Маленький скандал

Глава 14

— Давайте сразу договоримся, — сказала я, как только мы сели в машину. — Если мы возьмемся за эту работу, то это не потому, что мы в отчаянном положении.

— Принято, — сказал Уилл.

Я сложила руки на коленях, как примерная девочка.

— «Интерьеры от Глории» — одна из самых лучших дизайнерских фирм в Джорджии, — продолжала я. — Мы публикуемся в большинстве самых престижных журналов. Глория — адъюнкт и профессор Художественной академии Атланты. Как правило, нам предлагают больше работы, чем мы можем осилить, и потому мы вынуждены большую часть предложений отклонять. Мы маленькая, студийная фирма, и нас это устраивает.

— Конечно, — с серьезным видом соглашался Уилл, — вам ни к чему заваливать меня рекомендательными письмами. Я видел вашу работу и не собирался приглашать для оформления дома никого, кроме вас.

Я сделала жест, словно отмахивалась от назойливой мухи.

— Я не хочу, чтобы вы думали, что мы только за старинные дома беремся, и я не хочу, чтобы вы считали, будто Джерниганы так нас напугали.

— Как раз наоборот, — сказал Махони, усмехаясь, — насколько я знаю, Эй-Джи предпочел покинуть страну, чтобы только не попасть под вашу горячую руку.

— Если мы возьмемся за эту работу, — продолжала я, игнорируя упоминание об Эй-Джи, — а это еще под большим вопросом — мне предстоит проконсультироваться с Глорией, то я бы хотела, чтобы вы поняли, как мы работаем.

Уилл кивнул.

— Обычно мы не оцениваем нашу работу по часам. Мы с Глорией подготовим наши предложения по проекту Малберри-Хилл. Мы представим детальную программу со схемами и образцами для каждого участка дома. Если вы одобрите наши предложения, мы будем двигаться дальше.

Махони еще раз кивнул. Я вздохнула.

— Если дом должен быть закончен к Рождеству, времени на раскачку совсем нет. Это серьезно ограничивает наш выбор в том, что касается тех предметов, которые надо будет делать на заказ. Обычно мы так не работаем. Но если вы принимаете факт ограниченности нашего выбора, я думаю, что смогу переубедить Глорию и мы возьмемся за эту работу.

— Отлично. — Уилл расплылся в улыбке. — Отлично. Когда начнем?

— Прямо сейчас. При условии, что моя тетя согласится. Мы сможем встретиться возле Малберри-Хилл завтра с утра? Для того, чтобы подготовить предложения, мне понадобятся планы, сделанные вашим архитектором, И потом нам надо будет сделать все замеры, сфотографировать дом в разных ракурсах снаружи и внутри, чтобы сравнить, что было и что стало.

— Завтра? Сожалею. Завтра я не смогу. У меня весь день будут дела на фабрике.

— Как насчет послезавтра? Нам действительно надо начать как можно раньше, если мы хотим успеть к сроку.

— Не могу. Послезавтра я уже буду на полпути к Шри-Ланке.

— Шри-Ланка? — Я почувствовала, как брови у меня поползли вверх.

— Я лечу туда, чтобы посмотреть на то место, где будет производиться пошив изделий.

— А почему бы вам не шить их прямо здесь, на вашей фабрике? Видит Бог, у нас тут дела идут хуже некуда. Вы ведь не купили завод просто для того, чтобы его закрыть? Вы же не проходимец с Уолл-стрит?

Махони поджал губы, а потом растянул их в усмешке.

— Нет, я не проходимец с Уолл-стрит. Уолл-стрит — не моя специализация.

— Так на чем же вы специализируетесь? — спросила я. — Послушайте, здесь маленький город. На взгляд приезжего, он может казаться вполне благополучным, но, поверьте, у нас очень много людей зависят от этой фабрики. Она их кормит. Люди прикипели к ней кожей, они надеялись и продолжают надеяться, что дела пойдут лучше, что скоро конвейер заработает на полную мощность. Они надеялись, — сказала я с горечью, — что вы здесь все наладите. Но вижу, надеялись зря.

— Я делаю все возможное, чтобы фабрика не закрылась, — сказал Уилл. — Но для этого многое нужно поменять. Нам надо выпускать лучшие изделия. Мы должны работать более эффективно, а это означает, что некоторые операции надо перенести в другие страны.

— В подвалы? В грязные коморки третьего мира?

— С тем, кто работает по контракту, — сказал Махони с едва уловимыми нотками раздражения.

— Понятно. — Я открыла дверь и собралась было выйти из машины.

— Вы видите лишь то, что хотите видеть, — уже не скрывая раздражения, сказал Уилл. — Давайте заключим сделку. Вы согласны?

Я развернулась, чтобы оказаться к нему лицом.

— Что за сделку?

— Вы занимаетесь оформлением Малберри-Хилл, а управление фабрикой оставляете мне. Идет?

— Отлично, — сказала я. — Только учтите, еще неизвестно, как к этому отнесется Глория.

— Понятно. Еще один момент.

— Да?

— Вы перечислили все причины, по которым вы не можете взять эту работу, но объяснить мне, почему вы не желаете за нее браться, вы так и не смогли.

— Потому что это невозможно.

— Невозможно — понятие относительное.

— Эта работа встанет вам в огромную сумму.

— За лучшее надо платить. У меня с этим нет проблем.

Я окинула взглядом наш дом и вздохнула. Фонарь у входа горел, и свет на втором этаже был выключен. Завтра рабочий день. Я была уверена, что папа уже успел уснуть перед телевизором. Ехать домой на велосипеде было поздно, а будить отца, чтобы попросить его подвезти меня домой, страшно не хотелось.

— Мне от вас еще кое-что надо, — выдавила я из себя.

— Интересно, что?

— Подбросьте меня в город. — Махони завел свой «кадиллак».

— Нет проблем.

Прохладный ветерок дул мне в лицо, и это было приятно. Я откинула голову на сиденье. Ветер ерошил мои волосы, и это тоже было приятно.

— Вы ничего мне не рассказывали о своей женщине, — сказала я, внезапно вспомнив, что Уилл избегал отвечать на любые мои вопросы, касавшиеся этой загадочной дамы.

— На самом деле она не моя женщина, — сказал он.

— И, тем не менее, вы готовы тратить сотни тысяч долларов, реставрируя этот дом для нее.

— Для нас. Она будет моей. Просто пока она об этом не знает.

Я поежилась.

— Довольно жутко звучит. Вы ведь не маньяк, который преследует свою жертву, шпионит за ней и прочее? — Уилл бросил на меня раздраженный взгляд. — Ну, хорошо, как ее зовут?

— Стефания Скофилд.

— Вы говорили, что она юрист? — Махони молча кивнул.

— Как вы с ней познакомились?

— Это не важно. Я закатила глаза.

— Послушайте, если мы намерены оформить этот дом так, чтобы она в него влюбилась, и в вас заодно, мне надо кое-что о ней узнать. Ну, например, какие цвета она любит. Какую мебель. Любит ли она что-то коллекционировать — вы ведь знаете, что есть такая категория людей, которые складируют у себя всякий хлам. Может, она любит бывать на природе — скажем, увлекается экстремальным туризмом? Любит ли она готовить? Любит ли она принимать гостей?

Уилл почесал затылок.

— Она блондинка.

— И это все?! Это все, что вы можете о ней сказать? Да бросьте, Уилл, вы должны знать о ней нечто большее. Вы же умный парень. Расскажите мне о ней.

Мы находились на главной улице, но, вместо того чтобы поехать прямо к студии, Уилл свернул на стоянку.

— Я хочу пива, — бросил он через плечо. — Вам взять что-нибудь?

— Прямо сейчас? — спросила я.

— Да. Очень жарко. Мне хочется пива. Вам что-нибудь захватить?

— Бутылку холодной воды, — сказала я. — Нет, постойте. Мне тоже пива.

Махони кивнул и вошел в супермаркет.

Он оставил двигатель включенным, поэтому я сделала погромче радио и, закрыв глаза, откинулась на обтянутый мягкой кожей подголовник. Уилл переключил радио на станцию, транслирующую музыку в стиле кантри, и, очевидно, сейчас было время ретро, потому что Тэмми Уинетт пела «Будь ему опорой». Не подпевать было просто невозможно. Я сидела и подпевала Тэмми Уинетт, когда к той машине, в которой сидела я, подъехала еще одна. Я посмотрела через плечо и побагровела.

Низенькая женщина с головой, повязанной голубой банданой, выпорхнула из белой «тойоты». Женщина была ко мне спиной, но, несмотря на экстравагантный вид, я узнала и эту машину, и эту маленькую аккуратную попку, обтянутую укороченными джинсами. Я вжалась в сиденье. Говорить с Пейдж у меня не было настроения. Только не сегодня.

Но было слишком поздно. Желтый «кадиллак» Махони трудно было не заметить.

Пейдж обернулась, чтобы разглядеть машину получше. Ее голубые глаза расширились от удивления и ужаса.

— Кили? — Она попятилась, причем довольно быстро. Я готова была поспорить, что она боится, как бы я не обрушила на нее всю мощь своего гнева.

Как раз в это время Уилл вышел из супермаркета. В каждой руке он держал по бутылке пива. Он увидел меня и увидел Пейдж. И тут Уилл оказался на высоте: нырнув на водительское сиденье, он перегнулся через руль и страстно поцеловал меня в губы, по всем правилам французского поцелуя, раздвинув мне зубы языком.

Испугавшись, я попыталась его оттолкнуть, но Махони лишь прижал меня к себе крепче, чуть ли не усадив на колени.

Наконец он отпустил меня.

— Соскучилась, детка? — спросил он, подмигнув. Теперь до меня дошло. Уилл устроил шоу ради Пейдж, единственной зрительницы. Я потрепала его по затылку.

— Отвези меня домой, любимый, — громко сказала я.

— Как это мерзко, — зло бросила Пейдж, перед тем как отправиться в супермаркет.

Махони подождал, пока она не скроется внутри, и лишь затем отпустил меня и включил задний ход.

— Неплохо для девушки из провинции, — сказал он, искоса глянув на меня. — Или вы научились целоваться в Нью-Йорке?

— Не ваше дело, — хмуро ответила я, отодвигаясь от Махони. — Дело сделано! Пейдж растрезвонит о том, что видела, по всему городу еще до того, как я вернусь домой, — сказала я. — Горячие новости! Кили Мердок заполучила нового дружка!

— И это вас беспокоит? — Я задумалась.

— Моя репутация и так сильно подмочена. Полагаю, теперь мне ничего не страшно. А как насчет вас? Вас не беспокоит, что люди станут считать нас любовниками, когда мы таковыми не являемся?

— Мне плевать, — сказал Уилл.

— А что, если ваша женщина обо мне услышит?

— Не услышит.

— Почему вы так думаете?

— Она даже не знает, как меня зовут, — сказал Уилл. — Пока не знает.