Макбет

Недобрая молва кругом. Насилья

Всегда ведут к насильственным концам.

Больная совесть лишь глухой подушке

Свои секреты смеет поверять.

Священник больше нужен ей, чем доктор.

Прости нас, грешных, Господи! За ней

Смотреть необходимо. Удалите

Все острые предметы. Потрясен

Услышанным сейчас! Спокойной ночи.

От страшных дум захватывает дух,

Но не осмелюсь высказать их вслух.

Спокойной ночи, доктор.

Отряды англичан недалеко.

Малькольм, Макдуф, Малькольмов дядя Сивард

Начальствуют над войском. Все полны

Непримиримости. Их огорченья

Могли бы мертвого расшевелить.

Наверно, мы их встретим по дороге

В Бирнамский лес. Туда лежит их путь.

Что Дональбайн, сопровождает брата?

Я выяснил, что нет. Я видел лист

Со списком близких нам дворян. Меж ними

Сын Сиварда и множество юнцов,

Мечтающих о боевом крещенье!

Что делает наш деспот?

Укрепил

Свой Дунсинан. Одни предполагают,

Что он взбесился. Люди подобрей

Находят в этом бешеную храбрость.

Одно лишь ясно: что в своих делах

Не может он свести концов с концами.

Так вот когда убийце отлилась

Кровь жертв его! В бесчисленных восстаньях

Прочел он приговор своим делам.

Ведь не любовь – одни приказы движут

Оставшимися у него людьми.

Вот наконец когда он убедился,

Что титул короля на нем висит,

Как мантия гиганта на воришке.

Понятно, как клянет он сам себя

И все на свете, если поразмыслить,

Чем полон он, что делается в нем!

Так в путь, друзья! Пойдем, изъявим верность

Тому, кто заслужил ее, – врачу

Больной страны, и чтоб ее очистить,

Прольем за родину всю нашу кровь.

По крайней мере столько, сколько нужно,

Чтоб цвет венчанный не остался сух

И захлебнулся и погиб лопух.

Итак, вперед, к Бирнаму!

Не доносите больше ничего.

Пусть все бегут. Покамест лес Бирнамский

Не двинулся на Дунсинанский холм,

Мне страх неведом. Что в Малькольме этом?

Не женщиною разве он рожден?

Всезнающие духи мне сказали:

«Никто из тех, кто женщиной рожден,

Макбет, тебе не страшен, будь спокоен».

Бегите ж, таны лживые, толпой

На сторону английских сластолюбцев.

Не дрогнет сердце у меня в груди,

Ничто мне не опасно впереди.

Чтоб черт тебя обуглил, беломордый!

Ты отчего так бледен? Вот глупец!

Там десять тысяч...

Видимо, таких же

Глупцов, как ты?

Нет, государь, – солдат.

Ты бел, как холст. Ступай и нарумянься.

Солдат, ты говоришь? Каких солдат?

Каких солдат, ничтожество?

Английских.

Пошел ты к черту!

Сейтон! – А в душе

Я сам встревожен. – Сейтон! – Эта битва

Меня погубит или утвердит.

Я пожил на своем веку. Я дожил

До осени, до желтого листа.

На то, что скрашивает нашу старость —

На преданность, любовь и круг друзей, —

Не вправе я рассчитывать. Проклятья,

Прикрытые трусливой лестью, – вот

Что мне осталось да дыханье жизни,

Которую б не прочь я прекратить,

Когда бы с нею мог расстаться. – Сейтон!

Здесь, государь.

Что нового?

Увы,

Известья подтвердились.

Буду биться,

Пока не снимут мяса мне с костей.

Дай мне мой панцирь.

В нем еще покамест

Нет надобности.

Я вооружусь.

Пошли побольше конных. Пусть объедут

Окрестности. На месте вешай всех,

Кто скажет про опасность.

Дай мой панцирь.

Ну, как больная, доктор?

Государь,

Она не так больна, как вихрь видений

Расстраивает мир ее души.

Избавь ее от этого. Придумай,

Как удалить из памяти следы

Гнездящейся печали, чтоб в сознанье

Стереть воспоминаний письмена

И средствами, дающими забвенье,

Освободить истерзанную грудь

От засоряющих ее придатков.

Тут должен сам больной себе помочь.

Так выбрось псам свои лекарства!

Сейтон!

Стяни броню на мне. Подай копье.

Ты выслал верховых? – А таны, доктор,

Бегут к врагам. Когда б ты распознал

Болезнь страны и на ноги поставил

Ее, как встарь, я похвалой тебе

Надолго бы греметь заставил эхо.

Сними броню! – Каким же ревенём

Или листом александрийским, доктор,

Очистить край от этих англичан?

О них ты слышал?

Как же, повелитель.

Приготовленья ваши нам дают

Понятье о вторженье.

Понесите

Ненужную броню за мною вслед.

Я смерти не боюсь, пока не сдан

Бирнамской роще замок Дунсинан.

Все, кроме врача, уходят.

Когда б из замка я убрался цел,

В него я вновь вернуться б не хотел.

Друзья, я верю, близок день, когда

Жилища наши станут безопасны.

В том нет сомненья.

Это что за лес?

Бирнамский, принц.

Пусть каждый воин срубит

По ветви и несет перед собой.

Скрыв нашу численность, мы тем обманем

Противника.

Сейчас исполним все.

Как видно, деспот так в себе уверен,

Что укрепляет Дунсинан, решив

Выдерживать осаду.

Это ставка

Последняя. Вне укрепленных стен

Кто может, все, от мала до велика,

Бегут, и только этот гарнизон

Остался с ним, служа по принужденью.

Увидим по исходу. А пока

Доверимся солдатской нашей хватке.

По счастию, пора недалека,

Когда мы выясним наверняка,

Кто истинный союзник, кто наш враг.

Гаданьями тут не помочь никак.

Исход войны решит последний бой,

Которого и жду я всей душой.

Повесь вдоль стен знамена наши. Всюду

По-прежнему я слышу крик: «Идут!»

Смеется над осадой эта крепость.

Пусть окружат нас. Голод и болезнь

Их уничтожат. Если б наши таны

Их не усилили, я, не смутясь,

Одной бы вылазкой отбил их натиск.

Что там за шум?

Крик женщин, государь.

А я совсем утратил чувство страха.

Бывало, не шутя я леденел

От вскрика ночью, а от страшных сказок

Вздымались волосы на голове.

С тех пор я ужасами сыт по горло,

Чудовищность сродни моей душе.

Что может напугать ее?

Откуда

Кричали?

Королева умерла.

Не догадалась умереть попозже,

Когда б я был свободней, чем сейчас!

Мы дни за днями шепчем: «завтра, завтра».

Так тихими шагами жизнь ползет

К последней недописанной странице.

Оказывается, что все «вчера»

Нам сзади освещали путь к могиле.

Конец, конец, огарок догорел!

Жизнь – только тень, она – актер на сцене.

Сыграл свой час, побегал, пошумел —

И был таков. Жизнь – сказка в пересказе

Глупца. Она полна трескучих слов

И ничего не значит.

Ты явился

Работать языком. Руби скорей!

Не знаю, государь, как и сказать.

Скажи скорей.

Я был сейчас в дозоре

И вдруг увидел, как Бирнамский лес

Как бы задвигался.

Обманщик подлый!

Казните гневом, если я соврал.

Пойдемте покажу. В трех милях виден

Навстречу замку шествующий лес.

Шагающая роща.

Если это

Обман, повешу тут же на суку,

Чтобы живьем от голода ты высох,

А если правда, сам меня повесь.

Теперь я начинаю сомневаться.

Я веровал в двусмысленность. Меня

Поймал на правде дьявол, обнадежив:

«Спокоен будь, пока Бирнамский лес

Не двинулся на Дунсинан». И что же?

Какой-то лес идет на Дунсинан.

К оружию, к оружию – и в поле!

Коль скоро то, что он сказал, не ложь,

Ни здесь, ни там спасенья не найдешь.

Я жить устал, я жизнью этой сыт

И зол на то, что свет еще стоит.

Бить сбор! Тревогу! Если гибель мне,

Хочу погибнуть в воинской броне.

Мы перед замком. Бросим ветви прочь

И явимся без лиственных прикрытий.

Вам, дядя, с вашим сыном начинать

В передовом отряде. Мы с Макдуфом

Все прочее закончим, как о том

Условлено.

Желаю вам удачи.

И если мы его не разобьем,

Туда нам и дорога, поделом.

Пускай трубят горнисты во весь дух,

Чтоб оглушить предвестьем смерти слух.

Я как цепной медведь. Бежать нельзя,

Но буду защищаться от облавы.

Кто женщиною не рожден? Лишь он

Мне страшен.

Назови свое мне имя.

Ты задрожишь, узнав его.

О нет,

Будь это имя хуже самых страшных

Имен в аду!

Меня зовут Макбет.

Сам дьявол не сумел бы ненавистней

Моим ушам назваться.

И страшней.

Неправда, лжешь, презренный притеснитель!

Мечом я докажу, что ты не прав.

Ты женщиной рожден. Каким мечом

Ни угрожал бы женщиной рожденный,

Я буду цел без всякой обороны.

Вот где шумят. Мучитель, покажись!

Когда б ты пал не от моих ударов,

Меня бы продолжали посещать

Неотомщенные навеки духи

Моей жены и маленьких детей.

Я не могу рубить крестьян наемных.

Явись, Макбет, иль я вложу назад

В ножны свой меч, не побывавший в деле.

Ты где-то там – по выкрикам сужу,

Что там боец испытанный дерется.

Судьба моя, Макбета мне найди,

Другого счастья в жизни мне не надо!

Сюда, принц. Замок сдался без борьбы.

Их люди рубятся в обоих станах.

Я танов храбростью не нахвалюсь —

Мы выиграли без труда сраженье.

Еще немного – и конец.

Наш враг

В душе за нас.

Мой принц, войдемте в замок.

Зачем, подобно римскому безумцу,

Кончать с собою, бросившись на меч?

Пока живых я вижу, лучше буду

Их убивать.

Сюда, проклятый пес!

Из всех людей я лишь с одним тобой

Встречаться не хотел. И так уж кровью

Твоих домашних дух мой отягчен.

Я слов не нахожу. Тебе их скажет

Мой меч. Ты негодяй, какому нет

Достойного названья.

Труд пропащий.

Ты легче можешь воздух поразить,

Чем нанести своим мечом мне рану.

Бей им по уязвимым черепам —

Я защищен заклятьем от любого,

Кто женщиной рожден.

Так потеряй

Надежду на заклятье! Пусть твой демон,

Которому служил ты, подтвердит:

До срока из утробы материнской

Был вырезан Макдуф, а не рожден.

Язык отсохни, это возвестивший!

Он сразу мужество во мне сломил!

Не надо верить прорицаньям ада,

Проклятье им за их двоякий смысл!

Слова их не обманывают слуха,

Чтоб тем полней надежды обмануть.

Я не дерусь с тобой.

Так сдайся, трус!

Останься жить диковинкою века.

Твое изображенье на шесте

Поставим мы, как выставляют чудищ,

И выведем под вывескою: «Здесь

Тирана можно видеть».

Я не сдамся.

Перед Малькольмом землю целовать

И яростной толпы проклятья слушать?

Хотя Бирнам напал на Дунсинан

И не рожден ты женщиной, мой недруг,

Мне хочется, свой щит отбросив прочь,

Пробиться напролом в бою с тобой,

И проклят будь, кто первый крикнет: «Стой!»

Хотел бы я, чтоб были невредимы

Отсутствующие.

Нельзя без жертв.

Но по тому, что вижу я, победу

Купили мы недорогой ценой.

Нет сына вашего и нет Макдуфа.

Ваш сын уж заплатил солдатский долг.

Он юношею жил и умер мужем,

Что он неоспоримо доказал

Бесстрашием в последнюю минуту.

Так он убит?

И с поля унесен.

Не меряйте его заслуги горем,

А то безмерна будет ваша скорбь.

Он ранен спереди?

Да, в лоб.

Он будет

Воителем Господним. Сыновьям,

Когда б я больше, чем волос, имел их,

Я б лучшей смерти не желал. Вот мой

Надгробный звон по нем.

О нет, я память

Его сильнейшей скорбию почту.

Скорбеть сильней обозначает слабость.

Он пал в бою, он с честью смерть нашел,

Он честно жил и с жизнью счеты свел.

Да будет с ним Господь.

Вот утешенье.

Живи, Малькольм! Теперь ты наш король.

Вот голова злодея. Край свободен.

Вокруг тебя, как жемчуг на венце,

Цвет королевства. Братья, грянем хором

От всей души: «Да здравствует король

Шотландии!»

Да здравствует шотландский

Король!

Не будем тратить время. Всем

Спасибо за любовь и помощь. Таны

И родственники, я решил ввести

В Шотландии впервые графский титул

И вам его даю. Нам надлежит

Вернуть друзей, бежавших от гонений,

К себе на родину. Переловить

Пособников и близких кровопийцы

И дьявола в венце, его жены,

Которая сама, как полагают,

Покончила с собой. Хоть дел не счесть,

Надежда есть, что лишь найдется время,

Мы с Божьей помощью займемся всеми.

Друзья, еще раз низкий вам поклон,

Всех просим на коронованье в Скон.