Маг Стихий (СИ)

Глава 51 Приглашение на чествования новоявленного наследника

— Думаешь, что ты теперь неприкосновенен? Ошибаешься, мальчишка! — Раздалось в спину Северусу, который посчитал, что сказал уже всё что хотел директору, а потому у него больше не было причин задерживаться в кабинете Дамблдора, где он теперь нежеланный гость. Отныне он будет посещать башню директора только в случае педсовета или же неотложных дел связанных исключительно с учебным процессом и никак иначе, отчего губы декана Слизерина изогнулись в глумливой улыбочке.

Альбус же кипел от ярости. Он уже позабыл, каково это быть униженным и вдвойне неприятно ему было оттого, что отпор ему дал тот, от кого он этого никак не ожидал и уже давно стал считать своей фигурой на шахматной доске, что всецело ему принадлежит.

«Но в одном падла права, покуда живы магистры, мне дёргаться в сторону Снейпа будет очень опасно. Что ублюдок Медичи, что обезьяна африканская, плевать они хотели на мой авторитет и силу. Своего собственного, что могущества, что влияния, у них было не меньше».

Вот только и бежать сейчас к Фламелю мне тоже не с руки. Престарелый алхимик ещё та сволочь. Если Николас вдруг решит, что я стал неудобным и вредным для его планов человеком, то он сам же меня немедленно устранит. Причём в случае с моим учителем я ничего поделать не смогу. Этой древней твари я точно не соперник.

«Нет… Нужно обождать и поглядеть на то, как будут разворачиваться события. Необходимо следовать указанием учителя и проворачивать всё таким образом, чтобы вовлечь в эти планы Снейпа, а затем выставить ублюдка помехой. Надо спровоцировать сальноволосого засранца стать препятствием, которого учителю придётся устранять».

— Да… Так и поступлю! Здорово ведь я придумал, а, Фоукс? — Уже совершенно с иной интонацией, в которой и следа не осталось от негативного настроя, обратился Дамблдор к своему фамильяру.

Не сказать, чтобы настроение Альбуса сейчас полностью исправилось, стало стабильным и благостным, но как минимум ему теперь не нужно было прикладывать силы, чтобы сдерживать свой гнев и ярость, которые спровоцировал Северус. Приняв решение по поводу своих дальнейших действий и того, как именно он расправиться со своими новыми «политическими оппонентами», Альбус впал в то самой состояние покоя, которое присуще всем хищникам нападающим из засады. В случае же директа, она сам себя ассоциировал с пауком, замершим в сплетённой им же паутине, которой он накрыл всю Англию. Теперь ему оставалось замереть и ждать, когда враг угодит в его танета и начнёт трепыхаться. Ведь чем сильнее он будет дёргаться, тем проще Альбусу будет с ним справиться. Дамблдор считал себя очень изощрённым интриганом, сильным не только в стратегическом планировании, но и умеющим очень споро корректировать свои планы опираясь на новые тактические вводные и резко изменившуюся ситуацию. Так что создать ряд условий вокруг себя, которые будут теми самыми липкими и труднопреодолимыми препятствиями для шайки магистров, он, как считал, мог организовать особо не напрягаясь. По крайней мере на европейской арене он имел определенную власть и влияние, которое превосходило имеющееся у каждого из его противников по отдельности. Матиус конечно был личностью известной и обладающей славой более суровой и непримиримой, нежели он, светоч всей Британии, но как раз-таки в данном случае это было на руку директору. В силу своей отвратительной славы, Белуссио не представлял для Дамблдора серьёзной угрозы как политический противник. А всё оттого, что превалирующая часть репутации Матиуса основывалась на страхе, а не как в случае с Альбусом — на долгах. Бастард Медичи вообще считался до недавнего времени великим затворником, который за каким-то хреном недавно вылез из своей берлоги, взявшись за обучение никому неизвестно мальчишки Магнуса Ларссена. Так что степень влияние на мнение масс у Альбуса было несоизмеримо больше, нежели у Матиуса. Что же касается ливанца, то Салим также не мог соревноваться с Дамблдором в этом плане. Во-первых, тот в целом был чуждым европейской культуре и цивилизации волшебником. Англичане же, на протяжении всей своей истории, как раз таки и были теми, кто всячески развивал и поддерживал нацизм в Европе и без которых вряд ли бы имело место быть появление фашисткой Германии. А с учётом того, что на протяжении огромного количества времени именно жители Оловянных островов были одними из основных поставщиков «чёрного дерева» и вообще самой большой колониальной империей, отношение пусть даже к целителю и магистру, но всё же темнокожему и выходцу из Африки, было у них не самым лучшим.

За душой каждого «уважающего» себя волшебника — европейца присутствовала толика малая хорошо скрываемого, предвзятого и уничижительного отношения ко всем, кто отличался от них по цвету кожи или разрезу глаз. И плевать, что в большинстве случаев обоснованных оснований для этого у них не было. Людям многого и не нужно, дабы воспеть в себе чувство исключительности и избранности. И этого уже было не искоренить из мировоззрения белой расы, которая множество веков культивировала в себе такое отношение к инаковости. Происходило же это параллельно и одновременно, как в среде волшебников, так и в среде и простецов.

Бывшие осколки наследия Римской империи, даже будучи став самостоятельными государствами, сохранили в себе то самое отношение ко всем тем, кому «не повезло родиться» за пределами их страны и кого они презрительно называли и называют — варварам. И Альбус был образцовым представитель данной категории людей, которые считали себя выше остальных только по праву своего рождения в Англии, для кого за проливом (Ла-Маншем) жизни нет. Это-то и было причиной его ошибочной оценки ситуации. Даже уперевшись своими интересами в три очень непростые личности, которые являются для него непреодолимым препятствиям, он даже не подумал о том, чтобы отказаться от реализации своих планов. Он в любом случае будет им следовать, только теперь придётся всего лишь слегка подкорректировать методы и пути их исполнение. Но даже если Дамблдор и не расценивал адекватно всю степень своего шаткого положения, окажись он в прямой конфронтации с магистрами и не последуй их предупреждению, это не сделало его безбашенным в своих ответных действиях. Наоборот, теперь он будет действовать ещё тоньше и осторожнее, а все подставы и неприятности, которые он, как опытный игрок, совершит в адрес Матиуса, Белуссио и ливанца, будут производиться с абсолютно неожиданных сторон, откуда вот ни разу не ждали, и лицами, что никак не будут связаны с Альбусом. Уж ему-то хватит мастерства и умений в интригах, дабы проделать всё очень скрытно и тайно, да так, чтобы даже косвенных следов не вело в его сторону.

«Ничего… Ничего!!! В скором времени к тебе — Матиус, у следственной комиссии департамента законности использования запрещённого волшебства появится очень много вопросов».

Президент Международной Конфедерации Магов не обладал абсолютной властью в данной организации. Он не мог по собственному желанию, не предоставив каких бы то веских и существенных основания к этому, запустить следственные мероприятия. Нужны, как минимум, хотя бы косвенные улики. Но это не значит, что у Альбуса не было личных рычагов давления на тех или иных работников международной конфедерации магов. И среди этого количество должников и тех, на кого у него имелся компромат, был Глава Отдела по борьбе с неправомочным использованием волшебства. А вот у него как раз таки были данные полномочия и он мог без предоставления улик запустить следственный процесс по личности, что вызвала у него подозрение. Так что реши он заняться разбирательством метаморфоз Гюнтера, то будет в своём праве. Штраусс слишком неожиданно обрёл могущество и стал магистром. А в свете уже имеющейся на него информации, это выглядит очень подозрительно. Будучи мастером темной магии, крови и ритуалистики, факт резкой прибавки силы является очень хорошим обоснованием для запуска расследования данного инцидента. Ведь связка этих трёх магических дисциплин была очень сомнительной в способе становления магистром. Сразу напрашиваются подозрения об огромных гекатомбах с жертвами.

На счёт Матиуса, то и ему Альбусу было чем как минимум досадить. Нужно только будет подкинуть имеющиеся сведения о Белуссио его родичам Медичи. Пусть у них голова болит о собственном бастарде.

* * *

— Как считаешь, нам стоит воспользоваться данным приглашением в эту обитель роскоши и пафоса? Признаться, я не очень сильно горю желанием мелькать среди столь огромного скопления носителей рабских меток.

Обратился я к Доре, разглядывая вычурный конверт и письмо пестрящие размашистыми вензелями.

— Малфой? — Удивилась Дора, что также как и я ранее, сейчас с любопытством вчитывалась в содержимое официальное послания, прибывшее к нам от Лорда Малфой.

— Странно всё это. С чего бы это ему вдруг приглашать нас на столь интимное торжество? Это ведь праздник сугубо для высшей аристократии.

Сразу же после того, как прочла письмо, поделилась со мной свои мыслями жёнушка.

— Да нет. С этим-то как раз-таки всё понятно и вопросов данное приглашение не вызывает. Мы вроде как родня друг другу. И если ранее Лорду Малфой было не с руки признавать данную связь и в его глазах являлось принижением собственного достоинства, всё же твоя матушка пошла вразрез здешним традициям и наплевав на волю рода, вышла замуж за маглорождённого, то в нынешних обстоятельствах, когда дочь Андромеды, то бишь ты, Дора, являешься супругой самого молодого мастера зельеварения за всю историю волшебного сообщества, да у кого дедушка уважаемый специалист в артефакторике и ритуалистике, и ко всему прочему — магистр магии, это уже совсем другой коленкор.

— Всё равно считаю, что этого недостаточно и это никак не может объяснить нашего приглашения. Если бы даже Люциус хотел бы наладить с нами контакт, он бы постарался проделать всё это незаметно для посторонних, а не в столь значимый для своего сына день. Торжество по поводу объявления своим наследником Драко, это не самый подходящий для этого момент.

— Ты ещё кое-что упускаешь из виду. Снейп. Он ведь крестный Драко, так что это и его праздник тоже. А так вскоре Северус станет мужем Муниры, дочери моего побратима, а этот вопрос считай уже решённый и никуда он от рыжей бестии теперь не денется, то вполне логично, что наш декан замолвил за нас словечко своему другу, ответственному за приглашения на данное мероприятия.

— Но если это так, тогда к чему вообще был этот вопрос: «стоит ли нам туда идти?» У нас ведь выходит и выбора-то нет, мы обязаны будем пойти к Малфоям. Хех… Интересно, а маме он приглашение отправил?

И сказано это был с сомнением и каким-то скрытым подтекстом, что, естественно, вызвало у меня любопытство и позволило не отвечать на вопрос Доры. Не признаваться ведь ей в том, что я специально пытаюсь растягивать наши беседы и заполнить тишину хоть какими-то разговорами, лишь бы отвлечься от её соблазнительных изгибов. Одного петтинга, который у нас с Дорой случается каждое утро и вечер, для моего буйного либидо недостаточно. Не удовлетворяюсь я ласками, хочется большего, ощутить её узость и тесноту, излиться в свою жену. Но так как до момента основания Рода и консумации нашего брака ещё далеко, пока приходиться довольствоваться прелюдиями и терпеть неудобства.

— Колись… Тут явно какая-то предыстория кроется.

Было любопытно, где и когда это Андромеда успела зацепиться с Люциусом.

— Да это давно случилось. Ещё в годы своего ученичества в Хогвартсе, мама, будучи не в лучшем расположении духа из-за письма полученного из дома, в котором ей жёстко отказали в её просьбе разорвать помолвку с назначенным Вальбургой женихом, она натолкнулась на оного «жениха» и Люциуса в Хогсмиде, когда эти придурки выходили из гостиницы в сопровождении каких-то профурсеток. Естественно увиденное ей не настроения хорошего не прибавило. И если в отношении своего жениха она и слова сказать не могла, то Люциусу в этом плане не повезло. Он на тот момент уже был женихом Нарциссы и Андромеда имела законное и моральное право высказать ему всё то, что она о нём думает.

— И я почему-то уверен, что одними словами там дело не ограничилось, — Павлина мне жалко не было, но некоторая солидарность и сочувствие во мне всколыхнулись. И не из-за того, что не дело посторонней женщине, пусть даже старшей сестре невесты, встревать в подобное, а по причине всем известного и тяжёлого нрава девиц Блэк. Попадать под горячую руку к этим фуриям и врагу не пожелаешь.

— Естественно! — С мрачным довольством протянула Дора, — Мама применила к Люциусу фамильное проклятье кастрации. Точнее обозначила его, но не активировала. Так что в тот злополучный день наследник Малфой лично и на собственной мошонке прочувствовал холодок эманаций блэковской тьмы.

— А когда Андромеда сбежала из под венца, пойдя против воли родителей, и вышла за Эдварда, то Люциус был в первых рядах, кто жёстко высказался по этому поводу, подливая тем самым масла в огонь.

— Угу… Но раз приглашение было отправлено на наше имя, то Лорд Малфой был просто-таки обязан пригласить и мою матушку тоже. Вот только она точно не пойдёт. Во-первых из-за наличия Финеаса и Майкла, которых она ни за что не оставит одних дома, а тащить их с собой в этот вертеп, — Для наглядности своего отрицания подобной идеи, Дора ещё и головой покачала.

— Согласен, когда дети в таком нежном возрасте, а аура твоих братишек слишком чувствительна к окружающей их атмосфере — это будет не самой лучшей идеей.

— Угу… Ну а во-вторых, как я уже сказала ранее, матушка на дух не переносит эту двуличную тварь. Так что точно нет, её на данном празднике жизни Малфой точно не будет. Хотя с Нарциссой она бы с радостью повидались. С сестрёнкой-то ведь она отношений не рвала и в тайне ото всех вела с ней переписку.

— Ясно… — Уложив по полочкам новую информацию, касающуюся белобрысого семейства, я ещё раз взглянул на пригласительное письмо, — Так-с… Торжество назначено на пятое апреля, это у нас будет воскресенье. А значит у тебя в распоряжении будет целая суббота, чтобы решить вопрос с нашими нарядами.

— Дорогой… — И грациозным прыжком, чертовка накинулась на беззащитного меня, а повиснув на моей шее, начала активно и словно бы невзначай елозить по моей дублёной шкуре своим обнаженным и восхитительным бюстом, сосками на котором можно было решать бумагу. Прохиндейка уже давно разобралась с моей новой чувствительностью и скоростью реакции с откликом нервных окончаний расположенных в моём эпидермисе. И обладая данной информацией, она теперь напропалую ей пользуется, применяя на мне весь арсенал женских приёмов, которым те пользуются, когда им чего-то нужно от мужчины и необходимо склонить того к принятию правильного с их точки зрения решения. Но иногда и вот так, просто в качестве «вознаграждения» она балует меня подобным сексуальным прессингом. Сейчас же эта вертихвостка применила ко мне все свои ухищрения, дабы мой разум отвлёкся на горизонтальную плоскость и я думал только о теле своей возлюбленной, — Мы должны своим обликом затмить всех на этом празднике! — С придыханием и вибрато в голосе, прошептала она мне на ушко, которое в оконцовке лизнула и прикусила губами.

— Ты ведь знаешь, что я никогда тебе ни в чём не откажу. Так зачем тогда всё это? У нас не так уж много времени, чтобы позволять себе отвлекаться на постель.

На что мне в ответ Дора лукаво блеснули своими аметистовыми глазками.

— Ты ведь поделишься со мной шкуркой василиска по такому поводу? Хочу, чтобы Хуго сделал нам из неё обувь. Тебе сапоги, а мне туфельки, а может тоже какие-нибудь сапожки… Да… Определённо это будут сапожки! А ещё нам нужны ремни и портупея, на которой будут размещены наше оружие и набор зелий. В этот раз мы возьмём собой клинки из гоблинской стали! Ах да… Можно я ещё возьму немного шерсти единорогов из сокровищнице? Тебе и мне на нательную рубашку и блузку соответственно? — И даже не пытаясь дождаться моего ответа на заданные вопросы, она незамедлительно продолжила мой штур, увлекшись придумыванием нашего будущего образа. Но не забыв сказать напоследок, — Спасибо!!!

Ну всё, она теперь потеряна для мира.

— Дора… — но меня не услышали, — Дора, любимая… — На этот раз, дабы привлечь её внимание к себе, я слегка потряс свою модницу с очень своеобразным чувством стиля за плечики и только тогда взгляд Нимфадоры снова сфокусировался на мне, — Нам пора уже одеваться. У нас через час начнутся занятия, а ведь нужно ещё успеть попасть в Большой зал и позавтракать.

— Ах… Да… Извини, немного увлеклась, — Стыдливо отвела от меня свой взгляд моя фетишистка. Но уж лучше пусть так будет, нежели то, как фирменное безумие Блэков проявляется у других дщерей оного рода, — Через минуту буду готова к выходу.

И чмокнув меня в щёку, она упорхнула в сторону спальни, где находился её саквояж с гардеробом. А проводив задорно виляющую и соблазнительную попку, я в очередной раз возблагодарил судьбу, что она привела нас с дедом на поселение в Ричмонд, где проживала чета Тонкс.

С того момента, как Гюнтер стал регентом рода, он при помощи своих товарищей-магистров практически полностью избавил Блэков от вороха проклятий, которые они успели собрать за историю своего существования. Хотя я немного заговариваюсь и если быть справедливым, то не за всю историю, а за последние несколько веков. Раньше-то у них не было никаких проблем с тем, чтобы проводить грамотную и профессиональную работу по чистке своего алтаря от всякого мусора, который к нему налипал или которым тот заражали посредством проклятия родичей Блэков имеющих связь с родовым камнем. На вопрос же, почему этого не делалось последние несколько веков, то и здесь, как нам видеться, торчат уши Гонтов. Если бы не их вклад в качестве приданного за будущую невесту, которым они «облагоденствовали» интерьер изумрудной гостиной, то вряд ли бы Блэки настолько отвлеклись от суровой действительности и необходимости следить за наличием проклятий у себя. Благо, что я смог обнаружить этого троянского коня сразу же, покуда ещё можно было исправить негативные последствия и это не стало непоправимым.

На данный момент родовой камень Блэков поражён всего лишь одним «проклятьем». Почему в кавычках? Так это и не проклятье вовсе, если следовать научной волшебной терминологии. Безумство Блэков есть неотъемлемая часть их дара метаморфизма и если его искоренять, то будет необходимо уничтожать родовой дар и вместе с этим проводить коррекцию генома каждого представителя рода Блэк, ведь дар к трансформации тела крепко завязан на первую и вторую оболочку души. Трём магистрам понадобилось несколько месяцев, чтобы выяснить степень критичности и влияния, которое оказывает оный дар на психику своих носителей. Естественно, когда только выяснилось о том, что именно он повинен в фирменном безумстве Блэков, то закономерно возник вопрос в целесообразности его наличия у Доры. Ни Матиус, ни сам Магнус, ни Дора, не были готовы испытывать судьбу своих будущих потомков, оставь они данное наследие в качестве родового дара. Но всё оказалось не так страшно, как это было с гонтовским демоническим даром. Метаморфизм Блэков также был наследием какой-то нечеловеческой расы, чьё восприятие мира и ценности в значительной степени отличилась от человеческих. Нам было неизвестно, как с этой особенностью дара (безумием) справлялись его истинные владельцы, да и не факт, что это вообще хоть как-то влияло на психику данных фэйри-метаморфов, но в случае с человеком, без наличия безуминки было невозможно хоть как-то пользоваться даром трансформации. По крайней мере дед с наставниками точно смогли установить, что если у разумного абсолютно стабильная и незыблемая психическое состояние, то достичь наивысшего мастера овладения метаморфизмом будет невозможно. А всё это из-за того, что о никакой стабильности психики и речи быть не может, учитывая природу и назначение данного дара. Высший метаморф ведь не только тело трансформирует, что полностью изменяет гормональный фон и, соответственно, взаимодействие тела с ментальным телом, они ещё и ауру свою изменяют. А чтобы этого достичь, необходимо преобразовывать свои тонкие тела — оболочки души, в надлежащий вид, чтобы с их помощью проецировать во вне необходимый спектр и количество энергий ими генерируемых, дабы аура, являющаяся поверхностным слоем и отображением духовных оболочек в материальном мире выдавала нужную картинку, которую желает получить метаморф. Вот и выходит, что для метаморфа невозможно быть постоянным в эмоциональном и ментальном спектре, отчего вторичные личностные признаки данного разумного находятся в сумбурно состояние. Концептуальных же догм, естественно, это практически не касается и ядро личности, при надлежащем умении, возможно сохранить неизменным. Дора же ещё до поступления в Хогвартс обладала необходимым минимумом в окклюменции, чтобы уберечь своё Я. Так что особо переживать за неё не приходилось. Но даже так, какими бы не были сильными навыки в ментальной магии, их будет недостаточно для того, чтобы полностью нивелировать тлетворное влияние дара на эмоциональное состояние носителя дара метаморфизма. Наличие же различных маниакальных заскоков и прочих психозов у всех представителей Блэков, есть ничто иное, как попытка личности защититься от постоянного раздрая в котором находится их эмоциональная оболочка души. И в случае Доры, это огромное счастье, что у неё всё это вылилось в фетиш — огромную страсть к постоянному переодеванию. Впрочем в том, что её безумство смогло зациклиться на такой безобидной веще, как смена нарядов, присутствует и наша заслуга. Во-первых, она росла в эмоционально стабильной атмосфере, в которой не было тех же перегибов в воспитании, как это случалось у Блэков, что, соответственно, не усугубляло её эмоциональный фон, а наоборот сглаживало, тем самым оттеняя эффекты оказываемые на её чувственный дух метаморфизмом. Во-вторых, она росла в полном достатке, когда ей ни в чём не отказывали. Мой дед, будучи её крёстным, был только рад баловать свою малышку красивыми платьям и прочим шмотьём. Причём всегда в выборе он руководствовался вкусами самой Доры. Только тогда, когда наряд был ей по нраву наряд, он покупался. Так что у безумия Доры был просто для реализации, чего было нельзя сказать о всех известных и ныне живых представителей данного семейства. Беллатрикс из-за строгости воспитания и сильного влияния на неё гонтовских гостинцев, среди которых прошло её детство, стала заложницей безумной страсти ко всему, что несло в себе наследие Салазара. Произошло так сказать наложение пагубных эффектов двух нечеловеческих наследий. Ментальные установки, которые транслировались вредоносными артефактами в изумрудной гостиной просто напросто не оставили выбора Белле в том, на чём зацикливаться. Андромеда же из-за давления на себя семьи, когда те даже не думали пытаться прийти с ней к соглашению и найти компромисс, стала мечтать лишь об одном — свободе от обязательств связанных с родом Блэк.

Но как мне думается и видится, из трёх сестёр Блэк последнего поколения больше всего не повезло Нарциссе, чьей безумство оказалось сосредоточена на семье. Она до безумия жаждет большого количества детей, но вот беда, из-за проклятья рода Малфой, ей приходится довольствоваться одним лишь Драко. И теперь вся её до абсурда огромная забота и желание оберегать оказались сконцентрированы на бедолаге Драко. И как мне кажется, именно по этой причине в киноэпопеи он выглядел, как избалованный маменькин сыночек.

«Кстати… А ведь это может быть ещё одной из причин послужившей доводом, дабы мы оказались приглашены на чествование новоиспечённого наследника рода Малфой».

Теперь ведь каждому разумному, что пристально следит за политической обстановкой в Англии, известно о прибавлении в «полку» магистров на Островах. А насколько мне известно о проблеме Малфой, помочь им может исключительно лишь волшебник наделённый данным могуществом. Никому более будет не под силу сорвать с родового камня сиятельного рода терзающее их семью проклятье единственного наследника. Причём абы какой магистр тоже не подойдёт. Нужен либо магистр ритуалистики, либо тёмной магии, разбирающийся в малефики. А в идеале ещё необходимо будет присутствие сильного целителя и опять же не ниже ранга магистра. Снятие проклятья с алтаря это лишь пол беду, ведь ещё будет потребна помощь квалифицированного специалиста, который сможет нивелировать негативные эффекты от снятия родового проклятья у каждого отдельного члена рода, оказав тем индивидуальную и необходимую поддержку во время восстановления, да так, чтобы уберечь их магический потенциал от негативных последствий.

У нас же всё это в наличии. Есть дед — магистр ритуалистики, есть Салим — магистр целительства, а в нагрузку, Матиус Белуссио, магистр зельеварения, чьи эликсиры точно не будут лишними.

В общем, есть о чём подумать. А если учесть тот факт, что мы решили забить на канон, то у нас теперь имеется много вариантов того, что мы могли бы предложить ценного Люциусу. Раз мы теперь действуем не взирая на канон, то дожидаться событий второй части киносаги про Гарри Поттера, когда в игру будет вынужден вступить Люциус, нет никакой необходимости. Можно присвоить дневник Реддла уже сейчас. Мы посчитали, что воскрешение лича окажется для нас лишней суетой.

Если ранее, до того, как узнали о существовании действующего, древнего гнезда вампиров и стали его целью, мы собирались поучаствовать в ловле рыбешке в мутной водице, когда воскрешенный и окончательно потерявший берега Том взбаламутит Англию, то в нынешних условиях это определенно будет излишним и даже вредным.

В той кровавой вакханалии, которую организует Воландеморт, вампиры окажутся очень к месту, отчего отследить их перемещение и прочую деятельность в том бедламе, который я видел во времена правления Реддла, когда пожиратели захватят министерство магии, будет практически невозможно.

Так что мы решили выбрать меньшее из зол и наконец перестать таиться. Впрочем, чего мы точно не ожидали, так это того, что именно таким образом, как это случилось, у нас произойдёт первое столкновение с Альбусом. Какая муха в тот день укусила директора, неизвестно, но то, как он решил продемонстрировать нам своё высокомерие и власть, было каким-то мелочным и глупым поступком с его стороны. Хотя признаюсь, было очень приятно просматривать воспоминания Северуса, в которых Альбус валялся на полу и корчился от боли, после чего чуть не накинулся в гневе на нашего декана, а уже на следующий день воочию наблюдать директора с трансфигурированной бородой и прической. Из-за того, что в тот злополучный для себя день он обратился к условиям клятвы, которой всё это время держал на привязи Снейпа, ему сильно не поздоровилось. Благодаря стараниям Салима, второй ответственной стороной магического договора некогда заключённого между Альбусом и Северусом, вместо последнего стал Папа Легба, который за плату согласился взять на себя обязательства Снейпа. Вот только он, как сущность более высокого ранга, нежели Дамблдор, плевать хотел на условия клятвы и руководствовался в своих обязательствах исключительно собственным чувство справедливости. А так как Альбус, по мнению высшего духа, не имел никакого права на то, чтобы что-то от него требовать, когда директор попытался причинить боль нашему декану, Папа Легба мгновенно наказал наглеца. И сделал это он вполне обыденно и логично для духа связанного с кем-то узами договора — стал тянуть из директора его жизненную силу и магическую энергию, отчего уже в тот же вечер, когда Альбус отлёживался в своей постели после тяжёлого и трудного для себя дня, старый мужеложец разом и полностью облысел. Не сказалось для него бесследно резкое ухудшение здоровья и упадок магических сил.

«И вот на кой чёрт ему было нужно запрещать мне встречаться с Бэгменом? Простая прихоть?»