Мадам, вы будете говорить?

ГЛАВА 16

– Это произошло после суда, – продолжал Ричард. – Меня освободили, и, когда я покидал здание, кто-то передал мне записку от Лоран, в которой она писала, что хочет увидеться со мной в Кларидже, где снимает комнату. Я взял такси и отправился туда. Она была одна, и у нее были для меня хорошие новости.

Она сообщила, что собирается вернуться во Францию и что мне нет нужды затевать бракоразводный процесс.

– Нет нужды? Что она имела в виду?

– По ее словам, она только что узнала, что ее первый муж, пропавший без вести в 1943 году, жив. Наш брак, следовательно, оказался недействительным.

– Но было ли это правдой?

– Она показала мне свидетельство о браке – естественно, я знал, что она уже была замужем, – и затем письмо от парижского адвоката. Свидетельство было подлинным; что касается письма – не знаю.

– Как ее мужа зовут?

– Жан Кто-его-знает. – Он полез за сигаретой. – По правде говоря, я едва взглянул. Я приехал прямо со скамьи подсудимых, не имея времени даже смыть с рук тюремные запахи, и сразу почувствовал, что никогда больше не захочу ни видеть ее, ни говорить с ней. Я рвался домой, к Дэвиду. Он все еще был в Дипинге и, думаю, сходил с ума от беспокойства.

Должно быть, я издала нечленораздельный звук.

Он продолжил рассказ:

– Я швырнул бумаги и прорычал, что мне плевать на ее дела и пусть всем займутся адвокаты, так как я не хочу разговаривать с ней. И еще кое-что. Сцена была безобразной, должен признаться.

– Я вас не виню. Я бы ей шею свернула.

– Она не испугалась. Она знала, что я не из тех, кто сворачивает шеи.

Я заметила сухо:

– Временами вы весьма успешно имитировали таких типов.

Он усмехнулся, затем вспомнил о портсигаре в руках. Мы закурили.

– Наша любовная беседа закончилась тем, что Лоран швырнула мне ключи от автомобиля, сказав, что оставила его у станции Редманор, и велела убираться вон – только она использовала более сильное выражение.

Я рассмеялась:

– Понятно.

– Вы меня шокируете. Дальше я сделал, как она предложила, и, когда добрался до Редманора, был почти болен от беспокойства и раздражения. «Роллс-ройс» стоял у станции, и я помчался в Дипинг с одной мыслью в голове: Дэвид.

– И произошла авария?

– Вы угадали. Примерно в миле от моего дома дорога сворачивает и идет вниз вдоль глубокого карьера. На полпути – резкий поворот между карьером слева и отвесным выступом скалы справа. Обычно поворот безопасен, так как место за скалой открытое и дорога внизу хорошо видна. Уже за деревьями в долине появились трубы Дипинга, как вдруг на середине поворота мне навстречу выскочил автомобиль, ехавший почему-то по левой стороне дороги[22]. Моя машина шла на большой скорости, времени уклониться не было, и он не тормозил. Места разъехаться едва хватало, даже если мне прижаться к обочине. Я резко вывернул руль, раздался сильный треск, и мою машину вынесло за край дороги.

– О Ричард!

– Им не повезло, – сказал он мрачно. – Боковая дверца была не захлопнута – в спешке я не заметил этого – и открылась, когда машина накренилась. Я выпал. Автомобиль рухнул на дно карьера и загорелся. Мое падение смягчили кусты, и я отделался контузией, ударившись о выступ скалы.

– Но… вы уверены? Не было ли это обычной аварией?

– Я говорил вам, что на дороге не было машин. Этот человек, должно быть, прятался, поджидая меня. В больнице у меня было достаточно времени подумать обо всем, и вот к какому выводу я пришел. В миле или чуть дальше у дороги есть телефон-автомат, и приятель Лоран, узнав об окончании суда, мог ждать меня там. Они, конечно, знали, что я отправлюсь прямо в Дипинг.

– Но, Ричард, к чему было говорить о бракоразводных делах, если они собирались убить вас?

– Лоран надо было точно знать, когда я отправлюсь в Дипинг, и, передав мне ключи от машины, убедиться, что я забрал ее. После моего ухода она, вероятно, позвонила сообщнику. Он припарковал свой автомобиль у подножия холма и с полевым биноклем поджидал меня. Мой кремовый двухместный «роллс-ройс» трудно спутать с другой машиной. Оставалось только рассчитать время, мтобы встретить меня на повороте в нужном месте. Они предполагали, что все так и случится, потому что рулевое управление было повреждено ими заранее. Я говорил вам, оно лопнуло с щелчком, напоминающим выстрел, и машина потеряла управление.

– Не рисковал ли тот человек сам попасть в аварию?

– Приходится идти на риск, если хочешь, чтобы убийство сошло с рук, – мрачно ответил Ричард. – В конце концов, риск был не слишком велик. Возможно, он собирался свернуть в последний момент, если я не попытаюсь съехать на обочину. Но, скорее всего, он был уверен, что я возьму резко влево и с поврежденным рулевым управлением свалюсь вниз – сто шансов против одного.

– Полиция выяснила, что сделали с вашей машиной?

– Нет. Здесь фортуна улыбнулась Лоран. Автомобиль сгорел дотла, мне сказали, что его с трудом удалось опознать.

– Полагаю, ее сообщник повредил рулевое управление, пока «роллс-ройс» стоял у станции?

– Вероятно. Я нашел машину незапертой, с моими собственными ключами внутри. Но это ничего не доказывает. Нет, моя история оказалась сложнее, чем полиция могла себе представить; немотивированные убийства и невидимый, неуловимый убийца – для них это было уж слишком. Я начал с утверждения, что меня ложно обвинили в убийстве Тони, – почему? Потом я заговорил о покушении на мою собственную жизнь – почему? Мы вернулись к тому, с чего начали: где мотивы всех этих действий? – Он коротко вздохнул и бросил окурок в воду. – В полиции были очень терпеливы, учитывая все происшедшее, но я видел, что их мысли начали сворачивать на странные дорожки, поэтому замолчал и позволил списать все на несчастный случай.

– Какие странные дорожки?

– Например, не было ли происшествие с моей машиной попыткой самоубийства.

– О Ричард! – воскликнула я.

– Да-да! «Рассудок опозоренного человека не выдержал суда»… Газетчики добрались до меня и напечатали, что хотели. Но опять же доказательств не было.

– А Дэвид?

– Последний раз я видел Дэвида, – сказал он медленно и с горечью, – когда пришли меня арестовывать. Разумеется, я не позволил ему навещать меня в тюрьме. Потом, когда я лежал в больнице после аварии, Лоран уехала, как и обещала. Она вернулась во Францию. Но она сделала больше: увезла с собой Дэвида. Он ни разу не зашел ко мне в больницу перед отъездом.

Ричард замолчал, наблюдая за тем, как плавающий окурок сигареты терял цвет, размокал и распадался на крошечные частички мокрого табака. Я тоже молчала. Потом он заговорил;

– Выйдя из больницы, десять дней спустя я отправился за границу. Я проследил их до Лиона, они направлялись на юг… Остальное вы знаете.

– Но, Ричард, я не понимаю. Ведь Дэвид не поверил этой чепухе о самоубийстве. И он не считал вас убийцей, говорите вы. Почему же он поехал с Лоран?

Голос Ричарда стал напряженным:

– Не знаю. Думаю, она никогда не говорила ему о недействительности нашего брака, и он считал, что как мачеха она имеет право присматривать за ним во время моей болезни. Он ведь еще ребенок и делает, что ему велят.

– Но почему он не написал? Почему вам пришлось выслеживать их?

Он повернулся ко мне, и свет уличного фонаря упал на него, заостряя линии щек и подбородка и превращая его лицо в маску печали. Глаза его были полны такого страдания, что я отвела взгляд.

Он сказал с трудом:

– Не знаю, Чарити. Разве вы не видите, какой это ад для меня? Мне наплевать на Лоран, на ее сообщника, на ее попытки убить меня, даже на смерть бедного Тони. Я хочу только одного– снова увидеть Дэвида и объясниться с ним. Я хочу узнать, какой лжи они ему наговорили, чтобы заставить уехать вот так, без единого слова. Возможно, в конце концов они его убедили, он поверил во все, даже в то, что я убийца… И он не осмелился увидеться со мной.

Ричард замолк. Его голос, когда он заговорил снова, звучал очень тихо. Он сказал, наклонив голову и глядя на воду:

– Но вы знаете другую сторону дела, не так ли, Чарити? Вы сказали, он боится меня?

Я увидела, как его пальцы шевельнулись и сжались в кулак. Волна сочувствия обдала меня с такой силой, что я задрожала и некоторое время не могла произнести ни слова.

Он взглянул на меня.

– Ну?

– Ричард, – сказала я несчастным голосом, – я не хочу больше причинять вам боль. Все так запутано, я не знаю, что все это значит или чему можно верить.

Его лицо немного смягчилось, и он снова коснулся моей руки легким движением.

– Мы не выберемся из этой путаницы, пока не добудем все факты, моя дорогая. Расскажите мне вашу часть истории. Расскажите все, что говорил Дэвид, что они оба, он и Лоран, делали и говорили. Не беспокойтесь о моих чувствах – они в последнее время весьма огрубели. Просто расскажите мне все, что знаете, начиная с первой минуты вашей встречи с ним.

Я снова увидела, будто набросок кистью, хрупкие ветви и тонкие, как бумага, листья дерева Иггдразиль, которое закачалось когда кот полез вверх по стволу. Затем видение растворилось и лунном свете. Я спросила:

– Вы знаете человека по имени Марсден?

Он задумался, нахмурившись.

– Марсден? Нет, не припомню. Кто он? Почему вы спрашиваете?

– Я вспомнила кое-что, – сказала я отрывисто. – Думаю, Дэ вид был абсолютно прав, говоря о мужчине в доме той ночью. – Я начала рассказывать о подслушанном на Роше-де-Дом разговоре. – И я точно помню его слова, – закончила я. – Он сказал «Разве я не вытащил тебя из неприятностей раньше, не помог тебе уехать из Англии, и мальчику тоже?»

Ричард резко повернулся, пока я говорила, и смотрел с напряженным вниманием. Когда я закончила, он улыбнулся с мрач ным удовлетворением.

– Итак, мы были правы. Этого очень мало, Чарити, но вес же это кое-что. Хотел бы я только знать, как этот Марсден связан с пропавшим мужем Лоран Жаном Как-его-там, появившимся так кстати.

– Если он появился.

– Если он появился, – повторил Ричард и вдруг выпрямился. – Мы скоро узнаем, правдива ли эта часть истории: я нанял кое-кого провести расследование в Париже. Похоже, это начинает приобретать особое значение.

Он усмехнулся грустно:

– Что же еще вы видели и слышали? Такими темпами мы выясним все к утру – задолго до рассвета. Моя дорогая, вы выглядите уставшей, это и неудивительно. Пойдемте выпьем что-нибудь и найдем место посидеть, пока вы будете рассказывать вашу историю.