Мадджхима Никая

МН 2 Саббасава сутта: О всех загрязнениях

Я cлышал, что однажды Благословенный пребывал в Саваттхи, в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. Там он обратился к монахам: «Монахи!»

«Да, Учитель» — отвечали монахи.

Благословенный сказал: «Монахи, уничтожить загрязнения ума может только тот, кто знает и видит, а не тот, кто не знает и не видит. Знает и видит что? Знает и видит, что такое правильное направление внимания [для рассмотрения феноменов] и неправильное. Когда монах направляет внимание неправильно, то [у него в уме] возникают те загрязнения, которых не было; а загрязнения, которые уже были — увеличиваются. Когда монах направляет внимание правильно, то тех загрязнений, которых [у него в уме] не было, не возникает; а загрязнения, которые уже были — устраняются.

1. есть загрязнения, которые следует устранять видением;

2. есть загрязнения, которые следует устранять сдержанностью;

3. есть загрязнения, которые следует устранять использованием;

4. есть загрязнения, которые следует устранять терпением;

5. есть загрязнения, которые следует устранять избеганием;

6. есть загрязнения, которые следует устранять уничтожением;

7. есть загрязнения, которые следует устранять развитием;

1) И какие загрязнения следует устранять видением? Вот необученный заурядный человек — не уважающий Благородных, не знающий и не практикующий их Дхамму, не уважающий чистых [умом] людей, не знающий и не практикующий их Дхамму — не распознаёт на какие мысли стоит направлять внимание, а на какие не стоит. По этой причине он не направляет внимание на подходящие мысли, а [вместо этого] направляет внимание на неподходящие.

И каковы эти неподходящие мысли, на которые он направляет внимание? Это любые мысли, направление внимания на которые:

٭ вызывает чувственное желание, которого в этом человеке ещё не было; а также увеличивает уже возникшее чувственное желание.

٭ вызывает загрязнение становления[1], которого в этом человеке ещё не было; а также увеличивает уже возникшее загрязнение становления.

٭ вызывает загрязнение неведения[2], которого в этом человеке ещё не было; а также увеличивает уже возникшее загрязнение неведения.

Таковы неподходящие мысли, на которые он направляет внимание.

И каковы подходящие мысли, на которые он не направляет внимание? Это любые мысли, направление внимания на которые:

٭ не вызывает чувственного желания, которого в этом человеке ещё не было; а также устраняет то чувственное желание, которое уже было.

٭ не вызывает загрязнения становления, которого в этом человеке ещё не было; а также устраняет то загрязнение становления, которое уже было.

٭ не вызывает загрязнения неведения, которого в этом человеке ещё не было; а также устраняет то загрязнение неведения, которое уже было.

Таковы подходящие мысли, на которые он не направляет внимание. Из-за того, что он направляет внимание на неподходящие мысли и не направляет внимание на подходящие — в нём возникают те загрязнения, которых ещё не было; а те загрязнения, что уже были — увеличиваются.

Вот каким образом он неправильно направляет внимание: «Был ли я в прошлом? Не было ли меня в прошлом? Чем я был в прошлом? Каким я был в прошлом? Будучи чем я был таким в прошлом? Буду ли я в будущем? Не будет ли меня в будущем? Чем я буду в будущем? Каким я буду в будущем? Будучи чем я буду таким в будущем?» Или вместо этого он внутренне запутан в настоящем: «Есть ли я? Нет ли меня? Что я? Каков я? Откуда взялась эта моя душа? Куда она уйдёт?»

По мере того, как он продолжает так неправильно направлять внимание, у него появляется одно из этих шести воззрений:

٭ воззрение «у моего «я» есть «я» твёрдо укореняется в нём как истинное,

٭ воззрение «у моего «я» нет «я» твёрдо укореняется в нём как истинное,

٭ воззрение «своим «я» я познаю своё «я» твёрдо укореняется в нём как истинное,

٭ воззрение «своим «я» я познаю не-себя» твёрдо укореняется в нём как истинное,

٭ воззрение «не-собой я познаю своё «я» твёрдо укореняется в нём как истинное, или

٭ воззрение «это моё «я» является тем, что осознаёт ощущения здесь и там, которые являются результатами хороших и плохих дел — и это самое «я» постоянно, непрерывно, вечно, не подвержено изменению, будет таким в течение вечности» — появляется у него.

Это называется чащей воззрений, грудой воззрений, искажением воззрений, спутанностью воззрений, путами воззрений. Скованный путами воззрений, необученный заурядный человек не освобождён от рождения, старения, смерти, от печали, стенания, боли, горя и отчаяния. Он не освобождён, я говорю вам, от мук и страданий.

Хорошо обученный ученик Благородных — тот, кто уважает Благородных, хорошо знает и практикует их Дхамму, кто уважает чистых [умом] людей, хорошо знает и практикует их Дхамму — тот распознаёт на какие мысли стоит направлять внимание, а на какие не стоит. По этой причине он не направляет внимание на неподходящие мысли, а [вместо этого] направляет внимание на подходящие.

И каковы эти неподходящие мысли, на которые он не направляет внимание? Это любые мысли, обращение внимания на которые:

٭ вызывает чувственное желание, которого в этом человеке ещё не было; а также увеличивает уже возникшее чувственное желание.

٭ вызывает загрязнение становления, которого в этом человеке ещё не было; а также увеличивает уже возникшее загрязнение становления.

٭ вызывает загрязнение неведения, которого в этом человеке ещё не было; а также увеличивает уже возникшее загрязнение неведения.

Таковы неподходящие мысли, на которые он не направляет внимание. И каковы подходящие мысли, на которые он направляет внимание? Это любые мысли, направление внимания на которые:

٭ не вызывает чувственного желания, которого в этом человеке ещё не было; а также устраняет то чувственное желание, которое уже было.

٭ не вызывает загрязнения становления, которого в этом человеке ещё не было; а также устраняет то загрязнение становления, которое уже было.

٭ не вызывает загрязнения неведения, которого в этом человеке ещё не было; а также устраняет то загрязнение неведения, которое уже было.

Таковы подходящие мысли, на которые он направляет внимание. Из-за того, что он не направляет внимание на неподходящие мысли и направляет внимание на подходящие — в нём не возникают те загрязнения, которых ещё не было; а те загрязнения, что уже были — устраняются.

Вот каким образом он правильно направляет внимание: «Это — страдание… Это — причина страдания… Это — прекращение страдания… Это — путь, ведущий к прекращению страдания». По мере того, как он таким образом правильно направляет внимание, три путы[3] отбрасываются в нём:

٭ воззрения о «я»,

٭ скептические сомнения [в отношении Будды, Дхаммы, Сангхи],

٭ привязанность к правилам и ритуалам.

Это называется загрязнениями, которые следует устранять видением.

2) И какие загрязнения следует устранять сдержанностью? Вот монах с правильным памятованием охраняет дверь глаза. Если бы он не контролировал свою способность видеть — неблагие, неумелые качества, такие как жажда или волнение — охватили бы его, когда он охраняет дверь глаза.

С правильным памятованием он охраняет дверь уха…

С правильным памятованием он охраняет дверь носа…

С правильным памятованием он охраняет дверь языка…

С правильным памятованием он охраняет дверь тела…

С правильным памятованием он охраняет дверь ума. Если бы он не контролировал свою способность думать — неблагие, неумелые качества, такие как жажда или волнение — охватили бы его, когда он охраняет дверь ума. Это называется загрязнениями, которые следует устранять сдержанностью.

3) И какие загрязнения следует устранять использованием? Вот монах с правильным памятованием пользуется одеянием просто для того, чтобы защититься от холода, защититься от жары, защититься от укусов мух, комаров, защититься от солнца, ветра и ползающих тварей. Он пользуется одеянием просто для того, чтобы скрыть те части тела, что вызывают чувство стыда.

С правильным памятованием он употребляет пищу, собранную как подаяние — не ради развлечений, не ради упоения, не ради откорма и украшения, а просто для того, чтобы продолжить жизнь этого тела, устранить его недуги, тем самым поддержать ведение святой жизни — с мыслью: «Так я устраню старые чувства [голода] и не создам новых чувств [от переедания]. Я поддержу себя, не буду порицаем, буду жить в благополучии».

С правильным памятованием он использует жилище просто для того, чтобы защититься от холода, защититься от жары, защититься от укусов мух, комаров, защититься от солнца, ветра и ползающих тварей. Он пользуется жилищем просто для того, чтобы скрыться от непогоды и радоваться затворничеству.

С правильным памятованием он использует лекарства для излечения болезней, просто для того, чтобы защититься от мучительных ощущений из-за болезней, что уже возникли, и предотвратить другие заболевания.

Неблагие, неумелые качества, такие как жажда или волнение, что могли бы возникнуть в нём — если бы он не использовал [таким должным образом] этих вещей — в нём не возникают, по мере того как он использует их [так]. Это называется загрязнениями, которые следует устранять использованием[4].

4) И какие загрязнения следует устранять терпением? Вот монах терпит с правильным памятованием. Он терпит холод, жару, голод и жажду. Терпит укусы мух, комаров, ветер, солнце и ползающих тварей. Он терпит возникающие неприятные и недружелюбные слова и телесные ощущения — болезненные, мучительные, острые, пронзающие, противные и угрожающие жизни. Неблагие, неумелые качества, такие как жажда или волнение, что могли бы возникнуть в нём — если бы он не терпел всего этого — в нём не возникают, по мере того как он терпит. Это называется загрязнениями, которые следует устранять терпением.

5) И какие загрязнения следует устранять избеганием? Вот монах с правильным памятованием избегает встреч с диким слоном, с дикой лошадью, с диким буйволом, с дикой собакой, со змеёй. Он избегает пней, колючек, пропастей, обрывов, выгребных ям, канализаций. С правильным памятованием он избегает сидеть в ненадлежащих местах или заходить в неподходящие жилища, он избегает общения с плохими друзьями, что бросило бы тень подозрений в неблагом поведении по отношению к нему среди его знающих друзей по святой жизни. Неблагие, неумелые качества, такие как жажда или волнение, что могли бы возникнуть в нём — если бы он не избегал всего этого — в нём не возникают, по мере того как он этого избегает. Это называется загрязнениями, которые следует устранять избеганием.

6) И какие загрязнения следует устранять уничтожением? Вот монах с правильным памятованием не терпит возникшую мысль о чувственных наслаждениях. Он отбрасывает её, уничтожает её, рассеивает её, истребляет её.

С правильным памятованием он не терпит возникшую мысль о недоброжелательности…

С правильным памятованием он не терпит возникшую мысль о жестокости…

С правильным памятованием он не терпит возникших неблагих, неумелых умственных качеств. Он отбрасывает их, уничтожает их, рассеивает их, истребляет их. Неблагие, неумелые качества, такие как жажда или волнение, что могли бы возникнуть в нём — если бы он не уничтожал всего этого — в нём не возникают, по мере того как он это уничтожает. Это называется загрязнениями, которые следует устранять уничтожением.

7) И какие загрязнения следует устранять развитием? Вот монах с правильным памятованием развивает осознанность как фактор просветления, потворствуя уединению, бесстрастию, прекращению, отпусканию. Он развивает исследование Дхаммы как фактор просветления…усердие как фактор просветления… восторг как фактор просветления… успокоение как фактор просветления… сосредоточение как фактор просветления… непоколебимость как фактор просветления, потворствуя уединению, бесстрастию, прекращению, отпусканию[5]. Неблагие, неумелые качества, такие как жажда или волнение, что могли бы возникнуть в нём — если бы он не развивал всего этого — в нём не возникают, по мере того как он это развивает. Это называется загрязнениями, которые следует устранять развитием.

Когда загрязнения [в уме] монаха, которые следует устранять видением отбрасываются посредством видения; когда загрязнения, которые следует устранять сдержанностью отбрасываются посредством сдержанности; когда загрязнения, которые следует устранять использованием отбрасываются посредством использования; когда загрязнения, которые следует устранять терпением отбрасываются посредством терпения; когда загрязнения, которые следует устранять избеганием отбрасываются посредством избегания; когда загрязнения, которые следует устранять уничтожением отбрасываются посредством уничтожения; когда загрязнения, которые следует устранять развитием отбрасываются посредством развития — то тогда его можно назвать монахом, который пребывает сдержанным со сдержанностью по отношению ко всем загрязнениям. Он отрезал жажду, порвал путы, и правильным образом постигнув самомнение, — он положил конец страданиям».

Так сказал Благословенный. Обрадованные, монахи восхитились его словами.

МН 4 Бхайа-бхерава сутта: Страх и ужас

Я слышал, что однажды Благословенный обитал в лесу Джеты, в монастыре, построенном Анатхапиндикой. Тогда брахман Джануссонин направился к Благословенному и, подойдя, обменялся с ним учтивым приветствием. После обмена приветствиями и учтивостью он сел в стороне. И, сидя там, он обратился к Благословенному: «Господин Готама, сыны добрых семей, которые из убежденности в Господина Готаму ушли из дома в бездомность — Господин Готама их лидер? Господин Готама их помощник? Господин Готама их вдохновитель? Господин Готама пример для них?

— Да, брахман, это так. Сыны добрых семей, которые из убежденности ко мне ушли из дома в бездомность — я их лидер. Я их помощник. Я их вдохновитель. Меня они берут, как пример.

— Но, Господин Готама, это не просто — выдерживать жизнь в удаленных обителях. Не просто блюсти затворничество. Не просто наслаждаться одиночеством. Лес расхищает ум монаха, который не обрел концентрацию.

— Да, брахман, это так. Не просто выдерживать жизнь в удаленных обителях. Не просто блюсти затворничество. Не просто наслаждаться одиночеством. Лес расхищает ум монаха, который не обрел концентрацию. Перед моим Пробуждением, когда я был еще непробужденным Бодхисаттой, ко мне тоже пришла мысль: «Не просто выдерживать жизнь в удаленных обителях. Не просто блюсти затворничество. Не просто наслаждаться одиночеством. Лес расхищает ум монаха, который не обрел концентрацию».

Тогда мысль посетила меня: «Когда жрецы и отшельники, которые не чисты в поступках, уходят в удаленные леса или дикие обители, то из-за этого недостатка их поступков в них вырастают неумелые ужас и страх. Но это не имеет отношения ко мне, чтобы будучи нечистым в поступках я оставался в удаленных лесах или диких обителях. Я чист в поступках. Я один из тех благородных, которые, будучи чисты в поступках, пребывают в удаленных лесах и диких обителях». И, наблюдая в себе эту чистоту своих поступков, я обрел даже еще большую неустрашимость перед жизнью в диких местах.

Тут мысль посетила меня: «Когда жрецы и отшельники, которые не чисты в речах, уходят в удаленные леса или дикие обители, то из-за этого недостатка в их речах, в них вырастают неумелые ужас и страх. Но это не имеет отношения ко мне, чтобы будучи нечистым в речах я оставался в удаленных лесах или диких обителях. Я чист в речах. Я один из тех благородных, которые, будучи чисты в речах, пребывают в удаленных лесах или диких обителях». И, наблюдая в себе эту чистоту своих речей, я обрел даже еще большую неустрашимость перед жизнью в диких местах.

Тут мысль посетила меня: «Когда жрецы и отшельники, которые не чисты в мыслях, уходят в удаленные леса или дикие обители, то из-за этого недостатка в их мыслях, в них вырастают неумелые ужас и страх. Но это не имеет отношения ко мне, чтобы будучи нечистым в мыслях я оставался в удаленных лесах или диких обителях. Я чист в мыслях. Я один из тех благородных, которые, будучи чисты в мыслях, пребывают в удаленных лесах или диких обителях». И, наблюдая в себе эту чистоту своих мыслей, я обрел даже еще большую неустрашимость перед жизнью в диких местах.

Тут мысль посетила меня: «Когда жрецы и отшельники, которые не чисты в образе жизни, уходят в удаленные леса или дикие обители, то из-за этого недостатка их образа жизни, в них вырастают неумелые ужас и страх. Но это не имеет отношения ко мне, чтобы будучи нечистым в образе жизни я оставался в удаленных лесах или диких обителях. Я чист в образе жизни. Я один из тех благородных, которые, будучи чисты в образе жизни, пребывают в удаленных лесах или диких обителях». И, наблюдая в себе эту чистоту своего образа жизни, я обрел даже еще большую неустрашимость перед жизнью в диких местах.

Тут мысль посетила меня: «Когда жрецы и отшельники, которые жадны и горячо страстны до сенсорных утех, уходят в удаленные леса или дикие обители, то из-за этого недостатка жадности и горячей страсти до сенсорных утех в них вырастают неумелые ужас и страх. Но это не имеет отношения ко мне, чтобы будучи жадным и горячо страстным до сенсорных утех я оставался в удаленных лесах или диких обителях. Я не жаден до сенсорных утех. Я один из тех благородных, которые, будучи не жадны до сенсорных утех, пребывают в удаленных лесах или диких обителях». И, наблюдая в себе это отсутствие жадности до сенсорных утех, я обрел даже еще большую неустрашимость перед жизнью в диких местах.

Тут мысль посетила меня: «Когда жрецы и отшельники, которые недоброжелательны и имеют пагубные установки, уходят в удаленные леса или дикие обители, то из- за этого недостатка их недоброжелательности и пагубных установок в них вырастают неумелые ужас и страх. Но это не имеет отношения ко мне, чтобы будучи недоброжелательным и с пагубными установками я оставался в удаленных лесах или диких обителях. Я имею доброжелательный ум. Я один из тех благородных, которые, имея доброжелательный ум, пребывают в удаленных лесах или диких обителях». И, наблюдая в себе эту доброжелательность своего ума, я обрел даже еще большую неустрашимость перед жизнью в диких местах.

Тут мысль посетила меня: «Когда жрецы и отшельники, которые покорены ленью и сонливостью, уходят в удаленные леса или дикие обители, то из-за этого недостатка их лени и сонливости в них вырастают неумелые ужас и страх. Но это не имеет отношения ко мне, чтобы будучи ленивым и сонным я оставался в удаленных лесах или диких обителях. Я отстранился от лени и сонливости. Я один из тех благородных, которые, отстранившись от лени и сонливости, пребывают в удаленных лесах или диких обителях». И видя в себе эту отстраненность от лени и сонливости, я обрел даже еще большую неустрашимость перед жизнью в диких местах.

Тут мысль посетила меня: «Когда жрецы и отшельники, которые неугомонны и с беспокойным умом, уходят в удаленные леса или дикие обители, то из-за этого недостатка их неугомонности и беспокойного ума в них вырастают неумелые ужас и страх. Но это не имеет отношения ко мне, чтобы будучи неугомонным и беспокойным я оставался в удаленных лесах или диких обителях. Мой ум спокоен. Я один из тех благородных, которые, обладая спокойным умом, пребывают в удаленных лесах или диких обителях». И, наблюдая в себе это спокойствие своего ума, я обрел даже еще большую неустрашимость перед жизнью в диких местах.

Тут мысль посетила меня: «Когда жрецы и отшельники, которые неуверенны и погрязли в сомнениях, уходят в удаленные леса или дикие обители, то из-за этого недостатка их неуверенности и сомнений в них вырастают неумелые ужас и страх. Но это не имеет отношения ко мне, чтобы будучи неуверенным и сомневающимся я оставался в удаленных лесах или диких обителях. Я ушел за пределы неуверенности. Я один из тех благородных, которые, выйдя за пределы неуверенности, пребывают в удаленных лесах или диких обителях». И, наблюдая в себе это отсутствие неуверенности, я обрел даже еще большую неустрашимость перед жизнью в диких местах.

Тут мысль посетила меня: «Когда жрецы и отшельники, которые превозносят себя и принижают других, уходят в удаленные леса или дикие обители, то из-за этого недостатка их склонности превозносить себя и принижать других в них вырастают неумелые ужас и страх. Но это не имеет отношения ко мне, чтобы имея склонность превозносить себя и принижать других я оставался в удаленных лесах или диких обителях. Я не превозношу себя и не принижаю других. Я один из тех благородных, которые, не превознося себя и не принижая других, пребывают в удаленных лесах или диких обителях». И, наблюдая в себе отсутствие этой склонности превозносить себя и принижать других, я обрел даже еще большую неустрашимость перед жизнью в диких местах.

Тут мысль посетила меня: «Когда жрецы и отшельники, которые склонны паниковать и страшиться, уходят в удаленные леса или дикие обители, то из-за этого недостатка их склонности к панике и страху в них вырастают неумелые ужас и страх. Но это не имеет отношения ко мне, чтобы имея склонность паниковать и страшиться я оставался в удаленных лесах или диких обителях. Меня не беспокоят мурашки. Я один из тех благородных, которые, будучи не беспокоемы «гусиной кожей», пребывают в удаленных лесах или диких обителях». И, наблюдая в себе отсутствие каких-либо мурашек, я обрел даже еще большую неустрашимость перед жизнью в диких местах.

Тут мысль посетила меня: «Когда жрецы и отшельники, которые корыстны до прибыли, приношений и славы, уходят в удаленные леса или дикие обители, то из-за этого недостатка их корысти к прибыли, приношениям и славе, в них вырастают неумелые ужас и страх. Но это не имеет отношения ко мне, чтобы имея корысть к прибыли, приношениям и славе, я оставался в удаленных лесах или диких обителях. У меня лишь немного желаний. Я один из тех благородных, которые, имея лишь немного желаний, пребывают в уединенных лесах или диких обителях». И, наблюдая в себе это наличие лишь немногих желаний, я обрел даже еще большую неустрашимость перед жизнью в диких местах.

Тут мысль посетила меня: «Когда жрецы и отшельники, которые ленивы и недостаточно настойчивы, уходят в удаленные леса или дикие обители, то из-за этой их лени недостатка настойчивости в них вырастают неумелые ужас и страх. Но это не имеет отношения ко мне, чтобы будучи ленивым и недостаточно настойчивым я оставался в удаленных лесах или диких обителях. Моя настойчивость неослабна. Я один из тех благородных, которые, имея неослабную настойчивость, пребывают в удаленных лесах или диких обителях». И, наблюдая в себе эту неослабную настойчивость, я обрел даже еще большую неустрашимость перед жизнью в диких местах.

Тут мысль посетила меня: «Когда жрецы и отшельники, которые имеют мутную осознанность и не бдительны, уходят в удаленные леса или дикие обители, то из-за их мутной осознанности и недостатка их бдительности в них вырастают неумелые ужас и страх. Но это не имеет отношения ко мне, чтобы будучи с мутной осознанностью и недостаточно бдительным я оставался в удаленных лесах или диких обителях. Моя осознанность установлена. Я один из тех благородных, которые, имея установленную осознанность, пребывают в удаленных лесах или диких обителях». И, наблюдая в себе эту установленную осознанность, я обрел даже еще большую неустрашимость перед жизнью в диких местах.

Тут мысль посетила меня: «Когда жрецы и отшельники, которые не сконцентрированы и с блуждающими умами, уходят в удаленные леса или дикие обители, то из-за этого недостатка в их концентрации и блуждающих умов в них вырастают неумелые ужас и страх. Но это не имеет отношения ко мне, чтобы будучи не сконцентрированным и с блуждающим умом я оставался в удаленных лесах или диких обителях. Я искусен в концентрации. Я один из тех благородных, которые, будучи искусными в концентрации, пребывают в удаленных лесах или диких обителях». И, наблюдая в себе свою искусность в концентрации, я обрел даже еще большую неустрашимость перед жизнью в диких местах.

Тут мысль посетила меня: «Когда жрецы и отшельники, которые имеют психические расстройства, уходят в удаленные леса или дикие обители, то из-за этих психических расстройств в них вырастают неумелые ужас и страх. Но это не имеет отношения ко мне, чтобы имея психические расстройства я оставался в удаленных лесах или диких обителях. Я искусен в различении. Я один из тех благородных, которые, будучи искусными в различении, пребывают в удаленных лесах или диких обителях». И, наблюдая в себе свою искусность в различении, я обрел даже еще большую неустрашимость перед жизнью в диких местах.

Тогда мысль посетила меня: «Что если я, в назначенные ночи, такие как восьмые, четырнадцатые и пятнадцатые по лунному календарю, буду пребывать в местах, навевающих ужас, заставляющие волосы вставать дыбом — у гробниц, что в парках, в лесах и у подножий деревьев? Возможно мне удастся рассмотреть этот страх и ужас». Так, некоторое время спустя, по обозначенным датам, таким как восьмые, четырнадцатые и пятнадцатые ночи лунного календаря, я оставался в такого рода местах, которые навевают ужас и заставляют волосы вставать дыбом. И пока я пребывал там, иногда дикое животное могло пройти, или птица обронить ветку, или ветер начинал мести опавшие листья. Тогда мысль посещала меня: «Может быть это страх идет?». И я подумал: «Почему я просто продолжаю ожидать страх? Что, если я буду подавлять страх и ужас в любом состояния, когда бы они не пришли?». Таким образом, когда страх и ужас приходили во время того, как я прохаживался вперед и назад, я не останавливался, не садился и не ложился. Я продолжал прохаживаться вперед и назад до тех пор, пока не подавлял тот страх и тот ужас. Когда страх и ужас приходили ко мне в то время, пока я стоял — я не начинал прохаживаться, не садился и не ложился. Я стоял до тех пор, пока не подавлял тот страх и тот ужас. Когда страх и ужас приходили ко мне в то время, пока я сидел — я не ложился, не вставал и не начинал прохаживаться. Я сидел до тех пор, пока не подавлял тот страх и тот ужас. Когда страх и ужас приходили ко мне в то время, пока лежал, то я не садился, не вставал и не прохаживался. Я лежал до тех пор, пока не подавлял тот страх и тот ужас.

Есть, брахман, такие жрецы и отшельники, которые имеют восприятие «дня» ночью, и восприятие «ночи» днем. Это, говорю тебе, лишь их пребывание в обмане. Я же воспринимал день, когда день, и ночь — когда ночь. И если кто-нибудь скажет верно: «Существо, неподвластное заблуждению, явилось в мир ради блага и счастья многих, из симпатии к миру, ради благоденствия, пользы и счастья существ человеческих и небесных» — то это будет справедливо сказано обо мне.

Неослабная настойчивость пробудилась во мне, незамутненная осознанность установилась. Мое тело было тихим и мирным, мой ум — сконцентрирован и однонаправлен. Полностью изолировавшись от сенсорики, от неумелых качеств ума, я погрузился и пребывал в первой джхане: в восторге и удовольствии, рожденных изоляцией и сопровождаемых направленной и оценочной мыследеятельностью. С успокоением направленной и оценочной мыследеятельности я погрузился и пребывал во второй джхане: восторге и удовольствии, рожденных уравновешенностью, слиянием ума, освобожденного от направленной и оценочной мыследеятельности — во внутренней неколебимости. С успокоением восторга я пребывал в невозмутимости, осознанный и бдительный, ощущая удовольствие физически. Так я погрузился и пребывал в третьей джхане, о которой благородные говорят: «Невозмутимый и осознанный живет в легкости». С оставлением приятного и болезненного — как и раньше исчезли восторг и разочарование — я погрузился и пребывал в четвертой джхане: осознанности, очищенной невозмутимостью, лишенной приятного и неприятного.

Когда ум был так сконцентрирован, очищен, ярок, незапятнан, лишен нечистоты, гибок, покорен, устойчив и погружен в неколебимость, я направил его на Знание о воспоминании своих прошлых жизней. Я вспомнил множество своих прошлых жизней — одну, две… пять… десять… пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, за многие эпохи сжатия мира, за многие эпохи расширения мира, за многие эпохи сжатия и расширения мира: «здесь я носил такое-то имя, принадлежал к такому-то сословию, таковой была моя внешность. Таковой была моя пища, таковой был мой опыт удовольствия и боли, таковым было окончание той моей жизни. Покинув это состояние, затем я появился тут. Тут тоже я носил такое-то имя, принадлежал к такому-то сословию, таковой была моя внешность. Таковой была моя пища, таковой был мой опыт удовольствия и боли, таковым было окончание той моей жизни. Покинув это состояние, затем я появился тут». Так я вспомнил множество своих жизней во всех их вариациях и деталях.

Это было первое Знание, которое я обрел во время первой стражи ночи. Невежество было уничтожено — знание возникло; тьма была уничтожена — свет возник, как случается со всяким, кто серьезен, пылок и самоотвержен.

Когда ум был так сконцентрирован, очищен, ярок, незапятнан, лишен нечистоты, гибок, покорен, устойчив и погружен в неколебимость, я направил его на Знание о перерождении существ. Посредством божественного видения, очищенного и превосходящего человеческое, я увидел как существа покидают жизнь и перерождаются, и я различил, как они становятся низменными и высокими, прекрасными и уродливыми, удачливыми и неудачливыми в соответствии с их каммой: «Эти существа, которые придерживались плохого поведения в поступках, речах и мыслях, оскорбляли благородных, были привержены неверным воззрениям, предпринимая действия на основе неверных воззрений, с остановкой жизнедеятельности тела, после смерти, возрождаются на уровне лишений, с плохой участью, в нижних мирах, в аду. А эти существа, которые придерживались хорошего поведения в поступках, речах и мыслях, которые не оскорбляли благородных, были привержены верным воззрениям, предпринимая действия на основе верных воззрений, с остановкой жизнедеятельности тела, после смерти, возрождаются в хороших участях, в небесных мирах». Так, посредством божественного видения, очищенного и превосходящего человеческое, я увидел как существа покидают жизнь и перерождаются, и я различил, как они становятся низменными и высокими, прекрасными и уродливыми, удачливыми и неудачливыми в соответствии с их каммой

Это было второе Знание, которое я обрел во время второй стражи ночи. Невежество было уничтожено — знание возникло; тьма была уничтожена — свет возник, как случается со всяким, кто серьезен, пылок и самоотвержен.

Когда ум был так сконцентрирован, очищен, ярок, незапятнан, лишен нечистоты, гибок, покорен, устойчив и погружен в неколебимость, я направил его на Знание об окончании умственных построений. Я различил, в соответствии с действительностью: «Вот страдание… Вот возникновение страдания… Вот прекращение страдания… Вот Путь ведущий к прекращению страдания… Вот умственные построения… Вот возникновение умственных построений… вот прекращение умственных построений… Вот Путь ведущий к прекращению умственных построений…». И сердце мое, так зная, так видя, освободилось от сенсорных построений, освободилось от построения становления, освободилось от построения невежества. С освобождением возникло знание: «Освобожден». Я познал: «Рождение уничтожено, цель чистой жизни достигнута, должное выполнено. И нет большего нигде в мире».

Это было третье Знание, которое я обрел во время третьей стражи ночи. Невежество было уничтожено — знание возникло; тьма была уничтожена — свет возник, как случается со всяким, кто серьезен, пылок и самоотвержен.

Теперь, брахман, если мысль посетит тебя: «Возможно отшельник Готама и сегодня не свободен от влечения, не свободен от неприятия, не свободен от заблуждения, вот почему он предпочитает жить в удаленных лесах и диких обителях» — так не должно видеть. Два веских основания я вижу для себя в том, чтобы жить в удаленных лесах и диких обителях:

٭ для своего приятного пребывание здесь и сейчас,

٭ и из симпатии к будущим поколениям».

— Поистине, будущие поколения выкажут симпатию Господину Готаме, которая будет достойна того, кто всецело и истинно Самопробужден! Превосходно, Господин Готама! Превосходно! Как если бы поставили на место то, что было обронено, раскрыли сокрытое, вывели на путь заблудившегося, или зажгли светильник во тьме, дабы зрячие могли видеть формы, так же и Господин Готама — посредством многих путей мысли — сделал Дхамму понятной. Я прибегаю к Господину Готаме как к Прибежищу, к его Дхамме и Сангхе монахов. Пусть же Господин Готама запомнит меня как мирского последователя, который обратился к нему за Прибежищем, с этого дня и до конца жизни.

МН 7 Ваттхупама сутта: Пример с тканью

Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Саваттхи, в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. Там он обратился к монахам:

«Монахи»

«Да, Учитель» — ответили монахи.

Благословенный сказал: «Монахи, представьте запятнанную и загрязнённую ткань, и красильщик обмакнул бы её в краску — голубую или жёлтую, красную или карминовую. И краска легла бы плохо, цвет был бы грязным. И почему? Из-за загрязнённости ткани. Точно также, когда ум загрязнён, то можно ожидать плохого удела [при будущем перерождении]. Монахи, представьте чистую и яркую ткань, и красильщик обмакнул бы её в краску — голубую или жёлтую, красную или карминовую. И краска легла бы хорошо, цвет был бы чистым. Точно также, когда ум не загрязнён, то можно ожидать хорошего удела.

Монахи, и каковы омрачения, что загрязняют ум?

٭ Алчность и нечестивая жадность — это омрачение, что загрязняет ум.

٭ Недоброжелательность — это омрачение, что загрязняет ум.

٭ Злость — это омрачение, что загрязняет ум.

٭ Чувство обиды — это омрачение, что загрязняет ум.

٭ Презрение — это омрачение, что загрязняет ум.

٭ Дерзость — это омрачение, что загрязняет ум.

٭ Зависть — это омрачение, что загрязняет ум.

٭ Скупость — это омрачение, что загрязняет ум.

٭ Лживость — это омрачение, что загрязняет ум.

٭ Обман — это омрачение, что загрязняет ум.

٭ Упрямство — это омрачение, что загрязняет ум.

٭ Соперничество — это омрачение, что загрязняет ум.

٭ Самомнение — это омрачение, что загрязняет ум.

٭ Высокомерие — это омрачение, что загрязняет ум.

٭ Тщеславие — это омрачение, что загрязняет ум.

٭ Небрежность — это омрачение, что загрязняет ум.

Зная, что алчность и нечестивая жадность — это омрачение, что загрязняет ум, монах отбрасывает его. Зная, что недоброжелательность… …небрежность — это омрачение, что загрязняет ум, монах отбрасывает его.

Когда монах узнал, что алчность и нечестивая жадность — это омрачение, что загрязняет ум, и отбросил его; когда монах узнал, что недоброжелательность… …небрежность — это омрачение, что загрязняет ум, и отбросил его — он обретает непоколебимую веру в Будду: «В самом деле он достойный и правильно само-пробуждённый, совершенный в знании и поведении, достигший блага, знаток мира, непревзойдённый учитель тех, кто готов обучаться, учитель богов и людей, пробуждённый, благословенный».

Он обретает непоколебимую веру в Дхамму: «Дхамма превосходно разъяснена Благословенным, видимая здесь и сейчас, не зависящая от времени, приглашающая пойти и увидеть, ведущая к цели, познаваемая мудрыми самостоятельно».

Он обретает непоколебимую веру в Сангху: «Сангха учеников Благословенного, идущих по хорошему пути, идущих по прямому пути, идущих по верному пути, идущих по совершенному пути — другими словами четыре пары или восемь типов личностей — это Сангха учеников Благословенного: достойная даров, достойная гостеприимства, достойная подношений, достойная уважения; несравненное поле заслуг для мира».

Когда он до определённой степени оставил, исключил, отпустил, отбросил, выкинул [эти омрачения ума], он размышляет так: «Я наделён непоколебимой верой в Будду», и он черпает вдохновение в значении, получает вдохновение в Дхамме, обретает радость, связанную с Дхаммой. Когда он радостен, в нём рождается восторг. Когда рождается восторг, тело становится спокойным. Когда тело спокойно — приходит счастье. Когда приходит счастье — ум становится сосредоточенным[6].

Он размышляет так: «Я наделён непоколебимой верой в Дхамму», и он черпает вдохновение в значении, получает вдохновение в Дхамме, обретает радость, связанную с Дхаммой. Когда он радостен, в нём рождается восторг. Когда рождается восторг, тело становится спокойным. Когда тело спокойно — приходит счастье. Когда приходит счастье — ум становится сосредоточенным.

Он размышляет так: «Я наделён непоколебимой верой в Сангху», и он черпает вдохновение в значении, получает вдохновение в Дхамме, обретает радость, связанную с Дхаммой. Когда он радостен, в нём рождается восторг. Когда рождается восторг, тело становится спокойным. Когда тело спокойно — приходит счастье. Когда приходит счастье — ум становится сосредоточенным.

Он размышляет так: «[Эти омрачения ума] были до определённой степени оставлены, исключены, отпущены, отброшены, выкинуты мной», и он черпает вдохновение в значении, получает вдохновение в Дхамме, обретает радость, связанную с Дхаммой. Когда он радостен, в нём рождается восторг. Когда рождается восторг, тело становится спокойным. Когда тело спокойно — приходит счастье. Когда приходит счастье — ум становится сосредоточенным.

Монахи, если монах такой нравственности, такого сосредоточения и такой мудрости ест собранную как подаяние пищу, состоящую из риса с различными соусами и карри, то даже это не будет для него помехой. Подобно тому, как с помощью чистой воды загрязнённая и запятнанная ткань становится чистой и яркой, то точно также, если монах такой нравственности, такого сосредоточения и такой мудрости ест собранную как подаяние пищу, состоящую из риса с различными соусами и карри, то даже это не будет для него помехой.

Он пребывает, наполняя первое направление (восток) умом, наделённым доброжелательностью, равно как и второе, равно как и третье, равно как и четвёртое. Вверх, вниз, вокруг и везде во всей полноте, он наполняет всю вселенную умом, наделённым доброжелательностью — обильным, обширным, неизмеримым, не имеющим враждебности и недоброжелательности — как ко всем, так и к самому себе.

Он пребывает, наполняя первое направление умом, наделённым состраданием… умом, наделённым сорадованием… умом, наделённым равностностью, равно как и второе, равно как и третье, равно как и четвёртое. Вверх, вниз, вокруг и везде во всей полноте он наполняет всю вселенную умом, наделённым доброжелательностью — обильным, обширным, неизмеримым, не имеющим враждебности и недоброжелательности — как ко всем, так и к самому себе.

Он понимает: «Это наличествует, это низшее, это высшее; и таков выход за пределы всей этой сферы восприятия».

Когда он знает и видит так, его ум освобождается от загрязнения чувственных желаний, от загрязнения становления, от загрязнения неведения. Когда он освобождается, приходит знание: «Освобождён». Он понимает: «Рождение закончено, святая жизнь прожита, задача выполнена. Не будет более перерождения в каком-либо состоянии существования». Монахи, такой монах зовётся тем, кто искупался внутренним купанием».[7]

И тогда брахман Сундарика Бхарадваджа, сидящий неподалёку от Благословенного, сказал: «Но ходит ли Учитель Готама купаться в реке Бахука?»

«Зачем, брахман, идти к реке Бахука? Что может сделать река Бахука?»

«Учитель Готама, река Бахука, по мнению многих, даёт освобождение, по мнению многих, даёт заслуги, и многие смывают свои неблагие деяния в реке Бахука».

Тогда Благословенный обратился к брахману Сундарике Бхарадвадже такими строфами:

И когда так было сказано, брахман Сундарика Бхарадваджа произнёс: «Великолепно, Господин! Великолепно! Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также Благословенный — различными способами — прояснил Дхамму. Я принимаю прибежище в Благословенном, прибежище в Дхамме и прибежище в Сангхе монахов. Пусть Благословенный даст мне младшее и высшее монашеское посвящение».

И брахман Сундарика Бхарадваджа получил младшее и высшее монашеское посвящение от Благословенного. И вскоре после посвящения, проживая в уединении, прилежный, старательный и решительный, Достопочтенный Бхарадваджа, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой ученики праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение закончено, святая жизнь прожита, задача выполнена. Не будет более перерождения в каком-либо состоянии существования». Так Достопочтенный Бхарадваджа стал одним из архатов.

МН 9 Саммадиттхи сутта: Правильные Взгляды

Я слышал, что однажды Благословенный пребывал рядом с Саваттхи в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. И тогда Достопочтенный Сарипутта обратился к монахам: «Друзья!»

«Да, друг» — отвечали монахи.

Достопочтенный Сарипутта сказал: «Правильные Взгляды, Правильные Взгляды» — так говорят. Каким образом ученик Благородных является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме?»

«Друг, мы бы пришли издалека ради того чтобы узнать значение этих слов в присутствии Достопочтенного Сарипутты. Было бы хорошо, если бы Достопочтенный Сарипутта сам просветил бы нас о значении сказанного. Послушав его, монахи бы запомнили это».

«В таком случае, друзья, слушайте внимательно. Я буду говорить».

«Как скажешь, друг» — ответили монахи.

Достопочтенный Сарипутта сказал: «Когда ученик Благородных различает неумелое, различает источник неумелого, различает умелое, различает источник умелого — таким образом он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме.

И что такое неумелое? Убийство — это неумелое, воровство — это неумелое, сексуальные проступки — это неумелое, ложь — это неумелое, грубая речь — это неумелое, сплетни — это неумелое, пустословие — это неумелое. Скупость — это неумелое, недоброжелательность — это неумелое. Неправильные взгляды — это неумелое. Эти вещи называются неумелыми.

И каковы источники неумелого? Жажда — это источник неумелого, злоба — это источник неумелого, неведение — это источник неумелого. Эти вещи называются источниками неумелого.

И что такое умелое? Воздержание от убийства — это умелое, воздержание от воровства — это умелое, воздержание от сексуальных проступков — это умелое, воздержание от лжи — это умелое, воздержание от грубой речи — это умелое, воздержание от сплетен — это умелое, воздержание от пустословия — это умелое. Отсутствие скупости — это умелое, отсутствие недоброжелательности — это умелое, правильные взгляды — это умелое. Эти вещи называются умелыми.

И каковы источники умелого? Отсутствие жажды — это источник умелого, отсутствие злобы — это источник умелого, отсутствие неведения — это источник умелого. Эти вещи называются источниками умелого.

Когда ученик Благородных таким образом различает неумелое, таким образом различает источник неумелого, таким образом различает умелое, таким образом различает источник умелого, то — когда полностью отбросив охваченность страстью, уничтожив охваченность злостью, искоренив воззрение и охваченность самомнением «Я»; отбросив неведение и получив прямое знание — он прямо здесь-и-сейчас достигает окончания страданий — то таким образом он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме».

Сказав: «Хорошо, друг», восхитившись и одобрив слова Достопочтенного Сарипутты, монахи задали ему следующий вопрос: «Друг, может ли быть иной способ объяснения когда ученик Благородных обладает правильными взглядами, является тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме?»

«Может. Когда ученик Благородных различает пищу, возникновение пищи, прекращение пищи, и путь к прекращению пищи, то тогда он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме.

И что такое пища? Что такое возникновение пищи? Что такое прекращение пищи? Что такое путь к прекращению пищи?

Есть эти четыре вида пищи, что обеспечивают существ, которые родились, или поддерживают существ, которые ищут место для того, чтобы родиться. Какие четыре? Материальная еда — грубая или утончённая; второй [вид пищи] — контакт; третий — умственное намерение; четвёртый — сознание. От возникновения жажды проистекает возникновение пищи. От прекращения жажды проистекает прекращение пищи. А путь, ведущий к прекращению пищи — это этот самый Благородный Восьмеричный Путь: правильные взгляды, правильные намерения, правильная речь, правильные действия, правильный образ жизни, правильное усилие, правильная внимательность, правильное сосредоточение.

И теперь, когда ученик Благородных различает пищу, возникновение пищи, прекращение пищи, и путь, ведущий к прекращению пищи, то — когда полностью отбросив охваченность страстью, уничтожив охваченность злостью, искоренив воззрение и охваченность самомнением «Я»; отбросив неведение и получив прямое знание — он прямо здесь-и-сейчас достигает окончания страданий — то таким образом он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме».

Сказав: «Хорошо, друг», восхитившись и одобрив слова Достопочтенного Сарипутты, монахи задали ему следующий вопрос: «Друг, может ли быть иной способ объяснения когда ученик Благородных обладает правильными взглядами, является тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме?»

«Может. Когда ученик Благородных различает страдание, возникновение страдания, прекращение страдания, и путь к прекращению страдания, то тогда он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме.

И что такое страдание? Рождение — это страдание, старение — это страдание, смерть — это страдание; печаль, стенание, боль, беспокойство и отчаяние — это страдание; неполучение желаемого — это страдание. Одним словом, пять совокупностей цепляния[8] — это страдание. Это называется страданием.

И что такое возникновение страдания? Жажда, ведущая к новому становлению — сопровождаемая страстью и восторженностью, которыми [существо] довольствуется здесь-и-сейчас — т. е. жажда чувственных удовольствий, жажда становления, жажда не-становления. Это называется возникновением страдания.

И что такое прекращение страдания? Безостаточное угасание и прекращение, отречение, отказ, оставление и отпускание этой самой жажды. Это называется прекращением страдания.

И что такое путь, ведущий к прекращению страдания? Именно этот самый Благородный Восьмеричный Путь: правильные взгляды, правильные намерения, правильная речь, правильные действия, правильный образ жизни, правильное усилие, правильная внимательность, правильное сосредоточение. Это называется путём, ведущим к прекращению страдания.

И теперь, когда ученик Благородных различает страдание, возникновение страдания, прекращение страдания, и путь к прекращению страдания, то — когда полностью отбросив охваченность страстью, уничтожив охваченность злостью, искоренив воззрение и охваченность самомнением «Я»; отбросив неведение и получив прямое знание — он прямо здесь-и-сейчас достигает окончания страданий — то таким образом он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме».

Сказав: «Хорошо, друг», восхитившись и одобрив слова Достопочтенного Сарипутты, монахи задали ему следующий вопрос: «Друг, может ли быть иной способ объяснения когда ученик Благородных обладает правильными взглядами, является тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме?»

«Может. Когда ученик Благородных различает старение и смерть, возникновение старения и смерти, прекращение старения и смерти, и путь к прекращению старения и смерти, то тогда он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме.

И что такое старение и смерть? Что такое возникновение старения и смерти? Что такое прекращение старения и смерти? Что такое путь к прекращению старения и смерти?

Любое старение, дряхлость, разбитость, увядание, морщинистость, упадок жизненной силы, ослабевание способностей различных существ в той или иной группе существ — это называется старением. Любая кончина, прекращение, разрушение, исчезновение, умирание, смерть, прекращение жизненной силы любых существ в той или иной группе существ — называется смертью. Это называется старением и смертью.

От возникновения рождения проистекает возникновение старения и смерти. От прекращения рождения проистекает прекращение старения и смерти. А путь, ведущий к прекращению старения и смерти — это этот самый Благородный Восьмеричный Путь: правильные взгляды, правильные намерения, правильная речь, правильные действия, правильный образ жизни, правильное усилие, правильная внимательность, правильное сосредоточение.

И теперь, когда ученик Благородных различает старение и смерть, возникновение старения и смерти, прекращение старения и смерти, и путь к прекращению старения и смерти, то — когда полностью отбросив охваченность страстью, уничтожив охваченность злостью, искоренив воззрение и охваченность самомнением «Я»; отбросив неведение и получив прямое знание — он прямо здесь-и-сейчас достигает окончания страданий — то таким образом он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме».

Сказав: «Хорошо, друг», восхитившись и одобрив слова Достопочтенного Сарипутты, монахи задали ему следующий вопрос: «Друг, может ли быть иной способ объяснения когда ученик Благородных обладает правильными взглядами, является тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме?»

«Может. Когда ученик Благородных различает рождение, возникновение рождения, прекращение рождения, и путь к прекращению рождения, то тогда он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме.

И что такое рождение? Что такое возникновение рождения? Что такое прекращение рождения? Что такое путь к прекращению рождения?

Любое рождение, начинание, происхождение, возникновение, появление совокупностей и обретение чувственных опор различных существ в той или иной группе существ — называется рождением.

От возникновения становления проистекает возникновение рождения. От прекращения становления проистекает прекращение рождения. А путь, ведущий к прекращению рождения — это этот самый Благородный Восьмеричный Путь: правильные взгляды, правильные намерения, правильная речь, правильные действия, правильный образ жизни, правильное усилие, правильная внимательность, правильное сосредоточение.

И теперь, когда ученик Благородных различает рождение, возникновение рождения, прекращение рождения, и путь к прекращению рождения, то — когда полностью отбросив охваченность страстью, уничтожив охваченность злостью, искоренив воззрение и охваченность самомнением «Я»; отбросив неведение и получив прямое знание — он прямо здесь-и-сейчас достигает окончания страданий — то таким образом он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме».

Сказав: «Хорошо, друг», восхитившись и одобрив слова Достопочтенного Сарипутты, монахи задали ему следующий вопрос: «Друг, может ли быть иной способ объяснения когда ученик Благородных обладает правильными взглядами, является тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме?»

«Может. Когда ученик Благородных различает становление, возникновение становления, прекращение становления, и путь к прекращению становления, то тогда он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме.

И что такое становление? Что такое возникновение становления? Что такое прекращение становления? Что такое путь к прекращению становления?

Есть три вида становлений: становление в мире чувств, становление в мире форм, становление в бесформенном мире[9]. Это называется становлением.

От возникновения цепляния проистекает возникновение становления. От прекращения цепляния проистекает прекращение становления. А путь, ведущий к прекращению становления — это этот самый Благородный Восьмеричный Путь: правильные взгляды, правильные намерения, правильная речь, правильные действия, правильный образ жизни, правильное усилие, правильная внимательность, правильное сосредоточение.

И теперь, когда ученик Благородных различает становление, возникновение становления, прекращение становления, и путь к прекращению становления, то — когда полностью отбросив охваченность страстью, уничтожив охваченность злостью, искоренив воззрение и охваченность самомнением «Я»; отбросив неведение и получив прямое знание — он прямо здесь-и-сейчас достигает окончания страданий — то таким образом он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме».

Сказав: «Хорошо, друг», восхитившись и одобрив слова Достопочтенного Сарипутты, монахи задали ему следующий вопрос: «Друг, может ли быть иной способ объяснения когда ученик Благородных обладает правильными взглядами, является тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме?»

«Может. Когда ученик Благородных различает цепляние, возникновение цепляния, прекращение цепляния, и путь к прекращению цепляния, то тогда он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме.

И что такое цепляние? Что такое возникновение цепляния? Что такое прекращение цепляния? Что такое путь к прекращению цепляния?

Есть четыре цепляния: цепляние к чувственным удовольствиям, цепляние к мнениям, цепляние к ритуалам и церемониям, цепляние к идее о «я». Это называется цеплянием.

От возникновения жажды проистекает возникновение цепляния. От прекращения жажды проистекает прекращение цепляния. А путь, ведущий к прекращению цепляния — это этот самый Благородный Восьмеричный Путь: правильные взгляды, правильные намерения, правильная речь, правильные действия, правильный образ жизни, правильное усилие, правильная внимательность, правильное сосредоточение.

И теперь, когда ученик Благородных различает цепляние, возникновение цепляния, прекращение цепляния, и путь к прекращению цепляния, то — когда полностью отбросив охваченность страстью, уничтожив охваченность злостью, искоренив воззрение и охваченность самомнением «Я»; отбросив неведение и получив прямое знание — он прямо здесь-и-сейчас достигает окончания страданий — то таким образом он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме».

Сказав: «Хорошо, друг», восхитившись и одобрив слова Достопочтенного Сарипутты, монахи задали ему следующий вопрос: «Друг, может ли быть иной способ объяснения когда ученик Благородных обладает правильными взглядами, является тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме?»

«Может. Когда ученик Благородных различает жажду, возникновение жажды, прекращение жажды, и путь к прекращению жажды, то тогда он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме.

И что такое жажда? Что такое возникновение жажды? Что такое прекращение жажды? Что такое путь к прекращению жажды?

Есть эти шесть типов жажды: жажда к формам, жажда к звукам, жажда к запахам, жажда к вкусам, жажда к тактильным ощущениям, жажда к умственным объектам. Это называется жаждой.

От возникновения чувствования проистекает возникновение жажды. От прекращения чувствования проистекает прекращение жажды. А путь, ведущий к прекращению жажды — это этот самый Благородный Восьмеричный Путь: правильные взгляды, правильные намерения, правильная речь, правильные действия, правильный образ жизни, правильное усилие, правильная внимательность, правильное сосредоточение.

И теперь, когда ученик Благородных различает жажду, возникновение жажды, прекращение жажды, и путь к прекращению жажды, то — когда полностью отбросив охваченность страстью, уничтожив охваченность злостью, искоренив воззрение и охваченность самомнением «Я»; отбросив неведение и получив прямое знание — он прямо здесь-и-сейчас достигает окончания страданий — то таким образом он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме».

Сказав: «Хорошо, друг», восхитившись и одобрив слова Достопочтенного Сарипутты, монахи задали ему следующий вопрос: «Друг, может ли быть иной способ объяснения когда ученик Благородных обладает правильными взглядами, является тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме?»

«Может. Когда ученик Благородных различает чувствование, возникновение чувствования, прекращение чувствования, и путь к прекращению чувствования, то тогда он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме.

И что такое чувствование? Что такое возникновение чувствования? Что такое прекращение чувствования? Что такое путь к прекращению чувствования?

Есть эти шесть типов чувствования: чувствование, рождённое контактом глаза, чувствование, рождённое контактом уха, чувствование, рождённое контактом носа, чувствование, рождённое контактом языка, чувствование, рождённое контактом тела, чувствование, рождённое контактом ума. Это называется чувствованием.

От возникновения контакта проистекает возникновение чувствования. От прекращения контакта возникает прекращение чувствования. А путь, ведущий к прекращению чувствования — это этот самый Благородный Восьмеричный Путь: правильные взгляды, правильные намерения, правильная речь, правильные действия, правильный образ жизни, правильное усилие, правильная внимательность, правильное сосредоточение.

И теперь, когда ученик Благородных различает чувствование, возникновение чувствования, прекращение чувствования, и путь к прекращению чувствования, то — когда полностью отбросив охваченность страстью, уничтожив охваченность злостью, искоренив воззрение и охваченность самомнением «Я»; отбросив неведение и получив прямое знание — он прямо здесь-и-сейчас достигает окончания страданий — то таким образом он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме».

Сказав: «Хорошо, друг», восхитившись и одобрив слова Достопочтенного Сарипутты, монахи задали ему следующий вопрос: «Друг, может ли быть иной способ объяснения когда ученик Благородных обладает правильными взглядами, является тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме?»

«Может. Когда ученик Благородных различает контакт, возникновение контакта, прекращение контакта, и путь к прекращению контакта, то тогда он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме.

И что такое контакт? Что такое возникновение контакта? Что такое прекращение контакта? Что такое путь к прекращению контакта?

Есть эти шесть типов контакта: контакт глаза, контакт уха, контакт носа, контакт языка, контакт тела, контакт ума. Это называется контактом.

От возникновения шести чувственных опор проистекает возникновение контакта. От прекращения шести чувственных опор проистекает прекращение контакта. А путь, ведущий к прекращению контакта — это этот самый Благородный Восьмеричный Путь: правильные взгляды, правильные намерения, правильная речь, правильные действия, правильный образ жизни, правильное усилие, правильная внимательность, правильное сосредоточение.

И теперь, когда ученик Благородных различает контакт, возникновение контакта, прекращение контакта, и путь к прекращению контакта, то — когда полностью отбросив охваченность страстью, уничтожив охваченность злостью, искоренив воззрение и охваченность самомнением «Я»; отбросив неведение и получив прямое знание — он прямо здесь-и-сейчас достигает окончания страданий — то таким образом он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме».

Сказав: «Хорошо, друг», восхитившись и одобрив слова Достопочтенного Сарипутты, монахи задали ему следующий вопрос: «Друг, может ли быть иной способ объяснения когда ученик Благородных обладает правильными взглядами, является тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме?»

«Может. Когда ученик Благородных различает шесть чувственных опор, возникновение шести чувственных опор, прекращение шести чувственных опор, и путь к прекращению шести чувственных опор, то тогда он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме.

И что такое шесть чувственных опор? Что такое возникновение шести чувственных опор? Что такое прекращение возникновение шести чувственных опор? Что такое путь к прекращению возникновение шести чувственных опор?

Есть эти шесть чувственных опор: глаз, ухо, нос, язык, тело, ум. Это называется шестью чувственными опорами.

От возникновения имени-и-формы проистекает возникновение шести чувственных опор. От прекращения имени-и-формы проистекает прекращение шести чувственных опор. А путь, ведущий к прекращению шести чувственных опор — это этот самый Благородный Восьмеричный Путь: правильные взгляды, правильные намерения, правильная речь, правильные действия, правильный образ жизни, правильное усилие, правильная внимательность, правильное сосредоточение.

И теперь, когда ученик Благородных различает шесть чувственных опор, возникновение шести чувственных опор, прекращение шести чувственных опор, и путь к прекращению шести чувственных опор, то — когда полностью отбросив охваченность страстью, уничтожив охваченность злостью, искоренив воззрение и охваченность самомнением «Я»; отбросив неведение и получив прямое знание — он прямо здесь-и-сейчас достигает окончания страданий — то таким образом он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме».

Сказав: «Хорошо, друг», восхитившись и одобрив слова Достопочтенного Сарипутты, монахи задали ему следующий вопрос: «Друг, может ли быть иной способ объяснения когда ученик Благородных обладает правильными взглядами, является тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме?»

«Может. Когда ученик Благородных различает имя-и-форму, возникновение имени-и-формы, прекращение имени-и-формы, и путь к прекращению имени-и-формы, то тогда он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме.

И что такое имя-и-форма? Что такое возникновение имени-и-формы? Что такое прекращение имени-и-формы? Что такое путь к прекращению имени-и-формы?

Чувство, восприятие, намерение, контакт и внимание: это называется именем. Четыре великих элемента, и форма, основанная на четырёх великих элементах: это называется формой. Это имя и эта форма называются именем-и-формой.

От возникновения сознания проистекает возникновение имени-и-формы. От прекращения сознания проистекает прекращение имени-и-формы. А путь, ведущий к прекращению имени-и-формы — это этот самый Благородный Восьмеричный Путь: правильные взгляды, правильные намерения, правильная речь, правильные действия, правильный образ жизни, правильное усилие, правильная внимательность, правильное сосредоточение.

И теперь, когда ученик Благородных различает имя-и-форму, возникновение имени-и-формы, прекращение имени-и-формы, и путь к прекращению имени-и-формы, то — когда полностью отбросив охваченность страстью, уничтожив охваченность злостью, искоренив воззрение и охваченность самомнением «Я»; отбросив неведение и получив прямое знание — он прямо здесь-и-сейчас достигает окончания страданий — то таким образом он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме».

Сказав: «Хорошо, друг», восхитившись и одобрив слова Достопочтенного Сарипутты, монахи задали ему следующий вопрос: «Друг, может ли быть иной способ объяснения когда ученик Благородных обладает правильными взглядами, является тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме?»

«Может. Когда ученик Благородных различает сознание, возникновение сознания, прекращение сознания, и путь к прекращению сознания, то тогда он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме.

И что такое сознание? Что такое возникновение сознания? Что такое прекращение сознания? Что такое путь к прекращению сознания?

Есть эти шесть типов сознания: сознание глаза, сознание уха, сознание носа, сознание языка, сознание тела, сознание ума. Это называется сознанием.

От возникновения формирователей проистекает возникновение сознания. От прекращения формирователей проистекает прекращение сознания. А путь, ведущий к прекращению сознания — это этот самый Благородный Восьмеричный Путь: правильные взгляды, правильные намерения, правильная речь, правильные действия, правильный образ жизни, правильное усилие, правильная внимательность, правильное сосредоточение.

И теперь, когда ученик Благородных различает сознание, возникновение сознания, прекращение сознания, и путь к прекращению сознания, то — когда полностью отбросив охваченность страстью, уничтожив охваченность злостью, искоренив воззрение и охваченность самомнением «Я»; отбросив неведение и получив прямое знание — он прямо здесь-и-сейчас достигает окончания страданий — то таким образом он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме».

Сказав: «Хорошо, друг», восхитившись и одобрив слова Достопочтенного Сарипутты, монахи задали ему следующий вопрос: «Друг, может ли быть иной способ объяснения когда ученик Благородных обладает правильными взглядами, является тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме?»

«Может. Когда ученик Благородных различает формирователи, возникновение формирователей, прекращение формирователей, и путь к прекращению формирователей, то тогда он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме.

И что такое формирователи? Что такое возникновение формирователей? Что такое прекращение формирователей? Что такое путь к прекращению формирователей?

Есть эти три формирователя: телесные формирователи, словесные формирователи, умственные формирователи. Это называется формирователями[10].

От возникновения неведения проистекает возникновение формирователей. От прекращения неведения проистекает прекращение формирователей. А путь, ведущий к прекращению формирователей — это этот самый Благородный Восьмеричный Путь: правильные взгляды, правильные намерения, правильная речь, правильные действия, правильный образ жизни, правильное усилие, правильная внимательность, правильное сосредоточение.

И теперь, когда ученик Благородных различает формирователи, возникновение формирователей, прекращение формирователей, и путь к прекращению формирователей, то — когда полностью отбросив охваченность страстью, уничтожив охваченность злостью, искоренив воззрение и охваченность самомнением «Я»; отбросив неведение и получив прямое знание — он прямо здесь-и-сейчас достигает окончания страданий — то таким образом он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме».

Сказав: «Хорошо, друг», восхитившись и одобрив слова Достопочтенного Сарипутты, монахи задали ему следующий вопрос: «Друг, может ли быть иной способ объяснения когда ученик Благородных обладает правильными взглядами, является тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме?»

«Может. Когда ученик Благородных различает неведение, возникновение неведения, прекращение неведения, и путь к прекращению неведения, то тогда он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме.

И что такое неведение? Что такое возникновение неведения? Что такое прекращение неведения? Что такое путь к прекращению неведения?

Незнание страдания, незнание причины страдания, незнание прекращения страдания, незнание пути практики, ведущего к прекращению страдания: Это называется неведением.

От возникновения [умственных] загрязнений проистекает возникновение неведения. От прекращения загрязнений проистекает прекращение неведения. А путь, ведущий к прекращению неведения — это этот самый Благородный Восьмеричный Путь: правильные взгляды, правильные намерения, правильная речь, правильные действия, правильный образ жизни, правильное усилие, правильная внимательность, правильное сосредоточение.

И теперь, когда ученик Благородных различает неведение, возникновение неведения, прекращение неведения, и путь к прекращению неведения, то — когда полностью отбросив охваченность страстью, уничтожив охваченность злостью, искоренив воззрение и охваченность самомнением «Я»; отбросив неведение и получив прямое знание — он прямо здесь-и-сейчас достигает окончания страданий — то таким образом он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме».

Сказав: «Хорошо, друг», восхитившись и одобрив слова Достопочтенного Сарипутты, монахи задали ему следующий вопрос: «Друг, может ли быть иной способ объяснения когда ученик Благородных обладает правильными взглядами, является тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме?»

«Может. Когда ученик Благородных различает [умственные] загрязнения, возникновение загрязнений, прекращение загрязнений, и путь к прекращению загрязнений, то тогда он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме.

И что такое загрязнения? Что такое возникновение загрязнений? Что такое прекращение загрязнений? Что такое путь к прекращению загрязнений?

Есть эти три [умственных] загрязнения: загрязнение чувственностью, загрязнение становлением, загрязнение неведением. Это называется загрязнениями.

От возникновения неведения проистекает возникновение загрязнений. От прекращения неведения проистекает прекращение загрязнений. А путь, ведущий к прекращению загрязнений — это этот самый Благородный Восьмеричный Путь: правильные взгляды, правильные намерения, правильная речь, правильные действия, правильный образ жизни, правильное усилие, правильная внимательность, правильное сосредоточение.

И теперь, когда ученик Благородных различает загрязнения, возникновение загрязнений, прекращение загрязнений, и путь к прекращению загрязнений, то — когда полностью отбросив охваченность страстью, уничтожив охваченность злостью, искоренив воззрение и охваченность самомнением «Я»; отбросив неведение и получив прямое знание — он прямо здесь-и-сейчас достигает окончания страданий — то таким образом он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме».

Так сказал Достопочтенный Сарипутта. Довольные, монахи восхитились его словами.

МН 19 Дведха витакка сутта: Два вида мыслей

Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Саваттхи, в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. Там он обратился к монахам: «Монахи!»

«Да, Учитель» — отвечали они.

Благословенный сказал: «Монахи, до моего просветления, пока я всё ещё был непросветлённым бодхисаттой, мысль пришла ко мне: «Что если я разделю свои мысли на два типа». И тогда на одну сторону я поместил мысли о чувственном желании, мысли о недоброжелательности, мысли о причинении вреда, а на другую — мысли об отречении, мысли об отсутствии недоброжелательности, мысли о не причинении вреда.

По мере того, как я пребывал так, будучи старательным, бдительным, решительным, мысль о чувственном желании возникла во мне. И я понял: «Эта мысль о чувственном желании возникла во мне. Она ведёт к моему собственному несчастью, несчастью других, несчастью моему и других. Она препятствует мудрости, создаёт сложности, уводит от Ниббаны». Когда я обдумал: «Она ведёт к моему собственному несчастью», эта мысль угасла во мне. Когда я обдумал: «Она ведёт к несчастью других», эта мысль угасла во мне. Когда я обдумал: «Она ведёт к несчастью моему и других», эта мысль угасла во мне. Когда я обдумал: «Она препятствует мудрости, создаёт сложности, уводит от Ниббаны», эта мысль угасла во мне. Каждый раз, как мысль о чувственном желании возникала во мне, я отбрасывал её, устранял её, уничтожал её.

Монахи, то, над чем монах постоянно размышляет и обдумывает — к тому и склоняется его ум. Если он постоянно размышляет и обдумывает мысли о чувственном желании, то он отбрасывает мысль об отречении, чтобы взрастить мысль о чувственном желании, и тогда его ум склоняется к мыслям о чувственном желании. Если он постоянно размышляет и обдумывает мысли о недоброжелательности… мысли о причинении вреда, то он отбрасывает мысль о не причинении вреда, чтобы взрастить мысль о причинении вреда, и тогда его ум склоняется к мыслям о причинении вреда.

Подобно тому, как в последний месяц сезона дождей, осенью, когда всходят зерновые, пастух охраняет своих коров тем, что постоянно тыкает и толкает их палкой то с одного боку, то с другого, чтобы сдержать их и обуздать. Почему? Потому что он видит, что его могут побить, бросить в тюрьму, оштрафовать или обвинить [если коровы потопчут зерновые]. Точно также я видел в неблагих состояниях [ума] опасность, деградацию, загрязнение, а в благих состояниях — благословение отречения, аспект очищения.

По мере того, как я пребывал так, будучи старательным, бдительным, решительным, мысль об отречении возникла во мне. И я понял: «Эта мысль об отречении возникла во мне. Она не ведёт к моему собственному несчастью, несчастью других, несчастью моему и других. Она способствует мудрости, не создаёт сложностей, ведёт к Ниббане. Даже если я буду преследовать эту мысль в течение ночи, в течение дня, в течение дня и ночи, я не вижу ничего такого, чего бы следовало опасаться из-за неё. Но чрезмерным размышлением и обдумыванием я утомлю своё тело, а когда тело усталое, то и ум становится обеспокоенным, а когда ум обеспокоен, он далёк от сосредоточения». Поэтому я внутренне утверждал свой ум, успокаивал его, объединял, сосредотачивал. Почему? Чтобы мой ум не был обеспокоенным.

По мере того, как я пребывал так, будучи старательным, бдительным, решительным, мысль об отсутствии недоброжелательности возникла во мне… мысль о не причинении вреда возникла во мне. Я понял: «Эта мысль о не причинении вреда возникла во мне. Она не ведёт к моему собственному несчастью, несчастью других, несчастью моему и других. Она способствует мудрости, не создаёт сложностей, ведёт к Ниббане. Даже если я буду преследовать эту мысль в течение ночи, в течение дня, в течение дня и ночи, я не вижу ничего такого, чего бы следовало опасаться из-за неё. Но чрезмерным размышлением и обдумыванием я утомлю своё тело, а когда тело усталое, то и ум становится обеспокоенным, а когда ум обеспокоен, он далёк от сосредоточения». Поэтому я внутренне утверждал свой ум, успокаивал его, объединял, сосредотачивал. Почему? Чтобы мой ум не был обеспокоенным.

Монахи, то, над чем монах постоянно размышляет и обдумывает — к тому и склоняется его ум. Если он постоянно размышляет и обдумывает мысли об отречении, то он отбрасывает мысль о чувственном желании, чтобы взрастить мысль об отречении, и тогда его ум склоняется к мыслям об отречении. Если он постоянно размышляет и обдумывает мысли об отсутствии недоброжелательности… мысли о не причинении вреда, то он отбрасывает мысль о причинении вреда, чтобы взрастить мысль о не причинении вреда, и тогда его ум склоняется к мыслям о не причинении вреда.

Подобно тому, как в последний месяц жаркого сезона, когда все зерновые принесли в деревню, пастух охраняет своих коров, сидя у подножья дерева или на открытом месте, поскольку ему нужно следить только за тем, чтобы коровы просто находились рядом. Точно также, мне нужно было быть просто внимательным к тому, чтобы эти состояния наличествовали.

Неустанное усердие возникло во мне, и не спадающая осознанность установилась, моё тело было умиротворённым и не обеспокоенным, ум сосредоточенным и собранным.

В достаточной мере оставив чувственные удовольствия и неумелые умственные качества — я вошёл и пребывал в первой джхане: восторг и счастье, рождённые [этим] оставлением, сопровождались направлением ума [на объект медитации] и удержанием ума [на объекте медитации].

С успокоением направления и удержания ума, я вошёл и пребывал во второй джхане: [меня наполняли] восторг и счастье, рождённые сосредоточением, и единение ума, который свободен от направления и удержания — [я пребывал] во внутренней устойчивости.

С успокоением восторга я стал невозмутимым, осознанный и бдительный, и ощущал счастье. Я вошёл и пребывал в третьей джхане, о которой Благородные говорят так: «Непоколебимый и осознанный, он пребывает в состоянии радости».

С успокоением счастья и страдательности — вместе с более ранним исчезновением восторга и беспокойства — я вошёл и пребывал в четвёртой джхане: [в] чистейшей невозмутимости и осознанности, в ни-удовольствии-ни-боли.

Когда ум был подобным образом сосредоточен, очищен, ярок, безупречен, избавлен от загрязнений, гибок, податлив, устойчив и непоколебим, я направил его к познанию воспоминаний собственных прошлых жизней. Я вспомнил свои многочисленные жизни — одну, две, пять, десять, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы свёртывания вселенной, многие циклы развёртывания вселенной, [вспоминая]: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. Здесь также у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь». Так я вспомнил свои многочисленные прошлые рождения в подробностях и деталях.

Это было первым знанием, которое я получил в первую стражу ночи. Невежество было уничтожено; знание появилось; тьма рассеяна; возник свет — так происходит с тем, кто внимателен, бдителен и решителен.

Когда ум был подобным образом сосредоточен, очищен, ярок, безупречен, избавлен от загрязнений, гибок, податлив, устойчив и непоколебим, я направил его к познанию смерти и перерождения существ. Я увидел, за счёт божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, смерть и перерождение существ. Я распознал низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой: «Эти существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорблявшие благородных, придерживавшиеся неправильных воззрений и действовавших под влиянием неправильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в мире лишений, в плохих местах, в низших мирах, в аду. Но эти существа, что имели хорошее поведение телом, речью и умом, не оскорблявшие благородных, придерживавшиеся правильных воззрений и действовавших под влиянием правильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в приятных местах, в небесных мирах». Так, посредством божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, я увидел смерть и перерождение существ, я распознал низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой.

Это было вторым знанием, которое я получил во второй страже ночи. Невежество было уничтожено; знание появилось; тьма рассеяна; возник свет — так происходит с тем, кто внимателен, бдителен и решителен.

Когда ум был подобным образом сосредоточен, очищен, ярок, безупречен, избавлен от загрязнений, гибок, податлив, устойчив и непоколебим, я направил его к познанию уничтожения умственных загрязнений. Я распознал так, как всё существует на самом деле, то есть: «Это — страдание… Это — источник страдания… Это — прекращение страдания… Это — путь, ведущий к прекращению страдания… Это — загрязнения [ума]… Это — источник загрязнений… Это — прекращение загрязнений… Это — путь, ведущий к прекращению загрязнений». Мой ум, зная это, и видя это таким образом, был освобождён от загрязнений чувственности, освобождён от загрязнений становления, освобождён от загрязнений неведения. С освобождением пришло знание: «Освобождён». Я распознал: «Рождение закончено, святая жизнь прожита, задача выполнена. Нет более чего-либо, что ещё нужно было бы сделать».

Это было третьим знанием, которое я получил в третьей страже ночи. Невежество было уничтожено; знание появилось; тьма рассеяна; возник свет — так происходит с тем, кто внимателен, бдителен и решителен.

Представьте, монахи, как если бы в лесном угодье было бы большое болото в низине, рядом с которым жило бы большое стадо оленей. И появился бы человек, желавший их упадка, вреда и неволи. И он бы перекрыл безопасный и хороший проход, который ведёт к их благополучию, и открыл бы ложный проход, положил приманку, соорудил бы куклу, так чтобы это большое стадо оленей позже ожидала бы беда, несчастье, потеря. Но пришёл другой человек, желавший им добра, благополучия, защиты, открыл заново безопасный и хороший проход, ведущий к их благополучию, и закрыл бы ложный проход, убрал бы приманку, разрушил куклу, так что это стадо оленей позже ожидало бы процветание, разрастание, успех.

Монахи, я привёл этот пример, чтобы донести смысл. Смысл таков: «Великое болото в низине» — это обозначение чувственных наслаждений. «Большое стадо оленей» — это обозначение существ. «Человек, желавший упадка, вреда и неволи» — это обозначение Злого Мары. «Ложный путь» — это неправильный Восьмеричный Путь, то есть: неправильные воззрения, неправильное намерение, неправильная речь, неправильные действия, неправильный образ жизни, неправильное усилие, неправильная внимательность, неправильное сосредоточение. «Приманка» — это обозначение очарования и жажды. «Кукла» — это обозначение невежества. «Человек, желающий добра, благополучия, защиты» — это обозначение Татхагаты, совершенного и полностью просветлённого. «Безопасный и хороший проход, ведущий к благополучию» — это Благородный Восьмеричный Путь, то есть: правильные воззрения, правильное намерение, правильная речь, правильные действия, правильный образ жизни, правильное усилие, правильная внимательность, правильное сосредоточение.

Так, монахи, безопасный и хороший проход, ведущий к благополучию, был заново открыт мной, ложный проход был закрыт, приманка убрана, кукла разрушена.

То, что должен сделать учитель — ради блага своих учеников, из-за сострадания к ним — я сделал для вас, монахи. Вон там — подножия деревьев; там — пустые жилища. Практикуйте медитацию, монахи. Не будьте беспечными. Не впадайте потом в сожаление. Таково наше послание вам».

Так сказал Благословенный. Обрадованные, монахи восхитились его словами.

МН 20 Витаккасантхана сутта: Устранение отвлекающих мыслей

Я слышал, что однажды Благословенный пребывал в Саваттхи, в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. Там он обратился к монахам: «Монахи!»

«Да, Учитель» — отвечали монахи.

Благословенный сказал: «Когда монах намеревается тренировать возвышенный ум, то есть пять тем, к которым он должен обращаться в нужный момент. Какие пять?

1) Бывает, что неблагие, неумелые мысли — насыщенные желанием, отвращением или невежеством — возникают в уме монаха, когда он уделяет внимание определённой теме. Ему следует уделять внимание другой теме, отдельной от этой, связанной с тем, что умело. Когда он уделяет внимание этой другой теме, связанной с тем, что умело, то тогда эти неблагие, неумелые мысли — насыщенные желанием, отвращением или невежеством — оставляются и утихают. С их оставлением он утверждает ум, делает его собранным, сосредоточенным. Подобно тому, как умелый плотник или его ученик использовал бы небольшой колышек, чтобы выбить, выдворить, вытащить большой колышек; точно также, когда неблагие, неумелые мысли, насыщенные желанием, отвращением или невежеством — возникают в уме монаха, когда он уделяет внимание определенной теме, ему следует уделять внимание другой теме, отдельной от этой, связанной с тем, что умело. Когда он уделяет внимание этой другой теме, связанной с тем, что умело, то тогда эти неблагие, неумелые мысли — насыщенные желанием, отвращением или невежеством — оставляются и утихают. С их оставлением он утверждает ум, делает его собранным, сосредоточенным.

2) Если неблагие, неумелые мысли — насыщенные желанием, отвращением или невежеством — всё ещё возникают в уме монаха, пока он обращается к этой другой теме, связанной с тем, что умело, то ему нужно пристально рассмотреть изъяны этих мыслей [следующим образом]: «В самом деле, эти мои мысли неумелы, эти мои мысли заслуживают порицания, эти мои мысли приведут к страданию». И по мере того, как он пристально рассматривает изъяны этих мыслей — неблагих, неумелых — насыщенных желанием, отвращением и невежеством — они оставляются и утихают. С их оставлением он утверждает ум, делает его собранным, сосредоточенным. Подобно тому, как молодая девушка — или молодой человек — довольствующиеся украшениями, были бы шокированы, унижены и испытали бы отвращение, если бы труп змеи, собаки или человека повесили бы им не шею; точно также, если неблагие, неумелые мысли, насыщенные желанием, отвращением или невежеством, всё ещё возникают в уме монаха, пока он обращается к этой другой теме, связанной с тем, что умело, то ему нужно пристально рассмотреть изъяны этих мыслей [следующим образом]: «В самом деле, эти мои мысли неумелы, эти мои мысли заслуживают порицания, эти мои мысли приведут к страданию». И по мере того, как он пристально рассматривает изъяны этих мыслей — неблагих, неумелых — насыщенных желанием, отвращением и невежеством — они оставляются и утихают. С их оставлением он утверждает ум, делает его собранным, сосредоточенным.

3) Если неблагие, неумелые мысли — насыщенные желанием, отвращением или невежеством — всё ещё возникают в уме монаха, пока он пристально рассматривает изъяны этих мыслей, ему следует перестать уделять внимание этим мыслям. По мере того, как он перестаёт уделять внимание этим мыслям — неблагим, неумелым — то они оставляются и утихают. С их оставлением он утверждает ум, делает его собранным, сосредоточенным. Подобно тому, как человек с хорошим зрением не хотел бы видеть формы, которые находятся в поле его зрения, закрыл бы глаза или отвернулся; точно также, если неблагие, неумелые мысли — насыщенные желанием, отвращением или невежеством — всё ещё возникают в уме монаха, пока он пристально рассматривает изъяны этих мыслей, ему следует перестать уделять внимание этим мыслям. По мере того, как он перестаёт уделять внимание этим мыслям — неблагим, неумелым — то они оставляются и утихают. С их оставлением он утверждает ум, делает его собранным, сосредоточенным.

4) Если неблагие, неумелые мысли — насыщенные желанием, отвращением или невежеством — всё ещё возникают в уме монаха, в то время как он не уделяет им внимания, ему следует расслабить конструирование мыслей по отношению к этим мыслям. По мере того, как он расслабляет конструирование мыслей по отношению к этим мыслям — неблагим, неумелым — то они оставляются и утихают. С их оставлением он утверждает ум, делает его собранным, сосредоточенным. Подобно тому, как если бы идущий быстрым шагом человек подумал бы: «Зачем я иду быстро? Почему бы мне не пойти медленно?» И вот он идёт медленно. Мысль приходит к нему: «Зачем я иду медленно? Почему бы мне не встать?» И вот он встаёт. Мысль приходит к нему: «Зачем я стою? Почему бы мне не сесть?» И вот он садится. Мысль приходит к нему: «Зачем я сижу? Почему бы мне не лечь?» И вот он ложится. Таким образом, оставляя более грубую позу, он принимает более лёгкую. Точно также, если неблагие, неумелые мысли — насыщенные желанием, отвращением или невежеством — всё ещё возникают в уме монаха, в то время как он не уделяет им внимания, ему следует расслабить конструирование мыслей по отношению к этим мыслям. По мере того, как он расслабляет конструирование мыслей по отношению к этим мыслям — неблагим, неумелым, то они оставляются и утихают. С их оставлением он утверждает ум, делает его собранным, сосредоточенным.

5) Если неблагие, неумелые мысли — насыщенные желанием, отвращением или невежеством — всё ещё возникают в уме монаха, по мере того, как он расслабляет конструирование мыслей по отношению к этим мыслям, тогда, со стиснутыми зубами и поджатым к нёбу языком, ему следует сбить, заставить уйти, сокрушить свой ум своим умом. И по мере того, как он со стиснутыми зубами и поджатым к нёбу языком, сбивает, заставляет уйти и сокрушает свой ум своим умом, эти неблагие, неумелые мысли оставляются и утихают. С их оставлением он утверждает ум, делает его собранным, сосредоточенным. Подобно тому, как если бы сильный человек схватил слабого за голову, глотку или плечи, и стал бы бить его, давить и заставлять уйти; точно также, если неблагие, неумелые мысли — насыщенные желанием, отвращением или невежеством — всё ещё возникают в уме монаха, по мере того, как он расслабляет конструирование мыслей по отношению к этим мыслям, тогда, со стиснутыми зубами и поджатым к нёбу языком, ему следует сбить, заставить уйти, сокрушить свой ум своим умом. И по мере того, как он со стиснутыми зубами и поджатым к нёбу языком, сбивает, заставляет уйти и сокрушает свой ум своим умом, эти неблагие, неумелые мысли оставляются и утихают. С их оставлением он утверждает ум, делает его собранным, сосредоточенным.

И теперь, когда монах… уделяет внимание другой теме… пристально рассматривает изъяны этих мыслей… перестаёт уделять внимание этим мыслям… расслабляет конструирование мыслей по отношению к этим мыслям… сбивает, заставляет уйти, сокрушает ум своим умом… утверждает свой ум, делает его собранным, сосредоточенным — тогда такого монаха можно назвать хозяином путей, по которым движутся мысли. Он думает такие мысли, которые хочет думать, и не думает таких мыслей, которых не хочет думать. Он разрубил жажду, отбросил путы, и — за счёт правильного прозрения в самомнение — положил конец страданиям и печали».

Так сказал Благословенный. И монахи, порадовавшись, восхитились его словами.

МН 22 Алагаддупама сутта: Пример с водяной змеёй

Я слышал, что однажды Благословенный пребывал в Саваттхи, в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. И в то время у монаха Ариттхи, бывшего охотника на грифов, появилась такая пагубная точка зрения: «Насколько я понимаю Дхамму, изложенную Благословенным, если совершать те поступки, которые Благословенный называл препятствиями, то на самом деле это препятствием не является». И тогда большая группа монахов услышала: «Как говорят, такая пагубная точка зрения появилась у монаха Ариттхи, бывшего охотника на грифов: «Насколько я понимаю Дхамму, изложенную Благословенным, если совершать те поступки, которые Благословенный называл препятствиями, то на самом деле это препятствием не является». Так они отправились к монаху Ариттхе, бывшему охотнику на грифов, и по прибытии сказали ему: «Правда ли, друг Ариттха, что такая пагубная точка зрения появилась у тебя: «Насколько я понимаю Дхамму, изложенную Благословенным, если совершать те поступки, которые Благословенный называл препятствиями, то на самом деле это препятствием не является»?

«Да, в самом деле, друзья. Насколько я понимаю Дхамму, изложенную Благословенным, если совершать те поступки, которые Благословенный называл препятствиями, то на самом деле это препятствием не является».

Тогда те монахи, желая искоренить в монахе Ариттхе, бывшем охотнике на грифов, эту пагубную точку зрения, стали задавать ему различные вопросы и порицать его: «Не говори так, друг Ариттха. Не искажай смысла сказанного Благословенным, поскольку это не благостно, искажать смысл сказанного им. Благословенный не мог говорить подобных вещей. Многими способами, друг, Благословенный объяснял, что если свершать препятствующие поступки, то это будет подлинным препятствием. Благословенный говорил, что чувственные наслаждения приносят мало удовлетворения, много страдания, много отчаяния, имеют огромные изъяны. Благословенный сравнивал чувственные наслаждения со связкой костей… с куском мяса… с факелом… с ямой пылающих углей… со сном… с долгом… с плодами дерева… с топором мясника и колодой для рубки мяса… с мечами и копьями… со змеиной головой — в них много страдания, много отчаяния, они имеют огромные изъяны»[11]. И тем не менее, хотя монахи задавали ему различные вопросы и порицали его, монах Ариттха, бывший охотник на грифов, из-за упрямства и привязанности к этой самой пагубной точке зрения, продолжал утверждать: «Да, в самом деле, друзья. Насколько я понимаю Дхамму, изложенную Благословенным, если совершать те поступки, которые Благословенный называл препятствиями, то на самом деле это препятствием не является».

И когда монахи не смогли искоренить в Ариттхе, бывшем охотнике на грифов, эту пагубную точку зрения, они отправились к Благословенному, и по прибытии, поклонившись ему, сели рядом. Затем они рассказали ему о произошедшем.

Благословенный попросил одного из монахов: «Иди, монах. От моего имени позови монаха Ариттху, бывшего охотника на грифов, скажи ему: «Учитель зовёт тебя, друг Ариттха».

«Как скажете, Учитель» — ответил монах и отправился к монаху Ариттхе, бывшему охотнику на грифов. По прибытии он сообщил ему: «Учитель зовёт тебя, друг Ариттха».

«Как скажешь, друг» — ответил монах Ариттха, бывший охотник на грифов. Тогда он отправился к Благословенному и, по прибытии, поклонившись ему, сел рядом. И тогда Благословенный обратился к нему: «Правда ли, Ариттха, что такая пагубная точка зрения появилась у тебя: «Насколько я понимаю Дхамму, изложенную Благословенным, если совершать те поступки, которые Благословенный называл препятствиями, то на самом деле это препятствием не является»?

«Да, в самом деле, Учитель. Насколько я понимаю Дхамму, изложенную Благословенным, если совершать те поступки, которые Благословенный называл препятствиями, то на самом деле это препятствием не является».

«Глупец, кто же поведал тебе, что я обучал Дхамме именно так? Глупец, не объяснял ли я многими способами те поступки, что являются препятствиями? И когда ты свершаешь их — это подлинное препятствие. Я же говорил о том, что чувственные наслаждения приносят мало удовлетворения, много страдания, много отчаяния, имеют огромные изъяны. Благословенный сравнивал чувственные наслаждения со связкой костей… с куском мяса… с факелом… с ямой пылающих углей… со сном… с долгом… с плодами дерева… с топором мясника и колодой для рубки мяса… с мечами и копьями… со змеиной головой — в них много страдания, много отчаяния, они имеют огромные изъяны. Но ты, глупец, из-за твоего неправильного понимания [Дхаммы] исказил смысл сказанного нами, как и причинил вред самому себе и накопил много неблагих заслуг — что принесёт тебе длительный вред и страдания»[12].

Затем Благословенный сказал монахам: «Как вы думаете, монахи, достиг ли хоть чего-то этот монах Ариттха, бывший охотник на грифов, в этом Учении и Дисциплине?»

«Возможно ли это, Учитель? Конечно, нет, Учитель».

Когда так было сказано, монах Ариттха, бывший охотник на грифов, замолк, смутился, с опущенными плечами и поникшей головой ушёл в себя и не смог что-либо ответить.

И тогда Благословенный, увидев, что монах Ариттха, бывший охотник на грифов, замолк, смутился, с опущенными плечами и поникшей головой ушёл в себя и не смог что-либо ответить, обратился к нему: «Глупец, тебя запомнят из-за твоей пагубной точки зрения. А теперь я расспрошу монахов на эту тему».

Тогда Благословенный обратился к монахам: «Монахи, также ли вы понимаете Дхамму, изложенную мной, как и этот монах Ариттха, бывший охотник на грифов, который из-за своего неправильного понимания исказил смысл сказанного нами, как и причинил вред самому себе и накопил много неблагих заслуг?»

«Нет, Учитель. Многими способами Благословенный объяснял нам поступки, что называются препятствиями, и что их свершение является подлинным препятствием. Благословенный говорил, что чувственные наслаждения приносят мало удовлетворения, много страдания, много отчаяния, имеют огромные изъяны. Благословенный сравнивал чувственные наслаждения с костяной цепью… с опухолью… с факелом… с ямой пылающих углей… со сном… с долгом… с плодами дерева… с топором мясника и колодой для рубки мяса… с мечами и копьями… со змеиной головой — в них много страдания, много отчаяния, они имеют огромные изъяны».

«Хорошо, монахи, что вы так понимаете Дхамму, изложенную мной. Многими способами я объяснял поступки, что называются препятствиями, и что свершение их является подлинным препятствием. Я говорил, что чувственные наслаждения приносят мало удовлетворения, много страдания, много отчаяния, имеют огромные изъяны. Благословенный сравнивал чувственные наслаждения со связкой костей… с куском мяса… с факелом… с ямой пылающих углей… со сном… с долгом… с плодами дерева… с топором мясника и колодой для рубки мяса… с мечами и копьями… со змеиной головой — в них много страдания, много отчаяния, они имеют огромные изъяны. Но этот монах Ариттха, бывший охотник на грифов, из-за своего неправильного понимания исказил смысл сказанного нами, как и причинил вред самому себе и накопил много неблагих заслуг — что принесёт ему длительный вред и страдания. Не бывает такого, чтобы кто-либо мог потакать чувственным наслаждениям, не имея при этом чувственной страсти, восприятия чувственности, мыслей о чувственности[13].

Монахи, бывает так, что некие никчёмные люди изучают Дхамму: беседы, повествования в стихе и прозе, объяснения, строфы, спонтанные восклицания, цитаты, истории рождения, удивительные случаи, вопросы-и-ответы[14]. Изучив Дхамму, они не стараются выяснить смысл (или: цель) этих Дхамм[15] своей мудростью. Не выяснив смысла этих Дхамм своей мудростью, они, посредством рассуждения, не приходят к согласию. Они изучают Дхамму, чтобы в спорах нападать на других и защищать себя. Они не достигают цели, ради которой изучается Дхамма. Их неправильное понимание этих Дхамм принесёт им длительный вред и страдания. Почему? Потому, что Дхаммы неправильно ухвачены.

Представьте себе, что человеку нужна водяная змея, он ищет водяную змею, блуждает в поисках водяной змеи. И вот он видит большую водяную змею и ухватывает её за кольца или за хвост. Водяная змея, развернувшись, кусает его за ладонь или за руку, или за иную часть тела, из-за чего к нему придут смертельные муки или смерть. Почему? Потому что он неправильно ухватил водяную змею. Точно также, бывает так, что некие никчёмные люди изучают Дхамму… Изучив Дхамму, они не стараются выяснить смысл этих Дхамм своей мудростью. Не выяснив смысла этих Дхамм своей мудростью, они, посредством рассуждения, не приходят к согласию. Они изучают Дхамму, чтобы в спорах нападать на других и защищать себя. Они не достигают цели, ради которой изучается Дхамма. Их неправильное понимание этих Дхамм принесёт им длительный вред и страдания. Почему? Потому, что Дхаммы неправильно ухвачены.

Но бывает и так, что некоторые люди изучают Дхамму… Изучив Дхамму, они стараются выяснить смысл этих Дхамм своей мудростью. Выяснив смысл этих Дхамм своей мудростью, они, посредством рассуждения, приходят к согласию. Они не изучают Дхамму ради того, чтобы в спорах нападать на других и защищать себя. Они достигают цели, ради которой изучается Дхамма. Их правильное понимание этих Дхамм принесёт им длительное благополучие и счастье. Почему? Потому, что Дхаммы правильно ухвачены.

Представьте себе, что человеку нужна водяная змея, он ищет водяную змею, блуждает в поисках водяной змеи. И вот он видит большую водяную змею и крепко прижимает её палкой-рогатиной. Крепко прижав её рогатиной, он крепко ухватывает её за шею. И тогда сколь бы водяная змея не крутилась, обвиваясь своими кольцами вокруг его ладони, руки или иной части тела, к нему не придут смертельные муки или смерть. Почему? Потому что водяная змея правильно ухвачена. Точно также некоторые люди изучают Дхамму… Изучив Дхамму, они стараются выяснить смысл этих Дхамм своей мудростью. Выяснив смысл этих Дхамм своей мудростью, они, посредством рассуждения, приходят к согласию. Они не изучают Дхамму ради того, чтобы в спорах нападать на других и защищать себя. Они достигают цели, ради которой изучается Дхамма. Их правильное понимание этих Дхамм принесёт им длительное благополучие и счастье. Почему? Потому, что Дхаммы правильно ухвачены.

Поэтому, монахи, когда вы понимаете смысл какого-либо моего утверждения, то так вам и следует это запомнить. Но когда вы не понимаете смысла какого-либо моего утверждения, то вы тут же должны спросить меня или опытных монахов.

Монахи, я научу вас сравнению Дхаммы с плотом, назначение которого в том, чтобы переплыть, а не в том, чтобы за него держаться. Слушайте внимательно, я буду говорить».

«Как скажете, Учитель» — ответили монахи Благословенному.

Благословенный сказал: «Представьте себе путешественника, который увидел бы обширное пространство, покрытое водой. На этом берегу оставаться было бы опасно и рискованно, а дальний берег был бы спасительным и сохранным — но не было бы ни парома, ни моста, с помощью которых он мог бы перебраться с этого берега на тот. [Он бы подумал]: «Что если я соберу травы, хвороста, ветвей и листьев и, связав всё это вместе, сооружу плот — с помощью которого доберусь до спасительного другого берега, помогая в этом своими руками и ногами[16]. Перебравшись на тот берег, он бы подумал: «О, как полезен мне был этот плот! Именно благодаря этому плоту, помогая руками и ногами, я перебрался на сохранный дальний берег. Почему бы мне не прикрепить этот плот на спину или на голову, и пойти куда мне вздумается?». Как вы думаете, монахи — если бы человек так сделал, то поступил бы он в соответствии с тем, что следует делать с плотом?»

«Нет, Учитель».

«И как нужно было бы поступить ему, чтобы это соответствовало с тем, что следует делать с плотом? Вот человек, перебравшись на тот берег, подумал бы: «О, как полезен мне был этот плот! Именно благодаря этому плоту, помогая руками и ногами, я перебрался на сохранный дальний берег. Почему бы мне не вытащить плот на сушу, или не утопить его в воде, и пойти куда мне вздумается?». Сделав так, он поступил бы в соответствии с тем, что следует сделать с плотом. Точно также, монахи, я обучил Дхамме в сравнении с плотом, назначение которого в том, чтобы переплыть, а не в том, чтобы за него держаться. Понимая Дхамму в сравнении с плотом, вы должны [будете потом] отпустить даже Дхаммы, что уж говорить о не-Дхаммах».

«Монахи, есть эти шесть видов воззрений. Какие шесть? Вот необученный, заурядный человек — не уважающий Благородных, не обученный в их дисциплине и их Дхамме; не уважающих чистых [умом] людей, не обученный в их дисциплине и их Дхамме — утверждает о форме: «Это моё, я таков, это моё «я».

Он утверждает о чувстве: «Это моё, я таков, это моё «я».

Он утверждает о восприятии: «Это моё, я таков, это моё «я».

Он утверждает о формациях: «Это моё, я таков, это моё «я».

Он утверждает обо всём видимом, слышимом, ощущаемом, познаваемом, достигаемом, измышляемом сознанием: «Это моё, я таков, это моё «я».

Он утверждает такое воззрение: «Этот мир — это я. После смерти я буду постоянным, перманентным, вечным, неизменным. Я буду пребывать так в течение вечности. И это моё, я таков, это моё «я».

И вот обученный ученик Благородных — уважающий Благородных, обученный в их дисциплине и Дхамме; уважающий чистых людей, обученный в их дисциплине и Дхамме — утверждает о форме: «Это не моё. Я не таков. Это не моё «я».

Он утверждает о чувстве: «Это не моё. Я не таков. Это не моё «я».

Он утверждает о восприятии: «Это не моё. Я не таков. Это не моё «я».

Он утверждает о формациях: «Это не моё. Я не таков. Это не моё «я».

Он утверждает обо всём видимом, слышимом, ощущаемом, познаваемом, достигаемом, измышляемом сознанием: «Это не моё. Я не таков. Это не моё «я».

Он утверждает о таком воззрении: «Этот мир — это я. После смерти я буду постоянным, перманентным, вечным, неизменным. Я буду пребывать так в течение вечности» таким образом — это не моё, я не таков, это не моё «я».

Видя это таким образом, он не впадает в волнение относительно того, что не наличествует».

Когда так было сказано, один монах обратился к Благословенному: «Учитель, может ли быть волнение относительно того, что внешне не наличествует?»

«Может, монах» — ответил Благословенный. «Вот человек думает так: «Ох, это было моим! Ох, того, что было моим, больше нет! Ох, пусть это будет моим! Ох, я не получаю этого!». Он горюет и мучается, рыдает, бьёт себя в груди, становится обезумевшим. Таким образом, [у него] имеется волнение относительного того, что внешне не наличествует».

«Но Учитель, может ли не быть волнения относительно того, что внешне не наличествует?»

«Может, монах» — ответил Благословенный. «Вот человек не думает так: «Ох, это было моим! Ох, того, что было моим, больше нет! Ох, пусть это будет моим! Ох, я не получаю этого!». Он не горюет, не мучается, не рыдает, не бьёт себя в груди и не становится обезумевшим. Таким образом [у него] нет волнения относительного того, что внешне не наличествует».

«Но Учитель, может ли быть волнение относительно того, что внутренне не наличествует?»

«Может, монах» — ответил Благословенный. «Бывает, когда у человека есть такое мнение: «Этот мир — это я. После смерти я буду постоянным, вечным, неизменным. Я буду пребывать так в течение вечности». И он слышит как Татхагата или ученик Татхагаты обучает Дхамме ради уничтожения всех воззрений о «я», решимостей, пристрастий, тенденций и одержимостей; ради прекращения всех формаций; ради оставления всех обретений; ради окончания жажды; ради бесстрастия, прекращения, Ниббаны. Мысль приходит к нему: «Так выходит, что я буду уничтожен! Так выходит, что я исчезну! Так выходит, что я перестану существовать!» Он горюет и мучается, рыдает, бьёт себя в груди, становится обезумевшим. Таким образом может быть волнение по поводу того, что внутренне не наличествует».

«Но Учитель, может ли не быть волнения относительно того, что внутренне не наличествует?»

«Может, монах» — ответил Благословенный. «Бывает, когда у человека нет такого мнения: «Этот мир — это я. После смерти я буду постоянным, вечным, неизменным. Я буду пребывать так в течение вечности». И он слышит как Татхагата или ученик Татхагаты обучает Дхамме ради уничтожения всех воззрений о «я», решимостей, пристрастий, тенденций и одержимостей; ради прекращения всех формаций; ради оставления всех обретений; ради окончания жажды; ради бесстрастия, прекращения, ниббаны. [Такая] мысль не приходит к нему: «Так выходит, что я буду уничтожен! Так выходит, что я исчезну! Так выходит, что я перестану существовать!» Он не горюет и не мучается, не рыдает, не бьёт себя в груди, не становится обезумевшим. Таким образом может не быть волнения по поводу того, что внутренне не наличествует.

Монахи, было бы хорошо иметь такое обретение, которое было бы постоянным, перманентным, вечным, неизменным, и было бы таким в течение вечности. Но видите ли вы такое обретение, которое было бы перманентным, вечным, неизменным, и было бы таким в течение вечности?»

«Нет, Учитель».

«Хорошо, монахи. Я тоже не вижу такого обретения, которое было бы постоянным, перманентным, вечным, неизменным, и было бы таким в течение вечности.

Монахи, было бы хорошо утвердить привязанность к воззрению о «я», которая не приводила бы к возникновению печали, стенаний, боли, грусти и отчаяния. Но видите ли вы [такую] привязанность к воззрению о «я», которая не приводила бы к возникновению печали, стенаний, боли, грусти и отчаяния?

«Нет, Учитель».

«Хорошо, монахи. Я тоже не вижу такой привязанности к воззрению о «я», которая не приводила бы к возникновению печали, стенаний, боли, грусти и отчаяния[17].

Монахи, было бы хорошо иметь такую зависимость от опоры на воззрения, которая не приводила бы к возникновению печали, стенаний, боли, грусти и отчаяния. Но видите ли вы такую опору на воззрения, зависимость от которой не приводила бы к возникновению печали, стенаний, боли, грусти и отчаяния?

«Нет, Учитель».

«Хорошо, монахи. Я тоже не вижу такой опоры на воззрения, зависимость от которой не приводила бы к возникновению печали, стенаний, боли, грусти и отчаяния.

Монахи, когда есть «я», имеется ли мысль «принадлежит мне»?

«Да, Учитель».

«Или, монахи, когда есть то, что «принадлежит мне», будет ли «я»?

«Да, Учитель».

«Монахи, а когда «я» или «то, что принадлежит мне» не может быть определено как истина или реальность, то не является ли тогда воззрение: «Этот мир — это я. После смерти я буду постоянным, вечным, неизменным. Я буду пребывать так в течение вечности» — всецело и совершенно глупым учением?»

«Как может быть иначе, Учитель? Вне сомнений, это всецело и совершенно глупое учение».

«Как вы думаете, монахи — форма постоянна или непостоянна?»

«Непостоянна, Учитель».

«А то, что непостоянно — то успокаивающе или болезненно?»

«Болезненно, Учитель».

«И подобает ли тогда считать непостоянное, болезненное и изменчивое таковым: «Это моё. Я таков. Это моё «я»?

«Нет, Учитель».

«Как вы думаете, монахи — чувство постоянно или непостоянно?»

«Непостоянно, Учитель»….

«Как вы думаете, монахи — восприятие постоянно или непостоянно?»

«Непостоянно, Учитель»….

«Как вы думаете, монахи — формации постоянны или непостоянны?»

«Непостоянны, Учитель»….

«Как вы думаете, монахи — сознание постоянно или непостоянно?»

«Непостоянно, Учитель».

«А то, что непостоянно — то успокаивающе или болезненно?»

«Болезненно, Учитель».

«И подобает ли тогда считать непостоянное, болезненное и изменчивое таковым: «Это моё. Я таков. Это моё «я»?

«Нет, Учитель».

«Поэтому, монахи, любая форма — прошлая, будущая или настоящая; внутренняя или внешняя; грубая или утончённая; обычная или возвышенная; далёкая или близкая: каждую форму следует видеть такой, какой она есть на самом деле, за счёт правильного распознавания, так: «Это не моё. Я не таков. Это не моё «я».

Любое чувство…

Любое восприятие…

Любые формации…

Любое сознание — прошлое, будущее или настоящее; внутреннее или внешнее; грубое или утончённое; обычное или возвышенное; далёкое и близкое: каждое сознание следует видеть таким, какое оно есть на самом деле, за счёт правильного распознавания, так: «Это не моё. Я не таков. Это не моё «я».

Видя это таким образом, обученный ученик благородных всё больше разочаровывается в форме, в чувстве, в восприятии, в формациях, в сознании. Устранив очарованность, он становится бесстрастным. Через бесстрастие он полностью освобождается. Полностью освободившись, он знает: «Полностью освобождён». Он распознаёт: «Рождение закончено, святая жизнь прожита, сделано то, что должно было быть сделано. Нет чего-либо, что ещё нужно было бы осуществить в этом мире».

Таков, монахи, тот монах, поперечина которого сброшена, чей ров наполнен, опоры вырваны, засов выдвинут, благородный с приспущенным знаменем, со сброшенным грузом, освобождённый.

И каким образом монах тот, поперечина которого сброшена? Вот в монахе невежество отброшено, его корень уничтожен, сделан подобным обрубку пальмы, лишён всяческих условий для развития, не способный возникнуть в будущем. Вот каким образом он монах, поперечина которого сброшена.

И каким образом монах тот, чей ров наполнен? Вот в монахе скитание в поисках нового рождения, ведущее к будущему становлению, отброшено, его корень уничтожен, сделан подобным обрубку пальмы, лишён всяческих условий для развития, не способный возникнуть в будущем. Вот каким образом он монах, чей ров наполнен.

И каким образом монах тот, чьи опоры вырваны? Вот в монахе жажда отброшена, её корень уничтожен, сделан подобным обрубку пальмы, лишён всяческих условий для развития, не способный возникнуть в будущем. Вот каким образом он монах, чьи опоры вырваны.

И каким образом монах тот, чей засов выдвинут? Вот в монахе пять низших пут отброшены, их корень уничтожен, сделан подобным обрубку пальмы, лишён всяческих условий для развития, не способный возникнуть в будущем. Вот каким образом он монах, чей засов выдвинут.

И каким образом монах благородный с приспущенным знаменем, со сброшенным грузом, освобождённый? Вот в монахе самомнение «я» отброшено, его корень уничтожен, сделан подобным обрубку пальмы, лишён всяческих условий для развития, не способный возникнуть в будущем. Вот каким образом он монах, благородный с приспущенным знаменем, со сброшенным грузом, освобождённый.

И когда дэвы, вместе с Индрой, Брахмами и Паджапати ищут монаха, чей ум таким образом освободился, они не могут определить, что «сознание Татхагаты опирается на то или это». И почему? Потому что на Татхагату нельзя указать даже здесь-и-сейчас[18].

Когда я так говорю и когда я так учу, меня ошибочно, ложно, неправильно, неверно истолковывают некоторые жрецы и отшельники, [которые говорят так]: «Отшельник Готама сбивает с пути. Он провозглашает аннигиляцию, уничтожение, истребление существующего живого существа». Но я не таков, я не говорю так, поэтому меня ошибочно, ложно, неправильно, неверно истолковывают некоторые жрецы и отшельники, [которые говорят так]: «Отшельник Готама сбивает с пути. Он провозглашает аннигиляцию, уничтожение, истребление существующего живого существа»[19].

Как прежде, так и сейчас, монахи, я учу только страданию и прекращению страдания[20]. И если другие будут оскорблять, обижать, надсмехаться, изводить и изнурять Татхагату на этот счёт, он не испытает ни злобы, ни чувства обиды из-за этого. И если другие будут восхвалять, уважать, чтить и почитать Татхагату на этот счёт, то он не испытает ни радости, ни счастья, ни эйфории из-за этого. И если другие будут восхвалять, уважать, чтить и почитать Татхагату на этот счёт, он думает так: «Они выказывают такое услужение тому, что было познано»[21].

Поэтому, монахи, если другие будут оскорблять, обижать, надсмехаться, изводить и изнурять и вас на этот счёт, вам также не следует испытывать ни злобы, ни чувства обиды из-за этого. И если другие будут восхвалять, уважать, чтить и почитать вас на этот счёт, вам следует думать так: «Они выказывают такое услужение тому, что было познано».

Поэтому, монахи, то, что не является вашим — отпустите это. Это отпускание станет причиной вашего длительного счастья и благополучия. И что не является вашим? Форма не является вашей — отпустите её. Это отпускание станет причиной вашего длительного счастья и благополучия. Чувство не является вашим… Восприятие не является вашим… Формации не являются вашими… Сознание не является вашим — отпустите его. Это отпускание станет причиной вашего длительного счастья и благополучия.

Как вы думаете, монахи: если бы кто-нибудь собирал бы или сжигал бы или делал что пожелает с этой травой, ветками, хворостом и листьями в этой роще Джеты, могли бы вы подумать так: «Это нас этот человек собирает, сжигает, делает что пожелает!»?

«Нет, Учитель. И почему? Потому что всё это — это не мы, и это не наше».

«Точно также, монахи, всё, что не является вашим — отпустите это. Это отпускание станет причиной вашего длительного счастья и благополучия. И что не является вашим? Форма не является вашей… Чувство не является вашим… Восприятие не является вашим… Формации не являются вашими… Сознание не является вашим — отпустите его. Это отпускание станет причиной вашего длительного счастья и благополучия.

Дхамма хорошо провозглашена мною — она чиста, открыта, очевидна, цельна и непротиворечива. И в этой хорошо провозглашённой мною Дхамме — чистой, открытой, очевидной, цельной и непротиворечивой — есть монахи, которые архаты, чьи умственные загрязнения окончены, которые пришли к завершению, выполнили задачу, отбросили тяжкий груз, достигли истинной цели, полностью изничтожили путу становления, которые освободились посредством постижения правильной цели — прекращения будущего цикла существования. Вот как Дхамма хорошо провозглашена мною — чистая, открытая, очевидная, цельная и непротиворечивая.

В этой хорошо провозглашённой мною Дхамме — чистой, открытой, очевидной, цельной и непротиворечивой — есть монахи, которые отбросили пять нижних пут и все они переродятся спонтанно [в мирах Чистых Обителей], где [впоследствии] и обретут окончательное освобождение, и никогда не вернутся из этого мира. Вот как Дхамма хорошо провозглашена мною — чистая, открытая, очевидная, цельная и непротиворечивая.

В этой хорошо провозглашённой мною Дхамме — чистой, открытой, очевидной, цельной и непротиворечивой — есть монахи, которые отбросили три нижних путы и ослабили жажду, злобу и неведение. Все они однажды-возвращающиеся, которые всего лишь один единственный раз вернутся назад в этот мир, где и положат конец страданиям. Вот как Дхамма хорошо провозглашена мною — чистая, открытая, очевидная, цельная и непротиворечивая.

В этой хорошо провозглашённой мною Дхамме — чистой, открытой, очевидной, цельной и непротиворечивой — есть монахи, которые отбросили три нижних путы. Все они вступившие-в-поток, непреклонные, никогда более неспособные родиться в неблагих мирах, направляющиеся к само-пробуждению. Вот как Дхамма хорошо провозглашена мною — чистая, открытая, очевидная, цельная и непротиворечивая.

В этой хорошо провозглашённой мною Дхамме — чистой, открытой, очевидной, цельной и непротиворечивой — есть монахи, которые зовутся «Идущими-за-счёт-Дхаммы» и «Идущими-за-счёт-веры» и все они направляются к само-пробуждению[22]. Вот как Дхамма хорошо провозглашена мною — чистая, открытая, очевидная, цельная и непротиворечивая.

В этой хорошо провозглашённой мною Дхамме — чистой, открытой, очевидной, цельной и непротиворечивой — есть монахи, у которых есть [достаточное] доверие ко мне, [достаточная] любовь ко мне. И все они направляются в небесные миры. Вот как Дхамма хорошо провозглашена мною — чистая, открытая, очевидная, цельная и непротиворечивая».

Так сказал Благословенный. Обрадованные, монахи восхитились его словами.

МН 27 Чула-хаттхипадопама сутта: Малый пример со следами слона

Я слышал, что однажды Благословенный пребывал рядом с Саваттхи в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. И тогда брахман Джануссонин выехал днём из Саваттхи в своей белоснежной крытой колеснице. Издали он увидел странника Пилотику, и завидев его, сказал: «Откуда же это посреди дня идёт Учитель Ваччхаяна?»[23]

«Почтенный, я иду от отшельника Готамы».

«И что же мудрейший думает о глубине мудрости отшельника Готамы?»

«Почтенный, кто я такой, чтобы знать глубину мудрости отшельника Готамы? Нужно быть равным ему, чтобы знать глубину его мудрости, не так ли?»

«О, Учитель Ваччхаяна не скупится на похвалу отшельника Готамы!»

«Почтенный, кто я такой, чтобы восхвалять отшельника Готаму. Его восхваляют те, кого [все остальные] восхваляют как наилучших существ среди людей и божеств».

«По каким же причинам Учитель Ваччхаяна имеет столь высокое доверие к отшельнику Готаме?»

«Почтенный, представь, как если бы охотник на слонов вошёл бы в слоновью чащу и увидел бы там большой слоновий след — длинный и широкий. И он сделал бы вывод: «Какой огромный слон!» Точно также, когда я увидел четыре следа отшельника Готамы, я сделал вывод: «В самом деле Благословенный правильно само-пробуждён, Дхамма прекрасно изложена Благословенным, Сангха учеников Благословенного практикует правильно». И что это за четыре следа?

Вот я вижу неких благородных воинов — учёных мужей, утончённых, умелых в ведении дебатов, подобных метким стрелкам из лука. Они подкрадываются и, выстреливая, разбивают философские воззрения на куски, посредством логической аргументации. И вот они слышат: «Отшельник Готама, как говорят, посетит нашу деревню или город». Они подбирают вопросы таким образом: «Встретившись с отшельником Готамой, мы зададим ему этот наш вопрос. Если, когда его так спросим, он ответит так-то, то мы покажем несостоятельность его учения этак. А если, когда его так спросим, он ответит этак, то мы покажем несостоятельность его учения так-то».

И вот они слышат: «Отшельник Готама сейчас в этой деревне или городе». Они отправляются к нему, а он наставляет, советует, воодушевляет их беседами о Дхамме. И получив от него наставления, советы и воодушевления беседами о Дхамме, они даже не задают ему свой [ранее подготовленный] вопрос, так что уж говорить о том, чтобы победить его [в споре]? И оборачивается всё так, что они становятся его учениками. Когда я увидел этот первый след отшельника Готамы, я сделал вывод: «В самом деле Благословенный правильно само-пробуждён, Дхамма прекрасно изложена Благословенным, Сангха учеников Благословенного практикует правильно».

Затем, вот я вижу неких брахманов…

Затем, вот я вижу неких домохозяев…

Затем, вот я вижу неких отшельников — учёных мужей, утончённых, умелых в ведении дебатов, подобных метким стрелкам из лука. Они подкрадываются и, выстреливая, разбивают философские воззрения на куски, посредством логической аргументации. И вот они слышат: «Отшельник Готама, как говорят, посетит нашу деревню или город». Они подбирают вопросы таким образом: «Встретившись с отшельником Готамой, мы зададим ему этот наш вопрос. Если, когда его так спросим, он ответит так-то, то мы покажем несостоятельность его учения этак. А если, когда его так спросим, он ответит этак, то мы покажем несостоятельность его учения так-то».

И вот они слышат: «Отшельник Готама сейчас в этой деревне или городе». Они отправляются к нему, а он наставляет, советует, воодушевляет их беседами о Дхамме. И получив от него наставления, советы и воодушевления беседами о Дхамме, они даже не задают ему свой [ранее подготовленный] вопрос, так что уж говорить о том, чтобы победить его [в споре]? И оборачивается всё так, что они просят его о возможности посвятить их в монахи и отправиться жить бездомной жизнью.

И он даёт им посвящение. Постригшись в монахи, они проживают в уединении, в затворничестве, бдительные, усердные и решительные — и вскоре достигают и пребывают в высочайшей цели святой жизни, ради которой правильно уходят в монахи, оставляя дом и проживая бездомной жизнью — зная и проявляя это для себя самостоятельно здесь и сейчас. И они говорят: «Как близко мы были к погибели! Как близко мы были к погибели! Прежде, хотя мы не были отшельниками, мы считали себя отшельниками. Хотя мы не были брахманами, мы считали себя брахманами. Хотя мы не были архатами, мы считали себя архатами. Но теперь мы отшельники, теперь мы брахманы, теперь мы архаты».

Когда я увидел этот четвёртый след отшельника Готамы, я сделал вывод: «В самом деле Благословенный правильно само-пробуждён, Дхамма прекрасно изложена Благословенным, Сангха учеников Благословенного практикует правильно».

Когда так было сказано, брахман Джануссонин слез со своей белоснежной крытой колесницы и, закинув верхнее одеяние за одно плечо, сложив руки в уважительном приветствии по направлению к Благословенному, воскликнул три раза:

«Почтение Благословенному, достойному и правильно само-пробуждённому!»

«Почтение Благословенному, достойному и правильно само-пробуждённому!»

«Почтение Благословенному, достойному и правильно само-пробуждённому!»

«Пусть придёт время, и я встречусь с Учителем Готамой! Путь состоится [с ним] беседа!»

Затем брахман Джануссонин отправился к Благословенному и, по прибытии, обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмены вежливыми приветствиями, он сел рядом. И тогда он рассказал Благословенному всю свою беседу целиком со странником Пилотикой. Когда же он закончил, Благословенный ответил: «Не полон в своих подробностях, брахман, этот пример со следами слона. А что касается примера полного в своих подробностях, то слушай внимательно. Я буду говорить».

«Как скажете, Почтенный» — ответил брахман Джануссонин.

Благословенный сказал: «Представь, как если бы охотник на слонов вошёл бы в слоновью чащу и увидел бы там большой слоновий след — длинный и широкий. Умелый охотник на слонов ещё не сделал бы вывода: «Какой огромный слон!» Почему? Потому что в слоновьей чаще есть мелкие слонихи с крупными ногами. След мог принадлежать одной из них.

Так он продолжил бы идти по следу и увидел бы в слоновьей чаще большой слоновий след — длинный и широкий, а также наверху отметины царапин. Умелый охотник на слонов ещё не сделал бы вывода: «Какой огромный слон!» Почему? Потому что в слоновьей чаще есть высокие слонихи с выступающими зубами и крупными ногами. След мог принадлежать одной из них.

Так он продолжил бы идти по следу и увидел бы в слоновьей чаще большой слоновий след — длинный и широкий, а также наверху отметины царапин и разрезы от бивней. Умелый охотник на слонов ещё не сделал бы вывода: «Какой огромный слон!» Почему? Потому что в слоновьей чаще есть высокие слонихи с бивнями и крупными ногами. След мог принадлежать одной из них.

Так он продолжил бы идти по следу и увидел бы в слоновьей чаще большой слоновий след — длинный и широкий, а также наверху отметины царапин, разрезы от бивней и несколько поломанных веток. И вот он видит этого огромного слона у подножья дерева или на поляне, который идёт, стоит, сидит или лежит. И он делает вывод: «Это огромный слон».

Точно также, брахман, в мире появляется Татхагата — достойный и правильно само-пробуждённый. Он обучает Дхамме — прекрасной в начале, прекрасной в середине и прекрасной в конце. Он провозглашает святую жизнь в сути и деталях, всецело совершенную, непревзойдённо чистую.

Домохозяин, или сын домохозяина, услышав Дхамму, обретает веру в Татхагату и размышляет: «Домохозяйская жизнь ограниченна, это пыльный путь. Бездомная жизнь подобна бескрайним просторам. Не просто, проживая дома, вести святую жизнь, в идеальном совершенстве, всецело чистую, словно блестящий перламутр. Что если я, обрив волосы и бороду, и одев жёлтые одежды, оставлю домохозяйскую жизнь ради бездомной?»

Так, через некоторое время, он оставляет всё своё богатство — большое или малое. Оставляет круг своих родных — большой или малый. Обривает волосы и бороду, одевает жёлтые одежды и оставляет домохозяйскую жизнь ради бездомной.

Когда он отправился в бездомную жизнь, наделённый монашеским обучением и образом жизни, тогда — отбрасывая убийство — он воздерживается от взятия жизни. Он живёт, выбросив дубину, выбросив нож, добросовестный, милосердный, желающий блага всем живым существам.

Отбрасывая воровство, он воздерживается от взятия того, что [ему] не было дано. Он берёт только то, что дают, принимает только подаренное, живёт не хитростью уловками, а чистотой. Это также часть его нравственности.

Отбрасывая сексуальную жизнь, он ведёт жизнь безбрачную, сторонясь и воздерживаясь от сексуального акта, что распространён среди мирян.

Отбрасывая лживую речь, он воздерживается от неправдивых слов. Он говорит истину, держится за истину, [в этом он] прочен, надёжен, не обманывает мир.

Отбрасывая речь, сеющую распри, он воздерживается неё. То, что он слышал здесь, он не рассказывает там, чтобы не посеять рознь между этими людьми и теми. То, что он слышал там, он не рассказывает здесь, чтобы не посеять рознь между тамошними людьми и здешними. Так он примиряет тех, кто поругался и [ещё больше] укрепляет тех, кто дружен, он любит согласие, радуется согласию, наслаждается согласием, говорит [такие] вещи, что создают согласие.

Отбрасывая грубую речь, от воздерживается от бранных слов. Он говорит слова, приятные уху, любящие, проникающие в сердце, вежливые, привлекательные и нравящиеся большинству людей.

Отбрасывая пустословие, он воздерживается от пустой болтовни. Он говорит в нужный момент, говорит действительное, то, что согласуется с целью, с Дхаммой, с Винаей. Он говорит ценные слова, уместные, разумные, ограниченные, связанные с целью.

Он воздерживается от нанесения вреда семенам и растениям.

Он ест только один раз в день, воздерживаясь от принятия пищи вечером и от еды в неположенное время днём.

Он воздерживается от танцев, пения, музыки и зрелищ.

Он воздерживается от ношения гирлянд и от украшения себя косметикой и ароматами.

Он воздерживается от высоких и роскошных кроватей и сидений.

Он воздерживается от принятия золота и денег.

Он воздерживается от принятия неприготовленного риса… сырого мяса… женщин и девочек… рабов-мужчин и рабов-женщин… овец и коз… птиц и свиней… слонов, коров, жеребцов и кобыл… полей и хозяйств.

Он воздерживается от взятия на себя обязанности посыльного… от покупки и продажи… от жульничества на весах, в монетах и мерах… от взяточничества, обмана и мошенничества.

Он воздерживается от нанесения увечий, казней, заключения под стражу, разбоя, грабежа и насилия.

Он довольствуется комплектом [монашеских] одежд для покрытия тела и едой с подаяний для утоления голода. Подобно птице, что куда бы ни отправилась, крылья — её единственный груз; точно также и он довольствуется комплектом одежд для покрытия тела и едой с подаяний для утоления голода. Куда бы он ни отправился, он берёт с собой лишь минимально необходимое.

Наделённый этой благородной нравственностью, он внутренне ощущает удовольствие от безукоризненности.

Воспринимая глазом форму, не цепляется за темы или [их] вариации, за счёт которых — если бы он не контролировал свою способность видеть — неблагие, неумелые качества, такие как жажда или волнение, охватили бы его. Он практикует сдержанность. Он охраняет дверь глаза. Он достигает сдержанности по отношению к своей способности видеть. Воспринимая ухом звук… Воспринимая запах носом… Воспринимая языком вкус… Воспринимая телесное ощущение телом… Воспринимая мысль умом, он не цепляется за темы или [их] вариации, за счёт которых — если бы он не контролировал свою способность думать — неблагие, неумелые качества, такие как жажда или волнение, охватили бы его. Наделённый этой благородной сдержанностью чувств, он внутренне ощущает удовольствие от безукоризненности.

Когда он идёт вперёд и возвращается, он действует с бдительностью. Когда смотрит вперёд и смотрит в сторону… когда сгибает и разгибает свои члены… когда несёт внешнее одеяние, верхнюю робу, свою чашу… когда есть, пьёт, жуёт, распробывает… когда мочится и испражняется… когда идёт, стоит, сидит, засыпает, просыпается, разговаривает и молчит, он действует с бдительностью.

Наделённый этой благородной нравственностью, это благородной сдержанностью чувств, этой благородной осознанностью и бдительностью, он выискивает уединённое жилище: пустынную местность, крону дерева, гору, узкую горную долину, пещеру на склоне холма, кладбище, лесную рощу, открытое пространство, слог соломы. После принятия пищи, возвратившись со сбора подаяний, он садится со скрещенными ногами, держит торс тела прямым, устанавливает внимательность впереди.

Оставляя жажду к миру, он пребывает с осознанным умом, лишённым влечения. Он очищает ум от жажды. Оставляя недоброжелательность и злость, он пребывает с осознанным умом, лишённым злобы, желающий блага всем живым существам. Он очищает ум от недоброжелательности и злости. Оставляя апатию и сонливость, он пребывает с осознанным умом, лишённым апатии и сонливости — внимательный, бдительный, восприимчивый к свету. Он очищает свой ум от апатии и сонливости. Отбрасывая неугомонность и беспокойство, он пребывает непоколебимым, с внутренне успокоенным умом. Он очищает ум от неугомонности и беспокойства. Отбрасывая сомнения, он выходит за пределы неуверенности, не имея неясностей по отношению к умелым умственным качествам. Он очищает свой ум от сомнений.

Оставив эти пять помех — изъянов осознанности, что ослабляют мудрость — он, в достаточной мере оставивший чувственные удовольствия, оставивший неумелые качества — входит и пребывает в первой джхане: восторг и счастье, рождённые [этим] оставлением сопровождаются направлением ума [на объект медитации] и удержанием ума [на этом объекте].

Это, брахман, называется следом Татхагаты, отметиной-царапиной Татхагаты, разрезом от бивней Татхагаты — но ученик Благородных ещё не пришёл к выводу: «В самом деле Благословенный правильно само-пробуждён, Дхамма прекрасно изложена Благословенным, Сангха учеников Благословенного практикует правильно».

Затем, с успокоением направления и удержания ума, он входит и пребывает во второй джхане: [его наполняют] восторг и счастье, рождённые сосредоточением, и единение ума, который свободен от направления и удержания — [он пребывает] во внутренней устойчивости.

Это также называется следом Татхагаты, отметиной-царапиной Татхагаты, разрезом от бивней Татхагаты — но ученик Благородных ещё не пришёл к выводу: «В самом деле Благословенный правильно само-пробуждён, Дхамма прекрасно изложена Благословенным, Сангха учеников Благословенного практикует правильно».

Затем, с успокоением восторга он становится невозмутимым, осознанный и бдительный, и ощущает счастье. Он входит и пребывает в третьей джхане, о которой Благородные говорят так: «Непоколебимый и осознанный, он пребывает в состоянии радости».

Это также называется следом Татхагаты, отметиной-царапиной Татхагаты, разрезом от бивней Татхагаты — но ученик Благородных ещё не пришёл к выводу: «В самом деле Благословенный правильно само-пробуждён, Дхамма прекрасно изложена Благословенным, Сангха учеников Благословенного практикует правильно».

Затем, с успокоением счастья и страдательности — как и с более ранним исчезновением восторга и беспокойства — он входит и пребывает в четвёртой джхане: [он пребывает] в чистейшей невозмутимости и осознанности, в ни-удовольствии-ни-боли. Вот так ученик благородных достигает легко — без проблем и сложностей — четырёх джхан, что являются возвышенной осознанностью и приятным пребыванием здесь-и-сейчас.

Это также называется следом Татхагаты, отметиной-царапиной Татхагаты, разрезом от бивней Татхагаты — но ученик Благородных ещё не пришёл к выводу: «В самом деле Благословенный правильно само-пробуждён, Дхамма прекрасно изложена Благословенным, Сангха учеников Благословенного практикует правильно».

Когда его ум так сосредоточен, очищен, яркий, незамутнённый, лишённый изъянов, податливый, мягкий, утверждённый и наделённый непоколебимостью, он направляет его на познание прошлых жизней. Он вспоминает многочисленные прошлые жизни — одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие кальпы свёртывания вселенной, многие кальпы развёртывания вселенной, [вспоминая]: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь». Так он вспоминает многочисленные прошлые жизни в подробностях и деталях.

Это также называется следом Татхагаты, отметиной-царапиной Татхагаты, разрезом от бивней Татхагаты — но ученик Благородных ещё не пришёл к выводу: «В самом деле Благословенный правильно само-пробуждён, Дхамма прекрасно изложена Благословенным, Сангха учеников Благословенного практикует правильно».

Когда его ум так сосредоточен, очищен, яркий, незамутнённый, лишённый изъянов, податливый, мягкий, утверждённый и наделённый непоколебимостью, он направляет его на познание смерти и перерождения существ. Он различает низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой: «Эти существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорблявшие благородных, придерживавшиеся неправильных воззрений и действовавших под влиянием неправильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в мире лишений, в плохих местах, в низших мирах, в аду. Но эти существа, что имели хорошее поведение телом, речью и умом, не оскорблявшие благородных, придерживавшиеся правильных воззрений и действовавших под влиянием правильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются приятных местах, в небесных мирах». Так, посредством божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, он видит смерть и перерождение существ, он различает низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой.

Это также называется следом Татхагаты, отметиной-царапиной Татхагаты, разрезом от бивней Татхагаты — но ученик Благородных ещё не пришёл к выводу: «В самом деле Благословенный правильно само-пробуждён, Дхамма прекрасно изложена Благословенным, Сангха учеников Благословенного практикует правильно».

Когда его ум так сосредоточен, очищен, яркий, незамутнённый, лишённый изъянов, податливый, мягкий, утверждённый и наделённый непоколебимостью, он направляет его на познание окончания умственных загрязнений. Он распознёт так, как всё существует на самом деле, то есть: «Это — страдание… Это — источник страдания… Это — прекращение страдания… Это — путь, ведущий к прекращению страдания… Это — загрязнения [ума]… Это — источник загрязнений… Это — прекращение загрязнений… Это — путь, ведущий к прекращению загрязнений».

Это также называется следом Татхагаты, отметиной-царапиной Татхагаты, разрезом от бивней Татхагаты — но ученик Благородных ещё не пришёл к [окончательному] выводу, хотя пришёл к выводу: «В самом деле Благословенный правильно само-пробуждён, Дхамма прекрасно изложена Благословенным, Сангха учеников Благословенного практикует правильно».

Его ум, зная это, и видя это таким образом, освобождается от загрязнений чувственности, освобождается от загрязнений становления, освобождается от загрязнений неведения. С освобождением приходит знание: «Освобождён». Он распознаёт: «Рождение закончено, святая жизнь прожита, задача выполнена. Нет более чего-либо, что ещё нужно было бы сделать».

Это также называется следом Татхагаты, отметиной-царапиной Татхагаты, разрезом от бивней Татхагаты. И именно здесь ученик Благородных пришёл к выводу: «В самом деле Благословенный правильно само-пробуждён, Дхамма прекрасно изложена Благословенным, Сангха учеников Благословенного практикует правильно».

Когда так было сказано, брахман Джануссонин обратился к Благословенному: «Великолепно, Господин! Великолепно! Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также Благословенный — различными способами — прояснил Дхамму. Я принимаю прибежище в Благословенном, прибежище в Дхамме и прибежище в Сангхе монахов. Пусть Благословенный помнит меня как мирского последователя, принявшего в нём прибежище с этого дня и на всю жизнь».

МН 28 Маха-хаттхипадопама сутта: Большой пример со следами слона

Я слышал, что однажды Благословенный пребывал рядом с Саваттхи в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. И тогда Достопочтенный Сарипутта обратился к монахам: «Друзья монахи!»

«Да, друг» — отвечали монахи.

Достопочтенный Сарипутта сказал: «Друзья, подобно тому, как след слона покрывает след любого ходячего животного, и след слона считается наибольшим среди них по размеру, то точно также и все умелые качества [ума] сходятся в четырёх благородных истинах. Сходятся в каких четырёх? Сходятся в истине страдания, сходятся в истине причины страдания, сходятся в истине прекращения страдания, сходятся в истине о пути, ведущему к прекращению страданий.

И что такое благородная истина о страдании? Рождение — это страдание, старение — страдание, смерть — страдание, печаль, стенание, боль, беспокойство и отчаяние — это страдание, не получение желаемого — страдание. В общем, пять совокупностей цепляния — это страдание. И каковы пять совокупностей цепляния? Форма — совокупность цепляния, чувство — совокупность цепляния, восприятие — совокупность цепляния, формации — совокупность цепляния, сознание — совокупность цепляния.

И что такое форма как совокупность цепляния? Это четыре великих элемента и составленная из них форма. И что это за четыре великих элемента? Это элемент земли, элемент воды, элемент огня, элемент ветра.

И что такое элемент земли? Элемент земли может быть либо внутренним, либо внешним. И что такое внутренний элемент земли? Это всё твёрдое и прочное, поддерживаемое [жаждой], что находится внутри себя: волосы на голове, волосы на теле, ногти, зубы, кожа, плоть, сухожилия, кости, костный мозг, почки, сердце, печень, диафрагма, селезёнка, лёгкие, толстые кишки, тонкие кишки, содержимое желудка, фекалии и всё иное, что находится внутри, твёрдое, прочное, поддерживаемое. Это называется внутренним элементом земли.

И внутренний и внешний элементы земли — это просто лишь элемент земли. И его следует рассматривать правильной мудростью таким, какой он есть на самом деле: «Это не моё, это не я, это не моя душа». Когда кто-либо рассматривает его таким образом правильной мудростью, то он теряет очарованность элементом земли и делает ум беспристрастным по отношению к элементу земли.

И бывает, что случается, друзья, когда провоцируется внешний элемент земли[24], и в это время он исчезает. Так что если даже в отношении внешнего элемента земли — столь обширного — можно разглядеть непостоянство, разрушение, тенденцию к распаду, изменчивость, так что уж тогда в этом мимолётном теле, поддерживаемом жаждой, может быть «я», «моим», «тем, чем я являюсь»? Ничего.

И если другие люди оскорбляют, злословят, изводят и изнуряют монаха, он распознаёт: «Болезненное чувство, возникшее из-за контакта уха, появилось во мне. И оно обусловлено, а не независимо. И обусловлено чем? Обусловлено контактом». И он видит, что контакт непостоянен, чувство непостоянно, восприятие непостоянно, сознание непостоянно. Его ум, имея своей опорой элемент [земли][25], вырывается, становится невозмутимым, устойчивым, свободным.

И если другие люди будут нападать на монаха нежеланными, неприятными и дурными способами — кулаками, камнями, палками, ножами — то монах распознаёт: «Это [моё] тело имеет такую природу, что соприкасается с ударами кулаков, ударами камней, ударами палок, ударами ножей. А Благословенный сказал, приведя пример с пилой[26]: «Монахи, даже если бандиты будут жестоко отрезать вам одну часть тела за другой двуручной пилой, те из вас, кто даже в этом случае позволят себе разозлиться, не исполняют моих наставлений». Поэтому без устали я буду поддерживать своё усердие, моя осознанность будет утверждённой и незамутнённой, моё тело спокойным и не возбуждённым, ум объединённым и собранным. И пусть теперь тело бьют кулаками, пусть тело бьют камнями, бьют палками, ножами — вот так следует исполнять наставление Будды».

И если монах памятует таким способом о Будде, Дхамме, Сангхе, [но] основанной на умелом невозмутимости не возникает, то он по этому поводу чувствует испуг и вызывает [в себе] ощущение тревоги: «Это потеря для меня, а не обретение; болезненно для меня, а не благостно, что когда я таким образом памятую о Будде, Дхамме, Сангхе — основанной на умелом невозмутимости не возникает во мне». Подобно невестке, которая, завидев свекра, чувствует испуг и вызывает [в себе] ощущение тревоги [чтобы угодить ему], точно также, если монах памятует о Будде, Дхамме, Сангхе таким способом, [но] основанной на умелом невозмутимости не возникает, то он по этому поводу чувствует испуг и вызывает [в себе] ощущение тревоги: «Это потеря для меня, а не обретение; болезненно для меня, а не благостно, что когда я таким образом памятую о Будде, Дхамме, Сангхе — основанной на умелом невозмутимости не возникает во мне».

Но если монах памятует таким образом о Будде, Дхамме, Сангхе [и] основанная на умелом невозмутимость возникает, то он этому рад. И даже если ему удалось осуществить хотя бы это, друзья, монах уже выполнил многое.

И что такое элемент воды? Элемент воды может быть либо внутренним, либо внешним. И что такое внутренний элемент воды? Это всё жидкое и водянистое, поддерживаемое [жаждой], что находится внутри себя: желчь, мокрота, гной, кровь, пот, жир, слёзы, кожное масло, слюна, слизь, суставная жидкость, моча и всё иное, что находится внутри — жидкое и водянистое, поддерживаемое. Это называется внутренним элементом воды.

И внутренний и внешний элементы воды — это просто лишь элемент воды. И его следует рассматривать правильной мудростью таким, какой он есть на самом деле: «Это не моё, это не я, это не моя душа». Когда кто-либо рассматривает его таким образом правильной мудростью, то он теряет очарованность элементом воды и делает ум беспристрастным по отношению к элементу воды.

И бывает, что случается, друзья, когда провоцируется внешний элемент воды и он смывает деревни, поселения, города, округа и районы. Приходит время, когда вода в великом океане ниспадает на сто лиг, двести лиг, триста, четыреста, пятьсот, шестьсот, семьсот. Приходит время, когда вода в великом океане имеет глубину [длины] семи пальмовых деревьев, шести пальмовых деревьев, пяти, четырёх, трёх, двух, одного пальмового дерева. Приходит время, когда вода в великом океане имеет глубину в семь саженей, шесть саженей, пять, четыре, три, два, в один сажень. Приходит время, когда вода в великом океане имеет глубину в пол саженя, по пояс, по колено, по лодыжку. Приходит время, когда вода в великом океане имеет глубину не больше первой фаланги пальца.

Так что если даже в отношении внешнего элемента воды — столь обширного — можно разглядеть непостоянство, разрушение, тенденцию к распаду, изменчивость, так что уж тогда в этом мимолётном теле, поддерживаемом жаждой, может быть «я», «моим», «тем, чем я являюсь»? Ничего.

И если другие люди оскорбляют, злословят, изводят и изнуряют монаха, он распознаёт: «Болезненное чувство, возникшее из-за контакта уха, появилось во мне. И оно обусловлено, а не независимо. И обусловлено чем? Обусловлено контактом». И он видит, что контакт непостоянен, чувство непостоянно, восприятие непостоянно, сознание непостоянно. Его ум, имея своей опорой элемент [воды], вырывается, становится невозмутимым, устойчивым, свободным.

И если другие люди будут нападать на монаха нежеланными, неприятными и дурными способами — кулаками, камнями, палками, ножами — то монах распознаёт: «Это [моё] тело имеет такую природу, что соприкасается с ударами кулаков, ударами камней, ударами палок, ударами ножей. А Благословенный сказал, приведя пример с пилой: «Монахи, даже если бандиты будут жестоко отрезать вам одну часть тела за другой двуручной пилой, те из вас, кто даже в этом случае позволят себе разозлиться, не исполняют моих наставлений». Поэтому без устали я буду поддерживать своё усердие, моя осознанность будет утверждённой и незамутнённой, моё тело спокойным и не возбуждённым, ум объединённым и собранным. И пусть теперь тело бьют кулаками, пусть тело бьют камнями, бьют палками, ножами — вот так следует исполнять наставление Будды».

И если монах памятует таким способом о Будде, Дхамме, Сангхе, [но] основанной на умелом невозмутимости не возникает, то он по этому поводу чувствует испуг и вызывает [в себе] ощущение тревоги: «Это потеря для меня, а не обретение; болезненно для меня, а не благостно, что когда я таким образом памятую о Будде, Дхамме, Сангхе — основанной на умелом невозмутимости не возникает во мне». Подобно невестке, которая, завидев свекра, чувствует испуг и вызывает [в себе] ощущение тревоги [чтобы угодить ему], точно также, если монах памятует о Будде, Дхамме, Сангхе таким способом, [но] основанной на умелом невозмутимости не возникает, то он по этому поводу чувствует испуг и вызывает [в себе] ощущение тревоги: «Это потеря для меня, а не обретение; болезненно для меня, а не благостно, что когда я таким образом памятую о Будде, Дхамме, Сангхе — основанной на умелом невозмутимости не возникает во мне».

Но если монах памятует таким образом о Будде, Дхамме, Сангхе [и] основанная на умелом невозмутимость возникает, то он этому рад. И даже если ему удалось осуществить хотя бы это, друзья, монах уже выполнил многое.

И что такое элемент огня? Элемент огня может быть либо внутренним, либо внешним. И что такое внутренний элемент огня? Это всё горячее и жгучее, поддерживаемое [жаждой], что находится внутри себя: то, за счёт чего [тело] обогревается, стареет, охватывается жаром; и всё то, за счёт чего съеденное, выпитое, отведанное и пережёванное правильно переваривается, и всё иное, что находится внутри — горячее и жгучее, поддерживаемое. Это называется внутренним элементом огня.

И внутренний и внешний элементы огня — это просто лишь элемент огня. И его следует рассматривать правильной мудростью таким, какой он есть на самом деле: «Это не моё, это не я, это не моя душа». Когда кто-либо рассматривает его таким образом правильной мудростью, то он теряет очарованность элементом огня и делает ум беспристрастным по отношению к элементу огня.

И бывает, что случается, друзья, когда провоцируется внешний элемент огня — и он пожирает деревни, поселения, города, округа и страны. И затем, подойдя к границе озеленённой территории, к границе дороги, к границе скалистой местности, к границе воды или к буйной растительности, тщательно орошаемой области — он исчезает из-за недостатка топлива. И приходит время, когда люди пытаются разжечь огонь костью от крыла и обрезками сухожилий[27].

Так что если даже в отношении внешнего элемента огня — столь обширного — можно разглядеть непостоянство, разрушение, тенденцию к распаду, изменчивость, так что уж тогда в этом мимолётном теле, поддерживаемом жаждой, может быть «я», «моим», «тем, чем я являюсь»? Ничего.

И если другие люди оскорбляют, злословят, изводят и изнуряют монаха, он распознаёт: «Болезненное чувство, возникшее из-за контакта уха, появилось во мне. И оно обусловлено, а не независимо. И обусловлено чем? Обусловлено контактом». И он видит, что контакт непостоянен, чувство непостоянно, восприятие непостоянно, сознание непостоянно. Его ум, имея своей опорой элемент [огня], вырывается, становится невозмутимым, устойчивым, свободным.

И если другие люди будут нападать на монаха нежеланными, неприятными и дурными способами — кулаками, камнями, палками, ножами — то монах распознаёт: «Это [моё] тело имеет такую природу, что соприкасается с ударами кулаков, ударами камней, ударами палок, ударами ножей. А Благословенный сказал, приведя пример с пилой: «Монахи, даже если бандиты будут жестоко отрезать вам одну часть тела за другой двуручной пилой, те из вас, кто даже в этом случае позволят себе разозлиться, не исполняют моих наставлений». Поэтому без устали я буду поддерживать своё усердие, моя осознанность будет утверждённой и незамутнённой, моё тело спокойным и не возбуждённым, ум объединённым и собранным. И пусть теперь тело бьют кулаками, пусть тело бьют камнями, бьют палками, ножами — вот так следует исполнять наставление Будды».

И если монах памятует таким способом о Будде, Дхамме, Сангхе, [но] основанной на умелом невозмутимости не возникает, то он по этому поводу чувствует испуг и вызывает [в себе] ощущение тревоги: «Это потеря для меня, а не обретение; болезненно для меня, а не благостно, что когда я таким образом памятую о Будде, Дхамме, Сангхе — основанной на умелом невозмутимости не возникает во мне». Подобно невестке, которая, завидев свекра, чувствует испуг и вызывает [в себе] ощущение тревоги [чтобы угодить ему], точно также, если монах памятует о Будде, Дхамме, Сангхе таким способом, [но] основанной на умелом невозмутимости не возникает, то он по этому поводу чувствует испуг и вызывает [в себе] ощущение тревоги: «Это потеря для меня, а не обретение; болезненно для меня, а не благостно, что когда я таким образом памятую о Будде, Дхамме, Сангхе — основанной на умелом невозмутимости не возникает во мне».

Но если монах памятует таким образом о Будде, Дхамме, Сангхе [и] основанная на умелом невозмутимость возникает, то он этому рад. И даже если ему удалось осуществить хотя бы это, друзья, монах уже выполнил многое.

И что такое элемент воздуха? Элемент воздуха может быть либо внутренним, либо внешним. И что такое внутренний элемент воздуха? Это всё воздушное и ветреное, поддерживаемое [жаждой], что находится внутри себя: восходящие газы, нисходящие газы, газы в желудке, газы в кишечнике, ветра, идущие по всему телу, вдохи и выдохи, и всё иное, что находится внутри — воздушное и ветреное, поддерживаемое. Это называется внутренним элементом воздуха.

И внутренний и внешний элементы воздуха — это просто лишь элемент воздуха. И его следует рассматривать правильной мудростью таким, какой он есть на самом деле: «Это не моё, это не я, это не моя душа». Когда кто-либо рассматривает его таким образом правильной мудростью, то он теряет очарованность элементом воздуха и делает ум беспристрастным по отношению к элементу воздуха.

И бывает, что случается, друзья, когда провоцируется внешний элемент воздуха — и он сдувает деревни, поселения, города, округа и страны. Приходит время, когда в последний месяц жаркого сезона люди пытаются дышать, используя веер и меха, и даже трава на краю крыши соломенной хижины не колышется.

Так что если даже в отношении внешнего элемента воздуха — столь обширного — можно разглядеть непостоянство, разрушение, тенденцию к распаду, изменчивость, так что уж тогда в этом мимолётном теле, поддерживаемом жаждой, может быть «я», «моим», «тем, чем я являюсь»? Ничего.

И если другие люди оскорбляют, злословят, изводят и изнуряют монаха, он распознаёт: «Болезненное чувство, возникшее из-за контакта уха, появилось во мне. И оно обусловлено, а не независимо. И обусловлено чем? Обусловлено контактом». И он видит, что контакт непостоянен, чувство непостоянно, восприятие непостоянно, сознание непостоянно. Его ум, имея своей опорой элемент [воздуха], вырывается, становится невозмутимым, устойчивым, свободным.

И если другие люди будут нападать на монаха нежеланными, неприятными и дурными способами — кулаками, камнями, палками, ножами — то монах распознаёт: «Это [моё] тело имеет такую природу, что соприкасается с ударами кулаков, ударами камней, ударами палок, ударами ножей. А Благословенный сказал, приведя пример с пилой: «Монахи, даже если бандиты будут жестоко отрезать вам одну часть тела за другой двуручной пилой, те из вас, кто даже в этом случае позволят себе разозлиться, не исполняют моих наставлений». Поэтому без устали я буду поддерживать своё усердие, моя осознанность будет утверждённой и незамутнённой, моё тело спокойным и не возбуждённым, ум объединённым и собранным. И пусть теперь тело бьют кулаками, пусть тело бьют камнями, бьют палками, ножами — вот так следует исполнять наставление Будды».

И если монах памятует таким способом о Будде, Дхамме, Сангхе, [но] основанной на умелом невозмутимости не возникает, то он по этому поводу чувствует испуг и вызывает [в себе] ощущение тревоги: «Это потеря для меня, а не обретение; болезненно для меня, а не благостно, что когда я таким образом памятую о Будде, Дхамме, Сангхе — основанной на умелом невозмутимости не возникает во мне». Подобно невестке, которая, завидев свекра, чувствует испуг и вызывает [в себе] ощущение тревоги [чтобы угодить ему], точно также, если монах памятует о Будде, Дхамме, Сангхе таким способом, [но] основанной на умелом невозмутимости не возникает, то он по этому поводу чувствует испуг и вызывает [в себе] ощущение тревоги: «Это потеря для меня, а не обретение; болезненно для меня, а не благостно, что когда я таким образом памятую о Будде, Дхамме, Сангхе — основанной на умелом невозмутимости не возникает во мне».

Но если монах памятует таким образом о Будде, Дхамме, Сангхе [и] основанная на умелом невозмутимость возникает, то он этому рад. И даже если ему удалось осуществить хотя бы это, друзья, монах уже выполнил многое.

Друзья, подобно тому, как в зависимости от древесины, лозы, травы и глины окружённое ими пространство обозначают словом «дом», так и когда пространство окружено костями, сухожилиями, мышцами и кожей, это обозначают словом «форма».

И теперь, если внутренне глаз не повреждён, но внешние формы не попадают в область [обзора], а также нет соответствующей вовлечённости, то тогда не возникает соответствующего типа сознания. Если внутренне глаз не повреждён и внешние формы попадают в область [обзора], но нет соответствующей вовлечённости, то тогда не возникает соответствующего типа сознания. Но когда внутренне глаз не повреждён и внешние формы попадают в область [обзора], и имеется соответствующая вовлечённость, то тогда возникает соответствующий тип сознания.

Форма того, что таким образом возникло, относится к форме как совокупности цепляния. Чувство того, что таким образом возникло, относится к чувству как совокупности цепляния. Восприятие того, что таким образом возникло, относится к восприятию как совокупности цепляния. Формации того, что таким образом возникло, относятся к формациям как совокупности цепляния. Сознание того, что таким образом возникло, относится к сознанию как совокупности цепляния.

Монах распознаёт: «Вот как эти пять совокупностей цепляния сходятся, встречаются и соединяются. А Благословенный сказал: «Тот, кто видит взаимозависимое возникновение, тот видит Дхамму; кто видит Дхамму, тот видит взаимозависимое возникновение». И всё это — пять совокупностей цепляния — возникло взаимозависимо. Любая жажда, схватывание и цепляние этих пяти совокупностей цепляния — это возникновение страдания. Любое ослабление желания и страсти, любое отбрасывание желания и страсти к этим пяти совокупностям — это прекращение страдания». И даже если ему удалось осуществить хотя бы это [распознавание], друзья, монах уже выполнил многое.

И теперь, если внутренне ухо не повреждено…

И теперь, если внутренне нос не повреждён…

И теперь, если внутренне язык не повреждён…

И теперь, если внутренне тело не повреждено…

И теперь, если внутренне сознание не повреждено, но внешние мысли не попадают в область [обзора], а также нет соответствующей вовлечённости, то тогда не возникает соответствующего типа сознания. Если внутренне сознание не повреждено и внешние мысли попадают в область [обзора], но нет соответствующей вовлечённости, то тогда не возникает соответствующего типа сознания. Но когда внутренне сознание не повреждено и внешние мысли попадают в область [обзора], и имеется соответствующая вовлечённость, то тогда возникает соответствующий тип сознания.

Форма того, что таким образом возникло, относится к форме как совокупности цепляния. Чувство того, что таким образом возникло, относится к чувству как совокупности цепляния. Восприятие того, что таким образом возникло, относится к восприятию как совокупности цепляния. Формации того, что таким образом возникло, относятся к формациям как совокупности цепляния. Сознание того, что таким образом возникло, относится к сознанию как совокупности цепляния.

Монах распознаёт: «Вот как эти пять совокупностей цепляния сходятся, встречаются и соединяются. А Благословенный сказал: «Тот, кто видит взаимозависимое возникновение, тот видит Дхамму; кто видит Дхамму, тот видит взаимозависимое возникновение». И всё это — пять совокупностей цепляния — возникло взаимозависимо. Любая жажда, схватывание и цепляние этих пяти совокупностей цепляния — это возникновение страдания. Любое ослабление желания и страсти, любое отбрасывание желания и страсти к этим пяти совокупностям — это прекращение страдания». И даже если ему удалось осуществить хотя бы это [распознавание], друзья, монах уже выполнил многое. Форма того, что таким образом возникло, относится к форме как совокупности цепляния. Чувство того, что таким образом возникло, относится к чувству как совокупности цепляния. Восприятие того, что таким образом возникло, относится к восприятию как совокупности цепляния. Формации того, что таким образом возникло, относятся к формациям как совокупности цепляния. Сознание того, что таким образом возникло, относится к сознанию как совокупности цепляния.

Монах распознаёт: «Вот как эти пять совокупностей цепляния сходятся, встречаются и соединяются. А Благословенный сказал: «Тот, кто видит взаимозависимое возникновение, тот видит Дхамму; кто видит Дхамму, тот видит взаимозависимое возникновение». И всё это — пять совокупностей цепляния — возникло взаимозависимо. Любая жажда, схватывание и цепляние этих пяти совокупностей цепляния — это возникновение страдания. Любое ослабление желания и страсти, любое отбрасывание желания и страсти к этим пяти совокупностям — это прекращение страдания». И даже если ему удалось осуществить хотя бы это [распознавание], друзья, монах уже выполнил многое.

Так сказал Достопочтенный Сарипутта. Обрадованные, монахи восхитились словами Достопочтенного Сарипутты.

МН 31 Чулагосинга сутта: Меньшая беседа в Госинге

Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Надике в Кирпичном Доме. И в то время достопочтенные Ануруддха, Нандия и Кимбила проживали в Госинге — парке саловых деревьев. И тогда, вечером, выйдя из затворничества, Благословенный отправился в парк саловых деревьев Госингу.

Лесничий увидел Благословенного издалека и сказал ему: «Не входи в этот парк, отшельник. Здесь трое достопочтенных ищут благо. Не беспокой их».

И Достопочтенный Ануруддха, услышав, как лесничий беседует с Благословенным, сказал ему: «Друг лесничий, не выдворяй Благословенного. Это наш Учитель, Благословенный, пришёл». И затем достопочтенный Ануруддха обратился к достопочтенным Нандии и Кимбиле: «Выходите, достопочтенные, выходите! Наш Учитель, Благословенный, пришёл».

И тогда все трое вышли встречать Благословенного. Один взял чашу и верхнее одеяние, другой приготовил сиденье, третий — воду для мытья ног. Благословенный сел на приготовленное сиденье и вымыл ноги. Затем эти трое достопочтенных поклонились Благословенному и сели рядом. Благословенный сказал им: «Я надеюсь, Ануруддха, у вас всё в порядке, надеюсь, вы живёте спокойно, надеюсь, что у вас нет проблем с собиранием еды с подаяний».

«У нас всё в порядке, Благословенный, мы живём спокойно, у нас нет проблем с собиранием еды с подаяний».

«Я надеюсь, Ануруддха, что вы живёте в согласии, во взаимопонимании, не спорите, [живёте подобно] смешанному с водой молоку, смотрите друг на друга добрым взором».

«Конечно же, Учитель, мы живём в согласии, во взаимопонимании, не спорим, [живём, подобно] смешанному с водой молоку, смотрим друг на друга добрым взором».

«Но, Ануруддха, как именно вы так живёте?»

«Учитель, в этом отношении я рассуждаю следующим образом: «Большое благо, великое благо для меня, что я живу с такими друзьями по святой жизни». Телесными поступками я выражаю доброжелательность по отношению к этим достопочтенным как в частном порядке, так и открыто. Словесными поступками я выражаю доброжелательность по отношению к этим достопочтенным как в частном порядке, так и открыто. Умственными поступками я выражаю доброжелательность по отношению к этим достопочтенным как в частном порядке, так и открыто. Я размышляю так: «Почему бы мне не отложить то, что хочется сделать мне и сделать то, что хотят сделать эти достопочтенные?» И тогда я откладываю то, что хочу сделать сам и делаю то, что хотят сделать эти достопочтенные. Мы различны в телах, Учитель, но одинаковы в умах».

Достопочтенные Нандия и Кимбила сказали то же самое, добавив: «Вот как, Учитель, мы живём в согласии, во взаимопонимании, не спорим, [живём подобно] смешанному с водой молоку, смотрим друг на друга добрым взором».

«Хорошо, Ануруддха, хорошо. Я надеюсь, что вы пребываете старательными, бдительными, решительными».

«Конечно же, Учитель, мы пребываем старательными, бдительными, решительными».

«Но, Ануруддха, как именно вы так пребываете?»

«Учитель, в этом отношении [происходит так: ] тот из нас, кто первым возвращается из деревни с едой с подаяний, готовит сиденья, готовит воду для питья и мытья ног, [подготавливает и] ставит на место мусорное ведро. Тот из нас, кто последним возвращается, ест любую оставленную еду, если пожелает. Если же не ест, то выбрасывает её туда, где нет зелени или сливает в воду туда, где нет никакой жизни. Он убирает сиденья и воду для питья и мытья ног. Он моет и затем убирает мусорное ведро, подметает трапезную. Если кто-либо замечает, что горшки с водой для питья, с водой для мытья, с водой для уборной почти или полностью пусты, он позаботится об этом. Если нести ему их слишком тяжело, он жестом руки позовёт кого-нибудь, и вместе, сложив руки, они несут их — и из-за этого не начинает звучать речь. Но каждые пять дней мы садимся вместе и всю ночь обсуждаем Дхамму. Вот как мы пребываем старательными, бдительными, решительными».

«Хорошо, Ануруддха, хорошо. Но по мере того, как вы пребываете столь старательными, бдительными, решительными — достигли ли вы каких-либо сверхчеловеческих состояний, исключительности в знании и видении, достойной Благородных, приятного пребывания?»[28]

«Конечно же, Учитель. Когда мы того пожелаем, мы, в достаточной мере оставив чувственные удовольствия, оставив неумелые качества — входим и пребываем в первой джхане: восторг и счастье, рождённые [этим] оставлением сопровождаются направлением ума [на объект медитации] и удержанием ума [на этом объекте]. Учитель, это сверхчеловеческое состояние, исключительность в знании и видении, достойная Благородных, приятное пребывание, которого мы достигли, пребывая старательными, бдительными, решительными».

«Хорошо, Ануруддха, хорошо. Но есть ли какое-либо иное сверхчеловеческое состояние, исключительность в знании и видении, достойная Благородных, приятное пребывание, которого бы вы достигли, преодолев это пребывание, делая так, чтобы это пребывание утихло?»[29]

«Конечно же, Учитель. Когда мы того пожелаем, мы, с успокоением направления и удержания ума, мы входим и пребываем во второй джхане. Учитель, это ещё одно сверхчеловеческое состояние, исключительность в знании и видении, достойная Благородных, приятное пребывание, которого мы достигли, преодолев предыдущее пребывание, делая так, чтобы это пребывание утихло…

Когда мы того пожелаем, мы, с успокоением восторга становимся невозмутимыми, осознанными и бдительными, и ощущаем счастье. Мы входим и пребываем в третьей джхане. Учитель, это ещё одно сверхчеловеческое состояние, исключительность в знании и видении, достойная Благородных, приятное пребывание, которого мы достигли, преодолев предыдущее пребывание, делая так, чтобы это пребывание утихло…

Когда мы того пожелаем, мы, с успокоением счастья и страдательности — как и с более ранним исчезновением восторга и беспокойства — входим и пребываем в четвёртой джхане: [мы пребываем] в чистейшей невозмутимости и осознанности, в ни-удовольствии-ни-боли. Учитель, это ещё одно сверхчеловеческое состояние, исключительность в знании и видении, достойная Благородных, приятное пребывание, которого мы достигли, преодолев предыдущее пребывание, делая так, чтобы это пребывание утихло».

«Хорошо, Ануруддха, хорошо. Но есть ли какое-либо иное сверхчеловеческое состояние, исключительность в знании и видении, достойная Благородных, приятное пребывание, которого бы вы достигли, преодолев это пребывание, делая так, чтобы это пребывание утихло?»

«Конечно же, Учитель. Когда мы того пожелаем, мы с полным преодолением восприятий форм, с исчезновением восприятий объектов чувств, не обращая внимания на восприятие множественности, [воспринимая]: «бесконечное пространство», входим и пребываем в сфере бесконечного пространства. Учитель, это ещё одно сверхчеловеческое состояние, исключительность в знании и видении, достойная Благородных, приятное пребывание, которого мы достигли, преодолев предыдущее пребывание, делая так, чтобы это пребывание утихло…

Когда мы того пожелаем, мы с полным преодолением сферы бесконечного пространства, [воспринимая]: «бесконечное сознание», входим и пребываем в сфере бесконечного сознания. Учитель, это ещё одно сверхчеловеческое состояние, исключительность в знании и видении, достойная Благородных, приятное пребывание, которого мы достигли, преодолев предыдущее пребывание, делая так, чтобы это пребывание утихло…

Когда мы того пожелаем, мы с полным преодолением сферы бесконечного сознания, [воспринимая]: «здесь ничего нет», входим и пребываем в сфере отсутствия всего. Учитель, это ещё одно сверхчеловеческое состояние, исключительность в знании и видении, достойная Благородных, приятное пребывание, которого мы достигли, преодолев предыдущее пребывание, делая так, чтобы это пребывание утихло…

Когда мы того пожелаем, мы с полным преодолением сферы отсутствия всего, входим и пребываем в сфере ни восприятия ни не-восприятия. Учитель, это ещё одно сверхчеловеческое состояние, исключительность в знании и видении, достойная Благородных, приятное пребывание, которого мы достигли, преодолев предыдущее пребывание, делая так, чтобы это пребывание утихло».

«Хорошо, Ануруддха, хорошо. Но есть ли какое-либо иное сверхчеловеческое состояние, исключительность в знании и видении, достойная Благородных, приятное пребывание, которого бы вы достигли, преодолев это пребывание, делая так, чтобы это пребывание утихло?»

«Конечно же, Учитель. Когда мы того пожелаем, мы с полным преодолением сферы ни восприятия ни не-восприятия, мы входим и пребываем в прекращении восприятия и чувствования. И наши загрязнения [ума] уничтожены нашим видением и мудростью. Учитель, это ещё одно сверхчеловеческое состояние, исключительность в знании и видении, достойная Благородных, приятное пребывание, которого мы достигли, преодолев предыдущее пребывание, делая так, чтобы это пребывание утихло. И, Учитель, мы не видим какого-либо иного приятного пребывания, более возвышенного и более утончённого, нежели это».

«Хорошо, Ануруддха, хорошо. Нет другого приятного пребывания, более возвышенного и более утончённого, нежели это».

И после, когда Достопочтенный наставил, призвал, воодушевил и порадовал Достопочтенного Ануруддху, Достопочтенного Нандию и Достопочтенного Кимбилу беседой о Дхамме, он встал со своего сиденья и ушёл.

После того, как они проводили Благословенного и вернулись обратно, Достопочтенный Нандия и Достопочтенный Кимбила спросили Достопочтенного Ануруддху: «Говорили ли мы когда-нибудь Достопочтенному Ануруддхе о том, что мы достигли этих пребываний и достижений, которые Достопочтенный Ануруддха описал вплоть до уничтожения загрязнений в присутствии Благословенного?»

«Достопочтенные никогда не сообщали мне о том, что они достигли этих пребываний и достижений. Но всё же проникнув в умы достопочтенных своим собственным умом, я знал, что они достигли этих пребываний и достижений. И божества также сообщили мне: «Эти достопочтенные достигли этих пребываний и достижений». И тогда я рассказал, когда Благословенный задал прямой вопрос».

И тогда яккха Дигха Параджана отправился к Благословенному. Поклонившись Благословенному, он встал рядом и сказал: «Большое благо для Ваджей, Господин, огромное благо для людей [страны] Ваджии, Господин, что Татхагата — совершенный и полностью пробуждённый — пребывает среди них, как и эти трое достопочтенных — Ануруддха, Нандия, Кимбила!» Услышав восклицание яккхи Дигхи Параджаны, земные божества воскликнули: «Большое благо для Ваджей, огромное благо для людей [страны] Ваджии, что Татхагата — совершенный и полностью пробуждённый — пребывает среди них, как и эти трое достопочтенных — Ануруддха, Нандия, Кимбила!»

Услышав восклицание земных божеств, божества небесного мира Четырёх Великих Царей… божества небесного мира Тридцати-Трёх… божества мира Ямы… божества мира Туситы… божества мира Дэвов, наслаждающихся творениями… божества мира Дэвов, имеющих власть над творениями других… божества мира свиты Брахмы воскликнули: «Большое благо для Ваджей, огромное благо для людей [страны] Ваджии, что Татхагата — совершенный и полностью пробуждённый — пребывает среди них, как и эти трое достопочтенных — Ануруддха, Нандия, Кимбила!». Так за мгновение эти достопочтенные стали известны вплоть до мира Брахмы.

[Благословенный]: «Так оно, Дигха, так! И если тот клан, откуда родом эти трое достопочтенных ушли из дома в бездомную жизнь, будет помнить о них с преданным сердцем, то это приведёт этот клан к длительному благополучию и счастью.

И если свита этого клана, из которого эти трое достопочтенных ушли… и если деревня, из которой они ушли… если селение, из которого они ушли… если город, из которого они ушли… если страна, из которой эти трое достопочтенных ушли из дома в бездомную жизнь, будет помнить о них с преданным сердцем, то это приведёт эту страну к длительному благополучию и счастью.

Если вся знать будет помнить этих троих достопочтенных с преданным сердцем, то это приведёт эту знать к длительному благополучию и счастью. Если все брахманы… если все купцы… если все рабочие будут помнить этих троих достопочтенных с преданным сердцем, то это приведёт всех этих рабочих к длительному благополучию и счастью.

Если мир с его богами, Марами и Брахмами, с его поколениями со жрецами и отшельниками, с его знатью и простолюдинами, будет помнить этих троих достопочтенных с преданным сердцем, то это приведёт этот мир к длительному благополучию и счастью.

Видишь, Дигха, насколько эти трое достопочтенных практикуют ради благополучия и счастья многих, из сострадания к миру, ради блага и счастья богов и людей».

Так сказал Благословенный. Яккха Дигха Параджана был доволен и восхитился словами Благословенного.

МН 36 Маха-Саччака сутта: Длинная беседа с Саччакой

Я слышал, что однажды Благословенный пребывал в Весали, в Остроконечном Павильоне, в Великом Лесу. И тем утром он оделся, взял чашу и хотел пойти в город Весали за подаянием.

И тут Саччака, нигантха[30], прогуливаясь и разминая свои ноги, направился к Остроконечному Павильону в Великом Лесу. Достопочтенный Ананда, заметив его ещё вдалеке, обратился к Благословенному: «Учитель, сюда идёт нигантха Саччака: известный своими резкими фразами и участием в спорах, почитаемый многими как святой. Он хочет унизить Будду, унизить Дхамму, унизить Сангху. Было бы хорошо, если бы Благословенный присел на минуту из сострадания [к Саччаке]». И Благословенный присел на подготовленное сиденье. Тогда Саччака подошёл к Благословенному, и, обменявшись вежливыми приветствиями с ним, сел рядом.

И затем он обратился к Благословенному: «Господин Готама, есть отшельники и брахманы, которые практикуют развитие тела, но не развитие ума. В них возникает болезненное телесное чувство. Случалось так, что когда одного из них одолевало болезненное телесное чувство, его бёдра становились жёсткими, его сердце разрывалось, горячая кровь хлестала изо рта, он сходил с ума, становился обезумевшим. Посему его ум был подчинён его телу и пал под властью тела. И почему так? Из-за слабого развития ума.

И есть отшельники и брахманы, которые практикуют развитие ума, но не развитие тела. В них возникает болезненное умственное чувство. Случалось так, что когда одного из них одолевало болезненное умственное чувство, его бёдра становились жёсткими, его сердце разрывалось, горячая кровь хлестала изо рта, он сходил с ума, становился обезумевшим. Посему его тело было подчинено его уму и пало под властью ума. И почему так? Из-за слабого развития тела. Мне подумалось, что ученики отшельника Готамы практикуют развитие ума, но не развитие тела».

«А что ты знаешь, Аггивессана, о развитии тела?»

«Есть, к примеру, Нанда Ваччха, Киса Санкичча и Маккхали Госала. Эти аскеты не носят вещей[31], отвергают условности, лижут свои руки, не идут, когда их зовут, не остаются, когда их просят. Они не принимают пищу, поднесённую им или посвящённую им, не принимают приглашения на обед. Они не принимают ничего из горлышка горшка или чаши. Они не принимают ничего через порог, через палку, через пестик [ступы]. Они не принимают ничего от двух обедающих [вместе] людей, от беременной женщины, от кормящей женщины, от женщины, живущей с мужчиной. Они не принимают ничего с того места, где объявлено о раздаче еды, с того места, где сидит собака или где летают мухи. Они не принимают рыбу или мясо. Они не пьют ликёры, вина или забродившие напитки. Они ограничивают себя одним домом и одной лёгкой закуской в день, или двумя домами и двумя лёгкими закусками… семью домами и семью лёгкими закусками. Они едят только одну тарелку в день, две… семь тарелок в день. Они принимают пищу только один раз в день, один раз в два дня… один раз в семь дней, и так вплоть до двух недель, практикуя ограничение в приёме пищи».

«Но, Аггивессана, выживают ли они лишь на этом?»

«Нет, Господин Готама. Иногда они едят великолепную твёрдую пищу, жуют великолепную не твёрдую пищу, пробуют отличные деликатесы, пьют прекрасные напитки. Они спасают тело, охраняют его силу, укрепляют его и откармливают».

«То, что они ранее отбрасывали, Аггивессана, после они подбирают вновь. Таким образом, тело у них убывает и возрастает. Но что ты знаешь, Аггивессана, о развитии ума?»

И когда Благословенный спросил насчёт развития ума, нигантха Саччака не смог ответить.

Тогда Благословенный сказал Саччаке: «Те, кого ты только что описал развитыми в развитии тела — это не подлинное развитие тела в учении Благородных. А если ты не понимаешь развитие тела, откуда тебе понять развитие ума? Тем не менее, что касается неразвитости в теле и в уме, и развитости в теле и в уме — слушай внимательно. Я буду говорить».

«Как скажете, Господин Готама» — ответил Саччака.

Благословенный сказал: «И как кто-либо не развит в теле и не развит в уме? Вот приятное чувство возникает в необученном заурядном человеке. Когда в нём возникает приятное чувство, его захватывает удовольствие, и он покорён тем, что охвачен удовольствием. [Затем] его приятное чувство прекращается. С прекращением приятного чувства появляется болезненное чувство. Когда появляется болезненное чувство, он грустит, горюет и стонет, бьёт себя в грудь, становится обезумевшим от горя. Когда это приятное чувство возникло в нём, оно наводнило его ум и осталось там, поскольку он не развит в теле. Когда это болезненное чувство возникло в нём, оно наводнило его ум и осталось там, поскольку он не развит в уме. Вот как кто-либо не развит в теле и не развит в уме.

И как кто-либо развит в теле и развит в уме? Вот приятное чувство возникает в хорошо обученном ученике Благородных. Когда в нём возникает приятное чувство, он не охвачен удовольствием, он не покорён тем, что охвачен удовольствием. [Затем] его приятное чувство прекращается. С прекращением приятного чувства появляется болезненное чувство. Когда в нём появляется болезненное чувство, он не грустит, не горюет и не стонет, не бьёт себя в грудь, не становится обезумевшим от горя. Когда это приятное чувство возникло в нём, оно не наводнило его ум и не осталось там, поскольку он развит в теле. Когда это болезненное чувство возникло в нём, оно не наводнило его ум и не осталось там, поскольку он развит в уме. Вот как кто-либо развит в теле и развит в уме».

«Я верю Господину Готаме, что он развит в теле и развит в уме».

«Что же, Аггивессана, ты, конечно же, груб и дерзок в своих словах, но, тем не менее, я отвечу тебе[32]. С тех пор, как я обрил волосы и бороду, надел жёлтые одежды и, отринув мирское житие, стал жить бездомной жизнью, у приятного или болезненного чувства не было возможности возникнуть и наводнить мой ум, и остаться в нём».

«Но, наверное, в Господине Готаме не возникало определённое приятное чувство, что, возникнув, наводнило бы его ум и осталось пребывать там. Наверное, в Господине Готаме не возникало определённое болезненное чувство, что, возникнув, наводнило бы его ум и осталось пребывать там».[33]

«Почему же не возникали, Аггивессана? Перед моим Пробуждением, когда я всё ещё был непросветлённым бодхисаттой, такая мысль пришла ко мне: «Жизнь домохозяина — ограниченный и пыльный путь. Бездомная жизнь подобна бескрайним просторам. Живя мирской жизнью, трудно практиковать ведение святой жизни, которая была бы идеальной и чистой, словно отполированный перламутр. Что если я, сбрив волосы и бороду и надев жёлтые одежды, отринул бы мы мирское житие и стал бы жить бездомной жизнью?»

А потому в те времена, когда я всё ещё был молод, с чёрными волосами, наделённый благословением молодости на первом этапе жизни, я сбрил волосы и бороду и — хотя родители желали иного и горевали со слезами на глазах — надел жёлтые одежды, отринул мирское житие и стал жить бездомной жизнью.

Отправившись на поиски того, что может быть умелым, на поиски непревзойдённого состояния возвышенного покоя, я пошёл к Алара Каламе, и по прибытии, сказал ему: «Друг Калама, я бы хотел практиковать это учение и дисциплину».

Когда так было сказано, он ответил мне: «Ты можешь оставаться здесь, мой друг. Это учение таково, что мудрец вскоре сможет войти и пребывать в том знании, которым обладает его учитель, засвидетельствовав это самостоятельно посредством прямого знания».

И вскоре я быстро освоил учение. За счёт одних лишь повторений по губам и заучиваний, я мог говорить слова знания, слова старцев, я мог утверждать, что я знал и видел — я, вместе с другими.

Я подумал: «Не только за счёт одной веры Алара Калама утверждает: «Я вошёл и пребывал в этой Дхамме, засвидетельствовав её самостоятельно посредством прямого знания». Вне сомнений, он [на самом деле] пребывает, зная и видя эту Дхамму». Посему я отправился к нему и сказал: «До какого предела ты заявляешь, что вошёл и пребывал в этой Дхамме?» И на это он ответил, что таковым пределом является основа отсутствия чего бы то ни было[34].

Я подумал: «Не только Алара Калама имеет доверие, усердие, внимательность, сосредоточение и мудрость. У меня тоже есть доверие, усердие, внимательность, сосредоточение и мудрость. Что если я приложу усилия и постигну Дхамму, о которой Алара Калама говорит, что вошёл и пребывал в ней, засвидетельствовав её самостоятельно посредством прямого знания?»

И вскоре я вошёл и пребывал в той Дхамме, засвидетельствовав её самостоятельно посредством прямого знания. Я подошёл к нему и сказал: «Друг Калама, до этого ли предела ты входил и пребывал в этой Дхамме, засвидетельствовав её самостоятельно посредством прямого знания?»

«Да, мой друг…»

«Я тоже, друг, дошёл до этого предела и вошёл и пребывал в этой Дхамме, засвидетельствовав её самостоятельно посредством прямого знания».

«В этом наша выгода, мой друг, огромная для нас выгода, что у нас есть такой спутник в святой жизни. Та Дхамма, о которой я сказал, что вошёл и пребывал в ней, засвидетельствовав её самостоятельно посредством прямого знания, является той Дхаммой, о которой ты сказал, что вошёл и пребывал в ней, засвидетельствовав её самостоятельно посредством прямого знания. И та Дхамма, о которой ты сказал, что вошёл и пребывал в ней, засвидетельствовав её самостоятельно посредством прямого знания, является той Дхаммой, о которой я сказал, что вошёл и пребывал в ней, засвидетельствовав её самостоятельно посредством прямого знания. Ту Дхамму, что знаю я, знаешь и ты; ту Дхамму, что знаешь ты, знают и я. Каков я, таков и ты; каков ты, таков и я. Идём друг, будем вместе вести эту общину [учеников]».

Таким образом мой учитель, Алара Калама, поставил меня, своего ученика, наравне с собой, и оказал мне большое почтение. Но ко мне пришла мысль: «Эта Дхамма не ведёт к бесстрастию, к избавлению от очарования, к прекращению, к успокоению, к прямому знанию, к Пробуждению, к Ниббане. Но ведёт только к перерождению в мире отсутствия чего бы то ни было». Посему, разочарованный этой Дхаммой, я ушёл.

Отправившись на поиски того, что может быть умелым, на поиски непревзойдённого состояния возвышенного покоя, я пошёл к Уддака Рамапутте, и по прибытии, сказал ему: «Друг Уддака, я бы хотел практиковать это учение и дисциплину».

Когда так было сказано, он ответил мне: «Ты можешь оставаться здесь, мой друг. Это учение таково, что мудрец вскоре сможет войти и пребывать в том знании, которым обладает его учитель, засвидетельствовав это самостоятельно посредством прямого знания».

И вскоре я быстро освоил учение. За счёт одних лишь повторений по губам и заучиваний, я мог говорить слова знания, слова старцев, я мог утверждать, что я знал и видел — я, вместе с другими.

Я подумал: «Не только за счёт одной веры Рама утверждал: «Я вошёл и пребывал в этой Дхамме, засвидетельствовав её самостоятельно посредством прямого знания». Вне сомнений, он [на самом деле] пребывал, зная и видя эту Дхамму». Посему я отправился к нему и сказал: «До какого предела Рама заявлял, что вошёл и пребывал в этой Дхамме?» И на это Уддака Рамапутта ответил, что таковым пределом является основа ни восприятия, ни не-восприятия.

Я подумал: «Не только у Рамы было доверие, усердие, внимательность, сосредоточение и мудрость. У меня тоже есть доверие, усердие, внимательность, сосредоточение и мудрость. Что если я приложу усилия и постигну Дхамму, о которой Рама говорил, что вошёл и пребывал в ней, засвидетельствовав её самостоятельно посредством прямого знания?»

И вскоре я вошёл и пребывал в той Дхамме, засвидетельствовав её самостоятельно посредством прямого знания. Я подошёл к Уддаке Рамапутте и сказал: «Друг Уддака, до этого ли предела Рама входил и пребывал в этой Дхамме, засвидетельствовав её самостоятельно посредством прямого знания?»

«Да, мой друг…»

«Я тоже, друг, дошёл до этого предела и вошёл и пребывал в этой Дхамме, засвидетельствовав её самостоятельно посредством прямого знания».

«В этом наша выгода, мой друг, огромная для нас выгода, что у нас есть такой спутник в святой жизни. Та Дхамма, о которой Рама сказал, что вошёл и пребывал в ней, засвидетельствовав её самостоятельно посредством прямого знания, является той Дхаммой, о которой ты сказал, что вошёл и пребывал в ней, засвидетельствовав её самостоятельно посредством прямого знания. И та Дхамма, о которой ты сказал, что вошёл и пребывал в ней, засвидетельствовав её самостоятельно посредством прямого знания, является той Дхаммой, о которой Рама сказал, что вошёл и пребывал в ней, засвидетельствовав её самостоятельно посредством прямого знания. Ту Дхамму, что знал он, знаешь и ты; ту Дхамму, что знаешь ты, знал и он. Каков он, таков и ты; каков ты, таков и он. Ну же, друг, веди эту общину [учеников]».

Таким образом, Уддака Рамапутта, мой спутник в святой жизни, предложил мне стать учителем и оказал мне большое почтение. Но мысль пришла ко мне: «Эта Дхамма не ведёт к бесстрастию, к избавлению от очарования, к прекращению, к успокоению, к прямому знанию, к Пробуждению, к Ниббане. Но ведёт только к перерождению в мире ни восприятия, ни не-восприятия». Посему, разочарованный этой Дхаммой, я ушёл.

Отправившись на поиски того, что может быть умелым, на поиски непревзойдённого состояния возвышенного покоя, я скитался по стране Магадх и подошёл к военному городу Урувела. Там я увидел чудесную местность, с вдохновляющей лесной чащей, кристально чистой рекой с восхитительными берегами, и деревнями со всех сторон, в которые можно было бы ходить за подаянием. Мысль пришла ко мне: «Как чудесна эта местность, с вдохновляющей лесной чащей, кристально чистой рекой с восхитительными берегами, и деревнями со всех сторон, в которые можно было бы ходить за подаянием. Это самое подходящее место для стараний того, кто намерен вести борьбу [за поиски истины]». А потому я там сел и подумал: «Прекрасное место для стараний».

Затем эти три образа — спонтанные и никогда прежде не слышанные — возникли в моём уме. Предположим, что было бы мокрое и пропитанное насквозь влагой полено, лежащее в воде. И человек, проходящий мимо с палкой для добывания огня, подумал бы: «Я разожгу огонь. Я создам тепло». Как ты думаешь? Смог бы он разжечь огонь и создать тепло трением палки в мокром, пропитанном насквозь влагой, полене, лежащем в воде?»

«Нет, Господин Готама. И почему? Потому что полено мокрое и пропитано насквозь влагой, кроме того, оно лежит в воде. Со временем человека просто постигли бы усталость и разочарование».

«Так и с любыми жрецами или отшельниками, которые живут, не отлучая себя от чувственности в теле и в уме, и в которых не погашены и не успокоены желания, очарования, нужда, возбуждение и жажда к чувственным удовольствиям. Испытывают ли они, или же нет, болезненные, мучительные и пронзающие чувства в своей борьбе [за Пробуждение], они не способны достичь знания, видения и непревзойдённого само-пробуждения. Таковым был первый образ — спонтанный и никогда прежде не слышанный — возникший в моём уме.

Затем второй образ — спонтанный и никогда прежде не слышанный — возник у меня в уме. Предположим, что было бы мокрое и пропитанное насквозь влагой полено, лежащее вдалеке от воды. И человек, проходящий мимо с палкой для добывания огня, подумал бы: «Я разожгу огонь. Я создам тепло». Как ты думаешь? Смог бы он разжечь огонь и создать тепло трением палки в мокром, пропитанном насквозь влагой, полене, лежащем вдалеке от воды?»

«Нет, Господин Готама. И почему? Потому что полено мокрое и пропитано насквозь влагой, даже несмотря на то, что оно лежит далеко от воды. Со временем человека просто постигли бы усталость и разочарование».

«Так и с любыми жрецами или отшельниками, которые живут, отлучив себя от чувственности только в теле, но у которых не погашены и не успокоены желания, очарования, нужда, возбуждение и жажда к чувственным удовольствиям. Испытывают ли они, или же нет, болезненные, мучительные и пронзающие чувства в своей борьбе [за Пробуждение], они не способны достичь знания, видения и непревзойдённого само-пробуждения. Таковым был второй образ — спонтанный и никогда прежде не слышанный — возникший у меня в уме.

Затем третий образ — спонтанный и никогда прежде не слышанный — возник у меня в уме. Предположим, что было бы сухое и не пропитанное влагой полено, лежащее вдалеке от воды. И человек, проходящий мимо с палкой для добывания огня, подумал бы: «Я разожгу огонь. Я создам тепло». Как ты думаешь? Смог бы он разжечь огонь и создать тепло трением палки в сухом, не пропитанном влагой, полене, лежащем вдалеке от воды?»

«Да, Господин Готама. И почему? Потому что полено сухое и не пропитано влагой, кроме того, оно лежит вдалеке от воды».

«Так и с любыми жрецами или отшельниками, которые живут, отлучив себя от чувственности в теле и в уме, у которых погашены и успокоены желания, очарования, нужда, возбуждение и жажда к чувственным удовольствиям. Испытывают ли они, или же нет, болезненные, мучительные и пронзающие чувства в своей борьбе [за Пробуждение], они способны достичь знания, видения и непревзойдённого само-пробуждения. Таковым был третий образ — спонтанный и никогда прежде не слышанный — возникший у меня в уме.

Я подумал: «Что если я, стиснув зубы и поджав к верхнему нёбу язык, собью, раздавлю и сокрушу свой ум своим умом?». Таким образом, стиснув зубы и поджав к верхнему нёбу язык, я стал сбивать, давить и сокрушать свой ум своим умом. Подобно тому, как сильный человек хватает слабого за голову, горло или плечи, и сбивает его, сдавливает и сокрушает, так и я стал сбивать, давить и сокрушать свой ум своим умом. И по мере того, как я так делал, пот полился ручьём из подмышек. И хотя я установил неутомимое усердие и незамутнённую осознанность, моё тело было взволновано и неспокойно из-за болезненных усилий. Но болезненное чувство, что возникло таким образом, не наводняло мой ум и не оставалось в нём.

Я подумал: «Что если я буду поглощён трансом не-дыхания?» Так я прекратил вдохи и выдохи через нос и через рот. И по мере того, как я так делал, громкие свистящие струи воздуха вырывались из моих ушей, подобно тому, как из мехов кузнеца вырывается свистящий громкий пар… А потому я прекратил вдохи и выдохи через нос, рот и уши. И по мере того, как я так делал, ужасные силы пронзали мою голову, как если бы сильный человек вскрывал бы мою голову острым мечом… Сильнейшие боли появились в моей голове, как если бы сильный человек затягивал на моей голове тюрбан из кожаных ремней … Колоссальные боли разрывали мой желудок, как если бы мясник или его ученик разрезали бы желудок быка… Моё тело сильно горело, как если бы два могучих человека, схватив слабого человека за руки, поджаривали бы его над ямой с горячими углями. И хотя я установил неутомимое усердие и незамутнённую осознанность, моё тело было взволновано и неспокойно из-за болезненных усилий. Но болезненное чувство, что возникло таким образом, не наводняло мой ум и не оставалось в нём.

Дэвы, увидев меня, сказали: «Отшельник Готама умер». Другие дэвы сказали: «Он не умер, но умирает». Третьи сказали: «Он ни умер, ни умирает, а он — архат, потому что таким образом живут архаты».

Я подумал: «Что если я буду практиковать, и при этом не принимать пищу?» Тогда дэвы пришли ко мне и сказали: «Почтенный, пожалуйста, не практикуйте без еды. Если вы не будете есть, мы будем вливать через ваши поры божественный нектар, и так вы выживете». Я подумал: «Если я решусь отказаться от пищи полностью, тогда как эти дэвы будут вливать через мои поры божественный нектар, то я обману [самого себя]». А потому я приказал им уйти, сказав: «Довольно».

Я подумал: «Что если я буду принимать только чуть-чуть пищи за один раз, только немного бобового супа, супа из чечевицы, супа из вика или супа из гороха?». Посему я принимал только чуть-чуть пищи, только немного бобового супа, супа из чечевицы, супа из вика или супа из гороха. Моё тело стало сильно истощено. Из-за того, что я так мало ел, мои члены стали похожи на соединённые части стеблей лозы или стеблей бамбука… Моя спина стала похожа на горб верблюда… Мой позвоночник выступил, как ожерелье из бусин… Мои рёбра выперли наружу, как балки старого покошенного сарая. Блеск моих глаз, казалось, утонул в глазницах, подобно блеску воды в глубоком колодце… Кожа моей головы сморщилась и иссохла, подобно тому, как зелёная горькая тыква высыхает и сморщивается на жаре и ветре… Кожа моего живота настолько прилипла к позвоночнику, что когда я трогал живот, то схватывал также и позвоночник; а когда я трогал спину, то дотрагивался также и до кожи живота… Если я писал или испражнялся, я прямо там же падал лицом вниз… Из-за того, что я так мало ел, то, как только я хотел облегчить тело, потерев его члены руками, волосы — сгнившие на корню — выпадали с моего тела по мере того, как я его растирал.

Люди, видевшие меня, говорили: «Отшельник Готама — чёрный». Другие говорили: «Отшельник Готама не чёрный, а коричневый». Ещё другие говорили: «Отшельник Готама ни чёрный, ни коричневый, а с золотистой кожей». Так сильно был испорчен чистый и яркий цвет моей кожи — просто из-за того, что я так мало ел.

Я подумал: «Какие бы жрецы и отшельники прошлого не испытывали бы болезненных, мучительных, пронзающих ощущений из-за их стараний, это [моё болезненное чувство] — самое сильное. Никто не мог вынести ещё большее [страдание]. Какие бы жрецы и отшельники будущего не испытывали бы болезненных, мучительных, пронзающих ощущений из-за их стараний, это [моё болезненное чувство] — самое сильное. Никто не сможет вынести большее [страдание]. Какие бы жрецы и отшельники настоящего не испытывали бы болезненных, мучительных, пронзающих ощущений из-за их стараний, это [моё болезненное чувство] — самое сильное. Никто не может вынести ещё большее [страдание]. Но через эти мучительные аскетические практики я не достиг какого-либо сверхчеловеческого состояния, или какого-либо отличия в знании и видении, достойного Благородных. Может ли существовать иной путь к Пробуждению?»

Я подумал: «Я помню, как однажды, когда мой отец из клана Сакьев работал, я сидел в прохладе тенистого миртового дерева, и тогда — в достаточной мере оставив чувственные удовольствия и неумелые умственные качества — я вошёл и пребывал в первой джхане: восторг и счастье, рождённые [этим] оставлением, сопровождались направлением ума и удержанием ума. Могло ли это быть путём к просветлению?» Вслед за этим воспоминанием пришло озарение: «Это путь к Пробуждению». Я подумал: «Так почему я боюсь этого удовольствия [джханы], которое не имеет ничего общего ни с чувственным наслаждением, ни с неумелыми умственными качествами?» Я подумал: «Более я не боюсь этого удовольствия, которое не имеет ничего общего ни с чувственным наслаждением, ни с неумелыми умственными качествами, но которого трудно достичь с настолько истощённым телом. Что если я приму какую-нибудь твёрдую пищу: немного риса и каши?» Так я принял твёрдую пищу: немного риса и каши. И теперь пять монахов, которые присматривали за мной, подумали: «Если наш отшельник Готама достиг какого-либо высшего состояния, он скажет нам». Но когда они увидели, как я ем твёрдую пищу — немного риса и каши — они в отвращении покинули меня, думая так: «Отшельник Готама живёт в достатке. Он оставил свои усилия и ниспадает к роскоши».

Так, когда я принял твёрдую пищу и восполнил силы, тогда — в достаточной мере оставив чувственные удовольствия и неумелые умственные качества — я вошёл и пребывал в первой джхане: восторг и счастье, рождённые [этим] оставлением, сопровождались направлением ума [на объект медитации] и удержанием ума [на объекте медитации]. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём. С успокоением направления и удержания ума, я вошёл и пребывал во второй джхане: [меня наполняли] восторг и счастье, рождённые сосредоточением, и единение ума, который свободен от направления и удержания — [я пребывал] во внутренней устойчивости. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём. С успокоением восторга я стал невозмутимым, осознанный и бдительный, и ощущал счастье. Я вошёл и пребывал в третьей джхане, о которой Благородные говорят так: «Непоколебимый и осознанный, он пребывает в состоянии радости». Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём. С успокоением счастья и страдательности — вместе с более ранним исчезновением восторга и беспокойства — я вошёл и пребывал в четвёртой джхане: [в] чистейшей невозмутимости и осознанности, в ни-удовольствии-ни-боли. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём.

Когда ум был подобным образом сосредоточен, очищен, ярок, безупречен, избавлен от загрязнений, гибок, податлив, устойчив и непоколебим, я направил его к познанию воспоминаний собственных прошлых жизней. Я вспомнил свои многочисленные жизни — одну, две, пять, десять, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие кальпы свёртывания вселенной, многие кальпы развёртывания вселенной, [вспоминая]: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. Здесь также у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь». Так я вспомнил свои многочисленные прошлые рождения в подробностях и деталях.

Это было первым знанием, которое я получил в первую стражу ночи. Невежество было уничтожено; знание появилось; тьма рассеяна; возник свет — так происходит с тем, кто внимателен, непоколебим и решителен. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём.

Когда ум был подобным образом сосредоточен, очищен, ярок, безупречен, избавлен от загрязнений, гибок, податлив, устойчив и непоколебим, я направил его к познанию смерти и перерождения существ. Я увидел, за счёт божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, смерть и перерождение существ. Я распознал низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой: «Эти существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорблявшие благородных, придерживавшиеся неправильных воззрений и действовавших под влиянием неправильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в мире лишений, в плохих местах, в низших мирах, в аду. Но эти существа, что имели хорошее поведение телом, речью и умом, не оскорблявшие благородных, придерживавшиеся правильных воззрений и действовавших под влиянием правильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются приятных местах, в небесных мирах». Так, посредством божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, он видит смерть и перерождение существ, я распознал низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой.

Это было вторым знанием, которое я получил во второй страже ночи. Невежество было уничтожено; знание появилось; тьма рассеяна; возник свет — так происходит с тем, кто внимателен, непоколебим и решителен. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём.

Когда ум был подобным образом сосредоточен, очищен, ярок, безупречен, избавлен от загрязнений, гибок, податлив, устойчив и непоколебим, я направил его к познанию уничтожения умственных загрязнений. Я распознал так, как всё существует на самом деле, то есть: «Это — страдание… Это — источник страдания… Это — прекращение страдания… Это — путь, ведущий к прекращению страдания… Это — загрязнения [ума]… Это — источник загрязнений… Это — прекращение загрязнений… Это — путь, ведущий к прекращению загрязнений». Мой ум, зная это, и видя это таким образом, был освобождён от загрязнений чувственности, освобождён от загрязнений становления, освобождён от загрязнений неведения. С освобождением пришло знание: «Освобождён». Я распознал, что «Рождение закончено, святая жизнь прожита, задача выполнена. Нет более чего-либо, что ещё нужно было бы сделать».

Это было третьим знанием, которое я получил в третьей страже ночи. Невежество было уничтожено; знание появилось; тьма рассеяна; возник свет — так происходит с тем, кто внимателен, непоколебим и решителен. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём.

Я вспоминаю, что учил Дхамме собрание из многих сотен людей, и, тем не менее, каждый из них утверждает обо мне: «Отшельник Готама учит Дхамме, просто критикуя меня», но это не так. Татхагата праведно учит их Дхамме, просто с целью донесения знания. В конце той самой лекции я внутренне утвердил ум, устроил его, сосредоточил его и объединил его на том же самом объекте сосредоточения, на котором он был собран и прежде, и в этом я пребываю практически постоянно».

«Вероятно это так для Господина Готамы, как и должно быть в случае с тем, кто достоин и правильно само-пробуждён. Но помнит ли Господин Готама, чтобы он спал днём?»

«Я вспоминаю, Аггивессана, что в прошлом месяце в жаркий сезон, после обеда, вернувшись с моего хождения за подаянием, сложив свою внешнюю робу вчетверо, я лёг на правый бок и спал, будучи внимательным и бдительным».

«Некоторые отшельники и брахманы, Господин Готама, считают подобное житием в невежестве».

«Не в этом заключается невежество или отсутствие такового, Аггивессана. А что касается тех, кто невежественен и лишён невежества, то слушай внимательно. Я буду говорить».

«Как скажете, Господин Готама» — ответил Саччака.

Благословенный сказал: «Тот, в ком не отброшены омрачающие загрязнения, что ведут к новому становлению, доставляют проблемы, создают страдания, ведут к будущему рождению, старости и смерти — того я называю невежественным. Из-за не оставления загрязнений человек заблуждается. Тот, в ком отброшены омрачающие загрязнения, что ведут к новому становлению, доставляют проблемы, создают страдания, ведут к будущему рождению, старости и смерти — того я называю не заблуждающимся. Из-за оставления загрязнений человек не заблуждается. В Татхагате, Аггивессана, омрачающие загрязнения, что ведут к новому становлению, доставляют проблемы, создают страдания, ведут к будущему рождению, старости и смерти — отброшены, их корень уничтожен, сделан подобным обрубку пальмы, лишён условий для существования, не способный появиться в будущем. Подобно тому, как если обрезать верхушку пальмы, она не будет дальше расти — то точно также и в Татхагате те омрачающие загрязнения, что ведут к новому становлению, доставляют проблемы, создают страдания, ведут к будущему рождению, старости и смерти — отброшены, их корень уничтожен, сделан подобным обрубку пальмы, лишён условий для существования, не способный появиться в будущем».

Когда так было сказано, нигантха Саччака обратился к Благословенному: «Поразительно, Господин Готама. Восхитительно — что когда к Господину Готаме обращаются грубо вновь и вновь, нападают с дерзкими речами, цвет его кожи становится ярким, цвет лица чистым, как и должно быть в случае с тем, кто достоин и правильно само-пробуждён. Я помню, как нападал на Пурана Кассапу в дебатах. Он, в ответ на мои нападки, отвечал уклончиво, сбивал беседу с темы, проявлял раздражение, отвращение и сварливость. Но когда к Господину Готаме обращаются грубо вновь и вновь, нападают с дерзкими речами, цвет его кожи становится ярким, цвет лица чистым, как и должно быть в случае с тем, кто достоин и правильно само-пробуждён. Я помню, как нападал на Маккхали Госалу… Аджита Кесакамбалу… Пакудха Каччаяну… Санджаю Велаттхапутту… Нигантха Натапуту в дебатах. Он, в ответ на мои нападки, отвечал уклончиво, сбивал беседу с темы, проявлял раздражение, отвращение и сварливость. Но когда к Господину Готаме обращаются грубо вновь и вновь, нападают с дерзкими речами, цвет его кожи становится ярким, цвет лица чистым, как и должно быть в случае с тем, кто достоин и правильно само-пробуждён.

А теперь, Господин Готама, я пошёл. Много у меня дел, много обязанностей».

«Тогда делай, Аггивессана, так, как считаешь нужным».

Так нигантха Саччака, восхитившись и одобрив слова Благословенного, поднялся со своего сиденья и ушёл.[35]

МН 43 Махаведалла сутта: Большое собрание вопросов и ответов

Я слышал, что однажды Благословенный находился в Саваттхи, в Роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. И тогда Достопочтенный Маха Коттхита, выйдя во второй половине дня из своего уединённого пребывания, отправился к Достопочтенному Сарипутте и, по прибытии, обменялся с ним вежливыми приветствиями, а затем сел рядом.

И тогда он обратился к Достопочтенному Сарипутте: «Друг, говорят так — «человек со слабой мудростью, со слабой мудростью». До какой степени, друг, говорится: «это человек со слабой мудростью»?

«Он не раcпознаёт, он не распознаёт»: Так, друг, говорится о человеке со слабой мудростью. И что он не распознаёт? Он не распознаёт: «это — страдание». Он не распознаёт: «это — причина страдания». Он не распознаёт: «это — прекращение страдания». Он не распознаёт: «это — путь, ведущий к прекращению страдания». Он не распознаёт, он не распознаёт. Так говорят о человеке со слабой мудростью».

Сказав: «Очень хорошо, друг», Достопочтенный Маха Коттхита, порадовавшись и согласившись с утверждением Достопочтенного Сарипутты, задал ему следующий вопрос: «распознаёт, распознаёт». Так говорится. До какой степени, друг, говорится, что человек «распознаёт»?

«Распознаёт, распознаёт»: Так друг, говорится, о человеке, который распознаёт. И что он распознаёт? Он распознаёт: «это — страдание». Он распознаёт: «это — причина страдания». Он распознаёт: «это — прекращение страдания». Он распознаёт: «это — путь, ведущий к прекращению страдания». «Распознаёт, распознаёт»: Так говорится о человеке, который распознаёт».

«Сознание, сознание». Так говорится. До какой степени, друг, говорится, что это «сознание»?

«Оно познаёт, оно познаёт»: Поэтому, друг, говорится, что это «сознание». И что оно познаёт? Оно познаёт: «приятно». Оно познаёт: «болезненно». Оно познаёт «ни приятно, ни болезненно». «Оно познаёт, оно познаёт». Поэтому говорится, что это «сознание».

«Распознавание и сознание, друг: эти качества соединены или разъединены? Возможно ли, отделив одно от другого, провести разницу между ними?»

«Распознавание и сознание соединены, а не разъединены, друг. Невозможно, отделив одно от другого, провести разницу между ними. Что человек распознаёт, то он познаёт. Что он познаёт, то он распознаёт. Таким образом, эти качества соединены, а не разъединены, и невозможно, разъединив их одно от другого, провести разницу между ними».

«Распознавание и сознание, друг: каково различие между этими качествами, которые соединены, а не разъединены?»

«Распознавание и сознание, друг: из этих качеств, которые соединены, а не разъединены, распознавание следует развить, а сознание — полностью постичь[36]».

«Чувство, чувство. Так говорят. До какой степени, друг, говорится, что это «чувство»?

«Оно чувствует, оно чувствует». Поэтому, друг, говорится, что это «чувство». И что оно чувствует? Оно чувствует удовольствие. Оно чувствует боль. Оно чувствует ни удовольствие, ни боль. Оно чувствует, оно чувствует. Поэтому говорится, что это «чувство».

«Восприятие, восприятие». Так говорят. До какой степени, друг, говорится, что это «восприятие»?

«Оно воспринимает, оно воспринимает». Поэтому, друг, говорится, что это «восприятие». И что оно воспринимает? Оно воспринимает голубое. Оно воспринимает жёлтое. Оно воспринимает красное. Оно воспринимает белое. Оно воспринимает, оно воспринимает. Поэтому говорится, что это «восприятие».

«Чувство, восприятие, сознание, друг: эти качества соединены или разъединены? Возможно ли, отделив одно от другого, провести разницу между ними?»

«Чувство, восприятие, сознание, друг: эти качества соединены, а не разъединены. Невозможно, отделив одно от другого, провести разницу между ними. Что человек чувствует, то он воспринимает. Что он воспринимает, то он познаёт. Таким образом, эти качества соединены, а не разъединены, и невозможно, отделив одно от другого, провести разницу между ними».

«Друг, что можно познать чистейшим сознанием ума, отделённым от пяти [чувственных] опор?»

«Друг, чистейшим сознанием ума, отделённым от пяти опор, можно познать основу бесконечности пространства как «бесконечное пространство». Основу бесконечности сознания можно познать как «бесконечное сознание». Основу отсутствия всего можно познать как «здесь ничего нет».

«Чем человек знает качество, которое можно знать?»

«Качество, которое можно знать, человек знает глазом мудрости».

«И в чём заключается цель мудрости?»

«Цель мудрости заключается в прямом знании, её цель — полное постижение, её цель — отпускание».

«Друг, сколько существует условий для возникновения правильных взглядов?»

«Друг, есть два условия для возникновения правильных взглядов: голос другого и должное внимание. Это два условия для возникновения правильных взглядов».

«И в сопровождении скольких факторов правильные взгляды принесут состояние освобождённого ума как плод и результат, и состояние освобождения мудростью как плод и результат?»

«В сопровождении пяти факторов правильные взгляды принесут состояние освобождённого ума как плод и результат, и состояние освобождения мудростью как плод и результат. Вот случай, когда правильные взгляды сопровождаются нравственностью, изучением, обсуждением, спокойствием, прозрением. В сопровождении этих пяти факторов правильные взгляды принесут состояние освобождённого ума как плод и результат, и состояние освобождения мудростью как плод и результат».

«Друг, сколько всего видов становления?»

«Друг, есть три вида становления: становление в мире чувств, становление в мире форм, становление в бесформенном мире».

«И как осуществляется дальнейшее становление в будущем?»

«Cущества, охваченные невежеством и скованные жаждой, восторгаются то здесь, то там: вот как осуществляется дальнейшее становление в будущем».

«И как не осуществляется дальнейшее становление в будущем?»

«За счёт угасания невежества, появления ясного знания и прекращения жажды: вот как не осуществляется дальнейшее становление в будущем».

«Что такое, друг, первая джхана?»

«Вот, друг, монах — в достаточной мере оставивший чувственные удовольствия, оставивший неумелые качества — входит и пребывает в первой джхане: восторг и счастье, рождённые [этим] оставлением сопровождаются направлением ума [на объект] и удержанием ума [на объекте]. Это называется первой джханой».

«И сколько факторов присутствует в первой джхане?»

«В первой джхане присутствует пять факторов. Когда монах достиг пятифакторной первой джханы, то наличествует направление ума, удержание ума, восторг, счастье и однонастроенность ума. Таким образом в первой джхане наличествуют пять факторов».

«И сколько факторов отброшены в первой джхане, и сколькими она наделена?»

«Пять факторов отброшены в первой джхане и пятью она наделена. Когда монах достиг первой джханы, то чувственные желания отброшены, недоброжелательность отброшена, лень и апатия отброшены, неугомонность и беспокойство отброшены, сомнения отброшены. И там присутствуют направленность ума, удержание ума, восторг, счастье и однонастроенность ума. Таким образом в первой джхане пять факторов отброшены и пятью факторами она наделена».

«Друг, есть вот эти пять опор, каждая из которых имеет свою область, отдельную сферу, и они не пересекаются, не накладываются друг на друга: это опора-глаз, опора-ухо, опора-нос, опора-язык, опора-тело. И что у этих пяти опор — каждая из которых имеет свою область, отдельную сферу, которые не пересекаются и не накладываются друг на друга — имеется в качестве [общего] переживающего? Что испытывает [все] их области и сферы?»

«Друг, эти пять опор — каждая из которых имеет свою область, отдельную сферу, и они не пересекаются, не накладываются друг на друга: опора-глаз, опора-ухо, опора-нос, опора-язык, опора-тело — имеют сознание в качестве [общего] переживающего. Сознание — это то, что испытывает [все] их области и сферы».

«И что касается этих пяти опор — опоры-глаза, опоры-уха, опоры-носа, опоры-языка, опоры-тела: за счёт чего они продолжают наличествовать?»

«Эти пять опор — опора-глаз, опора-ухо, опора-нос, опора-язык, опора-тело — продолжают наличествовать за счёт жизненной силы[37]».

«А жизненная сила продолжает наличествовать за счёт чего?»

«Жизненная сила продолжает наличествовать за счёт тепла».

«А тепло продолжает наличествовать за счёт чего?»

«Тепло продолжает наличествовать за счёт жизненной силы».

«Друг Сарипутта, как мы поняли, ты сказал так: «Жизненная сила продолжает наличествовать за счёт тепла». И как мы поняли, ты сказал так: «Тепло продолжает наличествовать за счёт жизненной силы». Как следует понимать эти утверждения?»

«В этом случае, друг, я приведу тебе пример, поскольку бывает так, что благодаря примеру умный человек понимает значение сказанного. Представь себе горящую масленую лампу. Её свечение можно увидеть в зависимости от пламени, а пламя можно увидеть в зависимости от свечения. Точно также жизненная сила наличествует за счёт тепла, а тепло — за счёт жизненной силы».

«Друг, являются ли формирователи жизненной силы[38] тем же самым, что и состояния наличия чувств? Или формирователи жизненной силы — это одно, а состояния наличия чувств — другое?»

«Формирователи жизненной силы — это не то же самое, что и состояния наличия чувств, друг. Если бы формирователи жизненной силы были бы тем же самым, что и состояния наличия чувств, то нельзя было бы распознать выход монаха из состояния прекращения чувствования и восприятия. А поскольку формирователи жизненной силы — это одна вещь, а состояния наличия чувств — другая, то можно распознать выход монаха из состояния прекращения чувствования и восприятия».

«Сколько качеств отсутствует в теле, которое оставлено и покинуто, как бесчувственное полено?»

«Когда в этом теле отсутствуют эти три качества — жизненная сила, тепло и сознание — оно лежит оставленным и покинутым, как бесчувственное полено».

«В чём отличие между тем, кто мёртв, чей срок вышел, и монахом, который достиг состояния прекращения чувствования и восприятия?»

«В случае с мёртвым, чей срок вышел, его телесные формации угасли и затихли, его словесные формации угасли и затихли, его умственные формации угасли и затихли, его жизненная сила исчерпалась, тепло ушло и его способности рассеяны. А в случае с монахом, достигшим состояния прекращения чувствования и восприятия, его телесные формации угасли и затихли, его словесные формации угасли и затихли, его умственные формации угасли и затихли, [но] его жизненная сила не исчерпана, тепло не ушло и его способности неимоверно чёткие. В этом различие между тем, кто мёртв, чей срок вышел, и монахом, который достиг состояния прекращения чувствования и восприятия».

«Друг, сколько всего условий для достижения ни-приятного-ни-болезненного состояния освобождённого ума?»

«Друг, есть четыре условия для достижения ни-приятного-ни-болезненного состояния освобождённого ума. Вот монах, оставляя счастье и страдательность — вместе с более ранним исчезновением восторга и беспокойства — входит и пребывает в четвёртой джхане: в чистейшей невозмутимости и осознанности, в ни-удовольствии-ни-боли. Таковы четыре условия для достижения ни-приятного-ни-болезненного состояния освобождённого ума».

«Сколько всего условий для достижения беспредметного состояния освобождённого ума?»

«Есть два условия для достижения беспредметного состояния освобождённого ума: недостаток внимания, уделяемого всем объектам, и направление внимания свойству отсутствия объектов. Таковы два условия для достижения беспредметного состояния освобождённого ума».

«И сколько всего условий для устойчивости беспредметного состояния освобождённого ума?»

«Есть три условия для устойчивости беспредметного состояния освобождения ума: недостаток внимания, уделяемого всем объектам, и направление внимания свойству отсутствия объектов, и предшествующее волевое решение. Таковы три условия для устойчивости беспредметного состояния освобождённого ума».

«А сколько всего условий для выхода из беспредметного состояния освобождённого ума?»

«Есть два условия для выхода из беспредметного состояния освобождённого ума: направление внимания на все объекты и недостаток внимания, уделяемого свойству отсутствия объектов. Таковы два условия для выхода из беспредметного состояния освобождённого ума».

«Безграничное состояние освобождённого ума, состояние освобождённого ума основы отсутствия всего, состояние освобождённого ума пустотности, беспредметное состояние освобождённого ума: различны ли эти качества [как] в названии, [так] и в значении, или же у них одно значение, но различается лишь только название?»

«Безграничное состояние освобождённого ума, состояние освобождённого ума основы отсутствия всего, состояние освобождённого ума пустотности, беспредметное состояние освобождённого ума: есть способ объяснения, когда эти качества различны и в значении, и в названии, и есть способ объяснения, когда эти качества имеют одно значение, но различны лишь в названии».

И каков способ объяснения, когда эти качества различны и в значении, и в названии? Вот монах распространяет в первом направлении[39] — как и во втором направлении, в третьем, четвёртом — сознание, наполненное доброжелательностью. Он продолжает распространять [такой ум] вверх, вниз, вокруг и всюду, во всех отношениях, всецело охватывая мир умом, наполненным доброжелательностью: обильным, обширным, безграничным, лишённым недоброжелательности, свободным от неприязни.

Он продолжает распространять в первом направлении — как и во втором направлении, в третьем, четвёртом — сознание, наполненное состраданием… сознание, наполненное сорадованием…

Он продолжает распространять в первом направлении — как и во втором направлении, в третьем, четвёртом — сознание, наполненное беспристрастностью. Он продолжает распространять [такой ум] вверх, вниз, вокруг и всюду, во всех отношениях, всецело охватывая мир умом, наполненным беспристрастностью: обильным, обширным, безграничным, лишённым недоброжелательности, свободным от неприязни. Это называется безграничным состоянием освобождённого ума.

И что такое состояние освобождённого ума основы отсутствия всего? Вот монах, полностью выйдя за пределы основы бесконечности сознания, [распознаёт]: «Здесь ничего нет», и входит и пребывает в основе отсутствия всего. Это называется состоянием освобождённого ума основы отсутствия всего.

И что такое состояние освобождённого ума пустотности? Вот монах, уединившись в безлюдной местности, у подножья дерева или в пустом жилище, созерцает: «Это лишено самости или чего-либо, присущего самости»[40]. Это называется состоянием освобождённого ума пустотности.

И что такое беспредметное состояние освобождения ума? Вот монах перестаёт обращать внимание на все предметы, входит и пребывает в беспредметном сосредоточении ума[41]. Это называется беспредметным состоянием освобождённого ума

Таков способ объяснения, когда эти качества различны различны и в значении, и в названии.

И каков способ объяснения, когда эти качества одинаковы в значении, но различны только в названии?

Страсть, друг, это создание границ. Отвращение — это создание границ. Невежество — это создание границ. В монахе, чьи загрязнения окончились, эти [три корня порока] были оставлены, уничтожены, сделаны подобными обрубку пальмы, лишены всяческих условий для развития, не способные возникнуть в будущем. Если говорить о безграничном состоянии освобождённого ума, то непровоцируемое состояние освобождённого ума — самое наилучшее. И это непровоцируемое освобождённого ума лишено страсти, лишено отвращения, лишено невежества.

Страсть — это что-то. Отвращение — это что-то. Невежество — это что-то. В монахе, чьи загрязнения окончились, эти [три корня порока] были оставлены, уничтожены, сделаны подобными обрубку пальмы, лишены всяческих условий для развития, не способные возникнуть в будущем. Если говорить о состоянии освобождённого ума основы отсутствия всего, то непровоцируемое состояние освобождённого ума — самое наилучшее. И это непровоцируемое освобождённого ума лишено страсти, лишено отвращения, лишено невежества.

Страсть — это сотворение объектов. Отвращение — это сотворение объектов. Невежество — это сотворение объектов. В монахе, чьи загрязнения окончились, эти [три корня порока] были оставлены, уничтожены, сделаны подобными обрубку пальмы, лишены всяческих условий для развития, не способные возникнуть в будущем. Если говорить о беспредметном состоянии освобождённого ума, то непровоцируемое состояние освобождённого ума — самое наилучшее. И это непровоцируемое состояние освобождённого ума лишено страсти, лишено отвращения, лишено невежества.

Это, друг, способ объяснения, когда эти качества одинаковы в значении, но различны только в названии».

Так сказал Достопочтенный Сарипутта. Удовлетворённый, Достопочтенный Маха Коттхита восхитился словами Достопочтенного Сарипутты.

МН 44 Чулаведалла сутта: Малое собрание вопросов и ответов

Я слышал, что однажды Благословенный пребывал рядом с Раджагахой в Бамбуковой Роще, в Святилище Белок. И тогда мирянин Висакха отправился к монахине Дхаммадинне[42] и, по прибытии, поклонившись ей, сел рядом. Затем он обратился к ней:

«Самоутверждение, самоутверждение» — так говорят, Почтенная. Как объяснял Благословенный самоутверждение?»

«Есть эти пять совокупностей цепляния, друг Висакха: форма как совокупность цепляния, чувство как совокупность цепляния, восприятие как совокупность цепляния, формации как совокупность цепляния, сознание как совокупность цепляния. Эти пять совокупностей цепляния объяснены Благословенным как самоутверждение».

Ответив: «Да, Почтенная», мирянин Висакха восхитился и порадовался тому, что сказала монахиня Дхаммадинна. Затем он задал ей следующий вопрос: «Возникновение самоутверждения, возникновение самоутверждения» — так говорят, Почтенная. Как объяснял Благословенный возникновение самоутверждения?»

«Жажда, которая способствует будущему становлению, поддерживаемая страстью и восхищением, пристрастием здесь и там — то есть жажда чувственных удовольствий, жажда становления, жажда не-становления: это, друг Висакха, является возникновением самоутверждения, как объяснял Благословенный».

«Прекращение самоутверждения, прекращение самоутверждения» — так говорят, Почтенная. Как объяснял Благословенный прекращение самоутверждения?»

«Безостаточное угасание и прекращение, отречение, оставление, освобождение и отпускание этой самой жажды: это, друг Висакха, является прекращением самоутверждения, как объяснял Благословенный».

«Путь практики, ведущий к прекращению самоутверждения, путь практики, ведущий к прекращению самоутверждения» — так говорят, Почтенная. Как объяснял Благословенный путь практики к прекращению самоутверждения?»

«Именно этот самый Благородный Восьмеричный Путь — правильные взгляды, правильные намерения, правильная речь, правильные действия, правильный образ жизни, правильное усилие, правильная внимательность, правильное сосредоточение: это, друг Висакха, является путём практики, ведущим к прекращению самоутверждения, как объяснял Благословенный».

«Так ли это, Почтенная, что цепляние — это то же самое, что и пять совокупностей цепляния или это нечто отдельное?»

«Друг Висакха, цепляние не является тем же самым, что и пять совокупностей цепляния, но это и не есть нечто отдельное. Когда есть желание и страсть по отношению к пяти совокупностям цепляния, то это и есть цепляние».

«Но, Почтенная, как происходит самоутверждение?»

«Вот, друг Висакха, необученный заурядный человек — не уважающий Благородных, не обученный в их дисциплине и их Дхамме; не уважающих чистых [умом] людей, не обученный в их дисциплине и их Дхамме — утверждает, что форма — это «я» или что «я» владеет формой, или что форма находится внутри «я», или что «я» находится внутри формы.

Он утверждает, что чувство…

Он утверждает, что восприятие…

Он утверждает, что формации (ума)…

Он утверждает, что сознание — это «я» или что «я» владеет сознанием, или что сознание находится внутри «я», или что «я» находится внутри сознания. Вот как происходит самоутверждение».

«А как, Почтенная, не происходит самоутверждения?»

«Вот обученный ученик Благородных — уважающий Благородных, обученный в их дисциплине и Дхамме; уважающий чистых людей, обученный в их дисциплине и Дхамме — не утверждает, что форма — это «я», или что «я» владеет формой, или что форма находится внутри «я», или что «я» находится внутри формы.

Он не утверждает, что чувство…

Он не утверждает, что восприятие…

Он не утверждает, что формации (ума)…

Он не утверждает, что сознание — это «я» или что «я» владеет сознанием, или что сознание находится внутри «я», или что «я» находится внутри сознания. Вот как не происходит самоутверждения».

«Опять-таки, Почтенная, что такое Благородный Восьмеричный Путь?»

«Вот этот Благородный Восьмеричный Путь, друг Висакха: правильные взгляды, правильные намерения, правильная речь, правильные действия, правильный образ жизни, правильное усилие, правильная внимательность, правильное сосредоточение».

«Является ли Благородный Восьмеричный Путь зависящим от причин и условий или же он необусловленный?»

«Благородный Восьмеричный Путь зависит от причин и условий».

«Три группы [нравственности, сосредоточения, мудрости] входят в Благородный Восьмеричный Путь, Почтенная, или же Благородный Восьмеричный Путь входит в три группы?»

«Три группы не входят в Благородный Восьмеричный Путь, друг Висакха, но Благородный Восьмеричный Путь входит в три группы. Правильная речь, правильные действия, правильный образ жизни входит в группу нравственности. Правильное усилие, правильная внимательность, правильное сосредоточение входит в группу сосредоточения. Правильные взгляды, правильные намерения входят в группу мудрости».

«Что такое сосредоточение, Почтенная, какие качества являются его предметами, какие качества являются его поддерживающими условиями, каково его развитие?»

«Однонаправленность ума является сосредоточением, друг Висакха. Четыре основы внимательности являются его предметами. Четыре правильных усилия являются его поддерживающими условиями. Какое-либо взращивание, рост, развитие этих качеств являются его развитием».

«Почтенная, что такое формации?»

«Есть эти три формации, друг Висакха: телесные формации, словесные формации, умственные формации»[43].

«Но что такое телесные формации? Что такое словесные формации? Что такое умственные формации?»

«Вдохи и выдохи — это телесные формации. Направление и удержание [ума на объекте] — это словесные формации. Чувствование и восприятие — это умственные формации».

«Но почему вдохи и выдохи — это телесные формации? Почему направление и удержание [ума] — это словесные формации. Почему чувствование и восприятие — это умственные формации?»

«Вдохи и выдохи телесны. Они связаны с телом. Вот почему вдохи и выдохи — телесные формации. Вначале направив ум, а затем, удержав [ум на мысли] человек начинает говорить. Вот почему направление и удержание [ума] являются словесными формациями. Восприятия и чувствования умственны. Они связаны с умом. Вот почему восприятия и чувствования — это умственные формации».

«Но как, Почтенная, происходит достижение прекращения восприятия и чувствования?»

«К монаху не приходит мысль, по мере того, как он достигает прекращения восприятия и чувствования, что: «сейчас я достигну прекращения восприятия и чувствования» или «я достигаю прекращения восприятия и чувствования» или «я достиг прекращения восприятия и чувствования». Вместо этого то, как прежде был развит ум монаха, приводит его в это состояние».

«Но когда монах достигает прекращения восприятия и чувствования, что прекращается вначале: телесные формации, словесные формации или умственные формации?»

«Когда монах достигает прекращения восприятия и чувствования, друг Висакха, то вначале прекращаются словесные формации, затем телесные формации, затем умственные формации»[44].

«Но как, Почтенная, происходит выход из прекращения восприятия и чувствования?»

«К монаху не приходит мысль, по мере того, как он выходит из прекращения восприятия и чувствования, что: «сейчас я выйду из прекращения восприятия и чувствования» или «я выхожу из прекращения восприятия и чувствования» или «я вышел из прекращения восприятия и чувствования». Вместо этого то, как прежде был развит ум монаха, приводит его в это состояние».

«Но когда монах выходит из прекращения восприятия и чувствования, что прекращается вначале: телесные формации, словесные формации или умственные формации?»

«Когда монах выходит из прекращения восприятия и чувствования, друг Висакха, умственные формации возникают вначале, затем телесные формации, затем словесные формации».

«Когда монах вышел из прекращения восприятия и чувствования, Почтенная, сколько контактов образуют контакт?»

«Когда монах вышел из прекращения восприятия и чувствования, друг Висакха, три контакта образуют контакт: контакт с пустотностью, контакт с беспредметностью, контакт с ненаправленностью» [45].

«Когда монах вышел из прекращения восприятия и чувствования, Почтенная, к чему тянется его ум, к чему склоняется, к чему устремляется?»

«Когда монах вышел из прекращения восприятия и чувствования, друг Висакха, его ум тянется к уединению, склоняется к уединению, устремляется к уединению» [46]

«Почтенная, сколько всего есть видов чувств?»

«Есть три вида чувств: приятное чувство, болезненное чувство, ни-приятное-ни-болезненное чувство».

«Что такое приятное чувство? Что такое болезненное чувство? Что такое ни-приятное-ни-болезненное чувство?»

«Всё что переживается физически или умственно как приятное и доставляющее удовольствие — является приятным чувством. Всё что переживается физически или умственно как болезненное и мучительное — является болезненным чувством. Всё что переживается физически или умственно ни как доставляющее удовольствие, ни как мучительное — является ни-приятным-ни-болезненным чувством».

«Каким образом, Почтенная, приятное чувство приятно, а каким образом болезненно?»

«Приятное чувство приятно в продолжительности и болезненно в изменчивости, друг Висакха. Болезненное чувство болезненно в продолжительности и приятно в изменчивости. Ни-приятное-ни-болезненное чувство приятно, когда оно переживается вместе со знанием, и болезненно, когда переживается без знания».

«Какая одержимость развивается с приятным чувством? Какая одержимость развивается с болезненным чувством? Какая одержимость развивается с ни-приятным-ни-болезненным чувством?»

«Одержимость страстью развивается с приятным чувством. Одержимость отвращением развивается с болезненным чувством. Одержимость невежеством развивается с ни-приятным-ни-болезненным чувством».

«Развивается ли одержимость страстью со всеми приятными чувствами? Развивается ли одержимость отвращением со всеми болезненными чувствами? Развивается ли одержимость невежеством со всеми ни-приятными-ни-болезненными чувствами?»

«Нет, друг Висакха, одержимость страстью не развивается со всеми приятными чувствами. Одержимость отвращением не развивается со всеми болезненными чувствами. Одержимость невежеством не развивается со всеми ни-приятными-ни-болезненными чувствами».

«Но что нужно отбросить в отношении приятного чувства? Что нужно отбросить в отношении болезненного чувства? Что нужно отбросить в отношении ни-приятного-ни-болезненного чувства?»

«Одержимость страстью нужно отбросить в отношении приятного чувства. Одержимость отвращением нужно отбросить в отношении болезненного чувства. Одержимость невежеством нужно отбросить в отношении ни-приятного-ни-болезненного чувства».

«Нужно ли отбросить одержимость страстью по отношению ко всем приятным чувствам? Нужно ли отбросить одержимость отвращением по отношению ко всем болезненным чувствам? Нужно ли отбросить одержимость невежеством по отношению ко всем ни-приятным-ни-болезненным чувствам?»

«Нет, друг Висакха, одержимость страстью нужно отбросить не ко всем приятным чувствам. Одержимость отвращением нужно отбросить не ко всем болезненным чувствам. Одержимость невежеством нужно отбросить не ко всем ни-приятным-ни-болезненным чувствам.

Вот монах — в достаточной мере оставивший чувственные удовольствия, оставивший неумелые качества — входит и пребывает в первой джхане: восторг и счастье, рождённые [этим] оставлением сопровождаются направлением ума [на объект медитации] и удержанием ума [на этом объекте]. Благодаря этому он отбрасывает страсть. Здесь не развивается одержимость страстью[47]. Вот монах думает: «О, когда же я войду и буду пребывать в сфере, в которую сейчас входят Благородные и пребывают [в ней]?» И когда он взращивает подобное желание к высочайшим освобождениям, в нём возникает печаль из-за этого желания. Благодаря этому он отбрасывает отвращение. Здесь не развивается одержимость отвращением[48]. Вот монах с успокоением счастья и страдательности — как и с более ранним исчезновением восторга и беспокойства — входит и пребывает в четвёртой джхане: [он пребывает] в чистейшей невозмутимости и осознанности, в ни-удовольствии-ни-боли. Благодаря этому он отбрасывает невежество. Здесь не развивается одержимость невежеством[49].

«Почтенная, что лежит по ту сторону приятного чувства?»

«Страсть лежит по ту сторону приятного чувства».

«А что лежит по ту сторону болезненного чувства?»

«Отвращение лежит по ту сторону болезненного чувства»[50]

«А что лежит по ту сторону ни-приятного-ни-болезненного чувства?»

«Невежество лежит по ту сторону ни-приятного-ни-болезненного чувства».

«Что лежит по ту сторону невежества?»

«Прямое знание лежит по ту сторону невежества».

«А что лежит по ту сторону прямого знания?»

«Освобождение лежит по ту сторону прямого знания».

«А что лежит по ту сторону освобождения?»

«Ниббана лежит по ту сторону освобождения».

«А что лежит по ту сторону ниббаны?»

«Ты зашёл слишком далеко, друг Висакха. Ты не можешь своими вопросами выйти за этот предел. Святая жизнь упирается в Ниббану, завершается в Ниббане, имеет Ниббану своим окончанием. Если хочешь, можешь отправиться к Благословенному и спросить его о значении этого. То, как он скажет, так тебе и следует это запомнить».

И тогда мирянин Висакха, обрадовавшись и восхитившись тому, что сказала монахиня Дхаммадинна, поклонился ей и, обойдя её с правой стороны, отправился к Благословенному. По прибытии, поклонившись Благословенному, он сел рядом. Затем он рассказал Благословенному всю свою беседу целиком с монахиней Дхаммадинной. Когда так было сказано, Благословенный ответил: «Монахиня Дхаммадинна мудра, Висакха. Она обладает большой мудростью. Если бы ты задал мне те же вопросы, я бы ответил точно также, как ответила она. Таково значение этих вещей. Так тебе и следует это запомнить».

Так сказал Благословенный. Обрадовавшись, мирянин Висакха восхитился словами Благословенного.

МН 48 Косамбия сутта: Монахи из Косамби

Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Косамби в Парке Гхоситы. И тогда монахи из Косамби начали ссориться и браниться, погрязли в пререканиях, нанося ранения друг другу остриями своих языков. Ни они сами не могли переубедить друг друга, ни другие не могли переубедить их. Ни они сами не могли договориться друг с другом, ни другие не могли договориться с ними. И тогда один монах отправился к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и рассказал о происходящем.

Тогда Благословенный обратился к одному из монахов так: «Ну же, монах, иди и скажи от моего имени тем монахам, что Учитель зовёт их».

«Да, Учитель» — ответил он и отправился к тем монахам и сообщил им: «Учитель зовёт вас, Достопочтенные».

«Да, друг» — ответили они и отправились к Благословенному, поклонились ему и сели рядом. Благословенный спросил их: «Монахи, правда ли, что вы начали ссориться и браниться, погрязли в пререканиях, нанося ранения друг другу остриями своих языков; и что ни вы сами не можете переубедить друг друга, ни другие не могут переубедить вас; ни вы сами не можете договориться друг с другом, ни другие не могут договориться с вами?»

«Так оно, Учитель».

«Монахи, как вы думаете? Когда вы начинаете ссориться и браниться, погрязаете в пререканиях, нанося ранения друг другу остриями своих языков — то поддерживаете ли вы в этом случае проявление доброжелательности, [выраженное посредством] действий тела, речи и ума, как в частном порядке, так и прилюдно, по отношению к вашим товарищам по святой жизни?»

«Нет, Учитель».

«Итак, монахи, когда вы начинаете ссориться и браниться… — то в этом случае вы не поддерживаете проявления доброжелательности, [выраженного посредством] тела, речи и ума, как в частном порядке, так и прилюдно, по отношению к вашим товарищам по святой жизни. Неразумные, что же вы сможете узнать, что же вы сможете увидеть, когда вы начинаете ссориться и браниться, погрязаете в пререканиях, нанося ранения друг другу остриями своих языков; когда ни вы сами не можете переубедить друг друга, ни другие не могут переубедить вас; ни вы сами не можете договориться друг с другом, ни другие не могут договориться с вами? Неразумные, это приведёт к вашему вреду и страданию на долгое время».

Затем Благословенный обратился к монахам так: «Монахи, существует шесть достопамятных качеств, которые создают гармонию и уважение, ведут к взаимопомощи, к отсутствию раздоров, к согласию, к единству. Какие шесть?

1) Вот монах поддерживает проявление доброжелательности, [выраженное посредством] действий тела, как в частном порядке, так и прилюдно, по отношению к своим товарищам по святой жизни. Это достопамятное качество, которое создаёт гармонию и уважение, ведёт к взаимопомощи, к отсутствию раздоров, к согласию, к единству.

2) Далее, монах поддерживает проявление доброжелательности, [выраженное посредством] действий речи, как в частном порядке, так и прилюдно, по отношению к своим товарищам по святой жизни. Это достопамятное качество, которое создаёт гармонию и уважение, ведёт к взаимопомощи, к отсутствию раздоров, к согласию, к единству.

3) Далее, монах поддерживает проявление доброжелательности, [выраженное посредством] действий ума, как в частном порядке, так и прилюдно, по отношению к своим товарищам по святой жизни. Это достопамятное качество, которое создаёт гармонию и уважение, ведёт к взаимопомощи, к отсутствию раздоров, к согласию, к единству.

4) Далее, монах пользуется общими со своими добродетельными товарищами по святой жизни вещами, не оставляя [только] за собой право их использования. Он делится с ними любыми приобретениями, что соответствуют Дхамме, и которые были добыты путём, соответствующим Дхамме, включая даже содержимое его чаши [для сбора еды с подаяний]. Это достопамятное качество, которое создаёт гармонию и уважение, ведёт к взаимопомощи, к отсутствию раздоров, к согласию, к единству.

5) Далее, монах пребывает, как в частном порядке, так и прилюдно, разделяя со своими товарищами по святой жизни те добродетельные качества, что не слабы, не разбиты, не запятнаны, освобождающие, восхваляемые мудрецами, не понятые ошибочно, ведущие к сосредоточению. Это тоже достопамятное качество, которое создаёт гармонию и уважение, ведёт к взаимопомощи, к отсутствию раздоров, к согласию, к единству.

6) Далее, монах пребывает, как в частном порядке, так и прилюдно, разделяя со своими товарищами по святой жизни то воззрение, которое благородное и освобождающее, которое ведёт того, кто практикует в соответствии с ним, к полному уничтожению страданий. Это тоже достопамятное качество, которое создаёт гармонию и уважение, ведёт к взаимопомощи, к отсутствию раздоров, к согласию, к единству.

Таковы шесть достопамятных качеств, которые создают гармонию и уважение, ведут к взаимопомощи, к отсутствию раздоров, к согласию, к единству.

Из этих достопамятных качеств самым наивысшим, наиболее всеобъемлющим, наиболее основополагающим является это воззрение — благородное и освобождающее, которое ведёт того, кто практикует в соответствии с ним, к полному уничтожению страданий. Подобно тому, как самой наивысшей, наиболее всеобъемлющей, наиболее основополагающей частью остроконечного здания будет самая его вершина, то точно также, из этих шести достопамятных качеств самым наивысшим… будет это воззрение…

И каким образом это воззрение — благородное и освобождающее, ведёт того, кто практикует в соответствии с ним, к полному уничтожению страданий?

1) Вот монах, затворившись в лесу или у подножья дерева или в пустом жилище, размышляет так: «Есть ли какая-либо охваченность, не отброшенная мной, которая могла бы так охватить мой ум, что я не смог бы знать и видеть вещи такими, какими они являются на самом деле?» Если монах охвачен чувственной жаждой, то его ум охвачен. Если он охвачен недоброжелательностью, то его ум охвачен. Если он охвачен ленью и апатией, то его ум охвачен. Если он охвачен неугомонностью и сожалением, то его ум охвачен. Если он охвачен сомнением, то его ум охвачен. Если монах погружён в рассуждения об этом мире, то его ум охвачен. Если монах погружён в рассуждения о следующем мире, то его ум охвачен. Если монах начинает ссориться и браниться, погрязает в пререканиях, нанося ранения другим остриём своего языка, то его ум охвачен. Он понимает: «Нет какой-либо охваченности, не отброшенной мной, которая могла бы охватить мой ум так, чтобы я не смог бы знать и видеть вещи такими, какими они являются на самом деле. Мой ум хорошо предрасположен к пробуждению в истины». Таково первое знание, обретаемое им, которое благородное, сверхмирское, которого не имеют обычные заурядные люди.

2) Далее, ученик Благородных рассуждает так: «Когда я преследую, развиваю и взращиваю это воззрение, достигаю ли я внутреннего спокойствия, достигаю ли я умиротворения?» Он понимает: «Когда я преследую, развиваю и взращиваю это воззрение, я достигаю внутреннего спокойствия, я достигаю умиротворения». Таково второе знание, обретаемое им, которое благородное, сверхмирское, которого не имеют обычные заурядные люди.

3) Далее, ученик Благородных рассуждает так: «Есть ли какие-либо иные жрецы и отшельники вне [Учения Будды], которые имеют такое же воззрение, как и у меня?» Он понимает: «Нет других жрецов и отшельников вне [Учения Будды], которые бы имели такое же воззрение, как и у меня». Таково третье знание, обретаемое им, которое благородное, сверхмирское, которого не имеют обычные заурядные люди.

4) Далее, ученик Благородных рассуждает так: «Обладаю ли я характером человека, имеющего Правильные Воззрения?» И каков характер человека, имеющего Правильные Воззрения? Характер человека, имеющего Правильные Воззрения, таков: хотя он может совершить некоторые проступки, за свершение которых [Винаей] предусмотрено исправление, тем не менее, он тут же сознаётся, раскрывает, рассказывает [о совершённом проступке] Учителю или мудрым товарищам по святой жизни, и, сделав так, он сдерживает себя в будущем [от их очередного свершения]. Подобно тому, как лежащий ничком младенец тут же отдёрнет руку или ногу от горячих углей, если дотронется до них, то точно таков и характер человека, имеющего Правильные Воззрения. Он понимает: «Я обладаю характером человека, имеющего Правильные Воззрения». Таково четвёртое знание, обретаемое им, которое благородное, сверхмирское, которого не имеют обычные заурядные люди.

5) Далее, ученик Благородных рассуждает так: «Обладаю ли я характером человека, имеющего Правильные Воззрения?» И каков характер человека, имеющего Правильные Воззрения? Характер человека, имеющего Правильные Воззрения, таков: хотя он может быть занят разными делами, [осуществляемыми ради] своих товарищей по святой жизни, всё же он уделяет большое внимание тренировке возвышенной нравственности, возвышенного ума, возвышенной мудрости. Подобно корове с молодым телёнком — пока она пасётся, она присматривает и за своим телёнком — то точно таков и характер человека, имеющего Правильные Воззрения. Он понимает: «Я обладаю характером человека, имеющего Правильные Воззрения». Таково пятое знание, обретаемое им, которое благородное, сверхмирское, которого не имеют обычные заурядные люди.

6) Далее, ученик Благородных рассуждает так: «Обладаю ли я силой человека, имеющего Правильные Воззрения?» И в чём состоит сила человека, имеющего Правильные Воззрения? Сила человека, имеющего Правильные Воззрения, такова: когда происходит обучение Дхамме и Винае, что провозглашены Татхагатой, он заинтересован в этом, направляет всё своё внимание [к этому], вовлекается в это всем своим умом, основательно вслушивается в Дхамму своими ушами. Он понимает: «Я обладаю силой человека, имеющего Правильные Воззрения». Таково шестое знание, обретаемое им, которое благородное, сверхмирское, которого не имеют обычные заурядные люди.

7) Далее, ученик Благородных рассуждает так: «Обладаю ли я силой человека, имеющего Правильные Воззрения?» И в чём состоит сила человека, имеющего Правильные Воззрения? Сила человека, имеющего Правильные Воззрения, такова: когда происходит обучение Дхамме и Винае, что провозглашены Татхагатой, он черпает вдохновение в значении, черпает вдохновение в Дхамме, обретает радость, связанную с Дхаммой. Он понимает: «Я обладаю силой человека, имеющего Правильные Воззрения». Таково седьмое знание, обретаемое им, которое благородное, сверхмирское, которого не имеют обычные заурядные люди.

Когда ученик Благородных наделён [этими] семью факторами, то [прежде] он хорошо стремился к характеру, [что необходим] для достижения плода вступления в поток. Когда ученик Благородных наделён [этими] семью факторами, он наделён плодом вступления в поток».

Так сказал Благословенный. Удовлетворённые, монахи восхитились словами Благословенного.