Люди и боги

Глава 22. Правила для всех

Следующей волной выбило все стекла. Стены задрожали. Удар. Снова удар. Ее меч встречает мой клинок. Демон держит защиту, потому что силы, разгулявшиеся под крышей маленького одноэтажного здания, сродни среднестатистическому торнадо.

Я на сверхскорости, тело ватное. Чувствую каждое ее движение, каждую атаку. И нужно поставить Насте за это памятник.

Вновь в меня летит смертоносное золотое нечто. Ударяется в окружающий сияющий алый купол, вспыхивающий еще сильнее. С другой стороны орудует Настя. Ее клинок подернут голубой дымкой, вокруг также мерцает купол, только бело-голубого цвета; этим же светом горят её глаза. Сила, которой служит, защищает избранницу.

Тогда что ж, получается я темный? Более близок к Преисподней? И мои глаза горят ярко-алым, как тогда у Эльвиры?

Три Силы вновь столкнулись, вокруг полетело пламя и порывы черного смертоносного ветра. Стены задрожали, с потолка посыпалась штукатурка и куски гипсокартона.

Мы стоим лицом друг к другу, в лучших традициях Джорджа Лукаса, с пылающими разноцветными клинками, окруженные цветными защитными коконами. Настя — бело-голубая, я — огненно-алый, и небесно-золотая богиня с горящими глазами. Зашибись!

Выпад в сторону Насти. Пытаюсь достать богиню со своей стороны, кидаю «нечто». Точнее кидаю не я, а Эльвира, но с кончиков пальцев срывается… Такое!… У меня даже нет слов описать. Антрацитовая голая мощь!

Лилит сильнее и быстрее, но нас двое и мы прикрываем друг друга. Вот Настя из последних сил отбивает на такой скорости удары, ее кокон и клинок взрываются белым. Но выпущенное мною отвлекает принцессу, атака захлебывается. Настя контратакует, но оказывается отброшена. Я снова атакую со спины, не давая развить успех. Моих скромных познаний в фехтовании достаточно, чтобы не дать богине задавить Настю, но слишком мало для победы. Хлоп, хлоп — теперь и я отброшен. С пальцев срывается новое огненное проклятие, но Лилит легко гасит его мановением руки.

Хлоп. Настин выпад отбит, она атакует меня. Я медленно отступаю, пытаясь своей огненной палкой угадать направление удара. Хлоп, хлоп — клинки гулко бьются друг о друга. Нет привычного железного лязга, в деле чистая энергия. Еще шаг назад. Атакует Настя. Лилит открывается, но я снова не успеваю. Мы кружимся на месте, но никто не может одержать победы. Силы равны. Пат.

— Что, братцы-кролики, крутыми себя почувствовали? — усмехнулась богиня. По коже пробрал озноб. Представьте на мгновение молодую женщину с горящими золотым светом глазами, будто внутри, в черепной коробке, горит лампа дневного света. И эта «женщина» смотрит на тебя, выворачивая душу. Страшно! — Отдайте мне то, что дал старик, и я оставлю вас в живых. Слово богини! — произнесла она.

— Что стоит твое слово? — усмехнулась ведьмочка, зло прищурившись.

— Многое, — парировала Лилит той же интонацией.

Нет, верить ей можно, это Настя зря. Эта стерва не обманет. Но от этого не легче.

— И отнесешь нас в безопасное место. В пределах страны, — добавил я. Надо торговаться, искать выход. Так её не победить. Думай, Миха! Нужен выход, думай!

— Вместе с броневиком, — поддакнула Настя. Глаза бешеные, но сквозь профессионально-отрешенное выражение пробивается страх. Я-то побывал у блондиночки в гостях, в ее мире, смог убедиться, кто она такая и на что способна. А для ведьмы все эти спецэффекты стали неприятным сюрпризом.

— А подгузники вам не поменять? — Лилит засмеялась. — Михаил, когда ты врешь, вокруг тебя подпространство колеблется. А ты, подруга, вообще врать не умеешь. Не хотите отдавать — так и скажите.

Снова она атакует. Вначале меня, затем Настю. И опять оказывается отброшенной.

— Слушай, Светуль, мы тебе не по зубам. Давай так, мы не трогаем тебя, ты — нас. Типа вообще друг друга не знаем?

Богиня покачала головой.

— Ты даже не представляешь, сколько я вложила в эту операцию. Сколько сил потратила, чтобы натравить на тебя орден. Позволить сбежать. Защитила от этой соски там, в твоем городе, когда ты только инициировался. Нет, Миш, не пойдет. Я согласна простить тебя в обмен на ту вещь, что дал старик. А дальше живи, как знаешь.

— Заберешь ключ и оставишь на растерзание ордена? — я усмехнулся.

— Ладно. И переправлю в тридевятое царство. Обоих. — Она тоже усмехнулась. — Только скажи, зачем ты торгуешься, если не собираешься отдавать? Ждешь орденские машины?

Над нами затрещал потолок. Снова посыпалась штукатурка. Я уклонился, сменив позицию, белая пыль лезла в глаза, хотелось чихать. На мгновение потерял ориентацию, но Светочка почему-то не атаковала.

— Напрасно. Мне они не угрожают. Я исчезну, как только они появятся. — Ее лицо озарила улыбка. Почти добрая.

— Как мило, что ты предоставляешь свободу выбора!

— Выбор есть всегда, Миш. Даже если ты его не видишь.

«Элли, приготовь еще той мощной дряни»

«Все готово, mon cheri. Завязала ее на твои жесты и силу мысли. Махнешь — полетит…»

«Мерси, мадмуазель!»

«Toujours sil vous plait»

— Так что? — Лилит прищурила свои горящие золотом отверстия в черепушке. — Подумал?

— Ага.

Мы ударили одновременно. Я швырнул Эльвирино проклятье, ведьма попыталась достать клинком. Ноль результат. Блондиночка крутанулась быстрее мысли, и мы вновь на своих позициях.

— Как хотите. Я предлагала.

Затем купол вокруг нее вспыхнул, ослепляя и без того уставшие глаза. Нас будто волной отбросило в разные стороны. В довесок с потолка вниз рухнула плита, полностью разъединяя, оставляя один на один с грозной противницей в облаке пыли. Я резко вскочил, но новая волна с еще большей силой швырнула об стену. Затылок взорвался болью. Мне не оставалось ничего другого, кроме как бессильно сползти на землю. Сверху продолжала сыпаться белая дрянь.

Я швырнул Эльвирино суперпроклятие. Тело задрожало от пропущенной сквозь него мощи. Лилит же лишь бегло приняла его на клинок, и двинулась дальше.

Кажется я попал. В смысле, встрял…

— Последний раз предлагаю. Отдай. — Свет, исходящий из ее глаз, слепил и сковывал мышцы, подавляя саму возможность сопротивляться. Я прикрыл глаза локтем, не помогло. Руки и ноги в один миг стали будто пудовые, воздух в легких налился свинцом, мешая дышать.

— На! — Настя прыгнула. Неуловимое движение противницы… И снова отлетела в противоположный угол.

Потолок задрожал. Богиня снова повернулась, ослепляя золотым светом. Тело, на мгновение Настиного прыжка пришедшее в себя, вновь обмякло. Я не успел.

Свет ее глаз давил, сводил с ума от бессилия. Эта сучка во всю пользовалась своей божественной мощью! А что я, хомячок, могу ей на это противопоставить? И судя по траектории последнего полета, Настя тоже не может.

Ну, вот и все. Моя смерть в облике золотой блондинки нависла сверху, пренебрежительно скривившись. Как говорят армяне, фенита ля комедия.

— Хорошая девочка! Тебе не чета! — с укоризной покачала мне блондиночка головой. — Так что, отдаёшь? Нет?

Пауза.

— Ладно, не хочешь, как хочешь. Я предлагала. — И занесла сияющий меч для удара.

«НЕТ!» — раздался в голове сокрушительный грохот незнакомого голоса. Громовой раскат, многократно отраженный сотней отголосков эха, заставивший Лилит схватиться за уши и припасть к земле. Свечение глаз мгновенно померкло.

Я приподнялся. Тяжесть так же мгновенно спала, но в голове набатом стучала кровь. Передо мной стояла на четвереньках и тяжело дышала обычная блондинка, с самыми обычными голубыми глазами. Ничего божественного. Тяжко открывала рот, задыхаясь, пытаясь поймать глоток воздуха. Ну, вот теперь, солнце, и поговорим! Шатаясь, из последних сил сжал клинок и попытался встать.

Она подняла глаза. Лицо подернулось рябью злости и досады, постепенно перерастая в маску ненависти и безумия. Глаза вновь засияли золотым. Меня снова отбросило, приложив затылком о стенку. Да что ж такое!..

«НЕЛЬЗЯ. ПРАВИЛА ДЛЯ ВСЕХ!» — вновь оглушил голос.

Златовласку дернуло, опрокинуло на спину и провезло по полу несколько метров, раздирая одежду и кожу. Что-то внутри меня злорадно возликовало: так тебе, так тебе, божественная тварь! Ещё!

Прижав ладони к кровоточащим ушам, Лилит заревела

— НЕТ!!! ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ЭТОГО СДЕЛАТЬ!!! Я ПРИНЦЕССА!!!

«МОГУ», — спокойно ответил голос ударом наковальни по черепушке.

Лилит закричала от боли, снова дернулась. Не долго думая, я подхватил клинок, который вновь заполыхал. Мой клинок — из моего мира! Я дома!

И я прав!!!

— Ты богиня там, Лилит! Здесь ты пустышка, простая смертная! — шел я шатающейся походкой. Пытался уловить движение из Настиного угла. Неужели всё…? Нет, наверное, просто без сознания.

Богиня попыталась отползти. Я ударил. Руки еще плохо слушались и дрожали. Откат. Кувырок…

…И вот эта стерва как ни в чем не бывало стоит напротив, злорадно ухмыляясь. Слишком быстро отошла. Да, нам, людям, так не жить!

Внутри вскипела злость. Клинок прыгнул вперед, пытаясь достать обманным. Мимо.

Хлоп, хлоп, хлоп! — тело ушло на сверхскорость. Хлоп. Но теперь я успевал! Теперь Лилит двигалась гораздо медленнее, почти как я!

И нас больше не защищали разноцветные купола…

Хлоп, хлоп. Но я все равно был слабее. И медленно отступал. Хлоп. Хлоп. Шаг. Хлоп. Еще шаг. И еще. Поворот. Уход…

С той стороны с диким ревом, безумными глазами и кровоточащей ссадиной на виске Настя рванулась в атаку. Ее клинок тоже больше не сверкал, став типовым мечом орденского охотника за нечистью. Но двигалась она не медленней, чем богиня. Вот это мне нравится! Вот теперь повоюем!

Я подался вперед, вспоминая все, что вбивали в меня несколько дней экстремальных тренировок. Теперь отступала Лилит. Как же прекрасна жизнь!…Вдруг очередная плита над нами затрещала, полетели белые осколки, пыль, а затем нечто более громоздкое и тяжелое. Я среагировал мгновенно, схватил за талию свою ведьмочку, и что было сил потащил назад, к большому разворошенному окну, служившему отныне единственным выходом из этого полуразрушенного капкана.

— Я зацепила! Я зацепила её! — довольно кричала ведьма. Плита сзади рухнула. Что там с Лилит, не знаю, но сомневаюсь, что эту верткую змеюку могла раздавить какая-то жалкая бетонка.

— Молодец! А теперь пора сваливать!

И под аккомпанемент рушащегося здания, сквозь облако пыли, мы выскочили наружу и припустили к броневику.

Она медленно вышла из серого облака поднятой пыли, словно терминатор в фильме из огненного ада… «Отходняк» еще не прошел. Как же непривычно лишаться силы на пике могущества! Пустота внутри душила сильнее, чем боль в рассеченном этой сучкой боку, сбивая с настроя, не давая думать.

На стоянку выехало несколько машин. Из ближней выбежал высокий брюнет в темных очках, срывая последние на ходу.

— Ты ранена?

— Заживет, — дрожащим голосом произнесла богиня и приложила руку к ране, из которой толчками вытекала драгоценнейшая в этом мире субстанция. Включила процесс регенерации. Обычная смертная на ее месте была бы уже мертва. Но она не обычная смертная, и у неё есть некоторые невинные преференции в ЛЮБОМ мире.

Щенок! В самый решающий момент! Как там его зовут в текущем воплощении? Этьен?

Ну, держись, Этьен!

Плевать на правила! Слишком многое поставлено на карту!

Волна ярости затопила все вокруг. Лилит закрыла глаза. Через пять секунд их открыла Светлана Литвина, боевой командир группы охотников.

— За ними. Он нужен живым. Она — по обстоятельствам.

— Есть! — Брюнет кивнул и развернулся к машине.

— Коля!

Обернулся.

— Если не получится… его тоже по обстоятельствам, — сощурилась она.

Ее губы озарила еле уловимая профессиональная улыбка. Брюнет повторил эту улыбку и понимающе кивнул.

— Да, ваше высочество.

Глава 23. Наперегонки со смертью

Машина мчалась с бешеной скоростью по разделительной, обгоняя еле тащившиеся по основным полосам колымаги. Пейзаж вокруг мелькал до рези в глазах. Но было не страшно, как тогда, на выезде из Москвы. Наоборот, очень сильно жалко, что ковыляем, как черепахи. Пара минут форы — единственное, чем мы располагали, ибо не сомневались — и Светочка выжила, и наследнички её… Тоже вряд ли находились далеко.

Однако война войной, а расставить некоторые точки над «ё» нужно.

— А теперь давай по порядку. Как ты поняла, что это правда? Что она действительно богиня?

Настя невозмутимо подернула плечами.

— Не знаю. Интуиция. А потом вы куда-то исчезли.

Я нахмурился

— Как это проявилось?

— Ну, она «улетела», сидела со стеклянными глазами. Куда — догадаться после твоих рассказов о пространствах и подпространствах, несложно. А ты вдруг начал строить мне глазки, по тупому махать ручкой. — Ехидный смешок. — Эльвира, да?

— Да. И долго… Я махал ручкой? — сформулировал я.

— С полминуты. Нет, ничего больше не успело произойти. А мне понять, что к чему, хватило.

Я обреченно вздохнул, переходя к разговору про себя:

«Ну и зачем тебе это понадобилось? Глазки строить и ручкой махать?»

«Ну… — образ покрасневших кончиков ушей на рыжей шевелюре. Очень неестественно покрасневших, только для вида. — Представь, ты исчез, тело под моим контролем… Растерялась я, растерялась! Не могу ж я просто сидеть и тупить, как некоторые умеют, и глазками хлопать? А вдруг бы она… А, да ну тебя!» — мысленно махнула Элли рукой.

Хм. Ладно, пропустим. В самом деле, чего еще ожидать от этой бесовки?

«Кстати, где спасибо?» — налился иронией голос оной бесовки.

«За что?»

«За то, что ударила. Помогла реализовать очередное твоё тайное желание, как и положено порядочному демону»

«Мне казалось это выгодно в первую очередь твоей конторе. Нет?»

«Конечно выгодно! — Еще одна усмешка, покровительственная. — Но только не говори, что не было мыслей удавить эту тварюку, пока есть шанс».

«Были. Согласен. И теперь получается, ты как бы не при чём? Все стрелки на меня, и я крайний? Как мысленный организатор?»

«Получается, так». — Демон довольно мурлыкнула.

Вот зараза! Еще одна стервочка на мою голову!

«Спасибо за комплемент! Я тоже тебя люблю, пупсик!..» — мысленный воздушный поцелуй.

«Не называй меня пупсиком!»

— Вот………..!!! — Я красноречиво охарактеризовал свое внутреннее состояние вслух.

— Так все плохо? — угрюмо усмехнулась Настя.

— Хуже некуда. Но самое главное, я действительно хотел ее ударить. И мне действительно не хватило только одного, последнего толчка.

— Не переживай. Все нормально. — Настя ободряюще улыбнулась.

— А почему ты не вмешалась? Я с минуты на минуту ждал, когда ж ты нас начнешь ножичком на фарш крошить? Особенно меня.

— Не хотела мешать профессионалу за работой, — ехидно скривилась её смотрящая за дорогой мордашка.

— В смысле? Ты мне верила? Что я… Её…Она… — я запнулся.

— Конечно. Блондинки не в твоем вкусе. Особенно те из них, кто слишком высокого о себе мнения.

Слишком явный блеск в глазах. И смешинки. Кажется, у меня сейчас начнётся новый приступ женоненавистнечества.

— Вот так вот сходу поверила, что я толкаю Светочке телегу? Что на самом деле не собираюсь стать ее «шестеркой», пусть и всемогущей? Извини, не верю! — Я недовольно сложил руки на груди, ожидая разъяснений.

Ведьмочка расплылась в очередной, на сей раз серьёзной улыбке.

— Послушай, дорогой ты мой напарник. Уж кто-кто, а я тебя знаю как облупленного. Выучила, было время. — Помолчала. Я тоже в этот момент подумал, что дни в лесу — счастливейшие в моей жизни, несмотря на эмоциональный перегрев. — У тебя профессионализм в тот момент так и пер из ушей, понимаешь? Когда ты искренен — ты другой. Это понять легко, но для этого тебя надо знать немного ближе, чем знала она. Чувствами от тебя и не пахло, только голое мастерство. Которое вы с другом в своём городе отполировали на местных шлюхах до автоматизма. Я смотрела и наслаждалась профессионализмом, потому, что профессионализм, какой бы сферы ни касался, всегда достоин уважения. Что, будешь дальше дуться?

Да уж, подуешься тут…

Интересно, про шлюх это как, похвала или ирония? Нет, вроде без иронии, констатация фата… Да и главное, ключевое слово в её монологе было произнесено. Слово, которое я даже не мечтал всерьёз никогда услышать. А произнесено оно было безо всякого юмора.

— Значит, всё-таки напарник?

В ответ пожатие плеч.

— Почему нет?

Пауза.

— Знаешь, она на самом деле на тебя повелась, поверь как женщине. И раз уж сумел навтыкать за уши богине?.. Небезнадёжен. А значит, стоит попробовать.

Она не ёрничала впервые на моей памяти. Господи, куда катится этот мир?!!…

Давило не просто изменение реальности, что события сорвались, как собаки с цепи. Давила скорость, с которой это происходило. Ещё вчера мы были нормальными колдунами, понятия не имевшими о существовании богов. Еще неделю назад я понятия не имел о существовании колдовства и набитом под завязку энергией подпространства. Ещё…

Нет, это выше моих сил. Чтобы разобраться во всей этой каше нужны дни, недели… А не минуты.

С другой стороны, мне некогда было раскисать; адреналин не давал мне думать о слишком уж эпических вещах, спасая бедный мозг от перегрева, а заодно и мою шкурку от всяческих пуль и других смертельно опасных даже для невидимки-колдуна предметов.

— О, а вот и гости! — констатировала Настя, хотя я их почувствовал с километр назад. После посещения мира богини чувства обострились неимоверно. Это пройдёт, организм восстановится, как был, но и для этого надо время. Пожалуй, единственный плюс от посещения «золотого» мира.

Сзади нас догоняло несколько разномастных машин, едущих, как и мы, по разделёнке, местами обгоняя зевающих обывателей. Машины обычные, не бронированные, что радовало и огорчало одновременно. Огорчало тем, что расстояние быстро сокращалось; их машины легче, там, где мы вынуждены были притормаживать, а потом снова набирать скорость, они проскакивали в разы быстрее. Но под бронёй мы чувствовали себя всё же увереннее.

Я откинул свою спинку и перелез на заднее сидение, аккуратно извлекая из под оного автоматы, и кидая на пол запасные рожки, предусмотрительно набитые на последнем привале.

— Трое. Пока трое. — Открыл окна. Заднее стекло крепкое, от обычных пуль не разлетится. Значит, придется стрелять из окон, вылезая на ревущий ветер. За что б ногами уцепиться?

— Не стоит, они тебя в два счета снимут, — осадила Настя, поняв в зеркальце заднего вида мои намерения. Как бы в подтверждение, по заднему стеклу и багажнику забарабанили первые пули.

Следующая очередь пришлась по двери. Я упал на сидушку, прижимая голову. Сзади метрах в двадцати перла знакомая «Мазда» «троечка», сместившаяся для огня вправо. На заднем сидении восседал русоволосый тип с наглой мордой и держал под прицелом моё окно; «ствол» его издали напоминал легендарный (по фильмам) «УЗИ».

…Твою налево! Пистолеты-пулеметы! Штуки не сильно мощные, но компактные и жутко скорострельные. Парни спокойно могут держать нас за бронёй, на расстоянии, без риска для себя какое угодно время, не давая не то, что высунуться, но даже попытаться дать очередь через открытое окно. Куда с ними тягаться со здоровенным «калашом»? Хорошо Светочка своих экипирует!

— Насть, у них нет брони, но выстрелить не дадут, — констатировал я.

— Вижу. Двое с боков держать будут, третий тем временем спокойно жахнет по колесам. Или по багажнику с гранатомёта. И мы «приехали».

Оптимизм буквально сочился из её голоса. Изо всех щелей.

— Что предлагаешь сделать, чтоб не «приехать»?

Слева чуть сзади вальяжно устроилась знакомая темно-синяя «Хёндай». То есть, долго ждать маневр принуждения нас к «приезду» не нужно, всё произойдёт катастрофически быстро. То есть прямо сейчас.

— Я круто поверну налево и чуть-чуть подрифтую, — выкрикнула Настя. — Постарайся не упасть, и при этом умудриться зацепить их по колесам.

— А по салону?

— Не сработает. Пули обычные, а какие там заговоры, мы не знаем. А там заговоры — видишь, ведут себя, как Дунканы Мак-Клауды, мать их так и эдак!..

По баллонам. Где-то это я уже проходил.

Опустил правое окно до конца. Уперся, как только можно, до хруста в суставах. Сжал автомат.

— Давай! — крикнула ведьма и машина вильнула.

Я подскочил, и, пока летел, увлекаемый инерцией, успел дать короткую очередь. С довольно неплохим результатом, но по колесам не попал — слишком сильный рывок. Очередь прошила салон японки, оставив на стеклах нехилую паутину трещин, но это и весь результат.

— Ого! Нам так не жить! — присвистнула… Напарница… Вывернув руль назад. В ответ со всех сторон забарабанили цветные пули «наследников», я снова вжался в сидушку.

— Крутые заговоры?

— Не то слово! В ордене таких нет. Твоя блондиночка, небось, подкинула. Иномировая технология, блин! — Настя снова, не стесняясь в выражениях, охарактеризовала, что думает о Светочке, и где хотела бы ее видеть.

— Еще дрифтани! — попросил я, проверяя рожок.

— Думаешь, это так просто? На такой дороге? — Она фыркнула. — Я еле руль удержала! Боюсь, следующий раз будет последним в нашей жизни. Скажи спасибо, машин на автостраде мало.

— Спасибо! — Теперь выругался я. В основном про себя.

«Мазда» резко вильнула, идя на обгон, и на момент скрылась за гражданским джипом, водила которого был, видимо, чуваком веселым. Посчитал, что мы тут специально с ним в догонялки играем, и прибавил газу. А что, среди «хозяев жизни» это нормальные забавы, а машина у него была ну очень роскошной. Я подождал оптимальный угол, вскинул АКМ и дал новую очередь. Через корпус джипа (на заднем сидении в нём никого не было, сверхчувства определили это точно, джип-то не заколдованный) по машине преследователей. Очередь короткую, чтоб не зацепить водилу, который, только теперь поняв что к чему, резко дал по тормозам. Джип резко «отстал», а «Мазда» за ним оперативно тормознуть не успела. Я вновь вжал палец в гашетку, и жал, пока не раздался сухой щелчок. Кажется, задел, и стрелка, и водилу, несмотря на заговоры. Но последнего не насмерть, их машина плавно сбросила скорость и отстала. На какое-то время ребятки вне игры, но только они.

— Ложись! — раздался предупреждающий крик Насти. По потолку салона забарабанили пули прикрывающей «Мазду» «Хёндай», вырвавшейся слева на уровень моего окна. А сзади на место отставшей выходила… Старая знакомая черная «Камри». С правым рулем. Та самая.

Ну, вот всё и становится на свои места, возвращается на круги своя.

— Держись, не вставай! — ведьма вильнула рулем.

Я схватился за дверную ручку, но от удара лязгнул зубами и прикусил язык. Снова вираж. Настя попыталась протаранить кореянку, но та тоже вильнула и оказалась отрезанной потоком встречных машин. Хороший водила, быстрый и умный. Молодец! Пули забарабанили по нашему боку, задевая заодно и мелькающих встречников. Но Настя не пыталась их достать, а резко бросила машину в другую сторону, пытаясь сбить с дороги вынырнувшую для позиции стрельбы «Тойоту», подкрепляя свои действиями нецензурными комментариями.

«Тойота» выкрутилась и приотстала, как будто только и ждала этого виража. Хорошие у Светочки водители, опытные. Тоже абы кого к себе не берет. Сейчас они перегруппируются и начнут издалека жарить по колесам. Там конечно тоже заговоры мощные, да и диски — сплошные обереги, но вода и камень точит. А маневрировать, чтоб их достать, мешают машины, поток которых в обе стороны только усилился. Не дай бог впереди пробка…

Тут мне в голову пришла очередная идиотская идея.

— Насть, можешь пройти с ними борт к борту? Со стороны водителя?

— На каком расстоянии? — ведьма пыталась перекричать рев мотора.

— Минимальном. Желательно по встречной.

— Что задумал?

— Достать их немного иным способом.

Пауза.

— Нам терять нечего. Мы ж их все равно не сбросим, так?

Ведьма нехотя кивнула

— Тогда отключи амулеты брони и делай, как я сказал. Настюш, ну поверь мне опять, у нас все получится!

Послышался тяжелый вздох.

— Постарайся, солнце! Я в тебя верю!

«Солнце»? Обращение согрело.

— Ладно. Держись, сначала надо немного оторваться.

Охотница дернула рычаг. Толчок, насилующий двигатель, вновь свалил меня на пол, но последовавшее «жэ» показало, что мы вырвались вперед.

«Ты, обладающий уникальными талантами, можешь драться наравне с нашими бойцами…» А почему, собственно, и нет? Почему я должен сражаться на ИХ уровне, когда у меня есть СВОИ способности?

— «Тойота» будет слева. Давай! — и послышался щелчок тумблера, убирающего «цветность» нашей защиты.

Машина резко развернулась, мотор взревел, подобно бизону в брачный период, и наш «Мерин» помчался навстречу судьбе и вражеской «Камри».

Резко уйдя в Тень, я позвал Эльвирин меч и просунул сквозь дверцу под прямым углом. Снаружи в стенку дверцы бухнула проносящаяся мимо машина, но весовая категория теперь играла нам на руку. Настя промахнулась совсем чуть-чуть, «Тойота» вписалась в нашу бочину, крутанулась вокруг оси и отскочила. Но главное произойти успело: водитель даже не почувствовал, как невесомый энергетический меч прошёл сквозь его тело, не причиняя ни малейшего вреда плоти, но выжигая, вытравливая на Звездный Путь его грешную душу.

Снова удар. Кажется, задели кого-то из обывателей.

— Теперь рядом с другой! — закричал я, переваливаясь к другому боку.

— Поняла.

Толчок. Опять разворот.

— Давай!..

— …Она ушла! — Настя не могла сдержать разочарования. «Хёндай» из под призрачного удара выкрутилась.

Всё, поезд ушёл — больше светочкины бойцы сделать нам такой финт не позволят. Наш движок снова взревел, «жэ» впились в меня, заставляя выскользнуть в обычное пространство, и мы помчались вперед по автостраде.

В зеркало заднего вида в кювете виднелась перевернутая «Тойота». «Хёндай» отстала метров на сто, пытаясь сориентироваться, что теперь делать. Да, тактически это победа, но стратегически мы ничего не решили. За кореянкой маячил силуэт догоняющей оправившейся лазоревой «Мазды». А за нею на нас с меньшей скоростью двигалось ещё что-то, и я понятия не имел, что именно. Что ж, один «убит» и один подранок — тоже результат.

Что именно догоняло нас выяснилось скоро. Сзади на горизонте появились еще две машины, более обделенные в плане скорости, но, как подсказывало сердце, компенсированные вместо этого чем-то другим, чрезвычайно опасным для нашей жизнедеятельности. А движение на автостраде становилось все плотнее и плотнее — приближались к какому-то населённому пункту. Наконец Настя не выдержала и свернула на пустую двухполоску местного значения, я не успел прочитать, что это.

Погоня продолжилась. Оторваться из-за веса мы по-прежнему не могли, но и их действия были скованы — маленькая трасса, постоянно виляющая из стороны в сторону, места для маневра почти нет. В «ближнем» бою шансов у них нет. Издалека вести прицельную стрельбу проблематично. Мы напряглись — самое время вытаскивать козыри из рукава.

Есть, а вот и они. Из заднего правого окна «Мазды» по пояс высунулся боец с до боли знакомой по фильмам трубой на плече.

— Насть, у них «Муха»! чуть не закричал я.

— «Таволга», — бегло глянув в зеркало, уточнила спутница.

— А разница?

— Для нас — никакой. — Она улыбнулась. Умиротворенной улыбкой человека, знающего, что его песенка спета и собирающегося спокойно и без суеты подороже продать жизнь. И отпустила газ. Машина начала медленно сбрасывать скорость.

— Ты что задумала? — растерялся я.

— Видишь, они нас мягко и ненавязчиво приглашают остановиться и подышать воздухом. Собираюсь последовать приглашению.

Я обернулся и еще раз окинул взглядом гранатометчика. Черный зев с прячущейся внутри бронебойной ракетой.

— А заблокировать?

— Не получится. Тут свои обереги в броне фонят, там их заговоры на корпусе. Плюс на самом гранатомете защита приличная… Слушай, а попробуй-ка ты? В тебе столько тайных способностей спит, может чего и выйдет?..

Я покачал головой.

— Никогда раньше не пробовал, давай не рисковать? У меня другая идея. — Я пересел на перёд, к бардачку — Не тормози пока, езжай, но медленно. — Есть, три штуки осталось. Еще с той подземной сауны. Остальные от греха были передислоцированы в недоступный ныне багажник.

При виде гранат ведьмины глазенки азартно вспыхнули, но тут же погасли.

— Миш, это очень сложно. Ты не попадешь.

— А ты?

— Хм… Я тоже не всемогущая. Нет, давай все же ты. Ты фартовый, вдруг повезет?..

— А если не повезет?

— Тогда приглашаю тебя в свою кущу под пальмами у моря, пропустить по паре райского мартини!

А она та ещё оптимистка!

— А я тебя к своему котлу. Может, черти смилостивятся, дадут пропустить по паре-тройке стаканчиков адского самогона с хорошей девушкой?

Мы засмеялись.

— На счет три. Кидаю, сразу газуй.

— Хорошо, — кивнула она.

— Раз, два — я дернул кольцо — три! — кинул. Машину дернуло. Сзади громыхнуло. Недолет. Пара метров, и «Мазда» вышла бы из игры. Но типчик с «Мухой» влез внутрь, что тоже неплохо. Из «Хёндай» открыли шквальный огонь по моему окну, но броня держала.

— И все же попробуй их блокировать, — продолжила давить Настя. — Потянись к автомату, мысленно. Так, так, уже лучше. А теперь срастись с ним, глубже. Чувствуешь?

— Ага! — у меня получалось, хотя это забирало невероятное количество сил. По лбу потекли капли пота.

— Это «Клин», вещь типовая и простая в устройстве. А теперь стань с ним одним целым. Как будто его механизм — твои нервы. Да, вот так, молодец, — консультировала она, видя, или просто чувствуя происходящее в собственных, колдовских диапазонах. — А теперь дергай! Не дай нервам биться, стопори!

Я дернул. Пулемет захлебнулся. Но через пару секунд застрекотал снова. А я обессилено откинулся назад, тяжело дыша и утирая пот. Трудно, тем более с непривычки. И встроенные в броню амулеты мешают.

«Клин», видя бесперспективность стрельбы, замолчал. Погоня продолжалась. Асфальт кончился, мы выехали на грунтовку. Машины, и наша, и их, заметно сбросили скорость. Из под багажника взвился шлейф пыли, мешая видеть и целиться. Может, теперь сработает?

— Насть, у меня еще идея. Только не смейся!

— Да мне как-то не смешно в общем… — зло фыркнула напарница.

— Отключи броню и чуть сблизься.

— Они не допустят больше тарана! — попыталась возразить она, но я был непреклонен.

— Ну и пусть. Сблизься на двадцать-тридцать метров.

— Что ты там задумал?! — Её голос налился алым всполохом тревоги. Или это не голос?

Вместо пререканий я сам потянулся к панели и щелкнул тумблером. Затем схватил автомат, две оставшиеся гранаты, и бросив:

— Не виляй и не гони резко! — выскользнул на крышу.

Почему бы и нет? Сунусь в окна — почувствуют. Окна под постоянным прострелом. А на крышу смотрят лишь боковым зрением. Ключевое слово ЗРЕНИЕМ. В диапазоне, в котором меня там нет.

Нет, кажется, это все-таки плохая идея. Но многострадальная «Мазда» нас вновь нагнала, выскользнув из-за последнего поворота, и тот самый чувак опять вылез из окна с вполне четкими намерениями. «Приглашать» больше никто не будет.

В плен не хочу. Если это люди, которые привели в свое время к власти фашистские режимы, точнее их преемники, лучше уж умереть быстро и безболезненно. С фантазией у Светочки все в порядке, проверять ее революционные идеи на себе желания нет. Свалюсь? Да и хрен с ним! Подумаешь, руки-ноги-шею переломаю…

Внизу, в салоне что-то кричала Настя. Да, солнце, да. Нет у нас другого выхода. Главное не дергай резко руль, а то тут скользко.

Дышать трудно. Ветер сильный, сдувал даже в подпространстве. Тело бил мандраж. Я мысленно вспомнил время последней гранаты до взрыва по счету. Дернул чеку. Раз, два, кидаю, на долю секунды проявившись в пространстве. Три. Четыре. Бабах!

Почти попал. «Лимонка» рванула в метре от машины. «Хёндай» на миг вильнула, и на скорости вылетела на обочину, поцеловавшись с деревом.

Адиос, амигос! Ребятки, конечно, живы, но сегодня мы уже точно не встретимся.

«А теперь те» — мысленно кивнула бесенок на едущую чуть позади «Мазду».

Поворот. Я чуть не съехал вниз, судорожно уперевшись в край приспущенного заднего стекла. Нога соскользнула. Твою…!

Нет, удержался, хоть рука и болит. Выровнялись. Настя как и обещала, сильно не виляла, еще сбросив скорость.

«Давай!» — прошептала демон.

Из-за поворота показалась машина «наследников». Я сконцентрировался, сосредоточился. Мир вокруг исчез, перестал существовать. Были только я и он — гранатомет на плече бойца.

Не получается! Не выходит!

Волосы встали дыбом. Тело само ушло в боевой режим, время замедлилось. Труба «Таволги» неумолимо поднималась, борясь со встречным ветром, ловя нас на мушку.

Спрыгнуть? На ходу? А что, может быть даже и выживу. А Настя? Как потом буду вспоминать этот момент? Прощу себе?

Нет, наверное, прощу. Но все равно не прыгну. Не по человечески это как-то, не по мужски… Да и опять же, плен…

Мужик прицелился и нажал на спуск, как в покадровом просмотре. Я был сросшимся с его смертоносной трубой, ощущал ее… Но не мог заблокировать!

«ТОЛКАЙ!» — раздался крик ангела. Я и толкнул.

Реактивная граната прочертила в воздухе кривую и улетела в лес, взорвавшись где-то среди тамошних деревьев, ёжиков и лосей (если таковые тут водятся). ЙЕСС! Я ЭТО СДЕЛАЛ! Я толкнул мужика в плечо в момент запуска! Под руку! Телекинезом!

Отбросив пустую трубу, тот скрылся в салоне. Я последовал его примеру и соскользнул вниз.

«Спасибо, Консуэл!»

«Не за что. Это моя работа»

«Но ты говорила…»

«Отстань. Мало ли что я говорила? Я помогла лишь советом»

«Все равно спасибо». — Я улыбнулся. Настроение поднималось.

«Мазда» увеличила отрыв, не пытая счастья еще одной попыткой запуска ракеты. Вместо этого стала дожидаться подкрепления. Тех двух машин с тяжелой просадкой.

А вот и они. Легки на помине!

Они обогнули «Мазду» и шли на нас, не отвлекаясь на такие мелочи, как стрельба.

— Насть, есть идеи?

Ведьма долго оценивающе вглядывалась в заднее зеркальце. Выдала вердикт:

— Ну, это не броня. Мы все равно тяжелее. Это плюс. Но учитывая их заговоры на корпусе, не такой большой это и плюс.

— Спасибо за оптимизм!

Я снова попытался вылезти в окно и выстрелить. Очередь из «Мазды» откинула назад, чуть не задев. Осталось только вспомнить добрым словом эту машину, японцев, оную создавших, Светочку, ее маму, бойцов «Наследия» и их мам, а также создателей антигуманного пистолета-пулемета «Клин», который может убивать мирных и простых людей, вроде нас. Как там у классика: «Приехали!»

Они брали нас в клещи под прикрытием «Мазды», ведущей огонь окнам. Заднее стекло медленно но верно покрывалось паутинками, ухудшая обзор. Бамц. Настя попыталась отпихнуть одну из тачек «задницей».

— Ты что делаешь! Дура! Там ракеты в багажнике! — заорал я. В этот момент вторая машина, пошедшая на обгон с другой стороны, дала очередь в открытое окно. Падлы! Я снова упал. Судя по тому, как завиляла машина, Настя тоже.

— Отключи броню! — закричал я.

— Что?

— Отключи броню, говорю!

Фоновое сияние «Мерина» исчезло. Настя крутанула руль, пытаясь сбить стрелявшую машину, но та очень вовремя благоразумно отстала. Другая прикрыть ее еще не успела. Шанс.

— Сильно не виляй! — крикнул я, вновь ускользнул в подпространство и прыгнул сквозь крышу.

«Отче наш, иже еси на небеси…» — зашептал я, сам до конца не понимая, как сделать то, что собрался, но понимая, что шансов выжить не так уж много. — «Давай, помоги рабу своему!.. Ты ж можешь, не прикидывайся! Не для себя же стараюсь! Точнее, не только для себя!..»

.. Давай, бог! Я тоже люблю этот мир и не хочу отдавать фашистским подонкам, какие бы благие цели они не преследовали!..

…Ну, не умею я молиться, не умею! Но ты ж хороший парень, ты меня понимаешь, правда?..

Внизу по багажнику и заднему бамперу барабанили пули. Меня пока не почувствовали. Я прицелился и бросил последнюю гранату.

…Есть! Взорвалась прямо на капоте «броневика». Эффекта — ноль.

Выругался. Упал, сверху просвистела новая очередь — пока кидал, меня заметили. Настя вильнула, пытаясь сбить им прицел. Судорожно вцепился в края. Есть, снова удержался.

«Броневики» опять пошли на сближение. Поддала газу и «Мазда», сокращая расстояние. Все, момент истины. Надо делать то, что задумал, пока кровь кипит, а в ушах свистит ветер, сводя с ума от эйфории. Потом или не смогу, или будет поздно. Ключевое слово «поздно».

«Консуэла, Эльвира, кто может, помогите!» — закричал я… И прыгнул.

Время остановилось. Ватное тело приземлилось на капот правой машины. Упал на четвереньки — инерцией и ветром чуть не снесло, но обошлось. Поднял глаза. Водитель, крутящий баранку, меня увидел. В подпространстве. Как и почему не знаю, но его глаза расширились от изумления.

Я не дал времени оправиться, рубанул его призрачным клинком, прямо сквозь лобовое стекло, затем резко вскочил, чуть не поскользнувшись. Шагнул на крышу и прыгнул дальше, на «Мазду».

Этот момент не забуду никогда, до конца жизни, сколько б мне ее ни было отмеряно. Наверное, в иной ситуации такого бы не совершил. Но башню уже снесло, адреналин в крови пел и требовал выхода. До машины было далеко, метров десять может больше. Встречный ветер толкал вверх, тело ощущало небывалую легкость, будто за спиной развиваются огромные кремовые крылья. И я парю на них, как кондор над бескрайними просторами Анд.

Приземлился. Даже удачно, сразу на четвереньки. Вновь позвал меч… Но сделать им ничего не успел. Капот оказался слишком скользкий, угол наклона слишком крутым, ветер слишком сильным, мое умение держать равновесие слишком ничтожным. Нога съехала. Попытался вскочить, чтобы удержаться, но лишь перекувыркнулся через крышу… И вылетел на дорогу позади машины

Последнее, что зафиксировало сознание, это накрывающее меня облако пыли из-под колес.

Едущая сзади машина резко затормозила, выбивая столб пыли. Из нее выскочила высокая атлетически сложенная блондинка лет тридцати и приказным тоном бросила:

— За ней!

Затем захлопнула дверцу, и машина, одаривая блондинку новым облаком и выхлопами, с ревом помчалась дальше.

Златовласка медленно подошла к лежащему у обочины пареньку, невидимому в обычном мире. Вдруг перед ней из ниоткуда возник огненный силуэт рыжеволосой девчонки с призрачным клинком в руках:

— Не подходи, сука!

Глаза девочки горели пламенем ненависти, страха и безысходности. Но руки все равно сжимали алый горящий меч, а на лице читалась решимость обреченных. Блондиночка лишь скривилась и сделала небрежное движение в сторону демона, щелчок пальцев:

— Брысь!

Та охнула и моментально исчезла, будто лопнул мыльный пузырь.

— Совсем распоясались! — прошептала златовласка и принялась осматривать повреждения парня. — Консуэл, не надо, тебя я тоже чувствую. Лучше не дергайся, а то я злая сегодня…

— …Так, что у нас? — пробормотала себе под нос. — Два перелома, вывих, сотрясение. Живой. Надо же! Небось, крылатые помогли?

— Так, джедай, не притворяйся! — блондинка захлопала парню по щекам, подпитывая удары кое-чем посерьезнее, пока тот не пришел в себя.

— Очнулся? Молодец!

Неуловимым движением, перевернула, приподняла его, пинком придала ускорение, а затем за шкирку, как нашкодившего котенка, потащила в лес.

Глава 24. О свободе, богах, людях и других высоких вещах

Сколько она меня тащила — не помню, помню, что недалеко. Какая-то маленькая полянка, несколько на несколько метров. С силой бросила вперед, я споткнулся и упал, свезя лицо. Все тело болело, представляя собой один сплошной ушиб. Правую руку не чувствовал совсем; та висела плетью под неестественным углом, так что великое благо, что я ее не чувствовал. Голова раскалывалась от колокольного звона, набатом бившего внутри при каждом шаге. И одуряющая тошнота при любом движении.

— Что, Скайуокер, убежать решил? А ты у нас оказывается хулиганишка, мелкий пакостник! — надменно засмеялась Светочка. — Мало того, что смываешься, сделав гадость, так еще и за чужими спинами прячешься. Не по-мужски как-то, не по джедайски! — Богиня подошла ближе и со всей дури зарядила ногой по ребрам. Я взвыл, из последних сил сдавив зубы, стараясь не заорать в голос. Она ударила еще раз, и еще. Нет, если бы хотела — убила бы одним ударом, а то, что делает сейчас — лишь игра кошки с мышкой. Тварь фашистская!

— Пошла ты! — сквозь зубы процедил я, сплевывая кровь через недавно приобретенное отверстие на месте некоторых из них. Следующий пинок был сильнее. Меня скрючило.

— Свобода! Так значит, ты у нас оказывается борец за свободу? — Усмешка. — Понятно, американская пропаганда, куда ж от нее денешься. Высшие ценности — свобода и демократия. А я ведь считала тебя умнее, джедай! — она медленно обошла и снова пнула меня, теперь по почкам. Я опять взвыл и рефлекторно перевернулся на спину.

— Ах ты………!

— Считала, что ты выше этого, способен реально оценить глубину их «культуры» и «свободы»! — продолжила она, игнорируя мои эпитеты. — А оно вон значит как… — снова удар, теперь просто в бок. Ребра взорвались. В глазах помутнело. Сломаны. Хотя, какая теперь разница? Сдохнуть бы поскорее, чтобы не мучиться! У этой многотысячелетней садистки опыта хватит доставить мелкие неприятности маленькому хомячку вроде меня…

…Да кто ж мне теперь даст просто так сдохнуть!

— Свобода? — она присела рядом, многозначительно глядя мне в глаза. — Что такое свобода? Ты хоть можешь сам ответить? Какой смысл на самом деле кроется за этим американизированным термином?

Я молчал, ядовито уставившись на нее. Если б можно было проклясть ее взглядам, она б испепелилась на месте.

— Свобода совершать добро и зло, джедай! — спокойно продолжила Светочка. — Вот какая свобода вам дана! Вам, глупым маленьким обезьянкам, не знающим о жизни ничего! Не догадывающимся, какие в вас заложены резервы и возможности! Вам, ДАЖЕ НЕ ПЕДСТАВЛЯЮЩИМ СЕБЕ ЧТО ЭТО ТАКОЕ, дали эту пресловутую свободу! — закричала она на половину леса. Помолчала. — И что она вам дала? Что дала тебе лично, джедай, защитник слабых и угнетенных? Что дала миллионам и миллиардам твоих земляков, делящих с тобой эту планету? ЧТО-О?

Я лежал, стуча зубами, пытаясь унять расползающуюся боль. Она же продолжала, словно читая лекцию:

— На земле сейчас семь миллиардов людей. Четыре из них, джедай, четыре, ДВЕ ТРЕТИ(!!!) голодают! Это о чем-нибудь говорит тебе? Ты вообще когда-нибудь голодал? Два миллиарда ежедневно вынуждены вести бои, чтобы выжить. Дожить до вечера. Ваша скупая бездушная статистика говорит: «за чертой бедности», не расшифровывая, что сие означает. А имеешь ли ты хоть какое-то представление, что же это такое, быть за чертой бедности? Когда не знаешь, поедят ли вечером твои дети? Удастся ли тебе заработать или украсть хоть какие-то жалкие гроши, чтоб протянуть еще чуть-чуть? А может тебя убьют и ограбят такие же бедолаги как и ты сам, чтоб протянуть хоть немного самим? Нет, они не профессиональные бандиты, не думай, они просто хотят жить, чтобы их дети ели. И ты хочешь того же, значит и тебе придется рвать таких же бедолаг без всякой жалости. Спросил ли ты хоть кого-нибудь, кто живет за этой пресловутой чертой, ХОТЯТ ЛИ ОНИ такой свободы? Нужна ли она им?

Да, ваше искусство, ваше творчество, ваши знания — лицевая, блестящая сторона этой свободы. Но готовы ли вы платить за нее ту цену, которую платите? Все вы? Всё человечество, а не сборище сытых и богатых «благополучных» стран?

Хорошо быть известным музыкантом, продюсером, писателем, художником, холсты которого расходятся за сотни тысяч евро. Но почему никто не хочет видеть обратную сторону искусства? Обратную сторону прогресса? Скайуокер?

Ты знаешь, что такое женское обрезание? Что, где-то краем уха слышал? — Лилит снова ударила, на сей раз со всей силы. Мир на мгновение померк, но громовой голос по-прежнему набатом звучал в голове, не давая провалиться в беспамятство. — А ведь на самом деле его делают полмиллиарда человек! Представляешь, двести пятьдесят миллионов инвалидок, ставших такими насильно, в угоду чужому самолюбию? В два раза больше, чем население твоей страны! Здорово, да? И это тоже часть твоей свободы! А еще миллиард человек живет на территориях так называемых «локальных конфликтов». Перевести? Миллиард человек живут в условиях войны, иногда затихающей, иногда возобновляющейся. Западная Африка. Центральная. Восточная. Ирак и Ближний Восток. Южная Азия. Юго-Восточная Азия. Латинская Америка, наконец! Тебе поподробнее географию, или в общем достаточно? А знаешь сколько ежегодно людей гибнет в таких вот маленьких локальных войнах? Не столько в боях, сколько от голода и болезней им сопутствующих? Мародерства и всеобщей озлобленности? Когда каждый против каждого, потому что иного способа выжить просто нет? Несколько миллионов. Да, джедай, миллионов! И твоим американским друзьям плевать на них, поборникам свободы, твою мать! Тьфу! И другим богатым странам на них также плевать! Начхать они хотели на это третьесортное быдло! Главное, чтобы их доходы не страдали.

И твоей стране плевать, глубоко-преглубоко. И тебе лично. Так ведь?

А теперь спроси кого-нибудь из жителей этих «неблагополучных» регионов, любого, хочет ли он такой «свободной» жизни? Чтобы вокруг стреляли и убивали? Уводили мужчин насильно «по призыву» и насиловали женщин? Чтобы люди с оружием в руках издевались над теми, у кого оружия нету? Грабили и убивали, расстреливали за причастность к другой нации, вере или идеологии? Чтобы по утрам слышались автоматные трели и разрывы мин и гранат, а не трели птиц? ХОТЯТ ЛИ ЭТИ ЛЮДИ СВОБОДУ? Ну что молчишь, Михаил?

Я сильнее стиснул зубы. На душе было больно, но эта боль была не только от разбитого тела и не столько от него. Она же продолжала, и лучше бы уж била, честное слово:

— Ты заперся в своем относительно благополучном мирке, не видишь и не слышишь окружающей жизни, и не хочешь ее слышать. Но при этом считаешь, что имеешь право судить. Потому что знаешь все на свете! Самый умный! Самый грамотный! Самый крутой! — В иронии её голоса можно было утонуть. — Может, тебе нужны конкретные примеры? — продолжала она. — Не абстрактные? Да пожалуйста! — Светочка-Лилит присела, к чему-то прислушалась. Глаза ее вновь налились золотым огнем.

— Ну вот. Бангладеш. Голодный мальчик умирает возле какой-то стены. — глаза вспыхнули, затем она вытянула ко мне палец, и я… Увидел все то, что она говорит. Маленький тощий смуглый темноволосый мальчик сидел, прислонившись к забору. Это было с высоты, но не птичьего полета, а чуть ниже, позволяя рассмотреть всё в деталях. Картинка покрутилась, давая рассмотреть изможденное лицо и торчащие ребра, а затем отдалилась, все быстрее, быстрее, выше…

— А вот Сомали. Девочку закидывают камнями. Всей деревней. Ее два дня назад несколько шахидов, местных воинов аллаха, изнасиловали, и суд шариата признал ее шлюхой, дескать, сама их совратила.

Камера приблизилась, показывая новое действо…

Это было ужасно.

Нет, после смерти на площади Страсбурга подобное зрелище не вызвало у меня таких уж острых чувств, сродни потере сознания, но все равно было не по себе. Маленькая окровавленная девочка двенадцати лет привязанная к столбу что-то кричит, а толпа мужчин и женщин вокруг кидает камни. Камера обзора, направляемая богиней, облетала местность вокруг, показывая с разных сторон, разных ракурсов. Вот бешеное лицо старухи в большом черном платке с горящими праведным гневом глазами. Бородатые физиономии мужчин, одетых в пыльные лохмотья, не вызывающие ничего, кроме отторжения. Пикап вдали, в кузове которого сидят четверо таких же бородатых с автоматами в руках и деловито посмеиваются, глядя на экзекуцию. Вид довольно лощенный по сравнению с местными, но все же серый и жалкий. Те самые воины аллаха. Сильные мира сего для той местности.

Вот девочка теряет сознание. Ее добивают палками, причем женщины. Сборище серых уродин в платках с пылающим взглядом. Мне тошно, противно. Особого отвращения нет, но смотреть невыносимо.

— Что ты знаешь об ЭТОМ мире, джедай? Об ЭТОЙ стороне свободы? — продолжала богиня. — Когда-нибудь задумывался, что происходит в третьих странах? Или живя тут, в сытой и спокойной России, озабоченной только тем, как бы догнать Запад по уровню жизни, похерил остальную планету? Не надо, не отвечай, я и так знаю. А теперь и ты знаешь. Видишь, я сама открываю тебе глаза на происходящее. Ты меня благодарить должен, а не ненавидеть.

А вот это, смотри, Бирма. Военные расстреливают крестьян, которые взбунтовались и отказались отдавать зерно.

Новая картинка. Узкоглазые солдаты в грязно-зеленой форме стреляют по убегающим людям. Среди них не только мужчины, есть женщины и старики. Лилит транслировала только картинку, звука не было, но я видел беззвучно открывающиеся в крике рты падающих людей. Горящие хижины, какие-то экзотические тростниковые лачуги, жалкие и хрупкие. Дети, выскакивающие из пылающих и рушащихся строений, попадающие под пули бесстрастно нажимающих на спуск солдат. Да, именно беспристрастных, камера показала их лица вблизи. Для них это обыденная работа, никаких эмоций.

— У них нет больше зерна, они отдали последнее. Но хунте все равно: где хочешь найди, вынь да положь! А хочешь еще войнушку?

Камера взлетела и опустилась в какой-то то ли полупустыне, то ли каменистой степи. Бородачи с автоматами, правда, немного другие, прячась за камнями, вели огонь по засевшей на холме рассредоточенной группе полуобнаженных чернокожих людей, вооруженных копьями, луками и стрелами. И, несмотря на примитив, упражнялись они со своими нехитрыми орудиями настолько лихо, что то и дело кто-нибудь из бородачей падал со стрелой в горле или копьем в менее важной части тела. Но темнокожие бой проигрывали, а за спинами бородачей вдалеке стоял пикап с минометом в кузове, и еще трое воинов аллаха разворачивали его, чтобы вести огонь по холму, на котором чернокожие засели.

Камера поднялась выше — там дальше, за спинами защищающихся, примерно в полукилометре, лежало селение — конусообразные вигвамы, из которого беспорядочной толпой убегали чернокожие люди, в основном женщины, тащащие орущих и визжащих детей. Взрыв. Бородачи из пикапа открыли огонь сразу по селению, видно желая деморализовать противника. Кровавые ошметки рук, ног, тел полетели в стороны…

— Судан. Лица… хмм… арабской национальности освобождают «свои» земли, данные им аллахом, от незнамо каким боком оказавшихся тут дикарей-неверных, — презрительно скривилась блондинка. — Самое интересное, что эти дикари жили на этих землях задолго до того, как арабы узнали, кто такой Мухаммед. Это не только войнушка, Михаил, это еще и геноцид, но какое тебе до всего этого дело, комнатный наш малыш, верящий телевизору!

Камера вновь взлетела и опустилась в центре большого города. Вокруг простирались наши типовые советские дома-коробки. Юркнула в один из них, грязный, замызганный, с выбитыми окнами подъездов. По виду — типичная общага.

Маленькая комнатушка. Двое подтянутых накачанных коротко стриженных молодых людей крепко держат молодую симпатичную девушку лет двадцати, пока третий ее… м-да! Девушка что-то кричит, пытается вырваться, но парни… Пардон, это не парни. Эти уроды только посмеиваются и весело перебрасываются словами друг с другом. Камера взлетела к потолку, и я увидел огромный, на пол-лица, синяк у девушки. Кулаки непроизвольно сжались.

— Ну, думаю, комментарии излишни. Тут подумала, что Судан, Сомали, Бангладеш — это как-то далеко. Не втыкает. Вот тебе Самара, джедай. Извини, довольно банальная сцена, никаких смертоубийств или запредельщины, типовое изнасилование… Сейчас поищу что поинтереснее. — Её глаза снова вспыхнули золотом.

— Нне ннадо… — прошептал я.

Глаза потухли. Усмешка:

— Дрейфишь, Скайуокер? Конечно, это тебе не бандюков по саунам мочить. Тут нервы надо крепкие. Ну, так ты понял про мои цели? Про мир, любовь и братство в цепях?

Пауза, и снова на пол-леса:

— Да, в цепях! Потому что иначе с вами нельзя! Вы — дерьмо! Пыль! И сами себя такими сделали благодаря пресловутой свободе!

Немного успокоилась, взяла себя в руки — вспомнила, кто она. Спокойно проговорила, видимо, считывая, что время переговоров, несмотря на все наши… Недопонимания… Не прошло:

— Я не хочу подавить вас полностью, как вид, джедай, лишив всех привилегий. Но ограничить этот беспредел необходимо. Я не лишу вас творчества, вы и дальше будете подобны нам, но…

— Но мы будем знать свое место, — пискнул я, перебивая. — Знать, что мы всего лишь чьи-то комнатные собачки.

Звучало жалко.

— А давай спросим у той девочки в общаге, хочет ли она быть чьей-то комнатной собачкой? — сузились глаза Свкточки, за которыми прятался приступ гнева. — Жить в спокойствии, уюте и уверенности в завтрашнем дне? Учиться, работать, воспитывать детей? Или пусть эти ублюдки трахают её дальше?

— Знаешь, крошка, у некого шамана из племени Юду цели один в один как у тебя. — Я криво усмехнулся.

— Нет, милый, это скорее у тебя его цели, — парировала она. — Он хочет сместить равновесие, в целом оставив все по-прежнему. Я же это равновесие уничтожу. Вместе со свободой и демократией. Истинной свободой, данной вам по недоразумению и большой ошибке. И истинной демократией, возможностью самим принимать важные решения.

Она встала, задумчиво обошла меня кругом и величественно произнесла:

— А сейчас я последний раз спрашиваю, согласен ли ты встать под мои знамена? Я не хочу поработить этот мир, ты всё сам видел и понял. Вы просто не будете нами. У вас останется власть, множество уникальных способностей, доступных кроме вас разве что драконам. Ты не представляешь себе, насколько это большая честь!

— В обмен на цепи и промывание мозгов… Со спутников.

— Не только спутников. Спутники — первый этап.

Пауза.

— Да, цепи и промывание. Ограничение. Потому что без них ты сам видишь, что вы делаете с собой и планетой.

Я с иронией посмотрел ей в глаза:

— Позорим вас, высших существ.

Она пренебрежительно скривилась.

— Нет позора в поступках маленького неразумного ребенка. Но есть ответственность взрослых за его поведение.

— Нет.

— Что, «нет»? — не поняла она.

— Не хочу. Я не хочу становиться твоим слугой, местным локальным божком, Лилит.

Светочка приторно вздохнула.

— Подумай, в тебе говорят боль и обида. Но тебе нужно было дать урок, это необходимо, извини. Прости меня и взвесь всё заново, с холодной головой.

— Нет, ваше высочество, — выдавил я и спокойно, не менее величественно, улыбнулся. Там, в кафешке, я не мог принять решение. Теперь же его принял. Окончательное и бесповоротное. И пусть она меня сейчас убьёт, я не отступлюсь.

Лилит всё прочла по глазам. Я её не удивил — видимо, такой вариант просчитывался. Но ей было интересно с гастрономической точки зрения. Она выдавила покровительственный смешок:

— Почему? Скажи, просто интересно?

Я вновь сплюнул что-то кроваво-красное и посмотрел на неё. Без страха, даже с небольшим сочувствием. Как будто это не я лежу раненый и избитый у ее ног, а наоборот.

— Лицемерие. Ты не учла свое лицемерие, богиня.

Молчание. Она давала мне высказаться. Я продолжил:

— Твоё право собственности сказало гораздо больше, чем ты думаешь. Тебе плевать на нас, на этот мир. Пока мы принадлежим другому, ты борешься, суетишься, раздаешь обещания. А на деле всего лишь беспокоишься о собственном благополучии и благополучии своих подданных. НАСТОЯЩИХ подданных. Расы богов. А мы…

Мы всего лишь превратимся в двуногий скот, домашних животных. Не знаю, может драконам это и нравится, быть домашними животными, но я не хочу быть бесправной разменной монетой в играх суперрасы. Я тут недавно был в деревне у друга, а они как раз телёнка забивали. Знаешь, какие у него были глаза? У телёнка? Он всё прекрасно понимал. И мычал так жалостливо…

Лилит молчала, словно наслаждаясь моей тирадой.

— Ты можешь нас оболванить… пардон, улучшить. Сделать счастливыми. Можешь всем нам, каждому на планете, сделать золотые стойла. Но от этого мы не перестанем быть такими же бесправными, как тот телок. Пока мы не будем нужны, нам позволят жить в своё удовольствие, наслаждаясь новоприобретенным счастьем и миром. Но если возникнет необходимость, нас просто забьют. Тупо, всех сразу, как телят, как объекты собственности.

Да, твой хороший знакомый — равнодушный бог. Ему плевать на нас, каждого в отдельности. Но в целом он относится к нам как к детям, как к РАВНЫМ! А ты сделаешь из нас РАБОВ. Так что нет, Лилит. Я не хочу тебе помогать.

Пауза. Богиня переваривала, решая, что делать дальше. Я был не просто красноречив — каждое моё слово подтверждали колебания в подпространстве. Подпространство оно такое, колеблется вслед за эмоциями. Даже наши колдуны и просто сильные энергетически люди могут ощущать это, что уж говорить о ней. То есть, я закрыл переговоры, на которые она рассчитывала. Пусть даже поставив этим на себе крест.

— Да, джедай, не ожидала. А ты гораздо умнее, чем прикидываешься!

Она отошла, сняла со спины клинок охотника за нечистью, небрежно бросила на землю вместе с ножнами. Сняла кобуру с пистолетом, которая полетела следом.

— Ты прав. Это все не ради вас. Я защищаю прежде всего свой народ, своих НАСТОЯЩИХ подданных.

Сняла кофту и кинула рядом. Чтобы не испачкать.

— Ты не представляешь себе, что это такое — у тебя просто не хватит фантазии. Ваш мир давно стал аттракционом. Самым большим, самым популярным из всех в Сущем. Здесь куда ни плюнь — везде мои сородичи.

Пауза.

— Среди них одних только завоевателей из вашей истории десятка два. Все, кто не получил Дар, как ты, тот непременно наш. А уж неудачников вообще пруд пруди! А теперь представь, сколько дерьма они от вас тащат?

Светочка медленно подошла, как бы давая полету моей фантазии угадать, что она со мной сделает. На губах её играла дьявольская улыбка. Не скрывая ненависти процедила:

— Ты не прав, джедай. Бычков из вас делать никто не будет. Слишком ценен для этого ваш мир. Но продолжить всякой дряни расползаться по нашим мирам я не имею права — слишком велика цена.

Поэтому отдай мне то, что дал тебе старик Миронов перед смертью, и закроем эту тему. В обмен я дарую тебе самое ценное, что существует в вашем грёбанном мире — жизнь, и вычеркну из списка своих врагов. А быть тем, о ком я забыла, очень немало, поверь! Итак?

Её глаза не горели золотом, были обычными, голубыми. Но от них веяло таким холодом, что мурашки пошли по телу. Инстинктивно я попытался отползти, но это было бесполезно.

— Я не знаю о чём ты.

Ребра взорвались от боли. В глазах потемнело.

— Знаешь. Вижу по глазам. Отдай, и я оставлю тебя в живых. Смотри, ордена рядом нет, ты не в ловушке. Залечу тебе переломы, добредёшь к людям, отлежишься… — Новый удар. Дыхание спёрло. — И будешь жив-живёхонек!

Она усмехнулась. Эта усмешка не была злой. От неё сквозило ПРОФЕССИОНАЛИЗМОМ. Бесстрастным профессионализмом палача, перед которым непростая жертва, крепкий орешек, предвкушающего процесс «ломания» оной. И от этого её полного отсутствия эмоций стало по-настоящему страшно. Сердце ушло в пятки, я очень-очень захотел умереть, быстро и безболезненно, пока эта террористка не взялась за меня по серьезному… Да кто ж мне даст?

— Отдай ключ к тайнику! — снова удар по почкам. Ещё, и ещё. Крик, нечеловечески дикий, на пол-леса, теперь уже мой. Потом провал.

Туман рассеялся быстро, передо мной вновь предстала Светочкина мордашка.

— И не надейся, джедай! Я не дам тебе потерять сознание!

Богиня щупала мою поврежденную руку, что-то колдуя, пока… Пока я её почувствовал. Сломанную руку…

Новый крик на весь лес — Светочка с бесстрастным взором её выкрутила, доламывая то, что там ещё можно было… Бы… Срастить. Я уже не держал себя, кричал во весь голос — зачем тратить на сдерживание крика последние силы? Да и когда кричишь, отчего-то легче.

— Не переживай, тебя никто не услышит, — похлопала она мне по плечу, словно прочитав мысли. — Я накинула на это прекрасное место нечто вроде полога безмолвия. Так что, давал тебе что-либо старик перед смертью, Михаил?

Я отрицательно покачал головой.

— Ай-яй-яй, как врать нехорошо! Хоть бы постеснялся, что я — богиня! Не позорился!

Снова разрывающая на куски боль. В глазах потемнело.

— Михаил, это МОЙ тайник, — усмехнулась она. — Это была МОЯ идея, украсть мощные артефакты под предлогом борьбы с Громовым. Твоя шлюшка переправляла их в безопасное место, а вести борьбу должна была я, понимаешь? Отдай по-хорошему. Это моя вещь, а я ценю свою собственность.

— Пппаш…ла тты!… - смог выдавить я.

— Фи, как неблагоразумно! — зацокала она языком. — Знаешь, я не злая и не жестокая. Но когда принцы и принцессы нашего вида достигают совершеннолетия, они все проходят практику на тюремных мирах. Это такие суперзакрытые миры в недрах гигантских чёрных дыр, для преступников и провинившихся нашей расы, с которых не могут сбежать даже они. — Она взяла в руку мой мизинец и даже не напрягаясь, сломала верхнюю фалангу, просто надломив ее, вывернув наружу. Я заорал. Но страшнее боли было то, что выражение ее лица осталось каменно спокойным. Она что-то колдовала, не давая боли затуманить мой разум, чтобы я все понимал и не терял сознания. Это немного снимало остроту ощущений, но в том была своя жестокость.

— Так вот, то, что творится на этих планетах… Ваш ад отдыхает! — полыхнули её глаза. — У шамана не хватит фантазии реализовать то, что делается там. — Она сломала вторую фалангу. Я снова заорал.

— Поверь, милый, пока я с тобой просто развлекаюсь. К серьезным членовредительствам еще не перешла. Так что отдай по-хорошему, пока я добрая и предлагаю залечить твои… повреждения.

— Иди ты на……….! — заорал я, ощущая, как слезы бессилия скатываются по щекам. Почему, ну почему я не могу умереть по желанию?

Она не оставит меня в покое. Крестик у Насти, но ей нельзя об этом говорить. Ишь, её артефакты! Всё просчитала, сволочь! Как планомерно уничтожить орден изнутри! Стравить всех по принципу: «Разделяй и властвуй» и снять сливки! А тут я попал под ноги…

…Не знаю, что там с Настей, но боже, если слышишь, дай ей уйти! Ключ не должен достаться этой змеюке! Не помогай мне, я вытерплю. Надеюсь. Потому что в противном случае на пыточном одре будет лежать моя ведьмочка, моя милая охотница Настюша, с которой я так до конца и не помирился…

Мои бичевания прервал хруст следующеё фаланги.

— А-а-а-а-а-а!!!…

— …Когда во всех мирах поголовно началась эпидемия театров, мы сдержались. Что поделаешь, самим понравилось это искусство. Постановки при дворе шли одна за одной. В древнюю Элладу делались целые экспедиции в поисках сюжета и для культурного обмена. Потому, кстати, греческий пантеон самый живой и красочный, джедай, и максимально близок к простому народу. Боги красивы и похожи на людей. — По лесу пронесся новый крик. Орал я долго, пока эта она не отпустила. Не от приступа доброты, а чтоб не потерял сознание. Откуда, ну откуда у человека столько болевых точек?! — Но потом настала эра амфитеатров, — продолжала богиня, в перерывах между пытками повествуя мне об истории взаимоотношений людей и богов. — Эра Большой Крови, мы называем её так. Миллионы существ создавались для бойни на аренах по всем мирам. Кровавая вакханалия вселенского масштаба. Знаешь, сколько сил пришлось приложить, чтобы запретить их? И несмотря ни на что, в дальних мелких вселенных некоторые продолжают ими втихую промышлять. И ничего не поделаешь, раз открыв ящик Пандоры, закрыть до конца его невозможно.

Она потянула за руку и ногу, нажав на одни ей известные точки. Мир снова взорвался адским водопадом.

— Но с каждым веком таких ящиков становилось всё больше и больше, — продолжал её размеренный голос. — Больше и больше! Мы уже не успеваем отслеживать их все. Многие миры в открытую «косят» под вас! Создаются лживые образы вашего мира, которые наши аналоги СМИ распространяют по вселенным. Начинается массовое паломничество. А зараза все лезет и лезет, доводя до безумия и гибели неподготовленных и слабых духом.

И менять что-либо, закрывать, уничтожать вас уже поздно! — снова боль. Я заорал. Отпустила, дала отдохнуть. — Одни только межмировые рокконцерты собирают до нескольких миллиардов фанатов! Сотни тысяч групп и исполнителей показывают свое мастерство, исполняя переделанные под вас песни. А недавняя массовая эпидемия, Черная Смерть? Один олух уничтожил под корень несколько миров, обслушавшись «Рамштайн»! Дело не в тексте и мелодии, а в вызываемых музыкой эмоциях. Мы, энергетические существа, воспринимаем всё иначе, и музыку видим совсем в ином спектре. Да-да, мы её видим, ты не ослышался, и не только — у нас не пять органов чувств, а больше двадцати. Вот и представь всемогущее существо, травмированное звукообразами вашей дешёвой, далеко не самой лучшей песенки!

Пауза.

— Это был взрыв инферно в самом центре НАШИХ мировых скоплений, джедай! И это только начало. — Она со злостью надавила на новые болевые точки. Ее злость, ее душевная боль еще дальше задвинули мою волю к сопротивлению. Но я не мог сдаваться! Настя должна выжить! Это единственное, и последнее, что огу для нее сделать.

Неожиданно в процессе таких вот размеренных пыток я открыл для себя свой единственный, и, видимо, последний козырь — когда мне ТАК больно, эта добрая девочка не может читать мысли. Она конечно пыталась, постоянно, но попытки соскальзывали с болевого кокона, опутавшего мой разум. Это было здорово, ибо давало надежду, что Настя выкрутится. Богиня тем временем продолжала:

— А ваша водка? Алкоголь? Да, у нас иммунитет, мы существа энергетические, но наши создания… Знаешь, сколько миров опустело из-за ваших алкогольных и наркотических традиций, внедрённых в результате смелых экспериментов? Миров, не имеющих иммунитета, подобно неграм и чукчам, только значительно хуже, поскольку у разных миров совершенно разный принцип белковой кодировки. Ты не представляешь, сколько вымерло экзотических видов. А ваши наркотики? Миры, отведенные под их плантации и перевалочные базы, под их потребление? НАМ от них не будет ничего, но МЫ — далеко не все обитатели Сущего, кто бывает в ваших краях. Но почему-то, зная всё это, каждый из этих оболтусов спешит увезти с собой из вашего мира самое плохое, не отдавая отчета, что вы — справитесь с угрозой, а мы — нет. Вы подобно нам умеете, СПОСОБНЫ искать решение, но далеко не всем даровано то, что есть у вас.

Что такого в вашем мире, чего нет у нас, джедай? Вы, маленькие обезьянки, ценой небольших жертв, всего в несколько миллионов особей, решаете любую проблему, а у нас гибнут целые миры? Миллиарды! Триллионы! Квинтилионы созданий! И мы, могущественнейшие существа, боги этих миров, ничего не можем сделать! Как так получается, а, избранник хренов?

Светочка распалила сама себя. Вскочила и принялась меня остервенело месить. Я пытался согнуться, защитить лицо, но это не помогало. Еще несколько зубов решило, что без меня им будет лучше. Тела почти не чувствовал. Кажется, треснули последние ребра. Глаза застлала кровавая пелена. Наконец, богиня остановилась, и, блестя залитыми золотой пеленой глазами, ядовито прошипела:

— Ну? Не передумал?

Я из последних сил приподнял голову, пытаясь рассмотреть ее залитыми кровью глазами сквозь оплывшие щелочки век.

— Ппп… ппшшшла…. Ттты… в жжжоо…

Следующий удар был нанесен явно с психу. Я потерял сознание. Точнее попытался. Не вышло — слишком оперативно опомнилась.

…Это было невыносимо. Сколько продолжалась экзекуция — не знаю. Наверное, целую вечность. Мне уже было всё равно. Я просто чувствовал боль, орал и проваливался в небытие. И каждый раз она меня оттуда доставала.

Светочка сходила с ума от ярости, давно потеряла над собой контроль. Потому и оружие сняла, чтобы ненароком не убить раньше времени. Издержки человеческого тела, понимаешь! Даже холодная и мудрая богиня в нашем мире может сойти с ума.

Я снова попытался провалиться. Она поймала моё сознание на самом краю, грубо впихнув назад, в тело, окуная в новые и новые океаны боли.

— Почему, ну почему вы такие упрямые?! Почему до последнего сопротивляетесь, когда вам пытаются помочь?! — орала она. — Что за извращенный мир! — мою ладонь насквозь пронзил нож, вытащенный из-за сапога, пригвоздив к земле. Светочка наступила каблуком на вторую ладонь, на искалеченной руке, присела и достала сигареты.

Перекур — она хоть и богиня, но не железная. И для меня небольшой отдых, возможность подумать и попрощаться с белым светом.

Какой идиот! Нет, какой же я все-таки идиот! Что возомнил о себе? Повоевать захотелось? Мир спасти? Один в поле не воин, гласит древняя и очень мудрая поговорка. А я никто и звать никак, даже несмотря на способности. Ну что мешало мне отправиться домой? К бабуле? К друзьям? К Вике? Ну, простила бы она меня когда-нибудь, куда б делась, и жили бы счастливо. Я ж ей нравлюсь, видел… А судьбы мира оставил бы на совести тех, кто за эти судьбы и так борется, причём успешно, обладая и знаниями и навыками подобной борьбы. Нет, приключений захотелось! Почувствовать себя важным, значимым! Что это, гордыня?

Наверное. Вот за неё, родимую, и отдуваюсь.

Хотя, если бы я вернулся, на моем месте лежала бы Настя. Так что не всё так плохо. Может быть это мой единственный действительно стоящий поступок в жизни? Пусть даже бесполезный, если ей не удалось скрыться от «наследников», но я все равно ни о чём не жалею. Ни о чём! Даже немного рад, что могу помочь ей бороться со всем этим злом. Пускай таким тупым и неэффективным способом, но оттяну на себя одеяло. Главное — умереть! Крестик, как я понял, как и Светочкин медальон, может видеть и брать лишь тот, на кого он настроен. Поэтому и передать его можно только добровольно, как бы перенастраивая на другого. А значит, с моей смертью ключ для Светочки будет потерян. Взять его с божественной помощью она не может — Правила никто не отменял. Их можно обойти, золотой огонь из глаз — тому подтверждение, но только тогда, когда ей угрожает непосредственная опасность. Когда равновесие сил на её стороне. Например, когда мы с Настей накинулись с двух сторон в той кафешке… А использовать, чтобы захватить мир — нет, нельзя. Остаётся вопрос, как это сделать — шагнуть за грань, преодолев сопротивление? Пытать она меня может сутками, неделями, месяцами, у нее есть и время, и возможности. Значит, остаётся сделать так, чтобы она сама меня за эту грань отправила. За грань жизни.

— Что, выкусила? — прохрипел я, прокашлявшись, собирая волю в кулак, подавляя боль в ладони. — Мы били твоих шестёрок в сорок пятом! Наши деды и прадеды! А до этого их прапрадеды били! Теперь наша очередь!

Это наш мир, в нем наши законы! Нас е#ут, а мы крепчаем! И тебя сделаем! И наши потомки тоже тебя сделают! Так что соси, милая! — я хрипло рассмеялся.

Светочка курила с каменным спокойствием на лице, игнорируя мой выпад.

— Чего это тебя на базар потянуло, Назаренко? Лежится плохо? Продолжения хочешь?

— Да продолжай! На! — крикнул я со всей злостью. — У меня прадеда в гестапо пытали, чтобы он своих выдал! А там спецы были хорошие, сама должна знать! Так вот, сучара, он НЕ ВЫДАЛ! Несмотря на все их пытки и запугивания!

И я не выдам. Потому что он — мой прадед, а я его правнук. И я горд, что умру за его дело, в борьбе с фашизмом. С самой главной фашисткой в мире! Тьфу! И когда встречу его ТАМ, ему будет чем гордиться. Поняла?

Лилит докурила сигарету и достала следующую.

— Да, вы странная нация. Даже в этом мире, на этой планете, трудно найти более странную. У меня было полмиллиона солдат, у вас — двести тысяч. Я захватила половину страны, деморализовала оставшуюся, приготовила почетный и очень гуманный мир — а вы взяли и продолжили сражаться. И победили!

А потом у меня были танки, пушки и самолеты. Автоматы и пулемёты. А у вас только винтовки-трехлинейки и приказ товарища Сталина расстреливать отступающих, как дезертиров. «Оружие добудете в бою»! — она хмыкнула. — И вы снова победили!

Да, джедай, наверное, захватить этот мир можно только возглавив вас, а не воюя против. А что, идея! Стану-ка я вашей королевой?

Она снова глубоко затянулась, о чем-то напряженно размышляя.

— Ты не думай, эти артефакты не так важны. И рухнувшая сеть агентов — тоже. Я всё равно добьюсь победы, только не сейчас, а чуть позже. Для меня столетия — это «чуть», пустяк. А ты умрёшь. И в следующей жизни всё забудешь, став совсем другим человеком, другой личностью. И чего добьешься?

Хочешь — лежи и понтуйся, какой у тебя крутой прадед. Только учти, фашизм придумала не я, а те, к кому ты близок. Те, кто защищал тебя сегодня в той кафешке. Я просто вовремя влезла, переиграла комбинацию. Воспользовалась некоторыми плодами их трудов. И мне плевать на твои понты, я тебя не убью, не старайся меня вывести. А вот ты мог бы принести миру много пользы. Оградить от нас, нашей расы. Это по силам локальным богам. От произвола Игроков, например. Даже от меня и правительницы… в определенных пределах конечно. Но ты не хочешь.

Еще затяжка.

— Отдай ключ. Добром прошу. Хочешь, верну к жизни Настю?

— Ее убили? — я попытался привстать и взвыл от боли. Распятая ладонь взорвалась новым всполохом.

— Нет, но она сейчас умирает. Ранена. Смертельно. И никто ей не поможет, никакое колдовство.

— Врешь! — мои глаза начали покрываться красной пеленой. Вновь попытался встать и снова взвыл.

— Мои только что сообщили. По мыслесвязи. Это внутри медальонов. И вообще, я никогда не вру, только недоговариваю.

Гнида! Тварь! Фашистка! Если бы можно было стиснуть кулаки, я бы стиснул. Адская боль в ладони разрывала на части.

— На! Забери! Подавись им, падла! — я опустил голову, из горла полились рыдания.

Светочка сошла с моей руки, вальяжно затянулась и усмехнулась

— Джедай, ты предсказуем, как блондинка! — И рассмеялась получившейся шутке.

— Падаль! Мразь!

Я лежал перед ней, распростертый на животе и плакал. Плакал искренне, слезы злобы и бессилия душили.

Всё напрасно! Ее больше нет! Не будет! А я не могу ей помочь! Никак! Потому что ключ не у меня, а она…

…А она не отдаст его. Так что это даже хорошо, что она умирает — не почувствует того, что перенёс сейчас я (а я, судя по многообещающей Светочкиной ухмылке, лишь немного приблизился к настоящей нестерпимой адской боли тюремных миров, такой маленький-маленький шажок). И единственное что мне осталось, это отомстить.

И я отомщу, чего бы это мне ни стоило. Так, собрался, собрался! Хорош ныть! Джедай хренов! Но для этого мне нужна рука, хотя бы одна здоровая рука!..

— Давай исцелю, как же ты без рук его из кармана достанешь, герой? — богиня Светочка усмехнулась, выбросила бычок и присела рядом.

Резким движением вправив кости, быстро срастила их, обжигая спину новой волной золотого ветра.

— Да не переживай ты, джедай! Всё у вас будет нормально. Поженитесь, детей заведёте… Забудете как страшный сон все эти колдовские разборки! Извини, в правящую элиту тебя не приглашаю, сам отказался, но и обижать вас не буду. Живите себе! Я ж не злопамятная.

Я приподнялся, утирая локтем теперь уже здоровой руки слёзы с разбитой хари. Боль в другой руке сводила с ума, но она же защищала от попыток этой змеюки читать мои мысли.

Светочка протянула ладонь в вопросительном жесте. Я, ощущая дрожь всем телом, залез в карман. Нащупал скарабея.

— Держи. — И протянул ей.

Ее брови нехорошо сдвинулись. Нельзя, нельзя, она успеет! Надо разозлить сильнее!

— Я просила ключ от тайника, Михаил. Не люблю глупые шутки, настроение сейчас не то.

— Правда? Ну, тогда на! — и я показал ей известный жест с отогнутым вперед средним пальцем. — Только поработай сначала немного ротиком! Чмок-чмок! — И слащаво, насколько только было можно, улыбнулся.

Пауза. Ошарашенный пронзающий взгляд блондинки, от вида которого забывается боль в руке и теле. Испуг.

— Ты! Так он не у тебя!..

Не прекращая улыбаться, я утвердительно кивнул.

Она прыгнула, зарядив локтем по челюсти. Наверное, капут последней, но мне было всё равно. Только бы не потерять сознание! Только бы не потерять сознание!..

— Ах ты ж…! Кому ты его отдал? Только не говори что ей! — она прижала локтем мое горло. Отчаяние, на лице и в голосе её сквозило отчаяние. — Ты хоть понимаешь, что ты наделал, идиот?

Я никогда не дрался с женщинами. И никогда не поднимал на них руку. Но это была и не женщина. Это богиня в женской оболочке. Существо другого плана, совершенно чуждое и мне, и нашему миру. И я ударил, пытаясь освободиться. Она скатилась с меня и замерла в нерешительности.

— Знаю. Не позволил одной высокомерной фашистской дряни захватить мир. Хотя бы на ближайшие лет пятьдесят.

Ее глаза мигнули золотым блеском и яростью, затем она прыгнула с четким намерением меня прикончить.

Нож, вытащенный мною в последний момент из другой руки, плавно вошел ей в сердце. Она даже не успела испугаться. Последнее, что я увидел — это лежащий передо мной труп невероятно красивой блондинки, смотрящей в небо по-детски удивленными голубыми глазами.

Глава 25. Персональный ад

Холод душил, пронизывал до костей. Я пытался греться, отдавая резерв, но это было бесполезно. Вокруг плескался океан мощи, океан энергии, такой, что сунь в воздух два контакта — и лампочка загорится. Но эта энергия не грела, сколько я ее ни черпал. Костерок горел, мерно трещали ветки. Снег кружил и кружил в тягучем воздухе, сводя с ума. Это был странный снег, мертвый. Каждая снежинка несла в себе отпечаток смерти. Я чувствовал это, но описать не могу, потому что сравнить не с чем. Даже в Антарктике, в шестидесятиградусный мороз теплее, потому что тот снег — живой. А тут не так и холодно, но дрожь пробирает до костей.

Я очнулся здесь, посреди бескрайней заснеженной пустыни. Куда ни кинь глаз — белое марево и уходящая вдаль мертвая тундра. Куда же меня на сей раз занесло? Я жив?

Скорее жив. Но без сознания. А долго ли осталось? Не знаю. Вроде не ранен. Не смертельно. Выкарабкаюсь.

Я встал и обошел место, в центре которого оказался. Это был круг, внутри которого тлел костерок. Рядом лежала вязанка хвороста и несколько поленьев. Ну что ж, раз я без сознания, то пока тело само не придет в себя, рыпаться бесполезно. Мне осталось только сесть поближе к огню, подкинуть дровишек и ждать. И попытаться разобраться в произошедшем.

Как же здесь холодно! И почему я чувствую себя так, как будто мое тело материально? И почему получается колдовать, как заправскому магу из книжек, поддерживать с легкостью температуру тела?

Странное место. И колдуется вроде легко, а согреться все равно нельзя, даже доведя температуру до ста градусов — промозглый ветер из-за спины выдувает все напрочь. Я поежился.

Вдруг сбоку уловил движение. Вдали, на линии различимого горизонта показался силуэт. И силуэт приближался.

Это был человек, идущий на лыжах, в белом маскхалате с капюшоном, одетый в лыжную маску. На животе у него болтался автомат ППШ. А это уже интересно!

Незнакомец приблизился, скинул капюшон и снял маску, удивленно меня разглядывая. Затем бесцеремонно сел напротив и протянул руки к огню. Под капюшоном оказалась советская армейская шапка-ушанка со звездой. Черты же лица его показались смутно знакомыми.

— Ну, здравствуй, нарушитель спокойствия!

— И вам не болеть! — тихо ответил я. Озноб пробирал всё сильнее и сильнее, и чем больше я черпал энергии вокруг, тем холоднее мне становилось. Я вобрал в себя столько, что хватило бы на освещение полумиллионного города, но согреться по-прежнему не мог.

— Не надо, так не получится, — увидел мои мучения незнакомец и сделал непонятный жест над костром. Тот вспыхнул сильнее и во все стороны пошел жар. Самый настоящий, тёплый. Я подобрался поближе, вбирая его окоченевшими пальцами. — Это не твоя материя, не работай с ней напрямую.

— Я не умею. — Пожал плечами. — Я тут первый раз. А что это за место?

— Как, ты не знаешь что это за место? — удивлённо усмехнулся он

— Я случайно здесь. Меня выкинуло.

— И по пути тобою пробило всю защитную систему? — Он хмурился, но я видел, в глубине глаз незнакомца притаилось покровительственное веселье. — Ты прошел сквозь неё, как раскаленный нож сквозь масло, чуть не взорвав накопители, и утверждаешь, что был без сознания?

Я утвердительно кивнул.

— Так все серьезно?

Незнакомец хмыкнул и покачал головой.

— Ну, не то чтобы так уж сильно… — тяжелый вздох — Просто она способна за доли секунды испепелить архангела. Это только одна батарея, один круг защиты. Ты же прошёл их все, просто игнорируя! Между прочим, ещеё чуть-чуть, и вселенная могла бы взорваться! Там сейчас такое творится!..

— Извините. Я не специально. — Я вновь равнодушно пожал плечами. Если честно, мне было не интересно. Я просто ждал момента, когда тело очнётся, чтобы убраться отсюда. Не знаю, о какой защите идет речь, но меня в этом мире ничего не сковывало. Единственная проблема — это время. Здесь оно было медленное, тягучее, словно налитое свинцом. В нашем мире пройдет секунда, а здесь, возможно, часы. Куда ж меня занесло?

— Вы воюете с архангелами? — спросил я, скорее чтобы поддержать беседу. Незнакомец делал костер жарким, и если он сейчас уйдёт, я рискую замерзнуть, не согревшись.

— Так ты что, вообще ничего не понимаешь? — округлил глаза он.

— Я ж говорю, я был без сознания. Меня пытали, потом я дрался, потом вырубился. Очнулся здесь. И очень хочу назад! — разозлился я.

— Ты не успеешь. Она всё равно умрет, — покачал головой автоматчик и я сразу понял о ком он.

— Вы и это знаете?

— Да. У неё свой демон есть. Докладывается каждые две-три секунды вашего времени. Она — не простой игрок, на неё завязана политика светлых, я обязан про неё знать.

Постепенно всё встало на свои места. И я понял, откуда мне знаком этот человек.

— Это Преисподняя, да?

Тот утвердительно кивнул:

— Причём самая неприглядная ее часть. Если б тебя отнесло чуть дальше, кранты! Даже я бы тебя не нашёл!

— Там ад? — я кивнул за спину, в ту сторону, откуда дул испепеляюще-ледяной ветер с мертвыми снежинками. Аморей из моих добиблейских видений кивнул.

— Я думал, там должно быть жарко…

— У каждого свой ад. У тебя он вот такой.

Пауза.

— Здесь вообще всё твоё, как ты видишь. Я не могу менять это место. Для меня вокруг лишь чистая энергия, и лишь ты придаёшь ей форму.

— И автомат ППШ придумал тоже я? — Я скептически хмыкнул.

— Подсознание, — утвердительно кивнул он. — Оно сильнее сознания. Иногда мы сами не можем понять его вывертов. Но оно даёт лишь форму, общий фон, решения же ты принимаешь только сам.

— Понятно. Так что там с Настей? — вернул я тему на насущное. — Как ее спасти?

— Не знаю. — Равнодушное пожатие плеч.

— А Хозяин может?

— Только теоретически. Всё имеет цену. Вопрос в равновесии. Только боги, такие как Лилит, могут воскрешать без последствий. Кстати, ты молодец! Рад за тебя!

— Спасибо. — Мне было плевать на его поздравления. Мне вообще было плевать на себя. Главное спасти её. Если это, конечно, возможно, но надежда умирает последней. — Но это была лишь её физическая оболочка. Сама богиня все еще в Игре, и я не представляю, как её вывести.

— Никак её не вывести, — покачал головой Зебаб. — Но её позиции ослаблены. На годы.

— Что есть повод закрепить свои позиции и вам, и светлым. — Я понимающе усмехнулся.

— А как же? — Аморей хитро прищурился и усмехнулся. — Игра вечна, Михаил! Неважно кто в нее играет; уходит один игрок, приходит другой. А ты сейчас крупная фигура, особенно после того, что сделал.

Как приятно общаться с грамотным собеседником, имеющим самый высокий уровень допуска секретности и не боящийся сказать что-нибудь лишнее. За всё время это первое существо, с кем я говорю свободно и откровенно, без намёков и недосказанностей.

— Не грусти. Все у тебя получится! — попытался подбодрить он.

— Я боюсь не успеть. — Из груди вырвался вздох. — Я еле передвигаюсь, работоспособна только одна рука. Сам без сознания, да ещё и нифига в лечебном колдовстве не смыслю. И даже не представляю где она, в какой стороне искать и сколько туда топать! — Отчаяние затопило моё сознание.

— В жизни всегда будут потери… — философски заметил собеседник. Я был согласен… Но смириться не мог.

— Но хотя бы светлые должны помочь! Она — их фигура! — вспылил я.

— Не факт. Я тебе уже говорил о цене и равновесии. К ним это относится точно также.

Хотелось выть от досады. Но я не сдамся, пока не увижу её окоченевшее тело! До этих пор я буду бороться, пытаться, искать пути!

— Путь есть, но ты по нему не пойдешь, — опустив глаза, проговорил аморей.

— Что за путь? — оживился я.

— Скорее не путь. Цена. Твоя душа.

— Нет.

— Я и говорю, ты не согласишься. Других вариантов у нас нет, извини. — Он деланно развёл руками. «Моё дело предложить, твоё отказаться, приличия соблюдены» — читалось в его глазах. Впрочем, я и не думал искать сочувствия у демона. Амореем он БЫЛ. Когда-то давно. Но последние десять тысяч лет он им не является. И мои живые видения — лишь констатация того, что БЫЛО, а не есть на данный момент.

А Настя… Она сама потом убьет меня, если узнает цену своего спасения. А потом и себя. Нет, это не выход, пусть я его даже не рассматриваю.

Помолчали. Я согрелся, захотелось спать. Просто отрубиться без снов и видений, отдохнуть от всего пережитого. Владыка ада методично подкидывал хворост в костёр.

— О чем задумался?

— Да вот, размышляю. Какая же между вами разница? И вы, и она хотите счастья для человечества. У вас личные амбиции, у нее ответственность перед своим народом. И то и то — плохо. Так зачем тогда это всё?

— Мы хотим освободить людей, — спокойно заметил демон. — А она — поработить.

— Это всё слова, пустой звук. Главное — результат, а он и в том и в другом случае одинаков.

Аморей усмехнулся и задумался. Да, давайте из первых уст. Помогите же разобраться в этой катавасии. Я продолжил:

— Вы хотите одного и того же, только под разными названиями, под разным соусом. И вам обоим противостоит равнодушный бог, целей которого окончательно не знаю, но благо человечества туда тоже входит, пусть и не всего. Где логика Игры? Чем вы, например, от них отличаетесь? Чем вы лучше?

— А никто не говорит, что мы лучше, — оскалился собеседник. — Или они. Это каждый решает сам для себя. Просто понимаешь, они — боги. И он, и она. У них разные цели, они борются друг с другом, но в любом случае они ТАМ. И кто бы ни победил, мы, люди, проиграем. А мы здесь, на Земле. И пусть отрезаны от других вселенных, пусть ресурсы у нас ограничены, но мы — СИЛА, с которой они считаются. И что бы ни произошло, какие бы перипетии ни случились, они всегда будут чужие. Потому что они — это ОНИ. А мы — это МЫ.

И ты один из нас, Михаил, хочешь этого, или не хочешь. И тебе или придется продаться ИМ, став эдаким наместником-колаборационистом, всю оставшуюся вечность понимающим, какую совершил глупость без возможности исправить, или же бороться за свой мир самому. С нами или без, это уже тебе решать, но и ты, и мы, несмотря на различные взгляды на детали, на одной стороне. Возможно, твой Путь будет совсем иным, не связанным с нами, но рано или поздно тебе придется выйти против равнодушного бога. Будь он хоть трижды добрый, он один из НИХ. Да не такой он и добрый.

Он прав. Да, выбора у меня нет. Драться всё равно придется. Вопрос только с кем именно бок о бок, а не против кого.

— Я ещё многого не понял, многого не знаю, — покачал головой я. — Почти ничего не знаю про Него. Мало что понял про эксперимент. Смутно представляю ваши цели в деталях.

— А тебя никто не торопит, — улыбнулся демон.

Помолчали ещё.

— Хочу дать тебе один совет, — произнёс он. — Лично от меня. Просто так, симпатичен ты мне.

Я поднял голову

— Весь во внимании?..

— Понимаешь, ты фигура, и не маленькая. Но не ключевая. Ключевых фигур вообще не бывает. Лилит думала, что хитрее всех, пошла по самому лёгкому пути, за что и поплатилась — потому, что даже она при своём статусе лишь одна из. Так же и ты. Тебя завтра-послезавтра убьют, а Игра всё равно продолжится. Так что не возгордись, не думай, что ты так сильно кому-то нужен. Что все кинутся наперегонки спасать тебя и переманивать на свою сторону. Ты всего лишь один из многих на этой шахматной доске. Всего лишь человек, получивший Дар Невидимки.

— Спасибо. Это хороший совет. — Я с благодарностью кивнул.

— Сегодня ты убил богиню, но и сам понял, это ничего не значит. И можешь возгордиться, расслабиться, почувствовать себя важным и незаменимым. Это не так, все наши действия определяются лишь игрой Сил. Просто пока ты идёшь в одном направлении, тебе помогает тот, кому это направление выгодно. Но стоит замешкаться или свернуть — и ты станешь бесполезен. Тебя просто сметут. Вечна Игра, но не фигуры.

— Да, спасибо, хорошо, — поблагодарил я еще раз. — Я учту.

Аморей улыбнулся.

— А теперь иди, кажется это за тобой! — указал он пальцем вверх. Я оглянулся, посмотрел, куда он указывал, но ничего не почувствовал.

— Защита, — продолжил он. — Кто-то вновь ломает нашу защиту. И слишком нагло, чтобы грешить на светлых. Так что путь назад для тебя открыт, а дальше… Дальше сам, я тебя предупредил.

— Куда идти? — я встал и стряхнул снег, насыпавшийся на меня за долгое время сидения.

— Туда. Только очень тебя прошу, в следующий раз стучи. Мы пустим, но для системы обороны так будет лучше. — Он улыбнулся.

— Хорошо. — Яя улыбнулся в ответ, и, утопая по колено в сугробах, поплелся в указанную сторону. И не видел, как сзади подъехали ещё двое лыжников, тоже в маскхалатах с автоматами.

— Ну как? — спросил один

— Он еще не готов. Соедини с Хозяином.

— Да, Владыка!

Кажется, я медленно приходил в себя. Кажется — потому что нормальные люди так в себя не приходят. Меня выкинуло из Метро резко, неожиданно и сразу окунуло в водоворот боли. Я вертелся, кружился, орал и шипел. Всё тело раскалывалось на части, разрывалось на куски, затем в произвольном порядке собиралось и снова разрывалось. И при этом я ощущал себя, видел окружающий мир и слышал звуки. Когда пытала Лилит, боль была адресная: расходилась по всему телу, но из одного места. Сейчас же она была везде.

Я выл и метался по траве, хрипя и стеная. Рядом лежал тело Светочки, но смотреть на него желания не было. А вот дальше, на краю поляны, был кто-то еще. Из-за боли я не мог сконцентрироваться, черты этого «кто-то» расплывались. Враг? «Наследник»?

Боль утихла, став тупой и ноющей, но терпимой. Через силу я заставил себя прекратить метаться и приподняться, наводя резкость. Если б это был враг, уже б добил. Если друг… Да откуда у меня друзья? Но обычный прохожий, не стоял бы с таким бесстрастным видом. Я сел и только в этот момент до меня дошло, что облокачивался на ОБЕ руки!

Осмотрел себя. Да, руки болели, их рвало на части, как и всё тело, но они были ЦЕЛЫЕ!!!

Вновь поднял глаза и навел зрение. Метрах в десяти стоял высокий среброволосый парень лет двадцати, и, сложив руки перед грудью, внимательно, но бесстрастно меня разглядывал ядовито-бирюзовым взглядом.

— Потерпи. Тело восстановилось, но нервная система об этом пока не знает, перестраивается, — произнёс он.

Я кивнул. В голове прояснилось. «Равнодушный бог» — это мог быть только он. Огляделся.

Вокруг моего тела вилось легкое невесомое серебряное облако. Боль медленно стихала, и я ощутил, как кожа и мышцы обмениваются с облаком искровыми разрядами; теми самыми, что только что рвали меня на куски изнутри. Ощупал руки, челюсть. Всё в норме. Даже зубы были все на месте! И все целые! Позже я выяснил, что в них не осталось ни одной пломбы — полная стопроцентная регенерация!

— Почему ты это сделал? — я ошарашено уставился на среброволосого.

— Заслужил. — Он кивнул на распростертое тело блондинки с торчащим из груди ножом. — Да и так будет интереснее. — И улыбнулся во все тридцать два зуба.

— Ты…

— Этьен. Просто Этьен, — представился он. — Давай без церемоний, они мне не импонируют.

Я кивнул и попытался собраться с мыслями. Боль почти прошла. Руки и ноги приходили в норму, слушались хорошо. Еще раз оглядел свою бывшую мучительницу. Всё-таки несмотря ни на что внутри осталось какое-то сожаление, будто нечто важное было упущено. Но выбор был сделан, жалеть, и тем более отыгрывать назад не имело смысла.

— Ты знаешь, где она?

Парень кивнул. Понимал, кто такая «она».

— Там. Километра четыре дальше по дороге.

— Лилит сказала, что…

— Не знаю. Может ты ее и вытащишь. — Он покачал головой. — Но я помогать не буду.

Ну, на это я и не рассчитывал.

— Так было бы не интересно, — пояснил Этьен, как бы извиняясь, и пожал плечами. Но он не извинялся.

— Больше ничего не хочешь сказать? — спросил я.

— Это ты ничего не хочешь больше спросить?

Теперь пожал плечами я.

— Нет. Всё равно не скажешь.

— И я нет. Всё равно не поймешь.

— Ну тогда пока!.. — помахал я рукой.

— Удачи! — Он повторил мой жест.

Я встал и пошел в сторону дороги. В спину донеслось:

— Стой.

Обернулся.

— Лови! — Этьен кинул мне светящееся нечто. Это была маленькая сияющая звёздочка. На ощупь холодная, и я бы поостерёгся предполагать, из чего та сделана. И не металл, и вообще непонятно что. Как будто кусочек светящегося газа.

— Что это?

— Желание.

— Какое еще желание? — Я нахмурился.

— Любое. Абсолютно любое.

Я молча рассматривал звезду, соображая, за что же мне такое счастье?

— Считай, что это подарок, — пояснил он. — Настроение у меня хорошее. Только не ошибись, когда загадывать будешь. Это должно быть что-то конкретное, совсем конкретное. Со всеми оговорёнными граничными условиями. Понимаешь, о чём я?

— Понимаю. Спасибо. — Я развернулся и вновь побрел к дороге. Но на краю поляны развернулся и покачал желание на ладони.

— Знаешь, всё равно я рано или поздно до тебя доберусь.

Среброволосый в ответ усмехнулся. Не зло, с интересом.

— Вот как доберёшься, тогда и сразимся.

И исчез. А я развернулся и побежал.

Глава 26. Финиш

Бежалось легко, тело было как новое. Хотя кто знает, может оно и есть новое? Я не бог, чтоб оценить объективно возможности Этьена. Тем более, он в своём мире, и вообще-вообще всемогущ. Потому добежал быстро, почти не запыхавшись. Лес по обеим сторонам вдруг расступился, и глазам предстала картина: дымящаяся «Мазда», в лобовую протараненная «Мерином»; дверцы распахнуты, тела водителя и соседа раздавлены покореженным железом. Рядом еще две машины, перегораживающие броневику пути к отступлению. Тоже распахнутые, но пустые. Судя по всему, Настя развернулась и протаранила слабейшего из преследователей, а двое оставшихся ее блокировали…

…Да она мне на помощь решила идти! Вышла в рукопашку, в которой у неё мало шансов, потому что сзади умирал я!..

Из груди вырвался стон. Настюша-Настюша! Я молился, чтобы ты ушла, готов был пожертвовать всем для этого, а ты пожертвовала всем ради меня, чтобы вернуться!.. Чувство теплоты подкатило к горлу, а следом ещё большее чувство отчаяния.

Она сидела в луже крови, облокотившись на колесо, придерживая бок рукой, от которой шло голубое сияние. В мире магии, конечно. Была почти без сознания от истощения, но это сияние лишь отсрочивало неизбежное: повреждена печень. Кровь под рукой жирная, вязкая, чёрная. Я не специалист, но про это слышал или читал. А ещё слышал, что с таким не живут.

Она держала рану, из последних сил хватаясь за жизнь. Ждала меня, ждала помощи. И я не мог позволить ей умереть. Я должен найти выход! Ну же, Миха, думай. Тёмные не помогут, светлые тоже. Этьен не хочет, Лилит мертва. Думай, думай, не останавливайся! Что-то должно быть! Есть решение! Не может не быть!

Я обернулся. Красная дорожка. К этому колесу Настя ползла метров пять. Рядом следы еще одной машины, видимо той, на которой уехали оставшиеся «наследнички». Ранили, получили от Светочки приказ не добивать… Только то был последний приказ, который та отдала в жизни. Вот и драпанули ребята, спасая себя, ведь следом мчится орден. Вокруг разбросаны тела шестерых бойцов, и двое задавлены в протараненной «Мазде». Настя все-таки молодчина! Но среди убитых нет брюнета Коли, правой руки златовласки. А вот это очень-очень плохо!

Я присел. Настя дышала. Медленно, тяжело, натужно, но дышала. Приложил руку ко лбу, как делал Колян, вспоминая в подробностях его действия. Нет, ничего не чувствую. Ну почему боевые проклятья даются легко, а такое нужное лечебное колдовство даваться не хочет?! Отчаяние всё больше и больше овладевало мною. Начал ощупывать ее тело, может руки сами подскажут что делать? Ну хоть что-нибудь!

— Живи, Настюша! Слышишь, живи! — зашептал ей в ухо. — Я здесь, я помогу! — Настя приоткрыла один глаз и беззвучно пошевелила губами, пытаясь ответить.

— Я не брошу тебя, родная! Всё отдам! Только не умирай!

Она уронила голову, но сознание не потеряла. На каких резервах держалась — не могу даже представить.

Есть! Поймал! Искорки, толчки, токи энергии, колеблющейся под кожей! А я, оказывается, не такой профан!

Вера окрепла. Отчаяние отхлынуло, но затаилось, словно выжидая. Надежда умирает последней! Я это сделаю!

Сосредоточился. Руки опять заходили над телом, но теперь знали, что надо делать, что искать. Не до конца, только приблизительно, но уже кое-что. Закрыл глаза, и словно рентген или томограф осмотрел внутренние органы, повреждения и ранения. И понял, что всё равно бесполезно, повреждения слишком тяжелые. Лилит оказалась права, я ничего не смогу поделать. Печень восстановить нельзя, это не порез на руке.

— А ты попробуй! — неожиданно появилась и села рядом Эльвира. — Дело не в печени, дело в твоем желании. — Глаза демона были тёплые, сочувствующие. Она искренне пыталась поддержать. Все-таки она на моей стороне, что бы там ни крутила за спиной и у меня, и у своей конторы. В душе растаял ком подозрений: в конце концов, она не ангел, но даже ангелы имеют право на свои маленькие секреты. — Тебе же говорили, это всего лишь тело, вместилище души! Оболочка! А оболочку залатать тебе по силам — это не душу лечить!

— Я не бог, чтобы восстанавливать тело туманом, — парировал я.

— И не нужно. Всё можно сделать и так. Только верь в себя! Ты — избранный! У тебя уникальные возможности! И только ты сам определяешь, какие способности тебе открыть и развивать. Просто захоти исцелить её!

— Это колдовство, Элли, а не волшебство. Волшебства не бывает. — Я хмыкнул. Избранный. Далась мне эта избранность! — А её может спасти только чудо.

Элли кисло ухмыльнулась.

— Мишань, ну а как же по-твоему сотворили этот мир? Это что, не чудо? И ведь вот оно, вокруг нас! — она обвела рукой. — Какие доказательства чудес ещё надо? Волшебство есть!

— Оно доступно только богам, этой гребаной сверхрасе! — я зло фыркнул и скривился.

— А вы и есть представители этой расы! Не забывай! — парировала она. — А у тебя, как получившего Дар, еще и есть шанс получить их способности!

Не тупи, Мишаня, девочка умирает! Давай, вперёд! — демон повысила голос, и мне стало стыдно. За неверие в себя, в свои силы после всего произошедшего бедлама.

— В этом и есть суть получающих Дар? Стать богом на халяву? — неуверенно усмехнулся я.

— Только не говори, что ты этого еще не понял. — Элли картинно сложила руки перед грудью и прищурила глазки, которые на мгновение вспыхнули. Любит она спецэффекты.

— Да понял, понял… — буркнул я и вернулся к осмотру Насти.

И всё равно я не верил, что это может сработать. Да, волшебство есть, но оно недоступно людям. А я больше человек, чем бог, и сомневаюсь, что смогу хоть немного приблизиться к уровню последнего. Но выбора нет, я попытаюсь.

— Что делать?

— Я не знаю, Миш. Я всего лишь демон. Попробуй, позови её сознание, дай жизненной энергии. Усиль её собственные действия, видишь, девочка все ещё держится. Давай, скорее, у нас мало времени!

Я обхватил голову охотницы руками и почувствовал, как в ее теле колеблется росток жизни, цепляясь за существование. Колеблется, но уходит, медленно втягиваясь в землю, в смертоносное ничто. И позвал. Ладони нагрелись, стали горячими, как сковородка. Что-то теплое потянулось навстречу, купаясь в потоках моей энергии. Но потоки скатывались, как вода с гуся, а росток по-прежнему оставался на месте.

Я вливал и вливал в нее жизнь, и не мог остановиться. Во мне взрывались вулканы, кипели океаны силы, и я отдавал их ей. Но ничего не помогало.

— Бесполезно, Элли! — вскричал я. Отчаяние вновь поднялось и черной пеленой окутало разум. Захотелось завыть.

— Это оттого, что ты не веришь в свои силы! Давай, верь! — закричала демон в ответ.

— Не получается! Я не бог и не бывать мне им! Не могу! — я сорвался и почувствовал слезы на глазах.

— А ну успокоиться! — со всей демонической мощью заорала она и влепила нехилую пощечину, проявившись на секунду в нашем мире. Я опешил, схватился за горящую щёку… но помогло — успокоился. Действенный метод!

— Не ори, не баба на базаре, — строго, но уже тише высказала бесенок, лишь слегка полыхнув зрачками. — Делай!

И я делал. Промаялся несколько драгоценных минут, но так и не сделал ничего путного. А Настя тем временем ослабела совсем и чуть не соскользнула за грань. Теперь уже я силой удерживал ее сознание от смертельной пропасти, не давая пойманному ростку жизни уйти в землю. Отчаяние почувствовало слабину, и снова попыталось перейти в наступление.

— Успокойся. Не всё потеряно. У тебя есть последнее средство, — материализовалась с другой стороны Консуэла. — Твоё желание.

Эльвира с перекошенным лицом зыркнула на ангела.

— Не слушай её. Ты сможешь и сам.

— Почему? — я поднял вопросительный взгляд. Надо же! А о желании я совсем забыл! Сказано, божественная помощь!

— Желание — это засада, Мишань. Это Выбор. Распутье, вилка. И не в лучшую сторону, — ярилась демон. Их взгляды с Консуэлой снова встретились, и снова это был удар пудовых двуручников. Но на этот раз ангел была не так стойка, как раньше, мелкая дрожь выдавала, что в ней борются противоречивые чувства.

— Выбор чего? — спросил я скорее у ангела, но та промолчала, избегая моего взгляда.

— Не важно. Поверь на слово, лучше вытащи ее сам. — Голос демонёнка дрогнул. Она не врала, просто хотела от чего-то предостеречь, чего-то плохого…

А между тем вдали, за лесом, появилось облако пыли. Машины ордена. Минут через пять будут здесь.

Бесенок тяжело вздохнула. Странно, но они с ангелом поменялись ролями. Во всяком случае, я ждал от них диаметрально противоположных аргументов.

— Своего Пути. Своих способностей, — продолжила бесёнок. — Видишь, вон орден, — кивнула в сторону облака. — Ты вытаскиваешь её, а желание переносит вас в безопасное место, и все счастливы!

— Или наоборот, — спокойно возразила ангел, но какое-то чересчур наигранное это спокойствие. — Ты исцеляешь её, и сам сражаешься с орденом. И от того, что выберешь, решится твоя дальнейшая судьба. Перекресток дорог.

Перекресток! Выбор! Вилка! Они что там, получают от всего этого садистское удовольствие?! Особенно это среброволосое мурло? Хотел помочь — помог бы! Нет, захотелось поиздеваться. «А что будет, если этой подопытной белой мышке открыть две дверцы из клетки? Куда побежит?» Вот же ж дал бог… Бога!

— Не богохульствуй! — сверкнула очами Консуэла. — Тебя исцелили, на ноги поставили! А это, мне кажется, на тот момент твое главное желание было. А теперь недоволен, что мало дали?

— Не то желание исполнили, — буркнул я, осознавая, что она все-таки права. Мне ведь помогли, хотя могли этого не делать. Но какого икса тогда вообще помогать было? Чтобы сейчас укокошить? Так интереснее, зрелищнее? Эстет хренов!

— Мишань, поверь! — Элли вцепилась мне в руку — Ты сможешь! Ты вытащишь её! А потом тихо смоешься! И будет всё в шоколаде! Пробуй, рви, пытайся!

Всё, времени думать не осталось, Настино сознание ускользает, а это означает смерть. Да, раз демон уверена, значит, я могу ее вытащить. И стану крутым целителем, практически всемогущим. А могу выйти против горилл ордена и победить. И стану… Кем?

Светлым целителем или тёмным убийцей? Хороший выбор! Хорошие дороги! Хорошую пакость придумал среброволосый, чтоб ему под кислотный дождь без трусов попасть! Причем демон, существо негативное, толкает меня на светлый путь, а ангел… Какие у Конторы в этом выгоды? Блин, всё с ног на голову, и нет времени во всем этом разбираться! Настя всё тяжелее и тяжелее. Еще чуть-чуть и не удержу.

Моя подопечная тем временем вдруг дёрнулась, пришла в себя и приоткрыла глаза. Устало прошептала:

— Миш… Беги!.. — И снова отрубилась. Голубое сияние стало быстро слабеть.

Да что это я в самом деле? Раскис, нюня! Разборок контор испугался? Я кто, тряпка? Я человек, убивший богиню! Целитель? Не хочу быть целителем! Да и светлым быть не хочу! Не импонирует мне это среброволосое чудо! Хватит праздновать труса!

— Нет, слышишь!!!! — зашипел я, зло выдавливая воздух сквозь зубы. — Набегался! — И потянулся в карман за бесплотной сияющей звездой. Той, ради которой многие удавятся, пойдут на любое преступление, душу дьяволу продадут (если тот купит, конечно…). Той, ради которой спокойно может начаться мировая война, узнай сильные мира сего, что подобное существует. Или за которую можно купить какое-нибудь государство, размером с полконтинента…

Но мне ничего этого не надо. Единственный человек, который по-настоящему мне дорог, по-настоящему стоил этой звезды, умирал, и ничего важнее этого быть не могло.

— Ты будешь жить! Ты должна жить! Потому что ты… Это из-за меня все, понимаешь? — Рука вытащила звезду и приложила к ее боку. Уверенность, что делаю правильно, только окрепла. — Пока я бегаю, они будут вести на нас охоту, травить, как зверей. И если не сейчас, то через время всё равно достанут Обоих. И в следующий раз я могу не суметь, не успеть помочь тебе. А я не хочу, потерять тебя! Слышишь?

Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ЧЕРТ ПОДЕРИ!!! — закричал я на все поле, и крик, отразивших от деревьев, спугнул сидящих на ветвях птиц. Те взмыли в воздух и недовольно прокричали что-то с высоты. У них свои заботы, у нас, копошащихся далеко внизу, свои.

Вот и встало всё на свои места. Хотя бы сам перед собой я теперь честен. Остальное не важно, как-нибудь разгребу.

Я закрыл глаза, отключил все чувства, эмоции и страхи. Если допущу хотя бы одну ошибку, всё будет напрасно. Вновь мысленно проникнул сквозь руку в ее рану, как бы запихивая звезду внутрь, разрывая связки ее заклинания, но при этом закупоривая, все токи вещества и энергии внутри, консервируя их. Настя вскрикнула и окончательно потеряла сознание. Я же осторожно выпустил из рук росток ее жизни.

— Хочу, чтобы Настя была жива и здорова! — громко насколько можно проговорил я. — Граничные условия: чтобы все её раны и повреждения, внутренние и внешние, затянулись, регенерировали и она исцелилась. Кровь, потерянная от кровотечения, восстановилась.

— Принято! — раздался в голове веселый смех.

Настю охватило серебряное сияние. Затем она вновь вскрикнула и забилась в судорогах. Эльвира материализовалась рядом и грустно покачала головой.

— Зря ты так. Это плохой путь, Миш. Его гораздо сложнее пройти и остаться человеком.

— А я устал спасаться! Устал убегать! Не хочу быть человеком! Хватит с меня! — вскочил и зло проорал я в ответ. И ещё не высказался, только начал! — Да, я этот гребаный невидимка. Человек с редчайшим даром, первый за десять тысяч лет. И надо это принять и не противиться судьбе. Раз уж «повезло» стать им, значит надо идти до конца и забыть о человеческих слабостях!

Я больше не человек, понимаешь? Я избранный, пускай неизвестно кем и неизвестно зачем. И как у избранного, у меня есть предназначение. Да, меня никто не спрашивал, но это ничего не меняет. Я ещё не бог, но уже не человек, и бесполезно бегать от самого себя, лишь отсрочу неизбежное! Всё это время я бежал, убегал… И сама видишь, что из этого вышло, — указал на тело Насти. Со стороны и не скажешь, что живая. — Всё, фенита! Финиш! И больше бегать и отступать не намерен! Это моя война, я на ней не последняя фигура, и надо драться, а не заниматься ерундой! С сегодняшнего дня я заканчиваю догонялки со смертью и начинаю новый этап, где уже не буду безвольным плывущим по течению пацифистом. Они все хотели войну — они её получат!

Я выговорился, и почувствовал, что мои глаза блеснули ярким холодным светом.

— Ну смотри, как знаешь! — пожала обалдевшая демон плечами. — Только не перешагни за грань. Не знаю, что задумали крылатые, но обратной дороги не будет.

— Спасибо. — Я еще раз внимательно оглядел своего бесенка. Вот, кажется, только позавчера она стукнула меня током. Только вчера мы дрались в ванной. Сколько всего прошло с тех пор, как сильно всё изменилось!.. Теперь она в открытую попыталась не пустить меня по тёмной дорожке. Наверное, после такого ко мне приставят другого демона?

— Ты молодчина, Элли! Спасибо! — я соскользнул в подпространство и крепко обнял её. Бесенок тоже обняла в ответ и прижалась щекой к плечу. Помолчали. Что говорить, и так всё ясно.

— С тобой было весело, mon cheri! — она подмигнула и исчезла быстрее, чем я смог прочитать что-нибудь из её чувств. На душе осталась легкая грусть.

Из груди вырвался вздох. Всё, с личным покончили, теперь дела. Настю оставил биться в судорогах — ничего с ней не случиться, слово Этьена, а вот гостей встретить надо. И по этому поводу у меня имелось несколько здравых идей.

Пять. Шесть. Семь. Семь одноразовых гранатомётов. Пять пистолетов-пулеметов, в марках не разбираюсь. Мне столько не надо, пару кинул в салон про запас, один взял в руки, с остальных снял рожки. И еще с десяток запасных рожков нашлось в салонах их машин. Перенёс все это богатство в «Мерседес», не забыв набить сменными рожками карманы. Да, арсенал приличный! Вот так нужно разговаривать с орденом! Затем повесил на плечи по гранатомету и вышел на дорогу. Ушел в подпространство. А теперь, гости дорогие, добро пожаловать до нашей хаты!

В душе царила пустота — никакого сожаления! Я их сюда не звал. Я их не трогал. И никакой нагрузки на совесть от того, что произойдёт, не чувствовал. Богиня меня всё-таки сломала. Ломала долго, добиваясь своих целей, и добилась. Но мне почему-то хочется сказать ей за это только «спасибо».

Фактически я умер, там, на этой маленькой полянке. Тот молодой наивный парень, не желающий никому зла. Парень, не пожелавший стать мессией и богом, чтобы еще больше не навредить человечеству. Убегающий от сильных мира сего, и вместе с тем от самого себя, лишь бы не выполнять своего предназначения. Ведь неспроста рождаются эти избранные и раздаются божественные дары. Они — часть системы, часть мироздания. Нелюди всего лишь знали, где именно и с кем это произойдёт, знали координаты, но дело не в знаниях, а процессе. Сам мир что-то ждет от этих людей, что-то хочет — для того и создал. Каких-то революционных изменений в своём развитии. Каких — не богу сложно понять, но…

…Но как я сказал Элли, от себя не убежишь. Как и от предназначения.

…Итак, тот парень умер. А вместо него родился зверь, который никогда не отдаст своё, и который сровняет с землей тех, кто угрожает ему и его близким. Орден не хотел моей инициации, не хотел появления такого вот звереныша, но только благодаря его действиям звереныш родился. И он будет рвать и метать, и пусть тамошние иерархи молятся, чтобы он до них не добрался!..

Снял с плеча первый гранатомёт и привел в боевое положение. Положил на плечо. Из-за поворота показалась первая машина. Поймал её в прицел. На душе продолжала царить пустота — никаких эмоциональных откликов! И действительно, чего переживать — Выбор сделан. Пли!

На момент я раскрылся, вывалившись в нормальное пространство. Ракета вырвалась из трубы, уведя ствол чуть в сторону. Тут же ускользнул и отпрыгнул как можно дальше в сторону. Впереди огромный джип взорвался мириадами разноцветных всполохов, по инерции пролетел несколько метров, затем перекувыркнулся и замер. Бронированный каркас остался, но внутри творился ад. Красиво!

Я выкинул дымящуюся трубу и снял с плеча вторую. Второй джип резко сдал вправо, но был слишком тяжелый, чтоб затормозить или развернуться. Людей внутри спасло то, что я банально не попал. Промахнулся. Ну, нет у нас НВП, как в старые добрые советские времена. Ракета ударила в нескольких метрах перед ними, но взрывной волной машину лишь опрокинуло.

Две, четыре, пять! Еще пять машин выехало из-за поворота, причём не только джипы, но и обычные легковушки. Они разворачивались, бойцы выскакивали и отбегали назад, опасаясь попасть под гранатометный огонь. Они не видели меня, не знали, сколько меня и очень от этого переживали. И поступали достаточно мудро — рассредоточивались, стреляя короткими очередями туда, где я, по их мнению, мог находиться. Правда меня там уже не было, но я мог случайно в одном из этих мест оказаться… А потому не став рисковать, просто опустился на землю.

И что дальше? Пошевелюсь — нашпигуют заколдованным свинцом по самые Нидерланды. И не спасет та энергия, которую ощущаю кожей с тех пор, как поднял первый гранатомет. Заклинить? Всех? Как сказал Сун Цзы, организация одного и организация многих есть одно и то же. Это вопрос организации. А клинить я уже умею.

Так, закрыть глаза. Потянуться вокруг. Поймать, вобрать в себя эту хаотическую энергию… Есть!

Я почувствовал мир. Почувствовал машины, из-за которых вели огонь колдуны. Почувствовал автоматчиков. Даже понял, кто здесь главный — вон тот суетящийся тип, орущий что-то в гарнитуру с пеной у рта. Почувствовал затворы. Дёрнул…

Всё оружие разом заглохло. А за спиной и вокруг меня начал подниматься смерч. Это были снежинки. Те самые мертвые снежинки, которые летали вокруг в преддверии ада. Они были видны лишь в подпространстве, но они БЫЛИ! И их было МНОГО!

Как же красив их танец! Дьявольская смесь огня, холода, ужаса и пустоты! Их становилось всё больше и больше, они кружились всё быстрее и быстрее, и я чувствовал каждую. Они как бы были частью меня, моего тела, и ею одновременно не являлись. Это была та самая Сила, Мощь, и я управлял ею, как управлял до этого клинком Эльвиры. Но если призрачный меч юридически принадлежал демону, то снежинки были мои и только МОИ! Мой собственный страх, мой ужас! Мой личный ад!

Я дернул вверх все автоматы. Те взлетели в воздух, вырвавшись из рук, выворачивая суставы тем, кто держал слишком крепко. Затем встал и проявился. Да, пожалуй, я прав, хватит убегать и прятаться.

Глаза. Что-то было с моими глазами. Они сияли. Это не было больно или щекотно, просто… Как-то непередаваемо! От моего взгляда бойцам становилось плохо, их охватывали ужас, паника. И мне это нравилось!

Я шел на боевиков открыто, не скрываясь, а буря снежинок за моей спиной всё росла и росла, превратившись в смерч, торнадо. Вытянул руку вперед и мысленно толкнул. Послушные моей воле снежинки устремились в ту сторону, снося всё на своем пути, раскидывая людей. Гранатомет? Автомат? Оружие? Зачем они мне, когда есть такие замечательные снежинки?

Началась паника. Люди, тёртые, закаленные боями колдуны, покрывались холодным потом и бросались прочь, к лесу, как можно дальше. Я не добивал, приказав снежинкам только догонять и колоть их, ведь каждый укол — это новая порция мёртвого ужаса. Снова рокот. Справа. Обернулся.

На меня неслись тонн десять смерти. Может больше, кто их знает, сколько весят эти броневики. Замедляю время, ухожу в боевой режим. Из джипа стреляют. Я знаю, что от пуль уйти невозможно, Настя как-то говорила. А от заколдованных вообще нет никакой защиты, кроме такой же зачарованной брони. Но это так, «левые» знания, будто читанные в наивной детской книжке давным-давно, из серии «для самых маленьких». Это не реально, реально лишь то, что мы делаем, а не то, что знаем. Вытягиваю руку в сторону автоматчика и посылаю снежинки навстречу.

Те тают, горят в колдовском огне пуль, но их много, очень много! И каждая хоть не на много, всего на чуть-чуть, но воздействует на кусочки свинца, сбивая с них заговоры и останавливая. Да что там, те просто сгорают от трения, соприкасаясь с мёртвым холодом и пожаром ужаса!

Краем глаза вижу, автоматчик удивлён. Конечно, он не знает о снежинках, их не видно в реальном мире. Он лишь видит, как сгорают его собственные пули. А мне и не надо никого ни в чём убеждать.

Машина летит, не снижая скорости. Да, тяжелая машина, страшная. И у меня нет против нее никаких шансов. Точнее, не было у меня прежнего, у милого паренька Мишки. А у звереныша Михаила есть! Поток снежинок, весь, сколько их есть, устремляется навстречу броневику. Это очень тяжело управлять таким количеством льда и ужаса. Они пытаются вырваться, им не нужен я и мои приказы — они лишь хотят продолжать свой дьявольский танец. Но я сильнее, у меня не потанцуешь!

От напряжения всё тело задрожало, я скривился от боли. Но мертвый смерч работал! Не доезжая метров десяти, броневик взвился в воздух. Я провожал его полет вытянутой рукой, словно зажатым кнутом манипулируя мёртвым смерчем. Вот тонны металла летят надо мной, медленно проносятся над головой, и со всего размаху приземляются на дорогу, кувыркаются. Выжил ли кто — мне не интересно.

Я выпрямился и расправил плечи. Глаза полыхнули ещё сильнее, ослепляя клонящееся к закату солнце. Оставшиеся, самые стойкие автоматчики бегут в лес без оглядки. Добить! Надо добить! Чтоб знали, на кого подняли руку! Снова взмахнул руками, мобилизуя ниоткуда, словно с земли, новые полчища своей огненно-морозной армии, чтобы послать их вдогонку, истребить всех до единого…

…Как вдруг передо мной встали умоляющие глаза Консуэлы.

Ангел хорошая. Да, Этьен — то еще мурло, но эта испанка ни в чем не виновата. Она такая же жертва, как и я. И она всегда мне искренне сопереживала, помогала, нарушая инструкции. Она СВОЯ.

Снежинки опали. Я почувствовал, что задыхаюсь, что воздуха не хватает. Грудь вздымалась, двадцатиоднопроцентная смесь кислорода входила и выходила через легкие, но дышать было нечем. Во всём теле ощущалась лишь бескрайняя пустота, ничто, и от этого ничто было так плохо, как не бывает даже с самого сильного похмелья.

Голова закружилась, и я начал оседать на землю. Огромное торнадо, смерч из песка и дорожной пыли, видимый в этом мире след от снежинок, плавно оседал у меня за спиной. Мир мерк вместе с сиянием моих глаз. А затем наступила спасительная темнота.

Глава 27. Откровения и преображения

Странно, но по мирам в этот раз не летал. Очнулся сам, на той же самой дороге, окружённый пылающими машинами.

Это всё я?

Приподнялся. Голова тут же взорвалась болью. Тошнота схватила желудок в спазме…

Отпустило. Тупая боль в висках и затылке начала медленно проходить, а вместо неё в голове рождались удивление и недоумение. Да, недоумение! Я, конечно, ожидал чего-то сверхъестественного от боя, но не знал, что все будет настолько плохо! Темный мессия? Вот это я влип!

Машины пылали, выплёвывая из своего нутра клубы едкого черного дыма. Может это всё сон, всё не взаправду? Ущипнул себя. Больно! Да нет, ничего не приснилось. Я действительно был на грани, и меня действительно чуть не унесло за ту незримую черту, за которой собственное «я» растворяется в ненависти. А направила, подтолкнула к этой черте, как ни странно ангел, светлое существо. И это мне не нравилось больше всего.

Превозмогая тошноту, я сел и развернулся. Рядом, метрах в пяти, в пол-оборота, сидела Консуэла, устремив грустный взгляд на садящееся за лесополосой, что за полем, огромное багровое солнце. Вся такая же красивая, в своём викторианском старинном платье с непокрытой головой.

— Долго был в отключке? — спросил я хриплым сухим голосом

— Минут пять, — равнодушно ответила она. На лице маска спокойствия, но именно, что маска. И чем же вы, сеньора, расстроены?

— Стыдно?

— Мне не за что стыдиться. — Она безразлично пожала плечами.

Ага, как же! Совершенно не за что! Чуть не угробила человека, так туда ему и дорога! Обетованное, блин! Светлые существа!

— Понимаю, понимаю! — внутри закипел яд, и захотелось срочно его вылить. А сидящая рядом ангел годилась для этого как нельзя лучше. — Это не ты. Это все Контора. А ты всего лишь безвольный вестник ее воли. Ты же не могла отказаться, ослушаться приказа!.. — я рассмеялся. — Мы не при чём, мы белые и пушистые! У нас даже крылья есть, чтоб доказать, если кто не поверит!

Гордое равнодушное молчание, словно доктор выслушивает пациента после психической травмы. Мой выпад пропал втуне, а желчь закипела еще больше. Так, Миха, успокойся, подначками ты её не пробьёшь. Их специально учат, как с нервными срывами работать. Клиенты-то разные бывают, есть и психи, и много еще кто.

Но яд продолжал кипеть, ища аргументы, чтоб расшевелить это инфантильное существо. И ничего с ним я не мог поделать.

— Знаешь, а я кажется, понял, почему началось Великое Восстание вашего шамана!

— Он не наш.

— Ваш. Он — человек. Как и все вы. Да-да, я знаю, что все вы в прошлом люди. И этот… Этьен… Я вообще не понимаю, каким он боком богом числится при таких раскладах! Ну, да не важно.

— Ну, и почему же оно началось? — усмехнулась ангел, перескакивая тему, слегка добавив покровительственные нотки в голос.

— Не «почему», скорее «с чего». С такого же грустного ангела, разочаровавшегося в своей Конторе, и захотевшего что-то в мире изменить. И человека, могущего изменить это самое «что-то».

Я представил себе обрыв, сияющего белым пламенем Сына Зари, правую руку местного бога, творца, стоящего на краю, величаво взирающего на весь ужас, творящийся внизу, на планете. Причем ужас и боль представляли собой черный бесконечный океан, волны которого разбивались о края обрыва, и бессильно откатывались назад, чтоб вновь и вновь повторить попытку. А ангел стоял и смотрел на все печальным взглядом. Смотрел лишь до поры, пока не увидел Его, Невидимку со способностями и амбициями, дерзнувшего доказать, что может что-то изменить, перевернув данные свыше, иной сверхрасой, законы. Что было потом — представлял смутно, но только союз этих двоих мог привести к Великому Восстанию. Ибо шаман — всего лишь человек, и без помощи неких небесных «коллаборационистов» не мог бросить вызов Небу.

— Ты идеализируешь Люцифера. Даешь необоснованную оценку событиям, о которых не имеешь представления. — Консуэла обернулась и обиженно посмотрела мне в глаза. — Скажи, разве я совершила грех гордыни, что сравниваешь меня с ним? Ты зол на некоторых… наших иерархов, — сформулировала она, — но разве я не делаю для тебя всё, что в моих силах?

Ее глаза были такими… Чистыми, грустными и искренними… И мне стало стыдно.

Да, Контора меня подставила, но при чём здесь она? Именно она вытащила меня, не дала сорваться в безумие. Зачем же сижу, и, как последний штопаный предмет на букву «г», выливаю злость на неё? Раз процесс моего взросления начался, значит, нужно продолжать его, и для начала учиться давать событиям верную оценку.

— Извини. Я не хотел. — Я вздохнул и перевалился на другой локоть. Голова почти прошла, но теперь я ощущал внутри себя огонь. Яркое пламя, разъедающее душу. И приходилось изо всех сил, буквально до дрожи в конечностях напрягаться, сдерживая его, не давая разрастаться и охватить пожаром тело и разум. Пытаясь отвлечься, заглушить боль этого пожара, я отвернулся. Вдали, с противоположного конца дороги показался трактор с груженым сеном прицепом. Остановился. Водила вылез из кабины, внимательно оглядел горящие машины, затем, видимо, заматюкался, и полез назад. После чего трактор развернулся и помчался назад, оставляя за собой пыльный шлейф и рассыпая заботливо уложенное в прицеп сено.

— А если б ты меня не вытащила? — спросил после долгого раздумья. Пусть так, но мне надо определиться, могу ли ей доверять. Вдруг завтра Контора прикажет меня убить? Она убьёт?

— Но ведь вытащила же! — сухо ответила ангел. Вновь маска безразличия на лице.

Что детка, на тормозах хочешь все спустить? Не получится! Всё, некий незримый барьер сегодня пройден, я ступил на очень опасную дорогу, и возврата не будет. Теперь или ты со мной и мы работаем, как партнёры, доверяя друг другу, или adios amiga! Не нужен мне такой ангел, на которого я не могу в трудную минуту положиться. Лучше уж вообще без ангела! А что, «свободная душа» — не так это и плохо!

— Элл, зачем это им нужно? Для чего они это сделали? — я почувствовал в голосе властные нотки. Я не просил, я требовал объяснений. Она с интересом обернулась, оглядывая меня через прищур, и задумалась. Думай, думай, сеньора! Хорошо подумай! Игры закончились. Теперь я сам в состоянии о себе позаботится. Если что — справлюсь и без тебя. — Они что, были так свято уверены, что у тебя получится не дать мне соскользнуть? — продолжил давить я.

Пауза.

— Что-то вроде этого, — скривилась она. Так, похоже, не понимает. Ну что ж, как сказал незабвенный прокуратор Иудеи, я умываю руки. Даю десять секунд, встаю и ухожу. И блокирую её канал. Мне эти игры в секреты надоели!

— Хорошо. — Ангел словно прочла мысли и просверлила глазами насквозь, проверяя на прочность. Достоин или не достоин? Я взгляд выдержал. Что ж, приступим:

— Да, они так считали, — начала Консуэла. — А еще считали, что у тебя нет выбора, светлым ты не станешь. А я, Миш, твой хранитель, я обязана защищать тебя в ЛЮБОЙ ситуации. Доволен?

— А Эльвира…

— А Эльвира хочет чужими руками жар загрести! — резко одернула ангел. — Какие ЕЩЁ остались непонятки?

Я задумался. Все гораздо сложней, чем казалось. Ох, уж все эти интриганы!

— У нее глаза были… Искренние!…

— Она демон, Мишенька. И ты об этом постоянно забываешь.

— А я — Темный Мессия! — взорвался я. — Пусть не до конца, но эти гребаные адские снежинки меня слушаются! Они во мне, понимаешь? И теперь я просто трясусь от желания их использовать! Как нарк на игле, хочу и хочу, постоянно! Выпустить из себя эту гадость, забыться в огне безумия! Это-то ты понимаешь, ангел хренов?

Ответом мне была легкая ироничная улыбка.

— И почему не используешь? — промурлыкала она. Запал тут же угас. Вот стерва! Профессиональная стерва-психолог! А я-то считал ее безобидной(почти) овечкой!

— Потому что! — зло буркнул я, понимая, что раунд за ней.

— Потому что держишься! Страдаешь, но держишься! — теперь в наступление перешла она, с каждым словом поднимая и поднимая тональность. — Потому, что сила воли заработала в кои-то веки! А кто, Мишенька, думаешь, в рай попадает? Такие вот лохи, которые ничего в жизни не сделают, у которых всё на блюдечке? Или которые дерутся, всю жизнь дерутся за свою совесть, не позволяя совершать себе плохих поступков, когда без них, кажется, вообще не проживешь?

Нет, Миша! Рай заслужить надо! Силой воли, силой духа! А она у тебя от безделья мхом заросла! А вот теперь, когда она под нагрузкой, когда тебя изнутри съедает адский огонь, попробуй докажи, что достоин! Что можешь остаться человеком! Вот такая у нас политика!

Она отвернулась, гневно сощурив брови. Шах.

Я отупело смотрел и не знал, что ответить. Испытание. Для них это всего лишь испытание. Да, неисповедимы пути этой конторы! До такого бы я просто не додумался. Первый раз в жизни жалею, что так и не прочёл бабулину библию, которая лежит на самом видном месте…

— А если не выдержу? — робко спросил я. — Если сорвусь?

— То станешь демоном во плоти, Темным Мессией, антихристом. Вариантов масса, но все они тебе не понравятся. Еще вопросы есть?

Вопросов не было.

— Закат кровавый. Что-то будет. — Я приложил руку козырьком. Да, солнце и впрямь багровое, страшное, но при этом по-своему непередаваемо красивое. И глядя на него, я почему-то подумал, что в мире появилась ходячая бомба замедленного действия. А взорвётся она, или не взорвётся — зависит от моей выдержки. А мне, если хочу остаться собой, придется воевать по старинке, обычным оружием. Орден пока ещё не знает об этом, значит, у меня есть фора, шанс проскочить куда-нибудь и спрятаться. Ближайшие несколько часов атаковать они не рискнут, пока более крупные силы не подтянут. А значит, действовать надо быстро.

Настя была заботливо уложена на заднее сидение и пристёгнута ремнями безопасности. Она еще была без сознания, но щёки порозовели. Внешне от ранения не осталось и следа, даже рубца. Консуэла сказала, что регенерация — процесс длительный, беспокоить девочку не стоит, пускай себе лежит, восстанавливается. К тому же она потеряла много крови, а воссоздавать последнюю из ничего трудно и долго. Впрочем, как я подозревал, для среброволосого преград нет никаких, и если бы в граничных условиях желания я обозначит сроки, то Настя бы уже давно бегала. Но, чего не сделал — того не сделал.

— Возможно. — Черноволосое существо обернулось и тоже осмотрела закат, приложив к голове руку — совсем по-человечески. — Да, возможно, что-то будет. Хотя солнце тут совсем не при чём.

— Знаешь, Миш — задумчиво продолжила она, — не такие мы и безвольные, как считается.

Я кивнул. Интересное откровение. Четыре слова, но если уметь их правильно услышать, то можно вновь перевернуть свое мировоззрение. Сколько же тайн у Конторы? Однако насчёт последнего я как раз-таки догадывался.

— К чему ты это?

Она пожала плечами. Я не стал допытываться и продолжал погрузочные работы — сгрузил два последних гранатомета на пол между сидениями. Итого их в салоне пять штук. Вести и стрелять, конечно, не получится, но пусть хотя бы будут под рукой. Теперь я один, а значит, в тактике необходимы коррективы.

— Сдетонируют? — кивнул ангелу на них. Хранитель пожала плечами.

— Не знаю. Не должны. Если в лобовую не вмажешься, то нет.

Ага, с моими-то навыками вождения никуда и не вмазаться? Ладно, будем надеяться, обойдётся.

— То есть, ты не убьешь меня, если поступит такой приказ? Я правильно понял? — прямо спросил я. Она кивнула. Меня же понесло:

— То есть, чисто теоретически, и Люцифер мог пасть сам? Без приказа свыше?

По челу ангела пролетела черная тень.

— Миш, зачем тебе забивать голову тем, что тебя не касается?

— Интересно же! — воскликнул я, вешая очередную свою тупую улыбку. Эта мысль, умело подкинутая Эльвирой, занимала меня который день. — Для общего развития!

— Знания — это оружие, — вздохнула ангел. — А владеть некоторым оружием ты еще не готов.

— Понимаю. Но все-таки? — лукаво прищурившись, стрельнул я глазами в ответ на ее: «О, Господи, вырви мне язык, молю тебя!»

— Нет, не мог. — Снова вздох. — Долг для нас — прежде всего.

Я не был уверен, что она не врёт. Она лишь говорила то, что было оптимальным в данной ситуации. Ну, и на том спасибо. Хотя бы точно установил, что она меня не убьёт, а это уже много.

— И в спину не ударю, — поддержала мысль ангел. — До тех пор, пока ты мой клиент. Рад? Теперь будешь доверять?

Я сделал галантный реверанс

— С этой минуты, сеньора, и до конца дней! — затем как в лучших рыцарских романах взял ее ладонь и приложился к тыльной стороне губами. Мы рассмеялись. Напряжение, витавшее вокруг, наконец, спало.

— А где Элли? — родился в голове вопрос. — С самого пробуждения ее не наблюдаю.

— У себя. Позвали. На ковёр, — пренебрежительно откликнулось это существо с огромными черными глазами. И непонятно, то ли пренебрежение к Элли, то ли ко всему Метро. — Ты не думай, эта выдра выкрутится, она верткая!

Это точно. Вёрткая. Но дело не только в этом.

— Она списана. Как и ты, — произнёс я то, о чём давно думал. — Если ее убрать — придется списывать кого-то другого. Так, Консуэл?

Попытался поймать ее чувства… Ничего! Стена! Ангел лишь мило улыбнулась. Неужели я ошибся?

— Эта такая черта характера у тебя, с детства, Миш. Узнал новое, сделал выводы, и считаешь, что так и есть. А не думал, что всё намного сложнее?

Я почесал затылок. Думал. Но куда именно сложнее — пока не придумал.

— Вон, смотри, ещё рожок, — указала она в сторону «Мазды», рядом с которой распласталось на земле тело одного из «наследников» с рассеченной грудью. — В кармане брюк.

Я скривился. Обирать трупы?

— Не кривись, у тебя скоро каждый выстрел будет на счету. Ты ж не собираешься высвобождать спящую внутри силу? — она неожиданно стрельнула глазами, и я нервно сглотнул. Вот змеюка! А я по глупости природной считал врединой только демона! Ничего не ответив, подошел и брезгливо перевернул окоченевший уже труп, высвобождая из кармана драгоценный рожок. Как-то так само получилось, что психика преодолела барьер восприятия чужой смерти. Может это связано с тем, что сам я теперь убийца? Со всплеском инферно внутри мёртвые тела стали восприниматься просто как детали интерьера? Единственное, чего опасался, так это испачкаться: стираться ближайшие дни не представится возможным.

— Элли важна, потому, что имеет на тебя влияние, — произнесла хранитель. — Как и я. А списать можно любого, это не проблема, Мишенька. Ладно, поехали.

Затем произошло нечто невероятное. Ангел ПРОЯВИЛАСЬ В ЭТОМ МИРЕ, вальяжно прошествовала мимо меня, виляя бедрами, и села на переднее сидение, совсем по человечески захлопнув за собой дверцу. Но главное, её одежда преобразилась — вместо «викторианского» платья середины девятнадцатого века на теле появилась довольно эротичная черная мини-юбка, подчеркивающая смоль спускающихся почти до поясницы волос и стройность длинных смуглых ножек, и элегантный невесомый зелено-золотой топ, выгодно подчеркивающий все детали фигуры. А она совсем даже ничего! В смысле деталей фигуры. И как я этого в ней не замечал? С моим-то опытом… Сказано, стереотипное отношение, как к бесполому аморфному «ангелу».

А вообще, когда она умерла, ей, наверное, и тридцатника не было. Красивая! Обалденная просто! Хотя, в те времена тридцать лет для женщины были чуть ли не порогом старости… Но я-то живу не в те времена!

Я присвистнул. Ничего не понимая, но рассчитывая получить хоть какие-то объяснения, обошел машину и плюхнулся за руль. Кажется, намечается что-то новое и жутко интересное!

Глава 28. Повышение ставок

Усатый темноволосый мужчина вышел из двери маленькой неприметной конторы, офиса фирмы «ООО такое-то» — ничего не говорящее обывателю типовое название мелкой торговой компании, одной из сотен тысяч в этой большой стране, и одной из многих в этом маленьком городе. Офис занимал самую обычную квартиру на первом этаже жилого дома, с искусственно выведенным наружу крыльцом отдельного входа. И никто никогда не интересовался, что это за фирма такая и чем занимается: ни налоговая, ни пожарные, ни СЭС, ни другие организации чиновничьей братии, паразитирующие на российском малом бизнесе. А это, согласитесь, странно.

Но для человека ничего странного не было, он знал все секреты маленького офиса. И поэтому тоже старался держаться от него подальше, наряду с чиновничьей братией. Даже ещё дальше. Потому что если он оказывался внутри, это означало, что впереди его ждут только неприятности.

Одет человек был как-то стандартно и незаметно: серые брюки, неброский батник, лёгкая спортивная куртка. Последняя деталь была явно лишней на такой жаре, но человек ничего поделать не мог; как-то иначе спрятать «беретту», не привлекая внимания, не было возможности. И только очень сильный и опытный колдун, обладающий достаточными способностями, чтобы видеть сквозь мороки, увидел бы на его боку тонкий длинный клинок охотника на нечисть.

Человек был встревожен, лицо его выдало бы потенциальному наблюдателю крайнюю степень озабоченности. В руках он держал кожаный портфель, тяжелый, прошитый изнутри листами тонкого, но прочного металла. На месте замка красовалась пломба с непонятной символикой. Человек подошел к припаркованной недалеко машине и сел рядом с водителем, после чего тяжело выдохнул. По лицу потекли градинки пота, но жарко ему не было, несмотря на сорокаградусный зной.

— Всё так плохо? — спросил жующий хот-дог водитель.

— Хуже некуда. Заводи.

Старенький «Фольксваген» нежно заурчал мотором.

— Всё жрёшь, Витёк?

— Угу, — с набитым ртом ответил водитель. — Я когда нервничаю — всегда ем. А нервничаю всегда, когда чувствую неприятности. А чувствую, они у нас будут Я прав?

Да, у Витька был редкий даже в их среде дар — чувствовать опасность. Ох, не зря он с утра ходит сам не свой!

— Там наверху такое творится! — покачал головой усатый. — За Ростовом какая-то ерунда происходит, всех туда стягивают. Чуть ли не местный Армагеддон! Начальство нервное, злое! Наш самолично со мной по телефону говорил. Сказал, если с этим заданием не справимся — лучше самим застрелиться…

Витёк озадаченно почесал за ухом. Их координатор — мужик крутой, слов на ветер не бросает. Значит, действительно, что-то серьёзное.

— Это ж что могло случиться, чтоб САМ операцию контролировал?

— Кто их знает! Там такой шум, спрашивать бесполезно. Только под раздачу попадёшь… — усатый зло сплюнул в открытое окно. — Вроде опять что-то с «наследниками», но не только. Опять кого-то ищут, кого-то ловят. Ладно, слушай сюда. — Он развернул лэп-топ и вывел на экран карту. — Брать будем сегодня, времени на подготовку нет. Лучше всего вот здесь, она как раз от заказчицы идти будет — проверенная информация. — Он приблизил нужный район и начал мысленно прогонять операцию, дублируя вслух для Витька.

— Главная задача — взять живой и здоровой, желательно добровольно. Если не подчинится — применить силу. — Витёк стряхнул крошки с ладоней в окно и засопел. Предчувствия снова подступили к горлу, но пожрать ничего не осталось. — Если начнутся накладки — валить её. Для подстраховки из Владика выслали группу Таймураза. Это и есть второстепенная задача.

Неслабо! Водитель кивнул, на лице проступило удивление. В бригаде Тамика все поголовно отмороженные. Это спецназ СБ, боевики-профи, не охотники. Куда ж это они влипли, что такие силы стягивают? Что ж там за Ростовом за дела делаются?

— Прикрывают и обеспечивают секретность люди Семёна, они спецы в этом деле. Их тоже срочно сняли с задания, сейчас они на полпути из Армавира.

— Оперативные, сволочи! — присвистнул Витек!

— А как ты хочешь! САМ такие дела быстро решает! Это еще не всё. Теперь самое интересное. — Темноволосый вытащил с пояса нож и срезал пломбу. Затем аккуратно извлек на свет из портфеля посеребрённые металлические наручи, скованные друг с другом тонкой, но неимоверно прочной цепью. В мире колдовских энергий от них фонило так, что смолкло играющее в машине радио. Витёк присвистнул, медленно выкатывая на лоб глаза. Усатый вновь выдохнул, как бы собираясь с силами, и дрожащим голосом прошептал:

— Эта штука может блокировать даже демона! Представляешь? Только что привезли из спецхрана в Иркутске. Вить, что происходит? Кто она такая, черт её возьми?

Водитель молча тронул машину. Ответом на этот вопрос они мучились уже неделю, и не похоже, чтобы хоть что-то поняли. Обычных ведьм, пусть сильных, пусть чернокнижниц, так не пасут. И не позволяют им убивать, даже защищаясь. А после новостей командира, голова вообще упорно не желала выдвигать какие бы то ни было версии.

Усатый убрал наручники назад в контейнер, ибо портфель — это и был контейнер спецхрана, затем снова взял лэп-топ.

— Мы станем вот тут. Ребят Семёна рассредоточим по краю пустыря. — Провел дугу вокруг предполагаемого места операции. — Эту, эту и эту крышу займут ребята Тамика…

Объект появилась точно в рассчитанный срок. Шла улыбаясь, смотрела ему прямо в глаза, как будто видела внутри машины. На середине пустыря остановилась и с интересом окинула взглядом соседние крыши. Она что, их всех чувствует? Червячок сомнения в успехе прогрыз еще одну дырку в настроении. Плохо, очень плохо. Командир должен подавать пример, а он скис, как прошлогодняя простокваша.

— Приготовились! — небрежно бросил он в микрофон. Волнение медленно поднималось. Давно забытое за годы работы чувство. Сделал усилие, пытаясь побороть себя, убедить, что всё будет нормально. Но человеку, обладающему редким колдовским даром предчувствия, сделать это не так просто.

— Витя, не забудь, главное надеть наручники. Любой ценой! — наверное в десятый раз повторил он сидящему рядом водителю. — Славик, готов?

Боец сзади защелкнул обойму и кивнул.

— Тамик, вы как?

— Всё в норме, командир. Она на мушке, — ответил безопасник с легким осетинским акцентом.

— Семён, давай, твой выход. Пошли. — Это уже адресовалось сидящим рядом.

Трое бойцов вышли из машины. Вокруг, по периметру пустыря, заработало то, что поклонники фэнтези, всяких битв магов, назвали бы «отводящее поле». Бабулька, например, спешащая невдалеке по своим делам и собиравшаяся срезать через пустырь, вдруг решила развернуться и пойти по хорошей дороге. То же произошло и с женщиной, несущей сумку с продуктами, только будучи внутри зоны, она резко засеменила к краю, словно опасаясь куда-то опоздать. Объект же остановилась, с интересом рассматривая охотников. Но совершенно без страха, и это странно. Неожиданно срабатывающее отводящее поле вызывает растерянность, сбивает с ритма, настроя, давая козыри оперативникам, а эта стоит с лёгким прищуром, как будто зная, что сейчас будет. Новый червячок пополз по душе, но человек с силой вышвырнул его прочь. А затем на время вошел в боевой режим, прогоняя застоявшуюся кровь по венам.

Трое охотников приблизились вплотную, беря объект в полукольцо. Сзади и справа подтянулись трое остальных членов их группы, но как бы на расстоянии, намекая, что сбежать не получится. А вторым кольцом встали люди Семена, оцепившие пустырь. Вроде всё в порядке. Привычное чувство расслабленности перед прыжком, выработанное годами практики, всё-таки выдавило страх. Начинаем.

— Виктория Игоревна! — Усатый достал из кармана корочку и раскрыл, не поднося к лицу объекта. — Отдел по борьбе с несанкционированным и запрещённым колдовством. Просим последовать за нами для выяснения кое-каких обстоятельств.

Ведьмочка довольно улыбнулась, ни капельки не испугавшись и не смутившись. Напротив, в глубине её глаз проступил огонёк интереса.

— А я уже давно жду, когда вы подойдете? Всё следом ходите да ходите! Скромняги! — и весело засмеялась. Черноволосому смешно не было. — И чего вы от меня хотите?

— Обсудить некоторые обстоятельства вашей… деятельности.

— И какие же такие обстоятельства? — хмыкнула объект, строя невинные глазки. Усатый ощутил колдовское воздействие, которое амулет быстро поглотил. Девочка, не на тех напала! Что за примитивные чары? Но сильная она, очень сильная, это усатый не отметить не мог.

— Виктория Игоревна, давайте не будем ломать комедию. Вы прекрасно понимаете о чём идёт речь. — Он добавил в голос раздражения. — На вас в данный момент висит восемь трупов. Я не ошибся в подсчетах?

— Нет, не ошиблись, — деловито кивнула она. — Они на меня напали, я защищалась. — И никакого раскаяния, страха в голосе, озабоченности! С учётом того, что это не матёрая хищница, а только инициированная девочка. Усатый хмыкнул.

— Согласен. Семеро. В той или иной мере. И одно предумышленное убийство. — Теперь его очередь невинно улыбаться. Своей фирменной улыбкой тигра на охоте, также выработанной годами практики.

На ведьмочку улыбка впечатления не произвела.

— Он меня изнасиловал. Я не хотела убивать, само так вышло. И вины не чувствую! — отрезала она, чуть повысив голос. Так, пробрало, признание есть. Продолжаем.

— Ну, никто вас ни в чем не обвиняет. Пока. Но поймите, Виктория Игоревна, даже одно это убийство — достаточный повод для вашего ареста. И наказания. А наказывают у нас, в колдовском мире очень строго! — усатый деловито покачал головой. Девчонка продолжала не реагировать. — Но мы понимаем, вы человек в нашем мире новый, неопытный, поэтому пока хотим всего лишь провести беседу…

— Обсудить возможность сотрудничества? Я не стану на вас работать.

— Ну, Виктория Игоревна, не будьте так категоричны! — покровительственно улыбнулся он. — Может, все-таки лучше выслушать наше предложение, а потом уже принимать решение? В спокойной обстановке, всё взвесив? Давайте проследуем в отдел, там и поговорим…

— Я не поеду, — твёрдо ответила Вика. После чего мило, с ноткой превосходства, улыбнулась. Издевается.

— Пожалуйста, не заставляйте нас применять силу! — повысил интонацию мужчина, при этом голос его зазвучал даже тише, но пробирал до костей. Тоже профессиональный навык. Но на девчонку он вновь не произвел эффекта. — У нас есть полномочия уничтожить вас в случае сопротивления. Не забывайте, по закону вы — преступница!

— Я под вашими законами не подписывалась, — парировала она. — Мне на них плевать.

— Значит, всё же сопротивление при аресте? — усатый обнажил зубы в очередной фирменной ухмылке. Всё она понимает. И всё знает. И знает, на что идёт. Целенаправленно пришла сюда, чувствуя засаду, чтобы расставить все точки. Что же она такое, раз ничего не боится?

— Да. — И снова невинные глазки.

Всё, девочка, сама напросилась. Идти на конфликт с тобой не хотели, но раз так — держись…

— Славик, Виктор! — двое бойцов одновременно прыгнули…

…И тут же разлетелись в разные стороны, словно налетев на идущий навстречу гигантский маятник.

— Не двигаться! Руки за спину! — перекувыркнулся в падении Славик и вот уже его пистолет смотрит на девчонку.

Та лишь звучно рассмеялась. «Беретта» усатого поднялась на долю секунды раньше, сознание краем отметило, как сместились для стрельбы и остальные бойцы группы.

— Мальчики, ну что вы в самом деле? К беззащитной девушке пристаёте, угрожаете! — и сделала шаг навстречу. Её глаза заблестели, а полное отсутствие страха в них выводило из равновесия.

— Стреляю! — предупреждающе крикнул Славик, выдавая беспокойство в голосе. Девчонка обернулась к нему.

— Да что ты сделаешь настоящей ведьме своей пукалкой? — Её глаза светились, взгляд давил. Славик заметно задрожал. Усатый знаком показал остальным, не стрелять, ожидать развития событий.

— Не веришь? Сам напросился. Экспелиармус! — крикнула она, резко выбросив руки в стороны. Черноволосый сразу ощутил непорядок и рефлекторно бросил свою «беретту», Славик же замешкался, и вот в его руках не пистолет, а кусок красной раскаленной железяки, плавящейся и меняющей форму.

Пистолет, за какую-то долю секунды превратившийся в расплавленную массу, упал на землю, а боец, не веря, смотрел на обгоревшие ладони, и только потом почувствовал, наконец, боль. Этот крик еще долго будет стоять в ушах черноволосого, приходя в самых темных кошмарах.

— Тамик, огонь! — крикнул он, потянувшись к клинку. Ждать больше нечего, остаётся только резервный план. В этот момент ведьма ударила. Огромной, невероятно мощной волной сметая всё вокруг себя. Он отлетел метров на пятнадцать, чудом не потеряв сознания, сгруппировавшись при падении. Хорошо, что под ногами трава. Поднялся.

Вся их группа была раскидана и деморализована. Пятеро ближайших бойцов Семёна тоже разлетелись кто куда, словно волна шла не единым фронтом, а для каждого своя. Затем бойцы Тамика открыли шквальный огонь…

Ведьма присела и обхватила голову руками, вокруг нее взвился алый сияющий купол, в котором сгорали, оставляя четкие трассирующие следы, зачарованные пули. Сгорали, не долетая до неё самой! Такое он видел впервые.

Демон! Она не человек! Демон во плоти! Черноусый выругался, выхватил клинок и помчался вперёд, навстречу этому адскому созданию. Движения на пустыре больше не было.

Неожиданно стрельба прекратилась. Купол исчез, и ведьма развернулась ему навстречу. Уход в боевой режим, замах, движение вперед, и… Его клинок отбит алым призрачным мечом. Он уже видел такое, давным-давно, когда был молод. Страшное оружие!

Перед ними была продавшаяся. Причём страшной, неимоверной силы!

Глаза ведьмы горели адским огнём. Она просто вытянула руку и сжала в кулак, и боец почувствовал, что задыхается. Затем его тело взлетело в воздух и упало, сильно приложившись о землю. Дыхания по-прежнему не было. В глазах замелькало, он пытался сконцентрироваться и разжать удавку, но вся его колдовская сила будто разбивалась о бетонную стену.

Неожиданно его перевернуло на спину, удавка ослабла. Исчадие ада подошло и присело рядом, позволяя пропускать в легкие воздух небольшими порциями, как бы играя. Глаза её поймали его взгляд, и человек почувствовал, что не может двигаться. Парализовать одним взглядом его! Опытного охотника и неслабого колдуна! Но девица, словно глумясь, начала ещё и выворачивать наизнанку его память. Это было больно, очень больно! Человек почувствовал, как по лицу текут слезы, а из горла раздается тихий хрип.

— Так, что это у нас? Нет, не то. А это? Нет, это всё не интересно, это работа. Они все плохие! А это уже интереснее! Нет, слишком давно, не годится… Ооо! Совращение малолетних! Дочку сожительницы? Молодец, дядя! Ты крут! А, она сама хотела!.. — приторно грустно вздохнуло чудовище. — Была не против… А что ей всего пятнадцать не смущает? Нет? Ну, у каждого своя совесть! Ладно, раз сама хотела, живи, так и быть!

Черноволосый почувствовал, что горло отпустили, тяжёлый давящий взгляд исчез. Закашлялся, переваливаясь на живот.

— Ах ты падла! — раздался сверху крик, затем звуки борьбы. Через долю секунды послышался звонкий испуганный девичий крик, и перед ним на колени бухнулось это чудовище с вывернутыми назад руками, одетыми в зачарованные наручи. Сзади стоял Витёк и держал ее.

— Васильич, ты ж сказал, одеть любой ценой! — довольно оскалился Виктор.

— Молодец, — прокашлявшись ответил черноволосый. — Вот тварь, а?

— Ага! Чернокнижница! Падаль! — и охотник и пнул сидящую Вику под ребра.

Что произошло дальше… Долго они потом объясняли увиденное, убеждая, что было именно так, а не иначе. Сначала начальству, затем крепким ребятам из собственной безопасности. А затем очкастым ботанам из отдела научных разработок.

Девка завыла от боли, глаза её полыхнули, после чего такие крепкие и надёжные браслеты, способные сковать даже мощнейшего из демонов, разорвались. Сгорели. Оплавились и опали…

Она вскочила и бросилась на не ожидавшего подобного Витька. Черноволосый же получил новой волной по дых, и его снова отбросило.

…Вот теперь ей стало страшно! Мир поблек, сузившись до восприятия обычного человека. Все эти цвета, запахи, видимые только в колдовском пространстве, все эти ощущения, сознание могущества, что управляешь миром… Всё кончилось и поблекло с лязгом замков наручников. Они держали её, не пускали к ней силу, и не давали её внутренней силе вырваться за пределы собственного тела.

Дура! С кем играть собралась? С профессиональными убийцами? Инквизиторами двадцать первого века? Ой, как больно! Мамочки, оторвет ведь руку! Она заплакала.

Зачем полезла в голову этому типу, главному? Посчитала, всех победила? Как же, держи карман шире! Это тренированные ребята, для них пляски с такой самоуверенной дурочкой — плёвое дело… Зачем не добила?

«Тебе нельзя их убивать. Ты это знаешь» — Одернул демон.

«Я ничего не могу! Это наручники, они меня блокируют!»

«Сама виновата. Зачем так подставилась?» — укоризна в голосе, насмешка. Какая она дура! Вика знала это и без него, но было неприятно.

«Помоги мне! Ничего не получается!» — взвыла она от отчаяния.

«Не могу. Я не всемогущ»

«Но что мне теперь делать?»

«Не знаю. Выпутывайся»

В этом весь демон. Такие вот у него уроки. Ошибок быть не должно, а если ошиблась — расхлёбывай сама, твои проблемы. Очень действенный метод обучения, надо признаться, но чересчур уж жестокий. Слезы боли на её щеках сменились слезами отчаяния.

«Но я же для чего-то нужна вам! Ты не можешь меня бросить вот так!»

В ответ демон рассмеялся.

«Нам не нужны слабые, малышка! А ты показала, что слаба»

«А все эти уроки? А договор?»

«Ты не одна такая. Найдем другую. А наш договор не нарушен — то, что ты просила, останется в силе. Моёе тебе почтение!» — и образ снимаемой с головы шляпы.

Удар ногой в бок отрезвил. Гады! Что она им сделала? Она же специально делала так, чтобы никто не пострадал, чтоб никого не убить! За что?

И тут волна злости на инквизиторов поднялась из груди и ударила безумием, наложившись на волну отчаяния и злости на демона. Вика почувствовала, что теряет контроль. А вместе с контролем теряет власть над своим даром своей силой, и та выплёскивается наружу, сметая в крошево стену, созданную заколдованными наручниками…

…Пришла в себя она от раздирающего душу воя того ублюдка, который ударил её. Она хотела отомстить! Хотела наказать! Убить! Но теперь этого хотела именно она, контролируя тело и осознавая, что делает. Вцепившись ногтями в его щеки, она жарила их, выпуская из ладоней ту страшную колдовскую энергию. Парень кричал и слабел, но она доведет дело до конца! Он заслужил!

«Стой. Ты не должна убивать его» — Отрезвил голос потустороннего гостя. Но еще больше отрезвил перекрытый им канал колдовской энергии. Вика отшатнулась, выпустив орущего парня. Она освободилась, доказала, что сильная, значит, уроки продолжаются?

«Почему?» — возмутилась она, разглядывая, что натворила. А посмотреть было на что. На месте лица у парня был сплошной ожог, жаренные ломти мяса. Парень упал и принялся кататься по земле, воя от нечеловеческой боли.

«Не всё мы можем делать, даже если они заслуживают. Это закон равновесия. Если ты сейчас убьешь его, они начнут профессиональную охоту. Ты не выдержишь, ты тоже не всемогуща»

«Что же делать?» — она чувствовала растерянность. Неожиданная злость и безумие проходили.

«Договорись с ними. На своих условиях. Чтобы тебя не трогали. У тебя сейчас все шансы» — демон усмехнулся.

«А что поможет им сдержать слово? Если это и есть инквизиция, то веры им нет!» — категорично заявила девушка. Это она чувствовала подсознанием. Но другого выхода и правда не видела.

«Поверь мне, моя девочка, им сейчас не до тебя. У них есть дела поважнее, чем тратить такие силы на мирную чернокнижницу. Намного важнее!..» — гулко рассмеялся он, лучась иронией.

«Хорошо. Я попробую»

Эта тварь, этот демон в человеческом обличье, медленно приблизилась к нему, сверкая глазами.

— Слушай, ты! — пнула его в бок кончиком туфли. — Я могу убить его! — кивок на катающегося Виктора. — Я могла бы убить всех вас, даже тех, кто на крыше! — воздела руки вверх. — Но я не хочу враждовать. Оставьте всё, как было: я не знаю вас, вы не знаете меня.

Усатый извернулся, и каким-то чудом схватив лежащий меч, отправил в полет в живот чернокнижнице. Раздалось шипение. Белый раскалённый клинок упал рядом на траву.

— Ты не понял? Я никого не хочу убивать, идиот! — взорвались огнём её глаза. — Просто оставьте меня в покое!

На груди черноволосого вдруг взорвался амулет. Раскаленные части его впились в кожу, а затем начали плавится, вплавляясь в самое мясо. Грудь взорвалась от боли, мужчина выгнулся дугой, а исчадие ада стояло и смотрело, продолжая вливать в такой мощный в прошлом защитный амулет свою черную энергию…

…Когда он пришёл в себя, рядом сидел Таймураз и матерился на каком-то кавказском языке. Каком — трудно понять, он знал их больше десятка. Чуть поодаль люди из бригады Семёна оказывали помощь Витьку, используя невероятно мощные средства. Ещё дальше бойцы Таймураза перевязывали руки Славику, вкалывая в вену обезболивающее.

— Тамик, что тут… Чем всё кончилось? — выдавил он из себя.

Безопасник горько усмехнулся и вытащил сигарету.

— Я приказал её не трогать. Выпустил. Нам она не по зубам.

Взгляд усатого упал на ещё дымящиеся наручи, мощнейший артефакт из спецхрана. Да, она им не по зубам.

— Все живы?

Тамик кивнул.

— Витька плох. Но глаза вроде целы. Жить будет. У Славика ладони до костей прожжены. Ничего, выкарабкаются. Остальные так, мелочи — переломы, сотрясения…

— Почему вы не стреляли? — он вытащил из протянутой пачки сигарету и себе, подкурил, жадно вдохнул сладкий дым.

— А, постреляй вот этим! — и безопасник вытащил из-за спины то, что осталось от мощной зачарованной штурмовой винтовки. Оплавленный остов.

— Вот…! — и темноволосый позволил себе расслабиться, высказав в окружающее пространство всё, что думает обо всём этом пространстве, начиная с собственного начальства, и кончая этой долбанной чернокнижницей.

— Что теперь будет, Тамик? А?

Таймураз затянулся и посмотрел на алеющий на пол неба закат, виднеющийся даже поверх деревьев и пятиэтажек вдали.

— Да кто его знает!