Мальчик из Гоби

1. В погоне за белкой

Солнечным летним днем 193… года трое друзей — Туму́р, Жарга́л и Бат — отправились в горы за кедровыми шишками.

Тумур и Жаргал — ребята высокие, сильные. Бат — ростом не вышел и не ахти как силен. Зато он веселый и умный, и приятели его очень любят.

В вылинявшем зеленом дэле на ватной подкладке, подпоясанный тонким ремнем, в сдвинутой набок кепке, с корзинкой из бересты, он то и дело вырывался вперед, хотя подъем был крутым, а ноги соскальзывали с утрамбованной за многие годы тропинки в сырую от росы траву.

Склоны Бурхтэ́й-улы́,[46] изрезанные глубокими оврагами, густо поросшие лесом, были усеяны желтыми и белыми цветами, сквозь зеленую чащу, звеня, пробивался прозрачный горный поток, бравший начало из родников у самой вершины. Он ослепительно сверкал в лучах яркого солнца и пел веселую песню, словно приветствуя трех друзей.

Бату очень нравился их поход. Он то и дело наклонялся и рвал цветы для гербария — это было задание учителя, гонялся за бабочками и так незаметно для себя забрался в самую чащу.

Сквозь густую листву и ветви деревьев пробивались яркие солнечные лучи. Стояла глубокая тишина, лишь где-то в стороне щебетали птицы да постукивали о кору многовековых елей трудолюбивые дятлы.

Никого… Неужели он заблудился?

— Тумур! Жаргал! — закричал Бат.

— Ты где? — тут же донесся до него откуда-то снизу голос Тумура.

— Идите сюда! — обрадовался Бат. — Здесь полно земляники!

Он уже вдоволь наелся вкусной ягоды, собрал кое-что для друзей. Они не заставили себя ждать.

— А ну-ка, где твоя земляника?

— Пожалуйста, угощайтесь!

Бат насыпал друзьям полные пригоршни.

Жаргал — самый старший из них — был в этой компании заводилой.

— Отсюда пойдем в разные стороны, — распорядился он. — И без криков. Сборщики шишек никогда не окликают друг друга.

— А вдруг наткнемся на ягоды? — загорелся Бат.

— Ну что ж. Тогда, пожалуй, можно позвать, — снисходительно отозвался Жаргал. — Давайте договоримся: каждый крикнет два раза: «Ягоды! Ягоды!» — и все. Хорошо?

— Хорошо, — вместе сказали Бат и Тумур.

Они решили встретиться вечером на том же месте и пошли в разные стороны.

Бат карабкался вверх по склону. Подъем был нелегок, но ягоды больше не попадались, и он, не останавливаясь, упорно лез выше и выше. Наконец он выбился из сил и присел отдохнуть в тени деревьев. Смахнув со лба пот, он сомкнул было веки, как вдруг зашумели листья и перед его глазами промелькнул какой-то зверек.

Бат вскочил на ноги и увидел загнутый кверху пушистый хвост, ушки торчком и черные глаза маленькой симпатичной белки. Она уютно устроилась на ветке соседнего дерева и быстро-быстро что-то жевала.

— Поймаю-ка я ее и подарю учителю, — решил Бат.

Он очень осторожно подкрался к белке, но только протянул руку, как она мигом перелетела на соседнее дерево. Бат бросился за ней следом. Белка опять скок в сторону. Тогда Бат поднял с земли камень.

Бедняжка и не подозревала, что ее вот-вот могут убить, что рядом — смертельная опасность, и продолжала безмятежно грызть орешки. Бату вдруг стало стыдно. «Так я ее, чего доброго, покалечу. Отец мне этого никогда не простит, чтобы белочку… камнем. Нет, не буду… Загоню-ка я ее лучше на какое-нибудь такое дерево, чтоб оно на отшибе стояло. Там она от меня не уйдет!» И, отбросив камень, он снова пустился в погоню.

Белка перепрыгивала с дерева на дерево, и Бат поднимался за ней все выше и выше. Стали попадаться валуны и острые камни, а между ними все было красным от земляники. Бат не удержался. Он опустился на колени и обеими руками стал запихивать в рот вкусную ягоду. А когда поднялся, увидел неподалеку кусты смородины. Крупные темно-красные гроздья висели на ветках, словно густая бахрома. Бат поставил корзину наземь и принялся трясти ветки. Тук, тук… — забарабанили ягоды по дну корзины, но скоро стук прекратился — корзина наполнялась очень быстро.

«Наберу полную — и позову ребят», — решил Бат. Скоро корзина наполнилась до краев.

— Ягоды! Ягоды! — закричал Бат.

Никто не отозвался.

«Скорее бы они шли», — думал он, пригоршнями отправляя смородину себе в рот: теперь, когда корзина была полна, не грех и полакомиться.

Время бежало быстро, солнце клонилось к закату, у деревьев выросли длинные тени.

Бат пошел вниз, туда, где, как ему казалось, должны были находиться Жаргал с Тумуром. Но в густом лесу нелегко ориентироваться, и скоро Бат понял, что заблудился. Он остановился, покричал немного — никакого ответа. Только шелест листвы, стук дятла, хруст сухих веток. Бат прошел еще немного. Его по-прежнему окружал безмолвный лес. Стало совсем темно, лишь между верхушками деревьев мелькала иногда красная в лучах заходящего солнца вершина горы. Наконец Бат устал продираться сквозь колючий ельник и остановился. Он опять стал кричать, звать ребят — увы, только эхо звучало ему в ответ.

Между тем сумерки продолжали сгущаться, небо заволокло тучами, с гор пополз серый туман, закачались под ветром стволы деревьев. А потом хлынул дождь, настоящий ливень, да еще с градом. Бат стал под раскидистые ветки высокой ели, но град настиг его и здесь, за шиворот потекла вода. Пришлось оставить корзину с ягодами внизу, а самому забраться в огромное дупло — не стоять же и мокнуть. Бат скрючился в своем укрытии и затих.

Лес погрузился в ночную тьму. Град прекратился, но дождь все лил и лил, где-то вдали грохотал гром.

Намокшая одежда липла к телу. Бата до костей пробирала зябкая дрожь. Причудливые очертания деревьев, таинственные ночные шорохи пугали его. Даже птицы, перелетавшие с места на место, заставляли Бата испуганно вздрагивать. Наконец усталость одолела мальчика, он прикрыл веки и задремал. И тотчас сквозь дремоту ему почудилось, будто кто-то крадучись прошел мимо. Вздрогнув, Бат высунулся из дупла, но сколько ни вглядывался в темноту, ничего не мог различить.

Пролетела птица. Бат проводил глазами ее незримый полет и вдруг заметил вдали, у самой вершины горы, огонек. Он не поверил своим глазам, даже протер их, но, когда посмотрел снова, огонек светился на том же месте. «Как странно! Откуда он там? Может, это лесорубы? Бывает, что они поднимаются высоко», — подумал Бат, устраиваясь поудобнее. Свернувшись в клубочек, он наконец заснул.

2. Огонек

Когда Бат проснулся, было уже совсем светло. Дождь кончился, небо очистилось от свинцовых туч. Дождевые капли сбегали с листьев и шлепались на траву. Над головой кружила одинокая птица. Бат вспомнил ночной огонек и задумался: «Откуда ему взяться в этом безлюдном месте? Надо пойти проверить. Сейчас утро — бояться нечего». Бат выбрался из дупла и пошел к горе. Он решил добраться до вершины. До нее было не так уж близко, но Бат шел и шел. Дэл его понемногу обсыхал: высохли рукава, потом подол, затем все остальное.

Ближе к вершине лес стал редеть, потом деревья и вовсе отступили. Открылся узкий каменный кряж. Острые скалы, утесы. Здесь не было места для человеческого жилья.

Солнце сияло во всем своем великолепии. Далеко-далеко внизу, в ущелье, у самой реки, белела пятнышком пограничная застава, черными точками виднелся пасущийся на склонах горы скот.

Бат добрался почти до самой вершины, вскарабкался на большую скалу и только тогда почувствовал, что очень проголодался. Он вспомнил, что мать положила ему за пазуху арул и сыр, вытащил их и, несмотря на то, что они изрядно намокли, принялся уписывать за обе щеки.

«Удивительно, — думал он, не переставая жевать, — огонек горел именно здесь, это точно. Откуда он взялся? Неужели тут были люди?»

Покончив с едой, Бат спустился немного вниз, потом вскарабкался на соседний утес. Но и там не было ничего интересного. Он хотел уже возвращаться, как вдруг чуть повыше, у подножия огромного гладкого камня, заметил большую дыру.

«Пещера! — тут же решил Бат и испугался. — А может, там волки? Или медведь?»

Он осторожно приблизился к загадочному отверстию. У самого входа валялся клочок обгоревшей бумаги. Бат в нерешительности остановился. «Значит, там люди. Идти или нет? Пойду, взять с меня нечего». И Бат осторожно вошел в пещеру.

3. Тайна пещеры

Внутри было довольно просторно. Сквозь расщелины в каменных сводах просачивался узкими полосками свет. Казалось, где-то вверху горят тонкие свечи. Стены поблескивали, словно усыпанные драгоценными камнями. «А что, если здесь действительно клад? И я нашел его?» — подумал Бат, и в эту самую минуту в лицо ему пахнуло свежестью. Казалось, кто-то погладил его холодной ладонью.

«Кто это? — вздрогнул Бат. — Может, тот самый пещерный зверек, о котором рассказывала бабушка?.. Да нет, — тут же успокоился он. — Не может здесь быть никаких зверей. Да и потом, брат говорил, что никаких особых пещерных зверей вообще не бывает».

Осторожно, на ощупь двинулся он вдоль стены, в глубь пещеры. Но стоило ему сделать несколько шагов, как его руки коснулись чего-то теплого и мягкого. Бат отпрянул назад, потом, приглядевшись, понял, что перед ним дэл, подбитый снизу овчиной. Он принялся ощупывать его: похоже, что дэл не простой, а тот, который носят ламы. «Ну, если здесь замаливает грехи отшельник, бояться нечего. Он мне вреда не сделает», — решил Бат и двинулся дальше.

Он попал в столбик света и обнаружил нечто вроде спального ложа: толстый слой сена прикрывала сложенная в несколько раз кошма. Бат пошарил вокруг кошмы и вдруг наткнулся на мятые бумажные свитки. Один он сунул за пазуху, подошел к нише — она была в стене, за постелью, — и увидел горящие лампадки. На стене висело изображение Будды, в неясном свете лампад на подставке отливали медью чашечки для жертвоприношений. «Так вот что, оказывается, блестело, вот что это за драгоценные камни!» — подумал Бат и подошел ближе.

Перед лампадами белел раскрытый молитвенник в гладком матерчатом переплете, вокруг висели хадаки самых различных цветов и оттенков, внизу стояли чашечки со святой водой. «Как в настоящем храме! — удивился Бат. — Надо прийти сюда еще раз, вместе с Жаргалом и Тумуром. Здесь так интересно!»

Он вышел из пещеры и прилег в сторонке, укрывшись за нагромождением серых камней. Потом вспомнил про свиток, найденный в жилище ламы, развернул его и обнаружил какой-то странный рисунок: изображение неизвестного божества. Таких Бат еще никогда не видел. Он пожал плечами, снова свернул свиток и сунул за пазуху.

Время приближалось к полудню, солнце стояло высоко в небе. Как приятно было нежиться под его лучами после вчерашней дождливой ночи. Тем более, что рядом стояла корзина с сочной красной смородиной. «Кто же все-таки живет в этой пещере? — думал Бат, уплетая вкусные ягоды. — Ночью именно отсюда светился огонек. Наверное, хозяин ушел куда-нибудь. Ну что ж, подождем, посмотрим».

Бат укрылся в расщелине и стал наблюдать за входом в пещеру. «Мать небось волнуется, ищет, — забеспокоился он вдруг. — А как ребята? Может, они тоже ночевали в лесу?» Он хотел было вернуться, но, поразмыслив, остался. Надо же узнать, кто здесь живет.

Дул ветерок. На небе опять стали сгущаться тучи — собирался дождь. Какая-то черная птица упорно кружила над головой. И вдруг в тот самый момент, когда Бат решил уже покинуть свое укрытие, он увидел вдали человека в коричневом дэле. Человек этот вышел из леса и, придерживаясь небольшой канавки, тянувшейся рядом со скалистым гребнем, пошел прямо к пещере. Человек шел сгорбившись, как-то даже пригибаясь к земле. Но все равно было видно, что он высокого роста. Вот он подошел к пещере, юркнул внутрь, и вскоре до Бата донеслись глухие слова молитвы. Потом внизу показался еще один человек, в войлочной шляпе и дэле светло-голубого цвета, с мешком в руках. Той же самой дорогой он вошел в пещеру.

Затаив дыхание Бат весь превратился в слух.

— Хорошо ли отдохнули, бакши? — прозвучал тонкий голос.

— Хорошо, — хрипло ответил лама. — Ну, а как ты добрался? Надеюсь, без приключений?

— Все в порядке. Принес вам чай, учитель.

Слышно было, как по пиалам разлили чай. Потом наступило молчание. Но вот снова заговорил лама:

— Сколько же аилов собираются откочевывать?

— Около десяти.

— Около десяти! — грозно повторил хриплый голос. — Ты ведь говорил, что тридцать, не меньше?

— Да, учитель. Но все рухнуло из-за проклятого парня.

— Какого еще парня?

— Да этого, Бурэндала́я.

— Ревсомольца?[47]

— Да! Явился к ара́там,[48] к тем, что собрались откочевывать, и давай агитировать. «Что, говорит, вы делаете? Ведь переход границы — измена родине. Наша партия и правительство все для вас делают, учат вас, заботятся, защищают. А вы? Ваши враги, говорит, крупные ламы, настоятели монастырей, феодалы! Это они морочат вам головы, завлекают в ловушку, хотят там, за границей, снова надеть на вас ярмо. Не верьте вы им! Живите спокойно, здесь ваше счастье!» После его отъезда очень многие раздумали откочевывать. Надо сказать, ловко, гаденыш, говорить умеет, добирается до самого сердца…

— Ты что, сам слышал? — прохрипел лама.

— Сам, своими ушами.

— Ну и что теперь?

— Вчера хотоны Доржи́ Мяте́ва перешли границу в районе Зуле́й, сегодня утром за ними должен последовать аил Базарчи́на.

— А что с этим красным безбожником?

— Прошлым вечером он пришел в хотон Наца́ка, снова хотел агитацию разводить. Но мы с та́йджи[49] Халта́ром связали его и спрятали в надежном месте.

— Молодец… Мои ученики так и должны поступать. Куда же вы его дели?

— Лежит себе в каменоломне. Да. Халтар просил передать вам: надо торопиться — уходить отсюда.

Лама закашлялся, потом, помолчав, заговорил снова.

— Хорошо. Ты иди, а я подожду, пока сядет солнце. Надо быть осторожным. Как стемнеет, приведи мне коня. Халтару скажи, пусть устроит послезавтра «день коня» да заманит под шумок людей через кордон, ясно?

— А с книжником этим что делать?

— Завтра приеду — разберусь. Я ему устрою угощение на костре…

Бат вздрогнул от зловещего смеха, который долетел до него из пещеры.

— Бакши! — снова заговорил тонкий голос. — Я слышал, что неподалеку от пещеры проезжали на конях двое военных.

— Военные, говоришь? — переспросил лама. — Не худо бы их схватить, узнать, что они там замышляют.

— Хорошо, учитель. До вечера!

— Приходи, когда будет совсем темно. И запутай следы, слышишь?

Бат не стал дожидаться, пока человек с тонким голосом выйдет из пещеры. Он знал, что ему делать: надо бежать на заставу и скорее передать ее начальнику — дяде Ва́нчику — содержание этого необычного разговора. Схватив корзину, Бат осторожно выбрался из укрытия и стал быстро спускаться к ущелью, где находилась застава.

4. На заставе

Он был уже у самого леса, как вдруг услышал негромкие голоса. Бат мгновенно упал в траву, затаился. По узкой тропе ехали два всадника. Они показались Бату очень знакомыми. Ну конечно. Это же отец Тумура — Пунцу́к и его, Бата, старший брат. Вот они уже совсем близко.

— Ты поднимался наверх, смотрел? — заговорил Пунцук.

— Конечно! Но там камни, верхом не проедешь. И никаких следов.

— Тумур сказал, что они еще засветло разошлись в разные стороны.

— Вы нашли ребят ниже, да?

— Да. Они ночевали в лесу.

У Бата сжалось сердце. «Они ищут меня, мама, наверное, плачет, думает, что случилось несчастье. Но не могу же я вернуться домой, пока не открою дяде Ванчику тайну пещеры?..»

Всадники проехали, и Бат бегом побежал к заставе. Когда он наконец добрался до цели, он едва держался на ногах, с трудом переводил дыхание. Караульный преградил ему путь, вызвал командира. Вышел высокий, стройный военный.

— Тебе кого, паренек? — спросил он.

— Начальника.

— Товарищ Ванчик занят. Говори, я ему передам.

— Нет. Мне нужен сам Ванчик-гуай.

— У тебя что-нибудь важное?

— Очень, очень важное!..

Военный внимательно посмотрел на мальчика, кивнул головой:

— Ну что ж, подожди, сейчас доложу.

Скоро он вернулся и проводил Бата в кабинет начальника. Ванчик-гуай сидел за письменным столом у окна. Рядом стоял какой-то незнакомый военный. При виде Бата Ванчик-гуай сделал большие глаза.

— Я его знаю: это мальчик из соседнего аила. Тебя, кажется, зовут Бат?

— Да.

— Тебя послал к нам отец?

— Нет. Я сам пришел, чтобы встретиться с вами.

— Со мной?

— Да. Только с вами.

— Ну что ж, говори, что заставило тебя искать встречи со мной.

— При этом человеке я говорить не буду! — выпалил Бат.

— Не волнуйся, — улыбнулся Ванчик. — Это командир эскадрона. От него не может быть никаких секретов.

И тогда Бат, стараясь говорить как можно спокойнее, рассказал Ванчик-гуаю обо всем, что услышал возле пещеры. А потом передал начальнику листок с изображением неизвестного божества.

Начальник заставы очень внимательно выслушал Бата.

— Это он, тот самый, кого мы столько времени ищем. Следы заметает, хитрец, — сказал он командиру эскадрона и снова повернулся к Бату: — Ты, Бат, настоящий пионер, патриот своей родины! Ты оказал партии и народу большую услугу. Молодец!

Ванчик-гуай посмотрел на командира эскадрона, тот поднялся со своего места и застыл по стойке «смирно».

— Немедленно направьте четырех цириков с приказом до сумерек окружить пещеру. Ламу взять живым и доставить на заставу. Сами берите эскадрон и скачите в аил у белых скал. Исполняйте!

Командир эскадрона повторил приказ, козырнул, повернулся на каблуках и вышел из кабинета. Начальник широко улыбнулся Бату:

— Небось страшно было ночевать в лесу, да еще под дождем, а?

— Не особенно… — неуверенно ответил Бат.

— Хорошо, что ты заметил огонек. С него ведь все началось. Надо быть всегда наблюдательным.

В кабинет вошел высокий военный, тот самый, что встретил Бата у входа в здание.

— Проводите паренька домой, — сказал ему Ванчик. — Родители, конечно, беспокоятся, ищут… — Он повернулся к Бату: — Ну, Бат, счастливого пути. Если отец с матерью спросят, сошлись на меня. Я завтра же к вам заеду. До свидания! — И, протянув Бату свою широкую ладонь, начальник заставы крепко пожал ему руку.

Вместе с высоким военным Бат вышел во двор. Из ворот заставы на рысях выезжал эскадрон всадников.