Маленькое лыжное шале в Швейцарии

Глава 4

От холодного Цюриха в середине февраля у Мины на глазах выступили слезы и защипало в носу. Она плотнее закуталась в длинный пуховик, купленный специально для поездки. Это заставило ее почувствовать себя настоящей европейской женщиной среди прочих, одетых в очень похожие наряды на малолюдных улицах.

Прошлой ночью, когда она приехала в темноте на метро, всего за десять минут добравшись от аэропорта до центра города, ее заинтересовали заснеженные крыши и шпили. Сейчас, ярким солнечным утром, она сожалела, что выделила так мало времени для знакомства с городом. Ее поезд в Рекинген [20], в кантон [21] Вале [22], должен был отправляться сразу после обеда, что оставляло очень мало времени на то, чтобы побродить по городу, заглядывая в укромные уголки и закоулки маленьких переулков и мощеных улочек.

Она немного почитала в интернете и была очарована, обнаружив, что Швейцария состоит из двадцати шести кантонов, каждый из которых был отдельным штатом со своими особыми местными блюдами и диалектами. Напоминало Англию, где в каждом графстве существовали собственные правила, и она задавалась вопросом, как, черт возьми, это устроено в Швейцарии. Теперь, добравшись сюда, она подумала, что, возможно, ей следовало провести больше исследований, но – она криво улыбнулась – как это типично для нее: прыгать очертя голову. Кроме того, это куда больше похоже на приключение, если узнавать все по ходу дела, верно?

К счастью, дружелюбный администратор в отеле дала ей чрезвычайно удобную брошюру с рекомендуемой короткой пешеходной экскурсией, которая за один короткий круг охватывала все основные достопримечательности, включая старый римский форт Линденхоф, откуда открывался «вдохновляющий вид на город», церковь Святого Петра, «чтобы увидеть самый большой циферблат в Европе», Фраумюнстер [23] с его витражами Шагала, которые обязательно нужно увидеть, и Гроссмюнстер [24], «протестантская церковь в романском стиле» через Мюнстерский мост над рекой Лиммат. Кому-нибудь не слишком духовному могло показаться, что церквей многовато, но предписанная прогулка позволила за короткий отрезок времени быстро все осмотреть.

После захватывающего дух крутого подъема старый форт действительно предоставлял обещанный «вдохновляющий вид на город», открывая прекрасную панораму зданий в различных архитектурных стилях, разбросанных по берегам Лиммата [25], от теснящихся на берегу реки белых строений с их бледно-голубыми, зелеными или серыми деревянными ставнями и сияющими в лучах утреннего солнца терракотовыми крышами до великолепных остроконечных готических шпилей, торчащих в каждом районе города. Воспользовавшись моментом и насладившись видом, Мина сделала несколько фотографий, чтобы поделиться ими с Ханной, Мириам и Дереком в семейной группе мессенджера. Затем, памятуя о времени и о том, что ее поезд отходит через пару часов, она подошла к церкви Святого Петра и сделала еще один туристический снимок огромных часов, прежде чем поспешить по улице, направлялись согласно указателям брошюры. Мина собиралась повернуть налево, когда что-то остановило ее, и она подняла голову, одобрительно принюхиваясь. Шоколад. Насыщенный аромат наполнил воздух, и она почти могла ощутить его вкус. Свернув с маршрута, Мина последовала за собственнм носом по узкому мощеному переулку, где высокие дома по обеим сторонам улицы едва не соприкасались друг с другом.

На полпути, в старом деревянном здании, располагался крошечный магазинчик, в котором, судя по его большой, неуместно современной витрине из зеркального стекла, не продавалось ничего, кроме шоколада.

Как она могла устоять? Шоколад или церкви? Какой тут мог быть выбор? Мина без колебаний толкнула дверь и остановилась на пороге, очарованная еще более глубоким и насыщенным ароматом, который принес с собой образы расплавленного, струящегося шоколада. Поистине шоколадный рай. Кто бы ни устроил эту витрину, он, должно быть, пребывал в сговоре с дьяволом: все это место пропахло греховным декадансом, и Мине это нравилось. Перед ней на бледно-серых полках, освещенных выгодно расположенными светильниками, стояли матово-черные блюда, наполненные всевозможными соблазнами, от крошечных флорентийских пирожных до посыпанных какао трюфелей и глянцевых пралине. В центре магазина находилось несколько хорошо расположенных подставок, на которых шоколадные блоки были выстроены в ряд, подобно костяшкам домино, вокруг крошечных вазочек со свежими цветами. Подойдя ближе, она прочитала этикетки: белый шоколад со вкусом розы, йогурта и малины; темный шоколад со вкусом лимона и гибискуса; молочный шоколад с лесными орехами.

Как крадущаяся кошка, она изучала различные витрины, не торопясь, рассматривая вкусы и задаваясь вопросом, если бы ей пришлось сузить свой выбор, что бы она, черт возьми, купила. И тут она поняла, даже не глядя на цены, которые, по ее предположению, должны были быть чрезвычайно высокими, что ей просто нужно что-то купить.

Иногда все, что нужно, – это шоколад, со счастливой улыбкой решила она.

И хотя Мина уже купила Амелии красивый шелковый шарф с ручной вышивкой в качестве благодарности за то, что она у нее есть, она решила, что дополнительная коробка конфет не повредит, а затем, возможно, можно и себе устроить небольшую дегустацию шоколада, чтобы облегчить долгое путешествие…

Она не торопилась, внимательно изучая ассортимент, прежде чем сделать окончательный выбор. Шоколад, в конце концов, был серьезным делом. Церкви могут и подождать. Наконец-то, как ей показалось, она обрела идеальный баланс. Три маленькие плитки шоколада, потому что ее заинтриговали разные соблазнительные вкусы, а для Амелии, во вкусах которой она не была полностью уверена, – коробку шоколадных квадратиков с разными вкусами.

– А вы любите шоколад, – поддразнила миниатюрная женщина, неся к кассе ее покупку.

– Я люблю шоколад, но знаю о нем не так много, как хотелось бы. Все это так интересно.

– Вы приехали в правильную страну. Это мы изобрели шоколад таким, каким вы его знаете сегодня. Если вам действительно интересно, вам следует отправиться в шоколадный тур. В городе их несколько.

– Я бы с удовольствием, но сегодня я сажусь на поезд и собираюсь побыть с крестной.

– Шоколадные фабрики есть по всей Швейцарии. Уверена, что она знает какую-нибудь по соседству.

– Я у нее спрошу, – заверила Мина, протягивая карточку и даже не дрогнув при виде астрономического количества швейцарских франков, с которыми она расставалась. Экскурсия была бы великолепна; она всегда хотела больше узнать о том, как делают шоколад и чем один вид отличается от другого. Рецепты приготовления шоколада были одной из ее страстей. До того, как она начала работать на кухне общественного питания, она много экспериментировала дома и за годы собрала коллекцию собственных идей. Когда-то давно она подумывала о том, чтобы написать собственную книгу рецептов, но на пути этой идеи встали жизнь и работа.

Сжимая ручки модного пакета, она направилась по улице к реке, улыбаясь прохожим при мысли о своих покупках. Большинство улыбались в ответ, хотя и после первой секунды сдержанности. Вот она – сила шоколада. Он делает вас счастливым, и это делает счастливыми других людей, подобно улыбке. Почувствовав, что сбилась с шага, она поймала взгляд проходящего мимо молодого человека и поглубже нахлобучила на голову шапку. Он одарил ее игривой улыбкой, темные глаза с интересом оглядели ее, и Мина улыбнулась в ответ, но шага не замедлила.

На другой стороне Лиммата она заметила увенчанные куполами башни-близнецы Гроссмюнстера, в которых, согласно ее верной брошюре, Вагнер находил сходство с перечницами. Изучая сияющий в зимнем солнечном свете кремовый камень, она подумала, что здание немного грубовато. Это было впечатляющее зрелище, но теперь, когда у нее оставалось очень мало времени, она решила, что соблазн витражей, созданных Марком Шагалом, как описано в ее брошюре, гораздо сильнее. Их можно было найти в довольно красивой церкви Фраумюнстер, которая, по ее мнению, выглядела гораздо интереснее с ее впечатляющими зелеными изразцами, похожими на чешую дракона, покрывающую шпиль, который, подобно занавесу, закрывал внушительный циферблат часов.

Как и обещала верная брошюра, витражи оказались потрясающими, а яркие, как драгоценный камень, стекла, подсвеченные солнцем, так и сияли. «Каково это – создать что-то, что люди будут почитать и обожать?» – дивилась Мина. Вероятно, как и многие в церкви, она размышляла о собственной незначительности. Если задуматься – чего она до сих пор избегала, – то на самом деле в своей жизни она добилась немногого. Расставание с Саймоном принесло с собой неприятное и довольно постыдное осознание того, что, несмотря на весь интерес к жизни, ее существование было довольно незначительным. На самом деле она нигде не была и ничего не сделала. Согласно брошюре, Вагнер, Эйнштейн и Джеймс Джойс в какой-то момент своей богатой и разнообразной жизни жили в Цюрихе, и все они внесли значительный вклад в развитие общества.

Хороший повар, отличные тематические вечера, та, с кем весело проводить время, – вероятно, такова была бы в общих чертах ее эпитафия. Не то чтобы она хотела изменить мир, но было бы приятно осознавать, что она изменила кого-то к лучшему и чего-то достигла в жизни. Мина думала, что оказала положительное влияние на Саймона, немного оживила его. Оказалось, что половину времени она его просто раздражала и расстраивала.

А на работе ее наиболее заметным успехом стал рецепт самого продаваемого в компании ризотто с курицей и чоризо, которое, если быть честной, по большей части было просто паэльей навынос. Вряд ли так уж новаторски.

Чувствуя, что у нее портится настроение, она бросила последний взгляд на витражи и быстро им отсалютовала. Старый добрый Марк Шагал. Ему было восемьдесят, когда он проектировал витражи – может, это означает, что у нее еще есть время найти в своей жизни что-то более значимое?

– Пожалуйста, могу я забрать свой чемодан? И большое спасибо за брошюру; она оказалась действительно полезной.

Мина кивнула администратору, которая ранее была так предупредительна.

– А, хорошо. Я рада. На вашем багаже есть название?

– На нем багажная бирка с изображением Гарри Поттера.

Мина усмехнулась, вспомнив, как тщательно вписывала очень краткий адрес. Амелия. Рекинген, Вале, Швейцария.

Женщина улыбнулась в ответ, исчезла в маленьком помещении рядом с ресепшеном и вернулась с чемоданом. Мина взялась за ручку и направилась по улице и через дорогу к железнодорожной станции, ощущая легкий прилив предвкушения. Переходим к следующему этапу отпуска. Настоящий снег и горы.

Едва зайдя на станцию, она пробежалась глазами по киоскам в поисках конкретного названия, и вот оно. Брецелькениг [26]. К сожалению, ее импульсивное увлечение шоколадной лавкой нарушило разумное распределение времени, и у нее оставалось всего десять минут, чтобы найти платформу и сесть в свой поезд. На секунду она заколебалась, но последнее электронное письмо Амелии содержало указание «попробовать тыквенные брецели в Брецелькениге на вокзале». Они самые лучшие.

Мина заколебалась, но внезапно уловила разносящийся по вестибюлю насыщенный запах сдобы. С внезапной решимостью она сменила курс и бросилась к витрине киоска. Там оказался прекрасный выбор румяных золотисто-коричневых крендельков с блестящей корочкой, а также небольшая очередь – но она уже была здесь, и ей нужно было что-нибудь посущественнее шоколада, чтобы перекусить в поезде. Пока она стояла в очереди, у нее потекли слюнки, а взгляд остановился на тыквенном брецеле: кренделе, посыпанном тыквенными семечками. Когда до нее наконец дошла очередь, Мина, не доверяя своему школьному немецкому, указала на крендель и подняла два пальца; в конце концов, ей предстояло долгое путешествие. Девушка за прилавком немедленно ответила по-английски, что заставило Мину огорченно улыбнуться. Ей следовало хотя бы попытаться. Передавая наличные, она произнесла: «Danke schön» [27], – и сразу почувствовала себя немного лучше оттого, что приложила хоть какие-то усилия.

Схватив бумажный пакет, она поискала табло отправления и заметила поезд, идущий в Бриг, где ей нужно будет пересесть на поезд, следующий до Гомса.

Платформа 32. К своему ужасу, она поняла, что платформа находится на нижнем уровне станции и у нее есть ровно шесть минут, чтобы ее найти. Набирая скорость, она начала прокладывать себе путь сквозь толпу и сразу же оказалась в группе школьников. Это было все равно что уворачиваться от метеоритного потока: они так и неслись на нее со всех сторон. Едва не столкнувшись с маленьким мальчиком, она выбралась из толпы и нырнула к эскалатору, спускающемуся на нижний этаж.

Наполовину волоча, наполовину приподнимая чемодан, она попыталась поторопиться, зарабатывая раздраженные взгляды, когда проталкивалась мимо безмятежных пассажиров, которые, кажется, вообще никуда не спешили.

Мина на бегу отсчитывала платформы: двадцатая, двадцать третья, тридцатая и, уф, тридцать вторая. К ее ужасу, платформа была пуста, а двери закрывались. Судорожно вздохнув, она припустила по платформе к ближайшей открытой двери, которая тоже как раз начала закрываться.

– Эй, – крикнула она. – Придержите дверь!

Раздался свисток, и она прибавила скорость, поравнявшись с дверью. Из вагона высунулся мужчина, схватил и забросил внутрь ее чемодан, а затем втащил и ее с такой силой, что они оба повалились на пол. Дверь за ними захлопнулась.

Прежде чем у Мины появился шанс выпутаться из сплетения конечностей, поезд тронулся.

– Уф, чуть не влипла. – Торжествуя, она с восторгом посмотрела на своего спасителя. Он скривился. – Большое вам спасибо.

– Мм. Не могли бы вы убрать локоть с моего солнечного сплетения?

– О да, извините. Конечно, хотя я не слишком хорошо знаю, где находится солнечное сплетение.

– Думаю, вы обнаружите, что в настоящее время оно находится аккурат под вашим очень острым локтем.

Она немедленно зашевелилась, и он сел, откидывая с лица непослушную копну подсвеченных солнцем кудрей, открывая беспокойные голубые глаза и широкие подрагивающие губы, которые уже были готовы изогнуться в улыбке. Длинноватые непослушные волосы выглядели так, как будто они долгое время пробыли на солнце, и общее впечатление солнечного света и счастья невольно заставило Мину улыбнуться в ответ.

– О, простите. Вы в порядке?

Она протянула руку, чтобы его коснуться, но замерла на полпути, понимая, что это, вероятно, совершенно неуместно при менее чем тридцатисекундном знакомстве. Но в этом мужчине было что-то такое, что заставляло ее чувствовать себя непринужденно, как будто он давно привык вести беседы на полу поезда и это было совершенно нормально.

Он одарил ее еще одной ослепительной улыбкой, от которой у нее внутри все вскипело. Наверное, просто адреналиновый кайф после того, как чуть не опоздала на поезд.

– В порядке. Хотя у вас действительно исключительно острые локти.

Она осмотрела свой локоть.

– Думаете, они острее, чем у большинства людей?

Потирая грудь, он наклонил голову и изучил ее руку.

– Да, и если вам будет нужно, я готов это подтвердить. Но признайте, это было чертовски блестящее спасение.

На этот раз ухмылка на его лице явно была дерзкой, хотя хорошее настроение по-прежнему его не покинуло.

– Признаю́. Вы – идеальный рыцарь в воображаемых сияющих доспехах. Хотя, если бы на вас были доспехи, локоть не был бы проблемой. Еще раз спасибо.

– Так я получу один из них? – Он поднял шоколадный батончик, который, должно быть, выпал у нее из пакета. Солнечный свет, струившийся через окно, блестел на золотистых волосках его рук. Мина знала, что это может показаться странным – находить руки привлекательными, но это было ее хобби, а его предплечья оказались настолько прекрасны, что у нее возникало искушение протянуть руку и погладить их. Это будет странно, не так ли?

– Хм, – она сделала глубокий вдох и посмотрела на мужчину, намеренно изучая его лицо и осознавая, что ее пульс только что слегка участился. – Не уверена, что это стоит целого батончика.

Хотя она была бы не прочь поделиться… У него оказалось очень приятное лицо – хорошая, сильная челюсть с поблескивающими на подбородке песчинками щетины и отчетливые смешливые морщинки, прочерченные на загорелой коже, расходящиеся веером от глубоко посаженных и очень голубых глаз с темной каймой. Она мельком подумала, что если бы у них когда-нибудь были дети, они были бы великолепны – и так же быстро отбросила эту мысль.

– Такое спасение. Ну же!

Теперь его глаза блестели, предлагая игру.

– Четвертинку.

– Четвертинку?! – Его притворное возмущение заставило ее хихикнуть. – За героические заслуги перед прекрасными девами. Да это не удержит душу в теле! И как я, по-вашему, буду насмерть сражаться за место для вас? Мне нужна пища!

– Мест не хватает? – встревоженно уточнила она. Поездка занимала чуть больше двух часов.

– В это время должно хватать. Позже, когда на выходные все отправляются на склоны, станет оживленнее.

Они встали на ноги, он поднял огромный рюкзак, закинул его на спину и взялся за древний чемодан, который выглядел так, словно принадлежал его бабушке. Это странно неуместное сочетание озадачило Мину. Мужчина проводил ее к вагону, который оказался на удивление полон.

– Если пройти еще чуть-чуть, в другом конце поезда обычно намного тише.

Покачиваясь, они вместе пошли по проходу, а поезд удивительно тихо крался по окраинам Цюриха. Миновав пять вагонов, они наконец нашли несколько пар свободных мест.

– Не возражаете, если я к вам присоединюсь? – спросил он, указывая на два места рядом. – Вам, наверное, захочется сесть у окна.

– Нет, вовсе не возражаю.

Тот же самый вопрос вертелся у нее на губах, когда она наблюдала за его классной задницей и размашистой походкой. В джинсах и летной куртке на кожаной подкладке из овчины он был просто воплощением крутости, но толстый ярко-красный шерстяной шарф добавлял ему нотку бесшабашного озорства, лишая его образ той ледяной неприступности, которая обычно присуща крутым пользователям соцсетей. Кроме того, он казался радостным, оптимистичным и на него было просто приятно смотреть – Мина вообще не могла найти, к чему придраться. У нее сложилось впечатление, что он – веселый парень, который стремится жить на полной скорости, парень, с которым легко флиртовать и который никогда ни к чему не относится слишком серьезно. Он показался ей немного похожим на нее саму.

– Как насчет того, что я схожу и принесу нам кофе к шоколаду? – поинтересовался он, разматывая шарф с шеи.

– Не сдаетесь, да?

– Ну, похоже, это действительно очень вкусный шоколад.

Даже лабрадор не смог бы выглядеть более умильно.

– Перестаньте строить щенячьи глазки. – Она предупреждающе подняла руку, хотя и не смогла скрыть веселья. – Вы поставляете кофеин, а я – теобромин.

– Что-что?

– Стимулятор, содержащийся в шоколаде.

Она слегка прихорошилась, потому что ей понравилось внезапное восхищение в его глазах.

– Необычно. Разбираешься в кроссвордах?

Она рассмеялась.

– Боже, нет, у меня не хватит терпения. Я пищевой технолог. Мы знаем такие вещи.

– Это правда, что в соусы добавляют моторное масло, чтобы они блестели на фотографиях?

– Боюсь, что так. И белый клей вместо молока, и картофельное пюре вместо начинки для пирожков. Уловки ремесла.

– Пожалуй, пойду куплю кофе, пока ты не сказала, что в нем содержится деготь или что-нибудь еще более ужасное.

– Возьмешь деньги?

– Нет. – Его губы изогнулись в соблазнительной кривой улыбке. – Иначе ты не почувствуешь, что должна поделиться шоколадом.

– Ты меня совсем не знаешь. Когда дело доходит до шоколада, я никому не должна. – Она насмешливо приподняла бровь.

Он тяжело вздохнул.

– Крепкий орешек. Придется разработать новую стратегию, пока буду рыскать по поезду в поисках тележки с едой или вагона-ресторана.

Она смотрела, как он уходит. Забавный попутчик, несомненно, скрасит путешествие. Два часа неподвижного сидения никогда не входило в ее представление о веселье. Сестрица Ханна была книжным червем мирового класса, но Мина не могла сосредоточиться на страницах, если речь шла не о книге рецептов. По предложению Ханны она попробовала аудиокниги, но внезапно обнаружила, что погружается в свои мысли и через десять минут после последнего прослушанного фрагмента понятия не имеет, что происходило до него. В случае подкастов же было не важно, отключается она или нет.

По крайней мере, в его отсутствие она могла предаться размышлениям о том, какую плитку шоколада распечатать. Чтобы принять решение, потребовалось немало времени: когда он вернулся с двумя чашками дымящегося кофе, она все еще мялась и вздыхала.

– Это несложно – просто берешь и разрываешь обертку, – поддразнил он, усаживаясь напротив.

– Знаешь, это не простой шоколад. У меня здесь эквадорский темный, мадагаскарский молочный с начинкой из пралине и ганский с морской солью и миндалем.

– Ты знаток или что-то в этом роде?

Она на секунду задумалась над этим вопросом.

– Скорее, поклонница.

– Какая разница?

– Знаток знает; любитель любит, – серьезно объяснила она, как будто впервые поняла, о чем говорит.

Секунду он недоверчиво смотрел на нее потемневшим взглядом, прежде чем она разразилась смехом.

– На самом деле не знаю. Но я люблю шоколад, и я немного разбираюсь в нем, потому что работаю на кухне общепита.

– Немного поздновато представляться, но, девочка-со-страстью-к-шоколаду, у тебя есть другое имя?

– Да, Мина.

– Приятно познакомиться, я Люк.

– И куда ты направляешься?

– Я… Я собираюсь покататься на лыжах. В Вале.

Мина уловила мгновение колебания и нахмурилась. Она неплохо распознавала ложь или, по крайней мере, всегда думала, что умеет это делать. Впрочем, с Саймоном она упустила подвох.

Было в его словах что-то, что звучало не вполне правдиво, и тут она поняла.

– И где же твои лыжи?

– Это самое замечательное в поездках на поезде по Швейцарии. Их можно отправить вперед.

– В самом деле?

– Ага. Швейцарцы – доки в поездках на поездах. Они путешествуют на поезде больше, чем любая другая нация в мире, на нем можно добраться практически в любую точку страны, что изрядно впечатляет, если учесть, что большую часть страны занимают горы. Они просто эксперты в строительстве мостов и туннелей. Такая поездка на поезде быстрее, чем на машине, и требует… – Он внезапно остановился и сделал извиняющийся жест рукой. – Прости. Пора слезать с любимого конька. У тебя уже глаза стекленеют.

Мина так не считала; его энтузиазм оказался заразителен. Кажется, он мог заставить выглядеть привлекательно даже сохнущую краску.

– Ты говоришь так, словно увлечен поездами.

Люк на секунду оторвал от нее взгляд, а затем спросил:

– Так ты здесь в отпуске или работаешь?

Она обратила внимание на то, что он сменил тему. У дяди Дерека было одно серьезное увлечение. Он был настоящим любителем поездов, и его постоянно расширяющийся железнодорожный набор Hornby [28], который когда-то принадлежал их родному отцу, по-прежнему занимал целую антресоль. На мгновение она задумалась, что Дерек сделает с ним, когда они переедут, и действительно ли он принадлежит ей с Ханной.

– Я? Работаю? С какой стати ты так решил?

– Двадцать процентов населения Швейцарии – иностранцы. Как правило, они проживают в пяти главных городах. Финансисты – в Цюрихе, политики – в Берне, фармацевты – в Базеле, юристы – в Лозанне, а Женева, где работаю я, является штаб-квартирой ООН.

– Стало быть, ты живешь в Женеве?

– Вроде того. В данный момент у меня перерыв между должностями, я пытаюсь определиться со своей следующей ролью, поэтому взял длительный отпуск.

– ООН – звучит интересно.

Хотя это тоже звучало немного неубедительно; разве «между должностями» не является эвфемизмом для обозначения безработного?

– Это звучит намного интереснее, чем иногда есть на самом деле. – Он пожал плечами. – Но в этом есть свои плюсы. Мне приходится много путешествовать.

– Тебе повезло. Я готовлю блюда всего мира: пармезан по-милански, курица по-бомбейски с пряностями, тажин из баранины по-мароккански… Но все мои поездки в Бомбей – не дальше Манчестерского аэропорта. Моя семья не жалует путешествия. Представление родителей об экзотике – стационарный фургон в Нормандии, и это еще куда лучше нашей шестиместной палатки в Истборне.

Мина не стала рассказывать о Саймоне и его аллергии на полеты; она вычеркнула его имя из своей памяти. И не собиралась предоставлять ему ни микрона пространства.

– А я никогда не ходил в походы. Мне всегда казалось, что это весело. – В голосе Люка прозвучала тоска.

– Хм, мы с сестрой предпочли бы повеселиться на Ибице или Миконосе, но если бы мы не поехали с тетей и дядей – мы выросли с ними, – они бы ни за что не поставили палатку. Иногда они немного бестолковы. – Она покачала головой: – Люблю их до безумия, но они – самые нерешительные люди на планете. Слава богу, мочевой пузырь у тети Эм уже не тот, что раньше, и она предпочитает удобную ванную. Отсюда и переход на автофургон во Франции. Ой, прости, слишком много информации. – Она хлопнула себя по лбу. – Не думаю, что ты хочешь знать о проблемах с недержанием мочи у моей тети.

Он рассмеялся.

– Не совсем. Так это отпуск или нет?

– Скорее тактическое отступление. – Она закатила глаза. – Я взяла небольшой отпуск. Скажем, отдел кадров предложил мне использовать накопившиеся дни. Здесь живет моя крестная, и она как раз вовремя прислала мне приглашение. Мне показалось, что это неплохая идея. Умираю от желания попробовать по-настоящему покататься на лыжах – раньше я каталась только в помещении. Ты умеешь кататься?

– Да. Скоростной спуск, сноубординг, кросс по пересеченной местности. Как ни крути, мне это по душе – хотя там, куда я направляюсь, спокойные лыжные трассы встречаются гораздо чаще, чем скоростные спуски, но они дают возможность любоваться прекрасными видами. – Его глаза вспыхнули энтузиазмом. – И это прекрасная страна.

Он кивнул в окно, и Мина ахнула. Поезд замедлил ход, и, оглянувшись назад, она увидела, что он огибает впечатляющий изгиб виадука, который, казалось, был встроен прямо в склон горы.

– О боже, мы так высоко!

– Более пятидесяти метров. Невероятный инженерный подвиг.

– Удивительно. И подумать только, мы так внезапно оказались в горах.

Она посмотрела в окно на зубчатые края вздымавшихся над горизонтом вершин и теснящиеся ниже на склонах заснеженные ели. Далеко внизу простиралась долина, среди заснеженных берегов извивалась темная река, а вдоль долины раскинулась крошечная деревушка: россыпь домишек на приречных лугах.

– Представь, каково там жить. – Она указала вниз на крошечное селение. – Такое ощущение, что ты – за много миль, отрезан от реальной жизни.

– Это многих привлекает, особенно тех, кто приезжает отдохнуть на выходные. Леди, которая управляет заведением, куда я направляюсь, действительно это понимает. Идеальный дом вдали от дома. – Он рассмеялся. – У нее довольно много постоянных посетителей, которые весь сезон приезжают на выходные. У меня сложилось впечатление, что ей нравится заботиться о людях.

Улыбка Мины померкла. Обычно так говорили о ней, но теперь она чувствовала себя немного покинутой. После того знаменательного званого ужина ее все сторонились, как будто им было за нее стыдно. Даже оба Джорджа не позвали ее на свой обычный вечер пиццы во вторую субботу месяца. Она с благодарностью отвлеклась на открывшийся во всей своей великолепной живописности вид.

Мина прижалась лбом к холодному стеклу, пытаясь рассмотреть долину. Поезд огибал склон холма; на половине высоты его пересекали рельсы, а внизу пышная зеленая растительность покрывала луга по обе стороны темно-синей реки, которая, искрясь, мчалась по гладким, обрамляющим берега валунам. По ту сторону долины, вдали, зубчатые заснеженные вершины обнимали горизонт, темные с белизной скалы выделялись на фоне лазурно-голубого неба. Контраст синего и белого почти ослеплял, и она решила, что это, пожалуй, самая красивая из виденных ею панорам. Но тут состав сделал очередной поворот, и перед ними открылась другая долина, в которой царило сверкающее, как драгоценный камень, бирюзово-голубое озеро, отражавшее горы.

– Боже, какое великолепие! – выдохнула она, вглядываясь в каждую деталь и пытаясь запечатлеть в памяти всю эту красоту.

Люк улыбнулся почти с отеческой снисходительностью.

– Я же говорил. Из поезда открывается самый лучший вид.

– Как красиво. Пожалуй, я могла бы сидеть и смотреть часами.

– Меня тоже это умиротворяет, хотя, когда я добираюсь на место, мне всегда отчаянно хочется размять ноги. Сегодня не будет времени – когда мы приедем, уже почти стемнеет. Но завтра утром я выберусь на одну из пешеходных троп. Жду не дождусь.

– Я думала, здесь все связано с катанием на лыжах.

– Зависит от того, куда едешь. Здесь также много зимних пеших походов. Были очень популярны походы нагишом, пока швейцарцы не проголосовали против. – Он ухмыльнулся. – Представь, сколько было обмороженных!

Мина рассмеялась, гадая, говорит ли он правду.

– Я бы предпочла этого не делать. Звучит отвратительно. – Она вздрогнула, поддаваясь воображению. – Буду придерживаться занятий в одежде, хотя понятия не имею, что доступно там, куда направляюсь. Я едва успела забронировать билет на самолет, и вот я здесь.

– В этом нет ничего плохого. Больше похоже на приключение.

– Безусловно, – усмехнулась она ему. – И я всегда готова к приключениям. Очень хочу попробовать себя в лыжном беге. Это всегда выглядит так элегантно.

Он фыркнул.

– Это чертовски тяжелая работа, но потом, когда входишь в ритм, это здорово, и можно потратить время на то, чтобы осмотреться и насладиться окружением. Съезжать со склона – это прекрасно, отлично для выброса адреналина, но так можно многое упустить. Никому не говори, но иногда я думаю, что мне больше по душе бег по пересеченной местности.

– Я сохраню твой секрет. Кстати, кроме шоколада, у меня есть вот это.

Она порылась в сумке и достала крендельки. Люк застонал.

– Кажется, я влюблен. Шоколад и тыквенный брецель. Ты идеальная женщина.

– С тобой это легко. Тебе стоит попробовать мой торт «Три шоколада».

– Заметано. Проведем медовый месяц в Южной Америке. Ты когда-нибудь занималась рафтингом [29] или полетами на параплане?

Она просияла, глядя на него.

– Ни тем ни другим, но я бы с удовольствием попробовала.

Он поднял стаканчик с кофе.

– За идеальную женщину… ну, если ты поделишься половинкой шоколадки, ты будешь идеальной.

Она закатила глаза и разломила батончик пополам.

Глава 5

Мина даже не заметила, как пролетели два часа путешествия. Люк составил идеальную, по ее представлениям, компанию: веселый, беззаботный, интересный, и хотя он был разговорчивым – что их объединяло, – он также оказался хорошим слушателем. У нее сложилось впечатление, что он запомнил и может повторить все, что она ему рассказала, что, по ее мнению, было редким умением, особенно для такого мужчины, как он. Обычно уверенные в себе, болтливые типы слишком заняты, размышляя над тем, что еще они хотели бы рассказать о себе.

Их беседа текла с легкостью дружеского матча между Федерером и Надалем [30], и, хотя Мина с легкостью заводила друзей, она не могла припомнить, когда в последний раз встречала кого-то, с кем чувствовала себя настолько непринужденно.

Когда проводник объявил, что поезд скоро прибудет в Бриг, где они оба делали пересадку, и Люк вскочил на ноги, подхватывая рюкзак и чемодан, она ощутила настоящий укол разочарования.

– Боюсь, мне нужно поспешить с пересадкой, и я хочу еще успеть забрать лыжи из камеры хранения, так что я тебя люблю и покидаю.

– Счастливого пути. Приятно было познакомиться. – Ее пульс участился от сожаления. Спрашивать его номер телефона было глупо. Двое незнакомцев в поезде.

Мгновение вопрос вертелся у нее на языке, и она чуть было не задала его, но это стало бы своего рода импульсивным поведением, которого она пыталась избегать. Оно не входило в категорию «разобраться в себе».

– Приятно было познакомиться. – Он сделал паузу, его глаза скользнули по ее лицу. – Действительно приятно, Мина. – Он одарил ее еще одной ослепительной кривоватой улыбкой, его взгляд с внезапной застенчивостью опустился на ее губы, он быстро нахмурился и спросил: – Ты веришь в провидение?

Пара бабочек сделала несколько звездных прыжков у нее в животе, и что-то зашипело в груди.

– Не уверена, – медленно отозвалась она, не в силах оторвать взгляд от его танцующих голубых глаз, которые теперь лучились озорством и вызовом.

– Я тоже, но иногда случается – ты просто знаешь. – Он подался вперед, его губы оказались в нескольких дюймах от ее рта. – Если я тебя поцелую, может быть…

Он легко пожал плечами. Она пожала плечами в ответ, ее сердце бешено колотилось в груди.

– Поцелуй на прощание.

Его губы коснулись ее в едва заметном поцелуе, который, казалось, потрескивал от электричества. Пораженная, она подняла взгляд и обнаружила, что его глаза распахнуты так же широко, как и ее, как будто вопрошая: «Неужели это происходит на самом деле?» Затаив дыхание, она серьезным взглядом посмотрела на него снизу вверх, и он снова нахмурился, как будто озадаченный. Поезд начал замедлять ход, и он нахмурился еще сильнее, как будто пытался принять решение. Затем наклонился и обнял ее за талию, притягивая к себе. Снова сделал паузу, как будто ожидал ее разрешения. Когда он снова наклонился к ее рту, она приподнялась на цыпочки ему навстречу. У них не было времени на неторопливое исследование – это был поцелуй, который случается раз в жизни, и они оба восприняли его с радостью. Это было все равно что выйти на солнечный свет: тепло затопило каждую частичку ее тела, и она не хотела прекращения.

Затем Люк оторвался от нее.

– Мне нужно идти. Может быть, когда-нибудь снова встретимся.

С этими словами он бросился по вагону в сторону двери, а она с улыбкой прижала пальцы к губам, собирая вещи.

Сев в следующий, значительно более заполненный поезд, Мина все еще чувствовала себя сбитой с толку, как будто попала в какой-то штопор. Двое парней напротив, которые, когда она села, оживились, как парочка сурикатов, теперь, вероятно, решили, что она немножко не в себе. По какой-то причине она не могла перестать думать о том поцелуе и продолжала попеременно то мечтательно улыбаться самой себе, то хмуриться и корчить рожицы в припадке унылого самокопания.

Она действительно не знала, что думать. Часть ее пребывала в лагере «слава-богу-я-никогда-его-больше-не-увижу», потому что он был пугающе хорош, но ей не подходил, а другая часть почти горевала, потому что она никогда его больше не увидит, а он так пугающе хорош, но – не для нее. Уместное напоминание о том, зачем она отправилась в это путешествие. Мина вытащила из сумки «Вперед и вверх», открыла книгу и пристроила ее на колене, одарив сердитым взглядом младшего из двух мужчин напротив, который вытянул шею, чтобы прочитать название. Пора сосредоточиться и перестать думать о провидении и удивительных поцелуях.

Она заставила себя прочитать первую страницу. На самом деле это было не в ее стиле, но, с другой стороны, ее стиль – прыгать вперед очертя голову и не думать о последствиях – как раз и привел к данной жизненной ситуации, так что, возможно, ей следует сделать своим уже этот стиль.

«В какой точке своего жизненного пути вы находитесь?

•Жду поезд

• Охочусь за радугой

• Заблудилась в лесу

• На полпути через мост

• Застряла на автостраде».

Ничего из этого не казалось ей ни в малейшей степени привлекательным; на самом деле все пункты казались удручающими. Относилась ли она к одной из этих категорий? Вздохнув, она продолжила чтение. Ханна принципиально не одобряла все эти книги по самопомощи; она всегда говорила, что они написаны мастерами констатации чертовски очевидных вещей. Мина на минуту подумала, что, возможно, сестра права. Но эти книги были написаны экспертами – наверняка они знали, о чем говорили? И разве не стоит быть открытой взглядам других людей на жизнь?

Она перевернула страницу, заставляя себя сосредоточиться.

По-видимому, люди, которые «ждали поезд», знали, чего хотят, но им мешала вера в то, что нужно просто дождаться подходящих обстоятельств, прежде чем они смогут этого достичь. Ну, это не ее случай. Она верила, что нужно просто что-то делать. Если ждать, пока другие примут решение, иногда, как в случае с Дереком и Мириам, можно ждать вечно.

«Охотники за радугой» тоже знали, чего хотят, но были подавлены собственной неуверенностью. Опять же не ее случай. Когда она знала, чего хочет, она шла вперед – хотя, оглядываясь назад, в случае с Саймоном это оказалось огромной ошибкой. Если бы она не поторопилась и не сделала предложение тем вечером, все сложилось бы по-другому? Хотя она не могла винить себя за его роман с Белиндой.

С еще одним вздохом, который был награжден очередным любопытным взглядом сидящего напротив парня, она перевернула страницу. По словам автора, люди, «заблудившиеся в лесу», просто не верили, что то, чего они хотят, достижимо, и поэтому отказались от своих целей. Мина решила, что это звучит немного расплывчато. Определенно не ее случай. Когда она прочитала «на полпути через мост», в ней вспыхнула ответная реакция. Люди на середине моста не были уверены, идти им вперед или назад; они не знали, чего они действительно хотят, но знали, чего не хотят. Вот это, к сожалению, действительно было на нее похоже. Не все время, но сейчас – определенно. Что ж, по крайней мере, она такая не одна.

Ощущая, как ее захлестывает ужасное осознание, она перечитала эти слова. Все верно. События последних нескольких недель привели ее на перепутье, но ни на одной из дорог не оказалось полезных указателей. Она понятия не имела, чего хочет от жизни. На работе, которую она всегда считала нормальной – по общему признанию, ее расстраивали ограничения, но она всегда получала от нее удовольствие. Теперь, благодаря указавшему на это Йену из отдела кадров, выходило, что эта работа – совсем не то, чем она хотела бы заниматься вечно. Ей с довольно удручающей однозначностью подумалось, что она даже не уверена, хочет ли заниматься этой работой до конца месяца. Вслед за этим неприятным осознанием пришло следующее, тоже идеально вставшее на свое место: она не хотела до конца своих дней оставаться в Манчестере.

Не обращая внимания на заинтересованных попутчиков, она недовольно фыркнула. Черт возьми. Если быть честной, она всегда знала, что хочет жить где-нибудь в другом месте, но впервые эта мысль оказалась извлечена из укрытия с пыльной полки, чтобы быть должным образом рассмотренной. Но куда ей уехать? Необходима работа, место для жизни, причины для переезда.

А потом, есть еще и острый вопрос отношений. Она не была создана для одиночества; ей нравилось быть с людьми, и она, конечно, не собиралась навсегда остаться одна, но после Саймона ее уверенность в себе сильно пошатнулась. Она всегда считала себя хорошим партнером. Веселье, хорошая компания, забота. Но Саймон ясно дал понять, что, по его мнению, ее личность и характер вообще не созданы для брака, что быть с ней – утомительная, раздражающая и тяжелая работа, для мужчины это чересчур. Его мнение ее потрясло и напугало.

Она сглотнула, чувствуя себя непривычно подавленной. В ее жизни действительно присутствовал небольшой беспорядок. Но, по крайней мере, если верить книге, она такая не одна. Если она находится в категории «на полпути через мост», значит, где-то есть и другие люди, похожие на нее. Слава богу, она не «застряла на автостраде». Это звучало отвратительно. Очевидно, тот случай, когда знаешь, чего хочешь, но на твоем пути слишком много препятствий. Это свело бы ее с ума. Она предпочла бы стать бульдозером и преодолевать препятствия в лоб. Нет, она определенно «на полпути через мост».

Она коротко произнесла самоуничижительное «Хм», вызвав любопытство и улыбку у мужчины напротив. Встреча в поезде с Люком подвела всему этому итог – идеальный пример того, что значит быть «на полпути через мост». Веселый, сексуальный и непосредственный, каким бы он ни был, он олицетворял все то, чего она хотела в мужчине или отношениях. Гримаса судьбы заключалась в том, что он так походил на нее. У них оказалось так много общего. С ужасной иронией она поняла, что Люк был для нее таким же типом парня, какой она была для Саймона.

– Ist dieser Platz besetzt? [31]

Мина взглянула на светловолосую стройную женщину в джинсах и солнечно-желтой куртке-анораке, которая явно только что села в поезд на последней остановке. Быстрый немецкий превосходил ее школьные знания, но женщина так ткнула в пустое место рядом с ней, что не нужно было быть гением, чтобы понять сказанное, и она покачала головой, одарив девушку приветливой улыбкой. Она терпеть не могла тех людей, которые смотрели, набычившись, как будто считали, что никто не должен сидеть рядом с ними.

– Все для вас, – сказала она, указывая на пустое место.

– Отлично, – произнесла молодая женщина, вероятно, примерно ровесница Мины, плюхаясь на сиденье и сразу же переходя на английский с той присущей многим европейцам легкостью, которая всегда заставляла Мину жалеть, что в школе она не учила язык хоть немного усерднее. – Я уж думала, придется стоять. Поезд из Женевы был набит до отказа. – Она порылась в кармане и вытащила упаковку драже. – Хотите?

– С удовольствием. – Мина засунула книгу обратно в сумку и повернулась, чтобы уделить все свое внимание незнакомке. – Я ничего не ела целую вечность, а теперь вы вызвали во мне непреодолимый голод.

Женщина рассмеялась.

– Я тоже. Я купила их в магазине на вокзале.

За драже Мина легко и быстро сблизилась с попутчицей, как часто делала с совершенно незнакомыми людьми. Ханна часто жаловалась, что она готова трепаться с кем угодно, но Мина не считала, что в этом есть что-то плохое. Она всех воспринимала как потенциальных друзей, и что в этом скверного? И снова это принесло свои плоды, поскольку двадцатисемилетняя Ута также направлялась в Рекинген, собираясь остановиться в местном отеле. Она должна была встретиться с группой друзей, которые все вместе работали в банке в Цюрихе.

– Мы можем вместе взять такси, – предложила Мина.

– Они отправляются со станции быстро, так что будь готова быстро спрыгнуть с поезда.

Благодаря совету Уты они резко выскочили из вагона и устремились к стоянке такси, заняв первое место в очереди.

– Вот и добралась! – прокомментировала Мина, снова ощущая прилив возбуждения оттого, что оказалась в новом месте. Ей не терпелось узнать, где она проведет следующие две недели. Амелия предлагала ей взять такси, в своем последнем электронном письме она пространно извинялась за ужасный прием и невыполнение обязанностей крестной матери, но объяснила, что ожидаемое время прибытия Мины совпадает с одним из самых загруженных периодов в лыжном шале.

Сидя с Утой в древнем «Мерседесе» и оглядывая пейзаж и раскинувшуюся на склонах крошечную деревушку, Мина задумалась, действительно ли ей нужно такси.

– Деревня меньше, чем я ожидала, – сказала она Уте.

– Да, но это обманчиво – некоторые дома расположены друг от друга дальше, чем кажется, особенно когда у тебя с собой чемодан, лыжи и лыжные ботинки.

Мина вытянула шею, выглядывая из-за водителя, чтобы рассмотреть как можно больше.

Деревня казалась просто скоплением деревянных строений, раскинувшихся по пологим, более низким склонам долины между возвышающимися по обе стороны горами. В лучах бодрящего зимнего солнца толстый слой снега, покрывавший одинаковые А-образные крыши, блестел и искрился, как россыпь крошечных бриллиантов. Это было совершенно очаровательно, и Мина всплеснула руками и вздохнула от чистого удовольствия, глядя на окружающий ее красивый, как пазл, пейзаж.

– Как красиво!

– Поэтому мы сюда и возвращаемся. Это мое самое любимое место во всей Швейцарии, но никому не говорите, что я вам это сказала. В этом месте было бы прекрасно жить, но здесь не так много работы – во всяком случае, для финансового менеджера. Дома очень исторические – видите, все они сделаны из дерева. Это очень традиционный стиль в Вале.

Мина рассматривала разбросанные по местности большие, темные, крепкие дома. Казалось, что они поставлены наобум, без каких-либо различимых улиц или направления. Она, вероятно, могла бы их сосчитать. Мина сравнила эту сцену с видом из своей квартиры, где дома были расположены так плотно, что невозможно было увидеть, что находится на соседней улице, не говоря уже о другой стороне долины.

Такси проехало мимо нескольких домов, пересекло главную дорогу, где она успела заметить небольшой супермаркет и несколько магазинчиков, и начало плавно подниматься вверх по склону долины.

– Сначала остановимся в твоем отеле. Мой дальше, – сказала Ута.

Когда наконец они подъехали к усеянному балконами четырехэтажному шале, у Мины вырвался тихий вздох удовлетворения. Оно выглядело так, как и должно выглядеть типичное швейцарское шале.

– Некоторые мои друзья останавливаются здесь. Они просто в восторге, – сказала Ута, вглядываясь в вывеску у ступенек. – Я все время собираюсь зайти и проверить это. Может быть, я зайду через пару дней, и мы сможем выпить?

– Да, давай. Ты можешь дать мне несколько советов, чем заняться в этом районе?

– О, это просто. Катайся на лыжах, ходи в походы и снова катайся на лыжах. Может быть, я заскочу в воскресенье вечером с парой парней.

– Чем больше, тем веселее. Увидимся. Итак, сколько я должна за проезд?

Ута махнула рукой.

– Пффф. Купи мне выпить.

Когда такси отъехало и Ута помахала из заднего окна, Мина мгновение постояла, просто наслаждаясь приглушенной тишиной, как будто каждый звук был притуплен и разбавлен. Толстый снежный покров сгладил острые углы зданий и смягчил контуры земли, словно только что выбитое пуховое одеяло. Она не могла привыкнуть к белизне нетронутой поверхности снега. Дома, почти сразу после того, как выпадал снег, все чернело от выхлопных газов городских автомобилей. Здесь все выглядело таким чистым. Вдохнув, она ощутила в воздухе пронзительный запах свежести. В атмосфере царили чистота и свежесть, которых она никогда раньше не встречала. Было ли это похоже на дыхание чистым кислородом? Она задумалась. Мина сделала еще один глубокий вдох, забавляясь клубами пара, которые вырывались у нее изо рта. Путешествие окутало ее, словно кокон, и теперь ей казалось, что ее выбросило в сверкающий драгоценными камнями мир, перенастроивший все ее чувства.

Она повернулась, чтобы посмотреть на здание. Оно было полностью выстроено из дерева, и, каким бы красивым ни казалось, эти огромные массивные балки напомнили ей, что его строили в расчете на погодные условия зимой. Хотя было всего четыре часа, солнце уже скрылось за горами, и ярко-голубое небо по краям потемнело, как промокательная бумага. Она чувствовала, как быстро падает температура, и была благодарна за золотистое сияние, которое освещало каждое окно фасада подобно приветственным маякам.

Подняв чемодан, она осторожно поднялась по очищенным от снега ступенькам и толкнула большую тяжелую дверь. Мина оказалась в небольшом отдельном вестибюле, полном полок и стоек для ботинок и лыж, с подвесными вешалками, которые уже были наполовину заполнены лыжными куртками, и эдаким неопределимым запахом улицы. Пол усеивали лужи и потеки, особенно вокруг коротких низких скамеечек по одну сторону помещения, где люди, очевидно, присаживались, чтобы сбросить мокрые ботинки. Здесь царило затхлое тепло, которое, как она поняла, исходило от труб, проходящих по краю комнаты под стеллажами и вешалками, явно приспособленными для того, чтобы вещи высыхали за ночь. На мгновение она остановилась, чтобы рассмотреть обувь: походные ботинки, большие пластиковые лыжные ботинки и странные незнакомые ботинки, которые выглядели как нечто среднее между кроссовками без застежки и ботильонами. При мысли о том, чтобы выйти на свежий воздух и покататься на лыжах, она ощутила очередной прилив возбуждения.

Мина протиснулась в следующую дверь и вошла в совершенно великолепную светлую и просторную комнату с открытой планировкой, отделанную деревом и увенчанную А-образными потолочными балками. Открытая деревянная рама разделяла стойку регистрации и большую гостиную за ее пределами.

Справа от нее, в центре перегородки, тлели угли в большущем камине из грубо отесанного камня, встроенном в огромный дымоход и открытом с обеих сторон в каждую часть комнаты. По другую сторону, в гостиной, несколько человек спокойно читали или беседовали, расположившись на диванах и в креслах, расставленных вокруг большого квадратного журнального столика перед камином. Атмосфера была изысканной и элегантной, в то же время умудряясь оставаться уютной и гостеприимной. Рядом стояла пара красивых и дорогих на вид, обтянутых папоротниково-зеленым бархатом кресел, которые так и манили в них опуститься. Между ними расположились до блеска отполированный столик с красивыми китайскими вазами и высокий торшер. Напротив, под прямым углом стояли два больших удобных дивана из натурального льна с разбросанными на них стильными подушками из бархата, шелка и шерсти. Пол под ногами был сделан из деревенских широких досок, которые выглядели так, словно им было что рассказать; тут и там разбросаны мягкие шерстяные коврики. Мина сразу поняла, что может войти, сесть и чувствовать себя вместе со всеми как дома.

По эту сторону камина холл выглядел иначе, немного проще: несколько больших мягких потрепанных кожаных диванов каштанового цвета, которые, казалось, вполне заслужили свои боевые шрамы, а кофейный столик представлял собой крупное сооружение в деревенском стиле и изобиловал сучками. Рядом с камином стояла огромная кованая подставка для поленьев, до краев наполненная колотыми дровами, распространявшими в воздухе свой аромат.

Пока она осмысливала увиденное, висящие перед ней часы с кукушкой пришли в движение: кукушка выскочила из своей крошечной дверцы и едва не лишилась головы по милости раскрашенного дровосека, взмахнувшего топором, когда стрелки показали четыре часа. Мина громко рассмеялась от восторга, рассматривая часы с их детальной обработкой и замысловатой резьбой. Они были не слишком велики, но определенно компенсировали это громкостью. Все еще улыбаясь про себя, она обернулась и поняла, что со всех сторон подходят люди, как будто кукушка подала какой-то секретный сигнал, и все начало происходить в идеальной последовательности. Это было похоже на наблюдение за сменой декораций в театре, когда все рассаживались по местам. Гости, которые были поглощены своими книгами, внезапно начали беседовать друг с другом, стало появляться все больше людей, занимающих места в обеих комнатах. Уровень шума взвился до оглушительного гула, а затем в двери в задней части зала ворвалась похожая на старомодную продавщицу сигарет женщина со здоровенным подносом, почти таким же большим, как она сама. За ней следовали две девочки-подростка с подносами поменьше. Когда женщина, на ходу сияя улыбкой, решительно направилась к кофейному столику в элегантной гостиной, гул усилился, и по обеим комнатам прокатилась волна предвкушения.

С оттенком торжества женщина поставила поднос на стол и отступила назад, впитывая благодарные «Мм», наполнившие воздух.

– Сегодня у нас Basler Kirschenbrottorte [32].

Когда она подала плотный, деревенский на вид пирог, наполнивший воздух ароматом вишни и ванили, не хватало только «та-дам». Поверхность пирога была испещрена пятнышками от темно-красных, почти карамелизированных целых вишен. В животе у Мины заурчало в предвкушении. С осторожной, внимательной суетой были расставлены тарелки и кружки, пирог нарезан ломтиками и подан на стол.

Мина с улыбкой наблюдала, как ухаживали за каждым из гостей – всего их, наверное, было человек двенадцать. Подали пирог начавшему было отказываться гостю, покорив его быстрым, нежным упреком; торжественно вручили тарелку еще одному нетерпеливому гостю, который явно знал, что за угощение его ждет, предложили кусочек на вилке молодой леди, которая осмелилась отказаться от порции. Мина так любила за этим наблюдать: люди, собравшиеся вместе за едой. И в центре всего этого – ее крестная, Амелия, с улыбкой до ушей, снующая между гостями и раздающая маленькие тарелочки удовольствия. Вот она подняла взгляд, и ее улыбка стала еще шире. Она передала тарелку и, вытирая руки об испачканный мукой фартук, метнулась к двери.

– Мина, Liebling [33]. Ты приехала, – прогремела она глубоким, звучным голосом, который так не вязался с ее хрупким телосложением. Крестная схватила ее за плечи и крепко расцеловала в обе щеки. Она основательно прижала Мину к себе. – Красивая девушка. Хотя, по-моему, немного бледновата. – Она похлопала Мину по щекам. – Но хороший горный воздух принесет румянец. А теперь иди, иди. Съешь немного пирога. Оставь свои вещи здесь.

Мина обнаружила, что ее втолкнули в соседнее помещение.

– Это Мина – она только что приехала. – Мина помахала людям в комнате, и ей тут же сунули в руки тарелку с кусочком пирога. – Они сами представятся. А мне нужно принести кофе. Ожидается еще больше гостей. После кофе и пирога я отведу тебя в твою комнату. – Амелия взглянула на часы с кукушкой и нахмурилась. – Новые гости опаздывают. Они должны уже быть здесь. Но твой поезд прибыл вовремя.

– Верно. На стоянке такси было очень оживленно.

– Ах да, и одно такси сломалось. – Амелия подошла к окну, и то, что она увидела, явно принесло ей облегчение. – Все в порядке, они только что прибыли.

Мина нашла себе местечко, налила в кружку с подноса черный кофе и уселась на один из диванов.

– Вы только что приехали? – спросил ее ближайший сосед, пожилой мужчина в строгих, утонченных очках без оправы, которые у нее ассоциировались с европейцами и не вполне сочетались с его чрезвычайно кустистыми бровями.

– Да, – ответила Мина, бегло изучая свой кусочек пирога. Ее внимание привлекли необычно выглядящие ингредиенты. Напоминало кусочек каменистой дороги с неопознанными слоями среди вишен. – Выглядит восхитительно.

– Это очень традиционный швейцарский пирог, но никто не готовит его так, как Амелия – вот почему многие возвращаются сюда снова и снова. Знаете, у нее нет отбоя от постояльцев, а ведь она начала заниматься этим только год назад. Думаю, все дело в ежедневном часе Kaffee und Kuchen [34].

– Что, вот в этом? – Мина обвела рукой комнату. Все разговаривали и ели – симфония гармонии, скрепленная воедино пирогом.

– Да, четыре часа. Бесплатный пирог. Единственная цена – это то, что вы должны остаться, съесть его у камина и пообщаться со своими соседями.

– По-моему, звучит очень цивилизованно.

– Некоторые из нас смирились. – Он состроил многострадальную гримасу. – И теперь я обнаружил, что мне стало немного легче общаться с ближними, если это нужно делать всего один раз в день.

Мина рассмеялась.

– Уверена, что для вас это полезно.

– Хм, – пробормотал он, – именно так говорит Амелия.

– И давно вы сюда ходите?

– С тех самых пор, как она открыла это заведение в прошлом году. Я был одним из скептиков. Возглавлял протесты против него.

Мина едва не вздернула бровь – «в самом деле?», но ей не удалось сохранить бесстрастное выражение лица.

– Я знаю. Теперь я дважды в неделю в четыре часа прихожу на пирог.

– Вы здесь живете?

– Нет, я живу в деревне, но у нас есть договор. Я колю для нее дрова, а она кормит меня пирогом раз или два в неделю. В этом – вся Амелия. Превращает врагов в друзей, а затем перекрывает им артерии, чтобы отомстить. – Его вызолоченное солнцем обветренное лицо расплылось в гоблинской ухмылке. – Еще я торгую вином, поэтому составил для нее винную карту. Теперь мы добрые друзья.

– Я Курт, – перебил другой мужчина, наклоняясь и протягивая руку. – Приехал на выходные с женой и дочерью. Работаю в Женеве, но мы приехали из Канады. Мы приезжаем сюда раз в месяц ради пеших прогулок и ради того, чтобы выбраться из города. И… – Он сделал паузу и поднял свой кусок пирога: – …ради этого, как говорит Йоханнес.

– Приятно познакомиться. – Непринужденное дружелюбие удивило и очаровало Мину. Невозможно было представить, чтобы это происходило в отеле в Англии. – Я Мина. – Краем глаза она заметила, как открылась дверь гардеробной, и какое-то инстинктивное шестое чувство заставило ее обернуться и посмотреть на толпящихся внутри троих мужчин, громко беседующих в стиле «мы-действительно-рады-видеть-друг-друга». – Я здесь в отпуске, и Амелия… – Слова замерли у нее на губах, когда один из мужчин размотал ярко-красный шарф, высвобождая знакомые солнечные пряди.

На мгновение она решила, что ей почудилось, но когда он обернулся, его вид заставил ее задуматься, не существует ли провидение на самом деле.

Глава 6

После смывшего дорожную усталость горячего душа Мина нанесла свежий макияж – черт возьми, да, это была боевая раскраска – и надела любимые черные брюки, в которых ее ноги выглядели стройнее и длиннее (даже Ханна осторожно соглашалась, что ее бедра немного толстоваты). Также брюки отлично облегали ягодицы, крупноватые по сравнению с другими частями тела, но все еще без целлюлита. Она дополнила ансамбль мягким кашемировым бледно-розовым джемпером, зная, что он красиво облегает грудь, подчеркивая силуэт, а цвет оттеняет голубизну глаз. Мина была более чем довольна своим телом: не худая, как палка, но с правильными выпуклостями и впадинками во всех нужных местах, что, по ее мнению, было немаловажно. Она знала, что ей повезло с ее поразительным оттенком волос – льдисто-белыми нордическими волосами и темно-синими глазами, которые при правильном нанесении теней казались почти цвета индиго. Возможно, она проявила немного тщеславия по поводу прически и потратила добрых полчаса, чтобы высушить волосы феном и придать им идеальную форму.

Ее пульс все еще не успокоился от потрясения при виде троих вновь прибывших и мужчины среди них. К счастью, все они, казалось, знали, что делали. Взяли ключи у девушки за стойкой регистрации и сразу поднялись наверх.

Вскоре после этого Амелия пригласила ее подняться на три лестничных пролета выше, в ее комнату, и Мина двинулась следом. Амелия без умолку болтала, вспоминая о поездках в Англию, а она задавалась вопросом, что, черт возьми, она скажет ему, если они столкнутся.

Сколько Мина себя помнила, Амелия всегда очень серьезно относилась к своим обязанностям крестной матери и навещала ее по крайней мере раз в год. Поддавшись порыву, Мина обняла ее на верхней площадке лестницы.

– Прости, что до сих пор не приезжала. Здесь так красиво.

– Я рада, что ты здесь. А теперь, надеюсь, тебе понравится твоя комната – это одна из моих любимых.

Мина прикусила губу, следуя за Амелией в конец коридора.

– Ты уверена? Я думала, что останусь с тобой в помещении для персонала или что-то в этом роде.

Глаза Амелии загорелись озорным огоньком, который Мина так хорошо знала и который был одной из многих причин, почему она обожала ее.

– Возможно, так оно и было бы, но так я смогу не соврать фрау Мюллер, сказав, что у нас все занято. И почему я не могу предоставить своей крестнице одну из лучших комнат в доме? Если бы ты задержалась подольше, я бы предоставила тебе квартиру по соседству со своей.

– Квартиру?

– Да, за этим зданием находится еще одно, и в нем две квартиры. Я провожу большую часть времени здесь, на кухне, но летом в ней чудесно. У меня большой балкон и просторная гостиная с самым прекрасным видом. Я все подумываю о том, чтобы предложить квартиру на Airbnb [35], но этим нужно заниматься и управлять, а, сказать по правде, с меня и шале достаточно.

Амелия толкнула дверь, и Мина вошла внутрь. Снаружи ослепительная белизна снега подчеркивала контуры и тени темнеющей долины. Вдалеке мерцали огни, над маленькой деревней высились горы. В приютившейся под самой крышей комнатке было тепло и уютно. Мягкий свет лился от двух прикроватных ламп по обе стороны двуспальной кровати, укрытой бледно-голубым шерстяным одеялом с положенным поперек темно-синим бархатным покрывалом. Тяжелые шторы обрамляли выходящие на балкон французские окна, и снаружи на одной стороне балкона лежал снег.

Мина, взволнованная тем, что ей предстоит провести здесь следующие пару недель, пересекла комнату и направилась прямо к окну, посмотрев на сумеречное небо, а затем снова на комнату.

– Здесь так уютно. Могу вообразить, каково это – укрываться здесь, когда снаружи бушует снежная буря.

Амелия рассмеялась.

– Ну, слишком сильно воображать не придется. У нас выпадает много снега, хотя прогноз на эту неделю очень хороший. Много солнечных дней. А теперь почему бы тебе не устроиться поудобнее, а потом спуститься вниз? С шести вечера в лаундже мы подаем вино, а затем в семь в столовой сервируется ужин.

– Но разве я не могу чем-нибудь помочь? Я приехала, чтобы побыть с тобой. Могу я помочь с ужином? Остаться с тобой на кухне?

Мина не горела желанием видеть Люка, пока не будет достаточно хороша и готова.

– У нас еще будет на это время, – отозвалась Амелия. – Ты моя гостья, и это мое угощение. А еще я немного эгоистична. Я не смогу уделить тебе все свое внимание до ужина, так что прости, что не присматриваю за тобой должным образом.

– Не говори глупостей. Я не нуждаюсь в том, чтобы за мной присматривали. Я уже большая девочка.

– Да, но я – упрямая, еще не старая женщина, которая твердо стоит на своем. Приходи в шесть, здесь все очень дружелюбны. – Она одарила Мину еще одной из своих озорных улыбок. – Недружелюбным людям возвращаться не разрешается.

Мина засмеялась, не вполне понимая, насколько серьезна Амелия. Она бы не удивилась, если бы у крестной матери оказался список имен с черными метками.

Как только Амелия оставила ее распаковывать вещи, Мина опустилась в пушистые объятия толстого пухового одеяла на кровати и потерла глаза, все еще не вполне способная поверить, что Люк здесь, в том же самом месте, что и она. Каковы были шансы – и, что более важно, что, черт возьми, она говорила мужчине, которого, как думала, никогда больше не увидит, и чей поцелуй не столько снес ей крышу, сколько почти заставил ее вспыхнуть ярким пламенем? То, как она ему ответила, все еще шокировало ее. Она была импульсивной – все это знали, – но даже она не целовалась с совершенно незнакомыми людьми. И все было бы не так плохо, если бы тот поцелуй не оказался таким совершенно, невозможно, чертовски идеальным.

Теперь, час спустя, нервничая из-за того, кого она могла встретить внизу, она вышла из своей комнаты в коридор в тот же момент, что и гость из соседней комнаты. Она подняла голову, чтобы дружески поздороваться, и все ее чувства обострились от внезапного узнавания. Ее глаза встретились с глазами Люка, и ей показалось, что у нее остановилось сердце. Огромным утешением было то, что он выглядел таким же потрясенным, как и она.

Долгое наэлектризованное мгновение они просто смотрели друг на друга. Она почти ощущала, как воздух вокруг них потрескивает от статических разрядов.

– Мина. – Его голос прозвучал как карканье.

– Привет, – почти шепотом отозвалась она.

И тут его лицо расплылось в широкой, довольной улыбке.

– Как приятно видеть тебя снова. Провидение?

– Вполне возможно.

Они оба изучали друг друга гораздо дольше, чем позволяла вежливость, как будто каждый из них знал, что им так много нужно сказать, но грандиозность произошедшего лишила их дара речи.

Наконец – и она увидела, как он осторожно сглотнул, прежде чем заговорить – Люк сказал:

– Не хочешь спуститься со мной вниз выпить бокал вина?

Он согнул локоть в непринужденном приглашении, и, следуя этому сигналу о том, что им следует продолжить с того места, на котором они остановились, Мина положила ладонь на сгиб его руки. Похоже, так проще, чем отказаться от реальности того, что они оба оказались в одном и том же месте, и ей не хотелось разрушать волшебство.

– Было бы чудесно.

Когда ее пальцы сомкнулись на текстурном хлопке его рубашки, она почувствовала сквозь ткань тепло его кожи. Чувствительные кончики пальцев ощущали под легким прикосновением мышцы, сухожилия и кости, и с этим осознанием пришел молниеносный приступ желания, вспыхнувший при мысли о его теле. Гормонам придется за многое ответить, строго сказала она себе. У них нет причин так увлекаться, хотя она не могла не признать, что, когда раздавали гены красоты, он явно выиграл в лотерею.

Он проводил ее по коридору к лестнице, и даже их шаги, казалось, идеально совпадали.

– Красивое место, правда? – они бок о бок зашагали по лестнице, его свободная рука поглаживала гладкое полированное дерево перил.

– Да, просто прекрасное. – Амелия явно вложила в это шале много любви, и оно сияло домашним уютом и радушием.

– Ты останавливалась здесь раньше?

– Нет, я здесь в первый раз. Моя… – она собиралась объяснить, что Амелия – ее крестная, но он прервал ее с быстрой усмешкой.

– И этот раз будет не последним. Мы все здесь как почтовые голуби. Все время возвращаемся. Это как дом вдали от дома. Ты надолго приехала? На выходные?

– Нет, на две недели.

Его улыбка стала задумчивой.

– Обычно я приезжаю просто на выходные, но в этот раз я… Я останусь подольше.

Небольшая пауза заставила ее снова, как и в поезде, подумать, что в его словах есть что-то большее.

– Ах, Мина. Как хорошо, что ты встретила Люка, – приветствовала их Амелия у подножия лестницы, внося в прекрасную гостиную поднос с бокалами для вина. Там сидело еще несколько человек, включая двух прибывших с Люком мужчин.

– Привет, ребята. Это Мина. – Он представил ее своим приятелям. – Бернар и Кристиан. Они приехали на выходные.

– Откуда вы знаете друг друга? – спросила она.

– Встречаемся здесь, – пояснил Кристиан, глядя на нее поверх очков с торжественностью близорукой совы, что никак не вязалось с его щеголеватым внешним видом: черный джемпер с высоким воротом, черные брюки и начищенные до блеска черные ботинки. – Я из Лозанны. Работаю в Европейском суде.

То, как он слегка приподнял подбородок, заставило Мину подумать, что это должно произвести на нее впечатление.

– Звучит интересно. Должно быть, у вас важная работа.

Краем глаза она заметила, как Бернар и Люк обменялись быстрыми взглядами.

Глаза Кристиана загорелись святым блеском фанатика.

– Верно. Мы находимся в самом центре законодательного процесса. Я работаю в департаменте, где мы разрабатываем политику для всех стран Европейского союза.

Когда его бубнеж растянулся минут на пять, Мина быстро осознала свою ошибку. В конце концов она так и не поняла, чем он занимается, кроме того, что это была «очень важная работа», что он подчеркивал в каждом втором предложении. Возможно, дело было в языковом барьере. К счастью, подошла Амелия.

– Кристиан, хватит. Что я тебе говорила насчет разговоров с молодыми женщинами? Мина, иди познакомься с Фрэнком и Клаудией.

Несмотря на румянец, Кристиан, казалось, был трогательно благодарен Амелии за ее слова.

– Прости, я снова за свое. Я так нервничаю, когда знакомлюсь, – он одарил Мину извиняющейся улыбкой, – с привлекательной женщиной. У меня мозг становится пустым, и я просто несу пургу. Я был очень скучным?

– Нет-нет. – Она рассмеялась над неуклюжим, но очаровательным извинением. Разве можно обижаться на то, что ее назвали привлекательной. – Боюсь, я немного устала. Весь день провела в дороге. – Она нежно улыбнулась ему.

– Амелия пытается меня наставлять. Не думаю, что у меня очень хорошо получается общаться с людьми. Я думаю, что большинство считают меня довольно скучным.

– Чепуха, – возразила Мина, чье сердце слегка дрогнуло при виде его удрученного лица, когда она позволила провести себя через комнату – из Амелии получилась бы отличная овчарка – к паре средних лет, которая стояла и смотрела в окно.

У нее никогда в жизни не было проблем с общением, и она не могла себе представить, каково это – испытывать трудности. Куда бы она ни поехала, она заводила новых друзей, и ей было легко, например, сегодня утром в поезде болтать с Утой и Люком. Она решила, что попытается помочь Кристиану, пока она здесь. Не то чтобы у нее были какие-то срочные планы. Теперь, когда она приехала, ей стало интересно, что она будет делать в одиночестве в течение целых двух недель. Когда она была в Англии, двухнедельный отпуск ей казался такой хорошей идеей, но две недели – долгий срок.

– Фрэнк, Клаудия. Позвольте представить вам мою крестницу Мину, которая приехала из Англии. Вы упоминали, что подумываете о поездке в Озерный край [36].

Пара приехала из Базеля на недельный поход. Они были заядлыми туристами, и после нескольких минут беседы Мине пришлось с веселым смехом признать: «Вы знаете об Озерном крае куда больше, чем я». Несмотря на это, они непринужденно разговорились. Мине понравилось сдержанное чувство юмора Клаудии, но все это время она осознавала, что где-то позади нее находится Люк. Она была благодарна за то, что стояла спиной к остальной части комнаты – слишком велико было искушение продолжить за ним наблюдать. Ей показалось странным то, насколько она ощущала его присутствие.

– У тебя будет прекрасная пара недель, хотя, – на щеках Клаудии появились ямочки, – скучать Амелия тебе не даст. Она не любит никого видеть в одиночестве. Поэтому нам и нравится сюда приезжать. Здесь много общения, что приятно, когда проведешь целый день на природе. Завтра мы идем на лыжах в Обервальд [37], это около одиннадцати километров.

– А потом сядем на поезд обратно, – с чувством сказал Фрэнк. – Ты катаешься на лыжах?

– Я каталась с горки, – сказала она, не упомянув, что это было только на крытом лыжном склоне, – но я никогда не пробовала ходить на беговых лыжах [38]. Это выглядит намного проще.

Клаудия фыркнула в свое вино.

– А может, и нет? – Глаза Мины блеснули. – Так сказал Люк. Я что-то неправильно поняла?

– Мне они больше по душе, – сказала Клаудия. – Ботинки гораздо удобнее. Но идти на них – все равно что бежать. Нужно быть в форме.

Мине нравилось считать себя вполне подтянутой. Осенью она пробежала десять километров без особых тренировок, но, по общему мнению, это произошло спонтанно. Подруга зарегистрировалась и пригласила Мину присоединиться, и не успела она опомниться, как наступил октябрь, а у нее не было времени заниматься тренировками, кроме лишних пяти километров на беговой дорожке в спортзале.

– Это не так безумно, как катание на горных лыжах, – заметил Фрэнк. – На склонах всегда так многолюдно, и ты рискуешь жизнью, когда вся эта молодежь носится вокруг, как маленькие смертоносные ракеты.

– Он имеет в виду, что для нас, старичков, так немного безопаснее, – пояснила Клаудия.

– Вы не старые, – воскликнула Мина, хотя они, вероятно, были одного возраста с Мириам и Дереком, которые казались им уже пожилыми в их подростковом возрасте.

– Ну, мы скоро собираемся выйти на пенсию, – сказал Фрэнк, обнимая Клаудию за плечи. – Вот почему мы так часто сюда приезжаем. Хотим организовать бизнес гидов по катанию на беговых лыжах и предлагать экскурсии с гидом по всему Гомсу [39] зимой и пешеходные экскурсии летом.

– Жду не дождусь, – сказала Клаудия, с сияющим взглядом касаясь руки Фрэнка на своем плече. – Мы обдумывали и планировали это в течение последних двух лет, и через несколько месяцев будем здесь. Мы покупаем дом в Глурингене, следующей деревне ниже по долине. Это просто прелесть. Я имею в виду дом.

– Наша дочь займется для нас всем цифровым маркетингом, – объяснил Фрэнк. – И Амелия собирается позволить нам использовать шале в качестве базы.

Клаудия добавила:

– Таким образом, мы сможем здесь встречаться с клиентами или приводить их в конце дня на кофе с пирожными в качестве части пакета услуг.

Они оба буквально вибрировали от энтузиазма и увлеченности. Мину захватило их волнение, она ощутила укол зависти. Насколько это, должно быть, удивительно – точно знать, что ты хочешь сделать и как ты собираешься это сделать? Быть такими уверенными. Они определенно не были «заблудившимися в лесу» или «на полпути через мост».

– Похоже, у вас все продумано.

Клаудия рассмеялась.

– У Фрэнка самый подробный бизнес-план в мире. Я думаю, он надоел бедному банковскому менеджеру, заставив его подчиниться. Нам нужно было взять кредит, чтобы купить здесь дом, и в следующем месяце мы выставим на продажу наш дом в Женеве. Жду не дождусь.

Несмотря на нехороший укол зависти, Мина могла бы беседовать с ними весь вечер напролет. Их волнение заражало, но у Амелии были другие идеи. В половине седьмого одна из симпатичных молодых официанток позвонила к ланчу, и Амелия начала приглашать всех к столу. Она не указывала точно, кто где должен сидеть, но рассаживала их с определенным намерением. «Определенно, в прошлой жизни она была овчаркой», – подумала Мина, наблюдая, как Амелия усаживает Кристиана с пожилым мужчиной и его дочерью, в то время как Люк объединился с Клаудией и Фрэнком, а сама она обнаружила, что сидит рядом с Бернаром.

– Впечатляет, правда? – сухо поинтересовался он.

– Да, – со смехом согласилась Мина. – У Амелии железный кулак в бархатной перчатке. Увлекательно наблюдать за ней в действии.

– Когда Амелия за главную, мы все делаем то, что она говорит. Она как властная завуч с классом непослушных учеников, и нам всем это нравится.

– Значит, вы бывали здесь раньше? Кажется, все здесь уже бывали раньше.

Бернар кивнул.

– Это становится совершенно эксклюзивным. Полагаю, на эти выходные шале полностью забронировано.

– Я слышала, – криво усмехнулась Мина, думая о своей роскошной спальне.

– Так чем же ты зарабатываешь на жизнь?

В ответ на его очень официальный вопрос, который, вероятно, прозвучал более отрывисто из-за швейцарско-немецкого акцента, она назвала свою официальную должность.

– Я старший технолог по производству пищевых продуктов в отделе фасованной продукции. – Когда она произнесла эти слова вслух, они прозвучали научно и скучно. – Разрабатываю новые рецепты для упакованных блюд и рецепты новых пищевых продуктов. – Когда она это произнесла, ее работа вообще показалась не очень захватывающей.

– Для «Нестле»? Ты живешь в Веве? [40]

– Нет, я здесь в отпуске. Я работаю в Англии.

Она поняла, что Люк не шутил, когда сказал, что двадцать процентов населения – иностранцы.

– Мне нравится Лондон. Я много раз бывал там по делам. Возможно, в следующий раз, когда я приеду, приглашу тебя куда-нибудь поужинать.

Мина приподняла бровь.

– Как быстро да гладко у тебя получается.

– Если не спросить, ничего и не получишь. И если ты заметила, здесь не так много великолепных одиноких женщин.

После этих слов она поняла, что он спешит с предложением, потому что она была здесь единственной доступной женщиной. Это ее скорее позабавило, чем обидело.

– Это было бы прекрасно, за исключением того, что я живу в Манчестере, а это примерно в двухстах милях от Лондона. Похоже, ты бывал там больше раз, чем я.

– Прости. Сам не знаю, почему я так решил. Это Швейцария, и мы сильно привержены федерализму, и у нас самая прямая демократия в мире. Даже нет одного основного языка.

– В самом деле? Я-то думала, что это немецкий.

– Тсс, – поддразнил он, приложив палец к губам. – Это, если хочешь знать, швейцарско-немецкий, и все равно в кантонах есть свои собственные местные диалекты. У нас четыре официальных языка. Французский, швейцарско-немецкий, итальянский и романшский [41], но все мы очень многоязычны. И у нас есть пять официальных названий страны: Suisse, Schweiz, Svizzera, Svizra и Helvetica, которое происходит от латинского названия Confoederatio Helvetica, откуда происходит буква CH, которую вы видите на автомобильных номерных знаках.

– Ах, я действительно задавалась этим вопросом.

– На марках и монетах вы увидите сокращение до «Гельвеция».

– А откуда ты знаешь, на каком языке говорить? – Мине все это казалось очень запутанным.

– Бо́льшая часть страны говорит на швейцарско-немецком языке – в северной, восточной и центральной частях. На французском языке говорят в западных кантонах – Женеве, Невшателе, Во и Юре. В то время как на итальянском говорят вдоль итальянской границы, в кантоне Тичино, а на романшском…

– Я никогда даже не слышала об этом языке.

– На нем говорит не так уж много народу. Около тридцати семи тысяч на юго-востоке, в кантоне Граубюнден. Это восходит к римским временам. Люди, которые на нем говорят, очень гордятся своим языком и тем фактом, что он просуществовал так долго.

– А сколько всего кантонов?

– Я начинаю чувствовать себя гидом.

– Извини, но это интересно. Так отличается.

– У нас двадцать шесть кантонов, и в каждом из них – собственное правительство, законы и конституция. У них также есть свои отличительные особенности – например, продукция, которую они выращивают. Базель славится своей вишней, отсюда и Basler Kirschenbrottorte Амелии. – Мина кивнула, сделав мысленную пометку расспросить крестную о рецепте; она хотела выяснить, как ей удалось добиться такой уникальной текстуры. – Население каждого из них сильно варьируется от таких мест, как Цюрих, где проживает более миллиона человек, до некоторых небольших горных кантонов, в которых может проживать всего шестнадцать тысяч человек.

– Перестань, Бернар. Ты что, пытаешься охмурить бедную девушку? – Люк уселся по другую сторону от Мины, прихватив с собой бутылку вина. – Не желаешь бокальчик? По крайней мере, получишь удовольствие, пока твои глаза стекленеют.

По ее легкому кивку он щедро плеснул ей в бокал.

Бернар рассмеялся.

– Я горжусь своей страной. Извини, я не собирался читать лекцию.

– На самом деле это было действительно интересно. Я ничего этого не знала.

Видишь? Вот что происходит, когда едешь куда-то по наитию вместо того, чтобы все хорошенько обдумать – и именно поэтому ей нужно разобраться в себе. Она улыбнулась Бернару.

– Спасибо, – сказала она, бросая на Люка укоризненный взгляд – но его это нисколько не смутило.

– Все в порядке. Я забываю, что Люк – законченный филистер [42]. Ему бы только шастать по горам. У некоторых из нас лучше развито чувство самосохранения.

От его надменного тона Мина слегка поморщилась, но Люк просто пожал плечами.

– Жизнь создана для того, чтобы жить. Нужно выжимать из нее все, до последней капли удовольствия.

И когда-то давно она бы с ним согласилась, но упреки Саймона все еще звучали у нее в ушах. Нельзя основывать брак на веселье.

– Но у нас также есть обязанности, – заметил Бернар. – Есть время для веселья и время для того, чтобы быть серьезным. Когда-нибудь тебе придется повзрослеть.

Люк пристально смотрел на него, не отвечая, и это удивило Мину. Она ожидала, что он отпустит какой-нибудь бойкий, легкомысленный комментарий, но его глаза были полны какой-то тихой грусти.

Она схватила лежащий перед ней распечатанный лист с кратким меню.

– Если пирог Амелии настолько хорош, думаю, нас ждет славное угощение. Zürcher geschnetzeltes, rösti und spargel, – прочитала она вслух. – Интересно, что это такое.

Находясь здесь, она собиралась узнать как можно больше о швейцарской кухне. Амелия упоминала в одном из своих многочисленных электронных писем, что это нечто большее, чем сыр и шоколад.

– Это очень популярное здесь блюдо – телятина, приготовленная в сливках и белом вине с картофельным рёшти [43] и спаржей, – перевел Бернар. – Кажется, любимое блюдо Тины Тернер и вашего футбольного менеджера Роя Ходжсона.

– Звучит восхитительно, – согласилась Мина, которая понятия не имела, кто такой Рой Ходжсон. Ей было куда интереснее узнать, как это приготовлено, и она мысленно улыбнулась. Всегда полезно быть в хороших отношениях с шеф-поваром.

Разговор переключился на общие планы на выходные.

– Мы с Кристианом едем в Фиеш на поезде, чтобы подняться на подъемниках на склоны и целый день кататься на горных лыжах. А ты, Мина, чем займешься?

– Я только что приехала. Еще не знаю.

Она не хотела признаваться, что у нее вообще нет никаких планов; это звучало немного неубедительно. Приехать сюда по собственной прихоти было здорово, но у нее есть две недели, которые нужно заполнить, а она не очень хорошо все продумала. У нее не было никаких планов, потому что она не проводила никаких исследований.

– Я могу сводить тебя куда-нибудь, – предложил Люк. – Научу кататься на беговых лыжах. Как насчет этого воскресенья? Завтра, ты, наверное, захочешь немного освоиться.

– Это для слабаков и старичков, – усмехнулся Бернард, добродушно закатив глаза. – Ты могла бы поехать с нами покататься на настоящих лыжах. На каком ты уровне?

Мина не собиралась признаваться, что в общей сложности ее опыт катания на лыжах составил дюжину занятий в Чил Факторе [44] в Траффорд-Куэйсе [45]. Эти парни, вероятно, занимались на черных трассах [46] еще до того, как она пошла в детский сад.

– Я бы с удовольствием. Уровень у меня, наверно… средний, – сказала она, скрещивая за спиной пальцы. Она не собиралась отказываться от настоящих лыж или шанса выбраться на настоящий снег. Даже если она не сможет за ними угнаться, она была уверена, что сможет спуститься целой и невредимой. Дюжина уроков катания на лыжах обучала довольно многому.

– Превосходно, – обрадовался Бернар. – В Фише очень хорошо катаются на лыжах, и на этой неделе выпало много свежего снега.

Кристиан с энтузиазмом кивнул, явно считая себя одним из участников вечеринки.

– Мы выйдем рано. Постараемся опередить толпу на склонах. Нам нравится выезжать очень рано и кататься как можно дольше. Ты едешь, Люк?

– Нет, для меня скучновато. Завтра я катаюсь на сноуборде, но рано выходить не буду. Хочу насладиться днем в своем собственном темпе.

Бернар покачал головой.