Мастерская пряток

РАЗМЫШЛЕНИЯ О КОНСПИРАЦИИ

Из Москвы Мария Петровна возвращалась в Тамбов и всю дорогу не разрешала себе спать — боялась пропустить шпика. Сидела у окна и смотрела на проносившиеся мимо леса и поля, прикрытые вечерней темнотой, на редкие станции и полустанки, на которые падал скупой отсвет газовых фонарей. На перроне станций толкались мужики и бабы, закутанные в шали. Кричали детишки в лоскутных одеяльцах, которых прижимали бабы к груди. Все куда-то торопились, толпились у вагонов и униженно кланялись кондукторам. В кондуктора брали из отставных солдат. С военной выправкой, огромными усищами и непременным свистком на груди. На крестьян они смотрели с пренебрежением.

— Куда, куда лезешь, бестолочь непутевая! — кричал кондуктор, за ним из окна наблюдала Мария. — Тут вагон второго класса. Видишь, он и по цвету желтый, а у тебя билет в третий класс. Бежи в самый конец!

Кондуктор тыкал свернутым флажком куда-то в сторону. Закутанная по самые глаза в теплую шаль женщина благодарно кланялась и прижимала к груди ребенка, боялась его потерять в суматохе. На ремне болталась котомка. К котомке привязан чайник. Билась крышка, и чайник жалобно стонал.

У Марии сжалось сердце — как унижен и забит народ. Вот и эта крестьянка, скромная и миловидная, наверняка подалась в город, чтобы поступить в прислуги. Взяла нехитрые пожитки и заколотила развалившийся домишко. Ушла, чтобы спасти от голодной смерти ребенка. Кондуктор сам недавно оставил деревню, корчит из себя городского и смотрит зверем. Ему одно нужно — выманить последние гроши.

Мария почувствовала, как вспыхнули от негодования щеки, и вышла в тамбур. Кондуктор оглянулся, и лицо расплылось в улыбочке. «Оказывается, и улыбаться этот хам умеет», — зло подумала она.

— Чего изволите, барышня? — спросил кондуктор вкрадчивым голосом. — Рад услужить.

— Благодарствую… Сколько времени стоит поезд на станции? — Она с трудом подавила раздражение. Прохвост каков! Коли собственными ушами не слышала его грубость, то и не поверила бы.

— Еще десять минут-с, барышня! — Кондуктор снял форменную фуражку и вытер вспотевший лоб.

Кондуктор протянул барышне руку, хотел помочь спуститься из вагона. Мария не приняла руки, презрительно на него посмотрела и шагнула к растерявшейся женщине.

— Пойдемте, дорогая, провожу до вагона. У вас какой номер?

На лице Марии — доброжелательность и участие. Женщина, преодолев привычную стеснительность, ответила:

— Тринадцатый…

— Значит, чертова дюжина! — И Мария улыбнулась, поправляя рукой волосы, выбившиеся из-под шляпы.

И женщина успокоилась. Даже ребенка доверила в лоскутном одеяле. К удивлению Марии, ребенок оказался лет двух. Курносый, веснушчатый, с умными глазками. Он доверчиво обхватил Марию за шею. Значит, правильно, — завернула, чтобы не потерять в суматохе.

Она проводила их до вагона и покараулила пожитки, пока взбирались в вагон. И долго махала рукой. Женщина кивала из окна. Она сбросила шаль и оказалась раскрасавицей.

«Да, прекрасный у нас народ. Славно. Славно…» — подумала Мария, возвращаясь к своему вагону.

Поезд протяжно загудел. Заскрипели колеса, ударились буферные колеса. И поля, укрытые темнотой, замелькали за окнами.

К счастью, в купе оказалась одна. Сидела, привалившись к диванчику, и смотрела на диск луны, неподвижно висевший за окном. Небо и землю заволокло чернотой, луна начинала ночное путешествие, оставляя слабую серебристую дорожку. На душе тоскливо. Слежка за ней отчаянная. В Москве пришлось прыгать с конки на конку, чтобы уйти от шпиков. Неужто арестуют?! К аресту она давно готова, но теперь он был некстати. Как будто бывал когда-нибудь кстати?! Гм…

От лампы, предложенной кондуктором, отказалась. Сидела в темноте и думала. Хорошо, что она узнала о перевозке литературы в юбке колокол. Возможно, этот способ пригодится… Сколько замечательных людей на свете! Вот эта девица, племянница генерала. Кстати, настоящего имени она так и не узнала, да это и не было принято в подполье. Сколько в ней смелости и самоотверженности! И как просто рассказывала о переезде границы с транспортом нелегальной литературы, а ведь в случае провала ее ждал арест, тюрьма…

Мария выглянула в окно. Вагон тряхнуло. Казалось, еще быстрее замелькали перелески и речушки, бескрайние равнины с редкими стадами. Солнце поднималось лениво, заливая все красно-золотым светом. Таяли хмурые облака, разгорался новый день.

Проносились домишки, укрытые оранжевым кустарником с красными ягодами, прихваченными первым морозцем, показались колокольни церквей, над которыми висели голуби.

Поезд, пыхтя и выпуская пары, подъезжал к станции Тамбов. По вагону пробирался все тот же господин с бегающими глазами. Шпик, который потерял ее в Москве. Увидев ее, пошире раскрыл дверь и зло скривился. Слава богу, отыскал! За шпиком возвышался жандарм, здоровенного роста и с ухмылкой на полном лице.