Любящие и мертвые

Глава 2

Третья миссис Убхарт оказалась женщиной-девочкой: узкие плечики, невинные голубые глаза, прикрытые пушистыми ресницами, стянутые в пучок светлые волосы. В ее взгляде было нечто кукольное, но в глубине глаз таился страх — страх перед жизнью, которая пугала бэби своими непонятными выкрутасами.

Кое-какие условности этой жизни она усвоила и потому, едва я переступила порог дома Убхартов, принялась вежливо расспрашивать, какой напиток я предпочитаю и какой коктейль буду пить.

— Джин пополам с содовой... Благодарю, — сказала я, принимая бокал из рук мадам-куколки. — Зовите меня просто Мэвис.

— А вы меня — Клер. Дон рассказывал вам о своих затруднениях?

Я кивнула и, замявшись, произнесла:

— Можно, я тоже буду называть мистера Убхарта Доном?

Она мягко улыбнулась — на щеках показались ямочки.

— Конечно! Ведь он теперь для всех ваш муж.

Клер уселась на диванчик и начала мелкими глотками смаковать джин с тоником. Она сказала, глядя на меня своими по-детски искренними глазами:

— Подумать только: на целых три дня вы становитесь мной, миссис Убхарт! Вы такая симпатичная, Мэвис, что, будь у меня хоть немного развито чувство собственницы, я бы вас непременно приревновала к Дону. Вы мне нравитесь, и я рада, что эти три трудных дня рядом с Доном будет такая добрая и смелая девушка.

Она говорила так, как будто заранее отрепетировала свой текст.

— Спасибо, — ответила я. — Лично я воспринимаю поездку с мистером Убхартом как сугубо деловую. Это моя работа.

После этих слов у меня усилилось впечатление, что мы с Клер даем занудное интервью для телевидения.

— Мэвис, будьте там поосторожнее, — вздохнула Клер. — Я буду молиться за вас. Только бы ничего не случилось... Должна сказать вам, если с вами произойдет несчастье, то я не выдержу и...

Бэби еле сдержалась, чтобы не всплакнуть. Я нахмурилась и нарочито сурово начала увещевать этого цыпленка:

— Мы обе должны быть осторожны, если не хотим отправиться на тот свет. Однако я уверена, что этого не произойдет.

— Вы заехали к нам... Это так трогательно, — лепетала Клер.

Я подумала, что моей выдержки хватит ненадолго: или мы с Клер зарыдаем в два ручья, или я хлопну дверью. Но чек на две тысячи долларов держал мои нервы в узде. Чек и обещание помочь Убхарту.

Накануне этим паршивцам — Джонни и Дональду — удалось-таки убедить меня в том, что я единственная подходящая кандидатура на роль Клер.

Я допила джин и отставила бокал.

— Благодарю.

— Налить еще? — вскочила с диванчика миссис Убхарт.

— Нет, спасибо. Девушка всегда должна иметь на плечах трезвую голову. Девушка-детектив — тем более. Когда работаешь плечом к плечу с мужчинами...

Ямочки на щечках Клер вспыхнули вновь.

— Вы так мало пьете... Интересно, понравится ли это Дону? — смеясь, сказала она.

— А вот это меня не волнует. Наши отношения в любом случае остаются деловыми.

Интонацией, голосом, взглядом я пыталась убедить миссис Убхарт, что не собираюсь покушаться на ее драгоценного Дона. Три дня и три ночи... Три ночи... Впрочем, как знать... Мне доводилось совершать множество безрассудных поступков и за более короткий срок. И все же эта милая малышка с манерами светской дамы должна быть спокойна: я не стану четвертой миссис Убхарт.

— Будьте снисходительны к Дону, — она просительно посмотрела на меня. — У него было нелегкое детство. Этот дом, в который вы едете, внушает ему страх, и так было всегда... Я могу быть с вами откровенной? Дон сильно нервничает. Последнее время у него участились приступы неврастении и мизантропии. Он то бросается на людей, то мучается угрызениями совести и винится перед ними... Его преследует этот кошмар, когда...

Клер оборвала фразу, личико ее вытянулось.

— Я умею ладить и с неврастениками, и с мизантропами, — мне пришлось успокаивающе погладить ее по руке. — Уверяю вас: я буду терпелива, как мать.

Мне показалось, что мы с Клер выяснили все вопросы, но я ошиблась.

— Эти люди... — медленно начала она, — родственники, прислуга... Им покажется странным то, что муж и жена спят в разных комнатах...

— Это нетрудно уладить, — быстро ответила я и поймала острый взгляд Клер, доказывающий, что не такая уж она и глупенькая. — Я скажу им, что устала, что у меня болит голова, что не могу уснуть, если рядом кто-то сопит и храпит... Я выкручусь. Совру что-нибудь.

— Да, придется.

Клер поджала губы. В ее голосе не было уверенности в том, что я правильно решу «постельную» проблему. Поэтому я постаралась отвлечь Клер от опасной темы:

— Расскажите мне о родственниках мистера Убхарта.

— Дон почему-то не жалует сестру и брата. Он не встречался с ними со дня похорон второй жены. Ни Ванда, ни Карл не сумеют разоблачить вас, Мэвис. Они не знают настоящую Клер Убхарт.

— Ванда и Карл — это...

— Сестра и сводный брат. Ванда будет в поместье вместе с мужем — Грегори Пейтеном. Кажется, он врач.

— А Карл?

— Карл живет один. Или жил один.

— Холостяк? — плотоядно облизнулась я, чтобы перевести подозрения Клер с мужа на другого мужчину.

— О боже! Как я не подумала! — Клер расцвела. — Если между вами и Карлом наметится интрижка, это так разрядит обстановку! Только и разговоров будет — жена Дона свела с ума его брата!

— Вы находите это забавным?

Только теперь я начала кое-что соображать.

Разговор с Клер направил мои мысли по достаточно каменистому руслу: несомненно, в поместье Убхартов меня поджидают неприятности. А на что, собственно говоря, я надеялась? Увеселительной прогулки не будет, это ясно. Хуже другое: я вступаю в круг людей, раздираемых противоречиями. И вместо семидесяти двух часов скуки получу семьдесят два часа тревоги и напряжения. Роль подставной жены будет очень трудной.

— Спасибо за угощение, но мне пора, — я поднялась. — Рада была познакомиться с такой очаровательной женщиной, будущей миллионершей — я не сомневаюсь в этом.

Клер проводила меня до порога.

— Когда раздел наследства закончится и ваша миссия тоже, приезжайте ко мне запросто, без всяких дел, на ленч, — предложила миссис Убхарт. — Или на ужин.

— Разумеется. Благодарю вас.

Обе мы прекрасно понимали, что наши слова — это еще одна условность, дань вежливости, не более. Судя по всему, больше мы никогда не встретимся.

Увидев, что я вхожу в агентство, Джонни широко улыбнулся.

— Ну и как там жена Убхарта? Миловидная крошка? Изучила натуру?

— Отстань, — отмахнулась я. — Дело предстоит не из приятных. А кончится оно тем, что меня положат на рельсы — я же миссис Убхарт! — и проутюжат экспрессом.

— Раз ты шутишь, значит, не так уж все плохо, — деланно рассмеялся Джонни.

— Знаешь, что я тебе скажу? Идея с подставной женой сильно смахивает на авантюру.

Джонни стал серьезным. Чек на две тысячи — это не пустяки, чтобы пренебречь мнением некой Мэвис.

— Ладно, не кричи «тону!», пока стоишь на берегу, — сказал он. — Нет никаких признаков опасности. И потом, я тоже еду в Санта-Барбару.

— Ну вот! Я подвергаюсь опасности, отправляясь в эту чертову Испанию, а он будет нежиться на пляжах Санта-Барбары! Как всегда, самая грязная и неблагодарная работа предназначена мне. И это ты называешь партнерством?!

— Мэвис, не кипятись. Как ты думаешь, где находится поместье Убхартов?

— Возле Толедо, в самом Толедо... Короче, в Испании. Какое это, к черту, имеет значение?! — огрызнулась я.

— Вилла «Толедо» расположена в шести милях от Санта-Барбары. И я буду всегда рядом с тобой. Рядом — это значит неподалеку.

— Так это здесь?! — я нащупала кресло и, не глядя, примостилась на краешек.

— Да, мы партнеры, мы единое целое, — наставительно произнес Джонни. — И моя роль не менее трудна, чем твоя. Не обнаруживая своего присутствия, я должен наблюдать за всем, что происходит в поместье, — Джонни закурил. — Убхарт заедет за тобой рано утром. А я буду жить в ближайшем отеле, где уже заказал апартаменты и даже могу сообщить тебе телефонный номер, по которому ты будешь мне названивать. Вот так...

— Хорошо, каждое утро я буду сообщать тебе все, даже меню...

— Вот-вот! Какие «блюда» там готовят!

— Ну, первое кушанье я могу назвать даже сейчас: жаркое а ля. Мэвис.

— Какое это удовольствие — иметь остроумного партнера! — хохотнул Джонни.

— Мне повезло меньше, — вздохнула я. — Мой партнер — бесчувственный жлоб. Я уверена: он будет танцевать на моих похоронах. В лучшем случае — слоу-фокс.

— Если, конечно, я сам перед этим тебя придушу! — осклабился мистер Рио. — Ну чего ты трясешься? С тобой все время рядом будет находиться Дональд Убхарт. И вообще, у тебя есть, как ты любишь повторять, собственная голова на плечах. И руки. Надеюсь, ты не забыла уроки морского сапера?

— Ты имеешь в виду, наверное, сержанта? Нет, не забыла. С тех пор, как он показал мне свои приемчики, ни один обидчик не смог уйти от меня безнаказанным.

— А что, тебя часто обижали? И кто, хотелось бы знать?

— Мужчины. До чего ты бестолков.

Джонни хмыкнул.

— Посмотрим на это дело так: нам выписали чек на большую сумму. Убхарт хочет дать нам еще две тысячи, когда раздел наследства закончится и он получит свои чертовы миллионы. В то же время работенка у нас, в общем-то, плевая. Тебе всего-навсего нужно три дня покантоваться в роскошных апартаментах. Отдохнешь, отоспишься... А проживешь ты после этого еще очень долго.

— Вот об этом — о жизни и смерти — я и хотела с тобой поговорить. Знаешь, Джонни...

— Знаю. Знаю, что тебе нужно ехать домой и собирать вещи. Или ты заставишь клиента ждать завтра утром? Учти: к его приезду чемодан должен быть собран.

— Джонни...

— Все, дорогая. Поговорим всласть на природе. Я всегда буду у твоих ног, только звякни мне в отель.

— Нет, я не буду звонить. Я буду вопить на всю Санта-Барбару!

— Вот теперь ты снова похожа на прежнюю Мэвис.

Он ухитрился дать мне шлепка пониже спины и каким-то образом выставил за дверь.

Мэвис потащилась собирать чемоданы.

Собралась я очень быстро и решила перед поездкой как следует выспаться. Сон не шел. Я включила телевизор. Зачем я это сделала?! Старый, но мастерски закрученный фильм ужасов «Кузен Франкенштейна» завел меня, как пружину часового механизма. Вместо того, чтобы навеять сон, телевизор прогнал его окончательно. Если бы из-под кровати сейчас вылез мужчина, он смог бы сделать со мной все, что захотел, — я была абсолютно деморализована.

Ночь прошла в кошмарах. Но к десяти утра я была одета, как Клер, причесана, как Клер: волосы стянуты в пучок. Мэвис-бэби облачилась в свитерок, на два размера меньший, чем она обычно носит. Я вспомнила слова одного неглупого мужчины, специалиста по рекламе: «Упаковка и демонстрация, Мэвис, очень важны, без них товар не продашь. Но никогда не следует строить рекламу одного товара на недостатках другого. Высокое качество в этом не нуждается, оно говорит само за себя». Конечно, в зеркале я видела, что поддельная Клер выглядит куда лучше настоящей. Однако я должна была спрятать свое превосходство, чтобы никто не догадался по моим глазам, в каком розыгрыше он участвует. Тот специалист по рекламе был тысячу раз прав, хотя его самого интересовало во мне только то качество, которое было спрятано под юбкой.

Убхарт появился ровно в 9.30. Я открыла дверь, и он вцепился в меня изучающим взглядом.

«Муж» рассматривал меня довольно долго.

— Я готова, — потупила я наивные глазки.

— А я нет. Я не могу привыкнуть к новому облику своей жены. Мне надо... придти в себя. У вас потрясающий вид!

— Стараюсь...

— Вы сложили свои вещи?

— Да. Вот чемоданы.

Убхарт озадаченно пересчитал их:

— Три небольших плоских, один очень большой и две картонки для шляп... Вы что, сюда уже больше не вернетесь?

— Я взяла только то, что должна была взять настоящая миссис Убхарт. Я должна выглядеть как леди. Не так ли?

«Муж» развеселился:

— Да, вы правы, я как-то не сообразил... О'кей, сейчас заброшу ваши вещи, мадам, в багажник.

Вскоре мы уже мчались в направлении Санта-Барбары.

Солнце слепило глаза, деревья разбегались, едва замечая новенький «корветт» Дона Убхарта. Жизнь была замечательной — по контрасту с ночными кошмарами, все было так, как и предсказывал Джонни.

— Хочу обсудить с вами один вопрос, — сказал Дон. — В доме никто не знает, как зовут мою последнюю жену. Поэтому лучше всего представить вас как Мэвис Убхарт — так мы не запутаемся, и все будет выглядеть естественно.

— Согласна.

— Я не уверен, что мои родственники приехали, — его голос поблек. — Но Эдвина наверняка уже приготовила нам комнаты.

— Кто такая Эдвина? Еще одна жена?

Я навострила ушки.

— Это экономка. Последние два года перед смертью отца она была там, в поместье. Ее держат в доме, ибо такова была воля отца. Эдвина останется экономкой до моего тридцатилетия.

— А потом? Вы прогоните ее? Кстати, сколько ей лет?

— Что-то около тридцати пяти.

— Эдвина должна опасаться вас, — задумчиво произнесла я.

— Да уж, не думаю, что она меня любит. Будьте с экономкой настороже. Нам надо следить за ней... За ней и за Фабианом, разумеется, тоже.

— Фабиан? Это имя годится для комедии или оперетты!

— Фабиан Дарк — адвокат семьи Убхартов и... крепкий орешек. Нет, он не из оперетты — он, скорее, из драмы. Сухарь, резонер, все знает, ничего не боится...

— Знакомо...

Завтракали мы в Санта-Барбаре. Я решила как следует подкрепить свои силы перед штурмом «Толедо» и заказала бифштекс. Утро потускнело. Я вспомнила, что еду не на увеселительную прогулку, и занервничала. Впрочем, это вскоре прошло.

Дорога вилась вдоль побережья. Голубая вода, голубое небо, облака... Я всматривалась в их очертания, словно надеялась увидеть некий особый небесный знак.

— Вот мы и дома, — сказал Дон.

На берегу океана стоял настоящий дворец с белыми стенами, белыми арками, белыми занавесями на окнах.

— Боже мой, до чего красиво! — воскликнула я. — Дон, это же настоящая Испания.

— «Толедо».

— «Толедо»...

— Точная копия того дома, в котором родилась и жила моя мать. Только побольше, пороскошнее... — Дон делал эти пояснения как бы через силу. — Добиться абсолютного сходства было очень трудно, но отец умел преодолевать трудности. Снаружи оба дома идентичны.

У меня едва не закружилась голова. К горлу подступил комок.

— О, теперь я вижу, на что способен мужчина, который любит свою жену.

Убхарт бросил на меня странный взгляд.

— Моя мать была в детстве несчастнейшим существом. Она осталась жива и не сошла с ума только потому, что надеялась вырваться из этого ада. Родители воспитывали ее с изощренной жестокостью. Мать ненавидела их, Испанию и все испанское. Словом, все то, что напоминало ей о детстве и юности. Поэтому мой отец выстроил этот дом. А так как другого дома у нее не было, мать была вынуждена здесь жить.

— Как же...

Язык застрял, я не смогла выговорить свой вопрос. Но Дон все понял. Он глянул на меня через плечо и бросил:

— Отец был остроумным человеком, хотя его представление о шутках носило оттенок садизма.