Машина-Орфей

11

Лиил была нежной, милой и страстной. Она занималась любовью с такой отчаянной сосредоточенностью, что Руиз забыл все свои подозрения в том, что она делает это из лечебных побуждений. Она была такой беспощадно страстной, такой, какой и должна быть любовница, и Руиз сжег свою печаль в ее огне.

Когда они наконец расплели руки и откинулись на спутанные простыни и подушки, он почувствовал, что рана в его сердце начинает зарастать.

Она перекатилась всем скользким от пота длинным телом на него и взяла его лицо в ладони. Посмотрев ему в глаза, она улыбнулась.

– Ну что, мы ведь доставили друг другу удовольствие? – спросила она голосом, похожим на солнечное сияние зимой.

– Мне так показалось, – ответил он.

Она положила голову ему на грудь.

– Мне тоже, – прошептала она.

Чуть погодя дыхание ее смягчилось и стало ровным и сонным. Потом он сам провалился в сон, положив руку ей на спину, пальцы его касались красивого подъема ее ягодиц. И его последней мыслью было: это слишком прекрасно, чтобы быть не фантазией, а реальностью.

Руиз поднял голову и обнаружил, что сидит на скамье во дворике дома Лиил. Возле него сидел Сомнир, который был украшен прекрасной короной из серебра и гранатов, а волосы его были заплетены в нетугие косички. На плечах библиотекаря покоилась горностаевая мантия. У ног его лежала покалеченная самка сарима, она смотрела на Руиза своими умными собачьими глазами.

Вода в маленьком пруду почернела, и бугенвиллеи увяли.

– Ну вот, – сказал Сомнир, – как ты себя чувствуешь?

Руиз почувствовал дрожь досады.

– А то ты не знаешь?

– Нет. Лиил заставила меня обещать не подсматривать ни до, ни во время, ни после. Странной девушкой она была, Лиил.

– Была? А что с ней случилось? – Руиз почувствовал, как болезненный ужас сжимает ему сердце.

Улыбка исчезла, и Сомнир показался ему очень старым и измученным, невзирая на свое мальчишеское лицо.

– Лиил умерла, Руиз.

– Я думал, вы все умерли, – сказал тихим голосом Руиз.

– Ну да, разумеется, разумеется, но здесь есть несколько уровней смерти, и мне очень грустно рассказывать тебе о том, что Лиил сошла еще на один такой уровень ниже.

– Не понимаю, – Руиз хотел было подняться и побежать обратно в дом Лиил, но на вид хрупкий юноша положил руку ему на плечо, и ему показалось, что его остановила стальная лапа робота-убийцы.

– Лиил больше нет, – мягко сказал Сомнир. – Ее дом полон пыли и необитаемых комнат. Сядь, и я все объясню.

Руиз тупо сел.

– Это вопрос времени и энергии, Руиз, – сказал Сомнир. – Когда был построен виртуальный Компендий, его строители и изобретатели думали о нем как об аварийной системе поддержки записей данных, а не как об убежище для умерших библиотекарей.

Виртуальный Компендий питается от магмовых клапанов, причем за уровнем энергии строго следят, чтобы поддерживать постоянное хранение данных, не опасаясь их стереть. Функции поддержки личностных матриц не столь хорошо снабжены охранными системами, поскольку они просто-напросто сделаны для удобства пользователей, никто из которых, по замыслу, не должен был пребывать длительное время в Компендии.

Тот клапан, который поддерживал личностные матрицы в виртуале, постепенно затухает… медленно, но неумолимо. Время от времени мы бросаем жребий, чтобы определить, кому из нас отправляться в длительное хранение. Тот, на кого выпал жребий, вынужден примириться с тем, что его схема убирается на хранение, чтобы ее можно было воскресить, если когда-нибудь мы получим новый источник энергии. Лиил оказалась победителем – или проигравшим, как хочешь, назови – в последней такой лотерее. Она была почти готова, когда прибыл ты.

Руиз постепенно переваривал, что ему говорят. В конце концов он посмотрел на любимого зверька библиотекаря и сказал:

– Почему же ты не отправил на такое хранение сарима и не дал Лиил возможности прожить чуть дольше?

Сомнир посмотрел вниз, на Идирину, и глаза его сверкнули, как показалось Руизу, слезами.

– Это я много раз предлагал. И на самом деле, большая часть саримов острова в длительном хранении. Они были нашим самым дорогим символом, который дарил нас красотой и лояльностью, такой верностью, какая вам и не снилась… но остальные профессора не могли видеть Компендий совершенно без них. Однако они слабые существа, маленькая свечка в сравнении со свирепой топкой человеческой личности, поэтому для того, чтобы оставить несколько из них в живых, не надо много энергии.

– Понятно, – сказал Руиз.

Он чувствовал страшную тяжесть от того, что был сбит с толку внезапным исчезновением человека, который был с ним рядом. Это была непостижимая утрата. Только несколько секунд назад он лежал в постели Лиил. Он чувствовал все еще такое приятное давление ее тела.

– А я-то думал, что оставил чудовищ вне Компендия.

– Чудовищ? Ты называешь нас чудовищами, ты, который был на Родериго? Единственное, что мы сделали – это пригласили тебя и дали тебе возможность немного отдохнуть.

– Зачем? – спросил Руиз. – Зачем вам были все эти хлопоты, тебе и Лиил!

Сомнир вдруг показался ему страшно усталым.

– Мотивы Лиил отличались от моих. Я сказал же тебе, что я мстительный призрак.

Он сделал резкое вращательное движение рукой, и у ног Руиза разверзлась выложенная бетоном яма.

Руиз посмотрел вниз и увидел двух длинноногих рептилиеподобных существ, которые яростно и бешено дрались друг с другом.

– Лервали, – сказал Сомнир. – Люди заключали пари на победителя. Сперва они просто швыряли лервалей в яму и смотрели, кто победит, давая им драться до смерти. Но потом их дрессировщики обнаружили, что, если разнимать лервалей через девяносто секунд боя и возвращать их в общество себе подобных между раундами, лервали станут драться гораздо активнее. И гораздо дольше, пока не превратятся в изуродованные комки сырого мяса. Это немного похоже на то, что делали Родериго, когда пощадили твою компанию. А все, что у меня для тебя было – это Лиил…

Яма закрылась, превратившись снова в камни дворика.

– Понятно, – сказал Руиз. В нем закипала медленная горячая ярость.

– Неужели? Мне хочется, чтобы ты стал моим оружием против Родериго. Я ждал тебя несколько столетий, и я должен был отточить тебя на том камне, что у меня был. Ты умирал, ты искал места, где бы тебе лечь и сгнить. Немного пользы мог ты принести мне или себе, или кому-либо еще. Теперь ты выздоравливаешь. Загляни в свое сердце и скажи мне, ошибаюсь ли я.

Руиз не мог этого сделать.

– Какие мотивы были у Лиил?

Сомнир пожал плечами и медленно сказал:

– Лиил была именно тем, чем она казалась: нежным любящим человеком, которая помогала мне только потому, что не могла увидеть в этом никакого вреда для тебя. И еще потому, что она посчитала тебя прекрасным животным, которому нельзя было дать умереть от разбитого сердца.

По дворику вихрем пронесся ветерок, сметая и кружа мертвые листья.

– Разве ты не мог оставить ее подольше, чтобы я смог попрощаться с ней? – спросил наконец Руиз. – Неужели надо было отнять ее, пока я спал?

– Это она выбрала время, Руиз.

Руиз почувствовал мгновенное головокружение. Потом в один миг они с Сомниром оказались на стройном мосту с высокими арками над туманной пропастью. Оба конца моста терялись в туманной темноте. Свет был неверным, источник его не угадывался.

Мост казался слишком фантастическим, чтобы быть настоящим, он был построен из кружевного чугунного литья, тонкого, словно паучья паутина. Руиз схватился за тонюсенькие поручни, и весь мост задрожал.

– Он вполне безопасен, – сказал Сомнир через плечо. – Пойдем. Нам надо приняться за дело, Руиз Ав.

Руиз осторожно двигался, все еще судорожно держась за поручни. Он посмотрел вниз на клубящийся туман, и ему показалось, что он может разглядеть зловещие силуэты, почти узнаваемые. Туман заклубился, стал словно бы угрожающе сгущаться.

– Не смотри вниз, – посоветовал Сомнир. – Это одна из моих предосторожностей, на случай, если родериганцы смогли бы ввести в виртуальный Компендий независимую личность. Я не знаю, смогли бы они найти способ это сделать или нет, но зачем рисковать?

Руиз уставился на спину Сомнира, покрытую горностаем, и не отрывал взгляда, пока они не дошли до дальнего конца моста.

Они ступили на тропинку, вымощенную переливчатым стеклом, подсвеченным снизу. Стекло звенело у них под ногами, словно каждый стеклянный изразец был маленьким колокольчиком.

– Мне нравятся небольшие драматические эффекты, – сказал Сомнир.

Через сто шагов перед ними выросла медная дверь, на которой было вырезано множество портретов Сомнира в натуральную величину.

Глаза на этих портретах казались совершенно живыми, и они уставились на Руиза налитым кровью взглядом, полным недовольства, когда Руиз подошел к двери. Руиз почти ожидал, что рельеф заговорит, но он оставался немым, даже когда Сомнир собственной персоной поднялся по ступеньками к двери и дернул за нос свое изображение.

Дверь распахнулась, пропустив их в хорошо освещенную комнату, заполненную видеоэкранами и холоэкранами. Сомнир провел Руиза внутрь и уселся перед большим компьютером. Он снял корону и отложил ее в сторону.

– Ну вот, рад приветствовать тебя в своем священном убежище, – сказал Сомнир.

Руиз сам удивился, почему он мог когда-либо посчитать библиотекаря мальчиком. Гладкое юношеское лицо горело древними мудростью и хитростью. Тысячи лет хитроумия и смекалки, казалось, горели в глазах Сомнира, и библиотекарь выглядел почти истерически веселым.

– А почему нет? – спросил Сомнир. – Насколько часто мне попадается шанс воткнуть Родериго палку в глаз? Почему же мне не наслаждаться этим, насколько это возможно? Ты должен обязательно постараться вести себя в жизни так же и хватать радость, где только можно.

– Постараюсь, – ответил Руиз с раздражением против библиотекаря. Он все еще не мог привыкнуть к тому, как Сомнир отвечал на его мысли вместо слов.

– Ты стараешься, это верно, – сказал Сомнир. Он одернул себя самого и продолжал уже не таким злорадным тоном. – По-моему, первая наша задача – это броня. Нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц.

– Что? Руиз сперва не понял, к чему относятся слова библиотекаря, но Сомнир склонился над экраном, отслеживая пальцем ряды цифр.

– Почему ты пользуешься экраном? По-моему, это просто бессмысленное притворство. Почему бы не вытащить данные прямо из матрицы компьютера? – Руиз все еще чувствовал раздражение против библиотекаря.

Сомнир ухмыльнулся своей странной двусмысленной усмешкой.

– Я-то это делаю, чтобы тебе было привычнее. Неужели ты хотел бы пролететь со мной по электронным бурям, прорываясь сквозь стареющие гниющие синапсы машины, бесформенные, распадающиеся на элементы? А-а-а… прости мне мою привычку время от времени впадать в темный и неестественный слог – это побочное следствие моей профессии.

Он мрачно рассмеялся и вернулся к экрану.

– Я-то спокойно к этому отношусь и прошелся бы с тобой вместе по именно такому пути, но учти, что иногда именно таким образом мы лишаем разума своих врагов. Разумеется, они становятся священными безумцами… к счастью, никто из наших врагов не уважает священных безумцев, так что они так и не научились использовать это безумие против нас.

– Нет-нет, не обращай внимания на мои слова, – сказал кротко Руиз.

– Ага, – ответил Сомнир, – вот оно. На ней броня типа Межплеменной Легкий Аксолотль. Версия Марк-IV. Родериганцы скупы. Старое-престарое оборудование, но весьма хорошее. У нее эта броня, видимо, с ее девичьих времен. Аксолотль прекратил свое существование еще раньше, чем мы, – он вздохнул. – Ну да ладно. Броня рассчитана на использование в партизанских сражениях в условиях города. Искривленные углеродные мономолевые волокна наиболее эффективны против лучевого энергетического оружия и снарядов малого веса и высокой скорости типа осколочного ружья. Твердая и крепкая штука.

– Она дала мне возможность обыскать ее на предмет скрытого оружия, – сказал Руиз. – Мне показалось, что под ребрами места сочленений брони немного слабы и уязвимы.

Экран мигнул, показал картинку брони. Она распалась на отдельные компоненты, на каждом были напечатаны инженерные расчеты на прочность и уязвимость. Сомнир постучал тонким пальцем по реберной пластине.

– Нет. Их можно взломать ломиком, но ничего подобного в нише нет. Нет и ничего столь же сильного. Кроме того, не думаю, чтобы она спокойно сидела и ждала, пока ты будешь взламывать ей броню.

– Наверняка нет, – мрачно согласился Руиз.

– М-м-м-м, – сказал Сомнир. – Давай попробуем другой подход.

Он нажал несколько мест на экране, и броня сменилась изображением старика с жестким темным лицом и морщинами на щеках, резкими и вертикальными.

– Генерал Савин, – сказал Сомнир. – Он – один из миллионов людей, чьи личности закодированы в файлах антрорепликанта библиотеки. Военный гений. Он провел поразительную кампанию на Жюно почти три тысячи лет назад. Бунтовщики, которых он подавил, были вооружены как раз броней Аксолотль. Посмотрим, какой совет он нам даст.

Экран замерцал, и старик задвигался. Поднял свои запавшие глаза на Руиза.

– Что такое? Что вы хотите?

– Аксолотль, версия Марк-IV. Как мне разоружить женщину, которая облачена в такую броню, учитывая, что действовать мне придется почти голыми руками? – спросил Руиз.

– Почти невозможно, – старик внимательно всматривался в глаза Руиза, словно искал в них что-то.

– Подожди, – сказал Сомнир Руизу. – Я тебе сказал, что она нашла вибрационный нож на трупе? Он у нее в правом сапоге, на икре. Ты сможешь им завладеть, если застигнешь ее врасплох?

– Может быть, – ответил Руиз. – Но она внимательная, сильная и очень быстрая.

Генерал Савин крякнул.

– Если принимать в расчет вибронож, то может быть шанс. Застежки шлема на версии Марк-IV не оптимальны, они слабее – их защита была ослаблена дурацкими барельефами на лицевой маске шлема.

Старик исчез, и его изображение сменилось картинкой солдата в броне Аксолотль – хотя ноги и руки были расцвечены яркими примитивными цветами, а на груди был желто-голубой флаг. Появилась стрелка и обошла шлем по боковым застежкам.

Голос генерала продолжал:

– Резкий удар вот сюда, под достаточно точным углом в сто десять градусов к шее, немного с уклоном назад, может, как свидетельствует опыт, достаточно ослабить застежку, чтобы пропустить лезвие ножа.

Красная стрелка появилась и показала правильное направление удара. Образ на экране повернулся, чтобы с трех сторон показать, как именно должен пройти нож. Стрелка выстрелила, и шлем отклонился в сторону на сантиметр.

– Вот так? – спросил Сомнир.

Руиз кивнул.

Сомнир повернулся снова к экрану, и на нем снова появился старик.

– Что-нибудь еще, генерал?

– Марк-IV не был рассчитан на рукопашный бой. Ослабь шлем, тогда ты сможешь сломать ей шею, если получится ударить ее каким-нибудь достаточно массивным предметом по голове или использовать ее собственный вес, уперев ее в неподвижный объект.

– Мы запомним это, генерал, – сказал Сомнир и бесцеремонно выключил экран.

Руизу показалось, что выражение лица у генерала было немного отчаянное, словно ему не хотелось возвращаться в бессонный и бессознательный ад файлов компьютера.

– Они не знают, где они, – сказал Сомнир, все еще читая его мысли. – Мы не даем им пробудиться надолго, чтобы они не могли об этом думать.

Руизу пришла в голову неприятная мысль.

– Это туда отправилась Лиил?

– Да, – сказал Сомнир, – но я не стану вызывать ее из ее сна просто для того, чтобы ты мог с ней попрощаться. Она не хотела бы этого.

– Понимаю, – горестно сказал Руиз. – Ну, а что теперь?

– Теперь мы пошлем тебя обратно в твое тело, чтобы ты смог одолеть или хотя бы попробовать одолеть гетмана, – Сомнир поднял руку, и большой медный хронометр появился на его запястье. – Прошло примерно четыре минуты реального времени с тех пор, когда ты очутился в виртуальной реальности. Она не ожидает, что ты вернешься обратно так скоро. Большую часть их людей мы держим здесь целыми днями, чтобы причинить им как можно больше вреда и заразить наибольшим безумием.

Хронометр дернулся и исчез в вихре розового дыма.

– Мне интересно: почему родериганцы продолжают приходить к виртуальному Компендию, если все, что они могут унести с собой – это безумие?

Сомнир рассмеялся с изрядной долей злорадства.

– О, мы не всегда совершенно и полностью разрушаем их. Временами мы выдаем им сравнительно безвредные порции сведений. Как раз столько, чтобы удержать их от разрушения индуктора и от окончательного уничтожения нашего Компендия. И мы делаем все, что можем, чтобы Родериго и Дельт продолжали кидаться друг на друга, чтобы перегрызть глотку.

– О-о-о, – сказал Руиз. – Хорошо, а знаете ли вы ответы на их вопросы? Что в действительности происходит под крепостью Юбере? Вы не хотите дать мне какие-нибудь сведения, чтобы я мог их использовать, если у меня не получится одолеть гетмана? Она обещала переправить меня с Суука, если я смогу получить для нее сведения. Или, может быть, вы дадите мне весьма правдоподобную ложь – что-то, с чем я мог бы работать?

– Ты все еще настолько не в себе? Родериго никогда не выполнят свои обещания, – Сомнир бросил на Руиза жесткий, даже недружелюбный взгляд. – У меня большие надежды на тебя, но ты можешь потерпеть поражение. Те сведения, которые они ищут, слишком важны, чтобы можно было тебе их доверить, если только ты смог бы одолеть Желтый Лист… А что касается попыток обмана Родериго… вот уж поистине дурацкая надежда.

Руиз неохотно, но признал, что в этих словах был прав. Все же, между ним и бегством стояло большее, чем просто Желтый Лист.

– Но если я все-таки смогу ее одолеть… что тогда?

Сомнир снова разгорячился и, сбросив свое горностаевое покрывало, зашагал взад-вперед между холоэкранами и кубиками данных, разговаривая вполголоса сам с собой. Наконец он воздел руки к небу и сказал:

– Хорошо. Я жил на очень большой скорости с тех пор, как привел тебя к Лиил, поэтому у меня была неделя, чтобы сражаться со своей совестью. Она, правда, совсем не то, что была раньше, совсем не то. Эта тайна немыслимой опасности, она гораздо более грозна, чем ты можешь себе представить или понять в настоящий момент. Но она открылась, наверняка открылась. То, что говорил тебе твой приятель Публий, конфликт в Моревейнике, заговор работорговцев – все это убедило меня, что тайна вышла наружу. Это будет бедствие, если только родериганцы узнают наверняка, что это такое… Но это будет беда, если кто-то еще узнает, что это такое.

Сомнир уставился на Руиза пристальным недобрым взглядом.

– Я отнюдь не восхищаюсь тобой, Руиз. Ты то, что я всю жизнь презирал, чем возмущался, от чего бежал. Ты – человек насилия. Невзирая на все перемены, которые в последнее время произошли с тобой, ты все еще убийца. Сердце твое открыто для меня. Ты убил бы меня в тот же миг, когда узнал бы, что это может спасти тебя и твоих друзей. О, ты обязательно станешь оправдывать это до тех пор, пока убийство перестанет казаться тебе убийством, если только сможешь подобрать аргументы. Ты бы сказал: он просто совокупность программ в машине, не по-настоящему живой человек, и все такое прочее. Но ты сделаешь это невзирая на то, сможешь ли ты оправдать это или нет.

Но тут огонь в глазах Сомнира погас, и плечи его сгорбились.

– И все же, в тебе есть какая-то порядочность. Даже я должен это признать. Поэтому, если тебе удастся преуспеть в войне против Желтого Листа, я расскажу тебе эту тайну, и ты должен будешь с ней сделать то, что подскажет тебе твое сердце насильника и убийцы. Среди этих руин ты можешь найти нежданную помощь, поэтому будь внимателен, – он взял Руиза за рукав и подтащил его к ближайшему большому холоэкрану. – Посмотри, – сказал он и коснулся экрана, который расцвел и ожил.

Руиз увидел нишу виртуального Компендия, уменьшенную наполовину. Его тело лежало на камне-пуховике, видимо, отдыхая в легкой дреме, хотя сперва его тело показалось ему неподвижным, словно мертвое. Потом Руиз увидел легкое движение груди, а Низа, которая стояла, отвернувшись от него, возле его тела, стала безумно медленно поворачивать голову, чтобы посмотреть на него.

– Разница во временных потоках, – сказал он, сообразив, в чем дело.

– Да-да, – сказал Сомнир. – Разве я тебе не говорил?

– Говорил, – Руиз быстро подошел к экрану, чтобы рассмотреть лицо Низы. Она смотрела вниз, на его тело, и, когда она повернулась, на ее аристократических чертах застыло такое нежное, ни с чем не сравнимое выражение.

Руиз почувствовал, что сердце его сжалось сладко и больно.

Он посмотрел мимо Низы и увидел, что Желтый Лист сидит у противоположной стены, а страшная маска шлема поблескивает в неверном свете.

Его коснулось серьезное сомнение.

– А как насчет устройств наблюдения и безопасности? Мне не принесет никакой пользы, если я убью гетмана, а ее приспешники прибегут минутой позже. У Геджаса наверняка есть человек перед пещерой.

– Вероятно, – сказал Сомнир. – Но в пещере не разрешаются никакие следящие устройства. Если виртуальный Компендий почувствует их, он отключается. Или не включается с самого начала. Если такие устройства появляются в пещере потом, мы так резко отключаем поле, что это, как правило, убивает того, кто подключился к виртуалу. Они научились уважать наши представления о неприкосновенности прав личности за прошедшие столетия.

– О-о-о, – сказал Руиз. Он еще раз посмотрел на Низу и почувствовал, что улыбается, как глупый мальчишка.

– Хорошо, Руиз, – все внимание сюда, – сказал нетерпеливо Сомнир. – Сперва сломать шею гетману, потом будете заниматься счастливыми воссоединениями. Таков порядок вселенной, как полагаю. Теперь, пожалуйста, сосредоточься.

Библиотекарь достал легкую указку и воспользовался ею, чтобы показать на кучу костей и мусора в темном дальнем углу ниши.

– Если ты выживешь, посмотри тут. Тут есть шлем индуктора, в нем будет только слышен голос. Шлем спрятан здесь. Надень его. Мы тогда сможем разговаривать. Я не возьму тебя обратно в виртуальную реальность – это отнимает слишком много энергии, и та ячейка, которую ты принес, давным-давно исчерпалась.

– Хорошо, – сказал Руиз, все еще глядя на Низу, которая стала медленно-медленно поднимать руку, чтобы, видимо, похлопать его по плечу. Выражение ее лица постепенно переходило в тревожное.

Сомнир фыркнул, на его юношеском лице появилось неподобающее ему циничное выражение.

– Руиз, тебе необходимо сосредоточиться на той задаче, которая перед тобой стоит. Я оставлю тебя на пять минут. Собери свою волю, сосредоточься, соберись. Приляг, чтобы тебе не пришлось дергаться, когда вернешься в собственное тело.

Руиз с трудом оторвал внимание от Низы.

– Да. Хорошо, постараюсь сделать лучшее, на что способен.

Сомнир серьезно смотрел на него.

– Тогда удачи тебе, – сказал он наконец и, прежде чем звук его голоса растаял, исчез.

Это было больно. Руиз не смог окончательно подавить стон боли, когда он вернулся в свое собственное тело. Было такое ощущение, словно все кости его тела переломали, потом заново сложили, все суставы выдернули, а потом вправили.

Мука превратила его мускулы в безжизненное желе на несколько ударов сердца, но эти удары показались ему вечностью. Когда первый спазм возвращающегося контроля над своим телом потряс его, он повернул голову и увидел, как Желтый Лист поднимается, а ее рука быстро скользит к спрятанному виброножу.

Он вспомнил про то время, которое провел на бойне, безумие, которое тогда охватило его. Он мог все еще чувствовать его, словно огромную воспаленную рану под гладкой поверхностью своего сознания.

Он закрыл глаза и дал безумию вскипеть из-под поверхности сознания, словно черный вулкан взорвался из его холомнемонического океана, рыгнув подлинным кошмаром. Он отпустил мышцы лица и почувствовал, как они превращаются в маску чудовищной робости и безумия.

Страшные звуки вырвались из его груди, и он снова открыл глаза. Желтый Лист сунула нож обратно за голенище, а тело ее отразило разочарование, которое она испытала.

Он не мог посмотреть на Низу, но услышал сдавленными всхлип, тихое: «Нет, только не это…»

Желтый Лист подошла поближе, и он дал волю своему безумию. Но под этой маской он собрал свои мускулы в комок, сгибатели и разгибатели напряглись до предела, это неподвижное напряжение нагоняло в мышцы кровь. На лбу у него выступил пот, а губы растянулись, обнажив зубы.

Желтый Лист подняла руки к его шее, очевидно, намереваясь нащупать сонную артерию.

Он подождал, когда ее тело прошло точку равновесия, а руки почти сомкнулись у него на шее.

Он так и взорвался на своем ложе, все безумие его сжалось в комок и подбросило его на ложе страшным единым броском.

Он ударил по ее нагруднику плечом, да так, что она оторвалась от земли на драгоценный миг, не в состоянии собрать свои силы и обрушиться на него. Ребро его правой ладони ударило вверх, по боковой части шлема, и он почувствовал, как застежка щелкнула и отстегнулась. Раздался тоненький триумфальный звук: клик! Но шлем оставался на месте, удерживаемый остальными застежками, и теперь Желтый Лист встала на ноги и попыталась нанести ему удар, попав по ребрам под все еще поднятой рукой.

Боль на миг перебила ему дыхание, и она оттолкнула его. Он подумал, сломала ли она ему ребра или нет, но мысль умчалась прочь, когда он увидел, что гетман нагнулась, быстрая, как змея, за своим виброножом. Он выскочил из ножен с шипеньем, и она перевернула его с легкостью и ловкостью так, что теперь игловидное острие было направлено ему в грудь.

В последнее мгновение он отразил удар, но столкновение его незащищенной руки с ее броней оставило его кисть онемевшей и бессильной.

Он терял победу в этой схватке, он поддавался. После всего того, что он прошел, он должен был наконец умереть. Он отчаянно схватился за ту руку, в которой Желтый Лист держала нож. Он смог ухватить ее между своей онемевшей рукой и здоровой правой. Он вцепился в нее изо всех своих сил, но она была сильнее. Она перегибала его назад, на камень-пуховик, схватилась второй рукой за руку с ножом и пригибала его вниз до тех пор, пока острие не затрепетало в нескольких миллиметрах от его грудины. Он знал, что все кончено. Чудище, вырезанное на ее шлеме, ухмылялось на него, словно демон, приглашающий его пожаловать в Ад. Прорези из армированного стекла подмигивали голубым светом. Его сила угасала.

Странный сверкающий вихрь пронесся где-то рядом, он увидел его уголком глаза. Вихрь ударил чем-то по шлему Желтого листа. Шлем перекосился еще больше, а давление ножа уменьшилось. Потом гетман попыталась оторваться от него, но Руиз вцепился в запястья, которые он смог захватить мертвой хваткой – и опять что-то ударило гетмана по шлему, произведя очень громкий звук.

Руиз почувствовал удивление и восторг. Сила таинственного удара свернула шлем в сторону, и он почувствовал первую дрожь в мышцах противника, потому что тот стал терять контроль над своим телом. Вибронож упал. Колени гетмана подкосились.

Он толкнул изо всех сил, и тело упало, ноги задергались, страшно загрохотав среди костей.

Руиз повернулся и увидел Низу, которая держала над головой одну из длинных костей трупа, словно она собиралась прикончить ею гетмана окончательно.

– Она мертва, – сказал Руиз.

Низа медленно опустила кость в остатках брони, потом орудие выпало из ее руки.

– Хорошо, – сказала она сдавленным голосом.

Руиз стал растирать свое запястье, глядя на то, как затихают последние конвульсии трупа.

– Хорошо получилось у тебя, – сказал он наконец.

Низа сперва вообще не ответила. Потом она повернулась и заговорила почти неслышно:

– Ты тяжело ранен?

Руиз разогнул и согнул левую руку. Онемение проходило. Он поднял правую руку и поморщился. У него, видимо, было одно или два сломанных ребра. Он пощупал пальцами, но не было никаких данных за то, что ребра были разбиты на осколки. Он все еще мог действовать, если только по этому боку больше не будут ударять.

– Выживу, – ответил он.

– Это хорошо, – сказала невыразительно Низа.

Руиз наклонился, не обращая внимания на боль в ребрах, и поднял вибронож. Низа шагнула назад.

– Что? – спросил он, сбитый с толку перепуганным выражением ее лица.

Она глубоко вздохнула.

– Ты бы видел собственное лицо, когда проснулся. Любой испугался бы.

– Да, – сказал он печально, – наверное, так. Но я никогда бы не причинил бы тебе боль намеренно.

– Это правда? – спросила она, не улыбаясь.

– Правда.

Она обхватила себя руками, словно ей было холодно, и он заметил, что воздух стал холодным и сырым.

– Ладно, – сказал он, – нам уже недолго осталось здесь быть.

Руиз подошел к дальнему углу и отбросил в сторону мусор и кости. Под ними он нашел заржавевшую сетку металлического шлема-индуктора.

Он поднял его и подумал, уж не планировал ли Сомнир какой-нибудь трюк. Библиотекарь был весьма и весьма хитер. Может быть, Сомниру вполне хватило бы гибели Желтого Листа. Может быть, теперь он собирался избавиться от свидетеля. Если Руиза снова поймали бы родериганцы и подвергли бы послойному ментоскопированию, он непременно бы выложил все про каменную ненависть библиотекарей к родериганцам-гетманам. С точки зрения Сомнира было бы безопаснее исключить такую возможность.

Даже еще хуже: Сомнир теперь может навесить на Руиза такое знание, которое отяготит его новой ответственностью. Его сильнейшим желанием было бросить шлем и бежать без оглядки.

Но куда было ему бежать? Было ли на этом острове хоть одно убежище, где он и Низа были бы в безопасности? Он представил себе свирепость Геджаса, когда найдут труп Желтого листа. По нему пробежала дрожь.

И, кроме всех прагматических соображений, разве он не был кое-что должен Сомниру? Или Лиил? Он вошел в виртуальную реальность как хитрый безумец, почти маньяк. Он вернулся человеком. По крайней мере, настолько человеком, насколько он им когда-то был.

– Что это? – спросила Низа, показывая на шлем.

– Новое беспокойство, – вздохнув, ответил Руиз.

Но наконец он все же поднял шлем и надел его на голову.