Любящие и мертвые

Глава 11

— Мэвис! Очнитесь! Что с вами? — голос был требовательным и громким. Это был мужской голос.

Я открыла глаза.

Карл смотрел на меня сверху, как встревоженный бог.

— Вы в порядке?

— Да... Нет... Снимите с меня цепи.

— Какие цепи?

Я приподнялась и посмотрела вокруг себя и на себя.

Я все еще находилась в подвале, на полу — это было очевидно. Но я же хорошо помню, что была прикована к стене!

Цепи там и остались. Я сфокусировала взгляд и чуть не упала в обморок в третий раз.

На цепях висела Ванда!

Она была точь-в-точь в такой же позе, как и мертвая Эдвина.

— Пойдемте, — сказал Карл и поднял меня на ноги. — Вы можете идти?

— Попробую.

Ухватившись за крепкую мужскую руку, я полезла по лестнице наверх, медленно переставляя ноги.

Кухня встретила меня теплом и светом. Сколько времени я провела в мерзком подвале? Не знаю...

— Вам надо согреться и придти в себя, — Карл направился к двери, чтобы принести из бара виски.

Вдруг на его пути возникла знакомая фигура — Дон буквально влетел в кухню. Он был в халате, его лоб украшал свежий синяк, глаза были злыми и острыми.

— Хэлло, дорогой, — пролепетала я.

Дон бросил на Карла недобрый взгляд и увидел, что Карл смотрит на меня, голую. Но куда же мне было деваться! Я не знала, что извращенцы сотворили с моим пеньюаром.

Дон подбежал к Карлу и замахнулся.

— Дон погоди, это не он! — истошно закричала я.

Дон грязно выругался, и в следующее мгновение он и Карл, сцепившись, уже катались по полу.

— Прекратите! Немедленно! — как гром с ясного неба раздался голос лейтенанта Фрома.

Когда он перевел взгляд с Убхартов на меня, глаза его едва не вылезли из орбит. У меня было такое чувство, что лейтенант никогда не видел молодых голых женщин. Я даже попыталась ладонями прикрыть некоторые места...

Почему-то вспомнилась картина «Целомудрие», которая висела в нашем доме и очень нравилась моей матери. На полотне была изображена обнаженная девушка, делающая примерно то же, что и я сейчас. Правда, формы девушки не были такими пышными, как у меня. Я никогда не любила это полотно, потому что жалела девушку и считала, что ей очень холодно.

Лейтенант Фром с трудом отклеил свой взгляд от меня.

Дерущиеся встали.

— Что здесь происходит? — строго спросил Фром.

— Пусть он отвечает, — Дон кивнул на Карла.

— Я услышал звон, идущий из подвала... Спустился... Увидел Мэвис и помог ей подняться.

— В подвале больше никого нет?

— Осмотрите его сами, — буркнул Карл, потирая ушибы и ссадины.

— Мы все туда спустимся, — принял решение Фром.

— О, нет! — взмолилась я. — Я в подвал больше ни ногой. Она там, на цепях... Все, что угодно, только не это!

— Кто на цепях?

— Ванда. Она...

Дон повернулся к Фрому и сказал:

— Моя жена, как видите, неважно себя чувствует.

— Конечно, вижу. Ну и что? — лейтенант был не только дураком, но еще и хамом.

— Я хочу, чтобы вы разрешили ей подняться наверх, к себе. Мэвис должна одеться. Допросите ее попозже.

Но лейтенант уперся рогами. Он боялся совершить ошибку. Глазки его бегали, а рука привычно лежала на рукоятке «кольта».

— Нет, я не хочу упускать из виду ни одного из вас, — Фром повысил голос. — Мэвис пойдет с нами.

— Вы необычайно добры! — рассмеялся Карл. — Добры и ужасно заботливы.

Дон снял свой халат и отдал его мне.

— Надень, Мэвис, а то лейтенант не может продуктивно работать.

Не хочу даже вспоминать, как мы толпой спускались в подвал. Я висела на руке Дона, крепко зажмурив глаза.

Когда мы вернулись на кухню, завертелась настоящая карусель: мелькали и суетились копы, лейтенант приставал с какими-то идиотскими вопросами, Дон ругался и одновременно по телефону пытался вызвонить адвоката, который смог бы меня защитить от нападок Фрома, Карл ссорился со всеми подряд.

— Она не могла задушить. Ванду! — орал Карл на лейтенанта.

— Могла! — в ответ орал лейтенант.

— Идиот!

И дальше в том же духе.

Я села на стул, прислонила гудящую голову к стенке, сцепила зубы и попыталась пережить этот кошмар молча.

В конце концов лейтенант принялся стучать кулаком по столу, отмечая ударом конец каждой фразы:

— Все! Два убийства подряд! Мэвис едет со мной в управление на допрос. А вы можете нанимать хоть дюжину адвокатов, но чтобы из дома не выходили!

Он схватил меня за руку, сжал так, что я только попискивала, и потащил на крыльцо.

Я не сопротивлялась. Усталость придавила меня. Усталость и тяжелая атмосфера этого дома, такого красивого и такого страшного.

Фром сидел в машине рядом со мной и сопел. Я слышала, как скрипят его мозги.

Обшарпанное здание полицейского управления поразило меня своим убогим видом так, что я посоветовала Фрому поискать дизайнера по интерьеру или, на худой конец, специалиста по домашнему озеленению. Он лишь хмыкнул в ответ и еще сильнее сжал мою руку.

Лейтенант притащил меня в конуру, которую сам гордо величал кабинетом. Пришли еще два копа, выключили верхний свет и направили мощную настольную лампу прямо мне в лицо.

Я зажмурилась и потребовала выключить лампу. Никакого внимания. Тогда я, сделав глаза, как щелочки, протянула руку, нащупала лампу и повернула ее в сторону. Но копы так легко не сдались, вернули лампу на прежнее место. Три раза я поворачивала свет, пока Фром не заорал, как резаный.

— Но свет бьет мне в глаза!

— Не трогайте лампу!

— Вы испортите мне зрение. А кто будет оплачивать мои визиты к офтальмологу?

— Замолчите!

— Ваша грубость действует мне на нервы. Если вы привезли меня сюда, то будьте добры обращаться по-человечески. Принесите мне кофе! Или виски...

Лейтенант изумленно глянул на меня, но заговорил более мягко:

— Пожалуйста, отвечайте только на наши вопросы.

— Но вы же забыли их задать!

— Исключительно из-за вашей трескотни, милочка.

— Хорошо. Что вы хотите услышать?

Лейтенант зашуршал бумагами и вздохнул:

— Рассказывайте: что там у вас было? Что стряслось, кого видели? И все остальное.

— Я уже говорила, но вы меня не слушали...

— Что-о?

— ... Потому что, — продолжала я спокойно, — в этот момент вы на меня орали.

— Ладно, ладно. Повторите в таком случае.

— Повторяю: свет бьет мне в глаза. Вы спрашивали, что я вижу. Я ничего не вижу.

— Она психопатка и дебилка, — подводя итог, пробормотал лейтенант, а потом задал второй вопрос. — Чего вы хотите?

— Чтобы вы выключили лампу.

Некоторое время я слышала только приглушенные ругательства. Впрочем, слов нельзя было разобрать: может быть, Фром делился с товарищами своими соображениями, как оформлять протокол.

Один из копов обратился к Фрому:

— Давайте-ка я попробую поработать с ней.

— Валяйте. Зачем мне одному столько счастья? — Лейтенант даже не маскировал свою грубость.

— Итак, в доме совершено убийство, — начал подручный. — Задушена миссис Пейтен.

— Да, зрелище незабываемое.

— Расскажите, как произошел инцидент.

— Конечно расскажу. Но, разрешите, я буду говорить так, как я говорю обычно, а не так, как говорите вы, употребляя не совсем понятные слова.

— Мой бог! Говорите как хотите! — вскричал полицейский. — Вы кого угодно доведете!..

Я начала подробно рассказывать про то, как спустилась в подвал, и закончила свою историю появлением в кухне лейтенанта Фрома.

— А почему вы пошли в подвал? — подал голос Фром.

Мне пришлось подумать, прежде чем ответить на этот коварный вопрос. Говорить о том, что я хотела заманить в ловушку адвоката Фабиана Дарка, мне не хотелось. Фром арестует Дарка, а Джонни ни за что не поверит, что это умная Мэвис первой обнаружила истинного убийцу.

— Ну-ну! Что же вы замолчали? — поторапливал меня Фром.

— Я не могла уснуть... Эдвина стояла перед глазами, вернее, висела на цепях... Я подумала, может, найду в подвале разгадку ее смерти...

— Потому вы и спустились?

— Да.

— И теперь вы надеетесь, что мы поверим всей этой чепухе, которую вы нам нагородили?

— Это ваше дело — верить мне или нет! — фыркнула я.

— Признавайтесь, это вы убили миссис Пейтен! — заговорил третий полицейский.

— Я ее не убивала! Или вы думаете, что я могла бы это позабыть?!

— Вы ее задушили. Сначала заковали в цепи, а потом задушили.

— Ну да! Задушила, разделась и упала без сознания. Тупицы! Ослы!

— Почему вы убили миссис Пейтен? Вы ревновали ее? К кому?

Я только рассмеялась.

— Ага! Вы влюбились в ее мужа, а она вам мешала, — торжественно произнес не помню который из проницательных кретинов.

— Простите, но вы видели мистера Пейтена? — спросила я. — Грег может заинтересовать только колченогих беззубых горбатых старух.

Мои слова, как горошинки, отлетали от чугунных полицейских голов, не причиняя им вреда. Копы все время твердили свои вопросы и не слушали ответы.

Наконец, они сдались и замолчали.

Я недолго наслаждалась тишиной — лейтенант Фром включил верхний свет и поднялся.

— Мэвис остается здесь, а я вернусь в поместье Убхартов, — сказал он. — Возможно, другие члены семейства прояснят ситуацию.

Он выскочил из кабинета.

— Пойдем, леди, — прогромыхал один из копов.

— Куда?

— Здесь есть одна неплохая комнатенка под названием «камера».

— Замечательно. А моя одежда? Мои вещи? Кто-то из вас должен привезти их из дома. Видите, в чем я? В мужском халате!

Пришлось слегка приоткрыть полы халата.

— Не понимаю... — сказал один.

— Вот еще... — буркнул второй.

Я повторила процедуру с халатом. Полицейские были не только тупицами, но и близорукими до крайности, потому что подошли ко мне вплотную и долго смотрели.

— Хорошо, мы решим эту проблему. Кто-нибудь из сержантов привезет вам вещи.

Меня препроводили к надзирательнице. Когда я увидела эту толстую крысу с длинным носом, то поняла, что милости от нее не дождусь никогда.

Злобно посмотрев на меня, она открыла камеру.

— Спасибо, — я была послушна и застенчива. — Если мне что-либо понадобится, я позвоню вам в дежурную часть.

— Звони... До утра, — насмешливо ответила крыса.

— В котором часу здесь подают завтрак?

— Утром.

— Боюсь, что при таком сервисе я у вас надолго не задержусь. И скажите...

Но надзирательница, не дослушав, ушла.

Я потрогала матрац — его заменяла широкая деревянная доска. Одеяло было чуть больше кленового листа.

— Спокойной ночи, Мэвис!