Маяк на далеком острове

Глава тринадцатая ДВА ДНЯ[151]

Легко представить отчаяние, охватившее Конгре, Карканте и их сообщников. В тот самый момент, когда они собирались навсегда покинуть остров, их остановило неожиданное препятствие! А через четыре-пять дней в заливе Эль-Гор мог показаться сторожевой корабль! Безусловно, знай Конгре другую стоянку на северном или южном побережье, он увел бы шхуну туда. Но он не решился сделать это при ветре, дующем с севера. Вынужденная идти правым галсом, как в проливе, так и вдоль южного побережья, «Карканте» могла накрениться на левый борт, и вода хлынула бы в дыры, пробитые ядрами. Было бы хорошо найти у мыса Северал, отстоявшего всего на несколько миль, подходящую якорную стоянку. Однако таковой не существовало. Направив шхуну в сторону маяка, Конгре сделал единственно правильный выбор.

Той ночью пираты не смыкали глаз, внимательно следя за подходами к бухте. Кто знает, не высадилась ли на противоположной оконечности острова другая шайка, более многочисленная, чем у Конгре? И не дошли ли слухи о существовании пиратов до Буэнос-Айреса, после чего аргентинское правительство приняло решение об их уничтожении?

Сидя на корме, Конгре и Карканте обсуждали создавшееся положение. Вернее, говорил только Карканте, поскольку Конгре был слишком поглощен своими мыслями.

Предположение о высадке на остров Эстадос десанта, направленного для поимки Конгре и его сообщников, первым высказал Карканте. Но военный отряд не стал бы действовать скрытно. У входа в залив должны были бы появиться несколько кораблей. При невозможности ареста шхуны ее бы просто уничтожили.

Поэтому Карканте отказался от своей первоначальной версии и согласился с Варгасом.

— Да… Те, кто стрелял, хотели только помешать шхуне покинуть остров. Если их много, значит, это уцелевшие люди с «Сенчури». Они встретили смотрителя маяка, и тот рассказал о скором прибытии корабля со сменой… А пушка явно с разбитого парусника!

— Корабля еще нет. Когда сторожевик придет, мы будем далеко, — сказал Конгре дрожащим от гнева голосом.

Действительно, было почти невероятно, даже допуская встречу смотрителя и выживших в кораблекрушении, что их больше двух-трех человек. Они ничего не смогут сделать с пятнадцатью вооруженными головорезами. Значит, починенная шхуна поднимет паруса и выйдет в океан, следуя на сей раз вдоль правого берега залива. То, что удалось однажды, в другой раз не повторится.

Оставался главный вопрос: сколько дней уйдет на ремонт корпуса?

Ночь на шхуне прошла спокойно, и на следующий день команда принялась за работу.

Первым делом предстояло перенести часть груза, сложенного в трюме по левому борту. Потребовалось полдня, чтобы разместить его на палубе. Впрочем, необходимости выгружать всё не было, поскольку не требовалось сажать шхуну на песчаную отмель. Пробоины, сделанные ядрами, находились над ватерлинией, и поэтому, поставив шлюпку около кормовой скулы,[152] их можно было заделать без труда. Главное, чтобы не были повреждены шпангоуты.

Конгре с плотником спустились в трюм и всё внимательно осмотрели.

Оба снаряда повредили только обшивку, пробив ее примерно на одинаковой высоте. Ядра оставались в трюме. Они лишь задели шпангоуты, но не нанесли им особого вреда. Пробоины, образовавшиеся в двух с половиной футах друг от друга, представляли собой ровные отверстия, которые можно было заделать пробками, закрепленными какой-нибудь деревянной деталью, вставленной между шпангоутами. А сверху следовало наложить пластину обшивки.

Одним словом, авария оказалась не слишком серьезной. Ядра существенно не повредили корпус, и сами пробоины будут быстро заделаны.

— Когда? — спросил Конгре.

— Я приготовлю деревянные бруски и вечером же установлю их, — ответил Варгас.

— А пробки?

— Они будут готовы завтра утром и вечером уже окажутся на месте.

— Значит, вечером мы сможем сняться с якоря?

— Конечно, — уверенно заявил плотник.

Итак, на ремонт потребуется сорок восемь часов. Следовательно, отплытие шхуны задержится на двое суток.

Но Конгре решил сниматься с якоря только на третий день. Когда Варгас спросил о причинах подобного решения, главарь ответил:

— Я собираюсь выходить из залива, следуя вдоль правого берега, чтобы не поймать еще одно ядро. А правый берег я знаю намного хуже. К тому же придется идти в темноте. Вечерний отлив начнется поздно, не раньше восьми часов. Я не хочу разбить шхуну о скалы!

Разумеется, следовало действовать крайне осторожно. Впрочем, этого человека природа наделила острым умом, который он, к сожалению, использовал только во зло.

Карканге спросил Конгре, не собирается ли тот осмотреть мыс Сан-Хуан, для того чтобы разведать, что там происходит.

— Зачем? — спросил Конгре. — Мы не знаем, с кем имеем дело. Идти придется целым отрядом человек в десять — двенадцать, оставив как минимум двоих для охраны шхуны. А кто знает, что может случиться в наше отсутствие?

— Ты прав, — согласился Карканге. — Да и что нам это даст? Сейчас самое главное — убраться с острова.

— Послезавтра утром мы будем в море, — успокоил помощника Конгре.

У пиратов был вполне реальный шанс, что сторожевик, который должен появиться в конце первой недели марта, не придет до отплытия шхуны.

Впрочем, даже если бы Конгре и его сообщники высадились на мысе Сан-Хуан, то не обнаружили бы следов Васкеса и Джона Дэвиса.

Вот что произошло.

Накануне они решили установить каронаду прямо на изгибе утеса, между скалами, громоздившимися на повороте. Однако эта работа потребовала больших усилий. Им пришлось изрядно попотеть, чтобы доставить пушку на место: сначала тащили ее по песчаному берегу, затем перенесли на руках через валуны, поскольку волочь здесь было невозможно. Прибегли к помощи рычагов, что отняло много времени и сил.

Около шести часов Васкес и Дэвис установили каронаду, нацелив ее на выход из залива.

После этого Дэвис принялся заряжать пушку. Мощный пороховой заряд он забил в дуло при помощи пыжа, сделанного из сухих фукусов,[153] затем закатил внутрь ядро. Таким образом, оставалось только поднести горящий фитиль.

Джон Дэвис сказал Васкесу:

— Я хорошенько подумал над тем, что нужно сделать. Важно не потопить шхуну… Если мерзавцы доберутся до берега, то мы не сумеем скрыться. Главное — вынудить шхуну вернуться на якорную стоянку для ремонта.

— Вы правы, — откликнулся Васкес. — Но дыру, пробитую ядром, можно залатать за одно утро.

— Нет, — возразил Джон Дэвис. — Им придется перетаскивать груз. Это займет не меньше двух суток. А тогда уже наступит двадцать восьмое февраля.

— А если «Санта-Фе» придет только через неделю? — продолжал смотритель. — Не лучше ли стрелять по мачтам, а не по корпусу?

— Разумеется, друг мой. Если одна из мачт окажется сломанной, я не вижу возможности заменить ее. И тогда шхуна надолго застрянет в глубине залива. Но попасть в мачту труднее, чем в корпус. Нам же нужно, чтоб выстрелы точно поразили цель.

— Да, — согласился Васкес. — Если негодяи соберутся в путь при вечернем отливе, что весьма вероятно, будет уже достаточно темно. Поступайте так, как считаете нужным, Дэвис.

Всё было готово. Теперь Васкесу и его спутнику оставалось только ждать. Они стояли рядом с орудием, готовые выстрелить, едва шхуна появится на траверзе.

Читателям известно, какими оказались результаты стрельбы и почему «Карканте» пришлось вернуться на прежнюю якорную стоянку. Джон Дэвис и Васкес не покидали своего места до тех пор, пока не увидели, как шхуна пошла назад вдоль левого берега.

Теперь из соображений осторожности друзьям следовало найти укрытие на противоположной оконечности острова.

В самом деле, предполагал Васкес, Конгре и несколько его людей могли добраться на шлюпке до мыса Сан-Хуан. Кто знает, не решат ли они отправиться на поиски стрелявших?..

Впрочем, на размышления оставалась целая ночь. Васкес и Дэвис провели ее спокойно.

С наступлением утра решение было принято: покинуть грот и поискать в одной-двух милях новое укрытие со стороны пролива, откуда будет виден любой корабль, идущий с севера. Если покажется «Санта-Фе», они смогут подать сигнал, прибежав на мыс Сан-Хуан. Капитан Лафайате спустит шлюпку и возьмет их на борт. Они расскажут о сложившемся положении, развязка которого близилась к концу: пиратская шхуна либо будет еще стоять в бухточке, либо — что маловероятно — выйдет в океан.

— Господи, помоги, не дай этому случиться! — умоляюще повторяли Дэвис и Васкес.

На рассвете они перенесли провизию, оружие и пледы, проделав по берегу путь длиной примерно в три мили, и после недолгих поисков обнаружили возле подножия утеса пещеру, где можно было укрыться до прибытия сторожевого корабля.

Впрочем, после того как шхуна снимется с якоря, они смогут вернуться в грот.

Весь день Васкес и Дэвис вели наблюдение. Пока продолжался прилив, они не беспокоились, зная, что шхуна не сможет пройти по заливу. Но при смене фазы прилива их охватил страх, как бы ремонт не закончился ночью. Тогда Конгре, разумеется, не станет задерживаться даже на час. Ведь он опасается прибытия «Санта-Фе», о чем так горячо молились Дэвис и Васкес!

Одновременно Васкес с товарищем следили за берегом. Но пираты не появлялись.

Действительно, как нам известно, Конгре решил не отправляться на бесполезные поиски. Ускорить темп работ, закончить ремонт как можно скорее — вот что следовало делать, и это делалось. Как и обещал плотник Варгас, деревянные бруски между шпангоутами были установлены во второй половине дня. На следующий день будут изготовлены и поставлены на место пробки, чтобы «Карканте» могла отправиться в плавание при вечернем отливе. Но также известно, по каким причинам Конгре хотел подождать еще один день и уже затем сняться с якоря.

Итак, Васкес и Дэвис не вскочили по тревоге 1 марта. Но каким долгим показался им этот день!

Вечером, напрасно прождав отплытия шхуны и убедившись, что та не снялась с якоря, они забрались в укрытие, подарившее им отдых, в котором оба так нуждались.

На следующий день они проснулись с рассветом.

Первым делом устремили взор на море. Ни одного корабля на горизонте. «Санта-Фе» не появлялся. Не было видно ни одного столба дыма.

Выйдут ли пираты в открытое море утром? Только что произошла смена фаз прилива. Если шхуна воспользуется этим обстоятельством, то уже через час обогнет мыс Сан-Хуан.

А о повторении вчерашней попытки не стоило даже мечтать. Конгре будет начеку. Шхуна пройдет вне досягаемости, и ядра не долетят до «Карканте».

Понятно, от какого нетерпения и беспокойства сгорали Дэвис и Васкес до окончания прилива. Наконец, около семи часов, пошла волна. Теперь Конгре, чтобы сняться с якоря, оставалось ждать вечернего отлива.

Стояла прекрасная погода. Ветер по-прежнему дул с северо-востока. В океане не было заметно ни следа недавней бури. Солнце пробивалось сквозь легкие облачка, слишком высокие, чтобы их мог достать бриз.

Еще один бесконечно долгий день для Васкеса и Дэвиса. Но, как и накануне, он прошел спокойно. Шайка не покидала бухточки. Представлялось маловероятным, чтобы кто-то из пиратов появился на мысе Сан-Хуан в ближайшее время.

— Из этого ясно, что мерзавцы еще заняты ремонтом.

— Да, они торопятся, — согласился Дэвис. — Но вскоре заделают пробоины… И тогда их ничто не удержит.

— Возможно… Этим вечером… Несмотря на поздний отлив! — добавил Васкес. — Правда, они прекрасно знают бухту! Им не нужен свет. Они пришли на стоянку прошлой ночью. Если сегодня решат отправиться в обратный путь, шхуна будет вне досягаемости.

— Что за невезение! — воскликнул Дэвис. — Ну почему я не выстрелил в мачту!

— Не убивайтесь так, Дэвис, — ответил Васкес. — Мы сделали всё что могли!.. Теперь пусть Господь довершит остальное!

Джон Дэвис надолго задумался. Он ходил по берегу, устремив взгляд на север. Горизонт оставался пустынным. Совершенно пустынным!

Вдруг он резко остановился. Затем вернулся к своему спутнику и сказал:

— Васкес… А если мы проберемся туда и узнаем, как обстоят дела?

— В бухту, Дэвис?

— Да. Мы разведаем, может ли шхуна сняться с якоря.

— И для чего всё это?

— Чтобы знать, Васкес! — воскликнул Дэвис. — Я сгораю от нетерпения… Я хочу знать!

— Успокойтесь, Дэвис…

— Нет! Это сильнее меня!

Действительно, помощник капитана «Сенчури» больше не владел собой.

— Васкес, — продолжил он, — сколько отсюда до маяка?

— Самое большее три-четыре мили, если напрямик через скалы, а если идти по плато до оконечности залива…

— Ладно, Васкес, я иду. Отправлюсь около четырех часов. Часов в шесть поднимусь на утес… Будет еще светло… Меня не увидят… А я… Я все узнаю!

Васкес понимал, что отговаривать Джона Дэвиса бесполезно. Но когда его спутник сказал: «Вы останетесь здесь. И будете наблюдать за морем. Я вернусь вечером… Я пойду один!» — Васкес решительно заявил:

— Мы пойдем вместе, Дэвис.

Решение было принято. В четыре часа, съев несколько сухарей и кусок солонины, Васкес и Дэвис, вооружившись револьверами, отправились в путь.

Узкий овраг помог им взобраться на утес, гребня которого они достигли без особого труда.

Перед ними простиралось обширное засушливое плато, где росло только несколько кустов барбариса. На всем протяжении плато, насколько доставал взгляд, не встречалось ни одного дерева. Несколько стай морских птиц, издавая оглушительные крики, летели на юг.

Что касается направления, ведущего к маяку, то определить его оказалось совсем нетрудно.

— Туда! — сказал Васкес.

Рукой он указал на маяк, возвышающийся на оконечности острова.

— Вперед! — скомандовал Дэвис.

И они пошли быстрым шагом. Если им и нужно было принимать меры предосторожности, то только в окрестностях бухточки.

Через полчаса, запыхавшись, друзья остановились. Однако они не ощущали усталости, даже Васкес, которого увлекал за собой Дэвис, словно держа за руку.

Им оставалось преодолеть еще одну милю. Если бы Конгре или кто-нибудь из его людей стоял на галерее маяка, то мог заметить это и поднять тревогу.

Впрочем, при ясном небе даже с этого расстояния галерея хорошо просматривалась. На ней никого не было. Однако один-два пирата могли находиться в вахтенном помещении и сквозь узкие окна, выходившие на все стороны света, обозревать плато от края до края.

Джон Дэвис и Васкес стали пробираться между скалами, хаотично разбросанными тут и там. Они перебегали от одной скалы к другой, прижимаясь к ним, или ползли, пересекая открытое пространство. Последняя миля существенно замедлила темп их движения.

Было около шести часов, когда храбрецы достигли края утеса, возвышавшегося над бухтой. Пользуясь последними отблесками заходящего солнца, они, добравшись до гребня, заглянули вниз.

Заметить их было невозможно, если только кто-нибудь из пиратов не решил бы взобраться на утес. Они оставались невидимыми даже с высоты маяка, поскольку затаились в расселине.

Шхуна, покачиваясь на волнах, стояла на якоре. Мачты и реи наготове — такелаж находился в прекрасном состоянии, — палуба очищена от груза, который пришлось перенести из трюма на время ремонта. Шлюпка привязана за кормовую уключину. Поскольку шхуна не заваливалась на левый борт, значит, ремонтные работы закончились и обе пробоины были заделаны.

— Всё готово, — прошептал Джон Дэвис, еле сдерживая ярость.

— Они ведь могут сняться с якоря в момент отлива, через два-три часа?..

— А мы ничего не можем сделать… Ничего, — повторял Дэвис.

Действительно, плотник Варгас сдержал слово. От поломок не осталось ни малейшего следа. Пиратам хватило двух дней. Они вернули груз на место и закрепили обшивку. «Карканте» могла сниматься с якоря.[154]

Итак, если у Конгре нет веских причин для задержки, команда поднимет якорь около восьми часов, чтобы с отливом отправиться в путь. Через несколько минут после того, как пробьет девять, шхуна обогнет мыс Сан-Хуан, и тогда океан, обеспечивающий свободу, раскинется перед форштевнем «Карканте».

Васкес отчетливо видел в ограде маяка Конгре и Карканте.

Одни пираты еще находились на суше, другие уже поднялись на борт.

Конгре с сообщником беседовали еще четверть часа. Когда разговор закончился и они расстались, Карканте направился к двери подсобного помещения.

— Тихо, — прошептал Васкес. — Он, конечно, хочет подняться на маяк. Совершенно ни к чему, чтобы он нас заметил!

И оба как можно плотнее прижались к скалам.

Карканте, в последний раз поднявшись на галерею маяка, решил, что шхуна отплывет на следующий день утром, когда наступит полная вода, — он хотел понаблюдать за горизонтом и убедиться, что вблизи острова нет ни одного корабля.

Впрочем, ночь обещала быть спокойной. Вечером ветер утих, что было предвестием хорошей погоды.

Едва Карканте поднялся на галерею, как Дэвис и Васкес его увидели. Пират, прижав к глазам подзорную трубу, внимательно осматривал горизонт.

Вдруг Карканте заорал.

— Сторожевик… Сторожевик! — повторял он так громко, что его услышали все.

Конгре и остальные пираты насторожились.