Охота на «Сокола» (F-16)

Глава 7

Моросил промозглый октябрьский дождь. Жухлые листья печально и медленно летели с деревьев.

По московским улицам, залитым пробивающимся сквозь пелену облаков сереньким светом осеннего утреннего солнца, спешили служащие. Хмуростью лиц люди не уступали затянутому тучами небу. Чиновники высокого ранга ехали на работу в служебных машинах, чинно восседая сзади водителя.

Черная «Волга» аккуратно затормозила у входа в шестиэтажное здание на Малой Лубянке. Прежде чем выйти, пассажир кинул быстрый взгляд на часы.

Начальник Второй службы Станислав Владимирович Тулин никогда не опаздывал. Вместе с выученным когда-то давно немецким языком, он впитал и арийскую пунктуальность. Каждое утро он открывал тяжелые дубовые двери в здании Московского Управления КГБ. Охрана у входа сверяла по нему свои часы. Тулин, не удостоив их взглядом, прошел к лифту.

Лифт медленно поднимал Станислава Владимировича на шестой этаж. Там, в конце длинного узкого коридора, находился его кабинет. Помимо пунктуальности и собранности, Тулин имел массу неоспоримых достоинств, и далеко не последнее из них — колоссально развитая способность чуять перспективное дело за километр и добираться до него первым. Вот и сейчас…

Сегодняшний день был строго распланирован. Сначала предстояло прочитать срочные шифртелеграммы, затем выслушать доклады начальников отделов, подготовить материалы к заседанию коллегии Управления по результатам работы третьего отдела на канале выезда советских граждан за границу… Дел — уйма.

Но, для начала — традиционная утренняя сигарета за рабочим столом. А попутно — то, что со вчерашнего дня не выходило у Тулина из головы. Да, докладную записку о работе закордонного агента «Гвоздика» он прочтет сразу же.

Не торопясь, Станислав Владимирович открыл дверь и вошел в свой кабинет. Поставил кейс на стул, снял пальто. Достал из сейфа документ и положил на стол. На столе, как всегда, идеальный порядок, слева документы, с которыми нужно работать, справа — уже отработанные, которые утром заберет секретарь. Остро отточенные карандаши, ручка, стопка листов чистой бумаги, массивная стеклянная пепельница, письменный прибор, очки.

Спешка — дело несолидное. Плавным отработанным жестом извлек из лежавшей на столе пачки сигарету, подвинул поближе пепельницу, прикурил, и лишь затем погрузился в чтение докладной.

Начальник отдела, успевший вчера принести документ, когда Тулин уже собирался закрывать и опечатывать сейф, только успел сказать, что наклевывается весьма перспективное дело.

Пробежав глазами документ, Тулин ощутил знакомое покалывание в пальцах. Если дело выгорит, то потянет на знак «почетного чекиста» как минимум. Мысли о максимуме Тулин старательно отогнал, боясь спугнуть удачу.

В докладной он сразу ухватил главное. «Гвоздика» познакомилась с пилотом ВВС США и тот распустил слюни. Пилот готов перелететь на нашу сторону, вернее, продать Советам «боевую машину F-16», заработать три миллиона долларов и исчезнуть.

У Тулина перехватило дыхание. Провернуть такое — еще никому не удавалось! Попытки были, но, как правило, они заканчивались неудачей или громкими скандалами, а то и потерей должностей. Или грудь в крестах, или голова в кустах, это уж как водится.

Вспомнив злополучную Бейрутскую операцию, проведенную «соседями» — военной разведкой, Станислав Владимирович глубоко вздохнул. Снаряд два раза в одно место не падает. Не повезло ГРУшникам — повезет нам. Он был убежденным атеистом, но вдруг поймал себя на том, что шепчет — «Господи помоги!»

Кроме чутья, Тулин обладал еще одним, весьма ценным талантом. Он умело устранял конкурентов на своем пути. Причем делал он это всегда чужими руками, исподволь, и как-то так получалось, что все лавры за оперативные результаты доставались только ему. Руководство ценило Станислава за рвение, невероятную работоспособность и преданность делу. А он умело поддерживал свою репутацию. Подловить его пытались многие и даже подставить ногу. Но Тулин был неуязвим. Никто и никогда не видел его пьяным, или в компании с красивой женщиной, или в обнимку с друзьями, где-нибудь в забегаловке.

Погруженный в раздумья, Тулин нервно барабанил пальцами по столу. Порывисто встав, он быстро запер дверь на ключ. Действовать нужно немедленно. Этот американец может через неделю-другую опомниться, и дело не выгорит. А на согласования, на получение санкции может уйти месяц. Нет, слишком долго. Надо работать в условиях «форс-мажора». Что ж, не в первый раз…

Мысленно Тулин начал набрасывать план действий. Для начала надо лично переговорить с «Гвоздикой» и удостовериться, что она не фантазирует. Взять ее к себе на связь, Баркову за это что-нибудь пообещать, досрочное звание, к примеру. Далее — доложить материалы начальнику Управления и убедить его в необходимости проведения мероприятия только силами москвичей. Затем, срочно вылететь в Бангкок и лично встретиться с янки, прощупать его и убедиться, что он не шизофреник.

Без Министерства обороны не обойтись никак, но их надо подключить на самом последнем этапе, т. е., когда кабана уже завалили и мясо жарится на костре. Тогда, «пожалте к столу господа дорогие».

В кабинете начальника отдела зазвонил аппарат оперативной связи. Тот торопливо поднял трубку.

— Валентин, — даже не поздоровавшись, сухо начал Тулин, — Я хочу провести контрольную встречу с агентом «Гвоздика». Сегодня, и хорошо бы до обеда. Где сейчас Барков? Дай ему задание на организацию встречи.

— Барков сейчас на стадионе «Динамо», Станислав Владимирович. Сегодня же пятница, спортивный день. Он играет в волейбол за сборную управления. Будет часам к одиннадцати.

Тулин в сердцах чертыхнулся. Он ненавидел все виды спорта вместе взятые, соответственно и спортсменов тоже, а чекистов-спортсменов — вдвойне. Сам он не поднимал ничего тяжелее тома агентурного дела или своего кейса.

«Играешь? Ну-ну…» — подумал Тулин и не заметил, как голос его зазвучал резче и неприязненней:

— Сейчас 9:20. Немедленно пошлите за ним машину дежурного по управлению. Пусть, не заезжая на Лубянку, дует в гостиницу «Центральная» и вызывает «Гвоздику». Как только она появится в номере, сообщить мне немедленно. Ей ничего не объяснять, просто пригласить для срочной встречи.

Когда Гали бывала в Москве, то обычно останавливалась в «Украине». И сейчас, всегда обожавшая понежиться по утрам в постели, лежала на широкой кровати в номере любимой гостиницы. Еще в детстве, под ежедневный ненавистный треск старенького обшарпанного будильника она решила: вырасту — буду спать столько, сколько хочется!

И, как и многое загаданное, это сбылось. После школы Гали никогда не приходилось вскакивать «ни свет-ни заря», трястись в переполненном автобусе, а потом отсиживать положенные часы — строго с девяти до шести. То, что ей приходилось делать, во временные рамки обычно не укладывалось.

Однако в этот раз ее разбудили рано. На часах было 10.10, когда в ее номере раздался мелодичный звонок. Трель гостиничного телефона заставила ее окончательно проснуться.

Усевшись на постели, Гали зевнула и сняла трубку.

Голос Анатолия произнес:

— Просыпайся, соня. Приводи себя в порядок, завтракай, и к двенадцати я жду тебя в «Центральной», в 205 номере. В твоих интересах приехать пораньше.

Не дожидаясь ответа, Барков положил трубку.

Так, значит Стас — так про себя называл начальника Второй службы Анатолий — как всегда в своем амплуа. Верный своему принципу «никому не доверяй», он, очевидно, решил проверить, не «липует» ли опер, или агентесса.

Начальник отдела предупредил Анатолия не готовить «Гвоздику» к контрольной встрече.

На эти ценные указания Барков понимающе закивал, мол, как же, как же. Но как только Гали без пятнадцати двенадцать появилась в дверях номера, Анатолий аккуратно взял ее под локоток и стал мягко подталкивать в ванную комнату. Сколько в этом номере напихано прослушивающих устройств, он догадывался, и рисковать не хотел.

В ванной же, открыв краны, он, заглушаемый шумом воды, тихо сказал Гали:

— Сейчас сюда явится мой шеф. Тебе придется повторить свой рассказ для него. Расскажи ему все о Стиве, и постарайся не путаться в деталях. Он тебя будет ловить на мелких неточностях.

Гали слушала, не перебивая. Анатолий, помедлив, продолжил:

— Если тебе от него будут какие-то предложения, решай сама. Но… — опер запнулся, — мне бы не хотелось с тобой расставаться.

— А что, такое может случиться? — насторожилась Гали.

— В жизни все может случиться. Ну, пойдем, время поджимает.

Не успели они расположиться за большим круглым столом, стоявшим посередине просторного номера, как открылась дверь, и в проеме появилась длинная сутулая фигура Тулина.

Сняв пальто, Тулин неторопливо подошел к столу, поздоровался, уселся и произнес бесцветным голосом:

— Анатолий Иванович, у вас есть чуть больше часа свободного времени. Я жду вас здесь, — он посмотрел на часы, — в 13:15.

Выходя, Барков обернулся и поймал взгляд Гали.

«Не беспокойся, — ясно читалось в ее глазах. Не подведу».

Теперь Гали и Тулин остались вдвоем.

Станислав, все так же неподвижно сидя напротив, пристально и беззастенчиво ее разглядывал. Гали доводилось чувствовать на себе и не такие раздевающие взгляды, но Тулин смотрел на нее вовсе не как на красивую женщину. Ни смелый распах ее блузы с соблазнительно покачивающимся золотым кулоном-стрелой, ни стройные обтянутые тонкими брюками ножки, закинутые одна за другую — все это вовсе не интересовало Тулина.

Скорее, он смотрел на нее оценивающим взглядом сотрудника МУРа, поймавшего воровку на доверии, которую нужно расколоть, не имея свидетелей ее преступления.

Но, если шеф контрразведки думал, что его предполагаемая жертва будет смирно и покорно дожидаться своей участи, он ошибался. Гали изучала его столь же тщательно.

Впрочем, ей потребовалось всего-то несколько секунд, чтобы составить представление о человеке, который просил называть себя Станиславом Владимировичем. И представление это говорило, отнюдь, не в его пользу. Может, своим подчиненным Тулин и внушал уважительный трепет, но Гали видела его, что называется, без прикрас.

Плешивый, с впалой грудью, сутулый. Тонкие желтоватые прокуренные пальцы, хитрый взгляд. Презрительно опущенные вниз уголки губ. Не блещущая свежестью нейлоновая рубашка, галстук, который он явно надевает через голову, чтобы каждый раз не тратить время на завязывание узла, дешевые часы на протершемся кожаном ремешке, неаккуратно стриженные ногти, нечищеные ботинки со стоптанными каблуками. И этот человек руководит службой контрразведки в столице?!

Завершив свой «осмотр», Тулин прервал затянувшуюся паузу:

— У нас с вами около часа времени. Постарайтесь уложиться. Расскажите мне о Гриффите и о ваших с ним отношениях. Меня интересуют мельчайшие детали, характеризующие его как личность. Мы с вами встречаемся впервые, — кашлянул Тулин, — но я знаю по оперативным материалам, что вы прекрасно разбираетесь в людях.

Гали переменила позу, сложила руки на коленях и с добросовестностью ученика, хорошо вызубрившего урок, почти слово в слово повторила все, что вчера рассказала Анатолию. Она не боялась запутаться в деталях, так как память ее никогда не подводила.

Рассказывая, она украдкой поглядывала на Тулина, смолившего сигареты одну за другой. Даже его профессионально, якобы равнодушный взгляд не мог скрыть заинтересованности. Гали поняла, что ей поверили.

Закончив свой рассказ, она опустила глаза и замолчала. Теперь настала его очередь.

— Дело серьезное, — начал Тулин. — Для такой операции требуется очень квалифицированное руководство.

«Ну, так и есть! Анатолий был прав. Он хочет моими руками таскать каштаны из огня.

Не догадываясь о настроении «Гвоздики» Тулин продолжал, как о чем-то давно решенном:

— Вы не возражаете против работы со мной, на период работы по Гриффиту? Гали не колебалась ни секунды:

— Возражаю. Я уже привыкла работать с Анатолием Ивановичем. Мы прекрасно понимаем друг друга. И мне бы хотелось, чтобы он остался моим куратором, — заявила она довольно решительно.

Глаза Тулина сощурились. Дерзкая девчонка! Она еще пытается качать права. Да кто она такая? И где бы она была сейчас, если бы не мы? Барков совершенно распустил ее.

Как будто читая его мысли, Гали продолжала:

— Конечно, если это приказ, я его выполню. Но, не уверена, что мое настроение положительно скажется на развитии отношений со Стивеном Гриффитом.

— Вы что-то имеете против меня? — процедил сквозь зубы Тулин.

«А ты как думал, хмырь», — мысленно огрызнулась Гали. Вслух же сказала:

— Да нет, что вы! Просто мне потребуется много времени, чтобы привыкнуть к вам, а здесь, как вы правильно заметили, дорог каждый час. И потом, — Гали деланно, с надрывом, но очень естественно закашлялась, — вы ужасно много курите, а я не переношу сигаретного дыма.

Произнеся эти слова, Гали невинно уставилась на Тулина, всем своим видом выражая сожаление о невозможности их сотрудничества.

«Похоже, придется Баркова брать в долю, — хмурясь, подумал Тулин. — Вот строптивая дрянь!»

— Хорошо. Время покажет, как нам поступить, — сказал он сухо. — Скорее всего, через пару дней вам предстоит вылететь в Бангкок. Вы не против? Мы за эти дни обмозгуем ситуацию и проинструктируем вас, как вести себя с Гриффитом дальше.

— Я, право, не знаю, — Гали умело скрыла радость победы. Пусть усвоит, что без нее дело не выгорит! — Гриффит после моего отъезда собирался возвращаться к месту службы. Он мог уже покинуть Таиланд.

— А как вы с ним договорились поддерживать связь?

— У него есть мой номер телефона в Париже. У меня — его домашний — на Окинаве. Да, есть еще номер в гостинице, где он остановился.

— Попробуйте связаться с ним и выясните, где он сейчас находится. От этого будут зависеть наши дальнейшие действия.

Разговор закончился. Тулин был в бешенстве, но внешне оставался совершенно спокойным. «Что ж, — думал он, — все замыкается на эту девицу. И если без нее никак не обойтись, придется терпеть и ее выходки, и этого Баркова».

Начальник Второй службы умел обходить и не такие препятствия. И на этот раз он постарается не упустить своего.

В номер вошел Анатолий. Выжидательно остановившись на пороге:

— Надеюсь, я не помешал?

Тулин затушил недокуренную сигарету и, не оборачиваясь, сухо сказал:

— Да, мы закончили. — Он покровительственно взглянул на Гали и добавил с деланной улыбкой: — Вы хорошо поработали. Спасибо вам за сотрудничество. Я надеюсь на успех.

Как только за ним закрылась дверь, Гали откинулась на спинку стула и почти простонала:

Господи! Какой же он зануда. Все жилы из меня вытянул.

— Ну что ты! — протестующе произнес Анатолий, прикладывая палец к губам, а затем крутя им у виска. — Он редкий умница и за конкретные дела имеет правительственные награды. Пойдем, я тебя провожу.

Они вышли из гостиницы, но расходиться не торопились. Анатолий пригласил Гали в кафе на первом этаже на чашечку кофе. Рядом располагалась знаменитая на всю Москву булочная, так любимая москвичами. Аромат свежеиспеченного хлеба распространялся на всю округу.

Устроились за маленьким столиком в углу. Гали и не подозревала, как устала и проголодалась. Она набросилась на кофе и пирожные.

Анатолий взял себе чашку зеленого чая. Он не торопил ее, не задавал вопросов и терпеливо ждал, пока она немного отдохнет. К тому же, он примерно догадывался, что Тулин мог сказать Гали. Вот только что она могла ему ответить?

Наконец Гали отставила опустевшее блюдце со сладкими крошками, и проговорила:

— Вы знаете, он требовал, чтобы я работала с ним.

— Ну и?..

Гали рассмеялась.

— Неужели ты всерьез думал, что я могу согласиться?

— Конечно, нет. А он так разобиделся, будто просил дать ему, тут же в номере, а я ему грубо отказала.

Анатолий облегченно выдохнул. Хотя он понимал, чем может для него обернуться ее неподчинение, но все равно терять Гали ему не хотелось.

С полным правом Тулин может влепить ему выговор за недостаточное воспитание агента. Во всех приказах КГБ о работе с агентурой указывалось: «агент не принадлежит оперработнику, агент работает на систему». Поэтому должен выполнять все указания куратора. Но, все же хорошо, что она остается с ним…

— Анатолий Иванович, я на самом деле не хочу с ним работать. Я еле высидела этот час! А в конце он еще начал допытываться, какие у нас с вами отношения. И завуалировано выяснял, не лазите ли вы мне под юбку.

Анатолий засмеялся. А потом вдруг посерьезнел. Черт возьми, а ведь может случиться так, что на месте Гали будет другая агентесса, и по злобе или по какой другой причине, на такой вот вопрос ответит: «Да, было дело». Оправдывайся потом.

Анатолий в который раз вспомнил тот дурацкий случай…

Жили они с женой всегда мирно и спокойно. Но, вот случилось же однажды, и все из-за болтливых языков! Подружки жены, коллеги по кафедре иностранных языков, напели ей в уши про «коварного изменщика — мужа». Будто бы замечают его часто в читальном зале библиотеки иностранной литературы, да не над журналами, а рядышком с хорошенькой библиотекаршей Ларисой. Но Анатолий был, как говорится, чист и невинен. Лариса и впрямь была хороша, но Баркову и в голову не приходило закрутить роман. В библиотеку же ходил за свежими газетами, и только…

Если и грешил Анатолий, то только в мыслях. Уж очень сильно постарались на первом курсе отцы-командиры вбить неписаные заповеди в головы будущих «Штирлицев». Первая гласила — никогда не сознавайся в содеянном, если нет свидетелей. Вторая — никогда не путайся с женщинами, работающими с тобой рядом. А Анатолий уже и так был в числе штрафников из-за женитьбы.

Анатолий постепенно стал замечать, что дорогая женушка как-то косо на него поглядывает. Да и тесть с тещей пореже стали выходить на кухню, которая выполняла роль общей столовой. Попытки выяснить, что случилось, ни к чему не привели…

Уже сдавая в библиотеку после госэкзаменов литературу, Анатолий узнал, что Ларису перевели работать в филиал. Только через два года ему рассказали, что его Галина ходила к секретарю парткома и жаловалась на «молодых соплячек», разрушающих семьи будущих защитников Родины.

Через некоторое время они распрощались. Барков поехал в Управление, а Гали отправилась в гостиницу.

Неспешно размышляя, она шла по улицам родного города. Успевшая привыкнуть к сверкающим вывескам и ярким одеждам парижан, в Москве Гали словно заново погружалась в беспросветную вязкую осеннюю серость.

Нет, она не изменила Москве, она продолжала ее любить. Так любят покосившийся деревянный дом, в котором прошло детство, яблоню в саду с самыми вкусными на свете яблоками. Запахи курятника и сарая, где хрюкали свинушки, вкусный запах теленка, только что насосавшегося молока.

В Париже она скучала по Москве, но, возвращаясь в Москву вновь стремилась в Париж. Желание увидеть мир, такой огромный и бесконечный своими глазами жило в Гали с детства. Есть люди, которые по разным причинам бегут из родного дома, из города, из своей страны. Гали принадлежала к другим, к тем, которые устремляются к новым городам, к новым людям, новым странам. Граница Союза была на замке. За бугор ездили только дипломаты, внешторговцы, ученые, гораздо реже — артисты Большого театра. Оставалась только маленькая лазейка — стать женой гражданина капстраны и уехать вместе с ним. Но, это один шанс из тысячи. Она была готова рискнуть.