Масоны: Рожденные в крови

Пролог

Лучшего места для прогулок, чем Викторианская набережная Темзы в Лондоне, нет в целом свете. Украшением набережной служит Игла Клеопатры — древний египетский обелиск, датируемый временем фараона Тутмоса III (около 1500 лет до н. э.). Его несколько раз передавали в дар английскому народу, но только в 1877 г., при Георге IV, была осуществлена его морская перевозка в Лондон. По пути обелиск затонул во время шторма в Бискайском заливе, но место кораблекрушения было мелким, обелиск подняли со дна и водворили в его новый дом.

Установка Иглы Клеопатры на набережной в 1878 г. стала крупным событием, и многим хотелось, чтобы это событие и древний памятник стали к тому же свидетелями английской истории. Расшифровка иероглифов позволила открыть культуру трехтысячелетней давности, и на обелиск была возложена еще одна задача — сохранить следы современной английской культуры для исследователей будущих времен. С этой целью под основание обелиска были заложены два запечатанных керамических кувшина с предметами, отражающими наивысшие достижения Британской империи. В числе прочих вещей в кувшин положили полный набор монет свежей чеканки, поскольку английская денежная система, считавшаяся лучшей из лучших в мире, являла собой одно из величайших достижений Великобритании.

Полный перечень «направленных в будущее» вещей был опубликован в день торжественного открытия обелиска в лондонской газете «Таймс». Однако никто не обратил внимания на один из малопримечательных предметов и никто его не прокомментировал. Это была двадцатичетырехдюймовая железная линейка. Какое же достижение символизировала эта линейка? Изобретение дюйма? Только для грамотного масона этот предмет не представлял собой загадки. Эта линейка, называемая «двадцатичетырехдюймовой меркой», служит очень важным символом в преданиях и церемониалах масонов. Это первый предмет, который вручается неофиту масонской ложи, получающему звание ученика. В морально-этическом плане этот предмет служит масону напоминанием о необходимости разумно распределить двадцать четыре часа суток на труд, отдых и благотворительность. В легенде она фигурирует как одно из орудий убийства мастера-каменщика, построившего храм Соломона, что обыгрывается также в церемонии посвящения в степень мастера.

Возможно, государственное строительное ведомство или кто-то другой из высших правительственных чинов, а может быть, и все вместе решили незаметно положить в основание обелиска двадцатичетырехдюймовую линейку, давая знать археологам будущих тысячелетий, что к числу величайших достижений Британской империи относится и эта квазисекретная организация, известная под названием Древний орден свободных и признанных каменщиков.

Глава 12 Рождение великой ложи

Описать организацию масонов — задача чрезвычайно сложная. Это крупнейшее в мире братство, насчитывающее около 3 миллионов членов в США, более 700 тысяч — в Англии и еще несколько миллионов в остальном мире. С момента ее выхода на белый свет в 1717 г. об этой организации написано более 50 тысяч книг, брошюр и статей.

Вся масса этой литературы свидетельствует о том, что масонам свойственно глубокое богопочитание, безупречная религиозная мораль, поразительная толерантность и веротерпимость (главным признаком масона служит твердая вера в Высшее Существо), а своей главной целью масоны считают воспитание нравственности, самосовершенствование и широкую благотворительность. И, невзирая на все эти достоинства, поразительна неблагодарность человечества: врагов у франкмасонов было больше, чем у любой другой религиозной организации! На них систематически нападала Католическая церковь, мормонам категорически запрещалось вступать в масонские ложи, и даже Армия спасения и английские методисты не рекомендовали своим членам иметь с масонами дела. Масоны были поставлены и по сей день находятся в некоторых странах вне закона. Общеизвестны гонения на масонов со стороны Адольфа Гитлера, Бенито Муссолини и Франсиско Франко, каждый из которых объявлял в своей стране орден запрещенным. На масонов обрушивались серьезные обвинения в проповеди альтернативной христианству религии антихриста и в участии в подрывной деятельности, направленной против собственных правительств. Совсем недавно масонам пришлось отбиваться от скандального финансового дела, по которому проходила тайная и дезавуированная масонская ложа Ватикана, а также от обвинений в оказании помощи попавшимся на грязных махинациях чинам английской полиции и высокопоставленным чиновникам.

Большинство антимасонских инсинуаций и обвинений трудно проверить и практически не удается выяснить их содержательные моменты, к тому же франкмасоны, как правило, избегают вступать в споры и в полемику. Критики масонов обычно приводят довод, согласно которому «молчание есть знак признания», а псевдосекретная организация оставляет все выпады без ответа, очевидно считая, что в наш перенасыщенный средствами массовой информации век дела говорят красноречивее всяких пресс-релизов. Все это оставляет у публики представление о масонской ложе как организации скрытной и крайне противоречивой. На то есть и еще такое объяснение: на толпы антимасонских критиков и разоблачителей всегда найдется пара-тройка весьма влиятельных людей, способных всю эту критику и шумиху превратить в простой мыльный пузырь.

Участие масонов в Американской революции отмечено такими именами, как Джордж Вашингтон, Бенджамин Франклин, Джеймс Монро, Александр Гамильтон, Пол Ревир, Джон Рол Джонс, а также маркиз де Лафайет и Бенедикт Арнольд. Другими революциями против государственного строя и церковных порядков руководили масоны Бенито Хуарес, Симон Боливар. Джузеппе Гарибальди и Сэм Хаустон. (В некоторых случаях им помогали изделия собрата-масона Самуэля Кольта[3].)

В списке монархов и императоров, приносивших масонскую клятву, значатся английские короли Эдуард VII, Эдуард VIII и Георг IV, король Пруссии Фридрих Великий, Георг I Греческий, Хокон VII Норвежский, Станислав II Польский и даже Камехамеха V, король Гавайский. Кроме Вашингтона и Монро, в список масонов входят еще ряд американских президентов: Эндрю Джексон, Джеймс Н. Полк, Джеймс Бьюкенен, Эндрю Джонсон, Джеймс А. Гарфилд, Теодор Рузвельт, Уильям Говард Тафт, Уоррен Г. Гардинг, Франклин Д. Рузвельт, Гарри С. Трумэн, Линдон Джонсон, Джералд Форд и почетный член масонского братства Рональд Рейган.

Из английских масонов во Второй мировой войне участвовали премьер-министр Великобритании Уинстон С. Черчилль, фельдмаршал граф Александер Тунисский, маршал Клод Окинлек, маршал лорд Ньюхолл (ВВС) и генерал Фрэнсис Уингейт. Американское масонство на войне представляли генерал Марк Кларк, Омар Бредли, Джордж Маршалл, Джозеф Стилвелл и Дуглас Макартур.

Конечно, воевали масоны не всегда на одной стороне. Наполеон бросал своих масонов-маршалов Мессена, Мюрата, Сульта, Макдональда и Нея против русского масона Кутузова, прусского масона Блюхера и против герцога Веллингтона, которому и довелось ряд своих братьев-военачальников прикончить под Ватерлоо.

Трудно сказать, где началось и где кончается влияние масонства на протяжении 270 лет его открытого существования на все стороны общественной жизни Запада, будь то политика, война или культура. В музыке масоны охватывают жанровый спектр от Уильяма Хэнди, автора «Сент-Луис блюза», до Джона Филипа Суса и от Гилберта и Салливана через Сибелиуса и Гайдна до Вольфганга Амадея Моцарта, которого, по некоторым слухам, умертвили за то, что в опере «Волшебная флейта» он раскрыл масонские тайны.

К масонам-литераторам относятся Вальтер Скотт, Роберт Бернс, Редьярд Киплинг, Джонатан Свифт, Оскар Уайльд, Оливер Голдсмит, Марк Твен, Артур Конан Дойл (который ни за что не допустил бы, чтобы антимасонская книга Стивена Найта «Джек-потрошитель: тайна раскрыта» была экранизирована и на экране его любимый герой Шерлок Холмс столкнулся бы в противоборстве с лондонскими масонами, духовными братьями самого автора).

Сколь ни впечатляют, если не сказать большего, эти представители масонства, они явно бледнеют перед именами тех, кого масонские историки причисляют к самым древним представителям этого братства, а именно: Адама, Авраама, Ноя, Моисея, Соломона, Птолемея, Юлия Цезаря и Пифагора (упоминаемого в устных преданиях масонов под забавным английским именем «Питер Гоуэр» — «Петр Идущий»). Но на этом фантазии некоторых авторов не останавливаются. Делаются попытки отыскать истоки масонства в Древнем Египте, а некоторые даже прослеживают их в древнеиудейской секте ессеев, в религиях Заратустры, халдеев и особенно финикийцев, поскольку последние почтили своим посещением Британские острова и якобы поделились собственными мистериями с друидами, которые предстают прямыми предками масонов.

Постепенно шумные баталии между историками масонства, пытавшимися перещеголять друг друга своими открытиями, стали стихать, и тогда получили возможность быть услышанными и более трезвые голоса. Первый серьезный шаг в этом направлении был сделан в привязке масонства к строительству храма Соломона, где буквально истолковывалась одна аллегория, ставшая впоследствии, как мы потом увидим, главным звеном в обряде посвящения в степень Мастера-масона. Эта теория украшена именами трех Великих Мастеров — царя Соломона, тирского царя Хирама и мифического Хирама, именуемого также Хирам-Абиф. Масонские авторы пытаются идентифицировать личность Хирама-Абифа с личностью библейского персонажа, «сына вдовы из колена Неффалимова», бывшего искусным мастером по выделке бронзы и отлившего из этого металла колонны Якин и Боаз, украшавшие наружный портал храма. Дело в том, что в масонском обряде мастер Хирам-Абиф погибает и храм остается незавершенным, тогда как в библейском варианте храм был благополучно достроен и, судя по всему, мастер Хирам вернулся домой живым и здоровым. Сама Библия не приводит никаких сведений относительно появления масонства. Если говорить серьезно, связь масонства и сооружения храма Соломона не выходит за пределы аллегорической драмы, включенной в традиционный масонский обряд.

Следующее поколение историков масонства, больше ориентирующееся на исторические факты, а не на предания старины глубокой, утверждает, что никаких свидетельств масонства при сооружении храма Соломона не существует, что такие свидетельства обнаружены в средневековой гильдии строителей-каменщиков. Историки извлекли на белый свет все древние орудия каменщиков, сделав их символами морали и нравственности, коими должны руководствоваться масоны в самосовершенствовании. Ничего плохого в уроках морали и благотворительности нет, в какой бы форме они ни проводились, как не может быть возражений и против стремления к самосовершенствованию. Тут можно говорить лишь о фактической достоверности, о правдоподобии исторического материала, усматривающего в средневековой организации грязных и пыльных каменотесов с ободранными руками и коленями, больными спинами от таскания тяжелых блоков в любую погоду прообраз высокородной компании во главе с королями и принцами, герцогами и графами.

Ключевой вопрос состоит в том, что до 1717 г. масонский орден действительно был почему-то самой секретной организацией. Это было не просто тайное общество с условными сигналами и особой манерой рукопожатии, а именно массовая организация, само существование которой было тайной. Ни один из историков масонства не знает причин ее секретности и целей существовании. Когда масоны наконец открылись, стало известно, что у них есть свои ячейки, называемые ложами, расположенные в Англии, Ирландии, Шотландии и Уэльсе. В других местах их еще не было. Какая их объединила тайна, хранить которую они клялись из поколения в поколение настолько строго, что выдача ее каралась самой строгой мерой? Сколь твердым ни был раствор, скреплявший камни масонских лож, дававший смысл жизни их членам и требовавший строгой тайны, эта тайна ушла, когда на английский трон, недоступный католику или супругу католички, ступил первый король из династии Ганноверов Георг I.

Надо сказать, что, когда случилось событие 1717 г., ему не придали особого значения. Не произошло ничего особенного: просто четыре масонские ложи собрались в таверне «Под яблоней» в Ковент-Гардене в Лондоне и объявили о своем союзе в форме официальной ассоциации, названной «Великая ложа». Новость эта в Лондоне была встречена равнодушно: первое впечатление от нее, если таковое и было, состояло в том, что четыре обычных клуба, где принято есть и выпивать, теперь раз в году будут собираться, чтобы есть и выпивать вместе. Выяснилось также, что одним из святых покровителей ассоциации является Иоанн Креститель, и в день этого святого, 24 июля 1717 г., была официально учреждена Великая ложа с избранием Великого Мастера и других представительных лиц.

Настоящее же потрясение произошло скрытно и затронуло только другие масонские ветви Британии. Четыре лондонские ложи, раскрыв себя и всех остальных членов своего ордена, нарушили вековую клятву о сохранении тайны! Иными словами, эти четыре ложи решили, что в секретности нет больше надобности, что она просто лишняя. Все остальные масоны Британии оказались перед свершившимся фактом; можно только догадываться, сколько крика и шума поднялось на тайных собраниях лож в последовавшие за лондонским событием месяцы.

Постепенно другие масонские ложи, главным образом в окрестностях Лондона, также вышли из подполья и обратились с просьбой принять их в Великую ложу. И все же некоторые ложи страшно разгневались на «клятвопреступников» и не желали иметь с ними ничего общего. Их ярость можно объяснить тем, что члены новоявленной Великой ложи не удосужились оправдать свои действия или хотя бы объяснить всем собратьям, что настало время оставить то, что, на их взгляд, теперь казалось бессмысленным и неудобным. Однако, когда Мастер Великой ложи во время второго общего банкета в 1718 г. обратился с особой просьбой к остальным ложам, те оказали сопротивление, показав, что их первоначальное отношение к затее Великой ложи не изменилось. Просьба состояла в том, чтобы передать в Великую ложу все древние документы, относящиеся к масонству, дабы разработать проект устава Великой ложи. В ответ на это многие масонские организации просто сожгли старинные документы, чтобы не была нарушена клятва о тайне. Историкам, конечно, жаль уничтоженных документов, но в определенном отношении их сожжение делает честь тем, кто не спешил отказываться от старых традиций и нарушать ранее данные клятвы.

Первый официальный протест против создания Великой ложи поступил через восемь лет, в 1725 г., от масонской ложи Йорка. Йоркские масоны обжаловали не само нарушение старинной традиции секретности своего ордена, а претензии на старшинство и главенство лондонцев. Возраст своей ложи Йоркские масоны связывали с закладкой Кафедрального собора в VII в.; их первым Великим Мастером был король Нортумбрии Эдвин. Верные духу братства йоркцы не стали оспаривать у Лондона название Великой ложи Англии, но широко объявили, что у масонов Йорка есть «неоспоримое право» именоваться «Великой ложей всей Англии» (выделено мной. — Дж. Р.).

В том же 1725 г. вышла из мистического тумана таинственности ирландская ложа и назвалась Большой ложей Ирландии с центром в Дублине. Первым Великим Мастером ложи Ирландии стал двадцатидевятилетний граф Росский. По-видимому, это был удачный шаг для начала всего дела, хотя бы потому, что граф получил наследство от своей любимой бабушки герцогини Тир-коннельской в размере миллиона фунтов стерлингов.

Шотландцы дольше всех оттягивали свой выход на люди. (Есть такое мнение, что если масонов разных стран сравнивать с религиозными конфессиями, то классическое франкмасонство можно приравнять к иудаизму, американских масонов — к реформаторам, английских — к консерваторам, а шотландцев — к ортодоксам.) Через девятнадцать лет после образования Великой ложи Англии шотландские масоны стали проводить встречи и обсуждать ситуацию. В 1737 г. наконец было объявлено о созыве объединительного собрания новой Великой ложи Шотландии.

Этот год стал взрывом масонства во Франции. Он породил стихийное возникновение сотен и сотен новых масонских орденов и разжег пожар новых легенд и фантастических сказаний, которые вконец запутали любое серьезное исследование движения не только в Европе, но и в Соединенных Штатах. Всю эту бучу заварил один именитый шотландец. А что его побудило сделать это, остается неясным по сей день, как было неясным с самого начала.

Эндрю Майкл Рамсей родился в Эре (Шотландия) примерно в 1681 г. и окончил Эдинбургский университет. В 1709 г. Рамсей стал домашним учителем детей графа Вемисского, но скоро его захватили бурные события религиозной жизни тех лет и он уехал во Францию. Там, под покровительством архиепископа Фенелонского, он перешел в Римскую католическую церковь. Через некоторое время он был назначен наставником в дом герцога де Шато-Тьери, а потом учителем принца де Тюрренна. За верную службу ему было даровано звание рыцаря (шевалье) Ордена Святого Лазаря, вследствие чего он остался в истории масонства под именем шевалье Рамсея.

Самым важным делом Рамсея было, пожалуй, служение королю, но королю без собственного королевства. Его пригласил к себе в Рим человек, который должен был бы стать английским королем Иаковом III, если бы его отец Иаков II не был свергнут с трона. Иаков был одержим мыслью вернуть английскую и шотландскую корону своему роду, а английский народ — в лоно Католической церкви. Если короны не достанутся ему, то он рассчитывал, что их получит его сын Карл Эдуард Стюарт, правнук того короля, который был одновременно шотландским королем Иаковом VI и английским Иаковом I и в глазах католической Европы был наследником как английского, так и шотландского тронов. Наследнику в изгнании нужен был учитель, и шевалье Рамсей стал заниматься образованием трагически закончившего молодого человека, известного в истории под прозвищем Юный Претендент.

Через некоторое время Рамсей переехал из Рима во Францию, где включился в активную масонскую деятельность. В то время во Францию из Англии перекочевала трехступенчатая масонская ложа, основавшая свои филиалы в Париже и еще в трех больших городах Франции. Филиалы устроили свои ложи и приняли в них нескольких французов. Те проявили некоторый интерес, но особого ажиотажа в отношении полусекретного братства, возникшего из гильдии грубых английских каменотесов, сказать по правде, не было. Рамсей все это в корне изменил. Он объявил совершенно новую родословную франкмасонства: никаких каменотесов, а исключительно короли, принцы, бароны и рыцари Крестовых походов. У него не было ни клочка какого-либо документа, ни серьезного обоснования, но ему поверили. В конце концов, он был домашним воспитателем королевской особы, членом королевского общества, шевалье Ордена Святого Лазаря и канцлером Великой парижской ложи франкмасонов. Торжественная речь, как она называлась, впервые была произнесена им в масонской ложе Святого Фомы в Париже 21 марта 1737 г.

«Наши предки, участники Крестовых походов, собирались со всех частей христианского мира на Святой земле, чтобы там снова воссоединиться в единое братство людей разных национальностей», — говорил Рамсей. Он дал объяснение некоторым тайным словам как средству защиты: это, заявил он, «слова войны, которые крестоносцы сообщали друг другу, чтобы распознать затесавшихся в их среду сарацинов, которые часто пробирались в ряды крестоносцев и убивали их». Он объяснил, что древние мистерии Цереры, Исиды, Минервы и Дианы имеют прямое отношение к масонам. Относительно зарождения масонства Рамсей говорил, что первые масоны-крестоносцы сами не были каменщиками, а стремились и дали обет восстановить храм Соломона на Святой земле. Он заявил, что братство вошло в «тесный союз с рыцарями Святого Иоанна Иерусалимского».

(Возвращаясь к истинным целям благородных участников Крестовых походов, легко увидеть, что особой преданности идее братства всех людей там не было. Видимо, заслугой Рамсея нужно считать то, что от него ведет начало дух рыцарственности, охвативший Европу XVIII–XIX вв., поднявший на щит в сознании каждого истинного джентльмена добропорядочность, благочестие, сострадание, великодушие и честность в отношениях с людьми, суперпочтительное отношение к женщине, примеров чего раньше в истории отыскать невозможно.)

Далее Рамсей поведал, что ложи масонов в Германии, Италии, Испании, Франции и в Шотландии были организованы вернувшимися из Крестовых походов рыцарями, причем лорд-стюард Шотландии в 1286 г. был Великим Мастером ложи в Килвиннинге. (Возможно, Рамсей исходил из того, что его аудитория осведомлена о прямой связи наследственного стюарда — управляющего Шотландии с известной фамилией Стюарт, ставшей родом шотландских и английских королей, отпрыском которых считал себя ученик Рамсея, планировавший возвращение утраченных корон.) Масонские ложи не обрели должного внимания во всех странах, кроме Шотландии, и хотя принц Эдуард вернул масонов обратно в Англию, самыми старыми ложами остаются шотландские, именно они источают истый дух масонства в Англии. Поэтому он, Рамсей, посчитал своим долгом поехать во Францию, чтобы заняться созданием «мирового центра ордена».

Франция откликнулась на эту идею. Масоны-каменщики — это одно, а короли, герцоги и бароны — совсем иное дело. Новые масонские звания и обряды засверкали во Франции, как финальные вспышки праздничного фейерверка. Новые обряды разошлись по разным странам, те в свою очередь украсили их своими добавлениями и вариантами, так что в один прекрасный день историки масонства смогли документировать 1400 различных масонских степеней и званий. Церемонии и обряды масонов, даже их наименования исчерпали все терминологические возможности Ветхого Завета и всех рыцарских орденов. Одна французская система, возникшая из торжественных речей Рамсея, — так называемое Шотландское масонство, — разрослась до тридцати трех степеней и в таком виде перекочевала в США, где действует и по сей день, получив наименование «Древний и признанный шотландский обряд свободного масонства». Он поддерживает связи с «Древним арабским орденом благородных почитателей мистического Храма» (так называемыми храмовниками), в котором притязания Рамсея на происхождение масонов из Святой земли выразились в форме принятия ритуалов и костюмов арабско-турко-египетского характера. Говоря по правде, из всех так называемых шотландских масонских лож прямое отношение к этой стране имеет только Королевский орден Шотландии.

Возможно, это простое совпадение, но в 1738 г., когда Рамсей выступал со своими докладами, папа Климент XII издал буллу и еще ряд энциклик, направленных против масонства, и открыл новое широкое поле деятельности стараниям и рвению святой инквизиции. Там, где инквизиция пользовалась властью и влиянием, масонов подвергали арестам, депортации и даже пыткам. В Португалии одного масона после пыток приговорили к каторжным работам на галере, где он и пробыл четыре года, прикованный цепью.

Еще одно событие в истории масонства в континентальной Европе могло быть связано с именем Рамсея. Немецкий титулованный аристократ с тяжеловесным именем Карл Готфельд барон фон Гунд и Альтен-Гроткау полагал, что был посвящен в служение истинного масонства Ордена строгого повиновения. Причиной тому послужила клятва масона-ученика, предусматривающая беспрекословное повиновение «Неведомому старшему». Из дневника фон Гунда известно, что во время пребывания в Париже в 1743 г. он был гостем масонского Ордена Храма, где его встречал неизвестный ему человек, носивший звание «Рыцарь красного пера». На приеме присутствовали лорд Килмарнок (приверженец Иакова II, которого казнили 18 августа 1746 г. за государственную измену) и лорд Клиффорд. Затем, по свидетельству фон Гунда, он был представлен принцу Карлу Эдуарду Стюарту как самому почтенному брату масону. Из «настоящей истории» свободного масонства фон Гунду сообщили, что во времена гонений на тамплиеров группа рыцарей укрылась в Шотландии, сохранив свой осужденный и проклятый орден, войдя в гильдию рабочих-каменотесов. Там они избрали Великого Мастера на место погибшего де Моле, и с тех пор тянется не прерывавшаяся линия Великих Мастеров-тамплиеров. По соображениям безопасности имя действующего Великого Мастера, пока он жив, сохраняется в тайне, о его роли знают только двое других, его избравших. Отсюда проистекает существование клятвы повиновения «Неведомому старшему». Фон Гунд приступил к организации лож строгого повиновения в Германии. Он делал все, как ему было сказано, но под конец жизни пережил полное душевное расстройство, потому что больше никогда никто из масонской ложи на контакт с ним не вышел.

История о рыцарском ордене, беспрекословном повиновении и тайном Великом Мастере, очевидно, пришлась по душе землякам фон Гунда, потому что новый орден за двадцать с небольшим лет распространялся по всей Германии, как лесной пожар, а оттуда — практически по всей Европе. Потом этот пожар стал постепенно затухать и практически потух в следующем десятилетии, потому что Великий Мастер остался не только неизвестным, но и вряд ли существовал как таковой. Фон Гунд отошел в мир иной с твердым убеждением, что «Неведомым старшим» был Юный Претендент собственной персоной. С ним были согласны те, кто полагал, вся эта история с образованием масонского Ордена строгого повиновения была затеяна с целью вербовки сторонников и сбора денег на дело наследника Иакова II. Если предположение, что «Неведомым старшим» являлся принц Карл Эдуард Стюарт, было верным, то причина, по которой на фон Гунда больше никто не вышел, совершенно ясна. С якобитами окончательно покончили в кровавом сражении при Куллодене и столь же кровавом побоище-преследовании, устроенном английским командующим герцогом Камберлендским, прозванным Вильямом-Мясником, который гонялся за шотландцами-католиками по горным долинам, пока не прикончил их всех до одного. (В качестве героя Англии герцог был прославлен тем, что его имя присвоили ароматному садовому цветку, созданному для «альпийских горок», назвав шедевр цветоводства «сладкий Вильям», что в Шотландии, разумеется, тут же переименовали в «вонючего Билла».)

Пока масоны на континенте занимались развитием все более сложных и замысловатых обрядов и ритуалов, настоящее трехступенчатое британское масонское братство переживало собственные трудности. Когда все изначальные цели были многократно обсуждены, обговорены и оставлены, масонские ложи стали создаваться как гастрономические клубы любителей поесть и выпить, и предпочтение в них, похоже, отдавалось второму занятию. Все английские масоны должны пенять своему брату-моралисту Уильяму Хоггарту, запечатлевшему лондонское масонство на полотне под названием «Ночью», изображавшем вусмерть пьяного Великого Мастера ложи, которого волочит на себе тайлер; оба в масонских одеяниях и регалиях. Даже сами ложи в быту обычно назывались по имени заведений, где обычно собирались их члены. Первоначальные идеи масонства затерялись в веках и ушедших поколениях, и масонскому руководству предстояло поставить перед организациями новые цели. На первое место возвели благотворительность, начинавшуюся с бедствующих братьев, потом расширенную на вдов и сирот братьев и, наконец, на всех бедных и нуждающихся.

Другой миссией масонства, не позволявшей ему окончательно превратиться в кружок выпивох, была идея постоянного самосовершенствования путем повышения своих моральных качеств, примеры которых черпались в традициях ложи. Нравственное воспитание велось с помощью символики рабочих инструментов и орудий труда каменщиков. Масонское выражение «на прямой угол» приобрело значение «честно, без обмана» и вошло в обиходную английскую речь. Эти символы из инструментария каменотесов до выхода масонов из подполья в 1717 г. не употреблялись в их среде, но потом быстро вошли в привычку. А случилось это благодаря использованию слова ашлар, что значит «отесанный строительный камень». Вновь принятый член ложи на жаргоне ордена назывался «неотесанным ашларом», и ему предстояло с помощью символических инструментов морали и нравственности придать себе правильную форму «настоящего ашлара», выровнять себя и отполировать, чтобы быть готовым занять свое место в здании храма Божьего, потому что высшим принципом масонства было и остается поклонение Высшему Существу.

Два новых компонента масонской идеологии — благотворительность и нравственность, постоянно повторяемые и контролируемые, вытащили английских масонов из кабаков и баров в специально отстроенные залы и здания, придав им новый статус суперрелигиозной организации. Все развлечения с долгим ужином, вином и курением длинных трубок «церковного старосты» были отменены, и вместо них на собраниях масонских лож стали звучать гимны, молитвы, органная музыка — с целью подчеркнуть торжественный смысл обряда и всей атмосферы.

Зная не много больше того, что «масон» означает «каменщик» и что центральным моментом в главном масонском ритуале является сооружение храма царя Соломона, все аспекты внутриорганизационных отношений основывались на аллегориях строительного дела, а инструментарий каменщика служил моральным и этическим символом святого и вечного созидания. Существенное значение для истории масонства имели также любые сведения, касающиеся профессии средневековых каменщиков-строителей и архитектуры древних строений. Высокие католические соборы особо привлекали внимание романтиков из масонов, которые активно разрабатывали теорию происхождения масонства из средневековых гильдий каменщиков-строителей. Масонские книги переполнены описанием самых известных соборов, эта тема постоянно присутствует в лекциях, проводимых в ложах, с демонстрацией особенностей строения арок, контрфорсов, шпилей, характерных деталей колонн и капителей. Однако теперь уже доказано, что масоны не имеют никакого отношения к возведению хотя бы одного архитектурного сооружения, а наиболее серьезные из масонских авторов теперь совсем перестали упоминать некогда популярную легенду, согласно которой архитектор знаменитого лондонского собора Святого Павла Кристофер Рен якобы был Великим Мастером масонов.

Так и не раздобыв ни единого достоверного подтверждения ни в области строительного дела, чем рьяно занимались английские масоны, ни в Крестовых походах на Святую землю, чем были озабочены масоны Франции, исторические изыскания не дали никаких результатов. Поиск корней и истоков масонства пришлось направить в другую сторону. Теперь предстояло найти какую-то связь масонов с разогнанным Орденом тамплиеров. Надо сказать, что ритуальные слова и символы, придуманные после выхода масонства из подполья в 1717 г., ничего дать не могли. Истинные знаки, слова и обряды, которые могли приблизить к истокам масонства, скорее всего предстояло искать в устном предании, сохраненном памятью, в заученных, но непонимаемых словах и выражениях, более стойких к искажению и переосмыслению.

Таким образом, предстояло обратиться к тем чертам и особенностям масонства, которые имелись у появившихся четырех лондонских лож в 1717 г., когда весь их багаж составляло прошлое. Назовем эту группу сведений «секретным» масонством, в противоположность свободному, или «публичному», масонству после 1717 г. При этом следует взять за правило не принимать во внимание толкование фактов секретного масонства позднейшими исследователями этой проблемы, которые не столько искали истину, сколько стремились подогнать каждый момент истории секретного масонства под надуманную схему происхождения масонов от средневековой гильдии каменщиков-строителей.

В качестве примера можно взять наряд масона — перчатки и кожаный фартук, бывшие, по мнению масонских авторов, рабочей одеждой средневековых каменотесов. Изучение сотен средневековых рисунков, картин, гравюр с изображениями работающих каменотесов приводит к выводу, что никаких перчаток и кожаных фартуков они не носили. Другой пример — тайлер, стражник с палашом наголо, стоящий у входа в ложу во время проходящего там собрания. Масонские писатели решили, что стражника нанимали в гильдии мастеров, покрывавших крыши черепицей; по другому варианту объяснения, в комнату, где проводились тайные собрания, вела дверь, покрытая черепицей. У масонских авторов можно встретить множество несуразностей, потому что они тенденциозно привязаны к идее происхождения ордена от средневековой гильдии мастеров-строителей. Но у нас есть все основания отбросить эту теорию, хотя она распространена очень широко. Чтобы проверить ее истинность досконально, нужно было внимательно и скрупулезно исследовать историю средневековых гильдий каменщиков Британии. Результаты исследования поразили меня, а для свободных масонов и вовсе оказались потрясением.

Глава 13 В поисках средневековых гильдий

В сущности говоря, в появлении масонства особой тайны нет, но на деле получается, что вопрос о том, как возник этот орден, оказывается тайной всех тайн. В происхождении масонства и целях всего движения, казалось бы, нет ничего загадочного, потому что как масонская и антимасонская печать, так и вообще вся общественность дружно считают, что масоны возникли из средневековой гильдии английских мастеров-каменщиков. Исследование, проведенное автором этой книги, позволяет утверждать, что это распространенное мнение ошибочно. Расхождение во мнении с масонскими и антимасонскими авторами, создавшими прочное убеждение о профессиональном происхождении масонства из рабочей гильдии, побудило меня вести многомесячные исследования, отправляясь в тысячекилометровые путешествия. Но чем далее шла моя исследовательская работа, тем больше я убеждался, что теория гильдии является заблуждением.

Нужно заметить, что современные масонские писатели, в отличие от своих антимасонских коллег, дают больше пищи для размышлений и изысканий. Масоны Ф. Л. Пик и П. К. Найт в авторитетном труде «Краткая история франкмасонства» пишут: «По настоящее время ни одной достоверной теории о происхождении масонства так и не выдвинуто. Причиной тому, по нашему мнению, служит факт, что масонство как течение возникло среди самодеятельных каменщиков Британии». Недавно умерший Стивен Найт, самый острый критик масонства в последние годы, в своей книге «Братство» относительно происхождения масонства высказался совершенно определенно, назвав первую главу следующим образом: «От гильдии рабочих — к тайному обществу». Он утверждает, что история масонства — «это повесть о том, как католическая гильдия нескольких тысяч английских рабочих перешла в руки аристократов, джентри и представителей многих других нерабочих классов и как она была превращена в тайное общество, отделившееся от христианства». Такая характеристика нас не смутила, и вот почему. Во-первых, все профессиональные гильдии в средневековой Европе могут быть отнесены к римско-католическим, потому что католик был единственным, кто тогда мог существовать (если не хотел рисковать собственностью, подвергаться пыткам и преждевременно закончить жизнь на куче пылающего хвороста). Во-вторых, профессиональные гильдии были образованиями исключительно местными, никакой общей организации, действовавшей в границах всей Англии, быть не могло. В-третьих, масону не требовалась вера в Христа. Он должен был верить в Бога и в бессмертие души; такое вероисповедание не могло зародиться в профессиональной гильдии, тем более среди ремесленников, основным и главным заказчиком которых была Церковь.

С другой стороны, нельзя пройти мимо сухой констатации факта в энциклопедии «Британника»: «Франкмасоны появились из среды средневековых гильдий каменщиков и строителей храмов».

Было необходимо изучить связь масонства с каменщиками, и уже с самого начала имелись все основания говорить, что формальная принадлежность к гильдии могла быть просто прикрытием, что совсем не редкость для секретных организаций. Во время Второй мировой войны японцы создали большую шпионскую организацию «Синдо Роммей», действовавшую в бассейне реки Амазонки. Целью организации была подготовка к использованию природных ресурсов этой территории после предполагавшейся победы и завоевания мира. Организация работала под видом рыбопромыслового предприятия: словарь шифров состоял из терминов и выражений рыбацкого промысла. Когда шпионская сеть была раскрыта и ее участники арестованы, выяснилось, что руководителем организации был японский полковник, переодетый поварихой рыболовецкого сейнера. Далее. В Индии члены тайной банды убийц и разбойников — туги (отсюда английское слово «таг» — головорез, убийца) — скрывались под видом бродячих торговцев и тоже пользовались торговыми терминами, имевшими тайный смысл. Смешавшись с толпой других торговцев, они выбирали себе жертву и душили ее в честь богини Кали. Далее. В елизаветинские времена деятельность иезуитов в Англии была запрещена, и они между собой общались на языке торговцев. Скажем, если один из них сообщал другому, что «в Плимут приехали два новых купца из Италии и ищут деловые связи в графстве Суссекс», другой понимал, что это означало: в Англии появились два иезуитских священника, которым нужен надежный дом в Суссексе. Поэтому нет ничего особенного в том, что некая тайная организация избрала своим главным церемониалом аллегорическое строительство храма Соломона, придав себе таким путем вполне респектабельный вид некой строительной организации. Однако черты и свойства, обретенные масонами за два столетия, сбросить с себя не так просто, а потому требовалось узнать побольше о средневековых ремесленных гильдиях, в частности о гильдии каменщиков-строителей.

Любая гильдия не являлась ассоциацией рабочих, она объединяла, скорее, предпринимателей-подрядчиков. У нее был свой устав, который гарантировал ей особые льготы, монопольные права на профессию или оказание услуг в определенном районе, обычно в одном городе. Гильдия обладала правами решать вопросы конкурентной борьбы, устанавливала расценки, гарантирующие определенную норму дохода, следила за качеством выполненных работ, регулировала поступление новой рабочей силы, выдавая соответствующие разрешения. Власти, дарующие гильдии уставные нормы, вознаграждались сбором податей и налогов с ввозимых в город материалов и сырья, а также с продажи готовой продукции. Гильдии играли большую роль в стандартизации изделий и контроле за их качеством. По мере развития системы гильдий контролю подвергались не только качество и исполнительский уровень готовой продукции, но также вид и источники получения сырья, используемые инструменты и даже метод их применения.

Главной заботой гильдии было получение дохода, а общепризнанным способом гарантии максимального дохода служит монополия, которая приспосабливает предложение к спросу на товар. Самый распространенный способ регулировать предложение — сдерживание числа поставщиков-мастеров, обладающих нужным набором инструментов и способных выдавать готовую продукцию. Гильдиями руководили мастера, и они препятствовали вхождению в дело новых работников, если для них не было свободного рынка сбыта.

Полноправным членом торговой или ремесленной гильдии мог стать только мастер — собственник и производитель. Его производство обычно помещалось в его жилом доме, и он был владельцем инструментов. Мастер сам закупал сырье, следил за выполнением работы и наблюдал за состоянием рынка. Дополнительный доход и маневренность в трудовом процессе обеспечивало использование одного или нескольких подмастерьев. Это были обычно мальчики, становившиеся молодыми людьми к моменту окончания своего ученичества, продолжавшегося примерно семь лет. Мальчики учились мастерству и работали по официально заключенному договору, который ставил их в положение крепостного слуги. Если они пытались бежать от хозяина, их ловили, возвращали хозяину и подвергали телесному наказанию. Согласно контракту на ученичество, мастер брал на себя обязательство обучить подмастерье всем сторонам своего ремесла до такого уровня, когда юноша мог бы держать перед гильдией экзамен, который обычно состоял в предъявлении готового изделия, «мастерски изготовленной вещи», вошедшей в другие языки французским словом «шедевр».

Мастер выступал также в роли приемного отца. В зависимости от пригодности и услужливости подмастерья он мог предоставить ему стол и кров в своем доме. Мастер сам устанавливал, что и как должен делать подмастерье, и был вправе наказывать его за непослушание. За все это мастеру полагалась особая плата плюс бесплатный труд ученика.

Завершение ученичества и даже громкая похвала за качество выполненной экзаменационной работы еще не означали, что молодой умелец автоматически становился мастером гильдии. Это звание могла дать только сама гильдия, а ждать ее решения приходилось долго. Подмастерье мог очень долго находиться в «подвешенном» состоянии между учеником и мастером, звания которого он в конечном счете мог и не добиться. Единственное, что ему в такой ситуации оставалось делать, это идти к своему мастеру уже наемным работником на поденный труд. Таких тружеников называли журнименами, от средневекового английского и франко-нормандского слова joumee — день, иначе «поденщики». Журнимен мог спокойно наскрести денег для приобретения необходимого инструмента и попытаться найти себе применение за пределами ареала своей гильдии, скажем, в одной-двух милях от города, рискуя при этом навлечь на свою голову гнев руководителей своей гильдии за попытку создать им конкуренцию. Понятно, что гильдии все время стремились расширить территорию своей привилегированной деятельности (напомним об эпизоде крестьянского восстания, когда повстанцы напали на Грейт-Ярмут за то, что монополия гильдий города была расширена на семь миль дальше городской черты).

По мере специализации ремесленного труда возникали новые гильдии, ставящие под угрозу доходы старых. На этой почве стали назревать конфликты. Седельники и шорники должны были покупать кожу у кожевников, железо и бронзу — у кузнецов, у других мастеров — украшения и красящие вещества. Более сложные взаимосвязи складывались в производстве шерстяных тканей, которые в Средние века были главным английским экспортным товаром. Доходность отрасли зависела от цен на изделия прядильщиц, красильщиков, ткачей, суконщиков. Но еще большее влияние на доходность оказывали крупные купеческие гильдии, в руках которых были источники сырья, средства перевозки товаров, экспортные рынки для готовой продукции. Доходы этих гильдий быстро росли, они богатели на зависть земельной аристократии. Некоторые купеческие гильдии обзавелись конторами и складами в других странах. Иностранные гильдии, главным образом фламандские и из Северной Италии, тоже получили такие права на английской земле. Во время лондонского бунта восставшие гонялись за иностранными купцами, вытаскивали их из храмов и убивали прямо на улице. Не жаловали иностранных купцов и правители. Эдуард I при взятии шотландского города Бервика перебил там всех иностранных купцов и сжег дом их местной гильдии. По мере роста богатства купцы стали влиять на местное управление. Объединившись в ассоциацию, которая могла выступать как юридическое лицо, купцы стали брать в аренду целые города у местных правителей-лордов, а что касается Лондона — то у самого короля. Городские власти охотно шли на получение твердого годового дохода в обмен на отказ от сбора въездных пошлин, рыночных сборов и других мелких и хлопотных статей дохода, но такие выплаты лорду могли позволить себе только очень богатые гильдии. Это наглядно проявилось в ходе крестьянского восстания в Англии, когда ремесленники Йорка, Беверли и Скарборо силой вынудили купеческие семьи поделиться с ними местами в городской управе.

Таким образом, гильдии ремесленников и промысловиков получили право голоса в своих городах, и по сей день старинные гильдии Лондона, называемые по своим церемониальным нарядам «ливрейными компаниями», избирают из своего состава лорда-мэра города. Мэр Лондона Уильям Уолворт, сразивший ударом меча Уота Тайлера, был членом Почетной компании рыботорговцев.

Уставы гильдий давали им большие права в области самоуправления, именно гильдии, а не суды разрешали споры между производителями и их клиентами, гильдии сами определяли дисциплинарные и штрафные санкции против нарушителей устава и правил. Средневековые профессиональные гильдии были крепкой опорой своих церковных приходов. Церковь получала от них солидные суммы денег и ценные подарки. Было распространено почитание редких и ценных образов святых, которые часто были святыми покровителями гильдий, и в честь их устраивались народные празднества. Нередко гильдии строили собственные храмы, где совершались особые службы и моления. Этот обычай живет и по сей день: красивая церковь Святого Якова Гарликхит (hythe означает «док») постройки Рена является официальным храмом целых восьми лондонских «ливрейных компаний»: виноторговцев, красильщиков, маляров, плотников и мастеров-потолочников, изготовителей рожков (фонарей), иголочников, торговцев стеклом и изготовителей золотой и серебряной нити.

По части своей религиозности ремесленные гильдии придерживались народных вкусов и привычек, поскольку их члены сами происходили из простой среды и были далеки от аристократии. Они устраивали публичные представления на религиозные сюжеты, которые часто требовали многомесячной подготовки костюмов и декораций, причем диалоги на сцене шли не на латыни, а на разговорном языке простонародья. Они содействовали переделке на христианский лад языческих обрядов, связанных с временами года и этапами крестьянских работ, не поддавшихся истреблению со стороны Католической церкви и перешедших в число христианских праздников. Зимнее солнцестояние, отмечавшееся язычниками как победа Солнца над силами тьмы (с этого дня продолжительность светлого времени суток удлиняется), стало отмечаться как Рождество Христово; весеннее равноденствие стало Пасхой; летнее солнцестояние превратилось в праздник Тела Христова; день осеннего урожаи стал праздником Всех Святых. В XVTI в. Церковь была вынуждена менять тактику относительно старинных верований. Беда Достопочтенный советовал миссионерам не отрицать древнюю британскую богиню, именуемую то «Мать-Земля», то «Хлебная жена», а то и просто «Госпожа», а объяснять верующим, что «Госпожа» — это не кто иная, как Богоматерь, и что они, священники, явились, дабы объяснить ее Божественную суть. Теперь уже никого не смущает, что некоторые языческие термины и понятия прочно вошли в нашу жизнь, как никого не удивляют сегодня упоминания о языческих святках или символика плодовитости кролика и пасхального яйца. (Было, правда, время, когда в Англии запрещались народные гулянья у майского дерева — украшенного лентами деревянного шесга, носившего явный фаллический характер.)

Гильдии организовывали и оплачивали постановки религиозных мистерий. Эти сказки-пьесы разыгрывались по нескольку дней и несли людям христианское учение, показывая персонажей и события, отраженные в Библии, которую простому народу читать было запрещено. Элементы древних дохристианских религиозных обрядов случайно и непреднамеренно вкрапливались в эти пьесы. Они сближали народ с Церковью значительно эффективнее всех служб и проповедей на латинском языке, которые были простолюдинам непонятны. Руководство гильдий очень гордилось своими сказками-представлениями, старалось перещеголять друг друга в их пышности и занимательности. Все это стало важным элементом развития христианской веры. Людей, занимавшихся такими делами в гильдии каменщиков, странно было бы причислить к предшественникам масонов, проявлявших полную терпимость к вероисповеданию.

Важное несоответствие масонства с гильдией каменщиков состоит и в территориальной привилегии. Ремесленные гильдии были всегда привязаны к определенному месту, населенному пункту, тогда как масонские ячейки создавались по всей Британии вразброс. Если даже допустить, что английские гильдии образовали некую свободную ассоциацию, то никто не возьмется утверждать, будто такая ассоциация могла действовать также и в Шотландии. Мы видели, как обстояли дела между Англией и Шотландией в Средние века, и можно с уверенностью говорить о том, что учреждение какого-либо общества в одной стране не могло рассчитывать на радушный прием в другой, скорее наоборот. Иными словами, невозможно представить, что какая-нибудь гильдия могла с одинаковым успехом приветствоваться властями Англии, Шотландии, Ирландии и Уэльса. Если говорить об уставе такой универсальной организации, то она должна была бы исходить от центрального правительства. Ничего даже близкого этому в ту пору в стране не существовало. При этом сохранилось немало данных о выдающихся зодчих и замечательных сооружениях. Как правило, эти зодчие были приверженцами того религиозного ордена, для которого они возводили храмы и соборы, чаще всего монахами, ни с какими гильдиями ничего общего не имеющими.

Писатели разных масонских направлений дружно твердят, что профессиональным «масонам» (каменщикам) были необходимы особые рукопожатия и секретные знаки, поскольку-де масоны были бродячими рабочими, переходящими с одного места работы на другое. Утверждается: раз у них не было постоянной рабочей базы, как у мастеров других гильдий, им совершенно необходимы были опознавательные знаки, чтобы сохранить монопольный статус своего «закрытого предприятия». Не имея постоянного дома, они якобы собирались в своих ложах и обсуждали ход дел. Короче, современным авторам кажется, что сооружение монастыря, собора или замка было чем-то вроде строительства типового дома бригадой наемных рабочих. На самом деле возведение замка занимало от пяти до двадцати лет, кафедральные соборы строились в течение жизни нескольких поколений, а на завершение строительства некоторых не хватало и сотни лет. На такой работе каменщик не мог жить на временной квартире, оставив жену и детей где-то в другом месте. Такой подход допускает также, что строение возводилось за пределами ответственности и права контроля со стороны гильдии строителей, что гильдия должна была испрашивать разрешения на инспекционные поездки. Явный и открытый характер деятельности строительной гильдии превращает секретность ее членов в совершенно ненужную предосторожность. Дело обстояло как раз наоборот. Масону (каменщику) было совершенно необходимо иметь возможность доказать свою принадлежность к легальной гильдии и прямое отношение к ожидающей его работе, что было особенно важно в средневековой Англии, когда каждому человеку, покидающему свой город или графство, требовался специальный пропуск. Чтобы получить такой пропуск, нужно было сообщить властям достоверные сведения о причинах своего ухода.

Теперь о собраниях в «ложах». Когда на стройки сгонялись огромные толпы работных людей, свободных от пахоты, посевной и уборочной, они, конечно, поселялись во временных бараках. Мастера-строители, разумеется, спали и питались отдельно от чернорабочих, бараки которых никак не могли служить «ложами».

В связи со всем сказанным обдумаем смысл основных положений так называемой «Старой хартии масонства», датируемой XIV в. Считают, что в ней установлены правила поведения и ответственности средневековой гильдии каменщиков. Одно из главнейших правил хартии гласит, что «никто не может открыть тайну брата, которая может лишить его собственности или стоить ему жизни». Единственная тайна, разглашение которой в те времена могло бы повлечь за собой лишение человека его владений и жизни, это возможность обвинения этого лица в измене или ереси, или, если дело касалось Церкви, того и другого вместе. Другое положение хартии говорит о том, что приходящий в город «брат» должен сопровождаться местным братом, готовым «засвидетельствовать» вновь прибывшего. Однако в действительности, если каменщик официально работал на местного лорда или епископа, ему никакое «засвидетельствование» не требовалось, все гарантировало имя нанявшего его хозяина. С другой стороны, если у него нет свидетельства о своей профессии, нет пропуска и он не может объяснить причину появления в данном городе, он тут же будет задержан и посажен за решетку до выяснения его личности и намерений. Известное в городе лицо в случае необходимости вполне может рассказать правдоподобную версию цели его прихода и подтвердить его истинное или вымышленное имя. Но куда полезнее будет для того и другого держать своего гостя подальше от людей и мест, где к нему могут быть обращены разные вопросы.

Еще одно положение Старой хартии говорит о том, что «пришедшему» брату должно быть подготовлено трудоустройство на две недели, даны деньги и направление в следующую ложу. Было бы странным для мастера средневековой гильдии каменщиков давать работу человеку, в услугах которого он может не нуждаться, а потом еще снабжать странствующего каменотеса деньгами. Такое отношение понятно, если дело касается беглеца, скрывающегося человека, которого нужно не столько «трудоустроить», сколько дать приют на две недели.

Другое положение Старой хартии запрещает «масону» (каменщику) вступать в половую связь с женой, дочерью, матерью и сестрой брата. Это положение дало основание антимасонским писателям утверждать, что мораль «масонов» (каменщиков) носила избирательный характер и поддерживала моральные нормы только внутри братства, разрешая порочные сексуальные связи с женщинами за пределами своего круга. Ошибка таких писателей кроется в том, что они рассматривают эту норму как универсальное, всеобщее правило, а она таковой не является. Это правило касается закрытой секретной организации, участники которой в той или иной степени сами считаются изменниками и еретиками или содействуют и помогают им. Здесь главное — солидарность, тесное содружество. Попав в дом чужого человека, у которого есть жена или дочь, беглец может забыться, не вспомнить о своей священной клятве. Для секретного братства это не вопрос морали, это проявление осторожности, предусмотрительности.

На одно из главных различий между гильдией и вольными каменщиками указывает Стивен Найт. Гильдии были очень религиозными организациями и, относясь к Католической церкви как к своему основному заказчику, были ее пылкими и демонстративными почитателями. Что же касается масонов — «вольных каменщиков», то они признавали любую веру в единого Бога. Их обряды не предусматривают поклонение Христу или Деве Марии, тогда как гильдии каменщиков были авангардом горячих поклонников Пресвятой Девы. Как и почему могла произойти такая перемена? Такой перемены просто не было.

Резюмируя все сказанное о вольных масонах-каменщиках, можно утверждать, что по своей сущности это была оборонительная, защитная организация, стоящая в оппозиции к государству и Церкви, а вовсе не гильдия строителей-профессионалов. Это заключение противоречит общепринятому мнению во всех отношениях, но мы пока оставим эту тему, чтобы ближе рассмотреть собственные уставы средневековых гильдий каменотесов, отметить их территориальное распространение и монопольный характер их привилегий.

Первым объектом изучения мог бы послужить Лондон, но Большой пожар 1666 г. уничтожил практически все интересующие нас документы. Среди «ливрейных компаний» Лондона существует одна Компания каменщиков, но она появилась слишком поздно и не могла оказать влияния на создание масонства. По значимости она занимает двадцать девятое место среди ливрейных компаний, многие из которых имеют собственные масонские ложи. Если бы лондонские ассоциации каменщиков играли важную роль в секретном масонстве, то к ним бы относились с особым почтением, но такого уважения к лондонцам со стороны других вольных каменщиков мы не наблюдаем.

Я решил обратиться в своих поисках к Оксфорду, одному из самых монументальных городов Англии, в котором помимо обветшалых замков и высоких соборов есть еще множество каменных зданий колледжей со своими внутренними капеллами и залами. Строительство здесь велось из века в век, и если в Англии существует хоть один город, где сохранилась старинная гильдия каменщиков, то это был именно Оксфорд. Еще до приезда туда я зарезервировал себе рабочее место в читальном зале Оксфордского графского архива, хранящего манускрипты начиная с XII в. При этом я заранее предупредил работников архива, что меня интересуют все документы, относящиеся к уставным уложениям всех местных гильдий каменщиков. Когда я приехал туда, мне сказали, что они перерыли весь архив, но ни одного упоминания гильдии масонов-каменщиков Оксфордского графства не обнаружили. Предприняв дополнительные усилия, работники архива связались с сотрудником городского совета Берфорда, где до сих пор добывают прекрасный котсуолдский строительный камень. Почтенный господин очень хотел мне помочь, но тоже не обнаружил никаких следов гильдии каменщиков. Он посоветовал провести поиски во Франции.

Моей следующей целью стал Линкольн, славящийся многочисленными средневековыми постройками, включая большой кафедральный собор, и лучшим собранием средневековых залов гильдий. Сотрудники библиотеки тоже старались мне помочь в поисках древней гильдии каменщиков Линкольна. Такая же готовность помочь и такое же отсутствие всяких результатов ожидали меня и в городском музее Линкольна.

Последняя попытка была предпринята в фондах Бодлианской библиотеки Оксфорда, одном из крупнейших и богатых книгохранилищ мира, которую я покинул в полной уверенности, что свободное масонство никак не связано со средневековой гильдией каменщиков Англии. Всем пишущим на масонские темы, очевидно, придется смириться с фактом, что частое повторение одного положения не делает его истинным.

Этот вывод опечалил меня, но чувство разочарования длилось недолго. Перед отъездом из Англии я бродил по книжным магазинам и лавкам и обнаружил там несколько книжек о масонах, выпущенных в 1986 г. Одна называлась «Масонское братство». Ее автор — библиотекарь и смотритель Объединенной библиотеки Великой ложи и Лондонского музея Джон Хамилл. Свою книгу он открывает словами: «Где, когда и зачем возникли франкмасоны? На этот вопрос есть только один ответ: знать это нам не дано, несмотря на массу бумаги и чернил, изведенных в писанине на эту тему». В конце первой главы той же книги читаем: «Вопрос, удастся ли нам когда-нибудь узнать правду о происхождении свободного масонства, остается открытым». Возможно, г-н Хамилл не согласится ни с одним выводом моей книги, однако его подкупающая откровенность и безупречная репутация позволяют остановиться на той общей с ним точке зрения, что все наши устоявшиеся знания и представления насчет масонов должны быть отброшены как негодные. Это дает возможность начать изучение обрядов и ритуалов свободных масонов с самого начала, от нулевой точки, отбросив предвзятые подсказки и рекомендации.

Чтобы добраться до сути тайного масонства, нужно было найти описание церемоний и тексты ритуальных обращений к трем степеням масонского братства: ученика, товарища и Мастера.

Поиск этих сведений должен был открыть великую тайну масонства:

1. Когда свободные масоны появились на свет? Были они чьим-то детищем, существовал какой-то толчок к их образованию или их породило особое стечение обстоятельств?

2. Что являлось целью масонства и помогло обществу выжить на протяжении столетий, что привлекало новых сторонников?

3. Почему в 1717 г. эта цель была начисто забыта?

4. Какой смысл имеют масонские символы — циркуль и треугольник, передник и буква «С», круг на полу и черно-белая мозаика?

5. Каким образом привлекли к себе масоны верхушку богатейшей аристократии и королевские фамилии, ставшие потом во главе братства?

6. Как и почему вольные масоны восприняли абсолютную свободу вероисповедания в эпоху безраздельного господства Римской католической церкви, бывшей в Европе единственной формой религиозной веры, идя при этом на прямой риск мучений и смерти?

7. Чем занималось вольное масонство все те годы, когда была необходимость строго хранить свою тайну, раскрытие которой грозило жестокой расправой?

8. Существовала ли прямая связь между масонами и распущенным братством рыцарей тамплиеров?

Потребовалось снова сделать ряд изысканий, но ответы были найдены.

Глава 14 «Перерезать мне горло»

Старая хартия масонов содержит требования, которым должен отвечать член организации. Итак, его первой и главной чертой должна быть вера в Верховное Существо, «глупый атеист» стать масоном не может. Далее, кандидат в масоны должен быть «свободным мужчиной, рожденным от свободной женщины». Это любопытный момент масонской фразеологии: по английским законам общественное положение человека низших сословий определялось происхождением со стороны матери: если его мать была крепостной, человек мог числиться только крепостным или вилланом. Это обстоятельство позволяет нам привязать появление масонства к определенному историческому периоду. Столь же определяющим фактором для вступления в братство был возраст соискателя, ибо Старая хартия отказывала в праве вступления «младым и престарелым», считая первых еще малонадежными, а старых — негодными перед лицом неумолимо надвигающейся немощи. Активный возраст кандидата в масоны со временем менялся и в разных Великих ложах отличался. В одно время минимальным возрастом для масона в Англии считались двадцать пять лет, теперь самым общим возрастом для посвящения принят двадцать один год. Для детей масонов возрастной ценз был снижен, такие кандидаты носят необъяснимое название «льюис». (Таковым был генерал Дуглас Макар-тур, которого приняли в масоны необычайно кратким ритуалом, что объяснялось прежде всего тем, что он был «льюисом».)

Умственно отсталых в масоны, согласно Старой хартии, по понятным причинам тоже не принимали. Не совсем ясно, почему хартия отказывала в членстве людям, лишенным какой-либо конечности. Это было старым правилом военной службы и общим требованием к членам религиозных орденов, но кажется совсем неуместным для дружеского братского общества. В наше время масоны эти ограничения уже не соблюдают. Но требование, чтобы кандидат имел уживчивый характер и добрую репутацию в своем окружении, остается в силе.

Сегодня масоны не без гордости отмечают, что в свою организацию они никого не приглашают; желающий сам должен проявить инициативу и обратиться с письменной просьбой о принятии в ложу. Такая процедура была совершенно немыслима для секретного масонства, поскольку человек не мог загореться желанием стать членом организации, о которой он и слыхом не слыхал. В старые времена за кандидатом долго наблюдали, всесторонне оценивали, обсуждали его характер и качества, осторожно заводили с ним разговор о существовании тайного братства, понемногу рассказывали о нем, пока не убеждались полностью в его благонадежности. Правило приглашать новых членов в масонскую ложу встречается крайне редко, оно практикуется только у масонов Австралии.

В своем заявлении кандидат пишет, что он чтит и уважает правила масонского ордена и, выражая желание стать его членом; не ищет для себя никаких льгот или привилегий. Заявление рассматривается вместе с обсуждением личных качеств и репутации заявителя, после чего предложение о приеме ставится на голосование. Правила бывают различными, но наличие даже одного черного шара или черной горошины бывает достаточно, чтобы в приеме отказать. Наконец наступает день, когда кандидат посвящается в ученики. В наше время эта церемония проводится в помещении, которое называется «зала ложи»; там имеется алтарь, горят свечи и расставлены стулья для членов ложи разных степеней. По стенам развешиваются подобающие посвящению масонские символы. Все это веяния новых времен для придания церемонии большей торжественности и значительности, на тайных ритуалах секретного масонства ничего подобного не соблюдалось. По масонским преданиям, такие собрания проводились «высоко в горах или в глубоких долинах», особой обстановки для ритуала не требовалось, да было бы и неразумно требовать ее на тайных сборищах. С учетом британской погоды можно полагать, что во времена тайного масонства такие собрания проводились в помещениях, в крайнем случае в амбаре или сарае, поскольку глубокие ущелья и высокие горы, скажем, в Лондоне найти довольно сложно.

Обязательным компонентом тайного ритуала масонов был круг на полу — главный символ масонской ложи. Круг можно было без труда начертить на открытом участке земли или на земляном полу амбара. На раннем этапе публичного масонства, когда собрания лож проходили в частных домах или в тавернах, магический круг рисовался мелом. По тогдашним правилам, вновь посвященным братьям после окончания церемонии независимо от звания или происхождения давались ведерко с водой и тряпка, чтобы этот круг на полу смыть. В «кабацкий» период собрания ложи обычно проводились на втором этаже таверны, подальше от любопытных и зевак, но ложу учеников масоны торжественно именовали «первым этажом храма Соломона».

Другим важным атрибутом современного посвящения новичка в масоны, которого, вероятно, не было в старые времена, служит Библия или другое Священное Писание. Церемония клятвы, по поводу которой ведутся бесконечные споры, осуществлялась всегда в сочетании с символическими изображениями циркуля и угольника. В XIV–XV вв. Библия была далеко не во всяком доме, так что клятва произносилась над символическим образом Священного Писания.

Перед началом ритуала посвящения кандидат в ученики подвергался обстоятельному допросу. Он должен был подтвердить, что его решение вступить в масоны подсказано только доброй славой масонства, что у него нет никаких корыстных помыслов, что он хочет новых знаний и самосовершенствования, готов быть полезным для своих товарищей и братьев.

Когда предварительная беседа благополучно завершается, соискателя просят снять часть одежды. Первоначально это было раздевание до нижнего белья; сейчас нужно просто закатать до колена левую штанину и освободить от рубашки левую руку и плечо. Раньше нужно было снять еще левый башмак и носок, теперь это делается проще: посвящаемый надевает особый халат и одну тапку на правую ногу. Все металлические предметы тоже должны быть сняты.

На раздетого неофита надевают колпак, на шею повязывают веревку, конец которой волочится по земле. Веревка в церемониях трех основных степеней используется в каждом случае несколько иначе и называется «буксирный трос».

Подготовка церемонии посвящения нового члена начинается с объявления о созыве ложи учеников-масонов. У внешней двери встает тайлер, сочетание часового и дежурного пристава, обязанность которого состоит в обеспечении закрытости собрания, включая проверку и досмотр входящих в ложу. Название «тайлер» давно утратило первоначальный смысл. Позднее от него образовался глагол «тайл», смысл которого проявляется в первых действиях ведущего церемонию мастера, когда тот просит младшего дьякона проверить готовность ложи к заседанию. Тот отвечает:

— Тайлим ложу, ваше преподобие.

На что мастер отвечает:

— Займитесь своим делом и сообщите тайлеру, что мы открываем ложу учеников, и дайте ему указание тай-лить соответственно.

Выполнив указания, младший дьякон снова докладывает:

— Ложа (дверь) затайлена.

— Кто тайлер?

— Мастер масонов, снаряженный согласно уставу (палашом).

— Его обязанности?

— Отгонять непосвященных и любопытных, следить, чтобы никто не входил и не выходил без разрешения председателя (Досточтимого Мастера).

Затем следует обычная перекличка каждого из присутствующих старших масонов с указанием его положения в ложе и обязанностей. После этого Мастер делает знаки ученика (смысл которых потом будет доведен до сведения посвящаемого). Знаки повторяют все присутствующие, что служит свидетельством их права присутствовать на собрании и сигналом готовности всех к открытию заседания ложи.

Здесь младший дьякон вводит кандидата за руку в ложу (у того на голове колпак, закрывающий глаза, поэтому сам он передвигаться не может), и церемониал начинается. (Все мелкие подробности церемонии я опускаю, чтобы сосредоточить внимание на тех деталях, которые подводят к пониманию истоков и формирования масонства.) Заметим также, что масонские церемонии бывают чрезмерно однообразными и долгими. Хотя они могут утомить читателя, без их описания обойтись нельзя, потому что они нигде не зафиксированы и воспроизводятся исключительно по памяти. Эти повторы играют большую роль для масонов, но ничего не говорят посторонним. Надо заметить, что при устной передаче правил совершения ритуалов в разных ложах или при разных толкованиях возникают некоторые различия и вариации. Но что характерно, при отсутствии всяких письменных инструкций все ритуалы во всем мире осуществляются в основном и в главном практически совершенно одинаково.

Когда младший дьякон вводит новичка под колпаком в комнату, там его встречает старший дьякон с циркулем в руке. Когда кандидат останавливается перед ним, старший дьякон прижимает одну из ножек циркуля к его груди и говорит:

— Г-н такой-то, при вашем первом вступлении в эту ложу я встречаю вас острием инструмента, направленным в левую грудь, чтобы показать вам, что этот болезненный укол должен вечно храниться в памяти и совести вашей, дабы не выдать ненароком тайны нашего масонского братства.

Тут старший дьякон берет новичка за плечо и готовится вести его вдоль комнаты. При первых же шагах раздается удар молотка Мастера, напоминая, что такой важный шаг нельзя делать без благословения Божьего. Все склоняют головы в краткой молитве, посвящаемой новичку и его служению Богу и братству, после чего Мастер вопрошает:

— В кого ты веруешь?

На что ожидается один-единственный ответ:

— В Бога.

Когда старший дьякон с новичком идут по комнате, они останавливаются перед младшим дьяконом, который вопрошает:

— Кто идет?

— Г-н такой-то, долго пребывавший в потемках и теперь ищущий выход к свету и благу почтенной ложи, созданной Богом и посвященной святому Иоанну, как поступали раньше все братья.

После вопросов относительно рода занятий и планов на будущее новичок, все еще с колпаком на голове, подводится к старшему дьякону, с которым происходит примерно такой же обмен вопросами и ответами. Затем подводят его к Мастеру, где происходит такой же разговор с одним отличием. Мастер задает такой вопрос:

— Откуда ты пришел и куда направляешься?

На этот раз за новичка отвечает старший дьякон:

— Иду с запада и направляюсь на восток.

— Почему ты покинул запад и идешь на восток?

— В поисках света.

После этого Мастер направляет новичка к старшему привратнику, чтобы тот объяснил, как лучше достичь востока. Привратник подводит новичка к восточной стороне алтаря, ставя пятку на босую ногу новичка под прямым углом.

Тут Мастер оставляет свое место, подходит к алтарю и говорит, что, прежде чем двинуться дальше, он должен «клятвенно дать торжественное обязательство», которое, как объясняет Мастер, не препятствует долгу и обязанностям перед Богом, страной, семьей и друзьями. При выражении готовности к даче такого обязательства кандидата, голова которого все еще покрыта колпаком, ставят в позу ученика. Он опускается на обнаженное левое колено, а его правая нога ставится спереди под прямым углом. На алтаре размещается Священное Писание его религии, оно открыто, на нем лежат циркуль и угольник. В церемонии посвящения в ученики угольник лежит поверх концов циркуля.

Левую руку кандидата кладут на Священное Писание ладонью вверх, а его правую руку — на циркуль и угольник ладонью вниз. В таком положении он произносит клятву, которая вызывает столько критики и нареканий в адрес масонства:

— Я, такой-то, по своей воле и согласию, пред Господом Всемогущим и ложей, Им избранной и посвященной святому Иоанну, с сего момента и впредь всем сердцем клянусь и обещаю всегда и везде хранить в тайне, никогда и никому не открывать уменья, части или стороны тайной вести Древнего братства вольных каменщиков, которая мне известна или станет известна сейчас или в любой другой момент, собеседнику или любому другому лицу или группе лиц, кроме истинного и верного масона или на собрании масонов; никогда не обращаться к ним без строгой проверки, должного опроса и точных сведений, пока не получу достоверных ответов и информации, пока не удостоверюсь в его или их истинности, подобной самому себе. Далее я клянусь и обещаю, что никому на этом свете никогда не напечатаю, не нарисую, не сниму отпечаток, не отрежу, не вырежу, не помечу и не сделаю гравюры ни с чего, что движется или неподвижно, что бы дало малейшее представление о слове, слоге, букве и знаке, читаемом или нечитаемом, и таким образом не допущу, чтобы тайна масонства из-за моей неосторожности стала достоянием посторонних.

Все это я самым торжественным образом обещаю и клянусь, в полном сознании и со всей решимостью, сделать безо всяких колебаний и ухищрений, и если я сознательно нарушу это обязательство ученика, то пусть постигнет меня самая суровая кара, пусть мне перережут горло, вырвут с корнем язык, а тело зароют в сырой песок на самом низком уровне отлива, где море наступает и отступает дважды в сутки. И да поможет мне Господь и укрепит в решении все сказанное выполнить до самого конца и полностью.

В подтверждение искренности своей клятвы новичку предлагается поцеловать Священное Писание на алтаре. Затем его спрашивают, каково его самое большое желание. Правильный ответ: «Видеть свет». На этот ответ колпак с его головы снимается, и ему открываются все тайны посвященного в ученики. В их числе — особое рукопожатие и два тайных знака. Один из них несет значение наказания «пусть мне перережут горло»: большим пальцем правой руки проводится по горлу, после чего рука откидывается в сторону. Второй знак служит повторением положения, когда в момент произнесения клятвы руки кладутся под Священное Писание и поверх него: левая ладонь смотрит вверх, правая — вниз, при этом руки находятся на расстоянии 5–6 сантиметров друг от друга. Это наиболее интересный знак, потому что его название и смысл давно утрачены. Сейчас этот знак называют дю-гард (примерно: хранить как надо). Знаку пытались давать много разных объяснений, но все они выглядят неубедительными натяжками наподобие такой: «Этим знаком тебя хранит звание ученика».

После этого наступает совершенно загадочный этап церемонии — вручение масонского передника. Сейчас он изготавливается из белой ткани или фетра, но изначально это была овечья кожа: необрезанный и неподшитый кусок кожи, который подвязывался вокруг талии. Теперь масонский фартук делается на подкладке, прострочен цветной нитью, украшен разными масонскими знаками и символами. Но для нас самое важное в этом фартуке то, что изначально он был кожаным.

Молодому масону объясняют, что этот белый фартук символизирует целомудрие, он древнее золотого руна и римского орла, почетнее всякого знака отличия, носимого любым принцем или монархом. Ему показывают, как надеть на себя этот фартук, чтобы он сидел на человеке так, как его носили подмастерья при строительстве храма Соломона.

Тут Мастер просит молодого масона пожертвовать в пользу ложи любую металлическую вещь, хоть булавку или пуговицу. Поскольку в самом начале посвящения у него все металлическое из карманов и одежды удаляется, новичок растерян и обескуражен, а Мастер продолжает настаивать на своей просьбе. Наконец Мастер приходит новичку на помощь и говорит, что с этого момента молодой масон абсолютный бедняк, без копейки в кармане. Далее ему объясняют, что если у него появится друг, особенно если это будет брат-масон, он будет обязан помочь ему всем необходимым, чем только сможет, и что не нанесет материального ущерба ни ему самому, ни его семье.

На заключительном этапе посвящения новичку представляют «рабочие инструменты ученика». Прежде всего ему предъявляют двадцатичетырехдюймовую линейку, служащую символическим делением суток масона на периоды работы, отдыха, сна и служения Богу, а также помощи нуждающимся братьям. Затем идут молоток или кувалда для отделки камня, служащие символами «обтесывания» дикого природного камня, чтобы сделать его подходящим для возведения храма Божьего. Однако, как пользоваться этими инструментами для морального совершенствования масона, в тайной ложе не говорят, здесь новичок должен обходиться своими силами и соображением.

Более важными для разгадки тайны масонства служат термины, используемые на этой стадии, остающиеся загадкой по сей день. «Тайлер» — это лицо, охраняющее ложу от проникновения посторонних и просто любопытствующих зевак. Статус ученика после прохождения обряда — «дю-гард». Всю церемонию он проходит ведомый за веревку, называемую «буксирный канат». Если отец вступающего в орден принадлежит к масонам, то новичка называют «льюис».

Особого внимания также заслуживают круг на полу, черно-белая мозаика, циркуль и угольник на Библии. Другие элементы церемонии посвящения включают еще такие особенности: полураздетое состояние новичка, изъятие у него всего, что сделано из металла, представление о путешествии новичка с запада на восток и белый фартук.

Следующую партию масонских тайн мы почерпнем из церемонии вступления во вторую ступень масонства — товарищ по братству.

Глава 15 «Грудь моя рассечена, сердце вырвано»

Термин «товарищ по братству» не совсем удобен для классификации степеней масонства. Заимствованный из разговорной речи, он неким образом приспособлен к новой функциональной роли. Одно из значений этого термина — представитель другого братства, тогда он не содержит значения особой степени в иерархии масонства. Из этого можно заключить, что некогда это выражение могло означать «товарищ нашего (моего) братства» и звучало несколько фамильярно. «Товарищ» («феллоу») в английском языке несет смысл «равный», принадлежащий к одному сословию. Оказавшись в терминологии масонской «гильдии», это слово обрело значение степени между учеником и Мастером, некое подобие журмена. Но мы видели, что журмен не может быть «товарищем» гильдии, такое положение может занимать только Мастер. Тут можно принять во внимание мнение писателей раннего масонства, которые утверждали, что в секретных братствах было только две степени званий: вступивший подмастерье и товарищ-феллоу. Звание «Мастер» не выражало иерархическую степень, а несло смысл верховенства над всей ложей. Первый Мастер масонов был руководителем, а не членом братства определенной степени. Таким образом, «товарищ братства» во всех отношениях выступает полноправным членом.

Это положение можно подкрепить записями из дневника Элайаса Ашмола — английского антиквара, собрание редкостей которого заложило основу Музея Ашмола в Оксфорде. Запись в дневнике указывает, что он стал вольным каменщиком в октябре 1646 г., примерно за семьдесят лет до выхода масонства из подполья в 1717 г. Более поздняя запись, относящаяся к 11 марта 1682 г., касается его посещения собрания ложи в Лондоне. Он пишет: «Я был старшим товарищем среди всех присутствовавших (минуло тридцать пять лет, как я вступил в братство)». Можно смело предположить, что не все коллеги Ашмола за эти тридцать пять лет остались на второй ступени, если существовало их уже три.

Что касается церемонии посвящения в товарищи, она мало чем отличается от церемонии посвящения в ученики и не достигает драматизма церемонии посвящения в Мастера, но во время этой церемонии произносится характерная речь. В этой церемонии вместо левой ноги и груди обнажается правая сторона тела. «Буксирный канат» дважды обматывает шею посвящаемого (по некоторым правилам веревкой обматывают плечи). И на сей раз на кандидата надевают колпак или завязывают глаза. Это правило также прослеживается в глубь веков и первоначально было заимствовано из практики ястребиной охоты, в процессе которой на голову кречета надевают чехол (здесь уместно вспомнить капюшоны повстанцев Тайлера в Беверли, Скарборо и Йорке). Охотничье назначение колпака, безусловно, предшествовало его использованию как предмета забавы и обмана. По мнению некоторых специалистов, обычай накрывать голову капюшоном и завязывать глаза призван придать церемонии больший драматизм и элемент страха перед неожиданностью. Но на деле все представляется проще: в подпольных организациях, особенно в тайных и преследуемых законом, завязывание глаз — простая предосторожность, мера безопасности, чтобы посвящаемый до принятия присяги, до прохождения всего ритуала и до своего официального принятия в ряды организации не мог видеть лиц присутствующих.

В завершение церемониального прохождения по залу, после всех остановок и допросов кандидат с повязкой на глазах снова оказывается у алтаря, где приносит присягу на звание второй степени. Его тоже ставят на голое колено. Его правая рука находится на циркуле и угольнике, лежащих на Библии, предплечье его левой руки поднято в горизонтальном положении, а от локтя вместе с кистью направлено вертикально, образуя прямой угол. Здесь мастер снова говорит, что его клятва не затрагивает отношений с Богом и страной. И кандидат повторяет за мастером:

— Я, такой-то, по своей доброй воле и согласию пред Богом Всемогущим и этой высокопочтенной ложей товарищей по братству, избранной Богом и посвященной святому Иоанну, здесь и сейчас торжественно клянусь и обещаю сверх ранее принятых обещаний, что не выдам тайн, доступных степени товарища масонского братства никому из младших по степени, а также ни одному живому существу в подлунном мире, кроме истинного и верного брата, или брата-товарища по масонскому братству, или в кругу настоящей и полноправно собранной ложи таких братьев; притом я скажу ему или им не по их утверждению, что они таковые, а только если смогу полностью убедиться, что они и есть таковые, после строгой проверки и расспроса и получения достоверного заверения. Далее, я обещаю, что ничего не сделаю сознательно во вред ни этой ложе, ни своим братьям той же степени, ни кому-либо другому вообще, если только это будет в моих силах.

Я клянусь далее и обещаю, что буду послушным всем обычным сигналам, врученным, переданным, посланным, брошенным мне рукой товарища по масонскому братству или исходящему от законной и правомерной ложи, при условии, если исполнение будет в пределах длины моего буксирного каната, в рамках и в сфере моей работы. Я клянусь далее, что буду всемерно помогать бедным и безденежным товарищам по братству, их вдовам и сиротам, которые живут на Земле и будут обращаться ко мне за этой помощью, и я буду помогать всем, не нанося ущерба себе и своей семье. Если же я по своей воле провинюсь и нарушу любую часть своей торжественной клятвы и обещания товарища масонского братства, то самая моя торжественная клятва и обещание, которые я даю без малейшего колебания, без раздумий и со всей решительностью, состоит в том, что я заслуживаю не меньшего наказания, как моя левая грудь должна быть рассечена, сердце и все живые органы из нее вырваны и брошены через левое плечо в Иехосафатскую долину, где они станут добычей диких зверей и крылатых стервятников (вариант клятвы: «…грудь должна быть рассечена, сердце вырвано и нацеплено на самый высокий шпиль храма»). Да поможет мне Бог и укрепит меня в решимости свершить все это.

(Текст этой клятвы со словами о бросании внутренних органов через левое плечо был использован одним из антимасонских писателей в сочинении о зверских убийствах нескольких женщин в Лондоне неким фанатиком-душегубом. Автор представил эти ужасные убийства как расправу, совершенную товарищем масонского братства.)

Когда клятва произнесена, повязка с глаз снимается, и посвящаемому показывают особое рукопожатие и пароли его новой степени. Ему демонстрируют знак-напоминание о грозящем рассечении груди и вырывании сердца; потом демонстрируют движение ладони правой руки по левой груди и манеру ее опускания вниз. На втором этапе ритуала посвящения нового товарища братства масонов подводят к символической или настоящей (если ложа хорошо оборудована) винтовой лестнице, ведущей в средний зал храма Соломона, где по бокам стоят два столпа. Эти столпы, рассказывают ему, являют собой Иохим и Воаз, огромные бронзовые пилоны, подпиравшие главный вход в храм Соломона. На каждой из колонн стоят глобусы Земли и небесной сферы (хотя никаких сведений о подобных вещах в храме Соломона не имеется). Смысл двух сфер заключается в напоминании масону, что ему следует изучать географию, астрономию и навигацию. Посвящаемому тут же сообщается, что колонны внутри полые и предназначены для сохранения документов ложи во время пожара или наводнения.

Далее посвящаемый узнает, что масонство объединяет в себе два вида учения: действенное (рабочее) и умозрительное (аллегорическое) и что масонство призвано возродить храм Соломона, а также много других знаменитых сооружений древности.

Первые три ступеньки среднего зала знаменуют собой юность, зрелость и старость, подобно тому, как этапы посвящения знаменуют вступление в юные годы, возмужание и серьезный труд на поприще товарища масонского братства. Замыкаются ступеньки исходом жизни в степени Мастера-масона с верой в бессмертие души, что утверждается всем его почетным пребыванием в компании вольных каменщиков. Кроме того, эти три ступени масонства еще означают мудрость, силу и красоту.

У следующих пяти ступеней два символических значения: во-первых, они представляют пять архитектурных стилей — тосканский (разновидность дорического ордера), собственно дорический, ионический, коринфский и сложный. Во-вторых, они соответствуют пяти чувствам: слуху, зрению, осязанию, обонянию и вкусу. Следующие семь ступеней воплощают в себе перечень семеричных вещей и явлений: семь голодных лет, семь лет строительства храма, семь чудес света, семь небесных светил, а самое главное — семь искусств и гуманитарных наук, а именно: грамматику, риторику, логику, арифметику, музыку, астрономию и самую важную — геометрию. Тут посвящаемого побуждают сделать доклад, подобающий его степени, в котором он должен проявить интерес к гуманитарным наукам, больше подходящий университетскому образованию, чем заботе о соблюдении секретности общества.

Теперь внимание нового товарища братства обращается на большую золотую букву «G», обычно свисающую с потолка или прикрепленную над стулом мастера. Эта буква стоит на всех масонских знаках с изображением циркуля и угольника, она означает геометрию, а также тот факт, что степень товарища братства посвящена науке геометрии, занимающей центральное положение в идеологии масонства. Эта наука помогла человеку познать Вселенную, движение планет и чередование времен года. Особое значение эта наука имеет для масонов в архитектурной сфере, поскольку служит инструментом Высшего Существа как Великого Архитектора Вселенной. Утверждается также, что геометрия имеет столь решающее значение для масонства, что два эти понятия практически неразделимы.

Занимаясь поиском основ и истоков масонства, следует иметь в виду, что атмосфера учености и особый акцент на геометрию еще не составляют самой сути обряда посвящения. Речь о них произносится следом за самими ритуальными действиями, так сказать, в лекционном порядке, и, скорее всего, привнесена в масонские обряды в позднейшие времена. Для нас гораздо важнее разобраться в элементах церемонии посвящения Мастера масонов, которая носит самый мистический характер, и драматическим стержнем ее служит легенда об избиении и гибели строителя храма Соломона.

Глава 16 Мастер масонов

Обряд посвящения в степень Мастера-масона значительно сложнее и драматичнее ритуалов посвящения в степени ученика и товарища. Он повествует и раскрывает самую древнюю и, можно сказать, заглавную тайну, масонского церемониала — легенду об убийстве Великого Мастера. Посвящаемый готовится таким же манером, как в двух предыдущих обрядах, только теперь он раздет до пояса, все металлическое у него изъято, веревочная петля охватывает все тело, на голове глухой колпак или повязка на глазах.

После краткой церемонии, подобной двум первым посвящениям, кандидат готовится произнести клятву Мастера масонов, и Мастер ложи также предупреждает посвящаемого, что его клятва не затрагивает веры в Бога и долга перед страной и семьей. Кандидат на коленях стоит перед алтарем, обе руки его возложены на Библию, поверх которой лежат угольник и циркуль. Текст клятвы в разных ложах несколько разнится, потому что его содержание передается от поколения к поколению изустно, но основные положения повсюду звучат одинаково:

— Я, такой-то, по своей доброй воле и согласию, перед Богом Всемогущим и глубокочтимой ложей Мастеров, посвященной Господу и святому Иоанну, настоящим и впредь самым торжественным образом клянусь и обещаю в дополнение к своим прежним обетам, что никогда не раскрою секретов Мастера масонов кому-либо из масонов младшей степени и никому из живущих на этом свете, если он или они не являются братом или братьями Мастера масонов в составе верной и правомочной ложи и не раньше, чем получу полное доказательство, используя строгую проверку и расспрос или узнав верную и точную информацию.

Я клянусь и обещаю также не давать слово Мастера, получаемое мною сейчас, ни в ложе, ни вне ее, и то лишь по пяти пунктам товарищества, и не повышая голоса. Далее я клянусь никогда не подавать «Главного сигнала о помощи», если не окажусь в опасности сам или не окажется под угрозой все собрание масонского братства, и всегда буду следить за тем, что поданный мною сигнал, сопутствующие ему слова, человек, этот сигнал передающий, действительно извещали о беде, и я полечу устранить это бедствие без оглядки на собственную жизнь, считая, что спасение жизни посыльного важнее спасения собственной.

Я клянусь и обещаю не предлагать, не выдвигать, не поддерживать кандидата на пост тайной ложи, которого я недостаточно знаю. Клянусь и обещаю не выдвигать слишком старого и слишком молодого человека, атеиста, религиозного вольнодумца, идиота, умалишенного и женщину. Клянусь и обещаю не хулить своего брата Мастера масонов ни заочно, ни в лицо, но возвышать его в глазах других при любых невзгодах, насколько это будет в моих силах. Я клянусь и обещаю, что у меня не будет плотских связей с женой Мастера масонов, его матерью, его сестрой и дочерью, когда бы они были явными передо мной, я не допущу ничего подобного со стороны других, если это будет в моих силах.

Я клянусь и обещаю, что переданные мне Мастером масонов тайны и известные мне как таковые, останутся тайными в моей груди и недоступными, как его собственные, если только они не будут вырваны у кого-то ценой убийства или измены, и тогда они станут только моим выбором.

Я клянусь и обещаю отправиться в любой момент с поручением Мастера масонов, в пределах длины моего буксирного каната, пусть я буду бос и с непокрытой головой.

Я клянусь и обещаю всегда поминать моего брата Мастера масонов в своих молитвах Всемогущему Господу, стоя на коленях.

Я клянусь и обещаю всегда прийти на помощь Мастерам масонов, случись им оказаться в нужде и голоде, а также их женам и сиротам, где бы они ни находились по всей земле, насколько это будет в моих силах и без большого ущерба себе и моей семье.

Я клянусь и обещаю, что, если я в своей торжественной сегодняшней клятве и обещании что-то упустил, я тут же восполню свой зарок, как только буду об этом уведомлен. Все это я торжественно пообещал и поклялся в полном сознании и решимости строго исполнить, а потому, окажись я виновным в сознательном нарушении хоть одной из перечисленных клятв и обещаний в отношении Мастера масонов, да не будет мне меньшего наказания, чем рассечение моего тела надвое, чтобы одну часть бросили на север, а другую на юг, а мои внутренности сожгли посредине и разметали пепел во все четыре стороны, чтоб не осталось ни следа, ни памяти ни среди людей, ни среди масонов о таком мерзавце и негодяе, каким я окажусь в этом случае. Да укрепит Всевышний меня в стремлении выполнить все это.

После этой церемониальной клятвы колпак с головы или повязку с глаз посвящаемого снимают, и получившего высокую степень нового Мастера масонов посвящают в некоторые тайны его степени. Ему показывают знак наказания за нарушение клятвы Мастера масонов. Это рубящий жест ладонью сверху вниз, большой палец руки повернут внутрь. «Дю-гард» Мастер масонов повторяет возложение обеих рук на Библию с циркулем и треугольником наверху; при этом локти прижаты к бокам, а руки возложены на алтарь ладонями вниз. До этого момента ритуал во многом повторяет ритуалы двух предыдущих степеней, но теперь добавляется третий тайный знак: «Главный сигнал о помощи» Мастера масонов. Он подается поднятием локтей на уровень плеч, руки вверх, ладони наружу. В том случае, если Мастер масонов находится вне поля зрения или в темноте, он призывает на помощь словами: «Господи Боже, нет тут кого-нибудь помочь сыну вдовы?» Этот призыв происходит от Хирама, легендарного строителя храма Соломона, о котором в обряде посвящения пока ничего не говорилось и кого масоны связывают с искусным работником по металлу; именно о нем в письменах говорится как о «сыне вдовы из колена Наффалимова».

До этого момента ритуал посвящения в ранг Мастера масонов кажется знакомым новому Мастеру, поскольку он во многом повторяет уже пройденные им ритуалы посвящения в две низшие степени. Он не удивится, когда Мастер-руководитель церемониала объявит перерыв на легкий завтрак и вновь посвящаемого отведут в гостиную, чтобы он мог там одеться и присоединиться к остальным участникам ритуала в качестве полноправного Мастера масонов. Однако для него будет большой новостью узнать, что главная часть церемонии посвящения еще не начиналась и даже намека на нее никакого не было.

Вернувшегося в ложу вновь посвященного, уже в белом переднике Мастера, с лентой и бриллиантовой звездой старшего дьякона на шее, окружают, поздравляют с избранием Мастером масонов. Дружеские приветствия прерывает удар молотка председательствующего, наступает тишина. Обращаясь к посвященному, председательствующий вопрошает, чувствует ли тот себя Мастером масонов. Получив утвердительный ответ, руководитель церемонии поправляет новичка и говорит, что он не может считать себя Мастером масонов, пока не пройдет дорогой, полной угроз и опасностей, пока не встретится с ворами, грабителями и убийцами. Только проделав этот тяжкий путь, он будет вправе считать себя Мастером масонов. На посвящаемого опять надевают глухой колпак, и старший дьякон снова водит его по кругу ложи, и ведущий церемонию начинает рассказ о том, как был убит Хирам-Абиф, строитель храма Соломона, кто вместе с самим царем Соломоном и Хирамом, царем Тира, были тремя Великими Мастерами Масонского ордена.

Далее говорится о том, что во время строительства храма Соломона Хирам-Абиф обычно входил в недостроенную святая святых храма ровно в полдень со своей чертежной доской, чтобы наметить план работ на следующий день. Затем, помолившись Богу, он выходил через южные ворота храмового двора. Посвящаемый не знает, что остальная часть истории Хирама-Абифа будет разыграна в лицах, в которой ему самому отводится роль главного героя. Все это он узнаёт неожиданно: кто-то из сопровождающих, кого он не видит, хватает его и говорит, что при строительстве храма он обещал товарищам по братству сообщить все секреты Мастера масонов (в некоторых ложах говорят «слово Мастера»), чтобы они могли разъехаться по разным странам, искать там себе применение и получать вознаграждение Мастера масонов. Напавший на Абифа не желает ждать завершения строительства храма, он требует выдать секреты сейчас же.

Ведущий напуганного и смущенного и все еще с колпаком на голове посвящаемого говорит остальным «актерам», что те должны подождать окончания строительства храма, и желающий, если будет достоин, узнает секреты Мастера масонов. Нападающий, имя которого Иувела, еще больше сердится, угрожает убить Хирама-Абифа и, когда снова слышит «нет», ударяет своей двадцатичетырехдюймовой линейкой по горлу кандидата. Тогда ведущий идет с «Хирамом-Абифом» в западные ворота храма. Тут на него нападает другой неприятель по имени Иувело, который тоже требует выдать секрет Мастера масонов, и, когда слышит отказ, ударяет кандидата в грудь угольником. Ведомый к восточным воротам кандидат подвергается нападению третьего неприятеля по имени Иувелум. Когда «Хирам» отказывает и этому выдать секреты Мастера масонов даже под угрозой смерти, Иувелум «бьет» кандидата по голове кувалдой, и тот валится замертво наземь (его просто сшибают с ног ведущий и все остальные «актеры»).

Лежащий на земле посвящаемый с завязанными глазами слышит, как трое его «убийц» сговариваются спрятать его тело под кучей камней до полуночи, а потом вынести его из храма. Похороны «Хирама-Абифа» изображаются тем, что его, завернутого в одеяло, переносят из одного угла комнаты в другой. Скоро раздается звук колокола, возвещающего о наступлении ночи, и «тело» извлекают из-под камней и несут в могилу, вырытую на склоне холма «западнее горы Мориа» (Храм-горы). Потом он слышит, что «убийцы» решают пометить его могилу веткой акации, а сами собираются бежать в Эфиопию через Красное море.

Минутой позже является царь Соломон (его роль в этой драме играет Мастер ложи) и спрашивает, что тут произошло, и ему говорят, что Великий Мастер исчез, плана возведения дворца нет и что без чертежей рабочие не могут продолжать строительство. Соломон велит всем заняться поиском исчезнувшего Великого Мастера, и кандидат в своем одеяле-могиле слышит движение и шараханье по комнате. Наконец, царю докладывают, что Хирама-Абифа нигде найти не могут. Объявляется всеобщая перекличка, где выясняется отсутствие Иувела, Иувело и Иувелума, которых всех вместе масоны зовут Иувами. Соломон приказывает послать за ними в погоню двенадцать товарищей братства, по три человека на каждую из сторон света. Те, что были посланы на восток и на юг, быстро возвращаются с известием, что никого не обнаружили. Трое с запада сообщают, что имеют сведения, будто Иувы пытались уехать на корабле из Яффы. Но Соломон запретил всем кораблям выходить в море, и потому преступники на месте. Все три беглеца, по слухам, повернули обратно в Иерусалим и направляются к храму.

Поиски приказано продолжить. На (символически) пятнадцатый день один из участников поисков остановился у ручья возле акации, которая быстро выросла из земли. Он подозвал своих товарищей, и те рассказали, что, отдыхая в одном месте в тени скалы, услышали голоса. Первый голос, в котором узнали Иувелу, говорил: «Расскажу вам такое: мне перерезали горло, вырвали с корнем язык, а тело зарыли в морской песок на самом низком уровне моря, где прилив наступает и отступает дважды в сутки, за то, что я стал соучастником убийства такого человека, как Великий Мастер Хирам-Абиф». Тут услышали второго говорившего, а именно Иувело, который плакал: «О горе, мне рассекли грудь, сердце и все внутренности вынули и швырнули через левое плечо, бросили в Иехосафатскую долину на съедение хищным зверям и стервятникам (в некоторых ложах эту деталь передают словами: „Мое сердце вырвали и повесили на самый высокий шпиль храма, где его стали рвать хищные стервятники“), потому что я замышлял недоброе против такого человека, как Великий Мастер Хирам-Абиф». Третьим громко говорил Иувелум, заливаясь горькими слезами: «Ах, Иувела и Иувело, это я ударил его сильнее вас! Это я нанес ему смертельный удар! Я убил его! За это мое тело рассекли надвое, внутренности сожгли тут же, их пепел разбросали на четыре стороны, чтобы от меня не осталась ни следа, ни памяти ни среди масонов, ни среди простых людей, столь противен я и омерзителен для всех».

Посланные на поиск беглецов люди пошли к той скале и захватили там всех троих злодеев и привели к царю Соломону. Все трое пали на колени пред царем, и приговорил их царь к наказанию, о котором каждый из них рассказывал. С шумом и грохотом троих выводят из комнаты ложи, а кандидат в Мастера, все еще закутанный в одеяло, слышит стоны и крики. Потом раздается голос человека, докладывающего царю, что приговор приведен в исполнение.

Потом Соломон посылает тех же двенадцать товарищей отыскать могилу Хирама-Абифа, наказав им в случае успеха внимательно посмотреть, нет ли там какого знамения или отгадки замысла Мастера. Осматривая месго, где выросла акация, люди находят там кандидата в роли Хирама-Абифа, завернутого в одеяло. Когда они разворачивают одеяло-могилу, им в нос якобы ударяет запах разложившегося тела. Они вытягивают перед собой руки ладонями вниз (изображая жест дю-гард), защищаясь от зловония. Осмотрев «тело», они не находят ничего, кроме ленты с бриллиантом на шее, которую относят царю Соломону, сообщив при этом, что никаких знаков и заметок не обнаружено, так что теперь они потеряны навеки. (В некоторых ложах говорят, что видели еле различимое изображение буквы «G» на разложившемся теле.)

Обращаясь к исполняющему роль Хирама, царя Тирского, Соломон повелевает, что первые слова и первые жесты над могилой станут правилами ступени Мастера масонов, пока «Тот-который-был-потерян» не будет найден в грядущих поколениях. Потом все подходят к «могиле» и становятся вокруг нее. При первом взгляде на тело царь Соломон вздымает руки ладонями вперед (знак всеобщей тревоги и опасности Мастера масонов) и говорит: «Мой Боже, нет ли тут кого, кто мог бы помочь сыну вдовы?» Затем царь просит учеников вынуть тело из могилы, но замечает, что делают это они плохо и плоть отстает от костей. Затем он просит сделать это товарищей братства, но и те не справляются с задачей. Тогда Соломон говорит, что сам попытается поднять тело из могилы с помощью «лапы льва», захватом Мастера масонов. Подобным захватом (с помощью нескольких членов ложи) он ставит кандидата на ноги таким образом, что правая ступня кандидата опирается на правую ступню царя Соломона, их правые колени соприкасаются, левая рука каждого лежит на плече другого, а рты прислонены к уху друг друга. Ведущий церемониал Мастер, изображающий царя Соломона, шепчет в ухо кандидату слово махабоне, а тот так же тихо повторяет это слово в ухо царя Хирама. При этом ведущий церемонию Мастер предупреждает, что слово это должно произноситься в положении, называемом «пять точек товарищества».

Отойдя от кандидата, ведущий церемонию Мастер объясняет смысл пяти точек товарищества: ступня к ступне означает, что Мастер масонов должен прилагать все усилия, чтобы прийти на помощь достойному брату, даже отправляясь к нему пешком: колено к колену символизирует, что в своих молитвах к Богу Мастер масонов не забывает просить Божьей помощи своему брату, как самому себе; грудь к груди — это обещание хранить доверенную тайну брата как свою собственную, даже под угрозой пыток и смерти; рука на плече означает готовность Мастера протянуть брату руку помощи и поддержки, встать на защиту его репутации и чести, как на защиту своей чести; рот к уху символизирует постоянную осторожность и чуткость Мастера, готовность дать самый дружеский совет в трудном положении, указать на ошибки брата и своевременно предупредить о грозящих ему опасностях.

Поднятый с пола и освобожденный от одеяла Мастер не сразу в состоянии осмыслить всю разыгранную с его участием историю гибели Хирама-Абифа. «Полный исторический отчет» ему дадут потом, и еще не раз, с различными добавлениями и оттенками. Ему поведают, что после того, как царь Соломон извлек Хирама-Абифа из могилы, тот был похоронен под (иногда говорят «поблизости») святая святых храма, которая сооружалась и почиталась как Арка Завета. Он будет знать, что масоны в честь Хирама-Абифа возвели прекрасный монумент (следы которого теперь затерялись), изображавший рыдающую деву возле сломанной колонны и книги. В правой руке дева держала ветку акации, в левой — урну. За девой стояло Время, перебирая локоны на ее голове. Сломанная колонна обозначала незавершенные строительство храма и дело самого Хирама-Абифа. Книга содержала описание талантов и свершений Великого Мастера. Ветка акации символизировала бессмертие Мастера, а урна и фигура Времени напоминала о том, что время, терпение и настойчивость помогут завершить все задуманное. Все это объясняет, почему ложа Мастера масонов называется также Святая Святых. Новому Мастеру показывают многие масонские символы с их подробным объяснением. Однако ни один из этих символов не существовал в тайном масонстве. (Американцев, например, в основном интересует Всевидящее око — символ Высшего Существа, Великого Архитектора, — над усеченной пирамидой, символизирующей незавершенное строительство храма Соломона, изображение которых имеется на каждой долларовой ассигнации.)

Так завершается посвящение Мастера масонов, самой интересной для нас масонской степени, поскольку она представляет собой аллегорию легендарного сооружения храма Соломона, с которым вольные каменщики прежде всего связывают существование своего братства. Масонская трактовка сильно расходится с историей сооружения храма, как она описана в Библии, и, возможно, здесь кроется ключ к разгадке тайны происхождения масонского ордена.

Теперь перейдем к мистическим выражениям, словам и символам Старой хартии секретного масонства, начиная с особого словаря, который просуществовал столетия и сохранил в неприкосновенности масонскую терминологию, самобытность которой отличает ее от терминологий других организаций и позволяет масонам всего мира сразу узнавать друг друга.

Глава 17 Тайны языка

Из ритуалов посвящения трех основных степеней масонского братства до нас дошли слова и выражения, смысл которых за долгие века совсем потерялся. Сюда надо отнести такие сугубо масонские словечки, как тайлер, кован, буксирный канат, дю-гард, льюис, да еще шотландское «слово масона» — махабоне, с которым связана мистическая гора в Шотландии Хередом. Сюда же надо отнести второе имя или прозвище мифического строителя храма царя Соломона Абифа и имена троих его убийц. Масонские писатели много раз пытались объяснить эти слова, стараясь вывести их из лексикона средневековых каменотесов, но все эти объяснения оказывались искусственно притянутыми. Современные серьезные исследователи масонства от них отказались, и терминология братства осталась неразгаданной тайной.

При этом выяснилось, что, если опираться на гипотезу о глубинной связи масонов XIV в. с подвергшимися гонениям рыцарями Ордена тамплиеров, следует иметь в виду, что тамплиеры говорили на французском языке. Если разгадку таинственных слов не удалось найти в английском языке, значит, ее надо было искать в средневековом французском. Здесь мы сразу сталкиваемся с серьезной проблемой, сопровождающей попытки проследить развитие французских слов и выражений в английском языке, если исходить только из современных грамматических форм и их звучания. На протяжении всех веков произношение слов влияло на их написание, а написание, в свою очередь, изменяло произношение. Это можно проиллюстрировать простым примером превращения норманнского имени де Бург в обычное ирландское Бурке, или французское название Сент-Клер в шотландское Синклер.

Сегодняшние туристы, гуляющие по Лондону, недоумевают, когда их консьержка объясняет им, что фарфоровые изделия можно купить на улице Бичем. Они никак не могут ее найти, потому что название на уличных табличках пишется по-французски: Бёшамп. Еще один пример: тамплиеры имели богатое владение в графстве Линкольншир, известное по имени местного собора Бруер. В Средние века бруер по-французски произносилось броо-ай, что означало «пустошь, болото». Постепенно местные жители французское слово переиначили в более понятное брюер, что значит «пиво», и эта местность на картах так и обозначена «собор Брюер». Отсюда пошла легенда, что некогда здесь тамплиеры варили славное пиво.

Вооружившись знаниями таких языковых превратностей, попытаемся разгадывать масонские ребусы с помощью французского языка. Для начала рассмотрим слово тайлер. Тут же выясняется, что во французском языке нет слов, начинающихся парой букв «ty», которые имели бы смысл в масонской терминологии. Мы обратились к фонетическим вариантам и обнаружили французское словечко tailleur, означающее «режущий», «тот, кто режет». От этого французского слова пошло старинное английское слово taille (в старом английском произносилось «тиэ»), что означало «налог», или «отрезок», в пользу правительства. Этого же происхождения и церковный термин tithe (тайд), что значит «десятина», отрезаемая от всякого имущества и суммы в пользу Церкви. В сущности, «режущий», «тот, кто режет» очень подходит к человеку, стоящему в дверях с палашом наголо.

Изначальной обязанностью тайлера была охрана ложи масонов от проникновения на ее собрания непосвященных и посторонних зевак. Обычное масонское объяснение термина «непосвященный» (kauan) сводилось к определению его как старинного шотландского слова, обозначающего «малоопытный каменщик, недостойный принятия в гильдию». Я просмотрел все словари шотландского языка и наречий, но найти такой вариант мне не удалось. Вместе с тем известно, что шотландцы южной равнинной части страны по языку были ближе к англичанам, а жители северных горных районов — к говорам кельтских народностей. Здесь мы встречаем старое французское слово, звучавшее как «коо-ваан» и обозначавшее «невежда, неотесанный мужлан». Естественно, что у шотландцев это слово могло означать бестолкового, неопытного работника, причем оно могло иметь самое широкое поле применения. Таким образом, обозначая задачу тайлера оберегать собрание масонов от проникновения случайных невежд, последних шотландцы могли назвать словом, заимствованным из французского.

Слово дю-гард, опознавательный знак масонов в каждой группе посвящения, также французского происхождения. У французов есть выражение защитного, охранительного жеста — «жест дю-гард». Постепенно выражение стало короче и получило чисто английское звучание дъю гард, то есть «надлежащая защита».

Труднее поддается расшифровке слово льюис, означающее «сын масона». Во французском нет слов, начинающихся с «lew». Но тут можно вспомнить частую в английских говорах практику преобразования звука «в» (v) в чисто английский губной звук «у» (w). Такая инверсия произошла с французским словом «леве», что означает «отпрыск, потомок, супруг», которое в английском переосмыслении обрело значение «наследник, сын».

Еще более сложную задачу представляет выяснение происхождения имени Хирама-Абифа, Мастера масонов, возглавлявшего строительство храма Соломона. Имени Абиф нет ни в древнееврейском языке, ни в английском. Нет ничего похожего и во французском среди всех имен, начинающихся с буквы «А». И здесь мне на ум пришла старая практика масонов шифровать имена одними инициалами. Так, в большинстве масонских документов Хирам-Абиф значится под аббревиатурой ХА, а в некоторых случаях — ХАБ. Не могло ли случиться так, что когда-то это имя писалось Хирам А. Биф? Снова обратившись к французским словарям, я обнаружил слов biffer, что означало «вычеркивать, стирать, убирать». Оказалось, что легендарное имя родилось из выражения Хирам а биффе, что означает просто: «Хирам, которого убрали».

Однако не удалось найти никаких следов исследования имен Иувов, трех людей, задумавших убить Хирама-Абифа и совершивших это злодеяние. Удивляться этому не стоит, потому что имена Иувела, Иувело и Иувелум, скорее, напоминают бессмысленные детские словечки, близкие по звучанию. Однако исследование показало, что это впечатление ошибочно. У французов было слово иув, соответствовавшее понятию «алтарная преграда» (англ. «roodscreen»). В средневековой Франции это была тканная занавеска при входе в алтарь, с восточной стороны от которого размещался хор. В те времена подобный занавес венчало большое распятие. И занавес получил название от саксонского слова роод, что означало крест.

Перед этим иуве, занавесом с распятием, всенародно осуществлялись епитимии, накладывавшиеся исповедником. Не говоря уже о самой распространенной епитимии, состоящей в многократном повторении молитвы к Деве Марии, в Средние века на кающихся накладывались долгие покаянные молитвы, когда грешник часами стоял голыми коленями на каменном полу, и даже бичевания. Еще строже были правила в старых монашеских орденах, к каковым относился и Орден тамплиеров, где телесные наказания монахов и братьев перед упомянутым иуве были в порядке вещей. Иначе говоря, иуве был местом публичного покаяния. Это значение сохранилось и в современном французском языке в выражении «венир а жубе», означающем «повиниться», а также «получить на сладкое». Слово иуве в масонском ритуале несет смысл наказания и возмездия. В нем заключена память о трех злодеях, погубивших Хирама-Абифа и понесших заслуженное наказание по суду мудрого царя Соломона. Авторы масонской ритуальной аллегории могли назвать своих персонажей Иув первый, Иув второй, Иув третий, но избрали другой способ распознавания, придав этим именам родовые суффиксы женского, мужского и среднего рода — Иувела, Иувело и Иувелум. Общее название «Иувы», несомненно, происходит от «иуве». Не получив английского эквивалента, «Те-кто-были-наказаны» прямо указывают на французский строй речи и на средневековую эпоху.

Шотландскому махабоне («слово масона») не удалось найти никакой французской аналогии, несмотря на все наши попытки, хотя французское «бон» сплошь и рядом встречается в английских словах, например, французское выражение в лондонских названиях Мари ле бон до сего дня носят две улицы города: Мэрилебон-Хай-стрит и Мэрилебон-роуд.

В церемонии посвящения Мастера масона кандидата оповещают, что в этом звании он становится «братом пиратов и корсаров». Мы уже касались того, что братство масонов имеет одним из своих истоков тамплиеров, захвативших боевые корабли и подавшихся на рискованную стезю флибустьеров. В те годы крупнейшим пиратским портом на севере Африки был город Махдия. Подобно тому как Мадрид при господстве мавров назывался Махадрид, Махдия называлась соответственно Махадия. Если крупный корсарский город был гостеприимным для тамплиеров, его вполне могли называть «Махадия добрая», или Махадия ле бон, что с веками прямо перешло в махабоне.

Словосочетание «буксирный канат» — кейбл-may, — как кажется, не имеет французских корней, поскольку состоит из двух привычных английских слов. Но не дает покоя мысль, что английское значение слова в масонском ритуале лишено всякого смысла. В английском языке слово кейбл обозначает очень толстую веревку или швартовый трос 25 сантиметров в диаметре. Как единица измерения длины кейбл — это сто морских саженей, или более 180 метров. Но, обратившись к французскому языку, мы найдем совсем другие значения. Французское слово «кабель» (произносится ках-блю) пришло прямо из латыни от слова капулум. И в латинском, и во французском языках оно означает одно и то же: «поводок, недоуздок», именно то, чем обозначенный этим словом предмет служит в масонском ритуале посвящения. Этой веревкой обвязывают посвящаемого и, держа ее за длинный конец, водят по комнате, когда он с завязанными глазами не в состоянии самостоятельно передвигаться. Таким образом, термин, обозначающий толстый канат, каким швартуют к пристани корабли, будучи применен к взнузданному животному, совершенно утратил свою морскую специфику.

У шотландских масонов есть уникальное словечко Хередом, мифологическая скала вблизи города Килвиннинг, место нахождения «Материнской ложи» шотландских вольных каменщиков. Приемлемого объяснения для слова Хередом не нашлось, и мы снова обратились к французскому языку.

Нужно начать с того, что суффикс дом в английском и французском языках происходит от латинского слова домус, давшего нам понятие «место жительства». Сначала оно обозначало географическую область. В слове кингдом (королевство) дом обозначает земли, где правит король — кинг. Позднее это слово стало обозначать не столько место, сколько состояние. Например, фридом (свобода) означает состояние, когда человек фри (свободен). Смысл суффикса, таким образом, понятен, но что же означает Хере? Здесь можно предположить следующее: в старом французском было слово heraudie, близкое по значению английскому хералдри (геральдика). Отсюда легко производится французское хераудом и от него — хередом. Бывшие тамплиеры, в большинстве своем происходившие из аристократических родов, привыкли иметь собственный рыцарский герб и прочие геральдические знаки различия. Теперь же, изменив имена и облик, они могли хранить память о своей родовой символике и высоком социальном положении, что и нашло отражение в названии мифического центра шотландского масонства.

Выяснение французского происхождения некоторых масонских слов, смысл которых давно утрачен, помогает решить некоторые частные задачи, но, разумеется, не дает прямых доказательств непосредственной связи масонов с рыцарями-тамплиерами. Тем не менее это в известной мере подкрепляет версию таких связей, хотя никак не подтверждает наличие корней масонства в строительстве храма Соломона, а равно широко распространенного мнения о происхождении масонов из гильдий средневековых каменотесов, поскольку в обоих местах французский язык не использовался. Однако французские корни подтверждают связь масонов с норманно-французским высшим сословием и определенными временными рамками. Здесь важно отметить, что уже упоминавшийся переход английского судопроизводства с французского языка на английский, чтобы облегчить его понимание большинству населения, состоялся лишь в 1362 г. Наличие большого массива франкоязычных терминов в лексике английского масонства с большой долей вероятности указывает на то, что общество масонов уже существовало в начале XIV столетия, что, в свою очередь, подтверждает вероятность истоков масонства в Ордене тамплиеров, бежавших от преследования Церкви и государства именно в этот период.

Более прямую связь масонства с тамплиерами можно обнаружить посредством французского слова, служившего обращением рыцарей друг к другу. Обращение тамплиеров всех сословий друг к другу было фрер, то есть «брат». Никаких шевалье или рыцарь, не в пример нынешним «масонам-тамплиерам», которые обращаются, например, к офицеру «сэр рыцарь-генералиссимус». К своим боевым командирам (никаких генералиссимусов тогда не было) тамплиеры обращались фрер марешаль, или брат маршал.

Однако выражение «брат масон» во французском варианте звучит фрер масон. Это, видимо, и послужило основанием для некоторых писателей, включая Горацио Горнблауэра, переиначить французское словечко фрер на английский фриер, откуда, собственно, и пошло выражение фри масон, или «свободный масон», и далее «вольный каменщик». Следует отметить, что старая масонская литература немало потрудилась над смысловыми оттенками выражения «брат масон», так что можно с уверенностью сказать, что в XIV в. не существовало ни одной организации, члены которой называли бы друг друга словом «брат», исключая религиозные общины, к каковым, конечно, относится и Орден тамплиеров.

Масонский термин ложа, кажется, не должен вызывать никаких сомнений, поскольку он давно вошел в словарь масонских выражений. Если обратиться к значению этого слова в старом английском, в старофранцузском и современном языках — значение слова всюду одинаково. Это место для сна, иногда для еды. И нигде за пределами масонства ложей не называли подвал, группу людей, объединенных общим делом, или филиал организации. Это значение слова возникло при объявлении масонов в Лондоне в 1717 г. и стало общеупотребительным практически во всех языках. Английские толковые словари дают этому слову разные объяснения: «место встречи ячейки секретного общества», а также «группа людей, составляющих такую ячейку». Сейчас можно встретить Ложу старых товарищей и Ложу американского лося, так что в этом разнообразии нетрудно утратить и то главное, что характеризовало деятельность тайных масонских лож. Считается, что в пору секретного масонства единственным поводом для собрания ложи было посвящение новых членов и возведение прежних на высшую ступень. И даже тогда у ложи могло не быть официального помещения, и все происходило как тайная встреча нескольких людей под надежной охраной или с тайлером на посту. Собрание проводилось быстро, рассматривались только самые важные и срочные вопросы. Это нельзя назвать ложей в ее изначальном смысле.

Масонские писатели убеждают, что гильдии бродячих каменщиков, переходящих в поисках работы с места на место, на своих стоянках устраивали «ложи» для обзора своей работы и решения внутренних хозяйственных проблем, но теперь мы уже знаем, что связь масонства с гильдиями каменотесов — лишь плод фантазии. Тогда чем же была ложа для секретного масонства? Именно тем, что это слово значит и значило всегда: место для сна и отдыха братьев-масонов при своем перемещении в ходе побега. Этих людей окружала тайна, раскрытие которой могло им стоить жизни. Они клялись на крови никого не выдавать и помогать друг другу. Вспомните, Старая хартия масонов говорит: если к тебе пришел брат, дай ему «работы» на две недели, немного денег и проводи до следующей ложи. Почему речь заходит о деньгах? Потому что человек находится в бегах, ему необходимо прятаться. В ложе он получал не иносказательную «работу», а настоящее удобное и безопасное жилье того же английского корня — лоджию. Отдохнув, узнав местную обстановку и новости, поняв, что данное место не может обеспечить ему длительного и безопасного проживания, масон получает подорожные деньги и отправляется в другую масонскую ложу, дорогу куда ему укажут. Это может быть таверна, ферма, кузница или даже храм, где он сможет остановиться, показав секретный знак или произнеся условный пароль: «Вы путник?» — «Да, я в пути». «Куда вы идете?» — «Иду с востока на запад».

В другой Старой хартии говорится, когда «брат» вступает в новый город, его должны сопровождать два местных брата, которые должны под твердить его личность. Такое подтверждение и карманные деньги были чрезвычайно важны для путников того времени. В Средние века в Англии бродяг не просто бросали за решетку, а еще подвергали телесному наказанию, прежде чем выпустить. При Тюдорах трехкратное обвинение в бродяжничестве означало смертную казнь.

Все, что мы видели, знакомясь с ритуалами Старой хартии, рисует нам общество, выработавшее систему взаимной помощи и защиты, поставленное на службу гонимых людей, которых ожидает смерть в случае поимки. Здесь слово ложа означало крепкую и надежную поддержку в этой борьбе не на жизнь, а на смерть. Для человека, ведущего такую борьбу за выживание, скрываясь от преследований, трудно придумать что-либо важнее, чем надежное жилье-укрытие, да еще подкрепленное финансовой поддержкой, советом, куда и как идти дальше. Поскольку члены братства были разбросаны по стране и разобщены, было совершенно естественным для них позаботиться о стабильных ложах в таких пунктах, как Мейдстоун и Йорк. Обычно такая ложа представляла собой место, где ищущие пристанища братья-масоны могли пообщаться со своими коллегами не в специальных залах, а в подвалах, на чердаках, в лесных сторожках — всюду, где можно было обеспечить секретность встречи.

Переход от старого понимания к новому был вполне логичным. Место для размещения скрывающегося от преследования брата должно быть предельно скрытым и тайным, какое только можно было найти в данной местности. Это и считалось «ложей» для брата в бегах, потому что оно обеспечивало ему тайное укрытие, в чем и состояло ее главное назначение. Но у ложи была и другая функция: надежное место для сбора местной ложи-организации. С ходом времени потребность в тайном укрытии и организации питания беглых братьев отпала. Главной ее функцией стало проведение тайных собраний членов организации, обеспечение надежного места для этого. Когда и памяти о первоначальной функции ложи не осталось, этот термин стал употребляться в совершенно новом значении. «Ложа» стала обозначать место встречи членов ячейки.

Для лучшего понимания условий проведения собраний и встреч секретного масонства может служить иллюстрация того, как во время Второй мировой войны устраивали свои собрания масоны в лагерях для военнопленных. Это дело было опасным не только потому, что фашистское правительство поставило франкмасонство вне закона; в лагере-тюрьме тайное общество было просто недопустимо, командование его немедленно уничтожало в самом зародыше. Наказание для участников подобных обществ было скорым и безжалостным. Ни алтарей со свечами, ни колонн, ни самого грубого стола не было, как не было и особого помещения. Но это и не являлось необходимым. Круг на полу можно нацарапать по пыли, очертить куском известки или обозначить каплями воды. Никаких затяжных процедур, какие можно наблюдать в современных ложах: все совершалось быстро и тайно. Тайлер, исполняющий свою обычную функцию, ничем не вооружался и не отмечался, но был самым ответственным лицом на собрании: его обязанностью было быстро известить о приближении постороннего, особенно если он был в немецкой или японской военной форме. Такие собрания масонов во время войны были ближе всего по духу и обстановке к собраниям древних лож, несравнимым с теми, что проводились в течение двух предыдущих столетий. Они собирались только по особо важным поводам, на самое краткое время и служили исключительно делу взаимопомощи и поддержки. Остается еще один загадочный термин масонства: это само слово масон, которое мы рассмотрим после внимательного изучения центрального сюжета главного масонского ритуала — легенды о Хираме-Абифе.

А пока будет полезно обратить внимание на символы и облачение масонства в связи с разными аспектами ритуалов посвящения. Нам важно и здесь проследить связи братства с тамплиерами. Как мы далее увидим, детали символики не только совпадают, но и прямо указывают на достоверность рассматриваемой гипотезы.

Глава 18 Скрытые аллегории и тайные символы

Как мы уже знаем, кандидаты в посвящение в масонские степени и звания перед началом церемонии частично освобождаются от одежды, у них отбираются все металлические предметы, шея или тело повязывается веревкой, именуемой «буксирный трос». Новичку также завязывают глаза — это общее правило практически для всех тайных обществ, где считается нежелательным, чтобы кандидат видел лица участников организации до того, как примет клятву и будет посвящен в полноправные члены. (В некоторых обществах новичку глаза не завязывают, но все присутствующие сидят в масках или в колпаках на головах.) Другие моменты подготовки к посвящению у масонов носят специфический характер.

В наше время кандидат, освобождаясь от металлических вещей, вытряхивает из карманов денежную мелочь, ключи, портмоне, зажигалку, возможно, авторучку с золотым пером. В XIV в. перечень металлических вещей, принадлежащих кандидату, был совершенно иным: тут могли быть несколько монет, холодное оружие и, возможно, элементы защитной брони или кольчуга. Лишенный части одежды, денег и оружия, с веревкой на теле, человек оказывался в положении, которое описывается в обращенных к нему словах:

— Ты пришел к нам в путах, полуодетым и беззащитным. У тебя нет денег, чтобы прокормиться и найти себе пристанище, на тебе нет лат, чтобы принять удар противника, нет оружия, чтобы себя защитить.

Утешься тем, что все братья вокруг клятвенно обязаны защитить тебя и помочь тебе. Если ты раздет, мы поможем тебе одеться. Если ты голоден, мы накормим тебя. Мы укроем тебя и защитим от недругов. Твои тайны останутся при тебе. Твой призыв о помощи всегда будет услышан.

Принес свою клятву и ты. Если брат придет к тебе, ты защитишь его и предоставишь ему убежище. Ты встанешь на защиту его доброго имени. Ты не выдашь его тайн, ибо ты поклялся свято хранить тайны нашего братства, которые открыты или будут открыты тебе.

Все это имело пользу и значение для закрытого, тайного общества, но было бы лишено всякого смысла, относись оно к гильдии ремесленников-строителей. Эти слова обращены к человеку, которому грозит опасность, которого преследуют враги, кому в любой момент может понадобиться помощь, и этого человека учат особым, тайным приемам, как такую помощь вызвать. Даже в темноте, не видя тех, кто мог бы прийти ему на помощь, у него есть способ эту помощь призвать: «Господи Боже, нет ли тут кого, что мог бы помочь сыну вдовы?» Когда человек находится на виду, его обучают сигналу большой беды или несчастья, по которому эта помощь обязательно к нему придет. Этот сигнал двумя поднятыми вверх руками выдает свой возраст, потому что ныне руки так поднимают по требованию вооруженного человека: «Руки вверх!» Если такая команда обращена к десятку человек в банке или шестерым, выходящим из кареты, все они, оказывается, будут подавать сигнал большой беды и несчастья, сигнал Мастера масонов. Такой сигнал мог быть изобретен только до появления гангстеров на большой дороге, вооруженных огнестрельным оружием.

Ничто из сказанного пока не указывает на непосредственную связь масонов с рыцарями-тамплиерами, все это говорит лишь о чертах и правилах тайного общества, члены которого подвергаются гонениям или столь симпатизируют правонарушителям, что ради помощи им готовы жертвовать жизнью и своим добром. Причины, побуждавшие людей идти на такой риск, были очень серьезными и касались сразу многих людей. К числу их относились скрывающиеся тамплиеры после выхода папских указов об их повальном аресте.

Обратившись к другим символам вольных каменщиков, мы найдем немало прямых связей с тамплиерами. Однако сейчас нам важнее остановиться не на обстановке и мебели современных лож, а на одежде масонов и некоторых аспектах их ритуалов, потому что их собрания происходили «высоко в горах и в глубоких ущельях» или в амбарах и подвалах, где, конечно, не было ни алтаря, ни свечей, ни колонн, ни кресел. Там могло не быть и Библии (многие по сей день критикуют франкмасонов за то, что они используют Священное Писание в качестве атрибута). А во времена, о которых сейчас идет речь. Библии на руках отдельных лиц вообще не было, по крайней мере официально. Все, чем они пользовались на собраниях, были расчерченный пол, циркуль и угольник.

Круг в центре масонской ложи состоит из четырех частей: сам круг, центр этого круга и две параллельные линии по краям круга. По масонскому учению крут означает безграничную Вселенную; точка в центре круга — отдельного масона, линии по бокам круга — посохи святого Иоанна Крестителя и святого Иоанна Богослова.

Теперь посмотрим, как средневековый масон готовит место собрания своего братства. Он уберет листья и сухие ветки и расчистит ровную площадку. Потом вырежет две палки по метру длиной. Он возьмет их по одной в каждую руку или свяжет между собой бечевой, соорудив таким образом циркуль. Воткнув одну палку в землю, другой палкой он обведет на площадке ровный круг. Конец палки, стоявшей в центре круга, оставит на земле точку. Положив палки по краям круга, он завершит сооружение символа. Богатое воображение и время наполнят место важным символическим значением, такое же значение приобретут и палки по краям круга. В какой-то момент ритуала все присутствующие торжественно обойдут нарисованный круг, что теперь именуется «ходом почитания ложи».

Как рыцари-тамплиеры объясняли таинство круга и хода кругового почитания? Очень просто. Церемония посвящения рыцарей-тамплиеров проводилась в их храмах, имевших в плане круглую форму в подражание церкви Гроба Господня в Иерусалиме. Не все храмы тамплиеров в Англии были круглыми, но большинство имели именно такой вид. Знаменательно, что самый известный храм тамплиеров в Англии, сооруженный и освященный патриархом иерусалимским Гераклом в 1185 г., по сей день стоящий на Темпл-Плейс в Лондоне, имеет идеально круглую форму.

Что касается кругохождения, то в Средние века крестный ход священников и прихожан вокруг храма был распространенным обычаем. Пару лет назад я стоял на рождественской службе в кафедральном соборе Линкольна. Англиканский священник напомнил своим прихожанам об этом старинном обычае и призвал всех совершить крестный ход по случаю светлого праздника. И вот он в сопровождении мальчиков-прислужников, хора и всей паствы поднялся и пошел ходить по огромному собору, распевая рождественские гимны. Когда тамплиеры в ходе богослужения совершали такой проход, двигаться они могли только по кругу; именно так и нынешние масоны совершают свое кругохождение в ложе.

Здесь интересно отметить своеобразную роль циркуля, необходимого для очерчивания круга. Он появился задолго до того времени, когда масоны стали называть себя масонами (каменщиками), и, возможно, сыграл свою, пусть не очень значительную, роль во всей этой истории.

Что касается масонской напольной мозаики, то она могла быть просто обозначена вычерчиванием чего-то подобного шахматной доске или укладыванием любого материала темного и белого цвета. Надо сказать, что никаких правил относительно размера и количества этих квадратов не существует. По всей вероятности, эта символика повела свое начало от одного белого и одного черного квадрата. Использование большого количества такого материала могло вызвать подозрение и подвергнуть риску все мероприятие. А основа этой символики у тамплиеров очень проста: боевое знамя рыцарей-тамплиеров бо сан представляло собой двухцветное полотнище: черное вверху и белое внизу Черное полотно символизировало темный мир греховной жизни, оставленной тамплиером, а белое — чистую жизнь, которую он начинает, став воином Христа. Масонские писатели не дают себе труда даже подумать о происхождении чернобелой мозаики масонских лож. Просто говорят, что «она пришла с Востока». И тут они правы. Символика действительно пришла с Востока, повторяя узор многочисленных знамен тамплиеров, дравшихся во время восточных походов под этими знаменами с сарацинами и другими своими врагами.

Еще одна разгаданная тайна вольных каменщиков касается облачения масонов, также ведущего свое начало от Ордена тамплиеров. Главным предметом ритуального облачения служит масонский передник, первая вещь, с которой знакомят посвящаемого в ученики и символический смысл которого ему объясняется. Ныне этот передник украшен разными значками и символами, но у старых масонов он не шился: это была грубо подрезанная овечья или баранья шкура, которую подвязывали поясом. Современные масоны считают передник происходящим от фартука камнетесов Средних веков, символизирующим чистоту и невинность. Оставив в стороне чистоту и невинность, вряд ли бывшие характерной чертой средневековых каменщиков, отметим: нет никаких документальных подтверждений, что строители когда-нибудь носили фартуки из овечьих шкур, хотя сохранилось множество старинных гравюр и рисунков с изображением самых разнообразных работ по строительству замков и соборов.

А вот прямая связь передника с традициями тамплиеров существует. Достаточно вспомнить, что устав тамплиеров запрещал всякие излишества в одежде рыцаря, разрешая лишь баранью шкуру, и к тому же требовал, чтобы тамплиеры постоянно носили на талии своеобразный кушак из бараньей кожи, как напоминание об обете целомудрия, от которого понятия чистоты и невинности просто неотделимы. Поскольку вся экономика средневековой Англии строилась на разведении овец, баранья шкура или кожаное изделие не могли вызвать никаких подозрений, и как деталь одежды члена ордена или братства эта шкура воспринималась совершенно естественно, но, повязанная вокруг талии, служила важным напоминанием об уставном правиле тамплиеров для участника церемоний тайного масонства.

Иначе обстоит дело с другим предметом одеяния масонов — перчатками. В Средние века перчатки не имели широкого распространения и ношение их не могло не обращать внимания на человека, чего все тайные организации, естественно, старались избегать. Изготовление перчаток было делом довольно сложным, они стоили дорого, и носили их только аристократы и высшее духовенство. Что касается средневековых каменщиков, то никаких подтверждений того, что они носили перчатки, не существует.

А с тамплиерами перчатки имеют прямую связь. По уставу священники ордена были обязаны носить перчатки постоянно, чтобы держать руки в чистоте, «поскольку они касаются Бога» в таинстве причащения. Перчатки могли носить священники, участвовавшие в церемониях тайного общества; как напоминание о своей роли в соблюдении устава ордена мог надевать перчатки капеллан ложи.

Белый балахон на церемонии посвящения масонов характерен для многих случаев и обстоятельств, так что его происхождение установить весьма непросто. Будет достаточно упомянуть, что устав Ордена тамплиеров специально оговаривал белый цвет для одежды рыцарей-тамплиеров.

По поводу одной из загадочных фраз из ритуала посвящения масонов мы уже говорили. Речь шла о том, что посвящение в Мастера масонов делает его «братом пиратов и корсаров», и мы дали, как кажется, достаточно правдоподобное объяснение этой фразы, подтверждающее нашу гипотезу о связи тамплиеров и масонов.

Другая загадочная фраза говорит о масоне как о путешественнике с запада на восток. Начало пути всех тамплиеров было на Западе, а путь их и миссия вели на Восток, в Святую землю. Франкмасоны, ставшие преемниками тамплиеров, унаследовали и высшую задачу завершить или заново возвести храм Соломона, что также предполагает символическое путешествие на восток. Аллегория этого путешествия имела принципиальное значение, она входила в слово секретного пароля тайного масонства.

Существует еще одна важная особенность, которая не находит объяснения, если отрицать связь франкмасонства с рыцарями-тамплиерами, — графическая. Ее трудно опровергнуть, настолько специфичен ее характер. Клятва масона приносится на циркуле и угольнике, лежащих на Библии. Повторим, что в Средние века Библия была еще большой редкостью, не каждый ее имел в собственности. Поэтому можно предположить, что при принесении клятвы использовались абстрактные символы, какими и являлись циркуль и угольник. Если ранние масоны действительно были беглыми тамплиерами или их потомками, таким символом могла служить «печать Соломона», очень близкая по начертанию к «щиту Давида», если не брать во внимание, что один треугольник изображен двойной линией, а второй — сплошной. Как пишут масонские авторы, масонство — это «наука нравственности, изложенная иносказательно и выраженная в символах». Будучи таковым, да еще существуя под покровом тайны, масонство не могло использовать распространенные символы в их буквальном смысле. Графический знак должен быть иносказательным, покрытым «вуалью аллегории» так, чтобы он не мог быть разгадан непосвященным, а посвященному сообщал нечто очень значительное. Совсем нетрудно накинуть «вуаль аллегории» на печать Соломона, которая выглядит вот так:

Чтобы полностью изменить внешний вид печати, сократив ее смысл для посвященного, достаточно удалить горизонтальные элементы чертежа:

И тут перед нами внезапно появляются циркуль и угольник. Остается добавить несколько воображаемых штрихов, чтобы символы получили вид подлинных инструментов. Таким образом, хорошо всем известное изображение печати Соломона, старинный и священный символ рыцарей-тамплиеров, становится безобидным изображением двух простых инструментов мастеров строительного ремесла. За долгие столетия тайный смысл символа забылся, и его реанимировали, в результате чего «подтвердилась» теория происхождения Ордена масонов от гильдии строителей-каменщиков.

Мне могут возразить, что все это просто совпадение, но ведь совпадения, а тем более двойные и тройные, оспорить значительно труднее. Обратите внимание на положение «ножек циркуля», образованного из печати Соломона: одна ножка лежит поверх треугольника, другая — под ним. Это и есть размещение циркуля и треугольника для принесения клятвы товарища братства, ставшего со временем степенью полноправного члена масонского братства.

Возникает еще вопрос о сочетании современного циркуля и угольника с буквой «G» посредине. Как это связано с тамплиерами? Ответ простой: никакой связи тут нет. Нужно просто иметь в виду, что до публичного появления масонов в 1717 г. никаких рисунков циркуля и треугольника, никаких дорогих украшений с этими знаками, никаких клише, значков и наклеек для бамперов не существовало. Не было и этой буквы.

Однако вопрос этот должен быть отнесен к числу серьезных в изучении истории происхождения масонства по причине почти трепетного отношения современного масонства к букве «G», стоящей, как учат в школе масонства, в ознаменование геометрии. О важности геометрии для Ордена вольных каменщиков масон узнает из лекции во время посвящения его в степень товарища братства. Он узнает также, что геометрия — это основа архитектуры и единственная наука, способная измерить и взвесить все мироздание. Масону объясняют, что было время, когда франкмасонство называли геометрией, что это были понятия-синонимы, как говорилось в масонской конституции 1723 г. Значимость геометрии для современного масонства вне сомнения. Но так ли это было в эпоху тайного масонства?

Первый ответ на вопрос нам дает та манера, в которой происходит посвящение в степень товарища братства масонов. Геометрии не отводится никакой роли в самом ритуале посвящения, однако она играет роль, и роль существенную, в следующей за посвящением лекции. От этого складывается впечатление, что тема эта в определенный момент стала неким новым наслоением. Когда и зачем?

Истинной целью тайного масонства были защита и взаимопомощь людей, вызвавших немилость Церкви и государства, особенно когда Римская католическая церковь представляла государственную религию. Вот в этом и заключено решение вопроса. Из-за теоретических расхождений с Церковью и страха тяжких преследований несколько столетий франкмасонство существовало в условиях строгой секретности. Это и послужило определяющим моментом в формировании отношения масонства к официальной религии. Затем пришло время, это было уже начало XVI в., когда гуманитарные и точные науки стали овладевать умами людей, разогревать воображение, порождать новые теории, побуждать их заниматься смелым экспериментированием.

Известно, что Католическая церковь приняла все эти новшества в штыки. Именно в это время некоторые ученые сочли благоразумным встречаться и обмениваться своими идеями в узком кругу, подальше от глаз и ушей Церкви. Ученые Лондона, Оксфорда и Кембриджа свои тайные собрания назвали «невидимый колледж», который, как теперь выяснилось, существовал при масонских ложах в этих городах. Их первая встреча состоялась в 1645 г., через три года после смерти Галилея. Человек, которому суждено было стать самым видным участником этой компании, Кристофер Рен, был тогда еще юношей. В 1660 г., в период открыто протестантского правления Карла II, эта группа почувствовала себя настолько уверенно, что обратилась к королю с петицией о разрешении создать научное общество, что и было им даровано в 1662 г. Своему учреждению они дали имя «Королевское общество Лондона за улучшение естественных наук», но оно стало известным и существует по сей день как Королевское общество.

Когда в 1717 г., ровно через 55 лет, объявились масоны, то оказалось, что Королевское общество просто филиал масонской ложи, потому что практически все основатели его были вольными каменщиками.

Но еще до выхода масонов на белый свет произошло событие, которое вынудило ученых мужей оставить свои науки и заняться практическими делами. В 1666 г. в Лондоне произошел большой пожар, уничтоживший почти весь город. Надо было срочно поднимать столицу государства из пепла, и через год парламент принял ряд законов, содействующих привлечению в Лондон строителей всех видов и профессий. Им давались гражданство и права свободных лондонцев, а членства в какой-то гильдии даже не требовалось.

Масон Кристофер Рен, француз по происхождению, стал основателем Королевского общества в возрасте двадцати восьми лет. К архитектуре прямого отношения он не имел. По образованию он был математиком, занимался геометрией и был профессором астрономии в Оксфорде. В годину тяжелых испытаний для всей страны он с головой ушел в проблему восстановления и строительства Лондона. Пожар уничтожил 87 храмов, и Рен выступил главным архитектором в строительстве и восстановлении 51 храма на месте разрушенных.

Именно знание геометрии принесло Рену громкую славу как человеку, перестроившему кафедральный собор Святого Павла. Когда смотришь на величественный купол собора на фоне лондонского неба, и в голову не приходит, что это просто обитый свинцом деревянный каркас. Но этот каркас покоится на мощном усеченном каменном конусе, опирающемся на массивную кирпичную полусферу. Конструкция купола собора — триумф классической геометрии. Строительство собора было завершено в 1711 г., за шесть лет до выхода масонства на свет.

Пятьдесят пять лет, что предшествовали появлению открытого масонства, ученые, инженеры, математики, архитекторы, геометры были героями эпохи; они-то и делали погоду в секретном масонском ордене, в котором большинство состояло членами. Не отставали от англичан и шотландские масоны. Вскоре после большого пожара в Лондоне такой же пожар уничтожил Эдинбург. Это побудило власти принять закон, по которому в городе разрешалось строить только каменные здания.

Завершим наш рассказ описанием. Существует картина с изображением последнего осуществленного проекта Рена — Морского госпиталя в Гринвиче. Проект госпиталя был одобрен королевой Марией и построен после ее смерти протестантским королем Вильямом. Величественное здание украшает аллегорическое изображение сидящих на троне Марии и Вильяма, окруженных множеством разных фигур. Ниже херувим держит проект собора Святого Павла — дань уважения строителю госпиталя. Другой херувим в одной руке сжимает циркуль, а в другой — угольник. Неподалеку от херувимов лежит на боку папская тиара. Конституция Великой ложи была написана в Лондоне учеными и архитекторами, самыми влиятельными и почетными ее членами. Они создали на века марку франкмасонства, вкрапив в нее символ своей главной работы. Они соединили масонство с геометрией, добавив к циркулю и треугольнику букву «G». Их положение в масонстве, уважение к геометрии и архитектуре стали доминирующими чертами публичного масонства, а их романтизм, предрасположенность к драматизации и фантазированию побудили включить и геометрию в масонскую идею восстановления храма Соломона. Они просто не учли, что во времена Соломона ни геометрии, ни самой буквы «G» не существовало. Их научные занятия не имели ничего общего с истоками масонства, но стали хорошим напоминанием о тех временах, когда науке потребовалось то, что тайное масонство требовало от своих членов. — всемерная защита против общего врага.

Древние символы масонского братства — баранья шкура и перчатки, круг на полу, черно-белая мозаичная кладка, хождение по кругу ложи, циркуль и треугольник, скрытые в печати Соломона, — все это тесно связано с рыцарями-тамплиерами и к происхождению масонства имеет прямое и непосредственное отношение.

Теперь время обратиться к самым зловещим страницам масонства — жестоким карам, настигавшим нарушивших клятвы посвящения.

Глава 19 Тайна кровавых клятв

Чаще всего подвергаются нападкам антимасонских авторов ужасные кары, перечисляемые в клятвах масонов всех степеней. Эти кары, которым готов подвергнуться в случае предательства масонской организации вступающий в нее новый член, много раз клеймились как кровавые, жестокие, отвратительные, нецивилизованные, безбожные, нехристианские, мерзкие и так далее, хотя, кажется, уже исчерпан весь словарный запас осуждений и порицаний. И в самом деле, вырывание языка с корнем, изъятие из груди сердца, рассечение тела надвое и сожжение внутренностей выглядят каким-то сверхубийством и, конечно, не вяжутся с законами и нравами, религиозными догматами любой цивилизованной страны, представители которой охотно вступают в масонское братство. Было время, когда масонству в Америке угрожал полный запрет на основе обвинения в убийствах, настолько описание ужасающих кар масонского возмездия шокировало общественность, вызвав настоящую волну негодования.

13 марта 1826 г. житель Батавии, штат Нью-Йорк, Уильям Морган подписал контракт на издание своей книжки, в которой, как обещал автор, будут раскрыты условные рукопожатия, сигналы, ритуалы и прочие тайны франкмасонов. Это известие повергло в ужас членов местной масонской ложи. Типографию сожгли, а самого Моргана арестовали и посадили в тюрьму за неуплату долга, как он выразился, «на этой волне буйства». Неизвестный благожелатель уплатил долги Моргана, но, когда тот выходил из тюрьмы, его схватили уже поджидавшие его люди, затолкали в повозку и увезли на север. Его доставили в заброшенный форт Ниагара и держали там под замком. Потом это стало известно от пяти масонов, которые признались в похищении и задержании человека. По масонской версии, далее Морган был освобожден или бежал и скрылся где-то в Канаде. Антимасонская версия гласила, что похитители посадили его в лодку, привязали к нему тяжелый камень и сбросили за борт. Многие масоны, как и большинство обычных людей, считали, что Морган был убит за попытку разгласить тайны масонов. Но так или иначе, этот человек бесследно исчез.

Следом за этими событиями были проведены следствие, аресты и судебное разбирательство, в ходе чего выяснилось, что местный шериф, судья и некоторые члены жюри были масонами. Масонами были также и шерифы тех городов, через которые провозили похищенного Моргана. Масоном был и государственный секретарь Соединенных Штатов, а губернатор Нью-Йорка Д. Клинтон принадлежал к масонству в прошлом. Получалось, что теневым правительством США являлось франкмасонство.

Состоялся большой съезд масонов, осудивший убийство Моргана, и тысячи франкмасонов прекратили свое членство в ордене. Была организована национальная антимасонская политическая партия с официальным сбором средств в ее фонд, собственной газетой и первым национальным съездом, на котором ею был выдвинут свой кандидат в президенты. Самым ярым противником масонства выступил конгрессмен Джон Квинси Адамс, бывший шестым президентом США. Масоны утверждали, что, поднимая шум вокруг убийства Моргана, Адамс мстит франкмасонам за то, что ему было отказано в повторном избрании на пост президента в результате дутой популярности и махинаций франкмасона Эндрю Джексона, занявшего этот пост.

Как бы то ни было, Адамс не упускал случая обвинить масонов в убийстве Моргана, подчеркивая, что это злодеяние обусловлено бесчеловечными законами ордена. Он обращался ко всем масонам с призывом выйти из лож. Из его писем, написанных против вольных каменщиков, можно было бы составить целую книгу. В письме, датированном 22 сентября 1831 г., он суммирует свое мнение о масонских клятвах и их влиянии на само братство: «Жестокие и бесчеловечные наказания одинаково мерзки мягкой душе христианина и равенству свободных людей. Исполнение таких наказаний строго запрещено Биллем о правах Великобритании, однако тысячи ее граждан именем Бога арестовываются и подвергаются пыткам, на которые инстинктивно не решаются даже дикари-каннибалы.

Поэтому я считаю, после раскрытия преступлений, связанных с убийством Моргана, и разглашения масонских клятв и предусмотренных ими мер наказания, прямым долгом масонского ордена в Соединенных Штатах должен быть либо самороспуск, либо исключение из устава организации всяких клятв, наказаний, тайн и таких странных к ним приложений, как мистерии и пышные торжества».

Самый выдающийся представитель антимасонской партии, Адамс считал, что «дело против масонов» не должно быть инициативой отдельных личностей, а должно проводиться организованно и централизованно. Он считал, что представление о том, что масонам противостоят какие-то люди, недовольные ими, только позволит масонской организации ускользнуть от ответственности, сорваться с крючка его партии. В письме пенсильванскому политику Ричарду Рошу он давал такой совет: «Если говорить о конечной цели антимасонской кампании, то нам необходимо требовать запрещения масонства в Соединенных Штатах, и будет существенным достижением, если мы полностью убедим народ, что эти преступления действительно совершены и повинны в них масоны».

Поначалу казалось, что Адамс близок к достижению своей цели, потому что нового пополнения на смену членов, вышедших из ордена во время антимасонской кампании, не было. Книга Моргана была выпущена издателем, восстановившим сожженную типографию в следующем, 1827 г., с таким подзаголовком: «Описание масонства одним из членов братства, посвятившим изучению предмета тридцать лет», и эпиграфом «Господь сказал, да будет свет, и стал свет». Откровения относительно содержания кровавых клятв ускорили ход событий, антимасонская партия увеличила свою численность. Среди покупателей книги совершенно неожиданно оказались Мастера лож, заинтересовавшиеся изданием в связи с тем, что там были описаны сценарии разных ритуалов, которые до сих пор проводились по устным преданиям и слухам. Таким образом, книга Моргана стала первым авторитетным изданием по проведению всего комплекса посвящений. Она перепечатывается и по сей день, правда под более кратким (и более завлекательным) заглавием «Франкмасонство, как оно есть».

Антимасонская партия со временем захирела, а вольные каменщики быстро восстановили свои силы, хотя критика масонских клятв не прекратилась, а даже, наоборот, усилилась. В 1869 г. вышла книга преподобного К. Г. Финни, президента Оберлинского колледжа в Огайо. Если Адамс нападал на клятвы масонов с политических позиций, то Финни сделал это с вероучительной стороны. В предисловии, объясняя цель своей книги, Финни, в частности, пишет: «Мне бы хотелось, если это возможно, обратиться к масонской молодежи, чтобы она задумалась над неизбежными последствиями такой страшной игры с этими грозными клятвами, которые постоянно произносятся в масонских ложах. Подобные проклятия в конечном счете, а иначе и быть не может, повергают в печаль Святой Дух, ужесточают совесть и превращают сердце в камень». В главе «Страшное богохульство масонских клятв» после рассуждения о карах благочинный Финни пишет: «Мне просто делается дурно от этих омерзительных и кощунственных подробностей; и я боюсь повергнуть своих читателей в ужас, который испытываю сам. При чтении этих клятв создается впечатление, что масонская ложа — это собрания, на которых люди совершают самые отвратительные богохульства, на какие только способен человек, смеются и издеваются над всем святым, соревнуясь между собой в полном и окончательном презрении к любой форме моральной ответственности. Эти клятвы звучат так, будто люди, их произносящие, вознамерились уничтожить свой разум и потерять способность различать добро и зло; без сомнения, если они не видят ничего дурного в том, чтобы клясться, принимая на себя такие наказания, то вольно или невольно они совершенно теряют чувство меры, что сказывается и на характере их поведения. Повторяя эти кощунства, они ослепляют себя».

Затем Финни продолжает свое обсуждение масонских клятв: «Все-таки надо понять, значат ли что-то эти клятвы или ничего не значат. Давая такие клятвы, намерены ли масоны следовать им или нет? Если последнее, то подобные клятвы — кощунство. Если же они собираются исполнять их, то это значит, что они обязуются совершать деяния, в высшей мере вредные для общества, для правительства и для Церкви Господа нашего. Каждый человек, принявший на себя такие обязательства, обязан осуществить страшное убийство, притом не того, кто выдал тайну, а всякого, кто нарушил любое положение этой клятвы».

Заявление страстное, но не по существу. Ни один масон не обязуется навлечь на кого-то смерть, речь идет о его собственной голове. Ни в каких клятвах не говорится ни о каком-то человеке, ни о какой-то власти, которые должны осуществить наказание, а поскольку клятва приносится на Библии (либо на другом Священном Писании), то совершенно понятно, что исполнение приговора возлагается на Бога, тогда как нарушитель клятвы обязуется принять этот приговор как справедливое возмездие. Обращение к Господу с подобной клятвой было распространено в Средние века, прибегают к нему и в наше время, говоря: «Покарай меня Господь, если я говорю неправду!»

Экс-президент Адамс, очевидно, был прав, говоря, что по клятве посвящения в основную масонскую степень определяются наказания, «на которые инстинктивно не решаются даже дикари-каннибалы». Однако вполне цивилизованные христиане в XIV в. к таким наказаниям относились запросто, бывали и похуже. Что касается вырывания языка, то во время эпидемии «черной смерти» по указу французского короля это делалось за третье богохульство, а за первые два отрезались сначала верхняя, а потом нижняя губа. Перерезание горла было самым распространенным способом избавиться от пленника, а также смертной казнью, принятой на Востоке. В музеях и сегодня можно увидеть документальные фотоснимки проведения такой казни в Хиве еще в 20-е годы XX в.

Наконец, наказание Мастера масонов, представляющееся на первый взгляд непревзойденным по своей жестокости, кажется далеко не таким страшным по сравнению с казнями, которым были подвергнуты участники крестьянского восстания. Рассечение тела надвое влечет неминуемую смерть, а сожжение внутренностей носит чисто ритуальный характер, тогда как в действительности пытки были еще ужаснее: королевские палачи надрезали живот жертвы, вытягивали внутренности на лежавшие тут же горячие угли и жгли их на глазах еще живого человека, чтобы усилить его мучения. Лишь потом казнимому отрубали голову и четвертовали.

Содержится ли в этом сравнении оправдание жестокости наказания масонов? Разумеется, нет. Такая чудовищная жестокость выходит за рамки нашего современного опыта и представления. Но если клятвы масонов уходят корнями в историю тамплиеров, их смысл не кажется каким-то невероятным преувеличением. Загадкой остается то, что франкмасоны продолжают настойчиво твердить о таких наказаниях, возможности осуществления которых уже давно нет, смысл которых утерян. Тут все дело в традиции. В нашем быстро меняющемся мире следование вещам, которые остаются неизменными, дает ощущение надежности и безопасности. Вряд ли кто-то из масонов верит, что на него обрушатся все эти чудовищные кары, и всякий новичок просто сбежал бы, если бы оказалось, что он может быть причастен к осуществлению такого наказания.

Тексты масонских клятв были сформулированы во времена Средневековья, когда, предав брата-тамплиера, человек обрекал его не только на смерть и лишение имущества, но и на такие невыразимые страдания, которые совершенно официально назначались за ересь. В масонских клятвах отражены именно эти наказания, бывшие продуктом своего времени, то есть времени преследования тамплиеров. Содержание масонских клятв — еще одно косвенное доказательство происхождения масонских организаций от беглых рыцарей ордена.

Глава 20 Тайна религиозных взглядов

Вольные каменщики постоянно утверждают, что масонство не следует считать религией, однако главным условием приема в члены масонской организации является вера в Бога. Кандидат должен заверить, что он не атеист и верит в Высшее Существо, в жизнь вечную и в бессмертие души. Каким образом масон принимает Высшее Существо и как Ему поклоняется — это его личное дело, как и понимание вечной жизни и ее достижения. Никто из братьев-масонов не вправе разубеждать его в верованиях. Это правило закреплено в масонских ложах запретом всяких дискуссий по вопросам вероучения.

Монотеизм является у масонов основополагающим требованием. Несколько лет назад Британская масонская ложа в Индии отказала в приеме видному индийскому деятелю на том основании, что он последователь индуизма — политеистической религии, почитающей Вишну, Шиву, Кали и другие божества. Дело было передано в Великую ложу в Лондон, где пришли к такому выводу: все перечисленные божества, в сущности, олицетворяют одно Высшее Существо. Индуиста приняли в ложу.

Вольные каменщики почитают храм Соломона как первый храм, посвященный единому Богу (с известными извинениями в адрес Авраама). Католическая церковь с пониманием относится к монотеизму масонов, поскольку сама признает триединого Бога — Святую Троицу. Может быть, масонство является единственным чисто монотеистическим учением, поскольку в теории масонства нет упоминания о дьяволе или сатане. В христианстве по этому вопросу существует определенная двойственность: Бог как воплощение добра и сатана как воплощение всякого зла, который тоже имеет определенную, хотя и ограниченную власть. Отрицать существование сатаны считается ересью, признавать его богом зла — тоже ересь, но какова бы ни была роль дьявола, масоны просто оставляют его без внимания. Отклоняя любые сугубо личные верования, масон твердо стоит на такой точке зрения: все грехи человека — это его личные моральные промахи, а не идущее извне демоническое зло, которое понуждает жить в грехе.

Соответственно, масоны склонны считать, что человек должен стремиться к возрождению и к бессмертию путем личных заслуг и творением добра. Поскольку франкмасонство открыто для людей любой религии, братство не берется за решение вопроса духовного спасения человека, как и других вопросов веры отдельного масона: он может разделять взгляды религиозной организации, но может считать, что его вера касается только лично его, как считали Томас Джеферсон или Джон Локк, лишь бы у него была вера в Высшее Существо, Бога. Поэтому в масонскую организацию принимаются евреи, мусульмане, сикхи и представители всех других религий, приносящих клятву на своем Святом Писании.

Отношение к представителям других монотеистических конфессий как к братьям также было поводом для многочисленных нападок, которые продолжаются и поныне (заметим, что ту же критику можно адресовать и такой почтенной организации, как Всемирный совет церквей). При этом религиозная толерантность не может служить основанием считать масонское требование веры во Всевышнего каким-то преходящим, временным правилом ордена. Когда в 1847 г. французские масоны объявили, что вера в Бога больше не является обязательным условием членства в ордене и что атеисты тоже будут приниматься в ложу, масоны Англии и Америки немедленно выступили против этого заявления и прервали всякие формальные отношения с французскими ложами.

Примерно в то же время прусское масонство получило подтверждение важности принципа толерантности. Вот как это случилось. В 1846 г. Великая ложа Англии расследовала жалобу на то, что прусским евреям было отказано в участии в собраниях ложи. Берлинская Великая ложа в ответ на соответствующий вопрос сообщила, что решила ограничить членство в ложе одними христианами, хотя среди членов ложи были и евреи. Великая ложа Англии сразу прервала отношения с прусской ложей, что заставило прусских масонов одуматься и вернуться к принципу толерантности, после чего евреи стали снова участвовать в собраниях ложи.

Если внимательно рассмотреть отношение масонства к религии, то можно сделать такой вывод: не являясь религией, масонство сближает людей разных верований, объединяет их, учит жить в обществе братства и взаимного уважения. В Старой хартии масонства есть упоминание о людях, разъединенных религиозными взглядами. Заметим, что этот документ относится к XIV в., когда законы мирской и церковной власти никаких расхождений на этой почве не допускали. Все люди обязаны были придерживаться одной веры, учрежденной, внедренной в сознание и охраняемой единственно истинной Римско-католической церковью. Старая хартия масонства говорит далее, что и в этих условиях были люди, не согласные с учением Римской церкви, и они сочувствовали друг другу и оказывали взаимную поддержку. Масонство как раз и являет собой пример помощи и поддержки тех, чья вера ставит их в опасное положение. Если взять во внимание первоначальную концепцию братства представителей разных религий, то главным источником угрозы для них оказывается Католическая церковь, которая всегда тесно соприкасалась с государством. Однако в такие не столь отдаленные времена, как правление Елизаветы I, более трех сотен католиков были отправлены на плаху за то, что не отреклись от Святого Престола, хотя казнены они были по обвинению в «предательстве короны».

В свете сказанного нужны ли объяснения, откуда тайные организации Британии получали пополнение на протяжении многих сотен лет!

И все же ряд событий, случившихся уже после выхода масонства из подполья, заставляют задавать вопросы об отношении масонов к религии, а равно о причинах выживания ордена на протяжении долгих лет религиозных распрей.

К таким событиям относится проект конституции ложи, первый вариант которой был завершен к 1723 г. Главным автором проекта был д-р Андерсон, который по поводу религии масонства выразился так: «Сейчас условие религиозности лучше всего выразить в такой форме, чтобы все с этим были согласны, а все частные мнения на сей счет держали при себе». Все противники масонства сразу заявили, что тем самым д-р Андерсон «дехристианизировал» масонство, куда до этого якобы принимались исключительно христиане (что, впрочем, ничем не подтверждается). Однако есть все основания считать, что идея «религии, с которой все согласны», никак не может быть приписана одному д-ру Андерсону, который вряд ли стал бы свое личное высказывание делать от имени всего ордена, во всяком случае, такого права у него не было.

За несколько лет до этого у графа Шефтсбери, Энтони Эшли Купера, был такой разговор с некой дамой на одном из светских раутов.

— Люди здравомыслящие, если говорить серьезно, принадлежат к одной религии, — сказал граф.

— Помилуйте, милорд, что это за религия, с которой здравомыслящие люди соглашаются?

— Мадам, — ответил граф, — здравомыслящие люди это никогда не обсуждают.

Чтобы не посчитать этот любопытный разговор еще одним случайным совпадением, которое можно не принимать во внимание, надо сказать, что лорд Шефтсбери был одним из известных философов-деистов того времени и, скорее всего, сам был масоном. Он близко сотрудничал с Джоном Локком, разработавшим конституцию для штата Южная Каролина, образованного по предложению Шефтсбери. В конституции Локка было записано, что гражданин новой колонии обязан открыто исповедовать веру в Бога, но закон защищал гражданина от какого-либо вмешательства в то, как он поклоняется Всевышнему. Кроме того, по конституции были запрещены гражданские денежные иски. Оба эти положения носят чисто масонский характер. Шефтсбери умер в 1683 г., за сорок лет до того, как д-р Андерсон воспроизвел взгляд графа на религию в масонской конституции 1723 г. Обвинять масонство в преднамеренной дехристианизации в 1723 г., разумеется, нелепо.

Очередную путаницу в вопрос о взаимоотношениях масонства и религии внесло создание своеобразной мистической атмосферы при проведении соответствующих церемоний в помещении лож при публичных мероприятиях. Когда ложи из таверн и кабаков переместились в специально построенные здания, там вскоре появились органы, стали сочиняться гимны, которые распевались братьями ордена. Похороны масонов стали проводиться с демонстрацией всех масонских регалий. Отпевания некоторых членов ложи совершались в протестантских храмах, и как только пастор заканчивал церемонию, за дело брался масон и начинал отправление своего ритуала. С одной стороны, это выглядело как своеобразное богослужение, на котором люди разных исповеданий могут молиться сообща. С другой стороны, в протестантском храме с собственным приходом масон проводил ритуал, сопровождавшийся исполнением гим-нов и молитв, что создавало впечатление, будто масонство — это какая-то особая религиозная конфессия. В конце концов масоны решили сгладить свою религиозную окраску и запретили проведение служб в масонских регалиях. Короче говоря, религиозные требования масонства очень просты: вера во Всевышнего и свобода от всякого вмешательства в проявление этой веры и порядок поклонения. Масонство можно отнести к организациям нерелигиозного толка по довольно простой причине. Если каждая религиозная конфессия претендует быть единственной истинной, подвергая той или иной критике любую другую, то масоны считают, что у каждой монотеистической религии есть своя правда в понимании и восприятии Бога, но отказываются видеть в какой бы то ни было конфессии полную истинность.

Что касается критиков масонства, то они основываются на одном из следующих утверждений: а) масонство является религией, б) масонство не является религией в полном смысле слова и должно принять некоторые христианские постулаты (какие именно, зависит от позиции критика), в) кровавые клятвы масонов противны Богу и противозаконны.

Если сопоставить религиозные аспекты масонства с гипотетической реконструкцией взглядов беглых тамплиеров, то окажется, что специфика взглядов масонства на религию вполне им соответствует. Именно такие принципы и должны были сложиться у тех, кого вероломно отбросила от себя Римская католическая церковь. Старая хартия масонства совершенно четко свидетельствует об обществе взаимной защиты и помощи, которое не только допускало, но и обеспечивало укрытие для всякого, кого преследовала Церковь. Особо следует обратить внимание на то, что Церковь проводила и другие групповые чистки еретиков в ходе многочисленных внутренних «крестовых походов» на континенте, но ни одна из этих групп не имела таких специфических отношений с Церковью, как английские тамплиеры, и нигде до 1717 г., помимо Британских островов, никаких масонов не объявлялось.

Достаточно загадочна и полная географическая изолированность масонов на протяжении многих столетий, и это лишний раз подтверждает их происхождение от тамплиеров Англии, единственных, кто имел трехмесячную отсрочку для спасения, будучи уведомленными о предстоящих арестах. Англия оказалась единственной страной, которая не позволила инквизиторам устроить на своей земле пыточные заведения.

Остается еще одна загадка, касающаяся 1717 г. Почему вольные каменщики легализировались именно в это время, а не пятьюдесятью годами раньше или позже? Ответ на этот вопрос поможет нам окончательно доказать, что основанное на разогнанном Ордене тамплиеров масонство существовало за счет людей, находившихся в противостоянии к Католической церкви.

Мы вернемся к рассмотрению этой важной даты, но предварительно попытаемся выяснить смысл и значение самого важного ритуала масонов — мистерии убийства Мастера.

Глава 21 Как складывалась легенда о Хираме-Абифе

Приступая к легенде о Хираме-Абифе, возьмем на заметку, что в тайном масонстве Мастер был знатоком людей, а не специалистом в искусстве или ремесле. Основу Масонского ордена составляли товарищи братства, полноправные члены ложи, и кандидаты в масоны. Надежность и проверенность последних еще не удовлетворяли требованиям их приема в полноправные члены. Большинство этих кандидатов знали только членов своей ложи или ячейки. Мастера были руководителями лож, расположенных на определенных территориях, что требовало поддержания постоянной связи между ними. Такая связь, а порой тайные общие собрания Мастеров были совершенно необходимы для выработки слаженных действий и общих правил. Именно Мастерам приходилось договариваться о контрольных рукопожатиях, сигналах, жестах, о паролях и условных диалогах, с помощью которых масоны могли опознавать друг друга, получать помощь и сохранять безопасность. Если же возникало подозрение, что система безопасности дала трещину, необходимо было срочно менять сигналы, а значит, вновь устраивать встречи, договариваться, а затем распространять новые указания среди своих членов. Таким образом, Мастера были самыми важными членами братства, и в то же время они подвергались наибольшей опасности разоблачения. Братья, круг знакомств которых был ограничен одной ложей, попади они за решетку или на дыбу, могли выдать только членов своей ячейки. Мастер, открыв имена других Мастеров, ставил под угрозу существование всего общества, потому что обладал самой широкой информацией, включая имена и местонахождение других Мастеров. Вот почему только Мастер мог подать сигнал большой тревоги или бедствия, и только он знал пароль вызова помощи в темноте тех, кто эту помощь мог оказать: «Господи Боже, нет ли тут кого, кто поможет сыну вдовы?»

Только Мастер мог назвать себя «сыном вдовы». Он продолжал линию, которая была прервана гибелью Великого Мастера Хирама-Абифа. В церемониальной мистерии посвящения новоиспеченному Мастеру выпадает роль Хирама-Абифа, в которой он имитирует его действия. Великий Мастер сводит на нет все попытки трех посягателей заполучить тайны Мастера, и они по неразумению убивают его, так и не завершившего сооружение храма.

Продолжение истории Великого Мастера и строителя храма, создание своего рода бессмертной мечты было осуществлено теми, кто пришел после него, и все это символизируется веточкой акации, ставшей символом вечной жизни задолго до христианства.

Акация стала знаком Хирама-Абифа не случайно. Дело в том, что Бог повелел именно из вечнозеленой акации возвести Арку Завета, которая должна была стоять в святая святых храма Соломона, где Великий Мастер раздумывал над планом работ на следующий день. На акации паразитировала омела, тоже вечнозеленое растение с красными ягодами. Это растение плодоносило даже зимой, являя еще более яркий признак бессмертия. И многие считают, что акация, покрытая огненными ягодами омелы, и есть та «купина неопалимая», о которой говорится в Ветхом Завете. И еще одно: египетская акация цветет как белыми, так и красными цветами. Не напоминает ли это белый плащ тамплиера с красным крестом на нем?

Бессмертие Хирама-Абифа заключено не в вечной жизни его души на небесах, а в умах и телах тех Мастеров, которые пришли следом за ним, чтобы стать на его место и завершить дело Великого Мастера. Обязанность Мастеров — планировать деятельность «рабочих», кандидатов и товарищей братства, и руководить ими в достижении главной цели Хирама — завершении строительства храма Соломона.

Эта легенда имеет весьма отдаленное отношение к библейской истории. Согласно Писанию, Хирам был не архитектором, а литейщиком меди и бронзы. Его не убили, и он дожил до того момента, когда строительство храма было завершено, после чего отправился домой.

Объяснение сути масонства и его происхождение заключено не в Библии, а в аллегорическом переложении библейского сюжета.

Исследуя британскую историю в поисках незавершенного строителями храма, ставшего основой мифологии английского тайного общества, мы вышли на один-единственный адрес, за которым стоял религиозный монашеский орден, часто называвшийся просто «Храм». Жак де Моле, как и его предшественники, подписывали документы Ордена тамплиеров Magister Templi — «Мастер (Магистр) храма». И этот храм, взявший имя Соломона, тоже был не окончен из-за убийства его мастеров, у которых выпытывали секреты трое убийц, в конце концов сживших мастеров со света. Это были не Иувела, Иувело и Иувёлум, а Филипп Красивый, король Франции, папа Климент V и Орден рыцарей-госпитальеров Святого Иоанна Крестителя. Католические источники, касаясь преследования тамплиеров, утверждают, что убийцей рыцарей-тамплиеров был французский король, он один проделал грязную работу и подговорил папу помочь ему. Эту версию Церковь отстаивает и по сей день, но исторические факты говорят обратное, в чем можно убедиться, если заглянуть в начало этой книги.

Когда Эдуард II отказался пытать тамплиеров, папа передал это дело в руки тестя Эдуарда, французского короля: никто не заставлял Климента V посылать в Англию инквизиторов — мастеров пытки. Папа мог оставить в покое оправданных тамплиеров на Кипре, и никто не заставлял его учинять над ними новый суд и посылать гуда команду палачей с указанием в случае нужды привлечь на помощь доминиканцев и францисканцев. Добавим к этому, что именно папа помешал французскому королю поставить своего человека во главе объединенного Ордена госпитальеров-тамплиеров с правом распоряжаться всем их имуществом. И если бы папа Климент V был только марионеткой в руках Филиппа, как пытаются убедить нас католические историки, владельцем собственности тамплиеров во Франции стал бы король, а не иоанниты-госпитальеры. Папа был значительно тверже или упрямее, чем пытаются его представить, и весь план задумывался и осуществлялся именно им совместно с иоаннитами.

Орден госпитальеров-иоаннитов благополучно избежал всяких нападок и притеснений, потому что вел себя тихо и незаметно, на что у него были веские причины, ибо его роль и вознаграждение были оговорены заранее. Хорошо известно, что папа выступал за объединение двух орденов и уже решил, что возглавит объединенный орден Мастер иоаннитов Фульк де Виларет. Тамплиеры на Кипре были осведомлены о серьезных планах слить оба ордена в один и подготовили письменный протест. Иоанниты, находившиеся на том же острове, не могли не знать об этих планах, но никакой тревоги на этот счет ни устно, ни письменно не высказывали. Заметим также, что де Виларет не явился на встречу во Францию, и никаких выражений недовольства папы его отсутствием в документах не значится. И это понятно: его приезд был совершенно излишним, если бы между представителями орденов возникли разногласия, а папа уже решил для себя, что вся игра будет вестись в пользу иоаннитов. У иоаннитов не только не было никаких возражений против слияния орденов, они даже не попытались заступиться за тамплиеров, когда тех стали хватать и бросать в пыточные камеры. Они просто стояли в сторонке и дожидались того момента, когда Климент V, к великому неудовольствию короля Филиппа, объявит все конфискованное имущество тамплиеров собственностью иоаннитов, а всех освобожденных тамплиеров переведет в Орден иоаннитов, тем самым осуществив де-факто слияние двух орденов в один, что было им давно задумано и осуществлено по сговору с иоаннитами. Папа и Орден иоаннитов вместе перехитрили Филиппа с его корыстными намерениями, и, без сомнения, Орден иоаннитов выступал в роли одного из трех убийц Ордена тамплиеров.

Как известно, согласно легенде о Хираме, его убийцы были наказаны, «поставлены к Джубе». Что касается Франции, то войны с Англией у нее были и до и после разгона тамплиеров, но наказаны должны были быть и иоанниты, что и произошло во время крестьянского восстания, когда был казнен глава иоаннитов. Это был акт отмщения во время и под видом политических беспорядков. Что касается Святого Престола, то вскормленное тамплиерами подпольное движение было, вероятно, самым грозным противником Католической церкви на Британских островах накануне, во время и после Реформации. Еще пять столетий спустя после разгона тамплиеров папы продолжали клеймить вольных каменщиков за их толерантность, а главное — за непризнание Католической церкви единственно праведной. В тайном масонстве религиозные раскольники, сектанты и протестанты обрели мощную организацию, которая им помогала, скрывала их, связывала с единомышленниками. А со временем конфликт папства с королями, народами, с собственным духовенством давал масонской организации неисчерпаемый резерв новых рекрутов в тайное общество, в котором каждому позволялось молиться Богу по-своему. Всем трем убийцам Ордена тамплиеров пришлось горько пожалеть о том, что они сделали с бородатыми рыцарями.

Главная тайна легенды о Хираме-Абифе — это личность, «которой не стало». Ряд историков масонства воспринимают эту аллегорию буквально и говорят о потерянном «слове» Великого Мастера, о «секретах» Мастера и всегда при этом впадают в ошибку. Что действительно тамплиеры утратили — это богатство, уважение и власть. Если рассуждать в стиле аллегорий, то утрачен был зодчий, автор плана строительства, без которого нельзя завершить возведение храма и двигаться далее. Человек, посвящаемый в степень Мастера, вышедшими на сцену убийцами был превращен в другого Хирама-Абифа. Его роль исполняют все Мастера масонов и становятся храмами (так масоны порой называют друг друга). Мастер — «сын вдовы», и на его плечах лежит задача восстановить то, что было утеряно: руководство, управление, необходимую работу для «завершения» строительства (Ордена) Храма, которое было грубо оборвано жестоким избиением и убийствами.

Легенда о Хираме-Абифе говорит еще и о следующем: две организации обрели главный, определяющий символ в храме Соломона, и это не было случайным совпадением, потому что одна из них породила другую. В этой символике заключен смысл преемственности франкмасонства от Ордена тамплиеров. Храм не был завершен из-за смерти Великого Мастера. Посвящаемый в содержание этой легенды становится Великим Мастером и принимается за решение задачи по завершению строительства храма. В этом смысле вольный каменщик не «действующий» масон с инструментами в руках, не «воображаемый» каменщик, приставший к гильдии в качестве стороннего наблюдателя. Это скорее символический каменщик, строительная задача которого — не возводить конкретное здание, а обеспечить выживание и дальнейший рост символического Храма, Ордена бедных товарищей-воинов Христа и Храма Соломона — Ордена рыцарей-тамплиеров.

Реальные истоки масонства затерялись во времени, а потом и вовсе забылись; франкмасоны остались лишь аллегорией и создали фантастический мир, заложив легенду в свой фундамент. Один из масонских авторов признался, что онемел от удивления, когда узнал, что масоны более двух тысячелетий хранили детали храма Соломона, которые ускользнули от внимания авторов Ветхого Завета. Сказание о Хираме-Абифе подавалось не как легенда, а как изложение исторического факта.

Приняв Хирама-Абифа за реальную личность, франкмасоны из поколения в поколение считали, что орден был основан самими строителями храма Соломона. Храм стал объектом поклонения масонов и их гордостью. Картины, изображающие его, украшают масонские ложи, некоторые вольные каменщики совершают паломничество на место, где был этот храм. Они привозят в свои ложи камешки с горы Храма или из близлежащей каменоломни, эти реликвии показываются с почтением, подобающим священным предметам. Даже теперь, много лет спустя после того, как место своего рождения масоны переместили из храма Соломона в средневековые гильдии каменщиков, некоторые из них упорно продолжают считать предком своего ордена Мастера, строившего храм Соломона.

В конце концов здравый смысл победил, и масонство пришло к заключению, что история Хирама-Абифа — это всего лишь часть масонской мифологии. Признание этого факта склонило все братство в сторону строительных профессий и ремесел. Каждый из предметов инструментария зодческого дела стал их символом, Всевышнего начали называть Великим Архитектором, строительство больших готических соборов стали приписывать исключительно масонским зодчим, а детали архитектурного декора и виды отдельных зданий вошли в масонские церемониалы.

Теперь, когда история Хирама-Абифа стала не больше чем легендой, к историческим фактам отношения не имеющей, вся накопленная строительно-ремесленная символика сохранилась, и она вводит в заблуждение исследователей происхождения и идеологии масонства. За отсутствием письменных памятников время безжалостно затемняет истоки происхождения организации и ее цели, а горячка со строителями-каменщиками возводит на пути исследователей стену, за которую не всякий решается заглянуть. Символическая аллегория воспринимается как реальность.

У всей этой темной истории простая разгадка. Если легенда о Хираме-Абифе и масонская роль в строительстве храма Соломона всего лишь миф, каким образом этот храм стал центральным сюжетом масонских ритуалов и легенд? На этот вопрос есть ответ. Храм, так глубоко почитаемый Орденом свободных каменщиков, — это не здание, а другой орден; единственный, кто был тесно связан с этим храмом, — Орден рыцарей-тамплиеров.

Глава 22 Монахи в масонской ложе

Мы выяснили, что только две организации могут связывать свое происхождение с храмом Соломона: франкмасоны и Орден крестоносцев — тамплиеры. Множество фактов и свидетельств говорят, что это общее происхождение — не простое совпадение случайностей, а достоверный факт возникновения секретной организации на пепелище массового и популярного монашеского ордена, обреченного Церковью и мирской властью на уничтожение посредством самых жестоких методов физической расправы. Единственным способом, каким гонимые тамплиеры могли общаться и помогать друг другу, была глубокая конспирация. Такая степень секретности даже не требовала от них большого напряжения, она была их служебным долгом и обязательством. Всякого тамплиера ожидало немедленное наказание, если он разглашал хотя бы малую часть устава ордена, содержание внутренних собраний, которые проводились закрытыми и под охраной.

Однако могла ли такая дисциплина, такая безусловная тайна соблюдаться, переходя из поколения в поколение подпольной организации? Как поддерживалась связь множества людей на протяжении 400 лет, если считать от начала преследования тамплиеров в 1307 г. до публичного выхода франкмасонства в 1717 г.? Могло ли существовать обширное тайное общество, не проявив никаких признаков своего присутствия? Однако подобные признаки и свидетельства имеются, но поскольку историки даже не подозревали в них связи с тем, что позже будет называться масонством, то они и остались вырванными из общей цепи событий и необъясненными. Вернемся опять к крестьянскому восстанию 1381 г. с его таинственными «масонскими» чертами и следами организованности тамплиеров: повсеместные и яростные нападения на владения иоаннитов; необъяснимо легкий захват Тауэра без всякой цели, если не считать казни архиепископа Кентерберийского и настоятеля Ордена иоаннитов; особое отношение к главному собору тамплиеров, когда восставшие жгли и крушили все здания, кроме него. Вспомним повторяющиеся показания лидеров восстания о принадлежности к Великому обществу, которое ни один историк не попытался определить и отыскать. Если исходить из того, что масонство зародилось на основе тайного круга скрывавшихся тамплиеров, то из этого прямо следует, что Великое общество, поставившее Уолтера во главе восстания и назвавшее его Тайлером, было прямым наследником беглых тамплиеров и предшественником тайного Ордена вольных каменщиков.

Именно в этот период можно обнаружить следы существования масонства в содержании проповедей повстанческого духовенства и речах других трибунов того времени. Откуда эта яростная критика Церкви и церковной иерархии, звучавшая из уст Джона Уиклифа? Преданность христианству, но ненависть к Церкви, к Святому Престолу, характеризующие умонастроение людей, объединявшихся в раскольнические и протестантские группы, образовали считающееся историками самостоятельным тайное общество лоллардов, или «бормотунов» (из-за привычки беспрестанно бормотать молитвы). Архиепископ Кентерберийский, сменивший на посту того, чью голову отсек Уот Тайлер, заговорил о группе лоллардов в 1382 г., когда и года еще не прошло после крестьянского восстания. Он изгнал из Оксфорда сторонников этого движения и намеревался вообще раздавить его. Лолларды, однако, ему не поддались и просуществовали еще два столетия, как и другие церковные и гражданские деятели, посчитавшие более благоразумным скрыться на время в подполье. Лолларды стали собираться в своих тайных молельнях, сеть которых покрыла всю страну. К ним примкнули некоторые аристократы и даже члены королевской семьи. Историкам не удалось установить, сколько таких религиозных организаций было по всей стране, они просто констатировали, что их было множество. Движение просуществовало вплоть до протестантской революции, в которую внесло немалый вклад. Особенно шумно проявилось его участие в нескольких открытых выступлениях в период драматичного восстания Джона Олдкастла в 1414 г. Вскоре выяснилось, что параллельное существование двух тайных организаций в относительно небольших по размерам английских городках, в изоляции друг от друга, когда их общей заботой было скрывать своих братьев от Церкви, просто неразумно. Вполне возможно, что близость целей двух сообществ обусловила создание единой тайной организации, охватывающей всю страну. Если дело обстояло именно так, то «масонство» сыграло решающую роль в протестантской революции в Англии, что, в сущности, оказалось не замеченным историками. Если утверждение о совмещении «масонских лож» и ячеек лоллардов покажется чересчур фантастичным, приведем любопытный обзор деятельности лоллардов в Лестере и его окрестностях, как ее зафиксировал в своем дневнике Генри Найтон, каноник аббатства Святой Марии в этом городе (курсив мой. — Дж. Р.): «Вильям Смит, названный так по роду своих занятий[4]… отказался от такого блага… выучиться грамоте и стать писцом. Вокруг ходят много рыцарей, оберегая его от всяких невзгод из-за его невежества, ибо они сами проявляют рвение в служении Господу, но стоят на ошибочном пути, ибо верят тому, что несут им лживые проповедники… Они присутствуют на службах с мечами и щитами, чтобы пресечь всякие возражения против богохульства.

Ричард Уайтстейт и упомянутый Вильям Смит часто произносят заклинания в храме Святого Иоанна Крестителя за городской чертой Лестера возле больницы для прокаженных. Там собираются раскольники на свои тайные сборища… ибо там был постоялый двор и таверна для таких приходящих, там же была их школа для зловредных учений и мнений и расчетная палата еретиков. Храм был посвящен Богу, теперь же стал пристанищем богохульников, ненавидящих святую Церковь.

Был также в Лестере священник по имени Вильям де Винерби, который призывал людей идти в отшельники, ибо сам был таковым. Он сошелся с Вильямом Смитом у храма Святого Иоанна Крестителя, что возле больницы для прокаженных, и познакомил его с другими уиклифцами… проповедовал там против священнослужителей, называя их плохими, и, как и другие сектанты, призывал прихожан, чтобы те не платили десятину нечестным, чужим и тем, кто проповедует ложное из-за своего невежества и неспособности, а другие уиклифцы говорят, что десятина — есть вольный дар и плата для грешников. Он проповедовал также, что человек может спрашивать данное в долг, но не передавать дело в суд и не подвергать должника заключению за это, что отлучение от Церкви за неуплату десятины есть вымогательство и что живущие не по закону Божьему — те не священники, пусть и в рясах.

Джон Буккингем, епископ Линкольнский, услышал про все это и быстро отстранил того от проповедей в часовне, в храме или на лугу, отлучил от Церкви всех его слушавших и оповестил другие о том храмы… Епископ призвал оного явиться в кафедральный храм… Там его принародно обвинили в ереси и заблуждениях и многогласно признали заслуживающим сожжения.

В тот день благочестивому герцогу Ланкастерскому сподобилось приехать в Линкольн, и он часто защищает лоллардов за их гладкие речи и хитрость, с коей называют его святым, и других понуждает думать так же. Он убедил епископа назначить Вильяму другое наказание…»

Вот опять мы сталкиваемся с фактами, которые могут расцениваться как совпадения, но они выражают реальную действительность. Группа церковных раскольников и священнослужителей обосновалась вокруг храма Святого Иоанна Крестителя, покровителя масонов. Там они устраивают тайные собрания. Они проповедуют отказ от судебного преследования за денежные долги — один из главных масонских тезисов. Они организуют прием путников, разделяющих их взгляды. Их защищают местные рыцари. Когда одного проповедника признали еретиком, подлежащим сожжению на костре, «сподобился приехать» влиятельный герцог, уговоривший епископа Линкольнского смягчить свой приговор.

Если рассмотреть все описанное в совокупности, то похоже, что в Лестере в конце XIV в. действовала «масонская ложа» и она имела высоких покровителей.

Аналогичные свидетельства можно обнаружить в более поздние времена, скажем в XVII в., когда, казалось бы, о лоллардах уже и слуху не было, однако описанное ниже происшествие слишком сильно напоминает события, зафиксированные в дневнике лестерского каноника.

К. В. Ветгвуд в своей популярной истории 1637–1641 гг. правления Карла I, прозванного Королем мира, приводит такую историю: «Уильям Лод, архиепископ Кентерберийский, был обеспокоен сообщениями об участившихся тайных собраниях по всему королевству. Его терпению пришел конец, когда в Лондоне был арестован некто Трендол, ушедший далеко от дома и проповедовавший против иерархов Церкви. Архиепископ решил в назидание другим сжечь Трендола на костре, но в Англии уже забыли, когда был сожжен последний еретик. Лод послал письмо старому архиепископу Йоркскому с просьбой описать, как это все должно проводиться. Но сожжение так и не состоялось. Так м-р Трендол избежал гибели. А известно о нем было лишь то, что был он вольным каменщиком из Дувра».

Кроме того, мы помним, что Джон Локк включил масонские идеи в конституцию для колонии Южная Каролина, и случилось это за полтора столетия до выхода франкмасонов на белый свет. Речь идет о запрете судебного преследования за денежный долг. (Это можно было бы счесть еще одним «совпадением» из множества, если бы не тот факт, что именно Южная Каролина стала бастионом масонства в США и остается таковым по сей день. Чарльстон был портом, через который из Франции привезли шотландский обряд масонства.)

Снова углубившись в историю, чуть более близкую к нам от Локка и Лода, во времена за сто лет до открытого появления франкмасонства, мы обнаружим множество масонских идей в сочинениях Фрэнсиса Бэкона, ученого, философа и политического деятеля времен царствования Елизаветы I и Иакова I. Его идеи ни на йоту не противоречат ни принципам вольных каменщиков, ни их взглядам на науку и религию: в полном соответствии с товарищеским духом масонства поправлять ошибки братьев твердо, но дружески, всегда отзываться о брате благожелательно и заботиться о его репутации. Бэкон писал: «Совершенно уверен, что Свет приходит к человеку с дружеским советом, причем этот Свет яснее и чище, нежели тот, что человек достигает своим разумением и суждением… лучший способ сохранить свой ум в здравии — это наставление друга». И далее: «Человеку редко удается выставить свои заслуги с надлежащей скромностью, не превознося их сверх меры; человеку противно выпрашивать и ждать милости… Все это вызывает краску стыда у просящего, но звучит достойно в устах друга».

Еще более конкретно на эту тему Бэкон высказался в своем труде «Новая Атлантида», опубликованном в 1627 г., через год после его смерти. Сюжет сочинения Бэкона перекликается с «Утопией» Томаса Мора — неизвестный остров, населенный обществом, построенным на разумных началах, о котором поведал попавший на остров моряк с затонувшего корабля. Один из правителей острова ему сказал: «На нашем острове Бенсалем (так называется на языке островитян эта земля) все принадлежит нам. Этому помогает наша изолированность от остального мира и сохранение нашего существования в тайне, которую обязаны хранить наши путешественники и о чем мы предупреждаем своих редких гостей. Нам хорошо известна большая часть остального мира, а про нас не знает никто».

Бэкон предсказал появление «Невидимого колледжа» ученых масонов, которые основали Королевское общество и чье первое «ставшее известным» собрание состоялось в 1645 г., хотя по слухам этот «колледж» существовал задолго до этого. В рассказе о неизвестном острове фигурирует история о великом древнем короле, давшем острову мудрые законы: «Вы должны понять, мой дорогой друг, что среди прекрасных законов того короля один получил значение самого главного. Это было избрание и учреждение ордена или общества, названного Домом Соломона; самое высокое, как мы думаем, учреждение на всей планете и светильник нашего королевства. Оно посвящено изучению работы и творений Бога. Некоторые считают, что имя основателя Дома было искажено… но документы показывают, что его звали именно так. Мне кажется, так звали царя иудеев, который знаменит у вас и хорошо известен нам».

Далее говорится, что через каждые двенадцать лет (напоминание о двенадцати посланцах Соломона, отправленных на поиски Хирама-Абифа) два корабля посылаются в поисках новых знаний: «На каждом из кораблей будут по три брата или товарища из Соломонова дома, задача которых привезти нам вести о делах и событиях в странах, которые они посетят, и прежде всего обо всем новом в науках, искусствах, изделиях и открытиях во всем мире; они же должны доставить нам книги, приборы и образцы всяких новых вещей…»

И далее Бэкон делает типично масонское заключение: «Но, как вы могли заметить, эту торговлю мы ведем не ради золота, серебра или бриллиантов, не ради шелков или пряностей, не ради материальных приобретений; все ради первого творения Бога, коим есть Свет».

Между прочим Бэкон упоминает евреев, живущих на этом острове, которые свободны исповедовать свою религию и которые в ответ «признают за нашим Спасителем многие высокие достоинства». Это передается устами еврейского купца по имени Иоабин, имя которого Бэкон составил из имен Яхин и Боаз, как назывались колонны по сторонам входа в храм Соломона. Этими же именами названы особые масонские рукопожатия. Все это ясно свидетельствует о присутствии франкмасонства и тесной связи с такими личностями, как Дрейк, Хокинс, Рейли при дворе Елизаветы I, и о скрытом и явном отторжении попыток иезуитов и католических монархов Европы вернуть Англию в лоно Католической церкви.

Нет сомнения, что еще множество следов активности секретного общества появится на поверхности, если только исследователи английской истории обратят свое внимание на тему масонства.

Знакомые с масонской историей помнят, что на фоне практически полного отсутствия какой-нибудь документации, подтверждающей существование тайного движения, после объявления вольных каменщиков нашлось несколько свидетельств, указывающих на связь франкмасонства с тамплиерами. Это, в частности, отмечалось в недолго просуществовавшем «Строгом соблюдении» масонства, повествовавшем о бегстве тамплиеров в Шотландию и объединении там с гильдией каменщиков. Другое событие, также произошедшее во Франции, случилось, когда Жак де Моле находился в тюрьме, где он подписал документ, назначавший Иогана Маркуса Лармениуса своим преемником и Великим Мастером тамплиеров, после чего дальнейшая смена Великих Мастеров ордена, если она и происходила, оставалась глубокой тайной. Все эти факты были собраны в документе под заглавием «Хартия передачи Лармениусу», позднее признанном под дельным. Сейчас этот документ хранится в лондонском Зале масонов. Свидетельство связи тамплиеров с масонами современники усматривали и в докладах Рамсея, хотя тот явно тамплиеров не упоминал.

Сами масоны иногда решительно отвергали свою связь с рыцарями-монахами, заявляя, что это иезуитский наговор с целью навредить масонству. Действительно, подобная связь могла скомпрометировать, потому что в те времена тамплиеров обвиняли в надменности, подлогах, ереси и прочих грехах. Такое мнение о тамплиерах долго было общепринятым и особенно утвердилось в обществе после выхода «Айвенго» франкмасона Вальтера Скотта, выставившего рыцарей-тамплиеров и их английского Великого Мастера настоящим злодеем в этом романе, а другого Мастера-тамплиера на Святой земле изобразившего законченным негодяем в романе «Талисман». Историкам будущего предстоит определить истинную роль тамплиеров и показать их не врагами, а жертвами Католической церкви, заставившей их противостоять ей.

Так или иначе идея исторической связи масонства с Орденом тамплиеров продолжала существовать, но документальных подтверждений не получала. Кое-кто из сторонников этой теории пытался выстроить довольно надуманные доказательства, но, когда правда выходила наружу, сама идея этой связи теряла остатки доверия. Так, согласно одному такому предположению, якобы тамплиеры сознательно избрали местом своего пребывания мечеть аль-Акса, поскольку она была возведена на месте храма Соломона. На своих тайных собраниях тамплиеры вдыхали жизнь в масонство, каковое якобы и зародилось в процессе строительства храма Соломона. Когда окончательно выяснилось, что никакого отношения к возведению первого храма масоны не имеют, идея всякой связи масонов с тамплиерами была отброшена, как недостойная внимания серьезных историков фальсификация. Со временем все безуспешные попытки связать масонство с Орденом тамплиеров, всевозможные подделки и подтасовки окончательно дискредитировали эту идею и направили историков масонства в еще более далекую от истины область немецких «штайметцен» (каменщиков), а также ессеев и друидов, где не было и намеков на исторические следы.

Следом за взрывом французского масонства, стимулированного лекциями Рамсея, возник масонский Орден шевалье, который ввел несколько дополнительных степеней в масонские Ордена рыцарей Мальты и рыцарей Храма. Любопытно, что вступление в масонский Мальтийский орден дает посвящаемому звание рыцаря, тогда как в Орден тамплиеров могли посвящаться только и исключительно люди аристократического и рыцарского происхождения. Членство в Ордене тамплиеров делало человека не рыцарем, а, наоборот, рыцаря превращало в обыкновенного монаха — посвящение, которое ныне никак не может устроить основную массу братьев-масонов.

Означает ли установление истинного происхождения братства масонов от беглых тамплиеров, а не от гильдии средневековых каменщиков, что всякое изучение истории этой гильдии в целях общего исследования могут быть отброшены? Конечно нет. Камуфляж под «каменщиков» играл важную роль в масонской традиции. Если вспомнить самую раннюю историю христианства, то оно первоначально представляло собой нечто вроде общины рыбаков. И это сохранилось в символике и образах христианства и имеет непреходящее значение, проявляясь и в украшении храмов, и в молитвах, став основой религиозной традиции.

В масонской традиции не обнаруживается явное присутствие традиций Ордена тамплиеров. Но духовная связь этих тайных организаций явственно видна при исследовании истоков масонства, его целей и задач, в том числе религиозной свободы, сама идея которой могла родиться только в экстремальных условиях, когда ставкой становится жизнь. Будет не лишним напомнить, что и современный мир еще далек от того состояния, когда можно сказать, что свобода вероисповедания распространена по всему свету и не нуждается в том, чтобы ее отстаивали как одну из важнейших норм порядка, каковой она являлась во времена тайного масонства. Коснувшись этой важнейшей темы, мы должны констатировать, что храм Соломона все еще остается недостроенным.

Глава 23 Протестантский маятник

Когда мы обсуждали с историками и членами Масонского ордена ключевую задачу, которую решало масонское движение на гипотетическом «тайном» этапе своего существования, а именно — оказание помощи своим братьям, скрывавшимся от властей и неизбежного наказания со стороны Церкви, многие высказывали сомнение в том, что эта задача могла сплачивать «тайное масонство» на протяжении двух столетий, особенно после того как Генрих VIII вывел Англию из подчинения Рима, а следовательно, исчезла необходимость в такой защите. Почему же масоны скрывались еще целых два столетия — до 1717 г.? Этот вопрос ставит в тупик, если предположить (по крайней мере, так думают в Соединенных Штатах), что Англия вдруг перестала быть католической страной одномоментно, будто переведя стрелку на другой путь. Однако стоит посмотреть, каков был моральный климат в Англии в период от разрыва со Святым Престолом и до 1717 г., и прикинуть своевременность отказа франкмасонства от секретности.

22 августа 1485 г. король Ричард III оставил этот мир вместе с троном в сражении под Босвортом. Победителем вышел граф Уэльский Генрих Ричмонд Тюдор, вступивший на освободившийся трон под именем Генриха VII. Его положение не было прочным ни внутри страны, ни в других странах Европы; его не восприняли как родоначальника новой династии. Его первым важным шагом во внутренней политике была женитьба на Елизавете Йоркской, богатой наследнице, руки которой добивались очень многие. Приглядывая себе союзников на континенте, он загорелся идеей сблизиться с новой великой державой, какой стала Испания после женитьбы короля Фердинанда Арагонского на королеве Кастилии Изабелле, которые совместными усилиями потеснили мавров из Испании. Он был польщен предложением обручить своего старшего сына Артура с принцессой Екатериной Арагонской, дочерью Фердинанда и Изабеллы. Второй его сын, Генрих, готовился к службе Церкви, что было равносильно союзу с Римом. Его дочь Маргарет была замужем за королем Шотландии Иаковом IV. Другая дочь, Мария, была обручена с престарелым королем Франции, умершим через несколько месяцев после свадьбы.

Капитальный европейский альянс Генриха Тюдора внезапно распался со смертью от туберкулеза принца Артура в 1502 г. Наследником престола Генриха стал второй сын, тоже Генрих, но он уже не мог скрепить союз с Испанией, женившись на вдове своего брата, поскольку брак со свояченицей, по мнению Церкви, был кровосмешением как женитьба на близкой родственнице. Фердинанд и Генрих VII объединенными силами пытались уговорить папу устранить это ограничение Церкви и своего добились. В 1509 г. на английский трон взошел восемнадцатилетний Генрих VIII, а через шесть недель с благословения Святого Престола он женился на вдовствующей Екатерине Арагонской.

Утверждение династии Тюдоров занимало Генриха VIII, как и его отца, Генриха VII, однако королевская пара никак не могла произвести здорового наследника. За восемнадцать лет супружества у королевы было несколько мертворожденных детей и выкидышей. Лишь один сын родился живым в 1511 г., но и тот умер полтора года спустя. Только в 1516 г. родилась здоровая дочь, ее назвали Марией. В конце концов Генрих уверился сам и убедил других, что Бог не дает ему сына-наследника за грех женитьбы на вдове собственного брата. Он обратился к папе Клименту VII с просьбой отменить ранее выданное позволение на этот брак. Это позволило бы расторгнуть брак с Екатериной Арагонской. Принцесса Мария вследствие этого акта становилась незаконнорожденной.

Генрих вполне мог бы добиться своего, но выбрал неудачное время. Император Карл V захватил Италию и со своей армией вступил в Рим. Он не пожелал, чтобы папа отменил считавшийся ранее законным брак Генриха с Екатериной, которая приходилась ему теткой. Скандальное дело тянулось пять лет. За это время Генрих надумал жениться на Анне Болейн, матери будущей королевы Елизаветы I.

Кардиналу Томасу Уолси, лорду-канцлеру Генриха, не удалось добиться папского соизволения на брак короля с Анной, что, к немалому удовольствию многих придворных, стало причиной его падения. Власть Уолси была велика, а жадность поистине легендарна. В его распоряжении были тысячи слуг. Ему принадлежало несколько дворцов, в том числе великолепный Хэмптон-Корт, выстроенный на средства из государственной и церковной казны. Своему незаконнорожденному сыну Уолси помог обогатиться за счет бенефициев, которые приносили этому юному счастливчику невероятный доход — более 2700 фунтов стерлингов в год. Само собой, это не могло не вызывать зависти и ненависти у баронов и графов. Вдобавок оставалась проблема земельных владений. Казалось, Церковь готова заграбастать всю землю, какая только есть в стране. Расставалась же она с земельными наделами весьма неохотно, даже за деньги. Церковники получали земли в дар, скупали их и конфисковывали в счет уплаты пени или в наказание за преступления против Церкви. Налогом эти земельные владения по большей части не облагались, а изрядная доля доходов от них уплывала в Рим или в руки иноземных держателей английских бенефициев.

В одиночку порвать с Римом Генрих не смог бы, но, учитывая ту репутацию, которую успела создать себе Церковь в Англии, он мог рассчитывать на поддержку всех слоев общества. Надо понимать и то, что, порывая с Римом, Генрих VIII вовсе не имел намерения сделать Англию протестантской страной. Сам себя он считал ревностнейшим католиком и принимал все догматы католицизма, за исключением одного-единственного — главенства папы. Он с гордостью носил титул Защитника веры, дарованный ему папой Львом X за трактат «В защиту семи таинств» — труд, в котором недвусмысленно разоблачались и осуждались еретические заблуждения августинского монаха Мартина Лютера. Более того, он выступал в поддержку смертной казни через сожжение для тех, кто отрицал догмат о пресуществлении хлеба и вина в тело и кровь Христовы. Целью Генриха было создание Английской («англиканской») католической церкви, во главе которой стоял бы англичанин, взамен Римской католической церкви, которую возглавлял чужеземный папа. Для протестантов и отступников от католической догматики король Генрих VIII был ничуть не менее опасен, чем папа Климент VII. А Климент VII объявил, что подданные Генриха VIII не располагают более папской защитой от посягательств на их свободу со стороны братьев-христиан иных стран и что всякий, кто захватит в плен англичанина, волен продать его на рынке как раба. Генрих, со своей стороны, разрешил печатать и распространять Библию на английском языке. И опять-таки оставался неразрешенным «проклятый» земельный вопрос. Придворные не уставали напоминать Генриху VIII о том, скольких верных рыцарей, баронов и графов он мог бы поддержать, решившись-таки на передел сказочного богатства, накопленного Церковью (в руках ее к тому моменту сосредоточилась треть территории страны!). Да и к тому же, замечали они, каждый монастырь — рассадник измены: монахи только и дожидаются удобного момента, чтобы поднять мятеж и вернуть Англию под папское иго. Возразить на это монашеским общинам было нечего: они давно уже превратились в своего рода «сельские клубы». Столетия соседства с серфами, вилланами и слугами не прошли даром: большинство монахов погрязло в праздности и пороках. В два приема — в 1536 и 1539 гг. — монастыри были распущены. Часть конфискованных земель Генрих забрал в королевскую собственность, а часть задешево распродал своим сторонникам, укрепив тем самым их решимость бороться за независимость Англии от Рима. Такой массовой раздачи земель и титулов Англия не видела со времен Вильгельма Завоевателя, и, естественно, это породило настоящую антиримскую эйфорию.

Новые землевладельцы обеспечили достойную поддержку сыну Генриха, Эдуарду VI, взошедшему на трон в 1547 г. в десятилетнем возрасте. Процарствовав всего шесть лет, он умер от туберкулеза. Однако политический курс Эдуарда и его советников подготовил почву для протестантской реформации английской Церкви. На втором году его правления архиепископ Кранмер издал написанную на английском языке «Книгу общественного богослужения». В ней содержался проект унифицированной системы богослужения для английских церквей. Эта система до такой степени отличалась от традиционной католической, что на юго-западе Англии почти немедленно вспыхнуло вооруженное восстание.

Когда молодой король был уже при смерти, его главный «опекун», герцог Нортумберлендский, воспользовался в своих целях мечтой Эдуарда о церковной реформе. Напомнив королю, что единокровная сестра Эдуарда, Мария, главная наследница трона, была ярой католичкой, герцог убедил Эдуарда завещать корону леди Джейн Грей, которая приходилась королю кузиной. В списке претендентов на престол леди Джейн занимала только пятое место, но в планах Нортумберленда — первое, ибо герцог намеревался женить на ней своего сына.

Смерть настигла Эдуарда VI в 1537 г. При Генрихе VIII английская Церковь оставалась католической, хотя и сделалась англиканской. При Эдуарде VI центр тяжести сместился в сторону протестантизма.

Надежды герцога Нортумберлендского править страной от имени королевы Джейн I рухнули очень скоро и стоили ему головы. Всего через девять дней после своей коронации леди Джейн Грей вынуждена была уступить трон родной дочери Генриха, Марии. Королева Мария I, которую историки почти единодушно именуют Марией Кровавой, царствовала пять лет Поначалу она привлекла множество сторонников обещанием веротерпимости и заявлением, что лордам не придется расстаться с монастырскими землями, доставшимися им почти задаром. Второе обещание Мария сдержала, но не первое. Напротив, она отменила все антиримские законы, изданные ее отцом и братом, и восстановила в Англии Католическую церковь в духе полного подчинения Риму. Любое выступление против Римской церкви Мария приравняла к государственной измене, отягченной ересью. В 1555 г. в Оксфорде по ее приказу были сожжены англиканские епископы Латимер и Ридли; в качестве особой милости им повесили на шеи мешки с порохом. Там же год спустя взошел на костер архиепископ Кранмер. Елизавета I за сорок пять лет своего правления послала на смерть три сотни человек; Мария — в три раза больше всего за пять лет. Разумеется, разделить престол с ней мог только истинный католик. Мария взяла в мужья испанского короля, потребовав, чтобы он стал не принцем-консортом, а полномочным властителем Англии. Смириться с этим оказалось нелегко даже самым рьяным английским католикам: все опасались, что Англия попадет в политическую зависимость от Испании. Мария создала настоящее царство террора. Страх перед костром и топором палача заставил противников Римской церкви уйти в подполье глубже, чем когда-либо.

В любой момент могла покатиться с плеч и голова младшей сестры Марии — тайной протестантки Елизаветы. Но она спасла себе жизнь, выказывая абсолютную преданность и подчинение королеве и ежедневно устраивая в своем загородном доме католическую мессу. Она притворилась самой ревностной католичкой страны: в этом для нее было единственное спасение от кровожадной сестры.

В результате, когда Елизавета I взошла на трон, почти все, включая и папу римского, были убеждены, что она продолжит политику своей предшественницы. Уже велись переговоры об обручении ее с Филиппом Испанским, верным сторонником Римской церкви. Но мало-помалу истинные убеждения Елизаветы стали выходить на свет. Новая королева восстановила отмененные Марией антицерковные законы Генриха VIII и Эдуарда VI. В конце концов папа отлучил ее от Церкви, объявив, что английские католики больше не обязаны считать себя ее подданными. Этим недвусмысленным разрывом с Церковью Елизавета нажила себе трех заклятых врагов: одного — на севере, второго — на юге, а третьего — так сказать, под землей, то есть в подполье.

Северный враг грозил английской королеве гибелью от руки наемного убийцы, ибо в случае смерти Елизаветы наследницей престола оказывалась ее кузина Мария Стюарт, королева Шотландская. Эта убежденная католичка могла рассчитывать на поддержку Церкви и континентальных католических монархов. В 1569 г. на севере Англии вспыхнуло восстание под руководством графов-католиков, а за следующие несколько лет было раскрыто несколько заговоров с целью убийства английской королевы. В 1586 г. Мария Стюарт допустила ошибку: она связалась с группой фанатичного католика Энтони Бабингтона, последователи которого поклялись убить Елизавету. Несмотря на то что Елизавета старалась избежать конфликта, ей все же пришлось отдать приказ об аресте Марии Шотландской. Год спустя та была казнена по обвинению в государственной измене.

На юге врагом Елизаветы был король Филипп Испанский. Самый ревностный католик из европейских монархов руководствовался не только святым стремлением ниспровергнуть еретическую королеву англичан, но и гораздо более прозаичным желанием отомстить за тот урон, который нанесли Испании английские джентльмены удачи — Дрейк, Хокинс и Рейли, поставившие под вопрос безраздельное владычество Испании в Новом Свете. Просто преподать англичанам урок было бы недостаточно. Удовлетворить Филиппа могло только вторжение в Англию, полное завоевание островного королевства и возврат его в лоно Римской церкви. К маю 1588 г. Филипп был готов к осуществлению этих далеко идущих планов. Но, к счастью для Англии, кампания «Непобедимой армады» была дурно спланирована, во главе ее стояли никудышные командиры, и фортуна упорно не желала повернуться к испанцам лицом. Быстроходные английские суда и дальнобойные орудия посеяли панику в рядах врага: брандеры британцев под благоприятным ветром без помех жгли испанские суда. Пустившись в обратный путь в обход Шотландии и Ирландии, изрядно потрепанная армада угодила в жесточайшую бурю (которую потом называли «Местью протестантов») и пострадала от нее едва ли не сильнее, чем от пушек неприятеля. Противники Рима в Англии возликовали: Бог, несомненно, был на их стороне.

Но оставался еще третий враг, управиться с которым было куда сложнее, — Орден иезуитов. Преданных своему делу воинов Христовых специально готовили для тайной службы в Англии. Их задачей было организовать местных католиков, возглавить их и любой ценой сбросить королеву-еретичку с трона, при необходимости не брезгуя и убийством. Одни иезуитские агенты действовали на виду, внедряясь в высшие круги под маской дворецких и слуг католических аристократов. Другие — и таких было большинство — оставались в подполье. Они тайно служили мессы в католических молельнях и по первому сигналу опасности «уходили на дно», прятались в специально оборудованных убежищах — «поповских норах», как называли их протестантские преследователи.

При Елизавете I Англия взяла курс на сближение с протестантизмом, причем гораздо более решительный, чем планировала сама королева. Как бы далеко она ни заходила в своих антипатиях к католицизму, среди ее подданных всегда находились приверженцы еще более радикальных воззрений. Некоторые возражали не только против римского владычества над Церковью, но и против подчинения Английской церкви английским же монархам. Так царствование Елизаветы ознаменовалось рождением пуританства и концепции «пресвитерия» — руководящего органа Церкви, состоящего исключительно из священнослужителей. Пуританская неприязнь к пышным церемониям, роскошным облаче-протестантизм в тона суровой бескомпромиссности. На их вкус, Англиканская церковь и ее иерархия были не только чересчур близки римско-католическому вероисповеданию, но и вообще противоречили Священному Писанию. Но в одном отношении пуритане сами походили на средневековых пап: право определять нравственные устои общества и наказывать тех, кто не вписывается в это представление о морали, они признавали исключительно за собой.

На момент смерти Елизаветы в 1603 г. римско-католическое сопротивление было подавлено, у власти стояли англиканские католики, а протестанты нового типа набирали силу. Эта непростая религиозная обстановка в стране была чревата еще большими проблемами и в конце концов привела к гражданской войне. Тюдоры тем временем уступили престол Стюартам, и королевская власть над Англией и Шотландией сосредоточилась в руках одного монарха, о котором Томас Маколей писал так: «В нем уживались два человека: остроумный, образованный ученый писал трактаты, выступал на диспутах и ораторствовал с блеском и пылом, а нервический безмозглый идиот правил страной».

Иаков VI Шотландский был сыном Марии Стюарт и правнуком Генриха VII. В 1603 г., когда скончалась королева Елизавета, он взошел на английский престол под именем Иакова I и тем самым объединил английскую династию Стюартов с шотландской. Возможность избавиться от назойливых пресвитерианцев, быстро набиравших силу в Шотландии, не могла его не порадовать, но, увы, Иакова поджидало разочарование: в Англии столь же стремительно набирали силу пуритане. Что до его личных предпочтений, то Иаков вполне удовольствовался ролью главы Англиканской церкви — придавая этой роли, впрочем, куда большее значение, чем его приближенные («Король — живой образ и подобие Господа на земле», — писал он).

Тайная католическая оппозиция, зародившаяся еще в начале правления Елизаветы, по-прежнему оставалась в силе. В недрах ее вызревали заговоры, и наконец группа католиков разработала план массового покушения на своих заклятых врагов. Заговорщики арендовали угольный погреб под залом заседаний парламента и начинили его пороховыми бочонками, намереваясь взорвать короля и весь англиканско-пуританский парламент в день его открытия, 5 ноября 1605 г. Но заговор был раскрыт, покушение предотвращено, а одного из заговорщиков, Гая Фокса, схватили и казнили. Пороховые бочонки взорвались, но совсем не так, как планировали заговорщики: ненависть к католикам вспыхнула в стране с удвоенной силой. До сих пор англичане ежегодно 5 ноября поминают Гая Фокса фейерверками и кострами, на которых сжигают чучело. В наши дни, похоже, все уверены, что это чучело — символ Гая Фокса (его так и называют — «гай»), позабыв о том, что всего несколько поколений назад во многих английских деревнях оно изображало папу римского.

Иакову I не удалось найти общий язык ни с палатой общин, ни с пуританами, которых в ней становилось все больше. Однако он позволил убедить себя в том, что отдельным англичанам изучение Библии пойдет на пользу. Он поручил группе ученых перевести Священное Писание на английский язык, и этот перевод — «Библия короля Иакова» — мгновенно приобрел неслыханную популярность. По сей день она возглавляет список бестселлеров всех времен и народов. Но, к несчастью для Иакова, эта книга подхлестнула распространение протестантизма. Теперь люди могли читать Библию, размышлять о ней, спорить и объединяться с теми, кого раздумья над Священным Писанием навели на те же выводы.

Некоторые из подобных выводов в эпоху Иакова были небезопасны, и гонения на их приверженцев повлекли за собой, между прочим, и знаменитое бегство пуритан на борту «Мейфлауэр».

К моменту смерти Иакова I в 1625 г. объединенное королевство Англии и Шотландии успело еще раз вкусить пропитанную страхом ненависть к римскому католицизму. Официальной государственной Церковью была Церковь англиканско-католическая, однако в центральных графствах и, прежде всего, в палате общин протестантские движения уже обрели изрядный вес.

Преемника Иакова, короля Карла I, описывали как «безгрешного юношу двадцати четырех лет от роду». Возможно, он и впрямь был «безгрешным», но что в этом удивительного, если всю свою жизнь Карл I провел как в тумане? Реальный мир для него словно не существовал. Он женился на принцессе-католичке Генриетте-Марии Французской и недоумевал, почему англиканские бароны и члены парламента выражают озабоченность засильем иноземных католиков при английском дворе. Игнорируя привилегии палаты общин, которая одна имела право вводить налоги, Карл задался целью увеличить поступления в казну и ради этого изобретал все новые поборы. Главным советником по делам религии у Карла был архиепископ Лод, стремившийся, в противовес пуританским парламентариям, восстановить в английской Церкви сложный церемониал и вернуть священникам пышные облачения. Попытался Лод навязать свои предпочтения и шотландской Церкви, но в ответ вспыхнуло вооруженное восстание. Карл I пресекал все попытки парламента отстоять свое право на определение структуры Церкви; не признавал он за парламентом и права на вмешательство в военные дела. По его глубокому убеждению, Церковь и армия должны были находиться в безраздельном распоряжении короля. Конфликт обострялся изо дня в день. Наконец в январе 1642 г. Карл I явился в зал заседаний палаты общин с вооруженной стражей, намереваясь лично арестовать пятерых членов парламента. Но ни одного из них на месте не оказалось, и от этого драматического вторжения никто не пострадал, не считая самого короля, которому спикер задал при всех хорошую взбучку. (Этот случай надолго остался в памяти потомков: до сих пор повторить «подвиг» Карла I и переступить порог палаты общин не решился ни один британский монарх.) К августу того же года противостояние переросло в гражданскую войну. На стороне Карла I выступали Церковь, Оксфордский университет и джентри северных и западных графств. Пуританский парламент, в свою очередь, опирался на поддержку богатых торговых городов Юга, в число которых входил и Лондон. За Карлом стояла идея, за палатой общин — деньги. С этими деньгами парламентарии создали «Армию нового образца». Вставший во главе ее член палаты общин Оливер Кромвель в 1646 г. разгромил королевское войско. Дабы закрепить эту победу, парламентарии решили устроить суд над королем. К чести Карла I следует сказать, что держался он с поистине королевским достоинством и выступал в собственную защиту трезво и логично. Однако он так и не понял, что суд над ним устроили только ради того, чтобы осудить. В наши дни туристам показывают окно банкетного зала, через которое 30 января 1649 г. короля вытащили из его нового дворца в Уайтхолле и повели на эшафот, где и обезглавили на глазах у целой толпы зевак. Несколько дней спустя палата общин проголосовала за отмену монархии как института «излишнего, обременительного и представляющего угрозу свободе, безопасности и общественным интересам народа». Наследник короля, будущий Карл II, жил в изгнании в католической Франции. Страна, где ему предстояло воцариться в один прекрасный день, стала пуританской.

Кромвель, принявший титул лорда-протектора, а на практике ничем не отличавшийся от обычного диктатора, об идеалах веротерпимости даже не помышлял. Он взялся доказать всему миру, насколько безрадостной и унылой может быть религия. Один за другим выходили бесконечные и бессмысленные указы (наподобие запрета на всякую работу в субботние дни), нарушение которых строго каралось. Неудивительно, что люди вскоре начали роптать и выражать недовольство засильем солдат-фанатиков. У Кромвеля хватало силы воли и решимости, чтобы сдерживать общество в рамках суровой дисциплины, но сыну его, возглавившему правительство после смерти первого лорда-протектора в сентябре 1658 г., эта задача оказалась не по плечу. В конце концов одна из армейских фракций взбунтовалась, сместила молодого лорда-протектора и пригласила Карла II занять наследственный престол. Карл прибыл в Лондон в день своего тридцатилетия — 29 мая 1660 г.

В душе Карл II был католиком, но ему хватило здравого смысла сообразить, что единственный способ удержать корону — проявлять умеренность и терпимость, отклоняя все радикальные предложения (а предлагали ему, к примеру, уволить с государственной службы всех, кроме католиков). Упорно ходили слухи о том, что Карл II заключил тайный договор с королем Франции, согласившись за крупную сумму способствовать возврату Англии в лоно римского католицизма. Совсем недавно, в 1988 г., слухи эти до некоторой степени подтвердились. Лорд Клиффорд Чадли выставил на аукцион старинные документы из своего фамильного архива, в числе которых оказалась подписанная копия договора, по которому Карл II обязался восстановить в Англии римский католицизм за вознаграждение в размере 1,2 млн золотых ливров. (Свидетельствами о том, что эта сумма была уплачена, историки не располагают.)

Самым драматичным событием эпохи Карла II стал Великий пожар 1666 г. в Лондоне. Поползли слухи, что Лондон подожгли папские агенты; многие поверили, и ненависть к католикам снова захлестнула Англию. Нелл Гвинн, одна из любовниц короля, спаслась от окружившей ее разъяренной толпы только тем, что воскликнула: «Люди добрые, я — протестантская шлюха!» Сам же король обнаружил свои истинные чувства только на пороге смерти, в феврале 1685 г.: для отправления последних обрядов в королевские покои был призван католический священник.

В последние годы правления Карла II придворные нередко обращались к нему с просьбой отстранить от престолонаследия его младшего брата, Иакова, который был убежденным сторонником римского католицизма. Многие из окружения короля желали посадить на трон герцога Монмута — столь же ревностного протестанта, незаконнорожденного сына Карла. Но Карл отклонял все подобные просьбы, и после его смерти корона перешла к католику Иакову II. Вскоре Монмут попытался захватить престол силой. Он собрал войско на западе Англии и принялся разжигать восстание. Армию его быстро разгромили, но народ пришел в ужас от зверской жестокости, с которой расправлялся с мятежниками судья Джордж Джеффрис. Бунтовщиков казнили, клеймили и продавали в рабство на карибские плантации сахарного тростника. Одного крестьянина казнили только за то, что он продал повстанцам рыбу, хотя у несчастного в тот момент, разумеется, просто не было выбора. Жестокость оказалась заразительной: по стране прокатилась новая волна репрессий. Иаков II заместил всех правительственных чиновников, а также адмиралов и генералов своими ставленниками — проверенными католиками. Пострадали от королевского гнева и семеро англиканских епископов.

Существование масонских организаций в эпоху Карла II подтверждено множеством документальных свидетельств, а при его преемнике, Иакове II, масонство должно было только укрепить свои позиции, ибо этому невольно способствовал сам король. Иаков вознамерился любой ценой вернуть Британию в лоно Римской церкви, и в ответ, естественно, все антиримские секты объединились под общим знаменем сопротивления. Заговорам, планам и тайным сборищам не было конца, и можно не сомневаться, что важнейшую роль во всей этой оппозиционной деятельности играло тайное общество, способное похвалиться самой безупречной организацией, — масонство.

Однако у короля не было наследника, а потому даже самые недовольные предпочитали не торопить события. Они рассчитывали, что католическая монархия умрет вместе с Иаковом II. Но вот в июне 1688 г. королева родила сына, и король объявил, что мальчика будут воспитывать и обучать иезуиты. Протестанты тотчас же пустили слух, что все эти события — не что иное, как иезуитский заговор, что никакого наследного принца в Англии нет, а пресловутый младенец был тайком пронесен в королевскую спальню в жаровне.

В конце концов несколько протестантских лидеров, в числе которых был и епископ Лондонский, решили перейти к активным действиям. Они обратились за поддержкой к Марии, родной дочери Иакова, которая была замужем за своим кузеном Вильгельмом Оранским, племянником Карла II. Мария и Вильгельм были главными — после новорожденного сына Иакова — претендентами на корону. Вдобавок, что еще важнее, Вильгельм возглавлял протестантское движение в Голландии, боровшееся против католического короля Франции Людовика XIV. Английские протестанты пригласили Вильгельма и Марию занять британский престол, ссылаясь на слухи о том, что младенец, объявленный наследником, вовсе не настоящий сын Иакова II. Вильгельм прибыл в Англию в «день Гая Фокса» — 5 ноября 1685 г. Иаков II внезапно обнаружил, что все сторонники отвернулись от него.

Оставалось всего тридцать два года до того момента, когда в 1717 г. масоны публично объявят в Лондоне о своем существовании. И всего шестнадцать лет оставалось до 1701 г., когда будет издан Акт о престолонаследии, дозволяющий восшествие на британский трон только членам Англиканской церкви. А еще раньше Эдикт о терпимости (1689 г.) гарантирует ограниченную свободу вероисповедания так называемым «нонконформистам» — протестантам, не входящим в лоно Англиканской церкви. Этими законами ознаменуется конец «божественной власти» английских королей. Станет ясно, что отныне решать вопросы престолонаследия будет парламент.

Вильгельм заявлял, что намеревается проводить политику веротерпимости, и все же одно пятно на его репутации свидетельствует об обратном. Он потребовал, чтобы все вожди католических кланов Шотландии присягнули ему на верность. Из-за снежной бури глава небольшого клана Макдональдов опоздал на несколько дней на назначенную встречу в долине Гленкоу. За медлительность своего предводителя Макдональдам пришлось заплатить дорогой ценой: с попустительства Вильгельма враги этого клана учинили кровавую резню, не щадя ни стариков, ни женщин, ни детей. Религиозные страсти продолжали бушевать и после смерти Вильгельма. Он скончался от увечий после падения с лошади, споткнувшейся о кротовину в Хэмптон-Корт. Якобиты еще долго втихомолку поминали того крота, с благодарностью поднимая тост «за джентльмена в черном бархате».

Итак, в 1701 г. на трон взошла протестантка Анна, дочь Иакова II, которая к своим тридцати семи годам перенесла семнадцать беременностей, но так и не произвела на свет живого наследника.

Королева Анна, последняя представительница династии Стюартов, как личность не была особенно примечательна, но ее правление ознаменовалось рядом выдающихся событий. Серия побед на континенте, одержанных под командованием герцога Мальборо, внушила многим утраченное было почтение к военной доблести англичан. Ряды Королевского общества пополнялись такими достойными мужами науки, как Джон Локк и Исаак Ньютон, а масон Кристофер Рен продолжал грудиться над реставрацией собора Святого Павла. В 1707 г. Акт об унии между Англией и Шотландией окончательно и бесповоротно объединил два королевства в одно — Великобританию.

Что до религии, то Анна была твердо привержена Англиканской церкви и даже выделяла из королевской казны («от щедрот королевы Анны», как говаривали облагодетельствованные) средства на вспомоществование низшему духовенству. Сыну Иакова II, которому предстояло стать королем Иаковом III, радушно предоставили кров в Риме, памятуя о заслугах его предков перед Святым Престолом. В Англии якобиты продолжали плести заговоры, мечтая посадить на трон католика, но теперь это можно было сделать только силой, поправ закон. В 1689 г. парламент издал особый акт, нацеленный на отстранение Иакова II и его сына от престола. В нем недвусмысленно утверждалось, что на трон Англии не может взойти ни католик, ни супруг католика. Затем, в 1701 г., парламент уточнил свои намерения. В Акте о престолонаследии было заявлено, что после смерти королевы Анны корона перейдет к ее ближайшему родственнику-протестанту из рода Стюартов. Таковой оказалась София, внучка Иакова I, состоявшая в браке с курфюрстом Ганноверским.

В итоге со смертью Анны в 1714 г. на британский престол взошел сын Софии — Георг I, основатель английской династии Ганноверов. Он так и не удосужился выучить английский язык и гораздо больше времени проводил в Германии, чем в Лондоне, однако все это было уже не важно. Страной правил парламент. Роберт Уолпол стал первым в Англии результативным премьер-министром.

Спустя год долгожданное восстание якобитов наконец-то разразилось, но тут же провалилось с позором. Его подавили так быстро, что Иаков не успел даже добраться до Англии и возглавить ряды мятежников. Мечты якобитов о возврате Британии в лоно Римской церкви рухнули окончательно, и случилось это всего за два года до того, как четыре масонские ложи в Лондоне решили объявить всему миру о своем существовании. Теперь у масонов и впрямь не осталось нужды в секретности. Им больше не надо было ни скрываться от власти, ни строить против нее заговоры. Масоны сами превратились во властную структуру.

Глава 24 Сфабрикованные тайны

Мы разобрали в этой книге главные загадки Древнего ордена вольных и признанных масонов — загадки, большая часть которых была неразрешима и для самих масонов. Мы попытались выдвинуть разумные объяснения почти всех этих тайн, объяснения, подкрепляющие нашу главную гипотезу. А она состоит в том, что масонство зародилось в среде тех членов и сторонников Ордена тамплиеров, которым удалось избежать ареста и пыток, когда на тамплиеров ополчились папа римский и король Франции. Однако мы отдаем себе отчет и в том, что многим читателям эта книга покажется недостаточно полной. Ведь в ней мы так и не коснулись многих масонских загадок и тайн, о которых многие могли читать или слышать раньше. Как, например, насчет поклонения дьяволу? Как насчет того, что масоны якобы втянули Ватикан в крупнейшую финансовую аферу наших дней? Как насчет закулисного влияния на законодательные органы и правительство? А насчет контактов с КГБ?

Первым нашим побуждением было оставить все эти «тайны» без внимания, поскольку они не имеют ничего общего ни с ритуалом, ни с историей масонства, ни даже с легендами о вольных каменщиках. Все они происходят из антимасонских источников. В последнее время антимасонские настроения становятся все сильнее, особенно в Англии, где причиной тому служит, очевидно, книга британского журналиста Стивена Найта «Братство». В 1976 г. г-н Найт прославился на весь мир своей книгой «Джек-потрошитель: тайна раскрыта». Найт предложил свою разгадку тайны преступлений Джека-потрошителя: якобы все эти ужасные убийства совершали видные масоны, а зверское истязание жертв будто бы находилось в полном согласии с масонским обычаем наказания за нарушение обетов. Книга эта стала настоящей сенсацией: именем Найта пестрили газетные заголовки, «разгадку тайны» Джека-потрошителя бурно обсуждали по радио и ТВ. Вскоре по книге был написан сценарий фильма, вышедшего на экраны под названием «Убийство по приказу». В фильме тайну злодеяний раскрывает не кто иной, как знаменитый Шерлок Холмс.

Воодушевленный первым успехом, г-н Найт написал еще один бестселлер — книгу «Братство». В твердом переплете она вышла с подзаголовком «Тайный мир масонов». Переиздание в мягкой обложке украсилось еще более сенсационным подзаголовком: «Разоблачение тайного мира масонов». И действительно, впервые появившись на прилавках магазинов в 1984 г., книга Найта вызвала сенсацию не только в Англии, но и во всем мире. Г-н Найт незамедлительно приобрел авторитет ведущего специалиста по вопросам злодеяний (и потенциальных злодеяний) масонства и превратился в самого влиятельного антимасона XX столетия. Поэтому изучить его книгу нам все-таки пришлось, ведь в ней могли содержаться важные сведения, способные подсказать нам разгадку настоящих масонских тайн или пролить свет на происхождение ордена. К сожалению, в обоих этих отношениях сочинение Найта оказалось бесполезным, но читать его все же было увлекательно: «Братство» Стивена Найта — прекрасный учебник для любителей искажать истину. Из этой книги мы узнали, каким образом можно превратить любой факт в его противоположность, излагая его не полностью или вне контекста. Мы поняли, до каких крайностей можно дойти в стремлении втиснуть факты в рамки тенденциозной концепции. Г-н Найт критикует масонских историков за попытки подогнать все исторические данные под схему возникновения масонства в среде средневековых каменщиков. Но тогда, по справедливости, он должен был бы осудить и тех, кто прибегает к аналогичным методам, желая опорочить масонство.

Поделиться с читателем своей собственной точкой зрения г-н Найт так и не отваживается, а потому, прежде чем рассматривать масонские «тайны», которыми он пичкает свою аудиторию, позвольте мне заявить следующее. Я не масон и никогда им не был. Я не католик и никогда им не был. Наконец, я ничего не имею против тщательного, трезвого и критичного анализа деятельности обеих этих групп. Но в книге «Братство» такого анализа я не обнаружил.

Во-первых, давайте разберемся с самым проклятым из проклятых вопросов. В главе «Дьявол под маской?» г-н Найт цитирует папскую энциклику «Нитапит Genus» — исключительно интересный для нас документ, изданный папой Львом XIII в 1884 г. Г-н Найт утверждает: «Лев XIII определил масонство как группу обществ, принадлежащую „царству Сатаны“». На самом же деле папа утверждал нечто иное. По его мнению, к «царству Сатаны» принадлежат и члены Армии спасения, и баптисты, и буддисты, и мормоны… одним словом, все представители рода человеческого, не принадлежащие к Римско-католической церкви. Впрочем, зачем я пытаюсь толковать его слова? Пусть папа Лев XIII изъяснится сам: «Род человеческий [Нитапит Genus], кознями дьявола отпавши от Бога, Творца и Подателя благ небесных, распался и сам в себе на два враждебных стана, во всем друг другу противных, из коих один неутомимо ратует за истину и добродетель, другой же — за все, что истине и добродетели противостоит. Первый — суть Царствие Божие на земле, он же [католическая] Церковь Иисуса Христа; жаждущие пребывать в лоне ее, сродственном душе их и душеспасительном, должны всеми помыслами своими и всею своею волею служить Господу Богу и Сыну Его единородному. Другой — суть царство Сатаны, коего владычество и власть надо всеми, кто его прискорбному примеру и примеру первых прародителей наших воспоследовал».

И в каких же выражениях папа утверждает, что масонство причастно к этому обширному некатолическому царству Сатаны? «В наши дни, однако, следующие путями зла словно вошли между собою в сговор и сплотились под знаменами раскинувшегося повсюду и утвердившегося прочно сообщества, именуемого ими вольными масонами».

Далее г-н Найт заявляет, что папа Лев XIII «определил деятельность масонов как губительную для Церкви и государства». Но о чем на самом деле сокрушался папа? Об отделении Церкви от государства! Дадим ему слово еще раз, памятуя, что слово «Церковь» в его устах означает исключительно Римско-католическую церковь: «Они [масоны] и впрямь трудятся в поте лица того ради, чтобы учение и власть Церкви лишились своего веса и влияния; засим проповедуют и поддерживают они полное отделение Церкви от государства. Так закон и правительство отторгаются от благой и Божественной добродетели Католической церкви, и засим всеми правдами и неправдами стремятся они править государствами независимо от установлений и догматов Церковных».

Поскольку объем энциклики «Нитапит Genus» невелик и составляет лишь около пятнадцати страниц, мы предполагаем, что г-н Найт прочел ее до конца и сознает, что главная ее тема — выступление против идеи демократии и против отделения Католической церкви от светской власти. Папу ужасала сама мысль о том, что люди могут самостоятельно разрабатывать законы своего общежития, игнорируя «богодухновенные» законы помазанников Церкви. На каком основании я это утверждаю? Это утверждаю не я, а сам папа Лев XIII: «Признавая вслед за нею [Церковью], божественное право на власть, гражданские власти обретают достоинство и возможность снискать уважение и любовь подданных» (курсив мой. — Дж. Р.). В 1884 г. Святой Престол все еще отдавал предпочтение самодержавным монархам, помазанным Церковью и признающим авторитет Церкви в миру. В этом отношении «Нитапит Genus» был направлен против Конституции США в такой же мере, как против масонства, что явствует из перечня грехов, приписываемых масонам: «Единодушно и неуклонно секта масонов стремится взять в свои руки воспитание детей. Они понимают, что нежный возраст восприимчив и что нет лучшего способа подготовить для государства таких граждан, какие им потребны. Посему они не оставляют служителям [католической] Церкви места в деле воспитания и наставления детей. Многие из них преуспели, всецело препоручив обучение детей мирянам и изгнав из нравственного воспитания всякое понятие о священных и великих обязательствах, связующих человека с Богом».

Не останавливаясь на этом, папа приравнивает масонов к «натуралистам»: «Принципы социальной науки таковы. Натуралисты учат, что все люди наделены одинаковыми правами и во всем равны друг другу, что каждый человек от природы независим, что никто не имеет права приказывать другим, что держать людей в подчинении у власти, исходящей не от них самих, суть тирания. А посему все люди — самодержцы; правящие народом не имеют власти иной, нежели та, что дается им по доверенности и соглашению народа, и по воле народа могут быть смещены, желают они сами того или нет. Источник всех прав и гражданских обязанностей — народ или государство, управляемое в согласии с новыми законами свободы. Государство должно быть безбожным; нет никаких причин предпочесть одну религию другим — все заслуживают равного уважения.

Общеизвестно, что масоны одобряют все эти положения, и нет нужды доказывать, что они желают видеть государства сформированными по этому образу и подобию».

Теперь понятно, чем, по мысли папы Льва XIII, занимается «царство Сатаны»: оно лишает Церковь ее авторитета и привилегий, а подчас и имущества, сменив одобренных Церковью самодержцев на демократическое правление. Следует напомнить дату выпуска этой энциклики — 20 апреля 1884 г. Святой Престол только что вынужден был уступить теократическую Папскую область молодому Итальянскому королевству, так что Лев XIII оказался первым за много столетий папой, не облеченным королевской властью. В Мексике победила революция под предводительством Бенито Хуареса. Новое правительство конфисковало церковные земли, поставило вне закона монастыри и запретило пересылку церковных денег в Рим. При этом оно оставалось привержено католицизму, но заявило папе, что миссия того на земле носит характер духовный и пастырский, а не политэкономический. Из-за революций Симона Боливара и Хосе де Сан-Мартина Церковь лишилась немыслимых богатств в Южной Америке.

Г-н Найт указывает, что папа обвинял масонов в «равнодушии к религии». Это верно, но автор «Братства» забывает добавить, что папа осуждал масонскую терпимость ко всем вероисповеданиям не просто так, а исходя из убежденности, что все религии, кроме католицизма, суть вредные заблуждения: «Раскрывая объятия приверженцам всех вероучений, они, по существу, поощряют величайшее заблуждение современности, имя коему равнодушие к религии и понятие равенства всех вероисповеданий. Заблуждение это — вернейший путь к уничтожению всех религий и в особенности католической, кою как единственно верную (курсив мой. — Дж. Р.) невозможно поставить в один ряд с остальными, не совершив великого преступления против справедливости».

Не следует полагать, будто папа руководствовался какими-то личными корыстными побуждениями. Просто Лев XIII был крайне обеспокоен судьбой Церкви. Он остро ощущал, что Церковь теряет былую власть, былые привилегии и богатство, и сознавал, что виной тому демократические революции. Под конец он сделался настолько недоверчив, что держал все золото Ватикана в сундуке у себя под кроватью. Он искренне верил, что демократия — это великое зло, часть «царства Сатаны» и что Католическая церковь имеет полное право контролировать светскую власть и даже обязана это делать. И, надо сказать, Лев XIII был далеко не последним в истории выразителем подобных идей. В апреле 1948 г. официальное издание иезуитов «Civilita Cattolica» прямо заявило: для стран, где католики остаются в меньшинстве, Церковь будет выступать за свободу вероисповедания; но для тех государств, где католики составляют большинство, она намерена отказывать всем прочим конфессиям в праве на законное существование. Лев XIII с радостью подписался бы под этим заявлением иезуитов: «Римско-католическая Церковь, убежденная на основе данных ей от Бога привилегий в том, что она является единственной истинной церковью, должна требовать права на свободу только для себя одной, ибо таким правом может обладать только истина, но не заблуждение. Что касается других религий, то Церковь, вне сомнения, никогда не поднимет на них меч, однако она намерена добиваться законными средствами того, чтобы распространение ложных вероучений было запрещено».

И здесь обнаруживается непримиримое, на первый взгляд, расхождение между масонством и Римско-католической церковью. Главная особенность масонства — открытость для представителей всех вероисповеданий, в том числе и католицизма, тогда как Римская церковь убеждена в том, что только ее вероучение истинно и что ее божественная миссия состоит в подавлении всех прочих религий. Обе стороны твердо держались своих позиций, и компромисс казался невозможным до тех пор, пока папа Иоанн XXIII на Втором Ватиканском соборе не выступил за расширение диалога между католицизмом и другими вероисповеданиями. Разумеется, случилось это много времени спустя после того, как прозвучали цитируемые г-ном Найтом папские обвинения в адрес масонства. Они носят почти исключительно политико-экономический характер и ничем не подкрепляют тезис г-на Найта о поклонении дьяволу в среде масонов. Разумеется, автор «Братства» не обходится и без заявления, что «в Риме сложилась еще более зловещая ситуация. Имеются свидетельства того, что масоны просочились даже в Ватикан». Но почему г-н Найт не пожелал поделиться с нами этой пикантной информацией подробнее? Неужели в его книге не нашлось для нее места? Неужели не нашлось места и для того, чтобы разъяснить, что все знаменитое выступление Льва XIII против масонства, озаглавленное «Нитапит Genus», — не что иное, как плод прискорбного заблуждения? В этой энциклике папа осуждает масонов за проповедь отделения Церкви от государства, народовластия, гражданского брака и отстранения священников от воспитания детей. Однако на самом деле масоны не выступают ни за одно из этих положений, предоставляя членам своей организации принимать личные решения по веем упомянутым вопросам. Папа просто-напросто перепутал масонов со всем некатолическим миром. Да и в любом случае «Нитапит Genus» не содержит ни единого аргумента в пользу обвинения масонов в дьяволопоклонстве.

Поэтому г-н Найт извлекает все нужные ему доказательства из факта откровения «неизреченного Имени Бо-жиего», фигурирующего в ритуале посвящения в степень «Королевской Арки». Г-н Найт принимает это имя — акроним, символизирующий открытость масонства представителям всех вероисповеданий, — за неопровержимое свидетельство существования «масонского бога», обладающего особыми, легко узнаваемыми индивидуальными чертами, отличающими его от других богов. И хотя в масонском ритуале речь идет только об имени и ни о чем более, г-ну Найту хватило этого, чтобы вычислить «истинную природу» изобретенного им масонского бога. Это «неизреченное Имя», Яхвалон, — аббревиатура трех божественных имен: Яхве, Ваал и Он (Осирис). Именно к такому выводу пришли некоторые масоны, пытавшиеся «расшифровать» это имя, хотя с подобной трактовкой соглашаются далеко не все историки масонства. Но г-н Найт с радостью подхватывает эту интерпретацию, потому что она помогает ему «доказать» приверженность масонов Сатане. По поводу имени Яхвалон г-н Найт заявляет: «Это отнюдь не условное название божества, которое масоны вольны принимать или не принимать по своему желанию, но абсолютно точное определение совершенно конкретной сверхъестественной сущности». Переходя к выяснению характера этой «сверхъестественной сущности», г-н Найт ограничивается в своем анализе одним-единственным слогом — вал, соотнося его с Ваалом. Далее он указывает, что некий демонолог XVI в. описывал Ваала как дьявола с телом паука и с тремя головами — человеческой, жабьей и кошачьей. Существо с такими атрибутами действительно вполне конкретно! Но проблема в том, что «Ваал» («Баал») — это не имя. Это титул, относящийся к самым разным божествам. Мы не знаем, тождествен ли тот Ваал, жертвенник которого разрушил Гедеон, Ваалу, с которым от имени Яхве состязался пророк Илия, или Ваалу, которому поклонялись ливанцы в храме Солнца в Баальбеке.

Ba’al — это всего лишь древнееврейское слово, означающее «повелитель, владыка». На Ближнем Востоке этот титул носили многие божества, личные имена которых до нас не дошли. Если бы переводчики Ветхого Завета попытались передавать слово ba’al как «владыка», это привело бы к ужасной путанице, поэтому решено было просто сохранить древнееврейское слово. Тому, кто читает Библию в переводе, оно может показаться личным именем, но в действительности это почетный титул, до сих пор, между прочим, используемый в иудаистском культе. Например, тот, кто способен творить чудеса именем Господа, именуется Баал тем — «Повелитель (владыка) имени». Самым знаменитым из таких чудотворцев стал, пожалуй, польско-украинский раввин Баал Шем-Тов, основатель хасидизма. Поэтому, если вам встретится крепкий молодой человек без галстука, в длинном черном пальто, с окладистой бородой и пейсами, не искушайте судьбу: не пытайтесь втолковать ему, что Ваал — это дьявол.

На самом деле с Ваалом произошло примерно то же, что с масонами в интерпретации папы Льва XIII. Папа зачислил в масоны всех соперников Римско-католической церкви, а древние евреи называли «ваалами» всех соперников Яхве. В какой-то период многие израильтяне предпочитали поклоняться не Яхве, а какому-то безымянному «повелителю». Вознамерившись доказать превосходство Яхве над этим «ваалом», пророк Илия вызвал пророков «ваала» на состязание. Обе соперничающие стороны должны были зарезать по тельцу, положить его на дрова и обратиться к своему богу с просьбой зажечь огонь для жертвоприношения. Четыреста пятьдесят пророков «ваала» усердно молились целый день напролет, скакали вокруг жертвенника и даже резали ножами самих себя, чтобы ленивое божество наконец взялось за дело. Но все оказалось тщетно. Тогда Илия, демонстративно плеснув на дрова воды, воззвал к Яхве, и тот сию же секунду зажег жертвенный костер ударом молнии. Илия в припадке религиозного рвения тотчас же велел своим сторонникам перебить всех неудачливых пророков «ваала».

Оставим в стороне тот факт, что если Сатана вообще способен сотворить чудо, то зажечь костерок для своих верных слуг ему не составило бы труда. Лучше обратимся к истории. Сами древние евреи вовсе не считали соперника Яхве дьяволом. Они просто старались опорочить его, называя властелином ничтожеств — «повелителем мух» (по-древнееврейски — Ba'al-zbub). Тысячу лет спустя какие-то рьяные христиане решили, что любой соперник Иеговы не может не быть дьяволом, и объявили имя Вельзевул — искаженное Ba'al-zbub одним из имен Сатаны. Вся эта история изобилует чудовищными натяжками и домыслами. И мы не найдем в ней ни малейшего доказательства того, что в масонстве было принято поклонение дьяволу, тем более что гипотеза о происхождении имени «Яхвалон» от имен «Яхве», «Ваал» и «Осирис» — не более чем предположение. Что означает это имя на самом деле, никто не знает. Неизвестно и то, как оно произносилось изначально: за многие поколения изустной передачи оно могло исказиться до неузнаваемости. К примеру, мне встречалось три варианта его последнего слога: «он», «ом» и «ун». Может быть, когда-то этот слог произносили как «ам»? Если да, то почему бы не предположить, что он обозначал имя Бога, открытое израильтянам: «Я есмь (сущий)»[5]? И если первоначально это имя звучало как «Яхваалам», то оно могло быть составлено из трех имен еврейского Бога («ваал» по-древнееврейски также означает «Господь»). Я вовсе не настаиваю на этой гипотезе. Я лишь хочу указать на возможность иных толкований и обосновать свои сомнения в справедливости интерпретации, отстаиваемой г-ном Найтом. Но автор «Братства», по-видимому, не испытывал никаких сомнений. «Если масоны, даже не являвшиеся христианами, вполне терпимо относились к Христу, — пишет он, — то почему бы им столь же терпимо не относиться к дьяволу? И даже если для большинства новичков дьявол был неприемлем, в общей системе он не мог не играть определенной роли».

Итак, перед нами вырисовывается типичная схема «сфабрикованной тайны» масонства (или любой другой организации), представленной не ради анализа, а ради уничтожения. Автор «Братства» не ограничивается мнимым дьяволопоклонством масонов. В другой главе, названной «Итальянский кризис», г-н Найт пишет об участии банка, принадлежащего лично папе римскому, в величайшей финансовой афере XX в. — грандиозном скандале вокруг Ватикана, толки о котором не стихли по сей день. Однако в книге Стивена Найта нет даже намека на то, что в этом скандале замешана Церковь. У него вся эта история именуется «масонским заговором».

Повод к такой характеристике дала бывшая масонская ложа «Открытая пропаганда», или Р2, — исследовательская организация, основанная как филиал итальянской ложи «Великий Восток». В 1975 г. Великим Магистром Р2 был избран итальянский фашист Лицио Джелли, а на следующий год итальянский «Великий Восток» официально отмежевался от Р2 и распорядился о приостановке ее деятельности. Таким образом, Р2 прекратила свое существование в качестве масонской организации. Но Джелли и его приспешники продолжали использовать инфраструктуру Р2 в собственных целях. В конце концов им удалось создать целую сеть тайных обществ, объединившую в себе многих влиятельных итальянских политиков, банкиров и издателей. Все это делалось в обстановке совершенной секретности и вне контактов с какой бы то ни было масонской организацией.

Вскоре после исключения Р2 из числа официальных масонских организаций Джелли втянул в свою игру Микеле Синдону — главного финансового советника Ватикана. Затем, в 1977 г., Синдона завербовал Роберто Кальви, директора миланского «Банка Амброзиано». Папский банк был одним из главных акционеров «Банка Амброзиано». При Муссолини всякий, кто хотел взять кредит в этом миланском банке или даже просто вложить в него деньги, должен был сперва доказать свою принадлежность к Римско-католической церкви. Кальви задействовал самую ценную из своих связей — связь с «Институтом религиозной деятельности» (Institute per lо Ореге di Religione, IOR). Это финансовое учреждение часто по ошибке называют «Ватиканским банком». IOR принадлежит не городу-государству Ватикану, а лично папе римскому. Как явствует из его названия, функция этого института заключается в приеме депозитов от католических организаций и физических лиц и в выдаче — по номинальным ставкам на выгодных для дебитора условиях — кредитов на строительство католических школ, церквей и детских приютов во всем мире. В период, когда разразился скандал, и до 1989 г. IOR находился под управлением архиепископа Пола Марцинкуса, уроженца Иллинойса, давнего друга и бывшего телохранителя папы Иоанна Павла II.

Как только Кальви присоединился к Джелли и Синдоне, «Банк Амброзиано» стал создавать компании за рубежом, контролируемые папским банком. В одной только Панаме появилось десять таких фирм. Затем «Банк Амброзиано» принялся ссужать этим компаниям деньги — в общей сложности более миллиарда долларов. Вкладывал в них средства и папский банк, но никто из инвесторов ни единым словом не обмолвился в Риме ни о масштабах, ни о цели этого тайного капиталовложения. Известно было только, что часть денег шла на скупку акций «Банка Амброзиано» и на раздувание цен на эти акции.

Когда банковские служащие в Италии начали подозревать неладное, Кальви и архиепископ обменялись письмами. Марцинкус успокоил банкира заверениями, что иностранные фирмы действительно находятся под контролем — прямым или косвенным — папского банка, а Кальви в ответ подтвердил, что никто не станет требовать с IOR эту огромную сумму — более миллиарда долларов. Оба понимали, что взыскать долг все равно невозможно, и этот обмен письмами, по сути, ничего не стоил. Когда вмешалось правительство, Кальви покончил с собой — повесился на мосту Черных Монахов в Лондоне. Когда труп обнаружили, карманы его одежды были набиты деньгами и камнями. Была выдвинута версия убийства, и началось масштабное расследование, в результате чего «Банк Амброзиано» обанкротился. Папский банк, по слухам, потерял на этом более 450 млн долларов.

Несмотря на грандиозные убытки, на заинтересованность в судьбе вложений в оффшорные компании и на явную вовлеченность в столь скандальную финансовую аферу, не имеющую себе равных в истории XX столетия, Ватикан не соизволил ответить на вопросы следователей и не предоставил никаких документов, касающихся участия папского банка или отдельных лиц из окружения папы в этом скандале. В начале 1987 г. итальянские власти выдвинули против архиепископа Марцинкуса обвинение в ложном банкротстве. Но Ватикан Марцинкуса не выдал, а экстрадировать его было невозможно по одной очень любопытной причине.

В далеком 1929 г., когда Лицио Джелли еще только вступил в ряды «чернорубашечников», Муссолини подписал Латеранские соглашения с Ватиканом — документ, известный также под названием «Итальянский конкордат». В обмен на поддержку Ватикана Муссолини дал обещание, что в Италии не будет законов, противоречащих учению Церкви (именно поэтому в Италии запрещен развод, а Ватикан осуществляет цензуру над всей итальянской печатной продукцией). Фашистский диктатор удовлетворил также требование Ватикана о том, чтобы кардиналы пользовались такими же почестями и привилегиями, как принцы королевской крови. Более того, Муссолини заложил основы будущего процветания Ватикана, согласившись выплатить тому компенсацию за утрату Папской области в размере 92 млн долларов. Благодаря этому Церковь смогла покупать в тот самый момент, когда весь остальной мир вынужден был продавать, — как раз в то время начиналась Великая депрессия. Дуче признал за Ватиканом права суверенного государства, независимого как от Италии, так и от прочих государств мира. При этом право на экстрадицию за Италией не сохранялось. Во время Второй мировой войны эти соглашения сиасли немало жизней. Гитлер тоже признал «конкордат», который его союзник Муссолини заключил с Ватиканом, поэтому многие аристократы и другие люди со связями находили в Ватикане убежище от нацистов. Все они уцелели, хотя дожидаться конца войны им пришлось в изрядной тесноте: площадь государства Ватикан составляет всего 108 акров.

Точно так же поступил и архиепископ Марцинкус, как только узнал, что правительство Италии выдвинуло против него обвинение. Итальянских полицейских с ордером на арест Марцинкуса в Ватикан не впускали, а сам архиепископ отсиживался на папской земле все пять месяцев, пока дело о полномочиях на его арест слушалось в Верховном суде Италии. Наконец в июле 1987 г. суд постановил, что итальянское правительство не имеет права выдвигать обвинения в связи с преступлениями, совершенными на территории другого суверенного государства. Иного решения никто и не ждал; лондонский «Обсервер» откликнулся на этот вердикт ироничным замечанием: «Свершилось чудо!»

Но настоящее чудо свершилось позже, а именно когда папский банк согласился выплатить — и выплатил! — «Банку Амброзиано» 244 млн долларов, не признав при этом за собой никакой вины и отрицая даже финансовое участие в пресловутой афере. Если учесть, что, по слухам, в ходе скандала папский банк потерял еще 450 млн долларов, то получится, что связи с «Банком Амброзиано» обошлись Католической церкви в кругленькую сумму — около 700 млн долларов. Сумма эта в десять раз превышала потери от неудачных капиталовложений в 1987 г. — потери, которые католики всего мира по просьбе папы возмещали дополнительными пожертвованиями, так и не получив разъяснений о том, какая участь постигла их прежние добровольные взносы и инвестиции. Ватикан сделал все возможное, чтобы окутать скандал непроницаемой завесой тайны, и уже одно это обстоятельство наглядно показывает, какое именно «тайное общество» сыграло ведущую роль в афере «Банка Амброзиано».

Таковы факты. Но в изложении г-на Найта скандал вокруг Ватикана необъяснимым образом превращается в масонский скандал! И единственным обоснованием такой «гипотезы» служит тот факт, что светским партнером Ватикана в этой афере выступала подпольная группа, именовавшая себя масонской ложей, но таковой не являвшаяся. Главу «Итальянский кризис» г-н Найт начинает со следующего заявления: «Летом 1981 г. масонский заговор гигантских масштабов потряс Италию до самого основания». Далее автор «Братства» утверждает, что Джелли в целях шантажа вытягивал из членов своей секты государственные и личные тайны, якобы ссылаясь при этом на «долг масона» перед своими собратьями. Не забывает г-н Найт упомянуть и о «продажных масонах в рядах итальянских вооруженных сил».

Касаясь загадочной гибели Кальви, г-н Найт сообщает, что, по официальной версии, банкир покончил жизнь самоубийством, но, по слухам, якобы дошедшим до него (или возникшим под пером самого Стивена Найта?), Кальви «был ритуально умерщвлен масонами. Шея его была обмотана „буксирным канатом“; карманы набиты камнями как символом масонов — вольных каменщиков, а место для убийства было выбрано по названию моста, поскольку в Италии эмблемой братства служит силуэт черного монаха». По моему мнению, этот «слух» сильно приукрашен, если не изобретен лично г-ном Найтом. Я считаю так нагому, что «фигура черного монаха», по моим данным, никогда не являлась эмблемой итальянского масонства (впрочем, известно, что одна из итальянских масонских лож получила в полном согласии с традицией именования масонских организаций название «Фрати Нере» — «Черные братья» пли «Черные монахи»). Ничуть не беспокоит г-на Найта и очевидное отсутствие мотива для такого «ритуального умерщвления». К чему масонам было рисковать своей репутацией ради убийства итальянского банкира? Мотив для убийства мог обнаружиться у кого угодно у сотрудников «Банка Амброзиано», у работников иностранных фирм, получавших проценты с займов, у любого лица, в руках которого оказалась часть вовлеченной в аферу суммы, у каждого заинтересованного в том, чтобы замять дело… Но ни один из этих возможных мотивов не соотносится с масонами. Что касается Ватикана, то г-н Найт не только перекладывает вину с окружения папы на масонов, но и выводит Святой Престол потенциальной жертвой дальнейших масонских злодеяний, заявляя, что «масоны просочились не только в Римско-католическую церковь, но и в сам Ватикан». Нет нужды пояснять, что все эти заявления не подкреплены ни единым доказательством.

Но и это еще не все. Г-н Найт идет дальше и обнаруживает еще одну удивительную тайну: оказывается, в ряды масонов, в свою очередь, «просочились» агенты КГБ! С обескураживающей прямотой автор «Братства» утверждает: «Никто еще не превзошел советскую разведку в способности проникнуть в любую организацию любого государства. И в каждой стране, где только существовало масонство, оно неминуемо становилось главной ее целью». Подумать только — главной целью!

К числу стран, в которых существует масонство, принадлежит, например, Швейцария. И вот что пишет г-н Найт: «С вопросами о масонстве я обратился через посредника к бывшему агенту КГБ Илье Григорьевичу Джирквелову, перешедшему в 1980 г. на службу к западным разведкам». Г-н Джирквелов явно ничего не знал о масонстве, но г-н Найт быстро оправился от этого удара и нашел что сказать читателю. Он напомнил нам, что из тридцати пяти лет, которые Джирквелов состоял на службе КГБ, большую часть времени он провел в Швейцарии, где насчитывается всего-навсего пятьдесят две масонские ложи. Вспомним, что утверждал г-н Найт чуть раньше: везде, где только существует масонство, оно становится главной целью КГБ. Но вот он связался с агентом КГБ, который долго жил в маленькой стране с пятьюдесятью двумя масонскими ложами. И этому человеку нечего сказать о масонах! Как же так? Ведь приемы проникновения в масонские ложи должны были занимать главное место в подготовке Джирквелова! Однако неустрашимый Стивен Найт не сдается. Он вытягивает из бывшего шпиона комментарии к тому, что может сказать о масонстве сам Стивен Найт. И комментарии эти приводят его в такой восторг, что он сплошь выделяет их курсивом: «Джирквелов… сказал, что если масонство играет столь важную роль в государственной системе, как это явствует из моих слов, то не может быть никаких сомнений в том, что КГБ его использовало и даже рекомендовало агентам, завербованным в Англии, вступать в масонские ложи». Понятно, что с таким же успехом КГБ могло рекомендовать своим агентам работать с бойскаутскими отрядами и в местных благотворительных организациях, добиваться членства в модных клубах и всеми иными возможными способами набирать вес и авторитет в обществе.

Но у г-на Найта есть в запасе и еще более «сильный аргумент».

Г-н Найт встречался с недавно ушедшим в отставку офицером разведки. Встреча эта, обставленная по всем канонам секретности, состоялась у фонтана на втором этаже некоего банка. «Он согласился встретиться со мной только после того, как я дал слово, что мы не коснемся в беседе тех предметов, по поводу которых он давал подписку о неразглашении. Он не был масоном. По его словам, он даже не представлял себе, что масонство может дать какие-то преимущества на государственной службе, и не считал, что членство в масонской ложе может как-то способствовать его карьере. „Но, возможно, все дело в том, что я просто никогда об этом не задумывался“, — признался он. Он сказал мне, что никогда не сталкивался со случаями работы КГБ через масонов в Англии, и добавил: „Но, разумеется, это вовсе не значит, что таких случаев не было“». Не правда ли, сильный аргумент в пользу того, что масонство — главная цель КГБ?

Чтобы наконец закрыть тему «тайных» связей между масонами и советскими спецслужбами, приведу еще один пример. Номер отдела внешней разведки британской «Интеллидженс сервис» — MI6, а номер отдела контрразведки — MI5. Г-н Найт сообщает нам: «Как мне удалось узнать у бывшего министра внутренних дел… работникам разведывательной службы запрещено состоять в масонской организации». Но далее он пишет: «Согласно полученным недавно сведениям, КГБ активно пользовался традицией „трудоустройства братьев“, принятой у английских масонов, проникая с ее помощью в самые высшие эшелоны власти. Особенно впечатляют успехи, достигнутые советской разведкой в этой области после 1945 года: агентов удавалось внедрять на высочайшие уровни, такие как MI5 и МI6». Жаль, что г-н Найт не объединил этот фрагмент с предыдущим в одном абзаце: тогда ни один читатель не упускал бы из виду, что КГБ успешно внедрял масонов в руководство именно тех спецслужб, куда масоны не допускались. Впрочем, нам есть за что благодарить заботливого автора: наверное, он не желал, чтобы у читателя разболелась голова от попыток совместить несовместимое.

Подведем итоги. Решительные заявления г-на Найта о связях КГБ с масонством основываются на его убежденности в том, что масоны пользуются несправедливыми преимуществами в продвижении по служебной и общественной лестнице и что, следовательно, разведывательные службы не могут не пытаться действовать за счет масонов. Однако на тридцати четырех страницах, посвященных этой теме, г-ну Найту так и не удается привести ни одного стоящего аргумента, подкрепляющего название главы — «Связи с КГБ». Эта «тайна» — всего лишь очередная фабрикация г-на Найта. Полагать иначе — значит заподозрить во лжи двух перебежчиков из КГБ на сторону западных спецслужб, книги которых вышли весной 1988 г. Илья Джирквелов — тот самый бывший агент советской разведки, с которым беседовал через посредника г-н Найт, — выпустил книгу «Тайный слуга. КГБ и советская элита: взгляд изнутри», а Станислав Левченко — книгу «По ту сторону: моя жизнь в КГБ». Ни тот, ни другой не упоминают о масонстве как о главной цели КГБ. Более того, они вообще не упоминают о масонстве.

На самом деле домыслы г-на Найта о связях КГБ с масонством — не что иное, как вывод из основного тезиса «Братства», заключающегося в том, что среди масонов царят фаворитизм и кумовство, позволяющие им делать карьеру быстрей и легче, нежели это дается простым смертным. Это кумовство г-н Найт видит везде и повсюду, но, чтобы доказать его существование, ему приходится идти на неимоверные ухищрения. И в этом нет ничего странного. Действительно, кумовство встречается во всех странах мира и во всех слоях общества, но очень часто оно существует только в воображении тех, кому кажется, что их несправедливо обошли. Вполне естественная реакция для всякого, кто ценит себя хоть сколько-нибудь высоко. Каждый инстинктивно стремится переложить вину за собственные неудачи на других людей. Если работодатель-католик повысит по службе работника-католика, то протестант, метивший на ту же должность, прожужжит своей жене все уши жалобами на дискриминацию по религиозному признаку. Если торговец-католик попытается сбыть крупную партию товара фирме, во главе которой стоит еврей, но сделку перехватит другой еврей, то, вполне возможно, неудачник скажет своему начальнику: «Вы же знаете этих евреев — они всюду пролезут». В Америке ситуации, когда белому работнику отдают предпочтение перед чернокожим, часто вызывают обвинения в расизме, даже если чернокожий на самом деле не столь компетентен.

Но если оставить в стороне несправедливые жалобы неудачников, можно ли говорить о существовании реального фаворитизма на рабочих местах или в системе государственного управления? Безусловно, да. Однако свести все проявления этого фаворитизма к какому-либо одному сектору общества просто невозможно, хотя, пожалуй, самый тяжелый груз ответственности за злоупотребление должностными полномочиями по справедливости следует возложить на политиков. Вплоть до недавнего времени в США председатель победившей на выборах политической партии автоматически становился министром почт, как будто его способность добиться успехов в политике доказывала способность управлять мультимиллиардным бизнесом. Из системы государственного фаворитизма не смог вырваться даже президент Кеннеди: приличия ради поразмыслив, он объявил, что самым подходящим во всей стране кандидатом на пост министра юстиции считает своего младшего брата. В этом случае, как и во многих других, решения такого рода мотивированы желанием окружить себя людьми, на которых можно спокойно положиться. Несколько лет назад в рекламном бизнесе из-за этого разразился громкий скандал. Один крупный производитель макаронных изделий решил подобрать для своей компании рекламное агентство и устроил конкурс. Владелец компании — итальянец по происхождению — добросовестно высиживал на всех презентациях от начала и до конца. Расторопные молодые люди один за другим услужливо демонстрировали ему результаты маркетинговых исследований и анализа потребительского спроса, сопровождая свои выступления прекрасным показом товаров и рекламными роликами. Все шло гладко, но тем сильнее оказалось потрясение, которое испытали все приглашенные на последнюю презентацию. Она от начала до конца проводилась на итальянском языке, который понимал только один человек в жюри! Внимательно выслушав итальянского рекламного агента, владелец компании объявил, что принимает его на работу. «Но, сэр, — вмешался один из администраторов, — если они говорят по-итальянски, это еще не значит, что они понимают проблемы нашего рынка». «Возможно, — со счастливой улыбкой ответил владелец компании, — но зато они понимают меня!» Случай дискриминации по языковому признаку налицо.

Следует также упомянуть еще об одном аспекте фаворитизма, а именно: многие сознательно и целенаправленно пользуются теми преимуществами, которые может предоставить кумовство при продвижении по служебной лестнице. В молодости я работал на компанию, которой владело еврейское семейство. Евреи составляли большинство в руководящем составе этой фирмы. В один прекрасный день к нам на работу поступил молодой человек, только что закончивший университет и нанятый лично президентом компании, а не кем-либо из менеджеров. Спустя несколько дней этот новичок доверительно попросил нас не держать на него зла, если через пару недель его поставят во главе отдела. Он объяснил, что в университете был председателем еврейского братства, директором которого являлся президент нашей компании, и что он посещал ту же синагогу, что и наш президент. Его взяли на работу к нам специально для того, чтобы быстро протолкнуть наверх. Но по-видимому, он полагал, что при таких связях работать совсем необязательно, и через девяносто дней, к великому его потрясению, оказался на улице. Он упустил из виду, что ему никто не давал гарантий: ему лишь предоставили шанс, которым он не сумел воспользоваться. Такой характер носят многие личные связи — связи, которые можно завести в церкви, в любительском театре, в бизнес-клубе или в обществе единомышленников.

На самом деле, многие организации — а не одно только масонское братство, как утверждает г-н Найт, — открыто ловят новых членов на эту удочку. Они сулят новичкам выгодные деловые связи, и многие на это клюют. Однажды моя секретарша сообщила мне, что в приемной ожидает какой-то человек, не назвавший своего имени, но просивший передать, что мы с ним учились в одном колледже. Я бросил все дела, вышел к этому посетителю и стал предаваться с ним воспоминаниям юности. Правда, мне никак не удавалось припомнить его лица, и наконец я сказал: «Мне очень стыдно, но я вас не помню. Когда вы учились в Майами?» «О, — отвечал он, — я учился вовсе не в Майами, а в Аризоне» (то есть примерно в двух тысячах миль от Майами). Он объяснил мне, что участвует в маркетинговой программе страховой компании. Каждому агенту вручили список выпускников колледжа, в котором он когда-то учился. «Мы предположили, что вы согласитесь застраховать свою жизнь по рекомендации вашего однокашника». Но я не согласился.

Такой подход применяется не только индивидуально. Один католический деятель из города, неподалеку от которого я живу, решил: «В этом районе много католиков. Построю-ка я маленький торговый центр и буду сдавать торговые места только католикам. Наверняка покупатели-католики отдадут предпочтение своим единоверцам». Так он и поступил — и назвал свое детище «Центр Мадонны». Но затея его с треском провалилась, поскольку духовное братство не выдержало конкуренции с другими продавцами ни по качеству товаров, ни по ценам, ни по богатству ассортимента.

Одним словом, я хочу сказать, что личные контакты при найме на работу и в бизнесе, безусловно, играют свою роль, но не в такой мере, как полагают многие искатели легкой выгоды. Обещаний в этой сфере всегда больше, чем реальных дел. Разумеется, ничто не отучит людей надеяться извлечь пользу из личных связей, где бы они их ни установили — в «Старинном ирландском братстве», в «Обществе Каледонии», в «Сынах Италии», в «Рыцарях Колумба» или в масонской ложе. Но нигде — и даже на страницах «Братства» — я не нашел ни единого свидетельства того, что личные контакты, завязанные через масонскую ложу, срабатывают эффективнее, чем связи иного происхождения. Люди всегда будут отдавать предпочтение тем, кого они лучше знают; члены любой национальной или религиозной группы всегда будут чувствовать себя комфортнее с себе подобными — и всегда будут избегать тех, кто им не нравится и не вызывает у них доверия. Но с другой стороны, я готов побиться об заклад, что ни один менеджер не рискнет собственной карьерой и не захочет усложнить себе жизнь, наняв некомпетентного человека только из-за того, что тот сидит рядом с ним в церкви, ходит с ним в один и тот же ресторан или обменивается при встрече тайным условным знаком принадлежности к масонскому братству.

А теперь, учитывая все это, предположим, что мне захотелось обвинить какую-то одну группу лиц в злоупотреблении личными связями в масштабах, сравнимых с коррупцией, — как изо всех сил пытается сделать г-н Найт. Что бы я предпринял? Я мог бы, например, отправиться в Бостон, выяснить имена полицейских-католиков, состоявших на службе за последние несколько десятков лет, и проверить, сколько католиков занимало в этот период высокие посты в полиции. Последняя цифра дала бы мне основания говорить о недолжном предпочтении, оказываемом единоверцам при найме на работу. Затем я мог бы установить, скольких офицеров полиции уличили за тот же период во взяточничестве и в прочих противозаконных действиях, определить, сколько из них были католиками, и представить все эти сведения как свидетельство католического заговора, направленного на развал полицейской организации. Чтобы «разоблачить» баптистов, то же самое можно было бы проделать в Бирмингеме (Алабама), а мормонов — в Юте.

Конечно, г-н Найт не сам додумался обвинить масонов в кумовстве и сокрытии следов преступлений, совершаемых членами братства. Такие обвинения высказывались задолго до него. Но г-н Найт первым извлек их на свет в наши дни и протащил в мировую прессу, не потрудившись ни в малейшей степени обосновать. Прочитав «Братство» в первый раз, я пришел в замешательство оттого, насколько шатки все его гипотезы и насколько безосновательны все его выводы. Но, перечитав эту книгу еще раз, я устыдился: только теперь мне удалось обнаружить кое-что, ускользнувшее прежде от моего внимания из-за гладкости слога. К примеру, в прологе г-н Найт сообщает, что два брата-издателя, с которыми он работал раньше, заплатили ему вперед крупную сумму, но затем передумали публиковать книгу и потребовали вернуть аванс. Один из них заявил, что «ни он сам, ни его брат не принадлежат к масонской ложе, но их отец… занимает высокий пост в братстве, и ради него они решили не издавать это сочинение». Объяснение вполне исчерпывающее. Издатели не были масонами. Но уже на следующей странице г-н Найт, резюмируя эту щекотливую ситуацию, утверждает: «Даже если кое-кто не сочтет этот инцидент свидетельством непосредственного влияния, которое оказывают масоны на „четвертую власть“, он все же остается ярким примером того, какую слепую преданность внушают масоны своим неофитам — преданность, поистине граничащую с религиозной». Каким еще неофитам? Только что было заявлено, что издатели не являлись масонами, а следовательно, не могли быть и неофитами масонской ложи. И весь инцидент — «яркий пример» лишь того, что братья-издатели не пожелали наживаться за счет оскорблений в адрес своего отца.

Познакомившись на этом «ярком примере» с поистине уникальной системой логики г-на Найта, продемонстрируем напоследок всю неисчерпаемую глубину его познаний в критикуемой области. Я позволю себе процитировать без купюр один-единственный абзац из книги «Братство», в котором автор демонстрирует свою осведомленность в масонских ритуалах: «Почти все масонские ритуалы основаны на убийстве. [Неверно: из главных обрядов трех степеней масонства символика убийства присутствует только в одном.] В ритуале третьей степени жертвой выступает Хирам-Абиф, мифический строитель храма Соломона. В ходе церемонии имитируется убийство Хирама тремя масонами-учениками [ошибка: не учениками, а товарищами] и последующее его воскресение, [ошибка: Хирам не восставая из мертвых. Его просто эксгумировали, а затем похоронили в другой могиле.] Эти трое учеников [опять ошибка] именуются Иувела, Иувело и Иувелум, а все вместе они называются Иувы. В масонских преданиях Иувов выслеживают, ловят и казнят [ошибка: их выслеживают, ловят и заключают в темницу, а затем приводят на суд к царю Соломону], „рассекая грудь, а сердце и все внутренности вынув и швырнув через левое плечо“ [ошибка: к такой казни Соломон приговорил только одного Иуву], что весьма напоминает modus operandi Джека-потрошителя» (курсив мой. — Дж. Р.).

В связи с этим последним утверждением следует напомнить, что предыдущая книга г-на Найта «Джек-потрошитель: тайна раскрыта» посвящена доказательству того, что жертвы неуловимого Джека-потрошителя якобы погибли от рук масонов, а связанный с братством комиссар полиции сэр Чарльз Уоррен покрыл преступников. Самое, по мнению г-на Найта, убедительное «свидетельство» в поддержку этой версии так его впечатлило, что он счел нужным повторить его и в книге «Братство». Он утверждает, что рядом с последней жертвой Потрошителя была оставлена надпись мелом: «Иувы не из тех, кто прощает наветы». Г-н Найт утверждает, что сэр Чарльз, узнав об этой надписи, бросился на место убийства и стер ее. «Уоррен… прекрасно понимал, что означает эта надпись. Она кричала всему миру: „В убийствах повинны масоны“». Так г-н Найт стал первым за 270 лет писателем, отождествившим термины «иув» и «масон». Любой читатель, мало-мальски осведомленный в истории масонства, знает, что «иувы» — это враги масонства, убийцы Великого Мастера Хирама-Абифа.

У меня просто не укладывается в голове, что такая книга вызвала потрясение в обществе. Правда, она потрясла и меня, но совсем по иной причине. Я не нахожу слов, чтобы определить всю меру наглости г-на Найта, посмевшего назвать себя в книге «Братство» «непредвзятым наблюдателем». В конце концов, если «непредвзятый наблюдатель» обвиняет масонов в фаворитизме при продвижении по служебной лестнице, в подкупе полицейских и судей, в связях с КГБ, в успешных попытках внедриться в Ватикан и втянуть верхушку Католической церкви в величайшую финансовую аферу нашего времени, в совершении убийств, приписываемых Джеку-потрошителю, и, наконец, в поклонении дьяволу, — то какие обвинения остаются тогда на долю наблюдателя «предвзятого»?

Глава 25 Недостроенный храм

11 февраля 1998 г. в Овальном кабинете Белого дома собралась группа масонов высокого ранга. Они пришли, чтобы засвидетельствовать свое почтение президенту США Рональду Рейгану. Прежде всего, Рейган получил почетную грамоту от Великой ложи Вашингтона, а затем был принят в почетные масоны Шотландского обряда. Третья же и самая высокая из оказанных ему в тот день почестей заключалась в том, что г-н Борис Кинг, августейший глава Древнего арабского ордена благородных почитателей мистического Храма, провозгласил президента США почетным членом Императорского совета Храма.

История этого ордена, самого известного из масонских обществ США, богата событиями. Старшее поколение американцев, должно быть, еще помнит, сколько беспокойства доставляли собрания «храмовников» простым смертным. Первые страницы газет пестрили возмущенными выпадами против взрослых, солидных людей, находивших удовольствие в том, чтобы кидаться из окна отеля в ничего не подозревающих пешеходов пакетами с водой. Эпоха «храмовников» — череда бурных вечеринок.

Но затем нашлись разумные люди, которые сумели обуздать этих любителей порезвиться и направить их энергию в гораздо более полезное русло. В результате на свет появились двадцать две детские лечебницы: девятнадцать ортопедических клиник и три ожоговых центра. В этих больницах не только лечат детей, но и проводят исследования. Двадцать лет назад ребенок, у которого пострадало от ожогов 30 процентов поверхности тела, почти наверняка бы умер, а сегодня, благодаря исследованиям, проводившимся на средства «храмовников», выживают даже дети с 60-процентным поражением кожи. Но самая, пожалуй, замечательная особенность этих клиник состоит в том, что все они бесплатны. Родителям пострадавшего ребенка не приходится собирать деньги на лечение, и помощь поступает неотложно. Средства же на содержание клиник поступают из доходов передвижного цирка, который «храмовники» организовали именно ради этой цели. Куда бы ни приехал этот цирк, на представлениях всегда выделяются бесплатные места для детей из сиротских приютов. Для них это становится настоящим праздником, тем более что «храмовники» на время представления берут таких детей под личную опеку и щедро угощают их сахарной ватой, попкорном и лимонадом. Не забывайте, что клоун-«храмовник», который от души старается на арене, чтобы визит этого цирка в ваш городок запомнился надолго, может «в миру» оказаться, например, известным банкиром. Учитывая все это, можно сказать, что превращение «храмовников» из озорников и разгильдяев в энтузиастов-благодетелей — выдающийся пример того, насколько эффективным может быть разумное руководство и насколько сильна в людях врожденная склонность жертвовать свое время, силы и деньги ради дела, в которое они поверили.

Возможно, вас озадачило то, что в этой книге не уделяется достаточного внимания более известным формам масонства — таким как Шотландский или Йоркский обряд. Не удивляйтесь: ведь происхождение и структура этих масонских систем и так довольно известны и не хранят в себе древних тайн. По-настоящему важные тайны можно обнаружить только в самом сердце Масонства — в изначальной Ложе ремесла, или Синей ложе, состоящей из трех степеней: ученика, товарища и Мастера. Это настоящее тайное общество, происхождение и задачи которого, как может показаться на первый взгляд, затерялись безвозвратно во тьме веков, а смысл обрядов утрачен по вине многократных ошибок при изустной передаче.

Атмосфера тайны, окутывающая изначальное масонство, вредит в глазах общественного мнения членам любой организации. Она возбуждает не только любопытство, но и враждебность, а подчас и зависть со стороны тех, кто не состоит в подобном обществе, а в особенности — тех, кто по уставу вообще не может быть в него принят. Поскольку люди в целом не представляют себе, чем занимаются члены такой организации, то все тайное общество нередко вынуждено расплачиваться за несанкционированные действия отдельных своих членов. К примеру, в XIX в. тайное общество шахтеров «Молли Магуаерс» держало в страхе всю Пенсильванию. Члены этой террористической группы сжигали дома владельцев шахт и отрезали носы и уши бригадирам за то, что те увольняли их товарищей-пьяниц. Практически все эти террористы одновременно принадлежали к Старинному ирландскому братству, и тому пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить мир в своей невиновности. Точно так же нелегко приходилось масонам, когда на всю организацию пытались возложить вину за преступления отдельных ее представителей — такие, например, как предполагаемое убийство капитана Уильяма Моргана. Морган, проживавший в Батавии (Нью-Йорк), в один прекрасный день бесследно исчез, и в его убийстве были обвинены масоны.

А неподалеку от Батавии стоял городок Манчестер, в котором жил молодой человек по имени Джозеф Смит — основатель секты мормонов. В основу нового учения Смит положил наставления, записанные на двух золотых скрижалях, якобы врученных ему ангелом Морони всего через год с небольшим после таинственного исчезновения Моргана. С проповедью этого учения Смит впервые выступил в Пальмире (Нью-Йорк), но вскоре его оттуда выгнали. В конце концов «отец мормонов» обосновался в иллинойском городе Наву. Город рос, а вместе с ним росла и местная масонская организация, в ряды которой активно вливались мормоны. Историк масонства Альфонсе Черца сообщает, что к 1843 г. в Наву было уже пять масонских лож, укомплектованных мормонами. Вскоре Верховная ложа распорядилась закрыть их все за ошибки в руководстве, но мормонские ложи проигнорировали этот приказ. Одновременно на почве полигамии, практиковавшейся мормонами, нарастало напряжение между новой сектой и местными христианами (в том числе христианами-масонами).

Что произошло затем, не вполне понятно. Известно, однако, что антимормонское население в конце концов взбунтовалось. Толпа сжигала дома и амбары сектантов, избивала и убивала их самих. В этой бойне погиб и Джозеф Смит. Его преемник Бригам Янг обвинил в подготовке нападения местных масонов, обозвав их «приспешниками Сатаны». Он объявил, что всякий мормон, который откажется выйти из масонской ложи, будет отлучен от Мормонской церкви. Масоны, со своей стороны, наотрез отрицали свою причастность к расправе, учиненной в Наву. В итоге мормоны предпочли покинуть Соединенные Штаты. Они направились на запад и обосновались в Юте, которая тогда принадлежала Мексике. Масоны же приняли решение, что мормонство несовместимо с принципами их братства, и в течение многих лет мормоны не принимались в масонские ложи. Только в 1984 г. Верховная ложа Юты примирилась с мормонами, и в настоящее время многие мормоны состоят в масонской организации.

Через несколько лет после описанных событий, во время гражданской войны в США, братья-масоны из разных штатов оказались по разные стороны баррикад. О том, как выручал в это время многих масонский сигнал беды, сложено немало легенд, но самое выдающееся событие в этой связи произошло уже после войны. Группа южан-протестантов, взбешенных тем, что привычный им жизненный уклад рухнул, а люди, только недавно бывшие их рабами, обрели известную политическую власть, образовала тайное общество для борьбы с победителями. Многие из них были масонами, и в основу ритуалистической инфраструктуры общества, поставившего своей целью «спасти Юг» через восстановление господства белых, легли масонские обряды. Это общество заимствовало у масонов такую важную деталь, как круглая ложа для собраний. И свое название эта организация получила именно в честь такой ложи. Устроители ее, демонстрируя свою образованность, использовали греческое слово киклос — «круг». Но очень скоро под влиянием местного диалекта оно стало произноситься и писаться как «Ку-клукс». Южане, объединившиеся в рядах этого общества, стали именовать себя «Рыцарями Ку-клукс-клана», поскольку в их ритуалах содержались элементы обряда посвящения в рыцари. Центральный орган их получил название «Великий Киклоп» — по образцу масонского «Всевидящего ока». «Рыцари Ку-клукс-клана» обзавелись особыми приветственными знаками, рукопожатиями, паролями и даже священной клятвой. Вся эта обрядность разрабатывалась на основе масонской. Некоторые куклуксклановцы даже заявляли об официальной связи Клана с масонством. Общество, зародившееся как единственный инструмент борьбы южан с послевоенными злоупотреблениями победителей, очень быстро деградировало и превратилось в рассадник расизма. Члены его не останавливались перед насилием. Они избивали, линчевали и пытали своих противников. Руководство Клана, узнав об этом, решило распустить организацию. В 1869 г. Великий Мастер Клана, бывший генерал кавалерии в армии конфедератов Натан Бедфорд Форрест, издал свой первый и последний Общий указ, предписывавший куклуксклановцам разоружиться и расформироваться. Но было уже слишком поздно. Большинство куклуксклановцев, так и не смирившихся с поражением в войне, оставили указ без внимания. Насилие набирало обороты, и жертвами куклуксклановцев становились теперь уже не только чернокожие, но и евреи, католики и вообще все иностранцы. При этом не стихали толки о связях этих расистов с масонами. В конце концов Верховные ложи всех штатов — и северных, и южных — вынуждены были сделать публичное заявление о категорическом неприятии философии, мотивов и действий Ку-клукс-клана.

Тем не менее тень на масонство была брошена, и даже участие, которое проявляли многие масоны к судьбе чернокожих, не могло окончательно обелить их в глазах общественного мнения. Конечно, правы те, кто утверждает, что негров-масонов в США очень мало, однако следует учитывать, что масоны вообще составляют ничтожный процент от населения страны. Один масон объяснил мне, что виной всему старое правило, гласящее, что «масон должен быть свободным мужчиной, рожденным от свободной женщины», а ведь все чернокожие американцы происходят от рабов. На мой вопрос о том, существует ли правило, предписывающее принимать в масоны только свободных мужчин, происходящих от свободной пра-пра-прабабки, ответить он не смог.

Еще одна давняя причина обвинять масонов в расизме — существование в США влиятельной, но почти неизвестной широкой публике сети масонских лож, состоящих, напротив, почти исключительно из негров. Большинство белых масонов не признают ее. Эту организацию называют масонской системой Принса Холла — в честь ее основателя, свободного негра, служившего солдатом во время войны за независимость. Еще до войны вместе с четырнадцатью другими чернокожими Холл был посвящен в масоны в передвижной военной ложе № 441, которая состояла при 38-м пехотном полке Британской армии, квартировавшем в Бостоне. Позже, когда полк вынужден был отступить под натиском противника, ложа оставила чернокожих братьев в Бостоне с позволением проводить собрания, но ни принимать новых членов, ни посвящать друг друга в более высокие степени они не могли.

Война близилась к концу, и наконец стало ясно, что британский полк в Бостон не вернется. Тогда Принс Холл обратился с запросом в Верховную ложу Англии, и 29 сентября 1784 г. та издала указ об основании полноправной Африканской ложи № 459. Но, несмотря на это официальное постановление, ложа № 459 не получила признания у большинства белых масонов США. В конце концов ложа Принса Холла принялась самостоятельно учреждать филиалы среди черного населения разных городов и даже организовала несколько передвижных военных лож, которые вербовали новых членов среди негров, сражавшихся на стороне северян в гражданской войне, а позднее — и среди чернокожих участников обеих мировых войн. Так масонская система Принса Холла постепенно распространилась по всей стране. От нее даже отпочковались побочные системы, точь-в-точь как от «белого» масонства. И в конце концов она стала одним из влиятельнейших (и в то же время одним из наименее известных широким кругам) столпов черного населения США, особенно на Юге, где она насчитывает более четверти миллиона членов.

Время от времени на общих собраниях американских «белых» масонов заходит речь о том, чтобы признать ложи Принса Холла, но сторонникам этого предложения до сих пор не удалось набрать большинство голосов. Масоны заявляют, что они не расисты, но трудно представить себе, как может расовая терпимость совмещаться с негласным отказом в членстве по расовому признаку.

Оправдать притязания на универсальность долгое время мешали масонству и специфические отношения с Католической церковью. Впрочем, в последнее время, особенно после Второго Ватиканского собора, они заметно улучшились. Церковники уже не так рьяно проводят в жизнь содержащееся в энциклике «Нитапит Genus» требование папы Льва XIII «чтобы родители и духовные наставники в воскресных школах не уставали предостерегать детей о порочной натуре этих сект [т. е. масонских лож]». А прежде это требование выполнялось неукоснительно. Один прокурор-католик рассказывал мне, что в приходской школе его округа в 1950-е гг. монахини читали лекции о вреде масонства. Всего в двух кварталах от этой школы стоял масонский храм, и ученикам советовали, проходя мимо, отворачиваться, чтобы не смотреть на «логово Антихриста». (Говоря по справедливости, католики тоже страдали от вздорных нападок. Лет за двадцать до этих событий моя мать-пресвитерианка говорила мне — ребенку лет семи-восьми, — что католики так часто строят храмы и монастыри на вершинах холмов специально для того, чтобы удобнее было обстреливать окрестности, когда они наконец решатся захватить власть в стране.)

Кроме того, Лев XIII рекомендовал основывать конкурирующие общества, чтобы дать «трудящимся» альтернативу масонству. Он предлагал приглашать людей «в добрые общества, дабы они не были втянуты в дурные», и выражал одобрение тем, кто уже создает такие организации. Должно быть, папа подразумевал основанное двумя годами ранее в Хартфорде (Коннектикут) отцом Майклом Макгивени Общество католиков ирландского происхождения. Это братство, получившее название «Рыцари Колумба», предоставляло своим членам все, что полагалось тайному обществу, — и секретные собрания, и пароли, и степени посвящения. Оно было призвано поддержать ирландских католиков, оказавшихся во враждебной протестантской среде, и, как открыто утверждали «рыцари», должно было составить католическую альтернативу масонству. Идея оказалась плодотворной: в наши дни в США насчитывается более 1,3 миллиона рыцарей Колумба, а в Мексике, Канаде и на Филиппинах действуют филиалы организации.

Оба конкурирующих общества — и масоны, и «Рыцари Колумба» — заметно прибавили в численности в первые годы XX в. До открытого столкновения между ними дело не дошло, но не осталось такого средства непрямой борьбы, которого они бы не испробовали. Наибольшей остроты конфликт достиг в Мексике. «Рыцари Колумба» развернули «мексиканскую кампанию» против «коммунистов», как они называли антицерковную правящую партию страны. Из-за победы революционеров Католическая церковь в Мексике лишилась богатых владений и большинства своих традиционных привилегий. Религиозные ордена были поставлены вне закона, священникам, монахам и даже простым верующим запрещено было преподавать в начальных школах. Отделение Церкви от государства было настолько радикальным, что священники лишились права голоса: их стали считать иностранными гражданами — подданными Ватикана.

К 1925 г. в Мексике насчитывались уже тысячи рыцарей Колумба, решительно настроенных на борьбу против антикатолических законов и на возвращение Мексики в лоно святой Церкви. Они даже попытались открыть религиозные школы, но власти быстро пресекли эту попытку. В конце концов многие «рыцари», объединившись с другими католиками-мирянами, основали Национальную лигу защиты свободы совести. Эта лига стала ядром вооруженного антиправительственного восстания. Повстанцы объявили, что сражаются за «Царя Христа» — «Кристо Рей», из-за чего их и прозвали «кристеросами». Мексиканские масоны сражались на стороне правительства. В США масоны и «рыцари» собирали средства на помощь обеим сторонам. Восстание длилось с 1926 по 1929 г., но в конце концов было жестоко подавлено. Власти не могли простить повстанцам того, что «кристерос» ради победы не брезговали убийствами. В 1927 г. двое членов Национальной лиги, один из которых являлся священником-иезуитом, были казнены без суда за покушение на убийство Альваро Обрегона (год спустя тот все равно погиб от пули убийцы). Когда же восстание было подавлено, большинство арестованных «кристерос» были расстреляны.

Накануне Великой депрессии в США вновь подняли голову куклуксклановцы, которые у многих рыцарей Колумба ассоциировались с масонством. Взаимная неприязнь вновь обострилась, и страну вот-вот мог захлестнуть новый всплеск насилия. Однако в то же время «великая религиозная стена», разделявшая «рыцарей» и масонов, дала первые трещины: два враждебных лагеря неожиданно нашли общий язык на почве американского национализма. Во время Первой мировой войны «рыцари» открыли несколько филиалов в Европе и ввели в своей организации четвертую степень посвящения, которую присваивали за патриотические поступки. После войны они решили преподнести в дар французскому городу Мецу конную статую Лафайета в знак благодарности и братской взаимопомощи. Но кое-кого из их же братьев-католиков такой поступок чрезвычайно возмутил. Критики заявили, что Лафайет был масоном, а значит, верующий католик не должен его уважать. Самые резкие выступления против этого проекта раздались из лагеря германо-американских католиков, обвинивших «Рыцарей Колумба» в попытке создать «масонского святого». Рыцари встали перед непростым выбором. Они были католиками, это верно. Но при этом они были гражданами США. И они не могли отрицать тот огромный вклад, который внесли в историю американского государства масоны: ведь это значило бы вычеркнуть из памяти имена Джорджа Вашингтона, Бенджамина Франклина, Джона Хэнкока и десятки других великих имен. Рыцари Колумба не отступились от своего решения, и 6 августа 1920 г. жители Меца получили в дар бронзовую статую французского масона-аристократа. После церемонии открытия памятника делегация рыцарей Колумба отправилась в Рим на аудиенцию к папе Бенедикту XV. Тот положил конец спорам, объявив, что патриотизм всецело совместим с католическими идеалами.

Полагать, что вражда между масонами и такими католическими организациями, как Католический орден лесничих, Старинное ирландское братство или «Рыцари Колумба», в наши дни угасла, было бы довольно наивно. Однако в последние годы лед действительно тронулся. В 1967 г. высокопоставленные представители Ремесленной ложи и Шотландского обряда даже сели за стол переговоров с руководителями «Рыцарей Колумба», чтобы обсудить объединяющие всех их цели борьбы за нравственные и патриотические идеалы, за поддержание порядка и законности. А в действительности общего между ними еще больше. Обе системы подвергались суровой критике за «издевательства» над новичками, якобы имеющими место в церемонии посвящения, а также обвинялись в фаворитизме на рабочих местах и в попытках закулисного влияния на политику. Познакомившись с такими обвинениями в адрес масонства в изложении Стивена Найта, я решил поинтересоваться, что пишет на аналогичную тему Кристофер Дж. Кауфман в книге «Вера и братство: История „Рыцарей Колумба“», и обнаружил следующее: «Встречались, конечно, и такие, кто вступал в орден исключительно по экономическим и политическим мотивам. Однако „Рыцари Колумба“ в этом отношении не одиноки: такая ситуация складывается вокруг любого организованного товарищества».

Приучаясь сосуществовать друг с другом в рамках «организованного товарищества», члены любого братства вынуждены привыкать и к тому, что с течением времени их ряды редеют. Масонство, правда, по сей день остается крупнейшим братством США, но за последние несколько лет приток неофитов резко снизился, а многие «старожилы» добровольно отказались от членства. Времена меняются, и потребности людей меняются вместе с ними. В периоды экспансии — например, в эпоху активного расселения по миру англоговорящих людей, — масонство играло важную социальную роль. Если одинокого масона-англичанина посылали на работу в Гонконг, если он отправлялся в поисках заработка на южноафриканские рудники или, подхватив «золотую лихорадку», сходил на берег в Сан-Франциско, он знал, что томиться в одиночестве ему придется совсем недолго. Всего через день-другой он связывался с местными братьями масонами, которые помогали ему советом, поддерживали в беде и могли замолвить за него словечко «нужному» человеку. Кроме того, членство в масонской ложе обеспечивало ему достойный прием в обществе.

Насколько все это было серьезно, можно продемонстрировать на примерах из истории колонизации Австралии. Общеизвестно, что на первых порах эта «колонизация» происходила за счет ссыльных каторжников. Но мало кто знает, что военные части, сопровождавшие заключенных, прихватили с собой в Австралию британское масонство — в форме передвижных военных лож. Теоретически каторжник, отбывший свой срок, мог воспользоваться всеми шансами, которые предоставляла колонизатору новая земля, но на практике судьба его складывалась далеко не так радужно. Он мог открыть собственное дело, мог построить ферму, но и сам он, и его семья, а возможно, и несколько поколений потомков обречены были носить в глазах общества клеймо преступников. Они оставались на самой нижней ступеньке социальной лестницы. И все же у них был способ «выбиться в люди». Для этого следовало всего-навсего вступить в масонскую ложу. Войдя в масонское братство, бывший каторжник сразу же становился на одну ступень со многими офицерами гарнизона, влиятельнейшими людьми города и членами правительства. Правда, для многих ирландцев этот путь был закрыт: принадлежность к Католической церкви исключала для них возможность контактов с масонами. Но это не помешало Австралии стать одним из главных в мире оплотов масонства: сейчас в этой стране насчитывается более трех тысяч лож.

Высокий социальный статус масонов в Великобритании долгие годы поддерживался за смет покровительства королевской семьи, но сейчас, возможно, и здесь ситуация меняется. Принц Чарльз стал первым за двести лет наследником трона, отказавшимся вступить в масонское братство. По неподтвержденным, хотя и упорно циркулирующим в Англии и за ее пределами слухам, принца Чарльза настроил против масонов его отец, принц Филипп, вступивший в масонскую ложу крайне неохотно, под давлением своего тестя, короля Георга VI. Подчинившись монаршей воле, Филипп тем не менее не пожелал принимать в масонской деятельности сколь-либо активного участия. Поэтому в настоящее время Великим Мастером британских масонов является кузен королевы, герцог Кентский.

Не следует, однако, полагать, будто обеты братства позволяют стереть все классовые различия между масонами. Герцог Суссекский, сделавшись Великим Мастером Объединенной Верховной ложи, предложил организовать ложу, состоящую исключительно из пэров, чтобы обеспечить себе «достойное окружение» при отправлении обрядов. Но с другой стороны, благодаря королевскому покровительству упростилась процедура формирования масонских лож в военных и военно-морских частях, а залы собраний стало возможным размещать в таких почтенных заведениях, как Скотленд-Ярд и Английский банк.

Нынче неприятности британский масонов не ограничиваются фактом подчеркнуто прохладного отношения со стороны принца Уэльского. Масонские ложи Великобритании до сих пор терпят последствия нападок Стивена Найта и прочих враждебно настроенных деятелей. К примеру, в июне 1988 г. эти деятели попытались — правда, безрезультатно — провести в палате общин закон, запрещающий принимать масонов на службу в столичную полицию.

Говорить об успешном отражении этих атак еще слишком рано, однако Объединенная Верховная ложа Англии все же предприняла некоторые попытки противостоять валу враждебных публикаций в прессе. В частности, в 1986 г. была принята программа бесплатных экскурсий по Масонскому залу. Однако экскурсии эти зачастую освещались в той же прессе с предвзятых позиций и даже в оскорбительном тоне. Многие отзывы о них были, что называется, «высосаны из пальца». Например, статья одной журналистки в «Иллюстрейтед Лондон ньюс» (ноябрь, 1987), озаглавленная «Храм кошмаров», сопровождалась зловещей картинкой: из Масонского зала вылетают целые стаи летучих мышей. Отчет об экскурсии был составлен с подчеркнуто женской точки зрения. Поделившись своими впечатлениями об ароматах Масонского зала («дурной запах изо рта, бриллиантин и мебельный лак»), автор представляет читателям отзывы о двух своих спутниках — американке и американце. Американка, по уверению автора, состояла в масонской организации. Поразительно! Я-то, по своей наивности, был убежден, что женщин в масоны не принимают… Разумеется, она была в туфлях на высоких каблуках, звонко цокавших по мраморному полу. И разумеется, в какой-то момент ее застукали на попытке потрогать скульптурную группу «Ионафан и Давид». Американец же, само собой, был родом из Техаса, непрерывно жевал резинку и на все сообщения экскурсовода реагировал радостными возгласами: «Ба!» или «Вот те на!». (Я знаю многих техасцев, в совершенстве владеющих самыми изысканными и пикантными ругательствами английского словаря, но до сих пор не слышал ни об одном, который говорил бы «Ба!» или «Вот те на!». Боюсь, что британское телевидение до сих пор показывает «Гомера Пайла»[6].) Повествуя о том, как группа остановилась, чтобы рассмотреть звезду, украшающую пол Масонского зала, журналистка замечает: «Я бы не удивилась, если бы в тот момент из этой лазурной звезды вырвался, раздувая ноздри и хлопая черными крыльями, огнедышащий Князь Тьмы». Проходя мимо какой-то запертой двери, она погружается в раздумья о том, уж не рубят ли там, за этой дверью, головы невинным цыплятам. Трудно представить, что может дать такая публикация читателям журнала. Но легко представить, что друзья журналистки надорвали животики от смеха, читая эту статью, а именно в этом очень часто и состоит цель работы репортера. Ну и, кроме того, появление такой статьи должно было успокоить англичан, запуганных «масонским заговором»: оказывается, масоны еще не полностью захватили власть над прессой.

В прошлом масонство сделало немало для пропаганды веротерпимости. Соединенные Штаты Америки на заре своего существования состояли из замкнутых колоний, в которых религиозный фанатизм был нормой жизни. В каждом штате была своя «государственная» религия; так, Коннектикут вплоть до 1818 г. официально оставался штатом конгрегационалистов. Роджерс Уильямс, спасаясь от засилья пуритан в Массачусетсе, основал новый штат — Род-Айленд. Католики братья Кэлверты получили разрешение на создание колонии в Мэриленде лишь после того, как согласились провозгласить официальной религией нового поселения англиканский, а не римский католицизм. В Виргинии господствовали воинствующие англиканцы. Изданные там законы предписывали подвергать публичной порке всякого баптистского или методистского священника, осмелившегося выступить с проповедью перед своей паствой. В результате баптисты и методисты целыми общинами покидали Виргинию и уходили в леса, на юго-восток Америки, где их потомки и по сей день составляют большинство населения. Обвинить в этих гонениях Римско-католическую церковь невозможно, ибо в 1776 г. католики этой конфессии составляли менее одного процента от всего населения Америки. Все решали протестанты, и далеко не всем из них пришлось по вкусу положение о свободе совести, внесенное впоследствии в Билль о правах. Тот факт, что многие люди, боровшиеся за введение этих прав, были связаны с масонской организацией, свидетельствует о том, насколько серьезно они воспринимали свои обеты, гласящие, что каждый человек волен молиться Богу как хочет.

Но сколько бы пользы масонство ни приносило в прошлом, сегодня перед ним стоят совсем иные проблемы. Ориентация на такие цели, как поддержание высокой морали каждого члена братства и групповая благотворительность, не смогла приостановить процесс снижения численности ордена. Все чаще и чаще молодые люди отказываются идти по стопам своих отцов и дедов, состоящих в масонских ложах. Не исключено, что с ростом материализма и вседозволенности в нашем обществе идеалы личной нравственности, чести и чувства собственного достоинства многим начинают казаться устаревшими. Если это так, то необходима комплексная программа их возрождения, но уже не как идеалов, а как практических моделей поведения. И если бы масонам удалось это сделать, они оказали бы всему обществу неоценимую услугу, учитывая тот факт, что в наши дни крупная прибыль начинает служить оправданием любого преступления.

Более специфической и потенциально не менее полезной особенностью масонства является давняя традиция борьбы против засилья сутяжников. В США ежегодно появляется на свет 3,8 миллиона младенцев и 8 миллионов юристов. Реакцией на засилье сутяжничества стал резкий рост цен на страхование ответственности, что повлекло за собой удорожание, а подчас и дефицит жизненно важных товаров и услуг. В одном городке в Джорджии акушеры и гинекологи даже объявили, что не примут ни одну пациентку, которая является адвокатом, женой адвоката или служащей юридической фирмы. Причина такого демарша очевидна: врачи опасаются судебных исков по обвинению в преступной халатности. Несчастным беременным женщинам приходилось ездить за семьдесят миль в Саванну. Повальное увлечение юриспруденцией отразилось даже на древних, как мир, законах гостеприимства: гостю не следует удивляться, если даже самый радушный хозяин не позволит ему искупаться в своем бассейне, покататься на лошади или залезть на дерево в его владениях, опасаясь травм и последующего судебного иска.

Масоны оказали бы всем нам огромную услугу, если бы вспомнили о своей давней неприязни к крючкотворству и вынесли эту тему на публичное обсуждение. Старые масонские правила гласят, что судебный иск — это последний из возможных способов разрешения конфликта, и прибегать к нему следует только после того, как все остальные средства исчерпаны. И даже в этом случае судебный процесс допустим лишь в целях восстановления чести и достоинства, но никак не в целях возмещения материального ущерба. Разумеется, правило это предназначалось для внутреннего пользования, и учредители его не могли предполагать, что в обществе сложится описанная выше ситуация, однако смысл старинной заповеди от этого не меняется: в чем бы ни заключался конфликт, разрешать его по возможности следует без вмешательства суда. Если бы три миллиона людей открыто выступили с таким заявлением, они могли бы оказать серьезное воздействие на умы и сердца своих сограждан. Такое вмешательство просто необходимо, прежде чем социум не сорвется с цепи окончательно и не выродится в агрессивное сообщество, где основным мотивом будет достижение материального успеха и где из-за все более хитроумных попыток извлечь выгоду за счет судебных исков правовая система усложнится до абсурда.

Еще более важной — не только для США, но и для всего мира — может стать общественная деятельность масонов в области укрепления братских уз между людьми всех вероисповеданий, сочетающаяся с индивидуальной работой каждого масона на благо той религии, которую он сам исповедует. Проблема религии, любви к Богу сейчас остается во многих странах одной из главных. На почве религиозных разногласий по-прежнему вспыхивают политические конфликты, процветает терроризм, а подчас дело доходит и до полномасштабных войн, которые не только не решают проблем, но и создают потенциал для еще более ожесточенных столкновений.

Одним из самых горячих точек в подобных спорах является государство Израиль, что позволяет нам снова вернуться к основной теме нашей книги — теме масонства. Дело в том, что именно на территории Израиля находится место, где некогда стоял древний храм Соломона — Иерусалимский храм на горе Мориа, колыбель Ордена тамплиеров. Наверное, на всей Земле не найдется другого места, в котором столь же ярко воплотилась бы насущная потребность в братском объединении представителей любых вероисповеданий. Ситуация, сложившаяся вокруг этой святыни, исключительно остра, и некоторые авторы даже высказывают опасения, что она может дать повод к началу третьей мировой войны. Поэтому впервые на страницах этой книги мы поведем речь не об аллегориях, связанных с образом храма, а о реальном Иерусалимском храме.

Этот храм — исключительно важная святыня трех религий: иудаизма, христианства и ислама. В Ветхом Завете повествуется о том, как царь Давид решил возвести великий «дом Господа» и купил у одного из своих подданных, Орны, гумно, на месте которого предстояло построить храм. Но честь строительства храма выпала лишь на долю сына Давида — царя Соломона, у которого ушло на это семь лет. Храм Соломона был возведен в X в. до н. э. А в 587 г. до н. э. Иерусалим оказался во власти вавилонского царя Навуходоносора, войска которого разграбили храм и сожгли его дотла.

Приблизительно через 50 лет Вавилон завоевали персы. Они разрешили переселенным в Вавилонию евреям вернуться на родину и исповедовать прежнюю религию. Правителем над ними персы поставили некоего Зорова-веля, который, прислушавшись к увещеваниям первосвященника Иисуса, принял решение построить новый храм на месте разрушенного. Новое здание оказалось довольно большим, но убранству его было далеко до легендарного великолепия первого храма. Его достроили к 515 г. до н. э., и богослужения совершались в нем в течение нескольких веков.

В 168 г. до н. э. сирийский царь Антиох Епифан, потерпев поражение в войне с Египтом, обрушился на земли иудеев, в истории которых этот период стал одним из самых мрачных. Завоеватели под страхом смертной казни запретили обрезание и празднование субботы. Чтобы лишний раз унизить евреев, которым по законам Моисея возбранялось есть свинину, Антиох построил на горе Мориа алтарь, на котором приносили в жертву свиней.

Но безответной покорности от завоеванного народа сирийский царь не дождался. Вскоре все услышали об отряде повстанцев — Маккавеев, весьма успешно действовавших партизанскими методами. Сперва во главе их стоял некто Маттафия. После смерти Маттафии командование перешло к его сыну Иуде. Вражеские полководцы до такой степени недооценивали боевой дух повстанцев, что один из них перед крупным сражением договорился с работорговцами о продаже в рабство всех иудеев, которые останутся в живых после битвы. Однако маккавеи наголову разбили противника, невзирая на его огромное численное превосходство. Одержав целый ряд славных побед, маккавеи в конце концов взяли Иерусалим. Направившись в храм, чтобы вознести благодарственные молитвы и снова возжечь священную менору, они обнаружили, что освященного масла в храме почти не осталось. На ритуал освящения новой порции масла понадобилось бы восемь дней, а того, что было в наличии, не хватило бы и на день. Однако маккавеев это не остановило. Они приступили к обряду, и свершилось чудо: менора не угасала восемь дней и восемь ночей — до тех пор, пока не завершился ритуал освящения. В честь этого чуда евреи до сих пор отмечают Хануку — праздник огней.

Но насладиться вновь обретенной свободой иудеям не удалось. Вскоре пришли римляне. Завоевав Иерусалим, они лишили евреев власти над Священным городом почти на два тысячелетия — до Шестидневной войны 1967 г. Правда, ставленник Рима, царь Ирод, попытался расширить и украсить Иерусалимский храм. Он хотел, чтобы второй храм стал больше первого, и для расширенного фундамента на юго-западном склоне горы была возведена массивная опорная стена. Именно в этом перестроенном храме, во дворике с колоннадой, наставлял учеников Иисус Христос. Но срок жизни этому храму был отпущен самый короткий: в ходе гражданской войны в Иудее в 70 г. римляне стерли его с лица земли. Все, что сохранилось от некогда величественного строения, — часть той самой опорной стены, которую сейчас называют Западной стеной, или Стеной Плача.

Захватив Иерусалим в 1967 г., Израиль остерегся, однако, предъявлять права на гору Мориа. Мусульмане строго охраняют эту гору, поскольку вместо иудейского «дома Господня» на ней возвышаются теперь две мечети, воздвигнутые во времена исламского владычества. Одна из них — знаменитая Скальная мечеть, украшенная мозаикой и увенчанная золотым куполом. Такая ситуация порождает среди израильтян недовольство и раздоры. Большинство стоит за сохранение статус-кво, однако фундаменталисты, такие, например, как «Гуш эмуним» («Преданные»), находят невыносимой саму мысль о том, что на месте Храма Господня совершают свои обряды мусульмане, тогда как евреям открыт доступ только к стене у подножия горы. Христиане, со своей стороны, не могут не чтить древний храм, где проповедовал Иисус Христос и откуда Он изгнал торгующих. Католическая церковь предложила сделать Иерусалим интернациональным городом. Многие поддержали это предложение, но оно не решает проблему. Ведь спор идет не за сам город, а всего за несколько акров священной земли на горе Мориа. Смогут ли приверженцы трех великих религий, трех великих путей, ведущих к Богу, ужиться в мире на этом крошечном клочке земли? Именно в этом месте ярче, чем где бы то ни было, проявилась бы общемировая ценность масонского подхода к религиозным вопросам, подхода, подразумевающего, что всякий человек, верующий в Высшую Сущность, достоин уважения своих собратьев и обязан оказывать уважение им вне зависимости от избранного ими вероисповедания.

Для масонов это был бы поистине чудесный способ достроить наконец незавершенный храм Соломона и, описав полный круг, вернуться к изначальной цели их предшественников-тамплиеров, которые взялись обеспечить всем паломникам безопасный доступ к иерусалимской святыне.