Марсианский патруль

Глава 8 Кратер Галилея

Ветер был несильный и, как ни странно, порывами. Редкие, но мощные дуновения его доходчиво предупреждали, что самое главное — сильнейшая песчаная буря — еще впереди, что она скоро нагрянет сюда, во всей своей гордой и неукротимой красе. Насытит воздух крупным песком, смешает в единую адскую круговерть небо и почву, скалы и воздух, солнце и тьму, превратив мир планеты в однородный бушующий сумрак, больно режущий острыми гранями крупных песчинок незащищенную кожу. Единственное успокоение заключалось в том, что триста лет назад — еще до начала терраформирования Марса — бури были намного страшнее и редким днем можно было считать тот, когда тусклый и размытый солнечный диск пробивал слабыми лучами пылевую завесу планеты. В то время оказаться под открытым небом было просто опасно для жизни. Но и сейчас песчаные бури неохотно уступали людям территорию, где многие века властвовали безраздельно. И сейчас еще буря вызывала в людях страх — может быть, даже инстинктивный, покоящийся на фундаменте памяти предков?.. Да и вообще, сомнительное это удовольствие — бродить по планете во время бури. В такую погоду самое лучшее — сидеть дома, под защитой силового барьера, окружающего Золотой Треугольник. А надежда на то, что склоны Кратера Галилея спасут от бури, можно сказать, нереальная. Никого и никогда еще на Марсе скалы от песчаной бури не защищали. Тем более что «Отбой» совершил посадку не в северо-восточной части Кратера, а скорее в восточной. И ветер, дувший, как и почти всегда, с севера, преграды на своем пути практически не встречал.

Патрульный корабль на фоне отвесных стен, возвышавшихся над красными песками более чем на милю, выглядел игрушкой, которую беспечные дети забыли на пикнике. Глубокие и широкие разломы, исполосовавшие склон, усиливали это впечатление. Они казались огромными и жадно раскрытыми ртами, втягивающими мощным дыханием своим потоки воздуха, готовыми проглотить все, что угодно, оказавшееся поблизости. И невольно возникало сомнение в том, что крошечный кораблик может быть настоящим космическим судном — даже на планете он выглядел маленьким и беззащитным.

Но наиболее полно беззащитность космического корабля чувствовал его капитан, майор Филипп Кэссиди. Потому что сволочная программа полета в самом конце своей сволочной работы преподнесла еще один сволочной сюрприз в виде намертво отключенной связи. Единственное, что оставалось работоспособным, — это экраны внешнего наблюдения, от которых толку в зарождающейся буре было немного. В редкие секунды затишья можно было разглядеть лишь несущиеся в воздухе клубы песка, которые делались все гуще и гуще; неба уже давно не было видно; исчезли в красно-серой мгле и дальние стены кратера Галилея; даже солнце превратилось в размытое тусклое пятно, едва различимое в высоко поднявшихся облаках пыли. Экран радара по-прежнему оставался мертв, серая поверхность его была безжизненна и пуста. Тур запустил процедуру перезагрузки стандартного программного модуля, но для этого ему потребовалось вначале стереть все обеспечение, нагло захватившее бортовой компьютер. На это ушло около получаса, и только потом команда принялась за работу. Сара настраивала боевой компьютер, Изя возился с передатчиком, который никак не удавалось запустить, а Тур с Крыской вполголоса переругивались относительно того, что там и как настраивать в компьютере управления полетом.

Порывы ветра делались все сильнее и дольше, и появление вездехода Кэссиди едва не проглядел. Тот неожиданно возник из клубов красновато-серой пыли в период краткого затишья — вынырнул, словно призрак; громадный грузовой вездеход, на таких обычно отправляются на облаву или на фермы. Подобные машины могли вместить до сорока человек, непонятно, зачем нужно было гнать такой транспорт?! Обычный патрульный вездеход вполне справился бы с доставкой троих людей… то есть двоих людей и одного тела.

Фил встал и прошел в шлюзовую камеру — подавать лифт и встречать гостей, которые, как он полагал, окажутся большим начальством. И в распоряжение которого теперь должен был поступить и сам майор Кэссиди, и весь его экипаж.

Вездеход остановился ярдах в сорока от «Отбоя» и минут двадцать не подавал никаких признаков жизни. Пылевое облако время от времени скрывало его из виду, и в один из моментов, когда сквозь мутную пелену проступила темная приземистая громада машины, на ней начали через равномерные промежутки времени вспыхивать фары.

Фил злобно выругался и нажал клавишу на блоке внутренней связи. Затем выругался еще раз, гораздо энергичнее и жестче, — связь по-прежнему не работала. Он вспомнил о браслете и вызвал Тура.

— Прожектором помигать можешь? — с досадой спросил он. — А то они нас, наверное, вызывают, а мы здесь, как… черт-те где… не ответить даже…

— Сейчас, сейчас, — торопливо пробормотал Тур. И через несколько секунд столб яркого света ударил в вездеход, вырвал его из пылевой мглы, моргнул несколько раз и погас.

На вездеходе тут же перестали истерично мигать фарами, а через минуту Фил увидел торопливо идущих к кораблю людей. Семь человек.

«Странно, — подумал Фил. — Почему так много?! Хотя да — тело нужно нести… И кстати, что мне делать с Гусем?..»

Эта проблема, долгое время старательно отодвигаемая Филом на задний план, встала сейчас перед ним во всей своей красе. Фил на Гуся был очень зол, но абсолютной уверенности в том, что погубленное программное обеспечение «Отбоя» и убийство Стефана ван Кайла является делом его рук, у Фила не было. Прямых доказательств причастности Гуся к этим преступлениям не имелось, да и косвенных, честно говоря, тоже. Несколько странных совпадений, которые действительно могли оказаться всего лишь совпадениями, не более того. И даже допросить толком Гуся не получится — Фил отдавал себе в этом отчет. Тут нужен следователь. А майор Кэссиди не был следователем, он был патрульным. Он привык к совершенно другой работе, которую хорошо знал и любил, — контроль. Контроль за порядком на вверенном ему участке пространства, когда с определенной опаской уже относишься к любому постороннему предмету — будь то космический корабль или даже случайный обломок, — в это самое пространство затесавшемуся. Возможно, именно поэтому «случайный предмет», в качестве какового подсознательно и воспринимался Гусь, затесавшийся в привычное пространство «Отбоя», и вызывал у Фила в первые моменты чувство опасности. Возможно, что Гусь виноват, а рисковать своими людьми и своим кораблем Фил был не намерен. Но ему почему-то хотелось лично доставить Гуся в полицейский участок, а не перепоручать это дело кому-нибудь другому. Фил вдруг понял, чего он опасается — последнего прощального взгляда, который бросит на него Гусь. По непонятной причине этот момент хотелось оттянуть. Может быть, чувство настороженности, испытываемое к Гусю, сделалось значительно слабее, Фил успел немного привыкнуть к парню и сейчас уже относился к Гусю как к члену своей команды… черт! Почему «Гусь»?! Не Гусь! Просто — лейтенант Густав Саневар, подозреваемый в убийстве и действиях, могущих повлечь… повлекших уже… осталось только узнать, что именно повлекших…

Фил, утомленный и раздосадованный этими самокопаниями, устало потер лоб ладонью, пожал плечами, так и не решив, как быть с Гусем, нажал клавишу, опускающую лифт, и подумал, что это очень большая удача, что лифт заработал так быстро. Иначе — карабкаться бы гостям на своих четырех… кстати! Интересный вопрос: если бы лифт «Отбоя» был рассчитан на десять человек, они бы явились сюда вдесятером?..

Семь человек — максимальное количество людей, которое лифт способен был за один прием доставить на борт. На «Отбое» (как и на всех остальных патрульных полицейских кораблях Золотого Треугольника) все так или иначе было подчинено количеству экипажа — семь кают, семиместный лифт, семиместный бот… вот только флаер четырехместный, но и это объяснялось соответствующей статьей инструкции, по которой на корабле (если он, конечно, не на стартовой площадке) не имели права оставаться меньше трех человек. Сейчас «Отбой» впервые за последние месяцы был перегружен, и на борт его поднимались еще семеро… многовато что-то, подумал Фил и вдруг понял, что мысль эта доставляет ему беспокойство. Словно бы на смену ему и его людям шел другой экипаж — как раз семеро… Или словно у космического корабля имелся предел, и нахождение на борту такого большого количества людей могло нарушить нормальную работу «Отбоя». Впрочем, о нормальной работе сейчас и вспоминать не стоит — часа три еще пройдет до того момента, когда бортовой компьютер, превратившийся сейчас едва ли не в груду бесполезного железа, снова станет живым и послушным…

Двери лифта мягко разошлись, и в коридор шагнул крепкий человек в не новой форме… хм, странно… знаков различия на его куртке не было и в помине. Стандартная полицейская форма астронавта, но ни одной нашивки — ни номера экипажа, ни личного номера, ни звания, ни имени.

Человек стащил с себя маску и очки, тяжело вздохнул и с явным облегчением кивнул Филу.

— Что у вас с передатчиком? — Голос у него оказался громким и ровным, с легкой ноткой превосходства над окружающими.

— Диверсия, — коротко ответил Фил, разглядывая суровое лицо гостя, носившее следы старых шрамов, — марсианский песок крайне редко оказывается ласков по отношению к человеческой коже.

— Полковник Ричард Сандерс, — представился гость.

— Майор Филипп Кэссиди, — ответил Фил и вдруг ни с того ни с сего решил не добавлять обязательного в таких случаях «сэр», — капитан полицейского патрульного корабля ноль-пять.

Полковник кивнул, продемонстрировав явное нежелание сообщать майору Филиппу Кэссиди свою должность, и с заметным интересом огляделся по сторонам.

Странно, подумал Фил. На отсутствие «сэр» он никак не отреагировал, корабль разглядывает, будто никогда раньше и в глаза не видел полицейской посудины… странно.

— Один остается здесь, — бросил полковник торчащим до сих пор в лифте спутникам, — остальные — за мной. Господин майор, прикажите экипажу собраться в кают-компании, — обратился он к Кэссиди. — Мне нужно довести до всех приказ прокуратуры Золотого Треугольника.

Кэссиди кивнул и бросил любопытный взгляд на выходивших из лифта людей.

Это были крепкие парни, одетые, как и их командир, в форму астронавтов, — четыре лейтенанта и три капитана, один из которых остался возле лифта. Нашивок с указаниями личных номеров, номеров экипажей и имен не было и на их форме. И лица этих людей Фил видел впервые.

На Марсе почти каждый астронавт знал другого в лицо. Каждый год Полицейская академия выпускала полтора десятка новичков, растекавшихся по разным экипажам и буквально через пару месяцев уже перестававших считаться новичками. И появление такого большого количества неизвестных астронавтов (да еще в звании капитанов — что вообще было огромной редкостью) вызывало изумление. Впрочем, повадки у них были явно как у нижников, форма летунов сидела на них как на бутылке носок — коряво и неуместно. Очевидно, в прокуратуре решили не смущать окружающих своей ярко-зеленой формой… чего нельзя было сказать об оружии…

Все гости оказались вооружены автоматами и гранатами, такая экипировка была обычной при рейдах, представляющих повышенную опасность. Например, в Хаос Гидаспа или Гибрейта, лежащий немного западнее, — там всегда находилось применение и гранатам, и автоматам, и даже пулеметам. Очевидно, операция этим парням предстояла нешуточная, сам Фил за все время своей службы только раз пять наряжался подобным образом.

Представляться эти парни, очевидно, тоже не посчитали нужным. И вообще, на Кэссиди они старались не смотреть — этакие преисполненные служебного рвения каменные морды… странно, но и у них лица были порядком иссечены песком — белые полоски старых царапин отчетливо проступали на загоревшей коже.

«Это точно не астронавты, — уверенно подумал Кэссиди. — Явные нижники, новое какое-то подразделение, Тур мне о таких как раз и говорил — когда он связывался, кажется, с «Ласточкой», ему насплетничали, что и у них там куча непонятного народу. Только вот что-то он такое мне еще сказал… не помню, хоть убей…»

В кают-компании, кроме капитана Кобо, вскочившего и отдавшего честь при появлении Кэссиди, никого не было. Филипп быстро подошел к нему и тихо произнес:

— Собрать весь экипаж, — и совсем уже тихо, едва ли не шепотом, добавил по-русски: — Гуся тоже приведи, наручники снять, Стрелку не трогать.

Изя откозырял, на миг опустил глаза в знак того, что все понял, и торопливо вышел в коридор.

— Господин полковник, — обратился Кэссиди к Сандерсу, — почему был изменен курс корабля? И могу я узнать, какие инструкции вы имеете относительно моего экипажа?

— Сейчас все соберутся, — неопределенно ответил полковник и демонстративно отвернулся.

— Могу я получить ответ на первый свой вопрос? — Кэссиди подпустил в голос ощутимую порцию хорошо различимого раздражения.

— Нет.

«Скотина, — подумал Кэссиди. — Наверняка из самой прокуратуры, потому и должность свою не назвал, прокурор какой-нибудь, не иначе… вот только почему в форме астронавта?!»

В кают-компании появились Крыска и Сара, затем из рубки управления вылез Тур, и последними заявились Гусь с Изей. Гусь неторопливо растирал запястья, на Фила и остальных старался не смотреть. Изя же, едва заметно кивнув Филу в знак того, что все распоряжения выполнил, прошел и встал рядом с Туром. Фил посмотрел на них — ребята заметно нервничали, присутствие на корабле посторонних и совершенно незнакомых людей в форме астронавтов, да еще так хорошо вооруженных, не доставляло никому удовольствия. Особенно это было заметно по тому, с каким видом Тур демонстративно разглядывает гостей.

Фил вздрогнул. Ему показалось, что пол под ногами качнулся. Он вдруг вспомнил, что именно сказал ему Тур насчет формы тех, кто был в качестве пассажиров на других патрульных кораблях.

Тур тогда сказал, что форма у них какая-то странная. Не летная, не наземная — странная. Фил обвел внимательным взглядом забивших кают-компанию офицеров. Ничего странного в форме астронавтов не было, за исключением отсутствия нашивок на куртках. Лица — да, странные, не вяжущиеся с астронавтами, словно напялили форму летунов на нижников… или на кого-нибудь другого…

— Господин майор, — заговорил полковник Сандерс, — соберите у всех личное оружие и заприте его в сейф. Выполняйте.

— Простите?! — Кэссиди задрал брови. Хотя, если быть до конца честным, особого удивления он при этих словах не испытал.

— Мне повторить?! — Полковник тоже задрал брови, выражая изумление.

— Повторите, — кивнул Кэссиди. — И не сочтите за труд предъявить свой жетон.

— Что?! — Казалось, брови полковника сейчас окажутся на затылке.

— Полицейский жетон, — пояснил Кэссиди, опуская руку на кобуру и сжимая пальцы на рукояти пистолета. — Ваши полномочия, полковник! Стоять! Ни с места!..

Тур с Изей отреагировать не успели, двое из сопровождавших полковника ударили их — прикладами, в живот, синхронно, словно много дней тренировались, отрабатывая этот прием. Сам Кэссиди почти успел вытащить оружие, но ствол пистолета полковника уже был прижат к его лбу.

— Замри, легавый! — рявкнул полковник. — Руки за голову!!! Всех касается!!!

Кэссиди покорно выполнил указание и бросил взгляд на остальных.

Тур с Изей скорчились на полу, слабо постанывая, — им здорово досталось. Сопровождавшие полковника охранники уже отобрали у них оружие. Отобрали они его и у Крыски с Сарой, стоявших, как и сам Кэссиди, с поднятыми руками. Полковник выудил пистолет из кобуры Фила.

— Помогите мальчику разоружиться, — кивнул полковник в сторону Гуся.

Один из лейтенантов оттолкнул автоматом в сторону Крыску с Сарой, а второй шагнул к Гусю и похлопал его по кобуре.

— Пусто, — удивленно констатировал он, поворачиваясь к полковнику Сандерсу.

— Что? — не понял полковник. И тут Гусь прыгнул.

Кэссиди знал, что земляшки обладают более развитой мускулатурой, но такого он, признаться, не ожидал. Сильный толчок отправил стоявшего перед Гусем лейтенанта в шумный и всеопрокидывающий полет через все помещение. Одним прыжком Гусь преодолел кают-компанию — а это около десяти ярдов — и ударил ногой в живот поднимавшего уже свой автомат капитана из сопровождения полковника. Еще одному лейтенанту Гусь нанес локтем удар в грудь. Удар был такой силы, что Кэссиди невольно вздрогнул — ему показалось, что до него донесся хруст ломаемых костей.

— Стреляю!!! — рявкнул полковник. — Стоять, тварь!!!

Гусь уже был рядом с ним. Реакция у этого парня оказалась потрясающая. Но полковник на долю секунды раньше успел повернуть оружие в его сторону и нажать на спусковой крючок.

Выстрел оглушил Кэссиди, лицо обдало жаром — то ли от близкого выстрела, то ли от осознания того, что стреляют на борту его корабля. Ведь случайного повреждения достаточно, чтобы превратить космический корабль в бесполезную железяку, негодную даже для планетарных рейсов.

Пуля попала Гусю в правую руку. Судя по всему, кость задета не была — Гусь даже не вскрикнул, — но это заставило его растеряться. Двое из сопровождавших полковника лбов мигом навалились на него, заломили руки за спину и застегнули выуженные откуда-то из карманов наручники.

— На этих тоже наденьте, — тяжело дыша, приказал полковник.

Команда у Сандерса была проворная, и вскоре весь экипаж «Отбоя» оказался в наручниках.

Кэссиди вдруг уловил прерывистое и громкое дыхание, он скосил глаза — Сара стояла бледнее смерти, губы ее дрожали. Крыска выглядела не лучше. Фил посмотрел на Гуся — тот тоже был бледен, темное пятно на рукаве его куртки расползалось, делалось шире. Тур с Изей уже пришли в себя и стояли, прислонившись к переборке спиной. Но и они выглядели так, словно им все уже безразлично.

— Я сяду, — неожиданно громко заявил Кэссиди, опускаясь на стул. Сидеть со скованными за спиной руками было неудобно, но ничего, подумал Кэссиди. Потерплю уж. Будет тут еще всякая шваль распоряжаться — на моем-то корабле!..

— Встать! — приказал полковник.

— Пошел ты, — усмехнулся Кэссиди.

— Пристрелю, — Сандерс упер пистолет Кэссиди в лоб, и Фил почувствовал, как нервно дрожит палец полковника, давящий на спусковой крючок.

Было страшно — очень, до холодного пота, — но Кэссиди старался сохранять внешнее спокойствие. Не ради гордости или каких-то непонятных и абстрактных идей — он видел, что команда подавлена, что сейчас все они с надеждой смотрят на него одного. Все они ждут, что скажет Фил, что он предпримет. Ну и в глубине души все-таки, конечно, теплилась надежда, что этот бандит не выстрелит.

— Мы тебе нужны, — спокойно ответил Кэссиди. — Иначе ты пристрелил бы нас сразу же, едва оказавшись на корабле.

— Ты мне совсем не нужен, — криво усмехнулся полковник Сандерс. — Ты интересуешь меня лишь потому, что являешься той вещью, за которую я получаю бабки. А нужды у меня в тебе не больше, чем у сантехника в засорившемся унитазе. Понял, майор?

— Не майор, а господин майор, — поправил его Кэссиди. — И не забывай добавлять «сэр». Ведь, насколько я понял, от полковника в тебе ровно столько же, сколько и в содержимом унитаза от сытного обеда. Кстати, в этом содержимом, как видно, ты превосходно разбираешься.

— Лег-гавый!.. — «Полковник» едва сдержался, чтобы не ударить Фила пистолетом. — Я не коп, я — байкер! — Эти слова прозвучали настолько напыщенно, что Фил невольно усмехнулся.

— Мог бы и не пояснять, — сказал он. — То, что ты принадлежишь к сброду, это и так понятно.

— Вы везли двоих! — рявкнул «полковник». — Где они? Живо!

— По коридору, — быстро ответил Кэссиди. — Третья каюта справа, — ему очень не хотелось, чтобы кто-нибудь из этих людей, разыскивая подследственных, ломанулся в каюту Стрелки. — Капитан Кобо, — бросил Кэссиди через плечо, — передайте, пожалуйста, господам отморозкам ключ…

«Полковник» мотнул головой, и один из сопровождавших его «капитанов» подскочил к Изе, похлопал его по карманам, выудил из нагрудного магнитный ключ, а затем опрометью бросился в коридор. Вскоре он вернулся, и следом за ним, широко улыбаясь, шли Каилос Никзараторс и Нил О'Хара.

— Здравствуйте, братья! — Грек раскинул руки и крепко обнял по очереди всех спутников «полковника», затем хлопнул по плечу самого Сандерса и сказал: — Молодец! Я тебе всегда верил!

«Полковник» усмехнулся и ответил:

— А я тебе, был такой момент, не поверил — когда ты мне про него сказал, — он кивнул в сторону Гуся. — Думал, ты и правда на копов теперь работаешь. Извини уж, не сердись, ладно?

— Порядок, — улыбнулся Каилос. — Я и сам обалдел, когда его увидел, — он развернулся и подошел вплотную к Гусю, — никогда не думал, что увижу, — грек внимательно изучал его лицо — пристально, словно бы интересную картину, и голос его сделался задумчивым и тихим: — Надо же, а?! И не постарел ничуть… и шрам залечил… следов даже не видать… молодец, молодец… Ну, здравствуй, Лис! — Грек хлопнул Гуся по плечу. — Так ты теперь с копами или с нами, а? Про кораблик-то не забыл? Не забыл, не забыл, вижу, что не забыл! Эх, Лис! Мы теперь с тобой таких дел наворотим с этим кораблем! Покажешь, где он? Ну не морщись! — Каилос потрепал Гуся по плечу. — Не покажешь, сами ведь найдем. Только вот и тебя, и остальных на кусочки сначала порежем. Вначале мужиков, конечно, — девочки-то еще пару недель с нашими ребятами поразвлекаются. А? Лис! Ну чего ты?!

— Я тебя не знаю, — спокойно ответил Гусь, дергая плечом, чтобы сбросить с него руку грека (Фил невольно поморщился, представляя себе, какую боль сейчас это движение раненым плечом причиняет Гусю). — И это очень хорошо, что я тебя не знаю, — только поэтому ты еще и жив.

— Я же говорил, что это он, — Каилос обернулся к Нилу О'Хара. — Слышишь, как разговаривает? А ты мне — похож, похож! — передразнил Каилос и рассмеялся — легко, радостно, словно бы с души его свалился огромный камень. — Он это, он! Не ожидал я такого подарочка от прокуратурских легавых, честное слово — не ожидал! И хорошо еще, что они сами о Лисе не знали, а то мы им и не нужны бы оказались, они бы сами у него все про кораблик вытянули. Но да он у нас хи-и-итрый! — Каилос весело рассмеялся. — Очень хитрый! Одно слово, Лис! Теперь мы кораблик отыщем, точно говорю! Теперь слово «независимость» научатся произносить с должным уважением. На всех планетах! Правильно говорю? — свирепо рявкнул Каилос на Гуся.

Гусь не ответил, только поморщился слегка от этого крика.

— Я уверен, Дик, — Каилос обернулся к «полковнику» Сандерсу, — что и ты наконец-то поймешь все преимущества свободы! — Глаза Каилоса пылали сумасшедшим огнем.

— Мне и на Марсе неплохо, — ответил Сандерс.

— Это пока, — заметил Каилос. — Скоро здесь будет очень жарко. Скоро мы дадим почувствовать всем планетам, что такое свобода! Пираты, да? — Каилос метнул горящий взор на внимательно слушавшего Фила. — Нет! Не пираты! Свободные люди! И теперь уже настает наше время! Так что, Лис? Как ты решил? Остаешься с копами — гореть в огне? Или вернешься к своим братьям? Я не держу на тебя зла, я понимаю, что у тебя, возможно, не было иного выхода. Всю дорогу я подыгрывал тебе, но сейчас настало время принимать решение. Что скажешь?

— Адрес, куда тебе пойти, — отрезал Гусь. — И как можно глубже! — Его лицо было бледным уже не от боли в плече, а от бешенства. — Я не знаю ни тебя, ни твоих отмороженных приятелей! Не знаю и не желаю знать!

— Узнаю Лиса! — усмехнулся Каилос. — Кремень, а не человек! И манера разговора совершенно не изменилась!

— Я тоже вначале подумал, что он просто похож, — вставил свое слово «полковник» Сандерс. — Но когда он начал тут валить наших ребят… Лис это, точно! Голову даю на отсечение!

— Побереги свою башку, — презрительно бросил ему Гусь. — Она тебе еще пригодится…

— На том свете!!! — хором прокричали Никзараторс и Сандерс и расхохотались.

При этих словах Гусь запнулся и растерянно замер. Было понятно, что он хотел сказать именно это и что грек и мнимый полковник опередили его буквально на секунду. И сейчас, глядя на смешавшегося Гуся, Кэссиди вдруг очень и очень пожалел о том, что так доверял этому человеку.

Фила, Тура, Гуся и Изю вывели из корабля и куда-то увезли, на какую-то «базу» — это Крыска поняла из разговора оставшихся тут двоих байкеров. А саму Кристину вместе с Сарой запихнули в каюту, которую до того занимал Филипп Кэссиди. Но просидели они там недолго — новые хозяева «Отбоя» очень быстро обнаружили Стрелку и решили, что пусть уж лучше все заложники будут в одном помещении. Размеры этого самого помещения особого значения не имели…

Наручники с них почему-то сняли. То ли пожалели, то ли просто хотели этим показать, что никаких неожиданностей от двух перепуганных девчонок байкеры не ждут. Эта последняя мысль — о том, что их совершенно не воспринимают всерьез, — огорчала намного больше. А когда сестер Тейлор засунули в одну каюту со Стрелкой (которая тоже оказалась без наручников), стало окончательно ясно, что за серьезных противников их байкеры не считают совершенно. Да и не были они сейчас противниками — заложники, живой груз, от которого можно избавиться в любую секунду.

Но еще до того, как за ними пришли, Кристина успела заметить валяющуюся под койкой старую кислородную маску Фила. Она покрутила ее в руках и убедилась, что маска годится исключительно для того, чтобы выбросить ее на помойку.

«Жалко, что не пистолет, — подумала Кристина. — Что толку от этой ерунды? Хотя…»

Она нажала пальцем кнопку передатчика и с замиранием услышала голоса.

— Что?! — встрепенулась Сара. — Командир?

Тур и Гусь? — Голоса были хорошо узнаваемы, видимо, аккумуляторы маски не успели разрядиться. — Скажи, что мы здесь!

— А то они не знают, — проворчала Кристина. Она немного помедлила, затем нацепила маску и негромко, но внятно заговорила: — Командир! Вы слышите меня? Кто-нибудь меня слышит? Если слышите, дайте знать! Алло! Господин майор! Тур! Гусь! Изя! Меня слышит кто-нибудь или нет?..

— Бесполезно, — сказала Сара, щелкая пальчиком по оборванным проводам, сиротливо торчащим из маски наподобие жиденьких усов. — Смотри — микрофона нет. Мы их слышим, они нас не могут. А о чем говорят?

— Это не наши, — помотала головой Кристина, — это Никзараторс. Треплется что-то… Он… Погоди, их, кажется, в Нью-Рим хотят везти.

— Зачем?! — удивилась Сара.

— Не знаю, — пожала плечам Кристина. — Вроде чтобы через посты пройти. И через линию силовой защиты… Все! — она печально вздохнула и сняла маску. — Аккумуляторы сели.

В этот момент дверь каюты отъехала в сторону. В коридоре стояли двое вооруженных автоматами крепких и угрюмых парней, один из которых (повыше ростом, с изуродованной шрамом нижней губой) сразу уставился на Сару. Во взгляде его хорошо читалось все — и мысли, и желания, и настроение. Сару он разглядывал внимательно, не разглядывал даже, а изучал, едва ли не облизываясь. Неизвестно, как бы он повел себя, если б не его напарник, — тот нетерпеливо толкнул его автоматом, проворчал: «Чего встал? Приказ забыл?..» — и отодвинул плечом в сторонку. Было понятно, что охраннику со шрамом в данный момент глубоко наплевать и на полученный приказ, и на возможные последствия. Не вовремя вспыхнувшая фантазия некстати озарила его скудный мозг, отчетливо показав наиболее привлекательные для него кадры возможного развития событий. На туповатой морде байкера отчетливо проступила напряженная работа мысли. Наверное, поэтому он и не обратил внимания на кислородную маску, торопливо сдернутую с лица и сейчас висевшую на груди Кристины.

— Пошли, красавицы, — глухо проворчал байкер со шрамом.

— Куда? — машинально спросила Сара.

— В соседнюю каюту, — байкер еще раз тщательно ощупал ее глазами с ног до головы, и Сару от этого взгляда передернуло. — Там подружка ваша валяется. Будете вместе сидеть…

— Если ваши ребята, конечно, дурить не станут, — хрипло добавил второй, и в голосе его явственно проступила угроза.

Этот второй байкер — невысокого роста, но очень крепкого телосложения — смотрел, словно дикий зверь, готовый броситься и разорвать по первому же приказу своего хозяина. И даже, наверное, вовсе без такового приказа. Казалось, ему стоит огромных усилий сдерживаться, чтобы не нажать на спусковой крючок. Пока они шли по коридору в каюту Стрелки — всего каких-то несколько шагов, — ствол его автомата следил за ними, словно стрелка компаса.

«Как же надо ненавидеть полицию, чтобы быть таким, — подумала Кристина. — Хотя у байкеров-то уж причины для ненависти были немалые. Наверняка он сталкивался с полицией, и наверняка встречи эти не оставили у него о себе приятных воспоминаний…»

А может, он боится? Кристина невольно бросила торопливый взгляд на байкера, заметила нервно дернувшийся ствол и похолодела от страха.

«Псих, — уверенно подумала она. — Лучше на него и не смотреть, пальнет еще с перепугу…»

— Ты чего? — озабоченно спросила Сара, когда дверь каюты за ними закрылась. — Бледная какая-то…

— Испугалась, — честно призналась Кристина. — Видела этого, который ниже ростом, как он на нас смотрел… жуть берет.

— Меня больше волнует второй, — невесело усмехнулась Сара. — Он смотрел вообще… как… ну, не знаю… — она нахмурилась.

— Что вы тут бормочете?.. — Слабый голос Стрелки заставил их вздрогнуть.

— Стрелка! — радостно выдохнула Сара, приседая возле койки на корточки. — Как ты? Нормально, да?

— Голова кружится, — проворчала Стрелка, садясь на койке и прислоняясь спиной к перегородке. — Что это со мной было? Авария? Атака? Да?! — она испуганно посмотрела на Сару, перевела взгляд на Кристину. — Где ребята? Живы? Что случилось?..

Минут пять ушло у Крыски на то, чтобы в подробностях рассказать все, что произошло на «Отбое» за последние часы. И рассказ этот заставил Стрелку помрачнеть.

— Вот, значит, как… — она закрыла глаза и привалилась затылком к перегородке. — Меня подставить захотели… молодцы, молодцы… Прокуратура, значит… Ничего не забывают, суки. Ладно, пошли! — решительно заявила Стрелка, поднимаясь с койки.

— Куда?! — обалдела Крыска. — Нас здесь держат как заложников! Там за дверью двое таких… таких стоят… морд!

Она невольно показала руками, какого размера морды находятся за дверью.

— Сейчас посмотрим, какие такие морды, — злобно проворчала Стрелка и вдруг пошатнулась, схватилась рукой за переборку и совершенно другим уже тоном произнесла: — Фу, черт! Шатает-то как… голова кружится…

— Приляг, — робко посоветовала Крыска.

Но Стрелка ее не слушала. Она протиснулась к двери, отдернула ее в сторону и громко приказала ошалевшим от такой наглости охранникам: — Ну-ка! С дороги! Мне надо…

Закончить Стрелка не успела — сильный удар прикладом в живот согнул ее и отшвырнул в глубь каюты, вырвав из легких громкий и болезненный хриплый вскрик.

Вездеход действительно был полицейским. Непонятным оставалось, как байкерам удалось его раздобыть? На планете имелось от силы с десяток таких бронированных монстров. Три из них были на консервации, еще два — в Эйр-Йорке, в генеральной прокуратуре. Только первый участок Эйр-Йорка располагал подобной машиной. И еще первые участки Нью-Рима и Олд-Сити. Говорили, что парочка таких вездеходов имеется на дальних постах — у Долины Ареса и где-то на севере, за дальними поселками геологоразведчиков. Но так это или нет, неизвестно. Номер на броне был тщательно спилен, и майор Кэссиди даже не смог понять, к какому полицейскому участку приписана эта машина. Кроме того, разглядеть что-либо в разыгравшейся уже песчаной буре было очень сложно — маски на захваченных полицейских нацепили, а очками решили пренебречь, и всю дорогу до вездехода приходилось идти с закрытыми глазами, чтобы не ослепнуть от бьющего в лицо песка. Только возле самого люка удалось бросить мимолетный взгляд из-под полуприкрытых век — на тот участок лобовой брони, где полагается быть номеру машины и где сейчас виднелись широкие неровные полосы коряво срезанного металла.

Впрочем, основные мысли Фила сейчас были не об этом — его глодала досада за то, что он так поздно заметил подвох. Как же! Прокуратура же! Приказ командования и все такое! Ч-ч-черт!!! Сразу же было понятно, что к прокуратуре (и вообще к полицейским подразделениям) эти люди не имеют никакого отношения. Но полученный приказ затуманил разум, лишил права голоса здравый смысл, никогда доселе не отказывавший Филу… ну почти никогда…

Внутри вездехода тоже было подчищено, соскоблено и спилено все, что могло дать хоть какую-то информацию о происхождении вездехода. Так что Фил вскоре оставил надежду разобраться, как эта техника оказалась у байкеров. Или у пиратов? Если прислушаться к разговору Никзараторса и Сандерса, легко догадаться, что сейчас пираты с байкерами действуют заодно. И диверсию они готовят очень и очень серьезную. И — самое главное! — ко всему этому какое-то странное, но непосредственное отношение имеет лейтенант Густав Саневар… Гусь… Или Лис?..

В вездеходе оказался всего один человек — водитель, судя по внешнему виду, служащий компании «Ташико-Морок». То ли байкеры напяливали на себя любые шмотки, какие попадутся по руку, то ли он и правда был служащим компании. Фил вспомнил недавнюю историю в Олд-Сити и подумал, что второе предположение более верное. Это, надо сказать, не прибавило ему оптимизма. Уже одно наличие пиратов на планете вселяло тревогу, а уж то, что они действовали заодно с байкерами и водителями «Ташико-Морок», было совсем плохо.

Сандерс со своими байкерами, двое подследственных, четверо полицейских… То есть не совсем так — семеро байкеров, двое пиратов и четверо заложников… Ну, одним словом, свободного места в вездеходе было достаточно. Команду Фила разместили возле левого борта, напротив расположились байкеры с автоматами — видимо, даже со скованными за спиной руками полиция вызывала у них опасения.

Сандерс с Никзараторсом сели в кресла за спиной водителя и завели разговор, который вызвал у Фила немалый интерес. Говорили они, совершенно не опасаясь того, что их могут услышать полицейские. То ли они твердо решили не оставлять заложников в живых, то ли им и правда больше нечего было терять, и они надеялись, что скоро все переменится в лучшую для них сторону.

— Они встретили нас на орбите, — рассказывал Сандерсу Никзараторс. — Мы думали, что оторвались от них, но над самым полюсом планеты пришлось немного пострелять.

— Марсианский патруль? — уточнил Сандерс.

— Венерианский, — ответил Никзараторс. — Тащились за нами от самого Щая, дважды едва не подбили, как-то поняли, что мы идем к Марсу, и тут подкараулили. Хорошо еще, что планеты друг другу не доверяют, информация была закрытой. А когда нас сбили, вот эти вот, — кивок в сторону Фила и его команды, — нас и подобрали. Весь груз накрылся, мы едва успели покинуть корабль. Но знаешь, что меня удивило больше всего? То, что им в прокуратуре превосходно известно о корабле, который нам пообещал Лис.

— Он не тебе одному его пообещал, — Сандерс с ненавистью глянул на Гуся.

— Вот и нет, — возразил Никзараторс. — Они взяли кого-то из наших, и тот оказался слишком разговорчивым. Пришлось копам подыграть — я сказал, что знаю, где корабль. Сказал, что в каньоне Кандора. Они согнали туда всех копов, а нам дали в сопровождение какого-то идиота-полковника. Вообще, по правде сказать, с этими копами работать — одно удовольствие. Так что я Лиса очень даже хорошо понимаю, — Никзараторс усмехнулся. — Едва я рассказал про корабль, так они мне с Нилом — все что душе угодно! И жизнь, и свободу, и любые условия! И даже на дурь не поскупились! — грек с улыбкой посмотрел на Кэссиди. — Вашей девке дурь понравилась, наверное.

Кэссиди не ответил, он внимательно слушал разговор, и общая картина последних дней вырисовывалась перед ним все более и более ясно.

— Нил — молодчина! — Никзараторс похлопал здоровенного ирландца по плечу. — Я чуть со смеху не сдох, когда легавые нас с ним в каюте заперли, ведь Ниловым же пальчикам любой замок — на полщелчка! Вот этого вот, — кивок в сторону Изи, — он вырубил, залез в программу, подправил там что надо, передал тебе сообщение… правда, идиот-полковник нас засек, пришлось его убрать. Но Нил!.. Как он колотил по клавишам! Как он колотил! — восхищенно помотал головой грек. — Я и не знал, что из радиорубки можно пролезть в бортовик!

— А то! — самодовольно осклабился Нил О'Хара. — Я, небось, и Лисов корабль вести смогу! Я все-таки на исследовательских летал, там и не такому научишься, бывало, что…

— Ну, потом мы сели, — перебил его Никзараторс, и Нил послушно замолчал, — сели, дождались вас… остальные когда подойдут?

— Часов через десять, — ответил Сандерс, бросив на Нила О'Хару взгляд, полный непонятного интереса. — А может, и позже — буря идет, сильная буря.

— Значит, переждем, — решил Никзараторс и повернулся к Кэссиди. — Переждем бурю, а потом отправимся в Нью-Рим. Вы нам поможете посты пройти. Если, конечно, не хотите, чтобы вашим девочкам пришлось пережить несколько интересных дней… и ночей, — он хохотнул.

Кэссиди опять не ответил.

— А ты, Лис, решай, — Никзараторс посмотрел на Гуся. — Останешься с нами — отлично, мне такие люди очень нужны. Не останешься — твое дело, покажешь корабль и свободен, мотай на все четыре стороны, и приятелей-копов своих забирай, и девчонок ваших, и корабль ваш полицейский. Не захочешь показать — в Нью-Риме тебя и похороним. А вы будете свободны, когда посты пройдем, — уточнил грек, посмотрев на Фила.

— Что, у пиратов нет ни одного жетона? — недоверчиво спросил Фил.

— Так надежнее, — пояснил грек. — Вас, наверное, там знают, хоть одного из четверых, хоть кто-нибудь да знает. А нас… нас пока не знают.

— Да по вашим мордам сразу понятно, что вы не астронавты, — заявил Фил. — У этих придурков все щеки песком исполосованы, сразу ясно — байкеры. А у тебя на морде написано — пират.

— Пират! — Никзараторс расхохотался и хлопнул себя ладонью по колену. — Вы до сих пор не хотите понять, что мы всего лишь желаем быть свободными.

— И поэтому постоянно совершаете диверсии, — кивнул Фил. — Нападаете на спутники, на города на планетах, на транспортные и пассажирские корабли.

— А как еще мы можем бороться с вами?! — удивился Никзараторс. — Вы же взяли на себя наглость контролировать все пространство! Только в этом году вами были уничтожены четыре исследовательских корабля, занимавшихся геологоразведкой в поясе астероидов. Два с Искаханда, один с Аль-Алейна и еще один с Лабиринта… Мой корабль! Ты слышишь, майор? Мой корабль! С астероида Лабиринт! — Лицо Никзараторса исказилось от злобы. — Шестеро отличных парней — наших братьев! — погибли для того, чтобы вы продолжали считать, будто Солнечная система принадлежит только трем планетам. Шесть семей остались без кормильцев, пятеро жен овдовели, осиротели восемь детей! Ради чего?! Ради того, чтобы пояс астероидов никто, кроме вас, не трогал?! Да копайтесь там на здоровье! Кто вам мешает?! Для чего эта жестокая охота? Для чего эти убийства? Скажи, майор!

— Я никогда не мог понять логику пиратов, — признался Фил. — Но то, что вы творите…

— Пираты! — оборвал его Никзараторс. — Пираты! А знаешь, как мы называем вас — жителей планет? Убийцами! — после этих слов Никзараторс повернулся к Филу спиной и резко бросил одному из байкеров: — Раскроет кто рот — сразу бей в зубы…

Пираты.

Никто не помнит, когда именно их стали называть так. Желающему покопаться в архивах (при условии, разумеется, что ему удастся обнаружить некоторые записи) предстоит немало минут изумления. Особенно когда на стол перед ним лягут древние, напечатанные на пластиковой пленке отчеты. До Апокалипсиса на Земле существовало казавшееся незыблемым правило — все важные документы непременно копировать на пластик. Словно законники знали, что предстоит Апокалипсис, и хранящаяся в компьютерах информация будет уничтожена неизвестным излучением с «Посланника Ада».

Потом уже все архивы на Земле (как и всегда на Марсе и Венере) хранились исключительно на кристаллах памяти. Может быть, для того чтобы в случае чего не мучиться потом с информацией на чудом уцелевших пластиковых листах? Ведь история в электронном виде и более доступна, и более удобна, да и корректируется легче…

Ослепительно-белые прямоугольники с четкими черными символами, картами, фотографиями и диаграммами. Ни время, ни излучение не были для них угрозой. Их вид с течением веков оставался прежним и нес в себе информацию. Достаточно удивительную, надо сказать…

Первый поселенец в поясе астероидов появился в две тысячи девяносто втором. Это был богатый и совершенно рассорившийся со здравым смыслом землянин откуда-то с севера африканского континента. Его денег хватило на то, чтобы снарядить экспедицию в один конец, без возврата. Вместе с ним отправились его семья и преданные ему люди — всего около сотни человек. Случайным образом выбрав астероид, они возвели купол, пробурили шахты и установили под поверхностью гравитационные решетки, оборудовали жилье и на поверхности астероида, и под ней. И никто не знал бы о существовании этой полоумной компании во главе с полоумным ее предводителем, если бы однажды пролетавший мимо корабль с Земли не получил в категоричной форме требование немедленно изменить курс, поскольку данный корабль входит в территориальное пространство вольного поселения Искаханд.

Командир корабля, когда миновал первый приступ изумления, курс изменил и на запросы с астероида не ответил. Слишком уж это все было необычно. Разговоров и обсуждений хватило экипажу и пассажирам на весь рейс, и на Земле эти рассказы были встречены с неменьшим изумлением. Жить на астероиде?! Бред!..

Полгода различные развлекательные шоу так или иначе муссировали тему межпланетных отшельников, ставших синонимом непроходимой глупости. Но отыскались люди, принявшие близко к сердцу подобные идеи. И к две тысячи сто второму в поясе астероидов существовало уже около десятка поселений.

Правительства всех трех планет смотрели на этих чудаков (наиболее мягкое выражение, применявшееся к жителям астероидного пояса) с недоумением и непониманием. Тратить громадное количество энергии, чтобы поддерживать жизнь на астероиде?! Безумие! Ведь достаточно какой-нибудь мелочи, чтобы поселение людей превратилось в братскую могилу! И когда случайный обломок разрушил солнечные батареи на одном из астероидов, когда в результате катастрофы погибло три сотни человек, эпитет «чудаки» был заменен на гораздо более резкий. Все сокрушенно покачали головами, выразили соболезнования и благополучно о поселенцах забыли — на какое-то время.

Время это закончилось в тот момент, когда на Земле вдруг поняли, что местные предприниматели ведут оживленную торговлю с поясом астероидов.

Редкие металлы не были редкими для пояса, а минимальные (по сравнению с добычей на истощенной Земле) затраты позволяли обитателям астероидов не только сводить концы с концами, но и жить припеваючи.

Что?! Вылавливать в пространстве обломки и продавать их Земле?! Да как они посмели? Это же не их богатство, это все общее! Ну, или если учитывать, что переселенцы были землянами, то это богатство принадлежит исключительно Земле. И в две тысячи сто тридцать втором в пояс астероидов направились четыре боевых корабля с Земли. Полтора десятка астероидов, несколько сотен жителей — ерунда, справиться с ними будет несложно.

Но половина этих жителей были первоклассными пилотами, привыкшими к сложным маневрам в опасном поясе астероидов. А земные корабли оказались такими громоздкими и неповоротливыми в этих условиях. И никому из них вернуться было не суждено.

Кроме того, произошла неожиданная атака на исследовательские базы на Луне — возможно, именно после этого случая жителей астероидов и окрестили пиратами. А категоричное заявление о том, что на обнаруженную на спутнике Земли Башню Джонсона обитатели астероидов имеют не меньшее право, просто вызвало шок. Как-то не рассматривали переселенцев как людей, имеющих право на что бы то ни было в Солнечной системе.

Венера и Марс, независимо как от Земли, так и друг от друга, кинулись помогать наводить порядок в пространстве. И тоже были втянуты в бессмысленный водоворот, не имеющий в перспективе ничего. Каждая из планет считала пояс астероидов своим, и ни одна из них не могла себе позволить даже высадить туда исследовательскую команду на более или менее продолжительное время. И так продолжалось до самого две тысячи сто пятидесятого года.

После Апокалипсиса стало ясно, что обитатели пояса астероидов по каким-то непонятным причинам уцелели. И в первые десять-двадцать лет они очень хорошо давали понять планетам, что ничего не забыли. Атаки на спутники и на сами планеты, диверсии, захваты и уничтожение кораблей — это стало обычным делом.

Постепенно укрепившиеся космические флоты планет справились с этой болезнью, но не до конца. Изредка пираты нарушали покой мирных граждан. И появление их в кратере Галилея служило тому лишним подтверждением.

Песчаная буря разыгралась вовсю, от экранов внешнего видеонаблюдения толку не было никакого. Фил старался сесть так, чтобы хоть краешком глаза видеть экран радара вездехода, по которому и ориентировался водитель. Было понятно, что машина вплотную приблизилась к стенам кратера Галилея и сейчас въезжает в широкий вертикальный разлом. Вскоре мельтешение песка сделалось слабее, можно было уже рассмотреть, где именно они находятся, и мощные фары выхватили из темноты громадный грузовой контейнер. Когда-то он был, как и все грузовые контейнеры, раскрашен яркими желтыми и черными полосами, но, очевидно, торчал он тут давно, и постоянная обработка песком оставила цвета лишь в самом низу — узенькая извилистая желто-черная ленточка.

Вездеход остановился, люк распахнулся, впустив внутрь завывающий ледяной ветер и клубы пыли. Фила и остальных выволокли наружу, пришлось опять зажмуриться, но по звуку и направлению движения было понятно, что ведут их к этому самому контейнеру. Скоро под ногами загромыхало железо, ветер ослаб и затем и вовсе стих, и Фил смог осмотреться.

Грузовой контейнер был стандартным — три ярда в высоту, восемь ярдов в ширину и двадцать — в длину. Но на этом его сходство с обычными контейнерами заканчивалось.

Внутри были наварены перегородки, снабженные дверьми, и контейнер сейчас представлял собой некое подобие жилого помещения или скорее склада. Некоторые из дверей были распахнуты, и за ними виднелись штабеля коробок и ящиков. Особенно неприятно поразило Фила то, что некоторые из них, судя по виду, содержали боеприпасы и оружие. Настоящий арсенал, с неудовольствием подумал Фил. Да еще под самым боком у Золотого Треугольника. И наверняка здесь даже живут. Судя по всему, даже обогрев тут работает исправно, единственное, чего недостает, — вентиляции. В воздухе отчетливо ощущается затхлость, пахнет машинной смазкой и краской и еще разогретым пластиком.

Полицейских провели в одну из дальних комнат, оказавшуюся совершенно пустой, втолкнули внутрь и заперли за ними дверь. Маски с них сняли и забрали с собой. Очевидно, чтобы отбить всякое желание выходить наружу. Но это сейчас Фила волновало мало. Едва дверь за ними захлопнулась, он повернулся к Гусю и с ненавистью произнес:

— Ну что? Поговорим, а?

Гусь огляделся, подошел к стене и присел возле нее на корточки, привалившись здоровым плечом к железу. Небрежно наложенная одним из байкеров повязка сползла, и рана Гуся опять кровоточила, хотя и не сильно. Лицо его было бледным, наверное, от потери крови, но Фил изо всех сил старался не обращать на это внимания.

— Поговорим? — напирал он, возвышаясь над Гусем, словно скала. — Ну же, Гусь! Или все-таки не Гусь? Или все-таки Лис?

— Вы все равно не поверите, — ровным голосом ответил Гусь, не глядя ни на кого.

— Чему? — спросил Фил. — Тому, что ты обо всем этом знал? Не беспокойся, поверим!

Гусь повозился, уселся на пол поудобнее и закрыл глаза.

— Давай, рассказывай! — потребовал Тур, тоже опускаясь на пол. — Что это за корабль такой, из-за которого, как я понял, весь этот сыр-бор и разгорелся.

Гусь открыл глаза, посмотрел на них и неожиданно задумчиво произнес:

— А может быть, это действительно единственный шанс…

— Ага, сто пудов! — подтвердил по-русски Тур и сразу же начал переводить: — «Сто пудов» — это значит…

— Не грузи, — по-русски же ответил Гусь и усмехнулся. — Я этот язык не хуже тебя знаю.

— Так, — кивнул Фил. — А что ты еще знаешь? Программы для новейших бортовых компьютеров — это я уже в курсе. Наркотики знаешь хорошо. Пиратов знаешь, лично знаком. Еще что?

Гусь не отрываясь смотрел на Фила. И под этим взглядом Филу стало немножко не по себе. Было в глазах Гуся что-то, какая-то необъяснимая сила. Словно внутри него горел яркий свет, способный на многое.

— Ладно, — сказал Густав Саневар. — Слушайте…