую воду, - сердито ответила Виктория и топнула ножкой. - Если бы только знать наверняка, любовники они или нет, то и у меня был бы козырь в рукаве.

Капризно надув розовые губки, женщина не заметила, как потемнело лицо Эдмонда. "Ни один мужчина не должен касаться моей Лизабет, она моя", - кричала его мужская сущность, но разум заставил взять себя в руки.

- Я готов обсудить с вами вопрос устранения с нашего пути его светлости, - серьезно произнес Эдмонд, закончив одеваться.

Еще час заняло обсуждение всех деталей покушений на убийство герцога, которое заговорщики планировали осуществить еще до начала бала без привлечения кого-либо со стороны, дабы было как можно меньше лишних свидетелей. В противном случае, если ни одно не увенчается успехом, Эдмонд заверил ее светлость, что вызовет из Лондона своих подручных, которые доведут дело до конца.

Вернувшись в замок, Виктория попросила мисс Торнтон устроить встречу в беседке с мисс Уэлсон, так, чтобы об этом не узнал герцог.