Мама для чужого сына

Глава 11.

Лика.

– Энджи, скажи мне правду, – мягкий голос Джо пробирает до костей.

– Мне… очень жаль, Джо, – всхлипываю, косясь на спящего Мэйсона. – Да, я носила твоего малыша, Джордан. Только… он замер внутри. И я еще много времени ходила, не зная, что он мертв. У меня…

– Боже, Лика. Как же так? – Джордан притягивает меня к груди. Дрожь его пальцев вмиг передается мне… – Почему ты не сказала?

– У меня две недели поднималась температура, а потом… В общем, наверное, я не смогу больше иметь детей, Джордан. Я не хотела, чтобы… чтобы все так вышло. Меня довольно долго лечили и я… – слезы против воли затапливают глаза.

Внутри словно взрывается комок слез. Наверное, это именно то, что мне сейчас нужно – оплакать своего малыша с его отцом? Джо крепко прижимает меня к груди, гладит дрожащие плечи, перебирает пальцами волосы.

– Мне так жаль, Джо… – шепчу я хрипло.

– Почему ты ничего не сказала? А… Виктор знал?

– Да. Я испытывала страшный стресс из-за свадьбы и… Наверное, я вправду ни на что не способна – даже ребенка выносить.

– Лика, если Ольшанский знал, он ведь мог… травить тебя или… Прости, неужели он позволил бы родиться чужому ребенку? Тем более – темнокожему? – неожиданно спрашивает Джо.

– Не знаю. Я призналась и попросила развод. Он обещал подумать и…

– Если он причастен еще и к этому, я его убью! – хмурится Джо.

– Прости, я никогда бы так не сделала. – Повторяю я. – Не избавилась…

– Я верю тебе, Эндж, – севшим голосом произносит Джо. Смахивает скупые слезинки и снова обнимает меня, пробуждая спящие воспоминания. Когда же мы успели разрушить свои жизни до основания? Позволить гордости победить чувства, а глупости – здравый смысл. Обнимаю мужчину, вдыхая запах, который так люблю… Любила. Плачу, выплескивая боль и принимая сочувствие Джо…

– Джордан, можно я приступлю к своим обязанностям послезавтра? – смущенно произношу я. – Решу свои домашние дела, найду квартиру.

– Лика, ты можешь остаться у меня. Честное слово, Тася не побеспокоит тебя – она съехала и… Мне будет спокойнее, если ты…

Хлопковая ткань футболки обтягивает мускулистую грудь и плечи Джордана, узкие темные джинсы – крепкие бедра и упругую задницу (уж я-то знаю!). Это же… он же ходячее искушение, поэтому ни о каком совместном проживании не может быть и речи. Его косуха из телячьей кожи так приятно пахнет – я нехотя отстраняюсь, поднимая на Джо затуманенный взгляд.

– Нет, Джо. Мне нужно личное время, чтобы готовиться к экзаменам. И вообще…

– Ну, беги. Лика, возьми, пожалуйста, – Джордан поднимается и вытаскивает из заднего кармана брюк портмоне. Отсчитывает несколько купюр и протягивает мне. – Воспринимай это авансом.

– Это много. – Заливаюсь румянцем. Черт, как же унизительно… – Спасибо. Послезавтра я у тебя как штык! В семь утра!

– Договорились, Энджи. А мы пойдем с Мэйсоном погуляем.

Теплый ветер осушает мои слезы, касается пылающих щек, словно успокаивает… Глубоко вздыхаю и тянусь в сумочку за носовым платком – застываю возле входа в соседнюю с домом Джо башню, вытираю черные дорожки под глазами, высмаркиваюсь… Что-то совсем ты, Личка, расклеилась. Размякла в объятиях привлекательного мужчины, как сахарная вата! Смотрю на свое опухшее лицо в маленьком зеркальце пудреницы, случайно выхватывая взглядом яркий баннер за спиной. Ну надо же!

«Требуется радиоведущая».

Поверить не могу – это знак? Радиостанции Юмор-Сити FM требуется симпатичная радиоведущая. Конкурс… заканчивается сегодня! Господи, мне же всю юность говорили, что голос – мое невидимое оружие. Поставленный, мелодичный, приятный – не сосчитать сколько раз я выручала подруг в телефонных переговорах! Я и петь умею! Может, это мой шанс? С Джорданом я договорюсь – в конце концов, вести рубрику на радиостанции – не бог весть какая занятость! Прищуриваюсь, чтобы разглядеть адрес: офис радиостанции находится в башне Федерация. Что же – попытка не пытка. Сажусь на лавочку, припудриваюсь, подкрашиваю губы блеском, расчесываю волосы. А переездом займусь завтра…

Радиостанция занимает огромный офис, разделенный стеклянными перегородками. Сотрудники снуют по коридорам, операторы вальяжно переносят какую-то аппаратуру, а в просторном холле сидят девушки. Конкурсантки – понимаю я. Девчонки беспокойно зубрят какие-то отрывки, зажмуриваются, заламывают руки, некоторые даже крестятся… Кто-то сосредоточенно мерит шагами холл, бурча под нос конкурсный отрывок или песню.

– Бекетова! Следующая Сатарова! Еще есть претендентки? – из-за дверей появляется молодой симпатичный мужчина с длинными вьющимися волосами.

–Д-да… Я.

– Кто я? Паспорт с собой? – не глядя на меня, спрашивает он.

– Да, вот, возьмите. – Суетливо протягиваю документ.

– Заполните анкету на стойке. Оксана вам поможет. Как ваша фамилия?

– Ольшанская.

– Я вас вызову.

Минут через десять из аудитории выбегает та самая Сатарова – лохматая, в слезах… Черт, мне бы их проблемы, ей-богу! Я даже не знаю, что буду исполнять – в душе столько чувств – болезненных и острых, живых, пульсирующих… Осколки разбитых надежд, избравшие мое сердце своим домом.

– Ольшанская! – выглядывает мужчина. – Проходите.

В нос ударяют запахи пыли и пота. Бесшумно ступаю в центр темной аудитории и становлюсь в освещенный прожектором круг. Слегка поеживаюсь от пронзительных взглядов, устремленных на меня. В центре большого ярко-желтого стола восседает женщина с короткой стрижкой, справа от нее – «кучеряшка», слева – черноволосая девушка в стильных очках.

– Здравствуйте, меня зовут Анжелика Ольшанская. – Произношу в микрофон, стараясь сосредоточиться на голосе, а не на внешности экзаменаторов. Странным образом их силуэты гаснут в опустившейся темноте – по стенам ползут цветные полосы фаерболов, а вокруг меня разливается бледно-желтое свечение.

– Анжелика Львовна, не волнуйтесь – световые эффекты, по мнению нашего штатного психолога, помогут вам отвлечься от нас и сконцентрироваться на выступлении. – Из темноты раздается голос «кучеряшки». – Что будете исполнять?

– Можно я спою? – произношу голосом, полным слез. Наверное, я не все их выплакала? Мне хочется больше – выплеснуть их все и… плевать на радио, Тасю и Ольшанского. Хорошо, что я их не вижу – людей, с любопытством взирающих на меня со своего трона.

– Включите минусовку «Как жизнь без весны». Пожалуйста…

– Необычный выбор, – произносит кудрявый.

А я начинаю петь. Закрываю глаза, уносясь мысленно туда, где я была счастлива – зимний таежный лес, яркий огонь, пахнущий кедровыми шишками, чай с брусникой и… его жаркие объятия, поцелуи, прикосновения… Как я скучаю, Джо – по нам прошлым, нам, которых нет…

Как жизнь без весны,

Весна без листвы,

Листва без грозы,

И гроза без молний?

Как годы скучны

Без права любви

Лететь на призыв

Или стон безмолвный твой.

Как годы скучны

Без права любви

Лететь на призыв

Или стон безмолвный твой.

Увы, не предскажешь беду,

Зови, я удар отведу!

Пусть голову сам за это отдам,

Гадать о цене не по мне, любимая… (Стихи Ряшенцев Ю.)

– Достаточно, – хрипло подает голос кто-то из женщин.

Зажмуриваюсь от вспыхнувшего над головой света. Заплаканная, вывернутая наизнанку чувствами, шевелящимися в душе горьким комом, живая… Вытираю глаза ладонями, как обиженный ребенок.

– Простите, – хриплю в микрофон, – я вам, наверное, не подхожу.

Прищуриваюсь, чтобы разгадать реакцию судей, но замечаю лишь слезы, стоящие в их глазах…