Мачеха

ГЛАВА 3

Юра остановил машину возле нашего подъезда, мы вышли и направились к двери. На лавочке сидела баба Тоня, наша соседка и по ее лицу было видно, что ей хочется со мной поговорить. Очень это было не вовремя, поэтому я коротко поздоровалась и уже собралась войти в подъезд, как баба Тоня все-таки заговорила.

— Марина, как там у Алины дела, ты ее видела?

— В каком смысле? — удивилась я. — Когда я утром уходила, она еще спала. А что такое?

— Батюшки, так ты не знаешь ничего?! — всплеснула руками старушка.

Я вдруг почувствовала, как задрожали все мои внутренности и стали скручиваться в тугой узел. Юра посмотрел на меня и тут же взял инициативу в свои руки.

— Вы не могли бы сказать, что случилось? — вежливо спросил он бабу Тоню, чтобы не испугать. Она и так поглядывала на него настороженно.

Старушка вопросительно уставилась на меня, а я только смогла кивнуть ей, разрешая отвечать на Юрины вопросы. Говорить я пока не могла, слишком сильным оказался спазм.

— Так увезли Алину на «скорой». — оживленно ответила соседка.

— Когда? — нахмурился Юра.

— Больше часа уже прошло.

— Расскажите поподробнее, пожалуйста. — настойчиво сказал он.

— Я мусор пошла выносить. — приступила к подробностям баба Клава. — Смотрю, у нашего подъезда машина «скорой помощи» стоит. Господи, думаю, уж не к Сергеевне ли со второго этажа? Вчера она на сердце жаловалась. Ан нет, выходит из подъезда ваша гостья и почти несет на руках Алину. Если бы это ты с девочкой была, то я бы непременно подошла, а так постеснялась. Да и очень быстро все сделалось — дверь у машины была открыта, шофер Алину принял, тетка ваша следом залезла и были таковы.

— Шофер? — переспросил Юрик.

— Ну да.

— А врач и медсестра где в это время были?

Баба Тоня растерянно посмотрела на Юру, потом на меня и медленно сказала.

— А не было их. — потом более энергично. — Точно, не было. Это что ж такое получается?

— А номер машины вы, случайно, не запомнили?

— Нет, сынок, не запомнила. «Скорая» и «скорая», как-то даже и в голову не приходит, что у нее тоже номер есть, как у всех машин. — сокрушенно покачала головой баба Тоня.

— Спасибо вам. — сказал Юра и потащил меня в подъезд.

— Да! — крикнула нам вслед соседка. — Машина-то вся грязная была, запыленная.

Я никак не могла попасть ключом в замочную скважину, Юра отобрал у меня связку, открыл дверь, потом тщательно запер ее за нами и кинулся к телефону.

— Это я. — сказал он в трубку. — Срочно проверь по всем больницам не поступала ли к ним по «скорой» Алина Максимовна Шепелева, шестнадцать лет. Начни с Советского района. Нет, диагноз не знаю. И еще, свяжись с Примаковым, пусть пробьёт посты ГИБДД на выездах из города. Машина «скорой помощи» с иногородними номерами, грязная и пыльная. Примерно час назад. Все!

Юра дал отбой и повернулся ко мне.

— Теперь посмотрим квартиру. Давай внимательно — что пропало или лежит не на своем месте. Может записка какая.

Я судорожно вздохнула, а Юра обнял меня за плечи.

— Понимаю, Марьянка, тяжело тебе, но дорога каждая секунда. Больницы, конечно, мы проверим, но я думаю, что Алины там нет.

— Почему?

— Потому что в машине не было ни врача, ни медсестры. Напрашиваются два варианта — или это была не «скорая помощь», а очень похожая машина, или спецавтомобиль угнали.

— Юра, зачем? Я ничего не понимаю. Кому понадобилось угонять автомобиль, чтобы посадить туда Алину с Евгенией Сергеевной и увезти куда-то? Зачем? — и я разревелась, не дожидаясь ответа на свои многочисленные вопросы.

Все-таки должность директора охранного агентства накладывает отпечаток на человека. Юрке было меня очень жалко, сердце в его груди, куда я уткнулась мокрым носом, учащенно билось, но расклеиваться и впадать в истерику он мне не позволил.

— Марьяна, родная моя. — сказал он, взяв мое лицо в свои ладони и глядя в заплаканные глаза. — Времени нет совсем, нужно осмотреть квартиру. Если сообщат, что Алька в больнице, то мы все бросим и поедем к ней. А если нет? Выпей валерианки и начнем.

— Не надо валерианки. — решительно сказала я. — Со мной все в порядке.

— Вот и умница. — Юрик подтолкнул меня в сторону гостиной.

Я вошла и стала внимательно осматриваться. Юра молча ходил рядом и цепким взглядом выхватывал отдельные детали обстановки. Вроде бы все находилось на своих местах, ничего не сдвинуто, не переставлено и не опрокинуто. Я пошла в свою спальню. Кровать не была заправлена, но это ни о чем не говорило, Алька часто манкировала своими домашними обязанностями, ссылаясь на то, что ей не хватило времени. И тут я увидела на полу возле кровати чистую белую салфетку.

— Что это? — Юрик тут же оказался возле меня, потянул носом и уверенно сказал. — Эфир.

— Черт! — крикнула я и ринулась в Алькину спальню.

Там я заглянула во все уголки и в растерянности остановилась посреди комнаты.

— Что? — спросил Юра.

— Чемодан. — упавшим голосом сказала я.

— Если я правильно понял, тетушкин чемодан исчез? — уточнил он.

— Да, а в нем был флакон с надписью «эфир» и вот эта салфетка. — кивнула я на тряпочку в его руке.

— Она тебе что, показывала флакон?

— Нет, я сама залезла в чемодан, потому что внезапный приезд тетушки не давал мне покоя. Я тебе уже говорила, что меня мучили смутные подозрения. Как видишь — не напрасно. Я даже у подруги спрашивала для чего применяют эфир.

— А у меня спросить не могла?

— Не могла, потому что не знала, что ты крутой сыщик. — парировала я.

— Ну, пропажа чемодана лишний раз подтверждает версию об угнанной машине. — задумчиво сказал Юра.

— Так кого из них все-таки похитили Альку или Евгению Сергеевну? — резко спросила я.

Очень хотелось хоть какой-то определенности. Но больше всего хотелось, чтобы прямо сейчас Юрик уверенно сказал мне, что Алька попала в этот переплет случайно и ее обязательно скоро отпустят. Но, увы, это были несбыточные надежды. Неожиданно у Юры зазвонил сотовый телефон. Он несколько минут слушал доклад своего сотрудника, вставляя лишь междометия, а потом нажал отбой. На мой отчаянный вопросительный взгляд пояснил.

— Ни в одной больнице Альки нет, а вот машина с похожими приметами и примерно в нужное время действительно выезжала из города. Значит чутье меня не подвело. Ты не знаешь откуда приехала тетушка?

— Она не упоминала место, но сказала, что жила недалеко от Алькиных родителей, километрах в пятидесяти. Максим же приехал сюда с дочерью откуда-то из-под Саратова. — вспомнила я.

— Все сходится. — Юра ударил ладонью по столу. — Машина ехала именно в этом направлении.

— Я ничего не понимаю! — отчаянно замотала я головой.

— Так, Марьяна, слушай внимательно. — Юрик сел на диван и усадил меня рядом. — Сейчас мы поедем ко мне в офис и ты ответишь там на все вопросы, которые возникнут у моих оперативников. Кое-что они уже начали делать, но, чем полнее информация, тем быстрее все это закончится. Я, тем временем, займусь организацией похорон Максима.

При этих словах я вздрогнула и схватилась за голову. Как же я могла забыть о похоронах?!

— Ты не волнуйся, все будет как надо. О деньгах тоже не беспокойся — мы с тобой не чужие друг другу. — пресек он мои жалкие попытки возразить. — Соседям скажи, что Алька в больнице. Ну там, нервный срыв после смерти отца. Придумай что-нибудь.

Я снова заморгала, прогоняя слезы и уткнулась в большое Юркино плечо. Стало немного легче от того, что сильный и добрый мужчина взял на себя все мои беды и заботы. И, как бы в подтверждение этих мыслей, Юрик добавил.

— Жить пока будешь у меня.

— А как же Алька, вдруг она сможет позвонить домой, а меня нет? — не согласилась я.

— Через полчаса сюда подъедут ребята и организуют переадресовку всех твоих звонков на мой домашний телефон.

— И что, такое действительно возможно? — не поверила я.

— Тебе и не снилось, какая есть хитрая аппаратура. Поверь мне на слово. — не без гордости сказал Юрик.

Алина открыла глаза и уставилась в низкий грязный потолок над собой, который к тому же равномерно покачивался. Потолок был утыкан какими-то скобками и кронштейнами. «Где это я?» — подумала Алька и немного повернула голову. В носу стоял запах сушеных яблок, а голова была какой-то гулкой. Теперь девочка поняла, что находится в кузове машины «скорой помощи», а в кресле рядом с собой увидела тетю Женю, которая в задумчивости смотрела вперед через единственное прозрачное стекло.

— Теть Жень. — позвала Алина и тут же закашлялась, потому что в горле запершило и отчаянно заскреблось.

— Ах ты! — всполошилась тетушка. — Проснулась, девочка моя. Как ты себя чувствуешь?

— Ничего. — хрипло выдавила Алина. — вот только горло.

— Это пройдет. — радостно заверила ее Евгения Сергеевна. — Попей водички.

Она постучала в окно, отгораживающее кабину от кузова, и попросила у водителя бутылку с минеральной водой. Алина попила и ей действительно стало лучше.

— Куда мы едем? — спросила она уже нормальным голосом. — И где Марина?

— Едем мы в больницу к Марьяниному знакомому доктору. Она договорилась, что тебя положат на обследование. А сама она сейчас у твоего папы в другой больнице.

— Так он нашелся?! — вскрикнула Алина громко, так, что водитель «скорой» заинтересованно заглянул в окно.

— Нашелся, нашелся. — рассмеялась Евгения Сергеевна. — в аварию он попал и без сознания угодил в хирургическое отделение. Пока из наркоза не вышел, никто его имени не знал, потому что все его документы какие-то паразиты украли вместе с барсеткой.

— Значит мама у него? — снова уточнила Алина.

— Мама? — переспросила тетушка, слегка нахмурившись, а Алька тут же смутилась.

— Я Марину иногда про себя так называю. — начала объяснять девочка. — Она очень хорошая, а я никого с самого рождения мамой не звала.

— Ну, тебе виднее. — слегка поджала губы Евгения Сергеевна.

«Зря я, наверное, при ней оговорилась» — подумала Алина. — «Все-таки тетя Женя двоюродная сестра моей настоящей мамы и ей это может быть неприятно».

Тут машина въехала во двор и остановилась у небольшого больничного корпуса. Водитель вышел и отправился в приемный покой. «Какой смешной толстяк» — подумала Алька, глядя на его мешковатую одежду.

— Теть Жень, а меня-то зачем к врачу? — наконец догадалась спросить девочка.

— А ты разве ничего не помнишь?

Алина только покачала головой.

— У тебя был сильный нервный срыв и ты потеряла сознание, когда подумала, что папы нет в живых. Мы вызвали врача, он сделал тебе укол и ты уснула. Но Марьяна решила, что тебе обязательно надо пройти обследование и позвонила своему знакомому доктору.

— Что-то много у Марины знакомых мужчин объявилось в последнее время. — недовольно буркнула себе под нос Алька.

— Ты что-то сказала? — повернулась Евгения Сергеевна.

— Да нет, просто мысли вслух. — Алине почему-то не захотелось обсуждать Марининых знакомых с тетей Женей.

Очень вовремя на крыльце появился водитель и махнул им рукой. Алина вполне бодро спрыгнула на землю и вместе с тетушкой они направились к больничному корпусу. Девочка еще ни разу в своей жизни не лежала в больнице, поэтому с интересом рассматривала крашеные в белый цвет стены приемного покоя, небольшую очередь из тех, кто собирался ложиться на лечение, а особенно ее заинтересовал молодой человек с большой профессиональной видеокамерой на плече. Пожилая медсестра сердито выговаривала ему, показывая рукой на выход.

— Ну все, хватит уже, поснимали и хватит. Нам работать надо.

Молодой человек задорно улыбался, пятясь к двери, а когда увидел, что Алина на него смотрит, лукаво подмигнул и в последний раз широко обвел объективом камеры помещение приемного покоя.

— Беда с этими репортерами. — продолжала ворчать медсестра. — Ну чего интересного в том, что кандидату в депутаты в кафе набили морду. Нет, нужно тут же соваться в отделение с камерой.

«Чудной какой» — подумала Алька про молодого человека, но тут тетя Женя потянула ее за руку в боковую дверь, потом они прошли по коридору и постучали в другую дверь, на которой было написано ПРОЦЕДУРНАЯ.

В комнате находился врач в светло-зеленом халате и такого же цвета шапочке. Он стоял возле окна и курил в открытую фрамугу. Вид у него был какой-то замученный, а взгляд встревоженный.

— Здравствуйте, Валерий Андреевич, вот и мы. — голос у Евгении Сергеевны стал немного заискивающим.

— Здравствуйте, дверь закройте, пожалуйста. — доктор нервно взмахнул рукой. — Проходите.

Алине вдруг сделалось не по себе. В комнате пахло лекарствами, стояли небольшие столики, прикрытые белыми салфетками, на двух кушетках лежали коричневые клеенки. «А курить здесь точно нельзя» — с раздражением подумала девочка.

Доктор, наконец, выбросил сигарету и прикрыл фрамугу. Встретившись взглядом с Алиной, он понял, что та нервничает и тут же широко улыбнулся.

— Прошу. — показал он на одну из кушеток и, когда Алина села, спросил. — Как нас зовут?

— Алина.

— Это хорошо, что Алина. — протянул Валерий Андреевич, а его мягкие пальцы уже ощупывали Алинину шею, мяли за ушами и оттягивали нижние веки.

— А вы давно знаете Марину? — вдруг спросила Алька.

— Марину? — доктор от неожиданности убрал руки и посмотрел на Евгению Сергеевну. — А, ну конечно! Лет пять уже точно. Давай-ка ложись, я тебя посмотрю.

Алина вытянулась на кушетке и минут десять терпела, пока Валерий Андреевич прощупывал ее живот, простукивал и прослушивал легкие, а под конец даже измерил ей давление. Таким же аппаратом Марина иногда мерила давление соседке бабе Тоне.

— Ну, что я могу сказать. — доктор повернулся к Евгении Сергеевне. — В целом девочка здорова, но нужно будет сделать серию анализов, чтобы убедиться окончательно.

— А это долго? — встревожилась тетушка.

— Думаю, что за два дня управимся. Сейчас вам покажут палату, а после вы принесете все необходимое.

Все втроем они вышли из процедурного кабинета и Валерий Андреевич махнул рукой медсестре, которая что-то записывала в большой журнал.

— Проводите девочку в бокс. — распорядился он и, попрощавшись, скрылся за дверью с надписью ОРДИНАТОРСКАЯ.

Бокс представлял из себя отдельную маленькую палату, где стояла одна кровать, одна тумбочка, один стул и телевизор на низком столике. Справа от входа находился крошечный санузел. Зато окно было большое, во всю стену и занавески на окне были веселенькой расцветки. Особенно Альку обрадовал телевизор.

— Ну, ты оставайся, а я сейчас схожу в магазин и куплю тебе все, что нужно. — сказала Евгения Сергеевна.

— Хорошо. — послушно ответила девочка. — А меня уже через два дня выпишут?

— Через два дня будут готовы результаты анализов, а там уж доктор решит, что дальше делать. Ну я пошла, скоро приду.

Тетя Женя ушла, Алина присела на кровать, потом выглянула в окно и решила включить телевизор, потому что больничная тишина уже начинала давить на уши. Телевизор нагрелся и громко заорал голосом певицы Чечериной. Алька испуганно убавила звук и осторожно выглянула в коридор, проверяя, не потревожила ли кого. В коридоре стояла Евгения Сергеевна с доктором, они что-то живо обсуждали. Доктор объяснял, а тетушка кивала головой и задавала вопросы.

«Лучше бы меня сюда привезла Марина» — почему-то с раздражением подумала Алина. Ей вдруг очень захотелось увидеть отца, она даже представила, как Марина сидит рядом с ним и поправляет сбившуюся простыню. Она бы тоже могла сидеть рядом с папой и подавать ему питье, но Марина зачем-то отправила ее на обследование. Чего обследовать, когда она чувствует себя прекрасно?

«Ладно, два дня потерплю, а потом попрошусь домой» — решила девочка и села смотреть телевизор.

Юра так быстро все организовал, что похороны состоялись уже на следующий день после нашего похода в морг и исчезновения Алины с Евгенией Сергеевной. Ночь прошла для меня как одно мгновение. Я приняла какие-то таблетки и через несколько минут как-будто с головой окунулась в мягкое облако, а еще через несколько минут меня уже будил Юра. Я не сразу сообразила, что настал новый день и не сразу вспомнила, какие беды обрушились на мою семью.

Еще вчера вечером я позвонила Татьяне и все ей рассказала. Она пообещала известить начальника Максима о времени похорон и предложила свою помощь. Так как тело Максима должны были доставить из морга домой в одиннадцать часов, то мы договорились с Танькой встретиться там в десять. Юра отвез меня в квартиру и оставался до тех пор, пока не появилась подруга. Несмотря на траур, Татьяна с большим интересом разглядывала моего мужчину и по выражению ее лица я поняла, что Юрик получил высший балл.

В одиннадцать мы с Таней сели у гроба, а в квартиру стали заходить соседи. В основном это были пожилые люди, которые к смерти относятся более философски, чем молодежь. Я сидела, смотрела на мертвое лицо мужа, но мысли мои при этом были об Алине. Ближе меня у девочки не осталось никого, если не брать в расчет новоявленную тетушку и ее сына. Пять лет я воспитывала Альку как мать и отчасти как подруга. Мне приходилось вникать в ее девчоночьи проблемы, как морального, так и физического плана. Она ни разу не назвала меня мамой, только Мариной, но я и не претендовала. Мне хватало того, что Алька иногда подсаживалась ко мне на диван, прижималась к моему плечу и начинала рассказывать что-нибудь сокровенное. Именно так я общалась со своей мамой и считаю это подарком судьбы.

От раздумий меня оторвал Юрик, он тихо вошел в комнату и на мой вопросительный взгляд покачал головой. Новостей об Алине и Евгении Сергеевне не было. Вскоре в комнате началось движение и мы все вышли к подъезду. В глаза бросались пять огромных разноцветных фургонов, выстроившихся в ряд вдоль дома. Это друзья Максима приехали проводить его в последний путь. И всю дорогу до кладбища мой мозг сверлили надрывные гудки автомобильных клаксонов.

Когда я бросала на крышку гроба комья земли, то поклялась Максиму, что не пожалею никаких сил для благополучия его дочери. Может быть это было несколько театрально, но необходимо для того, чтобы не впасть в отчаяние. Юра и Танька все время находились возле меня, временами тревожно заглядывая мне в глаза. Но они зря переживали, я не собиралась расклеиваться. Сейчас главное для меня — это Алька.

Люди шли мимо могилы и я провожала каждого рассеянным взглядом. Вот ребята-водители, которые работали вместе с Максимом — они держались все вместе, лица их были суровыми, на скулах играли желваки. Да, вполне может быть, что это не первый случай, когда кого-то из их братии находили в лесу мертвым. Опасная у них работа. И тут мое внимание привлек неуклюжий толстый человек с одутловатым лицом. Он шел сразу за водителями и я сначала решила, что это один из них. Как же так, он явно пьющий, подумала я. Толстяк наклонился и набрал земли сразу в обе руки, постоял над раскрытой могилой чуть дольше, чем другие и каким-то детским, неуклюжим жестом бросил туда землю. Когда он проходил мимо меня, я услышала его хриплую одышку и поняла, что человек отнюдь не запойный, а просто чем-то серьезно болен.

Поминки проходили в небольшом кафе, да и народа-то было не так уж и много. За нашим столом, кроме меня, Татьяны и Юрика, сидели два Юркиных сотрудника. Они производили очень хорошее впечатление — приятное поведение, спортивные фигуры. У одного из них зазвонил сотовый телефон, он молча послушал и отдал трубку Юре. Юра слушал и время от времени бросал на меня взгляды. Я поняла, что есть какая-то информация.

— Нашли машину. — коротко сказал Юра, возвращая телефонную трубку.

— Где? — спросила я.

— В Саратове, на окраине города. Она действительно была угнана с Подстанции скорой помощи. Сейчас ребята прозванивают все Саратовские больницы.

— А что будем делать мы? — в отчаянии спросила я.

Юра внимательно посмотрел на меня, потом по очереди на своих сотрудников, вздохнул и решительно сказал.

— Пока подождем результатов, а завтра навестим вашу таинственную Евгению Сергеевну.

— Где, в Саратове? — удивилась я.

— Как ты и говорила, в пятидесяти километрах от Саратова есть рабочий поселок, где и проживает ваша тетушка с великовозрастным сыном.

— Я с тобой! — решительно сказала я.

— И меня тоже возьмите. — попросила Танька.

— Да, и ее тоже возьмем. — обняла я подругу за плечи. — Мне с ней спокойней будет.

Оба сотрудника тут же деликатно стали смотреть в сторону, чтобы не мешать своему начальнику принимать важное решение — брать с собой двух совершенно бесполезных в оперативной работе женщин, или не брать. Но, очевидно, наши с Татьяной взгляды — мой полный решимости, а ее полный мольбы — возымели свое действие.

— Ладно. — наконец сказал Юрик. — Едем все вместе, снимем в гостинице два номера. Только попрошу меня слушаться и никакой самодеятельностью не заниматься.

Мы с легкостью пообещали бы все, что угодно, а не только это, так что Юрик остался доволен.

Через час тетя Женя вернулась и принесла Алине зубную щетку и пасту, тапочки и веселый летний халатик. Еще в пакете лежали фрукты и несколько иллюстрированных журналов.

— Ну, давай, переодевайся, а одежду я повешу в шкаф.

— Теть Жень, а вы Марину сегодня увидите? — спросила Алька, стягивая через голову футболку.

— Нет, деточка, не увижу. Она будет дежурить в больнице. А что?

— Очень хочется узнать, как там папа. — вздохнула Алина. — И угораздило же меня потерять сознание, сейчас бы тоже сидела возле папы.

— Ничего, потерпи немного, авось скоро свидишься с папкой. — и тетушка почему-то перекрестилась.

Как ни странно, но на новом месте Алина спокойно проспала всю ночь. Не успела она позавтракать, как за ней пришла молоденькая медсестра и началась беготня из кабинета в кабинет. Алина сдала кучу всяких анализов, ее осматривали, вертели из стороны в сторону, ощупывали и измеряли. Все это было так утомительно и непривычно, что к вечеру девочка стала как выжатый лимон.

— Да, замучили тебя сегодня. — посочувствовала медсестра, когда Алина брела мимо поста. — Вон, карточка уже как распухла от всяких бумажек.

На столе лежала медицинская карта, на лицевой стороне которой было крупно выведено БОКС № 2 и стояло вчерашнее число. Больше никаких надписей не было.

«Странная какая-то карта» — вяло подумала Алька. — «Ни тебе имени, ни фамилии». Еще ей показалось странным, что весь день, в каком бы кабинете она не была, туда обязательно заглядывал доктор Валерий Андреевич. Перекидывался парочкой слов с персоналом, бодро подмигивал Альке и исчезал.

Позвали на ужин и она нехотя поплелась в столовую. Ковыряя ложкой гречневую кашу, Алина обратила внимание на дальний стол, за которым разместилось четверо мужчин в спортивных костюмах. Они громко разговаривали, чем заслужили замечание от проходившей мимо врачихи. И тут за их спинами Алина увидела вчерашнего водителя со «скорой помощи». Он сидел вполоборота и сосредоточенно жевал, но Алька его сразу узнала по рыхлым безвольным плечам и отросшим волосам на затылке.

«Вот это да!» — подумала она. — «Еще вчера он был за рулем, а теперь сидит в больничной столовой».

Наверное впервые у девочки мелькнула мысль, что жизнь человеческая иногда делает такие крутые повороты, что не успеваешь за ней уследить.

Первое же сообщение, которое Юра получил после размещения в саратовской гостинице, добавило нам тревоги. Ни Алина Максимовна Шепелева, ни Евгения Сергеевна Потапова не регистрировались ни в одной из больниц города и области. Юра связался с местной милицией, порасспросил их про угнанную машину, но никакой новой зацепки это не дало. С руля и с других поверхностей внутри автомобиля были сняты отпечатки пальцев, но толку от этого не было никакого — сравнить отпечатки было не с чем.

— Ну что ж, едем в рабочий поселок. — принял решение Юрик и мы все снова забрались в его могучий «джип».

Кроме нас троих и водителя Саши Юра взял в поездку своего оперативника Дмитрия. Это был крупный мужчина, под стать своему начальнику, но очень молчаливый. За весь неблизкий путь до Саратова он едва ли сказал три слова. Ну, да и нам тоже было не до болтовни.

До рабочего поселка доехали за двадцать минут, но зато нужный дом искали долго. Саша уже предположил, что адрес нам дали неправильный, но глазастая Танька при очередном развороте углядела маленькую аккуратную постройку, обшитую рейкой и с резными наличниками на окнах. Домик стоял на отшибе, и несведущему человеку было трудно догадаться, что он завершает улицу Добровольцев, которую мы исколесили вдоль и поперек.

Было решено, что к Евгении Сергеевне сначала пойдем мы с Татьяной, но заходить в дом не будем, а поговорим с ней на крылечке, чтобы мужчины видели нас из автомобиля. Дальше договорились действовать по обстоятельствам, но Юрик снова строго запретил нам всякую самодеятельность.

Я шла и смотрела на редкий забор, окружавший дом. Что-то в нем было не так, как будто чего-то не хватало. Наконец до меня дошло — в заборе не было ворот, а только узкая калитка, запирающаяся на деревянную вертушку. Значит, у хозяев нет машины, подумала я, гордясь своей наблюдательностью. Татьяна уже взялась рукой за вертушку, когда я схватила ее за плечо и резко потянула к себе.

— Ты чего? — удивилась Танька.

— Смотри. — кивнула я вглубь двора.

Там находилась огромная собачья будка, таких больших я еще не видела, а рядом с будкой, вытянувшись в струнку и не спуская с нас глаз стояли две крупные собаки темно-коричневой масти.

— Подумаешь. — небрежно сказала подруга и снова потянулась к калитке.

— Стой! Ты что не видишь в каком они напряжении? — зашипела я. — Собачница фигова!

— Да меня в жизни ни одна собака не укусила. — обиделась Танька.

А ведь правда, ни одна и ни разу. От самой Таньки животные страдали сплошь и рядом, но ей от них пострадать не пришлось. Пока. Увидев нашу заминку, Юрик поспешил на помощь.

— Ого! Серьезные собачки! — уважительно покачал он головой.

— Доберманы. — сказала Татьяна. — А точнее, доберманы-пинчеры — короткошерстные служебные собаки из породы пинчеров.

Юрик удивленно взглянул на мою подругу.

— Она знает. — кивнула я.

— И что же нам делать с этими пинчерами? — спросил Юрик.

Вопрос повис в воздухе.

И тут неожиданно возле нас очутилась молодая женщина в домашнем халате и тапочках.

— Вы к Сергеевне что ли? — громко спросила она, перекрикивая хриплый собачий лай, и не дожидаясь ответа толкнула калитку. — Идите, не бойтесь, тетя Женя дома.

Мы опасливо направились к крыльцу следом за Юрой и я перевела дух только в полутемных сенях. На стук в дверь никто не отозвался и Юрик, перестав церемониться, вошел в дом. Мы не успели даже оглядеться, как из смежной комнаты появилась Евгения Сергеевна собственной персоной.

— Ой, какие гости! — разулыбалась она, но глаза выдавали тревогу и испуг. — Танечка, и ты тут, и Юрочка! А Алиночка где, почему с вами не приехала?

— А разве она не у вас? — спросил Юра, опускаясь на табуретку возле стола.

— У меня? — удивлению тетушки не было предела. — Почему она должна быть у меня? Я вернулась одна.

— А почему уехали даже не попрощавшись? — задала я свой вопрос.

— Так подумала, чего я буду людям мешать, в семье такое горе, вот и уехала потихоньку.

— Какое горе? — резко спросил Юра.

— Как же? Кормилец помер, разве это не горе? — попыталась всплакнуть Евгения Сергеевна, но от страха глаза ее были сухими и постоянно перебегали с моего лица на Юркино.

— Почему вы думаете, что он умер? — наш частный сыщик явно старался выбить женщину из колеи.

— Как же, ведь Марьяна сказала …

— Только то, что меня вызвали на опознание в и больше ничего. — перебила я.

И тут Евгению Сергеевну прорвало.

— Не знаю я никаких ваших дел, у меня своих хватает! Если в гости приехали — милости просим, я и чай поставлю, а если с какими претензиями, то не имеете права! Я законы знаю и попрошу вас из моего дома уйти! Мне все равно кто ты, мил человек, сыщик или охрана какая, а права не имеешь! — и она гневно ткнула пальцем в сторону хмурого Юрика.

Мы с Танькой молчали и только хлопали глазами, ошалев от такой неожиданной наглости. Я злорадно подумала, что сейчас тетушке достанется от Юрика и удивилась, когда он поднялся с табуретки и кивнул нам на дверь.

— Пошли отсюда.

Мы послушно пошагали за ним, а в спину нам неслось.

— Вот и правильно, вот и идите! А то ишь ты — Алину им подавай! Девчонка может с друзьями где загуляла, а они сразу к тете Жене примчались. Адрес-то как отыскали?

Визгливые крики действовали мне на нервы и я жалобно пискнула в Юркину спину.

— Юр, мы куда?

— Все потом. — не оборачиваясь буркнул он и молча довел нас до машины, а заговорил только тогда, когда Саша вывел «джип» из проулка. — С этой истеричкой мы только время потеряем. Нужно вернуться в гостиницу и связаться с местной милицией, вот им-то она на вопросы ответит. Саша, поднажми!

Машина мчалась по загородному шоссе и скорость водитель сбросил уже почти у самой гостиницы. Мы с Юриком отправились в свой номер, а Танька ушла к себе, сказав, что придет через десять минут, но появилась гораздо раньше — запыхавшаяся и с вытаращенными глазами. Юрка как раз в этот момент договаривался с кем-то из местных стражей порядка о помощи и бормотал в телефонную трубку слова благодарности.

— Там! Там! … — заорала Танька, тыча пальцем куда-то в пространство.

— Господи, что случилось? — подскочила я к ней.

— Алька! Там!

— Минуточку. — сказал собеседнику Юра и прикрикнул на Таньку. — Говори спокойно, где Алька?!

Подруга замерла на мгновение и вдруг показала на телевизор.

— Там. Я включила, идут новости, говорят про какого-то местного депутата. Его избили, он попал в больницу, а там Алька. — отрывисто бормотала Татьяна.

— Включи! — скомандовал мне Юрик и я кинулась к телевизору.

— Пятая кнопка. — подсказала Таня.

Телевизор нагрелся и мы увидели заставку местного новостийного канала. Сами новости уже закончились. Я в отчаянии повернулась к Юре и услышала как он быстро говорит в трубку.

— Да, на пятой кнопке. Только что закончились новости и там был сюжет про избитого депутата и про больницу. Наш человек увидел в кадре девочку, которую мы как раз разыскиваем. Хорошо, жду.

Юрик положил трубку и взглянул на нас.

— Сейчас будут выяснять. Тань, расскажи подробней, что ты там увидела?

— Сначала показали, как какого-то мужика везут на каталке, потом сказали, что это местный депутат и побили его, очевидно, по политическим мотивам. А напоследок камера медленно обвела комнату и я увидела Альку.

— Слушайте, а может быть здесь есть еще один местный канал. — осенило меня и я начала щелкать кнопками, но все было безрезультатно.

Танька снова ушла в свой номер, сказав, что пока будет просматривать все каналы. Юрик тоже устроился перед телевизором, придвинув поближе телефон, а я отправилась в ванную поплакать. Напряжение последних часов давало себя знать, а при своем любимом не хотелось демонстрировать женские слабости. Немного разрядившись, я умылась, причесалась и вернулась в комнату. На мой немой вопрос Юрик отрицательно покачал головой, мол, не звонили. Позвонили только через полчаса. Юра выслушал информацию, положил трубку и встал из кресла.

— Зови Таню, мы едем на телевидение просматривать сюжет. Надо убедиться, что это действительно Алина.

Немного поплутав по незнакомому городу, Саша все-таки вывез нас к зданию телецентра, утыканному всевозможными антеннами. Нужную студию оказалось найти еще сложнее в немыслимом количестве коридоров и переходов. Наконец очень молоденькая, но очень серьезная девушка запустила для нас нужный сюжет и мы, почти не дыша, уставились на один из многочисленных экранов.

Сначала показали вход в приемный покой, потом сам приемный покой, где на носилках лежал довольно крупный мужчина, отвернув лицо от назойливой камеры оператора. Комментарий я почти не слушала, потому что с жадностью ловила взглядом каждого нового человека, попавшего в кадр.

— Вот, сейчас будет! — вскрикнула Таня, а я замерла.

Камера двигалась слева направо и на короткое время остановилась на фигурке молодой девушки. Это была Алька! Она с любопытством смотрела в объектив и на губах у нее играла легкая улыбка. У меня отлегло от сердца, потому что всего несколько часов назад моя девочка была жива и здорова.

— Стойте! — вдруг скомандовал Юра. — Можно отмотать немного назад?

Серьезная девушка нажала несколько кнопок и на экране замелькали кадры в обратном порядке.

— Вот, здесь. — сказал Юрик и мы все снова уставились на экран.

Камера шла по кругу, улыбалась Алька — вроде бы все ясно.

— Стоп! Вот она. — и Юра показал на женщину, которую видно было только со спины. — Ваша любвеобильная тетушка.

Я присмотрелась и тихонько ахнула. Это была Евгения Сергеевна без всякого сомнения, мне даже не нужно было видеть ее лицо. В этот момент от двери прозвучал голос.

— Девушка, будьте добры, скопируйте нам эту часть сюжета.

Мы были так увлечены, что даже не услышали, как в комнату кто-то вошел.

— Капитан Сербылев. — представился всем сразу высокий молодой мужчина в гражданской одежде. Потом он протянул руку Юре. — Это со мной вы говорили по телефону.

Мужчины обменялись рукопожатиями и капитан продолжил.

— Я отправил своих ребят к Потаповой Евгении Сергеевне, но ее к этому моменту уже не было дома. А сейчас, как я понимаю, мы поедем в больницу. — и он кивнул на экран телевизора.

— Да, спасибо, мы готовы. — сказал Юра, а строгая девушка в это время уже протягивала капитану видеокассету с записью.

Юра было открыл рот, чтобы что-то спросить, но капитан опередил его.

— Я уже выяснил что это за больница, так что не будем терять время.

Мы поблагодарили девушку, на что она неожиданно тепло пожелала нам удачи, и отправились к машинам. Милицейский «жигуленок» показывал дорогу нашему «джипу» и через двадцать минут мы въехали в больничный двор, а я сразу узнала двери приемного покоя, которые хорошо были видны на видеопленке.

— Марьяна, Таня! — повернулся к нам Юра. — Вы остаетесь в машине.

— Но как же? — возмутилась я.

— Это не обсуждается. — строго сказал Юрик.

— Ладно. — буркнула я, и добавила. — Только я долго не выдержу.

Любимый одарил меня красноречивым взглядом и вышел из машины. Потянулось томительное ожидание. Танька ерзала, но молчала, понимая, что нервы у меня взвинчены до предела. Я же шарила глазами по освещенным окнам больничных палат и сквозь наползающие сумерки пыталась рассмотреть лица людей, проходящих мимо машины. На крыльце появился Юра, быстрым шагом подошел к «джипу» и распахнул дверь с моей стороны.

— Марьяна, выходи. А ты оставайся. — махнул он рукой на изготовившуюся Таньку.

Юра потянул меня за собой и на ходу заговорил.

— В журнале регистрации ее имени нет и вообще нет ни одной пациентки младше двадцати трех лет. Капитан Сербылев сейчас обрабатывает дежурного врача, чтобы тот проводил нас по всем палатам. Я побоялся, что не сразу узнаю Альку, ведь я видел ее только на пленке, так что пойдем все вместе.

В этот момент мы вошли в приемный покой, где молодой капитан беседовал с пожилым доктором. Доктор был явно недоволен и мы услышали конец его фразы.

— … да и завотделением сейчас здесь, он будет неприятно удивлен, что по палатам ходят посторонние.

Капитан оглянулся на нас и сказал врачу.

— Это мать пропавшей девочки.

Мужчина несколько секунд смотрел в мои больные умоляющие глаза и наконец буркнул.

— Идемте, я сам вас провожу.

Мы шли по больничному коридору и заглядывали во все женские палаты. Заходили в них только я и доктор, причем он делал вид, что пришел справиться о самочувствии пациенток. Так мы прошли примерно восемь палат, пока не остановились у двери с надписью БОКС № 1. Врач подергал дверь, она была заперта. В это время из соседней палаты вышла медсестра с металлическим подносом в руках, на котором были разложены лекарства.

— В боксе кто-нибудь лежит? — спросил ее доктор.

— Да, девочка молоденькая. Ее Валерий Андреевич забрал.

У меня екнуло сердце. Врач посмотрел в мою сторону и снова обратился к медсестре.

— Молоденькая — это сколько?

— Да совсем еще девчонка, лет пятнадцать, наверное.

— Они могут быть только в операционной. — повернулся к нам доктор.

— Быстро в операционную. — капитан даже схватил доктора за локоть, но тот не стал возмущаться, а ринулся вперед по коридору, показывая дорогу. Медсестра проводила нас удивленным взглядом.

Операционная располагалась в другом крыле, мы практически бежали, пугая прогуливающихся по коридору пациентов.

— Это там. — доктор на ходу протянул руку, показывая на большую двустворчатую дверь.

Но я смотрела не на дверь, а на женщину, которая при нашем приближении стала медленно подниматься с диванчика. Она узнала нас и пронзительно закричала: «Нет!!!». Потом метнулась к двери в операционную и загородила ее собой, широко расставив руки и продолжая кричать.

— Не пущу! Пошли все вон!

— Господи, это еще что такое? — опешил доктор.

— Это мы берем на себя. — коротко сказал капитан и кивнул Юре.

Они вдвоем оттащили Евгению Сергеевну от двери, что сделать было совсем не просто, потому что она отчаянно вырывалась, брыкалась и выла, брызгая слюной.

— Идите скорей! — крикнул капитан доктору.

Мы вдвоем ворвались в операционную и увидели врача и медсестру, которые испуганно таращились на нас поверх марлевых повязок. На операционном столе лежал мужчина и тоже смотрел на нас круглыми глазами. Я была очень возбуждена, но подумала, что этого мужчину я уже где-то видела, а в следующую секунду вспомнила полного одутловатого человека, который обеими руками бросал землю на гроб Максима.

— Николай Петрович, в чем дело?! — пришел в себя хирург. — Кто вам позволил врываться?!

— Да вот, Валерий Андреевич, понимаете… — залопотал наш проводник, а я осматривала операционную и с отчаянием думала, что и здесь нет Алины.

В комнату стремительно вошел капитан.

— Да что это такое? — снова попытался возмутиться хирург, но увидев раскрытые милицейские корочки, замолчал и как-то съежился.

— Ее здесь нет. — повернулась я к капитану и тут робкий доктор Николай Петрович неожиданно спросил.

— А кто на втором столе? — и показал рукой куда-то за спины хирурга и онемевшей медсестры.

Капитан обошел остолбеневших медиков и через секунду поманил меня рукой. Действительно, за их спинами стоял второй операционный стол, даже скорее его можно было назвать каталкой, а на ней лежала моя Алька. Бледненькая и с закрытыми глазами.

— Боже мой, что с ней! — крикнула я.

— Что с ней?! — рявкнул на хирурга капитан.

Валерий Андреевич испуганно вздрогнул и даже попытался загородиться руками, так свирепо смотрел на него милиционер. Но все-таки пробормотал.

— Ничего пока, просто ей дали наркоз.

В этот момент мужчина на первом операционном столе, пытавшийся хоть что-нибудь разглядеть в этой суматохе, тяжело, с тупым стуком уронил голову на голубую простынку и затих. У капитана Сербылева округлились глаза, а хирург поспешил с разъяснениями.

— Ничего страшного, ему тоже ввели наркоз, просто только что подействовало.

Уже сутки, как мы вернулись домой. Алька благополучно вышла из наркоза, но почти все время спала и отказывалась от еды. Я бродила по квартире, постоянно подходила к кровати, чтобы убедиться, что Алина дышит, и ждала прихода Юрика. Он звонил несколько раз, справлялся о самочувствии моем и девочки, но говорил, что приехать пока не может, так как должен получить полную информацию о нашем деле.

Я снова подошла к кровати и опустилась на краешек. Алина спала не спокойно, бледные веки ее подрагивали, глазные яблоки за ними бегали из стороны в сторону. Лицо осунулось, а нос слегка заострился. Я смотрела на дочку Максима и острая жалось сжимала мне сердце. Именно в этот момент, когда Алина была такой беспомощной я поняла, что даже родную дочь я не смогла бы любить сильнее, чем этого чужого ребенка. Хоть я и была ей неплохой мачехой, но с этого момента для меня время падчериц и мачех прошло. Начинается время дочек и матерей. И тут Алина открыла глаза, поводила сонным взглядом по комнате и увидела меня. Наверное с моего лица еще не совсем сошло выражение щемящей любви, потому что Алька порывисто обняла меня и прошептала в самое ухо.

— Мама.

Мы ревели минут десять, размазывая слезы по припухшим физиономиям и глупо при этом улыбаясь.

— А ты меня усыновишь официально? — неожиданно спросила Алина.

— Нет. — помотала я головой.

— Почему? — опешила девочка.

— Потому что я тебя официально удочерю. — и мы снова разревелись, крепко обнявшись.

Юрик пришел, когда мы собирались пить чай. Кое-что о своем заботливом друге я Алине рассказать успела, поэтому знакомство самых дорогих мне людей прошло легко и спокойно. Когда все напились чаю, Юрик собрался приступить к захватывающему повествованию, но я показала ему глазами на Альку.

— Ну, Марин! — возмутилась она, а мой любимый мужчина поддержал ее, напомнив свои же собственные слова о том, что Алина уже большая и скрывать от нее ничего не нужно.

Так как о самом страшном во всей этой истории — смерти отца — Алька уже знала, то я смирилась и позволила Юрику рассказать при ней все. Привожу здесь его рассказ в чистом виде, опуская наши с Алиной «ахи» и «охи», а также всевозможные вопросы.

Евгения Сергеевна билась в истерике до тех пор, пока ее не посадили в милицейскую машину. Там она злобно замкнулась и молчала весь путь до нашего города. Даже в кабинете следователя поначалу отказывалась отвечать на вопросы, но, когда узнала, что ее сын Саша отходит от наркоза в этом же здании, ее прорвало.

— Не трогайте Сашу, он серьезно болен, ему требуется операция! И вообще, он ни в чем не виноват!

Следователь тут же поведал женщине, что в ее доме был произведен обыск. В сундуке под бельем нашли вещи, принадлежавшие убитому водителю Шепелеву Максиму Андреевичу. С вещей сняли отпечатки пальцев, которые сравнили с отпечатками, полученными в кабине фургона. Десять минут назад эксперт подтвердил, что эти отпечатки принадлежат ее сыну Александру и ему будет предъявлено обвинение в убийстве.

— Какой же он дурак. — с чувством сказала Евгения Сергеевна и с этого момента стала отрешенно отвечать на вопросы.

У Сашеньки с детства были проблемы с почками и еще тогда врачи сказали, что избежать пересадки органов вряд ли удастся. С мужем она развелась уже много лет назад, но до сих пор тот принимал участие в судьбе сына, тем более, что в материальном плане был более чем обеспечен. Когда возмужавший Саша начал всерьез страдать от своего хронического заболевания, Евгения Сергеевна попыталась организовать для него операцию по пересадке почки. Александр сдал все анализы, деньги на операцию отец был готов заплатить, но вмешалась судьба-злодейка. Оказалось, что чужие донорские органы в организме Саши не приживутся. Нужны только родственные по крови. Евгения Сергеевна тут же самоотверженно предложила свою почку и, заочно, почку биологического отца, но этот вариант тоже не подошел по причине медицинских противопоказаний. Вот тогда Евгения Сергеевна и вспомнила о своей двоюродной сестре Лене, с которой уже много лет была в ссоре. Лена молодая, никогда раньше ничем серьезным не болела, так что вполне могла сгодиться на роль донора. Евгения Сергеевна стала наводить справки и узнала, что безнадежно опоздала — Елена умерла в родах. И тогда в голову пришла страшная мысль, что единственным подходящим донором для Саши могла стать дочь покойной Елены. Но эту дочь еще предстояло отыскать, так как молодой вдовец с грудным ребенком уехал в неизвестном направлении.

На поиски ушло несколько лет, но результатов не было — Максим и Алина как в воду канули. Евгения Сергеевна продолжала поддерживать угасающее здоровье сына дорогими лекарствами и с болью смотрела, как его донимают отеки, одышка и разные сопутствующие болячки. И тут судьба сжалилась над ними — женщина совершенно случайно увидела в придорожном кафе Максима, которого узнала по единственной фотографии, напросилась в кабину и доехала с ним до самого его дома. Конечно Максим даже не догадывался, что с ним в кабине едет двоюродная сестра его умершей жены.

Дальше все было как в добротном детективе. Евгения Сергеевна выследила Алину, Саша тихонько сфотографировал ее на улице, вместе придумали легенду и машина смерти начала свое движение. Первым должен был умереть Максим, чтобы у девочки не осталось никакой защиты. Меня особо в расчет не брали, так как считали, что мачехе не должно быть дела до чужого ребенка. Александр, по мнению матери, справился с задачей блестяще, только вот, дурак, позарился зачем-то на вещи Максима. Хирургу местной больницы Валерию Андреевичу Широкову заплатили очень большие деньги, так как фактически он согласился убить шестнадцатилетнюю девочку, потому что пересадить требовалось сразу обе почки. Почему врач, моральный кодекс которого базируется на клятве Гиппократа, пошел на такое преступление, следствию еще предстояло выяснить. Опоздай мы хотя бы на полчаса и Алину вряд ли удалось бы спасти.

Я была ошарашена услышанным не меньше Альки и долго сидела возле нее, поглаживая по волосам. Юрик посмотрел на наши печальные физиономии, вздохнул и вышел в прихожую, откуда вернулся с большим фирменным пакетом.

— Может быть вы не будете так грустить, если узнаете, что у меня для вас подарки? — спросил он и протянул каждой из нас по нарядной коробке.

Первой догадалась Алька.

— Это же сотовый телефон! — закричала она и в ее руках появилась изящная серебристая трубка.

У меня тоже был телефон, только трубка матово отливала темно-синим цветом. Ну и Юрик! Запомнил, как я когда-то сказала, что если у меня будет мобильник, то ни в коем случае не золотой и не серебряный. Я повисла у любимого на шее, а Алина подошла сбоку и прижалась ко мне, благодарно глядя на огромного чужого дядю, который неожиданно оказался замешанным в ее короткую еще, шестнадцатилетнюю жизнь.

— Я хочу, чтобы мои девочки всегда имели возможность со мной связаться. — растроганно пробормотал Юрик.

Алька посмотрела на нас внимательным взглядом, потом отошла в сторону и серьезно спросила.

— Мы теперь будем жить вместе?

— Если Марьяна не возражает. — смущенно посмотрел на меня Юра.

— Если ты будешь не против. — сказала я Альке.

— Я не против. — подумав, ответила она. — Только отвезите меня на папину могилу.

Юра поцеловал меня в щеку, подошел к девочке, поцеловал ее куда-то в челку и сказал.

— Поехали.

КОНЕЦ.