Магия слов. Используйте силу лингвистического интеллекта, чтобы управлять реальностью

12 января 2017, 16.50

«Открой Википедию и вбей в поиск: “Как же мне на это наплевать” – ничего не найдешь», – сдержанно произносит дама, сидящая за письменным столом. Стены словно дрожат, воздух рядом с ними вибрирует – по крайней мере, мне так кажется. Как будто дама кричит, хотя это не так.

«Но госпожа…»

«Госпожа, ага, черта с два. Иди и делай то, о чем я тебе сказала. Точка».

Дама за столом, которая только что послала своего собеседника искать несуществующую страницу в Википедии, выглядит эксцентрично: на вид ей около семидесяти, а одета как Джессика Флетчер из сериала «Она написала убийство» в свои худшие периоды жизни (героиня в принципе не отличалась элегантностью). Желтые пятна на пальцах говорят о том, что курит она много и давно. Держится уверенно, хотя тон ее голоса выдает раздражение. Непохоже, что она вышла из себя. И это подтверждает мою идею о том, что можно принимать себя не смотря ни на что: чувствовать себя хорошо и излучать уверенность, каким бы ни были твои вес, цвет волос или черты лица.

Волосы дамы зачесаны и идеально зафиксированы над полным, плохо накрашенным лицом. Короче, она точь-в-точь как та самая тетушка, с которой мы боимся столкнуться у подъезда – она непременно на тебя набросится с поцелуями и оставит влажный слюнявый след на щеке или вороте рубашки. Правда, у этой сейчас не дрогнул ни единый мускул, в то время как тип, стоящий перед ней «по стойке смирно» – вылитый викинг под два метра ростом и с пышной гривой светлых волос – не сводит с нее глаз в ожидании бог весть еще каких распоряжений. Кажется, будто он испуган. Да, ему определенно страшно. Что весьма удивительно, учитывая его огромные мускулистые ручищи. Черт, я бы десять раз подумал, прежде чем послать такого верзилу. Тем не менее, семидесятилетняя дама решительно задала ему взбучку.

«А теперь поди вон. Сделаешь, что велено, а потом вернешься и расскажешь, как прошло».

Викинг разворачивается и, не удостоив меня даже взглядом по пути к двери, покидает офис.

За время этой любопытной сцены я ни разу не пошевелился и лишь с наслаждением смаковал происходящее. Я пришел сюда по работе и для начала должен понять, что здесь происходит и как лучше себя вести. У меня есть свои правила для первой встречи, не важно, деловой или личной.

Одно из них: разглядывая своего собеседника, сохраняй собственную нейтральность. Никаких произвольных жестов, почесываний носа, отрывистого дыхания. Никаких сигналов, которые могли бы сбить калибровку.

Я – бихевиорист, специализируюсь на невербальной коммуникации и психолингвистике. Соответственно, должен быть уверен – все, что я вижу, это результат работы подсознания собеседника, а не его реакция на мое поведение. Когда я учу этим техникам на семинарах, с которыми езжу по всей стране, отталкиваюсь именно от этого принципа. Ведь в основе любого успеха – личного или профессионального – лежит способность контролировать прежде всего самого себя, а уж потом – других. Тот, кто знает правила игры и умеет заставить их работать себе на пользу, выигрывает.

Пока викинг удаляется, чтобы выполнить бог его знает какое задание, дама наконец обращает на меня свой взгляд и начинает изучать. Смотрит с тем же любопытством, с каким ученый глядит в микроскоп: что же там копошится на стекле? По неведомой причине у меня возникает приятное чувство. Замечаю, как в груди становится тепло – волшебное ощущение, напоминающее о ванильном печенье. Необычно.

«Прошу, проходите», – говорит мне дама, пока меня согревает это неожиданное чувство. А голос у нее сексуальный, не смотря ни на что. Ну кто бы мог подумать?

Я поднимаюсь со своего кресла и направляюсь прямиком к ней, чтобы сесть напротив. Стол у этой дамы простой и чистый – на нем буквально ничего нет. А я-то надеялся на мало-мальскую зацепку, чтобы с легкостью завязать разговор и установить доверие с потенциальной клиенткой. Но нет – стеклянная поверхность стола, куда я кладу свой планшет, пуста, как мозг зомби из «Ходячих мертвецов». Ухватиться не за что. Ладно. Сконцентрируюсь на владелице офиса – наверняка, у нее найдется, чем меня заинтересовать. Когда знаешь, куда смотреть, непременно что-нибудь да заметишь.

Тем временем дама разглядывает меня с особой тщательностью. Глаза у нее темные, хитрые, а взгляд проницательный – один из тех, под которым ты чувствуешь себя словно голым. Мне даже тревожно, ведь обычно это я так смотрю на людей. Это я желаю их смутить или откалибровать невербальную коммуникацию.

Я ведь не только бихевиорист, но еще и профайлер-лингвист. Моя задача – понять, что передо мной за человек, о чем он думает, как на него повлиять и добиться нужного мне поведения. По правде сказать, это прекрасная работа с одним только побочным эффектом: неизбежным одиночеством. Стоит кому-то узнать, чем я занимаюсь, как сразу начинаются косые взгляды. Не раз и не два женщины перед свиданиями со мной ставили условия: никаких уловок и методов, пока мы вместе. Я, естественно, соглашался (ну, а что? Это ложь во благо – мое благо, разумеется). Вообще, говоря о о моей профессии, вернее всего было бы сказать: я – тот самый «темный» человек, с котором вам не хотелось бы оказаться оппонентом в споре в споре или сидеть за одним покерным столом. И лучше со мной быть искренним, ведь если я уличу вас во вранье, то поверну ваши мысли в исключительно выгодную мне сторону. А вы и не заметите. К примеру, сделаю так, что в супермаркете вы купите продукты, которые в жизни бы не положили в свою корзину. Такой я человек, да. Я знаю, как слова и мысли способны продуцировать определенные гормоны в нашем теле, от которых мы себя чувствуем хуже или лучше. Зависит от обстоятельств. В общем, человек я, скажем так, необычный.

Разумеется, для своей дочери я приберег лайт-версию того, кем же работает ее папочка. Когда она пошла в первый класс, в школе у нее возникли некоторые затруднения с тем, чтобы ответить на вопрос: «А кто по профессии твой отец?» – и я взял излюбленный ответ всех коучей из социальных сетей. Тех самых, которые, сами пройдя бог весть какие трехдневные курсы, начинают разглагольствовать о чудесной трансформации личности и возводить алтари из жизненных целей, ресурсных состояний и прочего вздора. Знаете таких, да? Те, что подпрыгивают и сами себе «дают пять», жеманятся и позируют для фотографий в профиле. И твердят как попугаи без устали: «Давай, действуй, ты справишься!», «Все, что тебе нужно, уже есть у тебя внутри!», «Позитивное мышление – ответ негативному миру!»

Ну, вы поняли. Не переношу всех этих «ментальных тренеров» до такой степени, что вычистил любые упоминания слова «коуч» со всех своих страниц и профилей. Не хочу, чтобы меня ассоциировали с этими вдохновленными прыгунами, которым для мотивации нужно ходить по раскаленным углям. Те, кто называет их пустозвонами, недалек от истины: их болтовня на три четверти – это бесполезная ерунда, остальное – просто умелый маркетинг. Как результат – повсеместное засилье мысли, что с правильной целью и хорошим коучем можно достичь любого результата. Чушь.

«Малышка, – сказал я тогда дочери, – можешь говорить, что работа твоего папы – помогать людям общаться и достигать поставленных целей». Она тогда кивнула, и вопрос был исчерпан. Теперь, когда она уже подросла и лучше понимает суть моей работы, при серьезных разговорах просит меня отвернуться или сама прячется. Зайка моя, можно подумать, это помешает мне видеть тебя насквозь…

А теперь эта женщина, сидящая напротив и пахнущая ванилью, смотрит на меня так, будто сама прекрасно умеет делать все то, что делаю я.

«Вы верите в Бога, мистер Уонт?»

Я молчу.

Ранее со мной связалась ее секретарша (ну, или та, кого я принял за секретаршу), чтобы, цитирую: «Назначить собеседование с целью оценить возможность профессионального сотрудничества, а именно – оказание вип-клиенту консультационных и коучинговых услуг в течение месяца, на срок пребывания клиента в Лондоне». Это все, что мне известно на данный момент. Обычно я отказываюсь от предложений поработать коучем, а то вдруг еще, не дай бог, попросят кого-нибудь мотивировать. Много лет я в основном занимаюсь обучением и консультациями. Если кому-то нужно почувствовать мотивацию и у него достаточно денег, чтобы оплатить мой рабочий день, – я этого человека просто-напросто перепрограммирую. Зачем тратить месяцы на то, чего можно достичь за пару часов? Причем, результат будет в разы лучше и устойчивее. Некоторые считают, что я слегка самоуверен. Оптимисты! Я куда больше, чем «слегка» самоуверен. Ведь жизнь коротка, время бежит быстро – а дел еще невпроворот… Кроме того, я не соглашаюсь на встречи с «котом в мешке» вроде этой загадочной дамы (обычно клиенты сами ко мне приходят). Но сегодня у меня сорвалась консультация с другим клиентом – тот вдруг заболел – и день оказался свободен. И потому ли, что я не привык сидеть без дела, или из любопытства, а еще (и это немаловажно) – потому что я не верю в случайные совпадения, я решил согласиться и посвятить час-другой срыванию покрова с этой тайны. Не авантюра чистой воды, конечно. Но для человека, который планирует все вплоть до того, сколько страниц ему прочитать перед сном, и кому бывает скучно на скорости света, встреча неизвестно с кем и по какому вопросу, кажется чем-то будоражащим.

Я сижу в полной растерянности, не понимая, к чему был этот вопрос о Боге. Я не из тех, кого можно застать врасплох, но такого я точно не ожидал. У меня чешется нос, сильно. Но ведь я натренировал себя игнорировать даже навязчивый зуд. Чтобы заставить меня сейчас коснуться носа, самому Иисусу Христу со всеми святыми придется лично спуститься с Небес.

Однако дама замечает мое замешательство. А она хороша. Меня это слегка раздражает. Повторюсь, обычно это я произвожу такое впечатление. Мы определенно начали совсем не так, как я ожидал.

«Вы верите в Бога, мистер Уонт?»

Ненавижу, когда клиенты задают такие паршивые вопросы. И особенно ненавижу, когда два раза подряд. Во-первых, потому что ты выглядишь не очень-то сообразительным. Во-вторых, ответ может поставить тебя в положение, из которого будет трудно выбраться. Какая разница, верю ли я в Бога? Я верю, что Библия – самая потрясающая книга по маркетингу, когда-либо написанная рукой человека. Что с помощью этого «пособия» опытные менеджеры веками манипулировали и продолжают манипулировать массами, обещая спасение в обмен на деньги. Я верю, что Бог – мощнейший инструмент убеждения, пу́гало для тех, кто не понимает, что ад и рай (и я осознанно пишу эти слова с маленькой буквы) – не что иное, как состояние души: мы сами своими ежедневными словами и мыслями строим персональный ад или рай. И я верю, что Бог, если и существует, скорее похож на салют в звездную ночь, чем на умудренного белобородого старца в тунике, только и мечтающего о том, чтобы отправить тебя в ад за плохое поведение. Впрочем, определенно не стоит все это вываливать на даму, сидящую напротив в ожидании моего ответа. Первое правило: никогда не болтай и не открывайся, пока не получишь достаточно информации. И все же… Все же она столь очаровательна и так приятно пахнет ванилью (у меня все еще разливается тепло в груди), что я решаю ответить. Отчего-то всего за секунду мое возмущение сменяется сговорчивостью.

«Нет», – откликаюсь я, – «я не верю в Бога».

Дама улыбается и откидывается на спинку кресла. Делает глубокий вдох. Достает из кармана жакета пачку сигарет, привычным движением вставляет одну в рот и подносит невесть откуда взявшуюся зажигалку. «Нельзя курить в офисе, – думаю я. – Это незаконно!» Ей, похоже, наплевать. Она затягивается.

«Отлично, – говорит она мне. – Считайте, что вы приняты. Я заплачу сто тысяч фунтов стерлингов за месяц вашего времени, а вы предоставите мне в пользование ваши профессиональные навыки, когда я попрошу. Возможно, мне захочется поговорить с вами посреди ночи – вы обязаны ответить. Скорее всего, будут и дни без встреч, но ваша задача – сделать так, чтобы с вами легко было связаться, и вы могли явиться в мой офис, если потребуется. Пока я вас не зову, вы вольны заниматься, чем хотите. Но если я звоню, то не желаю слышать долгих гудков, а если хочу встретиться, не намерена ждать больше часа. Этого времени вполне достаточно, чтобы добраться на метро. В этих рамках делайте, что хотите. Вам все понятно? Мы договорились?»

Застала врасплох, нечего сказать. Обычно такие переговоры – дело небыстрое: я задаю вопросы, предлагаю проекты, обозначаю гонорар. Сейчас я стараюсь поскорее обдумать ситуацию и прикинуть варианты – это одна из моих способностей, мыслить быстро и определять возможности. Месяц в полном распоряжении старухи-курильщицы – это очень долго. Многие встречи с клиентами придется перенести или отменить. Уж не говоря об усилиях, которые придется приложить, чтобы их успокоить – некоторые ждут встречи со мной по полгода. И я буду вынужден попросить их подождать еще.

С другой стороны: сто тысяч фунтов стерлингов. Сто тысяч, черт побери! Это почти три месяца моей работы. А главное, можно заниматься своими делами в свободное время (помимо прочего я пишу речи для политиков и рекламные тексты для крупных компаний – и все это можно делать из дома). Закрою парочку подвисших проектов, устрою себе потом чудесное путешествие, а остаток денег инвестирую… И, скорее всего, для этого мне понадобится всего-то несколько часов в день и немного телефонных разговоров. Мне уже кажутся крайне соблазнительными такие легкие деньги (хотя я уже крепко стою на ногах в плане финансов, все же помню о грозных письмах из банка о задолженности по кредиту), но еще соблазнительнее – свободное время. Буду читать, пройду какое-нибудь обучение и наконец начну пользоваться тренажерным залом, который давно обустроил в одной из комнат. Целый месяц не прыгать в поезд, машину или самолет, целый месяц, когда мой единственный клиент будет находиться от меня в двадцати минутах на метро. Месяц, который я могу заполнить тем, чем мне вздумается. Выглядит изумительно. И этот яркий запах ванили, что исходит от женщины…

Погодите-ка. К счастью, лишь благодаря моему таланту переговорщика и врожденному недоверию ко всем представителям рода человеческого, в моем опьяненном окситоцином мозге мелькнула здравая мысль. И вместо того чтобы немедленно согласиться безо всяких условий, я занял позицию.

Еще одно правило: всегда торгуйтесь и обговаривайте все детали. Потому что ничего в этой жизни нельзя знать наверняка.

Сидя перед дамой, я убеждаюсь, что положение моего тела устойчиво, поза симметрична. Дыхание в норме. А голос не напоминает блеяние служки, которому забавы ради только что выкрутили яйца (я знаком с людьми, которые любят подобного рода развлечения).

«Давайте обсудим подробнее, госпожа…?»

«Хм… Можете звать меня Лиза. Да, Лиза вполне подойдет», – отвечает она, затягиваясь. Или затягивается, отвечая. Это как посмотреть.

«Хорошо, Лиза. Так в чем суть? Ваше предложение весьма щедрое, но прежде чем соглашаться, хотелось бы четко понимать, о чем мы говорим. Существуют вещи, делать которые я не буду. Зная мои способности, некоторые клиенты просят меня оказать услуги, не соответствующие моим личным ценностям, и я вынужден им отказывать. Поэтому я хочу ясно представлять характер моей работы», – сообщаю я и замолкаю, позволяя ей обдумать ответ.

«Вы верите в Бога, господин Уонт?»

Опять двадцать пять. И упорная же эта дама!

«Нет», – отвечаю я. Снова. Мне начинает это надоедать. Или нет? Запах ванили смягчает пульсацию в вене на шее – самый явный показатель раздражения. Злость, как и любая другая эмоция, – всего лишь химическая реакция в нашем теле. Осознавая это, учишься управлять эмоциями, контролировать химию организма. Чуть больше эндорфинов, поменьше гистаминов – вуаля! Только вот сейчас я никак не могу понять: старая курильщица провоцирует меня намеренно, чтобы оценить мою способность управлять своим состоянием и не реагировать на стресс? Или она просто полная идиотка? Если первое, то она может быть спокойна: прежде чем я потеряю голову и меня выведет из себя клиент, на этой прекрасной планете должен случиться новый ледниковый период.

Кстати, про лед. Я далеко не всегда был хладнокровной ледяной статуей по имени Леонард. Но, слава богу, времена, когда я терял сознание от стыда перед всем классом, давно прошли. Если говорить о хронологии. Что касается оставленных теми случаями ран, они до сих пор ноют. Порой так сильно, что приходится делать нечто экстремально-интенсивное, дабы хорошенько отвлечься.

«Тогда поступим так, – продолжает Лиза, – я заплачу вам сто тридцать тысяч фунтов стерлингов с тем условием, что вы согласитесь выполнять мои поручения, не зная заранее, в чем именно они заключаются. Но скажу, что работа полностью соответствует вашим талантам и навыкам, которые, как я выяснила, вполне можно считать выдающимися. Ничего незаконного. Я не попрошу вас сочинять рекламные тексты для продуктов, несущих потенциальный вред для человека. Я навела справки и знаю, как вы к этому относитесь. Не предложу писать вдохновенные речи, защищающие наркотики или разведение скота на убой. Не заставлю манипулировать людьми, чтобы они действовали против своих интересов («Жаль, – думаю я в этот момент, – такое мне как раз нравится»). Я представляю, на что вы способны, Леонард, и уверяю, что наше сотрудничество позволит использовать ваши умения наилучшим образом. Я бы даже сказала, ради благородной цели. Я так упорно интересуюсь, верите ли вы в Бога, потому что один из наших рабочих моментов будет касаться религии. И мне нужен не просто выдающийся коуч, но тот, кто обладает достаточной ясностью ума, которой в подобном контексте не стоит ожидать от верующего. Набожные люди, под каким бы знаменем они ни выступали, тяготеют к искажению реальности, чтобы найти подтверждение своим безрассудным теориям». («Впрочем, как и все остальные», – думаю я).

И все же, сто тридцать тысяч фунтов стерлингов. Вдобавок дама, судя по всему, собрала достаточно информации обо мне. В общем и целом, я даже могу пережить то, что она называет меня коучем. И если работа, которую предлагает Лиза, соответствует моему профилю, и мне не придется делать ничего, что мне претит – что ж, это интересно. Мне хорошо заплатят за то, что у меня появится свободное время. Слишком радужно, чтобы оказаться правдой. Но в конце концов, что плохого может сделать мне старая женщина, от которой так чудесно пахнет ванилью? Она курит как паровоз и странно одевается, но это даже внушает доверие. Конечно, все эти мои размышления не имеют под собой почвы (у меня будет возможность убедиться в этом чуть позже), и выводы кажутся нелогичными (и это я тоже скоро пойму). Что есть, то есть: мы в западне, собственный мозг обманывает нас куда чаще, чем можно предположить. Как бы ни хотелось нам думать обратное.

И вот вам подтверждение.

«Лиза, я согласен. Я принимаю ваше предложение о работе».

Пока я произношу эти слова, рептильная часть моего мозга (миндалевидное тело) в ностальгическом порыве незамутненного инстинкта требует немедленно бежать. Но ее вечный соперник – лимбический мозг, тот, что обычно убеждает нас купить последнюю модель «Айфона» (хотя она нам совсем не нужна) и прикончить пакет с чипсами (даже если не хочется есть), – заводит свою привычную шарманку. Про утро, когда можно спокойно приготовить завтрак и почитать газету. Про прогулки по лондонским садам, пока все остальные сидят на работе. Лимбический мозг мастерски склоняет нас к тому, в чем мы позже раскаиваемся: именно он умеет уговорить нас как никто другой и убедить в существовании миров, которых, как мы позже узнаем, нет. Вот так, напрочь одурманенный картинами долгих дней, которые я буду проводить между библиотеками и цветущими лугами, я сижу и жду следующего хода от своей новой богатой клиентки.

«Превосходно!» – восклицает Лиза, поудобнее устраиваясь в кресле и обнажая зубы в неожиданно сияющей белизной улыбке.

Итак, судя по всему, я уже согласился на работу, о которой не имею малейшего представления. Пора бы разузнать хоть какую-то информацию.

«Мне приятно, что вы довольны, Лиза. Теперь, когда я согласился, не могли бы вы подробнее рассказать, в чем суть нашего сотрудничества?»

«Всему свое время. Прежде всего, я жду, что вы всего себя посвятите мне. Вы должны пообещать, что доведете дело до конца наилучшим образом. Что проработаете со мной все тридцать дней, начиная с сегодняшнего. И вся информация, которую я вам сообщу, останется между нами – она строго конфиденциальна и не может быть передана третьим лицам».

«Разумно. Именно так я и работаю: я храню профессиональную тайну и всегда довожу дело до конца. Так что обещаю».

«Хорошо. Но позвольте предупредить: ваше обещание носит обязывающий характер. Обычно тех, кто решается нарушить данное мне слово, ждут весьма неприятные последствия».

И вот тут спокойствия у меня поубавляется. Я замечаю, как в животе появляется легкое напряжение. Запах ванили чудом не дает ему разрастись. Она мне угрожает? Рептильная часть мозга сейчас очень хочет обратиться к лимбической: «А я тебе говорила!» и изо всех сил пытается донести до меня последний тревожный звоночек. Но другая часть, неокортекс, что напрямую общается с директором моего банка, решает послушать сказочника в моей голове и побуждает меня пообещать все что угодно, лишь бы поскорее сообщить этой чокнутой реквизиты моего банковского счета. Разум – 1, инстинкт – 0.

«Согласен. Даю слово».

В ту секунду, что я произношу эти слова, по спине пробегает дрожь. Что, черт возьми, произошло? Судя по всему, эта бодрая старушка навела на меня чары.

«Прекрасно, Леонард. Мы договорились».

У нее весьма довольный вид. Но я все-таки наконец хочу понять, что за работа мне предстоит.

«И все же, Лиза. В чем суть нашего сотрудничества?»

«Я наняла вас, поскольку колеблюсь в принятии одного очень важного решения. Мне кажется, коуч вроде вас мог бы подсказать, какой выбор будет для меня наиболее правильным».

Я ощущаю, как все мои мышцы расслабляются. Похоже как раз на то, чем я обычно занимаюсь. Мне больше нравится консультировать, но помощь в принятии сложного решения имеет свою прелесть. А если клиент еще достаточно безумен, чтобы разбудить мое любопытство, дело становится и вовсе привлекательным.

«О каком же выборе мы говорим, Лиза?»

«Ох, да все просто. Я никак не могу решить, стереть мне род человеческий с лица Земли, или все же воздержаться».

Ну вот. Черт, я так и знал, что все слишком хорошо, чтобы быть правдой.

«Не понял. В каком смысле?»

«В смысле – я не могу понять, стереть мне род человеческий из истории или воздержаться, Леонард. Улавливаете? Ледниковый период, всемирный потоп. Что-нибудь в этом роде. Уничтожить человечество. Конец, капут. Вымрут все, кроме, естественно, животных. Быстрая и чистая работа. Возможно, гигантский метеорит. На худой конец эпидемия чумы, чего уж, тряхнем стариной. Если я решусь действовать, вы как коуч поможете мне с наиболее эффективной стратегией, так ведь говорят?»

Да, именно так и говорят. Наверное, эта дама прочитала какую-нибудь умную книжку по менеджменту.

«Эффективные стратегии, да… Честно говоря, Лиза, я не знаю, могу ли…»

«Вы обещали, Леонард».

«Да, обещал. Тем не менее, я не знаю, каким образом могу вам помочь. Вы озвучили, мягко говоря, странное предложение, и я отчаянно пытаюсь понять, вы сумасшедшая или все это просто неудачная шутка. Чем вы занимаетесь?»

Дама пристально смотрит на меня. Берет очередную сигарету, поджигает. Весь дым она выдыхает прямо мне в лицо, а в это время черный ворон (кажется, это был именно ворон), врезается в оконную раму за ее спиной, заставляя меня вздрогнуть. Огромная птица улетает прочь, дым поднимается к потолку. Лиза – сама серьезность.

«Это не шутка. Я не сумасшедшая. Я наняла вас не для того, чтобы вы удовлетворяли больные фантазии шизофренички. Хотите знать, чем я занимаюсь? Я делаю массу вещей. Создаю миры, играю погодой. Развлекаюсь тем, что сочиняю истории, в которые охотно верят люди. Мне любопытно наблюдать, как мои творения используют инструменты, которые я им даю. Когда наскучивает, я создаю новый мир. Такого вот рода времяпровождение».

Я возвращаю ей серьезный взгляд я тоже сохраняю серьезный вид. Если она решила прополоскать мне мозги, то ей это прекрасно удается. Стоит признать, что говорит она убедительно, зацепиться не за что. Ни один мускул на ее старушечьем лице не приходит в движение. А эта птица, врезавшаяся в окно? Просто вишенка на торте.

«Хорошо. Я попрошу вас быть более конкретной. Чем вы занимаетесь?» – настаиваю я на своем, говоря спокойным и холодным тоном.

«Как я уже сказала, Леонард, я делаю абсолютно все – кроме вещей, имеющих отношение к свободной воле человека. Создаю, разрушаю. Все такое. В своей роли и своем положении я вправе делать вообще все».

Я начинаю терять терпение, хоть запах ванили и помогает успокоиться. Но у нее такой серьезный вид, будто она верит в каждое сказанное ею слово.

«Ну, будет вам. Кто вы на самом деле, Лиза?»

«Я? Я – Бог».