Люди и боги

— Да нет, обычная инсталляция. Не было между нами никаких войн. Ты же умный, понимаешь, что война идет не здесь, а там, — ткнула демон в сторону земли. Где та находится на самом деле вопрос сложный, так как находились мы в какой-то пространственной складке, где и время, и само пространство не поддаются привычному учету. Ну, время как бы поддается, просто идет уж слишком медленно, но с пространством полная лажа. Даже в Большом Магеллановом облаке я не терялся и чувствовал, где по отношению ко мне привычный мир. Тут же ориентиры не работали от слова «совсем».

Перед нами простиралось плато, испещренное воронками, будто бы от взрывов. Самое оно кино снимать, всякую космическую фантастику с орбитальными бомбардировками и ядерным оружием. Элли назвала это место «Эдем», и произносится это слово явно в кавычках.

Деревья тут тоже были, оба. И Познания, и Жизни. Стояли себе, типа настоящие. Хотя нет, они были единственными настоящими в этом фарсе. Перед этим она меня учила правильно телепортироваться — но самостоятельно. Чтобы шел не по ее следу, а как бы сам, куда попросит душа. Ну, душа попросила к деревьям. Яблоки вкусные, попробовал.

— Ты воспринимаешь их яблоками, потому, что у тебя под это заточен разум, — ухмыльнулась она на замечание, что сейчас и меня за райские врата безобразно вышвырнут. — На самом деле это морок, как и всё вокруг. Но морок высшего порядка.

— Как же видишь их ты? — усмехнулся я, уписывая огромный ядовито-красный фрукт. Хм-м, даже вкус как настоящий!

— Как энергию. — Она пожала плечами. — Со мной тот же фокус. Стоит мне о чем-то подумать, и эта энергия принимает в моих глазах нужную форму. Подумаю о пальме — увижу пальму. О кедре — увижу кедр. Ага, с ними самыми, с орешками Познания.

— И к чему такие сложности? — вышвырнул я огрызок, который моментально исчез, вылетев за четко ощущаемую энергетически десятиметровую в радиусе зону. — Зачем нужно это место?

— Поговорить. — Пауза. — Это место — преддверие Конторы. Если захочешь, поднимемся еще, покажу тебе что там.

— А пустят? — с сомнением покачал я головой.

— А что тут такого? Мы ж шалить не будем! — усмехнулась она. — Ты слишком переоцениваешь нашу вражду, если считаешь, что мы действительно воюем. И мне доступ ТУДА открыт, как и ангелам к нам. Это жизнь, Мишутка. И жизнь эта целиком и полностью творится у вас, внизу, — вновь тычок в землю. — У нас сплошная скукотища, аж тошно.

— Ладно, валяй. — Я наметил взглядом приметную скалу и телепортнулся на нее. Промазал метров на пятьсот, но ничего — натренируюсь. Демон мгновенно приземлилась рядом. — Валяй, говори. Ради чего меня вытащила?

Эльвира замялась.

— Здесь я неподконтрольна для своих. И здесь, и вообще на территории Конторы.

Я расхохотался.

— То есть, своим ты…

— Не задавай глупых вопросов! — натужно скривилась она. — Ладно, уговорил, вначале ты. Вижу же, с живой не слезешь, пока не отвечу.

— Объясни ваше поведение. Почему вы так… Поменялись ролями? — начал я с самого больного. Когда мне еще вот так, добровольно, предложат приоткрыть тайны?

Она покачала головой.

— Не могу. Сам поймешь. Следующий вопрос.

Я про себя хмыкнул. Вот стервочка!

Ладно, раз вытащила сюда и сама завела эту тему, значит ХОЧЕТ ответить на какой-то вопрос. Важный. Но задать который я должен сам. Блин, опять эта долбанная лотерея! Угадаю — не угадаю! И как узнать, что угадал?

— Почему Элла сказала, что Насте простится то, что она делает, а мне нет?

Демон нахмурилась.

— Ты действительно хочешь узнать ЭТО?

«Это» она бросила с таким презрением… М-да, не угадал. Ну, ничего, вопрос задан. А предложение ответить произнесено с ее стороны, а не моей.

— Хорошо. Контора неоднородна, — начала бесенок. — Там есть как свои радикалы, так и, как можешь догадаться, консерваторы. Консерваторы крайне консервативны, а радикалы…

— Радикальны, — усмехнулся я.

— Я всегда поражалась твоему интеллекту, пупсик, — скривилась Эльвира. — Радикалы считают, что могут и должны вмешиваться в жизнь людей. Толкать их к определенным поступкам более активно. В том числе использовать зло в целях добра.

— Когда «добрые» отстреливают «злых», — перевел я и задумался. Почесал то место, которое в этом мире воспринималось мною, как голова.

— Вроде того, — кивнула она. — Это неправильно, консерваторы с ними не согласны, но повторюсь, единой точки зрения нет даже у них. Бюрократы хреновы!.. — вновь презрительно бросила она.

В моей голове кое-что в ее объяснении не вязалось, но чувства, что она врет, не было. То есть, она как обычно не договорила. Что ж, ничего в мире не меняется.

— Саид, получается, радикал, — произнес я.

Кивок.

— Потому за ее поступок будут спрашивать в том числе с него. И она… Отмажется. Именно это слово в вашем языке подходит больше всего, — вновь скривилась демон. — А ты — нет. Для тебя это грех с отягчающими.

— Да в составе группы… М-да!

— Я ответила? — искрометно улыбнулась она. Пришлось покачать головой.

— Ладно, пусть так. Твоя очередь.

Демон посерьезнела.

— Миш, откажись от нее. Пожалуйста.

Что? Что я услышал? Эльвира сказала «пожалуйста»?

— И нечего глаза выпучивать! — фыркнула она. — Для особо одаренных могу повторить. Пожалуйста, откажись от нее. Она не твоя. Ты лишь принесешь ей несчастье. И себе тоже.

— Элли, отвали! — во мне начала закипать злость, но демон к ней не имела отношения. В смысле прямого.

— Без тебя она найдет свое счастье, — продолжила Эльвира. — И ты без нее тоже. Но с тобой… Отпусти ее, Миш.

— Что, со мной? — вспыхнул я, делая всё возможное, чтобы сдержаться.

— С тобой очень опасно, — покачала она головой. — Гораздо опасней, чем ты думаешь.

— Ей угрожает опасность?

Демон молчала.

— Элли, давай начистоту!

— Не могу. Я и это могу только потому, что мы на территории Конторы.

— Получается, ты только ради этого меня сюда притащила? Ради этого показываешь все «красоты»? Предупредить насчет Насти?

Демон потупилась и молчала. Наконец, выдавила:

— Миш, отпусти ее. Саид умный мужик, он поможет. Ордену она не нужна. Если ее не убьют в бою, а без тебя этого не случится, то они… Они просто не знают, что с ней делать! Она им ни в звезду, ни в Красную Армию! Проще отправить ее на вольные хлеба и забыть, что такая есть. Отпусти ее, пусть девочка живет и радуется.

— Она помогает мне. Добровольно… — цеплялся я за аргументацию, понимая, что ни хрена не понимаю. Ни в чем — ни в себе, ни в ситуации. Не готов я был к такому вопросу. Причем не готов сам, внутри себя.

— Больно ты знаешь, почему она помогает! — огрызнулась демон. — А без нее сможем помогать тебе мы с курочкой…

— МНЕ НЕ НУЖНА ВАША ПОМОЩЬ! — взбесился я, теряя контроль. Плохое место, нехорошо на меня действует. Алый мир всё же лучше. — Ни твоя, ни Консуэлы! Ни ваших долбанных контор!

— Напрасно. Мы бессмертные. А Настя — нет, — сузились ее глаза.

Я стоял и напряженно думал. Всё не так просто. И это вполне может быть ход Эльвиры, личный, а не каверза Метрополитена. Как моего… Друга? Чем черт не шутит? Маленькая стервочка решила сыграть собственную партию, сделать собственную ставку — не вижу в этом ничего предосудительного.

И Настя. Она на самом деле может пострадать. Но при этом однозначно мешает ей и ее партии. И ее конторе, даже если она мне это говорит действительно из лучших побуждений.

— Эльвир, но ведь не орден ей угрожает? С ним мы справимся как-нибудь. Ведь так?

Демон увлеченно рассматривая песок под ногами.

— Что вы хотите? Чего добиваетесь? Почему она вам мешает?

Элли подняла полные горечи и боли глаза.

— НАМ она не мешает. НАМ на нее просто наплевать. Пожалуйста, откажись от нее!..

В ее глазах стояли искренние… Сопереживание, печаль, страдание… Да что ж это вокруг творится?

Тут я не выдержал и окончательно взорвался

— Договаривай! Что вы там хотите? Что еще придумали, а?

И сам не заметил, как в руке блеснул огненно-алый клинок, и как я в сердцах замахнулся на эту дрянь. Просто замахнулся, бить не собирался, но она вытянула руку и играючи схватила клинок за пылающее лезвие. Глаза ее взорвались алым огненным взрывом, способным рождать звезды, и я, наконец, вспомнил, что передо мной все-таки демон, а не девочка-балагур. Отшатнулся. Вот это мощь!

Она сделала шаг мне навстречу. Затем еще один. Ее лицо озарила улыбка превосходства.

— Моим мечом против меня? Ты что, пупсик, совсем тупой? Или чересчур самоуверенный? — и расхохоталась громовым раскатом, от которого земля вокруг заходила ходуном.

И ЭТУ девочку я победил там, в Южном Бутово? Да мне очень, просто ОЧЕНЬ повезло!

Я похолодел и отступил еще на шаг.

— Эй, детки, идите-ка отсюда! Поиграйте где-нибудь в другом месте!

Я обернулся. Сзади стоял… обыкновенный мужик в лаптях с онучами, белой расшитой рубахе, с русой бородкой и усами, подпоясанный красным кушаком. В руках держал обычный кузнечный молот, кувалду килограмм на шестнадцать. Во всяком случае, увидел я его именно таким.

— Ой ё…! — Я обернулся к демону. От ее страшного облика и след простыл. Передо мной вновь стояла девочка-балагур. — Мишань, давай валить отсюда, а?

Шалунья, блин! Позёр! Но смотрелось она и правда грозно.

Глава 9. Бархатная революция

Я поднял голову. Настя сосредоточенно крутила баранку. Вокруг нее волнами исходило напряжение. Как бы не перегорела девчонка так!

— Не переживай, мне не впервой, — почувствовала ведьма мой взгляд. — Опять в своих снах летал?

— Это не сны. Это реальность. — Я приподнялся.

— Счастливый! Мне бы так!

Ну и дура! Радовалась бы, что у тебя такого гона нет! Нет, полетать ей видите ли хочется!…

— С удовольствием бы поменялся… — недовольно буркнул я и повернулся набок. — Давай, я тебе свои дурацкие способности, а ты меня нормальным человеком сделаешь?

Молчание. Обиделась. Может не стоит на таких тонах разговаривать? Она — обычная романтичная девочка, какой бы железной девой не казалась. Такой, для которой полетать в сверхъестественных снах — светлая и чистая мечта. А я…

А я тоже уже привык к своим способностям. И несмотря на бредовость происходящего, не согласился бы оставить их ни за какие коврижки. Понравилось мне быть не таким, как все, что теперь делать? Дружить с демоном, общаться с ангелом, смотреть чужие миры… Колдовать потихоньку. Пора уже признаться, хватит самому себе врать!

— Извини, я не хотела… — сказала она.

— Извини, я не хотел… — почти одновременно ответил я. — Не хотел грубить.

Мы одновременно улыбнулись. Начало хорошее.

Она резко повернула руль и утопила педаль газа в пол. Видимо, мы проскочили очередной опасный участок.

— Смирнов говорил, там что-то есть от радаров, всяких поисковых систем… — кивнул я на приборную панель, усеянную мыслимыми и немыслимыми кнопками, тумблерами и индикаторами.

— Миш, спи, — одернула она. — Неизвестно когда в следующий раз удастся. Я ж говорю, я неделю спокойно могу не спать. Без последствий. А ты сдохнешь на вторые сутки.

Как мамочка, честное слово! Свалилось это чудо голубоглазое мне на голову…

— Без этих систем защитных мы бы уже давно на базе были — сжалилась спутница и снизошла до объяснений. — Всё работает, не нервничай за это.

— А где мы едем?

Спать решительно не хотелось. Тело била нервная дрожь, голова раскалывалась на куски. Ведьма бросила беглый косой взгляд, но при этом моментально поставила диагноз.

— В бардачке аптечка. Желтая упаковка. Две таблетки.

Я достал требуемое и уставился на два ряда маленьких таблеток с заковыристым названием то ли на английском, то ли на латыни. В аптеках такое не продают.

— Что это?

— Успокоительное. Тебе нужно, поверь. После такой ночи я вообще удивляюсь, как у тебя крыша не съехала. Сидела, гадала, когда же истерика начнется.

Ну что ж, главное, честно сказала. Лучше уж фейсом от тейбл, чем недомолвки и покровительственные взгляды за спиной.

— Будешь смеяться, надо мной демон поработала, — усмехнулся я, выковыривая две искомые таблетки. — Решила показать мастер-класс, что она может быть хранителем не хуже ангела.

— И как? Получается?

В голосе не издевка, любопытство.

— Как видишь. — Я кинул таблетки в рот. Совершенно безвкусные, с легкой горчинкой. — Девчонка старается. Правда пока так и не понял ее истинных целей. Чего хочет добиться на самом деле. Там все не так просто, на каждом шагу какая-то подковырка. А копнешь подковырку — еще две подковырки.

— Умеешь ты заводить подруг! — усмехнулась Настя. — Это у тебя дар такой. Равно как и в идиотские ситуации влипать. Честно, я б удивилась, если б ты сдружился с ангелом!

— Ага. Вот такой я вот неправильный. И подруг себе неправильных выбираю. Наверное, с правильными скучно. Одна ты чего стоишь!

Мы рассмеялись.

Теперь надо аккуратнее, чтобы не обидеть. А то она вся на взводе — бесследно ночь не прошла и для нее, да и я не первой свежести в смысле эмоций. Как ляпну что-нибудь не то…

Я допил остатки кока-колы без газа, завалявшиеся между креслами, и очень некрасиво выбросил бутылку в окно.

— Да, не ангел я. Скорее наоборот, — после долгого раздумья произнесла Настя и одарила меня очередной своей фирменной кошмарной улыбкой. Я непроизвольно сглотнул. — Но тебе, похоже, нравятся только такие… — Хм, с этой стервочкой скучно не будет никогда. — А теперь правда лучше поспи. Вон, Михалычу видишь, все по боку. Как младенец дрыхнет.

Я обернулся на заднее сидение, на котором вальяжно раскинулся ветеран, и завистливо покачал головой. Мне так не дано.

— Насть, и все же, может я за руль? Я ж вижу, ты еле сидишь, на одном адреналине держишься. Может ты и можешь неделями не спать, но после такой ночки к вечеру свалишься.

— Видишь? — указала она на мелькнувшую за окном машину. — Орденская. Третья за полчаса. Сжимают кольцо. Если ты сядешь за руль, тогда нам полное хана обеспечено. Без обид, это дело опыта, а ты сам знаешь какой чайник. И вообще, я вас во все это втравила — я и выпутывать буду. Если бы не мое дурное желание родину повидать — не было бы этого ничего.

— Если бы не мое желание мачо из себя показать, выпендриться, доказать, что не хлюпик и кое на что способен, этого тоже бы не было, — парировал я.

Она улыбнулась.

— Рада, что мы все точки расставили. В таком случае, сам понимаешь, урок второй, жизненный, особо ценный. На своей шкуре прочувствованный. Не надо выкобениваться перед девочками. Мне ты ничего не доказал, а вот минусов сколько нацеплял… Сам понимаешь.

Я утвердительно кивнул, наблюдая за проносящимся за окном пейзажем. Да, понимаю. Наделал кучу ошибок, из-за которых некое сверхсущество даже отказалось мне помогать. Отправил к праотцам фигову тучу человек (хоть большинство из них подонки, это не оправдание). Реально чуть не съехал с катушек, удержавшись только с помощью колдовства одной знакомой ведьмочки, и наконец, стал самой разыскиваемой особью мужского пола в стране.

Кто-нибудь скажет что я приобрел опыт? Сомнительно. Я лично ни на грамм себя опытнее не чувствую. Из всего произошедшего, действительно, опыт только один — «урок второй, жизненный, особо ценный…»

— Ладно, не бери в голову, я просто очень устала, вот и наезжаю по делу и без дела. Не так ты и плох на самом деле — включила Настя заднюю, но мой поток самобичеваний остановить уже не могла. — Это все из-за меня, дуры. Глаза вылупила и вперед!… А ты молодец, дважды пропасть мне не дал. Правда, Мишка, спасибо большое…

Я довольно улыбнулся и прикрыл глаза, почувствовав, что успокоительное начало действовать.

— Пожалуйста.

И снова улетел…

…Я влетел внутрь, хлопнул дверцей и повернул ключ зажигания. Машина мягко заурчала, словно домашний котенок. На заднее сидение шумно ввалился афганец, сжимая в руках автомат. Багажник хлопнул, убравшая гранатомет ведьма с горящими глазами оббежала и плюхнулась рядом

— Гони.

— Куда? — я вопросительно оглядел зажатый в ее руке второй автомат, доселе лежавший в багажнике.

— В поселок. Надо их добить. Там паника, мы проскочим. Я знаю в каких домах те, кто нам нужен.

Ее глаза были полны безумия. Такого яркого, зверского, что в душе поднялся нехороший холодок.

— Это самые-самые их шишки. Без них группировка распадется на мелкие составные…

— Ага.

Я резко нажал на газ и развернул машину в сторону дороги. После чего, почти не сбавляя скорости, мчал по пересеченной местности, надеясь, что хорошая встряска ее образумит.

Не образумила.

— Давай, налево, на всей скорости сноси ворота, потом метров пятьдесят и направо…

Я и помчал на всей скорости. А перед этим повернул. Только не к поселку, а к трассе.

— Ты куда? А ну-ка разворачивайся!

— Щаззз. Разгонюсь посильнее!

Опять ее понесло и опять мне ее вразумлять. Теперь уже с риском для жизни. Но как ни странно, страха не было.

— Эй! Умник! Ты что тут о себе возомнил? Крутой, да? А ну тормози!

Кажется, зажглась. Я многозначительно ее выпад проигнорировал.

— Ты что, не слышишь? Тормози, говорят! — кричала ведьма, злобно сверкая своими прекрасными голубыми глазками. Боже, как она сексуальна в гневе!

Ладно, хорошо, так и быть. Сама напросилась. Я затормозил, изо всех сил упираясь в баранку.

Михалыча жаль. Он не вылетел только благодаря моему креслу и теперь грязно ругался, поднимаясь из прохода и вспоминая добрым словом милую женщину, рискнувшую родить такого оболтуса, как я и, очень ей сочувствуя. Эта же сумасшедшая не успела сгруппироваться и заехала лицом в панель.

— Ах…ь! Ты, урод!…..! Ты что делаешь!

Схватилась за пострадавшее место руками. М-да, видон знатный — синяк будет на полрожи — мысленно я злорадно потер руки. Ничего страшного, поколдует немного и рассосется, но важен сам факт нанесения ущерба.

— Ты что тут о себе возомнил? — опомнившись, продолжила она. — Крутой слишком? Проблемы хочешь?

— Не хочу. Но туда мы не поедем, — как можно спокойнее и отстраненнее сказал я.

Ведьмочка опешила. Кажется, до нее дошло, что она теряет власть, что командиром ее тут больше не считают. И судя по выражению лица, ей это очень-очень не понравилось.

— Быстро разворачивайся! — сверкнули ее глаза всеми огнями ада.

— Нет, — холодно ответил я, разглядывая пейзаж за бампером. Она хотела действовать, хотела поставить меня на место, но отчего-то не решалась, растягивая бесценное время.

Я решил не выделываться, и продолжил:

— ТУДА мы не поедем. Хватит, оторвалась и баиньки. Ты свое отомстила, Насть! — попробовал вложить я в голос весь дар убеждения. — Так отомстила, что не одна следственная бригада год разгребать будет! А теперь едем дальше, куда и собирались.

Хорошая попытка. Но гнев в ней всё же победил. Лицо моей спутницы побагровело, кипящие яростью глаза сузились до узеньких щелочек.

— Это с каких пор ты тут отдаешь приказы, кому и что делать? Маг недоделанный! Колдун самоучка, блин! Понахватаются тут всякие! Да ты!…

— Что я? — я старался изо всех сил держать тон и не разораться в ответ. — Ну? Что я?

— Ты!… Ты хоть понимаешь, что делаешь? — вновь не решилась она на открытый конфликт, к которому я подсознательно приготовился.

— Прекрасно.

— Разворачивайся!

— Нет.

— Я приказываю!

— На каком основании?

Новая вспышка, и молчание. Сидящий сзади Михалыч обалдело на нас таращился. Я так понимаю, у него немного отнялся дар речи. Но на чьей он стороне — чувствовал, и это придавало уверенности.

— На основании того, что я старше и опытнее! — попыталась сформулировать ведьма, все еще надеясь на консенсус.

— Неправда. — Я постарался вложить в голос всю холодность, на какую был способен. — Я старше то ли на полгода, то ли на год. Возраст не катит. А откуда ты взяла критерии опытности? Для меня не является критерием то, что на тебе больше трупов, чем на мне. Во всем же остальном ты ничем не лучше, такая же, как и все, как и я.

Она позеленела от злости, но вновь не смогла быстро ответить.

— На основании того, что я сильнее! — рыкнула она. — И потому буду отдавать приказы слабакам, даже не умеющим постоять за себя, не говоря уже о том, чтобы работать мозгами! И если я сказала что-то делать, значит бери и делай, и…

Договорить не успела. Презрительно усмехнувшись, я сделал самую безрассудную в своей жизни вещь — повернулся и приставил к ее виску пистолет.

— Теперь я сильнее. И я приказываю. Мы никуда не возвращаемся и никого не убиваем. Мы вообще валим отсюда как можно быстрее по добру по здорову. Есть возражения?

Да, эффект был неслабый. Она обалдела. И о степени ее обалдения можно было судить по тонкой кровавой струйке, стекающей с моего кадыка.

— Только попробуй!

Как и когда она выхватила нож и поднесла к моему горлу, не заметил. Лишь уловил движение, колебание воздуха, но перехватить руку было выше моих сил. Однако, вот сучка, а?

— Я успею спустить курок. Даже рефлекторно, — мило улыбнулся я, неуловимым движением снимая ствол с предохранителя. В нашей нервозной тишине этот щелчок показался подобен грохотом горного обвала. — И не вздумай клинить, я выстрелю раньше!

Вот теперь действительно запахло жаренным.

— Сейчас ты аккуратно медленно кладешь пистолет на панель, — спокойно, чуть ли не по слогам произнесла она, пытаясь скрыть волнение в голосе, — я также медленно убираю нож. И мы не будем больше нервничать и делать глупости. Договорились?

Я показно усмехнулся.

— А потом, когда я его уберу, ты также аккуратно, но очень быстро, вырубишь меня неуловимым ударом в основание шеи. Нет, спасибо, милая! Не пойдет! И не пытайся меня загипнотизировать, гипнотическое воздействие я тоже вижу.

Ее глаза сразу потеряли блеск, а лицо вытянулось от неудовольствия. Значит колдовала. Я не видел, ляпнул наугад, но оказалось, в точку. Все же иногда хорошо, что тебя переоценивают, как противника.

— Что же будем делать? Так и сидеть, угрожая друг другу?

— Не знаю, — честно ответил я.

Я бы выстрелил. Морально был готов к этому. И она это поняла по моим глазам. Возможно, поэтому сидела и не дергалась. Все же кое-какой опыт я этой ночью приобрел, и сейчас он играл не в ее пользу.

— Миха, Настюха, вы чего?! — обрел дар речи Михалыч. — Вы что делаете? Нам валить отсюда надо, а не глупые разборки устраивать! Насть, какие бесы в тебя вселились?

Давление зачарованного лезвия на горло уменьшилось, ее рука задрожала. Я-то понимал, какие бесы в нее вселились. Самые что ни на есть обычные, которые и так всегда в ней. Просто она позволила им захватить власть и не борется.

Глазки забегали. Руки задрожали. Но проигрывать мы, видимо, не умели. А может все из-за ночи, такой нервной и эмоциональной.

Из ее глаз покатились две бусинки, но сами глаза вновь сжались в узкие щелочки.

— Настя, хватит! — рявкнул я. — Поиграли — пора и честь знать! Убери нож!

Такого командирского голоса я от себя сам не ожидал.

«Супердевочка» еще раз моргнула, прогоняя слезинки, затем, действительно, убрала нож и… Уткнулась лицом в подобранные колени.

— Не знаю, что на меня нашло. Простите!..

Я тоже убрал пистолет, поставил на предохранитель и заткнул за ремень. После чего воскликнул коронное: «Держись!» — и нажал на газ. Смена власти прошла успешно и без крови. Прям бархатная революция какая-то!

Дотронулся до шеи, на которой еще кровоточил маленький тонкий порез. Ну, почти без крови…

— Все, Михалыч. Приехали.

Мы стояли около стрелки с надписью, указывающей, что в паре километров от дороги расположен такой-то поселок.

— Ну что ребята, рад был с вами познакомиться!.. — выдохнул афганец, пытаясь побороть грусть в голосе. — Даст бог — свидимся!..

Да, даст — свидимся. Но шестое чувство подсказывало, что не даст. И сердце щемила непонятная грусть.

— Может, все же до поселка?

— Нет, Настен, — твердо покачал головой Михалыч. — В поселке вы засветитесь.

— А этот друг, он точно не сдаст? — вырвалось у меня.

— Не должен, — посмотрел в землю Михалыч. — Я его две ночи раненого до перевала на себе тащил. Такое не забывают.

— Люди меняются. А времени много прошло…

— Миш, ну хоть кому-то же верить надо в этой жизни? — вскинулся он, изо всех сил борясь с подступающим к горлу отчаянием. — Если и он меня… После того, что я для него… То и жить больше незачем!

Помолчали.

— Ладно, извини, ты прав. Удачи тебе!

Мы обнялись. Затем они обнялись с Настей.

— Давай, Настюш! Не расстраивайся! Все будет хорошо!

По лицу ведьмочки поползли предательские мокрые дорожки.

— Михалыч, ты только держись, не падай духом!

— Хорошо, Настен. Не буду!.. — Он украдкой глянул в мою сторону. «Береги ее» — читалось во взгляде. Я кивнул в ответ.

— Вот, возьми. Это тебе. — Настя протянула ветерану «Макаров».

— Трофейный?

— Нет, мой. Табельный. На случай, если тебя найдут. Тогда тебя у ментов заберет моя организация. Помнишь, что им говорить?

— Помню, не маленький. — Он обреченно вздохнул.

— Ну и хорошо! — подвела она итог прощанию.

Они еще раз обнялись, и Михалыч, припадая на здоровую ногу, поковылял по наезженной колее в сторону от трассы. Настя тут же полезла внутрь салона. Смотреть вслед удаляющемуся афганцу сил не было, и я последовал ее примеру.

Глава 10. Происшествие

Двор был тих и пустынен. Для полпервого ночи в такой глуши это нормально. Скучно.

Мужчина, сидящий в машине, сделал последнюю затяжку и выбросил «бычок» в окно. До конца смены еще далеко, а спать нельзя. Конечно, если нельзя, но очень хочется, то можно, начальство высоко и далеко, здесь все равно никому ни до чего нет дела… Но профессиональное чутье подсказывало, что сегодня спать не стоит. Чувство, похожее на ощущение мурашек, бегущих по спине. Конечно, никаких мурашек не было, но и на страх это чувство не походило — что-что, а как выглядит и «пахнет» страх мужчина знал. Скорее интуиция, бьющая в огромный-преогромный набат. И это тревожило — интуиции мужчина доверял больше, чем глазам и ушам вместе взятым.

Молодой человек лет двадцати пяти, подтянутый жилистый и имеющий неславянский тип лица, смелой уверенной походкой вошел во двор. О остановился, считая подъезды. Над дверью каждого из них было накарябано, с какой квартиры внутри по какую. Сверился с номером у него в памяти. Правильно, не ошибся, здесь. Опасность?

Резко обернулся.

Нет, вроде все нормально. Почему же такое ощущение, что за ним последние минут пять кто-то упорно следит? Вроде и улица пустынна, и во дворе никого?.. Все машины припаркованы, на сигнализации… Но следят не от машин, а откуда-то сзади, из темноты!

Стало страшно.

Поёжившись, молодой человек взял себя в руки: да ну его, хватит! Просто старые страхи! Глупости!

Последний раз такое было, когда в детстве, насмотревшись фильмов ужасов, боялся ложиться спать, ожидая, что кто-то вылезет из под кровати и нападет. Или Фрэдди Крюгер, или демоны, или вампиры… Или еще какая нечисть — выбор был огромный. Надо же, с чего это давно забытые страхи проснулись?

Но и интуиции молодой человек привык доверять. Пусть лучше она обманет, чем встрять из-за ее отсутствия в неприятности.

Он остановился напротив входа в подъезд, достал сигарету и закурил, неспешно, как бы невзначай оглядываясь и оценивая угрозу. Нет, никого нет. Вокруг тихо. Действительно, глупый детский страх.

Чтобы отвлечься, попробовал старый как мир способ — забить голову другими мыслями. Например, неплохо было бы обдумать истинное положение вещей, касающихся его задания.

Задание… На первый взгляд простое, но могло потянуть за собой шлейф сложностей. Потому решить проблему было поручено ему, как специалисту по именно таким проблемам.

Итак, найти Каренову шлюху оказалось не проблема, хотя поначалу как в воду канула. Он не понимал Карена, как можно быть таким мягкотелым? Как увидит смазливую потаскуху, сразу забывает о делах! А дела должны быть в первую очередь! Эта сука расплачивалась с ним за дурь не деньгами, а телом, и «вспомнил» про деньги только тогда, когда та «кинула» его, ушла к конкурентам.

Но и таинственные конкуренты тоже некрасиво поступили. Забрали девочку — расплатитесь по ее долгам! А то скверно выходит! Спрятали у каких-то фраеров, думали, никто не найдет? В этом городе никто и ничто не спрячется от людей Армена! С Арменом шутить не стоит, и кто этого еще не понял, скоро поймет!

Докурив сигарету, молодой человек вытащил мобилу, набрал номер и произнес несколько слов по-армянски. Рассоединился. Вновь почувствовал угрозу, обернулся. Опять никого.

Да что же такое? Снова почудилось? Вроде вон там, за деревьями, промелькнула тень. Большая, но на человека не похожая, скорее на собаку…

…Собаки испугался? Слабак! Да что же это с ним? Ладно, хватит трусить, не маленький!..

Несмотря на уговоры, руки продолжали противно дрожать. Потому, что как бы не уверял он себя, что это собака, разум не хотел ассоциировать тень с милым бродячим животным. Огромные волкодавы не бывают милыми бродячими животными и не умеют незаметно растворяться в тени деревьев.

Молодой человек достал из наплечника под спортивной курткой пистолет и снял с предохранителя — все равно во дворе никого нет, никто не увидит. Холод оружия успокоил, страх ушел, уступив место охотничьему азарту. Всё, теперь дело. Работа прежде всего, с детскими страхами потом разберется, на досуге…

Увидев молодого человека с кавказскими чертами лица, мужчина в машине отчего-то начал нервничать еще больше. Острая волна поднялась к животу, разлилась, и начала медленно расползаться, охватывая все тело. Что-то было не так. Угроза. Но угроза извне. Не от их клиентки, а непонятно откуда, и это плохо. Мужчина считал себя человеком опытным, многое на своем веку повидавшим, и то, что в данный момент не может ни оценить угрозу, ни определить ее источник, означало только то, что происходит нечто из ряда вон. И это нечто носит явно колдовской характер.

Молодой человек докурил и кому-то позвонил. Мужчина в машине тоже потянулся за новой сигаретой. Юноша что-то чувствовал, какую-то опасность. Затравленно обернулся, а затем… Вытащил пистолет.

Так, и тут не все просто. Кто он? Что за дерьмо решил устроить? Ведь по закону подлости, разгребать придется ему!

Мужчина потянулся за зажигалкой. Молодой человек еще раз обернулся, а затем, сжимая пистолет, твердой походкой направился в подъезд. Палец нажал на кремень, взвилось пламя… И тут же опало. А сама зажигалка вывалилась из рук на пол салона.

— Мать честная!

Сигарета полетела за упавшей огнедышащей напарницей. Дрожащая рука мужчины потянулась к зачарованному клинку. В подъезд вслед за юношей юркнула неуловимая черная тень…

Вике не спалось. Что-то мешало, не давало покоя. Нет, это что-то ей не угрожало. Это было нечто совершенно чуждое, не враждебное, но и не дружественное. Поворочавшись немного, вдруг резко подскочила.

Оно здесь, рядом.

Доверяя своей недавно прорезавшейся интуиции, хотя и не понимая, что делает, Вика встала, накинула халат и тапочки, выбежала в подъезд.

Внизу раздался чей-то хриплый вскрик и звук, как будто что-то тяжелое и мягкое упало на пол. Любопытство разобрало. Демона отсутствовал, но это и к лучшему — сама во всем разберется.

Она быстро и бесшумно спустилась вниз, глуша поступь и без того мягких тапочек. Первый этаж. На лестнице кто-то был, слышалась возня. И угроза. Та же самая, не враждебная, но и не понятная. И эта угроза ее не почуяла, значит как ведьма она сильнее. Что радовало.

«А ну, подруга, смелее! Ведьма ты или нет? Кто это тут посмеет тебя обидеть? На твоей же территории?» — подбодрила она саму себя. Почувствовав, что такой простой и наивный, но действенный аутотренинг подействовал, выглянула на нижнюю площадку.

На ступеньках в огромной луже крови лежал человек, мужчина. Голова с широко открытыми глазами и застывшей маской ужаса вывернута в сторону под неестественным углом. Горло… Нет, не перерезано, разорвано. В клочья. Грудь также разорвана и представляла собой сплошное кровавое месиво. Рядом с трупом валялся небольшой черный пистолет, который она заметила лишь приобретенным ночным зрением. Но это было еще не все.

Над трупом, шаря окровавленными по локоть руками по карманам, сидела молодая женщина лет двадцати пяти — тридцати. Недлинные золотые волосы до плеч, очень красивое лицо, заляпанное чужой кровью, и… И выразительные глаза с желтыми светящимися зрачками.

— Привет! — негромко произнесла Вика.

Пауза длилась несколько секунд, которые противницы потратили на изучение друг друга. А что они в данный момент противницы, Вика не сомневалась.

Женщина с желтыми глазами опомнилась первой и оскалилась, обнажив два ряда нечеловечески острых зубов с большими клыками. После чего ее лицо стало удлиняться и вытягиваться, так что получилось нечто среднее между человеческим лицом и звериным оскалом. Пальцы на руках тоже начали удлиняться, на них появились длинные острые когти. Понятно чем бедняге разорвали грудь и глотку! Но Вике его было почему-то не жаль. Возможно, из-за валявшегося рядом пистолета. А вот не отреагировать на угрозу она не могла.

Отступив назад, девушка включила «боевой режим», как назвал это состояние демон. Почувствовала витающую вокруг силу, энергию, и от души зачерпнула, растворяясь в ней. И только в боевом режиме, когда время замедлилось, обратила внимание, что женщина совершенно обнажена.

Противница тоже видела, кто перед ней, и нападать не спешила. Но Вика чувствовала с ее стороны неприкрытую агрессию. Агрессию не к ней лично, а к той силе, из которой она зачерпнула.

Женщина издала устрашающий рык. Вика почувствовала новое ощущение, захлестнувшее с головой. Это был не страх, нет. Скорее удовольствие, кайф, эйфория. Она поняла, что перед ней достойный противник, с которым голыми руками не справится даже при всех нынешних способностях. Но она и не собиралась драться. Что бы у них ни было с тем мужчиной, ее это никак не касалось, а значит, нужно просто показать желтоглазой, что она сильнее.

Сидящая на ступеньках увидела, как в руке колдуньи засиял яркий огненный красно-оранжевый всполох. Меч Зла. Да, это не простая колдунья. Но почему не нападает?

Вика сделала маленький шажок назад, перехватила призрачный клинок одной рукой, а вторую медленно подняла ладонью к желтоглазой противнице, стараясь не испугать, чтобы та не подумала, будто она колдует.

— Я не хочу с тобой драться! — произнесла девушка, четко выговаривая каждое слово. — Если нападешь — я тебя убью. Но драться не хочу.

Уходи! Это мой подъезд, моя территория! Забирай все, что нужно, и уходи!

Желтоглазая некоторое время осмысленно смотрела, затем кивнула и… Исчезла. Только благодаря боевому режиму Вика успела заметить, как женщина прыгнула назад, на ходу превращаясь в размытую тень.

Затем она спустилась, переступила через тело, стараясь не смотреть на кровавые художества, и вышла на улицу — продышаться. А то что-то от запаха смерти стало нехорошо.

— Надо развеяться, — сказала Вика сама себе и побрела в сторону проспекта. А что в халате и тапочках среди ночи в центре города? А кого это волнует? Неужели настоящая ведьма будет оглядываться на каких-то алкашей-обывателей? Или хулиганов? Пусть лучше хулиганы молятся, как бы ей дорогу не перейти, а то что-то кости размять охота после такой «случайной» встречи с незнакомкой…

— «Четыре два», я «пять один», — произнес бледным голосом мужчина в машине

— Слушаю, «пять один», — отозвался заспанный мужской голос.

— Веди клиента, пошла к тебе.

— Понял, «пять один», — недовольно пробурчал голос на том конце.

Мужчина немного помолчал, раздумывая, сказать или нет. Бить тревогу раньше времени не стоило, но и подставлять напарника…

— Вась, это… Будь осторожен! — всё-таки произнес он, наплевав на все правила и инструкции. — Ради всего святого!

— Понял, «пять один»! — снова отозвались на том конце, уже бодрее и удивленнее.

Мужчина вышел на улицу, пытаясь дрожащей рукой вытащить из пачки сигарету. Вторая рука судорожно сжимала зачарованный клинок. Который, и мужчина знал это, против ТАКОЙ угрозы вряд ли поможет. Не с его подготовкой.

Осмотрев место преступления, он все-таки смог подкурить и выпустил струю густого дыма. После чего вышел на улицу, еще раз огляделся и направился к своему «Фольксвагену», стоящему под мороком «Жигулей» семерки.

Оказавшись внутри, тут же задраил все окна, и только после этого почувствовал себя спокойнее. Пусть лучше ночная жара, не сварится. Затем затушил в пепельнице бычок быстро сгоревшей сигареты и принялся ожесточенно рыться в бардачке.

Нашел.

Это оказалась небольшая коробка черного цвета с пломбой и лаконичной подписью всего из двух латинских букв: «Ag»

Потянул из наплечной кобуры пистолет, вытащил обойму. Затем сорвал пломбу, достал из коробки другую, вроде бы ничем не отличающуюся, и вставил на место вытащенной.

И только после этого почувствовал, что ему действительно легче. Потянулся к лежащему между сидениями термосу с ядреным кофе. Уснуть сегодня все равно не сможет…

Глава 11. О девочках, демонах и немного о рабстве

Ночью долго не спалось. Возможно потому что выспался днем, возможно, из-за прошлых нервных перегрузок. А может просто кресла жесткие, непривычные. Но Настя спала, как убитая. И слава богу.

Утром, едва рассвело, я вышел на берег маленькой речки, возле которой мы остановились на ночь, спрятавшись в «зеленке» в паре километров от дороги, развел небольшой костерок, разогрел тушенку. Поджарил колбасу, попытался испечь картошку. И к моменту пробуждения своей спутницы, завтрак, за исключением картошки, был готов. Причем это были натуральные экологически чистые (надеюсь) продукты, а не пластмассовая дрянь, коей мы питались весь вчерашний день.

— Спасибо, — улыбнулась Настя, кутаясь в плед и уминая колбасу с полусырой, но горячей картошкой.

— Пожалуйста. Для тебя старался, — честно сказал я, глядя в ее заспанные ненакрашенные глазенки. Боже, как же она прекрасна и беззащитна! Так хочется обнять, укрыть от всего мира!..

…Это ее-то? Мастера всевозможных боевых искусств и стрельбы из всех видов оружия? Да, контрастная девочка!

— Не смотри на меня так, — засмущалась Настя.

— Как не смотреть? — не моргнул глазом я.

Замялась.

— Когда ты так смотришь, у меня чувство, будто что-то не в порядке.

Я проигнорировал и продолжил смотреть. Именно «так». Не оценивающе, не раздевающее, а…

…Да не знаю, как! Просто смотрел! Потому что было приятно сидеть вот так вот, тихонько, у почти потухшего костра, и наслаждаться ее естественным видом. Не крутой супердевочкой Настей, а чувственной нежной и ранимой Настеной, что таится глубоко внутри и прячется от окружающих за кучей психологических барьеров.

— Может мне накраситься? — она все же неправильно истолковала мой взгляд. А в голосе искреннее переживание. Да, чтобы так переживать из-за отсутствия косметики, нужно быть женщиной. Мужчины никогда не поймут их в этом вопросе.

— Нет, ты мне так больше нравишься, — покачал я головой.

— Почему? — недоумение в голосе, причем искреннее. И чтобы не понимать, что ты и без косметики красива, от природы, тоже нужно быть женщиной.

Ну что за создания! Неужели и правда не верят, что они нам нравятся такими, какие есть, вне зависимости от количества штукатурки? С размалеванными куклами приятно засыпать, да. А вот просыпаться лучше всего рядом с милой светловолосой голубоглазой девочкой, зябко кутающейся в плед, такой естественной… И такой надежной.

— Потому что… — слова застряли на языке. На бумаге или в мыслях изложить идеи не сложно, а произнести их вслух девочке, глядящей на тебя невинными и родными глазами… Но она поняла.

— Миш, то, что было, там на лестнице… — ее очередь запинаться и краснеть.

— Понимаю, — ответил я, переходя на спокойный нагловатый тон. Мачо я в конце концов, или нет? — Мы сильно понервничали, все такое… Но я подожду.

— Чего подождешь? — ведьмовские брови поползли вверх.

— Того, что ты осознаешь, что это была не случайность. Что в глубине души ты меня любишь и подсознательно хочешь…

Договорить я не успел, так как говорить и уворачиваться от горячих картофелин одновременно довольно тяжело.

— Нахал!

Я вернулся и сел на прежнее место.

— За это тебе и нравлюсь!

— Придумай что-нибудь пооригинальнее, — фыркнула ведьмочка. — Почему все самцы считают, что мы любим их за наглость и трубят об этом на всех перекрестках?

Я пожал плечами.

— Наверное, потому, что это действительно так, как бы вы не пытались убедить себя в обратном. Да, вам нравятся хорошие тихие и спокойные мальчики, потому что они умные, целеустремленные и всегда добиваются в жизни многого, и за ними вы — как за каменной стеной. Но при этом с ними скучно. И постепенно, шаг за шагом, день за днем рядом с такими пай-мальчиками вы звереете, становитесь психованными разобиженными на весь свет суками. И все это время вас как мух на какашки тянет к плохим мальчикам, которые нецелеустремленные бездари, бездельники, местами грубые и поголовно с завышенной оценкой себя любимых. Но рядом с которыми вы чувствуете себя по настоящему женщинами, а не придатком мужчины для удовлетворения естественных физиологических потребностей в перерывах между Великими Делами. И чем больше вам позволяют хорошие мальчики, тем больше вы стервенеете и ненавидите их, а чем больше запрещают плохие — тем больше вы их любите. Что, Настюш, скажешь не так?

Обалдевшая от такого монолога Настя даже прекратила жевать.

— А ты психолог! Я тебя даже зауважала! Так что, по-твоему, мы все мазохистки?

Я кивнул.

— Не то, чтобы прям мазохистки, просто рядом с хорошими мальчиками вам трудно быть на уровне. Он сильнее, умнее, лучше, такой вот весь неповторимый, и в обществе все смотрят на него, а не на вас. А с плохими наоборот. Там вы — локомотив, а они — лишь ваш придаток, предмет галантереи.

Она долго-долго молчала, переваривая. Я про себя ухохатывался, но держал наигранно-спокойный вид с ехидными глазами. Наконец ее лицо расцвело в улыбке.

— Конечно много ляпов, но в целом идея интересная. Только почему же я, такая плохая стерва, должна повестись на такого хорошего и славного пай-мальчика тебя? Получается, ты сам себе противоречишь?

— Ну вот, ты все переврала, — разочарованно вздохнул я. — Давай начнем с тебя. Хоть ты сильная, крутая и действительно стерва, тем не менее, все же «хорошая» девочка.

У тебя высокие моральные принципы. Да, иногда тебя заносит, но это издержки темперамента, желания мелко пошалить. Как у Карлсона. А внутри ты добрая и отзывчивая. Даже молишься перед сном.

— Откуда ты знаешь, что я молюсь перед сном? — моментально вспыхнула она. Я выдавил «извиняющуюся» улыбку из старого диснеевского мультика и захлопал глазками.

— Я думала, ты спишь…

— Стесняешься?

Она задумчиво покачала головой, вспоминая что-то свое.

— Просто это личное.

— Извини, больше не буду.

Мы немного помолчали, пока она не «вернулась» в этот мир.

— Ладно, ничего. Значит я хорошая и правильная?

Я кивнул.

— И при этом очень сильная?

Снова кивнул.

— И поэтому меня тянет к тебе, плохому и слабому? Чтобы подчеркнуть свою крутизну и «правильность»?

Я состроил самую загадочную физиономию.

— Хорошо. Допустим, я такая хорошая, как ты говоришь. Но себя ты тоже недооцениваешь. У тебя есть идеалы, есть стремления и грани, через которые ты никогда не перейдешь. Хоть ты и не молишься перед сном, но на роль плохиша не тянешь! — и ведьмочка выдала очередную фирменную коварную улыбку, на которую я в ответ выдал не менее фирменную донжуанскую.

— Ошибаешься. Я безвольный безответственный нецелеустремленный морально неустойчивый тип. И при этом крайне пофигистичный. Гремучая смесь, да? А все, что свершил на сегодня, — я обвел рукой вокруг, — сделал перед страхом смерти. Что меня догонят и продифференцируют. По-моему, этого достаточно! Так что я именно тот «плохой мальчик», который тебе нужен, твоя полная противоположность, о которой ты втайне мечтаешь. Даже втайне от себя.

Настя снова улыбнулась, на сей раз как ребенку, говорящему многомудрые «взрослые» вещи. Ладно-ладно, так и быть. Держи свою хорошую мину, отдам я тебе этот раунд, какой там счет уже… А, не важно.

Да, тот поцелуй на лестнице вышел спонтанно и во многом под действием внешних обстоятельств. Но опять-таки, благодаря тем обстоятельствам я смог заглянуть ей внутрь и прочитать то, что мне знать не полагалось. А что же сам? Моя показная бравада сейчас — всего лишь стандартный флирт, процесс охмурения. Ведь я не я был бы, если б не попытался закадрить очень даже симпатичную девочку, которая все время рядом и с которой многое связывает. А вот каково мое истинное к ней отношение?

Не знаю.

Пожалуй, не стоит спешить. Потому, что оторвавшись от этих прекрасных глаз, я явно ощутил другие глаза, не менее прекрасные, смотрящие из-за спины прямо в душу. А еще откуда-то взялось чувство предательства, мерзкое и шевелящееся.

Я поспешно отогнал от себя все мысли. Надо успокоиться и попробовать разобраться в себе. Настя мгновенно почувствовала изменение настроения.

— Миш, все в порядке?

— Да, прости. Мне надо пройтись.

Я встал и пошел к машине через лесополосу.

На капоте вальяжно расположилась Эльвира, как всегда непонятно, то ли полуодетая, то ли полураздетая, самозабвенно полирующая ногти на ногах.

— Привет, пупсик! Что скучаешь?

Я присел рядом на корточки, прислонвшись спиной к дереву.

— Да вот, думаю.

— Какая из них лучше?

Нет, ну, нахалка! И как всегда возразить нечего! Умеет же формулировать и собирать мысли, которые сами по себе бродят в голове и никак собираться не хотят! Причем одной единственной фразой.

— Знаешь, после всего, что со мной произошло, тот эпизод у Вики кажется таким незначительным, несерьезным…

Эльвира бегло бросила оценивающий взгляд и тряхнула огненной копной, как бы отгоняя наваждение

— Не узнаю тебя, малыш. Еще две недели назад ты бы, не задумываясь, крутил с обеими. А сейчас у тебя нет ни одной, а ты уже страдаешь, как принц датский.

— Сам не знаю, что со мной. — признался я.

— Взрослеешь, mon cheri, взрослеешь! — сформулировала она и принялась с новой силой орудовать пилочкой.

— Элли, скажи, а чем тебе Настя не нравится? Почему ты к ней так?

Демон подняла удивленные глаза.

— Мишань, ты опять тупишь? Мне она как раз таки нравится! Поэтому я и хочу помочь.

— Кому именно? Ей? Мне?

Она задумчиво почесала пилочкой за ухом.

— Наверное, обоим.

— А какой тебе в этом резон? Чтобы демон, и вдруг помогала? Ладно, я твой подопечный, но чужому?

— Дурак ты! — обижено бросила Элли.

Какое-то время мы сидели молча, думая каждый о своем. Она не выдержала первой.

— Хорошо. Рассказываю. Я перестала получать ЦУ.

— Чего?

— ЦУ. Ценные указания. Ну, это как задания, только без конкретики. Например, работать в том-то направлении, стремиться выработать такое-то качество, и т. д.

— Понял. И чего?

— Ничего. Отчеты у меня забирают, а инструкции, что делать, не дают.

— А раньше давали? — Я хмыкнул.

— Всегда. Анализировали отчет, объясняли ошибки и сообщали, что делать дальше. А теперь мило улыбаются, говорят, что я работаю в правильном направлении, чтобы продолжала в том же духе и т. д. и т. п… Хотя я вообще нифига не работаю! Сечешь?

Я задумался.

— Хотят сделать какую-то пакость за твоей спиной. А тебе не доверяют.

— Ну вот! — довольно хмыкнула бес. — А прикидываешься дурачком. Умеешь же думать, когда захочешь. — И стрельнула едко накрашенными фиолетовым глазками.

— А с каких пор тебе перестали приходить ЦУ? — не стал я обращать внимания на ее ужимки.

— С тех самых, как ты по чистой случайности спеленал меня в ванной.

Я подсчитал в уме. Три дня назад. А такое ощущение, что все тридцать три!

— Значит, почти с того момента, как я встретил Настю? Это ты хотела сказать?

Демон облизнулась и посмотрела самым «невинным» выражением лица.

— Пупсик, я ничего не хочу сказать. Я лишь пожаловалась тебе на начальство, а дальнейшие выводы делай сам.

Я снова откинулся назад и задумался.

Первое, я встречаю Настю. Перед этим демон перестает получать инструкции. Наверняка Метро начало готовить свою пакость чуть раньше. Кто их поймет с их осведомленностью! У Насти тоже демон есть, и он знал, куда она летит и когда будет на месте.

Просчитать остальное дело математики. Значит, за отправную точку комбинации в принципе можно взять не спеленатую Элли, а именно ведьмочку. Расхождение во времени небольшое, спишем на погрешность.

То, что они не доверяют Эльвире — нормально, я бы на их месте тоже не доверял. Блин, так до конца и не понятно, на чьей же она стороне? Вроде как за них, но в то же время слишком много мне помогает. Играет против своих? Возможно, если это не является частью более глубокого плана, чтобы усыпить мою бдительность. Пусть пару раз подставит своих, не страшно, зато потом клиент (то есть я) доверится, откроется, и можно будет бить наверняка.

Но нет, обмана не чувствую. Недоговоренность, недосказанность — да. Обман — нет.

Ладно, вернемся к интриге. Это не моя смерть, я им нужен живым. Но таким, чтобы был на ИХ стороне. То есть, хотят поставить меня в условия, чтобы сам выбрал их сторону? И как же собираются этого добиться? Невозможно заставить человека изменить себя и выбрать свой Путь насильно…

— Миш, ты сильно недооцениваешь нашу контору, — произнесла она. — Там далеко не дураки сидят. Они интригами и подставами несколько тысяч лет занимаются. Ты для них как маленький слепой котенок на ладошке. — Все это время собеседница не отрывалась от процесса нанесения на ногти ярко-синего лака. И нафиг ей такой цвет? Смотрится ужасно! Сказано — бес…

— Опять мысли подслушиваешь?

Она отрицательно покачала огненной шевелюрой.

— Ты просто думаешь громко. А я натура чувствительная…

Вот нахалка! Я опять вспыхнул, но тут же взял себя в руки. Сам виноват, нечего расслабляться.

— Значит они хотят ударить по человеку, находящемуся рядом со мной, — продолжил вслух, раз уж она все равно меня слушает, а закрываться, если честно, в лом. — И в данный момент этот человек — хорошая, но ужасно эксцентричная девочка Настя. И чтобы намекнуть на это, ты вытащила меня на нейтральную территорию и потребовала, чтобы я ее бросил. Чтобы наши дороги разошлись.

Элли продолжала с невозмутимым видом красить ногти.

— Милый, первое, я от тебя ничего не требую. Это одно из базовых правил искусителя, я не могу его нарушить. Я всего лишь просила. Второе, я тебе ни на что не намекала. Всю информацию, какую могла, дала. В той или иной форме. А дальше думай сам — не маленький. И в-четвертых, у них нет относительно меня никакого второго, более глубокого плана. Я вообще уже третий день действую на свой страх и риск. Все мои контакты с начальством ограничиваются передачей отчетов.

— А в третьих? Ты пропустила.

— В-третьих, — ровным голосом продолжала демон, — я тебе действительно не вру. И не обманываю. Да, не договариваю, бывает. Сам понимаешь, существо подневольное. Так что без обид.

Пожалуй, впервые с момента знакомства удалось раскрутить ее на откровенную беседу, почти без намеков и недосказанностей. Но тем не менее, я так и не понял на чьей же она все-таки стороне, а это, пожалуй, главный вопрос. Вопрос доверия.

— Эльвир, можно спросить кое-что личное?

Она слишком уж недовольно подняла глаза.

— Ну, ведь даже если скажу «нет», все равно спросишь?

— Скажи, кто ты в большей степени, человек или демон? Я же вижу, в тебе демонического — как во мне от оперного певца.

— Тебе так кажется, — покачала она головой. — И поешь ты неплохо…

— Я серьезно. Вот ты строишь из себя мою подругу. И не обманываешь, после мира с термитами я чувствую, когда ты обманываешь. То есть твоя человеческая сущность пытается мне помочь. Но с другой стороны, ты злой демон, любыми средствами идущий к цели. Что это за цель — еще не разобрался, раньше думал, что душа, но тут все сложнее…

Элли долго смотрела перед собой задумчивым взглядом, позабыв про педикюр.

— Я демон, Миш. В первую очередь демон. Но я твой друг.

— «Я твой друг. Но я раб лампы» — процитировал я. — Элли, так не бывает.

Она тяжело вздохнула.

— Знаешь, реальность немного отличается от кино. Я не могу переселиться в кувшин, как джин. Но я и не рабыня. Демоны — свободные существа. Не скованные вообще ничем, кроме некоторых базовых правил. Так что сравнение с Алладином тут неуместно.

— Пока не вижу свободную девочку, — покачал я головой. — Передо мной рабыня, которая не хочет выполнять волю хозяев и всячески им гадит в меру возможностей. Но остается при всем подневольной рабыней.

Она посмотрела пренебрежительно-покровительственным взглядом, как бы давая понять, что мои рассуждения наивны и далеки от истины.

— Ты идеализируешь демонов. Они не плохие. Грязные — да. В переносном значении этого слова, конечно. Работа такая, всю грязь собирать. Но никак не плохие и не злые, Мишань! И Темный Путь, поверь, не так уж плох, как тебе кажется!

Я отрицательно покачал головой.

— Пока я вижу в тебе две ипостаси. И человеческая мне нравится гораздо больше. Я бы многое отдал, чтобы ты стала только человеком.

— Человеком! — она зло фыркнула, и, спрыгнув с капота, начала бурно жестикулировать, плавно повышая интонацию.

— Знаешь что милый, довольно чушь пороть! Я демон, и счастлива этим! Я счастлива, что я сильная, свободная, независимая! Что никто, никакие ублюдки не заставят меня делать что-то против воли! Что никто никогда не обидит меня! Мне хватило «счастья» в человеческой ипостаси! Наигралась! И теперь лучше я буду собирать всю людскую грязь, все пороки, но зато никакая падаль не сделает мне больно! Понял?!..

Она захлебнулась. Я покровительственно улыбнулся.

— Да, Элли, понял. Извини.

Я действительно понял. То, что произошло четыреста лет назад — это только начало, увертюра. Потому что ее настоящий Выбор еще впереди. И я буду принимать в его совершении самое непосредственное участие.

Глава 12. Тренировки и страсти

Сложив последние вещи в багажник, я с силой захлопнул крышку. Еще раз оглядел тоскливым взглядом оставляемую красоту. Лес, речка, поле за ней… Лепота! Вдохнул полной грудью чистый воздух, еще не отравленный дымом, выхлопами и иными продуктами человеческой цивилизации. Жаль уезжать, хорошее место.

Настя стояла, нагнувшись над капотом, и напряженно изучала карту. То ли мое настроение ей передалось, то ли она и без меня, но на ее лице я вдруг прочел не меньшее нежелание ехать куда бы то ни было.

— Миш? — наконец подняла она голову. — Подойди сюда!

Я подошел и принялся через ее плечо рассматривать местность, где мы находились.

— Смотри, вот здесь мы засветились. — Она ткнула пальцем в точку на карте. — Через полчаса машины ордена были тут, — перевела палец юго-юго-западнее. — Пока они подтянули основные силы, пока перекрыли магистрали, мы оказались здесь, за пределами кольца, — палец поехал вниз, в соседнюю область. — Потом подтянули силы, разбросанные по соседним регионам, пригнали поисковые вертолеты, и сделали новое кольцо. Вот здесь, — обвела рукой огромное пространство на территории четырех субъектов РФ. — Но мы снова чудом вырвались.

Угу. Я даже знал имя этого чуда. Настя самолично «подпитывала» защитные артефакты машины, потому так и вымоталась вчера. Не знаю, как это называется в колдовской научной терминологии, но я зрением невидимки воспринимал происходящее именно так.

— На раскидывание Ловчей Сети и поквадратное прочесывание нужно время, — продолжила она. — Первая зона, — ее палец очертил круг, — до вчерашнего вечера. Вторая крупнее, а силы их ограничены. — Новый круг. — Пока они прочесывают вторую зону, мы, теоретически, можем доехать до Урала. Или Киева. Или Питера. Или до грузинской или азербайджанской границы. Так что раскидывать третью сеть они не будут, начнут спешно оттягивать силы в разных направлениях. А это значит, время нам играет на руку, — подняла она глаза, подводя итог. — Если мы перетусуемся здесь пару дней, уйти будет еще легче.

Ее мордашка засияла.

— А здесь нас не накроют? — покачал я головой, оглядываясь — в душе промчался холодок тревоги.

— Маловероятно, — пожала она плечами, вновь углубляясь в карту. — Главное, что мы покинули зону второй Ловчей Сети. Теперь, порыскав внутри и потеряв время, они кинутся к границам, перехватить нас там.

— Но наш ход ожидаем, — не сдавался я. — Затаиться и ждать. Что, если они нас расколят?

Настя задумчиво покрутила пальцем русые локоны.

— Хорошо. Допустим. Логика есть. Но поставь себя на их место. Мы проскочили обе Сети и скрылись в неизвестном направлении. В данный момент играем на опережение, у нас фора минимум полдня. Почему бы не воспользоваться ею и не покинуть страну до того, как они перекроют границы?

— А если решат, что мы думаем именно так, и будут рыскать неподалеку?

— Тоже возможно. — Кивок. — Но тоже маловероятно. Крутиться здесь, когда мы можем быть далеко — огромный риск. Я бы на их месте силы растянула. А это, сам видишь, какие просторы… — обвела рукой всю карту.

— Так что пока мы в безопасности, — сделала она обнадеживающий вывод, показав все тридцать два зуба. И мне бы ОЧЕНЬ хотелось, чтобы этот вывод оказался верным.

— Но с другой стороны, если мы сейчас не проскочим, потом будет трудно пересечь границу, — продолжал я думать вслух. Не из желания перечить, из нежелания быть пойманным.

— Миш, ты как маленький, — покачала головой она. — Эта операция занимает много сил и ресурсов, в первую очередь людских. Ну, неделю они потопчутся. Ну, две. Но на нас свет клином не сошелся, у ордена и других дел полно. Они отзовут большую часть поисковиков, когда поймут что дело швах. И нам станет легче. А тут место такое хорошее, романтичное… — Ее глаза лукаво стрельнули. Волна возбуждения пробежала по телу. Бестия! Как у нее так получается? От одного взгляда! — Ну, так что?

Я усмехнулся.

— Ты у меня спрашиваешь? Я думал, все уже решила и просто сообщаешь…

— Ну, вроде как да… — замялась она. «Вроде» — центровое слово фразы, она даже не пыталась это маскировать. — Но мы же напарники? Если у тебя есть возражения — я учту…

Учтет она, как же! Я про себя выругался.

…Хотя нет, правда, учтет. Врать не буду. Но сделает ведь все равно по-своему!

— Хорошо. Айда купаться? — просиял я. Как бы то ни было, а впереди намечались выходные наедине с обалденной девчонкой, и, по большому счету, мне по фигу, кто из нас рулит.

— Погоди… — С коварной улыбкой на лице «обалденная девчонка» медленно сложила карту и кинула между сидениями. — У меня есть более интересная идея…

Судя по ее нехорошей улыбке, мне ее идея явно не понравится.

Точно.

— Раз уж мы тут застряли, нечего бездельничать. Надо пользоваться моментом. — Она подошла к лежащему рядом с машиной поваленному дереву, подняла две прямые толстые палки и протянула одну мне. — Вот, сегодня утром срезала, пока ты бродил. Держи.

То есть, она еще утром все решила, а представление с картой — всего лишь концерт. Чтобы показать, что я как бы участвую в процессе принятия решений. Ключевое слово «как бы».

— Надо хоть немного подтянуть тебя, раз время выпало, — пожала она плечами, всё-таки снизойдя до объяснения. Наверное, мои мысли были написаны на лице уж слишком отчетливо. — Ты вчера показал, что рассчитывать на тебя можно: не предашь, не побежишь, спину не откроешь. А в бою это главное. Теперь займемся практическими навыками.

Угу, и ложка меда, пара лестных слов под конец. И не возразишь!

Наверное, даже рыбки в речке услышали мой тяжкий протяжный стон. Мечты об отдыхе плавно перемещались в разряд недостижимых…

— Огнестрельное оружие в колдовском мире — вещь ненадежная, — начала она первую, вводную лекцию. — Как бы ты не защищал его, это всего лишь механизм, и его, как и любой механизм, легко вывести из строя в самый неподходящий момент. С пистолетом, и даже с автоматом, выходить против опытного сильного колдуна я бы не рискнула. Поэтому стрелять уметь нужно, но это не панацея, не решение всех проблем.

Далее, колдовство, — продолжила она. — Само по себе сильное оружие, но два минуса. Первый — истощение. Колдуя, ты устаешь, теряешь силы, и надолго тебя не хватит. Второй — от него достаточно легко защититься. В отличие от пули, которую после удачного выстрела нельзя остановить, траекторию которой невозможно изменить, колдовство очень легко потушить, загасить, ослабить, принять на щит. То бишь на амулеты. Чем амулетов у тебя больше, чем сильнее они заряжены, тем дольше ты проживешь…

Так началось мое обучение.

— Ты правильно заметил, в твоем подпространстве все наши действия видятся как потоки энергии, — разъясняла она мне прописные истины, сидя на земле, на пледе, в небольшом лесу в стороне от трассы где-то в Центральной России. — Это действительно энергия. Но в нашем мире она трансформируется в некий итоговый вид, итоговое воздействие. Ну, чтоб ты понял… Есть любовные привороты. Есть наговоры на смерть или болезнь. Есть еще разные штуки. А есть колдовство боевое. Для каждого вида — свои амулеты, лучше всего защищающие именно от этого воздействия, но при этом они способны ослабить и воздействие иное, так как это всё равно энергия, хоть и с другой итоговой формой. Потому совет, Михаил, держи на себе побольше амулетов самой-пресамой разной направленности.

— В том числе и от любовного воздействия, — хмыкнул я.

— В том числе и от него, — согласилась она, не моргнув глазом. — В бою не знаешь, что «выстрелит», лучше перестраховаться.

— …Итак что колдовство и огнестрел — взаимоисключающее оружие, — подвела она итог вводной части. — Колдовство клинит огнестрел, но если огнестрел выстрелит, никакое колдовство не спасет. Видишь как все сложно? Поэтому, хоть мы и обладаем паранормальными способностями, вынуждены в бою использовать все современные виды оружия. Именно поэтому первым делом мы с тобой будем изучать единственное на сегодняшний день стопроцентно надежное оружие, известное к тому же с самой зари человечества. Да, я говорю об оружии холодном.

Ведьма сделала паузу, давая мне проникнуться ее словами. И я проникся. Ибо ее «катана» охотницы — единственное, что не вписывалось в образ современной боевой ведьмы, стреляющей из автомата «цветными» пулями по «цветной» заговоренной броне. Боевой ведьмы в принципе — да, но современной…

— К нему относятся мечи, ножи и кинжалы, — продолжала она. — Какой бы ты ни был уставший и энергетически вымотанный, всегда сможешь нанести противнику ими один единственный удар. Колдовство поглотят амулеты, пусковой механизм пистолета сгорит или заклинит, а холодная сталь не подведет никогда. Спокойная. Верная. Надежная. — Она вытащила из ножен клинок, подняла его, нежно взяв двумя руками, на уровень глаз — словно японский самурай. Для нее это было ритуалом, таинством. Блин, двадцать первый век на дворе!..

— Конечно, многое зависит от твоего умения им владеть, — разорвала она контакт, словно почувствовав мои мысли, небрежно возвращая клинок назад, в ножны. — Но если ты не умеешь — это твои проблемы. Само оружие не виновато, что ты не воспользовался в свое время дополнительным шансом на выживание и не обучился этому искусству. Кстати, за это нас, охотников, в колдовском мире и боятся. — оговорилась она, и ее лицо озарила зверская усмешка. — Ненавидят и боятся. И мы с тобой начнем обучение именно с программы охотников — с честной надежной стали. Встали! — Она поднялась на ноги. Я последовал за ней. — В позицию!

Дальше начался ад.

Вначале она два часа учила меня правильным стойкам, показывала сильные и слабые стороны каждой. Затем основные приемы защиты и контратаки. Удары рубящие, удары колящие. Сбоку, сверху, снизу. Спиральные, круговые. Как отбивать, как блокировать, как отводить. В голове стояла каша — запомнить все за один раз было не реально. Но она похоже и не стремилась к этому. Просто брала каждый удар или защиту и отрабатывала их до автоматизма, пока рука сама не начинала делать палкой пируэт, лишь краем глаза заметив ее движение. И главное, учила равновесию, балансировке. Перетеканию из стойки в стойку, с ноги на ногу.

В общем, она меня выматывала, словно издевалась, не давая ни секунды покоя. Два раза по пять минут отдыха — и снова в бой. Серые контуры палок так и мелькали в воздухе, в ушах эхом стоял гулкий «бах-бах-бабах». Тело болело, постепенно превращаясь в один большой сплошной синяк. Ведьма совершенно меня не щадила, била медленно, не спеша, но если попадала — мало не казалось. Каждое мое неправильное движение каралось. Каждый не отбитый или неопознанный удар карался. Конечно, было не очень больно; неприятно, но терпимо. Иначе она бы меня давно убила. Но этих «неприятно» скопилось такое количество, что занемели руки, ноги, бока, и даже спина.

Постепенно я начал попадать в ритм, отбивать ее удары правильно. И даже пытался контратаковать, хотя, естественно, безуспешно. Не знаю, сколько лет придется учиться, чтобы зацепить ее хотя бы кончиком, но вдруг пришло понимание, что попробовать стоит! Понравилось мне это дело, несмотря на все синяки и усталость.

Скорость ударов тем временем увеличивалась и увеличивалась. Палки мелькали так, что я перестал успевать соображать что делаю.

— Ещё! Ещё! Быстрее! Быстрее! — в упоении кричала Настя. — Еще быстрее!…

Наконец я не выдержал. Рука одеревенела, мозоли на ладони стерлись чуть не до крови. Тело представляло собой один большой сплошной синяк. Я выронил палку и беспомощно плюхнулся на землю, пытаясь отдышаться, вытирая рукавом футболки пот. Настя весело упала рядом. Свеженькая и бодренькая… Зараза!

— Ну как ощущения? — ослепительно улыбнулась она.

— Погано, — не стал отпираться я и строить из себя святую непробиваемость. После чего довольно улыбнулся. — Но мне понравилось!

— Тебя кто-то учил? — сощурились ее глаза. Понравился мой настрой. — У тебя моторика налаженная. На больших скоростях хорошо действуешь. Даже лучше, чем на маленьких.

Я неопределенно пожал плечами. И сам чувствовал что-то подобное, когда мое тело махало палкой без участия моего же сознания. Deja vu?

— Там, в подворотне, я уже дрался. Мое тело. Наверное, движения остались в памяти на уровне моторики

— Наверное, — согласилась учительница. — Но лучше бы тебе самому выйти на высокие скорости восприятия и контролировать себя. Правда, сначала научись на обычных скоростях работать… — Снова усмешка, но не злая. Не ожидала от меня ведьмочка такой прыти и стойкости, ох не ожидала. Сколько ж часов мы тут прыгали? Четыре? Пять? Шесть?

— Это важно, сверхскорости, — продолжила Настя ликбез, пока я восстанавливал дыхание — Тебе будет легче, чем мне. Ты время сам можешь притормаживать, то есть скорость его восприятия. А нас этому долго-долго и нудно учили. Не один год. — Она невесело усмехнулась. Учеба в ордене явно была несладкой, особенно у охотников. И некоторые азы орденских наработок мне придется испытать на своей шкуре, причем в ускоренном режиме.

— С тех пор, как в ордене научились работать с замедлением сознания, все оружие подстроили под это, — продолжила она. — От больших и тяжелых клинков отказались, трансформировав их вот в это, — кивок в сторону машины, где она оставила свой меч. — Они легкие, имеют хорошие аэродинамические свойства. Когда тело ускоряется, работать с ними одно удовольствие. Потом разработали так называемый «боевой режим» — это когда на сверхскорости не только бьешь, но и колдуешь. Поверь, это жестоко, фехтовать и колдовать! — она сочувствующе усмехнулась, и сочувствие это предназначалось мне. Изучение сего удовольствия предстоит мне очень-очень скоро, возможно даже сегодня.

— Ладно, вставай, — закончила она, тяжело вздохнув. — Дай руку, мозоли заговорю!..

Ад продолжился. Я оказался совершенно прав насчет сегодня. И хотя честно пытался, колдовать и следить за ее ударами не получалось даже на обычной скорости, не говоря об ускорении.

Незаметно день перевалил за половину, потом солнце стало опускаться все ниже, ниже…

…Пока я окончательно не свалился без сил. Тело, руки, ноги, избитые и перетруженные… Всё болело настолько, что на самом деле не мог больше пошевелиться. Любое движение превращалось в пытку, каторгу. Не стонал только из природного ослиного упрямства. Показывать что мне больно этой задавале? Щаззз!

Ведьма же выглядела лишь чуть запыхавшейся. Присела рядом с самым ехидным взглядом и решила добить

— А теперь купаться. Догоняй!

Эта подлая зараза томно улыбаясь скинула с себя всю одежду, всю-всю, и голиком прыгнула в воду. Комплексами по поводу обнажения она и раньше не страдала. Мне же осталось только отвернуться, зашипеть и тихо материться.

Я лежал у нее на коленях у разведенного костра и тихо постанывал при каждом движении, уже не стесняясь. Ведьма сидела надо мной и пыталась привести в порядок. Я кожей ощущал колдовство, жар, исходящий от рук. А еще нежность и теплоту, и даже сочувствие, но уже общим фоном. И еще она была крайне довольна. Мною. Как бы там ни было, я ее приятно удивил. Хотя сам личных достижений в сегодняшних успехах не видел, во всем было виновато только упрямство. То самое, которым довожу бабулю до белого каления. А теперь довел себя до состояния растения — безвольного дохлого фикуса.

— Ничего, до завтра сойдет, — продолжала колдовать Настя. — Как огурчик не будешь, но двигаться сможешь. Спокойно, не шевелись…

Какие-то ненормальные у нее садистские наклонности. Весь день била, теперь жалеет, голубит…

Господи, до чего же это приятно! Вот так вот лежать под заботливыми руками, слушать ничего не значащую дребедень, которую она рассказывает елейным голосом….И ни о чем не думать!

Я перевернулся на бок, матюкаясь про себя от боли в мышцах, и обнял ее рукой за талию. Да, обнаглел. Не спорю. Но если она ожидала чего-то другого от такого вредного и безответственного ловеласа — это ее проблемы.

На Насте была обтягивающая футболка, почти не скрывающая формы и несказанно радующая глаз. Точнее оба глаза, оказавшихся прямо перед этими формами. Довольно, как сытый кот, я улыбнулся.

— Удобно? — она встряхнула головой, и на меня посыпались мокрые длинные волосы

— А не заметно?

Она рассмеялась, но не отстранилась.

— Я всегда знала, что ты хам и жуткий нахал.

— Должна же мне быть хоть какая-то компенсация за сегодняшний кошмар?… — я хитро прищурил глаз, ожидая реакции.

Она хмыкнула и продолжила лечение, вернувшись к прерванной истории. Реакции не последовало. Рука осталась на талии.

Да ладно, пусть хоть каждый день избивает меня. Главное, чтобы после всего этого лежать вот так у нее на коленях и обнимать…

Наверное я мазохист. А она мелкая пакостная садистка под личиной добродетели. Хорошая у нас пара: мазохист и садистка! Зашибись!..

Вот ведь идиот! Как все просто! А я и не знал! Мучился в этом долбанном кресле!

Кресла были полностью откинуты, и внутренности «Мерседеса» представляли собой сплошную небольшую кровать. Не супер-пупер, но гораздо удобнее, чем мыкаться в кресле. Настя, золотце, где ж ты раньше была, почему молчала?

Почему она молчала, я понял позже. Когда она затушила костер, вернулась и легла рядом. Я как назло не успел уснуть. А после понял, что и не смогу.

Нет, ничего такого, все было прилично. Она одетая, укрытая, вырубилась сразу. А вот я лежал, тупо смотрел на ее расплывчатые в темноте черты, на умиротворенное лицо, и понимал, что не смогу повторить этот подвиг. Что интересно, голоса Эльвиры, толкающего покорять новые любовные вершины, не слышал. Демон была здесь, но молчала. Попробовал заговорить, что-то спросил — ответила неохотно. Консуэла вообще в последние дни превратилась в молчунью и напрочь меня игнорировала.

Я перевернулся. Затем еще раз. И еще. Нет, не спится. Лежащая рядом девчонка возбуждала, сводила с ума одним своим присутствием. Ее запах, ощущение близости… Все выбивало из колеи, будоражило. Воображение рисовало картины одна красочнее другой. Хотелось обнять ее, прижать… Такую нежную, мягкую…

Нет, с этим надо что-то делать! Хотя бы выйти, пройтись, подышать, успокоиться, умыться в речке. Может отпустит?

Приподнялся…

И со стоном опустился назад. Плохой с меня ходок.

Как назло она повернулась и немного раскрылась.

Вначале я просто смотрел. Потом принялся дрожащей рукой гладить волосы. Она что-то промурлыкала, но не проснулась. Пальцы стали двигаться смелее, гладили кожу, щеки, шею…

И тут в один миг стало по барабану. К черту приличия и условности! Она нравится мне, я нравлюсь ей! Чего лежать и «му-му» делать?

И, наклонившись, я нежно поцеловал ее.

Она проснулась, обхватила меня руками, сделала слабую попытку сопротивляться. Тут же передумала, ответила на поцелуй, застонала. Вновь попыталась отстраниться.

— Нет, не надо. Пожалуйста!..

А руки уже шарили по моему телу. Мои руки последовали ее примеру. Безумие охватило, я перестал понимать, что происходит. Где я, где она, где верх, где низ. Все слилось в едином порыве…

..И тут же закончилось. Раздался взрыв — адская боль в паху, от которой из глаз потекли слезы. Затем открылась дверца, и моя спутница кувыркнулась наружу.

Когда боль отпустила, я услышал хлоп багажника и топот в сторону костра. А через минуту увидел ее, свернувшуюся калачиком в спальном мешке.

Настя лежала, вспоминая все с самого начала и пыталась понять, где же допустила ошибку? Почему проморгала очевидное? И что со всем этим делать?

Ей не нравилось происходящее, всё не нравилось. Слишком большая мешанина событий, чувств, эмоций. А главное, непонятно как быть дальше. И рядом нет опытного мудрого наставника, который выслушает, поймет, подскажет. Прижмет и нежно погладит по голове. И после этого на душе станет легче, а неразрешимые проблемы окажутся незначительными пустяками.

Она уткнулась лицом в локоть и беззвучно заплакала.

Глава 13. Страсти и тренировки

— Рота подъём!

Меня грубо растолкали. Я, конечно, высказал «доброжелателю», будящему в такую рань, все что думаю, но услышал над собой ничуть не смутившийся голос:

— Кто встает поздно, тренируется без завтрака!

Женский голос. Жутко знакомый. Я застонал…

Поднялся, открыл глаза, вылез из машины. На месте лагеря на земле в ямке стоял котелок с дымящимся варевом, уже готовым к употреблению. Перед ним сидела свеженькая бодрая ведьмочка и мешала содержимое ложкой.

— Марш на речку умываться и за стол! — не терпящим возражения голосом повторилась она.

— Где ты стол видишь? — сонным голосом буркнул я, зевнул и потянулся, пытаясь побороть боль в мышцах и суставах. Болело не так сильно как ожидалось, но ощутимо.

— Не умничай.

— Миш, нам надо поговорить. Серьезно… — сказала она сухим голосом, когда завтрак подошел к концу. Начало как в «хорошем» сериале.

— Весь во внимании, — буркнул я и отложил в сторону пустую тарелку. Интересно, а мыть ее как? В речке? В холодной воде? Без мыла?

— Ты немного не правильно понимаешь ситуацию… — начала она. Да, точно, «мыльная» чушь.

— Какую?

Если честно, я не был настроен на серьезный разговор. Ну, получил по яйцам, бывает. Учту. А разбор полетов зачем? Но она моё мнение не разделяла.

— Я серьезно. Давай поговорим, без дурацкого флирта, ехидства и шуточек? — Пауза. — Ты меня не правильно воспринимаешь. Не так, как… В общем… Я не знаю как сказать.

— Начни с начала, — улыбнулся я.

— Хорошо. — Она вздохнула — Помнишь вчерашний разговор? О том, что мне не хватает?

Я кивнул.

— Я много думала. В общем, ты прав. Я злобная эмоциональная эгоистичная сука, и мне не хватает такого простого обаятельного славного парня, как ты. Не перебивай!

Я заткнулся, не успев открыть рот.

— Ты добрый. Смелый. Надежный. Рядом с тобой я чувствую себя увереннее. Если у тебя что-то получается плохо — не страшно, все впереди. Главное, есть желание развиваться. А еще ты чувствуешь и понимаешь людей, не даешь делать глупости. И у тебя потрясающая харизма…

Она замолчала, нервно теребя в руках ложку. Щас покраснею.

— Ты… Ты тот человек, которому я доверю прикрывать спину. С которым пойду в разведку. Пойду хоть на край света. Но…

Она тяжело вздохнула, то ли собираясь с мыслями, то ли с силами.

— …Но я не люблю тебя.

Повисла пауза. Мое настроение начало стремительное пике. Нечто подобное я ожидал, но не настолько серьезное. Так, мелкое журение за нетактичное поведение. И вдруг…

— Да, ты славный парень. Хороший. Добрый. Ты мне нравишься. Правда, нравишься, — продолжала она. — Но я тебя не люблю. Я ЛЮБЛЮ НЕ ТЕБЯ.

Вот так. Всего одна частица, закравшаяся в три сокровенных слова. Но означает она слишком многое.

Настроение вошло в штопор. Буря мыслей и эмоций роилась в голове, безуспешно пытаясь найти место, где можно присесть и хоть немного упорядочиться. Слов не было. Только ощущение потери, будто ускользает, проходит мимо нечто важное.

— Я дура, сама виновата, что допустила это, — продолжала она самобичевания. — Давала какие-то намеки, играла. Это казалось интересным, забавным — ты достойный противник во всех спорах…

В общем, ты просто не правильно оценил мое поведение.

Я молчал.

— И в том ресторане… Это глупо, но это и правда были просто эмоции. И я действительно не хотела тебя потерять. Но… Как друга. Как товарища… Нет, не так… Больше чем друга! Понимаешь?

Я отрицательно покачал головой, усиленно изучая порядок расположения камней вокруг костра.

— Ты не просто друг, — словно разрывалась она, подыскивая нужные слова. — Ты больше чем друг. Намного больше. Но все же…

— Но все же он лучше.

— Да.

Она с убитым видом опустила голову.

Понятно. Миха, балбес и везунчик, сколько баб у тебя было? Сколько их табуном бегало за тобой? А сколькие тебе отказывали? Не постель, а именно когда они тебе нравились? Да, любовь-морковь-детский-сад-«Козюлька», это было не серьезно. Но это было. И рано или поздно ты всегда всех добивался. Ну, или почти всех. А теперь, когда встретил ТУ, ради которой готов всё бросить и мчаться на край света, готов к тому, чтобы за вами гнались непонятно кто непонятно зачем, лишь бы быть с нею рядом — оказываешься в пролете. Потому что есть кто-то другой, более везучий, чем ты. И самое обидное, что этот кто-то — твой лучший друг.

— Понятно. — Я хмыкнул, тяжело вздохнул. Почему-то жутко захотелось курить. Пожалуй, впервые за два года пожалел, что бросил. Сумел, выдержал, а теперь жалею.

— Извини, это для тебя сейчас как ледяной душ, но… Если мы не поговорим сейчас, потом будет тяжелее. Я же вижу, как ты ко мне относишься. Ты как в открытой книге.

…И я хотела бы в будущем остаться друзьями, — закончила она. — Чтобы это не встало между нами, не сделало врагами.

Я кивнул. Умненькая девочка. Правильно, лучше поговорить сейчас, все выяснить и остаться друзьями, чем уловки, недомолвки и большой «бум» когда все накопится. Ведь нам вместе еще ехать и ехать…

— Ты правильно сделала, холодный душ неприятен, но отрезвляет, — угрюмо произнес я. — Когда тренировка?

Ей понравилась моя реакция. Наверное, ожидала бурю, взрыв, эмоции через край. Но я же не девчонка, чего беситься? Я умею проигрывать. Точнее не так, я НАУЧУСЬ проигрывать.

И действительно, что-то захотелось размяться, аж боль в мышцах не чувствуется…

Весь раздраженный подошел к машине, снял и кинул внутрь футболку, оголяя торс. Так легче, меньше потеешь, хоть и больнее получаешь. Настя тоже подошла, порылась в вещах и коротко бросила

— Отвернись

Я сложил руки на груди и уставился нее, нагло и вызывающе. Да, понимаю, веду себя как идиот, винить ее не в чем. Тоже хорош. Прочитал чужие чувства, решил, что одной поклонницей стало больше, и даже не потрудился проверить. А ведь мог же! Я же теперь колдун, эмпат! Почему не поговорил, не прощупал почву? А в это время «посмотрел» бы ее чувства в более спокойной обстановке? Но злость внутри давила, искала выхода, ей было все равно кто прав, а кто нет.

Настя пренебрежительно хмыкнула, отвернулась и стала переодеваться у меня на глазах.

— Мне вот только одно непонятно, — продолжил язвить я. — Ты — здоровая, молодая. Я — лось еще тот. Мы вдвоем хренти где на хренти сколько времени. Что делать будем, когда нам башни посрывает? Как ночью?

Она вдела последний рукав тренировочной футболки, одернула ее и развернулась.

— Да. Это проблема. Только не путай, пожалуйста, гормоны и чувства!

Постояли, помолчали. Кажется, она вновь попыталась навести мост.

— Ты прав, на сто процентов. Наверное, это будет не легко, почти невозможно. Только я не хочу, чтобы это на нас повлияло.

— Это как же? Объясни.

— Ну… Пусть это будет просто разрядкой.

— Дружеский перепих, — не смог сдержаться я и ехидно оскалился. Злость по-прежнему искала выхода. Зря, конечно, но не выплюнуть желчь я не мог.

Она тоже взорвалась. Глаза вспыхнули, сжались в тонкие щелочки, губы сложились в змеиную усмешку.

— Да, мальчик! Считай что так! Только если тебе сильно-сильно повезет, просто неимоверно сильно, и ты трахнешь меня, помни — мое отношение к тебе нисколечко не изменилось! Как ты был дерьмом, тюфяком и неудачником, так им и останешься! Лови!

И остервенело запустила в меня палкой, которую я смог поймать лишь по чистой случайности, чуть не выбив палец.

Фонтан злобы и гнева прорвало. Я поудобнее перехватил «оружие» и стал в стойку. «И сегодня, солнце мое, я пробью твою защиту. Даже если останусь инвалидом…» — произнес кто-то внутри меня. Но совсем не Эльвира.

Два ни в чем не повинных сучка дерева со страшной силой, отдающей в руку их державшим, столкнулись. Бешеная пляска началась.

Сколько это продолжалось — не скажет никто. И она, и я, обуреваемые яростью, пытались достать друг друга. Я в основном только пытался, а она доставала. И часто. И больно. Буду честен, в отличие от меня Настя в ярость берсерка не впала, тренировка была именно тренировкой, а не избиением младенцев. Но действовала предельно жестоко. Если я открывался, случайно, по неопытности, тут же била, без послабления и пощады. Я вновь был весь избит и не падал как вчера только из-за приступа ярости. Я ненавидел себя! Я ненавидел ее! Я ненавидел Эльвиру, за то, что ударила током! Я ненавидел Макса, за то, что этот ушлый тип везде успевает первым! Я ненавидел весь мир! И это позволяло мне не упасть, держаться, каждый раз снова и снова вставать и становиться в стойку.

Надо заметить, Настина система экстремальной тренировки в сочетании с лечебным колдовством дала свои плоды. У меня получалось. Еще бы не получаться, когда весь день, с утра до вечера занимался только этим!..

Ну, не только. Еще боевые проклятья учился плести. Они от остальных отличаются быстродействием. От боевого человеку сразу становится плохо, начинает тошнить, ноги подкашиваются. И чем сильнее воздействие, тем хуже человеку. В перспективе — смерть проклинаемого. И ничего для них не надо, только настрой и эмоции. Чем сильнее страх и ненависть, тем сильнее получается боевое проклятие.

Но боевой режим мне еще долго не грозит. Драться и колдовать одновременно слишком тяжело. Важно то, что сегодня большую часть ее ударов я все-таки отбивал. Тренировку она проводила правильно, по своим орденским методикам, то повышая, то понижая темп, чтобы я выложился по полной, но не сдох от усталости. И тем не менее, эта подлюка, усталость, медленно но верно мною овладевала.

Гнев и злоба сменились тупым безразличием. Эту суку я все же достал, один раз на медленной скорости, два раза в ускоренном режиме. Бил так же как она, не жалеючи, без скидок на женский пол. Правда, все эти три раза мне аукнулись ТАКИМИ сериями! Как выжил — не знаю. Но все равно остался доволен.

Это случилось неожиданно. Я почти падал от усталости (ведьма, к слову, бодрой тоже не выглядела. Лишний повод себя зауважать). Удар, парирование, уход, удар, ее обманка — и моя палка летит в кусты. Я растерянно отступил, понимая, что бой закончен, но… Но она шагнула вперед и заехала рубящим по правому плечу.

— Ты чего? — я отскочил, потирая ушиб. Ее глаза, словно налитые кровью, бескомпромиссно надвигались. Замах. Я отпрыгнул. Удар. Не успел. Не сильный, иначе бы меня ничего не спасло.

— Ты чё делаешь, дура! — заорал я, ничего не понимая.

— Сражайся! — крикнула ведьма и снова пошла вперед. Я снова отскочил. Мимо.

— Трус! Сражайся!

— Я без оружия!

— И что? — ехидная усмешка.

Атака, замах, я снова отпрыгнул, но недостаточно ловко. Скользящий по спине. Это когда концом палки тебе одним движением сдирают полоску кожи. Я заорал матом и развернулся, не зная что делать дальше. Она меня сделала, все-таки сделала! Как Тузик фуфайку! А теперь добьет… Новый замах, удар и…

…И Настя отлетела назад, чудом не упав. Ее удар отбит, хотя палка валяется далеко в стороне.

В его руке полыхал меч. Огненные всполохи покрывали лезвие, состоящее из других огненных всполохов. Совсем такой, как показывал Смирнов. Меч чернокнижника.

Михаил смотрел на нее немигающим невидящим взглядом, в котором читалось только одно — смерть. Настя попятилась.

— Мишка, это я!

Он сделал шаг навстречу, перехватывая пламенную рукоять. На лице никаких эмоций.

— Ты чего?

Еще шаг. Совершенно мертвые глаза. И желание наказать. Отомстить.

— Я же не специально! — закричала она. — Это так и надо! Так всех послушников гоняют!

Но смерть медленно надвигалась, ничего не видя и не слыша. И тут ей стало по-настоящему страшно. Так, как не было ни в том лесу, где они гоняли оборотня, ни во дворике возле «Курка». Так не было вообще никогда.

— Миша, не надо! Пожалуйста! Прости, я больше не буду!..

Взмах. Удар. Отбила. А в руках жалкая палка, тренировочная, тяжелая, несбалансированная. Которую и держать-то нормально невозможно. А машина, возле которой лежит ее родной и проверенный временем меч охотника, далеко, за его спиной. И не оббежишь — лесные тропки узкие, а заросли густые. Снова взмах. Отбила. Да, он неуклюж как новичок, как и всю тренировку. Значит, им не управляют. Хорошо. Еще и устал. Это ее единственный шанс — умотать его, ни в коем случае не входя в боевой режим. Откуда он умеет то, что умеет, непонятно, но это опасно.

Взмах. Обман. Уход. Она пытается достать его этой долбанной палкой, чуть не теряет равновесие. Отскок назад, пламенный клинок проходит в считанных сантиметрах от ноги. Выучила на свою голову!

Отступила еще на шаг. За спиной не тропинка, кусты. Попробовать убежать? Нет, нельзя открывать спину. Мало ли что он выкинет?!

Выпад. Ложный. Господи, да когда он этому научился?! Она снова отскочила, зацепилась за что-то ногой и… упала спиной на землю. Палка отлетела в сторону.

Смерть возвышалась над нею, сверкая огненным взглядом, сжимая меч, сотканный из нитей огня. Понимая что всё, это конец, Настя бросила проклятие. Боевое. Вкладывая в него весь свой страх, весь ужас.

Да, это подло. Такое проклятие убьет его, ничем не защищенного. Но выбора нет — жить хочется, а в кого превратился тихий и добрый парень Мишка — неизвестно.

Стон отчаяния вырвался из груди. Проклятье не долетело — сгорело в огне адского пламени. Она тут же бросила еще одно, и еще, и еще, пытаясь хоть на мгновение оттянуть финал. Выложила весь резерв, но проклятия все сыпались и сыпались, питаясь ее голым страхом. Бесполезно. Мощнейшие проклятия растворяясь в воздухе за полметра от клинка.

Все, сдохла. Теперь даже страх не поможет. Она выложилась так, что еще долго не сможет сделать даже простенький приворот. Точнее, никогда не сможет…

Настя попятилась, пытаясь отползти подальше, еще на мгновение оттянуть неизбежное. Руки дрожали. Михаил надвигался. Медленно, как зомби, словно никуда и не спешил, перетекая с ноги на ногу. Спина уткнулась в дерево.

Фенита ля комедиа. Рукоплещите, граждане!

Из ее глаз брызнули слезы. Михаил поднял меч для удара.

— НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!!!!

Я словно открыл глаза. Нет, я видел что происходит, ощущал, но как бы не чувствовал. Всё происходило сбоку, без моего участия. Как кровавая пелена застилала глаза.

Передо мной на земле сидела Настя, вжимаясь спиной в ствол дерева, и по-бабьи испуганно визжала. Этот крик и вывел меня из тумана. В руке я сжимал Эльвирин клинок с явным намерением ее проткнуть.

Господи, что же я делаю? Это же Настя! МОЯ Настя!

Я отшатнулся и отпустил тут же исчезнувший меч. Она замолчала, по лицу бежали слезы. Вновь попыталась отползти в сторону, снова не получилось. Испуганный взгляд… Я никогда не видел такого у людей.

— Насть, это я! — я присел перед ней на корточки. Она резко прыгнула, повалила меня на землю, в кувырке перелетела и без оглядки помчалась в лес.

— Насть! — вскочил я следом, понимая, что бесполезно. Она не услышит. А услышав, побежит еще быстрее.

Огляделся. Напротив тропинки стояла Эльвира, привалившись к дереву и сложив руки на груди, внимательно и бесстрастно взирала на происходящее. Новый, совсем иной приступ ярости охватил меня.

— Ты! Паршивка! Что делаешь?

— Стою, — невозмутимо ответила Элли ровным голосом. Это спокойствие выбивало из колеи.

— Я не про это! Я же чуть не убил ее!

— Сочувствую, — тот же ровный голос.

— Да что ты себе позволяешь, черт тебя возьми?!

— Миш, ничего. Совсем ничего! — повысила она голос. — Я не контролировала тебя, если ты об этом.

— А кто? — я опешил.

— Не знаю. — Пожатие плеч.

— То есть, как, не знаешь?

— Слушай, ты, гений! — взорвалась демон — Это — мой меч! МЕЧ ДЕМОНА! Он состоит из чистого инферно! А ты играешься им как перочинным ножиком!

Да, он признал тебя, позволяет владеть и распоряжаться собой, но от этого не стал менее опасным, понимаешь? Я действительно не знаю, что произошло! Шутки с инферно никогда добром не заканчиваются!

— Мною управляли? — спросил я уже спокойнее.

— Не факт.

И всё, больше никаких объяснений. А я чуть не стал убийцей дорогой мне девушки.

— Я мог убить ее! Почему ты не забрала его у меня?

— Зачем? — она вновь равнодушно пожала плечами.

Да, правда, зачем? Какие глупости спрашиваю, честное слово!

Демон. Передо мной стоял обычный демон. Зачем ей мешать человеку убить кого-то? Наоборот, ее работа способствовать оному!

Я был в ярости, в гневе, а гнев — смертный грех. То есть, убив Настю, я облегчу ей работу. Н-да! А я уж было поверил, что ты на моей стороне, цыпочка! Идиот!

— Как же я тебя ненавижу!

Плюнув Эльвире под ноги, я развернулся и побрел в сторону речки. Надо немного привести себя в порядок.

— Я же тебе говорила, оставь ее! По-хорошему говорила! Ты же самый умный! — царапнули спину слова. Я обернулся. Под деревом никого не было.

— Нет, объясни пожалуйста, где ты была и почему не помешала?

Консуэла смутилась.

— А чем же по-твоему я занималась?

— Почему же я ее чуть не убил?

Вода приятно обжигала разгоряченное отбитое тело.

— Потому, что позволил гневу охватить себя. Поддался.

— А Эльвира…

— Она тут точно не при чем. — Ангел покачала головой. — Если бы вмешалась и она, я бы не смогла удержать даже тот последний удар.

— Почему так?

Ответом стал тяжелый вздох.

— Ты становишься сильнее, Миш. С каждым днем. А значит, я слабею относительно тебя. Твоя ярость сегодня… Это что-то непередаваемое! Такой мощи я не ожидала! Справилась чудом, лишь в последний момент. И то потому, что она закричала. У тебя устойчивый стереотип — защищать плачущих женщин. Вещь благородная сама по себе, а сегодня спасла твою душу от адского костра.

Я недовольно хмыкнул.

— Надо учиться сдерживать себя, Мишенька. Тем более, она ни в чем не виновата. И ты это знаешь.

— Этот меч… Кто меня контролировал через него?

— Никто. — Консуэла уверенно покачала головой. Все произошло слишком быстро и спонтанно. Воздействия такого уровня слишком сложны для такого. Инферно меча усилил твой собственный страх, твою собственную ненависть, позволил им управлять тобой, совершить сокровенное желание. В этом только твоя вина. Надо сдерживаться, Миш. Надо.

— Спасибо… — вырвалось у меня.

— Не за что.

Сидящая на берегу Консуэла тоже исчезла.

Да, меня никто не контролировал, не успел. Но в нужный момент подсунуть Элвирин клинок могли. Ведь я не звал его. Или звал? Или хотел позвать, вот его и подсунули, пока не передумал?

Теперь и не понять. Звать, может, не звал, но хотел. Это точно.

«Напрасно. Мы бессмертные. А Настя — нет…»

«НАМ она не мешает. НАМ на нее просто наплевать…»

Вот #дь! — ладони выбили из водной кромки фонтан брызг.

— Почему? Ты меня спрашиваешь почему? — разорялась Настя. — Да потому, что так надо! Так положено! Этот прием входит в любую учебную программу! Потому что ты должен усвоить: это не поединок! Поединков в жизни не бывает!

Ее голос хрипел и срывался от крика. Она нервно ходила вокруг, выплескивая на меня всю ярость. А я сидел, обхватив голову руками, и старался провалиться сквозь землю как можно глубже.

— Поединки бывают только в «Трех мушкетерах»! Там, где тебе позволят подобрать оружие и продолжить! А в жизни есть только БОЙ! Или ты, или противник, третьего не дано! И как только ты поднимешь лапки кверху, тебя прирежут как барана на бойне! Понял?

Я кивнул.

— Поэтому даже когда у тебя выбивают оружие, ты должен продолжать сражаться! Руками, ногами, зубами, когтями — чем хочешь! Чем сможешь — тем и дерись! Вот такой вот закон жизни, мой маленький изнеженный малыш!

Выпустив пар, она развернулась и побежала к машине, пытаясь взять себя в руки.

— Насть, ну я же извинился! Я же не контролировал себя! — крикнул я вдогонку. Она зло обернулась.

— А это был урок первый. Ты должен всегда себя контролировать. Ты даже элементарных вещей запомнить не можешь, придурок!

Глава 14. О случайных встречах и женоненавистничестве

Вокруг простирались незатейливые сельские пейзажи. Успокаивали, давали расслабиться взвинченным за последнее время нервам. Поля, домики, трактор вдалеке… Не надо думать, переливать из пустого в порожнее. Езжай себе, да и смотри по сторонам.

Настя молча крутила баранку. Тишина в салоне давила, не спасало даже «Русское радио». Непривычно.

После того случая, мы не разговаривали два дня. Все общение ограничивалось необходимым минимумом. Подай, возьми, подними, приготовь. Плюс, общение на тренировках, но ни словом более необходимого. Она по-прежнему учила меня. И драться, и колдовать. Я постепенно переставал чувствовать себя законченным чайником. Да, до нее далеко, но меч, настоящий меч, в руке уже ощущал не просто, как железяку. К слову, этот самый меч теперь всегда, все тренировки был при ней.

Вчера мы пробовали колдовскую дуэль. Обвешались амулетами и экспериментировали с боевыми проклятиями. Хреновая штука, едрить тот батон! До сих пор мутит при мысли о них! А я думал, что экстремальное фехтование — предел кошмара!

А еще научился зачаровывать амулеты от комаров. Мелочь, а приятно…

В общем, всего за четыре дня я превратился из пацана Миши, раздолбая с завышенной самооценкой, в уверенного в себе мужчину, знающего чего стою на самом деле. Стою, конечно, не много, но, по крайней мере, это знаю.

Настя… Как с ней всё сложно! Она не боялась меня и моих возможных закидонов, как я вначале опасался. Более того, с каждым днем ловил на себе ее все более и более заинтересованные взгляды. А вчера мы помирились. Сидели вечером, долго болтали, и доболтались до того, что она оказалась в моих объятиях. Всего на несколько секунд, зато каких секунд! Потом резво выскочила, перевела все в шутку и убежала спать. Но машину перед сном изнутри закрыла. Знаковое событие, раньше она мне доверяла.

Нет, башню действительно сносит, и с этим надо что-то делать. Пока нас спасает злость. Она все еще… ну не то что обижена, но недовольна, и явно это показывает, а на занятиях гоняет меня как сидорова козла, чтобы к вечеру встать не мог. А я…

А я боюсь. Что в один прекрасный момент очнусь и увижу перед собой распластанный труп с голубыми безжизненными глазами. «НАМ она не мешает. НАМ на нее просто наплевать…» «Мы бессмертные. А Настя — нет…»

Она не железная, и ко мне не равнодушна, а значит, могу за нее хотя бы побороться. И поборолся бы, обязательно поборолся, наплевав на таких товарищей как Максим, с которым ее по сути ничего не связывает. Не было там ни клятв верности, ни обещаний ждать, любить до гроба. Так что все шансы у меня есть, и виноватым себя ни перед кем чувствовать не буду. Но каждый раз, думая об этом, вижу перед глазами Эльвиру на фоне руин и выжженной пустыни глупой инсталляции, стискиваю зубы, беру в руки палку и выпускаю пар единственно доступным способом.

Но легче не становится. С каждым днем понимаю, что эта стерва, унижающая меня на каждом шагу, при любом удобном случае, нравится мне все больше и больше, и что до добра это не доведет, но ничего не могу поделать.

Я закрыл глаза, и открыл их в пепельно-алом термитном мире. Как и предполагалось, моя темная спутница была тут. А я, наконец, достаточно успокоился, чтобы поговорить без криков и эмоций.

— Не помешаю?

Элли молча хлопнула ладонью рядом с собой. Я подошел и сел.

— Опять наезжать будешь?

Я отрицательно покачал головой.

— Нет. Я тут пришел к выводу, что ты молодец. Что ты снова на моей стороне.

— А была не на твоей? — сделала она круглые глаза.

— Не цепляйся. Ты поняла. — Демон хмыкнула. — Только не могу понять мотивов. Что тобой движет?

Молчание.

— Почему ты этого не сделала? Не дала ее убить?

Снова молчание.

— Ведь это твоя работа, прямая обязанность! Чтобы я типа грешил! Стоило чуть-чуть надавить, и я ваш!

Элли отстраненно смотрела вдаль. Я не спешил, времени у нас много. Наконец, ответила, четко выговаривая слова:

— Знаешь, есть такое понятие, «профессиональная этика»?

— Слышал.

— Так тут самое оно. — Она повернула ко мне голову с глубокими уставшими глазенками.

— Раз подброску меча в нужный момент организовала не ты, — перевел я, — то и доделывать чужую работу не намерена. А то им, получатся, лавры, а ты в дерьме. Так?

— Я всегда говорила, пупсик, что в глубине души ты умный! — ехидно оскалилась она. — И заметь, я тебе ничего не сказала!

Логично. Вроде сам обо всем догадался, перед начальством она чиста. Хитрюга.

— А при других обстоятельствах сделала бы? Дала убить?

Едкий смешок.

— Похоже, я всё же переоцениваю твои умственные способности.

Ну вот, еще одна язва на мою голову.

— Я думал, ты на моей стороне.

— Не до такой степени, малыш, — покачала она головой. — У меня несколько иная задача, хоть местами она и пересекается с действиями светлых, и даже с твоими собственными убеждениями.

— Заставить меня выбрать Темный Путь. Пардон, убедить.

Снова едкий смешок.

— Что ты знаешь о Темном Пути?

— К тому же она твоя соперница… — теперь ехидно сощурился я.

— А вот тут ты прав, малыш! Совершенно прав! — Раздался звонкий смех, заглушающий рев далекого вулкана.

— Миш, надо заправиться! — растрясла меня спутница. Та, которая сидела рядом, а не в голове. Я нехотя открыл глаза.

Мы выехали с проселка на небольшую дорогу местного значения. Впереди лежал маленький поселок. Возле дороги стояла обшарпанная заправка, рядом рыночек, на котором торговали целых пять бабулек, и придорожный сельский магазинчик.

— Я на заправку, а ты поесть чего-нибудь купи. Ехать долго, а запасы у нас не очень.

Из фразы выпадало слово «купи». Оно было побудительным, а не повествовательным.

— А ты со мной не пойдешь?

Она отрицательно покачала головой, напряженно всматриваясь вдаль.

— Нас в любой момент могут накрыть, а машина — единственное средство спастись. Не хочу бросать, даже на пять минут.

Пожалуй, она права.

— Хорошо. Чего купить?

— Что сочтешь нужным. С этого дня, товарищ Назаренко, вы назначаетесь главным шеф-поваром нашей организации. Не подведите! Партия в вас верит!

Сказано было с таким пафосом и таким ехидством, что мне захотелось кое-кого удавить. Но и возразить нечего.

— Ладно-ладно, шучу! — включила она заднюю. — Но мне так понравилось просыпаться, когда завтрак готов… — и ведьмочка с таким умилением зажмурилась, потянулась, что у самого твердокаменного мужчины пропадет охота спорить с подобной бестией.

— И вообще, чтоб ты знал, женщины от природы не любят готовить, — продолжила она. — Готовят, но не любят. Так что не делай такое хмурое лицо. Я веду машину и охраняю тебя, ты отвечаешь за кухню. Вроде справедливо…

Лучше бы она последнюю фразу не говорила. Я ведь и так не сказал ни слова против. Нет, ей видите ли надо было подчеркнуть лишний раз, что она круче, вогнать в грязь!

Настроение просело. Увидев это, Настя все же пробормотала «Извини…», но как-то вяло, и моему моральному настрою легче не стало.

Я еще стерпел, пока она прицепляла к вороту футболки микрофон гарнитуры (на всякий случай. Чтобы всегда быть на связи), но потом выскочил из машины и демонстративно громко хлопнул дверцей. Ну, сучка, мы с тобой еще посчитаемся!

Да, с таким настроением трудно смотреть по сторонам. Вот и я, бродя по маленькому придорожному супермаркету, думал больше о своей мести и количестве перца, которое всыплю ей в порцию, чем реально обращал внимание на окружающее. Такое вот препоганое настроение. Главная заботившая мысль — не сорваться. Ехать нам незнамо сколько, характеры у нас не дай боже, а я из-за пустяка психую…

Можно сказать мне повезло. Я остановился рядом со стоящими в самом углу ящиками с бутылками колы и минералки (на одном из которых скромненько примостился ценник) и решил, что пара бутылочек водички в жаркий летний день лишней не будет. Соответственно, какое-то время был повернут спиной к остальному магазину. Проходившая мимо дамочка задела меня своей «мадам сижю», бутылка вывалилась из рук и издала гулкий «бум».

Курва! Повылазило что ли? Аккуратнее надо!

Новая волна злости, да на старые дрожжи… Меня просто затопило женоненавистничеством!

Согласен, проход между стеллажами узкий, двое человек еле разойдутся, но все равно, нужно смотреть, когда наклоняешься! Хотя, блондинка, что от нее ожидать?…

— Извините! — вскользь, но как-то тепло улыбнулась дамочка и продолжила свои изыскания на полке с майонезом.

— Да ничего, — буркнул я, как-то сразу растеряв боевой запал.

Мужчины все так устроены. Могут хаять женщину самыми обидными словами, но стоит только той мило улыбнуться и извиниться, всю злость как рукой снимает. И они, стервы, всегда этим подло пользуются!

В новых смешанных чувствах я присел на корточки за бутылкой и похолодел. Футболка мгновенно прилипла к спине. Вот это я попал! Кажется, слишком привык, что мне помогают всякие сверхсущества, предупреждают об опасности. А стоило им один раз промолчать, и я встрял, как последний лопух!

Вроде не узнала. Просто совпадение. Бойцы ордена тоже люди, тоже есть и пить хотят, вот и затовариваются в магазинах у дороги. А дальше что? Дальше она дойдет до конца ряда и обернется. Хотя бы в пол оборота, но этого будет достаточно. А я тут как тут, на ладони. И как назло, сижу в тупике, мимо никак не прошмыгнуть, не спрятаться.

Дракон. Цветной, очень красивый вышитый ярко-зеленый дракон, будто перенесшийся из реальности на ее светлые брюки. Он хищно скалился и как бы кричал: «Ага, попался! Вот теперь мы и проверим, чего ты в этой жизни стоишь!»

Наверное, дракон и привел меня в чувство. Такой мужественный зверь, естественный и натуральный. Захотелось стать таким же, как он — сильным, спокойным, никого не боящимся. Мысленно я представлял себя таким все долгие дни тренировок с Настей в лесу — вот и экзамен, как по заказу. Тем более, бояться какой-то орденской соски с гипертрофированной меланхоличностью?

Скорость восприятия времени замедлилась. Занятия в лесу даром не пропали. Очень боялся ошибиться на такой скорости мышления, но ничего, обошлось. Экстремальные тренировки на износ — великая вещь!

Я резко вскочил, схватил блондинку за шею и потянул, наклоняя назад, на себя, лишая тело возможности маневра. Тут же другой рукой для закрепления успеха приставил к подбородку ствол «Макарова». Освободившаяся рука в это время выдернула из ножен под мороком ее меч охотника. При этом корзинка с продуктами и бутылкой минералки осталась висеть на сгибе локтя, давя ее грудь, еще больше мешая двигаться.

— Привет, Светочка! Тихо, не кричи!

Опешившая побледневшая златовласка кивнула.

Ну что ж, вот и увиделись. Ждать третьего раза оказалось не долго.

— Ну, привет, джедай! А ты, смотрю, растешь!..

— Ага. Есть маленько, — хмыкнул я. — Слушай, Светуль, ты мне нравишься, и зла я вообще никому не желаю. Но когда человека загоняют в угол, он легко расстается с глупыми принципами. Будешь дергаться — выстрелю.

— Верю, — подала голос ведьмочка. Страха в нем не было. Угрозы и ненависти тоже. — Надеюсь, ты понимаешь, что вам не уйти, даже если мы тебя сейчас выпустим? — продолжила она.

«Мы». Здесь их много. По крайней мере, несколько. Плохо.

— А мы попытаемся, — я ухмыльнулся в ответ.

— Настя сильная ведьма, но на вас охотятся все. Слышишь, не просто все, а ВСЕ!

— Не глухой.

Я аккуратно щелкнул рычажком, включая гарнитуру.

— Настюш, солнце, надеюсь, ты заправилась?

— Да, что случилось? — Моя спутница сходу напряглась, уловив волнение.

— Ну, в общем, ничего экстраординарного, просто я стою в обнимку с одной леди с шикарными золотыми волосами и держу у ее горла пистолет. А вокруг где-то бродят ее дружки. И, кажется, ты их всех знаешь.

Пауза.

— Она может заблокировать пистолет, аккуратнее!

Вовремя. Не знаю, чего ждала Светочка, наверное, не успела отойти от моего интимного вмешательства в ее выбор майонеза, но клинок был у меня в руках, и я очень многообещающе дернул им, приставив к горлу, как только краем глаза заметил серую тень в подпространстве, падающую на моего «Макаревича».

— А вот этого не надо, милая. А то у меня с координацией плохо, в следующий раз рука дернется, и твоя шея будет слегка порезана. Как раз от уха и докуда лезвие достанет.

Светочка кивнула. Что-то слишком легко я ее переигрываю. Не нравится мне это.

— Как я поняла, это ты ей, — донесся из наушника взволнованный но довольный Настин голос.

— Насть, ты где?

— Там же, на заправке.

— Вот и хорошо, пока не светись. Сможешь резко подобрать меня у входа?

Секунда. Две. Три.

— Это плохой план. Я их вижу, их много. На трех машинах.

— Я рискну.

— У вас ничего не получится, — спокойно «обрадовала» златовласка. — Здесь две группы, тебе даже выйти не дадут.

— Настя, не подходи к магазину! — чуть ли не закричал я в микрофон.

Чувствовалось волнение на том конце гарнитуры, она действительно собралась бежать на помощь, бросив все.

Ну уж нет, если эти гады взяли меня как последнего лоха, пусть хоть у нее будет шанс. Вот наши пути и разойдутся, как Элли и хотела. А со мной ничего не случится, каким-то боком я это тоже чувствовал. Только как объяснить этой дурехе? Полезет ведь, под пули и клинки полезет! И пофиг дым!

— Оставайся на месте, у меня все под контролем, — произнес я. — Не будут же они ради меня рисковать единственным в ордене интуитом?

— Насть — заговорила златовласка, слегка повернув голову к микрофону. — У вас ничего не получится. Сдавайтесь. Я гарантирую вам жизнь. Я не считаю вас преступниками. И моя группа тоже.

— Ага, ты не считаешь, жизнь гарантируешь! А кто нам будет ее гарантировать на базе ордена?

При словах об ордене Светочка презрительно скривила губы. Типа они ей не указ? Что-то тут не так. Не может она не подчиняться начальству. И указывать тому, как поступать, тоже не может. Или знает о неких таинственных планах относительно моей персоны? И мне и вправду ничего не угрожает?

Определенно, что-то происходит интересное, а мы с Настей не в эпицентре событий! Как же так?

— Миш, их слишком много. Бросай все и беги, я подхвачу! — Настин голос на грани паники. Теперь понятно, почему она не любит работать в команде. Подставляться самой для нее не проблема, а вот нести ответственность за жизни других… Слишком тяжело. Особенно когда ничем не может помочь, как сейчас.

— Не получится, Скайуокер. — То ли златовласка услышала, то ли поняла сказанное мне в наушник, и медленно качнула головой. — Вначале тебе придется меня убить. Я не дам уйти.

И эта торжественная улыбка на губах, еле уловимая, но такая красноречивая. Как же я ненавижу женщин!

Эта стерва права, она атакует, как только я ее отпущу. И вырубить не смогу — не даст. Подготовка у нее мне не чета, не хуже Настиной, а как уходит от ударов моя ведьмочка — уже видел. И что при этом вытворяет с напавшими — тоже. Убить, резануть одним движением по горлу — шанс есть. А вот поднять руку для удара по голове…

Ну откуда ж ты взялась на мою голову, интуит хренов! Не могла чуть позже в магазин зайти? Не убивать же тебя, в самом деле!

— Пошли, — холодно толкнул я златовласку в спину, надеясь на первоначальный план и русский «авось». Светочка довольно усмехнулась и медленно побрела по направлению к кассе, настолько медленно, насколько позволял очень-очень острый клинок у горла.

По Всемирному Закону неприятности появляются пачками. Или еще говорят, везет, как утопленнику. Не хочу глазить насчет утопленника, но навстречу нам из-за соседнего стеллажа вынырнула невысокая полная женщина, самая обычная, из аборигенов. Вынырнула и замерла. Тяжелое бесконечное мгновение мы смотрели друг на друга. Мгновение, которое безвозвратно ухшло. За время которого я совершенно ничего не смог придумать. Никогда не предполагал, что окажусь в подобном дерьме, и стратегию поведения в такой ситуации не знал. За это упущенное мгновение женщина успела увидеть пистолет и клинок, а главное, в каком виде по отношению к златовласке я их держу, выпучить глаза, уронить корзинку с продуктами и громко-громко заорать, причем на самых высоких тонах. Ария из оперы: «Капец вашим барабанным перепонкам, товарищи»!

Дальше закрутилось и завертелось, думать и рассуждать стало некогда. Для начала я максимально прижал к себе Светочку, хоть ей и пришлось еще немного выгнуться назад и подогнуть ноги, зафиксировал ее новое положение лезвием и корзинкой на руке. Затем направил ствол на новоиспеченную оперную диву и что-то крикнул. Подействовало, дива заткнулась, и, причитая, унеслась прочь. Но сквозь стекло витрины уже видел, как в нашу сторону побежали трое крепко сложенных молодых людей из припаркованной напротив входа темно-синей «Хёндаи», на бегу доставая оружие. Вру, четверо.

Мы выбрались на свободный пятачок возле касс. Кассирша, завидев нас, храбро пустилась наутек, как и еще двое покупателей — больше в супермаркете никого не было. А тем временем внутрь, как смерч, ворвались ребята из группы златовласки

— Стоять! Стоять! Не двигаться! Я убью эту суку, только попробуйте! — тыкал я пушкой то в одного, то в другого.

В отличие от меня, ребятки не растерялись. Наставив пистолеты, начали медленно окружать. Молча. Что ж, чувствуется подготовка. Сейчас они накинутся одновременно с разных сторон, и я ничего не смогу сделать. Вот и закончится мое позиционное преимущество, вместе с личной свободой. А правда, не дать ли деру через витрину? Нет, рано, план скользкий. Светочка в спину проклятье бросит, за ней не заржавеет. Значит, пока поторгуюсь. А прыгну в крайнем случае.

— Я сказал назад! Назад! Отойди туда!

По моей руке в корзинку потекло что-то горячее и мокрое. Кровь. Случайно надавил на клинок чуть сильнее, чем требовалось. А эта штука железо не напрягаясь режет, что говорить о нежной шейке «заложницы»!. Но кровь сыграла в мою пользу — боец отодвинулся. Теперь они все были передо мной, за спиной чисто. Но предстояло еще выйти из магазина, оставив сие тактическое преимущество за собой, а это почти нереально. У ребят достаточно возможностей для маневра, они это знали и не спешили.

Все четверо были незнакомыми, молчали, держали меня на прицеле. Я тоже молчал, переводя ствол с одного на другого. Молчала Светочка. Тертая, сучка! На кровь не прореагировала. Да, недооценивал я ее, считая меланхоличной дурой. Дура-дурой, но она оказалась профи, и к тому же настоящим лидером. Всего-то произнесла:

— Мальчики, опустите оружие!

И гориллы послушались.

— Скажи, чтобы отошли вон в тот угол, — грозно произнес я, увидев возможный механизм воздействия.

— Щас, разбежалась! — очередная коварная улыбка. Облом.

Прирезать бы ее за эту улыбку. Ну хоть бы чуть-чуть показала, что боится, хоть бы для вида! Такое пренебрежение, да еще перед другими самцами, да еще тогда, когда я всех женщин жутко ненавижу…

Мишаня, да она с тобой просто играет! Ты у нее на крючке, она это знает и развлекается! И то, что оружие в руках у тебя, а она беспомощно выгнута и прижата к плечу, ровным счетом ничего не значит. Потому что она знает итог борьбы, а ты боишься себе в нем признаться.

— Миш, может, поговорим? — вдруг перешла на сухой деловой тон златовласка.

— О чем? О сдаче? Нет, спасибо, я жить пока еще хочу.

— Вот об этом и поговорим. О жизни. У меня есть для тебя предложение. И для твоей подруги. Но ее разум затуманен обидой и местью, а ты вроде человек адекватный.

Хочет поссорить меня с Настей? Заронить червячок сомнения? Развести и взять поодиночке? Не дождется!

— Свет, к чему эти разговоры? Потянуть время?

— Зачем его тянуть? Ты и так не уйдешь.

Вновь усмешка. Но без превосходства, голая констатация факта. Чувствует она что ли, что больше не стоит палку перегибать? Что я на грани?

— Предлагаю убрать оружие и спокойно поговорить. Ты и я.

— Как будто я смогу что-то тебе голыми руками сделать! А вот ты мне очень даже сделаешь…

— Сделаю? Человеку, владеющему обоими призрачными мечами? — она слишком уж наигранно удивилась.

— Хорошо, мы поговорим. А что дальше? Кто поручится за нашу безопасность в ордене?

— Об этом мы тоже поговорим.

— Где гарантии? Что нас не тронут? Пока будем разговаривать?

Она помолчала, а потом недоуменно пожала плечами.

— Что бы я ни предлагала, ты не поверишь, везде найдешь подвох. Лучшая гарантия — мое к тебе отношение. Я не считаю вас плохими, ты же знаешь, и отдавать ордену не стану.

— Твоими устами да мед пить! — хмыкнул я.

— Это правда.

— А эти обезьяны? — кивок в сторону боевиков.

— В них я уверена. Они со мной. — Легкая усмешка.

Да, это ее люди. Сделают все что прикажет. По мордам видно.

— Ну, давай поговорим, — усмехнулся я. — Ты наверное хочешь обсудить смену власти в ордене и мое возможное в ней участие?

— Именно. Только Миш, извини, но разговаривать предпочитаю без стали у горла.

— Светуль, знаешь, есть такое слово: «доверие»?

Златовласка пренебрежительно хмыкнула

— Где-то слышала. Краем уха.

— Так вот, я тебе не доверяю. Сделай так, чтобы начал доверять — мы сядем и обстоятельно поговорим.

Вновь легкая усмешка, одними кончиками губ. На сей раз довольная.

— Хорошо. Мальчики — это она гориллам. — Отойдите от магазина на пятьдесят метров. Никаких действий не предпринимать, огонь не открывать, девчонку, если нашли, выпустить.

Один из бойцов медленно кивнул, а затем все четверо величественно поплыли к выходу. Старший, тот, что кивал, тут же начал отдавать приказы в свою гарнитуру.

— Доволен? — сладко пропела Светочка томным голоском. — Теперь ты можешь делать со мной все, что захочешь…

Опять издевается?

— О, моя милая, я так ждал этой нашей встречи! Считал дни и минуты! — подыграл я. — Ну почему, почему ты хочешь меня убить?!!

— Зайчик, это ты на меня набросился, причем неожиданно и со спины. Подло! Я даже понять ничего не успела! И после этого ты меня будешь обвинять, что это Я тебя хочу убить? Ну, ты и нахал!

Это было сказано таким по-детски обиженным тоном, что я невольно расхохотался. Светочка тоже.

— Ну, говори, хватит уже дурака валять, — пришел в себя я.

— Меч убери, — выдавила она. Не зло, но грозно. — Можешь оставить его себе, но убери.

— Это принципиально?

— Михаил, знаешь, есть такое слово: «доверие»…

— Понял.

Тут я поймал себя, что уж очень давно не слышу Настю. Позвал. Никто не отозвался.

— Ее глушат, — доложила златовласка. — Но это и к лучшему. Без нее нам будет спокойнее.

— Нет, дорогая, без нее я разговаривать не буду, — отрезал я. — Ты, я и она. Причем ты — без оружия.

— Значит, любишь групповуху? — растянулись ее губы в слащавой улыбке.

— Именно. Обожаю ставить эксперименты.

— А как же доверие?

— Ты его еще не заслужила. Пошли на улицу.

— Хорошо. Я вас отпускаю, — пробормотала она. — Вы всё обдумаете, а завтра мы встретимся и поговорим. Как тебе такой знак доверия?

Да, Светочка умеет удивлять. Интересная лапочка.

— Договорились. А как ты с нами свяжешься?

Она загадочно улыбнулась.

— Свяжусь.

— Хорошо.

Мы молча вышли и подошли к дороге. Ни бабулек, ни других людей вокруг не было, остались только бойцы ордена обоего пола в количестве семи штук, рассредоточившиеся вокруг нас в радиусе метров двадцати. Никаких враждебных намерений, оружие за плечами, в кобурах и ножнах.

Светочка почти незаметно кивнула тому памятному еще по дворику брюнету, нацепившему по случаю жары темные очки. Брюнет еле уловимо склонил голову в ответ и жестом показал что-то своим. Нечто вроде стойте, не вмешиваетесь.

— А вон и твоя ведьмочка выворачивает, — кивнула блондинка в сторону облака пыли, выезжающего с заправки.

— Отлично. Солнышко, надеюсь, погони не будет?

— Смысл? Или отпускать вас, или брать сейчас. — Она снова недоуменно пожала плечами

Логично. А они, по ходу, и правда хотят нас отпустить! Вот это номер!

— Ну что, любовь моя, до встречи?

— До встречи, любимый! — ответила она нежным томным голоском.

Не убирая клинка, я развернул ее и сладко впился в губы. Небольшой концерт напоследок. Не сможет же она меня оттолкнуть с лезвием у горла?

Неожиданно Светочка ответила чувственным романтичным долгим поцелуем. Эта стерва вновь меня переиграла: теперь непонятно, кто же кому концерт устроил? Но целуется она неплохо, весьма и весьма…

Наконец я оторвался.

— А вот курить, родная моя, вредно.

Затем быстро развернул ее и грубо толкнул в сторону, тут же впрыгивая в распахнутую Настей дверцу.

— Газуй.

Тело вжало в сидение. Дверца по инерции с громким лязгом захлопнулась.

— Ну, ты даешь! А если я ревновать буду? — ошалело произнесла ведьма.

— Для того и старался! — блаженно улыбнулся я, ловя себя на мысли, что держу в онемевшей руке полную корзинку с продуктами и Светочкин клинок.

А еще, что во рту противно першит от вкуса ее сигарет.

Глава 15. Heredium

Машина мчала на всех парах. Погони не было, и это выбивало из колеи.

— Она могла с тобой справиться. В любой момент. Я ее знаю лучше, — качала головой Настя.

— Стоило ей дернуться, я бы ее прирезал, — пытался возражать я. — Рефлекторно, даже не специально.

— Зря ты так думаешь. У нее неплохие телекинетические способности. И реакция не сильно моей уступает. И в боевой режим входит за миллисекунды. Может ты и научился «время замедлять», но в боевом режиме как валенок неуклюжий. А ее специально учили и тренировали, как действовать, когда твое тело как вата. Нет, она бы тебя одной левой сделала. Нужно только подловить момент, когда твое внимание отвлечено. Не поверю, что таких моментов не было.

— И все же, это опасно, — не сдавался я. — Была вероятность, что я ее убью, начни она действовать.

— Опасно. — Согласный кивок. — Но если бы ты дернулся, она б однозначно попыталась.

— Я не хотел ее убивать, и она подло этим пользовалась. Знала, что уж кого, а ее не трону. — Я сжал кулаки от досады. Все бабы — стервы. Подтверждение непреложного мужского закона.

— Да, у тебя были шансы, — согласилась Настя. — На мой взгляд, от двадцати пяти до пятидесяти процентов в зависимости от ситуации. Это если один на один. Но там были другие бойцы, специально обученные действовать в подобных условиях. Среди них было всего несколько охотников, остальные из безопасности, а в безопасности подготовка не хуже, чем в элите спецназа. Ну, если брать во внимание фактор спецспособностей.

— Так что извини, когда они вбежали внутрь, ты был обречен, — подвела итог она, и спорить с этим было бесполезно, как бы ни хотелось. — Обречен только потому, что не собирался убивать, и все это знали.

— Но ведь не напали же! — Я спорил потому, что не хотел принимать правды. Искал нестыковки. Но их становилось всё меньше и меньше. — Может, она слишком ценный сотрудник, единственный интуит в стране? А может у нее ребенок дома маленький, пожалели малютку? Ну, мало ли, чем не версия? Поэтому она не захотела рисковать, и другим не позволила? Все-таки даже один из четырех — довольно большой шанс умереть! Я б на ее месте не рисковал.

— Так это ты. А то — она, — усмехнулась Настя.

— А ребенка сиротой?

— По моему, ты сам мне рассказывал, как она вышла под пули, чтобы забрать свою раненную. Это рисковый человек. Такая запросто начнет смертельный танец, только чтобы нервы пощекотать. Это другая порода людей, Миш, так что ты не прав. Тем более, я же говорю, если бы напали ее бойцы, шансов у тебя не было бы вообще. Она ничем не рисковала.

Судя по отсутствующему взгляду на дорогу, с Настей творилось нечто непередаваемое. Такой напряженной она еще никогда не была.

— Миша, они нас просто выпустили. Реально выпустили, — произнесла, наконец, ведьмочка, ставя точку в прениях. — Ты сам это понимаешь, просто не хочешь признавать.

Я про себя выругался. Выпустили. По всему выходит так. Ни одна, даже самая бредовая версия не вписывается в картину. Знать бы только, зачем выпустили?

— Значит, очень хотят поговорить в мирной обстановке?

— Нет. — Настя покачала головой. — Не поговорить в мирной обстановке, а завоевать доверие. Это разные вещи. Обстановку они могли создать нам сами, просто разоружив.

И снова иной логики в действиях Светочки нет, и это мне не нравится. Я вновь и вновь пытался ее понять, найти мотивы… Но безуспешно.

— Ты бы уехала. Меня взяли, а ты бы вырвалась и уехала, — «родил» я новую версию. — А им зачем-то нужны мы оба.

Настя лишь печально усмехнулась.

— Михаил, ты невнимателен. Урок третий, общий для нас обоих. Мы расслабились и потеряли бдительность. Если хочешь жить, надо замечать любые мелочи. А ты сейчас в моем рассказе кое-что не заметил.

Мы уехали на юг от Москвы уже достаточно далеко. Солнце палило нещадно, кондишен не спасал. Я достал из все еще стоящей на коленях пластмассовой корзинки ту самую злополучную (а может благословенную) бутылку минералки.

— Это что же?

Без газа? Фу, гадость! Оно того не стоило!

— Я сказала не «тебя выпустили», а «нас выпустили».

— А разница? Ты была на машине. Даже начнись что серьезное, спокойно бы уехала.

Горькая усмешка.

— Уедешь тут, как же, когда на тебя четыре «мухи» наставлены!

Я захлебнулся и закашлялся, разливая бесценную в знойный день влагу на пол и штаны.

— Чего?

— Ничего.

Она на мгновение повернула глаза… Ледяные, полные бессильной злобы и отчаяния. Ибо ничего не делается просто так, и нам за такой подарок светочкиной группы еще предстоит расплачиваться.

— Но… Как?

— А вот так. Они рядом были. Тоже заправлялись. Когда я начала с тобой разговаривать, занервничала и проморгала. А они выскочили из машины и наставили на меня гранатометы. В двадцати метрах от заправки.

Так что у меня тоже было весело. Меня бы взяли через минуту после тебя. Вот так.

— Зашибись! — только и смог произнести я. Да, сделали нас по полной программе. А самое обидное, что все произошло совершенно случайно. Они действительно всего лишь среагировали быстрее.

Какое-то время мы ехали молча. Я безуспешно пытался придумать, какие же козыри могут быть в рукаве у Светочки, что она выпустила нас из стопроцентной, беспроигрышной ситуации, и каковы ее реальные цели. Настя все также крутила баранку, пытаясь подавить бурю внутри.

— Насть, мне кажется, она знает кое-что про пророчество. Что-то, что дает ей основания использовать меня в борьбе с верхушкой ордена.

Ведьма отрицательно покачала головой.

— Нет, Миш. Пророчество расшифровано. Заморочки там были, но они не по существу. Чисто лингвистические заковырки, из-за несоответствия терминов в разных языках.

— Что было в пророчестве? Можешь вспомнить дословно?

Она пожала плечами.

— Да ничего особенного. Белиберда о «тех, кто изменяет» и «тех, кто получает». Получает способности. Изменяет мир. Всё просто.

— И всё?

Настя протяжно вздохнула.

— Я не знаю гиперборейский язык. Могу сказать вкратце, как сама слышала. — Пауза. — Короче, должен появиться «тот, кто получает».

Когда наши сопоставили даты и выяснили, кем были твои предшественники, поняли, что значит «кто изменяет». Вы получаете сверхспособности и изменяете мир. Каким образом это происходит, какова градация… Не знаю. Один становится полководцем, другой ученым, третий… Еще кем-то…

— А я невидимкой, — хмыкнул я.

Настя скривилась.

— Знаешь, после того, как ты проник ко мне в машину, самое защищенное место в вашем гребаном городе, я поняла, что, эта способность пострашнее некоторых «великих фюреров». Неизвестно, на что ты способен, что вымочишь. Может, людей за собой на бойню не поведешь… Но сильные мира сего однозначно не будут спать спокойно, пока ты есть. Ты угроза. Угроза им всем. Понимаешь, что я хочу сказать?

Я понимал. Что спокойной жизнь моя не станет отныне никогда.

— Это еще не всё, — продолжила она после долгой-долгой паузы. — Там еще осталась нерасшифрованная часть. Предположительно там говорится о захвате мира. Что-то вроде алгоритма апокалипсиса.

Я напрягся. Ну вот, а сразу, значит, раскрыть карты не могла. Ведьма!

— Наши яйцеголовые ничего не поняли, у каждого, кто изучал его, свои версии.

— В том числе и у твоего бывшего наставника.

Кивок.

— Смысл в том, что любой из вас может стать «тем, кто правит». И учитывая, что в обозначении истпользуется астрономическая координата третьей планеты от Солнца… Догадайся, чем.

Я ошарашено покачал головой.

— И что я должен сделать, чтоб править?

Настя пожала плечами.

— Я же говорю, там белиберда. Орден этого не понял. Единственные подсказки — связь с некими силами, упоминание вас и упоминание некого «животного».

— Может, «зверя»? Типа, пророчество Иоанна?

Настя глубоко вздохнула и замотала головой, словно отгоняя наваждение.

— Не знаю, Миш. Но мне кажется, именно вторая, нерасшифрованная часть и наделала переполох среди наших «отцов». Потому они и носятся за нами, даже не зная до конца, на что ты способен.

Единственное, что могу сказать в утешение, в обеих частях пророчества стоит алгоритмический аналог ветвления. То есть, Выбор. Вы должны выбирать что-то из чего-то — без этого Выбора процесс не пойдёт. — Она повернулась и смерила меня тревожным взглядом. — И я не знаю, так ли уж не прав орден, что принял решение уничтожить тебя в качестве превентивной меры…

Спасибо! Милая девочка! Я про себя вновь выругался, и ругался долго.

Итак, получение способностей. Выбор. Я выбирал способность? Да, выбирал. Я хотел стать невидимым, чтобы нож прошел сквозь меня — и получил это. А мог стать поэтом. Или ученым. Или даже Великим Лидером — если бы сложились карты. Но стал невидимкой. Бойцом-одиночкой суперкласса, аналогов которому нет и не предвидится. Но ОДИНОЧКОЙ. На роль правителя мира как-то не тяну, да и не стремлюсь.

И тут выплывает следующий Выбор — из второй части пророчества. Которое алгоритм апокалипсиса, если верить моей Настене, а не верить ей нет оснований — сейчас она была искренняя, как никогда.

…Господи, за что ж мне это такое! Голова кругом, ничего не понятно!…

…Собрался! Назаренко, быстро собрался!..

Я сделал несколько глубоких вздохов. Отпустило. Что ж, так лучше. А по поводу моей проблемы — слишком мало данных. Да, Светочка что-то знает, недоступное Насте. А значит, с нею придется встречаться, как бы этого ни не хотелось. Я помнил ее голос, сталь в ее глазах. Ее готовность идти по трупам, если понадобится. Это я не могу выстрелить в невинных, но никак не она. Вот такая лапа. И выбора у меня нет.

— Ладно, погони нет, давай притормозим и отдышимся, — предложил я.

— Хорошо.

Настя начала сбрасывать скорость и прижиматься к обочине. С массовой категорией нашей машины это было делом небыстрым. Я нащупал в аптечке успокоительные, те самые, достал на свет. На всякий случай, вдруг опять сорвется. Не буду же я каждый раз ей к голове пушку приставлять? Слишком нервное, слишком взведенное у нее состояние, добром это не кончится.

Настя вывернула на обочину, мы остановились. Прямо на дороге, ни от кого не скрываясь. Да и от кого нам теперь скрываться? От тех, кто нас и так отпустил?

— Не надо. — Это на таблетки. — Попробую сама. Помедитирую немножко. Отпустит….

Она перелезла назад, села на сидение с ногами и моментально «улетела». Я тут же опустил все окна, чтобы ни дай бог не заработала тепловой удар, а то всякое бывает, и полез на улицу. Интересно, что же больше ее выбило из колеи, беспокойство за меня, или то, что ее «сделали» так по — дурацки? И ведь чисто случайно! Четыре «мухи»! Да возле заправки! Н-да!..

И почему это, интересно, мои спутницы со мной не разговаривают больше? Обиделись? Обе?

«Потому что тебе не требуется наша помощь».

Консуэла.

«Зай, но разве дело только в помощи? Раньше вы болтали, трещали без умолку, а теперь совсем молчите».

«А о чем нам разговаривать? О том, что происходит вокруг тебя? Извини, мы не имеем право тебе ничего подсказывать. Ты сам решил вмешаться в Игру, а значит, и ответы ищи сам. И у тебя, кстати, не так плохо получается!..» — образ теплой улыбки.

«А Эльвира…»

«Оставь Эльвиру в покое. Ей сейчас и так не сладко».

Я усмехнулся.

«Опять защищаешь? Демона?»

«Скажем так, она делает поступки, выгодные мне, — сформулировала Консуэла. — Поэтому будешь трогать девочку — накажу!

А насчет тебя: так ведь ничто другое тебя в данный момент не интересует. Только девочки и приключения. Верно?»

«Верно, — нехотя согласился я. А как тут поспоришь? — Но КАКИЕ девочки! И КАКИЕ приключения!..»

Образ улыбки.

Я открыл багажник и начал разбирать корзинку с продуктами.

«Консуэл, а можешь рассказать что-нибудь про пророчество ты? Ну, про то, что колдуны назвали прорчеством — я же понимаю, что это немного не то, что подходит под значение этого слова. Откуда гипербореи его взяли?»

«Спроси у них самих» — равнодушно произнесла ангел.

«Злая ты! Ну, прости меня, я тогда слишком нагло себя вел. Ну, гордыня обуяла, поддался!..»

«Раскаиваешься?» — образ довольных проницательных черных глаз.

«Раскаиваюсь» — вздохнул я про себя.

«Надо же, и правда раскаиваешься! Считай, это добродетель, Мишенька, хоть и очень маленькая».

Мои губы довольно растянулись. Наконец-то! Первая добродетель!

«А расскажи что-нибудь о себе? А то пока еще Настя налетается…»

«Потом, во снах как-нибудь. — Легкая грусть в голосе. — У меня очень грустная история. И местами поучительная. Но не для тебя в данный момент — ты для нее еще не созрел».

Не хочет. Ну и ладно!

Я достал из корзинки золотой кулон на рваной цепочке. Плоский, круглый, размером с двухрублевую монету. Скорее медальон, а не кулон. На нем был изображен летающий остров, эдакий кругляш в небе. Сверху кругляша располагались горы с символически обозначенной снежной шапкой, вроде эмблемы «Парамаунт пикчерз», и нечто наподобие города, небольшие на фоне гор строения, башни, шпили. И, вроде, река, но не уверен. А снизу сплошной, по всему диаметру сечения кругляша, здоровенный конический сталактит. Глыба скалы, непонятно как взмывшая в воздух с расположенным прямо на ней городом, горой и прочей инфраструктурой. Очень тонкое изображение, отменная детализация. Дорогая штука!

На обратной стороне был выбит непонятный символ, какая-то ерунда в круге, напоминающая хипповский значок всеобщей любви — три луча в кольце, как у «Мерседеса», только нижний опущен до земли. «Куриная лапка».

Перевернул снова на остров. Красота! Такого шедевра чеканного искусства я точно никогда не видел и вряд ли увижу. Судя по небольшому налету запешейся крови, я его нечаянно срезал с шеи Светочки мечом, а тот незаметно упал в корзинку. Отдать назад? Или оставить на память? Как трофей?

«Консуэл, а если оставлю, как сувенир, это будет воровство?»

Нет ответа. Прислушался. Да их же нет никого! Ни Эльвиры, ни Консуэлы! Обе слиняли! Отпад. В кои то веки остался один, когда как назло хочется с кем-нибудь поговорить. И желательно с кем-нибудь из них. М-да!

Снова рассмотрел медальончик. Красивый! А внизу, под островом, маленькими буквами надпись «Heredium».

Эредиум. Что это означает? Монета? Если да, где номинал? Если нет, почему из золота? И при чем тут летающий остров и хипповская символика, которую недалекие российские фаны считают рэперской? Мрак!

Ладно, очнется Настя, спрошу у нее. Может это какой колдовской знак? Колдовской силой медальон не обладает, просто железяка — в подпространстве абсолютно никакого фона. Знак принадлежности к какой-нибудь организации, типа «Клуба охраны колдовских памятников»?

Разберемся. Повертев еще немного, сунул медальон в карман.

Глава 16. Темные игры страстей

Костер мирно горел, потрескивая дровами. Рядом бесшумно текла речка, очередная чистая спокойная деревенская. Напротив сидела девушка, таинственная и загадочная, но от этого еще более прекрасная. А впереди нас ждала дорога, которую осилим мы только вместе. И нам никуда от этого не уйти, как бы ни трепали мы друг другу нервы.

Почему же люди доходят до простых истин только после тяжелых испытаний? Почему начинают ценить имеющееся лишь после того, как осознают, что могли это потерять?

Не знаю.

А глядя на первозданную красоту вокруг, на речку, хоть и небольшую, но величественно несущую воды в неизвестность, на закат, поражающий своей сказочностью не одну сотню поколений, на лес, таинственный, как сама природа, хочется задуматься о вечном. Том вечном, что мы можем в любой момент потерять, но до последнего не ценим.

Что людям нужно в жизни для счастья? Мне, оказывается, всего три вещи: дорогу, костер и девушку. Вот так вот, все просто. И не надо показной суеты, не надо власти, денег и могущества. Я бегу от счастья, не замечая, что оно здесь, рядом со мной, протяни только руку. Протяни, обними, заройся в ее волосы. Марс, Юпитер, Ближний Восток — какая разница где? Главное — на что ты готов пойти, чтобы обрести его.

Настя сидела задумчивая. С того момента, как вышла из медитации, почти ничего не сказала и не спросила, находясь на своей волне. Наверное, не стоит мешать. Пусть разберется в себе, ей это нужно.

Я попробовал ложкой суп, весело кипящий на огне. Утренняя ссора как-то сама собой забылась. Ну почему людям нужны опасности и проблемы чтобы стать ближе?

— Может, отпустишь их?

— Потерпят, трудотерапия полезна. — Ведьмочка усмехнулась, выходя из своего полутранса.

— Они хоть будут помнить?

— Конечно. Это не гипноз, это подавление воли. — Она рассмеялась. Впервые после обеда. Пожалуй, впервые за три последних дня. — Вообще это колдовство запрещенное, но мне как-то все равно.

— Да ладно, отпусти бедолаг. — Я тоже улыбнулся. — А то они тут вертятся, мешают.

— А вдруг они уйдут, а ты набросишься на меня? — хитринка в голосе, веселые искры в глазах.

— Ну, так чего я и хочу? — пожал я плечами.

Настя натянуто засмеялась и хлопнула в ладоши.

— Мальчики, свободны. И в следующий раз думайте, когда цепляетесь к мирным беззащитным туристам.

Когда четверо гопников удалились, смешно переставляя ноги, будто зомби, она не удержалась

— И все-таки, надо было что-нибудь поинтереснее придумать. Хворост собирать — не их уровень. Если бы на нашем месте были обычные люди, ты бы уже валялся с финкой в животе, а меня бы сначала еще и оттрахали по очереди.

— Они и этот урок на всю жизнь запомнят. Оставь, не будь такой кровожадной. Не настолько у них души черные. Лысый — да. Но он трусливый. Поймет, что и на его силушку управа найдется. А остальные вообще дети.

Я помешал варево и подкинул дровишек

— Еще несколько дней назад ты был не склонен доверять людям, — покачала головой она. — Кинул гранату в сауну. Михалыча отговаривал к другу ехать. А теперь вот так об отморозках рассуждаешь. Может ты меня правда просто трахнуть хочешь, а они мешают?

Я чуть не поперхнулся. Интересное окончание мысли. Снова вызов? Очередную игру затеяла? Что-то не нравятся мне ее игры.

— Хотел бы — трахнул, — вяло буркнул я в ответ.

Она хмыкнула и пренебрежительно скривилась.

— Коленку подними, а то губа сильно отвисла.

Я повесил на лицо пофигистично-пренебрежительное выражение

— Ты не права. И ты б никуда не делась. Просто я не хочу.

— Хочешь. Но боишься.

Я рассмеялся.

— Чего мне бояться?

— Снова по яйцам получить. И не только по ним. Надо же, с какой-то девчонкой совладать не может! Казанова, блин!

Она что, специально конфликт разжигает? Из колеи выбивает? Да зачем ей это все?

— Да, боишься. Хочешь, но боишься, — продолжала она. — Низменный страх, опасение быть побитым. Ты на словах только мачо, а внутри мелкий пакостный трусишка!

Черт возьми, почему ей можно надо мной издеваться, а я всегда только защищаюсь? И мне, как защищающейся стороне, всегда достается, а она вся из себя победительница?

— Значит, считаешь, что я просто тебя боюсь? — медленно переспросил я, стараясь подавить кипящие эмоции. Как завещал Карлсон — спокойствие! Только спокойствие!

— Именно, — ответила ведьма, блестя глазами.

— И поэтому три дня сплю в мешке, опасаясь подойти и отгрести?

Утвердительный кивок.

Я медленно встал, обошел костер и опустился к ней на плед. Затем, смотря прямо в глаза, сгреб в кучу ее волосы, намотал на ладонь и резко дернул, опрокидывая голову.

— Аааай!…

Она выгнулась, но осталась сидеть, закрыв глаза, как бы в предвкушении удовольствия. Губы сложились в довольную комбинацию. Что ж, все интереснее и интереснее.

Я наклонился и приложился губами к ямочке на ее шее, затем медленно кончиком языка повел вверх, к подбородку… Затем дотронулся губ и оставил горячий след, оттянув при этом волосы вниз еще сильнее, на грани фола. Ощущения необычные, теперь главное не проворонить момент, удержать ситуацию под контролем.

Настя вошла в ритм, дыхание сбилось, эмпатически я ощущал охватившее ее возбуждение. Надавил еще сильнее… Ей что, нравится, когда делают больно? Скрытая мазохистка? Или просто интересно посмотреть на мою фантазию, хочется чего-то необычного? Что ж детка, ты получишь необычное, в полной мере!

Дернул волосы еще раз, еще сильнее и ощутимее. Она опять вскрикнула и опять расплылась в блаженной улыбке. Извращенка! Даже немного жаль портить такой момент, но сама напросилась. Я отстранился и еле слышно прошептал:

— Ты не права!

Затем встал, и, ликуя в душе, обошел костер, сев на место. Демонстративно взял ложку и стал тыкать картошку.

Гробовое молчание. Непонимающий обалдевший взгляд. Разочарование. Злость. Неуверенность. Чувства сменяют друг друга.

— Настюш, я не боюсь тебя, и ты это знаешь. А еще мне не нравятся твои игры. Если хочешь что-то сказать — говори. Предложить — предлагай. Обвинить — обвиняй. А глупые подколки засунь далеко-далеко.

Она сидела, обняв колени, с задумчивым видом смотрела на огонь и опять о чем-то напряженно размышляла. Что же случилось сегодня такого, что так выбило ее из колеи? Что не так со Светочкой и ее группой? Не «мух» же она в конце концов испугалась?

— Извини, это была шутка, — произнесла она. — Насчет «боишься…». Просто хотелось тебя зацепить, безо всякой задней мысли. Злость сорвать…

— Я понял, — кивнул я. — Но и ты пойми, мы на взводе, на пределе. Сегодня нас чуть на квадратный трехчлен не разложили. Поэтому воздержись пока от таких шуток. А если хочешь просто позаигрывать, выбери более безобидную подколку. Ага?

— Хорошо. Извини.

Она встала, подобрала плед и, кутаясь, пошла к машине.

Время шло. Окончательно стемнело. Суп сварился. Аккуратно снял его и отставил остывать, подкинув в костер толстых палок.

Что ей надо? Чего хочет? Да, я понял, зачем она рядом. А может, наоборот, это я рядом с ней, как предмет мебели, гаджет или сумочка. Но тогда возникают все новые и новые вопросы.

Например, каковы ее дальнейшие планы относительно моей персоны? Не сможет она всю жизнь держаться рядом со мной, точнее, держать меня рядом с собой. Ей это не нужно, у нее своя жизнь. Ну, спрячемся, а дальше? Рано или поздно нам придется вернуться, придется что-то делать, чем-то заняться. Причем таким образом, чтобы я снова был рядом, не мог отлучиться ни на шаг. Меня действительно проще убить, чем мучиться всю жизнь, держа на поводке, непрерывно контролируя: «А не возникло ли у Михаила Евгеньевича желание „мессией“ стать, правителем мира из пророчества? И Армагеддон устроить?»

Но ведь не убивает! И далеко не из человеколюбия! Не из той она структуры, где ценятся эти качества. Особенно учитывая, что была она лучшей ученицей одного из «отцов», верховных менеджеров данной организации.

Поэтому как бы я ей не нравился, какие бы близкие отношения у нас ни были, она меня замочит, быстро и легко, чтоб не мучился. Только потому, что моя персона угрожает стабильности в мире. И рука подымится…

…Но ведь не убила же! До сих пор! Не из благодарности, не из гуманистических соображений, а просто так! Почему?

Она подошла сзади незаметно. Вроде и не кралась, но получилось тихо и бесшумно. Кинула рядом на землю плед, опустилась и обняла меня. Нежно. И немного фальшиво.

— Насть, зачем тебе это нужно?

— Что именно?

— Зачем пришла?

Она замялась. Всего на долю секунды, но я почувствовал.

— Мы взрослые люди, Миш. А ты мне нравишься.

— Не ври.

Пауза. Я продолжил:

— А Макс?

Тяжелый вздох.

— Я ничего ему не обещала. И в верности не клялась. И мы, может быть, никогда не вернемся.

— Вернемся, — грустно усмехнулся я.

— Чувствуешь?

Я кивнул.

— Мне все равно.

Она прижалась всем телом. Горячее дыхание обжигало шею.

— Я не хочу, — попробовал отстраниться я. Смешок.

— Ты сам в это веришь?

— Я тоже люблю не тебя.

— Может быть. — Она согласно кивнула. — Но это тоже только предлог. Что тебя держит?

Я молчал.

— Не обманывай сам себя. Откройся.

Ну, до чего же трудно с ведьмами! Ведь ни слова же не сказал, а душу уже вывернула!

— Я боюсь за тебя. Рядом со мной слишком опасно. А после этого станет еще опаснее.

Она легонько, совсем по-детски хихикнула.

— И всё?

— Они будут бить по мне, а попадут в тебя. И «они» — это не орден.

Задумчивое молчание.

— Глупый! Я знаю. Для этого я и здесь.

Она подалась вперед, ища меня губами. Я перехватил ее за талию и передислоцировал себе на колени, держа лицо на расстоянии.

— Давно это поняла?

Ее глаза смотрели на меня глубокой завораживающей чистотой. Неопределенное пожатие плечами.

— Нет. Я даже не знаю, что нужно делать. Просто чувствую. И еще, Миш, я смогу за себя постоять. Не переживай. Подумай сам, те, кто свел меня с тобой, не стали бы отправлять абы кого, кто может не справиться.

Логично. Пожалуй, простая мужская логика из ее уст меня добила.

А предупреждения демона?.. На то она и демон. Кто знает, может суть комбинации в обратном, разлучить нас? На добровольных началах из лучших побуждений. А Элли — такое же орудие интриг, как я и она?..

Я наклонился к ведьмочке. СВОЕЙ ведьмочке. Наконец мы все выяснили. Поводок наброшен. Самый крепкий из всех, которые могут быть. И что там будет дальше, какие события и передряги ни настигнут, сегодняшнюю ночь нам никто не испортит.

А суп? Потом разогреем…

— Миша, капот — не лучшее место для любовных утех. И вообще, за нами наблюдали, — произнесла она.

Я недовольно что-то пробурчал и поправил на ней плед.

— Кто?

— Не знаю. Наверное, грибники. Или другие туристы. Воронеж — тоже большой, почти миллионный город. Вот люди и выбираются на природу потусить.

Господи, мы вчера уже и Воронеж проехали? Быстро же мы!

Я лениво вздохнул, не открывая глаз.

— Зай, мне как-то на них глубоко-глубоко… — и глубже зарылся в ее светлые волосы. Да, лежать на капоте неудобно, холодно даже сквозь теплый плед, но вставать пока в лом.

Она как прочла мысли. Подлое существо!

— Подъем, труба зовет! У нас еще разговор серьезный. И завтрак на тебе. Забыл?

Я непроизвольно взвыл. Как сказал, она подлое существо? Как же я ошибся! Она ОЧЕНЬ подлое существо!

— Так мы ж никуда не спешим, зачем в такую рань?

Ведьмочка лихо соскочила на землю и торопливо одевалась. Бодренькая такая, свеженькая. Как у нее так получается?

— Я же говорю, разговор есть. Серьезный. Нам еще нужно придумать стратегию переговоров.

— С кем? — не понял я. Мое нутро (вместе с мозгом) все еще пребывало во власти Морфея. Да и после хорошего секса вообще соображается туго.

— Со Светочкой. Уж не думаешь ли ты, что она нас от хорошей жизни отпустила? Ей от нас надо кое-что, и это кое-что весьма конкретное.

— Ты знаешь что это? И молчала все это время?

Настя улыбнулась фирменной улыбкой Афины-победительницы

— Всему свое время.

— И где этот тайник?

— На Дальнем Востоке. К северу от Хабаровска. Далеко к северу. Места безлюдные, просторы огромные, если не знать, где искать — можно убить вечность.

— Но ты знаешь.

Она утвердительно кивнула.

— Я сама их туда перевозила. Отвечала за сохранность. А потом ликвидировала свидетелей.

У меня от этих слов внутри все немного перевернулось.

— Это не то, что ты подумал, — поспешила успокоить она. — Я стирала им память. Жестоко, многие воспоминания стираются в комплекте, за компанию. Вещь для человека неприятная, когда в памяти полно белых пятен, но не смертельная. Пойми, это было необходимо. Я и так была максимально гуманна. Другие на моем месте их просто убрали бы. Слишком опасно.

Дорожит моим мнением о себе? Интересно!

— Хорошо, понятно, — кивнул я. — Ни в чем тебя не виню. А что там внутри?

Ее глаза сверкнули холодным блеском.

— Артефакты. Много артефактов. Бесценных. С их помощью можно победить даже такую организацию, как орден. Или захватить власть во всем мире. Вот представь, включаешь одну небольшую штучку, и тысячи людей в безумии выходят на улицы, бросаются под танки, рвут солдат и ОМОН голыми руками. В них стреляют, а они бегут, не замечая ничего, сносят любую преграду. А на место убитых тут же становятся сотни других.

— Что-то на девяносто первый год смахивает…

— Есть маленько. — Она кивнула. — Но в девяносто первом в Москве использовалось техническое устройство, никакого колдовства. Если бы танки хорошо пальнули, толпа б разбежалась. Но это совсем другая история. А в нашем случае воздействие идет через… Как ты говоришь, колдовское подпространство. Охватывает радиус более километра. Идет прямое внушение, и никакого ментального сопротивления! Получаются не люди, а оголтелые зомби, не способные оценивающе мыслить в принципе.

— Массаракш! — моя челюсть провисла в опасной близости от земли.

— Точно! Можно артефактик погуманнее. Изначально планировалось воздействовать только в прямой видимости, но как оказалось, телесигнал распространяет прямую видимость в бесконечность. Это как двадцать пятый кадр. Показывают тебя по ящику, интервью типа берут, и ты убеждаешь всех идти и голосовать за твою партию. Или за тебя лично. Или за твоего кандидата. И народ по всей стране идет и голосует как тебе выгодно. Действие напоминает гипнотическое, но на самом деле колдовское, почти необнаружимое и неснимаемое. Может действовать от несколько дней до месяцев. Законно, дешево, без политтехнологических махинаций и тупого зомбирования. И ни к чему не придерешься! Как тебе такое?

— Круто. Опасные штуки. А еще подобные вещи существуют?

Настя кивнула.

— Да. Самая богатая коллекция у Ватикана. Но там реальные спецхранилища, просто так достать не могут даже высшие иерархи. Даже понтифик не имеет к ним доступа. Знает что есть, а взять не может. Что ты хочешь, Европа! Они в свое время из-за этого слишком много горя хлебнули — вот и охраняют.

Да, история, НАСТОЯЩАЯ история, для меня еще долго будет тёмным лесом.

— А сделать их еще можно? Ну, новые артефакты? — я отпил глоток позабытого чая. — Я просто пытаюсь понять образ мыслей твоего руководства и нашу возможную стратегию.

Настя тоже неспешно отпила остывшего чая из кружки. Раздумывает, открываться ли мне до конца?

С одной стороны хотелось доверия. Но с другой не зря же говорят, меньше знаешь — крепче спишь. Или дольше живешь.

— Нет. — Покачала головой, решаясь. — Это древние артефакты, как правило, сделанные колдунами-безумцами, мечтающими захватить власть. Ты не думай, орден и подобные ему организации возникли не на пустом месте, и не от хорошей жизни. И подготовку боевиков на таком уровне производим не потому что нечем заняться, деньги лишние. — Она усмехнулась и сделала театральную паузу.

— Мир колдовства, Миш, это особый мир, не видимый обывателям. Более жестокий, продажный, ненадежный. И главная валюта нашего мира — власть. От простой цыганки у рынка, гипнотизирующей прохожих, чтобы отдавали всё, что есть с собой, до сильнейших колдунов, орудующих под прикрытием личин чиновников, бизнесменов и криминальных авторитетов. За почти две тысячи лет орден никогда не скучал. В любые времена находятся желающие прибрать окружающее к рукам. А главное, многие из них могут себе это позволить.

Я сделал большой глоток. Обжег горло, но не почувствовал. Слишком много бесценной информации. Удивляться я уже разучился, но теперь требовалось не упустить ничего из сказанного.

— Большую часть артефактов создали в средние века, — продолжила она. — Причем именно в блистательную эпоху Возрождения, как ни парадоксально. Это был расцвет не только культурной и научной мысли, это было время, когда гадость из Тёмных Веков вылезла наружу и попыталась легализоваться, пользуясь косностью и продажностью следящих за ними иерархов.

— Откуда ты все это знаешь? — усмехнулся я. — Курс ликбеза для сотрудников ордена?

Ответом стало медленное покачивание головы.

— Нет, Миш. Это тоже тайны. И теоретически я этого не знаю.

— Доверенное лицо отца Михаила… — догадался я. Кивок.

— Да. Он предугадал, что Громов со товарищами попытаются взять власти больше, чем смогут унести, и делал все возможное, чтобы у них не получилось.

— А ты была его правой рукой.

— Он доверял мне. Я была его человеком, лично предана. Не ордену, а лично ему. Он был мне как отец. — Глаза ее предательски заблестели. — В этом гадюшнике очень тяжело найти верного человека, который не продаст тебя за углом. Поэтому втайне от всех посвятил во многие происходящие процессы. Потому именно я в одиночку переправляла наиболее опасные артефакты на Дальний Восток. И занималась еще очень многими вещами. Без подробностей, это опасные знания, Миш. Меньше знаешь — сам все понимаешь…

Я кивнул.

— И к тебе направил именно меня неспроста. Я поначалу думала, что это обычное задание, оно «спустилось» вполне официально. Особых инструкций не было. Подумаешь, делов-то, оказаться в нужное время в нужном месте! Но оказывается, он и тут хотел перехватить тебя, чтоб ты не достался другим. А я поздно сообразила, слишком поздно.

Костер догорал, завтрак закончен. Солнце поднялось высоко. Спешить некуда. Светочка на связь не выходила, и я не мог даже представить, как она это сделает.

— В чем моя ценность?

Главный вопрос на сегодняшний день, на который я так и не подобрал для себя приемлемого ответа.

Настя копалась палкой в золе, пытаясь дать правильный ответ. Ответ, раскрывающий мне ее последние козыри.

— За тобой пророчество. Это флаг, знамя, твой крест, развевающийся следом плащ. Что бы ты ни делал, это всегда с тобой. Ты всегда найдешь сторонников и поддержку. У тебя всегда будут союзники, верящие в силу пророчества, даже если сам ты на их взгляд слабак и хлюпик. — При этих словах она ехидно оскалилась. Вот за это я ее и люблю. За честность.

— У тебя уже есть маленькая армия. Темные пойдут за тобой. Смирнов чувствует силу и верит в тебя. Конечно, он извлечет от вашего союза свои выгоды, но это неизбежно. Плюс, тайник отца Михаила. Это его он просил охранять, когда ты передал его фразу. Плюс, не забывай о собственных способностях, которые непрерывно развиваются. Может, для тех же темных они будут не важны (до поры до времени), но как только твои сторонники решат, что могут дальше справиться без тебя, ты всех неприятно удивишь.

— А если я разочарую их? Любые сторонники захотят конкретики. Реальных благ, реальной власти. Что, если я не смогу им это дать? Я ведь не хочу становиться «мессией»!

— Пока не хочешь, — покачала она головой. — Ты еще слишком молод, неопытен, мало знаешь. Кто знает, может, в дальнейшем поймешь, что не прав, найдешь в чем именно, да и решишь немного исправить этот грязный смердящий мир?

Ее глаза лучились смехом, но она не шутила. Мне и самому было не по себе.

— Я думал, ты со мной, чтобы не дать сделать Выбор. Убить в момент, когда дорасту до него.

Настино лицо расплылось в улыбке взрослой воспитательницы, поучающей неразумного мальца.

— Кто знает, может, и я передумаю.

В ее взгляде я почувствовал тепло и нежность. Улыбнулся в ответ. Она права. Нужно время чтобы со всем этим разобраться и определиться.

— Так что ты спокойно можешь захватить весь этот мир. Стать его правителем. Не президентом, не императором, земскую власть трогать не советую, пусть для обывателей все остается как есть. Но все ключевые вопросы и проекты этого мира будут под твоим контролем. А затем, если захочешь, станешь и богом, как гласит пророчество.

«А ты, Настюша, — мысленно продолжил я, — будешь рядом со мной. Моей тенью, правой рукой. Моей женщиной, согревающей постель и поддерживающей очаг. Ведь все умные женщины влиятельных людей имеют гораздо больше влияния, чем их мужчины. Больше власти. Тайной, невидимой, но не менее эффективной. А ума тебе не занимать. И если почувствуешь, что иду не по той дороге, твой клинок плавно, но очень быстро опустится на мою шею, отделив оную от туловища».

Теперь понятно, почему ты пришла ночью. Это Выбор. Между тобой и миром. И как обычно, ты выбрала мир. Хотя так с ходу и не определишь, плюс это или минус, гордыня или самопожертвование. А может ни то, ни другое? Может быть у тебя свой Путь? Моего личного судьи? И судьи всего бренного, как ты говоришь, смердящего мира?

Не знаю. Как говориться, слишком мало исходных данных.

— Поэтому то, что произошло вчера, меня так и выбило из колеи. Светочка не боится бросить вызов ордену, значит, у нее есть тузы в рукаве. Она знает об артефактах. Поэтому ей нужны мы. Оба. И чтобы помогали добровольно. Потому и разыграна карта с «доверием». Вчера они сдали нам партию, но выиграют игру.

Судя по тому, что я видела, вокруг нее крутилось около двадцати человек. Это почти три группы. Представь, сосредоточить три неконтролируемые Головиным группы в одном месте, когда идет широкомасштабная поисковая операция!

То есть они больше не действуют тайно. Вышли из подполья, показав свое неповиновение. Фактически объявили ордену войну. Светочка рискует, идет ва-банк. А значит пойдет до конца, даже если придется идти по трупам. И это означает, что у нас с тобой Большие Проблемы.

— Почему тогда мы? Достаточно одной тебя. Ведь только ты знаешь расположение хранилища.

— Во-первых, ты забываешь о пророчестве, — усмехнулась она. — Ты пойдешь с ним вперед, примешь удар на себя, а она будет идти следом и соберет сливки. И во-вторых, самое главное. Крест. Крест отца Михаила. Он настроен лично на тебя, раз ты смог его увидеть и забрать.

— Что это такое?

Я почувствовал, как неприятный комок поднялся к горлу и мешает нормально дышать. Потому что сам крестик покоился в кармане, вместе со Светочкиным медальоном и жуком — сшивателем пространств.

— Это ключ. Ключ к тайнику. Только ты можешь открыть его. Добровольно. Так действует зачаровавшее его колдовство. И зная тебя, я не вижу ни одного фактора, который может заставить тебя это сделать силой.

А теперь, Мишенька, давай подумаем, как же выпутываться из всего этого дерьма!