Маршал Срединной империи(СИ)

Annotation

Романтическая история "попаданки", в соответствии с законами жанра, пришедшейся ко двору в другом мире. И двор этот, также в соответствии с классическими законами жанра о приключениях 'попаданцев', точнее, 'попаданок', императорский. И маги в наличии. В общем, автор старался соответствовать.

Иванова Татьяна Всеволодовна

Татьяна Иванова

МАРШАЛ СРЕДИННОЙ ИМПЕРИИ

Иванова Татьяна Всеволодовна

Маршал Срединной империи

Татьяна Иванова

МАРШАЛ СРЕДИННОЙ ИМПЕРИИ

Часть первая.

СЕЗОН ДОЖДЕЙ.

Топиться все равно не хотелось.

Ну да, все плохо, все просто ужасно, но, ах, как не хочется умирать.

Элиза, сидя на бревнышке, сжавшись в комочек, с тоской изучала мирную речку в трех шагах от себя. Искрилась в солнечных лучах темная вода, шуршали, отвечая легким порывам ветерка, камыши. Голубые стрекозы, сверкая серебристыми крыльями, резвились в воздухе. Ну кто же топится в такой день?! Даже несчастные невесты вроде нее не топятся. Наверное... Даже те, за которых некому заступиться, потому что мать умерла, а отец, женившись во второй раз, с удовольствием избавляется, и те не топятся, а сбегают. Но именно от побега Элизу предостерегла старшая сестра. Замужняя. Мол, уж если я замужем - и ничего, стерпелась, то и ты не дури, а выходи замуж. Потому что хуже побега для хорошенькой девушки вроде нее, Элизы, вообще ничего быть не может. По ней, дескать, сразу видно, что она молодая, неопытная и очень хорошенькая. Поймают и отправят насильно в бордель. Ах, она не знает, что это такое? И лучше ей никогда этого не знать. Потому что, если замужем ее будет иметь только один человек - ее муж, дав ей в качестве платы свое имя, защиту и состояние, то в борделе ее очень дешево будет иметь любой желающий. Цинично? Но доходчиво. Идея побега отпала сразу.

Но и идея выйти замуж приятнее не стала. Если бы еще у виконта хватило ума держаться до свадьбы подальше от невесты, Элиза как-нибудь бы с собой справилась. Подумаешь, противный мужчина рядом - не привыкать. Но жених сразу же начал зажимать ее в уголочках, мерзко целовать и, как выражались горничные, лапать за все, до чего мог дотянуться. И это, судя по сочувственным взглядам тех же горничных, только начало.

Но топиться все равно не хотелось.

- Ладно, не буду сегодня топиться, - решила несчастная девушка и встала с бревнышка, - только помечтаю, какой будет переполох, как папа будет страдать над моим гробом, а я буду лежать, молодая, красивая и ко всему безразличная.

Она сняла туфельки и чулочки, осторожно спустилась к воде, подобрала подол и шагнула вперед. И тут же упала в воду, не почувствовав дна под ногами. Прямо у берега под обманчиво тихой водой сильное течение, вымыв глубокую промоину, мощно закручивалось, прежде чем вернуться в общее русло реки. Элиза, собрав все силы, вынырнула на поверхность воды. Намокшие нижние юбки тянули вниз. Рывком она уцепилась пальцами за скользкий ствол, торчащий из воды. Пальцы соскальзывали, гнилой ствол крошился под руками, намокшая одежда тяжело тянула вниз, мокрый корсет мешал дышать. Девушка судорожно попыталась вздохнуть, и потеряла сознание. ***

Пришла в себя Элиза на мягкой кровати, осторожно открыла глаза и тихо застонала. Почему-то больше всего ее потрясла треугольная и трехногая мебель вокруг.

- Ах, миленькая, миленькая барышня, - всхлипывая, принялась причитать полная женщина рядом с ее кроватью. - За что же тебе такое выпало? Ах ты, миленькая, глупая сиротиночка. Уж лучше бы ты в себя не приходила.

А Элиза все оглядывала деревянный трехногий столик, трехногие резные табуретки и ненормально угловатый шкаф. Даже неизвестные ей черно-зеленые цветы в полупрозрачной зеленой вазе потрясли ее меньше.

- Вы хоть слышите меня, барышня? - сквозь слезы проговорила полная женщина, видимо, горничная или нянечка.

Элиза утвердительно прикрыла глаза.

- Там за вами уже солдаты пришли. Если бы вы хоть вне себя были, я бы им отбрехалась, чтобы убирались. Да теперь-то как?

- А что им надо? - тихо спросила Элиза.

- Так в тюрьму же, барышня, забирают. А потом и вообще повесят вас, несчастную сиротиночку. Вы же отравительница у них теперь. И как только языки не отсохли у окаянных, такое говорить.

Элиза с трудом повернулась на бок. Подушка тоже была треугольной.

- А не сказать ли им, чтобы в другой день пришли? - без всякой надежды спросила девушка. - Я же не дойду до тюрьмы.

- Ничего, дойдешь. Не дойдешь - дотащим, - в поле ее зрения внезапно возникли грязные мужские сапоги, с которых текла жижа на голубой мех неизвестного животного, постеленный на полу у кровати. - Как отравлять - силы нашлись, а как ответ держать - завтра приходите. Никаких отговорок. Вставай. Ба-а-арышня.

Это было сказано с таким глумливым презрением и отвращением, что девушка с удивлением взглянула прямо в лицо пришедшего за ней солдата. В маленьких черных глазках, освещавших красную физиономию немолодого служаки, светилось высокомерное самодовольство и нечто такое, что заставило девушку инстинктивно натянуть на себя повыше одеяло.

- Какая же она отравительница! Как не стыдно. Весь же город уже все знает, - снова принялась причитать горничная. - Барышня сама чудом пришла в себя от яду того.

- Достаточно! - произнесла Элиза тихим голосом. Сразу наступила тишина. - Подождите меня снаружи. Я оденусь.

Солдат помедлил, но молча вышел.

Элиза осторожно встала рядом с кроватью, стараясь не наступать босыми ногами в грязноватые лужицы, оставшиеся от сапог ворвавшегося в ее спальню солдата.

- Что мне надеть? В тюрьму...

- Ах, барышня, барышня! Сейчас принесу. Сапожки, может, моей дочери наденете? Не побрезгуете? Уж покрепче ваших будут. На улице-то ливень какой день. Как им перед людьми-то не стыдно. Ребенка в такую погоду да в тюрьму. Гады ползучие, окаянные!

Наверное, не горничная, а все же нянечка.

Элиза покорно надела поверх белья и чулок, нижнее платье, плотную юбку до щиколоток, корсаж, затягивающийся здесь гораздо свободнее, чем она привыкла. Ей заплели волосы в плотную косу, которую уложили в низкий пучок сзади. Напоследок девушка взяла в руки плотный темно синий плащ, подчиняясь неожиданному порыву, поцеловала в лоб плачущую женщину и вышла из спальни.

- Собралась? Пошли.

Какое там собралась! Элиза понятия не имела, что нужно брать собой, собираясь в тюрьму. Но возразить она не смогла. Мозг не справлялся с обилием новых впечатлений. Вяло посмотрев на голову рогатого кабана, висевшую над лестницей, Элиза молча пошла вслед за стражником. Второй солдат последовал за ней.

Она что, настолько опасна?

Снаружи действительно шел дождь. Девушка накинула плащ, подняла капюшон и храбро вступила в струи воды, заливавшие улицу. Их ждал экипаж. Но ехали они недолго.

- Нижние этажи залило. Веди ее в общак. Ба-а-арышню!

Ненависть в голосе и злорадное предвкушение.

Невыносимая вонь и полутьма, в которой множество человеческих силуэтов.

За ее спиной захлопнулась дверь. Она сделала несколько шагов вдоль стены в сторону, потрогала стенку руками. Вроде чистая. Обессилено к ней прислонилась.

В какой странный мир она попала.

Некоторое время ничего не происходило. На новую заключенную никто не обращал внимания. Элиза тихо стояла без единой мысли в голове. Мозг работать не хотел. Потом вдруг наступила тишина. Это, оказывается, перестал храпеть здоровенный бугай на куче тряпья недалеко от Элизы. Проснулся, потянулся, сел. Сокамерники стразу начали переговариваться в полголоса. То есть, это они его сон оберегали. Проснувшийся слегка приподнялся и за руку рывком притянул к себе соседа. По ушам резанул взвизг. Это оказался не сосед, а соседка. Впрочем, женщина сразу перестала визжать, принялась постанывать. Элиза не смогла заставить себя закрыть глаза сразу, и за несколько минут узнала о взаимоотношениях полов больше, чем за всю свою девятнадцатилетнюю жизнь. Но это было только начало.

- А теперь иди ко мне, - к затихшей женщине нагнулся еще один заключенный.

- Нет! - закричала та, мгновенно сориентировавшись. - Слышь, командир, - она схватила за руку удовлетворенного мужчину, - если все они меня будут иметь, тебе ничего не достанется. Я же теперь твоя женщина.

- Моя, - после мгновения молчания подтвердил командир. - Лапы прочь от нее. Других себе ищите.

- А вон там новенькая.

Элиза вмиг покрылась холодным потом. Сердце трепыхнулось и как бы остановилось. Дыхание само собой стало прерываться. К горлу подступила полуобморочная тошнота.

- Барышню тронуть не дам, - внезапно прозвучал рядом с ней спокойный мужской голос. Оказавшийся рядом с девушкой мужчина успокаивающим жестом положил ей руку на предплечье. Элиза бросила взгляд на изящную руку высокородного дворянина, затем дурнота захлестнула ей сознание.

Мужчина подхватил падающую девушку и, не обращая внимания на шарахнувшихся в разные стороны сокамерников, поднес ее поближе к светлому лучу, наискось пересекавшему темное пыльное помещение. В этой городской тюрьме могла оказаться только одна барышня. Но та, которую он держал на руках, никак не походила на циничную отравительницу своего жениха, о которой уже дней десять судачил весь город. Она напоминала нежный серебристый цветок подснежник, случайно виденный им во время дальнего похода. Овальное личико, правильные черты лица. Пепельно серебристые волосы, темные у корней, выбились из плотной прически. Тонкие брови и опущенные длинные ресницы были черными. А глаза, когда она их все же открыла, были голубыми. И, вглядываясь в ее милый облик, он решал для себя, правдивы ли слухи в отношении барышни Эледэ, или нет. А ошибался в людях он исключительно редко.

- Барышня Мерелиза Эледэ?

Элиза опустила глаза, не вынеся пристального взгляда темно-серых глаз. Кажется, это теперь ее имя.

- Но вы никак не похожи на отравительницу.

Он поставил ее на ноги, продолжая придерживать за плечи.

- Да какая это тебе, Красавчик, отравительница, - ответила ему пожилая женщина в темно-красной, набекрень повязанной косынке, сидевшая на полу рядом со стоящей Элизой. - Просто влюбленная доверчивая дуреха.

- Почему доверчивая? - еле слышно спросила Элиза.

- Ага, что "влюбленная дуреха" согласна? - ехидно протянула женщина. - Ядом каррео травилась, так ведь?

Элиза молчала.

- И правильно. Не возражай. Пока ты в горячке лежала, мы, городские отравитель..., я хотела сказать, лекарки уже все обсудили. Язык в синеватых пятнах только после каррео бывает... С этим ядом есть одна хитрость. Если плотно поесть, а потом его выпить - он почти не действует. А если на голодный желудок - то насмерть. Ты же, небось, весь день-деньской до своего последнего ужина с кузеном - женишком в чувствиях пребывала. Руки заламывала. Не до еды было? Сутки голода. А потом кубок с ядом каррео. А жених-то твой плотно поел, да не один раз. Ему кубок с ядом почти не повредил.

- Ну и почему же она в тюрьме? - вмешался спасший Элизу мужчина. - Объясни-ка, Матушка.

- Потому что кузен барышнин - срамотная сволочь. Это я в присутствии барышни так мягко выражаюсь. Не так бы надо его припечатать, - женщина поправила темные волосы, выбившиеся из-под низко повязанной косынки, спокойно и с достоинством глядя на собеседника темными глазами. - Правильное имя барышни - Мерелиза рэн Эледэ. Ее родители недавно погибли. Рядом с обвалившейся шахтой находились. Она наследница рода. А кузен ейный - просто Эледэ. А хочет быть "рэн Эледэ", потому что крутит с дочкой градоправителя. Той нужен знатный наследник в мужья. И вот он охмуряет кузину и говорит ей что-то этакое. Милая моя, говорит, кузина, - елейным голосом заговорила лекарка, - мы с тобой так прям друг друга любим, жить друг без друга не можем. Да только быть нам вместе не дадут из-за нашего родства кровного. И потому, чтобы не достаться больше никому, давай вместе выпьем яд.

- Ясно, Матушка, - собеседник лекарки оценивающе посмотрел на Элизу, стоящую рядом с отрешенным видом. - С кузеном все ясно. А вот с самой барышней - не очень. Почему же она выжила?

- Так ты, Красавчик, вспомнил присловье: "дурака учить, что после яда каррео лечить"?

- Что-то вроде этого, не спорю.

- Так ее, небось, потому никто и не лечил. Как услышали, что горячка от каррео, так ни одного лекаря возле ее постели и не было, - ехидно сообщила лекарка.

Мужчина чуть крепче сжал Элизу за плечи. Доверчивая дурочка? Да. Но как ей за это досталось.

- Возможно, поэтому и выжила, - пробормотал он.

- Так я сама за всю жизнь только двух выживших видела. И с катушек они были съехамши, без малейшего сомнения. Говорить не могли. Конкретно так, съехамши, даже и не смотри так на барышню Эледэ. С ней что-то другое. Ну что же... Бывает, значит, и такое. Может попозже еще и съедет с катушек. Разве так бы надо с ней обращаться после такой горячки?

Женщина откинулась к стене, отведя от них взгляд. Элизин спаситель осторожно подвел ее к стене, отыскав выступ, чтобы та могла устроиться поудобнее, искоса поглядывая на нее, потому что девушка начала приходить в себя и неотвратимо краснеть. Краснела же она, естественно, вовсе не от осознания того, какой она была дурой, потому что дурой была вовсе не она, а неизвестная ей Мерелиза, а от того, что ей срочно понадобилось по нужде. И именно эта физиологическая потребность и вывела ее сознание из шоковой отрешенности. Мозг, наконец, включился. Девушка начала осторожно оглядываться, чтобы понять, куда нужно идти, начала прикидывать, сейчас идти, или подождать, пока неяркий луч света в камере погаснет окончательно.

- Лучше сейчас идите, - угадав ее мысли, еле слышно прошептал ей спутник, - сейчас вы ни на кого не наткнетесь в полумраке. Главное, не привлеките к себе внимания своим смущением. Идите независимо.

Элиза пошла в нужном направлении с независимым видом. А что оставалось делать?

Когда она вернулась, ее покровитель с явным удовольствием беседовал с пожилой лекаркой, опустившись на колени, чтобы было удобнее общаться.

- Как же ты с твоими связями, Матушка, в тюрьме оказалась?

- Так потому и оказалась, что слишком много знала. Еще глядишь, и отпустят. Подержат, чтобы лишнего в народе о барышне не болтала, да о кузене ее сволочном. Потом отпустят, когда он станет "рэн Эледэ", а барышню повесят. Вот если меня повесят, так ладно, я уже достаточно пожила. А барышню жалко.

- Послушай, Матушка, когда тебя отпустят, да надоест тебе жизнь твоя, да покровители твои окончательно опротивеют, и окажешься ты случайно в столице. Тогда найди, если захочешь, на Цветочной улице у Западных ворот кормильню "Три друга", попроси показать тебе дом Красавчика Арнелла. Тебя ко мне приведут. Я своих людей в тюрьмы не отправляю, поверь. А понравилась ты мне, даже не могу сказать, насколько.

Женщина окинула Красавчика Арнелла пристальным взглядом. Тот не отвел глаз.

- Так тебя звать Арнеллом?

- Для тебя, Матушка, согласен зваться даже "Красавчиком Арнеллом".

Мужчина встал и прислонился к стене рядом с Элизой.

- А мне вас как звать, господин?.. - спросила девушка, пришедшая в себя достаточно, чтобы заинтересоваться поведением своего покровителя и его именем.

- Зовите пока Арнеллом, барышня Эледэ, - тихо ответил он. Имя, значит, не было настоящим. - Интересно все же, в какой стороне здесь дверь?

- Как в какой? Вон же она.

- Где?

Элиза только начала поднимать руку, чтобы показать, где находится дверь, как Арнелл перехватил ее за запястье.

- Вы действительно видите выход? - еле слышно спросил он.

- Да, а что...

- Тише. Тюремные маги всегда закрывают выходы из тюрьмы иллюзиями. Дверь никто из людей увидеть не может.

- Я не знала. Я, вообще-то в первый раз в тюрьме.

Мужчина усмехнулся в ответ.

- Подождем, пока стемнеет.

Они ждали недолго. Узники принялись, ворча и ругаясь, размещаться на ночлег. Наконец, мужская брань, женские визгливые голоса, стуки и шорохи затихли.

- Так в каком направлении дверь?

Элиза показала. Арнелл подхватил ее на руки и, аккуратно переступая почти в полной тьме через лежащих людей, подошел к двери.

- Здесь? Вы видите? - спросил он еле слышно, ставя Элизу на ноги. Они стояли почти вплотную к слабо заметной в темноте двери, но ее спутник, отлично ориентировавшийся в темноте камеры, ничего не видел. Элиза схватила его за руку и приложила ладонь к закрытому окошку в двери.

И почувствовала, как у него перехватило дыхание.

- Теперь вижу, - прошептал он.

Затем быстрым движением вытащил нож из сапога и ловко отодвинул створку окошечка надзирателя в сторону. Просунул в образовавшееся отверстие руку, поднял щеколду, закрывавшую дверь снаружи.

- Без магии тут вообще делать нечего, - тихо сказал он, открывая дверь. - Прошу, барышня.

Снаружи оказался пустой тускло освещенный коридор. Арнелл привел в порядок окошечко в двери и закрыл дверь на щеколду.

- Пойдем. Быстрее.

Они спустились по лестнице во двор. Дождь лил по-прежнему. По отмостке бежали ручейки. Элиза вдохнула свежий воздух, и у нее закружилась голова.

- Барышня, нам нужно выбраться из города. Потерпите еще немного. Это необходимо.

Она покорно следовала за ним. Людей вокруг не было. В такие дождливые сумерки все предпочитали сидеть по домам. Быстрым шагом они вышли на центральную улицу города. По отмостке бежали уже не отдельные ручейки, а сплошной водный поток. Тусклым светом освещали улицу фонарики над витринами закрытых лавок. Арнелл забарабанил в дверь ювелирной лавки.

- Без денег нам не уйти, - тихо сказал он. - В тюрьме у меня отняли все, что смогли найти.

Послышался лязг отодвигаемой щеколды.

- Кого это там в ночь принесло?

- Еще не ночь, почтеннейший, - обаятельно улыбнулся насквозь промокший Арнелл, не обращая внимания на ствол ружья, направленный ему в грудь. - Видели такое? Знаете, что это?

Он стащил заколку со своих светло-русых волос и издали показал ее ювелиру. Тот открыл рот и так и застыл.

- Вижу, знаете, - Арнелл снова улыбнулся. - Отдам за триста маров. Треть медью, две трети серебром. Немедленно. Очень спешим.

- Теперь снова бежим, - сказал он Элизе, когда дверь лавки за ними закрылась. - Вполне возможно, что будет погоня. Этот пройдоха мог сообразить, что у меня есть еще несколько миленьких камешков.

- Куда бежим?

- Бежим по центральной улице, - на ходу ответил ей Арнелл. - Она должна упереться в ворота. Они закрыты магически, охранной иллюзией в это время. То есть, никто их не найдет. Вы, конечно, об этом не знаете, потому что в первый раз выходите ночью из города Тагомара, - добавил он с легким ехидством в голосе, - но вдруг у вас получится? Просто быстро идите по улице.

Они почти бежали, хлюпая по воде. Элиза промокла довольно быстро, несмотря на плотный плащ с капюшоном, и теперь шла, не обращая внимания на потоки воды сверху и снизу. Позади послышался топот нескольких тяжелых, наверное, непромокаемых сапог, но девушка уже видела ворота впереди. Внезапно Арнелл подхватил ее на руки. Их мокрые ладони соприкоснулись.

- Вижу, - прошептал он радостно, бросаясь бежать вперед. Топот сзади них постепенно затих.

- Они тоже не видят ворота, как и все, - пробормотал мужчина, ставя Элизу на землю и выпуская ее ладонь из своей.

- Все равно вижу, - с еле сдерживаемым восторгом сообщил он, несколько мгновений спустя. - Теперь достаточно того, что вы рядом, дорогая барышня Эледэ.

- А почему нельзя преодолеть эту иллюзию на ощупь?

Даже в сгустившемся сумраке она почувствовала его пронизывающий взгляд.

- Это очень качественная иллюзия. Действует и на осязание, и на слух. Просто ткнешься лбом в стену. Или обожжешься, что еще хуже.

Впереди темной массой высились городские ворота. Беглецы миновали их и подошли к калитке. Она была просто закрыта на щеколду.

- Вперед, барышня, - по-прежнему радостно произнес Арнелл, открывая массивную, окованную металлом дверь, за которой виднелся проход в крепостной стене. Он закрыл дверь за собой так быстро, что поднятая щеколда с подсунутой щепочкой, упав, попала в предназначенное для нее крепление. С такой же легкостью открылась и наружная дверь прохода.

- Еще немного, барышня. Здесь рядом постоялый двор. Для тех, кто не попал вечером в город.

- Я должна бы это знать, - подумала Элиза. - Я же местная. Что это он мне все объясняет? Считает, что у меня потеря памяти из-за яда? Наверное...

На постоялый двор насквозь мокрых путников пустили без вопросов. Глядя, как изящно Арнелл раскланивается с хозяином, а тот не менее изящно кланяется в ответ, Элиза подумала, что кланяться ей тоже придется учиться. Вряд ли в этом мире поймут ее реверансы с идеально прямой спиной.

Горячая ванная была, как и можно было предугадать, трехгранной. Две грани - длинные, а одна с торца - короткая. Вдоль одной грани располагалась лестничка, тоже треугольная в сечении, состыкованная с ванной длинной гранью. К другой стенке ванной примыкал треугольный столик, плавно переходящий в стену с полочками. Все средства для мытья были в предсказуемо трехгранных флаконах. И мыльница треугольная...

Потом и вилка для еды оказалась с тремя зубцами. Ложек не было вообще. Только палочки и трезубцы вилок. На одном треугольном блюде - горка рисовых шариков с подливкой, на другом - кусочки светлого мяса в соусе. И похлебка из мелко нарезанных овощей в трехгранных чашечках. Пахло так соблазнительно, что у Элизы, не помнившей, сколько дней назад она ела в последний раз, закружилась голова. И к тому же здесь стены были со странными углами и гранями. Девушка пошатнулась.

- Барышня Эледэ, сколько времени вы не ели? - спросил Арнелл, придержав ее за плечи.

- Не помню, - честно ответила она.

- Сожалею, но тогда придется вас ограничить.

Он осторожно усадил ее на треугольный стул, подал ей чашечку с похлебкой и придержал чашечку, пока она пила.

Ну надо же, какая забота. Впрочем, было приятно.

Похлебка оказалась и вкусной и сытной. Скорее всего, на мясном бульоне. Элиза аккуратно поставила пустую чашечку на столик и откинулась к стене, сонно прикрыв глаза. Ее сотрапезник, молча устроившийся почти напротив, - столик все же треугольный - энергично и ловко расправлялся с рисовыми шариками и мясом в соусе. Неяркая масляная лампа освещала стол. За окном, закрытом ставнями, по-прежнему лил дождь. Элиза поплотнее завернулась в мягкое одеяние, похожее на халат. Ей было по-домашнему уютно.

- Этой ночью вы сможете нормально отдохнуть, - негромко сказал Арнелл, протягивая руку к трехгранному графину с каким-то темно-красным пенистым питьем. - Но завтра придется уходить до рассвета. Никому не придет в голову, что молоденькая барышня смогла преодолеть магическую защитную иллюзию. Сегодня нас здесь искать не будут. Но завтра обо мне, да и о моей спутнице могут рассказать в городе постояльцы этого двора. Понимаете? Молчите? И не спросите, куда мы пойдем в сезон дождей?

Элиза действительно сонно молчала.

- Я знаю путь через леса к Оронату. Путь, не скрою, будет трудным для вас, барышня Эледэ. Но здесь, в Тагомаре вас ждет позорная и невероятно несправедливая казнь. Вам придется дойти до Ороната.

Элиза рассеянно наколола рисовый шарик на трезубец и отправила в рот. Оказалось вкусно.

- Это согласие? - усмехнулся Арнелл. - Ложитесь спать, барышня. Через несколько часов подъем. Как, кстати, вы относитесь к тому, чтобы надеть мужские штаны?

Несмотря на спасительную отрешенность, девушка вскинула голову с легким ужасом в глазах.

- Ну не идти же вам по лесной тропе в юбке? И не думаю, что здесь можно найти женский брючный костюм. Да и все равно он был бы хуже мужского.

Действительно.

Элиза опять опустила голову, впадая в сонное оцепенение. Ее спутник снова усмехнулся, встал, поднял девушку на руки, отнес в соседнюю комнатку, уложил на кровать и тщательно завернул в одеяло. Затем чуть приоткрыл ставни. Дождь за окном начал стихать, но тьма снаружи была переполнена тихим журчанием ручейков, равномерным бульканьем капель дождя и редкими выплесками воды из переполняющихся емкостей. Мужчина обернулся, посмотрел на крепко спавшую барышню и тихо вздохнул. Как неопытная городская барышня, пусть и терпеливая, но перенесшая только что тяжелейшую горячку, пройдет по лесной тропе в сезон дождей? О том, чтобы оставить на произвол судьбы настолько ценного человека, не могло быть и речи. И вмешаться в ее судьбу, раскрыв здесь свое подлинное имя, смотревший сейчас на Элизу с жалостью мужчина не мог. Следовательно, выхода не было. Он еще раз вздохнул и неслышно вышел из ее спаленки.

Проснулась Элиза в серой непроглядной тьме оттого, что ее кто-то тряс за плечо.

- Просыпайтесь, барышня Эледэ. Просыпайтесь. Одевайтесь. Быстро завтракаем и уходим.

Девушка открыла глаза, спросонья не понимая, почему ее называют барышней Эледэ, и где она находится. Вспыхнул огонек масляной лампочки, тускло осветивший комнатку. Элиза скользнула глазами по острым углам комнаты, увидела треугольную кровать и застонала, все вспомнив.

- Как вы себя чувствуете? - с тревогой спросил ее Арнелл.

- Благодарю вас, господин Арнелл, хорошо.

- На самом деле?

Он поднес к ее лицу предсказуемо трехгранную лампу. Свет, лившийся из-за зеленого стекла, ослепил ее на несколько мгновений.

- Да.

- Одевайтесь. Одежда на столике.

Он вышел, оставив лампу висеть на крюке над кроватью.

Элиза покорно надела льняные штаны и рубаху. Затем штаны из чем-то просмоленной ткани, длинные носки и длинные, удобные сапоги на металлических застежках. Поверх всего надела длинную до середины бедер кожаную безрукавку. В таком виде вышла из спаленки на обозрение своего спутника.

- Позвольте мне поправить.

Арнелл с уверенным видом расстегнул безрукавку, заново застегнул пояс на верхних штанах и, опустившись на колено, вытащил концы штанов из сапог.

- Чтобы ноги не промокли, штаны должны быть поверх сапог. Мы пойдем через мокрый лес.

Элиза стояла, покорная как кукла. Эти острые углы повсюду ее оглушали. Она одна в совершенно чужом мире.

- Теперь быстро завтракаем.

На этот раз никто в еде девушку не ограничивал. Они доели вчерашние рисовые шарики и мясо.

- Вы понесете маленький вещевой мешок на спине, барышня. В нем ваше теплое одеяло для ночлега, смена белья и рубашек. И то, что пригодится для вашей личной гигиены. Посмотрите. Что-нибудь еще добавить, пока мы на постоялом дворе? - Арнелл отдал ей ее уже высохший за ночь плащ и упомянутый им вещевой мешок на лямках. - Лопатку и нож нужно прицепить к поясу.

Когда они вышли на улицу, дождя не было. Предместья города Тагомара окутывал предрассветный полумрак. Элиза шла след в след за своим спутником. Чувствовала она себя бодро. Оглушившая ее сознание пелена мешала ей испытывать тревогу или беспокойство. Незаметно рассвело, но небо осталось серым, затянутым дождевыми тучами. Путники вошли в лес. Темная громада мокрых веток и листьев нависла над ними.

- Барышня, в лесу идите за мной, отстав на четыре шага.

- Но, господин Арнелл...

- Да?

- Ведь это лес. Вдруг со мной что-нибудь случится, а вы даже не узнаете. Вы же спиной... вы даже ни разу не обернулись, пока мы шли.

- Милая барышня Эледэ, - ответил ей спутник ласковым голосом, но с усмешкой в глазах, - вы так сопите и хрустите ветками, что вас слышно не за четыре, а за триста и четыре шага. Мне не нужно оборачиваться, чтобы знать, что с вами все в порядке. А если вы будете слишком близко, то вас может захлестнуть веткой, которую я неудачно отведу.

Элиза молча кивнула, и они углубились в лес. Тропинка неуклонно поднималась вверх и была совсем узкой. Приходилось перешагивать через упавшие стволы, пролезать под наклонившимися деревьями, увитыми мокрыми лианами. Арнелл срезал наиболее мешающие ветки ножом. Двигались они небыстро. Наконец выбрались на прогалину, и девушка подняла голову вверх. Небо было по-прежнему серым, а деревья, которые их сейчас окружали - невероятно похожими на земные сосны. Шершавые стройные буро-золотистые стволы и раскидистые ветки поближе к вершине. Но все же это были не сосны. Элиза наклонилась к маленькому деревцу. Хвоинки торчали пучками по три хвоинки. И с нижней стороны каждой хвоинки была тонкая золотистая полосочка. Отчего и казалось, что вокруг залитые утренним золотистым солнцем обычные земные сосны.

- Господин Арнелл?

- Да?

- Скажите, это сосны?

- Да, конечно, барышня Эледэ.

И они снова пошли вперед. Элиза задумалась о языке, на котором говорила. Она, получается, говорит уже на местном языке, но вкладывает в слова еще пока земные понятия. Где-то вот так...

- Барышня, вы не устали?

- Нет, благодарю вас.

Арнелл полностью развернулся к своей хрупкой спутнице.

- Позвольте мне попросить вас, Мерелиза рэн Эледэ, предупреждать меня честно о вашей усталости. Я уважаю вашу решимость, показать должную выдержку и достойную невозмутимость. Но сейчас это неуместно. Мне проще устроить дополнительный привал, чем возиться с вашим обмороком.

- Никакой достодолжной решимости, господин Арнелл. Я вполне хорошо себя чувствую.

Девушка встретила его внимательный взгляд ясными большими серо-зелеными глазами. Вчера глаза вроде выглядели голубыми.

- Дайте вашу руку.

Арнелл недоверчиво взял ее за запястье и нащупал пульс. Действительно, самочувствие у барышни оказалось вполне пристойным.

- Тогда в путь, - он ободряюще улыбнулся. - Мы должны добраться до Ороната как можно быстрее. Имперская дорога от Тагомара до Ороната сейчас залита водой, но вдруг какой смелый любитель денег решит все же добраться.

И они снова пошли вперед. Во время короткого привала Элиза сменила рубаху, рукава которой вымокли, на сухую. Под вечер девушка еле передвигала ноги. Тропинка по-прежнему вела вверх, к тому же еще пришлось перейти вброд несколько речек, в которых быстрая холодная вода почти по пояс почти сбивала с ног. Да и еще надо было снимать сапоги и носки перед входом в каждую речку. Ее спутник внимательно наблюдал за ней, не вмешиваясь.

- Скоро ли привал, господин Арнелл?

- О! Вы, наконец, признаетесь в том, что устали?

- Да, - Элиза тоже чуть улыбнулась. - Я так устала, что еле шевелю ногами.

- На ваше счастье, дождя не было весь день.

- После тех речек мне уже все равно.

- То были не речки, а ручейки. Просто в период дождей, они слегка разлились. Но еще немного, и впереди будет подходящая пещера.

В пещере они развели огонь, снова переоделись в сухое и развесили сушиться мокрые вещи у огня.

- Барышня Эледэ, этой ночью один из нас должен будет дежурить. Вы спите сейчас, но вторую половину ночи вам придется дежурить, чтобы и я смог заснуть. Я объясню, что вам нужно будет делать.

Он внимательно на нее смотрел. Девушка кивнула. Инструкции были нехитрыми. Следить, чтобы мокрые вещи не сгорели, а в случае подозрительных звуков сразу его будить. Но ночь прошла спокойно.

К концу следующего дня они добрались до первого перевала. Внизу был виден город Оронат. Город, треугольный в очертаниях, с трехгранными башенками и странными домами, точно собранными из трехгранных конструкций. Город из серого с розовыми прожилками камня с красными кровлями. Не вмещающийся в ее сознание совершенно чужой город. Куда она идет? С кем? Зачем?!

- Господин Арнелл!

- О, наконец-то, - откровенно усмехнулся ее спутник, увидев нескрываемый ужас в зеленоватых глазах девушки.

- Нам надо поговорить.

- Давно этого ждал. Сейчас устроимся на ночлег и обо всем поговорим. Завтра ближе к вечеру мы войдем в Оронат. Очень вовремя вы дозрели, милая барышня Эледэ. Только успокойтесь, вы слышите? Я для вас угрозы не представляю. Поверьте.

Легко сказать, успокойтесь. Призвав на помощь всю свою, годами тренированную выдержку, барышня загнала внутрь острый приступ паники. Поговорить... Ведь и ей придется многое рассказать...

Они снова развели огонь в небольшой пещерке, насобирав мокрых веток по округе. Костер, так же как и накануне, сначала дымил, чадил и трещал, потом разгорелся, похлебка в котелке аппетитно забулькала. Так же как и вчера, Элиза переоделась во все сухое и развесила мокрые вещи у огня уже привычно, ни о чем не спрашивая собеседника. Впрочем, господин Арнелл все время наблюдал за ней. На этот раз и очнувшаяся от своего шокового безразличия Элиза время от времени следила за ним изучающим взглядом, и, когда их глаза встречались, ее спутник, успокаивая и, так сказать, профессионально ободряюще, ей улыбался. С кем же это ее свели дороги ее странной судьбы?

Он обладал приятной, мужественной внешностью. Роста немного выше среднего, но пропорционально сложенный. Высокий лоб с намечающейся продольной складкой между прямыми, густыми, высоко расположенными бровями. Что вместе с внимательными, заметными на лице глазами придавало ему ностальгически задумчивый вид в те моменты, когда он не улыбался так заразительно и обаятельно, как это он нередко делал. Прямой, соразмерный, хотя и немаленький нос. Красиво очерченный также немаленький рот и выдающийся вперед никак не квадратный подбородок с выраженной ямочкой. Человек прямой, решительный, волевой, хотя и способный на тонкие чувства.

Наконец, завернувшись в свое одеяло, Элиза устроилась среди серых камней пещерки с чашечкой похлебки в руках.

- Спрашивайте, барышня.

- Кто вы? - тут же спросила Элиза. - Куда мы идем, и зачем я вам? Почему вы со мной возитесь?

Арнелл, задумавшись, не спеша отхлебнул из своей чашечки с похлебкой, и пододвинул поближе к девушке блюдо с лепешками. Их можно было съесть, только размочив предварительно в похлебке.

- Я отвечу вам с конца, барышня Эледэ. Неужели вы сами не поняли, зачем вы мне? Вы обладаете исключительным даром. На вас не действует охранная магия. Вы невероятно ценны. Маги, если они узнают о вашем даре, прикончат вас, даже не потрудившись придумать легенду о том, что вы отравительница.

Элиза поперхнулась похлебкой и закашлялась. Ее спутник вежливо дождался, пока она успокоится.

- Теперь обо мне. Мое настоящее имя Эллар рэн Гаорин.

Пауза.

- Я думаю принять у вас вассальную клятву рода Эледэ, когда вы присмотритесь и начнете мне доверять. Поверьте, я никогда не бросаю своих людей.

Снова пауза.

В голове у Элизы медленно и неизвестно откуда возникла информация о том, что род Гаорин - один из трех самых знатных и могущественных родов Империи. Находится в кровном родстве с императорским домом. "Рэн Гаорин". Наследник рода Гаорин.

- Вы приближенный императора? - жалостно уточнила Элиза, заодно проверяя появившиеся в ее мозгу сведения. - Наследник самого могущественного рода?

- И первый маршал Империи.

Опять повисло молчание.

Элиза осторожно поставила чашечку с похлебкой на пол.

- Э-э-э, а почему же вы, господин Гаорин... а что же вы, господин Гаорин, делали... в городе Тагомаре?

Озорной огонек блеснул в темно-серых глазах господина первого маршала.

- Как деликатно спрошено. Я в вас не ошибся, барышня Эледэ. Пейте спокойно похлебку, я вам сейчас расскажу, как я оказался в тюрьме вашего города.

Элиза послушалась и снова отхлебнула из чашечки.

- И лепешку возьмите.

Она взяла лепешку и опустила ее в похлебку.

- Все дело, пожалуй, в том, что я зверски скучал. Империя сейчас со всеми в мире...

- А учения и маневры?

- В сезон дождей? Нет, барышня, солдаты тоже должны отдыхать от своих командиров. Так вот. Зверски скучая, я встретил в своей любимой кормильне, как-нибудь я туда вас свожу, господина Сараоттэ. А господин Сараоттэ у нас начальник тайной службы Империи. Все в столице это знают. Никаких тайных сведений я вам не выдаю.

Элиза с невозмутимым видом медленно ела лепешку.

- Мы слегка выпили и поспорили с господином Сараоттэ, что я выкраду у Содзоварского посла самый важный документ из его посольского кошеля.

Элизина невозмутимость была пробита насквозь. Она изумленно подняла голову и невольно улыбнулась в ответ на шальную улыбку господина первого маршала.

- Какой из документов посла самый важный, мне господин Сараоттэ не сказал. Он объяснил это свидетелю нашего спора. Я должен был проникнуть в посольский кошель, миновав охранную иллюзию, самостоятельно определить, какой документ самый важный. При этом посол не должен был ничего заметить. А вернуться с документом или его точной копией я должен до конца первого месяца сезона дождей.

Эллар Гаорин отхлебнул похлебку из своей чашечки и в свою очередь взял сухую лепешку с подноса.

- Я хорошо знаю господина Сараоттэ. Он не стал бы мне мешать раздобывать этот документ у Содзоварского посла, начальник тайной службы своей выгоды не упустит. Но вот вернуться вовремя он должен помешать. Поэтому я заранее изучил тайные тропки севера Империи в обход возможных засад господина тайного начальника. И так оно и вышло. - Гаорин снова улыбнулся озорной улыбкой. - Я догнал господина посла в Тагомаре, подсунул ему снотворное, преодолел при помощи натасканной на сургуч печатей мыши охранную иллюзию на его кошеле, вы, наверное, не знаете, но на животных магические иллюзии не действуют, переписал за несколько часов нужный документ, вернул послу оригинал, и отправился спать к себе, в дешевую гостиницу. А уже с утра ко мне заявились доблестные стражники города с утверждением, что я мошенник и грабитель, и самое мне место в их надежной городской тюрьме. С судебной системой Тагомара нужно, кстати, что-то срочно делать. Пришлось проследовать за ними в городскую тюрьму. Не объяснять же мне им было, что я Эллар рэн Гаорин. Лишние вопросы мне совершенно ни к чему, тем более что господин посол пока в городе, а слухи у вас в Тагомаре распространяются еще быстрее, чем в императорском дворце. Что о многом говорит. По этой же причине я не мог попросту заступиться за вас в городе. Посол далеко не дурак, и он не должен ничего заподозрить. Но благодаря вам я освободился из тюрьмы вовремя. Сейчас мы должны попасть в Эонтевар в обход засад господина Сараоттэ. Там, насколько вы позволите, я смогу о вас позаботиться. Я ответил на ваши вопросы, барышня Эледэ?

- На самые основные - да, - тихо сказала Элиза, не поднимая глаз.

- Тогда не будете ли вы так любезны, ответить на мои?

Девушка все же подняла глаза на собеседника. Господин маршал смотрел на нее серьезным, чуть грустным взглядом.

- Спрашивайте.

- Я хотел бы узнать, что вы сами думаете по поводу ваших странностей. Вы, возможно, никогда не слышали об охранной магии. Допускаю. Провинциальные дворяне вашего уровня могли никогда не слышать, что ворота города Тагомара защищены магической иллюзией. Но если на вас никогда не действовала эта магия, вы должны были обратить внимание на то, что вы видите ворота там, где все видят стену, и стену там, где все видят фальшивые ворота. Какие-то вопросы неопытная девочка или барышня должна была задать. Какая-то волна от такого потрясающего явления должна была пойти. Но ничего этого не произошло. Почему? И второе. Как вы пережили горячку от яда? Вы не выглядите сошедшей с ума. Я за вами внимательно наблюдал. Вы выглядите оглушенной, потрясенной, но никак не сумасшедшей. И, если вы перенесли горячку, а не изобразили ее... - Гаорин пристально вгляделся в милое лицо сидящей перед ним девушки и пришел к окончательному выводу. - После того как вы перенесли горячку, вы должны бы постоянно падать с ног от слабости. Но этого не происходит.

- Я не думаю, что пережила эту горячку, - тихо ответила Элиза и замолчала, не заметив, как первый маршал выронил из рук взятую было сухую лепешку.

Она задумалась, обхватив колени руками, вспоминая последние мгновения пребывания в родном мире.

Пальцы скользили, срываясь с бревна, промокшая одежда тянула ее вниз, сознание мутилось. И вдруг перед ней вспыхнул золотой свет. И в его сиянии возник Дух в виде как бы огненного колеса, которое катилось сразу на все четыре стороны света, и было как бы со многими очами.

- Я тебе помогу, но за тобой выбор. Я могу помочь тебе выбраться на берег, но хотел бы переправить тебя в другой мир. Там я буду тебе помогать, но ты должна будешь во всем меня слушаться. Я не могу попасть к людям того мира самостоятельно, без тебя. Они наглухо закрылись.

- Но кто Ты такой? Как я могу обещать, во всем слушаться, не зная Тебя. Что Ты от меня потребуешь?

- Только то, с чем согласится твоя совесть.

- Ты переправишь мою душу в чужое тело?

- Нет. Я обменяю и тела. Та, другая, похожая на тебя девушка сейчас умирает. Переселение душ - это человеческие бредни. Домыслы тех, кто думает, что душа сидит в теле, как пассажир в карете. На самом деле она пронизывает тело, наподобие кровеносных сосудов. Душа сама творит себе тело из имеющегося клеточного материала еще в утробе матери. И продолжает это творчество всю оставшуюся земную жизнь. Человек - это целостность души и созданного под нее и ею тела. Разорвать такую связь можно только убив человека. Какое уж тут переселение душ! Так ты согласна?

- Согласна.

И только тогда она потеряла сознание. Общение с тем Духом шло не просто мысленно. Это было мгновенное касание Другой Личности, которое меняло сознание и открывало новые горизонты.

И когда она от ужаса и отвращения теряла сознание в городской тюрьме, она вдруг вспомнила своего Духа Хранителя.

- Как же Ты мог это допустить? Ты обещал мне помогать.

- Наконец-то ты обо мне вспомнила. Успокойся, хуже уже не будет.

И вот как все это объяснить господину первому маршалу? Девушка подняла голову, и терпеливо ждущий Гаорин встретился с ней взглядом.

- Итак?

- Я расскажу вам нечто удивительное. Но я расскажу, как я это понимаю, а вы поймете по-своему...

- Так всегда и бывает. Говорите, барышня. Вы меня заинтересовали.

- Я думаю, что подошла к воротам смерти, и там меня встретил Дух. Он отправил меня в этот мир, стал моим Духом Хранителем. Только я должна Его слушаться.

- То есть, вассальная клятва отменяется, - после некоторого молчания задумчиво сказал Гаорин. - Не могу же я подчинить себе неизвестного духа. Да и не хочу.

- А если я принесу клятву с условиями? Никогда не делать того, что противоречит моей совести?

- А вы подчиняетесь своему духу на этих условиях?

- Да. Это добрый Дух.

- Добрый?! И что такое в нашем мире добро? Вы помогли мне выйти из тюрьмы. Для меня это добро. А для господина Сараоттэ - крупный проигрыш, а не добро.

- Добро - это то, что мой Дух Хранитель считает добрым. Все просто.

- О! - Эллар Гаорин ехидно улыбнулся. - Теперь я вас понял. Это действительно интересно. Подумать только, еще совсем недавно я зверски маялся от скуки и думал, что ничто в мире меня удивить не может. Вам это удалось, барышня Эледэ. Кстати, я предлагаю перейти на менее церемонную форму общения. Помимо всего прочего, ваше имя приобрело уже известную славу, барышня Мерелиза Эледэ. И это не та известность, которая нам с вами полезна.

Элиза растерянно посмотрела на собеседника.

- Меня можно звать Элизой. Барышней Элизой, если сочтете возможным.

- И вас не оскорбит, если рэн Гаорин будет вас звать просто Элизой?

- А должно оскорбить? Я плохо понимаю. Вся моя жизнь как бы сгорела за последние дни. Я ничего не помню.

- Я бы не сказал, что вы ничего не помните. Поврежден только поверхностный слой. Но вы быстро восстанавливаетесь, - он снова улыбнулся ей ободряюще и сочувственно. - К вашему сведению, провинциальное дворянство ревностно относится к звучанию своих полных имен. И уменьшение имени часто является для них оскорблением. Однако в нашем с вами случае я почту за честь называть вас просто Элизой. И вы можете в дальнейшем звать меня Элларом, но пока мы не добрались до столицы, зовите Арнеллом. И я еще подумаю насчет вассальной клятвы.

На следующий день ближе к вечеру они добрались до Ороната. К тому моменту Элиза уже знала, что господин Сараоттэ скорее всего будет ждать господина Гаорина не на Оронатском перевале, а западнее. Потому как именно на западе лежат родовые земли Гаоринов. К тому же господин тайный начальник отлично знает, что дорога от Тагомара до Ороната в сезон дождей затоплена. И, тем не менее, подстраховаться необходимо. Подстраховка заключалась в том, что господин рэн Гаорин преоделся в платье небогатого купца, напялил поверх своих русых волос черный парик и вымазал физиономию мазью, от которой кожа покраснела, а физиономия распухла. Господин начальник Оронатского гарнизона в голос хохотал и в восторге хлопал себя руками по ляжкам, увидев своего первого маршала, до такой степени преображенным. Господин Гаорин только польщено усмехнулся в ответ на это. Элиза изображала супругу небогатого купца, для чего ей пришлось поверх обычной здесь одежды, то есть рубахи, юбки и корсажа, обмотать свои светлые волосы платком. Чтобы "ни один аристократический светлый локон" не испортил картину. А ведь и действительно, светловолосыми здесь были только они с господином Арнеллом, да начальник Оронатского гарнизона. Но тот тоже был из столицы, хорошим знакомым Гаорина, просто временно служил вблизи перевала.

И вот в таком преображено купеческом виде Элиза с Арнеллом загрузились в одну из телег торгового каравана, который уходил в столицу Империи. Арнелл сразу улегся лицом в солому и заснул, а Элиза заснуть не могла. И дело было не только в том, что ее спутник вроде бы обязывал ее дежурить по ночам наравне с ним самим, а на деле она дежурила незначительную часть ночи. Ее будоражило обилие новых впечатлений. Она с удивлением разглядывала странные деревья по обочинам дороги и рыже-коричневых полосатых тардов, невозмутимо тянувших телеги каравана. Тарды были выше и массивнее земных лошадей, на головах у них были маленькие рожки, и длинными метелками пушистых хвостов они время от времени обмахивали себе спины.

Арнелл проснулся на Оронатском перевале. Тардам, тащившим телеги вверх в гору, нужно было отдохнуть, и люди воспользовались возможностью размять ноги.

- Вы никогда не были за перевалом, Элиза?

- Нет, - потрясенно выдохнула девушка. Внизу величественно несла в море свои воды огромная река Эонтай. С гор стекало множество рек, чтобы влиться в единый речной поток. И всюду были поля и рощи. Поля на востоке были залиты водой. На западе было чуть посуше. Там преобладали рощи. И, причудливо извиваясь между рощицами и полями, перекидываясь мостами через реки, серыми лентами вились отличные дороги Империи.

- Разлив только начался, - сказал Гаорин. - Обычно вся восточная часть долины заливается водой. Жители плавают между своими домиками на сваях в лодках. Как только вода начнет спадать, селяне засеют свои поля рисом, или пшеницей с ячменем, если у кого земля посуше.

- А рощи?

- Рощи - это чаще всего шелковичник. Насмотритесь еще на шелковичных червей. Все это совсем не похоже на вашу северную, металлообрабатывающую часть Империи, точно?

- Точно, - грустно сказала Элиза, успевшая между делом выяснить, что род Эледэ владел паем в серебряных шахтах, рядом с которыми и погибли родители Мерелизы. - Ой, а вы себя как чувствуете, господин Арнелл? Ваше лицо еще больше распухло.

- А вы полежите, уткнувшись лицом в солому, - в сердцах ответил Арнелл, - у вас еще и не так распухнет. Только отвлекся, а вы напомнили. Пойдемте обратно. Главное, благополучно миновать заставу на Оронатском перевале.

- Ух, что это с твоим спутником? - спросил один из стражников на заставе у Элизы, после того как без всякого результата несколько минут тряс за плечо бессмысленно мычавшего Арнелла. - Кто он тебе? Муж, что ли?

- Да вот намеднесь поженились, - бодро сообщила Элиза, вспомнив одну из своих деревенских горничных, - так он так обрадовался, что немного переклюкал. Но до столицы ведь пройдет? Краснота энта?

- Должна вроде, - покладисто ответил стражник. - А ты ничего бабеночка-то. Не видала тут господина такого светловолосого с профилем аристократическим. Он вообще-то вор известный, но выдает себя все время за разных важных людей.

- Нет, не видала.

- А-а-а. Ну проезжайте.

- Нет, нет, постойте.

Элиза обернулась и замерла. Рядом с телегой стояла потрясающе красивая высокая блондинка с золотистыми глазами в черном брючном костюме, выгодно подчеркивающем и золотистый цвет переброшенной через плечо короткой косы и изящество красивой фигуры.

- Так говоришь, наклюкался на свадьбе? - спросила она с каким-то мягким ехидством в теплом грудном голосе. - Ну если он и вправду на тебе женился, то должен был действительно вусмерть напиться. Не знаю только, женился ли он по пьянке, или уже потом с горя так набрался.

- Что это вы говорите, госпожа? - Элиза быстро захлопала длинными ресницами в надежде, что это придаст ей глуповатый вид. - Чем же это я Арнелла не устраиваю? Папаня мой не из простых селян будет.

- Папаня, говоришь? Это, милая, вовсе не Арнелл, а такой господин, который никогда на тебе не женится. Но ему не впервой женщин обманывать, - с теми же теплыми насмешливыми интонациями в голосе сообщила красавица.

- Как обманывать? Так он и вправду вор, выдающий себя за кого-то? И еще известный обманщик женщин?

Арнелл, лежащий лицом в солому, замотал головой, протестуя против таких наветов.

- А он мне еще и домик в столице пообещал, беленький такой. Вы думаете, все наврал? - горестным тоном продолжила Элиза.

- Ну если "беленький домик в столице", так это он точно по пьянке на тебе женился. Вот будет потеха, когда протрезвеет.

- Да полно вам, госпожа Леортаси, не пугайте женщину. Вы харю ее супружника видели? Какой это вам "господин". Пропустите их.

- Нет, я его забираю, - златоволосая красавица тихо рассмеялась, быстро наклонилась и ловким движением стянула с Арнелла черноволосый парик. Русые волосы рассыпались по плечам. Гаорин мгновенно сел, скользнув цепким взглядом по златовласке.

- Вот, - удовлетворенно изрекла та, посмотрев на Элизу. - Ты, дуреха, еще легко отделалась. Одной такой вроде тебя он после совместно проведенной ночи все волосы на голове сжег.

- Я очень рад, что вы об этом помните, госпожа Леортаси, - холодно сообщил Гаорин. - Пока вы помните, я готов следовать за вами добровольно.

- Я что похожа на ту, которой нужно укладывать мужчин в свою постель насильно?

Гаорин вежливо промолчал.

- Ах, вы думаете, что мой облик - иллюзия?

- Возможно, и нет, - ответил он, бросив быстрый взгляд на Элизу, сидевшую рядом с ним, - но до конца я не уверен. Так ведь в вашем распоряжении, госпожа Леортаси, полно магов, которые могут видеть вас без всяких иллюзий.

- Так ведь и я вижу их без всяких иллюзий, - вздохнула Леортаси. - Пойдемте со мной.

- Лучше бы вам пойти с нами, что бы вы ни украли, - с явным сочувствием сказал начальник заставы, успевший подойти к спорящим. - Стража заставы все приятнее магов-то.

- Благодарю за сочувствие, - усмехнулся Гаорин, вставая с телеги. - Я иду с вами, госпожа Леортаси. И эта женщина со мной, - добавил он холодным тоном.

- Неужели же и вправду женился? Ой-ой, - она окинула Элизу внимательным взглядом хищницы.

Они миновали заставу и подошли к небольшому строению из серо-розового камня. Комната, в которую их завели, была не трехгранной а, для разнообразия, овальной, вообще без всяких углов.

- Если вы дадите мне слово чести, Эллар Гаорин, что не сбежите этой ночью, я не буду накладывать магическую защиту.

- Нет, госпожа Леортаси, слова чести я вам не дам.

- Тогда получите, - и, окинув их обоих то ли насмешливым, то ли злорадным взглядом, златоволосая красавица с грацией пантеры вышла из комнаты.

- Даже интересно, какую, она думает, наложила иллюзию? С таким видом-то? - еле слышно произнес Гаорин, подождав некоторое время.

- Мне тоже любопытно, - призналась Элиза так же тихо.

Они помолчали. За окном быстро темнело.

- Вас, наверное, смутили слова Леортаси, - неуверенно начал почти невидимый в полутьме Гаорин, - но ведь я не похож на мужчину, которому нравится, когда его насильно укладывают в постель. Ее знакомая использовала сильное магическое принуждение. Я принял меры, чтобы подобное не могло повториться.

Элиза в полутьме сильно покраснела. Ох, уж эта столица.

- Не важно, - с трудом пробормотала она.

- Элиза, - еще тише произнес ее спутник, видимо заметивший ее смущение, несмотря на полумрак, - мне становится важным ваше доброе мнение обо мне.

Она еще ниже опустила голову.

- Ладно. Не важно, так не важно. Одно я вижу во всем этом хорошее. Не нужно больше ходить с распухшей мордой.

Он вытащил из заплечного мешка коробочку с какой-то мазью и намазал себе лицо. Потом они снова сидели и молчали.

- Все. Пора уходить, - наконец решительно сказал господин первый маршал и подошел к окну, одновременно сматывая веревку с пояса.

Сначала из окна по сдвоенной веревке спустилась Элиза, потом сам Гаорин, затем беглецы вытянули веревку, потянув ее за один из концов.

- Пусть думает, что мы ей приснились, - еле слышно, но ехидно произнес Гаорин, когда они с Элизой чуть отошли от башенки, где их держали. - С ними, магами бывает. И нередко.

Дорога вниз была широкой, удобной, хорошо заметной даже в темноте. К утру беглецы добрались до почтовой станции, находившейся в начале дороги к столице. Гаорин, уже приобретший за ночь свой нормальный аристократический облик, заплатил начальнику станции и получил тарда для поездки верхом без лишних вопросов.

Это был почти черный скакун намного выше тех, которые везли повозки торгового каравана, с длинной гривой, покрывающей всю его длинную гибкую шею, и с иссиня-черным хвостом, к концу которого было прицеплено изящное металлическое грузило. Видимо, чтобы не обмахивал хвостом всадников во время скачки. На спине у тарда располагалось двухместное седло с двумя парами стремян и с маленькой лесенкой. Элиза, снова переодевшаяся в мужской костюм, отлично сохранившийся в вещевом мешке, с испугом устроилась сзади Гаорина. Тард понесся вскачь с бешеной скоростью, девушка вцепилась в пояс спутника одной рукой и в поручи седла - другой. И тут, конечно же, пошел дождь. Все таки в Империи стоял сезон дождей.

- Дождь это, конечно, зверски неприятно, - сказал Гаорин, оборачиваясь к Элизе на скаку. - Но зато в сезон дождей ослабевает связь между городами. Господину Сараоттэ еще не скоро доложат, что я был на Орнатском перевале и ускользнул. Поэтому мы можем спокойно пользоваться почтовой связью Империи. Но вот что меня беспокоит, и беспокоит сильно, так это вмешательство мага. Сараоттэ никогда бы на это не пошел. Это нечестно. Да и не стали бы маги его слушаться. Это очень независимые существа. Никому кроме императора и его наследника не подчиняются...

Вы кажетесь способной выдержать путешествие на тарде под дождем, Элиза. Выдержите?

- Постараюсь.

В животе у тарда что-то звучно булькало и утробно ворчало, но он продолжал с невероятной скоростью ровным галопом скакать вперед.

На следующей станции, начальник, подобострастно кланяясь знатному господину, заменил уставшего тарда на свежего. И они снова поскакали вперед. Господин Гаорин, правда, завернул свою спутницу в какой-то непромокаемый мешок. Так они скакали и скакали с востока на запад вдоль отрогов гор, спускающихся в долину реки Эонтай. Скакали по мокрым темно-серым плитам, а за мокрым парапетом мелькали темно зеленые рощицы шелковичника и залитые водой незасеянные поля. Иногда путники останавливались на почтовых станциях, чтобы поесть, высушить мокрые вещи и хоть немного поспать в кровати.

- Мы торопимся к мосту через Эонтай, - объяснил свою спешку Гаорин во время одной из таких передышек. - Это единственный в Империи мост через эту реку. Другого способа перебраться с востока на запад в сезон дождей нет. И именно там меня могут попытаться задержать, когда поймут, что Леортаси не смогла нас остановить. Так что пойдемте, Элиза. Подремлете в седле.

Они вышли на двор. Очередной начальник станции грациозно откланялся и поспешил скрыться в теплом доме. Элиза принялась в очередной раз забираться на тарда. Она с легкостью могла забраться на самые нижние ступеньки лестницы, висевшие в воздухе. Но там, где лестница прилегала к выпуклому боку фыркающего скакуна, девушка терялась, соскальзывала, и Гаорин всегда затаскивал ее в седло почти что за шиворот. Но в этот раз он не стал ей помогать.

- Надо бы вам, Элиза, выучиться самостоятельно садиться в седло. Не понимаю, что вам мешает, - заявил он, с легкой улыбкой наблюдая сверху, как его спутница висит на лестнице, не в силах преодолеть последние несколько ступенек. - Тем более, что саму езду вы переносите на удивление хорошо. Ездили раньше?

- Не на таких высоких - ответила девушка, туманно припомнив коней в своем родном поместье.

- На вьючных тардах? Хватайтесь одной рукой за поручень, ставьте ногу на следующую ступеньку и подтягивайтесь.

Элиза попробовала поставить ногу, но сапог соскользнул с мокрой ступеньки. Гаорин в последний момент поймал падающую девушку, перегнувшись в седле.

- Вы напоминаете мне моего младшего брата, - мягко сообщил он, помогая ей встать обратно на ступеньку, висящую в воздухе. - Такое же маленькое, хрупкое и невероятно ценное создание... Я понял, почему вы падаете. Когда вы ставите ногу на ступеньку, не бойтесь пихнуть тарда носком в бок. Ступенька должна оказаться у вас рядом с каблуком. Ну еще одна попытка, Элиза.

Элиза покраснела и в первый раз в жизни забралась в такое высокое седло самостоятельно.

Тард пустился вскачь.

- У вас есть маленький брат, господин Эллар?

- Нет, он совсем не маленький. Всего на три года меня младше. Просто он с детства тяжело болен. Никак не смог стать военным по семейной традиции. Не выдерживает ни малейшей физической нагрузки. Он стал ученым, - сказал с нескрываемой гордостью господин маршал Империи. - Надеюсь, вы с ним познакомитесь. Хотя он практически безвылазно живет в поместье. Все управление на нем.

Дальнейший разговор стал невозможным из-за усиливающегося шума и рева.

- Мы приближаемся к мосту, - прокричал Гаорин. - Надеюсь, до схватки дело не дойдет. Странно, что мы одни на дороге.

Мост был перекинут через узкое ущелье, в котором, стиснутая каменными стенами, бушевала мощная река, чтобы сразу за ущельем разлиться широким спокойным потоком. Невероятной длины мощные стволы деревьев легли в основание моста. Поперечные балки укреплялись огромными цепями, тянущимися к скальным массивам. Все сооружение выглядело мощным, надежным и мрачным под стать здешним скалам.

- По этому мосту проезжает даже тяжелая артиллерия!

Но Элиза все равно зажмурилась, судорожно вцепившись в поручни седла. Тард, управляемый твердой рукой ее спутника, уверенно вступил на мост. Им никто не помешал. От моста дорога вела вниз, от предгорий в долину мимо зарослей вечно зеленых дубов, очень похожих на земные дубы, но более высоких и мощных. Дождь то лил, то просто капал. Но безлюдье закончилось. Через несколько часов скачки впереди показался город.

На почтовой станции при въезде в город Аркавар невысокий и грузный начальник станции умудрился вложить в свой поклон столько искреннего изумления и потрясения, что Гаорин не выдержал.

- Что тебя так удивляет, почтеннейший, позволь узнать?

- Как же вы, господин, смогли миновать мост? Он непроходим. Уж почитай шестые сутки никого с той стороны не видывали.

Гаорин мельком взглянул на Элизу, тихо стоявшую рядом в мокром плаще с накинутым капюшоном. Как раз около шести дней назад они встретились с Леортаси на Орнатском перевале.

- А ты, почтеннейший, как думаешь? - со значением спросил он, - почему мост непроходим? Человек ты опытный, жизнь повидал. Что думаешь?

- Я думаю, что магический наговор на нем, - тихо ответил начальник.

- Так запомни на будущее, почтеннейший, что на зверей, в том числе и на тардов, магия иллюзий не действует. И, если наездник хоть сколько-нибудь доверяет своему тарду, то может проскочить через преграду почти без повреждений.

- А если не очень доверяет и боится, господин Гаорин? - севшим шепотом уточнил станционник.

- Тогда будет больно. Мы еще задолго до того, как въехать на мост, зажмурились, так страшно было. Так я говорю? - господин Гаорин улыбнулся своей спутнице.

- Кто же этому поверит, - проворчал начальник станции. - Все знают, что господин маршал - единственный, кто даже магических иллюзий не боится.

- Кстати, благодаря вам, Элиза, - сказал Гаорин еле слышно, когда они, оставив почтовую станцию позади, вошли в город, - я даже не заметил заградительной иллюзии на том разнесчастном мосту. Но ради кого Леортаси так старалась? Странно все это, чтобы не сказать больше.

Элиза промолчала, захваченная врасплох красотой этого города. Стены домов были сложены из бурого камня и частично выложены снаружи тонкой разноцветной плиткой. Или нижняя часть стен была покрыта неярким, но завораживающе красивым узором, или неширокий изразцовый пояс элегантно украшал здание. Множество оттенков золотистого цвета, обилие белого цвета делали улицы Аркавара радостными, уютными и светлыми.

- Жаль, что вы видите город в дождливый день, - сказал Гаорин, заметивший ее потрясение, хотя Элиза, естественно, вела себя прилично, головой не вертела, и ни на что явно не глазела. - В солнечный день Аркавар выглядит еще краше. Нам сюда. На постоялый двор. Вы, наконец-то, сможете полноценно отдохнуть. Удивительно, что вы вообще еще на ногах держитесь.

Расслабившись в трехгранной ванной, Элиза подумала, что она уже почти привыкла к местным особенностям. Главное, что вода горячая, а уж сколько граней в сосуде - дело десятое. Вода горячая, полотенца мягкие, халат длинный, широкий и удобный. В общем, жить можно.

- Можете спать сегодня весь остаток дня и всю ночь, - довольным голосом разрешил Гаорин, когда они устроились за обеденным столом, - а завтра отправимся покупать собственного тарда.

Элиза подняла на него удивленный взгляд. Сейчас ее глаза снова были голубыми.

- Почтовые дороги Империи - это хорошо и удобно, - сказал он, чуть улыбнувшись, - но путешествующие по ним слишком предсказуемы. Я уже не говорю о хитроумном господине Сараоттэ. Куда больше меня беспокоит непонятные мне попытки магов нас задержать. Лучше укрыться от их нескромного внимания на проселочных дорогах. О чем вы хотите меня спросить, милая барышня?

- Это нескромный вопрос, - чуть смутившись, начала девушка. Собеседник молча ждал продолжения, немного склонив голову. - Откуда вы берете деньги? Вас ограбили стражники в тюрьме. Тард - это дорогое удовольствие.

Серые глаза Гаорина сверкнули озорным блеском, он расслабленно откинулся на подушечку, вделанную в спинку стула.

- Помните, я вам рассказывал о своем брате? Не так давно он сделал очередное удивительное открытие. На западном побережье иногда встречаются невзрачные камушки. Алмазы. Ничем они не примечательны кроме исключительной твердости. Но если их грамотно огранить, то получаются красивые драгоценные камни. Бриллианты. Союз ювелиров Империи уже знает об этих камнях, а стражники северных тюрем еще нет. Понимаете? Они не обратили внимания на невзрачные камешки в моей заколке. Ну а ювелир, естественно, все понял. Особенно то, что ему предлагают приобрести камень в пять раз дешевле обычной стоимости. ***

С утра Гаорин потащил спутницу, выбирать тарда, откровенно радуясь ее потрясению при виде табуна огромных скакунов, собранных в загоне. Они совместно выбрали огромного черного зверя, который косил на Элизу фиолетовыми глазами и дал ей погладить себя по морде, низко согнув для этого гибкую шею, покрытую длинной шелковистой гривой.

И снова потянулись дни утомительной скачки под моросящим или проливным дождем. И ночевки у костра в укромных местах.

- А почему мы не можем попроситься на ночлег к жителям деревушек? - спросила разок Элиза.

- Мы можем. Любой из жителей этих деревушек сочтет своим долгом, оказать нам гостеприимство. Но заметили ли вы, Элиза, что все эти деревни находятся в окружении рощ шелковичника? Не заметили? А напрасно. В каждом домике жителя деревни сейчас множество шелковичных червей жрет листья шелковичника. Они жрут, растут и набираются сил. И эти листья и эти черви занимают сейчас все свободное место в домике. Я бы даже сказал, что хозяева домиков занимают небольшое пространство, свободное от червей. Потом черви подрастут, и их заставят покрываться коконом из шелковой нити. Затем большинство червей уморят, а коконы продадут на шелкомотальные фабрики. И процесс пойдет по новой. Вообще-то говоря, в природе шелковичный червь не вылупляется из яиц в период дождей. Поэтому их, так сказать, пасут в теплых домиках. И вот вы, Элиза, способны всю ночь спать совсем рядом со множеством постоянно жрущих, хрустящих и слабо шевелящихся червей?

Элизу передернуло, и она согласилась, что у костра ночевать не в пример приятнее.

- Я почему-то так и думал, - с ехидными нотками в голосе заявил Гаорин.

Постепенно на их пути все чаще стали встречаться фруктовые сады. Плодовые деревья стояли с почти облетевшими листьями, отдыхая, как и вся природа, в тихий сезон дождей.

Наконец, путники снова выехали на почтовую дорогу Империи.

- Нет, - подумав и поглядев сверху на располагающуюся ниже по склону холма столицу, заявил Гаорин. - Я не поеду через главные ворота. Сделаем еще один небольшой крюк. Вы, по-моему, уже привыкли, Элиза.

- Я скоро стану большой рыбкой, - засмеялась девушка, действительно успевшая привыкнуть и к теплому дождю и к своему заботливому спутнику.

Они свернули с дороги в дубовую рощицу.

- Здесь недалеко есть пещера, - Гаорин спрыгнул с тарда. Элиза, чуть помедлив, обернулась. И внезапно с высоты седла заметила стрелка, устроившегося среди веток и целящегося прямо в ее спутника.

- Ложитесь на землю! - звонко выкрикнула девушка, соскальзывая с тарда, чтобы оказаться перед Гаорином, нелепо выставив перед собой согнутые руки.

В тоже мгновение грянул выстрел, они оба упали, откатываясь к камням. Выстрел ожег ей предплечье.

- Не высовывайтесь, - хрипло сказал Гаорин и бесшумно исчез.

Девушка осторожно спустила с плеч плащ. Пуля только задела руку. Кровь текла тонкой струйкой. Элиза скрутила рукав жгутом поверх раны, перекрыв ручеек раны, и принялась терпеливо ждать.

Нет, она не потеряла сознание от вида своей крови, но в какой-то момент мир вокруг померк, где-то рядом и в то же время в другой реальности вспыхнуло огненное колесо со многими очами. И она увидела внутренним зрением удивительную картину.

Весь человеческий род предстал на мгновение перед ней, состоящим из разных тел и душ, разной степени зрелости. И все души были прочно объединены в единое целое. Они подпитывались энергией из окружающего их эфира через прозрачные разноцветные оболочки. Когда же душа созревала, странные существа отрезали эту душу от общего человеческого организма и относили в другой мир для дальнейшего развития. Но вдруг один человек с недозрелой душой отсек от общего человеческого рода недозрелую душу другого человека, и в его собственной душе образовалось как бы дыра, через которою его поврежденная душа наполнилась темнотой, почернела и больше не могла подпитываться энергией из окружающего эфира.

Явившаяся перед внутренним зрением картина была яркой и невероятно сложной. Сложной настолько, что человеческий мозг мог удерживать ее в себе только долю мгновения.

Элиза пришла в себя, уже зная, что сейчас произойдет, и что она должна будет делать.

Гаорин с треском подтащил к ней человека в крови и без сознания.

- Выбирайте для него смерть, Элиза. Ваше право - отомстить.

- Оставьте его жить, - твердо сказала она. Заставила себя взглянуть прямо в стальные, бешеные глаза Эллара Гаорина. И прежде, чем он успел выругаться, добавила. - Вам же выгодно, что на вас не действуют магические иллюзии рядом со мной?

Стальные глаза утратили свою бешеную отрешенность.

- Для того чтобы все и дальше так было, вам придется выполнить приказ моего Духа Хранителя - не убивать этого человека.

Слезы текли по ее лицу. Она неловко пошевелила рукой, и кровь потекла из раны. Гаорин опустился рядом с ней на колени, прислонился плечом к мокрому камню и ледяным голосом спросил.

- А вам с вашим Духом известно, что этот тип успел выстрелить дважды? Второй раз он целился именно в вас. Целился в ни в чем не повинную девушку. Он промахнулся дважды. Кстати, я лично знаю этого убийцу. В нем давно не осталось ничего хорошего, кроме почтения к старой матушке. Он слывет необыкновенным стрелком и не простит вам двойного промаха. Вы все еще настаиваете на том, чтобы сохранить ему жизнь?

- Это приказ, - тихо ответила Элиза, вытирая рубашкой глаза и нос. - Вы же знаете, что приказы не обсуждаются.

- Знаю. И согласен с этим, когда приказы мои, - сказал Гаорин, смягчаясь. - Не плачьте, Элиза, Этот тип не стоит ваших слез. Тем более, что, когда он убьет вас следующим выстрелом, никто не помешает мне отомстить за два случая сразу... Если я подтащу его к дороге, этого будет достаточно? - добавил он с ледяным сарказмом в голосе.

- А кровотечение у него остановилось? - дрожащим голосом спросила Элиза.

- А оно и не было сильным. Я пытался вытянуть из него нужные сведения, но он почти ничего не знает.

Мир перед Элизиными глазами чуть поплыл, она вцепилась руками в ствол маленького дерева, чтобы не свалиться в обморок.

Гаорин бросил на нее быстрый взгляд, но ничего не сказал. Прицепил лежащего без сознания человека за пояс к подбрюшному ремню тарда и шагом повел скакуна по направлению к почтовой дороге. Вернулся он незаметно. Элиза, сидевшая с закрытыми глазами, вздрогнула, когда ее спутник вытер ей слезы платком.

- Теперь займемся вами. Нужно все же перебраться в пещеру. И не думайте, что я не заметил того, что вы бросились между мной и пулей до того, как успели бы придумать, зачем вам это надо.

Они добрались до небольшой пещеры. Гаорин развел огонь. Вытащил из мешка коробочку с чем-то черным и подвесил ее над огнем, разогреваться. Затем обрезал рукав Элизиной мокрой, липкой рубахи.

- Чуть-чуть, и вы лишились бы руки, - сказал он мрачно, но уже спокойно.

Кровь снова потекла, рука резко заболела от плеча и до кисти. Элиза сидела с невозмутимым выражением лица. Гаорин снял коробочку с огня и через носик вылил теплую жидкость прямо в рану. В ране она застыла тонкой пленкой, кровь остановилась. Боль мгновенно утихла до терпимого уровня. Элиза даже от облегчения забыла о своей невозмутимости и подняла на Гаорина удивленные глаза.

- Легче? До столицы этого хватит. А там покажетесь лекарю.

- Благодарю вас.

- Не стоит благодарности. Я ваш должник. Вот уж чего не ожидал, так наемного убийцы. Что же происходит?

Элиза, зная о том, что нужно идти переодеваться в сухое, все же помедлила и закрыла глаза, стараясь не выплеснуть наружу странную радость, впервые заполнившую ее душу с того момента, как она попала в этот мир. Радость, заставившую ее оценить очень простые вещи. Они живы. За стенами пещеры темнота и дождь. Но рядом с ней горит костер, греется еда. Она не одна. Рядом с ней сидит самый удивительный из встреченных ею когда-либо людей.

- Вы улыбаетесь, - заметил Гаорин.

- Впервые так радуюсь тому, что живу, - призналась девушка.

- Понимаю вас, Элиза. А также понимаю то, что рядом с вами мне скучать не придется. Часть вторая

СТОЛИЦА ИМПЕРИИ.

Столица Империи Эонтевар оказалась удивительным городом, расположенным на нескольких каменистых террасах в петле, образованной рекой Лораттэ. Лораттэ степенно несла свои воды в центральную реку долины Эонтай по обширному каменистому руслу. На высоком скалистом обрыве над рекой, на самой верхней террасе располагался центральная, древнейшая часть столицы. Современный город располагался на террасах пониже, каждая из которых обхватывала неровным полукольцом предыдущую, более высокую. К речному порту вели широкие ступени, вырубленные в скалах. На фоне серого, затянутого дождевыми тучами неба золотом горели золотисто-рыжие стены шестиугольных трехэтажных строений, высившихся среди таких же огненных строений пониже. Строительный камень столицы отлично сочетался с кровлями цвета обожженной глины, бронзовыми шпилями и декоративными решетками, с маленькими садиками, расположенными повсюду, даже иногда на плоских кровлях домов. Вдоволь налюбовавшись ярким городом, осознав между делом, почему так потешалась госпожа маг на перевале над "белым домиком в столице", потому как в Эонтеваре даже и близко ничего белого не было, девушка обратила внимание на замершего рядом с ней спутника. Он же специально завез ее на этот холм, откуда столица представала в наиболее выгодном виде, и теперь ждал ее реакции.

- Конечно же, столица красива, - тихо проговорила Элиза. И скорее услышала, чем увидела, как смущенно опустив голову, точно выдав что-то личное, вздохнул Гаорин. Империи повезло. Ее первый маршал любил свою страну. Он молча тронул тарда, и они поехали вниз.

Конечно же, въехать в свою столицу в виде грязного запыленного и небритого путешественника господин первый маршал никак не мог. Миновав первую стену на самой нижней террасе столицы, он сразу же направил тарда к постоялому двору, где они вымылись и переоделись в чистое белье и рубахи. Кожаная Элизина безрукавка практически не грязнилась. Заодно ее рану на руке осмотрела приличного вида лекарка, состоявшая при постоялом дворе.

- Что ж, эта армейская мазь вполне действенна. Рана не воспалилась, - пробормотала она, окончив осмотр. Но за последние лет сто - сто пятьдесят появились заживляющие средства и поэффективнее. Особенно для такой нежной девушки. Тем более что над столицей нет дождя, повязка не промокнет.

И она умело наложила на Элизину руку свежую повязку.

В таком приличном виде они поехали к Западным воротам, в кормильню "Три друга". На первый взгляд это была обычная для Империи кормильня. Но бросив на вошедших путников только один взгляд, слуга поклонился и молча провел их в следующий зал, куда, очевидно, простой человек с улицы попасть не мог. В восьмиугольном уютном помещении с низким сводчатым потолком, делящим зрительно пространство зала на треугольные площади, и треугольными окнами под потолком, посетителей не было.

- Приветствую тебя, почтеннейший, посылай за господами Раоси и Кайренхаем, - с довольным видом сказал Гаорин подошедшему хозяину. - Передай, что господин Арнелл вернулся и их ожидает, - он указал Элизе на один из треугольных столиков в глубине зала. - Мы пока поедим. Заехали к тебе, почтеннейший, прямо с дороги.

- Все будет сделано как обычно, - ответил хозяин, еле заметно улыбнувшись.

Господин Раоси, он же господин Сараоттэ, оказался высоким плечистым мужчиной со светло соломенными волосами, со светлыми, почти незаметными бровями и ресницами и с рассеянным взглядом светло-серых глаз. Этим рассеянным взглядом он окинул Элизу, спешно изобразившую поклон, Гаорина, и с невозмутимым видом воззрился в окно.

- Итак, ты успел вовремя, Эллар, - тихо сказал он.

- Несмотря на все твои попытки, мне помешать, - ехидно ответил Гаорин, откидываясь на спинку стула и удобно вытягивая ноги под столом. Сараоттэ скользнул взглядом по своему довольному собеседнику и снова принялся глядеть в окно.

- Какие попытки?

- По твоему приказу я был обвинен в воровстве и мошенничестве, и не знаю еще в чем, и посажен в тюрьму в Тагомаре.

Господин Сараоттэ взял трехгранную рюмочку, повертел ее в руке и сделал осторожный глоток.

- Ты верен своим провинциальным вкусам, Эллар, - сказал он, поморщившись. - Какая гадость. И я не приказывал арестовывать тебя в Тагомаре.

- Ты просто консерватор, Раотар. Это сливовая настойка, - резко посерьезнев и утратив свой довольный вид, сказал Гаорин, - Многие ее любят. И госпожу мага на Оронатском перевале подослал тоже не ты, так? Печально.

- Здоровый консерватизм - опора Империи. Нет, не я. Я только сообщил своим людям на перевале, чтобы тебя задержали на несколько недель. Со всяким комфортом, естественно.

Тем временем в зал вошли еще два человека. Один из них, седовласый благообразный старец с короткой бородкой слегка им поклонился. Его спутник, молодой темноволосый темноглазый человек с длинным носом и решительным подбородком поклонился значительно ниже.

- Позвольте вам представить моего ученика, Кайридая Оссонри, - вежливо произнес старец и приветливо обвел всю компанию глазами, задержав свой взгляд на Элизе.

- Барышня Мерелиза Эледэ, - усмехнувшись, представил ее Гаорин, глядя на Сараоттэ. Тот по-прежнему смотрел в окно, не выпуская рюмку из пальцев. - В сезон дождей почтовые птицы не летают, теперь я знаю это совершенно точно. Страшные легенды о возможностях тайной службы как всегда не соответствуют действительности.

Тогда Сараоттэ удостоил девушку пристального взгляда.

- Я чего-то не знаю?

- У тебя еще все впереди. Не буду портить настоящему консерватору радость узнать что-то новое. Барышня Элиза, я спорил вот с этим господином Сараоттэ. А свидетелем был господин Кайренхай, - Эллар Гаорин встал и поклонился благообразному старцу. Элиза, как смогла, повторила его поклон, сохраняя невозмутимое выражение лица.

Господин Кайренхай со своим учеником устроились за соседним столиком. Тут же подошел лично хозяин кормильни с подносом. Ни о чем не спрашивая, переставил чашечки, графинчик и рюмочки с подноса на столик посетителей и вышел.

- Итак, Эллар, как там дела с документом? - меланхолично поинтересовался Сараоттэ, делая еще глоток сливовой настойки с явным отвращением на лице.

- А зачем же ты пьешь, если это, по-твоему, гадость? Только продукт переводишь. Вот же рядом твое любимое энолисское вино. Возьмите документ, господин Кайренхай. Я напоил посла и сделал точную копию.

- Я не пью, а дегустирую и пытаюсь создать в уме психологический портрет человека, которому нравится пить этот терпко-кислый самогон... Так Эллар скопировал нужный документ, господин Кайренхай?

- Не знаю, нужный или нет, но тот самый, который ты имел в виду, Раотар. Возьми, проверь.

- И этот самый пересказ болтовни столичной куртизанки ты посчитал самым ценным документом? Сдаешь, Раотар. А ты знаешь, что в кошеле у этого разнесчастного посла был еще и точный топографический план Нархасского перевала и точный план города Нархасса с обозначением всех линий обороны Империи?

Раотар Сараоттэ в воцарившейся тишине прочитал переданный ему документ.

- Так ты еще и читаешь по содзоварски, Эллар?

- Так, немного.

- Не прибедняйся. В письме не одной описки Я не знал. И когда ты только успел выучить? Надеюсь, план с линиями имперской обороны не дойдет до содзоварского правительства?

- Не дойдет. Кэнир изобрел способ размывать чернила на бумаге еще в детстве. До правительства дойдет документ с сильно размытым изображением и частично попорченной бумагой.

- Повезло тебе с братом. Не дождусь момента, когда смогу поговорить с этим многообещающим молодым человеком, - вмешался господин Кайренхай. - Я не понял, зачем Содзовару план западного Нархасса?

- Вот и я теперь постоянно думаю, зачем? - ответил господин первый маршал и залпом выпил рюмку сливовой настойки. - Содзовар всегда нападал с востока. Укрепления Тагомарского перевала проверяются дважды в год. В самом Тагомаре Империя держит полный комплект боевых магов. С другой стороны, даже если вражеская армия преодолеет Нархасский перевал на западе, вся долина за перевалом находится под прицелом пушек города Нархасса. Долину миновать невозможно. За минувшее столетие никто и не пытался, - Гаорин поставил рюмку на столик и, снова откинувшись на спинку стула с подушечкой на стыке граней, задумчиво с легкой грустью посмотрел на Сараоттэ. - И тут ты интересуешься письмом с болтовней дрянной куртизанки, связанной с высшим слоем столицы. Болтовней о том, что для захвата Империи с запада потребуется сильный маг. Нет, господин Кайренхай, от пушек города Нархасса не спасет никакой маг. Они пристреляны.

- Ты, кстати, Эллар, слишком часто называешь госпожу Лодзуэ дрянной куртизанкой. Она действительно очаровательна. Ты уверен в собственном к ней равнодушии? - меланхолично протянул Сараоттэ.

- Очаровательна, но вряд ли ее головка самостоятельно произвела те идеи, которые мы с тобой прочли. Странно и печально, что письмо с пересказом такой болтовни оказалось у содзоварского посла. Ты согласен со мной, Раотар?

- Да. Все это невероятно подозрительно, и я этим займусь. Ты сказал, что у тебя были трудности с возвращением?

Эллар Гаорин посмотрел на скромно молчавшую Элизу, медленно что-то крошившую в своей тарелочке, и впервые за время этой беседы улыбка тронула его губы.

- Когда я выбрался из тюрьмы, мне пришлось срочно уходить и из города Тагомара, - начал он рассказ, деликатно оставив в стороне обстоятельства знакомства с Элизой в Тагомарской тюрьме, - в чем мне помогла барышня Эледэ. Она моя гостья здесь в столице. Мы уходили через Оронатский перевал.

- Бедная барышня, - с искренним сочувствием вмешался господин Сараоттэ, - там же дорога затоплена. Я тебя потому и не ждал через Оронат. Так, подстраховался на всякий случай.

- Но помимо твоих людей, которые бы меня даже и не заметили, потому что я тоже подстраховался на всякий случай, на перевале меня ждала госпожа Леортаси. И уж она меня не пропустила.

- Предвижу множество новых и сильных впечатлений недели через две-три, когда начнут летать почтовые птицы, - меланхолично произнес начальник тайной службы.

- Возможно и раньше, - так же меланхолично откликнулся Гаорин. - Мы еле унесли ноги от госпожи мага. Мост через Эонтай был закрыт охранной иллюзией. Подозреваю, что без Леортаси не обошлось.

- Ты, понятно, прорвался на тарде, но как же барышня?

- Барышня зажмурилась за несколько верст до моста и даже не заметила магическую защиту.

- Однако!

- А в нескольких верстах от столицы вблизи почтовой дороги в меня стрелял наемный убийца.

Взгляд господина Сараоттэ, которым он окинул Эллара Гаорина, внезапно стал пронзительным. Господин Кайренхай принялся постукивать пальцами по столику.

- Ты должен его знать, Раотар, - невозмутимо продолжал рассказчик. - Это Корсуи Веселый Коршун.

Гаорин замолчал, и потрясенное молчание его собеседников заклубилось над столиками.

- Ты, конечно, был в своем праве, - наконец, произнес Сараоттэ, - но я по должности жалею, что ты его прикончил. Я бы проследил за его связями.

- Еще проследишь. Боюсь, он выжил.

Начальник тайной службы еще раз перевел взгляд от окна на Эллара Гаорина и на этот раз больше глаз не отводил.

- Вот теперь тебе удалось меня удивить, - произнес он, внимательно глядя на него.

- Я был вынужден уступить требованию этой милой барышни, - бесстрастно произнес Гаорин. - У нее особенная философия, которой она следует. Вам будет интересно, господин Кайренхай.

Теперь все смотрели на Элизу. Причем, не ей в лицо, а кто на трезубую вилку в ее руке, кто на фрукты в вазочке перед ней, а кое-кто даже на веревочку, стягивающую манжет рубашки.

- Барышня Эледэ, - сказал, наконец, господин Кайренхай, складывая ладони на столике, левую ладонь поверх правой, - ничто не может доставить мне большего удовольствия, чем обсуждение новых целостных философских систем.

- Это не столько философия, сколько практика, господин Кайренхай, - сказала Элиза, успешно скрывая смущение за внешней невозмутимостью. - Меня не так давно вернул к жизни могущественный Дух. И после общения с Ним я считаю добром то, что считает добром Он, и злом - то, что он добром не считает.

Девушка положила на тарелку свою вилочку и, сделав усилие, подняла невозмутимый взгляд на ученого старца. Господин Кайренхай снова принялся легко постукивать пальцами левой руки по столику.

- Твоя спутница - религиозная фанатичка? - спросил господин Сараоттэ.

- Нет, - усмехнулся Гаорин. - Барышня Элиза, закончите. Завершите круг вашей системы.

- Мой Дух Хранитель требует от меня только того, чтобы я поступала по совести.

- Разрешите уточнить, - заговорил господин Сараоттэ после некоторой паузы, рассеянным взглядом окидывая девушку. - Вы молодая барышня. Вполне вероятно, что вы выйдите замуж. Допустим, только допустим для ясности картины, что ваш дух потребует у вас отравить вашего мужа. Как вы поступите?

- Он никогда не потребует, это никогда не будет по совести, я никогда не попаду в такие обстоятельства, когда отравление человека станет добром, - мрачно ответила Элиза.

- А! - только и смог сказать начальник тайной службы.

- Но ваш Дух потребовал у вас сохранить жизнь убийце, тому, кто пытался убить вашего спутника, - доброжелательным тоном сказал господин Кайренхай.

Элиза вздохнула. Началось. А это еще никто здесь не знает, что Мерелизу Эледэ обвиняют в отравлении своего жениха.

- Но так получилось, что наемник ранил меня, а не господина Гаорина. Поэтому за мной было нравственное право, решить его участь. И это не по совести, добивать побежденного, раненного, без сознания. Вы не будете с этим спорить?! - твердо сообщила она, стараясь не замечать, как помрачнел сидящий рядом Гаорин.

- Но эта система индивидуальна, - вступил в беседу ученик господина Кайренхая, потому что все старшие молчали, задумавшись. - Для всех она не годится.

- Ты забыл о древнем кодексе поведения Гаолинай, - грустно вздохнул его учитель. - А ведь сущность этого кодекса поведения как раз и сводится к тому, чтобы поступать по совести. И не только ты. Многие, к сожалению, забыли о Гаолинай. И теперь, выслушав барышню Эледэ, я понял, почему. Чтобы поступать по совести, нужно иметь высший, нечеловеческий авторитет, который это одобрит. И высшую поддержку, которая в нужный момент защитит. Иначе найдется слишком много доводов, чтобы заставить замолчать слабый голос совести. Современные же люди слишком полагаются на самих себя, чтобы признать над собой высший, духовный авторитет. Но ваша философская система действительно целостная, благодарю вас, барышня Эледэ.

- А как он выглядит, ваш Дух Хранитель, - с интересом спросил молодой ученик. Вы можете описать?

- Нет, не могу. Его облик неописуем словами. Это как бы всевидящее огненное колесо, одновременно движущееся на все четыре стороны света.

- Как на все четыре? - удивился господин ученик. - На три стороны!

- На какие три? - осторожно спросила Элиза.

- Север, запад и восток, - все еще удивленно ответил молодой человек.

Элизе потребовалась вся ее многолетняя тренировка, чтобы сохранить невозмутимость. В этом мире было всего три стороны света.

- А, простите, вы считаете, что солнце ходит...

- С востока на запад, - теперь уже с превосходством в голосе сообщил ученик.

- Но это же невозможно. Раз у света всего три стороны, то солнце должно ходить с востока где-то на северо-запад, или с северо-востока на запад.

- Вообще-то так и есть, - после некоторого молчания признал господин Кайренхай, - но это несущественно. Простите, барышня Эледэ, моего ученика. Он так и не выучился отличать существенное от несущественного. Ведь, не правда ли, не важно, движется ли колесо одновременно на все четыре стороны света, или на все три стороны. И то и другое немыслимо.

Они еще помолчали.

- Ну что же, благодарю всех за приятно проведенное время, - произнес господин Кайренхай, вставая. - Раотар, ты проиграл спор. Твой участок земли на западном побережье переходит во владение рода Гаоринов. Надеюсь, это приведет к тому, что я увижу в столице младшего Гаорина. Ты со слов брата заинтересовался той землей, Эллар?

- Конечно, - признал старший Гаорин, также вставая. - Я тоже необыкновенно приятно и с пользой провел это время. Теперь мы с барышней Эледэ отправляемся в мой особняк, где вы сможете меня найти.

Собеседники чинно раскланялись друг другу и по одному вышли из кормильни.

По улицам Эонтевара Гаорин медленно вел своего тарда, давая возможность спутнице, рассмотреть столицу. Дорога вела вверх с террасы на террасу среди огненных зданий с арками и полуколоннами, с бронзовыми барельефами, шпилями и решеточками, среди садиков с фонтанами, мимо площадей, вымощенными серыми под цвет дождливого неба плитами. Наверняка, как и во всякой столице, здесь были и лачуги и трущобы, но Гаорин, естественно, показывал спутнице столицу с лучшей стороны, надеясь доставить той удовольствие. Однако он просчитался. Элиза не подавала вида, но потихоньку приходила во все больший ужас. Потому что, начиная с третьей террасы, множество дам гуляло по изломанным улицам города, наслаждаясь отсутствием дождя. И изучая их, девушка осознавала, что здесь самая убийственная для нее мода - мода на как бы естественность. Небрежно заколотые волосы распадались по плечам прядочка к прядочке. Легкие шарфики вроде бы сами собой держались на очаровательных головках, складки платьев, с небрежностью спадая, подчеркивали достоинства фигур их обладательниц. Чтобы достичь такой небрежной элегантности, нужно было родиться и вырасти в столице. Она, Элиза, навсегда останется здесь провинциалкой, даже, если и научится, в конце концов, как нужно кланяться разным людям. И это ее, девушку, привыкшую считаться более чем хорошенькой, очень задевало.

Но она зря боялась. Все оказалось совсем не так, как она думала. В своем особняке Гаорин отвел девушку в выделенную ей комнатку, соединенную с купальней, в которой был бассейн с проточной водой, и оставил отдохнуть. Еду по ее просьбе ей подавали в ее комнату. Потом к ней пришла вызванная им модистка, помочь его гостье одеться для пребывания в столице. И, когда в середине следующего дня преображенная Элиза показалась на глаза господину Эллару Гаорину, тот почти минуту просто молча на нее смотрел, замерев у входа. В столице знатные девушки носили тонкую льняную рубашку, корсаж поверх рубашки, и длинное тонкое шелковое обманчиво простое платье поверх корсажа и рубашки. Темно синий цвет был Элизе к лицу, а туфельки на толстой изогнутой, пружинящей платформе придали удивительную легкость ее походке. Довершал ее образ легкий шарфик поверх заколотых на затылке серебристо пепельных волос.

- Что, далекая провинция? - с тревогой спросила она Гаорина, прерывая его затянувшееся молчание.

- Не знаю. Возможно и провинция, - ответил он, подходя к ней, - но какая прекрасная.

Элиза покраснела, вспомнив, что господин Сараоттэ только накануне говорил об особой любви своего друга именно ко всему провинциальному.

- Пойдемте. Сегодня день рождения наследника, нас ждут гуляния и фейерверк. Я надеялся поручить вас своей хорошей знакомой, Фиате Акаянарэ, но ее нет в городе. Я послал ей сообщение с просьбой помочь, но пока госпожа Фиата не появится в Эонтеваре, вам придется побыть моей гостьей. Вы не возражаете?

Элиза не возражала, и они гуляли допоздна, разглядывая то бронзовые старинные барельефы на стенах домов, то висячие сады на пересечении трех улиц, спустились по каменной лестнице к разлившейся реке, поднялись обратно. Элиза съела множество конфет, выслушала множество старинных историй о столице, Эллар оказался прекрасным рассказчиком. Начался фейерверк. Грохотали пушки, и небо над столицей расцвело невероятными цветами. В искусстве фейерверков в Империи толк знали, Элиза даже и близко ничего подобного не видела, поэтому она только рассеянно кивнула в ответ Эллару, который, извинившись, на несколько мгновений куда-то отошел. Кто-то его узнал и желал немедленно поговорить. Снова грохот выстреливших пушек. Темнота неба на глазах у завороженной этим зрелищем девушки начала вспухать зародышами будущих соцветий. И в этот момент ее ухватили за локоть и с силой поволокли в открытую калиточку в ограде сада. Небо вспыхнуло ярчайшими огнями. Рядом с Элизой находился невысокий мужчина неприятного вида с маленькими, глубоко посаженными глазками, сверкавшими сейчас отраженным светом огней фейерверка.

- Оставьте меня, - стараясь говорить спокойно, произнесла Элиза, - я гостья маршала Гаорина. Вам не стоит с ним связываться.

Вокруг них как назло не было ни единого человека. Неизвестный мужчина, применяя всю свою мужскую силу, затаскивал ее в калиточку. Элиза вцепилась свободной рукой в какое-то бронзовое украшение, и сдвинуть ее сейчас можно было, только оторвав руку, потому что эти многовековые украшения не отдирались в принципе.

- Мне Гаорин не указ, - негромко, медленно произнес мужчина. - Пойдемте со мной. Обещаю, не пожалеете. Кто вам этот Гаорин? Он, поверьте мне, ужасный, жестокий человек.

- Но вы-то мне точно никто.

- Пойдемте со мной. Идите же.

- Не пойду.

Грохнули пушки. И, слившись с этим грохотом, прозвучал выстрел. Неизвестный зашипел, отбросил Элизину руку и схватился за ухо.

- Следующим выстрелом срежу ухо полностью, - вежливо-взбешенным голосом сообщил ужасный жестокий Гаорин откуда-то из темноты. - Оставьте эту девушку. Вы слышите, она не хочет идти с вами.

Элиза сделала несколько шагов назад и спиной наткнулась на обнявшего ее Эллара Гаорина.

- Вы первая в моей жизни девушка, - сообщил он ей с восторгом в голосе, увлекая вперед по сияющей отраженным светом небесных огней улице, - которая не поддалась внушению мага. И чтобы потом не случилось, но я сейчас безмерно счастлив, что смог поставить на место главного мага Империи. Я всю жизнь об этом бесплодно мечтал. Всю жизнь мечтал увидеть его хотя бы без иллюзии. И вот благодаря вам моя мечта сбылась. До чего невзрачный мужчина.

- И никто не мог ему отказать? - с отвращением спросила Элиза, которую до сих пор слегка трясло от пережитого волнения, несмотря на то, что тот, кому она доверяла, полуобнимал ее за плечи.

- Никто. Хотя это и весьма отвратительно. Я даже и не женился до сих пор из-за этого. Не имею ни малейшего желания узнавать, что моя жена провела ночь в постели какого-нибудь мага, не сумев ему отказать... Успокойся, милая, уже все позади.

Они вышли на многолюдную шумную площадь, прошли ее и опять углубились в темную, безлюдную улочку.

- Элиза, - прошептал Эллар. Обнял ее, разворачивая лицом к себе, и медленно поцеловал.

И Элиза, не ожидавшая от поцелуя ничего хорошего, была ошеломлена как нежностью обнявшего ее мужчины, так и неожиданным ответом своего естества. Сердце заколотилось сильней, она обняла Гаорина за шею, чтобы теснее прижаться к нему. Через несколько неровных шагов они снова поцеловались. Потом снова. Девушка с затуманенным сознанием хотела только одного, чтобы эта прогулка никогда не заканчивалась, никак не связывая виденную мельком пакость общения мужчины и женщины с пьянящим, сладостным очарованием происходящего с ней. Незаметно для себя они преодолели оставшееся расстояние до особняка Гаоринов. Эллар подхватил ее на руки, пронес обнимавшую его девушку по незаметной лесенке к себе в спальню. Снова поцелуи. Темно синее платье непонятно как сползло на пол.

И, когда Элиза пришла в себя, все уже было кончено. Она подняла голову с плеча мужчины, осторожно высвободилась из его объятий. Он лежал неподвижно, будто бы спал. Она стремительно соскользнула с кровати, собрала свою одежду, надела нижнюю рубашку и выбежала из его спальни. Хорошо еще, что слуги спали в отдельном флигеле. Ей самой было теперь не до сна. Неизвестно как принято в этом мире, но понятиям ее родного мира, она стала падшей женщиной. И как мгновенно это произошло. И она совершенно не сопротивлялась. Даже наоборот! Теперь понятно, почему юных невинных девушек никуда не выпускают без компаньонок.

Оказавшись в собственных покоях, Элиза вымылась в бассейне, надела первое попавшееся легкое свободное одеяние, неизвестно как они здесь называются, и босиком вышла во внутренний садик особняка. Ночь была теплой, даже душной. Как же ей теперь жить дальше? Как общаться с Гаорином? С Гаорином? Совсем недавно она называла его Элларом. Шептала его имя и ей казалось, что бешеное сердце ее вырвется из груди. Она закрыла лицо руками, собираясь с силами, чтобы задать главный вопрос. Как там ее Дух Хранитель? Она так ужасно согрешила. Она Его больше никогда не увидит?

И тут же вспыхнуло Огненное Колесо со многими очами.

- Я же не закон природы. Я живая Личность. Я никогда тебя не оставлю. Я тебя понимаю и жалею. И тоже считаю Гаорина одним из лучших в этом мире. - Элиза почувствовала в своем сознании знакомое Присутствие. - Ты неопытна. Ты в чужом мире и растеряна. Но все же. Представь себе: все то же самое, но со своим законным мужем, ради зачатия долгожданного наследника.

Элиза опустилась на скамейку возле фонтана и низко согнулась, снова закрыв лицо руками. Да, тогда бы не было такого чувства стыда. И страха перед новой встречей с Элларом Гаорином. Все было бы по-другому.

Внезапно теплый плащ лег ей на плечи. Гаорин, как всегда, подошел незаметно.

- Ты простудишься, Элиза, - тихо сказал он, садясь рядом с ней на скамейку. - Тепло этой ночи обманчиво. А ты еще босиком.

Она сидела рядом с ним, согнувшись, не в силах отнять руки от лица.

- Что случилось? Твой Хранитель отказался от тебя?

- Нет. Он сказал, что Он - живая личность, а не закон природы, жалеет меня и не оставит. Но второго раза не должно быть, - еле выдавила из себя Элиза.

- Хорошо. Второго раза не будет. Я тебе обещаю, - он обнял ее за опущенные плечи.

- А как ты можешь это обещать? Это же как удар молнии и пожар.

- Благодарю тебя, - нежно сказал Эллар, отнимая ее руки от лица и заставляя выпрямиться. - Но я мог остановиться после первых поцелуев. Возможно, тебя это задевает, но я ни о чем не жалею. Однако теперь, когда меня сдерживает собственное обещание, остановлюсь. Только иди спать. Отложим все до утра.

Он поставил ее на ноги и проводил до спаленки.

Завтрак Элиза проспала. Но к обеду она заставила себя встать, умыться, как вышло причесаться и одеться, и вышла к столу. Только чтобы не выглядеть в собственных глазах еще и трусихой. Гаорин ее уже ждал. Едва только слуга вышел, расставив все блюда на столе, господин маршал сказал прохладным тоном.

- Я все тщательно обдумал и предлагаю тебе, выйти за меня замуж. Конечно, род Эледэ - это не самая подходящая партия для наследника Гаоринов,- продолжил он столь же хладнокровно, - но ты все же не селянка, разводящая шелковичных червей. А один из моих предков как раз на такой и женился. Твое происхождение, Элиза, - это единственный недостаток брака с тобой. Ты красива, обладаешь хорошим характером...

Элиза, как ни странно, чуть было успокоившаяся за время холодного и рассудительного взвешивания своих достоинств и недостатков, заметно вздрогнула. По поводу своего характера она слышала всякое, а уж сама себя так кляла, что никакому недругу не додуматься.

- Ты сейчас просто запомни мои слова, а когда познакомишься с барышнями из высшего общества столицы, тогда и обдумаешь. Помимо твоей красоты, хорошего характера и прекрасного воспитания ты обладаешь бесценным даром. Рядом с тобой рассеиваются все магические иллюзии, не только охранные, как вчера выяснилось. Я, как маршал Империи, обязан держать тебя рядом с собой, а, как бессильный рядом с твоей красотой мужчина, буду из-за этого мучиться. Единственный выход - брак. У тебя есть серьезные возражения, Элиза, возражения против брака со мной?

Элиза заставила себя оторвать глаза от тарелки и посмотреть на Гаорина. Первый маршал Империи ей улыбнулся со знакомым озорным блеском в глазах.

- Ну если нет серьезных возражений, то свадьба будет завтра после обеда.

Вот тут возражения появились сразу.

- Но я не знаю, как проходит свадьба в вашем высшем обществе. Я вообще ничего не знаю, но не хочу выглядеть девушкой из глухой деревни, из-за женитьбы на которой тебя будут все жалеть.

- Ты не выглядишь девушкой из глухой деревни, уж поверь мне. Но если это тебя так беспокоит, то я могу сдать тебя завтра с утра пораньше свадебных дел устроительницам. И будь уверена, они оденут, причешут и выдрессируют тебя за полдня по высшему разряду. Немногие на это идут, потому что процесс зверски мучительный, но если тебе надо...

- Надо.

- Тогда договорились. Я сейчас отправлю несколько извещений. Кто успеет - тот успеет. Свадьба пройдет в узком кругу. Поешь, наконец, Элиза. Потом отдыхай перед завтрашним мучением. Ты уже знаешь, где в особняке библиотека? Почитаешь о столичном этикете, об истории столичного этикета, - с нескрываемым весельем в голосе продолжал ее высокородный жених. - Когда совсем страшно станет, помни, что как бы завтра тяжело не было, к вечеру ты в любом случае станешь моей женой. И вот именно это должно бы тебя обеспокоить, странное ты существо, а вовсе не какая-то церемония, пусть и зверски неприятная.

Но вот "именно это" Элизу не беспокоило. Почему-то она доверяла Эллару Гаорину еще с первой их встречи в Тагомарской тюрьме несмотря ни на что. Именно это отсутствие каких-либо сомнений и видел Гаорин сейчас в ее ясном взгляде.

- Отдыхай сегодня спокойно, мой серебряный подснежник, - мягко сказал он, вставая, - мне нужно этим вечером нанести несколько визитов.

На следующий день Элиза поняла, что, как бы ни принижал ее жених значение брачной церемонии, она правильно сделала, что прибегла к помощи опытных свадебных дел устроительниц. Оказалось, что для невесты маршала Империи и наследника одного из самых знатных родов страны, брачная церемония состоит из двух частей. Оформление брака в храме - это первая часть, а вторая - представление молодой жены в императорском дворце. Что, конечно, было неприятно, но положительным моментом оказалось то, что жене маршала не стоит сильно беспокоиться насчет приветственных поклонов. Это пусть все остальные беспокоятся. Опытные женщины все же заставили ее потренироваться. Многое она умела с детства, например, не опускать плечи. Одним словом, все оказалось не так уж и трудно. Ей все рассказали, показали, замочили в бассейне, натерли неизвестным притиранием, одели, выстригли отдельные прядки и причесали по последней столичной моде. Сверху замотали с ног до головы в традиционную брачную накидку алого цвета. Цвет ей был бы совсем не к лицу, если бы это лицо было видно.

Однако Гаорин все же заметил ее тревогу, несмотря на то, что глаз невесты он видеть никак не мог.

- Что тебя беспокоит? - спросил он, становясь с ней рядом в начале церемониальной дорожки.

- Я же не увижу ни одной иллюзии. И ты рядом со мной тоже. Как же мы поймем, когда нужно двигаться? И все остальное тоже.

- Успокойся. Я столько раз видел брачные церемонии, что соображу, что делать.

Элиза вытащила пальцы руки из кокона брачной накидки и вложила их в руку жениха. Церемония началась. В храме были только представители рода Гаорин, оказавшиеся в столице или поблизости в момент, когда главе рода пришла в голову идея, спешно ожениться.

- Все предзнаменования дурные? - шепотом спросила Элиза.

- Я не вижу, как и ты. Но на что ты, спрашивается, надеялась, после того, как я сцарапал кожу на ухе главному магу пулей стандартного калибра...

- ...Ушки у него были страшные...

- ...торчащие, приятно было это впервые в жизни без иллюзии увидеть. Но мой выстрел их не исправил. Говорил же тебе, что ты не о том беспокоишься. Маги добрыми не бывают. И меня особо не любят. И справедливо.

- И взаимно, - так же тихо, как и жених добавила Элиза.

Эллар рэн Гаорин слегка погладил ей пальцы руки и сделал очередной шаг вперед, увлекая невесту за собой. Следующее предзнаменование было, видать, еще дурнее предыдущих. Какая-то пожилая представительница рода схватилась за сердце и сильно побледнела под испуганные взвизги более молодых женщин Гаорин.

Но, как бы то ни было, церемония завершилась. Служитель храма соединил их руки и надел брачные браслеты. Ярко-алая накидка сползла с Элизы на плиты храма, как и положено. В этот момент пожилая дама упала в обморок на руки перепуганных Гаоринов. Элиза нерешительно взглянула на рэн Гаорина. Тот хладнокровно пожал плечами и вежливо поблагодарил служителя за исключительно приятную церемонию.

- Ты очень красива, - утешил новоиспеченную госпожу Гаорин ее супруг.

- Но ведь не от вида моей красоты та дама упала в глубокий обморок.

- Да, такое глубокое понимание прекрасного ей не доступно. Не беспокойся, тебе скоро объяснят, что случилось.

Ей объяснили на последующем вслед за брачной церемонией приеме во дворце.

- Молодая госпожа Гаорин ослепительно прекрасна. Жаль, что такой красивой паре суждена несчастная и недолгая жизнь. Я слышал, что все предзнаменования во время брачной церемонии были несчастливыми.

- Все? Неужели? Это так редко бывает.

- Все. И предзнаменование смерти под конец...

- Эллар, ты веришь в предзнаменования? - высокий, красивый светловолосый мужчина с холодными глазами небрежно потрепал Элизу по плечу. Принц и наследник Империи.

Она склонилась в поклоне.

- Нет, Ваше Высочество, вы же знаете, что не верю. Собираюсь жить вместе с женой долго и счастливо.

- А ведь ты обязан мне вашей встречей. Я так и думал, что ты увлечешься отравительницей своего жениха. Тебя, Эллар, всегда увлекали риск и опасность. Отравит или не отравит? Я специально отправил тебя в тюрьму, чтобы вы встретились.

Значит, почтовые птицы уже начали летать. Или принц другим способом узнал историю барышни Эледэ. Только он лгал. Склонившаяся в церемонном поклоне Элиза точно знала, что Его Высочество лжет, и лжет грубо. Не мог он в тот день, когда Гаорин попал в тюрьму, рассчитывать на то, что Мерелиза Эледэ выживет. Яд был смертельным и в кончине барышни Эледэ никто тогда не сомневался. Но Его Высочество принадлежал к тем людям, которым никто не возражает. И потому самоуверенно считал, что ему все и всегда верят. И даже не потрудился сочинить достоверную ложь.

Наследник Империи. Единственный наследник Империи.

- У Вашего Высочества неверные сведения, - не смолчал Гаорин, выпрямляясь, - моя жена никого не отравляла. Это ее отравил кузен. Она чудом выжила.

Его Высочество фыркнул с демонстративным недоверием. Ему можно. Да и что ему оставалось после собственных слов, как демонстративное недоверие? Он отошел. Только тогда госпожа Гаорин выпрямилась и переглянулась с мужем. Говорить о чем-то серьезном во дворце было нельзя.

- Прекрасная госпожа Гаорин, вы расстроены дурными предзнаменованиями на вашей свадьбе?

- Да, господин первый маг, я расстроена.

Она и вправду была огорчена, но не потому, что верила в них, а потому, что не любила скандалы. А здесь явно намечался один такой, и немалый.

- Ведь это к вам моя супруга должна предъявить претензии за свое огорчение, не так ли?

Эллар Гаорин говорил с холодной нескрываемой яростью.

- Вы, прекрасная госпожа Гаорин, обязаны мне вашим мгновенным браком, я ведь все понял. Так уж и быть, несдержанный господин Гаорин, прощаю вам ваш наглый тон и наглый выстрел, если вы объясните, как вам удалось в меня попасть.

- Повезло. Руку правого направляет возмездие, - не менее яростно, чем раньше ответил господин первый маршал.

По контрасту с такими вот приветствиями уже не очень впечатляли рассеянное поздравление господина Сараоттэ, доброжелательное приветствие господина Кайренхая, который носил титул главного хранителя традиций и архивов. И многие другие приветствия придворных, незнакомых Элизе.

Когда измученная Элиза добралась до особняка, слуг уже не было видно. Эллар за руку ввел ее в их общую спальню. Она еле сняла с себя верхнее, зеленое с серебром роскошное шелковое платье и устало опустилась в трехгранное со множеством подушечек кресло. Перед ней стоял столик с едой. Отличная вещь - ужин в спальне. Теперь, когда все было кончено, есть хотелось с невероятной силой. Но она даже не сняла крышку с подноса.

- Эллар, неужели это Его Высочество распорядился отправить тебя в тюрьму? Ты же, как говорят, человек принца.

- Пару месяцев назад Его Высочество предложил мне принять участие в свержении императора, - веселым тоном сообщил ей супруг, также снявший себя верхнее платье и оставшийся в нижней рубашке и штанах. - Я пообещал подумать. С тех пор все тяну с ответом.

Элиза потрясенно глядела на него.

- Но ведь это наверняка доложили императору.

- Вот и я думаю, кто из них двоих пытался меня прикончить. Маги, я тебе уже говорил, могут выполнять поручения только императора или наследника. А больше ничьи.

Действительно весело.

Эллар подошел к ней и принялся вытаскивать все шпильки и заколки, которыми ее волосы удерживались на голове вроде бы в естественном и простом положении. Наконец, густые волосы соскользнули волной на спину. Стало намного легче. Он бережно провел ладонями по пушистым серебристым волосам и легко поцеловал ее в затылок.

- Эллар, скажи, - решилась Элиза, - ты говорил, что никто из обычных людей не может сопротивляться магическому внушению. А как же защищены император и принц?

- Никак, - усмехнулся Гаорин и снова легко поцеловал жену в затылок, - если Союз магов вдруг вздумает заменить наше правительство хоть на содзоварское, никто не сможет ничего сделать вопреки. Сам Император и напишет нужное отречение. До сих пор нас всех спасало, что пришедшие несколько столетий назад в Срединную империю маги политикой не интересовались. Да и зачем? Они и так имеют все, что пожелают, - с горечью сказал первый маршал. - Им выгоден мир и процветание нашей страны. Мы даже заключили оборонительный союз. Они делают вид, что подчиняются приказам императора. Но никто особо не обольщается. Из всех людей Империи только я слыву человеком, способным в какой-то мере противостоять магическому внушению. Из-за моей, кстати, неуравновешенности, дорогая супруга.