Манхэттенские вампиры

Глава 26. Лояльность

Накануне вечером Шефа не было за столом, поэтому Ара в кои-то веки пришла на работу рано утром в пятницу и ждала его в кабинете.

— Вы знали? — спросила она, держа фотографии вместе, даже не дав ему возможности снять пальто. — Вы знали, что Кингсли вернулся в город?

— Сядь, — прорычал Сэм. Он жестом пригласил Эдона, который, услышав шум в холле, тоже сел. — Успокойся, Ара.

Он закрыл дверь и уставился на своих Венаторов.

— Вот что за хуйня? Что вы нашли?

Она показала ему две фотографии. Кингсли Мартина Во время его пребывания на посту главы Венатора, со своей старой командой, вместе с Сэмом, Тедом Ленноксом и Мими Форс, взятыми в городе Рио, статуя Иисуса на заднем плане. Следующим был скриншот с одной из вечеринок Дарси Макгинти, опубликованный в интернете. Ухмылка была точно такой же, волосы на старой фотографии были немного растрепаны, на новой — зачесаны назад, но это был, несомненно, тот же человек.

Сэм прищурился, разглядывая фотографии. Он посмотрел на них и тяжело вздохнул. — Нет, — сказал он, массируя виски. — Я не знал, что он здесь.

— Чушь собачья, — выплюнула она. — Он твой бывший командир. Твой лучший друг. Ты хочешь сказать, что Кингсли Мартин вернулся из подземного мира, а ты ничего не знал?

— Клянусь, Ара, я не знал, что он вернулся в город. Я не…

Эдон молчал, переводя взгляд с одного на другую. — Честно говоря, Скотт, я воевал с Кингсли во время войны и не видел связи. Прошло уже десять лет.

— Что такое десять лет для Бессмертного? Как будто ты видел его вчера, — сказала она обвиняющим тоном.

— Ну, я его не узнал — пробормотал Эдон.

— Волки, — прошептала она.

— Я слышал, — сказал Эдон.

Она снова повернулась к Сэму. — Нарушения безопасности в штабе, пропавшие отметки времени — да, не удивляйтесь, я тоже читал отчеты, они доступны всей команде — это должен быть он. Он единственный, кто знает достаточно о нашей системе, чтобы проникнуть в это место. Он был здесь, Сэм. Кингсли Мартин был здесь.

Сэм покачал головой. — Ты не знаешь этого наверняка. Ты просто догадываешься.

— И ты защищаешь друга, — обвинила она. — Я достала его досье. Он незарегистрированный вампир со списком приводов длиной с мою руку и симпатией к молодым девушкам. Он познакомился со своей женой Мими Форс, когда она училась в школе. А кстати? Джорджина Карри выглядит точно так же, как Мими в том же возрасте.

Ара положила на стол еще две фотографии. Мими Форс из школьного ежегодника Дачезне и Джорджина из «Святого Сердца».

— Послушай, он не убивал ее, — сказал Сэм. — Сколько раз тебе повторять? Кингсли Мартин не убивал Джорджину Карри.

— Нет? Почему ты так уверен?

— Потому что я знаю Кингсли. Он честный человек, хороший человек.

— Ты не видела его десять лет. Он жил в подземном мире. Люди меняются. А может, будучи там… возможно, он вернулся к своей первоначальной природе.

— К чему ты клонишь? — Спросил Эдон, в то время как Сэм выглядел испуганным.

— Я скажу это. Кингсли Мартин-демон. Он не Нефилим, и он не один из нас. Он Серебряная кровь. Люцифер собственной. Аракиэль, герцог Ада.

— Кингсли много раз доказывал свою верность нашему делу, — сурово сказал Сэм. — Ты не можешь продолжать бросать его прошлое против него. Он был вождем Венаторов до меня, ради Бога, и он доказал, что все это время выполнял работу Ковена в качестве двойного агента Региса во время войны. Он герой.

— Он знал Джорджину. Он был с ней в субботу вечером, когда она исчезла. Он демон, он вышел из ада и жаждет крови. Вам нужно выпустить VPB-бюллетень Венатора Пойнт разошелся бы по всему отделению.

Она видела, что не убеждает его, и сделала то, на что раньше у нее не хватило смелости. Она прочитала его мысли, прорвалась сквозь его защиту и уловила проблеск его подсознания. Входил и выходил, а Шеф даже не замечал. Она была ходящей смертью. У нее это хорошо получалось.

— Почему ты защищаешь его? — спросила она. Что-то у него на тебя? — Ара сердито посмотрела на Шефа. — На нем плащ, иначе он появился бы на нашем радаре. И достаточно хороший, чтобы мы не знали, что он был здесь все это время. Дай мне ордер, чтобы я могла арестовать его. Давай, Сэм. Пожалуйста, поверь мне. Я это заслужила.

Эдон бросил на Ару любопытный взгляд и поднял брови.

Сэм вздохнул.

— Я доверяю тебе.

Они смотрели друг на друга, пока Сэм не отвел взгляд. — Прекрасно. Я получу ордер. Чутье подсказывает мне, что он появится на балу сегодня вечером.

— Да?

— Да, я знаю Кингсли. И если он здесь, он не будет держаться подальше от Четырех сотен. Видит Бог, Кингсли любит вечеринки.

— Прекрасно.

Лицо Сэма вытянулось. — Не могу поверить. Но, возможно, ты права. Он был в подземном мире долгое время, и я видел, как он поддавался искушению слишком много раз, чтобы сосчитать. В порядке. Приведите его. Давайте разберемся с этим.

— Значит, вы с Шефом? — Спросил Эдон, толкая ее локтем, когда они возвращались к своим столам, и пытаясь прояснить ситуацию после яростной лекции Шефа. — Я должен был знать.

— Это было так очевидно? — Ара фыркнула.

— Не совсем. У меня хороший нюх на такие вещи. — Он пожал плечами. — Так что же случилось, Шеф?

Она резко повернулась к нему. — Почему ты так говоришь? — она зарычала посреди коридора, заставив нескольких Венаторов бросить неодобрительные взгляды в их сторону.

— Понятия не имею. Потому что ты сейчас не в себе? Успокойся, ладно? — сказал Эдон, положив обе руки ей на плечи, которые она стряхнула. Она открыла дверь в кабинет, впустила его и закрыла за собой.

Ара вздохнула. — Нет. Я порвала с ним, — сказала она, падая на стул и пиная стол.

— Ой, — сказал он, садясь напротив нее, где обычно сидела Ровена.

— Вот почему Деминг ненавидит меня, — сказала она. — Ты спросил, что она имеет против меня. Сэм. Она злится на меня, потому что я переспала с Сэмом и сказал ему, что мы должны остановиться.

— Какое ей до этого дело, ведь он практически ее брат. — Эдон глубокомысленно кивнул и положил ноги на стол. — Как ты думаешь, почему они просто не встречались? Я имею в виду, ты знаешь… они абсолютно похожи. Я имею в виду, как трудно будет поменяться с Близнецами?

— Ты ужасен, — сказала она, скорчив гримасу.

Ара закипела, но сдержалась. — Ну, что скажешь? Думаешь, Шеф прав? Что Кингсли невиновен?

— Понятия не имею. Но я знаю, что многие люди говорили ужасные вещи о волках, называли нас адскими гончими, всякой дрянью. И мы не все плохие, — он усмехнулся. — И в любом случае, как я слышал, Мими Форс превратила его в мужчину-одиночку, — он издал звук и жест хлыста.

— Прошло десять лет. Когда-то дамский угодник, всегда дамский угодник, — с горечью сказала она.

— Фу, напомни мне никогда не переходить на твою плохую сторону.

— Кто сказал, что ты на моей стороне? — сказала она. — Один мудрец однажды сказал: «Покажи мне красивую женщину, и я покажу тебе парня, который устал ее трахать».

— А что, если он приехал сюда ради разнообразия, а Джорджина очень похожа на Мими, только моложе?

В дверь постучали. Там стоял Бен денем с новой папкой.

— Что случилось, неф? — протянул Эдон.

— То другое тело — которое мы нашли в Форте Грин? — спросил он.

— Да, и что с того? — Спросила Ара.

— Удостоверение только что вернули. Это был тот художник, который является частью выставки. Айви Ди Руис.

— Ни хрена себе, — сказала Ара.

— Да, Шеф хочет, чтобы вы начали стучаться в двери. Проследить ее шаги. Вы знаете, дело.

— Я думала, Чен и Акер ведут это дело, — сказала Ара.

— Уже нет.

Ара встала, схватив пистолет и клинки, и выглядела так, словно была в броне, готовая к бою. — Давай, пошли.

— Прямо сейчас? — спросил Эдон, поворачиваясь в кресле. — Ты позволишь мне сначала прочитать документы? Куда мы едем?

Она заглянула в папку. — Нам нужно кое с кем поговорить, а когда закончим, купим тебе смокинг, — сказала она. — Видит Бог, ты не можешь уйти на бал в таком виде.

Глава 27. Божественные детали

Наконец, ее видение Бала Четырех сотен было почти полным.

В пятницу утром Финн явилась в музей рано утром, позаботившись о сотне мелких деталей: от выбора столового серебра, которым они будут пользоваться, до постановки сцены, на которой состоится инвеститура, до того времени, когда оркестр перестанет играть музыку, чтобы диджей мог принять участие в вечеринке. Все будет идеально, и все из-за нее.

Она почувствовала пьянящий прилив возбуждения и страха, когда увидела пальмы, посаженные во дворе. Это был еще один расход, но она знала, что это было как раз то, что нужно вечеринке. Ее помощники, сотрудники музея и участники мероприятия жужжали миллионами вопросов о времени, месте и обстановке.

Финн обошла двор, наблюдая, как они устанавливают белые палатки для вечеринки. Вокруг было так оживленно, что она едва обратила внимание на двух Венаторов, пробиравшихся к ней.

— Что? — спросила она, когда ассистент музея шепнул ей на ухо, что они хотят с ней поговорить. — Чем могу помочь? — она узнала в одной из них злую девушку с короткими волосами — ее звали Ара как-то там, а в другом, должно быть, волка, которого присоединился к полиции, тот, которого вызвали из Марокко. Он выглядел так, словно выполз из пустыни.

— Мисс Чейз, я Венатор Скотт, а это Венатор Маррок, — сказала девушка, указывая на своего партнера.

— Я знаю, кто вы, — холодно сказала она. — Что все это значит? Оливер знает, что ты здесь?

— Мы не говорили с регентом, но мы здесь по приказу Шефа.

— Сэм? Он послал тебя?

— Да, мэм.

— Давай поговорим в офисе, — сказала она, немного нервничая из-за того, что к ней прислали двух крутых Венаторов Ковена. Она провела их в музей и спросила куратора, можно ли ей ненадолго занять его комнату. Она предложила им сесть.

Волк не сказал ни слова, только посмотрел на нее своими топазовыми глазами. Финн старалась не дрожать. — Так в чем же дело? — спросила она.

— Мы можем задать вам несколько вопросов о Айви Ди Руис?

— Айви? Что случилось? Что случилось? — спросила она.

— Она художница с этой выставкой? — Спросила Ара, сверяясь со своими записями.

— Да, — ответил Финн. — Я выбрала ее специально для этой выставки.

— И она… как бы вы сказали, она чувствовала себя частью этого?

— О, ей понравилось. Она была так взволнована.

— И тем не менее вчера вечером она не смогла присутствовать на важном обеде и не перезвонила музею по поводу своей работы? — Спросила Ара.

— Да, с ней трудно связаться. Что-то не так? Почему вы задаете мне эти вопросы?

Ара решила, что пора сказать ей правду. — Тело, которое нашли прошлой ночью. Наконец пришло удостоверение. Это Айви. Она истекла кровью, и ей отрубили руку. На теле была нарисована пентаграмма.

— Боже мой! Это ужасно — сказала она, побледнев. — Бедная Айви. Что случилось? Кто это с ней сделал?

Волк строго посмотрел на нее. — Мы говорили со многими людьми, и дело в том, Мисс Чейз, что вы последняя видели ее живой.

— Ее крови нет в документах. Она не была зарегистрирована как фамильяр, — извиняющимся тоном произнесла Ара. — Похоже, мы имеем дело с одним и тем же отступником. Она тебе что-нибудь сказала? Она упоминала кого-нибудь из Ковена?

Финн подумала о двух укусах на шее Айви и о том, как счастлива была Айви в тот день, когда они поделились друг с другом своими секретами. Она посмотрела на Венаторов, чувствуя, как они осторожно проникают в ее подсознание. Но Оливер научил ее защищать свой разум от посторонних. — Нет, не говорила, — ответила она, и ложь плавно слетела с ее губ.

— Ты что-нибудь помнишь? Все, что может нам помочь? Ее тело нашли недалеко от улья нефилимов, который мы сожгли на прошлой неделе. Мы думаем, что ее смерть может быть связана. Вы когда-нибудь видели такое? — спросила Ара, пододвигая пакетик с пятью треугольниками.

Финн уставился на него. Пакеты с витамином P. — Никогда такого не видела.

Она надеялась, что они не заметили, как на лбу у нее выступили капельки пота.

— Нет? — спросила Ара. — Посмотри на него поближе На углу, недалеко от ее студии, была большая автострада. Была ли она зависима от чего-нибудь?

Финн покачала головой. — Мне очень жаль. Но мы не очень хорошо знали друг друга. Мы говорили только о ее искусстве. Если бы вы знали Айви, вы бы знали, что она не находит много других интересных тем.

Венаторы встали, чтобы уйти.

— Похоже, это будет отличная вечеринка, — сказала Ара, когда они вышли из музея.

— Надеюсь. — Финн улыбнулся. — Увидимся завтра вечером?

— Рассчитывай на это.

Волк невозмутимо кивнул.

Когда они ушли, Финн пошла в ванную, бросила в унитаз последние таблетки и смыла их. Она вздрогнула, внезапно почувствовав холод, как будто рука мертвеца протянулась и коснулась ее на мгновение. Она не могла рассказать им то, что знала, не впутываясь в это, и не могла позволить, чтобы что-то испортило большую ночь Оливера.

Их ночь.

Глава 28. Дьявол, которого ты знаешь

ЭТО БЫЛО В ПЯТНИЦУ ВЕЧЕРОМ. Кингсли отсутствовал уже два дня, и Мими начала по-настоящему раздражаться из-за того, что позволила ему уйти из ее жизни, даже не спросив, когда он собирается вернуться. Если он в ужасной опасности, она никогда не сможет жить с этим. Донован пригласил ее на вечер, сказав, что устал видеть, как она дуется в офисе.

— Перестань хмуриться, нам будет весело! — сказал он. — Есть новый клуб, который я хотел проверить. Что ты делаешь, кроме как ждешь звонка мужа? Пусть он беспокоится о том, где ты!

— Хорошо, хорошо, — сказала она, хватая пальто.

— Не сейчас! Он рассмеялся. — Жарко только после полуночи. Может, в два часа ночи.

— В два часа ночи? Но мы должны быть на работе в галерее в девять!

Суббота была их главным днем, как и все выходные покупатели.

— Именно. — Донован лукаво улыбнулся, и Мими вдруг поняла, почему Донован не может даже скрепить счет и почему он делает такие ошибки, как скатывание картин в тюбики FedEx. Бедный мальчик не был глуп, он был лишен сна.

Прекрасно. Она выйдет после полуночи. Она увидит, что задумали молодые люди. Донован настоял, чтобы они встретились там, поэтому в назначенный час Мими вышла из такси и направилась к довольно невзрачному складскому зданию, где на тротуаре стояли кучки людей и курили. Она подошла ко входу, ожидая увидеть патруль и бархатную веревку, но, к ее удивлению, там был только сонный Вышибала и никакого контроля лица.

Что случилось с толпой отчаявшихся людей, жаждущих попасть в эксклюзивный ночной клуб? Что выбрала? Быть особенным?

Она спросила об этом Донована, когда увидела его. В отличие от своего обычного костюма — белой рубашки и черных брюк — он был одет в сетчатую рубашку, густо накрашенные глаза и что-то похожее на клетчатый килт.

— Бархатные веревки и столики с шампанским-это девяностые, — объяснил он, когда она спросила его о политике слабых дверей. — Нам не нужно, чтобы кто-то говорил нам, что мы крутые — мы знаем, что мы крутые.

Мими кивнула. По крайней мере, одна вещь осталась прежней: коктейли по-прежнему были разбавлены водой. Она оглядела большую темную комнату, где группы людей танцевали вместе или лежали друг на друге на кушетках. Она ожидала чего-то необычного, но музыка была той же самой техно, под которую она танцевала, когда была подростком.

Доновану, похоже, не нужно было ни пить, ни танцевать, он просто стоял и улыбался. — Круто, да? — спросил он.

Она пожала плечами. Она полагала, что это было весело, особенно после того, как она провела дома почти десять лет. — Давай потанцуем, — сказала она, увлекая его на танцпол.

Мими танцевала и раскачивалась, позволяя музыке двигаться по ее телу. Она закрыла глаза, наслаждаясь ощущением и вспоминая ночь в клубе не слишком отличается от этой, когда она и Кингсли танцевали вместе. Кингсли был таким красивым, и он был таким хорошим танцором; посмотрите, как он двигался с этой девушкой…

Она резко остановилась и оттолкнула Донована.

Да. Это ее муж танцевал с той девушкой. Девушка, которая держала руки у него на груди и смеялась, вкладывая что-то ему в руку.

Кингсли улыбнулся своей ленивой улыбкой, взял ее и что-то прошептал ей на ухо. Потом он поднял голову и увидел ее.

Мими просто смотрела на него, а потом повернулась и вышла из клуба на холод, ее слезы уже замерзли на ее лице. В последнее время было тепло, погода менялась с каждым днем.

— Мими!

Он бежал за ней.

Она не знала, куда идет и чего хочет; она просто хотела выйти, и девушка — она была так похожа на девушку, которую она видела в его мыслях на днях — когда она заглянула в его воспоминания (молодая девушка, так похожая на нее, что на мгновение ей показалось, что это она), и Мими почувствовала, что ее сердце не разбилось, а замерзло от холодной ярости; она была верна ему — но, конечно, она была верна ему. А он — нет. Вот он снова бегает с девчонками, а эта такая молодая и такая хорошенькая. Мими почувствовала всплеск ревности, зависти и ненависти, и это подпитывало ее, пока она мчалась к углу, отчаянно пытаясь найти такси и быть где угодно, только не здесь.

— Мими. — Кингсли стоял перед ней, тяжело дыша.

— Не говори ни слова! Я не хочу с тобой разговаривать! Так вот чем ты занимаешься!

— Это не то, на что похоже, — сказал он.

— На самом деле? Она почти ребенок! Я думаю, это выглядит именно так, как я думаю, — она выплюнула слова.

— Мими, — сказал Кингсли. — Я все объясню, дорогая, пожалуйста. Выслушать меня.

— Тебе нечего мне сказать, — сказала она.

Все это теперь смысл. Его таинственные исчезновения, его вина, его секретность. Вот что он делал в Нью-Йорке. Он вернулся к своим старым трюкам, к беготне — она не верила, что он бегал вокруг нее раньше, но ведь всегда бывает первый раз, не так ли? Он всегда говорил, что все бывает в первый раз.

Она вспомнила, как он выглядел там, танцуя с той молодой девушкой, и это заставило ее почувствовать себя старой, бесполезной и непривлекательной, и она никогда не чувствовала себя так раньше. Она была Мими Форс! Самая красивая девушка в истории Нью-Йорка. Но правда была в том, что вокруг было так много красивых девушек, и так много девушек помоложе, куда ни глянь. На самом деле их было десять центов за дюжину — в ней больше не было ничего особенного.

Боже, она ненавидела его, потому что Кингсли заставил ее почувствовать себя особенной, заставил ее почувствовать себя избранной, заставил ее почувствовать, что она больше, чем ее внешность, что он любит ее за ее душу. Но правда заключалась в том, что она уже не была той девушкой, которой была, не была на вершине своей славы. Он был таким же, как все остальные, таким же, как мужчина, жаждущим новой игрушки, уставшим от старой.

Возможно, ей следует переехать во Францию, где ценят таких женщин, как она. Конечно, любой другой ударил бы ее по голове, услышав такие разговоры, ведь ей едва исполнилось тридцать.

Он продолжал звать ее по имени, но, как и в аду, она продолжала уходить.

Вернувшись домой, она все еще чувствовала себя ужасно. Она не могла в это поверить. Она понимала, что он что — то от нее скрывает, но не верила, что дело в этом. Так глупо. Она была такой глупой. Мими стояла в гардеробной, снимая туфли, когда ее внезапно схватили сзади.

— Не двигайся. Не оборачивайся, — приказал мрачный и угрожающий голос. — Не издавай ни звука. Вскоре ей завязали глаза, и прежде чем она успела дотянуться до меча, спрятанного, как игла, в лифчике, ее руки были связаны за спиной серебряными наручниками, которые не давали ей двигаться.

— Кингсли, это не смешно, — прорычала она. Потому что, конечно, это был он — пришел извиниться единственным известным ему способом. — Если ты думаешь, что можешь заниматься со мной любовью Сейчас, ты ошибаешься. Отпустите меня!

— Но ты такая горячая, — сказал голос ей в ухо. — А я не хочу. Я должен был сделать это, как только вернулся в город. Не знаю, почему до сих пор это не приходило мне в голову.

Она хотела проклясть его, но уже чувствовала, как ее тело реагирует на него, чувствовала, каким горячим и твердым он был, и, несмотря на свой гнев, она начала чувствовать себя очень возбужденной.

— Кингсли, если ты меня не отпустишь, я…

— Ты что? — Кингсли только тихо рассмеялся, одним взмахом ножа разорвал ее платье пополам и проделал то же самое с остальной одеждой.

— Клянусь… — сказала она, тяжело дыша, ее сердце колотилось. Но она чувствовала, что ее защита слабеет с каждым мгновением, с каждым трепетом. Он толкнул ее на пол лицом вниз, и она услышала, как он расстегивает ремень.

— Разве ты не этого хотела? Немного повеселиться? — прошептал он. — Чтобы отпраздновать нашу годовщину?

— Я ненавижу тебя, — сказала Мими. — Я так тебя ненавижу.

— Я тоже тебя ненавижу, — сказал он и поцеловал ее в шею.

Ее трясло. Что с ним происходит? Они никогда не делали этого раньше — никогда так не играли — и это возбуждало ее, ее желудок сжимался от предвкушения. Господи, он был прав. Она хотела этого, хотела его — так сильно.

— Не надо! — выдохнула она.

— Не что? — он хотел.

— Не останавливайся, — прошептала она, ненавидя себя за то, что все еще любит его.

Он усмехнулся и укусил ее своими клыками. Вампиры не должны пить кровь друг друга, но Кингсли часто нарушал правила. Она почувствовала, как его кровь смешалась с ее.

Затем он оказался внутри нее, и она выгнула спину, прижимаясь к нему, и волна за волной наслаждалась, пока не подумала, что действительно может потерять сознание. За семь лет у них никогда не было более горячего секса. Несколько мгновений они лежали, тесно прижавшись друг к другу, потом Кингсли осторожно развязал повязку, и когда она обернулась, он смотрел на нее с такой любовью и нежностью, что она почти простила его. Почти.

Она вырвалась из его объятий. — Не думай, что это что-то значит, — сказала она. — Посмотри, что ты наделал! Ты разрушил еще одну Шанель!

Он поднял бровь. — Ты сказала, что хочешь немного повеселиться, и это все, что у нас было.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, потянувшись за халатом и запахнув его вокруг талии.

— Я хотел объяснить. Обо всем. Но ты не слушала, и я подумал…

Почему бы не заняться сексом, потому что секс — это то, как они связаны. Разве это не правда — он показал ей своим телом, что все еще любит ее, что никто не может заменить ее, и никто не смог. Теперь она это знала; она видела это в их кровных узах, читала в них правду.

Но она все еще сердилась на него.

— Если ты не спал с той девушкой, тогда почему ты был с ней? Что ты делал в городе? — спросила она. Его кровь только сказала ей, что он был верен, но не остальную часть истории. Кингсли рассказал ей.

— Мы должны рассказать Оливеру, что происходит, — сказала Мими, когда он закончил.

Она потрогала маленький пластиковый пакет с пятью серебряными треугольниками, который показал ей Кингсли, и содрогнулась при мысли о том, что в нем было. Вот что девушка вложила ему в руку, когда они танцевали. Она пока не могла в это поверить. Но если то, что обнаружил Кингсли, было правдой, то это была злоба самого коварного рода.

— Ты больше не можешь скрывать это от него. Пентаграмма на его здании означает, что он тоже цель. Нефилимы и тот, кто ведет их — за ним. Жажда смертной крови, а поскольку Оливер когда-то был смертным, он уязвим, как и все мы.

— Так чего же мы ждем? Пойдем к нему, — сказал он. — Сейчас самое подходящее время, чтобы одолеть демонов.

— Нет, будет слишком подозрительно, если мы появимся в его офисе без предупреждения. Мы не хотим предупреждать того, кто за этим стоит, — она рассказала ему о Крис Джексон и змее, которую носила на шее, о камнях из «проклятия Люцифера». Белый червь.

— Ты действительно думаешь, что это она? — спросил Кингсли. — Почему-то я этого не вижу. Хотя она глава комитета.

— Понятия не имею. Возможно. Помни, ее брат… — сказала Мими. Она поняла, что делает то же самое, что другие делали с Кингсли, держа его прошлое против него. — Может, и нет. Оливер узнает. Это его Ковен. Он должен разобраться с этим.

— А если мы не сможем встретиться с ним в штабе, что тогда?

— Мы поймаем его на балу Четырех Сотен. Там будет огромная толпа; мы можем смешаться с толпой, там будут тонны странных вампиров, — сказала она. — Мы расскажем ему, что происходит в его собственном Ковене.

Он кивнул.

— То, что ты сказал раньше — о нас с тобой, — мы закончили? — спросил Кингсли. Он выглядел усталым и печальным, и каждый год его возраста на мгновение появлялся на его лице, и ее сердце болело за него, но она еще не была готова отпустить его.

— Скажи что-нибудь, дорогая, — попросил он.

— Не знаю, — ответила она, не желая сдаваться.

— Я подожду, — сказал он. — Я подожду, пока ты примешь решение. А пока, думаю, нам стоит подготовиться к вечеринке.

Глава 29. Выпускной вечер

— Ты заставишь меня ждать здесь всю ночь? Потому что я думаю, что у старушки из 9В есть кое-что для меня.

Ара заглянула в замочную скважину и увидела Эдона, который ждал ее у двери в новом смокинге, взятом напрокат в магазине. Он стоял неподвижно, словно гладкий пиджак был пуленепробиваемым жилетом. «Наверное, ему бы этого хотелось», — подумала Ара, с улыбкой открывая дверь.

По крайней мере, он был свежевыбрит, чист и красив. Его золотисто-карие глаза блестели, а улыбка была искренней. Она открыла дверь, и он принял игривую позу. — Ну же, скажи мне, что ты не можешь устоять; никто не может устоять перед волком в костюме пингвина.

— Ух ты, — сказала она. — Ты действительно хорошо убираешься. Для пингвина.

Он уставился на нее, забыв о позе. Ара улыбнулась. Она увидела себя в зеркале как раз перед звонком. Она знала, к чему это приведет.

— Да, да, да, — сказал он, внезапно застенчиво и пренебрежительно. Он старался не смотреть на нее. — Ты когда-нибудь чуял пингвина? Все эти птицы гадят на один гигантский кубик льда? Эти плохие парни свернут тебе пальцы на ногах. Однажды меня отправили в Южную Америку.

Она бросила на него взгляд, и он замолчал. И все же она не могла не улыбнуться. Я так хорошо выгляжу, что даже пингвин лепечет.

— Право. Угу. Ты тоже неплохо выглядишь, Скотт.

Он оглядел ее с ног до головы в черном смокинге. Он был из последней весенней коллекции, дизайнерский, с укороченным пиджаком, обтягивающими брюками и шелковой рубашкой, которую она смело оставила расстегнутой. Его взгляд задержался на последней пуговице. — Но не волнуйся, ты все еще не в моем вкусе.

— Знаешь, я думаю, что мальчик слишком много протестует, — сказала она, протискиваясь мимо него, держа в руках украшенную бисером муфту, где она держала пистолет и клинки.

Он последовал за ней вниз по лестнице. — Да? Тогда ты мало что знаешь.

Она почти слышала, как он улыбается, хотя и не видела его лица.

— Я знаю, что ты сейчас пялишься на мою задницу, — сказала она с улыбкой. Она остановилась у входной двери.

Он рассмеялся и толкнул дверь.

— Могло быть и хуже. По крайней мере, пингвин спаривается на всю жизнь, ангел, — сказал он, неожиданно покраснев и придерживая для нее дверь.

Она проигнорировала ангельские раскопки. По правде говоря, ей это почти начало нравиться. По крайней мере, то, как он это сказал, ее не обидело. Дразня, как будто они были друзьями. И она поняла кое-что: они были друзьями.

Ночь была прохладной и ясной, вся улица освещалась передними фарами блестящей черной машины перед ними.

Ара смутилась. — У тебя есть автосервис? Для меня?

— Нет. Я купил его для винтажной красотки из 9В.

Эдон пожал плечами, открывая дверцу лимузина. — Но теперь, когда ты здесь, можешь затащить свою сладкую задницу внутрь.

Она улыбнулась и покачала головой.

Она скользнула на черное кожаное сиденье. — Ты же знаешь, это не свидание.

— Это бал Четырех Сотен. Нам нужно немного пожить, — сказал он, проскальзывая вслед за ней. — И кроме того, я не думала, что ты захочешь ехать на моем велосипеде. Из-за всей этой ситуации с волосами, что у тебя там происходит. Это то, что они называют «делать»?

Ара ударила его кулаком по руке и сердито посмотрела на него. В тот вечер она уложила волосы по-другому, чтобы длинная платиновая челка закрывала один глаз. Он был прав, но она не собиралась показывать ему это. — Мои волосы были бы в порядке. Мы не пойдем на выпускной вместе, придурок.

Эдон усмехнулся. — Да, если хочешь.

Она скорчила гримасу. — Я не хочу.

— Уверен, что ты делаешь. Ты и все милые дамы. Все в порядке. Тебе не нужно стесняться этого, ангел.

Ара только закатила глаза.

Эдон подмигнул ей. — Но я открою тебе маленький секрет. Собаки вроде меня не ходят на выпускные.

Она подняла бровь. — Да? А чем занимаются такие псы, как ты, Маррок?

Он наклонился ближе. Она чувствовала его хриплый шепот на ухо, когда он говорил, его тон был таким низким и торжественным, как будто он рассказывал тайну стаи. — Мы колем чашу с пуншем и съедаем всех пингвинов.

Она толкнула его изо всех сил, и он отлетел к двери. — Ой. В порядке. Иисус. Неудивительно, что там только ты и 9В. Вы пара головорезов.

— Но мы же ваши головорезы, — сказала она с улыбкой.

Они сидели в уютном молчании, пока машина ползла в потоке машин. Ара решила наконец задать Эдону вопрос, который мучил ее с тех пор, как они познакомились. Она взглянула на Эдона, разглядывая его длинную стройную фигуру и сверкающие золотые глаза. Эдон Маррок, золотой волк. Снова во славе. — Что с тобой случилось? — спросила она.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, насколько я слышала, ты всегда так выглядел.

— Ой, Скотт — ты хочешь сказать, что я выгляжу дерьмово все остальное время? — спросил он, искоса поглядывая на нее.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Перестань вести себя так чувствительно.

Эдон теребил запонки. — Ну да, конечно. Ты не первая, кто это замечает, если ты об этом думаешь. Он усмехнулся.

Она покачала головой. — Ну да, конечно. Все милые дамы, — но они оба знали, что она говорит не об этом.

И на этот раз Эдон не повернулся.

— Кто она такая? — Ара мягко положила руку ему на плечо. Новый вид жеста.

Тот, который они никогда не пробовали раньше, не между ними двумя. Он посмотрел на ее руку.

— Ее зовут Ахрамин. Она была моей парой — сказал он мягким и печальным голосом.

— Что с ней случилось? — сочувственно спросила она. — Ты потерял ее на войне?

— Да, это так.

Потом он поднял глаза и, увидев ее лицо, быстро поправился:

— Я не потерял ее на войне. Я потерял ее из-за войны.

— О чем ты говоришь?

— Она жива. Она в порядке. Она охраняет временную линию, как хороший волк. — Он покачал головой. — У нас было… Ну, это было какое-то дерьмо.

— Что случилось?

— Это долгая история, но когда волки сбежали из ада, Ахрамин осталась одна, и она так и не простила меня.

— Блин. Извини чувак.

Эдон провел пальцами по густым, медового цвета волосам. — Да, но нельзя же иметь все сразу.

— А как же вы с Деминг? — спросила она.

— О, это было после битвы. После того, как она потеряла ее… ты знаешь, — сказал он. — Она была немного не в себе думаю, я тоже, после того, как Ари сказала, что больше не хочет меня. Мы… э… утешали друг друга.

Он вдруг показался ей таким же неловким, как и она сама, и она отдернула руку.

— Хорошо, — сказала она, ерзая на стуле и чувствуя необъяснимое раздражение.

— Ну да, кровавый секс, боевая усталость. В любом случае… — угрюмо сказал он. — Давай не будем зацикливаться на прошлом. Его глаза снова скользнули по ее лицу, и он попытался выдавить улыбку. — У нас только один выпускной вечер.

Ара кивнула, залезла в мини-бар и достала бутылку аптечного шампанского. Она открыла крышку и протянула ее Эдону.

— Бля, выпускной вечер.

Он отхлебнул из бутылки, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Бля пингвины.

Она отпила из бутылки и позволила городским пейзажам промелькнуть мимо них, заметив Эмпайр Стейт Билдинг, купающийся в ярком голубом свете для Ковена. «Хороший штрих», — подумала она, впечатленная связями регента. Теперь они были на Манхэттене, направляясь в центр города, к музею. Лимузин двигался по улице, направляясь к свету. Маяк выстрелил прямо в небо из того, что должно было быть музеем, как будто весь Нью-Йорк был просто украшением по периметру того, что должно было стать событием сезона.

— Какая чушь. — Эдон покачал головой.

— Дело в масштабах дела. Вот что так впечатляет. Одно слово регента, и весь город закроется. Теперь, когда она увидела это своими глазами, она была поражена не меньше его.

— Все на вечеринку.

В его голосе звучало отвращение, и она улыбнулась. По крайней мере, ты знал, что делать с волком.

Каждый раз он называл все это чушью, и за это можно было что-то сказать. Было приятно, что он сказал то, о чем думал, что было редким качеством даже среди правдолюбов. Она вспомнила, как вчера допрашивали Финн Чейз. Ара поклялась, что девушка Регента что-то скрывает, но в ее словах звучала правда. Как Венатор, Ара не задумывалась об этом; в конце концов, ни один смертный не мог солгать ей и уйти безнаказанным. Может быть, Ара просто видит повсюду тени. Машина врезалась в длинную вереницу лимузинов, выстроившихся перед домом. Улицы были огорожены канатами, а музей освещался полудюжиной прожекторов, освещавших фасад и небо.

Время для шуток прошло, и Эдон с Арой молча вышли из лимузина. Они прошли по длинному красному ковру, остановившись перед толпой фотографов, которые фотографировали всех, кто входил на вечеринку. Лампочки вспыхивали как вспышки, замораживая каждое движение пары, позволяя каждому жесту и взгляду висеть в воздухе на мгновение дольше, чем следовало.

Все это так дезориентирует, подумала Ара. Старая Минти справилась бы с этим гораздо лучше. Это оказалось труднее, чем казалось.

Ара споткнулась на высоких черных шпильках, и Эдон положил руку ей на спину.

— Теперь спокойно, — он улыбнулся ей, и они позволили фотографиям вспыхнуть.

Пока они позировали, она разглядывала сцену.

— Иисус. Поговорим о публичном мероприятии. Каждая голубая кровь в городе будет известна к тому времени, как это закончится. Надеюсь Регент знает, что делает.

Эдон фыркнул.

— Да, конечно. Ты знаешь, что они говорят. Брасс рифмуется с задницей не просто так.

Она постаралась не улыбнуться.

— Никто так не говорит.

— Уверен, что они делают.

Она посмотрела на него.

Он пожал плечами. — Я так и сказал.

Они добрались до конца ковра и проверили столы, прокалывая пальцы на идентификаторах крови, которые анализировали и сопоставляли их кровь с записанными.

Мгновение спустя огромные стеклянные двери открылись, и они вошли.

Эдон легонько положил руку ей на спину, и они пошли через всю компанию, кивая знакомым. Никаких расходов не пощадили. Праздник был самым декадентским и пышным из всех, что она или даже старая Минти когда-либо видела.

Как будто архитектура музея не была достаточно ошеломляющей — пересекающиеся бетонные панели и стальные балки, все гладкие линии и строгие плоскости — два огромных белых шелковых шатра заполняли двор между Крыльями музея, их вышитые вручную панели трепетали на мягком, влажном ветру раннего вечера. Крохотные огоньки мерцали в верхних карнизах палаток, которые сами были увешаны густыми гроздьями ночного жасмина, гортензии и лилии. Белые задрапированные столы сверкали деликатно вырезать геометрические кристаллы, которые отражают свет свечей в каждой фасетке. Было ясно, что даже мельчайшие детали праздника были выполнены в совершенстве — каждый запах, каждый угол, каждая текстура.

«У кого-то есть еще более дерьмовая работа, чем у нас», — подумала Ара, решив остаться равнодушной. Это была та сторона Ковена — шикарная, снобистская сторона которая никогда не привлекала ее. Венаторы работали в темноте, но эти ангелы купались в свете, как будто он не отбрасывал тени.

— Его видишь? — Спросил Эдон.

— Нет.

Ара закусила губу, оглядывая комнату в поисках темноволосой головы Кингсли Мартина. Вчера она что-то увидела в голове Шефа. Она думала, что он защищает Кингсли, но Ара сразу поняла, что дело совсем не в этом. Сэм беспокоился о Кингсли, и Ара показалось, что она почувствовала что-то еще. Чувство, которое она не могла расшифровать. Страх? Как бы то ни было, Шеф испытывал к своему другу смешанные чувства.

— Ты сказал, что не думаешь, что Кингсли сделал это, — сказала она. — То же самое ты сказал вчера. Что ты не думаешь, что это он.

— Думаю, что нет. Нет.

— Шеф тоже не знал. Но когда я продолжала давить на него, он, наконец, смягчился — почти как будто он был рад, что я настаиваю на своем.

— Так?

Ара не ответила, так как была слишком занята изучением вампиров и их спутников, их человеческих фамильяров, маленьких шрамов на их шеях. Она рассеянно ощупала свою, длинную и гладкую, без шрамов и покраснела, почувствовав на себе взгляд Эдона.

— Не останавливайся из-за меня, — сказал он, подмигнув.

— Заткнись. Просто…

Он пристально посмотрел на нее. — Что? — спросил он, когда подошел официант с подносом, на котором стояли бокалы с шампанским, и еще один с аппетитными закусками.

— Этих мертвых девушек не было в наших файлах, что означало, что вампир, убивший их, не был в нашем Ковене. По крайней мере, то, что мы предполагали.

— Угу, — сказал Эдон, беря с подноса одного официанта завернутое в бекон финик, а с другого — два бокала шампанского.

— Но что, если их убийца был кем-то, кто имел доступ к записям крови и был в состоянии изменить их? — спросила она, протягивая ей один из стаканов. Она сделала глоток.

— В этом ты права.

— Подожди, у меня телефон звонит, — сказала она и сняла трубку. Она слушала и кивала, бледнея. — Это был Шеф. Что-то случилось. Мертвые девушки. Джорджина и Айви. Они пропали из морга.

— Пропали? Что, черт возьми, это значит?

— Они не знают. Никто ничего не видел, и камеры, как обычно, ничего не засекли. Но они ушли.

— Куда они делись?

— Никто не знает.

— Трупы не могут просто встать и уйти, — сказал Эдон. — По крайней мере, если только… ведьма воскресила их.

Но Ара заметила их добычу; охотник в ней почуял новую добычу. — Забудь пока об этом. Смотри, кто пришел.

Эдон обернулся. Это был Кингсли Мартин.

— Пошли, — сказала она, потянувшись за клинками.

— Черт побери, мы еще даже не сфотографировались на выпускной, — сказал Эдон, посасывая липкий палец.

Вместе они пересекли вечеринку, намереваясь поймать своего мужчину.

Глава 30. Золотая пара

Кольцо было самым чистым бриллиантом, который он когда-либо видел. Он сверкал, как лед, как вода, заключенная в камень. Конечно, это был не просто алмаз, а священный огненный камень, выкованный в белом пламени небес, чтобы отметить вечную связь между Регисом и Ковеном. Кольцо, которое носил бывший Регис, сам архангел Михаил.

В хранилище хранилось много таких сокровищ, но это была одна из величайших реликвий Ковена. И теперь он должен был отдать свою возлюбленную в знак своей преданности.

Оливер положил кольцо обратно в бархатную коробочку и положил в карман. — Готова, дорогая? — позвал он.

Финн вышла из гардеробной, и ему пришлось отступить на шаг. Она была ослепительно, душераздирающе красива, красивее, чем он когда-либо видел. Он смотрел на нее с благоговейным трепетом, словно видел впервые.

На ней было красное платье, доходившее до пупка и разрезанное до бедра. Ее волосы были собраны в пучок, обнажая шею и плечи, декольте и нежную ключицу было почти невыносимо больно держать.

— Как я выгляжу? — спросила она, слегка повернувшись. Но глаза ее сияли, и Оливеру показалось, что она плачет.

— Невероятно восхитительно, — сказал он, целуя ее в лоб. — Ты для меня самое дорогое на свете. Увидев выражение ее лица, он нахмурился. — Я знаю, о чем ты думаешь, и мы ничего не можем поделать, — сказал он. — Но мы найдем ее убийцу, обещаю.

Он слышал новости об Айви прошлой ночью, и хотя он был раздражен тем, что Сэм послал своих Венаторов допросить Финн о ее причастности, он понимал необходимость этого.

— Ужасно праздновать смерть Айви, — сказала она.

Оливер кивнул. Тот факт, что вторая мертвая девушка была так близко к Ковену, тревожило. Он был близок к тому, чтобы отменить вечеринку, но было уже слишком поздно. Шоу должно продолжаться, как говорится. И все же сегодня он был начеку. Комок нервов, если честно. Потому что с каждой минутой становилось все яснее и яснее — в их Ковене был убийца. И он был нацелен на смертных.

Смертные вроде Финн.

Она одарила его ослепительной улыбкой, которая не встретилась с ее глазами, и он остановился на мгновение. — Что случилось? — спросил он. Он поймал на себе ее странный взгляд, и это его встревожило.

— Ничего, дорогой, я просто немного боюсь, вот и все, — сказала она со смехом, который почему-то показался ему немного пустым.

— На самом деле? — спросил он. — Не волнуйся, я позабочусь о твоей безопасности, — сказал он, сверкнув клыками.

Вечеринка была всем, чего они хотели, всем, что они планировали. Ковен предстал во всем своем великолепии, и любые сомнения, любая темнота были скрыты в звуках оркестра, играющего джазовую мелодию, в звуках смеха. Выставка была потрясающей, портреты Аллегры Ван Ален были прекрасными артефактами, и многие в Ковене подходили к нему, чтобы лично поблагодарить Оливера за память об их прошлом. Но даже несмотря на то, что вечеринка была замечательной, Оливер не мог не чувствовать, что все это было предвестником сгущающейся темноты. Он хотел покончить с этим как можно скорее. Чтобы выполнить церемонию, а затем уйти в комфорт и безопасность своего дома. Почему-то у него было чувство, что чем скорее все начнеться, тем скорее все закончится.

— Тост за счастливую пару, — сказал Сэм, подходя с двумя бокалами шампанского.

— Это хорошо, — сказала Финн, сделав глоток.

— Ты сама его выбрала, — напомнил ей Оливер.

— Нет, на самом деле это специальная бутылка, которую я приберегла для этого случая.

Сэм улыбнулся. — Поздравлять. За новые начинания!

Она не подошла к Сэму и залпом выпила весь стакан.

— Полегче, приятель. — Оливер улыбнулся. Он почувствовал, как встревожена Финн.

— Это бал Четырех Сотен. Давайте отпразднуем! — решительно сказала Финн. Она отвернулась, чтобы поговорить с гостями, оставив Сэма и Оливера вдвоем.

— Насчет взлома, — сказал Сэм. — Мы выяснили, чего не хватает. — Его лоб хрустнул.

— Скажи мне.

— Я не хотел портить эту ночь, но… Мы проверили хранилище и… Люцифер…

— Его останки исчезли, — сказал Оливер, сразу догадавшись. — Вот черт.

— Кучка пепла. Что они могут с ним сделать? — Сэм пожал плечами. — Мы доставим нефов.

Оливер кивнул, сдерживая желчь в желудке. Он просто должен пережить эту ночь живым, и тогда он разберется с тем, что сказал ему Сэм.

В полночь Ковен собрался в вестибюле музея на церемонию посвящения. Оливер подошел к алтарю, установленному на возвышении. Это был прекрасный мраморный стол, а на нем — золотая чаша, Святой Грааль, еще одно сокровище хранилища.

В чашке была кровь каждого вампира в Ковене. Они отдали свою кровь, когда укололи пальцы о замки. Венаторы сохранили каждую каплю, и теперь она была в чашке перед ним.

Сангре Азул.

Живая кровь.

Бессмертная кровь.

Оливер поднес чашку ко рту и сделал глоток. В одно мгновение он превратился в толпу. Он владел жизнями и сознанием каждого вампира в мире, он видел лицо всемогущего в крови (прошлое, настоящее, будущее); это было головокружительно, пьянящее, ошеломляющий прилив силы и мощи и тогда это было частью его.

Сердце Ковена билось вместе с его сердцем.

— Твоя Кровь-Моя кровь. Мое сердце — твое сердце. Моя душа — твоя душа, — сказал Оливер, произнося слова посвящения в кровь. Я — Регис. Я единственный и неповторимый. Ковен и король. Мы одно и то же.

В толпе раздались аплодисменты, крики, слезы. Ковен пережил войну, пережил месть Люцифера, и теперь появился новый Регис, который перенесет их в следующее столетие и дальше.

Потом снова зажегся свет. И пришло время веселиться.

Оливер вежливо игнорировал толпы людей, которые хотели его поздравить. Теперь у него была одна цель. Он направился прямиком к Финн и, улыбаясь, взял ее за руку и повел обратно в уютную зеленую комнату, где они собирались.

— Оливер, нам нужно вернуться к гостям, — запротестовала она. — Пошли, они ждут.

Ее лицо стало еще бледнее, чем раньше, и он заметил темные круги под глазами. Что-то с ней было не так, но он был уверен, что это просто усталость от стресса. После бала он проследит, чтобы она отдохнула, и был уверен, что это ее взбодрит.

— Мне просто нужно побыть с тобой наедине, Финн. Заходи.

Он втащил ее в комнату и закрыл за ними дверь.

Он порылся в кармане и, хотя знал, что она ответит, все равно нервничал. Она все еще заставляла его нервничать. Он не заслуживал ее. Он сделает все, чтобы она знала, как сильно он любил ее все дни своей жизни.

— У меня есть кое-что для тебя, — сказал он и показал ей кольцо. Он глубоко вздохнул, испугавшись больше, чем на кровавой церемонии. Это значило для него больше всего; это ничего не значило без Финн рядом с ним. Без ее поддержки, ради ее любви ему не придется жить. Он взял на себя руководство Ковеном как часть укоренившегося долга по отношению к вампирам, ответственность, которую он нес как верный проводник людей. Только в Финн он нашел спасение от сокрушительного бремени и давления своего положения. Только в ней он находил счастье и смысл своей жизни. Как заметил Сэм, Оливеру повезло. Не у всех было то, что было у него. У него была Финн, и у него было все.

— О, Оливер, — выдохнула она, ее руки затрепетали.

— Я люблю тебя. Ты возмешь меня в свои руки?

— Я уже сделала это, — тихо сказала она. — Но ты уверена, что хочешь этого?

Позже он поймет, что это было почти предупреждение. Но сейчас он нежно коснулся ее шеи кончиками пальцев, лаская гладкую алебастровую кожу, затем наклонился и поцеловал свое любимое место, а другой рукой запустил пальцы в ее волосы. Она прижалась к нему всем телом, и когда он не мог больше ждать, он погрузил клыки глубоко в ее шею и выпил ее кровь. Она упала в обморок, а он обезумел от любви к ней. Упиваясь ею, он словно никогда раньше не пробовал ее крови — она была слаще, вызывала привыкание, сводила с ума. Он не заметил разницы примерно месяц назад… ее кровь была другой… она была даже лучше…

Он пил ее так много, больше, чем когда-либо, и она пробормотала: а теперь… оставь мне немного.

— Я люблю тебя, — повторил он. — Я люблю тебя.

Я — это ты. Ты — это я.

Мы едины. Так же, как я теперь один с Ковеном.

Ее кровь…

Ее кровь…

Богата, чиста и прекрасна…

Он выпил ее душу…

Душа Финн — бабочка, певчая птица, цветок, принадлежала ему; она была золотой, прекрасной и легкой, и он пил ее всю… до самого конца…

И в конце…

В ее душе…

Прямо на краю его сознания…

Был серебряным тьмы…

Темнота, которая громко смеялась, когда он, наконец, наткнулся на нее. Тьма, насмехающаяся над его любовью и радостью. Тьма подняла голову, схватила его за горло и вонзила клыки в кожу, в кровь. И вместо этого выпил его.

Но нет, это был Оливер, который все еще пил, который держал шею финна в своих клыках, и он пил яд и не мог остановиться.

Серебряный Яд.

Это было последнее, что он помнил.

После этого все потемнело.

Глава 31. Друзья в беде

Ее бал Четырех Сотен был намного лучше, хотела сказать Мими Кингсли, но его не было рядом с ней. Он прятался где-то в тени. Они решили, что Кингсли лучше пока оставаться в укрытии, так как никто в Ковене еще не знал, что он вернулся из подземного мира, и было лучше держать это в тайне. Она шла одна сквозь толпу, позволяя шепоту порхать вокруг нее.

Вот так, посмотри хорошенько.

Сучка вернулась.

Мими решила пойти классическим путем и с радостью обнаружила, что платье, которое она надела на свой первый бал в Четырех Сотен, все еще в шкафу. Она проветрила его, почистила и подготовила. Белое платье из тончайшего белого шелкового атласа сидело так же хорошо, как и тогда, а замочная скважина на бедре была такой же сексуальной, как всегда. Белое платье подчеркивало каждый изгиб ее тела; когда свет падал на нее, ее фигура вырисовывалась в почерневшем силуэте. Она была прикрыта, но обнажена, одета, но голая.

Глаза Кингсли почти вылезли из орбит, когда он увидел ее в нем. — Господи, так вот что на тебе надето! Где это платье было десять лет?

Она ухмыльнулась и ущипнула его за щеку.

— Пойдем, засунь язык обратно в рот.

Когда они приехали, она не могла не заметить, что, хотя вечеринка была в самом разгаре, в толпе чувствовалось беспокойство. Чего они все ждут? Регента, предположила она. Они нервничали по поводу посвящения. Это был важный момент для Ковена. Новый лидер, новый король. Но где же Оливер? Она его нигде не видела. Он, вероятно, рассердится, что Кингсли скрыл эту информацию от Ковена, но они достаточно скоро заставят его понять.

Мими взяла бокал шампанского с проходящего мимо подноса. То, что они работали, не означало, что им не было весело. Они прибыли как раз вовремя, чтобы успеть на кровавую церемонию, когда толпа начала собираться вокруг сцены в центре зала.

— Я ошиблась, — сказала Крис Джексон, заметив Мими. — Я была уверена, что на балу что-нибудь случится, но это не так. Похоже, я ошиблась, — она вздохнула с облегчением. — Да здравствует король!

Мими кивнула. — Красивая брошь, — сказала она. — Подарок от твоего брата?

Глаза Крис Джексон наполнились слезами, лицо вспыхнуло. — Вообще-то да. Я знаю, что мне должно быть стыдно ему, и мне. Я стыжусь того, что сделал Форсайт, больше, чем ты можешь себе представить. Но он был моим братом. Он был добр ко мне. И я скучаю по нему.

— Я понимаю, — сказала она. — Но я все равно рада, что он умер.

Но по крайней мере одно подозрение прояснилось. Крис Джексон не была врагом.

Оливер подошел к алтарю и выскользнул из потайной комнаты. Он выглядел мрачным и серьезным, но мощный. Отличающийся. Теперь он вампир, бессмертный, как и она. Его карие глаза блеснули в темноте, и Мими одобрила его новую стрижку. В нем больше не было ничего мальчишеского. Он вырос, стал мужчиной, вампиром.

Он поднес чашку к губам.

Пил кровь Ковена.

И это было сделано.

Снова зажегся свет, и Мими выдохнула. Крис была права. Она тоже затаила дыхание и была рада, что посвящение прошло без сучка и задоринки. Она вздрогнула, когда кто-то коснулся ее руки, но это был только Кингсли, который вышел из тени, чтобы прошептать ей на ухо. — Оливер в оранжерее, за сценой. Пойдем.

— Вас понял, — она кивнула.

Он улыбнулся.

— Роджер, что?

— Я думал, тебе понравится. По старой памяти.

Он внимательно посмотрел на нее и улыбнулся. — Ты прекрасно выглядишь, дорогая.

Она приподняла бедро и подмигнула. — Ты и сам неплохо выглядишь, — даже несмотря на то, что она все еще была немного зла на него, она не могла не флиртовать с ним. В конце концов, он был ее мужем, а Кингсли в смокинге выглядел убийственно красивым.

Он наклонился, и она позволила ему убрать волосы с ее лица и поцеловать в щеку. Он что-то шептал ей на ухо, когда она увидела их.

Два Венатора смотрели прямо на них, и они выхватили оружие и направились в их сторону.

— Они заставили нас, — сказала она Кингсли, отталкивая его назад и застегивая его магический плащ. — Прячься!

Кингсли пожал плечами. — Они меня не поймают. Увидимся там.

Они разделились, и Мими увидела, как Венаторы побежали за ее мужем. Однако он был быстр и уже скрыт. Они не найдут его. Мими закуталась в плащ и побежала через толпу к комнате на первом этаже, предназначенной для Регента. Церемония проходила в центре просторного вестибюля, и за потайной стеной, как и сказал Кингсли, был коридор с дверями, куда исчез Оливер.

Мими первой увидела кровь, сочащуюся из-под двери.

Блин.

Она подняла глаза и увидела Кингсли, который появился, задыхаясь. Они обменялись потрясенными взглядами. Кингсли выломал дверь. В комнате они нашли Оливера, склонившегося над телом Финн, оба в крови. Они пришли предупредить Оливера об опасности, но было слишком поздно.

Мими опустилась на колени, чтобы пощупать у Финн пульс. Ничего не было. — Она мертва, — сказала она Кингсли, ее глаза расширились от шока. — И похоже, что он убил ее. Что за хуйня происходит?

Оливер не был убийцей. Он никогда этого не сделает. Он любил Финн, они знали, что он любит ее.

И тут она поняла.

Каким-то образом это было делом рук Люцифера. Так и должно быть. Это сделал Люцифер.

— Это был не Олли, — сказала Мими. — А если и так, то он не знал, что делает.

— Конечно, нет, — согласился Кингсли. — Она ушла, а теперь он мертв. Если Венаторы увидят это, они придут за ним. Он не будет в безопасности нигде в Ковене.

Мими выругалась. — Что же нам делать?

— Убере его отсюда, пока они не нашли его в таком виде, или они сожгут его наверняка, — сказал Кингсли. Он опустился на колени и разбудил Оливера. — Оливер, вставай. Оливер.

Оливер открыл глаза и уставился на них. — Кингсли? Что ты здесь делаешь? Что случилось?

В ответ Кингсли помог ему подняться и позволил Мими взвалить на себя груз. — Ты поймала его?

Она кивнула.

— Я пойду следом.

Оливер посмотрел на них затуманенными глазами.

Кровь капала с его клыков в белый смокинг. Он определенно выглядел как убийца.

Они услышали шаги, крики в коридоре. Венаторы. Они выследили их.

— Иди! — Сказал Кингсли. — Я разберусь с ними.

— А как же ты? — спросила она. Внезапно ей захотелось остаться с ним. Она боялась за него. Боялась оставить его одного, без ее защиты. Не важно, как сильно он ее обидел, он все еще принадлежал ей.

— Не беспокойтесь обо мне, — сказал Кингсли. — Ты же знаешь, я могу о себе позаботиться, — он оттолкнул ее. — Скорее!

Мими наполовину держала, наполовину тянула Оливера в задний коридор, думая, что проведет его через кухню и через черный ход, с вечеринки и из Ковена, прежде чем кто-нибудь узнает, что только что произошло.

— Мими? — спросил Оливер, наконец открывая глаза. Они старались сосредоточиться и разобраться в ситуации. — Мими, это действительно ты? Что ты здесь делаешь? В Нью-Йорке? И где Кингсли? Разве я не видел его только что?

— Оливер, пожалуйста, ты можешь встать? Ты можешь идти? — спросила она, потянув его за собой. — Я могу это сделать, но тебе было бы легче. Ну же. Нам нужно идти.

— Идти? Куда мы едем? Где я? — Он огляделся. — Подожди — а почему мы на кухне?

— Я пытаюсь вывести тебя через черный ход, чтобы никто тебя не увидел.

— Почему?

— Потому что они будут искать тебя через секунду, — сказала она, торопливо накладывая заклинания невежества на кухонный персонал.

— Искать меня? Но почему? — он сбросил ее с себя, его лицо покраснело, кровь сочилась из клыков. — Что случилось? Где я?

— Оливер, успокойся. У нас мало времени, и ты в ужасной опасности, мой друг.

— Почему? Где Финн? — сказал он, оглядываясь. Его рубашка была залита кровью, ее кровью. Темно-красная кровь была на всей его белой рубашке, но ее было больше, чем он когда-либо видел, гораздо больше; он был липким и мокрым от нее. Ее кровь.

— МИМИ, ГДЕ ФИНН? — он закричал.

Мими выглядела пораженной. Она не знала, что сказать, но лучше быть прямолинейной и позволить ему узнать правду, чем говорить об этом. Может быть, если она скажет ему правду, он поторопится и поможет ей вытащить его отсюда. — Оливер, прости, но Финн мертав, и Венаторы идут за тобой.

Он молча смотрел на нее. — О чем ты говоришь? Что, почему?

— Потому что, похоже, ты убил ее, ты выпил слишком много крови, — сказала она. — Мне так жаль, Оливер. Мне очень жаль, но я должен вытащить тебя отсюда. Я объясню позже, но если ты не пойдешь со мной сейчас, и Венаторы найдут тебя, они убьют тебя на месте. По вашему заказу.

Глава 32. Поймать убийцу

Его ошибкой было то, что он вышел из тени, чтобы поздороваться с женой. В ту минуту, когда Кингсли Мартин снял плащ, чтобы поздороваться со своей прекрасной женой, Ара заметила его. — Вот, — сказала она. — Вот он.

Он улыбался и смеялся, целуя Мими в щеку. Ара с удивлением обнаружила, что выглядит еще более потрясающе, чем слышала. Знаменитая Мими Форс, теперь Мими Мартин. Можно было подумать, что брак или подземный мир состарили бы ее, изменили, но она была так же великолепна и красива, как всегда, если не больше.

Ара почувствовала легкую ревность к их взаимной привязанности. С другого конца комнаты было видно, что он без ума от нее. На мгновение она подумала, что, может быть, Эдон прав — это невозможно.

Кингсли Мартин предпочел бы маленькую смертную девочку Мими Форс. Все видели, что он ее любит. Но был только один способ выяснить это — задержать и допросить его.

— Пойдем за ним, — сказала она Эдону.

Церемония посвящения очистила шатры; все собрались в главном зале, чтобы посмотреть, как Оливер примет кровь Ковена в свой бессмертный дух. Прорезать им путь было труднее. Ара не сводила глаз с пары, но Кингсли снова исчез.

— Где он? — прошептала она Эдону.

— Потерял его. Он снова в плаще.

— Не спускай с нее глаз.

— Нет! Нам нужен он. Пойдем.

Они разделились, и Ара обвела взглядом собравшихся. На сцене Регент брал чашу в руки и пил кровь Ковена. Слушатели молчали, внимательно наблюдая, как Ара и Эдон пробираются сквозь толпу.

Твоя Кровь — Моя кровь. Мое сердце — твое сердце. Моя душа — твоя душа.

Когда все закончилось, только что коронованный Регис улыбнулся и исчез со своим человеческим фамильяром. Они прошли в задние комнаты, в тень.

Затем она увидела его, мелькнула его темная голова. Кингсли следовал за ними по пятам. Он выглядел сосредоточенным и сосредоточенным.

— Вот он, — сказала она.

Что ему нужно от Региса?

Что задумал Кингсли?

Но толпа была плотно набита, и они не могли пробиться сквозь нее, не выдав своих позиций. Они не могли дать ему понять, что заметили его, не могли рисковать его исчезновением. Но к тому времени, когда они нашли потайную дверь, ведущую в коридор, на кухне остался кровавый след. Кровь. Так много крови… но чья?

Ара вытащила пистолет. Эдон стоял рядом с ней. — Я пойду за ними, а ты проверь комнату, — сказал он и пошел по кровавому следу.

Ара ворвалась в комнату.

— Руки вверх! — воскликнула она, ужаснувшись увиденному.

Финн Чейз, человек-фамильяр Регента, лежала в луже собственной крови, истекая кровью из ран на шее, а Кингсли Мартин навис над ней, его рубашка и куртка были в крови.

— Ты совершаешь ужасную ошибку. Это не то, на что похоже.

— НЕ ДВИГАТЬСЯ!

— Я просто пытаюсь помочь, — сказал Кингсли.

Ара колебалась. Ее обучение, ее приказ — убить врага на месте. Стрелять на поражение. Она сделала это с нефилимами и сделает это с Кингсли. Стреляй, сказала она себе, стреляй. Он встал и повернулся к ней. — А теперь, если мы сможем обсудить это как цивилизованные взрослые…

Кингсли упал на землю.

Но не прошло и минуты, как она поняла, что натворила, как он снова встал. Кингсли вытащил пулю из кармана смокинга и швырнул ее на землю, оставив дыру в пальто. — Мне понравился этот смокинг. Моя жена будет очень недовольна вами, — сказал он, погрозив пальцем.

— Но я стреляла в тебя, — сказала Ара, все еще держа пистолет.

— Так? — Кингсли пожал плечами.

— Вы демон-убийца.

— Ну, это ваши проблемы. Я не демон.

Он улыбнулся, когда она поняла свою ошибку. Он был не демоном, а темным ангелом. Серебряная Кровь. Ей следовало использовать полумесяцы. Что сказала Ровена? Используйте голени, если хотите стоять после встречи с серебряной кровью.

— Я говорил вам правду, — сказал Кингсли. — Используй свое обучение, чтобы понять, говорю ли я правду. Слушать меня. Я не убивал ее. Оливер знал.

Она сделала. Он был прав. Он не лгал.

— Регис — сделал это?

— Похоже на то, — сказал Кингсли. — Но, как я уже сказал, вещи никогда не бывают такими, какими кажутся.

В комнату ворвался Эдон. Он покачал головой. — Я пошла по кровавому следу — это были Мими и Оливер, но они исчезли. Однако я дал знать Шефу, и были посланы команды Венаторов. Они найдут их.

— Я могу все объяснить, — сказал Кингсли.

— Ты можешь рассказать свою историю в штабе, — сказала Ара, надевая на него серебряные наручники. — Мне нужно записать это для Шефа.

Глава 33. Определенных в субботу вечером в августе

— У кого-нибудь из вас есть огонек? — Спросил Кингсли. — Никто больше не курит? Какая жалость. Он щелкнул пальцами, и появилось маленькое пламя. Он закурил и глубоко затянулся.

— Начни с самого начала. Когда ты вернулся из подземного мира и что ты здесь делал? — Ара потребовала.

— Все? — Спросил Кингсли. — Тогда, полагаю, мне придется начать с Дарси.

Он поставил ногу на стол и начал рассказывать.

Давай, Дэмиен, давай хорошо проведем время.

Ее звали Дарси Макгинти, и Кингсли, едва ступив в такси, понял, что совершил ошибку. Ему нужно убираться отсюда. Что он делал с этими детьми? Он был слишком стар для этого; он был не в своем уме, чтобы думать, что хочет этого. Ему хотелось выйти из машины, вернуться к Мими и проветрить голову. Прекрати звон в ушах, который начинал сводить его с ума. Он думал, что может знать причину, но не был уверен. Хотя он точно знал, что это раздражает.

— Слушай, мне пора, — сказал он, потянувшись к дверной ручке.

— Что? Почему? Останься, — раздраженно сказала Дарси.

— Нет, мне пора. — Он велел таксисту остановиться.

— Подожди, эта вечеринка будет чем-то другим, — сказала она, разжимая кулак и показывая ему белую таблетку.

— Спасибо, но нет, дорогая. Я не принимаю наркотики. Я под кайфом от жизни, — сказал он с улыбкой, думая о своем друге Оливере, который говорил это.

— Это не наркотик. Это от ангелов, — сказала она. — Верно, Джорджи?

Она повернулась к своей подруге, которая была очень похожа на нее. Блондинка, слишком много косметики, слишком мало одежды. Девушка на переднем сиденье обернулась с жадной улыбкой. — Это потрясающе, ты должен попробовать.

— Ангельская пыль? — Спросил Кингсли. — И это все? — он пожал плечами. Крупная сделка.

— Нет, не то, что в семидесятые.

Ангел крови. Сангре Азул. Голубая кровь. Святая кровь. Потому что ангелы реальны.

Кингсли остановился и повернулся к ней. — Они? Откуда ты знаешь?

Дарси хихикнула. — Я видела одного. Я сейчас смотрю на одного, — сказала она и сделала вид, что стреляет.

Конечно, она притворялась. Она не имела ни малейшего понятия, понял он довольно скоро. Похоже, она уже была под кайфом. Но что это за разговоры об ангельской крови, Сангре Азул и Ангелах? Где она это услышала? Кингсли откинулся на спинку кресла. — Хорошо, тогда отдай его мне, — наркотик, сделанный из ангельской крови. Это была шутка? Так и должно быть. Знали ли об этом Венаторы? Разве они не должны хранить секреты Ковена? Что происходит, если дети могут заполучить эту штуку? — Как именно ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Это потрясающе. Ты чувствуешь себя так хорошо, и все твои чувства, как будто, живы; ты лучше слышишь, ты лучше видишь, все, к чему ты прикасаешься, хорошо, — мечтательно сказала она, когда такси остановилось перед темным складским зданием. — Хорошо, вот мы и пришли. Пора лететь с ангелами.

В комнате стояла кромешная тьма, и музыка была более чем громкой; стереосистема качала ритм так сильно, что он бился в вашем сердце, пульсировал в груди, вы тонули в музыке, она омывала вашу душу, становилась частью вашего тела, пока вы не стали просто средством для ритма. Тук, тук, тук. Кингсли прищурился.

Он привык к ночным клубам, к танцполам, к недельным музыкальным фестивалям под дождем, но сейчас все было по-другому. Как будто музыка была более зловещей, более пугающей, или, может быть, он просто постарел.

— Хорошо себя чувствуешь? — Дарси рассмеялась и провела руками по его груди.

Он улыбнулся, убрал ее руки и покачал головой. Она была слишком молода, к тому же он был женат. Может быть, он был с ней на этой вечеринке, потому что старые привычки умирают с трудом, но он остался, потому что теперь работал. Он потрогал таблетку, спрятанную в кармане. До сих пор это, казалось, не сильно влияло на детей, за исключением того, что можно было ожидать: много плясок, много остекленевших глаз, много потных лбов. Может быть, таблетка была всего лишь плацебо. Возможно, за этим стоял заговор, хотя эти мифотворцы обычно занимались созданием поп-фантазий, не влияя на подпольную наркокультуру. У него появилось плохое предчувствие.

Кингсли протанцевал еще несколько песен, затем прошел в мужской туалет. Он вынул таблетку. Нужно было быстро проверить, говорит ли ему Дарси правду. Он был уверен, что девушки ведут себя нелепо, но из излишней осторожности решил, что не повредит проверить продукт.

Он вытащил клинок, порезал большой палец и капнул кровью на маленькую белую таблетку.

Она шипела и дымилась.

В нем действительно была падшая материя.

Она называла это кровью ангелов.

Твою мать.

Кингсли вздрогнул. Это были кошмары. Он провел в подземном мире десять лет, и все пошло наперекосяк. Он должен докопаться до сути.

Он бродил по вечеринке, разговаривая с людьми, и слышал другие названия наркотика. Они называли его «крылья ангела», или «витамин Р», или «Тип А», или «синяя песня» (какая-то смесь Сангре Азул и голубой крови). Другие называли это еще более коварным — жертва Аллегры. Откуда эти смертные подростки узнали об Аллегре? Откуда они столько знают о Ковене?

Они все хлопали или нюхали его. Но никто ничего не сказал ему ни о наркотике, ни о том, где его взять. Когда он спрашивал, они отвечали только: Дарси. А когда он спросил Дарси, она только слегка соблазнительно улыбнулась. Он попытался прочесть ее мысли, просеять ее воспоминания, но не нашел ничего, что могло бы дать конкретный ответ. Может, она была слишком не в себе, чтобы вспомнить, откуда это взялось, а может, ей было все равно.

Он сделал Дарси знак, чтобы тот вышел покурить, и направился к двери, пробираясь сквозь потную толпу.

— Эй, можно мне прикурить? — спросила девушка, выходя с ним.

Она была одной из девушек из такси с Дарси. Тот, который выглядел точно так же, как она, блондин и симпатичный, но каким-то образом снаружи, в одиночестве, Кингсли понял, что ошибался. Она совсем не была похожа на Дарси. В темноте ее розовое платье выглядело более скандально, но покрой был консервативным. Она не была похожа на ту, что зависает на каком-нибудь рейве на окраине Бруклина. — Ты слишком молода, чтобы курить, — сказал он девушке. — И никогда не начинай, — в конце концов, он бессмертен, а она нет.

— Прекрасно, — она вздохнула.

— Как тебя зовут?

— Джорджи, — сказала она, крепко обхватив себя руками.

— Что случилось, Джорджи? — он спросил, потому что почувствовал, что ей плохо, и ему стало ее жаль. Она выглядела слишком юной для такого места.

— Я устала. Мне завтра в школу. Я не знаю, почему я здесь.

— Пошли, — сказал он, бросая сигарета. — Я отвезу тебя домой.

— А как же Дарси? — испуганно спросила она.

— А как же Дарси? — он пожал плечами.

Джорджина была хорошим ребенком. Он вызвал машину и высадил ее у дома в центре города. Он сразу понял, что она не такая, как Дарси. Ему нравилась Джорджина. У них с Мими должен быть ребенок, подумал он. Почему они этого не сделали? Ах, да, она не хотела растить ребенка в аду. — Здесь не место для ребенка, — много раз повторяла она.

— Позвони мне, — сказал он, набирая номер.

Он взял трубку на прошлой неделе в ее телефон. — Нас повесят.

Ему нужен был информатор, — подумал он, — кто-то, кто мог бы сказать ему, где Дарси берет эти вещи и кто их делает.

В течение следующей недели Кингсли работал с Джорджиной, проводил с ней время, дружил с ней. Дарси всем говорила, что Джорджина «украла» его, и они позволяли ей так думать. Между ними не было ничего неприличного. Кингсли видел, что больше всего Джорджине нужен друг. Начались занятия в школе, и она слишком много работала; родители давили на нее, чтобы она хорошо училась. К тому же, были обычные подростковые кризисы, когда не хватало денег, а друзья больше походили на врагов, как, например, Дарси.

Ей нравилось приходить к нему и учиться. Он не мог не согласиться с тем, что это был хороший дом, немного пыльный и немного затхлый, но когда окна были открыты, все было в порядке. Он сказал ей, что его родители на Бермудах и он учится на домашнем обучении.

— Ты знаешь, где Дарси достает эти таблетки? Ангельскую кровь? — спросил он как-то днем, когда они познакомились. Он курил у окна.

Джорджина постучала карандашом по щеке. — Понятия не имею. Понятия не имею. Она упомянула, что их раздают друзья из какого-то Комитета.

— Комитет? — он поднял бровь. В Нью-Йорке было много комитетов, но только один из них имел значение для Ковена.

— Да, я думаю, что это какая-то социальная группа, занятия по этикету и тому подобное.

— И это наркотический фронт?

— Не знаю, Ладно? — она рассмеялась. — Я имею в виду, я только что слышал, как она говорила о том, чтобы получить больше во время заседания комитета.

— Ты можешь узнать больше?

— Конечно, а что? Я думал, ты не принимаешь это дерьмо. Ты что, полицейский? — спросила она.

— Возможно, — он улыбнулся.

— Дэмиен, ты такой жалкий. Окей. Что угодно. Я выясню. До скорого. Моя мама здесь, — сказала она. Она вышла из старого дома Шайлер. Это был самый безопасный дом в Ковене, и его старый друг не будет возражать. Она не пользовалась им прямо сейчас. Кингсли расставил вокруг дома обереги и позаботился о том, чтобы его не беспокоили.

— Я выяснила, откуда это у комитета, — сообщила Джорджина по голосовой почте в следующую субботу вечером. — У Дарси сегодня вечеринка. Встретимся там. Я пришлю тебе адрес. Кстати, если ты коп, мне нужна какая-нибудь награда или благодарность. Я не знаю что это, но я боюсь, Дэмиен. Я не хочу в этом участвовать. Думаю, кто-то следил за мной с тех пор, как я начал задавать вопросы о таблетках. Но ты все уладишь, верно? Дэмиен? Правильно?

Кингсли перезвонил ей, но она не взяла трубку. Он работал над этим самостоятельно, и его первым побуждением было связаться со старыми друзьями в Ковене. Но когда он услышал, что в дело вовлечен комитет и что Джорджина напугана, он передумал.

Кто-то из Ковена распространял ангельскую кровь. Возможно, даже кровь Аллегры.

Но кто?

Джорджины не было на вечеринке у Дарси, и никто, казалось, не знал, куда она ушла. На его телефоне было еще одно сообщение.

Он попросил ее попытаться попросить детей, которых она знала в Комитете, дать им знать, что она покупает и заплатит за это хорошую цену. Похоже, они поймали большую рыбу.

Хорошая девочка, подумал Кингсли. Однажды она сможет работать под прикрытием. Возможно, он найдет ей работу в качестве проводника Венаторов.

Субботний вечер в Сохо выдался оживленным, и на тротуаре толпились студенты Нью-Йоркского университета, толпами бродившие по улицам, девушки на высоких каблуках, ковылявшие к коктейль-барам, парочки на свиданиях, рука об руку, направлявшиеся в маленькие ресторанчики. Магазины были закрыты ставнями, но витрины освещены. Он стоял на углу, ожидая Джорджину, и решил взять двойной латте. Кофе был его слабостью.

Кингсли сидел на скамейке и ждал.

Пятнадцать минут. Тридцать. Нет Джорджины. Вообще никого. Он снова позвонил ей на сотовый. Нет ответа. Прошло сорок пять минут. Даже с нью-йоркским движением это было долго. Час растянулся на два, и теперь он волновался. Он пошел выпить еще кофе, а когда вернулся, то увидел, что на пересечении канала и Мотта есть маленькая потайная дверь. Тот, на поверхности которого была выгравирована пентаграмма.

У Кингсли внезапно возникло ужасное чувство, что он слишком медлителен. Слишком медленный. Он бросился в яму и упал в темную пещеру. — Джорджина, — он кричал. — ГДЕ ТЫ?

Но он уже знал, что было слишком поздно.

Почему он дал ей эту работу? Почему он попросил ее сделать что-то настолько опасное? Неужели он действительно так долго пробыл в подземном мире, чтобы совершить такую трагическую ошибку? Дать школьнице работу Венатора? О чем он думал?

Когда он нашел ее, она была мертва.

Она лежала в луже, из ран на шее сочилась кровь. Она выяснила, кто распространял их, всегда это делали.

— Вот и вся моя история. После этого я понял, что мне нужна помощь, и пошел к жене. Она единственная, кому я могу доверять. Мне не хотелось рассказывать ей о своих планах, не думаю, что она обрадуется, узнав, что я хожу в клуб с подростками, но я решил рискнуть. Потом я вернулся к Дарси, чтобы узнать, не расскажет ли она мне еще что-нибудь о том, где она его взяла. Но она не знала. Она сказала, что таблетки однажды появятся в ее шкафчике. В этой сумке.

Он показал им пластиковый пакет, который показывал Мими, с пятью серебряными треугольниками. Тот, который Ара нашла на Нефилимах и в сгоревшем улье.

— Я так понимаю, вы видели это раньше? — Спросил Кингсли.

Ара кивнула. — Мы нашли их улей. Так что я была права — они использовали пентаграммы, чтобы обозначить свою территорию и определить свои цели. Вот почему они были по всему Нью-Йорку. Потому что они были повсюду.

— Они знали, что я здесь. Они отметили мое укрытие как предупреждение, — сказал Кингсли.

— Да, мы видели пентаграмму на конспиративной квартире Ван Аленов, — сказал Эдон.

— Нефилимы, продающие ангельскую кровь. Жертва Аллегры. Кто бы мог подумать?

— В смерти есть жизнь, — пробормотал Кингсли.

— Что ты сказал? — спросила Ара.

— Я читал об этом в книге ада, под пентаграммой. В смерти есть жизнь.

— Почему?

— Интересно, правда? Потому что те две мертвые девушки — те, что были укушены — их тела пропали, и Венаторы сказали, что они как будто только что вышли из морга, — сказала Ара.

Кингсли щелкнул пальцами.

— Потому что именно это они и сделали. В смерти есть жизнь, маленький король воскреснет снова. Каким-то образом тот, кто это сделал, сделал заговор реальным. Это шутка над нами, над голубой кровью, — сказал Кингсли. — Космическая шутка.

— Потому что вампиров не существует. Укус вампира не может превратить тебя в вампира. Это всего лишь сказка, — сказал Эдон.

Кингсли вздохнул. — Только теперь это не так. Люцифер насмехается над нами. Он сделал нашу жизнь правдой. Смертные принимают ангельский наркотик, и когда людей кусают до смерти, они снова восстают как вампиры.

Глава 34. Собственность дьявола

Ара в волнении спрыгнула со стола. — Мы должны остановить это, выяснить, кто получил это, проверить каждого человека, прежде чем их вампиры укусят их…

— Пока, похоже, это всего лишь несколько ребят из клуба. Они не могли уйти далеко.

— Но где они? Я имею в виду кровь? — Спросил Эдон. — Аллегра, так сказать, покинула здание.

— Картины, — сказал Кингсли. — Они должны быть с картин. Картины Стивена с Аллегрой. Он использовал свою кровь в краске.

— Его кровь — но не ее.

— Но когда вампир берет человека-фамильяра, их кровь смешивается, так что даже если это была его кровь, то и ее тоже. Это одно и то же. В этом суть кровных уз, — сказал Кингсли. — Когда Мими напомнила мне об этом прошлой ночью, я понял, откуда это взялось.

«Надо было довериться ей раньше», — подумал он.

Его жена всегда была такой умной.

— Картины хранились на складе еще несколько месяцев назад. Мы можем проверить записи, посмотреть, кто имел к нему доступ, — сказала Ара.

— Но дело вот в чем, — сказал Кингсли. — Это та же таблетка, что и несколько недель назад. Та, что Дарси дала мне. Смотри.

Он достал из кармана конверт.

Он показал им таблетку, теперь она была угольно-черной, блестящей, как черный алмаз. — Это не просто ангельская кровь. Если бы это было так, она осталась бы белой. Аллегра была чистокровной. И если то, что мы думаем, правда, если эти мертвые девушки ходят вокруг, живые, то не только ее кровь сделала их такими. Ангельской крови недостаточно, чтобы разбудить мертвых. Для этого нужен демон.

— Кровь демона?

— Или останки демона, — сказал Кингсли. — Колокола Хелхейма сигнализируют о начале вечной тьмы, принесенной белым червем Утренней Звезды, чтобы отравить дар небес.

Он цитировал из книги Ада. — Белый червь… как змея… змея сбрасывает кожу… ее кожа остается… останки Люцифера. Его прах, — сказал Кингсли. Он повернулся к Аре. — Ты знаешь, где она?

— Заперта в хранилище, в самом надежном сейфе в мире. Охраняется Венаторы. — Ара посмотрела на них. — О Боже, пропавшие отметки времени… вот что было украдено той ночью.

— Останки Люцифера в этих таблетках, — сказал Кингсли хриплым голосом. — Это единственное объяснение. Ангел и демон вместе. Люцифер украл дар размножения из смертного мира, чтобы создать нефилимов, но его кровь была бы слишком мощной; этого было бы достаточно, чтобы воскресить мертвых, но не превратить их в…

— … вампиров, — сказал Эдон. — По крайней мере, так принято считать. Тот, кто это сделал, нуждался в крови Аллегры. Вместе они превращают смертных в монстров.

— Нефилимы хотят заразить население, но пусть Голубая кровь делает за них грязную работу, — сказала Ара.

— Мы должны найти этих мертвых девушек, прежде чем они укусят кого-нибудь еще. Ограничьте заражение. Выключите его, пока он не зашел слишком далеко, — сказал Кингсли.

— Но сначала мы должны остановить распространение у источника. Дарси сказала, что получила его от Комитета, так? — Спросила Ара.

— Это все, что она мне сказала. Я пытался заставить ее рассказать мне больше. Я даже использовал мысленный замок на ней, но кто-то подделал ее воспоминания, — спросил Кингсли.

— Ты нарушил правила.

— Я решил, что пора. Джорджина была мертва. Правил больше не существовало. Но поставщик добрался до нее первым. Кто-то знал, что я осматриваюсь, и начал заметать их следы.

Ара рассказала им о своих подозрениях, о том, что они предположили, поскольку в документах не было кровавой подписи, что вампир, убивший Джорджину и Айви, был отступником.

Но что, если записи были стерты? Что, если они смогут найти его таким образом?

— Значит, у того, кто это сделал, был доступ к комитету, доступ к хранилищу, доступ к записям крови… кто-то, кто может манипулировать отметками времени… кроме Оливера… у кого есть такой доступ? — Спросил Кингсли.

— В Ковене есть только один человек, — сказал Эд он. — Ты знаешь, кто это.

Кингсли кивнул.

— Нет, — ответила Ара. — Нет, ты ошибаешься.

— Ара, — сказал Эдон. — Он послал за мной, чтобы я заткнул тебе рот. Он думал, что я облажаюсь и отвлеку тебя от работы. Вы с Ровеной были слишком близки к правде.

Она закрыла глаза и почувствовала себя плохо. Она была близка к разгадке тайны пентаграмм, и после того, как она убила того нефилима в центре города, он забрал ее домой, занялся с ней любовью, так что она не могла видеть, кем он был на самом деле.

Сэм Леннокс.

Шеф венаторов.

Убийца.

Глава 35. Король без короны

Квартира была вся белая, и когда Оливер проснулся, его первой мыслью было, что он умер и попал в рай. Только он никогда туда не пойдет. Теперь он бессмертен, вампир; он решил жить на Земле вечно. Может быть, все это был дурной сон, и когда он встанет с постели, Финн будет жива и здорова, и все будет как прежде.

Но девушка, которая вошла в дверь, была не его любовью, а другом. Мими грустно улыбнулась ему. — Как ты себя чувствуешь?

— Как будто я живу в кошмаре. Разбуди меня, ладно?

— Со мной ты в безопасности. Кингсли скрыл мою квартиру, они не найдут тебя здесь, — сказала она. Она поставила стакан с водой на столик. — Посмотри на нас, ничего не меняется, мы все еще здесь, все еще сражаемся с Люцифером.

— Люцифер мертв.

— Да, я то же самое говорила Кингсли, — сказала она. — Успокойся, Оливер, мы что-нибудь придумаем.

— Мими, как ты изменилась, — сказал он с улыбкой.

— Неужели?

— Раньше ты никогда не была такой оптимисткой.

— Ну, в прошлый раз мы его поймали, — сказала она.

Оливер задумался. Они не видели друг друга десять лет и должны были наверстывать упущенное, делясь историями. Вместо этого между ними повисла тяжесть горя. Он так гордился всем, что сделал, так гордился своей работой, тем, что построил, а теперь потерял все.

— Что теперь? — спросил он вслух.

— Отдыхай, — сказала Мими. — Остальное когда Кингсли вернется, мы решим, что делать.

Она снова оставила его одного.

Оливер откинулся на подушки. Что там произошло? Неужели он действительно убил ее? Как он потерял контроль? Он остановился, он знал, что должен, он никогда не убьет ее намеренно. О Боже, неужели он убил ее?

Финн.

Где ты?

Этого не может быть.

Ее убил вампир, и она была связана с ним кровью. В его крови была кровь Ковена, он был их Регисом, но теперь его собственные Венаторы преследовали его, они охотились за ним; он был преступником.

Мими сказала ему, что что-то происходит с каким-то наркотиком, обнаруженным Кингсли, который Комитет распространяет среди смертных. Пока он содержался с клубными детьми, но кто знает, чем это закончится. Это называлось ангельской кровью. В Ковене был предатель, как и раньше. Его Ковен. Его мирный, чудесный Ковен. Сообщество, которое он вернул из пепла. Сообщество, которое теперь разваливалось, как раз тогда, когда они должны были отпраздновать его возвращение. В чем его ошибка? Что он сделал не так?

Что-то было в крови Финн, он вспомнил…

Ангельска кровь. Инфекция.

Как он не заметил этого раньше?

Яд.

Вот почему он потерял чувство вкуса, обоняние, вот почему солнце начало слепить глаза. То, что отравило ее, отравило и его. Тьма была внутри него, но он должен быть уверен.

Он накинул халат поверх пижамы, которую одолжила ему Мими, и вышел в гостиную, где она разговаривала по телефону.

— Мне нужно ее увидеть, — сказал он. — Мне нужно увидеть Финн. Мне нужно увидеть ее тело.

— Да, — ответила Мими, кладя трубку. — Оливер, я не хочу, чтобы ты волновался, но может быть слишком поздно.

— Что ты имеешь в виду?

— Это был Кингсли. Две мертвые девушки исчезли, а он только что узнал, что тело Финн исчезло из морга несколько часов назад, — сказала она, ее лицо посерело.

— Что значит «просто исчезло»? Мертвые тела просто так не выходят за дверь! — завопил Оливер. И тут он понял.

Он уставился на Мими.

Она уставилась на него.

Оливер вдруг все вспомнил. Все, что случилось, когда он пил кровь Финн прошлой ночью.

Вкус серебряного яда.

Она распространилась по всему его существу, и когда он пил из нее, он понял, что яд предназначался не только ему или его крови, но и крови всего Ковена — которую он только что принял в свою душу во время церемонии посвящения. Если он позволит яду течь своим чередом, он заразит каждого вампира в Ковене, превратив их во врагов.

Серебряная Кровь.

Вампиры, которые охотились на вампиров.

Армия Люцифера.

Новая армия демонов восстанет из пепла Ковена, и он будет в центре его, как их темный и бесстрашный лидер. Тьма будет жить в нем.

Если он позволит.

Он должен бороться с этим.

Сражайся с призраком, сражайся с тенью, сражайся с существом, которое начало обретать контроль…

Оливер боролся. Он изо всех сил пытался высвободиться, выдернуть клыки, но не мог, и поэтому единственным способом бороться было пить сильнее, высасывать каждую молекулу, очищать яд души Люцифера своей собственной кровью, позволить ему омыть свой собственный дух, душу, благословенную всемогущим, и он будет держать ее в своем сердце; и он не позволит крови Ковена, этой яркой, яркой, как Солнце, крови, которая была в его руках. Сияющая звезда в центре его вселенной потускнеет; сначала он примет тьму — он возьмет всю тьму в себя…

Он взял темноту. Я принимаю твой гнев, твою ярость и твою ненависть и встречаю их с любовью. Я беру все. Я окутываю своей душой твой гнев и твою ярость. Он выпил ее кровь, наполнил себя ядом и забрал все и в конце концов победил.

Тьма была побеждена в ослепительном свете его капитуляции, и когда все закончилось, яд исчез.

Побежденный.

Он рассказал Мими то, что только что вспомнил.

— Я смог предотвратить худшее, остановить серебряную кровь от захвата Ковена. Но для того, чтобы сделать это, Финн умерла.

— Но она не умерла, Оливер, — сказала Мими. — Это самое худшее.

Она подняла трубку телефона. — Кингсли сказал встретиться с ним в штаб-квартире Ковена. Он знает, кто за этим стоит, и хочет, чтобы ты был там, когда его арестуют.

Глава 36. Лучший человек

Оливер ждал их в штаб-квартире, и они вместе поднялись на этаж охраны. Когда они приехали, Шеф уже почти ждал их в своем кабинете. Ара распахнула дверь, держа клинки в руках, и смерть на ее лице.

Сэм убирал свои файлы. Он посмотрел на них без интереса, без страха. — Я все ждал, когда ты приедешь, — сказал он.

— Почему, Сэм? — спросила она. — Зачем ты это сделал? Ты так упорно боролся, чтобы победить Люцифер, как ты мог это сделать?

— Я сражался, и сражался, и сражался. Я только дрался, — устало сказал он. — Я был Венатором дольше, чем вы можете себе представить. Кингсли, — сказал он, заметив своего старого друга в дверях.

— Сэм, — сказал Кингсли со слезами на глазах. — Сэм… ты должен был сказать кому-нибудь, что тебе нужна помощь.

— Я сказал им, что это не ты. Я говорил им, но они не слушали. — Сэм пожал плечами. — Я сказал им, что ты хороший человек.

— Ты был хорошим человеком.

— Я был. Но война сломила меня, — он достал рамку и показал Аре. — Вы ее не знали. Ее звали Дэхуа Чэн. Сестра Деминг. Моя суженая. Она погибла на войне. Я потерял ее.

— Мы потеряли много хороших людей, — сказала она.

— Ты этого не делал, — сказал Сэм, обвиняюще глядя на Кингсли и Мими. — Твой счастливый конец. Но когда она умерла, все, что я получил… ничего. Только эта гребаная работа…

— Я тоже думал, что мы друзья, Сэм, — сказал Оливер. Все повернулись к осажденному Регису, который только что прибыл.

— Друзья? — прорычал Сэм. — У тебя было все — Ковен… она. Твой маленький человеческий фамильяр. Ты был счастлива. Я винил тебя в ее смерти. Дэхуа погибла, спасая твою задницу.

Оливер дернулся. Он был смертным в битве; это было до его превращения. Сэм был прав — Дэхуа умерла, спасая его.

— Она отдала свою жизнь за твою. Я никогда не прощу тебя. Никогда.

— Она возненавидит тебя, — сказала Мими. — Дэхуа сражалась с Люцифером, она отдала свою жизнь, сражаясь с ним. Она возненавидит тебя за то, что ты здесь сделал.

— Думаешь, я этого не знаю? Думаешь, я не думаю об этом каждый день? — он сплюнул. — Мир. Нахуй ваш мир. У меня нет покоя. Теперь у тебя никогда не будет мира. Высосите их кровь и посмотрите, какого монстра вы создадите, — он рассмеялся. — Посмотри, как Люцифер живет в их сердцах, в их умах.

— Что Нефилимы обещали тебе, Сэм? — тихо спросил Оливер. — Они обещали, что ты сможешь вернуть Дэхуа? Это то, что они обещали?

Сэм улыбнулся мертвой улыбкой. — Откуда ты знаешь?

— Я знаю, как они работают. Они подпитывают ваши желания и искажают их. Они дают тебе то, что ты хочешь, но они хотели, чтобы ты присоединился к ней — в смерти.

— Ты убил Джорджину, — сказал Кингсли.

— Это нужно было сделать. Она задавала слишком много вопросов, вынюхивала. Она увидела, как я высаживаюсь на углу, и прямо спросила, не я ли поставщик Дарси. Я сказал ей, что да, и что если она встретится со мной позже той же ночью, я скажу ей, где я его взял.

— Айви — это ведь она принесла тебе кровь? Она соскребла их с картин. Ты нацелился на нее, тебе нужна была кровь Аллегры так же, как и Люцифера, и тебе нужен был художник, чтобы получить ее.

Он улыбнулся. — Потом она идет и говорит Финн, что она мой человек-фамильяр. Маленькая сплетница. Но это лучшая часть истории. Финн.

— Финн? — спросил Оливер, кипя от злости. Он ненавидел слышать ее имя в злобных устах этого предателя.

— Я ничего не сделал Финн, — сказал он с улыбкой. — Она сама вызвалась. Твой маленький идеальный трофей. Я нашел ее на улице, она искала наркотики.

Оливер потрясенно замолчал.

— Когда она узнала, что я делаю, она захотела быть частью этого. Это она повесила пентаграмму в твоем офисе и на здании, чтобы отметить тебя как одну из наших жертв.

— Нет, — тихо сказал Оливер. — Нет. Не Финн.

— Я ее не видела. Мы с Эдоном допрашивали ее, но я ничего не видела, — в ужасе сказала Ара. — Она была смертной, я не думала, что у нее есть способность лгать мне.

— Мы столкнулись друг с другом прямо перед налетом на гнездо нефилимов, — сказал Сэм. — Она спросила, что я там делаю, и я ответил. Отравление детей будет первым шагом; если это сработает, инфекция распространится. Я думал, что убью ее, как остальных, но она сказала, что у нее есть идея получше. Она мыслит масштабно, я ей это дам.

— Нет, — ответил Оливер. — Нет, ты врешь.

— Она умоляла меня не убивать ее; она сказала, что в ночь бала примет остатки в одной таблетке. Я использовал его в наркотиках совсем чуть-чуть, но она сказала, что хочет, чтобы я сделала ей такой же с каждым пеплом. Она возьмет его прямо перед инвеститурой. Потом она предложит себя тебе. Она знала, что ты ничего не сможешь с собой поделать, что ты захочешь пить ее кровь прямо здесь.

Глаза его горели ужасным безумием. — Чтобы ты взял ее, убил, а потом она могла вернуться. Как нечто иное. Переродиться, скажем так. Она хотела другой жизни. Вечной жизни. Она хотела, чтобы ты отдал ее ей. Быть тем, кто убьет ее; это будет ее последний подарок тебе и Ковену, — он улыбнулся злой, пустой улыбкой. — Что ты с ней сделал, Оливер, что она так тебя ненавидит?

Оливер бросился на Сэма, но Кингсли удержал его. — Полегче, парень… не будь таким, как он. Не поддавайся мести.

Сэм рассмеялся.

Эдон двинулся, чтобы надеть на него наручники, и Мими была там со своим мечом, но прежде чем они смогли остановить ее, Ара вытащила свои клинки. Серповидные лезвия, лунные хвостовики. Самое смертоносное оружие Венатора, способное убить самого опасного из врагов. Люди Люцифера.

Она подбежала к Сэму и с мучительным, сердитым криком отрубила ему голову своим оружием.

Ни суда, ни зала суда. Справедливость восторжествовала благодаря клинкам Венатора.

Никакой пощады, потому что она была Венатором, и она нашла монстра, скрывающегося в тени. Как она и поклялась, она раскрыла тайны тьмы и открыла правду. Ара уронила клинки на землю и, рыдая, упала на колени. — Мне так жаль, мне так жаль, — она не знала, перед кем извиняется, но знала, что должна попросить прощения.

Эдон искоса взглянул на нее, поднял на ноги и держал, пока она плакала. — Не вини себя, Ара. Это не твоя вина. Ты сделала то, что должна была, — сказал он. Его голос был самым добрым из всех, что она когда-либо слышала.

— Эй, — прорычал Эдон. — Посмотри на меня. Ты не убийца. Ты хороший человек.

Она кивнула, проглотила слезы и снова зарыдала. Потому что Сэм Леннокс был хорошим человеком, но у него отняли все — надежду, любовь, жизнь, — и он сделал это. Он нуждался в спасении, так же, как она.

— Ара. — Эдон вздохнул.

— Я не могу… не могу… — сказала она.

Эдон обнял ее. Регис стоял там, выглядя потерянным, а Кингсли и Мими стояли позади него; Мими похлопывала его по плечу.

Дверь снова распахнулась, и вошла Деминг Чен с группой Венаторов, с клинками и пистолетами наготове. Она увидела тело Сэма на полу. — Какого хрена происходит?

— Иди, — сказал Кингсли Эдону. — Мы позаботимся об этом. Но ты увезешь ее отсюда. Позаботься о ней.

Глава 37. Никогда не прощайся

— ПОЛАГАЮ, ЭТО ПРОЩАНИЕ? — спросил Кингсли, когда они снова остались одни в ее квартире. После того, как Ара убила Сэма, они с Мими все объяснили Венаторам и привели все в порядок, насколько смогли. Ангельский наркотик, Серебряный яд, все, что сделал Сэм, теперь было открыто, и единственное, что осталось неразрешенным, — это их отношения.

— Неужели? — Спросила Мими. — А это обязательно? — она вздохнула и повернулась к нему спиной, и через несколько минут его дыхание коснулось ее уха, а руки обвились вокруг ее талии.

— Ты этого хочешь? Или ты хочешь немного повеселиться? — спросил он.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она.

— Почему бы тебе не надеть то платье, в котором ты была вчера вечером, и я покажу тебе? — он усмехнулся.

— Это ничего не значит, — сказала она, притягивая его ближе.

— Конечно, нет, — затем его губы оказались на ее губах, и он поцеловал ее, и она ответила на его поцелуй, настойчиво, страстно, как в первый раз, как и раньше.

— Я все еще злюсь на тебя, — сказала она, и теперь его руки обхватили ее тело, и одна из них расстегивала молнию на ее платье.

— Конечно, дорогая.

Он обхватил ее ногу вокруг своего колена и позволил ее платью упасть на пол, в то время как она рвала его рубашку, срывая ее с его тела. Его смех был темным, глубоким и понимающим. Но в этот раз она поймала его руки и приковал их к спинке кровати.

— Теперь моя очередь, — она улыбнулась.

Тогда она оседлала его, и он был беспомощен, наблюдая за ней, любя ее, свою вечную, бессмертную любовь, и они закричали вместе, и она положила голову ему на грудь и заплакала, потому что ненавидела его за то, что он мог сделать с ней. И потому что она так сильно его любила.

Кингсли наконец сказал ей то, что хотел сказать, прежде чем она ушла. — Ты мой дом. Где бы ты ни была, я буду. Никогда не оставляй меня. Никогда больше так не делай. Ты почти уничтожила меня, — нежно сказал он.

Она вытерла его слезы и свои. — Мне очень жаль, — сказала она. — Как только я вышла из дома, я поняла, что совершила ошибку, но не могла остановиться.

— Я хочу быть там, где ты, — сказал он.

— Я никогда не покину тебя. Никогда, — пообещала она.

— Что ж, даже если и так, — сказал он, — я последую за тобой.

— Что мы будем делать? — спросила она.

— Мы ужасны в этом.

— То, что мы всегда делаем, — сказал он. — Что сможем. Мы останемся вместе, потому что это единственное, что я умею делать. Ты никогда от меня не избавишься. Никогда.

Она счастливо улыбнулась, лениво водя пальцем по его груди и вниз, чувствуя, как он снова оживает. — Ты когда-нибудь собираешься их снять? — спросил он, натягивая цепи.

— Понятия не имею, — она улыбнулась. — Мне вроде как нравится, что ты такой, — сказала она, наклоняясь над его телом, дразня его языком и беря его в рот.

Он закатил глаза и застонал от счастья.

Счастливого конца не существует, есть только счастливый подарок. Мими знала, что они снова будут драться и кричать друг на друга, но они никогда не расстанутся. Чтобы ни случилось, они всегда будут вместе.

После того, как они в третий раз занимались любовью той ночью, Мими решила, что достаточно мучила бедного мальчика, и сняла цепи.

— А как насчет колокола? — вдруг спросила она. — Адские колокола, Ты сказал… что-то сбежало из ада.

— Да. Что-то случилось, — сказал он застенчиво, потирая запястья, его глаза остекленели и были довольны после их занятий любовью. — Можешь догадаться?

— Ты так и не отпер для меня ворота? Ты ублюдок, — сказала она. — Ты хотел включить сигнализацию.

— Нет, не говорил. Но когда он зазвонил в первый раз, я был уверен, что что-то сбежало из ада. Только позже я понял, что совершил огромную ошибку. Что я забыл открыть для тебя ворота, и поэтому сработала сигнализация. Но это был сигнал к пробуждению, не так ли? Опасное существо сбежало из подземного мира, ускользнуло от моего внимания. Ты.

Он смущенно улыбнулся.

Она угрожающе звякнула цепями.

— Довольно, — рассмеялся он, обнимая ее и целуя еще раз. — Я давно их выключил. Разве ты не замечаешь? Ты их больше не слышишь.

— Что мы будем делать? — спросила она. — Ты займешь эту должность?

Один конклав предложил ему после того, как они обработали всю информацию.

Он вздохнул. — Не думаю, что у меня есть выбор. А что насчет тебя?

— Я сделаю это, если ты сделаешь, — сказала она.

Оливер покинул Ковен. Он больше не был Регисом, так как оказалось, что очищение, которое он провел над ядом, также смыло кровь Ковена из его души. Он отправился на поиски Финн. Она была там — жива, одинока, потеряна, повреждена и он должен был найти ее, он должен был спасти ее. Перед тем как они покинули штаб-квартиру, Крис Джексон, исполнявшая обязанности главы Ковена с тех пор, как Оливер отказался от титула, попросила их вернуться и служить, с Кингсли в качестве главы Венаторов и Мими в качестве Регента, и хотя это было не то, чего они хотели или к чему стремились, они решили, что это лучшее на данный момент.

По крайней мере, это означало, что они могут остаться в Нью-Йорке. Вместе.

Глава 38. Волк и ангел

Пропавшие девочки были найдены прямо в штаб-квартире Ковена. Им удалось выбраться из морга и спуститься в подвал, но это было все, на что они были способны. Обе они были мертвы и не воскреснут. Кровь ангела и демона на время воскресила их, но не превратила в вампиров. План нефилимов сработал не так хорошо, как они надеялись. Вампиры не могут превращать смертных в вампиров, по крайней мере пока. Это все еще была сказка, распространяемая заговорщиками.

Иногда все шло так, как должно было идти. Иногда плохие парни не уходили. По крайней мере, не все.

И не слишком часто, подумала Ара.

Но иногда.

Иногда мир спасался. По крайней мере, частично. Частично спасен.

Это был один из таких случаев, и Ара не сомневалась в этом.

Расследование завершилось быстро. Она была оправдана по всем пунктам, и смерть Сэма Леннокса, бывшего босса и бывшего любовника, была сочтена оправданной. Было установлено, что Ара свершила правосудие, как и было ее призванием, и была восстановлена в команде Венаторов на следующей неделе.

Одна длинная неделя.

Она вошла в свой кабинет ровно в полночь и обнаружила Эдона за столом. Он указал на чашку кофе, стоявшую рядом с ее пустым стулом. — Три кусочка сахара, — сказал он. — И на этот раз я дал на чай баристе.

Ара улыбнулась и опустилась на жесткий деревянный стул. — Чудеса никогда не кончаются, — сказала она.

— С возвращением, босс, — сказал он, с улыбкой откидываясь на спинку стула.

Эдон закинул ноги на стол. — Я знал, что ты не сможешь уйти.

Ара оттолкнула их. — Что, ты скучал по мне, Маррок? Ты размяк?

Он усмехнулся. — Нет. Но твоя соседка из 9В постоянно звонит мне на свидания, и, знаешь, мне бы не помешала дополнительная пара рук, чтобы ответить на звонок. Просто чтобы сохранить след всех моих подруг.

— Это все, что я для тебя? Пара… рук? — она дразняще улыбнулась.

— Ты действительно хочешь, чтобы я ответил? — Он бросил через стол мешалку для кофе в ее сторону. — Я просто говорю. Я видел, как ты смотрела на меня в моем пингвиньем костюме.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, волк.

— Я понимаю. Ты не такая уж умная. Не знаю, почему тебя никто не слушает, — он театрально вздохнул.

Она улыбнулась. — А как насчет тебя? Ты уходишь? Возвращаешься к хронометражу?

Эдон пожал плечами. — Понятия не имею. Думаю, я могу немного отдохнуть. Или навестить моего брата Мака в Вене. Но кто знает, может быть, мне очень нравится большое яблоко.

— Знаешь, никто из Нью-Йорка не называет его так, верно? Это все равно что позвонить в Сан-Франциско во Фриско, — она вздрогнула.

— Хорошо, — протянул он. — А теперь успокойся.

Она напряглась. Она не хотела думать о том, чтобы расстаться с другим партнером. Не так скоро. Даже после всего, через что они прошли вместе.

Поэтому она сделала то, что делала всегда, то есть сказала противоположное тому, что имела в виду или даже чувствовала. — Тебе, наверное, лучше уйти.

— Уйти?

— Повидайся с братом. Вена. Он полон печенья и прочего дерьма.

— Да? — он посмотрел ей в глаза. — Ты так думаешь?

Она пожала плечами. — Почему нет? Этот город является дырой. Этот отдел облажался. Все сообщество на грани. Почему бы тебе не убраться отсюда, пока ты еще можешь? Даже Регис исчез, верно? Зачем кому-то оставаться?

Он задумался, постукивая пальцами по столу. — Ты права. Все в этой работе сносит крышу. И знаешь, что еще?

— Что?

Он сел. — У нас не было ни одного гребаного медленного танца. Забудь о фотографии, ангел. Ни одного танца. Ты можешь в это поверить?

— Серьезно.

Он встал и протянул руку.

Она со смехом покачала головой. — Заткнись.

— Приближся.

— Уходи.

— Нет.

— Я не собираюсь танцевать с тобой посреди этого гребаного офиса, Маррок.

— Почему нет, ангел? — его глаза блеснули. — У нас только один выпускной.

Он наклонился ближе, и она почувствовала тепло его лица.

— У нас есть только одна вещь, — тихо сказал он.

И тогда он поцеловал ее, поцеловал в губы, быстро, нежно, и она поцеловала его в ответ, и они целовались прямо посреди их кабинета. И было приятно целоваться вскоре после того, что случилось, словно он напоминал ей о ее лучшей натуре.

Что-то в этом сработало. Что-то в нем работало.

Она отстранилась от него, не в плохом смысле, а потому, что он уже сделал это лучше.

Он кивнул, давая понять, что понял.

Ара огляделась, но, насколько она могла судить, никто этого не заметил. Она откашлялась. — Оказывается, парень, который распространял таблетки, парень, который называет себя Скуби, — один из нас. Сэм завербовал его. Он исчез, как только все произошло, — сказала она и бросила ему папку.

Он поймал ее. — С чего начнем?

— На этот раз не пугай детей. Нам нужно, чтобы они говорили, — предупредила она.

— Как скажете, босс.

Ара вышла вслед за ним из кабинета.

Эдон Маррок. Ее партнер, ее друг. Она больше не была одинока в этом мире, и если между ними что-то было, она не могла знать, насколько это реально.

Но у нее было чувство, что у них есть все время в мире, чтобы это выяснить.

Глава 39. Невеста вампира

Оливер паковал чемоданы, собираясь уходить. Проведя неделю у Мими, он наконец-то был готов вернуться домой. Свой дом. Он отпустил прислугу на ночь, хотел остаться один в свой последний вечер в Нью-Йорке. Он знал, куда идет, но это было все. Он устал, очень устал и скучал по ней. И тут он понял, что не один. Он знал, что она не умерла. Что бы в ней ни было, оно было гораздо сильнее, гораздо сильнее той дозы, которую приняли девочки. Он убил ее, и она восстала из мертвых в вечную жизнь.

Он подошел к окну и увидел ее. Финн стояла на балконе их дома номер 13 по Сентрал-Парк-Уэст. Их любимое место, терраса, с которой они обозревали свое королевство-город Нью-Йорк, город вампиров.

Оливер открыл дверь и присоединился к ней.

— Я ждала тебя, — сказала она, не оборачиваясь. — Я все думала, когда ты вернешься домой.

На ней все еще было платье, оставшееся с вечера бала, и ее кремовая кожа казалась прозрачной на фоне красного. «Она похожа на невесту вампира», — подумал Оливер. Вот во что я ее превратил. Я сделал это с ней.

— Я знаю, что это моя вина, — сказал он. — Я знал, что что-то изменилось, я видел это в твоей крови, я чувствовал это в своей, но я проигнорировал это. Я проигнорировал твою печаль, твое разочарование в этой жизни. Мне очень жаль, — он игнорировал каждое предупреждение, каждое сомнение, потому что боялся узнать правду о ней. Он не знал ее по-настоящему и будет сожалеть об этом вечно.

— Ты не можешь ничего изменить. Ты не мог изменить того, что сделал со мной, — сказала она. — То, о чем я просила тебя. Ты не знал и я тоже.

— Финн… я знаю, что убил тебя. Я знаю, что это моя вина, что ты умерла. И я говорю не о прошлой ночи; я говорю о десяти годах назад, когда я сделал тебя своим человеческим фамильяром. Я превратил тебя в то, что ты есть сейчас. Но мы можем это исправить. Я могу это исправить. Мы можем высосать яд из твоей крови. Я сделал это с Ковеном, я могу сделать это с тобой.

— Нет, — ответила она. — Это была моя идея, принять тьму в свою душу. Сначала мне показалось, что я просто говорю это, чтобы Сэм не убил меня. Но потом я поняла, что он предлагает, и захотела этого. Я очень этого хотела. Я хотела этого больше всего на свете.

— Ты не знаешь, чего хочешь, — сказал он в отчаянии. — Пожалуйста, Финн, не говори так.

— Мне нечем помочь, Оливер. Когда я начала принимать препарат, я знала, что в нем было что-то ужасное, и я приветствовал это. Я теперь его. Я едина с Люцифером. Я ношу в себе частички его души.

— Должен быть способ спасти тебя.

— Но я не нуждаюсь в спасении, — сказала она. — Именно этого я и хотела. Быть больше, чем я есть. Иметь больше, чем ты можешь когда-нибудь дать мне.

Он шел к ней, но она подняла руку.

— Стой, не подходи ближе. Я хотела попрощаться, Оливер. Я хотел увидеть тебя раньше…

— Что ты говоришь?

— Ты никогда не понимал меня. Ты любил меня, ты хотел меня, но я была для тебя вещью. Самый драгоценный камень в вашей империи. Но я не собственность, Оливер. Я не приз. Я не военный трофей.

— Я и не думал, что ты такая, — сказал он. — Ты действительно так думаешь?

— Ты не знал, чего я хочу. Я хотела быть тобой. Я хотела власти. Чтобы иметь возможность менять жизни. Иметь власть над жизнью и смертью, — ее голос принадлежал ей, но это были не ее слова. Это были слова их врага, серебряный яд, который просочился в ее душу, развратил ее, превратил в одну из них. Демон.

— Это говорит Люцифер — а не ты, — сказал он. — Это не ты. Я тебя знаю. Ты хороший человек, ты хороший. Ты мой ангел.

— Может, когда-то и была. Но меня больше нет, и если ты придешь за мной, я уничтожу тебя, — сказала она.

Она была прекрасна и ужасна, и он все еще любил ее.

— До свидания, Оливер, — сказала она, вспыхнула белым пламенем и исчезла в ночи.

«Я все исправлю», — подумал он, стоя в одиночестве на крыше их бывшего дома. Я тебя вылечу. Он очистит свое имя и вернет Ковен. Он мог это сделать. Когда-то он был самым могущественным вампиром в мире. Он был благословлен даром Ковена и ответственностью оставшихся на его попечении душ.

Он мог это сделать.

Ему просто нужна была помощь друзей.