Магия убийства

6

В это же время Клара слонялась по квартире потерянная, будто ей сообщили о внезапной кончине родной сестры. Она то кофе пила, не прекращая хождений, то сигарету курила, то произносила одну и ту же фразу:

– Да нет, это ошибка.

Ошибка – первое, что пришло ей на ум, оставшись на время единственным объяснением случившегося. Логика не включалась, поэтому Клара не способна была сопоставлять и анализировать факты довольно долго. Ей казалась невозможной смерть Красавчика от руки убийцы. Да кому он нужен! И снова она повторяла:

– Нет, это ошибка.

Но отчего-то не проходила дрожь, откуда-то из глубины подсознания просачивалась в душу тревога, которая мешала рассуждать. А тут Роменская ни разу не взяла трубку – это что? Но есть еще один номер, запасной – на крайний случай. Не это ли тот самый, крайний, случай? Она решила пока не звонить по запасному, бывало, Инесса не брала трубу, потом рявкала:

– Трахалась я. Имею право.

Может, и сейчас она в постели с мужиком? Эту лошадь удовлетворить способен только неутомимый конь. Но не сутками же напролет трахаться!

Клара бухнулась на диван, еще раз позвонила Роменской – результат ноль. Она закрыла глаза, чтобы отключить эмоции и сосредоточиться. В подобных ситуациях помогает медитация, но не Кларе, у нее слова вылетают сами по себе, а мысли далеки от медитирования.

– Спокойно, спокойно… – промямлила она, для пущей верности прикрыв глаза ладонью. – Я-то чего всполошилась? Допустим, Красавчик убит… Да нет, не может быть! – И подскочила, взялась за сигарету. – Просто его мобилу украли, или он одолжил ее, или отдал таким же придуркам, чтобы те подшутили надо мной… Он так никогда не делал. Он, вообще, шутить не умеет, потому что у него мозги заплыли спермой. Тогда это не шутка и со мной говорил мент. Как же узнать правду?.. Имя у него необычное… Валлис… Виллис… Валдис! Да, Валдис.

Клара взяла трубку обычного телефона, набрала номер милиции:

– Будьте добры, скажите номер уголовного розыска.

– А кто конкретно вам нужен?

– Все равно. Дежурный, например, или тот, кто принимает звонки.

Номер дали, Клара его записала и набрала.

– Здравствуйте, это уголовный розыск?

– Да.

– Мне нужен Валдис…

– Его нет, он на выезде.

– Простите, на каком выезде?

– На происшествии.

Итак, Валдис существует, работает в уголовном розыске, сейчас он на происшествии, а происшествие – убийство Красавчика.

– О боже! – Клара закрыла лицо ладонями, потрясла головой. – Но как? Почему? Кто?

Это естественные вопросы, когда страх за собственную жизнь затмевает все вокруг, даже перспективу на будущее в лице Мартына. И страх обоснованный. От ужасающей мысли Клара подскочила как ужаленная. Крайний случай наступил. Она набрала номер, вскоре услышала «алло», произнесенное хорошо поставленным голосом. Голос этого человека поставили не педагоги вокала, а его положение.

– Это Клара, – сказала она. Ей стало противно от своей заискивающей интонации, а оттого, что в трубке молчали, стало еще противнее. Он молчал потому, что Клара в его представлении вошь, на которою не стоит тратиться. Пришлось продолжить: – Я звонила два дня Фалееву, он не отвечал, а сегодня со мной говорил некий Валдис из уголовного розыска с трубки Виктора. Сказал, что он убит на берегу протоки, и спросил, когда мне удобно прийти в прокуратуру.

– Почему ты позвонила мне?

Клара опешила, потому не сразу сообразила, что сказать:

– Роменская не отвечает на мои звонки… А информация, как мне показалось, важная…

– Проверим.

– Извините, а мне что делать? Виктор должен был работать со мной… Как же теперь быть?

– Соединись с Роменской, а лучше найди ее и обсуди кандидатуру.

– А Красавчик? То есть Виктор?

– Проверим.

Клара бросила трубку и зло процедила:

– Тупица! Ну ладно, пусть проверяет, осел.

И еще раз позвонила Роменской – молчок. Клара засобиралась. Поедет к ней, но если эта шлюха не отвечала потому, что у нее кобель, Клара из нее… Ничего не сделает, а будет лебезить, правда, меньше, чем только что. Такова реальность, от которой пора бежать далеко и насовсем.

Описав в протоколе положение третьего трупа с насквозь простреленным туловищем, его перевернули на спину. По окровавленному лицу и груди бегали потревоженные муравьи и какие-то букашки, Ника отвела глаза в сторону, Семен Семенович потребовал:

– Сигарету мне.

Оперативник оторвался от протокола, достал из пачки сигарету, вставил ее в рот Семеныча, щелкнул зажигалкой и спросил с готовностью:

– Что писать?

– Погоди, – с наслаждением затягиваясь, бросил Семен Семенович, стоя над убитым. Он, ворчавший все время, что три трупа за один раз – это много, не торопился покончить с делом. – Сократ Викентьевич, тебе ничего не кажется необычным?

– Что именно тебя взволновало? – осведомился тот, глядя на труп с непониманием.

– Меня волнует только то, что я вынужден проторчать весь день здесь, а мы с женой собрались покупать мягкую мебель. Но это отступление. Итак, выстрелы произведены из рощи и с близкого расстояния. – Сократ Викентьевич согласно кивнул. – В каком положении находился первый труп из этой пары, когда получил пулю?

– Лежа, – без паузы ответил Сократ Викентьевич. – Не понимаю тебя. Ты что, сам не видишь?

– Я уточняю, чтобы не ошибиться. Значит, он не сидел спиной к роще?

– Исключено.

– Как ты определил, что стреляли с близкого расстояния?

– Обижаешь, – надулся Сократ Викентьевич. – Зайди в рощу, сразу поймешь, что надо подойти очень близко и отодвинуть ветки, чтобы увидеть лежащего человека. Если б он сидел, то в темя попасть было бы невозможно, только в затылок.

Семен Семенович не брался за сигарету, она тлела в углу рта, оставляя длинный столбик пепла. Но вот пепел упал, и Платон сделал замечание:

– Пепел упал на труп.

– Ну и хрен с ним. – Семен Семенович выплюнул окурок, опустил глаза. – Что-то в положении этих тел необычно… Смотрите: второй убитый, судя по входному и выходному отверстиям, находился лицом к роще. Пуля прошила его под углом и вышла ниже входного отверстия.

– Значит, вошла под углом? – переспросил Валдис, отошел к роще, прицелился воображаемым пистолетом. – Тогда этот труп стоял на коленях.

– Вот! – радостно воскликнул Семен Семенович.

– Голубчик, что ж ты так кричишь? – схватился за сердце Сократ Викентьевич, притом оставаясь спокойным. – Насмерть перепугал, ей-богу.

Но Семен Семенович, не обратив внимания на пожилого криминалиста, в необъяснимом ажиотаже произнес:

– Первый из этой пары лежал на спине головой к роще, а второй стоял на коленях лицом к той же роще. Оба вытащили свои мужские достоинства. Что они делали?

– Совокуплялись друг с другом, гы-гы-гы, – заржал составляющий протокол опер, хотя во время диалога он не писал, а слушал.

– Ну, допустим, – недовольно махнул рукой Семен Семенович. – А теперь посмотрите. Пуля попала в район сердца, следовательно, ранение было смертельное. При таком ранении он не способен был двигаться и упал плашмя, так?

– Ну да. Совершенно верно, – ответили ему вразнобой, не понимая, к чему он клонит.

– Почему у него не только грудь, но и шея, все лицо, даже волосы на лбу и с боков в крови?

Все перевели глаза на труп. Действительно, его будто окунули в кровь.

– Кровь растеклась по земле… – начал Платон, но его перебил Семеныч:

– Где признаки того, что под ним растеклась лужа, в которой он плавал? Земля здесь рыхлая, влажная, наверняка впитала кровь моментально. К тому же поросла травой, которая затруднила бы растекание крови. А в районе его лица кровью выпачкана только трава, земля ею не пропитана. Но у него все лицо в крови. И грудь выше пули. И шея. Лежало лицо на боку, когда мы его нашли. Ответьте, почему оно у него и с этой стороны, обращенной к небу, в крови?

– А правда, почему? – подала голос Ника.

– Я потому и спрашиваю, что не знаю, – вздохнул Семен Семенович. – Надо провести скрупулезные исследования вещей, одежды и трупов. Ты чего стоишь? – рявкнул он на опера с протоколом.

– А что писать? – поднял тот плечи.

– Диктую…

Трущобы. Иначе не скажешь. По этим колдобинам ходить нельзя, не то что ехать. Когда же льет дождь, улицы вообще превращаются в топь. Клара посещать трущобы не любила, это было своего рода напоминание, в каких скотских условиях она сама когда-то жила. Двухкомнатная хрущевка, в ней сидели друг у друга на головах пять человек, называлась уважительно – «крыша над головой». Некоторые и этого не имели.

Частный сектор, где жила Роменская, застраиваться начал при царе Горохе, домики, а то и натуральные сакли прилепились друг к другу, будто без посторонней поддержки не устоят и рухнут. Клара давно перестала удивляться непритязательности Роменской, а положение у нее было выше, значит, денег больше. Но всему есть объяснение: Роменская – любительница выпить, хоть в компании, хоть в одиночестве – бутылка всегда при ней. Ну а чтобы налакаться такой туше, надо много выпить – она и ростом ого-го, и объемом не Дюймовочка. Короче, Инесса шла семимильными шагами к алкоголизму. При всем при том Роменская обожает наряды, любовников покупает, о том, сколько она ест, можно не говорить, любовь к чревоугодию по ее фигуре видна.

Клара остановила машину у дома, напоминавшего далеко не графские развалины, а заброшенную хату, куда по ночам приходят ведьмы и привидения. Заглянув через низкий дощатый забор, она увидела машину Роменской, представляющую ее единственную ценность и не отличающуюся шиком, значит, Инесса дома. Клара вошла во двор, в котором развернуться было негде, в палисаднике росли чахлые цветочки, которые наверняка забывали поливать. Звонок не предусмотрен, дверь, когда Роменская бывает дома, всегда открыта.

В прихожей было мало света, Клара задела бедром не какой-то предмет интерьера, а самое обыкновенное ведро! Она уже забыла, для каких целей держат алюминиевые ведра, но в этом доме ей напомнят. И про ведра, и про туалет на улице, и про дистанцию между ними – все напомнят. Ведро со звоном упало с табуретки, хорошо хоть пустое, а не с помоями. Клара ругнулась и открыла дверь в комнату.

Темно. Шторы плотно закрыты, настольная лампа горит, видимо, с вечера. Внутри дома обстановка приличная, не рухлядь, модная мебель, хотя и недорогая, обои, ковры, хрусталь. При всей любви к выпивке Роменская помешана на блеске, она и украшения покупала с камешками, чтобы блестели. Но одно неизменно и вечно в этом доме – беспорядок.

Клара прошла к окну и раздвинула шторы – в этой комнате Роменской не было. Она перевела взгляд на проем, ведущий во вторую комнату – такую же темную. И заметила вытянутые ноги. Все ясно: напилась подружка и спит мертвецким сном.

– Инесса! – позвала ее Клара.

Но рассчитывать, что Роменская, проснувшись, подскочит и примется хлопотать вокруг гостьи, не стоило. Тут надо вести себя осторожно, чтобы в тебя не запустили чем попало. Однако Клара была слишком зла на пьянчужку, посему, пренебрегая всяческой осторожностью, двинула в следующую комнату, громко ворча:

– Извини, но у меня спешное дело. Сегодня меня оглоушили. Звоню на сотовый Красавчику Вите, а мне говорят, будто он на берегу протоки убит…

За время монолога Клара раздвинула шторы на двух окнах, повернулась к креслу, в котором возлежала Роменская, и шарахнулась назад, врезавшись в стенку спиной. Она продолжала вжиматься в нее, словно надеялась просочиться сквозь стену, дрожа от ужаса и не понимая, почему он возник.

Роменская действительно развалилась в кресле, но не была пьяной и не спала. Ее бессмысленно-тупой взгляд, направленный в никуда, Клара изучала несколько секунд, гадая, почему Роменская не моргает. Именно раскрытые глаза напугали Клару своим дьявольским выражением, будто смотрела Инесса откуда-то из небытия. И еще лицо ее казалось мертвенно-бледным, такого цвета Клара никогда не видела у нее. Голова Роменской нелепо свесилась набок, половину лица закрыли черные волосы. Что еще? Поза… И вдруг Клара сообразила, почему ее в первый же момент, когда она увидела Роменскую, охватил ужас, – Инесса мертва.

– Допилась, – почти неслышно вымолвила Клара, идя к ней и глядя в потусторонние глаза, казавшиеся теперь страдальческими, словно в преисподней черти терзали ее душу (если только у Роменской была душа).

Приближалась Клара несмело, потому что с покойницей наедине, к тому же в ее доме, где никого нет, живой Кларе стало не по себе. Остановившись в метре с лишком от покойницы, она чуть подалась вперед и, чтобы рассмотреть Роменскую, наклонилась к ней. Неизвестно, для чего ей это понадобилось, может, хотела позлорадствовать над преждевременной кончиной Инессы, ведь сочувствия к этой женщине у Клары не возникло.

И вдруг она снова попятилась: у ног покойницы Клара увидела пистолет. Как раз под правой рукой. Значит, Инесса… Боясь прикоснуться к ней, Клара искала на лице следы крови, но висок закрыли густые черные волосы. Все же кровь она нашла, когда внимательно и хладнокровно осмотрела труп. Кровь была и на ковре, и на кресле, обитом темной тканью, и на полу, и на плече покойной.

Больше Клара не смогла оставаться в доме, ринулась на улицу, прыгнула в автомобиль и, с трудом преодолевая неровную дорогу, выехала из района трущоб. Клара остановилась на обочине, взяла телефон. Это же крайний случай. Он всегда брал трубку после третьего гудка, Клара залепетала, чтобы не рассердить его:

– Прошу простить меня, я только что от Инессы… Должна вас огорчить…

– Короче, – протяжно промычал он.

А Клара живо представила Бамбу, примечательностью которого была и есть его рожа. Внешне он – обычный, но глаза табачного цвета, когда смотришь в них, излучают все пороки, известные человечеству. И главный из них – безразличие к живому созданию, будь то кошка, человек или комар. Он даже не жестокий, потому что жестокость входит в арсенал страстей, он бесстрастный. И пороки в нем живут не как нечто раскрепощающее, дающее ему ощущение власти и силы, ощущение жизни, а потому, что они – его скудное развлечение.

– Да, конечно, – заторопилась Клара. – Инесса застрелилась.

– Понятно.

– А мне что делать? У меня сложный случай, я надеялась на Фалеева…

– Проблему решим. Все.

И отключился. Хам. Свинья. Скотина. Клара в сердцах бросила трубку рядом с собой и повела машину к своему дому. Не помешает прилечь на диванчик, выпить чего-нибудь крепкого и до вечера поспать. Хотя до вечера не так уж много времени. Однако снять стресс необходимо. Но образ Роменской просто преследовал Клару, эти глаза…

– Дура, – высказалась Клара о ней. – Стреляться? Ну уж не…

Она резко затормозила, в нее чуть не врезался сзади автомобилист, но вовремя крутанул руль, проехал мимо, крикнув:

– С больной головой за руль не садятся.

Клара подкатила к обочине, не имея сил ехать дальше, заглушила мотор и замерла, держась за руль, как за спасательный круг.

– Пистолет лежал под правой рукой, – сглотнув комок ужаса, пробормотала Клара. – Но Роменская левша…