Мама на фоне измены (СИ)

Глава 2

Буров выступает из темной половины комнаты, в которой я так и не зажгла света, куда не проникает беспощадное солнце благодаря плотным жалюзи.

Он кажется соткан из мрака. Словно бездна взглянула на меня, откликнувшись на мои мысли.

Мне все кажется. Только кажется! Но зеркальный шар на полке с десятками его изображений говорит, что это не так. Бездна не ходит в безупречной двойке и не носит бороды.

— Как ты сюда попал? — спрашиваю я, неторопливо натягивая трусы.

Он напугал меня, но уж никак не застыдил. Я ведь не специально стала раздеваться перед ним. Что насчет страшно то это потому что вдруг навалилось, вспомнилось, открылось и потребовало выбраться наружу. Я же не могу позволить себе этого. Только не с ним.

— Твоя помощница впустила меня, — отвечает Буров, остановившись в шаге от меня.

— Лерка?..

— Именно.

Я переспрашиваю не потому что у меня куча помощниц, а потому что в ком в ком я ни была уверена так в ней.

Хотя, если вспомнить ее взгляд и желание свалить побыстрее…

Я бы тоже сбежала от греха подальше, потому что такому как Буров слова сказать поперек нельзя, если не сломает в ответ, то жизнь испортит в один миг.

— Тогда ты знаешь дорогу к выходу, — замечаю я, заводя руки за спину. — Уходи.

Осталось чуть-чуть и я буду одета. Купальник тоже одежда, а нижнее белье без бантиков тоже… Я замираю, осознав, что нет никакого Шанина и зря я тороплюсь, переживая за его вторжение.

— Я ведь только пришел, Ветрова, — говорит Буров очень близко к моему лицу, забирая застёжки из моих рук. — Даже не спросишь зачем?

Не имеет значения что именно привело его сюда. Все одно — будет одинаково неприятно, мягко говоря. Это человек слишком глубоко вонзился мне в сердце, чтобы воспринимать его, как клиента. Хотя, он ведь никогда не верил в мою эзотерическую чушь…

— Как ты нашел меня? — спрашиваю я, не реагируя на его прикосновения.

Не хочу следовать его сценарию, потому что он не знает меня и не важно, как близки мы были в прошлом.

— С помощью этого, — отвечает он, бросив передо мной сложенный лист бумаги.

Я не спешу взять его, запахиваясь в платье. Но когда разворачиваю, взглянув на круги, линии и знаки, поднимаю глаза на Бурова. Вспомнил обо мне, когда увидел натальную карту у одной из своих подружек-пплюшек?..

— Чего ты хочешь?

— Консультацию, — говорит, а сам скользит взглядом по мне и делает громкий вдох.

Он, что нюхает меня?!

— Нет. Мне это неинтересно.

Он смотрит мне в глаза.

— А ещё лучше расклад, — уточняет, словно не услышав меня.

Я подхожу к двери, не понимая куда запропастилась сестра. Была бы она рядом, было бы легче. Я бы не сравнивала "до" и "после". Тем более бы не раздумывала о его словах и уже бы выставила его вон.

— Это мне не интересно, — открываю межкомнатную дверь, толкая одну из ее створок. — Вам нужен другой специалист, Павел Архипович.

Это должен быть ветеринар или коновал.

Но кажется, я справилась и деньги на психотерапевта были спущены не зря. Я не нагрубила, не сорвалась и не стала плакать.

Буров, посверлив меня взглядом, идёт к двери, но не для того, чтобы выйти прочь. Он закрывает ее, встав ко мне так плотно, что можно было почувствовать всё, чем он пользовался сегодня.

— Я ведь серьезно, Катей.

Производное от моего имени прозвище разлило что-то холодное на душе.

— Ты что прощения пришел просить, Буров? — осведомляюсь я, с напускной насмешкой. — Серьезно?

— А получится?

Я забыла как дышать. Просто вдохнула воздух в лёгкие и замерла, стараясь пережить боль. Что за наглость, черт его подери!

— Ты слишком большого мнения о себе, — произношу я во все той же манере, — я уже забыла обо всём.

— Так забыла, что не можешь выслушать? — интересуется он, глядя на меня темными омутами глаз.

От него разит вселенским спокойствием, которое всегда впечатляло меня в нём. Вот уж кто не мучается и не паникует, а берет и делает, если задумал что-то. Но сейчас другое — ничто из сказанного им не исправит настоящего.

— Ты не путай мою забывчивость и желание вспомнить то, что однажды судьба свела меня с одним уродом. Иди!

Эти слова принесли мне удовольствие. Я вернула то, что он оставил мне. Все равно, что ему плевать, зато ушло по адресату.

— Я пришел за тобой, Ветрова, — выдает Буров, через секунды выразительного молчания. — Уйду или с тобой, или с твоим согласием вернуться.

Из меня вырывается смешок. Он, что там вспомнил? Времена буйной юности?

— Я выхожу замуж и бросать ради тебя никого не собираюсь, чтобы ты не сказал и в каких бы извинениях не рассыпался.

Только не после этих двух лет, не после всего, что я пережила и какой путь прошла. Я усвоила этот урок. Ещё больше, ценю того, кто рядом со мной, со всеми его плюсами и минусами.

— Не так сильно я любила тебя.

— Хорошо.

Буров кивает чему-то. На его скулах выделяются желваки. Только он идёт обратно к столу, к моему немалому облегчению, не остаётся там, а забирает смартфон.

— Я попытался.

Я, молча, наблюдаю за ним, оперевшись на дверь. Не думала что так все закончится. Как я могла любить его?

— Мне плевать, что ты собираешься замуж, Ветрова, — бросает он мне в лицо, оказавшись рядом. — Плевать на твоего женишка.

Я помню, как ему все равно и без его напоминаний.

— Бросай его или, я покажу ему вот это, — подытоживает Буров, повергая меня в шок.

Он поднимает руку, крутанув между пальцами что-то очень знакомое.

Флэшка! Что торчала из задница человечка на столе. Камера больше похожая на декор стоит у ноутбука, повернувшись "лицом" к двери. Она так и не пригодилась мне, несмотря на уверения дарительницы. Зато пригодилась ему, который освоился и разобрался, что к чему пока меня не было дома.

— Сама объяснишь ему, что завяли помидоры или, ему лучше посмотреть фильм от конторы "Евашь-монтаж"? Понравится ему фильм, в котором ты приводишь меня к себе на поахаться? Обратная перемотка творит чудеса.

— Как ты — начинаю я, а сама не свожу глаз с черного прямоугольника в его пальцах.

Я перевожу взгляд на него, проглотив вопрос о его нравственности и возможностях.

— Костя поверит мне, а не тебе.

Не только Буров знает о чудесах техники.

Тем не менее, я бью его по руке. Флэшка падает на пол. А я, упав на колени, спешу подобрать ее.

Компромат у меня руках. А уже через секунду он теряется в недрах комнаты. Только мое ликование не длится долго. Я вскрикиваю от того, что мне запускают пальцы в волосы, сжимают их до искр из глаз и тянут, прижимая меня к своему паху.

— Отпусти! — кричу, упираюсь и забываю обо всем, услышав знакомое клац-клац-клац.

Так работает фронтальная камера.

— Ты что делаешь?!

Все проходит также быстро, как и начинается.

— А теперь? — спрашивает он, присев рядом со мной. — Кому он поверит, Ветрова? Мне или тебе?

Я не отвечаю ему, стараясь справиться со вспыхнувшей ненавистью. Но не получается, потому что я бью его, ударяя по лицу со всей силой, которая есть у меня, а потом с удовольствием смотрю, как его самодовольную физиономию отворачивает от меня. Плевать на то, что он не выносит этот жест!

— Даю тебе сутки, чтобы расстаться со своим хахалем — цедит он, скрипнув зубами — так как тебе это нравится.

Он ещё сидит напротив, ожидая чего-то.

Не знаю зачем ему нужен мой ответ, раз он предусмотрел всё. Что до себя, то предпочитаю ограничиться молчанием на его "чудо" предложение. Жалею, что вообще стала слушать его вместо того, чтобы сбежать, тем самым потворствуя своей раненой гордости. Хотелось мне посмотреть на него, убедиться в том, в чем сомневалась последние годы, проверить его реакцию на себя.

Проверила, а по-русски это означает, что допрыгалась, а раз так то нужно сказать ему ещё кое-что.

— Пошел вон из моего дома.

Мне удалось удивить его. Эта эмоция отразилась не на его лице — тут он смог сдержать себя, а в светлых глазах.

— Что-то не так, Буров? Не нравится тебя? Добро пожаловать в мой мир!..

Думает, что ничего не изменилось? Решил что его поступок остался незамеченным и не изменил никого? Сюрприз! Прежней Ветровой почти что не осталось. Той Ветровой не удалось бы покорить Москву, перебравшись из родного Питера.

— Сутки, Ветрова, — повторяет он вместо ответа на вопрос. — Другая реальность не понравится тебе.

— Зачем тебе это? Ну зачем?

— А! Теперь ты решила поинтересоваться этим? — тянет он с издёвкой. — Ахать тебя буду, Ветрова, уж больно это запомнилось мне!

После он поднимается и выходит из комнаты, обдав напоследок знакомым парфюмом.

Щелкает замок двери.

Только теперь я расслабляюсь, плюхаясь задницей на холодный пол.

— Кать! — зовёт сестра через бесконечное количество секунд. — Ты не могла выйти на минуту?

— Я здесь! — откликаюсь я, махнув рукой в проем открытой половинки двери. — Одна!

— Точно? Я тебе сейчас такое расскажу! Я была в "Перекрестке" и все ничего пока не встала в очередь. Передо мной стояло двое ребят, а по факту их оказалась целая компания. Они уже заплатили за пиво, как у них потребовали паспорта. Короче, у них их не оказалось и охрана стала забирать пакеты. Катька, это было рубилово между охранниками и гопотой. Это было эпично! Я засняла все на видео! Иди сюда! Я пересматриваю в который раз и думаю, что это был розыгрыш. Так нереально выглядит!

Сестра шуршит пакетом, гремит бутылками и болтает без умолку, а я все думаю о том, какую зопу устроила самой же себе.

Буров не в курсе, но я то знаю, какую реальность создала своими собственными ручками и теперь все выглядит, как попадалово.

Выходит, что я ждала и убивалась по Бурову все это время, а стоило ему появиться, как взяла и запрыгнула ему на шею с ногами.

— Кать, ты чего?

Я поднимаю глаза на сестру со смартфоном в руках, поджимаю губы и дёргаю плечом.

— Что случилось? Ты почему сидишь на полу? Да, что случилось?! Это Шанин? Он что ударил тебя?!

Я цокаю последнему предположению — невротиков, не способных контролировать себя я вижу сразу и делаю так, чтобы их визит ко мне был последним.

— Буров приходил — говорю я, слыша, как дико и нереально звучат эти слова.

— Что?

Я киваю, подтверждая сказанное и всё-таки повторяю ещё раз.

— Буров приходил. Вы разминулись с ним немного.

Хотя… Я не знаю сколько времени прошло с его ухода.

— И? Зачем приходил?

Сестра присаживается рядом, повторяя мою позу.

— Хочет, чтобы вернулась к нему, — говорю, а сама не могу совладать с мимикой лица.

Чувствую, как приподнимаются мои брови и расширяются глаза от фантастичности произнесенной фразы.

— Херасе!

Вот и я о том же.

— И?! Что ты?

— Послала его, конечно же.

— А он?

— А он сказал соглашаться или, покажет видео Косте, — произношу я вяло, ощущая отупение от происходящего.

— Видео? Какое видео?

Чтобы она поняла, я рассказываю ей все от начала и до самого конца.

— Ты спросила: нафига ему это надо?

— Нет. Разве это изменит что-то? Чтобы он не сказал это не отменит того, как он поступил со мной.

Сестра поднимается, уходит, а потом возвращается со стаканами, штопором и бутылкой красненького.

— Его бы оправдала внезапно свалившаяся амнезия — произношу я, сделав глоток полусухого — и такое же невероятное прозрение.

Но только не было этого. Я ведь звонила и писала ему, да только он не брал трубку и, как мне кажется, убрал мой контакт в черный список.

— Просто хотелось бы понять.

Я дёргаю плечом, расплескав содержимое бокала себе на руку. С мрачностью думаю о том, что напьюсь. Да только пофиг.

— Может он наигрался в семью? Может решил, что пора завести любовницу? Может решил что просто может?

Я пью одну порцию за другой словно это гранатовый сок.

— Ахаться ему хочется, Сань, — признаюсь я, покраснев и отвернувшись. — Запомнилось ему это!

Мы молча пьем какое-то время.

— Кать? Он правда может сделать это?

Вспоминаю взгляд Бурова и вообще все, что знаю о нем.

— Он ведь должен понимать, что ничего не добьется этим?

— А может ему ничего особого и не надо, кроме одного — получить то, что когда-то было его.

Я отставляю бокал в сторону, поднимаясь. Надо умыться, чтобы немного прийти в себя. Алкоголь подействовал слишком быстро.

— Что думаешь делать?

— Не знаю. Только не хочу поступать так как хочет этот мудак.

Меня осеняет.

— Растанусь с Образцовым.

— Он так и хочет, нет?

Простота пришедшей на ум идёт заставляет меня улыбнуться.

— Его видео станет бесполезным и он засунет его себе в садницу. Кому он будет его показывать? Косте? На каком основании? Зачем?

Сашка присоединяется ко мне в ванной комнате, когда я, подсушив лицо полотенцем, наношу новый макияж.

— А если рассказать ему все?

Я растушевываю карандаш на нижнем веке.

— Можно. Я бы смогла объяснить ему видео. Буров сам дал подсказку. А вот фото уже нет.

Хочется умыться ещё раз — так сильно горит лицо от недавних воспоминаний.

— Ты права. Если ты решишь признаться, то будет похоже на то, что ты прибежала заметать следы. Я бы так подумала.

Не она одна.

— Тут нужно врать и вертеться, словно уж на сковороде. А ты не из таких.

— Именно, — киваю я, отклоняясь от зеркала, чтобы оценить себя издалека. — Но он не узнает ничего.

— Вот так просто?

— Да. Хочу сделать кое-что перед расставанием. Помнишь о чем говорила тебе сегодня, когда вышагивала во вшивом белье?

Сегодня все получат то, что заслуживают.

— Помню. Но не понимаю тебя.

— Я тоже.

Я вздыхаю, решив признаться сестре ведь ей верю больше, чем себе самой. Она всегда была самым лучшим другом. Мы очень похожи с ней при разных внешних данных.

— Хочешь дать Образцову, а потом расстаться? Это ничего не спасет и не возродит после. Так работает… Нигде!

Я считаю иначе и вижу в этом кое-какую логику, но может это во мне говорит вино.

— А потом?

— Потом я махну в Сочи, — говорю я, довольная пришедшей на ум идеей. — А Буров…

Надо только отменить все консультации. А за этим надо идти к Лерке. Заодно узнаю у нее, что такого ей сказал Бугров, что заставило ее предать меня.

— Пусть минует ему делает ветер.