Материнство

III

Между тем, по мере того, как длилась их связь, настроение Рене стало меняться. Не раз, возвращаясь домой, Клод замечал, что его друг чем-то опечален: скуксившись, Рене едва отвечал на любезные знаки внимания Клода, который с юмором рассказывал ему о превратностях проведенного дня. Иногда даже, отвернувшись, Рене уходил из гостиной и уединялся в своей комнате. Поначалу Клод ничего не говорил, но как-то раз, когда Рене, казалось, был удручен чем-то больше, чем обычно, он дождался, пока тот уйдет в свою комнату, и через несколько минут последовал за ним. Когда он вошел, Рене лежал на кровати, уткнувшись в подушку. Клод положил ему руку на плечо и заметил, что Рене плачет.

— Что случилось, мое сокровище? — спросил Клод.

— Ничего, — всхлипнул Рене.

— Так все-таки, что же, радость моя, золотко мое?

— Я не могу тебе этого сказать, — пробормотал Рене.

— Скажи же, моя прелесть, — настаивал Клод.

— Я не осмеливаюсь.

— Ну же, красавец мой, скажи.

— Дело в том, что мне стыдно сказать тебе это, — прошептал Рене совсем тихо.

— Давай, давай, моя цыпочка, решайся же…

— Я хотел бы иметь ребенка, — сказал Рене, затем снова зарыдал в подушку.

Клод был более чем изумлен, на лице его отразилась досада. Он не ответил и покинул комнату, чтобы Рене не увидел написанное на лице его огорчение.