Он поглядел на марсианина, стоящего на фоне неба.
— Звезды! — сказал Томас.
— Звезды! — отозвался марсианин, глядя на Томаса. Сквозь тело марсианина, яркие, белые, светили звезды, его плоть была словно расшита ими — так искрятся светящиеся крупинки в фосфоресцирующей оболочке студенистой глубоководной рыбы. Звезды мерцали, точно фиолетовые глаза, в груди и в животе марсианина, блистали драгоценностями на его запястьях.
— Я вижу сквозь вас! — сказал Томас.
— И я сквозь вас! — отвечал марсианин, отступая на шаг. Томас ощутил живое тепло собственного тела и успокоился. «Все в порядке, — подумал он, — я существую». Марсианин коснулся рукой своего носа, губ.
— Я не бесплотный, — негромко сказал он. — Живой!
— Я как раз не склонен считать человека венцом природы, — сказал Петровский.
— Это любопытно, — сказал Паркер. Он вскинул голову и посмотрел на Петровского немигающим взглядом. Была у него такая неприятная манера.
— Поймите меня правильно, — сказал Петровский, — я хотел сказать только, что глупо считать себя пупом Вселенной. Надо полагать, мы не единственные представители разума даже в нашей Галактике. О более отдаленных местах я и не говорю.