Маша и Дракон [СИ]

Глава 40

И всё же, как бы ни был Роман зол, говорил он мерзкие вещи.

Щемящая жалость, которая разлилась в душе, когда я заметила его полный муки взгляд, от похабных словечек и обвинений быстро сошла на нет. Особенно, было неприятно, что некоторые гадости он говорил со слов своей матери. Прямо с языка её снял. Откуда то появилось ощущение предательства.

Поэтому, я молчала, не оправдывалась, не объяснялась. А зачем рассказывать ему об отце? Чтобы долго извинялся, а потом снова преследовал меня? Может и к лучшему всё.

Когда он резко отстранился от меня, отвернувшись в пол оборота, я неторопливо пошла к входной двери в квартиру, по старушечьи шаркая ногами.

Может, Рома и надеялся ещё на что-то в наших отношениях, но я уже в этот момент ясно понимала — эта страница перевёрнута и я к ней не вернусь.

К тому моменту, когда случился этот разговор с моим, теперь бывшим, парнем, отец жил у нас две недели.

Сегодня «папуля» какой-то собранный и нервный. Словно перед экзаменом. Мы были на кухне. За окном темно. Я собиралась наливать чай, после ужина.

— Доченька моя! Родная! — он говорил очень нежно, и так ласково, что я поневоле просто таяла.

— Мы с Надеждой Матвеевной обсудили твоё будущее — отец заглянул мне в глаза и проникновенно продолжил — и решили, что Вам, всем троим, нужно поехать со мной. В Америку.

Я плюхнулась на стул, в изумлении.

Ну а дальше, была долгая и очень трудная беседа эту на тему.

Отец говорил, что я должна подарить ему шанс, хотя бы дать мне достойное образование, раз всего остального я была лишена.

Я отвечала, что у меня диплом одного из лучших колледжей и в наших университетах учат не хуже американских.

Отец говорил, что я с образованием, полученным в американском вузе, потом буду хорошо зарабатывать и смогу достойно вырастить сына.

Я отвечала, что зарабатываю достаточно и нам хватает.

Отец говорил, что в Америке передовая медицина и мы так подлечим гипертонию Надежды Федоровны, что она с нами до ста лет проживёт и никакой инфаркт её не свалит.

Я отвечала, что гипертонию везде лечат одинаково: правильным образом жизни, отсутствием нервных потрясений и не переутомлением на работе. И это я ей и здесь постараюсь обеспечить.

Отец говорил, что я сама увижу мир, и дам возможность увидеть его на старости лет пожилой женщине, а сын в естественной среде прекрасно освоит язык и пойдёт в первый класс с великолепным английским.

Я… тут не придумала. И замолчала.

Вспомнила, как сама ребёнком свободно говорила с иностранными учёными на станции. Не знаю, как малышкой, но с тех пор как начала осознавать себя, помню что переходила с японского на испанский, или другой из тех языков, что знала, даже не замечая, просто когда менялся мой собеседник.

Самое смешное, потом, и в школе, и в колледже, и даже сейчас на работе требовался английский. А именно его, я и не знала. Учила как все, правда на «отлично».

Отец уговаривал всё яростнее, настойчивее. Было видно, что он действительно очень сильно хочет забрать нас к себе в Америку. Малыша задарил и очаровал. Надежду Матвеевну чуть ли не руках носил. А уж как расписывал все прелести жизни, которая её ожидает, ну и нас с Волчонком заодно: и дом у неё будет, и домработница. Последнее почему-то сразило бедную женщину и она перешла на сторону отца.

Теперь меня обрабатывали двое.

А возле подъезда дежурит Ромка. И когда только свои программы пишет…Забыл бы он меня поскорее, давит на психику его печалька…