Магия вне закона

Глава 7

Обхватив ладонями чашку с горячим чаем, я сидела на диване, закутавшись в плед, и наблюдала за стражами. Третий час больше десятка магов в военной форме, с оружием и нехилым уровнем практической магии исследовали дом. Никто из них не решался со мной заговорить, но я то и дело ловила косые взгляды, устремленные в мою сторону. Недоверие. Раздражение. Усталость. Все это читалось на их лицах. Не нужно обладать даром истинной телепатии, чтобы ощутить, насколько сильно мои слова подвергал сомнению каждый из присутствующих. Отчасти я их даже понимала… Сложно верить заключенной, когда нет ни единого доказательства того, что невидимка был в доме. Непонятно другое. Почему они не видят его следы? Ладно стражи… но Леннер и Стенли… Первый резерв способен улавливать малейшие колебания внешней энергии, а телепортация мага – это один из мощнейших выбросов энергии. Они должны его почувствовать. Должны найти след, куда ведет этот телепорт. Должны найти хоть что-то. Я не сумасшедшая! Почему все смотрят на меня, как на сумасшедшую? Я ведь не одна его вижу. По словам Леннера, другие заключенные его тоже видели. Может, дело в резерве? И невидимку видят только маги с тринадцатым резервом? В таком случае, что ему от нас нужно?

Я со вздохом перевела взгляд на Стенли. В отличие от остальных, капитаны дом уже осмотрели и не один раз. Сначала Леннер вызвал по рации патруль и договорился о личной встрече с каким-то Диксаном. Затем проверил все магические сплетения, наложенные на дом, и изучил следы. Я не задавала лишних вопросов и вообще старалась его не отвлекать, только ходила рядом и слушала зачитку неизвестного заклинания первого резерва.

Чуть позднее приехал Стенли, а вместе с ним еще трое магов в гражданской форме. Подслушав один из разговоров, я поняла, что это не стражи вовсе, а представители конгресса, причем довольно высоких рангов, судя по эмблемам на одежде. А они-то здесь зачем? Офисные клерки в кои-то веки повылазили из своих золотых офисов? Это что-то новенькое. Похоже, ситуация в городе настолько вышла из-под контроля, что конгресс лично начал принимать посильное участие в расследовании стражей. Но все самое ужасное случилось даже не с их приездом, а с приездом одного из городских патрулей, вернее, с его малой части. Всего тридцать магов… подумаешь. И все они обустроились в доме. А что может быть страшнее тридцати стражей для одной заключенной, особенно если все стражи знают, что она заключенная?

Самым лучшим для меня решением было запереться в ванной, чтобы избежать лишнего внимания и просто не путаться под ногами, слушая враждебные упреки. Я так и сделала – пошла прятаться, тем более что единственный, кто какое-то время сдерживал стражей – уехал. На свою встречу! А вот Стенли остался, и это именно он поймал меня на полпути к заветной цели, точнее, мы случайно столкнулись с ним в коридоре, когда я пыталась незаметно пробраться за спинами представителей конгресса. Догадавшись о моих планах, он нашел где-то плед, наверное принес из своей машины, и, завернув меня в него, усадил на диван. А еще он заварил чай. Зеленый. С чабрецом. Для мага с первым резервом создать из ниоткуда фарфоровый чайник, чашки и съедобные лакомства, как для меня сказать слово «мяу». Так же быстро и не растрачивая основной энергии своего резерва.

– Торчим здесь уже четвертый час! Никто не пробовал покопаться в мозгу у этой девки? По-любому, так быстрее выйдет.

Я дернулась, расплескав содержимое кружки на свои колени.

– Конгресс вроде как против того, чтобы калечить своих заключенных. Но я не уверен. Кажется, к Обители это не относится. Леннер говорил про двух девок из приемника. Вот им-то уж точно в голову не полезешь. Они выходят через месяц.

Сжав в ладонях чашку, я бросила быстрый взгляд на двух стражей, расположившихся возле барной стойки. Один облокотился на столешницу и с полным безразличием осматривал гостиную. Второй сидел рядом на стуле, оперевшись локтями на колени, и поигрывал рацией.

– А эта? – страж с рацией зевнул. – Тоже выходит или на пожизненном?

Сделав вид, что их обсуждения меня не касаются, я уронила голову так, чтобы лицо скрылось под волной рыжих волос. В Обители часто приходилось прикидываться глухой, а иногда немой и слепой одновременно. По-другому было не выжить.

– Я слышал, что она завалила верховного. Скорее всего, на пожизненном, конгресс такое не прощает.

– Пф-ф… И че мы тогда возимся? Давно пора ей черепушку вскрыть и вытащить воспоминания. Делов-то на две минуты, зато сколько времени сэкономим.

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Внизу живота шевельнулся холодок страха. Вмешиваться в память гражданских магов запрещено регламентом конгресса! Понятно? После таких вмешательств у любого крыша съедет. Это как трепанация без наркоза, только с последующим извлечением памяти, а не мозга.

– Леннер не в восторге от этой идеи.

– Кто-то уже предлагал?

– Ага, – страж хохотнул, – все присутствующие. Никто не видит смысла искать какие-то крохи магии в этом сарае, когда можно извлечь память и составить полную картину произошедшего.

– И что Леннер?

– Да ничего. Не захотел брать ответственность за ее жизнь, представляешь? Мало что ли заключенных в Обители? Один из конгресса предложил провести эксгумацию памяти самостоятельно, но Леннер ему тоже отказал.

– Придурок. Теперь торчим здесь из-за него.

– Не говори, – страж с рацией пренебрежительно фыркнул, – ему давно пора валить из нашего города к своим предкам. Конгресс обещал заменить Сойлера на год, а что в итоге? Леннер отлично обосновался на его месте на целых добрых десять лет и сестрицу свою полоумную зачем-то сюда притащил, будто у нас своих баб мало. Слышал, что она отсталая? Некроманты херовы.

Я вздернула голову. Не знаю, что возмутило меня больше. То, каким тоном стражи патруля рассуждают о своем капитане в его отсутствие, или то, что в отличие от Леннера, эти двое болтают ногами на стульях и ни черта не делают, кроме как перемывают всем кости, хуже базарных старух. Так и хочется плюнуть кому-нибудь в рожу.

– Чего тебе? – один из них, почувствовав на своем затылке мой прожигающий взгляд, обернулся.

Я присмотрелась к его глазам. Голубые. Даже не голубые, а какие-то мыльные. Пятый резерв, ерунда.

– Ничего, – сухо ответила я. После сотен надзирателей со вторыми и третьими резервами голубоглазый не вызывал ни страха, ни уважения. – Просто смотрю.

– А кто разрешал тебе смотреть? – он нахмурился и убрал рацию в карман. Фигура у него накачанная, но даже она меркнет на фоне мускулатуры Леннера. – Ты спросила у меня разрешения, а? Не помню, чтобы я позволял на себя пялиться.

Крутанувшись на барном стуле, второй страж скользнул по мне безразличным взглядом. Так обычно взирают на пустое место. Я поджала губы. Ясно, ясно. И снова здравствуй, родная дискриминация! Им смотреть на меня значит можно, а мне, видишь ли, уже нельзя. Кто придумывает эти правила?

– Извините, – решив не учинять себе лишних неприятностей, я поспешно отвернулась. Тем более что остальные стражи тоже начали поглядывать на меня, но в отличие от этих работу не забросили, продолжая выискивать скрытые следы в доме и шлейф магии от телепортации. – Еще раз извините, – повторила я, – такого больше не произойдет.

Послушно уткнувшись себе в колени, отлично понимая, что именно этого от меня все и ждут, я не смогла сдержать ухмылки. Уголки губ дрогнули, и мне пришлось опустить голову ниже. Невозможно, но… я их не боюсь. Не после того, что мне довелось пережить в Обители. К двум посредственным стражам, возомнившим из себя непонятно что, можно испытывать только жалость, но никак не страх. В тюрьме учишься выживать среди монстров, расчетливых и голодных до жестоких развлечений. Этот с рацией явно пытался им подражать, но до монстров ему было так же далеко, как и мне до свободы.

– Что это было? «Извините»? Серьезно? Тебя никто не учил извиняться? – после секундного замешательства рассмеялся страж. Неприкрытое ехидство его слов меня покоробило. – Думаю, тебе стоит попросить прощения еще раз. Вставай на колени.

В гостиной стало заметно тише. Несколько стражей, я их не считала, но по ощущениям больше семи человек, отложили свои дела и теперь наблюдали за нами. Никто не вмешивался, но и никто не отказывал себе в удовольствии поглазеть, как глумятся над заключенной. Уверена, что большинство из них никогда не были на территории Обители и имеют весьма смутные представления о глумлении.

– Прошу прошения, если мое поведение показалось вам недостойным, – все так же, не поднимая головы, отчеканила я когда-то заученные слова. – Я виновата. Еще раз извините.

Справа раздался неоднозначный смешок. Я посильнее закуталась в плед, словно это как-то могло спасти меня от всеобщего внимания. Ненавижу быть в центре внимания! Не-на-ви-жу.

– Ребята, да она издевается! – громко возмутился голубоглазый. Ему что, делать больше нечего? – Кажется, она только что призналась, что не умеет просить прощения. Так че мы сидим без дела? Надо научить ее, а то пропадет баба в Обители.

– Отвали от нее, Эйд.

– Она из Обители? – кто-то позади меня сильно удивился этому известию. – Я думал, ее из приемника притащили.

– Не, – Эд или Эйд или как там его, воодушевленный новой идеей, вскочил со стула. – Те, что из приемника, сейчас в управлении, а этой занимаются Ларк со Стенли. Типа – контролируют, – заржал он. Я не выдержала и снова подняла голову. Смех у него был до ужаса противный. – Все знают, что они там контролируют, да? Дырку между ее ног. Хотя, наверное, она уже не контролируется. Представляю, сколько стражей в ней успело побывать…

– Не представляешь, – огрызнулась я, глядя прямо в его мерзкую рожу с густой щетиной.

И вот после моих слов в гостиной воцарилась полнейшая тишина. Ни звука. Того и гляди появится перекати-поле и…

Я замерла. Чашка выпала из ослабевших рук и под аккомпанемент всеобщего безмолвия со звоном разлеталась на части. Я ведь не сказала это вслух, да? У меня остановилось сердце. Должно было остановиться. Странно, что оно вообще выдержало.

У стражей повытягивались лица.

Да. Я это сказала. И не просто сказала, а обратилась на «ты» к стражу при исполнении! Черт. Если бы я не отбывала пожизненное наказание, то после этого меня должны были бы арестовать, а потом закрыть в изоляторе на несколько суток. И еще бешеный штраф за вольное обращение к служащему конгресса.

У меня забегали глаза. Надо что-то сделать. Хоть что-нибудь. Пока все не обернулось против меня.

Я решительно скинула плед, поднялась на ноги и произнесла запинаясь:

– У меня шок. Просто шок. Извините.

С этими словами я ринулась к двери, надеясь выскочить на улицу и до потери пульса умолять всех богов, чтобы Стенли заступился за меня. Не понимаю, как я могла это сказать! Просто не понимаю! Может, у меня на самом деле шок? Или я настолько расслабилась, что забыла все, чему научилась в Обители.

Нельзя разговаривать со стражами!

Нельзя открыто смотреть в их сторону!

Нельзя!

Все, кто своевременно не усвоил эти простые правила, уже давно не боятся за свою жизнь. Мертвым вообще нечего бояться.

– Охренеть! – голубоглазый избавился от оцепенения и смачно выругался. – Как ты выжила в Обители, сучка? А ну-ка стой! Я чего-то не понял!

Я добежала. Почти добежала до двери, когда аркан затянулся на моей щиколотке, и я ничком упала на живот. Ударившись лицом об пол, я не сдержала всхлипа. Во рту появился солоноватый привкус, нижняя губа моментально треснула, а кожа на левой щеке загорелась пламенем. Стражу на это было плевать, он медленно потащил меня к себе за правую ногу, подтягивая аркан.

Наверное, платье задралось… но даже если это и так, я не почувствовала.

Задыхаясь от болезненного удара, я перевернулась на спину, и прежде чем страж успел сообразить, что происходит, я схватила аркан и дернула его на себя, вкладывая в это большую часть восполнимой энергии резерва. Вовремя среагировать голубоглазый не успел. Обычно женщины не дают тебе отпор, да? Унижать беззащитных просто, козел? Аркан натянулся, и страж полетел за ним следом, пропахав своим лицом два метра по деревянному полу.

На ноги мы вскочили одновременно.

– Я тебе шею сверну! – крикнул он мне в спину, когда я, увернувшись от очередного аркана, с разбегу прыгнула на дверь и кулем вывалилась во двор.

– Эйд! – кто-то остановил стража при выходе из дома. – Прекрати! Это уже не смешно.

И он действительно остановился. В голове пронеслась нелепая мысль, что его урезонили слова сослуживца, но все оказалось куда проще…

Я болезненно всхлипнула и открыла глаза. Черная тень склонилась надо мной, протягивая руку и помогая встать с земли. Из-за солнца я не сразу разглядела, кому эта тень принадлежит, и, только наткнувшись на серебряный значок капитана ночной стражи и черный военный камзол с росписью замысловатых узоров, плотно облегающий массивную фигуру, поняла, насколько мне не везет в этой жизни. Ведь знала, что нельзя слушаться Стенли! Надо было прятаться в ванной, как я и планировала, тогда бы ничего этого не произошло! А теперь мне прямая дорога в Обитель. И, скорее всего, с ужесточением условий заключения.

– Я не хотела! – тихо, почти неслышно прошептала я. Леннер без лишних слов поднял мою голову за подбородок и внимательно осмотрел лицо. – Я не хотела этого делать! Он накинулся первым, понимаете? Первым! Я бы не стала нападать на стража! Я не дура! Я помню, какое наказание за этим последует! – Я всхлипнула, когда черный, убийственный и не оставляющий шанса взгляд встретился с моим… напуганным и растерянным. – Я могу извиниться… – продолжала сбивчиво шептать я, чувствуя, как слезы скатываются по лицу и обжигают разодранную после падения щеку, – и опуститься на колени тоже…

– Достаточно.

Некромант наклонил мою голову вбок и без эмоций провел большим пальцем по щеке. Наверное, там образовался кровоподтек от удара.

– Мистер Леннер… пожалуйста… выслушайте меня! Я не хотела, не знаю, как так получилось… – я прижала ладони к груди, с трудом сдерживая глухие рыдания, которые вот-вот должны были вырваться наружу. Мне показалось, что это конец. Сейчас капитан переговорит со своим подчиненным, примет его сторону, и если меня не казнят, то жестоко накажут, как и полагается за такие нарушения. Я напала на стража? Никто не станет разбираться в причинах.

Рядом с нами стоял Стенли и несколько магов из патруля. Кто-то бурно описывал произошедшее, выставляя меня посмешищем и последней идиоткой, которая сама спровоцировала одного из стражей. Кто это распинался, я не поняла, вроде бы тот мужик, что сидел с голубоглазым за столом, но это не точно, мне было все равно. Я лишь смотрела на Леннера, на его мрачное лицо и почти белые от напряжения скулы. Он убрал руку и отошел от меня. В ледяных глазах застыла ярость, а в голосе послышалась сталь.

– Стенли, забери мисс Рейтли в управление. – Леннер в последний раз взглянул на меня и едва заметно улыбнулся, почти приободряюще. – Здесь ей больше нечего делать.

Я пошатнулась, оставшись без какой-либо опоры. Но опора сама себя нашла и очень кстати, потому как от увиденного мне захотелось сползти на землю и закрыть глаза руками.

Леннер развернулся, направляясь к мужчине, у которого, как и у меня, кровоточила губа. Догадаться, почему и у него она кровоточила, труда не составило. Некромант ничего не спрашивал, ничего не уточнял и не пытался разобраться. Удар, который пришелся на лицо голубоглазого, запросто мог раздробить ему череп, если бы тот вовремя не выставил перед собой щит. Леннер что-то крикнул, что-то предупреждающее, но страж не послушал, и тогда черный пульсар разбил его щит на крошечные осколки. Перехватив занесенную для удара руку, некромант сломал ее и ударил сапогом по колену стража. Пока тот корчился, Леннер сорвал с его груди военный значок и прошел в дом.

– Тэс? – Стенли крутанул меня за плечо, подхватывая за талию и не давая упасть. – Садитесь пока в машину, а я скоро вернусь и помогу вам обработать рану. Хорошо?

Я заторможенно кивнула, оборачиваясь и не веря своим глазам. Слезы высохли, а в груди появилось незнакомое жжение. За меня только что заступились. Впервые в жизни.