Магия звезд

Глава 22

— Что скажешь, Патрик? — Шеннон сидел в кабинете друга и нервно барабанил пальцами по столу.

— Что я могу тебе сказать? — Патрик задумчиво покрутил в руках механический карандаш. — Десять дней — не срок, чтобы делать выводы. От наркотиков и алкоголя мы кровь почти очистили, осталась пара курсов перегонки, а вот с головой…

— Говори, как есть, — Шеннон настороженно посмотрел на друга.

— Тебе нет смысла утопать в многообразии медицинских терминов, Шенн, — отмахнулся Патрик. — Там всё сложно. Необратимо сложно.

— Но ведь сейчас ситуация намного лучше, разве нет?

— Шеннон, у неё серьёзные нарушения. Да, она сейчас стала спокойней, охотно идёт на контакт, выполняет все предписания. Продержать ещё месяцок и на выписку, но…

— Но? — Шеннон ощутил во рту тошнотворную сладость.

— Не знаю, — мужчина поставил локти на стол и упёрся подбородком в ладони. — Это не похоже на выздоровление. В её случае такие перемены как раз говорят об обратном.

— Пожалуйста, друг… — голос Шеннона сорвался на шёпот. — Расскажи мне всё. Просто или сложно, я решу сам… Я должен знать.

— Ты ведь не отстанешь, — вздохнул Патрик.

— Ты хорошо меня знаешь.

— Что ж… — мужчина открыл блокнот, пролистал последние страницы и снова вздохнул. — После нашего с Энн первого, и самого честного, разговора, невооружённым взглядом я смог определить несколько ключевых проблем. Затем мы сделали некоторые тесты, МРТ и ещё парочку инновационных исследований.

— Продолжай, — Шеннон стиснул зубы, сверля друга взглядом.

— Поначалу мы думали, что у неё псевдошизофрения. Все симптомы были налицо. И депрессия, и тяжёлые истерические реакции, и яркое сексуальное расстройство… — Патрик встал и подошёл к окну, всматриваясь в небо. — Но, понаблюдав некоторое время, я понял, что всё намного сложнее. И последнее МРТ показало характерные изменения в головном мозге. Благодаря исследованиям проявилась онейрофрения*, что и провоцировало пугающие Энн галлюцинации. Плюс…

— Господи… — Шеннон схватился за голову и затих.

— Плюс, — продолжил Патрик, — при разговоре Энн упомянула о том, что порой неадекватно воспринимает свои части тела. То голова большая, то руки и ноги слишком длинные. Это очень похоже на деперсонализационный синдром**. Ну и шизофрения, прогрессирующая… Вот такой букет…

— Бред какой-то… — тихо спросил Шеннон. — Энн никогда не говорила.

— Она никому не говорила и не скажет, — заверил врач. — Убеждает всех и себя, что здорова, а шиза — просто следствие её творческой натуры и наркоты.

— Так и есть?

— Шеннон, не будь ребёнком, — мужчина вернулся за стол. — Состояние Энн спровоцировали две причины: генетика и она сама. Мы подняли документы, сделали запрос в органы. Родители Энн тоже имели проблемы с наркотиками. У матери была диагностирована шизофрения. Энн родилась недоношенной, долго была под наблюдением как ребёнок с задержкой в развитии. В шесть лет у неё обнаружили отклонения и предположили вялотекущую шизофрению. Родители покончили с собой.

— Стоп! — воскликнул Шеннон. — Они же разбились!

— Да, предварительно оставив предсмертную записку. Не знаю, был ли отец Энн в курсе планов матери, но он не слезал с иглы, поэтому, скорее всего, не успел ничего понять. Её тётка рассказала мне, что произошло. Самой Энн, разумеется, никто правды не рассказывал. Тётка получила свою выгоду в виде пособия, а потом вышвырнула девочку из дома. Та, конечно, и сама была хороша. Приводы в полицию за хулиганство, проверки органов опеки из-за того, что кто-то анонимно позвонил на горячую линию. Она ненавидела тётку, а та считала её занозой в заднице.

— Мрак… — Шеннон закрыл лицо ладонями. — Грёбанный мрак…

— Да уж…

— Мы ведь сделаем всё возможное, Патрик⁈ — спросил Шеннон с надеждой в голосе.

— Мы уже делаем, Шенн, — Патрик поджал губы. — Но вот сама Энн. Она не хочет бороться. Судя по её рассказам, и не хотела по-настоящему никогда. Диагноз — не приговор, тем более, когда он не поставлен официально. Мало ли так показалось врачам. Да что говорить, Энн вообще не знала ни о каком диагнозе. С головой у неё всё было более чем нормально. Она могла обратиться в центр социальной помощи, в органы опеки, наконец. Её тётка должна была нести ответственность. Что сделала Энн? Правильно, она бунтовала, пока рядом не оказался урод, показавший ей изнанку любого бунта. Наркотики и алкоголь, с помощью которых она уходила от проблем, лакмусом проявили наследственность, сдобрив её различными осложнениями.

— Ты сейчас ведёшь к тому, что выхода нет, я так понимаю, — мрачно констатировал Шеннон.

— Есть клиники, где прорабатываются новые методики, но уж очень запущенный случай, — не стал обнадёживать его Патрик. — Я не уверен, но мы будем бороться.

— А если нет? Что её ждёт?

— Психушка, Шенн…

«Доктор Майерс, вы нужны в приёмной, срочно!» — раздалось из динамика медицинской рации. Патрик бросил быстрый взгляд на аппарат и повернулся к Шеннону.

— Прости, брат, кажется, в приёмном жарко. Надо идти. Будем наблюдать. Я сделаю запросы в специализированные клиники, когда мы полностью закончим чистку организма. Попробуем побороться, но Шеннон…

Парень поднял на друга глаза.

— Ты любишь Энн, переживаешь, я понимаю. Вот только, не клади на эту историю всю свою жизнь. Это не надо ни тебе, ни Энн. Её историю уже не переписать, так не губи свою.

— Но…

— Я знаю, о чём говорю, Шенн… — отрезал Патрик. — Разреши себе быть счастливым. Это не значит бросить её в беде. Но рушить свою жизнь не имеет никакого смысла.

Он вышел, а Шеннон ещё долго сидел в опустевшем кабинете, обдумывая услышанное. Хотелось закрыть глаза и представить, что это страшный сон, но время шло, настенные часы монотонно тикали, а сон всё не кончался.

Прислушавшись к себе, он достал телефон и купил билет на самолёт. Он сделал всё и, кажется, немного больше. Энн под присмотром, её жизнь в безопасности. А сейчас ему очень нужна передышка, много музыки и маленькая звёздная фея, по которой он безумно скучал… Если она, конечно, ещё его ждёт.

*Онейрофрения — состояние сознание, в котором настоящее и фантазии смешиваются между собой.

**Деперсонализационный синдром — это расстройство самосознания, характеризующееся стойким или периодически возникающим чувством изменения и отчуждения, раздвоения собственной личности, тела, умственных процессов.