Маска чародейки

Глава 3 Остров

Несмотря на все события, случившиеся после того дня, когда мама забрала меня из коттеджа «Дикая яблоня», я прекрасно помню годы, проведенные на острове, и считаю их самыми счастливыми в моей жизни. То место навсегда останется для меня волшебным, утраченным раем.

Сейчас не могу вспомнить все события с предельной ясностью. Время стирает их. Сейчас мне кажется, все дни на острове были солнечными — наверное, так и было в действительности, за исключением сезона дождей. А как я любила тот дождь! Любила стоять под дождем, пока не промокну до нитки, это был теплый, ласковый дождь, а стоит показаться солнцу, как от земли начинает подниматься пар, и я высыхаю за несколько минут. Каждый день до краев наполнен счастьем, но естественно, так не могло быть в действительности. Иногда я видела страх в моих родителях. Особенно в течение нескольких первых лет, когда приходил корабль. Мама всячески старалась скрыть свое беспокойство, а отец садился у окна на верхнем этаже и клал ружье на колени.

Потом корабль уплывал, все опять было хорошо, мы получали всевозможные замечательные вещи с корабля, пили вино и веселились. Вскоре я поняла, мои родители боятся, что на корабле приедет кто-то, кого они не хотят видеть.

По прибытии на остров нас встретил Люк Картер, мой папа купил у него дом. На острове Люк владел кокосовой плантацией, которая обеспечила островитянам определенное благосостояние. Люк прожил на острове двадцать лет. Он постарел и собирался уйти от дел. Кроме того, бизнес приносил убытки, рынок сузился, люди не хотели работать, предпочитали лежать на солнце и приносить ритуальные жертвы Ворчливому Гиганту. Люк останется некоторое время на острове, пока отец не освоится. Со следующим кораблем он уедет.

Люк жил один, его партнера сразила лихорадка. Ею часто болели на острове.

— Ты врач и сумеешь справиться с тропическими лихорадками.

Отец сказал, что выбрал этот остров именно из-за того, что на нем часто бывают эпидемии. Он хотел найти методы лечения тропических лихорадок.

— Ты будешь конкурентом старика Вандало, — предупредил Люк Картер отца. — Он является фактическим хозяином острова. Он решает, кому жить, а кому умирать. Он великий колдун и вождь. Сидит под банановой пальмой и созерцает землю.

Люк водил отца по острову.

Мама никогда не отпускала меня одну. Когда мы шли гулять, она крепко держала меня за руку.

Меня смущало, что при виде нас островитяне начинали веселиться, особенно дети, они смеялись до икоты. Иногда они заглядывали к нам в окна, а если мы смотрели на них, они стремглав убегали, как от смертельной опасности.

Вечерами Люк Картер рассказывал об острове и его жителях.

— Они смышленые, особенно способны к ремеслам. Не уважают частную собственность. Придется за ними следить, могут воровать. Они любят яркие, блестящие вещи, но для них все равно — бриллиант это или стекляшка. Относись к ним хорошо, и они ответят взаимностью. Они не забывают оскорблений и услуг. На них можно положиться, если сумеешь заслужить их доверие. Я прожил среди них двадцать лет, меня не забили до смерти и не принесли в жертву Ворчливому Гиганту. Значит, я хорошо преуспел.

— Надеюсь, я тоже сумею, — ответил отец.

— Они примут тебя… со временем. Они настороженно относятся к чужим, поэтому я решил остаться с вами на некоторое время. К моему отъезду они уже к вам привыкнут. Они как дети. Не задают лишних вопросов. Единственное, о чем вы должны помнить — сохранять уважительное отношение к Гиганту.

— Расскажите нам о Гиганте, — попросила мама. — Я только знаю, что это гора.

— Как вы знаете, этот остров вулканического происхождения. Он образовался миллионы лет тому назад, когда после многочисленных извержений формировалась земная кора. Гигант на острове считается Богом. Можно понять островитян, они уверены, Гигант распоряжается жизнью и смертью, поэтому его следует ублажать. Они ему оказывают всяческие почести, носят на склон ракушки, цветы, перья, а когда вулкан начинает ворчать, они беспокоятся. Эта гора — настоящий дьявол. Однажды было извержение, примерно лет триста назад, остров почти полностью был разрушен. Теперь вулкан ворчит и иногда выбрасывает из кратера камни и лаву… чтобы предупредить.

— Нам надо выбрать другой остров, — предложила мама. — Меня не привлекает звук ворчащего вулкана.

— Сейчас вулкан не опасен. Он не активен уже триста лет. Небольшое ворчание не опасно. Извержения не будет еще лет сто.

Люк познакомил нас с Кугабой, она ему хорошо прислуживала и вызвалась работать у нас. Он надеялся, что мы оставим ее жить в доме, ведь теперь она не сможет жить в хижине. У нее есть дочь Кугабель.

— Они будут вам хорошими слугами и станут связующим звеном между вами и островитянами.

Мама с радостью приняла их двоих, ей хотелось иметь надежных слуг.

Так прошли первые недели жизни на острове Вулкан. Мы поселились в доме Люка Картера, а он готовился к отъезду.

Отец уже произвел впечатление на островитян. Он очень высокий — шесть футов четыре дюйма, а местные очень низкорослые. Это дало ему преимущество. Потом его личность. Он привык повелевать и не собирался меняться. Люк объяснил некоторым островитянам, что мой отец — знаменитый врач и приехал сюда, чтобы люди перестали болеть. Он привез с собой особые лекарства, от него будет большая польза жителям острова.

Островитяне разочаровались. У них есть Вандало. Зачем им еще один врач? Им нужен человек, который бы продолжал продавать продукты кокосовой пальмы и улучшил жизнь на острове.

Действительно жаль, что природные богатства остаются невостребованными. Остров Вулкан — крупнейший из группы островов, типичный остров в южном море — жаркое солнце, тропические ливни, пальмы и песочные пляжи. Отец хотел назвать наш остров пальмовым, когда впервые увидел его, но его уже назвали Вулканом, что тоже оправдано существованием Гиганта.

Остров необычайно красив, он небольшой — миль 50 на 10 — на нем буйство зелени, и надо всем доминирует огромная гора. Она величественная и внушает страх, кажется, она на самом деле обладает теми свойствами, которыми наделили ее аборигены. Долины плодородны, но если взглянуть вверх, то на склоне горы видны опустошенные участки, на которые излился гнев вулкана и нанес страшные шрамы на лицо земли. Но в долинах деревья и кустарники тесно переплетаются/ образуя местами зеленую крону. Здесь много свечных деревьев, каури, саго, казуарины растут рядом с хлебным деревом, апельсинами, ананасами, сладкими бананами, но больше всего кокосовых пальм.

«За Гигантом необходимо внимательно следить, он может рассердиться», — сказала Кугаба, она быстро привязалась ко мне и стала нянькой и служанкой.

Я тоже чувствовала к ней симпатию. Мама поощряла нашу дружбу. Кугаба испытывала благодарность к нашей семье, потому что мы позволили жить в нашем доме не только ей, но и ее дочери. Она любила свою дочь. Девочка примерно моя ровесница. Ее кожа намного светлее, чем у матери, она весьма привлекательна. У нее веселые карие глаза, она любила украшать себя ракушками, камнями, многие из них окрашены в красный цвет смолой драконова дерева. Кугабель необычная девочка. Ей оказывали уважение из-за ее рождения. Она сказала нам, что она ребенок маски. Что это означает, я поняла намного позже.

Я многому научилась у Кугабель. Она брала меня с собой возлагать ракушки и петушиные перья на склон горы.

— Пойдем со мной. Может, Гигант сердит на тебя. Вы приехали, и Вандало не доволен. Он говорит, нам не нужен медицинский человек. Нужен человек, чтобы продавал веревки, корзины, кокосовое масло… Не нужен нам медицинский человек.

— Мой папа — врач. Он не будет работать с кокосами.

— Отнеси лучше ракушки Гиганту, — кивала она. Я послушалась ее совета.

— Гигант умеет сердиться. Ворчит… ворчит… бросает горячие камни. Так говорит: «Я сердит».

— Это называется вулкан. Их много на земле. Это естественная вещь.

Кугаба и Кугабель намного лучше других островитян говорили по-английски. Они много лет прожили в большом доме у Люка Картера. Тем не менее многое они объясняли жестами, если мы плохо их понимали.

— Он предупреждает: «Я сердит». Тогда мы берем ракушки и цветы. Когда я была маленькая, — рассказала Кугаба, — вот как ты сейчас, мисс, в кратер бросили человека. Он был плохой, убил своего отца. И его бросили. Но Гигант не доволен, не хотел принимать плохого человека. Хотел хорошего. Поэтому в кратер бросили святого. Но старый Гигант все еще сердится. Нужно за ним следить. Он может расправиться с целым островом.

Я пыталась объяснить, что извержение вулкана — естественное явление природы. Она слушала меня с мрачным выражением лица и кивала. Но я видела, она меня не понимает и не верит.

Постепенно я воспринимала закон жизни острова от моих родителей, Кугабы и Кугабель, и от колдуна Вандало, который позволил мне посидеть рядом с ним под банановой пальмой.

Старик-колдун был маленького роста и такой худой, что видны ребра. На нем была надета только набедренная повязка. Он похож на скелет. Жил в маленькой хижине среди деревьев, целыми днями сидел и волшебной палочкой рисовал круги на песке.

Впервые я увидела его после отъезда Люка Картера, когда страхи моей мамы улеглись и она стала отпускать меня одну гулять по острову.

Я стояла и наблюдала за Вандало. Он мне очень понравился. Он меня заметил, и я собралась удрать, но он рукой подозвал меня. Я медленно подошла, завороженная и одновременно настороженная.

— Садись, маленькая, — велел он.

Я села под пальму.

— Ты подсматриваешь.

— Ты мне понравился.

Он не понял, но кивнул.

— Ты приехала издалека, из-за моря.

— Да. — Я рассказала ему про коттедж «Дикая яблоня» и про то, как долго мы плыли на корабле. Он внимательно выслушал и сказал:

— Не нужен медицинский человек. Нужен плантатор. Понимаешь, маленькая?

Я кивнула и сказала, что мой папа не бизнесмен, а врач.

— Не нужен медицинский человек, — повторил он твердо. — Нужен человек для плантации. Люди бедные, надо делать их богаче. Не нужен медицинский человек.

— Люди должны заниматься тем, что они умеют лучше всего, — возразила я.

Вандало рисовал круги на песке.

— Нет. Не выйдет ничего хорошего. Надо уезжать… Нужен человек для плантации. — Он бросил палку на песок.

Его трудно понять, но в его словах и жестах заключено что-то зловещее.

Я играла с Кугабель. Приятно иметь подругу. Она вместе со мной посещала уроки: нас учила моя мама. Кугаба с восторгом смотрела на дочь, когда та мелом выводила буквы на маленькой доске. Она была смышленая девочка и отличалась от других островитян светло-шоколадным цветом кожи. Многие местные были темно-коричневого цвета, встречались и негры. Вскоре мы стали неразлучны с Кугабель. Она знала, какие фрукты можно есть. Я радовалась ее дружбе. Она показала, как разрезать пальцы острой ракушкой и смешать кровь.

— Теперь мы сестры, — заверила она.

Я чувствовала, что мои родители не настолько счастливы, как надеялись. Прежде всего их тревожили корабли, за несколько дней до прихода корабля родители начинали волноваться. После отплытия корабля родители ликовали. Я сидела и слушала их разговор. Я наклоняла голову маме на колени, и она перебирала мои волосы.

Я знала, что отец приехал на остров, чтобы найти способ лечения малярии и болотной лихорадки. Эти болезни здесь часты. Отцу хотелось избавить от них остров. Он мечтал о строительстве больницы.

Однажды он сказал:

— Анабель, я хочу спасать жизни. Хочу искупить…

Она быстро перебила его:

— Ты многих спас, Джоэл, и еще спасешь. Не надо хандрить. Так должно было случиться.

Мне хотелось совершить что-то, чтобы они поняли мою благодарность, ведь они увезли меня из коттеджа «Дикая яблоня».

Некоторым образом я влияла на будущее и теперь, оглядываясь назад, задумываюсь, что случилось бы, если б я не узнала от местных людей реальное состояние дел.

Мы прожили на острове шесть месяцев, когда Гигант начал ворчать.

Одна из женщин понесла цветы на склон, и до нее донеслось подземное ворчание, очень сердитое. Гигант проявлял свое недовольство. По острову распространились слухи. Я видела страх в глазах Кугабы.

— Старый Гигант недоволен, ворчит.

Я пошла навестить Вандало. Он сидел под пальмой и чертил круги на песке.

— Уходи, не время. Гигант ворчит. Сердится. «Медицинский человек не нужен на острове, — говорит Гигант. — Нужен плантатор».

Я убежала.

Кугаба готовила рыбу. Она закачала головой, увидев меня.

— Маленькая мисс… идет большая беда. Гигант ворчит. Приближается Танец Масок.

Я узнала, что значит Танец Масок. На острове с давних времен проводят Танцы Масок. Этот ритуал существует лишь на острове Вулкан, танец начинается, когда ворчание становится громким и зловещим, когда ракушки и цветы больше не умиротворяют Гиганта.

Святой — теперь им был Вандало — берет волшебную палочку и делает знаки. Бог горы диктует ему, когда проводить Танец Масок. Праздник всегда совпадает с рождением луны, потому что Гигант предпочитает, чтобы все ритуалы проводились в темноте. Когда назначат ночь, в которую состоится праздник, начинаются приготовления, пока длится полнолуние. Маски делают из чего угодно, но чаще всего из глины. Маска должна целиком закрывать лицо, волосы красят соком деревьев. Готовят пир: целые бочки арака из сока пальмы, жарят рыбу, черепах, кабанов на кострах на лужайке возле хижины Вандало. Ночь праздника должна освещаться лишь звездами на небе.

Все участники не старше тридцати лет и абсолютно скрыты маской и костюмом. Весь предыдущий день бьют барабаны. Сначала спокойно, бой барабанов продолжается всю ночь. Барабанщики не должны дремать, иначе Гигант рассердится.. Бой барабанов длится весь праздник, все нарастая и достигая крещендо в финале. Это сигнал для начала танца.

Я увидела танец Масок, когда стала значительно старше. Не забуду, как извивались и жестикулировали коричневые тела, блестящие от кокосового масла. Эротические движения должны довести участников до крайнего возбуждения. Так отдавали дань Богу плодородия, их Богу-Гиганту.

Танец заканчивался, и участники по парам исчезали в лесу. Некоторые ложились тут же, где танцевали, не в силах двигаться. Эту ночь все молодые женщины проведут с мужчиной, и никто не будет знать, кто был их партнером.

За месяц до праздника запрещаются сексуальные отношения мужчин и женщин, поэтому легко узнать, кто зачал ребенка в ночь праздника. Кугабель имела важный вид, потому что она зачата в ночь Масок.

Аборигены считали, что Ворчливый Гигант воплощается в самого достойного мужчину и выбирает женщину, которая родит его ребенка, поэтому считается, что женщина, родившая через девять месяцев после праздника Масок, получила благословение Гиганта. Гигант не всегда щедро раздавал благословения. Если не рождались дети, значит Гигант сердится. Некоторые женщины боятся, и Гигант не благословляет трусих. Если не родится ни один ребенок, Гиганту, приносят особую жертву.

Кугаба помнила, как однажды местный мужчина залез на самый кратер вулкана. Он собирался бросить ракушки внутрь, но Гигант протянул руку и утащил смельчака.

Я не могу забыть праздник Масок, первый после нашего прибытия. Все жители странно вели себя накануне. При нашем приближении они отводили глаза. Кугаба беспокоилась, качала головой и повторяла:

— Гигант очень сердит.

Кугабель выразилась более откровенно:

— Гигант сердит на вас. — В ее глазах заметен страх. Она обняла меня: — Не хочу, чтобы ты умерла.

Я вспомнила рассказы Кугабы, как людей бросали в кратер, чтобы умилостивить Гиганта. Я поняла, какая нам грозит опасность.

— Гигант сердит. Приближается ночь Масок. Ночью увидите.

— Он покажет, почему он сердит?

— Он сердит, потому что не хочет белого медицинского человека на острове. Вандало медицинский человек.

Я рассказала родителям.

Отец возмутился и сказал, что они — племя дикарей и должны быть ему благодарны. Он слышал, что в тот день женщина умерла от лихорадки.

— Если б она обратилась ко мне, а не к тому колдуну, она бы осталась в живых.

— Я считаю, тебе надо заняться плантацией, они этого хотят, — вставила мама.

— Пусть сами занимаются плантацией. Я не разбираюсь в кокосах.

Раздалась барабанная дробь, барабаны продолжали бить весь день.

— Мне это не нравится, звучит зловеще, — сказала мама.

Кугаба передвигалась по дому, не глядя на нас. Кугабель обнимала меня и плакала. Они нас предупреждали.

Мы слушали бой барабанов, видели огни костров, чувствовали запах свинины. Всю ночь мои родители просидели у окна. Отец держал ружье наготове. Я находилась рядом, дремала, мне снились страшные маски, потом я просыпалась и вслушивалась в тишину: бой барабанов стих. Зловещая тишина продолжалась все следующее утро. Днем случилась странная история. К нам в дом пришла женщина в слезах. Ее ребенок, родившийся после последнего праздника Масок, заболел. Вандало сказал, что ребенок умрет, потому, что Гигант сердит. В последней надежде она обратилась к белому медицинскому человеку.

Отец внес ребенка в комнату и положил, на кровать. Его мать осталась рядом. Вскоре эта новость разнеслась по острову и жители стали собираться вокруг нашего дома.

Отец волновался. Он определил, что у ребенка болотная лихорадка, если б его принесли немного раньше, он бы наверняка спас его.

Мы понимали, что наша жизнь зависит от жизни этого ребенка. Если он умрет, аборигены убьют нас, а в лучшем случае прогонят с острова. Им не нужен медицинский человек, они хотят возродить плантацию. Отец обратился к маме:

— Ребенок реагирует.. Может, мне удастся его спасти. Если он выживет, я займусь этой плантацией, Анабель. Я ничего не понимаю в этом, но я научусь.

Мы не спали всю ночь. Я выглянула в окно и увидела людей, сидевших вокруг. У них в руках зажженные фонари. Кугаба сказала, если ребенок умрет, они сожгут наш дом.

Отец сильно рисковал, принеся ребенка в дом Но он привык к риску. Моя мама тоже рискованная натура. Я пошла в них, в чем я убедилась позже.

Утром жар спал, постепенно состояние больного улучшилось, к вечеру стало ясно, жизнь ребенка вне опасности.

Его мать наклонилась и поцеловала моего отца в ноги. Он поднял ее и отдал ей ребенка. Он также дал ей лекарство, которое она с благодарностью приняла. Когда она вышла из дома, прижимая ребенка, по ее лицу было видно, что ребенок выздоравливает.

Ее окружила толпа. Люди трогали ребенка, удивлялись, с благоговением взирали на моего отца. Он поднял руку и обратился к ним.

— Мальчик будет здоров. Я могу вылечить и других больных. Приходите ко мне, если заболеете. Я постараюсь вас вылечить. Я хочу вам помочь, прогнать с острова лихорадку. Я собираюсь заняться и плантацией. Вам придется много работать, а мне многому учиться.

Наступила полная тишина, потом они повернулись друг к другу и соприкоснулись носами. Видимо, так они поздравляли себя. Отец вернулся в дом.

— Подумать только, чему я обязан пяти граммам каломеля и нескольким каплям хинина, — сказал он.

Ни одна женщина не забеременела после праздника Масок. «Гигант считает нас недостойными, — говорили островитяне. — Это плохой знак Он послал нам своего Друга, белого медицинского человека, а мы не оказали ему почести».

«Белый человек спас жизнь сыну Гиганта, Гигант доволен и попросил своего друга снова возродить плантации».

«Остров будет процветать до тех пор, пока будут оказывать уважение Гиганту».

Теперь мой отец стал главным человеком на острове. Его стали звать Дададжо, а мою маму Мамабель. Меня прозвали «маленькая мисс» и «маленькая белая». Нас приняли.

Отец сдержал слово и начал возрождать промышленность. Островитяне бурно радовались. Дададжо, безусловно, послан Ворчливым Гигантом, и они опять разбогатеют с его помощью.

Прежде всего отец занялся посадками кокосовой пальмы. В доме остались книги Люка Картера о выращивании кокосов, из них отец получил необходимую информацию. Он выбрал участок земли и посадил 400 спелых орехов. Островитяне гудели от возбуждения, подсказывали, что нужно делать, но отец действовал строго в соответствии с указаниями книг. Этим он вызвал к себе большее уважение, потому что также работал и Люк Картер. Орехи закрыли песком, морскими водорослями, грязью с пляжа толщиной в дюйм.

Отец назначил двух мужчин ежедневно поливать посадки.. «Они не должны забывать про полив», — сказал отец, многозначительно посмотрев на вулкан.

— Нет, Дададжо, мы не забывать…

— Лучше не забывайте.

Отец никогда не пренебрегал угрозой горы, если хотел заставить островитян работать. Это всегда срабатывало. Местные были убеждены, что отец, друг и слуга Ворчливого Гиганта.

В апреле пришла пора высаживать орехи в грунт, это надо сделать до наступления сентябрьских ливней. Все наблюдали за действиями отца, громко переговариваясь, кивая и потирая носы. Они явно были довольны.

Саженцы высадили в лунки два-три фута глубиной на расстоянии двадцати футов друг от друга, корни прикрыли морскими водорослями. Поливать нужно в течение следующих двух или трех лет, предупредил отец, молодые деревья нужно беречь от палящего солнца. Деревца укрывали корой пальм. Пройдет лет шесть, прежде чем они начнут плодоносить. А пока люди будут работать со взрослыми деревьями, в изобилии растущими на острове.

Посадки деревьев вызывали восторг островитян. Их считали знаком того, что на остров вернется, хорошая жизнь. Ворчливый Гигант не сердится на людей. Вместо Люка Картера он послал им Дададжо. Люк постарел и стал ленивым, а постепенно и островитяне отвыкли трудиться, остров обнищал.

Отец с энтузиазмом принялся за новый проект. Его приняли в качестве врача, но его неуемная энергия требовала выхода, и занятия плантацией способствовали этому. Я видела, что иногда мои родители не находят себе места. Они думают об Англии. Они изолированы от цивилизации и получали новости раз в два месяца, когда приплывал корабль. Сначала они искали убежище, место, где можно скрыться и остаться наедине. Найдя его и почувствовав относительную безопасность, они вспомнили, чего лишились. Это вполне естественно.

Поэтому занятия кокосовой плантацией увлекли их обоих и требовали массу времени. На острове изменилась обстановка. Скоро возникли излишки продуктов копры, которые можно было посылать в Сидней. Прибыл торговый агент. Вместо денег на острове пользовались ракушками каури. Отец платил островитянам этими ракушками. Получив работу, люди были довольны. Когда мы приехали на остров, лишь несколько женщин сидели Под пальмой и лениво плели корзины. Теперь целые группы сидели под специально сооруженными навесами, защищавшими от солнца, и плели корзины, делали веревки, веера, щетки. Несколько хижин отец превратил в фабрику по производству кокосового масла.

Жизнь на острове изменилась. Она текла так же, как в годы юности Люка Картера, когда он был молодым и энергичным.

Отец назначил надсмотрщиков проверять работу, эти люди гордились своим положением. Забавно было наблюдать за ними, как гордо они шагают по острову. Теперь каждый островитянин мечтал стать надсмотрщиком.

По утрам в назначенное время отец принимал больных. В здоровье аборигенов было заметно улучшение после нашего приезда. Люди заметили это и относились к отцу с почтением и страхом. Мою маму они любили.

Нас хорошо принял остров Вулкан. За два года отец утвердился хозяином острова Время шло, и родители поняли, что вряд ли кто-то приедет, чтобы увезти отца в тюрьму за убийство Теперь корабль ждали с нетерпением, ведь он привозил новые книги, одежду, особые продукты, вина и лекарства.

Действительно волнующий момент: просыпаешься утром, а. на рейде стоит корабль. Каноэ подплывают к нему и возвращаются на остров, нагруженные товарами, которые заказал отец. Каноэ выглядят замечательно — легкие, узкие, с заостренными концами, некоторые длиной двадцать футов, другие до шестидесяти футов. Нос лодки и корма высоко подняты и украшены резьбой, хозяева гордились ими. Кугабель объяснила, что нос и корма защищали людей от стрел врагов, а в древние времена войны случались часто.

Каноэ выглядели изогнутыми серпами луны на фоне моря, когда они находились в миле от берега. Они сверкали в лучах солнца, потому что у многих каноэ нос и корма украшены перламутровыми ракушками. Я удивлялась, как быстро с помощью весел они неслись по воде.

Мы свыклись с образом жизни острова Вулкан.

Я росла. Годы так: быстро сменялись, что я потеряла им счет. Мама давала мне уроки. Она постоянно заказывала книги из Сиднея. Думаю, я получила образование не хуже большинства девочек с континента, обучавшихся у гувернанток.

Кугабель училась вместе со мной. Она росла быстрее меня, девочки на острове считались взрослыми в четырнадцать лет, многие из них становились матерями в этом возрасте.

Кугабель нравились мои платья, она любила наряжаться в них. Мы с мамой носили платья свободного покроя — моду изобрела мама. Обычные платья было бы немыслимо носить в такую жару. Мы носили также плетеные шляпы с широкими полями, мама научилась делать их легче, вымачивая в кокосовом масле. Она их окрашивала, чаще всего в красный цвет, с помощью сока драконова дерева, мы называли его кровью дракона. Но она обнаружила и другие травы и растения на острове, с помощью которых можно было красить ткани. Кугабель привлекали красочная одежда и шляпы, мы с ней одевались одинаково. Изредка она надевала наряд островитянок: юбочку из листьев, перьев и ракушек, верхняя часть тела оставалась обнаженной. На шее у нее были бусы из ракушек и деревянные амулеты на бечевках. В местном наряде она вела себя иначе, как все аборигены. А в комнате за книгами я забывала, что мы с ней принадлежим к разным расам. Если бы не ее шоколадная кожа, нас можно было бы принять за двоих детей из загородного коттеджа.

Но Кугабель не позволяла мне забыть, что она островитянка, причем особенная.

Однажды мы гуляли у подножья горы, и она сказала, что Ворчливый Гигант — ее отец. Я не понимала, как гора может быть отцом, и засмеялась. Она рассердилась. Она умела шумно сердиться. При смене настроения ее глаза сверкали от ярости.

— Он мой отец. Я дитя Маски.

Мне было интересно послушать про Маску.

— Моя мама танцевала на празднике, и Гигант пришел к ней в образе мужчины… неизвестного, так всегда бывает на празднике Масок. Он стрельнул в нее мной, потом я родилась.

— Это легенда, — возразила я. В то время я еще не научилась держать при себе свое мнение, когда это необходимо.

Она взорвалась:

— Ты не знаешь. Ты маленькая и белая. Ты только рассердишь Гиганта.

— Мой папа в хороших отношениях с Гигантом, — пошутила я, повторив часто слышанную шутку родителей.

— Гигант прислал Дададжо. Он послал тебя изучать меня.

— Обучать тебя, — исправила ее я. Мне очень нравилось исправлять ее ошибки.

— Он послал тебя изучать меня, — настаивала она, сузив глаза. — Когда я вырасту, я буду танцевать на празднике Масок и вернусь с ребенком Гиганта в животе.

Я смотрела на нее широко раскрытыми глазами. Да, мы растем. Скоро Кугабель сможет родить ребенка. Я задумалась. Время идет, а мы его не замечаем.

Мне исполнилось тринадцать лет. Шесть из них я живу на острове. За это время отец развил местную промышленность, смертность на острове значительно уменьшилась, что тоже являлось его заслугой.

Отец писал книгу о тропических болезнях. Он планировал построить больницу и собирался все средства вложить в этот проект, вокруг которого сконцентрированы все его мечты.

Мама что-то задумала. Однажды в полдень, когда спала жара, мы сидели под пальмой и наблюдали, как на море играют летающие рыбы.

— Ты растешь, Сьювелин, и ни разу не уезжала с острова после нашего приезда.

— Вы с папой тоже.

— Нам надо оставаться здесь, но мы думаем о тебе и беспокоимся.

— Беспокоитесь?

— Да, о твоем образовании, о твоем будущем.

— Мы все вместе, об этом мы и мечтали.

— Возможно, мы с папой не останемся здесь навсегда.

— Что ты хочешь сказать?

— Просто я хочу сказать, жизнь кончается когда-то. Сьювелин, тебе надо ехать в школу.

— В школу? Но здесь же нет школы!

— Есть в Сиднее.

— Что? Уехать с острова?

— Все можно устроить. Ты будешь приезжать на каникулы. На Рождество… и летом. На корабле только неделя пути до Сиднея. Неделя туда — и неделя обратно. Тебе нужно получить хорошее образование.

— Мне никогда не приходила в голову эта мысль.

— Нужно готовиться к будущему.

— Я не могу оставить вас.

— Только на время. Со следующим кораблем мы с тобой поедем в Сидней. Выберем тебе школу и решим, что делать.

Меня поразила новость, и сначала я отказывалась думать об отъезде, но родители со мной поговорили и пробудили во мне чувство искателя приключений. Я получила странное воспитание. Шесть лет я прожила в коттедже «Дикая яблоня», где получила строгое традиционное воспитание. Потом меня увезли на далекий нецивилизованный остров. Можно представить, что внешний мир покажется мне необычным.

В течение последующих нескольких недель меня обуревали смешанные чувства. Не могу решить, я больше сожалела о принятом решении или радовалась, но я осознавала его разумность.

Кугабель бурно прореагировала, услышав о моем отъезде. Она уставилась на меня горящими глазами, и, казалось, они излучали ненависть.

— Я еду, еду, — повторяла она.

Я пыталась убедить ее, что ей нельзя уезжать. Мне придется ехать одной. Родители посылают меня, потому что у белых принято получать образование, и это происходит в школе.

Она не слушала. У нее такая привычка, не слушать ничего, что она не желает знать.

За неделю до прибытия корабля мы с мамой завершили приготовления к моему отъезду. Был август. Занятия в школе начнутся в сентябре, а в декабре я приеду, на каникулы. Наше расставание не будет долгим, твердила мама.

На следующее утро пропала Кугабель. Ночью она не спала в своей кровати. Она жила в маленькой комнате, смежной с моей. Увидев, что мы спим в кроватях, она тоже последовала нашему примеру. Она подражала мне во всем, и если бы ее отправили в школу, она бы только радовалась. Кугаба не находила себе места.

— Где она? Она надела украшения. Оставила платье, ушла в перьях и ракушках. Где же она?

Отец спокойно сказал, что она где-то на острове, если только не взяла каноэ и не уплыла на другой остров. Следует ее поискать на острове.

— Она пошла к Гиганту, — решила Кугаба. — Пошла к нему просить, чтобы маленькая мисс не уезжала. Это плохо… отсылать маленькую мисс. Не надо ее отправлять. Ее дом здесь.

Кугаба раскачивалась и причитала:

— Нельзя уезжать маленькой мисс.

Отец не сомневался, что Кугабель вернется, ведь она уже достаточно напугала свою мать. Но прошел день, и она не вернулась. Я рассердилась на нее и обиделась, ведь у нас и так осталось мало времени, чтобы провести его вместе. Но к вечеру второго дня мы все встревожились, и отец послал поисковые партии к горе.

Кугаба дрожала от страха, мы с мамой успокаивали ее.

— Я боюсь, очень боюсь, Мамабель.

— Мы найдем ее.

— Я говорила хозяину Люку, нельзя спать в кровати хозяина целый месяц перед праздником Масок. А хозяин Люк смеялся, говорил: «Не для тебя. Делай, как я велю». Я ему говорила про Ворчливого Гиганта, а он только смеялся. И я спала в его кровати. И в ночь Масок я спала в его кровати… А потом родилась девочка. Все сказали: «Кугаба родила дитя Гиганта. Она отмечена им. Гигант к ней приходил». Но это был не Гигант, это был хозяин Люк. Если б они узнали… они бы убили меня. Хозяин Люк сказал, пусть все думают, что отец девочки Гигант, а сам смеялся. Кугабель не дитя Маски… Я боюсь, наверное, Гигант очень рассердился на меня.

— Тебе нечего бояться. Гигант поймет, что ты не виновата, так получилось, — успокаивала ее мама.

— Он возьмет ее. Я знаю. Он протянет руку и возьмет ее… вниз, на горячие камни. Скажет, плохая Кугаба. Твой ребенок не мой ребенок, а теперь будет мой. — Мы никак не могли ее утешить, она повторяла. — Тот старый дьявол был у меня за спиной, соблазнил меня. Я плохая, я согрешила. Сказала большую ложь, и Гигант рассердился.

Мама предупредила ее, чтобы она никому не говорила об этом, Кугаба немного успокоилась. Местные признали моего отца посланцем Гиганта, но страшно представить, что они сделают, если поднимутся против нас. А поступок Кугабы несомненно непростительный грех в их глазах.

Ночью нашли Кугабель. Ее нашел мой отец на горе. Она сломала ногу и не могла двигаться. Он принес ее домой и вылечил ей ногу. Островитяне смотрели на него с благоговением. Отец не велел ей ходить некоторое время.

Я сидела у ее кровати и читала вслух, Кугаба готовила дочери различные отвары из растений, в этом она была большая мастерица.

Кугабель призналась, что ходила на гору попросить Гиганта, чтобы он не отпускал меня с острова. Она упала и повредила ногу. Она поняла это как знак Гиганта: он хочет, чтобы маленькая мисс ехала, а Кугабель наказана за сомнения в правоте желаний Гиганта.

Мы согласились с ее объяснениями.

Кугаба больше не упоминала о своем обмане относительно рождения дочери. Мама уверяла ее, что Гигант не очень сердит, ведь девочка только сломала ногу, а отец обещал вылечить ее, и через некоторое время невозможно будет узнать, какая нога пострадала.

Последние дни перед отъездом я проводила с Кугабель, она смирилась с предстоящей разлукой. Отец тоже грустил, но знал, что мы поступаем правильно.

Мы с мамой прибыли в Сидней. Мое восхищение гаванью и огромным портом облегчило вступление в новый этап жизни. Мне нравились жители.

Я обожала кривые улочки, потому что они выросли на месте дорог, по которым в старое время проезжали повозки. Меня восторгали новые широкие улицы, вскоре я вполне освоилась. Мы с мамой ходили за покупками в большие магазины, прежде я таких не видела, а сколько новых товаров я видела впервые.

Мама сказала, что надо купить платье для школы.

— Но прежде, давай выберем школу.

Мама навела справки, и мы посетили три школы, прежде чем остановили свой выбор на одной. Она расположена в центре города, недалеко от гавани. Мама беседовала с директором, рассказала, что мы живем на острове в Тихом океане и до сих пор она учила меня сама. Мне пришлось сдать несколько тестов, из этого испытания я вышла с триумфом, следовательно, моя мама хорошая учительница. Мы договорились, что я начну учебу в начале семестра, а мама со следующим кораблем вернется на остров Вулкан.

Что это были за дни! Мы как сумасшедшие делали покупки. Я запомнила названия улиц и умела ориентироваться в городе. По совету директрисы мы купили школьную форму на улице Элизабет. Мы покупали продукты, лекарства и одежду, чтобы отправить Все это на остров, потом мы с удовольствием бродили по городу, наблюдали за кораблями в гавани, побывали на том месте, где высадился капитан Кук, я опять почувствовала себя ребенком, отправившимся путешествовать с Анабель из коттеджа «Дикая яблоня».

Наступил день, когда я попрощалась с мамой и пошла в школу. Я чувствовала себя ужасно несчастной, скучала по родителям и острову.

Постепенно я привыкла к новой жизни. Моя необычность привлекала девочек, они могли часами слушать мои рассказы об острове. Я была смышленая, умела постоять за себя, и школа мне понравилась.

На Рождество я приехала домой. Я изменилась, но не только я. Кугабель сильно повзрослела, ее нога хорошо срослась. Мой отец одержал очередную победу!

Но теперь она была лишь островитянкой, а я посмотрела мир. Я стала задавать много вопросов. Что мы делаем на острове? Прежде маме удавалось всегда избежать неудобных вопросов, теперь я ждала откровенных ответов. Я стала любознательной. Меня интересовало, почему мы должны жить на острове, когда в мире существуют такие большие города, как Сидней.

Я помнила замок, виденный однажды в детстве. Он навсегда остался волшебным в моей памяти. Теперь воспоминания о нем преследовали меня, я все хотела знать. Школа разбудила во мне жажду знаний, прошло ленивое безразличие к прошлому. Меня жгло любопытство, что случилось в Англии.

Поэтому мама решила написать историю своей жизни и передать мне.

В мой следующий приезд мама отдала мне свой дневник, я прочитала его с интересом. Я все поняла. Меня не шокировала новость, что я незаконнорожденный ребенок, ублюдок, а мой отец убийца. Мне хотелось знать, что случилось после отъезда моих родителей. Я думала об Эсмонде и Сюзанне, они меня интриговали. Интересно, увижу ли я их когда-нибудь, меня переполняло желание отправиться в тот загадочный замок и повидать их.