Магам земли не нужны

Глава 57. Источник калорий

Когда-нибудь обязательно спрошу у Ленки, что среди мировой элиты принято говорить в спины высокородным гостям, только под утро покидающим ваше жилище… Особенно, накануне обычного трудового дня. Гадость — вроде не за что, а хорошие слова — на ум не приходят. Опять же стимулятор.

Срок действия моего зелья, в зависимости от пола, возраста и физического состояния пациента — пляшет от четырех до восьми часов. Это — в лабораторных условиях. Не хотелось бы упасть прямо на рабочем месте… Следовательно — уборка побоку и спать, спать, спать… Вопреки природе.

Простое снотворное — с психостимуляторами взаимодействует избирательно. Недолго и ласты склеить. Но, плох биохимик, который, сочиняя очевидную отраву не озаботился "антидотом". Так как времени в обрез — пилюлю глотать не будем. Дорога каждая минута сна. Хлам со стола — в мешок. Сам стол — в нишу под окном "модуля". Куртку-сапоги-брюки-свитер — долой. Укол из шприца-тюбика в отсиженную за ночь многострадальную попу и… бросок под одеяло. Гори всё огнем, а здоровье — надо беречь. Последний взгляд на светящийся индикатор часов, глазки — закрыть и тихо считать секунды до "отруба"… Через пару минут кровоток донесет действующее вещество до мозга, после чего…

— Ту-ту-у-у!!! Ту-ту-у-у!!!

Что может быть страшнее автомобильного сигнала, под самым ухом у спящего человека? Наверное, только пресловутый "свисток паровоза". Почувствуйте себя Анной Карениной. Только-только прикорнула на рельсах, а тут — оп, и здрасте… Мать-мать-мать! Так, с перепугу, и родить можно…

В отличие от честного телефонного звонка, селектор… мать-мать-мать… способен издавать практически любые звуки. В выборе "вызывного сигнала" видна опытная рука Ахинеева. Хотя, для меня лично, самое сильное впечатление, оставил однажды грянувший за спиной трамвайный звонок. Заигрались на улице, бывает… Трамваев я с тех пор боюсь панически. Не ездить, а приближаться. А вдруг он опять? Мороз по коже! Люди, выросшие в городе без трамвайного сообщения, сами не понимают своего счастья. Наверное, он прав. Рельсовый транспорт — привилегия столиц и областных центров, а машины — ездят везде. Узнаваемо, резко, мобилизующе… Но!

— Ту-ту-у-у!!! Ту-ту-у-у!!!

Где проклятая кнопка ответа на вызов? Просто рукой не нащупать. Пора вставать. Ох!

— Галочка, уже проснулись? До обеда — ещё полчаса. Спешите! Вы должны это видеть!

Завхоз. Антидота ему не досталось. Мужик геройски пересиживает "приступ химической бодрости" на своем боевом посту. Мягонько так намекнул на неудовольствие… Знал, что "средство" у меня есть. Не учел, что совершенно "сырое" и научная этика требует проверять такие штуки на себе. Дарью Витальевну к "клиническим испытаниям" новых препаратов нельзя подпускать категорически. Она хоть и медик, но военный хирург и отношение к этике — у неё тоже… военное… "Сколько вам нужно людей?" В смысле, для опытов. Блин, как во времена Петра Первого… Нет уж, сама сварила, сама и…

Что там у них стряслось? Впрочем, увижу… Если так настойчиво зовут — поспешим.

Каменная отмостка возле "модуля" и деревянный настил пешеходных мостков, несмотря на ветренную погоду, свежо и пронзительно воняют уксусом. И блестят от влаги. Ещё одна аномалия, к которой так и не получается привыкнуть. Вокруг — снега… По пояс, по грудь, с головой, выше двух человеческих ростов. И ни одной завалящей снегоуборочной лопаты на основных "объектах". Во-первых, с "большой Земли" — летом не завезли. Во-вторых, не надо…

Часто поется и ещё чаще говорится — "мы рождены, что б сказку сделать былью"… Увы… Исторический опыт человечества — полностью этой мечте противоречит. Ни одно реальное техническое устройство, способ или метод, рвавшие шаблоны населению Земли, на "сказочные" средства передвижения, "сказочное" оружие или "сказочное" средство от напастей — ни разу не походили. Ни ковров-самолетов, ни мечей-кладенцев, ни живой воды на свете так и не появилось. Хуже! То, что реально подняло человека в небо, позволило нажатием кнопки истреблять толпы врагов и лечить самые ужасные болезни — "сказку" фактически убило… Точным и скучным знанием, как реально устроен мир. Когда достаточно много знаешь — "сказки" перестают нравиться. Как выдумки дураков, придуманные (опять же) для развлечения дураков. Непроходимый культурный барьер. В моей любимой комедии "Формула любви" — граф Калиостро запугивает подручных перспективой отправиться в Сибирь, на уборку снега. Зимой его там — много… Герои фильма — выкрутились, а вот нам — выпало. И что? А ничего. Отчаянная нехватка рабочих рук вынудила совершить очередное чудо. Убила "любимое солдатами и народом" искусство "армейской" чистки снега. Во всех возможных проявлениях, от борьбы с наледями песком и ломом, до формирования по сторонам дорожек "уставных" сугробов идеально квадратной формы.

Скромно горжусь, что приложила к этому свою руку… Ну, если точнее — ударила пальцем о палец. Первые метели поставили вопрос ребром. Один нормальный снегопад, "на северах"- часто парализует все работы на несколько часов. А если снег продолжает падать? Однако, "цивилизацию дворников" — задушили в колыбели. Помню, Ахинеев принес мне короткий список химикатов и спросил, какой из них наименее вреден? Природе, здоровью и предметам обихода, если будет постоянно валяться под ногами… Да что там думать? Хлористый натрий или хлористый кальций — "третий класс опасности", ускоряют коррозию металлов, едят ткани и обувь, а органические соли натрия и кальция — "четвертый класс", хотя для обуви из натуральной кожи — они тоже не особенно полезны. А вам зачем? Он только загадочно улыбнулся и уточнил — какой из реагентов создает с водой самый "незамерзающий" раствор? Тут и думать нечего — ацетат кальция. Его крепкий сольват остается жидким даже при минус пятидесяти. Чего? Посыпать дорожки от снега? Так ведь он — дорогущий! Больше шутки баксов за тонну. Инерция мышления, м-м-мда… "Робинзонам" — деньги не нужны. Водная очистка генераторного газа, каждый день — дает кубометры вонючей "смоляной жижки" (смеси водорастворимых смол и прочей "пиролизной органики" в водном растворе уксусной кислоты). Ацетат кальция из "жижки" добывают, нейтрализуя её известковым молоком. Даровым отходом круглосуточно пылающих обжиговых печей или вообще бросовой золой из газогенераторов… Профит!

Фокус-покус, однако… Расход ацетата кальция — 30–50 граммов на квадратный метр заснеженной поверхности. Простого хлористого натрия, для сравнения, требуется 150–200 граммов на квадратный метр, а замерзает соляной раствор — уже при минус двенадцати градусах. И всё. Давление пара над жидкостью, всегда существенно выше, чем над твердой фазой. Тающий на морозе снег — быстро испаряется сам. Хотя реактив — остается. Если не уносится в водосток… или на подошвах. Тут надо думать, куда и сколько сыпать. Живем-то не одним днем… В грунте — всё нейтрализуется. А вот вода с примесью ацетата кальция — могучий антисептик. Улиткам, рачкам и прочему планктону — верная хана.

Ахинеев носится с нахальным до завиральности планом — "сбалансировать" наше нищее хозяйство так, что любой его "продукт", включая "отходы", станет сырьем или предметом потребления. Подозреваю, что сходные мотивы движут и Соколовым. Даже самого завалящего человечка, пойманного на совершенно непростительном косяке — он пытается втиснуть в "социальные рамки" и пристроить к делу.

В пристройку к "фаланстеру", куда (по причине внезапно грянувших в октябре жестких холодов) перенесли из палатки общую столовую, я приближалась с опаской. Пройти в "раздаточную" там можно из помещения и с улицы. После всего, привлекать к себе внимание — мне не хотелось. Вкруговую обходить разлапистое здание — тоже. Заминка оказалась роковой. Дверь непривычно безлюдного в такую пору крыльца (где весь народ?) приоткрылась и завхоз поманил меня пальцем. Специально поджидал… Да что там у них такое?

Та-а-ак… Цирк зажигает огни. А как хорошо, что я через внутренние помещения не поперлась. Пришлось бы проходить мимо крайнего столика с Соколовым, Смирновым и Поповской. Да ещё и здороваться. Они, бедолаги, видимо тоже мечтали незаметно просочиться и потихоньку перекусить в дальнем уголку зала, как можно меньше привлекая к себе внимания. В нашей-то "деревне", ага… Или, наоборот, нам демонстрируют единение власти? Перед лицом грядущих испытаний, так сказать… Если полковника выпустили из-под ареста и посадили столоваться рядом с собой — вопрос о его лояльности автоматически снимается. Но сразу — возникают другие. Видно, что народ зрелищем загрузился, отчего прием пищи идет непривычно тихо. Обсуждать и даже разговаривать между собой — тут явно неуместно. Пока, приходится только глазеть.

Лев Абрамович, под локоток, протащил меня на свободное место, а я выпала в осадок. Мужественную физиономию каудильо украшает роскошный, багрово-черно-фиолетовый синяк. От его левого глаза — осталась только щелка… Зато правая половина лица главного военачальника, ото лба и аж до подбородка заклеена марлевым тампоном. Глаз — вроде бы уцелел. Симметрия. И типа даже не враги… Тем временем, начальница медицинской службы Проекта, Дарья свет Витальевна, с постным видом, сидит между этой парой могучих мужиков "разделительным барьером" и плохо притворяется, будто ковыряется в тарелке. А сама — тоже бледная и если приглядеться — слегка пятнистая, от переживаний… Дела! Толчок в бок напомнил о соблюдении режима молчания. Но, думать-то мне никто не запретит! Кажется, я могу промоделировать то, о чем гадают остальные и предобеденные события развивались примерно так:

Наскоро прервав затянувшийся до утра дискурс, подгоняемый раздражением и гадкими подозрениями (постстимуляторные глюки — индивидуальны и разнообразны, бывает — от них стреляются), Соколов устремился "давить бардак". В смысле, выяснять истину. Дернул с "кичи" арестанта и явился в медчасть, получать недостающую информацию (делиться подозрениями, устраивать там "очную ставку" или перекрестный допрос). Благо, что после многочасового трепа "под химией" — впечатлений у него наверняка скопилось выше головы. Кратко и образно формулировать свои мысли он умеет. У полковника, за время проведенное в узилище — тоже накопилась пара слов. А возможно — вопросов. Так выпало, что оскорбительных для дамы. А прежде чем устраивать "наезд" — надо хоть чуть знать Дарью Витальевну.

Роста она не высокого и телосложения для своего возраста обычного. Просто жилистая и тренированная, как милицейский опер. Плюс — психотип хирурга. Привычка в острых случаях быстро и решительно давать волю рукам, знающим, что делать лучше головы. Результат не замедлил. Соколов, от любимой женщины — никакой подлянки не ждал. Отчего нарвался на "прямой хук левой". Бывает… Милые бранятся — только тешатся. А вот из Смирнова — барышня определенно собиралась смастерить Кутузова. Того спасла только реакция профессионального "рукопашника". Как говорится, джентльмены объяснились.

Судя по мирной обстановке, совместное "оскорбление действием", понесенное от одной и той же дамы — побитых мужиков сближает… Даже, ранее крайне враждебно друг к другу настроенных.

Забегая вперед, докладываю. Именно сценкой с "явлением пострадавших народу" — весь шухер и завершился. Как бабушка отшептала… На доске объявлений вывесили приказ по расположению, где полковнику Смирнову объявлялся строгий выговор за превратное понимание должностных инструкций. Читай — попытку их выполнения при первом подозрении, что "аномалия" снова открылась. Выкрутились…

И жизнь опять пошла своим чередом. Бесконечный, уже практически "родной" аврал… С той разницей (в отличие от предшествующих инцидентов), что никто не приставал… Кажется, Дарья Витальевна перевела меня в своей табели о рангах из категории "одинокая вдова" в статус "полезной зверушки". Замечательная все же вещь — "объективный контроль". Избавляет от глупых подозрений. А кроме того, тетка страдает обостренным чувством справедливости. Считает себя обязанной… Короче!

Память о претендующей на научность фантастической литературе, особенно про модных с недавних пор "попаданцев" — давно вызывает у меня судорожные спазмы. Смеяться — нечему, злиться — глупо. Ну, не знают люди, тупо, вообще, как оно на самом деле. Даже, если авантюру с "попаданием" готовила солидная государственная организация. Заранее предвидеть многие вещи просто невозможно… Конкретный пример. Ёжику понятно, что в отрыве от складов, магазинов и баз снабжения, острее всего оказывается проблема "расходников". Предметов первой необходимости, используемых по принципу "взял и выбросил после употребления". Многоразовость которых технически не предусмотрена. Но знать бы, когда наступит край… И насколько можно его отодвинуть, если "экономить". Вы пробовали экономить туалетную бумагу или медицинскую вату? А попробуйте, попробуйте… Как там в медчасти — не знаю, а применительно к моему хозяйству — первым звонком приближающейся катастрофы — стало раскупоривание предпоследней упаковки хромотографической бумаги. Можно было предполагать, анализов делаю кучу. Но!

Внезапно! Контейнер, ещё пару месяцев назад казавшийся неисчерпаемым, показал дно. Это был удар… Второй контейнер хранится на общем складе. Однако, во-первых — он уже початый (не я одна тут химичу), а во-вторых — у нашего Льва Абрамовича зимой снега не выпросить. Даже пытаться неохота. К счастью, нечто подобное предполагалось ещё на "Большой Земле" и запасной вариант — тоже предполагался. В духе "идей чучхе", то есть — "опоры на собственные силы". Мы в России или где?

В отечественной бумажной хроматографии — "носителем" обычно служит фильтровальная бумага. Самая обыкновенная. Даже она дает возможность разделения проб в очень малых (микрограммы) количествах. Огромное мерси широко известной в узких кругах товарищу Елисеевой, давно, ещё в СССР, доказавшей, что многие сорта нашей фильтровальной бумаги можно сделать практически пригодными для хроматографического анализа, после последовательного промывания 0,1 н. спиртовым раствором едкого натра, а затем 2 % раствором соляной кислоты. Эстеты и снобы совкового разлива отдают предпочтение трем отечественным сортам фильтровальной бумаги N 4, N 5 и "синяя лента". Это бумага для "фильтров весового анализа", содержащих пониженное количество солей. После сжигания фильтра — золы почти не остается. Вес золы — указан на упаковке. Обычно, он составляет не более 0,0001 грамма. Различают фильтры, с "розовой" ("красной" или "черной"), "белой" и "синей" лентой. Наибольший диаметр пор — имеют фильтры с "розовой" лентой, их применяют для отделения аморфных осадков, например гидроокиси алюминия. Поры меньших размеров — имеют фильтры с "белой" лентой, а наиболее плотными — являются фильтры с "синей" лентой. Последние применяют для отделения особо мелкокристаллических осадков. Так сказать, "третий сорт" — не брак. Короче говоря, мне требуется бумага состоящая из "чистой для анализа" (ЧДА — химический термин) целлюлозы. О грустном (специальной "хроматографической бумаге", да ещё пропитанной ионообменными смолами) — скромно молчу… особенно "фирменной"…

Да, знаю… Специальные сорта бумаги, предназначенные для хроматографии, выпускала в Союзе Ленинградская фабрика N 2, имени Володарского, под забытыми марками "хроматографическая Б" ("быстрая"), "хроматографическая М" ("медленная") и так далее. Для "особо важных" или иностранных заказчиков — обычно применяют сорта "Whatman". Иначе, возможны рекламации и санкции. Именно такую для Проекта и закупили. А мы что? Мы, люди не гордые. Выдало начальство качественный "расходник" — тратим. Не выдали — обойдемся и так сказать "туалетной"… Шучу. Кроме "химической чистоты" — там требуется определенная плотность структуры. Отечественный стандарт — 75 граммов на квадратный метр.

В общем, как наяву, вспомнились "дефолт", кризисный 1999 год, стылая по причине не уплаты за отопление лаборатория родного института и тихо матерящийся под нос заведующий кафедры, в отсутствии других перспектив (на глазах у студентов) демонстрирующий таинство получения бумаги для хромотографических целей "из говна, на собственных коленках". Это его выражение. "Говном" дяденька называл техническую целлюлозу, каким-то хитрым бартером полученную в уплату за сопровождение темы. Искусство мастерить "конфетки из дерьма" — главный предмет, который должен освоить отечественный специалист с высшим образованием, если не желает переквалифицироваться в "менеджера по продажам" в ближайшем супермаркете. Большинство моих одногруппников осели именно там. Лишь одна я, как дура…

Впрочем, дурное дело — не хитрое. Техническую целлюлозу достаточной чистоты трут в молекулярной мельнице (пропускают с водой в зазор между коническими статором и ротором на высоких оборотах). Водичка, за счет касательных напряжений, разрывает всё на мелкие-премелкие частички. И эту пульпу (по научному "суспензию") теперь достаточно просто перемешивать, не давая отстаиваться. Без всякой варки, при комнатной температуре… Кювета или чашка — должна быть достаточно широкой и глубокой, что бы винт мешалки — не вызывал бурления, а слой жидкости — был не менее 10 сантиметров.

А дальше — фокус-покус! Подходящую по размеру воронку Бюхнера (лично мне — подошла номер 4, которая диаметром 130 миллиметров) — усиливаем вкладышем из пористой спеченной керамики. Тупо вклеиваем его водостойким герметиком по ободку. Он входит в её жерло почти без зазора. Носик воронки соединяем вакуумным шлангом с горловиной колбы Бунзена, её боковой патрубок — с вакуумным насосом. Есть ещё тройка хитростей, но о них — позже. Теперь — достаточно включить насос и окунуть воронку в кювету, раструбом вниз. Суспензия — устремится внутрь, а внешнее давление — мгновенно и равномерно покроет поверхность фарфоровой пластины влажной целлюлозной массой. Как только манометр покажет достаточное разрежение в колбе Бунзена — первый этап получения бумажного фильтра закончен. Собственно говоря, утрамбованная атмосферным давлением мокрая целлюлоза на пористой поверхности — он самый и есть. Плотность массы — уже штатная. Просто "полуфабрикат" — пока ещё влажный…

Не выключая насоса — вынимаем воронку из суспензии (можно встряхнуть, можно нет) и суем её раструбом в отверстие дверки сушильного шкафа. Там — температура под 100 градусов Цельсия и поток сухого воздуха. Смотрим на манометр (знаю, что вакууметр, но так привычнее) и ждем, когда искусственный "горячий суховей" выдует воду из мокрой целлюлозы. Сухая бумага — давление не держит.

Да, там уже бумага. Волоконца целлюлозы — подсохли, сжались-перекрутились и прочно между собою сцепились. Время ожидания зависит от температуры внутри шкафа и мощности насоса. Важно не перегреть бумажку сильнее разумного и не оставить её мокрой. "Оптимум" — выяснила экспериментом.

Теперь — первая хитрость. Поворотом трехпозиционного крана меняем местами входное и выпускное отверстия вакуумного насоса. Раз-два и давление в колбе Бунзена уже выше атмосферного, а бумажку — оторвало от фарфоровой опоры и током воздуха вышвырнуло из воронки, на кучу таких же в сушильном шкафу. Одновременно, с хлюпающим звуком, открылся запорный клапан на патрубке, идущем со дна колбы Бунзена к кювете с суспензией. Вода, накопившаяся там за время формирования целлюлозного слоя на поверхности фарфорового вкладыша — вернулась туда, откуда взялась. Это — вторая хитрость. Есть и третья, которая больше "ноу-хау". Оторвать присохшую к шершавой поверхности бумажку — не так-то просто. Поэтому пористый фарфор у меня тоже не простой, а гидрофобный. Вариантов тут масса. От промывания раствором парафина в бензине, до покрытия фарфора слоем тефлона (или отечественного фторопласта). У меня — именно такой, "тефлоновый". Угу-м… Очередной цикл — закончен, повторить!

Скептикам, в неведомом мне грядущем читающим эти пописушки, самое время задаться вопросом — откуда нищая отшельница, затерянная в снегах Сибири, раздобыла для экспериментов прорву даровой, причем высококачественной, целлюлозы? Сделала своими ручками, естественно… Из бросовых отходов "деловой древесины" (понимай стружек, щепы и опилок). Лев Абрамович мой законный контейнер с фирменной микрокристаллической целлюлозой для хромотографических колонок, зажал мертвой хваткой. Сама дура. Похвасталась, как легко можно с помощью хорошего сорбента и элементарного оборудования, из сложной смеси биологически активных веществ, в одну стадию — получать годные для употребления медицинские препараты. Вот он и вцепился голодным клещом… Говорят — лично занялся фармацевтикой. Причем, небезуспешно. И что? Пришлось проявить разумную инициативу, вот… Ибо леса в Прибайкалье — мягко говоря, полно. Лесопилка визжит круглые сутки. Сырье — не дефицит. Вся разруха — в головах.

Партия и советское правительство… тьфу… (меньше надо читать архивный официоз), общедоступные справочники и учебники по химии — хором уверяют, что для производства целлюлозы из дерева обязательно нужна крупная индустрия. Во времена СССР этот термин произносили с придыханием. Другими словами — огромные заводы, где в гигантских котлах (емкостью в сотни кубометров), варятся под давлением в несколько атмосфер измельченные обрубки древесных стволов. Поленья, толщиной 10–25 сантиметров и длиной до 3 метров (именуемые "балансом") — специальной машиной пластают на круглые дольки толщиной 10–15 миллиметров, а затем — раскалывают в щепу (куски толщиной в 2–3 миллиметра и площадью 6-10 квадратных сантиметров). Иногда, видимо для красоты, щепу делят на "фракции". Какая религия запрещала сразу, без лишнего грохота, настрогать из сырья стружку нужного размера — тайна министерства химической промышленности бывшего Союза и подозреваю — Политбюро ЦК КПСС. Справедливо заметить, что буржуи химичат свою целлюлозу примерно так же. Но там понятно — экономят каждый ватт и цент. Вопреки здравому смыслу, если честно… Поскольку твердосплавные фрезы проблему резки (!) древесины на фрагменты оптимального размера и формы давным-давно решили. Настрогают хоть колечками.

Отдельная песня — процедура варки. С мохнатого 1874 года — древесную щепу варят по так называемому "сульфитному способу" (в кислом водном растворе бисульфита кальция). Прогресс не стоит на месте и часть целлюлозного сырья, с 1884 года — получают по так называемому "сульфатному способу". Нагревают до кипения в водном растворе каустической соды и сернистого натрия. Последний вариант — дает возможность перерабатывать древесину не только сравнительно дорогих "лиственных", но и более дешевых "смолистых" пород. Итог "сульфитной" переработки — имеет желтовато-белый цвет, а результат "сульфатной" — светло-коричневый. "Технический продукт" — содержит до 5 % лигнина, 2–6 % гемицеллюлоз, а так же — сучки, щепочки, минеральный мусор и прочий "непровар". Его приходится от них чистить, а собственно целлюлозу отбеливать хлором и промывать едким натром ("облагораживать"). Последнее время буржуи стали проводить "облагораживание" активным кислородом (озоном), прошедшей через электролизер "активной" дистиллированной водой и прочими новыми способами, не заносящими в состав уже почти химически чистой целлюлозы дополнительных элементов и "вымывающими" (окисляющими) существующие. Оно по своему интересно… Тем не менее, традиционные технологии пока рулят, ибо они самые дешевые, а технического переворота в промышленности — никто не хочет. Нахлебались в XIX веке.

Оба метода, в своё время — произвели революцию в бумажной промышленности, внезапно обрушив цены на "деловую бумагу" (ранее производившуюся из высококачественного сырья) и подарили миру феномен дешевых книжек (со страницами "желтеющими от старости") и рассыпающихся со временем документов (примеси соединений серы — служат катализаторами, разрушающими целлюлозу "сульфитной" и "сульфатной" выделки). Современная "экономика говна" — родилась не вчера. Это — одни из первых в истории человечества товаров с "запланированным сроком самоуничтожения". Капитализм, мать его… Традиционная, не желтеющая бумага "ручной работы" (из льняных тряпок), с тех пор — стала "золотой".

Хромотографическая бумага — относится к "высшим сортам" целлюлозной продукции и по здравому размышлению — дешево стоить не может. Да и вообще, хорошая бумага — всегда стоила дорого. Но, что такое "дорого"? Не в бытовом, а в химико-технологическом смысле? Вот рабочая сила у меня, например, буквально бесценная. Это — я сама. Зато сырье — практически даровое. За окном — тайга до самого горизонта… Опять же — совершенно бесплатное электричество. Привычные расклады — полетели к черту. Например, воспетый экономистами принцип "особой выгодности крупных объемов производства". на самом деле он действует только для процессов требующих нагрева. Грубо говоря — объем варочного котла пропорционален кубу его линейного размера, а площадь поверхности (через которую происходит теплопотеря) — только квадрату. Поэтому, варить в щелоке древесную массу или плавить сталь выгодно в огромных резервуарах и это логично. Окупается даже необходимость "передела" низкосортного итога крупномасштабного процесса. В случае "наколенного" производства — расклады противоположные. Скажем число "переделов" должно быть минимальным. Идеально — получение готового продукта "в одну стадию". Размеры агрегата — должны быть "настольными". Зато, разрешаются "запретные приемы".

Химики "классической школы" — электричества не любят. Свет — ещё туда-сюда, тепло в виде электрической плитки или систему автоматического регулирования в форме электрической схемы — с трудом терпят. А вот прямое воздействие электрического тока на ход реакции — "харам" и табу… Если припереть к стенке, не знают многих тонкостей. А напряжение — дергает больно. Есть любители и знатоки электрохимии, но "ан-масс" — она "низкий класс, нечистая работа". Удел проклятых физиков с технологами. А пренебрежение "низкими уровнями строения вещества" — признак хорошего тона. Честно.

Уже упомянутый заведующий моей кафедрой — корпоративной брезгливостью не страдал. От него и я набралась… Под настроение — иногда рассказывал интересные вещи. О историческом пути отечественной химической науки, в частности. По его мнению, причина описанной "электробоязни" — в первую очередь, лютый дефицит электроэнергии, на протяжении десятилетий преследовавший российскую, а затем и советскую химическую промышленность. Сначала — отсталость. Потом — война и ещё раз война.

Сколько-то изобильной генерация электроэнергии стала только в конце 60-х годов. А отечественная школа "химического производства" к этому времени — успела сложиться. И "электриков" — там не жаловали. Итог — предсказуем. От вариантов модернизации целлюлозно-бумажной промышленности на основе новейших достижений электрохимии — производственники успешно отбрыкивались лет двадцать. До самого развала СССР… Доказательство — печальная судьба изобретателя "классического" способа электрохимического получения высококачественной целлюлозы, из любого сырья, в одну стадию, Валерия Жаркова. Он начал свою безнадежную "борьбу с системой" при Брежневе и протрепыхался до Путина. Без толку. Отрасль предпочла издохнуть в борьбе с импортной продукцией, но развиваться — не пожелала.

На словах — подобное бюзжание воспринимается, как "шумовой фон". Завкафедры — это знал лучше нас всех (студентов) вместе взятых и специально устраивал нам "демонстрационные опыты". Благо — обстановочка располагала. Пар изо рта и изморозь на стеклах внутри (!) аудитории — самое оно… Низкий ему поклон. Метод — работает! Когда приперло, так сразу вспомнились и сам Жарков, и его патент RU 2004663, на примере которого в головы вчерашних школяров вбивали основы прикладной органической химии. Удивить — победить! (кажется, великий стратег Сунь-Цзы сказал) Задним числом я понимаю, отчего методику так и не внедрили. Все "мозговые шаблоны" — вдребезги напополам. Кто это потерпит? Жарков, своими новациями — торжественно промаршировал по "любимым мозолям" у целой армии заводских технологов и толпы "серьезных ученых" (за всю жизнь не сделавших ни одного изобретения) из "профильных институтов" целлюлозно-бумажной промышленности СССР. Удивительно, как вообще живой остался.

В классической технологии целлюлозы — древесину грубо щепят и этим ограничиваются. Жарков доказал, что идеальным сырьем является не щепа, а стружка толщиной не более 0,5 миллиметра. Причем, от ориентации направления строгания, относительно волокон ствола дерева, можно заранее, не меняя принцип работы установки, задать тип волокон целлюлозы. "Короткий", "средний" или "длинный", почти как у хлопка… Температуру раствора, в котором происходит переработка стружки (о покушение на основы-основ!), Жарков рекомендует держать как можно ниже (близкую к "комнатной" или ещё лучше — охлаждать резервуар), так как "на холоду" все реактивы содержащие хлор и соляную кислоту работают лучше. Реакция идет "чище", а концентрация раствора остается высокой даже при атмосферном давлении.

Но самое главное кощунство — идеальная "масштабируемость" оборудования. Что малая, что громадная, что "настольная" установка — превращают измельченное растительное сырье, содержащее целлюлозу, в продукт неизменно высокого качества, зависящего только от "количества электричества", пропущенного через объем электролизера. Средний расход энергии — 1 кВт-час на килограмм сырья. При расходе менее 0,85 кВт-часа/кг — целлюлоза получается так себе. Хотя соответствует ГОСТ 14910-75. При расходе выше 1,2 кВт/часа/кг — на выходе высшие сорта "беленой целлюлозы" с низкой зольностью. В один проход! Без промежуточной подготовки и отбора загружаемой массы! Из любого сорта древесины!

Короче, там типичная "закрывающая технология", в сочетании с не менее "закрывающим патентом" и оскорбительной независимостью инициатора. Что бы было совсем понятно — надо сравнить. Электролизный метод получения алюминия — требует израсходовать примерно 16 кВт-часов на килограмм готового продукта. Это много… Для получения из расплава поваренной соли килограмма натрия — надо примерно 15 кВт-часов, для килограмма "бертолетовой соли" — 7 кВт-часов электроэнергии. Килограмм высококачественной целлюлозы — "стоит" не более 2 кВт-часов. В природной древесине её чуть больше половины, 50–55 % "сухого веса". Попутно тратится некоторое количество воды и соли. Сколько именно — зависит от выбранного режима работы установки, температуры раствора и требуемой степени очистки…

В чем секрет? Традиционная химия предпочитает последовательное приближение к цели. Провели реакцию, проверили результат, промыли-подсушили-отсортировали и только потом, работаем над полупродуктом дальше. Жарков шел от обратного. Зная, что целлюлоза сравнительно стойкое вещество — он убил кучу зайцев одним выстрелом. После загрузки стружки в электролизер и её заливания соляным раствором — включают постоянный ток и "мешалку". Начинается электролиз хлористого натрия. Довольно быстро там образуется термоядерная смесь из едкого натра, соляной и хлорноватистой кислот, хлора, кислорода, гипохлоритов и хлоратов, разъедающих и растворяющих в себе любую нестойкую органику, а собственно целлюлозу — отбеливающих до "химической чистоты", так как она в указанной смеси как раз и не растворяется. Причем, будучи тяжелее воды — оседает на дно электролизера, в то время, как не разложившиеся частицы щепы — продолжают плавать сверху. Промывать готовый продукт — можно простой декантацией. В смысле — слил грязный раствор, налил воды, поболтал, дал целлюлозе осесть и заново слил грязный раствор. Не надо ни хитрых фильтров, ни сложных способов разделения… Фантастика.

И отдельно (раз затронула тему) добавлю про "аппаратное оформление" процесса. При комнатной температуре и ниже, в качестве посуды для электролиза древесины по способу Жаркова можно использовать любую полиэтиленовую емкость (хоть ведро, хоть миску или тазик). Полистирол, конечно, лучше. Он не такой мягкий и дольше сопротивляется истиранию стружкой. А вообще, если жалко посуду, бодяжить целлюлозу электрохимическим методом можно абсолютно в любой емкости. Достаточно сунуть в неё кусок толстой полиэтиленовой пленки от упаковочной тары. Мешка или рулонного материала, что в руки попадется. Но тогда надо следить в оба! На сгибах полиэтиленовая пленка трется охотнее всего. В качестве эксперимента — был испробован "лавсан" (по-буржуйски "майлар") от рекламного плаката и тот же самый "лавсан" из рулона электроизоляции (честно спертый на развалах "склада под открытым небом", пока никто не видел). Несколько циклов — выдержал, потом — начал желтеть и был выброшен…

Платиновые электроды на производство массового продукта тратить показалось жалко. В ход пошли самые обыкновенные графитовые щетки от судовых электродвигателей. Тяжелые и здоровые, как куски черного мыла, отрастившие себе медные "хвостики".. Спасибо "шефам" с БДК "Оленегорский горняк". Зачем они годами копили это барахло — люди объяснить не смогли. Скорее всего, машинально. К каждому "коллекторному" электромотору (которых на военном корабле мно-о-го) — полагается ЗИП. В числе прочего — запасные щетки. Двигатели меняют, а старые щетки — остаются. Выбросить жалко. Так что, аккурат в промежуток между закрытиями "дыры" — прибарахлилась. Как выяснилось — почти вовремя.

Специальные сплавы, применяемые для электролиза хлоросодержащих растворов, здесь, к сожалению, недоступны… Ни платино-титановых, ни титаново-рутениевых электродов, в обозримой перспективе — ждать не следует. Выход, тем не менее просматривается и с бойфрендом Ленки — мы его предварительно обкашляли. Коллега. У него в электролизере на "бомбо-складе" пудами нарабатываются хлораты. А как наладить производство самодельного электротехнического графита — пусть болит голова у Ахинеева. Зато "кремнистый чугун" — материал старый, прославленный и в ряде случаев незаменимый. Хотя гадость — ещё та. Устойчивый к условиях "хлорного" электролизера сплав — должен содержать не менее 17–18 % кремния. По твердости и хрупкости — это уже не металл, а "керамика" и обрабатывается только наждаком. Зато, можно получить годный слиток хоть на коленках, в простейшей форме. Добавив в классический "термит" щедрую дозу песка. У нас в Питере, этим "термитным способом", до сих пор сваривают лопнувшие трамвайные рельсы… Понятно, что для хромотографической бумаги, полученная в электролизере с чугунными электродами целлюлоза — не годится. Примеси соединений железа. Но, для всего остального (перечислять просто лень) — самое то… Одна из основ современной цивилизации!

Всё сказанное выше только присказка… Сказка началась после самых первых скромных успехов. Во-первых, мне очень быстро надоело собственноручно исполнять полный технологический цикл производства, от переработки в электролизере щепы, до сушки готовых бумажных кружочков. Во-вторых, я не смогла удержаться. Похвасталась Кротову. Всем остальным знать рано, а этот товарищ — проверен в деле, и тайну хранить умеет, и помощь может оказать. Опять же, в его "хозяйстве" не трудно, без лишнего шума отладить опытное производство. Не сотнями граммов, а килограммами и центнерами. Опыт полупромышленного выпуска бертолетовой соли, стеарина и "хлоратита" — таки очевидное достижение…

Как же, как же… "Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется…" Что лично для меня означает слово "целлюлоза"? Полезный расходник, основное вещество для стеблей и листьев всевозможной "флоры", теоретически — главный источник калорий ("дрова" во всех смыслах) для нашего скромного технического уровня. Топливо, строительный материал, сырье. В перспективе (если повезет и вытянем процесс получения "гидролизной" глюкозы) — человеческая еда… Потом — спирт и каучук…

А господин главный взрывотехник, при словах "целлюлоза, чистая для анализа", повел себя странно. Подпрыгнул, как ужаленный в задницу, аж глаза загорелись адским огнем. Все забросил и сразу рявкнул — покажи! Ну, показала и рассказала. В частности, о трудностях отработки процесса, если требуется действительно "продукт высокой чистоты". Договорились, что пробовать масштабировать мои "наколенные опыты" надо без лишнего ажиотажа, что бы не опорочить идею "топорной" реализацией. О наивности надежд (заглавными буквами написанных на физиономии) "как-нибудь быстренько" получить из "длинноволокнистого сорта" целлюлозы годный пироксилин — говорить не стала. И так всё понятно.

Сначала, дело продвинулось быстро. Пара толковых солдатиков, по рисунку моей, уже образцовой установки — соорудили увеличенный (и ухудшенный) её вариант. Потом — закрутилась… Ещё через неделю — Кротов попросил самую большую воронку Бюхнера, которая у меня отыщется. Выдала ему номер 6, диаметром 215 миллиметров. Мне оно — без всякой пользы, а у него — вдруг что-то получится?

Сразу, разумеется, не получилось. Первую, вторую и третью партию бумаги, нахально претендующей на гордое звание "хромотографической", я с чистой совестью использовала "по прямому" (и единственному) для неё назначению. Разодрав сверток и щедро презентовав служивым большую часть. Ничего, мягкая… Четвертую и пятую — довела до приемлимого состояния сама, понимая, что "тройной дистиллят", в пещерных условиях и без фирменного перегонного аппарата — даже из воды озера Байкал, получить невозможно. А там — само пошло. Благо, что массовый непрерывный выпуск любой продукции — позволяет, не спеша, "вытягивать качество". Без всякой науки, просто точно подбирая режим работы.

Пустая пачка-контейнер с маркировкой "Whatman" понемногу стала наполняться заново. Обрезки бумажных кругов, уже после своей собственной химической обработки, я начала перемолачивать в "микрокристаллическую" фракцию, так как хромотографическую колонку — тоже чем-то набивать надо…

Скандал грянул на пустом месте… Трагическое отсутствие привычного "пипифакса", с началом зимы стало реально досаждать. Никто не подумал, что снег в Прибайкалье XVII века — осенью ложится сразу и на всю оставшуюся зиму. Потом — никаких оттепелей, только растет высота сугробов. Почти привычный ягель и прочий мох — остался под ними до весны (мая месяца). Сюрприз. Пресловутых подшивок газеты "Правда" (откуда солдаты "срочники", при Союзе, нелегально добывали "подтирочный материал") в расположении не сыскать, а дергать страницы из бумажных книжек (особенно, технических справочников) — реальное преступление. Лопухов в зимней Сибири — нет, а оберточная или упаковочная бумага от ящиков с оборудованием, мягко говоря не совсем то. Мусульманский обычай ходить в отхожее место с кувшинчиком воды — энтузиазма не вызвал. В условиях перманентных желудочных расстройств — беда… Над американцами, жестоко страдающими по данному поводу в полевых условиях — у нас принято смеяться. По Интернету… Уверяю вас — ничего веселого. Сами попробуйте и тогда хохочите до упаду. Большинство наших — чистые горожане. А город растительностью традиционно беден. Использовать же, в качестве "подтирки", декоративные растения, с газонов и клумб — я никому не посоветую. Они хоть и красивые, но через одно — едкие или ядовитые. Если что — не всякий проктолог с болячкой справится.

Короче, как и остальной "дефицит" (за это я флотские традиции уважаю, самое лучшее они тащат в "медотсек" болящим), отвергнутые мною "промокашки" — закономерно оказалась в санчасти. Ибо они нуждаются в добротном "пипифаксе" больше всех остальных. Нормальная военно-морская логика. Результат не замедлил… Лев Абрамович, при всей своей боевитости — человек глубоко штатский. Зато боцман с "Оленегорского горняка" (делящий с ним тяжкое бремя ведения складского хозяйства) — день и ночь привычно рыщет по расположению, высматривая признаки разбазаривания "неучтенного" имущества.

Он-то и углядел, посреди разнообразного медицинского хлама, предназначенного пойти в топку газогенератора, подозрительно выглядящие "фрагменты". Не мятые клочки от упаковки, а почти новые и "до того" девственно чистые круги мягкой "научной бумаги". Дальше колесо завертелось само. Негласное служебное расследование, поиск и опрос замешанных, выявление "цепочки". Не скандал, но…

Когда меня выдернули на "бомбосклад" телефонным звонком — там уже гудела небольшая сердитая толпа. Тотальная информационная связность "всех со всеми" имеет достоинства и недостатки. Понятно, что ворвавшись в санчасть — боцман не нашел ничего. То есть — совсем. Никаких следов или признаков "нештатных средств", употребляемых при оправке. Узники медицины — молчали или изображали оскорбленную невинность. Предупредили… Телефон, он быстрый. Особенно, когда свои на коммутаторе. Дарья Витальевна предъявленный ей "вещдок" не опознала. Но, заинтересовалась… После чего начался цирк с конями, напоминающий сюжет старой черно-белой кинокомедии. Каждая демонстрация прозрачного пластикового файла с… пардон… обосранной бумажкой, очередному "спецу" — ясности не прибавляла. Зато — множила число любопытствующих и жаждущих приобщиться тайн. Пока не прозвучало неизбежное…

— А, беззольный фильтр? Так их Кротов, уже неделю, в своем хозяйстве, штампует…

— ?!

Ленка, когда шухер затих, показывала заключительный эпизод приключения в лицах. На правах личного участия. Странно, если бы не… Все остальные — смотрели уже готовый "видеоролик".

— Да, Кротов слушает…

— Бу-бу-бу… (в телефонной трубке)

— Да, потихоньку отрабатываем технологию…

— Бу-бу-бу… (в телефонной трубке)

— Украли? Бред! Тут "брака" — как листьев в лесу… Даром раздаем всем желающим.

— Покажи!!! (последний вопль прорвался даже через телефонную трубку)

Воообще-то, склад вооружения — это "режимный объект". А его производственный цех — особо охраняемое место. Иначе, однажды, все взлетим на воздух… Но, как-то просочились. Сначала — "экскурсанты". А там и я, по проторенной дорожке. Хорошо наш "взрывотехник" устроился. Отжал себе все расположенные поблизости отапливаемые помещения "заглубленного типа". Внушает! Даже освещение устроил "по-взрослому". Развесил фонари "взрывозащищенного" исполнения, с герметичными стеклянными колпаками. Хотя, судя по обшарпанности — это очередные флотские "неликвиды". Страшно подумать, как много хлама перепало экспедиции задарма через военно-морскую запасливость. Впрочем, я отвлекаюсь…

Первое, что бросилось в глаза — стол. Широкий и крепкий, из некрашенных, но гладко оструганных и плотно пригнанных досок. Поверх — кусок прозрачной полиэтиленовой пленки, заменяющей скатерть. На ней "образцы". Изрядная (на 2–3 кило, если кто представляет) груда снежно-белой, даже в полумраке, войлокообразной субстанции, рядом — пресловутые круги из "промокашки" и кучка плотных бумажных цилиндриков, размером с мой мизинец. Так сказать — выставка-экспозиция готовой продукции. Видно, что всё собрано впопыхах (связь сработала, но времени на подготовку не хватило). Даже нитка какая-то в углу к пленке пристала… При саперной-то аккуратности Кротова — признак дикой спешки…

Общественность, впрочем, перечисленное интересовало мало. Все сгрудились в дальнем углу, где протяжное хлюпанье и шипение ритмично чередовалось со щелчками электрических клапанов и лязганьем-поскрипыванием неведомой мне механики.

— Да думали мы на эту тему… думали! — заглушает прочие звуки раздраженный хрип Ахинеева, — Планировали заняться и бумагой, но ближе к весне. А молодежь — на ходу подметки режет! Даром, что "поколение Пепси"…

— Какая прелесть! Наши люди… — перебивает его незнакомый голос, — На что угодно пойти готовы, лишь бы только увильнуть от работы своими руками…

— А что там внутри?

С трудом, по стеночке, морщась от сполохов фотовспышки (Ленка, разумеется, уже тут как тут), протиснулась в первый ряд. М-да! Вспомнилась детская экскурсия на выставку юных техников из "Дворца пионеров". Рядом с пластиковой бадьей на полсотни литров и грубо склепанным шкафом из мятой жести, от которого в потолок уходит такая же мятая жестяная труба — бодро скрипит и булькает карикатурно примитивная (но зато самодвижущаяся) пародия на мою чистенькую лабораторную установку.

На вертикально растяжке между полом и потолком — деревянная планка, с торчащим в бок рычагом и моей воронкой Бюхнера на его конце. Веревочка от рычага, через пару блоков тянется к опять же висящей стеклянной банке с тремя трубками в крышке. Надо понимать, она тут заменяет колбу Бунзена. Для красоты — сооружение оплетено шлангами, тянущимися к магистралям "вакуума" и "сжатого воздуха" (всё, по правилам ТБ, снабжено табличками) и электрическими проводами. Пока банка пуста — рычаг наклонен и окунает воронку в бадью с бурлящим месивом… По мере наполнения колбы — веревка натягивается, но рычаг срывается со своего места только после щелчка клапана. Воронка выныривает, поворачивается на подвесе вправо, и, после непродолжительного сипения — выплевывает на проволочную лапку, качнувшуюся ей навстречу, из щели жестяного шкафа, готовый бумажный кружок. Банка, служащая противовесом рычага — освобождается от воды. Рычаг, совершая обратный ход — снова окунает воронку в бадью. Проволочная лапка прячется с добычей в шкаф где шуршит и шумит воздушный поток. Похоже на сушилку. Ничего не скажу — простенько и со вкусом. Первый в этом мире промышленный робот…

— Внутри — тоже не просто так, — тоном экскурсовода тем временем поясняет Кротов, — Бойцы сами придумали. "Готовый продукт" скирдуется стопкой. Только вынимай и заменяй держатели…

— А нормальную бумагу, формата А4, так тоже делать можно? — закономерный вопрос.

— Если мне дадут прямоугольный фильтр… Потом — пропитать, чем там оно полагается для писчей бумаги, прогладить горячим утюгом и хоть в лазерный принтер. Сами видите, всё хозяйство настраиваемое и гибко регулируемое.

— А если надо большой лист? Например, вот такой… — филологиня показала руками.

— Возьмем большой фильтр и корыто с сырьем побольше. Технология — масштабируемая.

— И не надо фух-фух, бум-бум и дыр-дыр-дыр? — в нескольких звуках и жестах — Ленка до смешного похоже изобразила могучую целлюлозно-бумажную промышленность, оставшуюся в XXI веке.

— Естественно! А зачем какая-то индустрия? Всё решается без неё, просто и быстро.

— И ты молчал?! — это у неё органично прорвалось… Всю нашу "инфу", пока работают копьютеры и оргтехника — предстоит переводить "на бумагу". Не мешкая ни минуты… Тоже правильно.

— А кто спрашивал?

Корифеи научно-технической мысли и примкнувшие к ним административно-хозяйственные работники глубоко последним вопросом озадачились. В самом деле… Никто не думал и мечтать, а оно — оп и здрасте. К счастью для репутации собравшихся — в подземелье ворвалась глав-врачица Проекта…

— Это у вас что такое?! — волей-неволей, общественность развернулась, от робота задом к столу с экспонатами передом. Благо, что над ним существенно светлее.

— Полуфабрикаты… — Кротов попытался пробиться к экспозиции, а комнатка — тесная.

— Откуда столько ваты?! — возмущение врача понятно, хотя и безадресно, — Мы, уже месяц, каждый клочок экономим!

— Это — не вата, а волокнистая целлюлоза. Самодельная. Пробная партия…

— Бракованная, что ли? — Дарья Витальевна, не стесняясь, жадно разминает в пальцах вожделенный "дефицит", — На мой взгляд — самая обычная вата, хотя и паршивая.

— В смысле?

— Никакой пушистости… Свалявшаяся… И вся короткая. Как специально обрезанная…

— Самодельная же… Вы не думайте, всё — химически чисто, практически стерильно…

— А ворс подлиннее сделать было трудно? — от полноты чувств майорша ещё кое-что, резко нецензурное, к реплике добавила, видимо — обрадовалась… — Как украли и сверху повалялись…

— Подобрал, что было на лесопилке… — обиженно набычился главный сапер всея Руси.

— В смысле?

— Длина волокон — задается длиной стружки, совпадающей по направлению с "осевой" древесного ствола. Какая "режущая лопатка" у дисковой пилы — такие, в итоге, получаются волокна.

— И ничего нельзя сделать?

— Из тех стружек, что есть — это предел. Надо или строгать специально "вдоль", или переделывать пилу "под задачу". И так намучился. Пускал струю водно-целлюлозной взвеси — навстречу горячей струе воздуха. Что бы на лету медленно сохло. По другому — всё вообще слипается…

— Странно… Искусственная медицинская вата, наоборот — самая длинноволокнистая.

Присутствующая общественность несколько заволновалась… Разговор пошел "не туда". Одно дело — обсуждать чужие достижения (ещё лучше — косяки), но совершенно другое — попасть самому под раздачу. Казалось бы — пустяк. Какая-то там ширина стружки. А оно — вон как повернулось…

— Пробовал по всякому… Растворял и давил через капилляры в струю воды. Что бы "с вихрями". Вместо ваты — получилось вот… — указующий палец — слепо ткнул в пустое место на пленке.

— Канатная нитка, "мокрого кручения"! — боцман, в отличие от некоторых, схватывает на лету. Всё, что плохо лежит… Это я думала, мусор валяется, а он просек ситуацию мигом — Вполне приличная нитка! — попытки сходу порвать добычу пальцами — результата не дали, — И много её у вас?

— А сколько надо? Я, в принципе, только вчера попробовал…

Подобные вопросы нельзя задавать совсем. Особенно, хозяйственнику, душой болеющему за "материально-техническое обеспечение" нашей неудалой робинзонады… Боцман начал молча хватать воздух широко открытым ртом.

— Константин Никифорович, вам сердечного накапать? — профессионально озаботилась майорша, — У меня всегда с собой!

— Кх-х-х-х… — мучительно попытался прочистить горло возмутитель спокойствия, — У нас — сапоги штопать нечем! А тут — готовая дратва! Только просмолить. А если ещё придумать из неё какой-нибудь брезент…

— Я только попробовал… — растерянно повторил Кротов, видя накаляющиеся страсти.

— Покажи! — это они уже хором, значит — дело серьезное.

— Вот… — логично и непритязательно. Бачок с манометром и закручивающейся сверху пробкой. Трубка, подключенная шлангом к водопроводу. Термометр и водомер. Научное отношение к теме.

— И всё?! — опять хором… понятно, собрание взволновано. Никто не думал, а оно…

— А зачем больше? — товарищ не понимает, избаловался на воле, — Раствор коллоидной целлюлозы в ацетоне — льем вот сюда. Промывочную воду — подаем сюда. Сжатый воздух — сюда… Давим гель через горячий капилляр в водяной поток и следим за равномерностью процесса. Результат на дне.

Так, стало яснее… Нитка у нас не простая, а из ацетатного шелка. То есть — эфира целлюлозы в уксусной кислоте, поскольку только он растворяется в ацетоне как сахар и при контакте с водой — образует микро волокна… Или — прозрачную пленку… Кажется, где-то запахло водостойким упаковочным пластиком. Т-с-с-с… Как бы не сглазить. С другой стороны — других реактивов считай и нет. Уксус, ацетон и немножко серной кислоты, из геологических "образцов". Голь на выдумки хитра…

— Откуда капилляры?

— Продел в трубку медный канатик, чуть обжал и зачистил срезы. Для нитки нормально.

— А если надо длинную нитку? А если — бесконечно длинную? — пошли мечты и планы…

— Так можете вы сделать нормальную вату или нет? — а Дарья Витальевна — конкретна.

— Пока — не знаем. Надо пробовать…

— Тогда эту — я сейчас забираю! — Кротов и глазом не моргнул, на него не похоже, — А что ещё получится — покажете потом. Будем поглядеть… — грабеж и экспроприация среди бела дня.

— Это… — мнется с ноги на ногу незнакомый мне "космонавт", — У дочки — была дома механическая вязальная машинка. Свитера и теплые колготки получались вполне. Я недавно попробовал воспроизвести её принцип… — на свет появился очередной прозрачный "файл", с белой лентой, вроде старинного школьного банта, — Вот, истратил лишнюю катушку… Если начнем делать нитку сами — могу проверить, что получится. Плетеный материал, конечно, не брезент. Гляньте, какое оно…

— Оно, всего навсего — готовый бинт! Даже в таком виде! — строга, но справедлива.

— Ясненько… — крякнул Ахинеев, — Не было у бабы заботы — купила баба порося…

— Так в чем проблема?

— Масштабы… Молодые люди — полезно развлекались в кустарных объемах. Только что, предложено выпускать то же самое, но тоннами. Вспотеешь, думая… Взять, к примеру, электроды…

— Я уже говорил, что подойдет кремнистый чугун, — взвился господин взрывотехник.

— Говорить — мало… Надо его получить и испытать. Не факт, что сразу получится. У графитовых электродов в хлорном электролизере — свои недостатки, у "гиперсилида" — свои.

Приятно, когда выясняется, что человек "владеет вопросом" на уровне специальной терминологии. Можно и своё словечко вставить.

— У буржуйских "дюрихлора" и "гиперсилида" — один и тот же недостаток. Хрупкие… После изготовления отливки, к ней страшно прикасаться — может лопнуть от простого щелчка пальцем. По их технологии — надо прокаливать форму, не вынимая отливки, несколько часов, а потом — медленно охлаждать. Что требует времени и чудовищного расхода топлива. Не выгодно. Даже сегодня — невыгодно.

— Откуда дровишки?

— Изучала вопрос… — без комментариев, будет много знать — скоро совсем облысеет.

— И что накопала? — сразу понял намек, умный…

— В последнюю войну, наши ставили электролизеры буквально в чистом поле. Фирменных расходных материалов у них не было. А сроки заключения, за срыв военных поставок — не радовали. От бедности — экспериментировали. Западные марки кремнистых чугунов никогда не содержат более 16–18 % кремния. Почему — я уже сказала. Хлопотно с ними работать и дорого. Но, когда приперло, оказалось, что сплав с повышенным содержанием кремния, до 22–24 %, хотя и зверски хрупок, после 100–150 часов выдержки "в рабочем режиме" — обычно перестает разрушаться вообще. Даже — в кипящей серной кислоте.

— Не знал… Когда издана ваша литература?

— Та что попадалась — 1944–1945 годов. В более поздних учебниках и справочниках — уже ничего подобного нет. Расхваливают химические стойкие сплавы благородных металлов. Разбогатели.

— Ясно! А какие ваши рекомендации по содержанию в особо стойком чугуне углерода?

— Наши темнят… Скорее всего, заведомый избыток от стандартной эвтектики. Меньше, чем 3–4 % — его класть просто бесполезно. Это будет не электрод, а изолятор. Но, в западных книгах, как сговорились, указывают для "дюрихлора" и "гиперсилида" не больше 1 % углерода… Ну, не знаю я!

— Угу… И способ подключения к такому электроду цепи электропитания — тоже тайна?

— Как ни удивительно — там все сходятся. Пишут, что поверхность готового электрода травят, до обнажения графита, химически его меднят и потом — паяют самым обычным оловянным припоем.

— Хоть что-то определенное… Прикинем объемы. Значит, у нас на очереди — вата, бумага, нитки… может быть — вязанные тряпки… Полноценный ткацкий станок — мы быстро не осилим.

— Гильзы… Готовые гильзы…

А вот этого дяденьку близко вижу в первый раз. Голос он тоже подал впервые. Зато, в руках он крутит взятые со стола толстые бумажные трубочки. Причем, с характерно горящими глазами.

— Это корпуса для капсюлей-детонаторов, — спохватился Кротов, — Попробовал совать в бак с взвесью не вакуумный фильтр, а трубку с пористыми стенками, что бы на неё налипало снаружи.

— А потом? Они же — плотные и твердые? Похоже, непромокаемые… Канифольный лак?

— Угу… Самодельный. Пропитал и высушил. Потом — прокатал между гладкими горячими пластинами… Можно придумать какой-нибудь специальный обжим, но мне хватило.

— И что? — подключился к разговору вездесущий Ахинеев.

— Всё…

— Внутренний диаметр трубок, как я понимаю — классические 7,62 миллиметра?

— Естественно… Все стержнеобразные предметы подобного размера, по доброй русской традиции — обязательно имеют калибр 7,62 миллиметра. От карандашей с сигаретами, до макаронов.

— Логично… А если продолжить мысль? — встрял незнакомец.

— ???

— Термины бумажный патрон "системы Дрейзе" или бумажный патрон "Терри-Нормана" вам что-нибудь говорят?

— Читал… Давно… Это же дикая архаика! У нас и оружия под такие патроны нет.

— А если подумать?

— О чем?

— Скоро у нас не останется патронов под имеющееся вооружение. Никаких. Просто "по истечению срока хранения вне заводской упаковки". После раскупоривания "цинка", гарантийный период использования патронов к нарезному оружия — два года. Это, если они лежат в теплой сухой оружейке. Если те же патроны хранят россыпью, в неотапливаемых помещениях, снаряжают-разряжают ими магазины, носят в карманах верхней одежды под дождем и снегом — срок годности начинает исчисляться месяцами. А их и так — на пару-тройку часов настоящего боя…

— Не верю! Максимум — станут чаще осечки. Стреляет — даже "копанина", по 50–70 лет лежавшая на земле, под открытым небом! Ну, иногда… — интересное замечание, проговорился парень…

— Раз в сто лет и палка стреляет. У "лежалых" патронов — в разы возрастет разброс по дальности и кучности. Это значит, что реально, они годятся только для распугивания ворон… Для прицелился, выстрелил и убил — требуются боеприпасы со "стандартными" характеристиками. Не веришь мне — спроси у снайперов…

В обыденной жизни — наш сапер упорен, до наглости. Так осаживать себя он позволяет редко. И не абы кому. Навострила уши, надеясь слегка поразвлечься. Облом. Кротов только вздохнул…

— Обсуждали уже… Никаких вариантов. До патронного производства, уровня хотя бы Первой Мировой войны — как до Китая, на четвереньках. Ни металла, ни пороха, ни капсюлей, ни хоть завалящего станочного парка. Полная и беспросветная жопа…

— А спросить?

— Кого?

— Меня, например…

— Смысл?

— Его не было, пока я не увидел вот это… — нахрапистый незнакомец повертел между пальцами коричневый бумажный цилиндрик, — Поздравляю! Станцию "полная жопа" — мы проехали, дальше — маячит свет в конце тоннеля.

— Да подумаешь, плохонький самодельный картон!

— Из очищенной длинноволокнистой хвойной целлюлозы… с "зольностью" не выше одной десятой процента. Это уже не "подумаешь", а качество. Уровень ГОСТ для высоковольтного "кабельного картона". Чем такой картон отличается от обычных сортов бумаги?

— Особо высокой прочностью и эластичностью, при плотности порядка 125 граммов на квадратный метр, — мгновенно выдал справку до того молчащий Ахинеев, — Понимаешь, для чего они?

— Механические нагрузки на высоковольтную изоляцию, при разряде-заряде особенно — сравнимы по абсолютной величине с нагрузкой, которую испытывает броня при попадании в неё снаряда.

— Поэтому, самые лучшие бумажные гильзы, в том числе для "олимпийских" стрельб, на Западе делают из электротехнического картона для бумажных конденсаторов. Он упруг, как бериллиевая бронза. Просто, другой тип нагружения. Нагрев с растяжением, в момент выстрела, всего один раз, — у дяденьки странная манера вести спор, он не сокращает число затронутых тем, а расширяет его…

— Только пропитать хорошим солидолом, — поддержал "главный идеолог", — Оригинально!

— В результате, на выходе, максимум — "игольчатая винтовка", отстой середины XIX века, — недовольно поморщился Кротов, — Выходящая из строя после нескольких десятков выстрелов. Я читал на оружейном форуме, как в Западной Германии испытывали на выносливость её музейный образец. Согласно старому прусскому "Наставлению" времен Бисмарка, на каждые 50 патронов к винтовке Дрейзе — полагалось три запасных иглы-бойка… Бывало, что игла гнулась и не попадала по капсюлю уже после пятого выстрела. Закаленная сталь важнейшей детали — отжигалась до мягкости "вязальной проволоки".

— Верно… А вы чего хотели? Антиквариат, изготовленный доиндустриальными методами производства. Это на вооружение винтовку Дрейзе приняли в 1841 году, а первый её образец 1827 года.

— Намекаете, что обыкновенная легированная "сталь-самокалка", появившаяся только в ХХ веке, могла радикально поправить дело? — главный пиротехник прикусил губу, — А зачем нам это?

— Затем, что приходится начинать военное производство с доиндустриального уровня…

— Именно так! — восхитился "космонавт", — А ещё, представим себе, вместо "Дрейзе", нашу "мосинку"… Чисто для интереса, переделанную под "бумажный патрон Дрейзе"… Такое возможно?

Терпеть ненавижу… О чем бы не говорили мужики, тема неизбежно свернет на оружие. Раз ко мне вопросов нет, пора делать ноги. А то вспомнят… и вопросы появятся. Кто меня за локоть схватил? Больно же, блин…

— Дослушаем… И есть разговор, — у Дарьи Витальевны хватка железная, до синяков.

— "Невозможно только надеть носки через голову без письменного приказа фюрера"… — попытался отшутиться главный взрывотехник, — Учитывая, что "мосинка" такой же отстой — вполне… Переделать затвор под "игольчатое воспламенение", ну — и смириться с вынужденной "однозарядностью".

— А если подумать? — этот въедливый мужик начинает мне нравиться.

— У "трехлинейки" — патрон с закраиной. Из бумаги — такое не сделать. Порвется…

— Из каждого безвыходного положения — есть не менее трех выходов.

— В смысле?

— Во времена Дрейзе бумага со свойствами современного электротехнического картона — стоила очень дорого, она шла на печатание денег или на "особо важные" государственные документы… Современных методов формовки изделия — не было. Современных методов пропитки — тоже ещё не было. Патроны — клеили вручную. Неграмотные поденщики, из подручного и дешевого вторсырья.

— Думаете — выдержит?

— Я технолог или кто? Попробуем… Можно — делать с закраиной. Можно — с фланцем. Можно — вообще гладкую. Просто заменить "родной" зуб выбрасывателя "мосинки" на длинный и острый. Способный врезаться в "тело" проклеенной бумажной гильзы и крепко её цеплять за глухой торец.

— Для патрона Дрейзе — невозможно!

Мужик, с особым цинизмом, покрутил перед носом Кротова его же собственным поделием.

— Внутренний объем полости — "усеченный конус"… Дно полости — полусферическое…

— Ну… Иначе, с оправки, после высыхания, вообще не снять…

— При этом, внешняя форма изделия — цилиндрическая.

— Мне детонаторы в стандартные отверстия вставлять.

— То есть, уже сейчас, утолщенные стенки глухого торца гильзы — достаточно прочны для экстракции обычным способом. Если зуб выбрасывателя крепко ухватит такую гильзу, он её вытащит.

— Что вы хотите сказать?!

— Я объясняю… Вопрос на засыпку! А если, после высушивания, снова окунуть ту же заготовку, с сухой налипшей массой в водную суспензию? И повторить операцию вакуумной сушки?

— Получится заготовка "бутылочной формы"… Если её потом, "на горячую", обжать…

— Про папье-маше "вакуумной формовки" что-нибудь слышали? А про китайские бумажные доспехи?

— Говорят, они "держали" болт из арбалета, в упор. Так там, угрюмое Средневековье!

— А здесь?

— У китайцев — вакуумных насосов не было. Только лак. Лак, правда, был хороший…

— И тем не менее. Почему "вакуумная формовка" мокрой бумажной массы сразу создает трехмерное плетение целлюлозных волокон, с прочностью "близкой к теоретической" — объяснять надо?

— Водичка дырочку найдет… Сама собой — получается предельно плотная "укладка"…

— Тогда, о чем спор?

— Ну, не верю я, что древняя "треха" — сумеет нормально стрелять вашими бумажными патронами. Она не настолько древняя. Хотя, идея красивая… И для "магазинки" с ручным заряжанием — теоретически пригодная. Взять тот же дробовик-помпу… Если кто-то здесь пожертвует мне "треху" и даст годный слесарный инструмент — могу изобразить "папковый" суррогат патрона 7,62х54 "русский". Потом набить ими магазин и хохмы ради — побабахать… беглым огнем… Но, за успех — не ручаюсь.

— Зачем же — если? Надо попробовать!

— Почему я?

— Патрон не мой, он ваш. Гильза — уже почти есть. И порох с капсюлем — делать вам. Мне образования не хватит.

— Так и знал! Кстати, а почему великий Дрейзе сам не допер до такой элементарщины?

— У него о другом голова болела. Кадр и так опередил свое время на добрых полтора столетия, сконструировав первый в мире скорострельный "нарезняк", под промежуточный патрон…

Когда фотовспышка плюется светом почти в лицо — у меня начинает ужасно чесаться в носу. Ещё с детского сада такая странная реакция. Если сейчас не чихну, то умру… Ещё раз. И ещё. Мама, роди меня обратно… Ап-ап-ап-чхи! Ой, вывернутой руке больно… И принесло же сюда Ленку…

— Исправную "трехлинейку", для дурацких опытов, вам не дадут! — филологиня грозно нацелила зрачок объектива на увлекшихся спорщиков, — А вот я, дедушкин Наган — могу. Хоть сейчас…

— Да мы это… Пока, чисто теоретически… — так, Кротова обложили с двух сторон…

— Док, зачем он врет? — а у меня прозвище-позывной "космонавта" вылетело из головы.

— Он хитрит. Наверное, от лени, — вот же язва, — Лечится тяжелым физическим трудом на свежем воздухе. Чем хуже погода — тем быстрее и надежнее, — м-да, и этот тоже военных не любит.

— Пошли! — рывок за многострадальный локоть указал направление, — Тут недалеко…

В силу природной наивности, собиралась сразу оказаться под открытым небом. Увы. По недавно отрытым подземельям, соединяюшим склад вооружений с "подземным комплексом" расположения — я ещё не шлялась. О чем ни капли не жалею. Если не тесно и темно, то криво и остро, от торчащих со всех сторон каменных выступов и щебенки под ногами. Недавно взрывали? Или запах ещё не выветрился? Ну и наворотили! Говорят, что даже самое небольшое строительство — способно поглотить бесконечное количество материальных ресурсов. Сколько каменных блоков — пошло на фундаменты и сколько щебенки — в топки обжиговых печей, я примерно представляю. Мягко говоря — до фига… Логично предположить, что, согласно "закону сохранения материи" — где-то этого добра пропорционально убавилось. Изрядно!

— Осторожно! — нехорошие слова застряли в горле, так как земля ушла из-под ног, а от боли в вывернутом локте (на котором я фактически повисла) — перехватило дыхание, — Уже скоро…

— Мы где? — новая подземная галерея, сразу после поворота, стала прямее и светлее.

Потянуло холодным воздухом и неповторимым запахом зимней тайги, который чувствуешь только в тепле. Тут даже пол есть! Точнее — залитая раствором ровная дорожка, между торчащих там и сям выступов стен, под зловеще низким бугристым потолком. И стопки разноцветных каменных брусков — намекают на будущие удобства, в общепринятом смысле слова. Не кафельная плитка, но… А линия из запертых дверей, покрытых свежим лаком (!) в правильных прямоугольных проемах, это вообще. На фоне окружающей обстановки (взятой с боем каменоломни) смелый сюрреализм и даже постмодернизм. Холодом и лесом, кстати, несет как раз из щелей дверных проемов… Хотя — уютненько. Ну, если привыкнуть…

— Будущая "санчасть", — медицинская начальница неопределенно мотнула подбородком в сторону намеков на цивилизацию, — Там — планируем палаты и кабинеты. С окнами, — она поморщилась, — Узкими. А они хотели сделать натуральные бойницы, кошка не протиснется… Зато солнечная сторона. Здесь — будут складские помещения и медицинский изолятор. Камень со всех сторон… Нам сейчас туда.

— Зачем? — в теплую темноту, на звук гудящей вентиляции, я поспешила юркнуть сама.

— Садись! — под колени ткнулась не то большая табуретка, не то маленькая скамейка, а сама Дарья Витальевна — принялась шарить в темноте и чем-то звякать. Похоже, ищет выключатель…

Каждое подземелье — по своему неповторимо. К сожалению, раньше мне довелось бывать в пещерах сравнительно обустроенных. Ярко освещенных (что бы не распугать туристов). Здесь, кроме одинокого белого светодиода под потолком — никаких излишеств. Отчего добротная обстановка, чем-то напоминающая фильмы о партизанских землянках-госпиталях (низкий неровный потолок, неровные беленые стены и капитального исполнения самодельная деревянная мебель), вызывает ассоциации с "ужастиками" Хичкока. Тени от "точечного" источника света — резкие. Любая неровность — кажется бездонным черным провалом. Жуть! Вот, значит, где они собрались разместить "резервный" медицинский пункт. Поближе к жилью (чувство направления меня обманывает редко) и поглубже в скале (на случай неожиданностей). У старой деревянной "санчасти" (некрашенный барак из "сухостоя") — есть крупный недостаток. В случае любого нападения, пожара или ЧП — это смертельная ловушка для "лежачих" пациентов и никакая защита для "ходячих". Разумно… Жилье и производство — сейчас самое главное, но и медицина — тоже важна.

— Ты кто?

— Мамина дочка! — ответ заучен с детства и отскакивает от зубов автоматически.

— Я серьезно… — кто бы сомневался, не зря заманила "во глубину сибирских руд".

— Глина Борисовна Ибрагимова, 27 лет, кандидидат наук, работаю над "докторской"…

— Издеваеш-шься… — есть за нашей медичкой слабость. В сердцах, шипит по-змеиному.

— Какой вопрос, такой ответ! — не запугивать же она меня собирается, а нервничает.

— Хорош-ш-шо… Ты ведь специально готовилась, зная что всё получится именно так?

— Не специально, но да — готовилась. Отрабатывала разные варианты. Воплотился — самый паршивый.

— Знала, получается… А он (оценим деликатность, по имени она Володю не назвала) — тоже знал заранее?

— Он — всё планировал… Работа такая… — тоже не будем вдаваться в подробности.

— Никогда не понимала подобных людей!

Интересно. Меня усадила, а сама марширует вперед-назад, перед пустым столом, среди коек без сеток и сваленных грудой деталей будущих стеллажей осталась узкая дорожка. Переживает… Наконец, прекратила мелькать и уселась, на тот же стол, возле пластикового мешка с трофейной ватой.

— Ты хоть представляешь, — кивок на добычу, — насколько эта штука нам сейчас важна?

— Без понятия. Полуфабрикат, он и есть полуфабрикат, — ну-ка, клюнет на провокацию?

— ??! — ответа нет, задохнулась от возмущения. Тоже бывает, каждому своё…

— Я отвечаю за "биохимическое обеспечение" совершенно секретного проекта "Остров". Еда "из ничего", лекарства на коленках, выращивание и переработка растительного и животного сырья. С точки зрения сверхзадачи ("достижения полного самообеспечения") вата — это полуфабрикат. Без неё можно прожить, — чистая правда, кстати, пусть обижается.

— Прямо вот так? В одно рыло? — начала грубить, это хорошо, может быть чего узнаю.

— Группу специалистов, подготовленную по первоначальному плану — расформировали. Я тут — осталась одна, фактически — "по блату". Не надо демонизировать людей. Вышел дурной экспромт.

— "Космонавтов", будто негров из Африки, в последний час наловили… Славика почти царем, не спросив согласия, с бухты-барахты, считай насильно, сделали… Скажешь, тоже экспромт?

— Разумеется… Легально засунуть в "дыру" работоспособный научно-производственный коллектив — никто бы не позволил. А без него — верная смерть. Пришлось наскоро импровизировать…

— В смысле?

— Проект "Остров", волевым решением — жестко ограничили по всем "расходникам". По оборудованию, ограничение массы и габаритов грузов — возникло изначально. "Аномалия" — маленькая. Хотя было ясно, что при любом её сбое — понадобится всё и сразу. Выход напрашивался сам собой…

— Ну, да — "кадры решают всё"… Только, зачем было надо всё делать "через жопу"? Со стрельбой, недопролетарскими революциями и хождением по трупам?

— Люди, способные решать неразрешимые проблемы, как правило, плохо управляемы. Для руководства толпой "умников" понадобился "вожак божьей милостью". Природный "пофигист"… И острый кризис, как понятный мотив для спонтанной самоорганизации. Всё удалось. Повезло…

— А твой, значит, свалив все проблемы на чужие плечи — сам попытался сделать ноги?

— Там был "запасной вариант", для безвыходной ситуации, на самый крайний случай…

— ???

— Когда происходит внезапный драп (или бунт, или все вместе) — наблюдать за ними следует издали. Осторожно. Держа под рукой оружие… — думала — всё перегорело, ан, слезы на глаза навернулись, — Нам не повезло… Мне не повезло…

— Думаешь, добрались бы до своего Парижа? — из последних сил гордо пожала плечами.

— В любом случае — не пропали бы! — уж в этом-то я совершенно уверена. Несмотря на.

— Свободна! — раскомандовалась тут… Впрочем, можно на прощанье хлопнуть дверью, — Стоп! Последний вопрос. Почему — именно "каудильо"? Когда сижу на "звуковом контроле" — оно бесит.

— Исторически сложившийся термин… — пришлось ей кратко напомнить историю Франко.

— Ясненько, — докторица расслабилась, что-то важное она для себя таки выяснила, в отличие от, — И для чего нам, вдруг, тоннами, срочно понадобилась, в качестве полуфабриката, вата?

— Конечный продукт — глюкоза. Главный источник калорий… — вот так-то, "медицина".