Мартышка для чемпиона (СИ)

Глава 1

— Здесь просто катастрофически много народу! — ворчу я, подходя к перилам VIP-ложи. — Не продохнуть, — обмахиваю лицо флаером и разглядываю толпы хоккейных фанатов, которые нестройными рядами рассредоточиваются по своим местам, торопясь к началу очередного матча любимой команды. — Неужели людям больше заняться нечем в вечер понедельника, кроме как глазеть на четыре десятка мужиков в коньках?

— Не “в коньках”, а “на коньках”. И… в нашей стране любят хоккей, — замечает сестренка с улыбкой, выглядывая из-за моего плеча. — И мы его любим.

— Ну, еще бы вы его не любили, — бубню.

Ремарка: не так давно старшенькая в семье Фоминых отхватила себя в мужья редкий, исключительный даже, экземпляр верного и терпеливого солдафона с клюшкой. И у нее теперь просто выбора нет! Только любить этот их “любимый” хоккей.

Ах, да, у меня же еще и племянник растет хоккеистом…

Боги, от обилия спортсменов в моей жизни душно временами!

Откуда их столько развелось?

— Ты чего такая напряженная? — удивленно взлетают брови сестренки. — Все ворчишь, бубнишь и ругаешься. Какой дверью тебе прищемили хвост, Мартышка?

— Очень смешно, — закатываю я глаза, возвращаясь и плюхаясь на свое место. — Ты же знаешь, что я терпеть не могу хоккей и все, что с ним связано.

— Настолько категорично. Давно ли?

— Прямо с того момента, как ты стала Ремизовой[1]. Без обид. Я обожаю Ярика, но с его появлением в нашей жизни хоккей встал во главу угла. Даже родители теперь смотрят все игры зятя, представляешь? У них дома теперь день и ночь сплошные матчи лиги!

— Представляю, — расплывается в довольной улыбке сестренка.

— Это невыносимо. Это уже смахивает на коллективное помешательство.

Ава меня уже не слышит. Ее внимание целиком и полностью приковано к хоккейной коробке, на лед которой только что вышла на разминку вся команда Ярослава, во главе с капитаном. Собственно, самим Ярославом Ремизовым. Сестренка томно вздыхает, а ее лицо вмиг принимает глупо-мечтательное выражение.

Я качаю головой. Ну, да, капельку осуждающе. На самом же деле легкая зависть колет в сердце, когда вижу, какой безумной любовью лучатся небесно-голубые глаза Рельки, которые внимательно наблюдают за игроком под номером “двенадцать”.

Счастливая она. Красивая. Влюбленная. Ее на руках носят. Подарками заваливают. Любят до умопомрачения. И муж, и сын. А я? Через пару тройку месяцев стукнет тридцатник, а у меня, кроме своего небольшого бизнеса в родном городе за три сотни километров от Москвы и собаки, ни квартиры, ни машины, даже парня нет! И если первое и второе поправимо, то с последним совсем атас. Что ни новое знакомство, то цирк с клоунами отдыхают.

Нынешнее мое одиночество тянется уже ни много ни мало восемь месяцев. Самое мое затяжное “безотношение” за все двадцать девять лет. Плак.

Я вздыхаю. Возможно, чересчур громко. Потому что сестренка отрывает взгляд от своего муженька и оглядывается. Замечает со смешком:

— Чувствую себя каторжницей. Хотя не тащила тебя сюда силком, вообще-то.

— Да правда, что ли? А как же: Мартышечка, любименькая, родненькая, заинька…

— Я такого не говорила! — охает Ава.

— Ладно, но твоего «Марта, составь мне, пожалуйста, компанию сегодня на игре, потому что у сына не получается вырваться с тренировки» мне, как любящей сестре, было достаточно, чтобы броситься грудью на амбразуру.

— Смотри амбразуру своей грудью не сломай, — хохочет Ава.

Я показываю ей язык, ущипнув за коленку. Да, совсем как в детстве. Иногда мне кажется, что годики мотают, а в душе у меня ничего не меняется. Я все еще маленький ребенок в теле взрослой красивой тетеньки, который просто не знает, что делать с этим телом и своей самостоятельной жизнью. Может, поэтому я до сих пор и не съехала от родителей?

Хотя, надо признать, что за последние полгода наметился прогресс! С тех пор, как Ава с сыном переехали к Ярику, я все чаще атакую своим присутствием ее уютную двушку в спальном районе. Невольно задумываясь о том, что пора в своей жизни что-то менять. Для начала хотя бы город постоянной дислокации. Даже квартиры начала присматривать в Москве. Но ценник на недвижимость такой, что мой сберегательный счет нервно курит в сторонке.

Арена медленно заполняется. На календаре март, и у команды начались ответственные игры в плей-офф. Кажется, так это называется? Игры, когда каждое поражение может стать фатальным на пути к кубку. Градус игр значительно выше. А значимость победы в разы больше. Поэтому и людей на трибунах много. Буквально полная заполняемость. Для многих здесь хоккей — это религия! А на таких, как муж моей сестры, простой люд буквально молится.

В нашей ложе тоже становится многолюдно. Подруги, жены, дети и родственники игроков команды постепенно занимают свободные места. Всех Ава, разумеется, знает поименно. С кем-то просто обменивается улыбками и приветствиями, а с кем-то перекидывается дружескими комплиментами и шутливыми прогнозами на предстоящий матч. Я вполуха слушаю, как “хоккейные женушки” воркуют, мысленно устав закатывать глаза.

— Мой только после травмы, — сетует одна. — Два месяца восстанавливались. Переживаю жутко.

— А мой сегодня с утра не в настроении, — жалуется другая. — Не понимаю, почему. Как бы на игре не сказалось.

— Да все они сейчас на нервах, — вступает моя миролюбивая сестренка. — Один-ноль ведем в серии. Это, считайте, совсем ни о чем, девочки.

— Это точно.

— Ага-ага.

Я стараюсь держаться открыто и миролюбиво, хотя “кудахтанья хоккейных жен” мне, наверное, никогда не понять. Это же насколько сильно надо любить мужика, чтобы положить свою жизнь на кон ради его карьеры? Не-а, не моя история. Себя я по-любому люблю больше.

Наконец-то начинается свето-музыкальное представление. Свет на арене гаснет. А потом темноту разрезают разноцветные стробоскопы. На льду одна за одной сменяются картинки, а ведущий задвигает мотивационные речи под динамичный бит. Выглядит все это впечатляюще. Признаю. Всего на доли секунды тоже заряжаюсь общим волнением и трещащим в воздухе, словно электричество, предвкушением классной игры. Но всего на доли секунды. Болеть — это не моя история.

Сразу после представления, под громкие аплодисменты зрителей на арену выкатывается команда. Меня отвлекает дребезжание в сумочке телефона, поэтому поименное представление игроков и гимн я благополучно пропускаю мимо ушей, пока строчу подружке смс.

Марта: “Я на матче. Наберу, как освобожусь”

Ася: “Завтра все в силе?”

Что в силе?

Бросаю взгляд на дату в телефоне.

Черт! Завтра же вторник! Наш негласный день СПА и релакса. Я совсем закрутилась и забыла. Что бы я делала без Стастьки. Она же Аська. Она же Ася. Она же крутой фотограф, что в “златоглавой” нарасхват. Поэтому никакой другой день, кроме вторника, для похода в СПА мы вырвать просто физически не в силах.

Марта: “Конечно, в силе! Главное, поздно вечером напомни мне поставить будильник” — а то я могу и проспать. Ава частенько ворчит, что меня и пушечным выстрелом не разбудишь раньше обеда.

Ася: “Окейси. Звякну”.

Я ставлю телефон на вибро режим и прячу обратно в сумочку. Поднимаю взгляд:

— О, уже стартовое выбрасывание?

— Вбрасывание, — хохочет Ава. — Правильно говорить “вбрасывание”.

— Та же фигня, только в профиль, — отмахиваюсь.

Сестренка вздыхает.

Ну а что, если я в хоккейных терминах не сильна? И сильной становиться не планирую.

Игра началась.

Я складываю руки на металлические поручни и упираюсь в них подбородком. Противник наступает на наши ворота. По арене проносятся испуганные шепотки и свист.

Моргаю. И вот уже наши парни на всех парах летят в зону соперника. Трибуны взрываются криками поддержки. Я пробегаю взглядом по болельщикам. Надо же, как много среди них женщин и молодых девушек. Хм…

Снова перевожу взгляд на коробку. Двое наших из пяти держат шайбу в чужой зоне, пока трое нападающих меняются, резво перескакивая через борта. По ерзанью Авы на соседнем стуле понимаю, что на лед выходит тройка нападения ее мужа.

Трибуны скандируют “шайбу-шайбу”. Трое массивных шкафов на острых лезвиях коньков мастерски возят соперника кругами и… Бамс! Лязг металла, и арена взрывается дружным “ура”. Поднимаю взгляд на табло. Один-ноль. Мы ведем.

— С передачи Ярослава Ремизова шайбу забросил Арсений Бессонов! — вещает радио-ведущий.

Ава вскакивает на ноги. “Хоккейные жены” охают и ахают. А под сводами Ледового дворца проносится новая волна радостных воплей фанатов. Я же напрочь теряю дар речи, роняя челюсть на пол. Прильнув к перилам, рассматриваю во все глаза фото того самого Арсения Бессонова, что загорается на медиа-кубе…

Ну, нет!

Шутите?

Да быть того не может!

Это же тот самый парень, с которым на прошлых выходных я познакомилась в баре… и провела крышесносную ночь!

О-бал-деть.

Говорила мама, что моя любовь к красивым мальчикам до добра не доведет. Получите, распишитесь, Марта Марковна! Переспать не просто с хоккеистом, а еще и с другом мужа сестры, пф-ф-ф…

Глава 2

Официально заявляю: я только что пробила дно.

Сегодня третье марта. Запомните этот легендарный день! А лучше жирно обведите красным маркером в календаре. День, когда я настолько отчаялась найти нормального мужика и пала так низко, что зарегистрировалась в “Тиндере” и поперлась на свидание вслепую. Свидание с парнем, которого не видела даже по фото! А вся наша переписка состояла из: “привет” и “увидимся”. Да, он еще и немногословен. Бинго, блин!

А мне всего двадцать девять! Стыдоба. Я еще слишком молода и прекрасна, чтобы назначать встречи парням с гребаных сайтов знакомств!

Ха. Кому ты, Марта, врешь? Ты была. Была слишком молода. Но судя по тому, что твои предрассудки не смогли предотвратить твое появление в пивном-баре “Шайба”, самое время заказывать похоронный венок для своей молодости с ленточкой: “она была молода и прекрасна, пока не зарегалась в “Тиндере”.

Кто вообще в наше время залипает на этих сайтах? Извращенцы, скидывающие члены девушкам в переписку? У меня, кстати, парочка уже “лежит” в архиве. Парочка за сутки. Даже не знаю, можно ли таким гордиться…

Ох, дальше падать просто некуда. Разве может быть что-то хуже, чем, когда в двадцать девять лет, будучи спортивной умницей и красавицей, ты ищешь отношения в сети?

Ах, да, может. Хуже только, когда парень, который назначил тебе встречу, берет и опаздывает на…

Бросаю взгляд на наручные часы.

На двадцать минут.

Очаровательно.

Я откидываюсь на спинку высокого барного стула и, уже не смущаясь, потягиваю через трубочку свой коктейль, который стремительно уменьшается. Торможу хмурым взглядом исподлобья любые попытки со стороны захмелевших завсегдатаев бара подкатить. И мысленно костерю свою лучшую подругу в надежде, что ей сейчас сильно-сильно икается, ведь идея с сайтом знакомств была ее, от и до.

Снова бросаю взгляд на часы. Двадцать одна минута опоздания. Это уже не просто некрасиво, а неприлично! Издевательство. А может, какой-нибудь тупой пранк? Типа: позову на свидание и не приду?

Ладно, жду еще пять минут и ухожу.

К черту их всех. День всех влюбленных я же как-то пережила в гордом одиночестве? Вот и Восьмое марта переживу! Не гордая и в состоянии сама себе купить букет тюльпанов.

А знаете, с чего все началось? Со вчерашнего девичника с Асей, которая после двух бутылок грузинского вина решила, что искать “любовь всей своей жизни” не по внешним данным — самая классная идея, что когда-либо приходила в ее голову. Мол, внешность не главное. Главное — душа! И прочие жизнеутверждающие вещи. Расписывала (читай, втирала) подруга все так убедительно и с горящим глазом (хотя на трезвую голову кажется, будто горел у нее совсем не глаз, а кое-что другое), что я прониклась и поддалась. Теперь вот… сижу и жду “душу”, которую черт знает где носит.

С мыслью, что незнакомец по имени Семен может оказаться страшнее, чем вся моя жизнь, я уже примирилась. Все равно с вероятностью девяносто девять процентов из ста — мой опыт свиданий вслепую закончится именно на этом. А наше знакомство с этим Семеном и подавно не зайдет дальше пары коктейлей…

Телефон в моей сумочке оживает коротким дребезжанием. Я вытаскиваю гаджет. На экране всплывает уведомление: новое сообщение от пользователя “Ася” в “Телеграмм”. Открываю:

Ася : “Уже трахаетесь?”

Закатываю глаза.

Подруга никогда не стесняет себя в выражениях.

Печатаю:

Марта : “Ага, меня жестко нагнули”

Ася : “Тогда как ты мне пишешь?”

Марта : “В процессе. Не пробовала? Попробуй. Строчить сообщение во время секса — вносит в него особую перчинку”

В ответ прилетает куча ржущих смайликов. А следом звонок.

Я отвечаю и бросаю в трубку:

— Звонишь, чтобы подслушивать? Извращенка.

— Вдруг тебе понадобиться совет в самый разгар процесса, а кто его даст, если не лучшая подруга?

— Уже послушала я один твой совет, — фыркаю. — И чем все закончилось?

— Чем? — обеспокоенно спрашивает подруга. — Насколько все плохо по шкале от одного до пяти?

— Пятьдесят!

— Урод?

— Понятия не имею. Он просто не пришел.

— Шутишь! — вскрикивает Аська.

— Не-а, — качаю головой, царапая ногтем деревянную столешницу стойки бара. — Прикинь, как мне “везет” с мужиками? Меня даже ноунейм (прим. кто-либо или что-либо мало известное) из “Тиндер” продинамил. Как пить дать закончу свою жизнь в окружении десяти кошек. Хотя нет, и это не мой вариант. Я же собачница.

— Да ладно тебе, может, человек просто задерживается… — звучит с изрядной долей скепсиса.

— На двадцать три минуты? — подливаю я масла в огонь.

— Оу-у-у…

— Вот тебе и “оу”. Ну и пофиг. Мне вообще он не понравился, чтобы ты знала.

— Ты же его даже не видела, Марта! У него в профиле ни одной фотки!

Точно…

— А мне его имя не понравилось, вот! — нахожу способ выкрутиться. — Что это за деревенское “Семен”? Наверняка какой-нибудь среднестатистический лошок, живущий с мамулей и разжиревший на ее щах-борщах, — хмыкаю, краем глаза замечая движение по левую руку от себя. Кажется, кто-то заземлился по соседству?

Оглядываюсь. Точно. На высокий барный стул приземлил свою пятую точку парень с весьма симпатичным профилем и накачанными бицухами, что обтягивают рукава серого пуловера. Волосы отливают то ли русым, то ли рыжим. Свет в баре приглушенный, так и не поймешь. И от него убийственно классно пахнет дорогим парфюмом! А еще сексом. Черт, от этого спортивного красавчика реально фонит сексуальной энергией! Или это уже у меня проблемы с мировосприятием после восьмимесячного вынужденного воздержания ввиду отсутствия постоянного полового партнера?

Эх…

Меня бросает в жар в самых неприличных местах. Кровь приливает туда, куда совершенно не нужно! Я закидываю ногу на ногу, сильнее сжимая бедра. Хватаю бокал. Принимаю соблазнительную позу, такую, чтобы в вырезе платья слегка оголилось бедро, и дразняще всасываю остатки коктейля через трубочку, тут же махая официанту с просьбой повторить. А сама кошу взгляд на сгусток тестостерона, сидящий по соседству.

Я бы его…

Да с ним…

Вот только в мою сторону этот красавчик не смотрит. Ноль внимания. Будто я пустое место и вообще не для него тут стараюсь. Это задевает.

Ну и ладно! Хорошо, хоть не попала впросак, потому что этот товарищ явно не Семен. Таких Апполонов с улыбкой “снимай свои трусики, детка” мамы не называют Семенами!

Я отворачиваюсь и слышу на том конце провода:

— Фомина, прие-е-ем!

— Да, — бурчу, — да, отвлеклась, прости. Что ты там говорила?

— Я говорю… а, впрочем, знаешь, забей.

— Уже. В общем, свидание оказалось на редкость дерьмовой идеей. Да и бар, честно говоря, видавший виды. Маленький, камерный какой-то, и подбор музыки странный, — морщу нос. — Правда, коктейли тут делают отвал башки, но, полагаю, это в большей степени заслуга симпатяжки бармена, а не заведения в целом, — улыбаюсь тому самому “симпатяжке бармену”, как раз забирая из его рук новую “порцию”.

— Ты, смотри, сильно там не наклюкайся. Ты завтра обещала мне помочь с закупками для питомника. Помнишь? Что, кстати, с Питти? Свозила его к ветеринару?

— Про закупки помню. К вету свозила. Мое храпящее животное полностью здорово. Завели ему новый ветпаспорт, чипировали и получили разрешение на перелеты. Осталось дело за малым: купить переноску и выбрать, куда рвануть на майских в отпуск. Есть идеи? Я вот склоняюсь к Таю…

— А я… ой, — охает Ася, — вторая линия. Клиентка звонит. Я тебе перезвоню. Ты давай там это, не раскисай, Мартых!

— Все тип-топ, — вздыхаю в трубку, но подруга уже не слышит, потому что сбрасывает вызов прежде, чем я успеваю открыть рот. С ней это частенько бывает. Вечно в делах. Вечно в работе. Жизнь у нее кипит. Одна я сижу на попе ровно, причем в данный момент в самом прямом смысле.

Я обхватываю губами трубочку и, потягивая коктейль, проверяю уведомления на телефоне. Ни одного нового сообщения. Семен из “Тиндера” тоже молчит, а время уже, на минуточку, восемь-тридцать две. Опоздание на тридцать две минуты — это уже не опоздание, а преднамеренный игнор. Ясно все с тобой, Семен. В бан тебя!

Безжалостно закидываю парня в черный список на сайте и тянусь к сумочке, чтобы достать банковскую карту. Я планирую допить коктейль и гордо удалиться. Добраться до дома и завалиться перед телевизором в обнимку с любимым псом и бутылкой “белого сухого” за просмотром какого-нибудь сериальчиком от Netflix. Желательно драматичного, чтобы вдоволь нареветься! Но все мои планы идут Питти под хвост, когда тот самый сексуальный незнакомец, все еще сидящий по левую руку от меня, неожиданно открывает свой рот и не менее сексуальным голосом замечает со смешком:

— Тай в мае? Не советую.

Я вскидываю взгляд.

Горячая волна прокатывается по позвоночнику. Приходится собрать все свое мужество, чтобы выдать максимально безразличным тоном:

— Прости? Ты это мне?

— А ты видишь здесь кого-то еще?

Оглядываюсь. И правда, за стойкой бара только мы. Вдвоем. Остальные посетители — преимущественно мужского пола — прилипли к телику, где началась трансляция хоккейного матча. Думаю, по названию “Шайба” несложно догадаться, любители какого вида спорта здесь ошиваются?

Так. Сексуальный качок.

Оборачиваюсь, хмыкаю:

— И правда. Надо же. Так что ты там сказал?

— Тайланд в мае, говорю, не самый лучший выбор. Ну, только если вы с подругой не экстремалки-фанатки тропических ливней с огромными прибрежными волнами.

Я заинтригованно заламываю бровь. Красавчик в сером пуловере упирает локти в стойку бара и оглядывается на меня через плечо, покручивая в одной руке бокал с… это что, вода? Он пьет воду в спорт-баре в субботу вечером?

Впрочем, фиг с ней, не это главное.

Наконец-то я вижу, что у незнакомца не только профиль шикарен. Он весь ничего. Особенно наглая улыбка и взгляд прямо орущий “я знаю, что твои трусики уже мокрые, малышка”. И все-таки я была права. Его волосы отливают рыжеватым. Щетина, кстати, тоже. А глаза голубые-голубые, как сапфиры на солнце…

Боже, кажется, мой мозг поплыл! По-другому не могу объяснить, что за высокопарная романтичная хрень у меня в голове.

— Не Тай, значит, — закрываю сумочку, вешая на спинку стула. — Хорошо, тогда жду твои варианты, красавчик, — с улыбкой подхватываю бокал с остатками коктейля и, крутанувшись на высоком стуле, сажусь лицом к парню. — Знаешь, как говорят? Отвергая — предлагай.

— Знаю, — зеркалит мою позу парень. — А “предлагая — действуй”. Поль Валери — французский философ. Арсений, — стучит своим бокалом по моему парень.

— Тоже философ? — ухмыляюсь.

— Типа того, — хмыкает Арсений.

— Ма… — начинаю представляться и тут же прикусываю язык.

— Ма? — переспрашивает собеседник. — Дай угадаю? Маргарита, Матильда, Марфа, Мадлена или, может быть, м-м, Марта?

— Маша, — прищурившись, ляпаю первое пришедшее на ум имя, начинающееся на “ма”, шут его знает, почему решив соврать. — Мария, если быть точнее. Приятно познакомиться, Арсений.

— А мне-то как приятно, — сверкнув своими сапфирами, расплывается в нахально-провокационной улыбке Арсений, — Мария, — выдает на выдохе низким рокочущим шепотом, от которого мои захмелевшие от рома в коктейле бабочки, резко спикировав, стекают в низ живота, скручивая внутренности бантиками сладкого предвкушения чего-то… м-м, возможно, крайне пошлого и запредельно горячего? Да!

В конце концов, хоть когда-то же мне должно повезти?

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть это «когда-то» наступит сегодня!

Глава 3

— …в общем, эти зимние каникулы я запомню на всю свою жизнь, клянусь! — хихикаю, прикладываясь к трубочке, потягивая уже бог его знает какой по счету “Мохито”. — Одна вечеринка плавно перетекла в другую. Оттуда нас с девчонками потащили на третью. А утром, открыв глаза, мы нимало прифигели, когда поняли, что начавшееся в Сочи празднование закончилась для нас у черта на рогах. А если быть точнее, в горах, на какой-то маленькой базе отдыха с парой-тройкой шале, куда даже такси отказалось ехать! Нас вызволяли на снегоходах, — смеюсь, припоминая, как хорошо тогда было “до” и как фигово стало “после”. То бишь на утро. Я, Ася и еще парочка моих знакомых по курсам стилиста девчонок следующие два дня провалялись в номере отеля, мучаясь похмельем, мигренью и несварением желудка. Вливая в себя тридцать первого декабря все что можно и нельзя, мы обеспечили организму полный детокс на следующие пару суток. Очухались только к третьему января и то… сомнительно.

Мой новый знакомый улыбается. Широко, от души, показывая свои идеально белые зубы, как у модели с баннера стоматологической клиники. Я засматриваюсь. Не на зубы, конечно! На улыбку. Этот парень умеет улыбаться не только губами, но и глазами — и это офигеть как волнует мое и так взволнованное алкоголем сердечко.

Как вы поняли, я уже чуточку захмелела. И мне совсем не чуточку хорошо. В голове свистит блаженный ветер вседозволенности, а в теле приятная невесомость. Я расслабилась, максимально раскрепостилась и наконец-то почувствовала себя фартовой. Мудак Семен так и не объявился, за что ему огромное спасибо! Потому как компания спортивного красавчика Арсения меня вполне устраивает. А судя по тому, что парень активно поддерживает разговор и никуда не торопится, наш интерес друг к другу предлагаю считать взаимным.

Два прошедших часа были переполнены невинным флиртом, откровенными подкатами и громким смехом, что, полагаю, жутко бесит некоторых хоккейных фанатов, залипнувших у телевизора. Да, мать вашу, спорт-бар — хреновое место для первого свидания, Семен!

Завтра обязательно достану этого динамщика из черного списка в “Тиндере” и отправлю ему длинную матерную “простынь”!

А может не достану.

Это сейчас я пьяная и дурная, а завтра надеюсь быть удовлетворенной и доброй.

Вернемся к Арсу — так парень попросил себя называть. Он просто мастер травить байки и разные забавные истории. Особенно те, что касаются бывших!

О, тут мне тоже было что рассказать. Опыт отношений с клоунами у меня к двадцати десяти богатый. Столько несостоявшихся работников цирка прошло через мою историю звонков, что любой соискать позавидует.

— Значит, ты девочка-праздник, забавно, — не спрашивает, констатирует Арсений, ероша пятерней свои слегка вьющиеся кудряшки на макушке.

— Время от времени любому нужно спускать с поводка своих демонов.

— И много у тебя их, девочка Маша?

— Поводков или демонов, мальчик Арсений?

Арс хмыкает. Качает головой и тянется к бокалу, делает глоток. Я до сих пор не могу понять, что он пьет? На пиво не похоже, не пенится. Не шампанское точно. И тем более не вино. Водка мимо. Виски или коньяк? Но с каких пор у нас в барах их целыми стаканами наливают?! Неужто я нарвалась на жесткого ЗОЖника?

— В любом случае жизнь одна, — пожимаю я плечами, постукивая ноготками по спинке стула, — хочется прожить ее так, чтобы было что вспомнить в старости, когда приключением станет простой поход в магазин за булкой хлеба.

— Хорошая политика.

— Ну, а ты? Частенько таскаешься по барам в субботу вечером, да еще и в гордом одиночестве?

— Сегодня исключительный случай.

— Значит, домосед?

— Значит, у меня просто нет времени на отчаянный кутеж. И я искренне тебе завидую.

— Воу-воу, неужто туроператоры настолько загружены работой?

— Туроператор? — хохочет Арс. — С чего ты это взяла?

— А разве это не очевидно? Красавчик с лицом модели и телом бога, круто шарящий в теме туристических направлений. Ты мне час назад такую лекцию по географии прочитал, что… да кто еще, если не туроператор? Или я не права? Удиви меня! — заламываю бровь.

Арс открывает рот, собираясь что-то сказать, когда бар взрывается мужским громогласным “ура”. Бугаи сорок плюс лет радуются, как дети, вскакивая со своих мест за столиками. Обнимаются. Руки друг другу жмут. И ржут, как кони в стойле.

Я оглядываюсь на огромную плазму. Кто-то кому-то только что забил. Вау.

— Терпеть не могу хоккей, — бурчу и хватаю свой бокал, помешивая кубики льда соломинкой, делаю пару глотков. — Так, что там с твоим временем, которого нет. Чем занимаешься?

— Всем понемногу. А чем тебе не угодил хоккей, позволь узнать? — не проходит мимо ушей Арсения мой выпад.

Парень хмурится, вперив в меня свой вопросительный взгляд, чуть поддавшись вперед. Его внушительный размах плеч стеной отгораживает меня от других посетителей, а лежащая на спинке моего стула рука непрозрачно намекает, что “девочка занята”. И я осмелюсь предположить, что даже самый нетрезвый и отчаянный не рискнул бы опротестовать притязания Арсения на мое…эм. На меня.

Так, отмотаем. Что он там спросил? А-а, хоккей!

— Думаю, зрелищность этого вида спорта переоценивают. А еще я думаю, что все хоккеисты — напыщенные нарциссы с комплексом бога. И не только хоккеисты. Спортсмены вообще заносчивые ребята. Хотя… парочку нормальных знаю. Да. Но один из них муж моей сестры, а второй племянник. Оба, как ты сказал — исключительный случай.

— Потрясающе, — хмыкает мой новый знакомый.

— Что потрясающе?

— Потрясающе категорично.

— А ты, значит, фанат?

— Не то чтобы фанат, но хоккей я люблю. На матчи… эм-м, хожу. Иногда.

— Что ж, очень плохо, — вздыхаю нарочито расстроенно. — Прости, красавчик, — щелкаю подушечкой указательного пальца парня по носу, — но теперь нам точно не по пути, — шепчу с издевательской улыбкой, подвигаясь к нему ближе так, что наши губы замирают в считанных сантиметрах друг от друга. — Теперь тебе придется от меня отсесть, — тычу ноготком в его пресс, едва не взвизгнув от того, какой он упругий и, черт побери, каменный!

Вау-вау-вау!

Я хочу видеть эти кубики.

А еще лучше щупать и гладить.

— Ну, котенок, смотреть хоккей и играть в хоккей — две совершенно разные вещи.

— Думаешь?

— Знаю, — звучит самодовольно.

— А знаешь, что думаю я?

— Ну-ка?

Я вытаскиваю из бокала трубочку и махом допиваю остатки “Мохито”. Со звоном льда приземляю бокал на стойку и вскакиваю со стула, слава богу, достаточно грациозно для выпившей тучу коктейлей с ромом. Всего на доли секунды пошатнувшись и пьяненько хихикнув, решительно заявляю:

— Я думаю, что уже достаточно пьяна, чтобы продолжить вечер в каком-то менее хоккейном и более веселом месте! Как насчет потанцевать? Ты со мной? Или твой режим уже приказывает в кроватку и баиньки? — ухмыляюсь, сдергиваю со спинки стула сумочку, закидывая ее за плечо.

— Если “в кроватку”, то только с тобой, котенок.

— Оу, самое время предупредить, что я не занимаюсь сексом на первом свидании?

— Что, неужто вообще без шансов? — трогает губы парня наглая улыбка в духе: “я знаю, что ты хочешь меня, котенок, но для вида можешь поломаться”.

Я и ломаюсь. Что я, не девочка, что ли?

Улыбаюсь:

— Если будешь хорошо себя вести, то я вполне могу засчитать посиделки в баре за первое свидание, красавчик. А клуб — за второе. Если ты, конечно, потянешь все в один вечер. Тогда, быть может, что-то кому-то и перепадет…

— Это вызов?

— М-м, скорее провокация, — облизываю губы, прихватывая нижнюю зубами.

Арсений ловит этот жест взглядом моментально потемневших глаз. По его губам расплывается такая откровенно пошлая улыбка, что несложно догадаться, какие мысли сейчас гуляют у него в голове. Зацепила. Рыбка на крючке. Поздравьте меня — вечер только начинается!

— Так что, красавчик? Ты со мной или как?

Арсений смеется. Поднимается на ноги, кидая на стойку крупную купюру, которая с лихвой покроет и его, и мой счет за коктейли. Бросает:

— Завтра я об этом пожалею, но твоя взяла.

Я самодовольно хмыкаю. Накидываю на плечи пальто, парень ветровку. Тянусь к телефону в сумочке:

— Вызову такси. Куда поедем тусить? Идеи есть?

— Не надо такси, — перехватывает мою ладонь Арс, сжимая мои пальцы в своих, ведя за собой в сторону выхода, решительно лавируя между столиков, — поработаю сегодня твоим извозчиком, царица. Я на машине.

— Надо же, меня повысили! Была “котенком” стала “царицей”. Пожалуй, это самый стремительный карьерный рост в моей жизни, — хохочу, выскакивая на улицу следом за провожатым. — Погоди, как ты будешь моим извозчиком? Ты же выпил. Протестую…

— Выпил. Три стакана сока. Я трезв и стал на шаг ближе к сахарному диабету.

— То есть в нашей паре только я отчаянная и пьяная, рвущаяся на танцпол?

— Ну, почему же, — вздыхает Арсений, — отчаянных двое.

Глава 4

Клуб, куда привозит меня Арсений, большой. Судя по фейс-контролю и очереди у входа — место непростое. Элитное заведение для избранных. Удивляет то, что нас с Арсом пропускают без очереди. Да еще и шкафы в черных смокингах в улыбках расплываются. Обмениваются с моим спутником рукопожатиями и кидают ему какое-то малопонятное мне: “классный был матч”. Странные какие-то. Тоже хоккейные фанаты, что ли?

Мы заходим внутрь и оставляем верхнюю одежду в гардеробе. Уже на подходе к общему залу я слышу, насколько в заведении шумно. Дергаю парня за руку, заставляя наклониться, и кричу на ухо:

— Часто здесь бываешь?

— Не особо.

— Откуда тогда знаешь парней из охраны?

— Я их не знаю.

— Тогда почему нас пропустили без очереди?

— Очевидно, они знают меня.

— А…

— Слишком много вопросов, царица.

Я закатываю глаза, но сильнее сжимаю пальцами ладонь своего спутника. Очень хочу задуматься над фразой “они меня знают”, но зашторенный алкогольной дымкой мозг соображать отказывается. Ну и фиг с ним. Все равно я планирую ограничить наше “знакомство” первой и последней встречей.

Мы проходим через двойные двери, где тоже стоит охрана, и спускаемся по узкой длинной лестнице на цокольный этаж. По всему ночному клубу разносится громогласный грохот битов. Старая песня в новой обработке шарашит из стереоустановок, ударяя прямо по барабанным перепонкам. В основном зале царит интимный полумрак и стоит легкая дымка от курительных смесей и кальянов. Под потолком темноту разрезают яркие неоновые вспышки стробоскопов. На танцполе полсотни разгоряченных тел двигаются в такт музыке и примерно столько же посетителей тусуются у длинной стойки бара. На специальных возвышениях над танцполом девушки в нижнем белье танцуют гоу-гоу, а на сцене неестественно белобрысый диджей за пультом дрыгается с наушниками в руках, заводя толпу.

Шумно. Жарко. Весело.

Я смотрю на весь этот “разврат”, чувствуя, как покалывает подушечки пальцев от возбуждения. Оно пролетает подобно легкому дуновению ветра, поднимая волоски на руках дыбом. Заряжая. Распаляя. Зажигая. Будоража в венах кровь.

Мы пробираемся к бару. Заказываем и забираем по коктейлю, и Арс тут же пытается утянуть меня наверх. Туда, где расположены VIP-столики. Я протестующе упираюсь ботинками в пол. Я приехала сюда не мять задницу на кожаных диванах!

— Я хочу танцевать! — сообщаю, перекрикивая музыку. — Давай со мной.

— Я хреновый танцор, Маш, — кричит мне в ответ парень.

— До и по хрену! Тут все уже в дупель пьяные. Давай! — тяну Арса за руку.

Он качает головой.

— Это давай без меня. Я тебя здесь подожду.

— С соком? — заламываю бровь.

— С водой.

— М-да, похоже тебе все-таки пора было в кровать, красавчик, — смеюсь. — Взрослые развлечения не для тебя. Зато теперь я понимаю, почему в вечер субботы ты выбрал посиделки в баре, а не в клубе. Ладно, — пожимаю плечами, — как хочешь! — сдаюсь и, обхватив трубочку губами, всасываю коктейль. Виски прокатывается по глотке, прожигая горечью до самого нутра. Диджей меняет композицию.

Стоит моему телу почувствовать музыкальные вибрации, а ушам услышать ритмичные биты любимой песни, как ноги и руки начинают жить своей жизнью. Юх-у-у! Губы растягиваются в улыбке, а в голову ударяет эйфорийный хмель. Я начинаю пританцовывать.

Отставляю бокал. Музыка набирает разгон. Напряжение усиливается. Сердце начинает биться во сто крат чаще. Пульс взлетает до запредельных значений. Я вскидываю руки вверх, начиная двигать бедрами.

Это же просто космос!

Отступаю спиной в центр танцпола, продолжая двигаться в такт мелодии. Улыбаюсь, поймав откровенно голодный взгляд Арса, привалившегося локтем к стойке бара и провожающего каждую воздушную «восьмерку» моих бедер. Еще немного, и красавчик закапает слюной пол!

Спасибо маме, которая в свое время отдала меня на танцы. Назвать меня деревянной никак нельзя. Я чувствую свое тело и совершенно точно знаю, что с ним делать.

Арс кивает головой, мол, может, все-таки посидим?

Я смеюсь и растворяюсь в толпе. Наивный! Сливаюсь с общим потоком танцующих. Запрокидываю голову и с улыбкой отдаюсь орущей на весь ночной клуб любимой композиции Anna Asti, уплывая на фиг из этой хмурой реальности, где в вечер субботы моим спутником становится незнакомец из бара.

Не повезет в любви, так хоть отожгу, пока молодая!

Танцую, отпуская себя и свое тело. Отрываюсь, как первый и последний раз в жизни. Под пульсацию музыки под кожей. Под вибрации битов в крови. Если во мне в этот вечер и сидели какие-то черти, то сейчас они скачут вместе со всем танцполом и радостно визжат.

Музыка меняется.

Хит за хитом.

Трек за треком.

Громче и громче.

Я теряю счет времени. Пропадаю в музыкальной нирване. Задыхаюсь. Мышцы начинают ныть. Голос осип. Я раскраснелась, и меня развезло.

Наконец-то диджей врубает какой-то медляк девчонки с гнусавым голосом. Пожалуй, это я могу и пропустить. Однако успеваю сделать только шаг по направлению к стойке бара, как чьи-то горячие ладони ложатся на мои бедра, резко притягивая обратно.

Я охаю.

Моя спина упирается в широкую мужскую грудную клетку. Буквально ударяется о стальные мышцы! Вдох-выдох. Я расслабляюсь. Откидываюсь затылком и закрываю глаза, блаженно улыбаясь. Мне даже оглядываться не надо, чтобы понять, что это Арс. Его запах, кажется, въелся мне на подкорку. Собака, он слишком шикарно пахнет мужиком!

Он задает ритм. Я подчиняюсь.

Его фигура по сравнению с моей на голову выше и в три раза здоровее. На фоне этого парня я поистине хрупкая дюймовочка! Хотя никогда не была худосочной доской. У меня и сиськи есть, и попа-орех имеется, которую я регулярно качаю в зале. Да и ростиком вымахала аж сто семьдесят пять сантиметров, что рядом с бывшими казалось мне огромным недостатком, потому что чаще всего каблуки для меня были под запретом. С Арсом же…

Я давлю вздох разочарования. Этот парень мог бы стать для меня чем-то большим, чем «приключение на одну ночь». Но не станет. Если я хорошо разбираюсь в людях, ему не нужны отношения. А мне… мне они тоже не нужны с человеком, который кадрит девушек в барах, чтобы их трахнуть. Сегодня ему просто повезло, что наши взгляды на «вечер» совпали. И это не он использует меня, а я его. Шах и мат!

Нет, я не фанатка секса на первом свидании. И вообще не ложусь в постель с парнями, с которыми знакома от силы три часа, но… Блин. Сегодня тот самый пресловутый «исключительный случай», когда алкоголя во мне столько, что хватит напоить маленькую деревню. Мое одиночество меня допекло. Козлы на моем пути меня задолбали. И хрен из «Тиндера» позвал меня на свидание и тупо продинамил. Кинул, как какую-то малолетку! А я уже больше чем полгода живу без секса, и это дерьмо! Завожусь с полоборота. Возбуждаюсь от одного вида мужского рельефного торса. А Арсений слишком симпатичный, слишком горячий, слишком шикарный парень, чтобы я могла найти в себе силы отказаться… от предложенного.

Музыка продолжает литься из колонок, но я ее уже не слышу и не слушаю. Двигаюсь по наитию. Все ближе подходя к краю окончательно падения в пропасть под названием «будь что будет».

Руки Арса обнимают и прижимают. Обволакивают словно кокон. Бедра покачиваются в такт с моими. Мне в поясницу упирается кое-что довольно красноречиво выпирающее, что с каждым разом все сложнее игнорировать. А его горячие губы утыкаются мне в висок. Прокладывают ленивую дорожку из невесомых поцелуев, добираются до моего уха. Разгоняя огонь по венам и ток по нервам. Вытесняя кровь, замещая ее раскаленной лавой желания. Арс гладит мои руки и плечи, касается, трогает и ласкает. Невинно совсем, но я уже на грани.

Мне приятны его прикосновения. И мне охренеть как хочется ощутить эти губы там, куда хорошие девочки мальчиков не пускают после трех часов знакомства.

Я не хорошая девочка.

Не-а. В задницу все!

Я дергаюсь и разворачиваюсь в руках парня. Обнимаю его за шею. Привстав на носочки, прижимаюсь грудью к его груди. Ловлю его вопросительный взгляд сверху вниз. Чувствуя, как кровь приливает к щекам. Скорее читаю по губам, чем слышу:

— И что дальше, царица? Какой план?

— Ты мне скажи. Что обычно происходит дальше, когда ты снимаешь девчонок в баре?

— Ты не похожа на простую девчонку из бара. Честно говоря, я в растерянности.

Ага, как же. В растерянности он. А в глазах черти пляшут…

— Тогда тебе лучше побыстрее себя найти, красавчик. Пока я не нашла себе другой объект обожания.

— Это вряд ли, — самодовольно ухмыляется наглец. — Ты от меня без ума, царица, — его ладони медленно сползают по моей спине. Очерчивая каждую впадинку. Пересекают невидимую грань приличия, съезжая с поясницы и устраиваясь на моей попе. Арс сжимает ладонями мою задницу, слегка задирая бежевое облегающее платье вверх. Я прикусываю губу на выдохе.

— Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя зачетная задница?

— Говорил. Если ты хочешь меня удивить, то тебе придется сильно постараться.

— А так, — прижимается губам к моему уху и шепчет, — мне, пздц, как нравится тебя целовать. Ты везде такая сладкая, девочка Маша?

Мое дыхание учащается. Меня ведет уже не от танца и битов. Душа замирает, убаюканная волной заворочавшегося желания. Перед глазами пелена, а в ушах серый шум. Я шепчу:

— А ты попробуй и узнаешь…

Арсений подается вперед, оказавшись так близко, что расстояние между нашими губами теперь — миллиметры. Касается своим носом моего и улыбается, моментально считывая реакцию моего тела на свое бессовестное вторжение в мое личное пространство. Забирается своей ладонью в вырез моего платья, что практически во все бедро, и проходит пальцами по кружеву на моих чулках. Подбирается к опасной черте невозврата, проезжая подушечкой большого пальца по голой коже внутренней стороны бедра.

С моих губы слетает тихий-тихий стон.

Вдох. И губы Арсения касаются моих. Сначала совсем осторожно и невесомо. Словно просто «дружеский» чмок, после которого парень отстраняется…

Не-а. Опять протестую!

Обнимаю ладошкой его за шею и тяну на себя. Следующий поцелуй выходит… настоящим. Язык парня вторгается в мой рот, углубляя поцелуй. Играя с моим языком, он ласкает своими губами мои, действуя значительно жестче и настойчивее. Обнимая теснее, вжимая в себе крепче. Так, что теперь я невыносимо сильно чувствую его стояк в штанах и тихонько мысленно скулю от невозможности ощущать все кожа к коже. Цепляюсь одной рукой за широкие плечи парня, второй перебирая короткий ежик волос на затылке и…

Дьявол! Была не была! В конце концов, сегодня мы переспим, я получу целый залп шикарных оргазмов, а утром разбежимся, как в море корабли, и никогда не вспомним про это мое грехопадение в объятия первого встречного. Идеальный план, как по мне.

Я разрываю наш поцелуй и ловлю взгляд Арсения. Выпаливаю:

— Один вопрос.

— Валяй, — ласкает мои губы его дыхание.

— Ты не женат? Это принципиально важно.

— Нет.

— Не в отношениях?

— Полностью свободен.

— Уверен, что никакая истеричка потом не будет долбить мне телефон угрозами, что я трахнула ее идеального мальчика?

— Это уже третий вопрос, — смеется парень. — Но да, уверен, — кусает меня за подбородок Арс. — А что, мы уже закончили наше свидание номер два?

— Закончили! — выдыхаю я резко. — Погнали, — хватаю парня за руку, протискиваясь сквозь танцующие парочки на выход.

— Воу-воу, царица. Что за спешка?

— Мы уходим!

— Куда?

— В тачку. Твою.

— Зачем?

— Ты серьезно это сейчас спросил? — заламываю бровь, оглядываясь. — В города поиграем! — закатываю глаза. — Чем же еще занимаются в машине возле клуба только-только познакомившиеся парень с девушкой в вечер субботы? Презервативы, надеюсь, у тебя есть?

— Они тоже будут играть в города? — хохочет Арс.

— Ну, разумеется, дурашка!

Глава 5

Мы выскакиваем из клуба и едва ли не бегом летим на парковку на набережной, где по приезде Арсений бросил свой седан. Тачка у этого самца, кстати, крутая. Честно, не думала, что туроператоры в наше время так жирно живут.

Перемежая шаги с поцелуями и объятиями, едва не раздеваясь на ходу, добираемся до машины. Арс снимает сигналку и открывает передо мной переднюю пассажирскую дверь, командуя:

— Забирайся, отчаянная.

Забираюсь. Стягиваю с себя пальто и прикладываю к пылающим жаром щекам холодные ладони. Смеюсь. Это уже что-то на “истеричном”. Сумасшедшая, Марта! Позорище-е-е! Фу-фу-фу такой быть! Но боги, как грохочет сердце. Я никому и никогда об этом не расскажу! Ну, может быть, только Асе. Она поймет…

Арс занимает место водителя и тут же заводит мотор, включая печку. Мы переглядываемся. Между нами повисает вопросительное молчание. Будто бы клубный флер развеялся и оба только сейчас сообразили, что мы творим. Но длится это всего доли секунды… Потом нас обоих разбирает смех.

— Иди сюда, — улыбается Арс и тянет руки, перетягивая меня к себе на колени.

Я отшвыриваю сумочку с пальто в сторону задних сидений. Слышу грохот. Кажется, все ее содержимое вывалилась. Зациклиться на этом не успеваю — Арс впивается в мои губы поцелуем, моментально переключая мои мысли исключительно на его горячее, во всех местах рельефное, тело.

Его руки везде. Шарят, щупают и гладят. Задирают мое платье, поднимая на бедра. Губы Арса терзают поцелуями мои губы. Проходятся по щекам, скулам, подбородку и опускаются на шею. Бессовестно клеймя засосами как минимум в трех местах! Пока я-таки возмущенно не щиплю наглеца за бицепс:

— Хватит следить на месте преступления, красавчик! — ворчу, чем вызываю его тихий рокочущий смех. Губы парня смыкаются на моей груди, прикусывая сосок прямо поверх платья. Я со стоном прогибаюсь в спине, буквально ложась на руль. Двигаю бедрами, обтираясь промежностью о его пах. Слышу хриплое:

— Что ты делала сегодня в баре?

Крайне офигеваю.

Распахиваю глаза, уставившись в бежевый потолок машины.

— Ты… правда хочешь поговорить об этом… э-э, сейчас?

Арс обхватывает ладонью мой затылок и заставляет посмотреть на него. Судя по взгляду, правда хочет. Поговорить, в смысле. Хотя и не только поговорить тоже хочет.

Серьезно?!

Я кусаю его за нижнюю губу, слегка порыкивая. Сейчас не самое лучшее время для разговоров. Блин! Прохожусь кончиком языка по верхней губе парня и просовываю язык ему в рот, дразня касаюсь его языка и тут же отступаю. Как же вкусно его целовать!

Ловлю рваный выдох Арса мне в губы и шепчу:

— На свидание пришла.

— У тебя есть парень?

— Нет.

— Муж?

— Мимо.

— Тогда к кому ты пришла на свидание в спорт-бар?

— Видимо судьба решила, что к тебе. Забавно, правда?

— Значит, чисто теоретически тебя сегодня вечером мог трахать какой-то другой мужик?

— Ревнуешь? — хмыкаю я.

— Проверяю границы твоей развращенности.

— Думаю, парень из “Тиндера” под именем Семен вряд ли оказался бы настолько хорошеньким, что я решилась бы с ним на спонтанный секс. Тебе просто повезло родиться таким…

— Чертовски горячим?

— И ужасно болтливым! Но это скорее минус, чем плюс. Так мы будем… или как?

— Обозначу сразу: жениться на тебе я не собираюсь. Ты девочка бомба, но брак в мои планы не входит на ближайшие лет …цать. Ну, чтобы ты там не надумала себе всякую романтическую херь типа: он меня захотел, потому что влюбился и прочее бла-бла-бла. Если тебя такое положение вещей не устраивает, то выход ты знаешь, где.

О-о, самодовольный петух!

Мне бы стоило оскорбиться и обидеться. Но… окей.

Я ухмыляюсь и стягиваю через голову платье, откидывая его куда-то в район сумочки. Слышу тяжелейший то ли вздох, то ли стон Арсения. Да, я сегодня заморочились и надела свое самое сексуальное нижнее белье. Для поднятия своего “боевого духа”, так сказать. И как знала, что пригодится! Соски в этом прозрачном черном лифчике с крохотными черными сердечками смотрятся огонь.

— Они еще круче, чем я думал.

То-то же!

— Все еще хочешь, чтобы я ушла?

— Сиськи у тебя зачетные, царица, но даже они не способны меня окольцевать.

— А ты серьезно думаешь, что я себе мужа буду в спорт-барах искать? — смеюсь и тянусь к собачке джинсов парня. — Значит, смотри, во-первых, как потенциальный спутник жизни ты мне не интересен. Не в моем вкусе, — тяну собачку вниз, с тихим жужжанием расстегивая молнию. — Во-вторых, серьезные отношения в мои планы “прямо сейчас” не входят, — приспускаю джинсы и боксеры парня. — И, в-третьих, закатывать истерики на ровном месте — не мой профиль, — обхватываю пальцами крепкий, увитый венами ствол, облизывая губы. — Доходчиво объяснила?

— Более чем, — выдыхает со смешком Арс.

— И что, даже не обидишься на “не в моем вкусе”? — вскидываю взгляд.

— Опасно обижаться на девушку, у которой в руке твой жизненно важный орган.

Я подаюсь вперед и прижимаюсь губами к губам Арса, выдыхая уже шепотом:

— Мое предложение: ограничить наше знакомство фееричным сексом и крышесносным оргазмом. А потом благополучно разбежаться и больше никогда в жизни не пересекаться. Что думаешь?

— Звучит как идеальный план, — путается в моих волосах ладонь парня.

— Огонь. Резинки где?

— В бардачке.

Тянусь к бардачку у пассажирского сидения, вытаскивая оттуда целую ленту фольгированных квадратиков.

— Ах, да, надеюсь с твоей стороны никаких излишних ожиданий не имеется, красавчик?

— Да какие уж тут ожидания, после такого спича.

— Гуд. Тогда погнали, — отрываю, кидая один из квадратиков Арсу.

— Знаешь, для полноты картины после секса ты просто обязана сказать: благодарю за сотрудничество, — ржет парень. — С такой серьезной “прелюдией” меня еще не имели!

— Ну, благодарна я буду или нет, зависит от тебя, — хмыкаю, — Так что, мы долго будем болтать…

— А ты на поезд, что ли, опаздываешь?

— Нет, что ты, просто боюсь протрезветь.

Глава 6

— О-бал-деть, Мартыха, — присвистывает Аська.

— Не то слово, — тяну, запихивая спортивную сумку в шкафчик.

— Шикарным сексом в машине все, конечно, не закончилось?

— Ты слишком хорошо меня знаешь.

— Ну и ну…

— Мы поехали к Арсу. Или, кажется, для хоккейных фанатов привычнее — Бесу. Фамилия у него, конечно, с огоньком, — хмыкаю. — Скажи, я совсем дура, да? — вздыхаю.

— Ну, — пожимает плечами подруга, щеки которой едва не лопаются от едва сдерживаемого смеха. — И чего, как оно?

Я захлопываю шкафчик и перекидываю через плечо полотенце.

— Что «оно»?

— Секс с хоккеистом, Марта, не тупи! Они же все такие стокилограммовые шкафы-бруталы…

— Ну, — межуюсь, — сил и выносливости этому парню не занимать, конечно, — нехотя признаюсь. — И телом он своим владеет что надо. Да и вообще…

— Затрахал до полного изнеможения?

— Я даже не нашла в себе сил уехать спать к себе домой. Прикинь? А ты знаешь, как я не люблю спать в чужой постели. Я даже у бывшего никогда не оставалась с ночевой! А тут вырубилась, не помню, как. Наутро, правда, проснулась как чумная. Страшная, растрепанная, с больной головой. Быстренько смотала удочки и сбежала, пока парень не очухался.

— И все?

— Все. Конец истории. А ты чего ждала?

— Прощального секса.

Я закатываю глаза.

— И что ты паришься тогда? Не понимаю. Ну, переспали, с кем не бывает?

— Да я бы не парилась, если бы Арсений не оказался тем самым Арсением, что дружит с семьей моей сестры. Это, знаешь ли, несколько все усложняет.

— Это ты все усложняешь, — резонно замечает подруга, натягивая кислотно-желтый слитный купальник и хватая свое полотенце. — Вы взрослые люди. И то, что вы знакомы через кого-то, ничего не меняет. Вообще не вижу никакой проблемы.

Ну да, ну да. Легко говорить, когда вляпалась в историю не ты.

Короче-е-е…

Уже целая ночь прошла с момента нашего с Авой похода на матч, а я до сих пор места себе найти не могу. Это же надо было так попасть! Я вчера даже с игры свинтила раньше финальной сирены, чтобы нечаянно не нарваться в Ледовом на секс-машину Бессонова.

Нет, вы не подумайте, мне не стыдно за произошедшее. Тут Стася права. Мы взрослые люди, которым иногда надо расслабляться, пусть даже и таким капельку неприличным способом. Просто… от мысли, что мы можем с этим красавчиком пересечься у сестры дома (а мы можем, потому что они с Яриком любят устраивать дружеско-семейные посиделки) становится не по себе. Что он обо мне подумает? Как воспримет? Какими глазами посмотрит? Как-то было в разы проще не париться о собственном моральном облике в глазах незнакомца, когда незнакомец так и был мне незнакомым. В общем, сорян за каламбур. Надеюсь, вы меня поняли.

Мы с подругой выходим в общую зону СПА-центра. Аська сканирует взглядом просторный зал с пятью бассейнами. Народу сегодня не то чтобы много. Но я нисколько не сомневаюсь, что уже как минимум двое парней истекли слюной при появлении подруги. Я даже вижу, какие. И Аска видит. И глазки им строит.

Эта девчонка, в отличие от меня, обожает разовые интрижки и ни к чему не обязывающий секс. Ее совершенно не парит, кто и что о ней подумает. Правда “объекты обожания” Стася подбирает с особой щепетильностью. Благо, всегда есть из чего выбрать. Мужики на нее пачками готовы вешаться и штабелями у ног укладываться. Стройная высокая брюнетка, с острым взглядом и секси фигуркой. Пухлые губы, в которых ни грамма филлера, ведьминские зелёные глаза на пол-лица и пробивной характер. Вечно в движении, в поездках и новых творческих коллаборациях.

Сколько ее знаю, Ася или Станислава Игоревна Ракитина — если по паспорту — никогда не была одна. Еще со школы (а Ася на год старше меня) за ней бегали мальчишки от младшиков до студентов универов. Но про всем при этом подруга никогда не рвалась замуж или в роддом. Иногда мне вообще кажется, что она тот самый ярый представитель «чайлдфри», который считает, что дети скорее трудность и помеха по жизни, чем ее смысл. Наверное, все это можно объяснить одним простым фактом. Ракитина — карьеристка до мозга костей.

— Что, сначала заглянем в хаммам? — спрашиваю у подруги, отвлекая ее от гляделок с блондином, торчащим у бассейна с подогревом.

— У нас до массажа есть свободный час, — хмыкает Стася. — Я планирую выжать из него максимум полезного.

— То есть стрельнуть номерок у того парня с длинным носом?

— И ничего он не длинный!

— Шнобель в пол-лица, — хохочу я.

Аська щиплет меня за ягодицу:

— Иди ты!

— Куда?

— В хаммам!

— Хорошая идея. Пожалуй, так я и сделаю, — смеюсь, — а ты будь осторожнее, а то как засосет и проткнет!

— Иди уже! — посмеиваясь, замахивается полотенцем Ася.

Я хохоча отскакиваю. Бросаю свое полотенце на свободный шезлонг у большого бассейна, и шуршу тапками в сторону саун, оставляя горе-соблазнительницу один на один с «жертвой». Спорим, что уже через десять минут номерок этого носатого блондина будет у подруги в записной книжке?

Улыбаюсь, покачивая головой. Ася такая Ася!

За что я люблю этот СПА-центр, так за крутой сервис, огромный выбор саун и бассейнов, ну и (не будем лукавить) за Аськину классную скидку, которую ей презентовала лично владелица центра. Женщина — ее постоянная клиентка и просто до колик обожает семейные фотосеты, на которые Ася, в свою очередь, делает хорошие скидки ей.

Бартер в наше время — все и даже больше.

Народу в часы нашего посещения немного, поэтому я не утруждаю себя походом до самой дальней традиционной парилки, а ныряю в первую же попавшуюся дверь с табличкой “хаммам”. Честно говоря, моему организму комфортные “турецкие бани” нравятся гораздо больше обжигающих русских, где вместе с потом от жары скатывается и кожа. Б-р-р!

Оказавшись в просторной комнате с выдержанным в черно-серых тонах интерьером, оглядываюсь и отмечаю, что помимо меня здесь еще пятеро посетителей. В парилке стоит плотная завеса из пара и весьма посредственное освещение, поэтому я, особо не приглядываясь к лицам парильщиков, топаю в сторону дальнего каменного лежака. Забираюсь на него, растягивая свои стройные ноги во всю длину тумбы и опираюсь на руки. Закрываю глаза. Вдыхаю полной грудью влажный прогретый воздух — явно с примесью эфирных масел — и дрыгаю босыми ступнями. Кожу ласкает нагнетаемый генератором пар. Я буквально чувствую, как раскрывается каждая пора, а тело все больше и больше расслабляется. В пику мозгу. Он, зараза, гоняет в голове по кругу одни и те же мысли…

Арс оказался Арсением Бессоновым.

С ума сойти.

Красавчик, что смотрел хоккей в баре в субботу вечером — знаменитый хоккеист.

О-чу-меть.

А ты все “туроператор” да “туроператор”, Мартышка! Ты хоть у одного туроператора видела такие кубики и бицухи? А ноги?! Когда мы оказались в квартире красавчика, и я оставила его без штанов, то чуть не захлебнулась собственной слюной. Клянусь! Когда он повернулся ко мне своей задницей, демонстрируя упругие ягодицы и крепкие прокачанные бедра, я позорно залипла и с пьяной дури его еще за эту задницу и полапала.

Господи, стыдоба!

И духота.

Что же тут сегодня так душно?

Обмахиваю раскрасневшееся лицо ладонями. Нет. Нет мне никакого оправдания! Так и запишите.

Глава 7

Эта малышка — ходячий секс.

Вся. От светлой макушки, на которой сейчас собран небрежный пучок, до пальчиков на ногах с ярко-зеленым педикюром. Я хочу поцеловать каждый. Слизать языком каплю пота, покатившуюся по ее плоскому рельефному животику. Развести ее длинные стройные ноги, заставив ими обхватить меня за бедра. И разложив на этом каменном лежаке, вогнать член по самые…

Кхм, в общем, думаю, общий посыл понятен. У меня опять каменный стояк на нее! Как и каждый раз на протяжении последних трех дней, стоит мне только на доли секунды отпустить вожжи и подумать о горячей девчонке из бара, с которой мы так зажгли, как я за тридцать пять лет ни разу не зажигал. Хотя в моем прошлом было всякое: от на все готовых «хоккейных заек» до развратных моделей в койке. Но ни с одной секс так не вставлял, как с этой царицей, что снова меня не замечает. Будто я предмет интерьера в этом долбаном хаммаме! Сидит в паре метров, вытянув свои длинные ноги от ушей и блаженно улыбается, закрыв глаза.

А ведь, когда она зашла в парилку, то посмотрела на меня буквально в упор! Не знаю, может, у нее просто хреновое зрение? А может, охрененный талант отсекать лишнее.

Последнее, кстати, обидно.

Маша…

Хмыкаю.

Как бы не так! Никакая она, блин, не Маша. Да это имя ей вообще не идет. Марта. Так написано в том собачьем ветпаспорте, что она оставила у меня в тачке, когда уронила сумочку. Я его только сегодня утром обнаружил, когда «мерс» на мойку загнал. Все голову ломал: где и как ее найти. Ведь на утро она сбежала, оставив напоминаем о себе один след от губной помады на зеркале в ванной.

Из жизни смоталась, а в башке засела. Вот такая она — Марта Фомина.

Фамилия, кстати, знакомая. Ощущение, будто где-то я ее уже слышал, но хоть убейте, не могу вспомнить, где.

Упираю локти в колени и растираю ладонями лицо, шею. Жарко уже. Невыносимо! Я бани с детства терпеть не могу. И в этой-то оказался только стараниями дока команды, который с какого-то хера решил, что мне срочно нужно снять психоэмоциональное напряжение. Отправил в этот центр в ультимативной форме. А все потому, что вчера на матче я слегка дал в морду одному зарвавшемуся оленю. Походу, док реально решил, что тут вместе с потом из меня выйдут и бесы?

Так-то, вообще-то, я само воплощение спокойствия и миролюбия!

Лучше бы он мне прописал поход в какой-нибудь бордель, мать вашу. Пользы было бы в разы больше!

Хотя нет. И это тоже не моя тема. С сексом на одну ночь я уже лет восемь как завязал. В тот момент, когда понял, что трахаться, элементарно не зная имени той, что под тобой стонет — не вставляет. Вы не подумайте, я не любитель задушевных разговоров и сопутствующих отношениям сложностей. Жениться я не планирую. Выводком детей обзаводиться тоже. На этом моменте горькими слезами умывается моя мать, которая уже лет пятнадцать мечтает о внуках. А все мои постоянные отношения строятся исключительно в горизонтальной плоскости. Наличие постоянной любовницы — вот идеальная формула для меня. Ни шага в сторону.

Тем удивительней, что в субботний вечер в баре я вообще обратил внимание на Марту. Как правило, я хожу туда отключиться от всего мира и тупо зависнуть у телика, чтобы посмотреть матч соперников. Ненадолго почувствовать себя по другую сторону экрана. Не профессиональным хоккеистом, а простым фанатом этого вида спорта.

А уж то, что было дальше, и подавно выходит за рамки моих сформировавшихся за последние восемь лет принципов. В клубах я не зависаю — большое скопление народу не люблю. Девочек в машине не трахаю — неэтично это. Домой к себе не везу — типа, мой дом, моя крепость и все такое. И тем более не хожу как чумной три дня «после», с трудом сдерживаясь, чтобы не подрочить на так и оставшийся в ванной на зеркале след от губной помады. Тут комментарии излишни, по-моему.

Вывод? Царица — это поистине феномен в моей жизни.

После СПА у меня по расписанию жесткое кардио в тренажерке. И я был бы вполне не прочь отработать его не на беговой дорожке, а с девчонкой, которая на меня по-прежнему ноль внимания. Сидит, растирает ладонями свои плечи и блаженно улыбается.

Так возбуждающе улыбаться надо запретить на законодательном уровне! Куда внести предложение об этом законопроекте? Надо поинтересоваться на досуге у своего адвоката.

Ладошки чертовки спускаются с плеч. Она устраивает их на своих бедрах. Я душу в себе вздох. Царица делает глубокий вдох, от чего ее зачетная грудь в черном купальнике классно подпрыгивает. А вместе с ней и мой член, что уже таранит плавательные шорты и откровенно мешает сидеть. Марта проходит по бедрам ноготками, оставляя на нежной коже красные следы. Мой парус гордо реет исключительно в ее направлении. Надо сказать, что в тех телодвижениях, что она совершает, нет никакого сексуального подтекста для всех. Но для меня-то, блть, есть! И от этого я чувствую себя гребаным извращенцем. Я хочу ее до звона в яйцах. Это уже, мать его, совсем не шутки!

Дверь в парилку снова открывается, вырывая из кипящих в черепушке мыслей и удушая во мне на время сталкерские наклонности. Вскидываю взгляд. Жгучая брюнетка ныряет в хаммам, от чего ее стройный силуэт чуть размывается в облаках пара, гуляющего по комнате. Незнакомка подходит к Марте, со словами:

— Вот ты где! Я тебя обыскалась.

Смотрю на царицу. Она двигает свою попку и садится по-турецки, уступая место подруге на каменном лежаке. Смеется и бросает, зажмурившись:

— А ты уже того? Закончила стрелять номерки красавчиков?

Подружка Марты хмыкает и оглядывается. Скользит по мне быстрым взглядом, выдавая без капли стеснения:

— Стрелять было особо не у кого, но теперь понимаю, что возможно, я не там искала мишени… — и подмигивает, отчего с моих губ срывается сиплый смешок.

Серьезно?

Меня сейчас типа закадрить пытаются?

И не только меня. Краем глаза замечаю, как любопытно навострил уши Молодой. Мой одноклубник, у которого, конечно, есть имя — Вася — но которого все в команде зовут просто «Молодой». За наивность, скромность и жалкие восемнадцать годиков от рождения. Наш клуб подписал его в последние дни перед закрытием «драфтового окна». Подписать подписали, а что с ним делать пока даже Федотыч — наш главный тренер — не понимает.

Боги, а если так подумать, я гожусь этому парню в отцы! Ах… когда я успел так состариться?

В общем, мы отвлеклись. Василия, как и меня, сослали в этот турецкий ад на «процедуры», после того как он «привез» команде восемь минут штрафа за одну двадцатиминутку. Причем все четыре удаления были по глупости.

— А ничего такая, да? — пихает меня локтем товарищ, выдавая шепотом. — Яркая девочка.

Киваю.

Только такой яркой девочке нужен яркий мальчик, а не титя-митя.

— Ты как?

Это он типа поинтересовался, имею ли я на подругу царицы виды?

— Уступаю ее тебе, — бросаю тихо, чтобы Марта не расслышала мой голос в тишине хаммама. — Я больше по блондинкам, — и это, кстати, правда.

— Лад-ды.

Прохожусь пятерней по влажным от пара волосам, зачесывая их назад. Глубоко вдыхаю носом влажный воздух. Прожигает до самой печенки. На какое-то длинное мгновение в комнате виснет тишина. Пока пара в возрасте не покидает наше общество, а Молодой не начинает все активней ерзать задом рядом со мной. В оконцовке не выдерживает, бросает шепотом:

— Слушай, долго нам тут еще торчать? Из меня уже выпарилось все, что могло. Я таю на глазах.

— А кто тебе мешает выйти, умник?

— Так док же сказал…

— Ты видишь здесь где-то дока? — заламываю бровь.

— И то верно, — чешет репу Вася. — Но это же типа нарушение дисциплины, и так далее и тому подобное, нам потом от тренера не влетит?

— Вали все на меня, — закатываю глаза.

Господи, какие они сейчас молодые глупые и наивные! Я в свои девятнадцать в последнюю очередь думал о дисциплине и штрафах. Сперма в башку бьет, во внимании женском катаешься, как сыр в масле, и творишь порой такую дичь, что побег из хаммама по сравнению с ней — куличики в песочнице.

— О, шикарно тогда! Я погнал в басик. Ты со мной или как? Чет мне одному как-то стремно.

Вздыхаю. Вроде здоровый лоб под два метра ростом, а ведет себя так, как будто его только вчера от сиськи матери отодрали. Смотрит на меня своим таким щенячьим взглядом, очевидно, найдя в моих сто килограммах себе этакого командного «батю», что я сдаюсь.

— Черт с тобой, — бросаю, поднимаясь. — Пошли, — стараюсь улизнуть из хаммама максимально незаметно для царицы.

Отчего-то не торопясь раскрыть свое инкогнито и все еще плохо понимая, как я планирую воспользоваться тем, что у меня есть на эту куколку вся инфа: от номера телефона до адреса проживания.

Да, боже, храни ветпаспорта.

Глава 8

— Ты это видела? — пихает меня локтем по ребрам Ася, заставляя открыть глаза и оглянуться.

— Что “видела”?

— Сногсшибательную мужскую задницу в черных плавательных шортах, что только что вышла в эти двери.

Я закатываю глаза, посмеиваясь:

— Нет, и меня совершенно не расстраивает этот факт, — поднимаюсь с каменного лежака, разминая шею и плечи. — Сногсшибательные мужские задницы фантазию одинокой девушки до добра не доводят. Проверено. Это как красная ковровая дорожка, выстланная прямиком в царство греха и похоти.

— И что в этом плохого?

— В грехе и похоти?

— Тебя хорошенько оттрахал незнакомец, который, на минуточку, оказался крутым хоккеистом, подарив кучу офигенных оргазмов. Да половина женщин планеты об этом мечтают!

— Ася! — шиплю, оглядываясь на наблюдающую за нами женщину в возрасте. Благо, к этому моменту кроме нас с подругой и этой дамы в хаммаме больше никого не осталось. Иначе я бы сгорела от стыда! Ибо шепотом Стася говорить не умеет. В большинстве случаев.

— Что? — шипит подруга. — Что в этом плохого, не понимаю!

— Еще бы ты поняла, — бурчу, — ты же просто озабоченная. Я тебе об этом говорила, кстати?

— Говорила примерно с сотню раз. Но я много работаю, — разводит руками подруга.

— И как работа и половая жизнь связаны? — скептически заламываю бровь.

— Напрямую!

— Чушь, — фыркаю.

— Чтобы быть продуктивной, мне надо качественно отдыхать. А спонсоры “качественного отдыха” — это в большинстве случаев дорогое вино и классный секс. Бинго!

— А девочка дело говорит, — хмыкает та самая до этого момента молчавшая дама.

— Вот! Женщина меня понимает, — поднимает два больших пальца вверх подруга. — Так что зря ты удалила свою анкету. Бегать на свидания — не смертных грех. А уж все, что дальше, ну… грех, конечно, но… — хитро стреляет глазами Ася.

Я закатываю свои:

— Вообще-то во всем этом есть еще морально-этическая сторона вопроса. Она никого не смущает? — перевожу взгляд с Аси на невольно появившегося третьего участника беседы о моем грехопадении в прошлые выходные.

Обе молчат и смотрят на меня с честными-честными глазами.

— Капец! — выдыхаю я.

Женщина поднимается со своего места и подхватывает клетчатое полотенце, на котором сидела. Подходит к нам с Асей и, загадочно улыбнувшись, говорит нравоучительно:

— О морально-этической стороне будешь в старости думать, деточка. На пенсии времени на это будет предостаточно, поверь мне, — смеется немного каркающим смехом. — А пока молодые, надо брать от жизни все, что она дает! И то, что не дает, тоже выгрызать зубами.

— Вот! — поддакивает Аська.

— Ох, я в свою молодость так отрывалась… — мечтательно закатывает глаза женщина. — На свидания бегала, влюблялась, горела, пылала, однажды крутила роман сразу с тремя кавалерами, представляете? — хохочет. — Золотые были годы!

— А что потом? — спрашиваю я.

— А потом все быстро померкло. Появился муж, трое детей, собака, дача и всем моим развлечением стали скучные семейные обеды по выходным. Так, если мы все неминуемо придем к такому финалу, почему бы не позволить себе немножко пошалить хотя бы в молодые, не обремененные семейными обязательствами годы?

Хороший вопрос. И почему я не задалась им раньше? Выйти замуж в двадцать и нарожать кучу детей — пережиток прошлого. Мышление советских времен. Я ведь… я не хочу детей. Пока. И замуж, в общем-то, не рвусь. Я хочу любви и ласки. Хочу внимания и заботы. Я люблю ходить на свидания, флиртовать и секс, блин, тоже люблю!

Правда есть риск, что мне понравится такая вольная жизнь и безграничная свобода. К хорошему быстро привыкаешь. И что тогда? Меня же матушка в монастырь сдаст, если я переступлю черту в три десятка и так и не рожу ей маленького орущего монстра! Хотя… у нее есть Ава, которая, я очень надеюсь, нарожает с Яриком им целый выводок очаровательных хоккеистиков и фигуристочек, и ей просто будет не до меня.

Хм…

А иногда быть младшей в семье — это выгодно.

Женщина стреляет глазами в сторону Аськи и, потрепав меня по плечу, выходит из парилки, оставляя нас с подругой в гордом одиночестве. На какое-то время в хаммаме виснет задумчивая тишина, пока ее не нарушает подруга, хмыкнув:

— И о чем ты так глубоко задумалась?

— О том, что ты права.

— Правда? В какой части?

— Возможно, я дам “Тиндеру” второй шанс. Если не встречу любовь всей своей жизни, так хоть наделаю себе воспоминаний на унылую серую старость.

— Вот это я понимаю — классный план! — хлопает в ладоши подруга, подскакивая с места.

— Но это не точно! — отбиваю Асе “пять”. Сама же думаю о том, что главное в ходе всех манипуляций снова не напороться на член какого-нибудь горячего хоккеиста, знакомого с мужем моей сестры. А так-то да, план неплох.

После хаммама мы с Аськой зависаем в большом бассейне. Нарезаем круги, остывая после парилки. Подруга увлеченно рассказывает о грандиозном фотопроекте, который ждет ее в конце месяца, над подготовкой которого она работала несколько лет. Я же, к своему стыду, слушаю ее вполуха. Сама не могу отделаться от ощущения, будто за мной кто-то наблюдает. Макушка, торчащая над водой в бассейне, буквально горит! Несколько раз оглядываюсь по сторонам, но никого заинтересованного моей персоной не нахожу.

После бассейна у нас с подругой по плану расслабляющий массаж и СПА-процедуры, после которых мои ноги едва двигаются.

Намятые, напаренные и разомлевшие, мы, переговариваясь, неторопливо собираем спортивные сумки, одеваемся и выходим из центра, притормаживая на крыльце.

— У меня час до встречи, я могу тебя подкинуть до дома, — сверяясь со временем на часах, говорит Ася.

Я вдыхаю полной грудью воздух, что в начале марта уже соблазнительно пахнет весной и теплом, и отрицательно Машу головой:

— Я сама, на метро. Но за предложение спасибо.

— Точно?

— Аха. Хочу немного проветрить мозг. Завтра созвонимся?

— Да, — кивает подруга, закидывая спортивную сумку на плечо, — я тебе звякну.

Мы целуемся в щечки и расходимся.

Я успеваю уже дошагать до другого конца парковки, когда слышу:

— Не забудь про анкету, — кричит Аська на все улицу, заставляя меня обернуться, — жду горячих историй твоих ошеломительных свиданий! — смеется коза.

Я показательно закатываю глаза и кричу ей в ответ:

— Только после тебя, детка! — чем вызываю смех подруги, садящейся за руль своей крутой «Бэхи», тут же давя по газам и выруливая с парковки.

Да, Станиславу можно запросто отнести к завидным невестам. Эффектная красотка с чувством собственного достоинства, премиальной тачкой, бизнесом и квартирой в хорошем районе златоглавой. Она крута. Черт, если бы я была мужиком, я бы точно на нее запала! Тем интересней, как так получилось, что ее до сих пор никто не окольцевал?

Я улыбаюсь собственным мыслям и заскакиваю на поребрик, перепрыгивая лужу. В теле такая легкость, что кажется, чуть выше прыгни — воспаришь. Раскинув руки, я делаю пару шагов по бордюру, слегка пошатываясь. Перехожу с проезжей части на тротуар.

Анкета…

Достаю телефон из кармана джинсов и выключаю режим «не беспокоить». Просматриваю мельком уведомления, что накопились за три последних часа. Парочка сообщений по работе салона в родном городе, еще парочка от мамы и одно голосовое от сестренки. Делаю мысленную пометку перезвонить обеим родственницам и жмякаю на иконку с красным огоньком. Приложение подгружается и просит авторизоваться. Я прикусываю губу, останавливаюсь, раздираемая сомнениями. Заношу палец над строчкой «логин» и…

Нет.

Блокирую экран и прячу телефон в карман. Нет, нет и нет. Это зашквар всех зашкваров! Или как там будет «позор» на молодежном сленге?

Исключено. Я не вернусь в это проклятое приложение. Зачем? Чтобы снова нарваться на динамщика Семена? Мне что, мало в жизни мудаков? Мне нормальный мужик нужен! Классный, высокий, мужественный и отлично владеющий своим телом, всеми его частями. Вот как Бес… Тьфу-тьфу-тьфу, Фомина!

Стучу кулаком по голове и по первой попавшейся деревяшке. Чур меня!

А с сайтом нет. Дерьмовая затея была и дерьмовой осталась.

Решительно прохожу пару метров и снова врастаю ботинками в асфальт. И все же? Подушечки пальцев покалывает от любопытства. Ладно, может, Ася права, и не все там такие… никакие?

Правильно, конечно, Марта, не все мудаки. Есть еще извращенцы и мамины сынки, которые женские сиськи крупным планом видели только в порнушке, а рядом с женщиной даже слово «привет» кажется им поэмой на китайском!

Снова достаю из кармана телефон и долго таращусь в темный экран, пожевывая губы.

Ладно. Шут с тобой, Ася!

Но на это раз все будет спонтанно.

Да-да, нет-нет, никаких долгих диалогов.

Ввожу пароль и захожу в приложение, вводя логин и пароль. Сайт достаточно быстро подгружается и на экране высвечивается первая фотка. Высокий рыжеволосый красавчик в стильных очках по имени Глеб. С милой улыбкой и добрым взглядом. Двадцать девять годиков. Ровесник. Неплохо.

Делаю свайп вправо, поставив парню «лайк», и уже через считанные секунды система показывает, что это взаимно.

Кул!

Открываю профиль Глеба и пробегаю глазами по анкете. Хм, он айтишник — любопытно. В свободное от работы время занимается в тренажерке — похвально. Хобби: слушает рок и играет на гитаре. Пойдет. Захожу в чат и, запрыгнув на волну азарта, долго не думая пишу парню:

Марта: «Приветик! Терпеть не могу долгие прелюдии, поэтому давай сразу конкретно, ок? Как насчёт увидеться сегодня вечером?» — смягчаю напористое сообщение кокетливо улыбающимся смайликом и отправляю.

Прочитано.

Шустрый какой!

Тут же прилетает ответ.

Глеб: «Люблю конкретных девушек. Привет, Марта! Я за. Где и во сколько тебе удобно встретиться?»

С моих губ срывается коварный смешок. Я делаю пару незамысловатых па и снова начинаю медленно перебирать ногами в сторону подземки, соображая, в каком бы кафе назначить Глебу встречу.

Глава 9

— Знаешь ее? — толкает меня локтем по ребрам одноклубник.

Я отрываю взгляд от Марты, которая только что зависла посреди улицы с телефоном в руках, и оглядываюсь на друга, постукивающего указательным пальцем по рулю.

— Кого “ее”? — включаю дурака.

— Да брось, — хмыкает Черкасов. — Ту, которую ты уже пять минут раздеваешь глазами, — кивает, указывая на царицу. — Хорошенькая.

Я давлю в себе неожиданную вспышку злости. Хотя что меня удивляет? Разумеется, он заметил. Я же не свожу взгляда с Марты с того самого момента, как они с подругой появились на парковке. Только какая на хрен “хорошенькая”? Нет, блть, в этих джинсах она не “хорошенькая”, она ходячий возбудитель!

И это злит.

И то, что ее замечает кто-то еще помимо меня, тем более.

А Виктор Черкасов — последний человек, с которым мне хотелось бы ссориться. Мы достаточно неплохо дружим. Насколько вообще могут дружить две совершенных друг другу противоположности. К тому же играем в одном звене. Да и я должен быть ему благодарен уже хотя бы за то, что он проявил милосердие и примчался за нами с Молодым в это убогое СПА на другой конец города, чтобы подбросить нас на треню. Ибо моя тачка все еще на мойке, а у Васи “коня” вообще нет. Как и прав. Как и Васи, который где-то в раздевалке прое… потерял телефон и теперь, как ошалелый носится и ищет его. Вот кого надо было Машенькой назвать…

— Пересекались однажды, — отвечаю размыто. — Ничего интересного, — бросаю, стараясь чтобы прозвучало как можно более безразлично.

— Да? А по твоему лицу не скажешь.

— Что с моим лицом не так?

— Оно выражает крайнюю степень озабоченности, — ржет друг.

— Сам ты озабоченный, — бурчу.

А сам, против воли, снова оглядываюсь на Марту. Сейчас она улыбается. Что-то быстро строчит в своем телефоне, кусает губы и прячет улыбку. Ее глаза лихорадочно блестя. Я не вижу. Далеко. Но готов на что угодно поспорить, что это так. Снова думает и снова пишет.

Длинные тонкие пальцы с зеленым маникюром легко порхают по экрану гаджета. Она точно с кем-то переписывается. С каким-то мудаком? Да, сто пудов! Слишком загадочная на ее карамельных губах играет улыбка!

У меня подгорает. Понимание того, что у меня есть ее номер и она могла бы сейчас отвечать… мне. Интересно, если бы царица увидела сообщение от меня, она бы улыбнулась?

Сомневаюсь.

Ты, Бессонов, был для нее случайной интрижкой. Такой обычно не улыбаются. Такую обычно избегают и прячут, как постыдный секрет за десятками амбарных замков в самом дальнем углу шкафа со “скелетами”.

Какого… я вообще все еще о ней думаю?

Ведьма.

— Вот опять, — слышу смешок по левую руку, — озабоченный Бес. Ты точно не хочешь ее догнать и стрельнуть номерок, пока не ушла?

— У меня есть ее номерок, — говорю на автомате.

— Тогда чего не напишешь?

— Откуда ты… — начинаю и вздыхаю, — слушай, Черкасов, ты чего до меня докопался?

— А ты чего такой заведенный? — не теряется товарищ. — Я просто шучу. Остынь, — качает головой Вик. — Смотрю, прописанный доком хаммам на пользу не пошел.

— Несмешные у тебя шутки.

— А у тебя проблемы с агрессией. Серьезно, Бес, с этой херней надо что-то делать, пока Федотыч тебя в воспитательных целях не посадил скамейку задом полировать до конца плей-офф. У всех и так нервы на пределе.

— Не посадит, — парирую без особого энтузиазма. — У меня слишком хорошие показатели в регулярке. Да и с чего вы вообще решили, что у меня проблемы с агрессией? Тот придурок заслужил своей фонарь под глазом. Он весь первый период нарывался!

— Дело не в том придурке. Ты уже пару месяцев дерганый. Прям как Светка ушла, так тебя и п…

— Заткнись. Я серьезно. Закрыли тему, если не хочешь поругаться, — обрубаю дальнейшую молотьбу языками на предмет моей несостоявшейся личной жизни.

Ладно, может, я и стал немного вспыльчивым, когда остался один. Но чего-чего, а возвращения бывшей в свою жизнь точно не желаю. У нее контракты, журналы, съемки и прочая модельная лабуда, которая занимает тучу времени. У меня хоккей. Мне его достаточно. Точка. Да и давайте будем откровенны? Эти отношения шли в никуда, потому что с нашей сумасшедшей занятостью и постоянными разъездами “по работе” хорошо, если мы пересекались в пределах одной квартиры пару раз в неделю.

Этого, кстати, было достаточно.

Все, что больше — рядом с ней было уже ту мач.

— Найди уже себе бабу, Арс, — качает головой друг. — Тебе категорически противопоказано быть одному. Пару месяцев, а у тебя уже зад подгорает.

— Где там наш Молодой? — меняю тему, пропуская слова Вика мимо ушей. — У нас до тренировки осталось сорок минут, а нам ехать по запиндосам в лучшем случае полчаса. Федотыч с нас шкуру сдерет, если опоздаем.

— А Ремизов добавит, — поддакивает Черкас, охотно ведясь на мою “уловку”, оглядываясь на вход в СПА. — И почему с этим парнем вечно что-то не так, а?

Ответа нет.

Благо, уже через считанные минуты Молодой появляется на наших “радарах”, а Марта, наоборот, с них исчезает, спустившись в подземку. Только тогда я расслабляюсь, растирая пятерней затылок, в котором уже стреляет от напряжения. Черкас прав, мне срочно нужно что-то решать с собой и своей башкой.

С причиной только промахнулся.

Меня не уход бывшей расстраивает, а одиночество и необходимость постоянно ввязываться в какие-то авантюры для того, чтобы элементарно скинуть напряжение.

Дерь-мо.

Из динамиков начинает играть что-то роковое. Кажется “Fall out boy”. Черкасов обожает эту группу. Да и, надо признать, песни у ребят что надо. Вкатывают. Особенно на силовых тренировках. Вик вообще у нас в команде один из тех парней, на которых мы любим скидывать выбор музыкального репертуара. И надо признать — этот парень редко промахивается.

— Погнали, — запрыгивает на заднее сиденье Василий.

— Ну, погнали, — хмыкает Вик.

Я прибавляю громкость на медиа консоли. Басы начинают на всю мощь хреначить по салону. Вик заводит мотор и давит по газам, мча нас на всех порах к Ледовому, где нас вполне вероятно ожидает хороший нагоняй за опоздание. Потому что я даже отдаленно не могу себе представить, как мы успеем пролететь половину города за полчаса с небольшим.

Решила поделиться с вами визуалами, девочки и мальчики:)

Глава 10

— Платье, — щелкаю пальцами. — Как считаешь: скромное черное в белый горох, сексуальное красное с открытыми плечами или повседневная бежевая лапша? — перебираю плечики в гардеробной, оглядываясь на лежащий на подлокотнике дивана включенный на “громкую” телефон, где на связи “висит” сестренка.

— Мне было бы легче тебе помочь сориентироваться, если бы я хотя бы знала, куда ты намылилась, — возмущенно вздыхает Ава. — Что это? Бар, кафе, ресторан…

— Ты права. Джинсов и блузки будет достаточно.

— Я этого не говорила.

— Ты подумала, я услышала, — хмыкаю, стягивая с вешалки плечики с миленькой закрытой шифоновой блузкой. — Стой. Или все-таки юбка-карандаш и блузка? Да, — возвращаюсь к вешалке и снимаю еще и черную кожаную юбку, — пусть будет она.

— Ты идешь на свидание?

— Может быть.

— Тогда на твоем месте я не надевала бы юбку-карандаш с блузкой. Чересчур официально. Ты же не на собеседование идешь!

— Практически. Свидание тоже своего рода собеседование. И вообще, ты не на моем месте. У тебя есть Ярик, а у меня эта юбка выгодно подчеркивает “вид сзади”.

Сестренка смеется.

— Твоя взяла. Расскажешь, кто он? Где познакомились? Я его знаю?

— Парень, не скажу, и нет, ты его не знаешь.

— Я возмущена! — охает Аврелия. — Что за скрытность, Мартышка?

— Просто эта встреча не заслуживает такого пристального внимания, которым ты хочешь ее наградить. Все, эм, буднично и совсем не многообещающе. Мне просто нужно было занять вечер, — юлю, чтобы в порыве откровенности не проболтаться старшенькой о том, где я подцепила этого “кавалера”.

Боже, Марта, подцепила? Как венерическую болезнь, ей богу!

— Мы просто выпьем кофе. Говорю же, ничего особенного.

— Кофе обычно пьют в бизнес-ланч. Ты мне врешь.

— Лучше скажи, как там у вас с Яриком дела? — слишком очевидно меняю тему разговора. Однако с Авой у меня это частенько удачно прокатывает. Вот и сейчас сестренка вздыхает и говорит:

— Все по-прежнему.

— Совсем никак? — расстроенно морщу нос, присаживаясь на диван.

— Уже два месяца прошло, как я бросила пить таблетки. Никак.

— Слушай, — добавляю я бодрости в голос, — что такое два месяца? Ерунда! Возможно, еще просто не время. Возможно, аист с вашим бебиком потерял навигатор и слегка заплутал где-то в дебрях тмуторокани, — улыбаюсь. — У вас все получится, вот увидишь. Не может не получиться, я молюсь на вашу с Ремизовым плодовитость вообще-то! Иначе матушка меня сожрет. Она спит и видит, чтобы кого-нибудь понянчить, и ей совершенно плевать, где и каким образом мы должны взять этого ребенка!

Ава закатывается от смеха. Я улыбаюсь. Легкий флер грусти немного рассеивается, что не может не радовать. Тема беременности для старшей сестры болезненная. Они с мужем безумно хотят ребеночка, но пока никак не получается его зачать. А в такой ситуации циклиться на проблеме — самое дерьмовое, что можно придумать. Нервы себе вымотаешь, а делу не поможешь.

— Так что нос по ветру и поменьше рефлексии, всему свое время, — треплю за ушами неуклюже запрыгнувшего ко мне на диван Питти. — Ладно, мне пора бежать. Димке и Ярику привет! Завтра утром заскочу к тебе в гости. На связи.

— Люблю тебя.

— И я тебя. Целую. Покеда! — отправляю смачный чмок в динамик и отбиваю вызов.

На доли секунды ловлю дзен в идеальной тишине квартиры. Только прибалдевший Питти сладко похрюкивает, устроившись мордой на моих коленях. Ему так тепло, сладенько и уютно, что я страшным образом завидую собственной собаке и ее ленивой собачьей жизни.

Кстати, о собаках!

Под ворчание животного поднимаюсь с дивана и топаю в прихожую. Неожиданно вспомнив, что так и не выложила из сумочки ветпаспорт питомца, стягиваю черный клатч за ремешок с верхней полки шкафа и шарю по карманам. Долго и тщательно шерудю рукой.

Э-э, не поняла…

Еще на раз проверяю все отсеки, которых в этой миниатюрной дамской сумочке не так уж и много — паспорта собаки нет. От отчаяния вываливаю все содержимое прямо на пол. Со стуком о паркет выкатывается желтый тюбик помады, зеркальце, тушь и кое-что по мелочи, включая хрен пойми откуда взявшийся презерватив. Но моего паспорта нет!

То есть не моего, конечно, а моей собаки, но сути дела это не меняет.

Как так? Куда он мог деться?

Лихорадочно шарю в своей памяти, и тут до меня доходит. Так доходит, что от макушки до пят ошпаривает кипятком стыда, заливая щеки краской. Картинки, как черно-белые диафильмы, проносятся в голове, отматывая вечер и ночь субботы в обратную сторону.

Я перевернула сумочку в машине Бессонова, когда мы, ну… вы поняли. Припарковавшись у его дома, собирала все содержимое в полутьме и возбужденных попыхах и вполне могла что-то упустить. А это значит, что…

— Едрит твою, Марта, мать!

Как?!

Как я могла так масштабно тупануть?!

Не верится просто!

Курица безмозглая.

Оставшиеся до свидания два с половиной часа я собираюсь под аккомпанемент собственного недовольного своей тупостью бубнежа. Конечно, завести новый паспорт для собаки дело почти что плевое, но сам факт того, что я умудрилась прот…кхм…срать старый — удручает. И это еще мягко сказано!

Но еще больше вгоняет в печаль, что я знаю, где находится потерянное, и знаю, через кого можно запросто достать номер Арсения (спойлер: через мужа сестры), но я даже под страхом смертной казни не рискну позвонить этому горячему хоккеюге! А знаете, почему? Потому что мое тело имеет совершенно нездоровую реакцию на мысли о Бессонове. И я за себя при нашей встрече не ручаюсь. Даже сутки спустя открывшейся правды мне все еще хочется его то ли прибить за вранье, то ли хорошенько еще разок воспользоваться его детородным органом и уже потом гордо свалить в закат!

Снова спойлер: ни то ни другое ничем хорошим для меня не закончится.

Поэтому — больше никаких Бесов в моей жизни. Исключено! Сегодня у меня свидание с парнем, который просто обязан выкорчевать из моей головы любые воспоминания о красавчике из хоккейного бара. Свидание, к которому после новости о паспорте я готовлюсь с удвоенной тщательностью!

Я принимаю душ и укладываю волосы легкими волнами. Подвожу глаза, наношу румяна и слегка припудриваю носик. На финалочку — крашу губы любимой ярко-розовой помадой, оттирая мизинчиком излишки в уголках губ. А уже в начале седьмого кручусь у высокого зеркала в пол, разглаживая ладонями невидимые заломчики на юбке.

Прохожу по своей неотразимой фигуре скептическим взглядом. Сестра была права. Выгляжу так, будто собралась на собеседование на должность секазной секретарши властной сосиски миллиардера. Однако переодеваться уже времени нет. И вообще, главное ведь то, что внутри, а не все эти «фантики». Пусть Глеб думает, что я крайне серьезная дама, которая не напивается в барах и не трахается с первыми встречными в их тачке. Хотя, я уверена, что тому самому «первому встречному» такой мой прикид понравился бы…

Чур меня!

Я запрыгиваю в ботинки на каблуке и накидываю пальто. Открываю приложение такси и заказываю машину. Водитель по имени Армен обещает прибыть в течение пяти минут. На прощание целую недовольную мордаху пса и выбегаю из дома навстречу, хочется верить, безудержному веселью.

Глава 11

В конечном счете в Ледовом мы появляемся с опозданием в пять минут. Залетаем в конференц-зал, где на большом экране уже вовсю идет разбор прошедшего матча. Главный тренер мажет по нашим фигурам недовольным взглядом из-под бровей, но ничего не говорит. А наш кэп только закатывает глаза, мол, что с этих болванов взять.

Косяки. Знаем.

Вернее, косяк один — Вася. И тот сейчас щемится в самый первый ряд. Отличник, блин. Тогда как мы с Черкасовым, как два самых отъявленных “хулигана класса”, падаем на заднем ряду прямо за Ремом с Кравой. Обмениваемся и с тем, и с другим короткими рукопожатиями и тут же включаемся в бурный рабочий процесс.

Тренировки у нас всегда проходят по определенному, выработанному годами шаблону.

С — стабильность.

Сначала мы всей командой отсматриваем прошедший матч, пробегая с главным тренером по основным моментам и “раскладывая” детально каждый косяк. Потом идем разминаться в зал. Растяжки, прыжки, футбол, баскетбол и прочие разогревающие мышцы упражнения. Следом час в тренажерке: от беговой дорожки до штанги. И только потом час на льду, где в сотый раз по кругу отрабатываем уже казалось бы наигранные комбинации и связки.

Сегодняшний день исключением не становится. Более того, после кое-как вытянутой за уши игры понедельника, Федотыч со своими помощниками гоняет нас так, что спустя четыре с половиной часа мы с парнями еле тащим ноги в раздевалку. С нас сходит семь потов. И забиваются абсолютно все мышцы. Даже те, что забиваться по определению не могут.

Я скидываю насквозь пропитавшуюся потом тренировочную джерси в корзину для грязного белья, которую потом сервисмены отправят в прачечную. Снимаю с себя кажущуюся сейчас на добрый десяток килограммов тяжелее амуницию. И присаживаюсь на лавку расшнуровывать коньки, краем уха прислушиваясь к болтовне парней.

— Завтра, говорят, Смол на игру не выйдет, — кидает Крава.

Павел Кравцов — один из наших лучших защитников. Игрок нашего с Ремезовым и Черкасовым звена.

— Травма? — спрашивает Черкас.

— Об этом мой информатор не обмолвился, — хмыкает Пашка.

— Нехорошо так говорить, но, парни, отсутствие Смола — нам подгон свыше. Завтра обосраться нельзя, — говорит Ремизов. — Он у них в команде главный заводила, а его активная игра в нашей зоне уже привезла нам два гола из трех пропущенных.

— Это точно. Мало того что заводила, так еще и главный распасовщик при атаках, — замечает Ворош. — Зверь прям.

Ворош или Семен Ворошилов по паспорту — наш молодой, юркий, дерзкий вратарь. Парень буквально открытие этого сезона, и руководство держится за него, как за спасательный круг, молясь на каждый его феноменальный сэйв. Да и если быть абсолютно честными, без Вороша мы бы реально так далеко не продвинулись в битве за кубок.

В хоккее вообще двадцать пять процентов успеха — это игра вратаря. Еще двадцать пять — везение и фарт. Ну, а работа и сыгранность команды — оставшиеся пятьдесят. Чем сплоченнее коллектив, тем выше шансы на победу. Наверное, именно поэтому руководство нашего клуба просто помешано на всевозможных тимбилдингах. Регулярно устраивает нам корпоративные выезды за город, спортивные мероприятия для команды и даже квизы. Да, черт! Эти умники из совета директоров решили, что умственные игры — самое то для трех десятков мужиков, которые с раннего детства только и делают, что машут клюшками. Спойлер: это был интеллектуальный провал. Надеюсь, первый и последний в моей жизни.

Я раздеваюсь до трусов и стягиваю с полки полотенце, когда слышу:

— Все-таки хорошенько Смола на прошлой игре Бес приложил, — хмыкает Черкас. — Полагаю, он теперь до конца раунда, как минимум, выбыл.

— Группироваться лучше надо, — бросаю я. — Я его задел-то по касательной. На моей скорости уйти от столкновения было нереально, тогда как он вполне мог увернуться, если бы не тупил.

— А там было некуда уворачиваться, — бросает Рем. — С другой стороны на него летел Туча. Из двух зол я бы тоже выбрал тебя, Бессонов. Тут хотя бы есть шансы выжить. Без обид.

Раздевалка взрывается от дружного гогота парней.

Я хмыкаю. Дураки. Сгребаю полотенце и топаю в душ.

Какие тут обиды? Михаил Тучинский — Туча — еще один из наших защитников. Сто десять килограммов мышц и два метра жути. Самый здоровый игрок по всем параметрам в нашей команде. С таким в “силовую” идти — себе дороже, потом костей не сосчитаешь и зубов со льда не соберешь. Тут кэп прав, из двух зол я явно «меньшее».

Вообще хоккей — контактный вид спорта. А еще жесткий и временами жестокий. Особенно когда дело касается плей-офф, где каждая игра решающая. Наматывать сопли на кулак здесь некогда. Поэтому иногда и приходится становиться «причиной» чьей-то травмы. Не спецом. Далеко нет. Чего-чего, а ломать я точно никого не собирался. Просто парню не повезло оказаться не в то время, не в том месте и налететь на мой силовой прием.

Да, надо будет после одной восьмой набрать Смолу и извиниться. У нас тут вроде как не первобытное общество. Мы, хоккеисты, парни вежливые. Большинство ребят, что соперничают на льду, очень даже крепко дружат в жизни. Вот такая вот история.

Я наскоро принимаю душ, смывая с себя пот и разминая мышцы под теплыми струями. Потом собираюсь, сгребаю вещи в сумку и натягиваю спортивный костюм. В начале седьмого мы с Ремизовым прощаемся с парнями и выходим из дворца.

На улице уже завечерело и ощутимо похолодало. А еще, куда ни глянь, повсюду пробки. Бич любого мегаполиса в час-пик.

Я зябко ежусь, застегивая ветровку, бросаю:

— Подкинешь до сервиса, Рем? Тачку надо забрать с мойки. А с таксой сейчас, боюсь, будут проблемы.

— Какие вопросы, — кивает друг, — конечно, погнали.

Широкими шагами пересекаем служебную парковку, добираясь до внедорожника друга. Яр снимает со своего зверя сигналку. Я закидываю спортивную сумку в багажник и запрыгиваю на пассажирское место. Пока пристегиваюсь и просматриваю накопившееся за последние четыре часа на телефоне уведомления, кэп набирает жене, сообщая, что через час будет дома.

Я прислушиваюсь вполуха. Просто потому, что не прислушиваться в закрытом пространстве не получается. Птичка — так он зовет свою Аву — судя по всему наговаривает мужу целый список продуктов, за которыми нужно «заскочить по дороге домой». Ярик послушно кивает и поддакивает — этакий покладистый щенок. По моим губам расползается улыбка, которую я тут же прячу, отворачиваясь к окну. Проклятье. Эти двое до чертиков милые. Реально, как та самая семья из рекламы майонеза, от счастья на лицах которых сводит челюсти.

Семья…

За все мои тридцать пять лет я толком ни с кем и не жил. Были попытки построить серьезные отношения еще в тот момент, когда я играл за океаном. Но и это были больше взаимодействия по принципу «гостевого брака» — пришел-ушел. Вот так, чтобы кто-то ждал дома и просил по дороге за хлебом в пекарню заскочить — ни разу. Чтобы кинцо вместе, лежа на диване глянуть или ужин приготовить — мимо. Сейчас смотрю на Ремизова и думаю, а не много ли я в этой жизни потерял? Потому что вполне очевидно, что наш капитан своей Птичкой надышаться не может.

Машина трогается с места. Яр отбивает вызов и какое-то время мы едем молча. Я слушаю новомодную лабуду по радио. Ну, как слушаю? Пытаюсь понять, о чем поет гнусавый голос какого-то парня. Поправочка: надеюсь, это парень. Ремизов, очевидно повторяет про себя список покупок, уж слишком у него сосредоточенное выражение на лице. В салоне царит тишина. Пока, притормаживая на светофоре в паре улиц от салона, водитель не бросает на меня взгляд, спрашивая:

— О чем думаешь с такой кислой миной?

— Да так, — отмахиваюсь. — Ничего особенного. Как у вас с Авой? Все устаканилось?

— Более чем, — улыбается друг. — У тебя как? На личном я имею ввиду.

Вежливый вопрос хорошего друга, но, мать твою, бесит. Сегодня все почему-то так и норовят забраться мне в душу. Не хер там делать, ребят! Там абсолютно пусто.

— Мрак, — бросаю, не имея настроения продолжать эту тему.

— Слушай, Бес. Не пойми меня превратно, но…

— Тоже начнешь мне про агрессию заливать? Спасибо, я сегодня уже выслушал лекцию сначала от Черкасова, потом от Федотыча. Проникся. Мне хватило.

— Я немного не о том.

А вот это уже интересно.

Я даже оборачиваюсь, бросая взгляд на одноклубника:

— А о чем?

— Ты один, — не особо уверенно продолжает Яр.

— О, да, ты крайне наблюдательный, — хмыкаю я.

— Да не ржи ты, баран. О тебе же беспокоюсь!

— Это что, неловкое предложение как-то скрасить мое одиночество? Прости, дружище, но у нас в стране подобное не приветствуется. Я девочек люблю. А у тебя жена.

— Да ну тебя, — ржет Ремизов, перестраиваясь в крайнюю правую полосу. — Я просто к тому, что у моей жены есть сестра. Классная девчонка. И в данный момент она тоже одна. Я подумал, может…

— Даже не начинай. Вернее, не продолжай. Не надо так, кэп.

— Как «так»?

— Не превращайся в старую сводницу. Тебе это не к лицу.

— Идиот, — качает головой Ремизов, — ну, какой же ты идиот, Бессонов. Мы просто хотели пригласить тебя в гости. Птичка запланировала на Восьмое марта ужин, придут наши парни из команды. Все со своими женами и подругами. Ты мог бы тоже подъехать. А Ава позвала бы сестру. Вот я к чему. А не то, что ты там себе подумал.

— За тем, что ты предложил, всегда потенциально следует то, о чем я подумал.

Ремизов вздыхает. Судя по взгляду, что он косит в мою сторону, лучше мнение о моих умственных способностях у него не стало. Я улыбаюсь:

— Спасибо за приглашение, но нет. Уволь. Мне хватает ваших счастливых морд в раздевалке, чтобы я еще и Восьмое марта в вашем кружке влюбленных подкаблучников встречал.

— Завидуешь?

— Было бы чему! — выдаю самодовольно.

Ну, не говорить же, что реально завидую, в самом деле?

Разговор об ужине и «сводничестве» мы сворачиваем. При всем моем уважении к Аве и Яру, которых я обожаю, но это крайне унизительно, когда тебя пытаются с кем-то «законнектить». Пережитки прошлого. Моя гордость мне этого не позволит. Я в свое время от матери с такими «предложениями» едва отбился. Еще «папы Ярика» мне не хватало.

Хотя я уверен, что сестренка у Птички ого-го. Жена у нашего капитана настоящая умница и красавица. Золотые гены. Такому счастью можно только позавидовать. Но… нет, спасибо. Я как-нибудь сам. Чай, не маленький стеснительный мальчик и к девочкам подходы знаю.

Почти ко всем…

К Марте вот не нашел.

Ну, так наш разовый секс того и не предполагал. Верно?

Господи, вырвите кто-нибудь из моей башки эту извилину, которая уже третьи сутки мне напоминает о царице!

Рем заворачивает в карман у сервиса, притормаживая. Я открываю дверь и уже собираюсь выйти из тачки, когда из меня все-таки прорывается любопытство и я спрашиваю:

— Просто интересно, ты реально доверил бы мне сестру своей жены?

— Да, а почему нет? — пожимает плечами друг. — Я же знаю, что ты нормальный адекватный парень, Бес. По клубам не фестивалишь, баб не перебираешь, да и вроде внешне ничего так. Не мой, конечно, типаж, но… — смеется Ремизов.

— Вау, — улыбаюсь я, — надо же какие откровения, капитан!

— Ладно. В крайнем случае, я просто бы свернул тебе шею, если бы ты ее обидел. Но я уверен, что ты слишком меня боишься и уважаешь, чтобы поступить так опрометчиво. Я прав?

— Вот, — хмыкаю, — это уже больше похоже на правду. Ладно, до встречи завтра на трене, — протягиваю руку.

— Давай. Не скучай, — пожимает мою ладонь Яр. — И по поводу четверга подумай. Если что, мы всегда тебе рады, имей это ввиду.

— Обязательно возьму на заметку.

Ремизов уезжает.

Я провожаю его тачку взглядом и только после этого иду за своей. Рассчитавшись за мойку и техосмотр, запрыгиваю в своего «коня», испытывая ни с чем не сравнимое чувство дикого восторга. Провожу ладонью по кожаной оплетке руля. Я обожаю чистоту в машине. Это какой-то мой особый «пунктик»: когда в салоне пахнет полиролью, а приборная панель аж глаза режет, как блестит. Ни пылинки вокруг. Даже чистота в квартире меня так сильно не парит. Хотя неряхой меня точно назвать нельзя.

Завожу мотор. Тачка отзывается приятным урчанием. Детка, я скучал!

Выезжаю из крытой парковки сервиса, притормозив, настраиваю под себя сиденье. Открываю бардачок, чтобы закинуть туда водительское удостоверение, глаза цепляются за коричневую кожаную обложку с собачьей лапой. Ветпаспорт Маши-Марты. Почему-то наличие оного слегка удивляет. Снова. Как будто я искренне верил, что за день в мойке он каким-нибудь волшебным образом исчезнет.

Понятия не имею, на кой хер, но тянусь и достаю документ. Открываю, снова пробегая глазами по первой странице, где собрана инфа о «владельце питомца». Ее номер прожигает мою черепушку. Серьезно! Цифры уже клеймом на подкорке полыхают. Надо ли говорить, что я запомнил его наизусть? Зачем?

Кручу документ в руках и чешу подбородок.

Да ну нет…

Нет, Бессонов, забудь!

Закидываю его обратно в «бардак» и хлопаю крышкой. Дома обязательно его порву и выкину. Новый заведет. Насколько я знаю, в наше время это не проблема.

Давлю на газ, пристраиваясь в общий автомобильный поток разъезжающейся по домам столицы. Лучше пораскинуть мозгами и подумать, чем я сегодня планирую ужинать. Меня дома никакие «Птички» не ждут. Мышь, разве что. Одиноко повесившаяся в холодильнике.

Глава 12

Место встречи с Глебом выбирала я. И мой выбор пал на ресторан морепродуктов «Устрица и краб». Готовят здесь вкусно, посетителей обычно немного, атмосфера камерная и уютная. И что самое важное — никаких орущих хоккейных фанатов!

Уже спустя полчаса толкания по пробкам мое такси тормозит у крыльца «Устрицы». Ровно за две минуты до назначенного времени встречи. А в девятнадцать ноль-ноль, и ни минутой позже, я сдаю пальто в гардероб и захожу в зал ресторана. Все эти популярные женские штучки типа: задержусь на десять минут, я же девочка, мне можно — со мной не работают. Для меня опоздание — и это прежде всего проявление неуважения к человеку. Мама так воспитала. Наверное, именно поэтому в баре меня так раздраконил Семен. Подлец буквально поплясал на больной мозоли!

На входе меня встречает девушка-хостес и провожает до забронированного на мое имя столика. Рыжеволосый красавчик из «Тиндера» уже на месте. Что становится приятным удивлением. Где-то в глубине души я готовилась к тому, что меня снова продинамят.

Завидев меня, Глеб встает и делает шаг навстречу. На его губах играет милая улыбка, а в руках, переливаясь всеми оттенками оранжевого, благоухают пышные хризантемы. Рыжий дарит оранжевые цветы. Только мне это кажется комичным?

Я натягиваю на лицо улыбку, подходя к столику, говорю:

— Привет, Глеб.

— Здравствуй, Марта. Это тебе, — не тушуется парень, протягивая мне букет.

— Хризантемы, — кокетливо утыкаюсь носом в бутон, — потрясающе. Спасибо.

— Я решил, что розы — это слишком банально. Присядем?

Боже, если он сейчас еще и галантно отодвинет для меня стул, я точно внесу его имя в красную книгу редких и вымирающих видов настоящих мужчин!

Ну, точно…

Отодвигает…

А что, такие тоже на сайтах знакомств бывают? Или во всем этом есть какой-то масштабный подвох? Может, он импотент? Ну, или у него жена и трое детей где-нибудь во Владивостоке?

Марта, нельзя же быть такой мнительной стервой!

Дождавшись, когда я займу свое место за круглым столиком, Глеб садится напротив. Только сейчас я улучаю момент и прохожусь по парню оценивающим взглядом.

Фотка в профиле была более чем реальной. Высокий, поджарый и рыжий. Сильно. У него рыжая даже щетина! Черноглазый, в стильных круглых очках, а-ля Гарри Поттер на минималках, темно-сером кашемировом джемпере и в черных брюках скинни. Хорошенький. И взгляд у него добрый, что немаловажно.

— Добрый вечер! — подскакивает к нам официант в темно-синей униформе ресторана. — Вы уже готовы сделать заказ?

— Добрый вечер, дайте нам пару минут, — отвечает ему Глеб.

— Конечно.

— Простите, а можно попросить поставить цветы в вазу? — спрашиваю я.

— Момент, — улыбается молодой человек и тут же ретируется, оставляя между нами на столике две кожаные папки. Меню, которое я, по правде говоря, уже выучила наизусть. Поэтому не тороплюсь в сотый раз пробегать по названиям блюд глазами.

А вот Глеб тянется к своему, вежливо интересуясь:

— Часто здесь бываешь?

— Время от времени.

В основном на бизнес-ланч и когда мне лень готовить. Последнее, кстати, случается со мной… э-э, всегда. Кухня вообще не моя зона комфорта. Поварские таланты у меня от папы. Он даже омлет готовить не умеет. Я, разумеется, пошла чуточку дальше, но до поваров с мишленовскими звездами мне как до соседней Галактики на перекладных.

— Тогда что посоветуешь попробовать?

— Гребешки, запеченные под соусом Морне, у них отменные. Еще я люблю их тартар с лососем, манго и авокадо, и на совсем извращенный вкус сладкие креветки в малиновом соусе — пальчики оближешь.

— Звучит странно, но окей, — смеется парень, — начнем, пожалуй, с гребешков. И пасты с мидиями. Ты что будешь?

— Предоставляю право выбора тебе. Удиви меня, — улыбаюсь, кокетливо перекидывая волосы через плечо.

— Сложная задача, ты же знаешь их меню наизусть. Я угадал?

— Поймана. Сдаюсь. Как насчет равиоли с камчатским крабом?

— Слово девушки — закон. Что будешь пить?

— Бокала просекко будет достаточно.

— Я понял, — кивает с улыбкой Глеб, одаривая меня крайне заинтересованным взглядом. Ощущение, будто хочет сказать что-то еще, но его настрой сбивает вернувшийся с вазой для букета официант.

Пока я пристраиваю цветы в воду, Глеб делает заказ. Помимо оговоренного блюд он заказывает ассорти из морепродуктов и бокал вина для себя. А когда мы снова остаемся наедине, складывает руки на столе, сцепив длинные пальцы в замок и говорит:

— Итак…

— Итак? — вздергиваю бровь я.

— «Тиндер», — хмыкает он.

— Он самый.

— Как тебя туда занесло, такую сногсшибательную красотку? В жизни не поверю, что за тобой не стоит очередь из кавалеров.

Я оглядываюсь себе за спину и как ни в чем не бывало развожу руками, улыбаясь:

— Пусто, как видишь.

Парень, явно оценив мою шутку, начинает хохотать. Ба, да у него крайне приятный слуху смех! Не такой, как у Бессонова, конечно, смех, от которого гордым строем маршируют мурашки, но…

Боги, Фомина, да выкинь ты уже это исчадие ада из головы!

— Ты уже мне нравишься, Марта, — прерывает поток моих мыслей искреннее и миленькое заявление моего спутника.

Я польщена. А еще удивлена. Оказывается, на сайтах знакомств тоже встречаются нормальные парни? По крайней мере, на первый взгляд, единственное плохое, что я вижу в рыжеволосом «Гарри», это его зрение. Ну, серьезно. Сомневаюсь, что очки для айтишника исключительно стильный аксессуар.

— Знаешь, — зеркалю позу собеседника, — я пока не отвечу тебе взаимностью, Глеб, только потому, что не люблю торопиться с выводами.

— Справедливо.

— Лучше расскажи мне о себе.

— Что ты хочешь знать?

— Все, чего не было в твоей анкете.

— Чувствую себя на собеседовании, — смеется парень.

— Ну, отношения — это работа.

— И судя по твоему характеру, ты на этой «работе» генеральный директор?

— В точку! — подмигиваю я, обхватывая за ножку бокал с игристым, только что поданный к нашему столику официантом. — Итак?

— Итак, рассказ…

Глава 13

К моему величайшему удивлению, Глеб оказался реально нормальным парнем!

Вау-у.

Интересный, веселый, начитанный и такой хорошенький, вот прям как щенок в питомнике, которого хочется потискать. В исключительно хорошем смысле! Без всякого подтекста. Если вы понимаете, о чем я…

А еще настолько скромный и местами робкий в плане проявления своей симпатии, что у меня даже поползновений откровенно заигрывать и пошлить с этим парнем не возникло. Да и, честно говоря, такой тип, как он, точно не тащит девушку в кровать на первом же свидании. Он, скорее, потащит ее в театр на какую-нибудь офигенно возвышенную постановку какого-нибудь супер-пупер умного режиссера.

Плохо ли это? Конечно, нет!

Мой ли это формат парней?

Скажем так, до этого все мои кавалеры были менее склонны к джентльменству и более предрасположены к разврату.

Чтобы не показаться Глебу чересчур раскрепощенной и резковатой, я весь вечер держу себя под контролем. Кокетливо машу ресницами, когда это нужно, краснею и миленько улыбаюсь над его шутками. Такому парню нужна хорошая девочка. Нежная, мягкая, покладистая, даже может чуточку блаженная. Которая будет с ним стопроцентно на одной волне. Я на такую даму, увы, не тяну. Вот такая вот ситуевина…

Но это не исключает того, что вечер выходит во всех смыслах спокойный и приятный. Мы много болтаем. Чуточку пьем. Пробуем самые странные закуски из меню ресторана. А после ужина недолго прогуливаемся вдоль по улице в историческом центре города.

Глеб и правда айтишник. Работает дома — на фрилансе. Сам парень родом из Самарской области, а в столицу переехал около десяти лет назад и уже купил здесь небольшую квартирку. Еще он недавно начал брать уроки игры на гитаре и этим летом планирует посетить всевозможные рок-фестивали и опен-эйры. Насколько я поняла, парень тот еще меломан. А на сайт знакомств его занесло случайно. Примерно как и меня. Невинная шутка с друзьями, которые и залили в «Тиндер» его анкету.

В общем, Глеб — типичный сын маминой подруги. Во всем положительный. По всем пунктам «галочки». Работа, достаток, квартира, наверняка идеальное здоровье и здоровая психика. Парень, к тридцати годам уже созревший для серьезных отношений, семьи и детей… Боже, моя мамуля была бы в обмороке от счастья, если бы я привела домой в качестве жениха такого, как Глеб!

Он хороший, правда.

Беда в том, что я, похоже, плохая. В сердечке не екает. Вспомнить даже того же злосчастного Бессонова (чтоб ему икалось, гад ползучий!). Искры летали с первого взгляда. В мозгу бабахали фейерверки. А тело буквально горело от его самых невинных прикосновений. С Глебом же все так… размеренно и плавно, что хочется скрипеть зубами. Беса хотелось целовать и трогать. Глеба хочется погладить по головке и спеть ему чертову колыбельную!

Я могла бы с ним подружиться. Он был бы классным другом, соратником, советчиком. Но что-то большее? Не знаю. Может быть, ему просто нужно время чтобы раскрыться, а мне чтобы удавить свою любовь к «бед боям» и настроиться на волну отношений с положительными парнями? К тому же он и по возрасту мне ближе, чем Бес. Последнему в том году стукнуло тридцать пять — так сказал Яндекс.

Не спрашивайте, почему я это знаю и зачем я искала о нем информацию в сети! И вообще…

Так, стоп! Какого вообще лешего я сравниваю Глеба с Арсением? Мой мозг — токсичная сволочь, стоит только дать слабину, и черти сразу в пляс несутся! И нет, эти двое просто рядом не стояли. Глеб и Арс — две далекие друг от друга Галактики! Две абсолютные друг другу противоположности. И если с Глебом я, чисто теоретически, могу представить свое будущее, то с Арсом… п-ф-ф! Это как жить на минном поле — никогда не знаешь, где рванет. А такой «фейерверк», знаете ли, только в постели классный. В быту же — удовольствие сомнительное.

— Марта? — окликает меня Глеб.

Я вскидываю взгляд. Мы медленно прогуливаемся по небольшому парку. В прохладный мартовский вечер он преимущественно пустой и тихий. Редко где попадаются припозднившееся собачники.

— Да? Ты что-то спросил? Прости, я отвлеклась.

— Ерунда. Все хорошо? А то ты какая-то задумчивая, — смеется парень.

— Да, — останавливаюсь, — все классно. Просто я уже немного подмерзла и, честно говоря, устала. Эти ужасные каблуки совсем не предназначены для прогулок, — смеюсь, крепче прижимая к себе букет бедных подмороженных прогулкой хризантем. — Предлагаю продолжить в более светлое и теплое время дня.

— Конечно, я обеими руками за. Ты…

— Ты не мог бы вызвать мне такси?

— Без проблем. Да. Да, конечно, — лезет в карман пальто за телефоном Глеб. — Скажешь свой адрес? В приложение забью.

Говорю. Правда, не адрес собственного дома, что я, совсем что ли тупица? Мизерный процент вероятности того, что Глеб окажется маньяком извращенцем все-таки остается. Я называю адрес соседней многоэтажки. Сотню метров добегу, не сломаюсь. А насчет устала — чистая правда. Подушечки на ступнях уже неприятно гудят. Я с мысленным стоном уже предвкушаю тот момент, когда зайду домой и разуюсь.

Серьезно.

После нескольких часов на каблуках ощущение, когда ты от них избавляешься, бывает покруче оргазма!

Такси приезжает быстро. Глеб галантно открывает и придерживает для меня дверь. Тут случается легкая заминка. Я, раздираемая сомнениями, не знаю, то ли нужно его обнять, то ли чмокнуть в щечку. Решаю остановиться на варианте номер два. Оставляю на щетинистой щеке парня след от розовой помады и заныриваю в теплый кожаный салон «бизнеса». Бедняга выглядит слегка ошарашенным. Правда, быстро берет себя в руки и просит:

— Напиши, как доедешь, хорошо?

— Окей.

Мы обмениваемся номерами и прощаемся. Машина трогается с места. Как только Глеб пропадает из поля моего зрения, я выдыхаю. Растираю указательными пальцами виски. Что ж, все прошло неплохо. Лучше, чем я могла надеяться. У меня есть букет, номер парня и новости для Аськи, которая будет прыгать от радости за меня до потолка.

Я хмыкаю и достаю из сумочки телефон. Набираю подруге коротенькое:

Марта: «Еду со свидания. Набери, как освободишься»

Отправляю и откидываю голову на подголовник. Длинный был день. Я сначала сильно расслабилась, потом сильно напряглась и сейчас просто горю от желания снять с себя эту узкую юбку с блузкой и завалиться в ванну. Напустить целые горы пены с ароматом манго и воткнуть в уши наушники с каким-нибудь пошляцким аудиороманчиком. У меня как раз есть парочка на примете. Хотя, опять же, вспоминаю матушку, которая считает, что все эти современные романы про боссов, популярные в сети, — чистой воды бульварщина, призванная развратить светлые умы впечатлительных барышень. Это, кстати, почти дословно!

Ну и ладно. Мой ум не гордый. Развращайте его полностью. Я уже предвкушаю, какой классный будет вечер наедине с собой любимой. Для полноты картины не хватает только клубники в шоколаде и бокальчика игристого, чтобы уж совсем как в старом голливудском кино…

— Оу! — вскрикиваю, напрягая слух. — Можно вас попросить прибавить эту песню? — улыбаюсь, встретившись взглядом в зеркале заднего вида с водителем. — Пожалуйста. Обожаю этих парней…

— Конечно, — кивает мужчина с легкой снисходительной улыбкой и тычет по каким-то кнопкам на руле, отчего знакомые ритмы любимой композиции начинают играть едва ли не оглушающе громко.

— Класс, — поднимаю палец вверх. — Спасибо! — улыбаюсь и дрыгаю ногой в такт, подпевая себе под нос, когда телефон вибрирует в моих руках.

Наверное, Аська.

— Ла-ла-ла-ла-ла…

Без задней мысли снимаю блокировку и захожу в мессенджер.

Зависаю.

Да быть того не может!

Настроение петь как-то быстро схлопывается, а вот тот факт, что сообщение прислала не подруга, наоборот, доходит слишком медленно.

Новое входящее от пользователя по имени «Арсений».

Что еще за Арсений?

Тот самый Арсений?!

Но как он…

Дерьмо-о-о!

Если он нашел паспорт Питти, то там есть и мой номер, и мой адрес и мое… имя.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо!

Мое сердечко берет разгон. Пульс учащается. Что он задумал?

Я прикусываю губу и жмякаю на чат. Там картинка, которая быстро подгружается, и я вижу… Ну, это фотка.

Закатываю глаза.

Фотка, на которой во всем своем голоторсовом великолепии улыбается Бессонов с паспортом моей собаки в руках. Этот больной сделала селфи с моим собачьим паспортом! Да он…

Р-р-р!

Что за игру он затеял?

Я не успеваю переваривать первое сообщение Беса, как следом прилетает второе:

Бес: «Ничего не потеряла?»

Только если свои мозги, когда связалась с тобой, умник!

И тут же еще одно:

Бес: «Если что, то ты знаешь, где меня искать, Марта» со скобочкой улыбки в конце.

Да ну на фиг!

Вдох-выдох.

Перечитываю.

«Если что» и «ты знаешь, где меня искать» — звучит как приглашение. Этот говнюк что, надо мной издевается? Он же не думает, что я сорвусь и приеду? Не думает же?!

Глава 14

Поверить не могу, что я реально занимался два часа этой херней! И под словом «херня» я имею в виду то, что с десяток раз нащелкал на камеру телефона себя с голым торсом и паспортом собаки в руках. Теперь сижу и чищу галерею, чувствуя себя малолетним ушлепком, который не знает, как бы гарантированно развести девушку на секс!

Погодите, я сказал: секс?

Я что, реально собираюсь с ней «повторить»?

Снова трахнуть сексуальную девчонку из хоккейного бара, с которой мы оба поклялись, что наш раз будет первым и единственным?

Камон, чувак, ну, а если нет, то какого хрена ты написал ей «ты знаешь где меня искать»?

Господи, я не просто малолетний ушлепок — я непоследовательный незрелый мудак, которому по паспорту вообще-то уже солидные тридцать пять. Мужики в моем возрасте уже целый выводок детей имеют. А я развлекаю себя тем, что шлю свои голые фотки первой встречной. Кстати, о ней…

Почему Марта молчит?

Сворачиваю галерею и снова проваливаюсь в мессенджер. Две галки на моих сообщениях значат, что они прочитаны. И-и-и? Алло, родная? Отвечать будем?

Статус пользователя с «в сети» меняется на «была пять минут назад» и я разочарованно откидываю трубу на кухонный островок.

Ну, и хрен с тобой…

Я изначально знал, что это дерьмовая затея. И не знал, что хочу из нее «выжать». Да, после сегодняшнего пересечения в СПА Царица снова прочно засела в моей голове. Разложила шмотки и комфортно там обосновалась на ПМЖ. Эти ее ножки от ушей и задница-орех всю тренировку меня преследовали. Вот только так дело не пойдет. Не нужна мне в жизни первая встречная-поперечная. Мне любовница постоянная нужна. Желательно с интеллектом выше среднего и с минимальными притязаниями на мою руку, сердце и банковский счет. Та, с кем будет просто, быстро и без заморочек. И эта малышка точно не по мою душу.

Наливаю в стакан воды с лимоном и залпом осушаю. Приземляю посудину на стол и снова хватаюсь за телефон. В теле гуляет голод, который утолить может отнюдь не еда. Третий одинокий вечер — дерьмо. А завтра игра. Мне по любому надо сбросить напряжение сегодня. Иначе я просто взорвусь на матче и снова наломаю дров.

Ну, или носов соперника…

Прохожусь по списку контактов. На абонентов, записанных по типу «хоккейная зайка», «большие сиськи» и «звонить в любое время», не реагирую. Просматриваю имена своих знакомых, поползновения которых в свое время из-за бывшей «забортовал» и прикидываю, кого из девчонок я мог бы «подтянуть» с наименьшими потерями для собственной нервной системы. Кто из них ломаться будет исключительно для вида.

Останавливаюсь на девчонке, с которой мы мутили года три назад, в межсезонье, как раз, когда я прилетал в страну летом, перед последним годом в НХЛ.

Настя — горячая девочка без лишней скромности и космических запросов. Расстались мы тогда вполне миролюбиво. Надеюсь, она еще не успела выскочить замуж? Иначе это будет тот еще провал.

Захожу в переписку, заношу палец, собираясь набить сообщение, но торможу себя. Увеличиваю фотку старой «подруги». До смешного — я крайне последователен в выборе женщин. Один и тот же типаж, что три года назад, что три дня. Настя — копия Марты на минималках. Но, вынужден признать, уступающая оригиналу копия.

Сворачиваю приложение мессенджера.

В пекло!

Телефон в моей руке оживает входящим. От имени вызываемого абонента из моего рта вырывается мученический стон.

Матушка. Да, класс, очень вовремя, ма.

На доли секунды допускаю малейшую возможность не взять трубку. Но тут же отметаю эту идею. Знаю родительницу — просто так она не отстанет. С нее станется, соберется и приедет на другой конце город посреди ночи. Нет уж, спасибо.

Приходится ответить на звонок бодрым:

— Кхм, мам?

— Сенечка, сынок, что-то ты долго не брал трубку. У тебя все хорошо?

— И тебе привет. Да, у меня все хорошо. Был немного… э, занят.

— Чем ты был занят в десятом часу ночи? У тебя же завтра игра, разве твой режим не предполагает ранний отбой?

Я вздыхаю, растирая переносицу. Я люблю свою мать. Правда. Но иногда ее заботы бывает слишком много. Временами кажется, будто она до сих пор не смирилась с тем фактом, что ее Сенечке уже давно не пятнадцать и он взрослый самостоятельный мужик, которому не надо напоминать почистить перед сном зубы и завести будильник.

— Не настолько ранний, мам. Но спасибо за беспокойство.

— Я всегда о тебе думаю, ты же знаешь это?

— Разумеется. Как твои дела, как папа?

— У нас все хорошо. Вот на следующих выходных поедем на дачу к Мироновым. Помнишь тетю Вику и дядю Женю? Они купили себе дом в Подмосковье, представляешь? Ну как купили? Им дочь подарила. Ну, Ликуся, ты, наверное, ее помнишь? Красивая такая, статная, фигуристая, хорошая девочка. С годами только краше стала! У нее, кстати, свой фитнес-центр в столице. И…

Ну вы поняли, да? На-ча-лось. Доставайте попкорн и занимайте места в первом ряду. Шоу «Давай поженимся» выпуск сто первый. Интересно, у матери когда-нибудь вообще переведутся «дочери подруг»? Когда уже, блин, их всех повыдают замуж, чтобы для меня не осталось ни одной «статной и фигуристой» кандидатки с собственным бизнесом. Твою бабушку!

— Мам, заканчивай, я знаю, к чему ты ведешь, — обрубаю дальнейшее матушкино воркование.

— Сенечка, родной, но что в этом плохого? — слышу возмущенный визг. — В конце концов, мне не пятьдесят уже. Чай, не девочка! Я внуков перед смертью еще понянчить хочу. А сам ты с этим делом совсем не торопишься.

— И именно поэтому надо срочно под меня подложить какую-нибудь хорошую дочку хорошей подруги? Прости, но в быки-осеменители я точно не записывался. Давай не будем снова мусолить эту тему. У меня хоккей…

— А у меня давление и проблемы с сердцем! Мне, может, жить осталось пару лет!

— Мам, — вздыхаю, — мы оба прекрасно знаем, что у тебя богатырское здоровье.

— Но я…

— Не-а, даже не пытайся. Я сам лично тебя в прошлом месяце на полный чек-ап организма отправлял. Я видел все твои анализы и беседовал с заведующим клиникой. У тебя идеальные показатели для твоих пятидесяти девяти лет.

— Врачебная тайна в наше время — пустой звук! — обиженно фыркает матушка.

— Ага, — киваю, ухмыляясь, — особенно если врач — фанат хоккея.

Ирина Георгиевна обиженно сопит в трубку.

Я улыбаюсь.

Ну, хоть один раунд в этой битве, которая длится уже без малого пару лет, я успешно выиграл. Заработал себе отсрочку на недельку-другую, пока еще у какой-нибудь тети Зины или бабы Люды не найдется не пристроенная дочка, внучка или того хуже «правнучка». Да, черт, и такое было! Матушка сбрендила и решила меня на двадцатилетней пигалице женить. Я тогда, честно, оборжался. Никогда не понимал, что мужики в тридцать с хвостом делают с этими глупыми малолетними козами, у которых в башке одна ваниль и тик-ток? Ни потрахаться нормально. Ни поговорить. Губищи на пол-лица надуют, ресницы наклеят такие, что ветром, на хер, сдувает, и строят из себя пуп Земли. Больная, короче, тема.

— И все же, Арсений, я настоятельно рекомендую тебе подумать, — не унимается мать.

— Ага, — бросаю в трубку, — обязательно подумаю. А сейчас прости, но… — не договариваю, зависая, когда на всю квартиру начинает орать дверной звонок.

— Что это, сынок? — тут же встрепенувшись, спрашивает матушка, которая, разумеется, его тоже слышала. — К тебе кто-то пришел?

— И самому интересно, — бросаю в трубку. — Повиси минутку, — прошу и топаю к двери, все еще держа телефон у уха.

Врубаю свет в коридоре и мажу взглядом по картинке на экране видеодомофона.

Моя бровь медленно ползет вверх в немом удивлении.

Да ладно?!

Бросаю в трубку:

— Мам, я тебе завтра перезвоню, — и без лишних зазрений совести скидываю вызов. Надеюсь, божественный гнев не обрушится на мою голову в самую неподходящую минуту, ибо так с родительницей поступать, конечно, нельзя.

Снова пробегаю взглядом по экрану. Хмыкаю. Беру пару секунд этакой «передышки», чтобы немного унять забурлившую в венах от возбуждения кровь. Маньячила ты, Бес! Вырубаю звук на телефоне, оставляя его на полке в прихожей. Снова звонок.

Что ж…

Открываю дверь и первое, что слышу:

— Где он? — Царица складывает руки на груди и гордо задирает подбородок.

Я прохожу по ее фигурке надменным взглядом, сканируя от светлой макушки до массивных ботинок на высоком каблуке. И… чтоб мне провалиться! Забудьте про утренние джинсы. Это были цветочки по сравнению с черной юбкой, в которой девчонка просто ходячий секс! А ее божественные стройные ноги кажутся еще длиннее, чем я их запомнил. Буквально от ушей! Она хороша. По всем пунктам — «галочка». Знаю, проверял.

— Где мой паспорт? — вырывает из пошлых фантазий женский рык.

— И тебе привет, Мар-та, — впервые произношу ее имя вслух, и знаете, оно приятно перекатывается на языке, сладостью застывая на самом его кончике, который я сейчас с преогромным удовольствием запустил бы в ее горячий болтливый ротик.

А не вот это вот все…

— Я задала вопрос.

— Я его услышал. Он где-то… — оглядываюсь себе за спину, — здесь, полагаю, — пожимаю безразлично плечами. — Не помню. Проблемы с краткосрочной памятью.

— На льду отбили, наверное? — едко улыбается зараза.

— Узнала, значит? — расплываюсь в широченной улыбке я.

— Очень не по-мужски было врать.

— Очень по-мужски не хотелось тебя разочаровывать.

— Похвальное желание. Придерживайся его и дальше. Верни мне документ, и обещаю, мы разойдемся друзьями.

— А если нет? Записать тебя в кровные врагини? Если что, с врагами встречаюсь по понедельникам и средам, после обеда. Подходит?

— Ха-ха. Значит, по-хорошему не отдашь?

— Значит, как насчет того, чтобы пройти и найти его самой? — ухмыляюсь, отступая от двери, приглашающим жестом открывая ту шире. — Возможно, я даже помогу. Если вежливо попросишь…

Она колеблется. Не решается. Но глаза горят. Ох, каким озорством полыхают ее зеленые глаза, вы бы только знали! Моему члену этот взгляд нравится даже больше, чем обтянутые юбкой ножки. Реагирует незамедлительного, врезаясь в мягкую ткань полотенца, которое ощущается сейчас грубой наждачкой. Я хочу ее себе. Сегодня. В постель. И, раз уж она пришла, дороги назад нет.

— Это вызов? — взлетает ее аккуратная бровка.

— А если и так, — понижаю голос до тихого рокота. — Струсишь и снова сбежишь? Как тогда, утром?

— Ой-ой, кому-то прищемили мужское достоинство?

— А кто-то смелый только после пары коктейлей?

Обмениваемся ухмылками. Воздух между нами буквально трещит от напряжения, как электричество в щитке. Током прошивает накаленное до предела молчание. Прошивает и на доли секунды глушит мотор в груди, тут же заставляя сердце качать кровь в десятки раз быстрее после решительного хмыка Царицы:

— Окей. Твоя взяла… Бессонов.

Девчонка делает решительный шаг, переступая порог. Одна ее ладошка обнимает меня за затылок, заставляя наклониться. Вторая сдергивает с бедер полотенце, позволяя ему упасть к нашим ногам.

Я победно улыбаюсь. За мгновение до того, как прильнув ко мне всем телом, губы Марты делают то, о чем я, как сопляк, мечтал все три последних дня. Врезаются в мои в требовательном поцелуе, запуская душу куда-то на хер в космос!

Я толкаю дверь, отрезая нас от прочего мира. Сильнее сжимаю руку на талии Царицы и, рывком подхватив на руки, тащу в свою спальню. Ножки моей кровати просто жаждут новых «жестких потрясений»!

Глава 15

Сердце заходится.

Дыхание сбивается.

В венах пульсирует кровь.

В ушах стоит монотонный шум, нарушаемый только нашим с Арсом тяжелым дыханием, шуршанием матраса и звуками шлепков наших разгоряченных тел. Я впиваюсь ногтями в широкий разворот плеч парня, цепляясь за него из последних сил. Царапаю его спину. Упираюсь затылком в матрас, выгибаясь дугой, подстраиваясь под поступательные движения его бедер между моих ног. Кусаю губы, совершенно не сдерживая рвущихся стонов. Умираю. Честное слово, умираю!

Приятно так.

М-м-м…

Хорошо.

Толчок.

Еще толчок.

Шлепок за шлепком. Быстрее и сильнее. Ладони Бессонова мнут и сжимают мои ягодицы. Губы прокладывают дорожку из поцелуев от мочки уха до подбородка, наставляя бесстыжих засосов. А его член поистине творит что-то невероятное! Уже третий раз за последние полтора часа!

С ума сойти. А так можно было?! Три оргазма за девяносто минут — мой личный рекорд. Вернее, пока два, но третий уже близко. Подступает. Чувствую, как каждая моя мышца напрягается. Натягиваясь, звенит и поет от удовольствия. С каждым толчком все ближе и ближе. Все горячее и слаще. С каждым ударом все глубже и сильнее.

Арс упирается лбом в мой лоб и ловит губами мои губы в легком поцелуе. Шепчет сдавленно и на надрыве:

— Давай, Царица. Кончай, малышка…

Даю.

В смысле, кончаю!

С очередным движением Бессонова внутри меня накрывает. Я взрываюсь. Разлетаюсь на тысячи маленьких Март! Сильно сомневаясь, что после такого фееричного финала буду в состоянии собраться во что-то цельное вновь. Распадаюсь на атомы. Расщепляюсь на молекулы. Кричу от наслаждения, хватая ртом воздух. Пока все тело бьется в сладких конвульсиях.

Арс делает еще пару глубоких толчков и срывается в удовольствие следом за мной, наваливаясь своей мощной фигурой на мою маленькую и хрупкую, придавливая к матрасу. Упирается носом в мой висок и изливается в меня, кончая. Дышит тяжело. На надрыве.

Мы замираем. Все так же в обнимку. Воздуха в спальне катастрофически не хватает. Наши бешеные скачки напрочь выжгли весь кислород!

Я смотрю расфокусированным взглядом на натяжной потолок спальни Бессонова, а в голове завывает ветер. Мои пальцы все еще судорожно вжимаются в плечи Арса, словно их заклинило. Между ног настоящий пожар. В теле предательская невесомость. Такая, что лениво даже моргать. Выражение затрахать до изнеможения с этим парнем начинает пестрить для меня новыми оттенками. И я буду безбожной врушкой, если скажу, что мне это не нравится.

Я совершенно теряю счет времени. Не знаю, сколько проходит длинных мгновений, прежде чем Арс чмокает меня в висок и выходит из меня. Перекатываясь рядом на кровать.

Я облизываю губы, наблюдая за тем, как парень стягивает использованный презерватив, завязывая узлом и кидая на пол, и выдаю машинально, клянусь:

— Ненавижу хоккей…

Бессонов низко и хрипло смеется. Заваливается на соседнюю с моей подушку, нарочито обиженно спрашивая:

— Выходит, я зря старался последние полтора часа, доказывая тебе, какой это шикарный вид спорт?

— Я не договорила. У меня есть «но».

— Но?

— Вы — хоккеюги — такие выносливые. Жуть просто!

— Это не хоккеюги выносливые, это я выносливый. Тебе просто со мной повезло, Царица.

— О, боги, — закатываю я глаза, — сочувствую! — вскакиваю с постели.

— Чему?

— Кому, — бросаю, подхватывая и натягивая кружевные танга. — Тебе сочувствую. Тяжело, должно быть, жить с таким непомерным эго.

— Его тяжесть компенсируется моей выносливостью, — хмыкает негодяй.

Кто бы сомневался!

Я фыркаю, неопределенно ведя плечами.

— Куда ты собралась? — цепляется пальцами за резинку моих трусиков Бессонов. — Мы еще не закончили. Я только разогрелся.

Я бью ладошкой по его ладони, проворчав:

— Я есть хочу. Пойду совершу набег на твой холодильник. Иначе заканчивать тебе придется со своей рукой, потому что я просто отъеду в голодный обморок. Кстати, я возьму твою футболку? — хватаю со спинки стула первую попавшуюся. — Спасибо, ты просто душка! — натягиваю, не дожидаясь ответа парня.

— Разумеется, — летит мне вдогонку смешок, — чувствуй себя как дома.

О, малыш, это ты зря…

Я улыбаюсь и гордо дефилируют голыми ногами в сторону кухни. Активно выписывая бедрами соблазнительные восьмерочки, выхожу в коридор, ни капельки не сомневаясь, что Бес пойдет за мной следом. Я уже поняла, что для него моя пятая точка, как кость для голодной собаки — крайне завлекательная картинка.

Слышу за спиной шуршание простыней и шаги, которые быстро нагоняют. Я же говорила! Оборачиваюсь, крутя на кончике языке саркастическую колкость. Но… в итоге молча закатываю глаза.

Ну разумеется, он даже не потрудился надеть трусы. Действительно, зачем? Чего я там не видела? Идет и гордо торчит своей штукой между ног, мистер нудист!

— Люблю ходить дома голый, — со смешком комментирует Бес, ни капли не смущаясь.

— Твои соседи из многоэтажки напротив, должно быть, в восторге. Не каждому дано ежедневно лицезреть олимпийского чемпиона, разгуливающего перед окнами в чем мать родила!

— Ни один еще не жаловался.

— И…

— И ни одна тоже, — подмигивает зараза.

Я хмыкаю.

Павлин!

Про окна, кстати, я не шутила. Они у Бессонова панорамные и с полным отсутствием даже намека на шторы. И про многоэтажку тоже правда. До нее метров двадцать, не больше. При желании все прекрасно можно рассмотреть. А уж если иметь дома в загашнике бинокль или монокль, тю!

Надеюсь, я не одна такая «изобретательная», да?

Мы выруливаем на кухню. Она у парня совмещена с гостиной. И, судя по стерильной чистоте горизонтальных поверхностей, пользуется ей хозяин преступно мало. А то и не пользуется вовсе. Хотя, давайте будем честны, с его доходами Бессонов вполне может питаться исключительно в ресторанах. Заваливаясь туда ежедневно на завтрак, обед и ужин без особого потрясения для кошелька.

Не понимаю, на фига Ава сама готовит своему Ярику?

Я подгребаю к холодильнику, дергая дверцу. Заглядываю с надеждой поживиться чем-нибудь вкусненьким, ибо после такого мощного выброса энергии моему телу требуется срочная подзарядка, желательно чем-нибудь жирным и вредным. Да только мои надежды в пыль разбиваются о суровую реальность.

— Здесь пусто! — возмущенно охаю, разглядывая девственно чистые стеклянные полочки, на которых, кроме молока и банки малинового варенья, ничего нет. То есть совсем ничего!

— Аха, — обходит меня и сует руку в холодильник Бес, хватая коробку с молоком. — Пусто, — кивает, откручивая крышку и делая парочку смачных глотков прямо с горла, отчего его кадык дергается. А у меня дергается глаз. В смысле «аха»?

— Еда где? — смотрю на парня полными обиды глазами.

— В ресторане, — пожимает плечами затрахавший меня изверг.

— Ты на диете?

— Не ждал гостей. Хочешь? — протягивает мне коробку с молоком, улыбаясь.

Я хмурюсь:

— Какого фига ты тогда мне написал?

— Я же не думал, что ты настолько от…

— Отбитая?

— Отчаянная. Но твоя версия мне тоже нравится.

Я щиплю Бессонова за ягодицу:

— Я есть хочу! — капризно топаю ногой, щурясь. — Если ты сейчас же не решишь этот вопрос, то я уеду. Джентльмен из тебя хреновый, а с функциями твоего члена у меня прекрасно справляется вибратор. Следовательно, не вижу причин задерживаться.

— Это шантаж?

— Угроза.

Арс хмыкает.

— Ладно, — кивает, — Царица, — улыбается так, что по моему позвоночнику пробегает шаровая молния, вышибая напрочь «пробки».

Бессонов открывает холодильник и возвращает на место коробку с молоком. Не отпуская моего взгляда, захлопывает дверцу и прежде, чем я успеваю пикнуть, обхватывает своими ручищами меня за талию и усаживает голой жопкой на кухонный гарнитур.

Жопке, кстати, на каменной столешнице вообще-то холодно!

— Что ты задумал? — собираюсь грозно спросить я, но выходит что-то больше похоже на «му-мяу-кря». Невнятно-возбужденный лепет.

Арса это забавляет. Он срывает с моих губ поцелуй, и пока я сижу, полностью дезориентированная его горячими губами, подцепляет пальцами мои кружевные трусики и стягивает их с меня, запуская куда-то по одному ему известной траектории. Дергает меня за бедра, двигая ближе к краю столешницы и опускается на колени, устраивая мои ноги у себя на плечах. Вкрадчиво шепчет:

— А так твой вибратор тоже умеет?

У меня перехватывает дыхание. Бедное сердечко сейчас разорвется, так оно летит в груди, когда губы Арса касаются поцелуем внутренней стороны моего бедра. Один поцелуй. Второй. Касание языком. И легкое дуновение на влажный след.

Ладно. Если я не умру сегодня от голода, то точно скопычусь от переизбытка удовольствия. Неужто на моей улице перевернулся грузовик с крышесносными оргазмами?

Я цепляюсь ладошками за волосы Бессонова, слегка вьющиеся на макушке, и откидываюсь назад. Опираюсь на руку, дав больше пространства для маневров губ парня. Мычу от удовольствия. В кровь кусаю свои. Слышу смешок. Знает, что снова победил, зараза!

Ввернуть что-нибудь колкое и язвительное не успеваю. Рот делает другое. Взвизгивает, когда язык Арса касается меня там. Проходит по половым губам и слегка надавливает на набухший бугорок. А-а-а!

Он целует, облизывает и начинает медленно меня ласкать ртом, заставляет зажмуриться от простреливающих до самой макушки ярких ощущений. Бессонов, сволочь такая! Действует умело и уверенно, в считанные минуты доводя до исступления. Заставляет извиваться на столе и постанывать, умоляя, плохо понимая, о чем именно. Но умоляя.

Кажется, я пару раз даже выкрикиваю что-то вроде:

— Это божественно!

Поднимая чувство собственной важности Бессонова до заоблачных значений. Но конкретно в этот момент меня это совершенно не парит! Я вообще в данном случае ни слова не могу сформулировать четко, кроме нечленораздельного: «ох», «ах» и «м-м-м».

Хотя нет, вру!

«Еще!» — вот что я выкрикиваю без остановки, умоляя эти горячие губы внизу ни в коем случае не останавливаться. Да. Так. Вот так. Еще! Быстрее-е-е…

И только за секунду до того, как язык Арса ударяет по клитору, заставляя меня сорваться в очередной крышесносный оргазм, из моего рта вылетает:

— Если Ава с Яром узнают, чем мы занимаемся, — офигеют!

После чего меня сносит лавиной удовольствия, запуская куда-то на орбиту Земли! А вот Бессонова, кажется, прямо по темечку бьет панической атакой. Он подскакивает на ноги, как ошпаренный, едва не долбанувшись затылком о кухонный островок. Смотрит на разомлевшую, удовлетворенную помятую меня огромными глазами навылупку, миленько растерянно выпаливая:

— Какого…? Откуда ты…?

А мне вот ни капельки не стыдно!

Даже когда те самые капельки своего удовольствия на губах парня вижу — не стыдно.

Мне забавно. Наблюдать, как вытягивается физиономия Бессонова, пока медленно до его мозга доходит, кому он тут сейчас так усердно… ну, вы поняли.

Отдышавшись, хрипло смеюсь:

— Марта Марковна Фомина, — спрыгиваю с гарнитура, приземляясь на ватные ноги. — Сестра жены вашего капитана, — одергиваю футболку и улыбаюсь, — приятно познакомиться, Арсений! — тяну за края футболки, делая неуклюжий реверанс.

Взгляд Бессонова в этот момент никаким описаниям не поддается. Это ядерная смесь из бешенства, паники и удивления. На какое-то короткое мгновение я не на шутку начинаю беспокоиться: как бы его глаза сейчас не выскочили из орбит, а бедное отмороженное сердечко не лопнуло, как мыльный пузырь.

Арсений проходит по мне ошарашенным взглядом. Настолько внимательно, будто за без малого неделю знакомства первый раз видит. Отступает на шаг. Или, скорее, его, слегка покачнув, ведет. И в неверии качает головой, растрепав пятерней шевелюру. Нервно. Еще и еще раз. Тянет возбуждающе:

— Бля-я-ять, Фомина… ну, конечно!

— Аха. Начинается на «фо» заканчивается на «мина», — ехидно подливаю масла в огонь. — Фо-ми-на.

— Ремизов меня прикончит…

— Поправочка: сначала кастрирует, а потом прикончит.

— …если узнает, что я трахнул младшую сестренку его жены — мне пздц!

— Четыре раза! — показывая четыре пальца, а то вдруг у парня плохо со слухом. — И это только сегодня, кстати. Но! Если ты меня покормишь, то четыре моих оргазма вполне могут стать смягчающими обстоятельствами твоего смертельного приговора. Обещаю, я попрошу Ярика убить тебя быстро, чтобы ты сильно не мучился, — улыбаюсь самой невинной улыбкой, имеющейся в моем арсенале.

Ответом мне становится жалобный скулеж, который, полагаю, означает много разнообразных и крайне нецензурных слов.

Хах.

Это страйк, самоуверенный засранец!

Глава 16

Мой желудок в раю.

Я в раю.

Сейчас случится новый оргазм, только на этот раз исключительно гастрономический!

Я подцепляю деревянными китайскими палочками удон (прим. японская лапша) и с довольным мурчанием всасываю губами пшеничную ленточку в рот, блаженно закатывая глаза. М-м-м! Обильно политая сладким соусом терияки лапша просто тает на языке. Этот WOK-ресторан — космос. Мало того, что с момента заказа до приезда курьера прошло всего тридцать минут, так еще и готовят, как боженьки! Никогда не ела ничего вкуснее.

В чем, в чем, а в доставке этот хоккеюга толк знает.

Я удобнее перехватываю картонную коробочку и тянусь свободной рукой за бокалом, стоящим на журнальном столике. Делаю глоток, смачивая лапшичку в желудке красным винцом, и поистине чувствую себя в этот момент победительницей по жизни. Красок в ощущение моего превосходства немало добавляет и подозрительный взгляд сидящего рядом со мной на диване молчаливого Бессонова. Уперевшись локтями в колени, парень провожает взглядом каждый мой вздох и улыбку, с каждым разом хмурясь все сильнее.

А мне нравится.

А я та еще зараза.

Он бесится, а я кайфую.

Издевательски улыбаюсь парню и чокаюсь своим бокалом о его бокал, который все так же нетронутым стоит на столике:

— За тебя!

Ответом мне служит прицельный выстрел взглядом в висок. Если бы у этого засранца были способности к телекинезу, больше чем уверена, он бы уже телепортировал меня прямо с диваном в окно. Полет был бы занимательным. С двадцать первого-то этажа! С этого этажа, кстати, кое-что еще занимательно — вид на город. Но последним у меня не то, чтобы было много времени полюбоваться. А жаль.

— Если ты пытаешься запугать меня взглядом — у тебя не получается, — подмигиваю и ставлю бокал на место. Усаживаюсь по-турецки, отчего футболка хозяина квартиры (но не положения — запротоколируем!) задирается, максимально оголяя ноги.

Арс это замечает. Вздыхает, качает головой и снова ерошит пятерней свою шевелюру. Еще пару таких движений, и его волосы точно начнут выпадать. Настолько нервно он их теребит. Опасно взмахнув своей коробочкой с лапшой, Бес бросает:

— И все-таки я поверить не могу, что ты — это реально ты! И что ты это от меня скрыла!

— Я — это реально я. И я ничего не скрывала. Я сама узнала, кто ты такой только на игре в понедельник. Ава меня потащила за Ярика поболеть.

— Ремизов меня убьет, — очаровательно сокрушается парень. — Я труп. Я буду кормить рыб в ближайшем пруду.

— Вероятно, — поддакиваю злобно я, подцепляя новую лапшичную ленту.

— И я совершенно не ощущаю твоего мне сочувствия!

— Да я вообще по части “сопереживания” не очень. Но могу дать совет, если хочешь.

Арсений молча разводит руками, мол, интересно, какой?

— Не стоит умирать голодным.

— Издеваешься?

— Беспокоюсь. Тебя за твое вранье, вероятнее всего, сошлют в ад. А там, я больше чем уверена, с разнообразием в меню — проблемка. Наверняка в таком жарком местечке подают исключительно острое и жирное, что просто фаталити для желудка. А ты же не хочешь вечность гореть с больным желудком? З — забота, Бессонов. У— учись.

— И — идти ты на хрен, Марта!

— Ну, как знаешь.

— Стой. Что? — шипит Арс, запоздало догоняя уходящий мыслительный состав.

— Что?

— Ты сказала “мое вранье”? Когда это я тебе наврал?

— А-а, это. Напомнить тебе, что ты представился туроператором? Ни слова про хоккей! Хотя я сказала, что терпеть не могу этот вид спорта и все, что с ним связано.

— Ты сама решила, что я путевки продаю!

— Да, а ты поддержал меня в моем заблуждении, чтобы бессовестным образом соблазнить и развести на секс…

— Кто кого еще развел…

— Так что в нашей паре ты определенно большее зло! — договариваю, пропуская Арсения слова мимо ушей.

— А ты просто…

— И ты первый начал! — перебиваю, тыча палочками в сторону парня.

— Если так разобраться, то первая начала ты, — щиплет меня за ногу негодяй. — Кто представился чужим именем? Да какая ты на хрен Маша, блин! Тебе оно даже не идет!

Переиграл и уничтожил. А этот гад не только детородным органом и записной книжкой с номерами ресторанов хорошо владеет, но и языком. И это я не в смысле… Вы поняли. Хотя, у нас тут не кружок монахинь. И в этом смысле у него с языком тоже все круто!

— То-то же, — кивает Бессонов, по-своему интерпретировав мое молчание. — Так что мы и в аду будем гореть вместе. В соседних котлах. Шах и мат, Царица, — хватает свои деревянные палочки, с остервенением тыча ими в коробочку с лапшой, запуская в рот полпорции сразу.

Вот это аппетит!

Какое-то время жуем молча. Я искренне наслаждаюсь вкуснейшим ночным ужином, ни капли не смущаясь своих недюжих аппетитов. Ибо перед кем тут красоваться? Я замуж за Бессонова не собираюсь, чтобы перед ним тут в “девочку” играть. Бессонов же явно что-то кубатурит в своей голове, активно работая челюстями.

В конце концов, когда в моей коробочке заканчивается лапша с курочкой, я жалобно вздыхаю, поскребав палочками по дну. Говорю:

— Ладушки, предлагаю сойтись на ничьей, — отставляю пустую посудину.

— А у нас что, было какое-то соревнование? — оглядывается Арс.

Я не отвечаю. Просто потому, что замечаю в коробке парня жирную, здоровую, аппетитную креветку, от вида которой мой рот наполняется слюной. Прикусываю губу и… не удержавшись, ныряю своими палочками в порцию лапши Арса, стаскивая морскую тварь.

Бессонов возмущенно «крякает», отодвигая коробку от меня подальше. Поздно. Креветка уже у меня, и я тут же закидываю ее в рот, чтобы не отобрал. Ам! Жую и улыбаюсь, что должно быть смотрится жутковато.

Бессонов закатывает глаза и цокает:

— Господи, ты из голодного края, что ли?

— А ты из пвемини дифарей, фто ли?

— Тебя не учили, что нельзя болтать с набитым ртом?

Обиженно показываю зануде язык. Прожевав, промакиваю губы салфеткой:

— Такой вопрос задавать девушке, как неприлично! Плохой мальчик, Сеня.

— Неприлично в чужую тарелку лезть. Я вообще первый раз вижу женщину, которая с таким аппетитом трескает в двенадцать часов ночи жирную лапшу.

— Еще бы. Я бы удивилась, если бы было иначе, — хмыкаю, поднимаясь с дивана.

— И что это значит? — летит мне вдогонку.

— Только то, что мне перед тобой строить из себя леди уже поздно, Бессонов, — машу ему ладошкой. — И да, спасибо за ужин и секс. Все было круто! Мне пора, — топаю в сторону спальни, буквально по следам нашей одежды.

Ладно, моей.

Моей одежды, которую я и подбираю на ходу.

В спальне неторопливо одеваюсь, насвистывая себе под нос какую-то вирусную песенку. Натягиваю чулки и скидываю футболку, оставляя ее на краю «перевернутой» кровати. Надеваю бюстик и юбку. Блузку накидываю уже по пути к прихожей, где предположительно должен был валяться мой телефон и сумочка.

Ага, вот он.

Осталось всего десять процентов заряда. Надеюсь, вызвать машину хватит.

Пока копаюсь в приложении такси, в прихожую выруливает хозяин квартиры. Подпирает голым плечом косяк и светит своими рельефными кубиками так, что аж в глазах рябит!

Штаны он, кстати, надел, и на том спасибо.

— Сбегаешь?

— Мне пора домой, — бросаю, не отрывая взгляд от экрана телефона. — Или что, твое чувство самосохранения уснуло, и ты больше не боишься гнева своего капитана? — вздергиваю бровь, бросая взгляд на Арса. — Кстати! — опомнившись, щелкаю пальцами. — Паспорт моей собаки где?

Бессонов отталкивается от косяка и скрывается где-то в районе гостиной. Телефон в моей руке вибрирует. Водитель будет через семь минут. Отлично!

Я запрыгиваю в ботинки и накидываю пальто. Арс снова появляется в зоне моей видимости и протягивает мой звериный документ в коричневой обложке. Я хватаю паспорт Питти, но Бес отпускать его не торопится. Кивает и говорит:

— Знаешь, в чем прикол? — хмыкает и тянет паспорт на себя.

— И в чем же? — вздрагиваю я бровь, потянув на себя.

— Яр собирался нас с тобой познакомить у них с Авой на ужине в этот четверг.

— Знаешь, в чем прикол? — возвращаю я Бесу его же смешок.

— Ну-ка.

— Я бы не пошла на этот ужин, потому что знала, что ты будешь там.

— Почему? — кажется, искренне удивляется парень, разжимая пальцы, что позволяет мне спрятать многострадальный документ в карман пальто. — Неужто я настолько тебя не впечатлил?

— Почему же? Секс с тобой — лучшее, что случалось со мной за последние пару лет. Признаю. Но вот что касается всего прочего. Да ладно, ты не расстраивайся так, — хлопаю глазками, улыбаясь. — Просто мне не нужны проблемы. Вот и все.

— В чем логика?

— Отношения, да еще и с профессиональными спортсменами — это безлимитный абонемент на проблемы! Так что, сорри, красавчик. Но я бы обходила этот и любые другие дружеско-семейные посиделки в доме Ремизовых за версту и по косой дуге.

— Так я и не предлагаю тебе отношения, Царица.

— Тем более! Поэтому предлагаю я. Оставить все произошедшее сугубо между нами и разбежаться полюбовно, поклявшись больше никогда и ни за что нигде не пересекаться. Как тебе план?

— Дерьмовый, — кидает Арс.

— А в ночь знакомства ты назвал его идеальным, — щурюсь я.

— В ночь знакомства я еще слишком плохо тебя знал.

— А сейчас, значит, хорошо знаешь?

— Не то, чтобы хорошо, но… малыш, — слетает с губ засранца снисходительный смешок, — полтора часа назад мой язык был у тебя между ног. Полагаю, что да. Сейчас я могу сказать, что знаю тебя уже чуточку лучше.

— Ну кто ж виноват, что ты суешь свой язык куда попало!

— Может, все-таки пересмотрим план действий?

— К чему ты клонишь?

— Сдается мне, что у нас классно вышли бы отношения без обязательств. Секс и ничего больше. Я устраиваю в постели тебя…

— Я этого не говорил!

— Четыре оргазма, — показывает четыре пальца Бессонов, возвращая мне мою же колкость. — Я устраиваю тебя, даже не спорь. А ты меня — глупо отрицать очевидное. Нам круто в горизонтальной плоскости, так почему бы не продолжить общение? — понижает голос до шепота, делая шаг, подбираясь ближе ко мне. — Никто не узнает. Только мы. Горячо, сладко и запретно. Как тебе такой план, Марта? — подается вперед, сокращая расстояния между нашими лицами до сантиметров, от чего его теплое дыхание щекочет мои приоткрытые губы.

— Как мне такой план? — переспрашиваю, опуская взгляд на губы Бессонова.

— Именно.

— Любитель острых ощущений, значит.

— Умирать так с музыкой.

Я хмыкаю. Он что, снова решил бросить мне вызов? Ну, ничему этого мальчика жизнь не учит! Проезжаю ноготками, царапая, по голой мужской груди вниз. Замираю ладошкой на резинке спортивных штанов. Снова ухмыляюсь, ощущая, как моментально накаляется градус нашего «междусобойчика» в прихожей.

— Это да? — спрашивает Бессонов.

Предпочитая игнорировать тот факт, что мое сердце берет разгон, а дыхание становится быстрым и поверхностным, подаюсь вперед. Уничтожая остатки расстояния между нами, прижимаюсь своими губами к губам Арсения. Целую, крепко зажмурившись от наслаждения. Целую с изрядной долей сожаления, потому что в следующую секунду, отстранившись, заглядываю в голубые глаза парня, прошептав:

— Прости, малыш, но нет. Мой план мне понравился гораздо большое. Если хочешь, скину тебе фотку, можешь воплощать с ней все свои пошлые гаденькие мечты одинокими вечерами, — легонько щелкаю Бессонова подушечкой указательного пальца по носу. — Больше мне не пиши. Пока-пока! — выныриваю за дверь быстрее, чем парень успевает опомниться.

Ватные ноги едва способны поднимать и переставлять тяжеленные каблуки на ботинках. Сердечко в груди молотит «тук-тук-тук» без остановки. На самом деле предложение Бессонова всего на доли секунды показалось мне более чем «интересным». Будоражащим и обещающим крышесносно приятные вещи для моего жаждущего его прикосновений тела. Но… ёшкин кот!

Правило номер один — я не встречаюсь с хоккеистами.

Правило номер два — я не занимаюсь сексом без обязательств.

Правило номер три… я сдохну старой неудовлетворенной женщиной с кучей вонючих котов из-за собственных же гребаных правил.

Фуф, Марта, фуф!

Глава 17

— Шутишь?! — взвизгивает мне в ухо Аська. Вернее, визжит подруга в микрофон своего телефона, но ультразвук рвет в ошметки мою барабанную перепонку, вылетая прямо из беспроводного наушника, который я вставила в ухо перед началом кардио тренировки.

Я со вздохом снижаю скорость на беговой дорожке до «прогулочного шага» и прохожусь уголком висящего у меня на шее полотенца по потному лбу, и только потом в который раз повторяю:

— Нет. Я абсолютно серьезно. Вчера я снова напоролась на член Бессонова, прямо после свидания с Глебом. Я плохой человек. Мой котел в аду будет меньше метра в диаметре. Мои конечности затекут и атрофируются. А моя вечность будет поистине бесконечной.

Аська хихикает.

Я возмущенно дую губы:

— Рада, что тебе весело.

— Слушай, — говорит подруга, — ну, с той завидной регулярностью, с которой судьба вас двоих сталкивает, я бы на твоем месте уже задумалась.

— О чем?

— Вторая половинка и прочее сопливое бла-бла про предназначение.

— Чушь! — фыркаю. — Я целостная личность, нет у меня половинок. Да и при чем тут судьба? Я сама к нему приехала. Это было мое решение, а не судьбы. И я не планировала с ним спать, — шиплю. — Опять…

— Ох, уж это грубое мужское очарование.

— Ох, уж это отсутствие регулярной интимной жизни.

— Не передергивай, детка.

— А ты не ищи скрытых смыслов там, где их попросту нет. Я переспала с ним не потому, что Бес весь такой прекрасный и неотразимый герой-любовник. А потому, что мое женское либидо требовало тесного контакта с мужским половым органом, который, кстати, был прикрыт одним лишь махровым полотенцем. Я просто не устояла. Точка.

— Ага-ага, ой. Прости. Повиси секундочку. Лапша с ушей сваливается.

— Он обычный мужик!

— С кубиками на прессе и миллионами на счетах.

— А еще невъебенным чувством собственного достоинства, что напрочь перечеркивает оба пункта, озвученных тобою выше. В нем нет ничего особенного!

— Кроме выдающихся постельных талантов. Говорю тебе как женщина, что регулярно меняет сексуальных партнеров. Я вот на таких выносливых еще не попадала.

— А ты поищи среди хоккеистов. Команда большая, — язвительно замечаю я.

— Просто ты слишком к Бесу предвзята, поэтому не хочешь признать очевидного: он крут, — мастерски пропускает мою колкость мимо ушей подруга. — И проблема твоей предвзятости даже не в том, что Арсений знакомый твоей сестры и ее мужа. А в том, что ему не «посчастливилось» построить спортивную карьеру. Скажешь, нет?

— Нет.

— Ма-а-арта.

— Дело не в его профессии. Он просто… просто парень, черт! Ни хуже, ни лучше многих.

— Детка, — слетает снисходительный смешок с губ Аськи, — он Боженька, и ты это знаешь.

— Знаешь, что я знаю? — зло бросаю я, останавливая дорожку и хватаясь за бутылку с водой. — Я докажу тебе, что в этом дьявольском хоккеюге нет ничего особенного и что даже с тем же Глебом проводить время в тысячи раз приятнее. Потому что он милый, добрый, умный, перспективный и…

— Скучный. Уже от одного его описания мне захотелось зевнуть.

— Такие становятся самыми преданными мужьями и отцами, между прочим.

— А кто спорит-то? Становятся. Просто потому, что никто на таких не заглядывается и вероятность, что такого уведут из семьи — ноль целых две десятых. Оставим ничтожный процент на случай ретроградного меркурия и любительниц секса в миссионерской позе.

— Зануда, — бурчу и откручиваю крышечку с бутылки, делая смачный глоток.

— Ладно, — идет на попятную подруга. — Окейси. Тебе ведь никто не мешает провести, ну… назовем это, эксперимент. Два разных парня. Два параллельных романа. Звучит горячо. Как тебе? Я больше чем уверена, что уже через пару недель ты поймешь, что я была права.

— Я не буду крутить роман с двумя одновременно! — давлюсь водой, выкрикивая неожиданно громко. Настолько, что девушка, бегущая на соседней дорожке, смотрит на меня большими глазами, полными осуждения, а парни, ошивающиеся у штанги, бросают в мою сторону удивленные взгляды.

И чего вы пялитесь, будто я только что призналась, что я участвовала в оргии? Ей богу, белое пальто никому не жмет?

Я улыбаюсь и отворачиваюсь, прошипев сквозь стиснутые зубы:

— Я вообще не собираюсь ничего и никаким образом «крутить» с Бесом. С ним покончено. Сегодня я иду на второе свидание с Глебом, — и решила я это только сейчас. — На него все мои ставки, если тебе интересно. Я все обдумала. Отсутствие эмоциональных качель — верный путь к крепким, здоровым отношениям, — я просто обязана дать нам шанс.

— Отлично! Значит, забьемся?

— Забьемся? — переспрашиваю. — Ты хочешь, чтобы я спорила на свою личную жизнь?

— Струсила? Ты же так уверена в своем душном Глебе. Так почему бы нет? Или… — хмыкает Ася, — не уверена?

— Более чем!

— Тогда, если ты оказываешься права, отпуск в Греции за мой счет! Все, как мы и планировали, только совершенно безболезненно для твоего кошелька. Три моря, тысячи километров пляжа и морские гады в лучших ресторанах Крита. Полный «all Inclusive».

— А если права окажешься ты? — щурюсь, ибо в этом точно должен быть какой-то подвох.

— С тебя месяц бесплатной работы на съемках в качестве стилиста для моих моделей.

Месяц? Всего-то?

Бесплатный сыр только в мышеловке, Марта.

— Ты ведь понимаешь, что вписываешься в заведомо проигрышный для тебя спор? — хмыкаю я. — Ты не окажешься права. Это исключено. Никто не может знать меня лучше, чем я сама себя знаю.

— О, детка, я знаю каждого таракана в твоей голове поименно. И я больше чем уверена: однажды мы будем отжигать на вашей с Бессоновым свадьбе. Не исключено, что в той самой Греции. Твоему будущему мужу такое «предприятие» вполне по карману, кстати.

— Дурочка! — качаю головой, посмеиваясь. — Ты же в курсе, что ты двигатель всего самого порочного в моей жизни. Обычно родители называют таких подруг плохой компанией!

— Если бы не я, то ты уже давно бы зачахла со скуки. Так что выше нос, и, если не хочешь проиграть, то крепче держи трусы, когда в следующий раз окажешься непосредственной близости от Бессонова. Все. Чмоки!

— Чего-о-о? — охаю я в трубку, но уже поздно. Ася отключается.

Коза!

Она что, серьезно посоветовала мне «крепче держать трусы»?

Да, Марта, прикинь!

А еще взяла тебя, что называется, на понт.

Невыносимая девчонка.

Нет, я не собираюсь крутить два романа. Не буду встречаться с Глебом и с Арсом одновременно. Исключено и даже не обсуждается. Хорошие девочки так не поступают. Не дурят голову сразу двум хорошим мальчикам. Ладно, одному хорошему и второму не очень. Но сути дела это не меняет.

Однако…

Крит за счет Аськи, ну очень уж заманчиво звучит.

Я качаю головой и втыкаю в ухо второй наушник. Врубаю на всю громкость плейлист «для занятий спортом» и запускаю режим прогулочного шага на дорожке.

Если так подумать, чтобы выиграть спор, мне ведь даже не обязательно встречаться с Бессоновым. Верно? Верно. Сам факт того, что Глеб удовлетворит все мои потребности во внимании и ласке, уже станет моей победой. Ведь единственное, что от меня требуется по условиям спора, доказать, что Глеб ничуть не хуже Арса и вполне подходит моей неотразимой персоне в партнеры. Че-е-ерт, это гениально!

Я хмыкаю и увеличиваю скорость на дорожке до девяти километров в час.

Я планирую выиграть пари!

А это значит, что единственное кардио, что светит мне в ближайшее время — бег.

Увы и ах.

После занятий я топаю в душ. Мою голову, сушу волосы, в общем, привожу себя в порядок. Собираюсь сама и собираю сумку и пружинистой походкой счастливого человека, которого в обозримом будущем ждет халявный отпуск, топаю на станцию метро. На волне приподнятого настроения строчу Глебу сообщение с вопросом:

Марта: «Как насчет свидания номер два? Сегодня вечером я полностью свободна».

И получаю почти мгновенное:

Глеб: «Боялся, что уже не спросишь. Что думаешь насчет кино?»

Марта: «Кино — отлично. Но учти, я фанат триллеров».

Глеб: «Идет! Сейчас чекну, что по сеансам».

Пум-пурум-пурум-пум-пум.

Кто Царица? Я Царица!

Кто летит в Грецию? Я лечу в Грецию!

Аминь.

Глава 18

Я набираю скорость. Обхожу одного соперника. Ухожу от столкновения с другим. Делаю резкий разворот и отправляю под ногами у защитника команды противника точечный пас прямо Рему на «крюк», зная, что он уже накатывает на пятак.

Капитанский замах. Удар. Гол!

Арена взрывается криками «ура». Мы с парнями вскидываем руки вверх. Секунда и сирена протяжным воем оповещает об окончании третьего периода. Да, черт возьми!

Три — ноль.

Сделали их всухую! Разнесли защиту соперника в клочья и зафигачили в их ворота три безответные шайбы. «Три — ноль» в серии. На этом этапе плей-офф мы чертовски хорошо смотримся!

— Молодчики, парни!

— Так держать! — доносятся крики тренеров, которые не заглушает даже ор беснующийся толпы из фанатского сектора нашей команды.

Мы прокатываемся по коробке, поднимая клюшки в знак благодарности собравшимся в ледовом зрителям. Я вскидываю взгляд, проходя глазами по ложам и секторам, чисто машинально выискивая глазами одно конкретное лицо. Лицо, которого, разумеется, на трибунах не будет и быть не может.

Спросите, почему?

Потому что Царица не любит хоккей. И не забывает мне об этом напомнить при всяком удобном и не очень случае. А еще она уже сутки меня динамит, не отвечая на мои звонки. Коза.

Скажете: «мужик, ты же знаешь ее адрес»? Да, дьявол ее сожри, знаю. Но для меня, когда девушка тебе в лоб говорит «нет» — значит «нет». А не кокетливое «да» или скрытый призыв за ней побегать. Тем более Марта! Смеетесь? Что-что, а так юлить она со мной не стала бы. Иногда прямолинейность этой девчонки меня просто вышибает! Вспоминая жену Ярика, даже диву даюсь. Как у одних родителей получились такие две совершенно разные дочери? Красивые, невероятные, сногсшибательные, но по характеру, как Инь и Янь — абсолютные противоположности.

Как только общее ликование на арене стихает, а народ начинает расходиться, наша команда спешит покинуть лед. В раздевалку мы с Черкасовым заходим в числе последних. Там уже стоит гул десятков голосов, где каждый из парней наперебой делится эмоциям от прошедшего матча и строит перспективы на будущие.

— Видели, какой шикарный у Беса был пас? Четенько между ног защитника зарядил. Снайперский просто.

— А у Вороша первый в жизни плей-офф и уже третий сухарь. С таким варой мы эти игры будем щелкать, как орешки.

— Еще один шаг, и мы в одной четвертой. Чувствуете? Этот легкий аромат скорой победы?

— На данный момент я чувствую только аромат трех десятков потных мужиков. И он совсем не легкий.

По раздевалке прокатывается дружный гогот. Я хмыкаю. Стягиваю с себя амуницию и падаю задницей на скамейку, ныряю в карман висящих на крючке брюк, доставая телефон, стоящий на беззвучке. Пробегаю глазами по уведомлениям.

Динамщица, блять!

— А теперь серьезно, надо дожать их послезавтра, мужики, — берет слово наш капитан. — Целая неделя на восстановление перед следующим раундом нам не помешает.

В ответ на реплику Ремизова по раздевалке проносятся решительные поддакивания. Неделя перерыва в играх на вылет — сомнительный плюс, честно говоря. Скорее, это что-то из разряда пятьдесят на пятьдесят. С одной стороны, за семь дней можно хорошенько отдохнуть и набраться сил. С другой же — высока вероятность потерять психологический настрой на бойню и растерять физическую готовность к непростым играм на вылет. Но, как ни крути, «проходит» соперника со счетом четыре ноль в серии — это, разумеется, топ.

Приняв душ и нацепив черный костюм — дресс-код команды на домашних играх — я прощаюсь с парнями. Выхожу из ледового и запрыгиваю в тачку. Выезжаю с парковки, одним глазом пролистывая на телефоне меню того самого японского ресторанчика с вкусными WOK-ами, которые заказывал вчера нам с Царицей.

Через две улицы понимаю, что мой глаз ни за что не цепляется.

На хер, заскочу в супермаркет и куплю что-нибудь из полуфабрикатов. Конечно, можно было бы сгонять до родителей — матушка встретила бы меня с распростертыми объятиями. Ей только за радость лишний раз поездить по моим ушам на тему внуков. Но и к таким пыткам я сегодня не готов. Мои уши хотят звенящей тишины.

Блокирую экран и откладываю телефон, притормаживая на красном сигнале светофора у торгово-развлекательного центра. Он здесь долгий. Откидываю голову на подголовник и расфокусированным взглядом мажу по переходящим дорогу пешеходам.

Цепляюсь за стройные женские ножки трех подружек в коротких юбках. С завистью провожаю взглядом шествующую под ручку парочку примерно моего возраста. И… выпадаю в осадок, когда взгляд вылавливает в толпе еще одну парочку.

Мужик мне незнаком, а вот девушка… это что, Царица? А зачем они держатся за руки? Почему она этому мудаку так глупенько улыбается? Сейчас щеки, мать твою, треснут! А сейчас она что… она над его шуткой смеется?

Подбираюсь каждой клеткой. Может, это не то, что я подумал? Мало ли. Друг детства, бывший одногруппник, сосед или коллега по работе. Кстати, я ведь даже не знаю, где Фомина младшая работает. Сканирую девушку взглядом: она в летящем платье ниже колен и бежевом пальто. Ботинки на каблуках. Волосы уложены легкими волнами и легко парусят на ветру. Блять! Это точно то, что я подумал! Это свидание. Какого хера, Марта?!

Тянусь к телефону и глядя одним глазом в экран, другим на светофор, набираю номер Царицы. Из динамиков в тачке доносятся гудки. Оглядываюсь на парочку, которая уже на другой стороне улицы, чешет к ТРЦ. Марта лезет в сумочку и достает телефон. Мажет по нему взглядом, а потом берет и сбрасывает. Эта зараза меня сбрасывает!

На светофоре загорается зеленый. По-хорошему, мне бы давануть на газ и поехать прямо, в сторону дома. Но защекотавшее в груди раздражение от того, что буквально вчера эта коза была со мной, а сегодня уже улыбается какому-то очкастому, вырубает во мне все «хорошее».

Я резко поворачиваю влево и, пересекая две встречных полосы, залетаю на парковку торгового центра, еще плохо понимая, на кой хер я это делаю.

Глава 19

— Кто там? — спрашивает Глеб. — Что-то срочное? Может, ответишь?

— Нет-нет, — отмахиваюсь, — ерунда, — сбрасываю вызов и прячу телефон в карман пальто. — Завтра перезвоню, — а лучше в следующей жизни.

Уже четвертый звонок за сутки от Бессонова. Что этому упрямому от меня нужно? Я же сказала ему нет! Три буквы: «н», «е», «т», что тут непонятного? Нет — сексу, нет — хоккею, нет — отношениям без обязательств. И эксперименту, предложенному подругой, тоже — нет.

— Идем? А то на сеанс опоздаем, — подхватываю своего спутника под локоть.

— Да, двадцать минут до начала. Надо бы поторопиться, — улыбается Глеб.

— Так, на чем мы остановились? — спрашиваю, когда заходим в ТРЦ.

— Ты призналась, что росла настоящей пацанкой.

— А, о-о, да! У нас во дворе моего возраста гуляли в основном одни мальчишки. А нежной фиалке в пацанской компании было не выжить, как ты понимаешь. Поэтому приходилось соответствовать. Лет до тринадцати абсолютно каждая моя летняя прогулка заканчивалась разбитыми коленками и ободранными локтями. А осенью я была первая в любой луже на районе. Да, еще я любила прыгать по крышам гаражей и играть в прятки на заброшках, что, конечно, было опасно и за что я каждый раз огребала от папы с мамой, — вздыхаю ностальгически. — Вот это было прикольное время.

Глеб смеется, пропуская меня вперед на эскалатор:

— Честно говоря, трудно, глядя на тебя сейчас, такую женственную и утонченную, представить, что ты могла когда-то вытворять подобное.

— Спасибо за комплимент. Это очень мило.

Глеб смущенно кивает.

— Наверное, ты и по деревьям лазала?

— Исключительно ради спасения котиков!

— Ясно все с тобой, — посмевается парень.

Мы переглядываемся. Я улыбаюсь. Засматриваюсь на мгновение, потерявшись в глубине карих глаз своего персонального рыжеволосого Гарри. Затем опускаю взгляд на губы парня. Красивые такие. Тонкие и чувственные. Надо, наверное, попробовать их поцеловать. Не прямо сейчас, но в конце вечера, думаю, уже можно? Ведь это уже второе свидание.

Забавно, конечно. Вторая встреча, а весь физический контакт, что между нами был, держание за ручки и чмоки в щечку. Тогда как с Бессоновым мы занялись сексом в его тачке уже через пару часов после знакомства. Надо ли говорить, почему я считаю более выигрышной и правильной партией в потенциальные парни Глеба, а не Арсения?

Нет, думаю, тут и так все понятно.

— А ты? — спрашиваю, когда мы подходим к бару. — Каким ты был в детстве?

— Одно слово — тихим.

— В тихом омуте черти водятся, а?

— Нет, это не про меня. Я ужасный педант-зануда.

— Я бы так не сказала, — пожимаю плечами. — Ты не похож на зануду. Скорее, на эмоционально уравновешенного парня с четкой жизненной позицией и умением достигать поставленных целей… н-да, если сокращенно, то это действительно звучит как — педант-зануда.

Глеб смеется.

— Ты классная, Марта.

— Я знаю.

— С ужасом жду того момента, когда я тебе, такой скучный и правильный, надоем.

— О, ну, я не просто классная, а еще и терпеливая. Тебе придется сильно постараться, чтобы от меня избавиться.

А еще я хочу в Грецию за чужой счет.

И все-таки я плохой человек.

— Сладкий или соленый? — интересуется парень, когда подходит наша очередь в кассе.

— Карамельный и диетическую колу. Спасибо.

— Принято.

Пока Глеб покупает нам попкорн и лимонад, я прогуливаюсь вдоль новых афиш. Что-то в последнее время кинематограф разочаровывает. Кроме тупых ужастиков (спойлер: на один такой мы сейчас и идем) и низкобюджетных глупых российских мелодрам, смотреть в кино, по большому счету, нечего.

Ой, а вот это кажется любопытным…

Притормаживаю у одного из постеров со знаменитым красавчиком актером. Разглядываю картинку и читаю актерский состав, когда чувствую, как за спиной вырастет чья-то фигура. Будучи уверенной, что это Глеб с нашим попкорном, оборачиваюсь, говоря:

— Надо обязательно сходить на этот филь… — затыкаюсь, утыкаясь носом в мужскую черную водолазку. С тихим скрипом шестеренки в моей голове начинают раскручиваться, напоминая, что Глеб сегодня не в водолазке, а в пуловере. Чисто рефлекторно принюхиваюсь. И парфюм тоже не Глеба. Что-то в меру горьковатое и возбуждающе свежее. Что-то, что больше похоже на туалетную воду, как у…

Да быть того не может!

Вскидываю взгляд.

— Да вы шутите! — шиплю, встречаясь с издевательскими голубыми глазами Бессонова, который смотрит мне за спину, будто бы внимательно разглядывая тот самый злосчастный постер, у которого он меня и поймал. Словно это самое большое, что в данный момент его интересует. Гребаный постер. Не я!

Словно желая еще больше меня выбесить, Бессонов чешет щетинистый подбородок и говорит невероятно ровным тоном:

— Ты права, что-то интересное. Надо будет глянуть.

— Издеваешься?! — пихаю парня кулаком в плечо. — Какого хрена ты тут делаешь?

— А что тебя удивляет? Кинотеатр — общедоступное пространство. Сюда любой может прийти, если ты не знала, Царица.

— Именно в этот? — рычу, стискивая зубы.

— В том числе, — и бровью не ведет негодяй.

— Именно сегодня?! — еще больше зверею я.

— Так получилось, — парирует он.

— И прямо на тот же сеанс? — вскрикиваю.

— На какой, кстати? — наконец-то смотрит мне в глаза Арс, прищуриваясь.

— Ха! — фыркаю. — Так я тебе и сказала! Держи карман шире.

— Марта, идем? У нас пять минут до начала фильма, — слышу и оглядываюсь на голос Глеба, что заруливает в коридор. — О, прошу прощения, не помешал? — тушуется, заметив рядом со мной огромную двухметровую хоккейную тушу.

— Пять минут, значит? — ухмыляется Бессонов, прошептав себе под нос.

— Что ты делаешь? — кошусь с опаской в его сторону.

Бес достает телефон. Снимает экран с блокировки и сверяется с расписанием сеансов. Я беззвучно вою, закатывая глаза. Ну, нет! Не попрется же он с нами в кино? Зачем? Что за бред?

Или…

Судя по тому, что хоккеюга уже нашел фильм, на который мы с Глебом собрались, и прямо в этот момент зашел, чтобы купить билет онлайн — попрется.

Он. Попрется. Смотреть. С. Нами. Этот. Проклятый. Фильм!

За что мне это все?

Не понимаю.

Ничего не понимаю!

Меня что, прокляли?

С трудом давлю в себе желание схватить Глеба за шкирку и позорно сбежать. Как, черт его дери, Арс узнал, где я буду сегодня вечером? Он что, внук Ванги? Даже Ава с Яриком не знали, что я иду сегодня на встречу с Глебом! Да что уж там, место свидания я не говорила и Асе — ну, это если совсем нереальные предположения строить.

— Кхм, — подает голос Глеб, развеивая молчаливую заминку в нашей троице, — Марта, это твой…

— Знакомый, — говорю я.

— Друг, — перебивает меня Бессонов.

— Мой знакомый, друг семьи сестры, — осаждаю наглеца взглядом.

— Познакомишь? — вежливо интересуется Глеб.

Тут мои брови едут на макушку.

Он правда попросил меня познакомить с самим Бесом?

— А ты его не узнал? — выпаливаю удивленно.

— А должен был?

— Ха! — радостно охаю я. — Значит, ты не фанат хоккея?

— Честно говоря, нет. Я больше по гольфу. А твой знакомый, значит, хоккеист?

— Мхм. Такой себе, — корчу гримасу, — весьма посредственный хоккеист.

— Всем бы посредственным хоккеистам быть в тройке лучших по показателям в лиге, — ржет это тестостероновое исчадие ада, протягивая Глебу руку. — Арсений Бессонов.

— Бессонов? — пожимает протянутую Бесом ладонь Глеб, зажимая ведерко с попкорном под мышкой. — Да, кажется что-то я о тебе слышал. У меня друг — фанат вашего клуба. Я — Глеб. Приятно познакомиться.

— Ха-ха, — издевательски тянет Арс, — смотри, Марта, даже любитель гольфа знает мою фамилию. Я популярен.

— Ты невыносим! — качаю головой.

— А вы двое, значит…? — переводит взгляд с меня на Глеба и обратно Бессонов.

— Друзья, — улыбается Глеб, — пока что.

— Пока что? — вздергивает бровь Арсений, стреляя своим взглядом мне в висок. — «Пока что» это, простите, как? Типа, ты хочешь ее трахнуть, но «пока что» она тебе не дает? Забавно. Потому что…

Я замахиваюсь и хорошенько заряжаю локтем по прессу болтливой «звезде»!

Бес затыкается, расплываясь в улыбке. Но от моего удара едва вздрагивает. Словно для него это было не сильнее, чем слону укус комара. Толстокожий бегемот!

Я, вылупив глаза, сжимаю челюсти, обещая парню неминуемую скоропостижную смерть, если он прямо сейчас откроет свой рот и скажет еще что-нибудь типа: забавно, потому что мне она уже в первые два часа знакомства дала.

Я его убью.

Голыми руками.

Я слышала, что в состояние аффекта такое возможно.

А вообще, хватит! Пора с этим фарсом заканчивать.

— Да, пока что, — кидаю я, пока Глеб все еще ищет в чертогах своей памяти тихони определение слову «трахнуть». — А теперь соррян, но мы опаздываем на сеанс. Прости, тебя не приглашаем. Мы оба знаем, что третий, Бессонов, лишний! — подхватываю Глеба под руку, буквально заставляя двигать ногами в сторону нужного нам зала.

— Я бы поспорил. Третий не всегда равно лишний, Царица, — летит нам вдогонку.

— Хорошего вечера, Арсений! — игнорирую его шпильку.

И чтоб тебе собственной слюной подавиться и захлебнуться.

Уже у входа в кинозал я останавливаюсь и оборачиваюсь. Пока Глеб показывает контролеру наши билеты у себя в телефоне. Я, улучив момент, вскидываю обе руки и показываю мистеру «меня знает каждая собака» два средних пальца.

На что в ответ получаю только откровенно веселый ржач. Надо ли говорить, что весь фильм я сижу как на иголках? И не потому, что этот ужастик такой страшный. А потому что я опасаюсь, что в любой момент рядом приземлит свою задницу неотразимый Бессонов и продолжит кидать пошлые намеки о нас. Глеб еще от первого-то не отошел, бедняжка! Боюсь, еще одна такая встреча, и уже он будет бежать от меня, как от прокаженной.

Но, к моему глубочайшему удивлению, Арсений так и не появляется. И даже не попадается нам на выходе из зала после сеанса. И в торговом центре его я не вижу. И машины его на парковке тоже нет.

Вот! Может же быть хорошим, понятливым мальчиком, когда хочет! Неужели надо обязательно львиную долю времени быть таким жутким говнюком?

— Позволишь проводить тебя до дома? — спрашивает Глеб, который, кажется, предпочел просто вычеркнуть из своей памяти «неудобную» во всех смыслах встречу с местной знаменитостью.

— Было бы отлично.

— Пешком?

— Думаю, лучше пару станций проехать на метро. Пешком мы будем идти очень долго, — а еще можно было бы вызвать такси, потому что твоя «дама» на неудобных каблуках. Но… ладно.

— Осталось сообразить, где тут подземка, — смеется парень.

Я улыбаюсь.

И все-таки, после появления Арсения вечер можно считать испорченным.

В итоге дорога до моего дома в общей сложности занимает у нас чуть больше часа. Глеб провожает меня прямо до квартиры, но, как истинный джентльмен, отказывается от моего предложения зайти на чай. Хотя в данный момент это, скорее, радует. Потому что за четыре часа тесного общения у меня адски начинает болеть голова.

Прощание наше снова выходит неловким. Мы снова ограничиваемся невинными чмоками в щечки. Глеб дожидается, когда я зайду в квартиру, и только потом уходит. Я запираю дверь на все замки и устало упираюсь лбом в холодный металл.

Что это вообще такое было сегодня?

Как Бессонов оказался в том ТЦ?

И что за необоснованные притязания?

Топая когтями по полу, в прихожую, важно размахивая попкой, выходит Питти. Выдает звонкое «гав» с изрядной долей упрека, явно напрашиваясь на вечернюю прогулку.

Собаки — это прекрасно! Но не в такие моменты, когда твои ноги просто отваливаются.

— Гав-гав!

— Сейчас-сейчас, — вздыхаю, снимая ботинки и запрыгивая в кроссовки. — Идем, чудище мое, — хватаю поводок, — гулять. Давай, шевели лапками.

На улице, пока пес носится по площадке, я устраиваюсь на детских качелях. Неторопливо покачиваясь, достаю телефон и проваливаюсь в мессенджер. На глаза попадается чат с Бессоновым. Арсений был в сети две минуты назад.

Долго таращусь на фотку в его профиле. Второе «я», то, которое гаденькое, требует мести. Хотя бы маленькой, но мести! Я не придумываю ничего лучше, кроме как сохранить номер парня в телефон под ником «привет из преисподней», а затем жмякаю на имя и совершенно импульсивно набираю:

Марта: «И что это сегодня был за выпад? Ты совсем офанарел, Бессонов?»

Отправляю и тут же злюсь на себя за собственную безмозглость. Зачем? Вот зачем ты сама ему пишешь, Марта? Лишнее дергание тигра за усы однажды точно для тебя плачевно закончится оттяпанным носом!

Вскидываю взгляд, проверяя, где носится Питти. Беззаботное животное гоняет по площадке голубей. Телефон в моих руках дребезжит входящим смс. Читаю и закатываю глаза.

Привет из преисподней: «Проверял твоего сосунка на наличие яиц».

Марта: «И как? Нащупал?»

Привет из преисподней: «Признаков мужского достоинства обнаружено не было. Бросай его»

Дурак. Ничего вы все не понимаете в правильном выборе спутника жизни!

Марта: «А чего тогда трусливо смотался? Испугался?»

Привет из преисподней: «Понял, что ничего, кроме смерти от скуки, тебе с этим душным Глебом не грозит, и успокоился».

И этот туда же. Может, их свести с Асей? По-моему, получился бы идеальный безбашенный тандем!

Стойте, что он сделал?

Успокоился?

А с какой стати его в принципе волнует моя компания?

Марта: «Не лезь в мою жизнь, Бессонов. Я не шучу!».

Привет из преисподней: «И что ты сделаешь? Приедешь и покусаешь меня? Все мои части тела в твоем полном распоряжении, Царица. А вообще, если тебя интересует мое мнение, он тебе не пара».

Меня не интересует твое мнение, дубина!

Марта: «А кто мне пара? Не ты ли, случаем?»

Привет из преисподней: «Я кандидат тоже сомнительный, конечно».

Бинго, блин!

Отталкиваюсь ногами, сильнее раскачивая качели, и печатаю:

Марта: «Так, а я о чем!»

Привет из преисподней: «Но у нас мог бы получиться классный, горячий роман без обязательств. Все-таки я настаиваю. Мой член и твоя вагина просто созданы друг для друга».

Марта: «Ты просто ужасен!»

Привет из преисподней: «Нет, Царица, это называется прямолинейность».

Марта: «И ты совершенно не умеешь изящно подкатывать к девушкам!»

Привет из преисподней: «Но к тебе ведь подкатил в баре. Тебе не на что жаловаться. И даже не пытайся убедить меня в обратном. Я хорош!»

Марта: «Слышишь, хороший, тебе что, не с кем потрахаться? Я больше чем уверена, что половина твоего списка контактов спят и видят, как ты делаешь им непристойное предложение. Так почему бы не облегчить свои страдания и не найти вагину посговорчивее?»

Привет из преисподней: «Я не ищу легких путей».

Я фыркаю. Еще бы!

Долго кручу в руках телефон и кусаю губы, не зная, что ответить этому ослу. Его уверенность в собственном превосходстве и бесит, и веселит одновременно. Он знает, что он популярен у женщин. И все это знают. Даже я. Но мое баранье упрямство не дает мне этого признать в открытую. Это как наступить на горло собственному принципу!

В итоге, собрав мысли в кучу, пишу уже только, когда мы с Питти возвращаемся домой:

Марта: «Я серьезно. Оставь меня в покое. Ничего между нами больше не будет и быть не может».

На что получаю хитрый фиолетовый смайлик с рожками и пожелание «сладких снов». И понимаю, что это бесполезно. Этот если не компромиссом возьмет, так измором!

Покормив собаку и приняв душ, я выпиваю кружечку зеленого чая с мелиссой и едва доползаю до кровати, от усталости моментально вырубаясь.

Длинный был денек.

Глава 20

Следующим же утром меня накрывает депрессией еще до того, как я успеваю открыть глаза.

У любой особи женского пола бывают такие дни, когда жизнь кажется бесконечным турецким драматическим сериалом. Когда все настолько плохо, что наорать на курьера кажется самой расслабляющей вещью в мире. А со психу разбитая посуда считается не актом бытового вандализам, а необходимой мерой. Ибо в противном случае могла бы быть разбита не очередная тарелка, а чья-нибудь голова. И называются такие дни ПМС — Проще, Мать его, Сдохнуть.

Самое огромное несчастье, когда выпадают они на праздники. Особенно такие грандиозные, как Восьмое марта! День, который, мало того, что я встречаю в гордом одиночестве и без цветов, так, «спасибо» судьбе, еще и раздражительная, неуравновешенная, со слабостью во всем теле, болью в животе и искренним желанием уснуть и не проснуться!

Короче, девочки, вы меня поняли, да?

И начинается мое хмурое, серое утро с бешеной скачки Питти вокруг дивана. Пес нарезает круги, как сбрендивший волчок. Топотит когтями по паркету, в попытке поднять хозяйку и вытащить на улицу по своим собачьим делам, которые, очевидно, его уже окончательно прижали.

Делать нечего. Приходится соскребать себя с постели. Паковаться в теплый спортивный костюм и выносить свою жопку под мартовский моросящий дождь со снегом.

Пока четвероногое существо носится по площадке во дворе, метя фонарики, я прячусь под крышей детского городка и отписываюсь «спасибками» от поздравлений знакомых и подруг. Без особого энтузиазма поздравляю с Женским днем в ответ. И кидаю расстроенный смайлик Глебу, который предлагает провести сегодняшний праздничный день вместе.

Как вы понимаете, особо не вдаваясь в подробности, я соскакиваю со свидания номер три, отговариваясь тем, что неважно себя чувствую. На что получаю пожелание скорейшего выздоровления…

Окей.

И все бы ничего! Но потом я весь день честно жду курьера с цветами. Ну, знаете, в надежде на то, что у парня хватит смелости и фантазии поздравить свою потенциальную будущую девушку не просто смс-кой в Телеграмм. Этакий красивый джентльменский жест из сто одного тюльпана. Ладно, можно и трех. Букетик хотя бы из трех тюльпанов тоже пошел бы в зачет. Ведь после того, как вчера Глеб проводил меня из кино до квартиры, у него есть мой адрес!

Но, увы.

Я не получаю ни одной даже захудалой ромашки. И это добивает окончательно. Я скатываюсь в слезливую истерику, жалея себя и проклиная весь мужской пол. А ведь я просто маленькая девочка! Которая всего-то хочет, чтобы ее обняли, приласкали и по головке погладили. Цветочки подарили и на ручках потаскали, когда ей, черт возьми, плохо просто от того, что не посчастливилось родиться женщиной!

На злость и слезы у меня уходит добрый час, по итогу которого я прихожу к выводу, что все мужики козлы! Какими бы милыми и хорошими они не были на первый взгляд. У всех у них душонка с гнильцой. И ни один из них не достоин моего внимания, а уж тем более слез! И плевать, что в моем состоянии меня «кидает» похлеще чем на американских горках — не достойны, я сказала! И точка.

Я девочка самодостаточная. И дабы себе это доказать, в обед заказываю в ресторане жирнющий огромнейший антрекот с кровью и овощами на гриле и бутылку дорогого красного вина. Выпускаю из себя парочку демонов, рявкнув на девушку оператора, когда она вежливо интересуется, на сколько персон положить приборы. Только-только унимаю свой буйный нрав, как случается новый мартышечный взрыв…

Ну, кто же знал, что курьерами у этого ресторана работают исключительно мужики!

В общем, бедный Арсен огреб «уменьшительно-ласкательных» за весь свой пол и на несколько веков вперед за то, что терминал долго не выдавал чек, а мясо приехало не обжигающе горячее, а приемлемо теплое.

Ох, Арсен…

Знаю я еще одного индивида, у которого имя начинается на «Арс». Этот зараза даже сообщением меня не поздравил. Уж чего-чего, а этого я ждала от него в числе первых, после вчерашних вечерних заверений, что его члену, видите ли, подходит моя вагина.

Засранец.

Нет, вы не думайте, я не претендую на скачанную с интернета картинку. Это же надо заморочиться и потратить свое драгоценное время! Но если бы Бессонов написал хотя бы скупое «с праздником», я уверена, что его длинные и красивые пальцы бы не отсохли!

Стой, какие пальцы?

Окстись, сумасшедшая!

В мужчинах нет ничего красивого. Они все — ходячее воплощение зла! Мы же закрыли этот вопрос!

Мы?

Мамочки, похоже, от одиночества и на фоне депрессии у меня развивается биполярное расстройство личности. Но я ведь еще слишком молодая, чтобы умирать! — Ты точно не хочешь к нам приехать? — десятый раз переспрашивает Релька.

— Точно, — терпеливо повторяю, уже чувствуя, как начинает образовываться огромная и болючая мозоль на языке.

— Мы по тебе соскучились, — продолжает увещевать сестренка.

— Вы соскучились по Марте, — бурчу я. — А то, что я из себя представляю сейчас… в общем, меня бы утвердили на роль зомби в каком-нибудь фильме про апокалипсис даже без проб.

— Не преувеличивай, ты всегда красотка!

— Ухум. Я серьезно. У меня крайне паршивое настроение и состояние, как душевное, так и физическое. Позволь мне сегодня пострадать в одиночестве.

— Но праздник ведь! В такой день нельзя страдать, тем более в одиночестве.

— Подумаешь, — пожимаю плечами, — тоже мне праздник, — качаю бокал за ножку, от чего вино, разбегаясь по хрустальным стенкам, красиво переливается в лучах заходящего солнца.

— Слушай, ну хочешь, я к тебе приеду? Посидим, поболтаем, фильм посмотрим. Как в старые добрые времена. Только ты, я и наша любимая «Красотка». М?

— Исключено! У тебя есть мужик.

— И что? Ярик поймет, ты же знаешь.

— А то, что у тебя есть муж, а у таких как я, одиноких и никому не нужных, есть только молодой Ричард Гир. И я отказываюсь его делить с тобой. Не-а, исключено. Сиди дома, женщина, и утопай в любви своих мужиков, — приземляю бокал на стол.

Не хочу больше.

Я выпила всего четвертую часть бутылки, а уже тошно.

— Марта, — вздыхает Аврелия, — ой, подожди секунду…

Я прижимаю телефон плечом к уху и подхватываю на руки пса, гоняющего по полу около дивана резиновую косточку. Хвостатая жопка устраивается на моих коленях. Я тяну за один край игрушки. Питти начинает злобно рычать. Я тяну сильнее, животное соскакивает с моих ног и, не разжимая челюсти, пятится задом на другой конец дивана. Бодаемся и играем, пока в трубке снова не раздается обеспокоенное от сестренки:

— И все-таки, ты уверена, что не хочешь, чтобы я приехала?

— Если ты еще раз спросишь, «уверена ли я», то я официально откажусь от родства с тобой и признаю тебя приемной.

— Это могут только родители сделать, балда! — смеется Ава.

— Я что-нибудь придумаю. Я изобретательная на пакости, ты же помнишь?

— Хорошо, твоя взяла. Отстаю.

— То-то же. И вообще, топай развлекай своих гостей. Наверняка опять с Яриком весь хоккейный клуб дома собрали. Сердобольные.

— Много кто заглядывал, но сейчас уже все потихоньку разъезжаются. У каждого свои планы на вечер. Тучинский с девушкой где-то полчаса назад умчались. За ними Черкасов уехал. Сейчас вот только что Бессонов куда-то резвым козликом ускакал. Что-то он так быстро собрался, что мы с Яриком даже толком проводить его не успели, — смеется сестренка. — Наверное, нашел жаждущую его горячих поздравлений холостую даму.

Даму?

Я стискиваю челюсти и беззвучно рычу. Прямо как Питти со своей резиновой косточкой в пасти, разве что слюни не брызжут во все стороны.

Выходит, он все-таки приехал на вечеринку к Ремизовым?

Ускакал только что, значит?

К красотке какой-то поехал?

Наверняка спариваться будут, как кролики, всю ночь напролет. Он же боженька женских оргазмов! А мне даже «с праздником» не написал. Гад-гад-гад! Чтоб у него там не встал в самый ответственный момент! Или вообще «заклинил» и больше никогда не разогнулся.

Даму он нашел!

А вчера-то как заливал мне в смс, соловей плешивый! Пусть только попадется мне на глаза, я ему всю задницу поощипаю!

— Ладно, мне пора бежать, — вырывает из кровожадных мыслей извиняющийся голос сестренки, — тебе, кстати, от Ярика и Димки привет. Не кисни там, идет?

— И не думала, — отвечаю преувеличено бодро, — у меня вся ночь впереди. Сначала Гир, а потом подписки на целых три онлайн-кинотеатра. Я найду чем себя занять. Буду ложками уничтожать мороженое прямо из ведерка и визжать над каким-нибудь тупым триллером про психа с бензопилой. Все пучком!

Кому-то жаркий секс и шикарный мужик под боком, а кому-то кроме фильмов и килограмма «Экзо» ничего больше в это Восьмое марта не светит. Кого я обманываю? У меня далеко не «все пучком»!

Плак.

После разговора с сестренкой я действую по намеченному и озвученному плану. Натягиваю свою любимую выцветшую плюшевую толстовку с медвежьими ушами. Раскапываю в закромах видавшие виды старенькие, но удобные леггинсы. И дополняю свой бомжеватый образ теплыми вязаными носками с пингвинами. Страдать ведь надо как? Правильно! С комфортом.

Достаю из запасов своей бездонной морозильной камеры зеленое ведерко с мороженым, которое хранится там на случай эмоциональных ЧП. И в компании верного спутника всех моих одиноких вечеров Питти, забираюсь с ногами на диван. Запускаю уже традиционную для этого дня «Красотку», с остервенением втыкая столовую ложку в любимое лакомство «расти, жопа». На экране начинают мелькать первые кадры фильма, который, кажется, я уже выучила наизусть.

Честно говоря, я до сих пор не понимаю, как так получилось, что я пересматриваю это «мыло» из года в год. В один и тот же день. Вообще-то фанаткой подобных сопливых киношек в нашей семье всегда была Ава. Это по ее инициативе каждое Восьмое марта мы глазели на Гира и Робертс. В этом году Авы со мной нет, а бизнесмен и проститутка остались. Внимание: вопрос! Где на своем жизненном пути я свернула не туда?

Погасив тяжелый вздох, запускаю в рот вторую полную ложку мороженного. На моменте, когда Вивьен с Эдвардом заходят в лифт, мой наглый француз сует свой нос в ведерко. А когда я то самое ведерко отодвигаю, пес недовольно «хрюкает». Смотрит на меня своим щенячьим взглядом, разрывая мое сердечко молчаливой мольбой. А когда понимает, что я останусь зла и непреклонна, укладывает свою слюнявую морду мне на колени, совсем по-человечески обиженно вздыхая.

— Как я тебя понимаю, дружище. Мне тоже сегодня ни фига не перепало, — треплю собаку за ушами, чмокая в мокрый нос.

Через час от начала фильма ведерко с мороженым становится наполовину пустым. Мой живот надутым до размера футбольного мяча. А фильм навевает откровенную скуку.

— Видите эту юную даму? — корчусь я, подражая голосу Гира. — У вас есть что-нибудь столь же прекрасное? — взмахиваю рукой. — Мы хотим потратить неприлично много денег… потому что куда нам их еще девать, кроме как на проституток! — вздыхаю, втыкая ложку в подтаявшее мороженое. — Питти, кажется, пора менять традиции, — тянусь к пульту. — Как думаешь, если я каждый женский день буду пересматривать ужастик про маньяка-убийцу, это будет сильно странно?

Ответом мне служит неопределенное урчание. Пес поднимает морду. Ведет ушами. И с недовольным фырканьем уносит от меня свою хвостатую задницу на другой конец дивана. Где заваливается на бок, утыкась мордой в подлокотник.

— Принято.

Заношу палец над кнопкой «пауза», когда неожиданно раздавшийся громкий стук в дверь заставляет меня подскочить на месте, с грохотом роняя пульт на паркет.

Ох, блин!

Это что еще за на фиг?

Бросаю взгляд на настенные часы. Начало девятого. Кого там принесло? Аву?

Стук раздается вновь.

Я вздыхаю и поднимаюсь на ноги, топая в прихожую. Что за детский сад! Просила же не приезжать! Говорила же, что хочу пострадать одна! Ну вот зачем, а? И что этой милосердной женщине не имется?

С тихим ворчанием поворачиваю ключ в замке, давлю на ручку, открывая дверь со словами:

— Меня не надо жалеть! Я самодостаточная ж… — запинаюсь, округляю глаза, — …опа! — срывается с моих губ удивленное.

— Ты сказала: самодостаточная жопа? — взлетает бровь э… нет, это не Ава.

— Ты что здесь делаешь? — спрашиваю растерянно.

— Приехал поздравить твою самодостаточную жопу с праздником, — расплывается в улыбке Бессонов, взмахнув просто необъятных размеров букетом разноцветных тюльпанов. — Пустишь?

Я в ответ молча пребывая в тихом ах…фиге. Стою перед неотразимым секси-мужиком, одетым в черные чиносы и белую рубашку, красотка слегка бомжеватого вида. С зареванными глазами, опухшим лицом и растрепанной, съехавшей на бок дулькой на голове. Голове, в которой нет ни ответной колкости, ни умной мысли. Только хлопаю глазами, как форточки на сквозняке, а в черепной коробке свистит ветер. Хотя, может, оно и к лучшему? Там уже давно надо было проветрить…

Глава 21

Царица в огромной толстовке и выцветших штанах все так же офигенна, как и без всего. А вообще, давайте честно, она будет смотреться потрясно в любом случае. Даже если на нее напялить грязный драный мешок из-под картошки. Меня даже не пугают ее красные зареванные глаза (хотя я терпеть не могу женские слезы, они вызывают у меня только неконтролируемый приступ паники и ничего больше). И спутанное гнездо на голове тоже не прошибает на «бежать отсюда со всех ног», потому что даже оно на ее макушке выглядит, мать твою, очаровательно мило!

Эта девчонка секс. В данный момент такой уютный, домашний, с долгой прелюдией и ленивой возней под одеялом — секс.

Стойте, я правда это сказал?

Да, дьявол.

После встречи с Царицей я стал помешанным! Если она продолжит меня динамить, то есть вероятность, что в скором времени моя помешанность перейдет в стадию буйной. И зубы соперников будут отлетать на льду только так.

— Так что, так и будем стоять на пороге? — спрашиваю, как бы намекая на то, что было бы неплохо меня пустить в святая святых — крепость этой неприступной Царицы.

Однако с этим явно будут проволочки, потому что коза изгибает бровь дугой и бросает:

— Могу вынести стул, и ты посидишь на пороге, если хочешь.

Ха-ха. Улыбаюсь. Хренушки.

— Лучше пригласи меня на чай, — нагло делаю шаг вперед, напирая.

— А у тебя дома что, свой чай закончился? — резво преграждает мне путь Марта, более известная в своей семье как Мартышка. Что, кстати, прикольно. Обезьянка. Интересно, она отлупит меня этим веником из сто одного тюльпана, если я назову ее Обезьянкой?

— Предостаточно: черный, зеленый и даже синий. Но я хочу твой.

— Перехочешь.

— Гостеприимство? Не-а, не слышали. Неприлично держать дорогого гостя на пороге, тем более, когда он полтора часа пилил к тебе на другой конец города.

— Дорогого — неприлично, но ты к данной категории не относишься. И я тебя, вообще-то, не звала.

— А меня не надо звать. Я сам приезжаю.

— Ну, вот как приехал, так и уедешь. Часы посещений на сегодня закончены. Поезд ушел. Дома чай попьешь.

— Дома не сладко. Тебя рядом нет.

— Очень мило. Но неправдоподобно. Не верю, Бессонов! — складывает руки на груди блондиночка. — А это что? — кивает на букет. — Это мне?

— Это? — включаю дурачка, бросая взгляд на тюльпаны, наисвежайшие и пышнейшие, кстати. — А-а, нет. Это твоей соседке пенсионерке с восьмого этажа.

— На восьмом нет соседки пенсионерки.

— Правда, что ли? Надо же. Ну, тогда выходит, что тебе, — протягиваю цветы Марте, доставая из своего арсенала улыбок самую очаровательную. — Теперь впустишь?

Царица молчит. Сверлит меня своим взглядом, явно пробуя на мне какие-то неведомые науке телепатические способы внушения. Но, когда понимает, что ни хрена у нее не получается, и я и не думаю никуда уходить, закатывает глаза. Вздыхает и уже менее воинственно заводит все ту же песню:

— Бессонов, я же тебе уже ск…

— Да, да, да. Вопреки твоему твердому убеждению, что все хоккеисты тупые, у меня прекрасная память. Я вселенское зло. Мне ничего не светит. Твоя вагина для меня запретная территория и она совершенно не хочет дружить с моим членом. Он, кстати, невероятно огорчен этим фактом! А еще я такой неотесанный врущий мужлан не пара такой потрясной белой и пушистой тебе. Тут все записано, — стучу пальцем по виску, — но мы два взрослых и, надеюсь, адекватных человека, мы можем просто по-хорошему провести вечер вдвоем? Залипнуть на кинцо, поиграть в настолку, сожрать огромную пиццу, не знаю. Чем еще люди занимаются в свободное время? У меня просто его не то, чтобы много, и обычно мы с парнями режемся в покер или рубимся в плойку (прим. игровая приставка PlayStation).

Твою мать, мужик, что ты несешь?

Какая настолка? Какой фильм и пицца? Тебе что, пятнадцать, блять? У тебя в телефоне куча номеров свободных баб, с которым не надо так «отжиматься», а ты что делаешь? Из самых трудных путей к сексу ты выбрал просто нереальный!

Марта, очевидно не меньше меня самого впечатлившись моим задушевным спичем, складывает губы буквой «о», со свистом выпуская воздух. Открывает рот, собираясь что-то сказать, и тут же его закрывает. Открывает. Закрывает. Хлопает ресницами, замешкавшись. В итоге выдает:

— Но зачем?

— Что зачем?

— Тебе-то это зачем?

Не поверишь, детка! Я тоже хотел бы это знать…

— Возможно, у меня есть коварный план.

— Какой план?

— Я же сказал — коварный.

— И в чем заключается твой коварный план?

— Аха, так я все и выложил тебе, которая обожает рушить мои планы. Забудь.

Вы же поняли, что все это херня? Нет у меня плана. И не было. Я в целом плохо помню тот момент, как сорвался из дома Ярика, когда подслушал разговор его жены с сестрой. Что-то в башке коротнуло, и меня как ветром сдуло. Опомнился уже, когда заворачивал во двор старенькой многоэтажки с букетом тюльпанов на заднем сидении. И подумал, что отступать было бы, наверное, уже глупо. Что я, совсем что ли олень непоследовательный?

— Так что? Мир? — протягиваю Марте букет и снова включаю пай-мальчика, сверкая своими, слава богу, не выбитыми за хоккейную карьеру идеально ровными тридцатью двумя зубами.

На что Царица снова сужает свои глаза до тонких, подозревающих меня во всех смертных грехах щелочек и предупреждает грозно, взмахнув указательным пальцем у меня перед носом:

— Секса не будет, Бессонов! Я сегодня не в том физическом и психоэмоциональном состоянии. Ясно?

— Как белый день!

— Так что, если ты рассчитывал на него, то лучше сразу езжай домой и не трать ни мое, ни свое время.

— А если не рассчитывал?

Блондиночка отступает от двери, в приглашающем жесте распахивая ту шире.

Ю-ху, это победа!

И гребаный исторический момент. Я первый раз в жизни так радуюсь перспективе не потрахаться с классной девушкой, а поиграть с ней в «Монополию». Наверное, так и выглядит приближающаяся старость? Дальше что? Вместо резинок буду скупать в аптеках виагру?

Да ну нет! Там все работает исправно. Даже сейчас. О чем Марте знать не обязательно. Здесь зона, свободная от стояков. Я понял.

Довольный собой, переступаю порог и клюю насупившуюся Царицу в щеку.

— Ты чудо!

— А ты раздражаешь.

— Это ненадолго. Уже совсем скоро ты будешь счастлива, что я здесь. Вот увидишь, Обезьянка.

— Это вряд ли… а… что, прости? Как ты меня сейчас назвал? Обезьянка?! — взвизгивает Марта. — Еще раз так меня назовешь — и будешь лететь с балкона быстрее своего веника, дубина хоккейная! — выхватывает у меня из рук тюльпаны злюка.

— Клюшка.

— Что?

— В хоккее есть только клюшки. Дубинок нет.

— Как же нет! — фыркает зараза. — Есть! И одна прямо сейчас стоит передо мной: огромная, широкоплечая, двухметровая дубина!

— Я хорош, это правда.

— Это не комплимент.

— Разве? — хмыкаю и скидываю кроссовки, собираясь осмотреться на местности. — Миленько у тебя тут. Я пройду? — киваю в сторону гостиной, да только и шага сделать не успеваю. Торможу, утыкаясь в животное, преградившее мне путь. Забавный ушастик скалится и рычит. Сильно старается, нагоняя жути, похоже, не зная, что его габариты далеки от реально пугающих.

— Это кто тут такой грозный малютка? — присаживаюсь на корточки и тяну к собаке руку.

Зверь щелкает челюстями, едва не оттяпав мне пару пальцев. Их спасает только моя феноменальная реакция.

— Твою ж…

— Этого малютку зовут Питти, Бессонов, — льется елейное за спиной. — И, думаю, ты уже понял, что ты ему не нравишься. Так же, как и мне. Поэтому советую держать особенно дорогие твоему сердцу части тела при себе, чтобы не уйти отсюда без парочки лишних конечностей.

— Ясно. Значит, ты такой же «дружелюбный», как твоя хозяйка, парень.

— Хуже, — скалится Марта. — Гораздо хуже.

Глава 22

А-а-ах…

Ой…

Ауч!

М-м-м…

— Левее, — мурлычу, — еще… — задыхаюсь, — еще… а теперь правее… м-м-м, да-а-а-а! — стону от удовольствия, когда ловкие пальцы Бессонова давят на какую-то особенно чувствительную точку на ступне. Снова и снова плавно разминают, продавливая подушечками больших пальцев впадинку, отчего извилины в моей голове взрываются красочными фейерверками, а в глазах темнеет.

Господи, эти руки просто созданы для массажа!

Божечки-кошечки, уже вечность никто не делал мне так приятно!

Весь этот ваш секс по сравнению с этим — детский лепет!

Я кусаю губы и тихонько мычу, когда пальцы Арса начинают массировать щиколотки. Затем снова ступню. Проминают каждую подушечку. Каждый пальчик. Напрочь забываю про идущую по телеку «Красотку» и, кажется, в этот момент даже имя свое забываю.

Требовательно дрыгаю пальчиками на ноге, когда Бессонов останавливается. Открываю один глаз. Этот гад глазами навылупку таращится на красотку Робертс.

Эй, блин, у тебя тут своя разомлевшая Джулия!

Легонько тычу его второй ногой по ребрам. Длинные пальцы хоккеюги снова приходят в движение, начиная разминать вторую ступню.

То-то же!

Я откидываюсь затылком на подушку и с улыбкой закрываю глаза. Я снова в раю. Примечательно, что за последние дни я говорю это уже второй раз и оба раза по вине этого мужлана с очумелыми ручками. Какая-то подозрительная тенденция прослеживается, не находите?

Тихонько мурлычу от удовольствия себе под нос, выдавая крайне неприличные звуки наслаждения. Еще парочка минут, и я буду готова капитулировать и признать: Бессонов был прав. Я счастлива, что он сейчас здесь. А уж как счастливы мои нервные окончания, у-у-у!

Массаж ног заканчивается, а нега, в которой утонуло мое тело, проходить не желает. Поэтому, пока Арс внимательно досматривает фильм, я, кажется, начинаю засыпать. В реальность выныриваю, только когда слышу:

— Молодец мужик. Я знал, что он за ней прикатит.

— Конечно, прикатит, — зеваю, — это же кино. Художественный вымысел. По-другому и быть не могло.

— То есть ты считаешь, что в реальной жизни мужики не способны на такие поступки?

— Какие? Влюбиться в проститутку, будучи миллионером? Не считаю. Уверена. Это сказка, Бессонов.

— Чушь. И тут весь цинус ведь не в том, кто она и кто он, а в том, что для настоящих чувств не существует классового разделения. Ты вообще смотрела этот фильм?

— Пф-ф, сотню раз! А ты, значит, из тех наивных мечтателей, что верят в любовь?

— А ты, значит, нет?

— Нет.

— Хрень, — машет головой Арсений. — Все девчонки в нее верят.

— Хрень! — подскакиваю я, усаживаясь на пятую точку. — Я верю в то, что есть удобные для совместного сосуществования люди и неудобные. И ваши отношения — это выбор, а не предопределение или мифическое сильное чувство. Ты тупо выбираешь себе в спутники человека, минусы которого тебя бесят меньше всего. Суровая правда жизни, малыш.

— Херня!

— Любви нет! Да что уж там, даже романтика, и та умерла! Где все эти широкие жесты и красивые поступки, что совершали рыцари прошлого во славу своих дам?

— Кругом! Просто времена поменялись и сейчас скакать в башню на бой с драконом уже капельку неактуально, Царица.

— Ерунда.

— То, что тебе попадались на твоем пути мудаки, не значит, что все мужики такие.

— Окей, ну, вот ты! — фыркаю. — Совершал когда-нибудь ради женщины какой-то красивый поступок, Бессонов? И сверкать голым торсом — это не поступок, чтобы ты понимал. Это самолюбование.

— Черт, ты двумя предложениями срезала девяносто процентов моих поступков.

— Так я и знала.

— А мы берем именно женщин или школьные годы тоже идут в зачет?

— Ага-ага, давай рассказывай, как ты в школе ради одноклассниц подвиги совершал. Звезды с неба воровал и жвачки из магазинов. Ну-ну. Я больше чем уверена, что ты был одним из тех популярных парней, такой местный царек, который тусил с самой красивой девчонкой в школе и в окружение которого попадали исключительно избранные!

— Э-э, вообще-то нет, — говорит серьезно Арсений.

— Да ладно? — скептически заламываю бровь.

— В школе я был застенчивым парнем, который даже с девушкой толком завести разговор не мог. Я не ходил ни на какие тусовки. Да и гулять выбирался из дома раз в месяц, в лучшем случае. Все время сжирал хоккей. Тренировки, тренировки и тренировки. А когда ты постоянно тесно общаешься исключительно с тремя десятками парней — это накладывает свой отпечаток на умение контактировать с противоположным полом.

— Хм-м-м, — тяну задумчиво. — Значит, корона выросла, когда ты стал успешным хоккеистом?

— Нет у меня никакой короны, это ты все время пытаешься на меня ее нацепить! — звучит раздраженно. — Я простой парень, Марта. Да, со своими тараканами и заморочками, а у кого их, блин, нет? Но они точно далеки от звездной болезни, — дерганно хватает с кофейного столика ведерко Бес, запуская в рот полную ложку мороженого.

Упс.

Я, признаю, слегка смутившись и почувствовав совсем то-о-оненький укол совести, подтягиваю к себе ноги, убирая их с колен Бессонова, и подгибаю их под себя.

— Эй, — бурчу.

Ноль реакции.

— Ладно тебе, — иду на попятную, — не злись, простой парень Арсений, — подползаю к нему по дивану, пихая плечом в плечо. — Я пошутила.

— Я не шлюсь, — активно работая челюстями, бросает он, не оглядываясь.

— А выглядит так, как будто злишься…

— Слушай, а тебе обязательно быть такой… — импульсивно взмахивает руками Арс.

— Какой?

— Дотошной!

— Ну, я бы назвала это, скорее, «токсичная», а не «дотошная», но вот такая у меня натура. Я люблю бесить людей. Спроси у Авы, — улыбаюсь. — В школе я была главной задирой класса. Родители ходили на ковер к директору, как к себе домой. А на моем выпускном в одиннадцатом классе, на вручении аттестата я видела, как моя классная руководительница вздохнула и перекрестилась.

— Охотно верю!

— Обычно про таких детей говорят: шило в одном месте. Я никогда не отличалась усидчивостью. Ненавидела все эти девчачьи штучки. И дружила в основном с пацанами. Короче, росла той еще оторвой. Так что, — пожимаю плечами, — иногда мне кажется, что, если бы не определено женские части тела, я вполне могла бы быть мужиком.

Бессонов закашливается, не вовремя засунув очередную порцию мороженого в рот.

Я заботливо и, конечно же, от всей своей широкой души пару раз стучу его по спине.

— Не торопись, не отберу. У меня в морозилке еще два таких ведра.

— Знаешь, вот это «я могла бы быть мужиком» после того, как мы занимались сексом, как-то напрягло мое мужское нутро, Царица.

Мы переглядываемся и начинаем хохотать. На какое-то долгое прекрасное мгновение между нами наступает полный штиль. Арс нагребает ложкой очередную порцию мороженого и протягивает ее мне. Я слизываю и, прожевав, говорю:

— Так что там с подвигами в школе?

— Мне нравилась одна девочка из параллельного.

— Хорошее начало.

— Года два я не решался к ней подойти и заговорить. Все как дурак глазел со стороны. И только в десятом классе на День святого Валентина решился отправить валентинку. Ну знаешь, у нас в школе были активисты, которые собирали и раздавали открытки…

— Аха. Терпеть не могла такие штуки.

— Я пригласил ее на концерт своей любимой музыкальной группы. Я откладывал львиную долю своих карманных денег на эти билеты целый год. И в тот день смотался с тренировки, за что потом отец всыпал мне хорошего ремня, а тренер влепил дисциплинарный штраф, и все лето мне пришлось отрабатывать эти деньги, подрабатывая в кафе.

— Почему звучит так, будто у этой истории нет счастливого конца? — морщу нос. — Валентинка не дошла?

— Почему же, дошла, — пожимает плечами Арс, отодвигая от себя ведерко.

— Тогда…

— Она не пришла.

— Оу-у-у…

— Это потом уже я узнал через знакомых парней из ее класса, что она с подружками знатно надо мной поржала. А еще растрезвонила всем вокруг, что тихоня Бессонов по ней, видите ли, тайно сохнет. А она такая крутая и неприступная и вообще, зачем ей ботаник. Короче, это была первая и последняя моя жертва во имя любви. С тех пор я завязал с подвигами, тем более, которые идут в ущерб моей профессии. Так что…

— Это девчонка повела себя, как настоящая сучка! — бросаю злобно.

Бессонов фыркает:

— Знаешь, что самое забавное? Через пару лет я улетел в Канаду и стал лучшим новичком НХЛ того сезона. Моя карьера поперла резко вверх. Еще через два года я подписал самый жирный в своей жизни контракт и на меня буквально посыпались рекламные предложения. В один год их стало столько, что даже у меня было ощущение, будто моя рожа висит на каждом втором баннере в стране. И вот тогда-то летом я приехал на родину в отпуск и случайно встретился с этой козой в одном из баров. И знаешь, что? У нее хватило наглости предложить мне начать встречаться со словами: «Сейчас ты такой крутой, Бессонов, я же не могла знать тогда, что ты надежда отечественного хоккея», — смеется Арс.

Я же искренне, каждой фиброй своей души, негодую. Уж не знаю, с какого вшивого гоблина эта история Бессонова так глубоко проникла в мое сердце, но полагаю, что это во мне бунтует маленькая сердобольная Марта, которая никогда не могла спокойно смотреть, как издеваются над бедными, тихими, скромными заучками и ботаниками.

Нет, не подумайте, это никак напрямую не связано именно с Арсением!

Исключено.

Нет, я вам говорю!

— Я надеюсь, ты послал ее лесом? — шиплю кровожадно.

— Ну, — чешет подбородок Арс, посмеиваясь, — если честно, то я повел себя как мудак. Сначала подыграл и трахнул и только потом, на утро, послал. Разумеется, это меня не красит, но откровенно говоря мне было и есть по хер на моральную составляющую этого вопроса. Кстати, в ней не было ничего выдающегося.

— Ты точно мудак, — качаю головой, — я даже не удивлена. С другой стороны, каждый в этой истории получил, что хотел. Ты закрыл школьный гештальт с этой девчонкой, а она прикоснулась к святому члену мировой звезды хоккея. Вау. Готова поспорить, что эта история будет передаваться в их семье из поколения в поколение, пока не обрастет мифами и легендами.

Бессонов запрокидывает голову и смеется. Я улыбаюсь. Взглядом залипая на точеном профиле этого невыносимого, такого странного, необычного, интересного во всех смыслах хоккеюги. Вы этого не слышали! Я этого не говорила! Но, проклятье, есть в этом верзиле что-то такое, от чего дыхание заходится и сердце частит.

Что это? Магия какая-то? Сила притяжения? Мощь тестостерона? Или гормональный сбой в моем теле? Хрен-его-знает. Но факт остается фактом — на этого говнюка приятно смотреть.

Это я и делаю, пока Арсений не замечает. Рассматриваю каждую впадинку, ямочку и заломчик на его пухлых губах. Они немного обветренные. Издержки профессии, когда приходится иметь дело с влажностью и холодом.

Густые и непослушные светлые брови разглядываю. И колючую, отдающую при свете разными оттенками рыжего, аккуратную щетину. Явно работа рук профессионального барбера. Этот засранец следит за собой лучше, чем половина женщин нашей страны!

А еще глаза у него классные. Глубокие. Голубые с черной каемочкой вокруг яркой радужки…

И сейчас эти глаза прожигают меня насквозь, а Бессонов уже давно не смеется. Обернулся и смотрит на мои губы, которые под его взглядом пересыхают. Я облизываю их.

Успеваю сделать всего один короткий вдох… как в следующее же мгновение мое лицо попадает в плен широких горячих ладоней парня. А губы утопают в сладком поцелуе, встречаясь с его губами. Податливо раскрываясь навстречу его языку.

Шоры падают. Связь с мозгом теряется. На коже взрываются тысячи мурашек. Пульс грохочет. В ушах серый шум и наши вздохи. Капкан захлопнулся. Ася была права. Рядом с этим парнем держать крепче трусы — это не прикол, а необходимость!

Я совершенно упускаю тот момент, когда оказываюсь уложена на лопатки. То есть придавлена спиной к диванным подушкам. Губы Бессонова уже неторопливо зацеловывают мое лицо. Покрывают поцелуями щеки и шею. Ладони мнут попу и задирают кофту, пробираясь к голой груди. Его пальцы сжимаю сосок. Желание острой стрелой вонзается куда-то в низ живота. Я выгибаюсь дугой и постанываю, на самом краю сознания ловя печальную мысль: надо остановиться.

Сегодня никак…

С ним вообще никогда и никак быть не должно!

Но сегодня особенно…

И это, блин, печально!

— Арс, — упираюсь ладонями в мужскую грудь. — Арс, стой! Тормози.

— Что? На хрена? Ты же тоже этого хочешь!

— Физическое и психоэмоциональное состояние, помнишь? — скрипит мой голос, как ржавая телега. — Я не шутила, — поджимаю губы, многозначительно поигрывая бровями. — Не тот день. Вернее, неделя, — уже непрозрачно намекаю.

До Бессонова наконец-то доходит.

— А-а… о-о… блять! Понял, — смешно растерявшись, сползает с меня Бессонов, чинно одергивая и поправляя мою толстовку. — Прости. Слегка помял.

— Все нормально.

Нет. Ни хрена нормального!

Я снова чуть это не сделала!

Мы. Мы чуть не сделали!

С беззвучным стоном закрываю глаза. Растираю ладонями лицо.

Дерьмо!

Что со мной происходит? Неужели у меня совершенно отсутствует сила воли? А уж про иммунитет к поползновениям этого соблазнительного засранца я вообще молчу!

Почему мое тело раз за разом рядом с ним меня предает? Просто все функции отрубаются, оставляя «у руля» похотливую самочку, которой надо только спариваться и спариваться!

Не понимаю.

Не хочу даже понимать!

Бессонов мне не подходит. Я не могу закрутить с ним роман. Да ему и не нужен роман! Ему нужен регулярный секс, а мне…

А мне?

— Ладно, э-э, давай посмотрим, что там из новых фильмов вышло, — вырывает из мыслей голос парня.

— В смысле? — удивленно распахиваю глаза, усаживаясь на задницу. — Секса не будет!

— Да я понял.

— И? Ты что, не поедешь домой?

— С какой стати? — хватается за пульт зверюга. — Я приехал смотреть кино и резаться в настолки. Так что давай, поднимай свою жопку и тащи «Скрабвуд», «Монополию», «Уно» или что там у тебя еще есть. А я пока найду нам фильм.

— А ты не офонарел часом? — офигевши, спрашиваю я.

— О, узнаю свою Обезьянку, — ржет он.

Обезьянку?

Опять эта обезьянка?

Я его убью! Я покрошу его на сухари и скормлю уткам!

Хватаю маленькую подушку с декоративной наволочкой в виде морды жирафа и со всей силы начинаю колошматить по светловолосому улыбчивому наглецу.

— Эй, за что? — отбивается от ударов Бессонов.

— Я же тебе сказала, чтобы больше не смел называть меня Обезьянка!

— Остынь, Обезьянка.

— Это ты у меня сейчас остынешь, Бессонов!

Арс, хохоча, вскакивает с места. Я запрыгиваю на диван ногами. Эта верзила отскакивает, да неудачно. Запинается о кофейный столик, что вырастает на его пути. Выругивается. И пока его спортивные ноги пытаются обрулить препятствие, мои длинные и стройные замахиваются. Я со всей дури заряжаю размятой правой по упругой заднице негодяя. Получая в ответ удивленное «какого хрена» и грозное:

— Это война, Обезьянка!

Бессонов резко разворачивается, меняя траекторию движения.

Ай!

Я рву когти на другой конец дивана. Не успеваю. Взвизгиваю. Арс хватает меня за ноги и, как пещерный человек, несмотря на мои протесты и истошный лай Питти, перекидывает через плечо.

— Поставь меня на место, дубина хоккейная!

— Мы же уже выяснили, что в хоккее нет дубин, детка.

Пуховое потенциальное орудие убийства вылетает из моих рук. Я брыкаюсь и заряжаю пару раз кулаками по заднице Бессонова. На что в ответ получаю смачный шлепок ладонью по собственной ягодице. Шиплю, выпуская воздух сквозь сжатые зубы, болтаясь вниз головой, ничего не видя из-за слетевшей резинки и распустившихся волос, которые приходится сдувать с лица. Рычу:

— Куда ты, блин, меня несешь? — когда Бессонов перешагивает своими длинными ногами через столик, кажется, совершенно не чувствуя мои пятьдесят пять килограммов на своем плече.

— Остывать. Нам обоим не помешает.

— Ч-чего-о-о? Нет. Ты не сделаешь этого. Б-Бессонов! — вскрикиваю, когда парень дергает, отодвигая зеленую шторку с папоротником, и прямо в одежде перешагивает бортик, оказавшись в ванной. — Стой. Стой. Ты рехнулся! Арсений, мать твою, Б…

Поздно. Мерзавец выкручивает вентиль, и вылетевшая из моего рта его фамилия, интегрированная в общеизвестный мат, тонет в резко хлынувшем из душа потоке обжигающе холодной воды, моментально насквозь промочив всю нашу одежду. Я визжу. Засранец ржет. А соседи наверняка уже вызывают ментов.

Забудьте!

Никаких сухариков для уток не будет!

Я расчленю его хоккейное тело на эксклюзивные сувениры и пущу с молотка! А все деньги отправлю в благотворительный фонд помощи пострадавшим от нарциссов, газлайтеров, абьюзеров и просто невыносимых самовлюбленных засранцев!

Глава 23

Уже неделю мне снятся кошмары. Но кошмары не того рода, где я босая и в разодранном платье улепетываю по ночному лесу от маньяка с бензопилой. Увы, расчлененку бы я стойко выдержала. Любительница триллеров, помните? Мне снятся кошмары несколько… иного рода. В нормальном понимании эти сны и кошмарами то не называют. Догадываетесь о чем я?

Короче, мое тело сошло с ума. Мозг воспалился. А фантазия улетела далеко за границы «восемнадцать плюс» и уже целых семь дней я просыпаюсь посреди ночи от жуткого чувства… неудовлетворения. От убивающего своей силой возбуждения. И уничтожающей пустоты внутри. Абсолютно каждую ночь я проваливаюсь в крепкий сон, который к утру превращается в какой-то порно-фильм! И совершенно в каждый подобный “фильм” вероломно врывается одна широкоплечая, двухметровая, самовлюбленная зараза в хоккейной форме на голое тело. Чтоб ему долго искалось!

С восьмого марта и приезда Арса прошло уже целых семь отвратительных дней. И знаете что самое «прикольное»? За эти сто шестьдесят восемь часов я не получила от хоккеюги ни одного смс. Ни словечка! Он просто пропал с радаров. Будто бы и не было его у меня дома. Будто бы мы не играли в дурацкую “Монополию”, полночи обсуждая старые голливудские фильмы, ожесточенно споря, кто круче: Леонардо Ди Каприо или Брэд Питт. Будто бы мне все это просто померещилось. Аут, просто!

Мерзавец.

Да, признаю, по началу я вела себя не как самый гостеприимный в мире человек. Мое физическое состояние обязывало меня быть невыносимой! Я язвила, кусалась, ворчала, а после “совместного душа в одежде” вообще обложила гада таким трехэтажным матом, что, клянусь, мне показалось, будто его уши свернулись в трубочки. Но потом…

Потом-то все было хорошо! Мы много болтали, смеялись, шутили, дурачились, играли, еле мороженное и пили вино. Мы классно провели вечер и половину ночь. Заснули в обнимку на диване. И все было просто как в ванильных мылодрамах! Пока не наступило утро. И Бес не проспал на тренировку. Получил нагоняй от тренера. И мужа моей сестры. Потом еще Питти внес в его отвратительное утреннее настроение свою лепту… Стыдно даже признавать, но пока мы спали этот всегда образцово-милый звереныш повел себя как очень плохой мальчик и стащил носки Арса. Носки, которые мы так и не нашли. А еще, до кучи, демонстративно погрыз один его кроссовок. Короче, ушел от нас Бессонов злой, взъерошенный, не выспавшийся и в испорченных дорогих кожаных кедах на босу ногу.

С тех пор тишина.

Как девочка дуется, ей богу!

Хотя мне бы радоваться надо, что этот репей отвалился сам собой. Да только радоваться не получается. Зато у меня хорошо получается кое-что другое. Злиться! Сильно на Бессонова злиться! Даже сильнее, чем я злилась на Глеба, который так и не прислал мне цветы восьмого марта. Зато приехал с тортиком и своими “глубочайшими” извинениями девятого вытащив меня на вечерний променад по спальному району Москвы.

После этого мы с Глебом встречались на этой неделе еще четырежды. Ничего сверх необычного. Один раз выпили кофе в обед в кафе, когда я по делам моталась по городу. Второй за ужином в ресторане. И еще два на вечернюю прогулку “под ручку” по парку, как чинная пара пенсионеров живущих бок о бок уже четыре десятка лет и воспитавшая целый выводок детей. Мой персональный Гарри Поттер по прежнему был сама вежливость и прямая противоположность слову “напористость”. Милый, терпеливый, добрый, хороший мальчик Глеб всего раз осмелился чмокнуть меня в губы быстрым поцелуем. Настолько быстрым, что я даже понять не успела, понравилось мне или нет. Не то что Бессонов! Сразу свой язык по самые гланды сунул и давай им там с моим всякие непристойности в…

Ой, все, Марта!

Я психую и блокирую экран телефона, откладывая тот на столик экраном вниз. Пусто там. Ни в одном проклятом мессенджеры ни одго гребанного смайлика от абонента “привет из преисподней” — нет…

И вообще, это не нормально думать о мужике стабильно раз в две минуты. Я же не помешанная какая-то! Тем более думать о Бессонове. Слишком много его спортивной заднице чести.

Снова хватаюсь за телефон. На этот раз исключительно чтобы написать сообщение сестренке. Не долго думаю набиваю быстро:

Марта: “Приветик! Вы сегодня вечером дома? Заскочу? Соскучилась”

Отправляю и почти моментально получаю ответ.

Ава: “Привет. Дома. Заскакивай, конечно! И, ты же знаешь, что можешь не спрашивать, а просто приезжать?”

Оу, это очень мило. Но недальновидно говорить такое одинокой взбалмошной женщине, которая уже почти месяц мается в городе от безделья. Они рискуют видеть меня чаще, чем собственное отражение в зеркале.

Бросаю взгляд на наручные часы. Два-тридцать дня.

Пишу:

Марта: “Буду ориентировочно в пять. Надеюсь на встречу с твоими фирменными куриными рулетиками в сырной корочке. Ням. С меня вино”

Ава: “Ваша заявка принята” — кидает сестренка, заканчивая сообщение смеющимся смайликом. Я улыбаюсь. Сглатывая слюну. М-м, иногда я искренне жалею, что я на кухне весьма нерасторопный повар и, чтобы готовить также вкусно как это делает старшенькая, мне нужно, как минимум, продать душу дьяволу.

Ладно, помечтали и будет.

Прячу телефон в сумочку и поднимаю руку, подзывая официанта. Заказываю себе “двойной эспрессо” и шоколадный чизкейк. Сегодняшняя ночь достигла апогея бессонности! У меня буквально слипаются глаза, а мышцы лица уже сводит от постоянных бесконтрольных зевков. А мне спать нельзя. Через час у меня назначена встреча с риэлтором в здании на соседней улице по поводу аренды помещения. Слишком выгодное намечается предложение, что я, ну никак не могу такой шанс упустить.

Жить вольной жизнью не работающего человека на пассивном доходе, конечно, прекрасно, но если я не начну в ближайшее время хоть куда-то двигаться (желательно вперед), то рискую сесть в финансовую лужу. Мой салон красоты в родном городке хоть и стабильно приносить деньги, и достаточно неплохие, чтобы мне было на что кушать и одеваться, но хочется-то еще и в отпуск съездить! А перспектива посетить Грецию за счет Аськи с каждым днем кажется все более призрачной.

Глава 24

— Как по мне, если вам интересно скромное мнение человека, более двадцати лет работающего в сфере недвижимости, Марта, это место просто создано для барбершопа! — часом позже воодушевленно заявляет мне риэлтор Ленчик, пропуская мою дорожайшую персону вперед, в пустующее, просторное помещение.

Ну, не Леньчик, конечно, а Леонид Александрович, но выражение лица и крайне скользкий взгляд не дает мне даже мысленно обратиться к этому мужчине по имени и отчеству. Как пить дать, Ленчик ему идет больше.

— Я не говорила, что собираюсь открыть именно барбершоп, — замечаю я. — Я говорила, что специализация моего салона — это вопрос, что все еще остается открытым.

— Поверьте, женских салонов в столице от эконом до бизнес-класса — пруд пруди. А вот хороший барбершоп с руковитыми мастерами — нужно постараться, чтобы найти.

М-да, и судя по твоей козлиной бородке, ты не нашел… Ленчик.

— Здесь весьма удобная транспортная развязка. Посмотрите. Поблизости автобусная остановка, станция метро и даже парковка у соседнего торгового центра имеется. Плюс высокая проходимость за счет близости к центру. Отсутствие конкурентов в радиусе километра, что для столицы, достаточно весомо. Я пробил. И, конечно же…

— Конский ценник, — бурчу я себе под нос.

— Простите? Что вы сказали, Марта Марковна?

— Я говорю, что мне нужно подумать, — улыбаюсь, оглядываясь на Леонида. — В целом, конечно, все отлично и меня все устраивает… — обвожу взглядом помещение, отделанное в неброских, пастельных тонах. Высокие потолки, панорамные окна, выходящие на оживленный проспект, но, что самое главное — большой зал, который при должной работе фантазии можно компактно и уютно зонировать. Здесь можно было бы разместить, как минимум, троих барберов и стойку администратора. Да уж, это и правда один из самых лучших вариантов, что я видела за последнее время.

Давлю тяжелый вздох.

Цена, зараза, кусается.

— Все устраивает, но? — интересуется осторожно мужчина.

— Но я не люблю принимать решение с наскока, — говорю честно.

А еще не уверена, что потяну такие денежные вливания, что предстоят, сними я это помещение. С учетом помесячной аренды, небольшого ремонта и закупки мебели — расходы предстоят более чем внушительные. А за неимением специалистов на примете — срок окупаемости спрогнозировать весьма проблематично. Как бы не пришлось делать стрижки самой.

Вообще, Ленчик прав. Салон, специализирующийся на мужских “головах”, мог бы стать прибыльным бизнесом. Просто… чем дальше, тем страшнее лезть во все это «барбершопское» дело. Есть вероятность попасть впросак. Ибо умельцев стричь и брить мужские головы в столице нынче по пять штук на квадратный метр. Дело только в качестве. А пока это свое “качество” раскрутишь и распиаришь — внуки в школу успеют пойти.

Тьфу-тьфу-тьфу!

Короче, мне нужно хорошенько все обдумать. Взвесить все за и против. А главное рассчитать собственный бюджет, который физически не потянет сомнительные стартапы. Я девушка, может быть, и импульсивная, но только не в тех ситуациях, что связаны с финансами. Тут у меня должно быть все четко, как в аптеке.

Мы с риэлтором Леонидом сходимся на том, что я возьму паузу на обдумывание, а он придержит помещение до понедельника, и расходимся. Он налево, я направо. В общем, за неимением личного транспорта гордо шествую в сторону подземки.

Прохожу через турникет, захожу в вагон и падаю на свободное кресло. Вставляю наушники в уши, пробегая глазами по собственной музыкальной подборке и, как бы ненароком, снова проверяю, нет ли пропущенных смс или звонков от “сами знаете кого”.

Правда, тут же на себя злюсь. Беззвучно рычу и с остервенением прячу телефон на самое дно рюкзака. Как будто это он виноват в том, что его хозяйка полная дура, в самом деле!

В итоге, так и “мотаю” три станции метро и два километра пешком с заходом в супермаркет за вином — с гордо звенящей в голове пустотой и без музыки. Уже завернув во двор элитной многоэтажки Ремизовых, не выдерживаю. Достаю телефон и набираю Аське. Когда слышу на том конце провода:

— Говори.

Выдаю обиженное:

— Нет, ты представляешь? Эта скотина уже неделю молчит!

Разумеется, я рассказала подруге о появлении Бессонова на пороге моего дома в женский день. Спор спором, а кубатурить в голове мысли в одиночестве — самое ужасное, что можно придумать. Тем более, когда эти мысли двадцать четыре на семь кружатся вокруг неотразимого самца…

Самца?

Неотразимого?

Я этого не говорила — вы этого не слышали, ясно?

Стася хмыкает:

— А ты чего ждала?

— В смысле? — развожу руками, падая на качели на детской площадке.

— В прямом. Хотела до бесконечности крутить хвостом, а красавчик чтобы за тобой послушным щенком таскался? Я тебя разочарую, но у него таких, как ты — целый состав. При чем состав сговорчивый. Выбирай не хочу. Я же говорила — он Боженька. Таких не динамят. Такие сами динамят.

— Думаешь, он меня динамит?

— Ну-у… — тянет Станислава неуверенно.

— Ася, блин! Я позвонила тебе, чтобы ты меня поддержала, а не закопала еще глубже!

— Ладно, давай так: он не обязан тебе писать, детка. Вы же «типа не вместе», — слышу по голосу, как коза-подруга закатила глаза. — Тем более, после того, как ты неоднократно дала ему пинок с разворотом на сто восемьдесят градусов. Остыл мужик. Ну, или понял, что эта крепость в третий раз под его натиском точно не падет. Хотя, это ты, конечно, зря…

— Но ведь Восьмого м… — начинаю и тут же осекаюсь.

— Вот тебе и «м», Марта. Что, ты готова признать, что Глебушка не в силах удовлетворить твоих психоэмоциональные аппетиты? — ерничает Стася. — Скинуть тебе мою геолокацию? Чем раньше начнешь отрабатывать стилистом на моих съемках, тем раньше отстреляешься.

Я пыхчу.

— Перезвоню тебе вечером! — бросаю в трубку и отбиваю вызов.

Подруга права. К гадалке не ходи. Писать не обязан. Звонить не обязан. А уж отчитываться о всех своих передвижениях — тем более! И головой я все это понимаю. Сама же упорно отталкивала эту груду мышц от себя всеми правдами и неправдами. Теперь, казалось бы, должна радоваться. Но сердце отказывается принимать тот факт, что настойчивый Бессонов вот просто взял и просто… отступил. А глаза красная кровавая пелена застилает, стоит только представить, что, возможно, прямо в этот момент этот «Боженька женских оргазмов» щедро дарит их какой-нибудь Маше, Васе или Люсе. Или еще чего похуже — трескает с ними мороженое из одного ведерка. Фуф!

Раздраженно пихаю носком кроссовка камушек. Тот отлетает и со звонким «дзынь» врезается в металлическую перегородку.

Он может есть мороженое и играть в настолки только со мной, черт бы его сожрал!

Вскидываю руки и беззвучно рычу, когда мне под ребра что-то тычется. Вздрагиваю от неожиданности и опускаю взгляд. По губам расползается улыбка от задорного приветственного «гав», что издает мохнатое светлое чудовище, гордо именуемое лабрадором.

— Ральф? — смеюсь и треплю собаку племянника за ушами. — Привет, малыш! — который, конечно, по размерам давно уже не малыш и сейчас своими огромными мохнатыми лапами вероломно пачкает мои светлые джинсы. — Ты с кем тут, парень? — чешу «ребенку» мокрый нос и оглядываюсь.

— Привет, тетушка, — смеется Димка, резво заскакивая на поребрик с поводком пса в руках. — Ты чего тут сидишь?

— Т-тетушка?

Димка хохочет.

— Ты сказал: тетушка? — в неверии округляю глаза. — А ну иди сюда, негодник, я сейчас покажу тебе «тетушку»! — грозно охаю, подскакивая с лавочки, крепко стискивая в объятиях не успевшего убежать племяша.

Димка брыкается. Я ерошу его русоволосую шевелюру, растрепав. Парень возмущенно вырывается и вяленько отбивается от моих нападок, бубня весело:

— Понял-понял, просто Мартышка!

— То-то же! — отпускаю ребенка. — Тетушкой я буду, когда мне стукнет далеко за шестьдесят лет и сто пятьдесят килограмм. Только тогда тебе будет позволено звать меня «тетушкой», сечешь? — тяну кулак.

— Секу, — отбивает мне «пять» своим кулаком Димка. — Ты будешь заходить или пришла покачаться на детских качелях у нас во дворе? — хмыкает парень.

— А что, мама не вынесет мне куриные рулетики сюда?

— Не-а, мама приказала выгнать Ральфа на улицу, а тебя загнать в квартиру.

— Маму надо слушаться, — цокаю. — Я тогда поднимаюсь?

— Давай. Мы тоже скоро будем, — цепляет пса на поводок Димка. — Давай, Ральф, погнали!

Я провожаю широкий разворот плеч будущей надежды отечественного хоккея взглядом и ныряю в подъезд. Вызываю лифт, наблюдая за бегущими зелеными циферками на табло, нервно перекатываясь с пятки на носок.

Не-а, Марта.

Финиш.

Пора заканчивать думать о засранце Арсении. Зачем? Не очень-то сильно ты ему была нужна, раз букет тюльпанов и парочка тупых смс-подкатов — все, на что этот хоккеюга расщедрился. То есть, он, конечно, на роль парня года и не тянул. Да и отношения не предлагал, но даже ради регулярного секса можно было постараться чуточку сильнее!

Да.

Как-то так.

И все равно… бесит!

Глава 25

Коза.

Козюля.

Козища!

Сжимаю в пальцах ручку, отчетливо слыша треск пластика.

Неделя, блять! Уже отмотало целых семь дней с момента нашей последней встречи. По всем моим прикидкам, неприступная Царица уже давно должна была сдаться и написать первой. Я ведь точно знаю, что я ее зацепил. После женского дня у нас наметилось явное потепление. Это не понял бы только тупой, слепой и бесчувственный. А зацепить и исчезнуть — самый верный путь к капитуляции даже самой упрямой женщины. Мол, самую малость “выдержать” ее интерес, чтобы он настоялся, как дорогое вино.

Давайте объективно? Мой план был хорош! Расположить ее к себе, взяв нахрапом на Восьмое марта, а потом дать ей то, что она просила — свободу от собственного присутствия. Идеально! Только я не учел одного факта. Что упрямство родилось раньше Марты Марковны, на которую, похоже, моя многоходовочка возымела абсолютно противоположный эффект. Это зараза напрочь забыла о моем существовании.

Нет, конечно, я не сидел всю эту неделю дома, наматывая сопли на кулак с телефоном в руке в ожидании ее звонка. Две игры на выезде, завершение первого раунда плей-офф, медкомиссия перед раундом номер два — все это сжирало львиную долю моего времени. Усталость накручивалась, как снежный ком. Я и в златоглавую-то вернулся с командой только вчера вечером. Но… серьезно?

Откидываю сломанную ручку на стол и тянусь к стаканчику с остывшим кофе.

Думал, подожду день. Второй. Давал ей три, максимум, на то, чтобы она заскучала или (что вероятнее всего с характером Обезьянки) разозлилась. Но и в том, и в другом случае она должна была объявиться сама. Три дня! А прошло уже в-два-мать-твою-раза больше.

— Бес, ты здесь? — вырывает из мыслей голос спортивного агента.

Я вскидываю взгляд.

Стас Образцов щелкает у меня перед носом пальцами:

— Прием-прием. Связь с реальность восстановлена?

— Прости, задумался, — делаю-таки глоток из пластикового стаканчика, тут же его отставляя. Это “три в одном” гадость редкостная.

— Да, я заметил.

— Что у тебя там? — упираю локти в стол, подавшись вперед.

Сразу после собрания команды с руководством клуба Образцов поймал меня в коридоре и попросил уделить минутку, намекнув, что у него есть для меня новости. Если бы все мои мысли не крутились вокруг Царицы, я бы, возможно, был весь в предвкушении. Но, увы, молчание этой козы меня в данный момент волнует больше, чем что-либо. И это дерьмо собачье.

— Дружище, тебя все нормально?

— Да, все пучком. Так что за новости?

— Точно готов меня слушать?

— Да, Стас, давай, не тяни кота за яйца, — бросаю, начиная раздражаться. — Что стряслось?

Образцов хмыкает, но кивает и почти что торжественно заявляет:

— Тобой снова заинтересовались за океаном.

Что?

Мои брови в немом удивлении ползут вверх:

— Шутишь?

— А что тебя удивляет?

— Мне тридцать пять, — развожу руками, мол, посмотри на меня. Какой НХЛ?

— И тем не менее ты в отличной физической форме, — загибает пальцы Стас. — Ты проводишь шикарный сезон. Стабильно держишься в тройке лучших бомбардиров. Опять же, лидер регулярки по числу заброшенных шайб. Ваша “пятерка” и подавно считается лучшей в лиге. А ваш клуб — фаворит в битве за кубок в этом году. Мне продолжать?

— Лучше притормози, а то корона своим весом на виски давит. Я хорош — это бесспорно, но давай ближе к делу. Заинтересовались, и…?

— Со мной на связь вышли представители сразу трех клубов. Один — стабильный середнячок. А вот два других — реальные претенденты на чемпионство в следующем сезоне. Они хотят тебя себе. Внимание, вопрос: ты как? Готов вернуться в Штаты?

— Пу-уф, — резко выпускаю воздух из легких, нервно проведя пятерней по волосам на затылке. — Даже не знаю, что тебе на это ответить. Неожиданно, честно говоря. Я уже как-то был настроен на то, что покатаюсь еще года два-три и завершу карьеру на родине.

— Рановато ты себя со счетов списал.

— Ну, так я уже не мальчишка, чтобы прыгать по фарм клубам и выбивать себе место в основе. А там без этого никак, ты же знаешь.

— В том то и дело, что тебя готовы взять сразу в основной состав. Тренера обеих команды весьма заинтересованы в твоей персоне. Мое мнение — глупо отказываться от подобных предложений. Тем более это не один клуб, а три. У нас есть вполне реальный шанс выбить тебе жирный выгодный контракт. Пока на год, а там посмотрим. Что скажешь?

А что тут скажешь?

Моя жизнь в очередной раз, провернула крутой финт.

— Мне нужно подумать Стас. Ты же понимаешь.

— Разумеется. В любом случае у нас время до конца сезона есть. А это ни много ни мало месяц. Твой контракт со столичным клубом в этом году заканчивается. Мы ничего не теряем. Хотя клуб уже готов тебя переподписать. Но… — пожимает плечами Образцов, — думай, Бес. Взвешивай все за и против. Как только ты принимаешь решение и даешь мне отмашку — я начинаю вести переговоры. Идет? — тянет руку.

— Идет, — киваю, пожимая протянутую ладонь своего спортивного агента.

Я начал работать с Образцовым буквально год назад. С подачи Ремизова, который нас и свел. Но, знаете, что я вам скажу? Такой человек, как Стас, пожалуй, должен быть в жизни каждого профессионального спортсмена. Амбициозный, пробивной, упертый и с подвешенным языком. Представители клубов любят таких ребят. С ними для нас открываются многие двери.

Мы со Стасом прощаемся и расходимся, условившись, что за оставшиеся четыре недели сезона мне нужно хорошенько пораскинуть мозгами. Проклятье. Принятие каких-то серьезных глобальных решений никогда не давалось мне легко. Несмотря на то, что по сути, вся наша жизнь сводится к ежедневному, если не ежечасному выбору, к тридцати пяти годам я все еще не научился делать его с легким сердцем.

Я покидаю ледовый и шагаю в сторону парковки. Парни из команды уже давно разъехались. Сажусь в тачку и всю дорогу до дома родителей и так и этак кручу в голове озвученное Стасом. В какой-то момент едва гашу в себе вспыхнувшее желание немедленно набрать Марте и все ей рассказать. На фига ей мои новости, не знаю. Просто желание поделиться с кем-то зудит в груди. И под «кем-то» можно было бы рассмотреть, как минимум, четырех людей. Да хоть того же Рема грузануть. Но…

Один хрен первым в голове всплыл образ Царицы.

Новость, конечно, вау. НХЛ — это деньги. Большие деньги. Престиж и новые возможности, которые могут дать неплохой старт мне перед финалом моей профессиональной спортивной карьеры. Язык я знаю. С коммуникацией и вливанием в новые коллективы проблем не испытываю. Я, вроде как, парень мировой. Жаль, конечно: с Ремизовым и Черкасовым в одной пятерке играть — истинное наслаждение. Но такая уж у нас, хоккеистов, жизнь. Мы как вояки — всю жизнь на чемоданах. Сегодня ты не можешь со стопроцентной уверенностью сказать, где ты будешь завтра. Я к этому за столько лет уже привык.

Да.

Но…

Есть какое-то внутри пресловутое «но», которое я и четко сформулировать не могу и которое порадоваться в полной мере такому шансу не дает. Меня в стране ничего не держит. Детей нет. Жены нет. Даже постоянных отношений нет. Родители уже давно смирились с тем, что их сына по городам да странам мотает. Я полностью свободен.

Только вот Царица.

Хотя… а что Царица, Бессонов?

Черт бы ее величественную задницу побрал — она уже неделю молчит!

Если я соглашусь и улечу за океан, то у нас с Мартой буквально каждая минута на счету. До конца сезона месяц. Дальше плюс-минус еще месяц на подписание контракта, согласование и переезд. Два максимум. И они могли бы быть просто охеренные! Наши с ней идеальные трахательные два месяца. Это даже звучит сладко!

Я все еще ее хочу. Настолько, что от одной мысли кровь кипит и ширинка трещит. Она хочет меня — это тоже факт. Так почему бы не скрасить одинокие вечера друг друга? Что, блин, за долбаный принцип, Обезьянка? Давай сделаем друг другу приятно, а потом я улечу, и пожалуйста! Ходи за ручку в киношку с душным очкариком, чмокайтесь в щечку и занимайтесь тантрическим сексом (или какой там у этих блаженных секс?) — вообще по херу! Но эти два месяца сто процентов должны быть мои!

Глава 26

— Как давно ты звонила родителям? — спрашивает Ава, покачивая в руках смешную керамическую кружку в виде пухлого, несуразного жирафа.

— Это вопрос с подвохом? — подозрительно щурюсь я, удобней устраиваясь в кресле со своей кружкой вкуснейшего облепихового чая с малиной, который так профессионально заваривать умеет только сестренка.

Наши уютные семейные посиделки продолжаются уже четыре часа кряду. И только час из них прошел вдали от обеденного стола. Хозяюшка Ава, как всегда, наготовила столько, что запросто хватило бы накормить всю хоккейную команду ее мужа и роту фанатов в придачу.

— Просто ответь. Ты в курсе последних новостей?

— День, может, два назад. Каких новостей?

— М-м, они загорелись идеей купить… дачу.

— Нет? — в ужасе охаю.

— Да, — расплывается в издевательски довольной улыбке Релька.

— Да ну нет! — повторяю я.

— Да, детка, да.

С моих губ срывается мученический стон.

— Это конец! Теперь они официально пенсионеры!

Ава смеется. Ярик с Димкой, которые тут же, рядом, сидят на диване и рубятся в игровую приставку, оглядываются, посмеиваясь.

— Какой любопытный критерий старения, — бросает Ремизов.

— А ты не знал? — спрашиваю я. — Это крайняя ступенька молодости, когда людей начинает клонить к земле. А самое ужасное, что сейчас начнется: копка, прополка, посадка… а кто им с этим будет помогать? Правильно. Дети, — поднимаю большой палец вверх и тут же, скорчившись, переворачиваю его вниз.

— Думаю, ты зря волнуешься, — пожимает плечами сестренка. — Мама клятвенно убеждала, что это исключительно их прихоть и нас никто не обязывает убиваться на грядках.

— Ха-ха. Все они так говорят. Пока с первым прикосновением к граблям в них не вселяется дачный бес. Бо-о-ольше, больше огурцов!

Димка смеется.

Ярика с Авой хмыкают.

— С другой стороны, свой дом за городом не так уж и плохо, — снова вступает в беседу муж сестры, — свежий воздух и тишина. То, что нужно, чтобы отдохнуть от душного города.

— Бесспорно, — соглашаюсь я, — но только если набор растений на участке ограничивается кустовой розой и парой берез.

— За кустовой розой тоже нужно ухаживать, — замечает Ава.

— Тогда вычеркиваем ее из списка и оставляем только березы.

Мы переглядываемся, улыбаясь.

На какое-то время в гостиной виснет тишина, которую нарушают только клацанье клавиш джойстиков и жутковатые звуки какой-то рубиловки, в которую режутся зять и племянник. Насколько я могу судить, Ремизов безбожно Димке проигрывает. Делаю глоток чая, наслаждаясь приятной кислинкой, что перекатывается на языке.

А Бессонов до сих пор молчит…

Паразит.

Жмурюсь. Вздрагиваю, едва не расплескав остатки чая, когда на телеке, откуда-то из-за угла, выскакивает что-то несуразное и… «гейм овер».

— Я тебя сделал, бать, — лыбится Димка.

— Я просто не вовремя моргнул, а ты этим совершенно не по-спортивному воспользовался, — нарочито обиженно хмыкает Яр.

— Ага-ага. Просто признай, ты не шаришь в шутерах. Онли хоккей!

— Чтобы ты знал, я играю лучше девяноста девяти процентов команды, — обнимает Димку за шею Яр. — Я не могу быть во всем идеален.

Я хмыкаю.

Может. Этот мужик может быть идеальным. Да что уж там, он и есть идеальный! Не то что засранец Арсений. А разговоров-то было, разговоров…

— И кто тот один процент, что играет лучше тебя? — интересуется Ава у мужа.

— Бессонов.

Знакомая фамилия режет слух.

Я напрягаюсь и прячу взгляд в кружке.

И сюда забрался этот выскочка!

— Кстати, о нем, — говорит Яр жене, я напрягаю слух. — Образцов рассказал по большому секрету, что нашего парня хотят увезти за океан.

А теперь я вскидываю взгляд, уставившись во все глаза на Ярика. Благо, он смотрит на жену и моего позорно щенячьего не замечает.

— Правда? — удивленно переспрашивает сестренка. — Оу, это же классно, я полагаю?

— Да, — кивает Яр, мимоходом оглядываясь на меня, — деньги, перспективы. Жаль, конечно, для нашей связки отъезд Арса станет огромной потерей. Но для него как для спортсмена — это крутой шанс снова заявить о себе.

— Думаешь, согласится? — вылетает предательски заинтересованное из моего рта, который я не успеваю вовремя заткнуть чаем.

— Думаю, да, — пожимает плечами Яр, — объективно я не вижу ни одной причины, по которой он мог бы отказаться. Пока есть возможность, надо за нее хвататься.

— Ну-у, — тянет Ава, — по сути, в России его ничего не держит, так что…

Ага…

Ничего…

Абсолютно, совершенно ни-че-го.

Ох, что-то так в груди щемить начало. Перебор с кислотой в чае, наверное. После вскользь брошенных Яриком новостей о Бесе разговор как-то не клеится. Все будто бы малость поникли, а общая атмосфера беззаботных семейных посиделок оказалась отравлена легкой грустинкой. А может, это от меня…? От меня отдает грустью и унынием, потому что, мягко говоря, новость свалилась на мою голову, словно снег в июле.

Хотя, она вообще не должна была меня волновать…

Просидев в гостях у сестры еще час, в начале десятого я вызвала такси и, на прощание стиснув в объятиях каждого члена семейства Ремизовых, вышла из дома, окунувшись в вечернюю мартовскую прохладу. Зябко поежилась. Приложение показывало, что машина подъедет только через десять минут. Поэтому я приземлила свою пятую точку на все те же несчастные качели и задумалась.

Почему возможный отъезд Бессонова меня так… расстроил?

А он расстроил — это факт. Не могу же я отрицать очевидного!

Он ведь совершенно мне не нравится. Да? Да! Как мужчина и потенциальный партнер по жизни он мне не интересен. Мне нравится только его член и выдающиеся постельные таланты. Объективно — он в этом хорош. И кроме секса мне от него ничего и не нужно. Правильно? Правильно. Собственно, его мне Арсений и предлагал…

Господи!

Чешу ноготком кончик носа.

Ну, что я теряю, в самом деле? Мы взрослые люди! Я хочу его. Он хочет меня. Это ясно как белый день. У нас осталось от силы два месяца на то, чтобы вдоволь затрахать друг друга. Всего два! А это, на минуточку, всего шестьдесят дней. Или тысяча четыреста сорок часов, из которых львиную долю можно сразу отбросить на сон и тренировки Арса. Итого? Суммарно у нас даже месяца нет друг на друга! Это очень, очень маленький срок, за который я однозначно не успею в него влюбиться. Следовательно — мое сердце не под угрозой.

И даже все мои отговорки про общую компанию и вероятные пересечения в будущем в данный момент потеряли свою актуальность! Потому что он уедет. Как пить дать свинтит за океан, потому что от таких предложений не отказываются. Подпишет контракт и улетит. Проведет там два, а то и три феноменальных сезона на заре карьеры. Встретит какую-нибудь расфуфыренную журналистку. Без памяти втрескается и будет уже ей одной до самой пенсии дарить крышесносные оргазмы. А я? Так и останусь вариться в своих сомнениях, упустив свой шанс оторваться на полную катушку.

Так и… какого хрена, Марта?!

Я так резко подскакиваю с качелей, что на секунду аж темнеет в глазах.

Хренушки!

Тянусь к телефону. В этот момент во двор заруливает мое такси. Я решительно забираюсь в машину и попутно открываю диалог с Бессоновым. Водитель трогается, я бегаю глазами по нашей с хоккеюгой последней переписке.

Была не была!

Мои пальцы мелко подрагивают, порхая над буквами на экране, когда я набираю:

Марта: «Привет…»

Нет, стираю.

Марта: «Куда пропал…»

Тоже не то. Снова стираю.

Марта: «Какие планы на вечер, Бессонов?»

Детский сад, Фомина!

— Пуф! — выпускаю воздух сквозь сжатые зубы.

Давай, Марта, ты же знаешь стопроцентный крючок, на который эта рыбка клюнет!

Разозлившись на собственную робость, пишу прямо:

Марта: «Как насчет потрахаться?»

Перечитываю и отправляю, пока не спасовала.

Божечки, что я делаю…

Что. Я. Делаю?!

Удивительно, что ответ прилетает настолько быстро, что я не успеваю отсчитать даже десяти ударов собственного сердца. Телефон «тринькает» в моей ладони. Я читаю:

Привет из преисподней: «Эффектное появление спустя неделю тишины, Царица»

Кусаю губы, пряча улыбку.

Марта: «Эффектно появляться — моя короночка».

Привет из преисподней: «Играть на нервах, очевидно, тоже»

Марта: «Бедный мальчик Арсений уже готов капитулировать? Быстро же ты сдался. А я-то думала, что хоккеисты — парни выносливые»

Привет из преисподней: «Ты путаешь физическую и психологическую выносливость, Обезьянка. Второе, лично у меня, с твоим появлением начало хромать на обе ноги»

На обращении «Обезьянка» у меня нервно дергается глаз. Однако, стиснув челюсти, я благополучно спускаю чемпиону эту вольность на тормозах. Заломив бровь, снова перечитываю его сообщение и с вызовом набиваю:

Марта: «Это значит «нет?»

Привет из преисподней: «А ты готова обговорить нюансы сразу?»

Марта: «Нюансы?»

Привет из преисподней: «Этот счастливый «трахательный» билет дает мне право единоразового входа или это безлимитный абонемент, скажем… на два месяца?»

Я хмыкаю. Шустрый. И, как всегда, в своем прямолинейно-пошлом репертуаре. По рукам разбегаются мурашки, а узел внизу живота затягивается все плотнее и плотнее. Ощущение, что между нами намечается что-то донельзя интимное и запретное будоражит кровь. Я закидываю ногу на ногу в нелепой попытке заглушить нарастающую пустоту и пишу:

Марта : «Месяц. Для начала предлагаю сойтись на сроке в месяц»

Привет из преисподней: «Ну, только если «для начала».

Марта: «Еще вопросы?»

Привет из преисподней: «Последний. У тебя или у меня?».

Я провожу кончиком языка по губам. В волнении растираю ладошкой шею и набираю:

Марта : «Буду у тебя через полчаса».

Делаю глубокий вдох и отправляю, откидываясь затылком на подголовник.

Месяц.

Никто не узнает.

Закрываю глаза, по губам растекается шальная улыбка. Кожа от макушки до пят буквально начинает гореть от предвкушения. Дьявол! Он не Бессонов. Он Дьявол! И переписки с ним заводят круче любой прелюдии…