Маяк Свана

Мари

Когда Мари наконец добралась до Норман-Клиффе, было темно, и она не сразу поняла, собирается ли солнце вставать или оно только что село. В водах Греции ей удалось «поймать попутку» – сесть на исследовательское судно, которое шло в Порто-Кайо на Пелопоннесе; оттуда она за четыре часа доехала на автомобиле до Афин, на самолете отправилась в Амстердам и дальше – в Нью-Йорк; шесть часов прождала в терминале рейс в Торонто, читая с экрана телефона последние отчеты Гектора; из Торонто на небольшом самолете добралась до Галифакса, а из Галифакса – на совсем уж крошечном до Сент-Джонса. Там в аэропорту ее встречал водитель, держа в руках картонку от коробки из-под рыбы с написанным большими буквами именем «МАРИ АДАМС». В его машине она заснула. Проснулась от того, что водитель тряс ее за плечо, вылезла на мощенную камнем улицу, прошлась немного и только тогда сообразила, что солнце все-таки не садится, а восходит. Норман-Клиффе на острове Ньюфаундленд просыпался, и даже сейчас, в полудреме, она не могла не заметить, что здесь очень красиво.

Мари стояла на вершине поросшего ежевикой холма, склон которого полого спускался к серой гавани, где не видно было причалов за стройными мачтами и корпусами судов. По склону было разбросано несколько дюжин домов, обшитых досками, чистеньких и просторных; в глазах пестрело от цветов, в которые они были выкрашены: там попадались и сдержанный синевато-серый, и мятежный алый, и ярко-желтый, и бирюзовый, без переходных тонов. Купы деревьев и пригорки между домами казались такими же суровыми, основательными и крепкими, как волны внизу; такой ландшафт тянулся вдаль от города до каменистого пляжа с одной стороны и до прибрежных скал с другой – диких, грозных, ощерившихся на океан, будто замерших перед броском.

Здание, возле которого водитель высадил Мари, было больше остальных на этой улице. Деревянная вывеска над дверью гласила: «Дом капитана Меттла». Переступив порог, Мари очутилась в помещении, оформленном в морском стиле и похожем на уютную гостиную. Стены здесь были обшиты деревянными панелями, повсюду лежали разномастные коврики и стояли удобные на вид кресла из разных гарнитуров. Женщина за деревянной конторкой протянула ей ключ с плюшевым брелоком в виде парусной шлюпки – от двери на втором этаже. Лишь когда ее несколько сумок и чемоданов с вещами оказались в номере, Мари обнаружила, что не хватает одного, серебристого, с теплой одеждой – видимо, потерялся где-то в процессе пяти перелетов. «Эту проблему будем решать потом», – успела подумать она и, не раздеваясь, рухнула на кровать.

Когда она проснулась, за окном щебетали птицы, и небо было уже не серое, а льдисто-голубое. Часы на тумбочке – циферблат, вмонтированный в кусок тусклой бронзы на подставке в форме большой ракушки – показывали 12:37 дня. Мари села на кровати и огляделась. В голове полностью прояснилось, мозг пришел в состояние боевой готовности.

Она уже так давно не спала на суше и так давно ее мысли не были заняты ничем, кроме «Калифорнийца», что на мгновение ей сделалось не по себе. Комната была маленькой и теплой; бежевые стены, кружевные занавески и деревянная мебель казались очень светлыми в солнечных лучах. На комоде стояла искусно выполненная модель черной шхуны с написанным золотыми буквами названием на борту: «Одела Блю». В двери ванной комнаты была декоративная панель из двух стекол с насыпанными между ними морским стеклом, галькой и песком. Мыло оказалось в форме штурвала. Окно выходило на гавань, на лениво-спокойные волны. И несмотря на столь внезапную перемену обстановки и усталость, Мари вдруг почувствовала себя как дома.

– Вот теперь вы выглядите в тысячу раз лучше! – воскликнула женщина за конторкой, когда Мари спустилась по лестнице. – Утром на вас страшно было смотреть. Долго к нам добирались, наверное? Надеюсь, все хорошо? Проголодались?

– Да, – ответила Мари одновременно на все три вопроса. Она совсем не помнила эту женщину, даже лица ее не рассмотрела, когда заселялась в гостиницу, но была уверена, что ключ утром получила именно от нее. Сейчас она отметила про себя, что этой женщине за шестьдесят; невысокая, крепко сбитая, с ясными светло-карими глазами. Темные волосы коротко стрижены, и в ушах видны серьги-чайки, скрученные из золотой проволоки.

– Можете питаться у нас, – сказала женщина, энергично увлекая Мари за собой из гостиной в обеденный зал, – но я не обижусь, если вам захочется попробовать местную кухню в городе и сравнить. Однако должна сказать вам, что даже те, кто не живет у нас в гостинице, потом, все перепробовав, приходят есть именно сюда. – Она подмигнула. – Меня зовут Джо Купер, и я продолжу хвастаться, если вы меня не остановите.

– Меня зовут Мари, – засмеялась она. – Рада с вами познакомиться. Я буду есть здесь. Чудесная у вас гостиница.

– Спасибо, – кивнула Джо. – Она принадлежала многим поколениям моей семьи. Мы стараемся о ней заботиться.

«Поколениям…» – отметила про себя Мари.

Обеденный зал оказался большим, со светло-синими стенами, белыми рамами окон и черными судовыми фонарями. Мари села за столик, откуда открывался тот же вид, что из ее номера, на океан, но сейчас, вместо того чтобы рассматривать гавань, она перевела взгляд на побережье. Городок назывался Норман-Клиффе – Нормановы скалы, во множественном числе, и скал тут действительно было много. На дальнем краю гавани они громоздились частоколом, образуя зигзагообразную линию, которая тянулась, судя по всему, на долгие мили вдоль берега. Одна из этих скал, ближайшая к городу, вздымалась выше других, и верхушка, нависавшая над волнами, у нее была плоская – будто к морю тянулась открытая ладонь, тогда как остальные утесы походили на устремленные в небо скрюченные узловатые пальцы с заостренными когтями. Мари почувствовала, как по позвоночнику пробежала дрожь. Если бы она собиралась построить здесь маяк, лучшего места для него, чем эта высокая скала, не нашла бы.

Джо поставила перед ней большую кружку кофе и опустилась на стул напротив.

– Так, стало быть… – начала хозяйка гостиницы, глядя на Мари с искренним дружеским интересом, – вы приехали к Эванджелине Девон?

– Совершенно верно.

– Мой сын подбросит вас к ней. Он как раз сейчас работает у нее в доме, латает крышу, пока у нас тут ливни не зарядили. А вы к ней по какому вопросу?

– Я водолаз, – сказала Мари. – Эванджелина наняла меня для спасательных работ. Вы слышали что-нибудь о маяке, который когда-то стоял на здешних скалах?

– На здешних скалах? – нахмурилась Джо. – Нет, сколько себя помню, маяк тут был только в Цветочной гавани. Да и от маяка там одно название – так, фонарь на палке, посмотреть не на что. Но я не историк. Эванджелина уже посоветовала вам обратиться в местную библиотеку?

– Пока нет, – сказала Мари. – Надеюсь, я узнаю о маяке больше, когда встречусь со своей нанимательницей.

Из кухни вышел молодой человек и поставил перед гостьей тарелку с едой, которую она не заказывала, но приняла с благодарностью, потому что жареная треска с зеленым горошком и пюре пахла превосходно.

– А вы хорошо знакомы с мисс Девон? – поинтересовалась Мари у Джо. – Что она за человек?

– О, я мало что о ней знаю. Она переехала сюда в прошлом году из Штатов и держится в городе особняком, что у нас тут не очень-то принято, но мы на нее не обижаемся. Эванджелина очень старая. Очень-очень. Но Реджи, моему сыну, она нравится. И она уже оплатила реставрацию нескольких старинных зданий в городе. Так что я думаю, человек она достойный. Если у вас с ней не назначена встреча прямо сейчас, как насчет экскурсии по Норман-Клиффе?

– Я бы с удовольствием, но, пожалуй, в другой раз. – Мари почти целый день не выходила на связь с «Меркурием», и сейчас ей не терпелось проверить электронную почту. – Мне сначала нужно разобраться с парой срочных дел.

Однако новостей ни от Тима, ни от Гектора не было. В отчетах, которые она прочитала в аэропорту, подтверждалось, что корпус и шлюпбалки[11] с «Вишни» изготовлены в одно время с «Калифорнийцем». И если допустить, что «Калифорниец» – это «Урсула», тогда «Вишня», судя по тому, как близко друг к другу расположены два места крушения, – это пароход «Свифт», корабль снабжения, затонувший в результате пожара в трюме. Теперь Мари еще отчаяннее хотелось поскорее забросить глубоководного робота к «Урсуле». Но как бы она ни была рада тому, что ее догадки подтверждаются, исследование «Урсулы» все равно будет проводиться без нее.

«Не всё сразу», – напомнила она себе. Если «Урсула» – действительно «Калифорниец», проект только начинается. А благодаря деньгам Эванджелины будет возможность довести его до конца. Она ничего не упустит.

Реджи Купер оказался круглолицым жизнерадостным молодым человеком. Сначала он сгреб Джо в медвежьи объятия, а затем распахнул перед Мари дверцу своего грузовика.

– Я покажу вам дорогу, а потом вы легко будете добираться до дома мисс Девон пешком или на велике, тут недалеко, – сказал он, выруливая на Цветочную улицу. – Просто она не хотела, чтобы вы у нас тут заблудились с самого начала.

Поездка и правда была короткой. По обе стороны улицы во дворах стояли морские бакены[12], спали собаки, на бельевых веревках сушились носки и разноцветные куртки. Куртки напомнили Мари о пропавшем багаже, и она повернулась к Реджи, когда тот остановил машину:

– Я потеряла чемодан с одеждой. Здесь где-нибудь поблизости можно купить теплую куртку?

– Да забирайте мою! – И Реджи тотчас принялся расстегивать молнию.

Мари засмеялась, остановив его жестом:

– Нет, спасибо, я вам ее быстро приведу в негодность.

– Да она не то чтобы очень новая, – пожал плечами Реджи. – У нас тут продают водолазное снаряжение в «Айсколках», у них и теплые вещи есть – найдете все, что вам нужно.

– «Айс…» Что?

– «Айсколки». Владельцы, придумывая название, имели в виду «осколки айсберга». Вон там, видите, оранжевая дверь? – указал он направление. – Если вам понадобится еще куда-нибудь съездить, дайте мне знать, хорошо?

– Хорошо, – кивнула Мари. Либо она забыла, какие добрые люди живут в маленьких городках, либо в Норман-Клиффе жили особенно добрые люди.

Дом Эванджелины Девон оказался скромным белым коттеджем с садиком и буйной растительностью по обе стороны от крыльца, с кровлей, накрытой просмоленной парусиной, и с большим приземистым ангаром для лодок на заднем дворе. Хозяйка сидела за кухонным столом, рядом с ее стулом стояли ходунки, перед ней – блюдо с печеньем. Она выглядела в точности как на фотографиях: морщинистое лицо, белоснежные волосы, голубые ясные глаза за бутылочно-зеленым стеклом очков, но была выше, чем ожидала Мари. Эванджелина Девон сидела, выпрямив спину, и когда они здоровались, рукопожатие пожилой дамы было крепким. В одной статье, которую Мари нашла в интернете, упоминался ее возраст – Эванджелине было больше ста лет, но при виде ее трудно было в это поверить.

– Доктор Адамс, – прозвучал приятный, ласковый голос, – я очень рада с вами познакомиться.

– Взаимно, – сказала Мари.

Хозяйка дома пододвинула к ней блюдо с печеньем, которое оказалось восхитительным на вкус – овсяное с шоколадной крошкой и корицей. Пока Эванджелина размачивала свое печенье в стакане с молоком, Мари осмотрелась. Комната была небольшая, со скромным убранством, бежевыми обоями и одним окном в центре стены. Занавески с фестонами не скрывали вид на холм и гавань. Большую часть пола закрывал ковер с орнаментом из синих и белых квадратов. Кроме стола из мебели здесь были шкаф со стеклянной посудой и кружками, кресло, заваленное газетами, и полка с запыленной моделью рыбацкого баркаса. В общем, обстановка в коттедже была куда скромнее, чем Мари ожидала от жилища миллионерши, удалившейся на покой. И ей это понравилось.

Беседа началась со всяких пустяков – погоды, перелетов Мари, местной гостиницы – и была очень милой, но Мари знала, что им обеим не терпится перейти к делу, так что она лишь улыбнулась, когда во время первой же образовавшейся в разговоре паузы Эванджелина села еще ровнее и, поставив локти на стол, соединила подушечки пальцев. Кисти у нее были узловатые, увитые синеватыми венами, со старческими пятнами на коже – лишь они выдавали весьма и весьма преклонный возраст.

– Итак, – произнесла она, – что там с нашим маяком?

Мари открыла в своем ноутбуке файл, который начала заполнять еще на «Меркурии», пять дней и целую вечность назад.

– В самолете я провела кое-какие изыскания и ничего не нашла о Маяке Свана. – К некоторой досаде Мари, ее обычные методы сбора информации действительно не дали результатов, но она не собиралась в первые же пять минут знакомства обвинять своего спонсора в том, что ей предоставили весьма смутные сведения о цели задания.

К счастью, Эванджелина весело улыбнулась:

– Меня это не удивляет! Я знаю, что строительство маяка велось, так сказать, неофициально, а стало быть, какие-либо документы будет трудно найти. Кроме того, городок у нас маленький и очень старый, история у него долгая, и один-единственный маяк мог в ней затеряться. Так бывает – вещи теряются. Однако я знаю человека, который сумеет нам помочь. – Она достала из сумки, стоявшей рядом со стулом, визитную карточку и протянула ее Мари. Над телефонным номером значилось: КИЯ ТОЛЛИ. АРХИВ МЕМОРИАЛЬНОГО УНИВЕРСИТЕТА. – В Мемориальном университете Ньюфаундленда в Сент-Джонсе большой краеведческий библиотечный фонд, – пояснила Эванджелина, – там тщательно собирают источники по местной истории, и я уже убедилась, что это может нам очень пригодиться. Что касается водолазных работ, я арендовала корабль и оборудование у своего друга. Он владеет в Бостоне фирмой, которая занимается судоподъемным делом, и должен прибыть на остров сегодня вечером. Хотя, может статься, он уже здесь.

– Спасибо, – сказала Мари, открывая блокнот. – А какое именно оборудование?

– О, боюсь, я в этом плохо разбираюсь, – покачала головой Эванджелина. – Вам лучше расспросить капитана Генри.

– Окей, – кивнула Мари. – Но мне хотелось бы хоть что-то услышать о маяке уже сейчас. Как вы о нем узнали?

– В свой первый приезд на Ньюфаундленд я остановилась у женщины по имени Кэтрин Меттл. – Взгляд Эванджелины сделался задумчивым. – Мы стали добрыми друзьями. Она принадлежала к роду, целые поколения которого служили штурманами в гавани Норман-Клиффе, и потому знала об этом городе больше, чем кто-либо. От нее я услышала множество историй, в том числе о местном маяке. Многое забылось, но маяк я почему-то запомнила. Кэт сказала, что смотритель был добрым человеком, он и построил эту башню после того, как потерял свою семью. В результате ему удалось спасти множество жизней. – Эванджелина достала из сумки стопку листов бумаги. – Кэт не так давно умерла, тогда я и заинтересовалась маяком. Она сделала эти рисунки по рассказам своего дедушки. Я решила организовать выставку и дополнить ее работы реальными вещами, которые удастся найти, – всем, что имеет отношение к Маяку Свана.

Листы бумаги были старыми, пожелтевшими от времени и хрупкими. У Мари перехватило горло, когда она начала их перебирать. Все рисунки были выполнены карандашом, непрофессионально, но с усердием и множеством деталей. Загрубелые старческие руки с набухшими венами держат корабельный канат. Рыбацкая шхуна мчится по волнам, на борту написано «Покоритель морей». Ряд красных будок, в которых разделывают рыбу, на причале. Мальчик сидит на краю волнореза. Но особое внимание Мари привлек рисунок в самом верху стопки – тот единственный, который Эванджелина и хотела ей показать. На нем были запечатлены гавань и корабли, частокол мачт над волнами. Вид гавани почти не изменился с тех пор, за одним исключением: на рисунке скалу, возносящуюся над ней, венчал маяк. Мари подняла взгляд на Эванджелину:

– Вы говорили, для вас это всего лишь прихоть. Я думала, вы ищете маяк от скуки…

Эванджелина улыбнулась:

– Понимаю, этот проект не так важен в научном плане, как те, которыми вы раньше занимались. Но он важен для меня как дань памяти моей покойной подруге, вы правильно поняли.

– Для меня будет честью помочь вам, Эванджелина. – Мари сфотографировала рисунок с маяком, прежде чем вернуть ей всю стопку листов. – А вы уверены, что маяк упал в море? В большинстве случаев, если возникала такая угроза, маяк перемещали или сносили, предварительно сняв все оборудование, потому что линзы были недешевы.

– Я уверена, что он упал, – медленно проговорила Эванджелина и замолчала, глядя на рисунки Кэтрин Меттл.

Мари не стала настаивать на объяснениях. Что бы ни случилось с Маяком Свана, она все равно это скоро выяснит самостоятельно.

– Я вам верю, – кивнула она. – Остается надеяться, что он хотя бы частично уцелел и будет что поднять со Дна.

– Если он и правда уцелел, я не найду для такой работы лучших исполнителей, чем вы и мистер Генри, – сказала Эванджелина. – И это подводит нас к новой теме. Я решила выплатить вам обоим гонорар авансом, поскольку знаю, что вам, доктор Адамс, нужно вложить эти деньги в другой проект. Запишите мне сейчас, если не трудно, свои банковские данные – это ускорит процесс. Если вы, конечно, не предпочитаете другой способ оплаты.

– Вы… заплатите сегодня? – удивилась Мари. – Но мы даже еще не приступили к работе. А что, если мы не найдем маяк?

Эванджелина любезно улыбнулась, но ее ясные глаза оставались серьезными и проницательными.

– Деньги – ваши уже за то, что вы согласились на этот проект. Считайте меня своим новым инвестором.

– Эванджелина, мне бы не хотелось внушать вам ложные надежды, – все же сказала Мари. – За время, прошедшее с гибели маяка, многое могло случиться. Сотня лет под водой – долгий срок.

– Так же, как и на суше. Я ценю вашу честность, но все уже решено. Деньги – ваши за то, что вам не все равно. Но я прошу вас выполнить одно условие. Если вы все-таки не найдете маяк… если там уже нечего искать, я пойму. Однако прошу вас проверить все возможные зацепки, прежде чем прийти к окончательному выводу. Проведите исследование. Найдите людей, которые о нем что-нибудь знают. В дополнение к самому маяку – или вместо маяка, если его разыскать не удастся, – я прошу вас найти историю того, что с ним произошло.

У Мари снова перехватило горло – от обиды и одновременно сопереживания.

– Эванджелина, мне действительно нужны деньги на поиски «Калифорнийца», но я прежде всего ученый. Я не собираюсь выполнять работу спустя рукава только ради денег. Я бы никогда так с вами не поступила.

– Я знаю, – кивнула Эванджелина. – И я бы не позвонила вам, если бы не доверяла. Просто хочу сказать, что работа предстоит сложная. Даже в таких маленьких городках порой случаются запутанные истории, и чтобы добраться до истины, не всегда нужно искать лишь под водой. Постарайтесь узнать о людях, не только о руинах, которые они после себя оставили.

К тому времени, когда Мари покинула белый коттедж, уже стемнело, и голова у нее шла кругом. Она машинально, не глядя по сторонам, зашагала в том направлении, которое указал ей Реджи Купер, к магазину «Айсколки».

Эванджелина Девон уже вложила в поиски маяка гораздо больше сил и денег, чем хотела дать понять, – это было очевидно. Мари не сомневалась, что дружба с Кэтрин Меттл каким-то образом разожгла ее интерес, но… «Постарайтесь узнать о людях, не только о руинах, которые они после себя оставили…» Что это означает? О каких людях? Каких руинах? Почему Эванджелина так уверена, что здесь вообще есть что искать? Мари уже не понимала, что думать об этой старой женщине, но чувствовала некое сродство с ней.

То, как Эванджелина говорила о маяке, напомнило Мари ее собственное отношение к «Калифорнийцу», когда она впервые о нем услышала. «Калифорниец» словно зацепил ее якорем навсегда. Будь ей сейчас столько же лет, сколько Эванджелине, как бы она смогла смириться с неспособностью исследовать океанское дно самостоятельно, с необходимостью нанимать для этого других людей? Мари подумала о рисунках Кэтрин Меттл, о маяке, безмятежно застывшем над гаванью. Сейчас, глядя на скалу, никто бы не догадался, что там была башня. Но Эванджелина тоже смотрела на скалу и верила в это. Попробовать разобраться во всем имело смысл в любом случае, независимо от причин. И Мари собиралась сдержать обещание – восстановить историю маяка, какой бы она ни была, по крайней мере узнать, что от нее осталось.

Тем не менее она не замедлила написать Тиму о деньгах. Он сразу ответил целым частоколом восклицательных знаков, хотя на «Меркурии» была глубокая ночь. «Как тебе удалось???» – добавил он. Мари вкратце объяснила.

В «Айсколках» было пусто, только кассир сидел за прилавком – смуглый, серьезного вида мужчина в черной футболке. Он вскинул на Мари взгляд, когда та вошла, и снова принялся что-то печатать на компьютере. Она двинулась вдоль полок, перебирая носки и перчатки. Тренькнул телефон – пришла эсэмэска от Тима: «Закончили с «Вишней». Корпус почти расплющен. Пришлю тебе данные + загляни в отчет Г. Займемся «Урсулой» в среду».

«Передай привет моей героине, – написала в ответ Мари. – Здесь у меня работа на мелководье. Но интересная».

Она выбрала самую теплую куртку из того, что нашла, перекинула ее через локоть, добавила туда же рубашку с длинным рукавом, вязаную шапку и пару перчаток – всё с витрины распродаж. Прихватила несколько протеиновых батончиков и пузырек сиропа «Эдвил». У морозильной камеры с мороженым она остановилась, потому что телефон опять тренькнул. Тим прислал фотографию экрана гидролокатора с громоздким силуэтом «Урсулы» в центре и написал: «Работа на мелководье – хорошо, интересная – еще лучше. Сделай так, чтобы мы тобой гордились, детка».

Мари фыркнула от смеха и сунула телефон в карман, на этот раз решительно застегнув молнию – мысли о «Калифорнийце» будут ее только отвлекать, а чтобы вернуться к нему поскорее, нужно сосредоточиться на новой работе.

И словно в ответ на эти мысли она вдруг кое-что увидела… Морозильная камера с мороженым стояла у стены, увешанной газетными вырезками и снимками, помятыми и покоробившимися от времени фотокарточками в тонах сепии. Там, на самом верху, под вентиляционным отверстием, висело то, что привлекло ее внимание.

Фотография маяка.

Мари положила вещи, которые несла к кассе, на морозильник и встала на цыпочки, но снимок был слишком высоко. Тогда она влезла на стеклянную раздвижную крышку морозильника с мороженым и выпрямилась, осторожно балансируя на раздвижных панелях. Ей и сейчас пришлось тянуться вверх, вытягивая шею, но когда она все же рассмотрела фотографию, у нее упало сердце. Она ошиблась. Этот маяк стоял не на скале, а на холме, чей склон полого спускался к морю. «МАЯК ФЭРРИЛЕНД-ХЭД, 1940 г.» гласил текст, отпечатанный под фотографией. Мари вздохнула от разочарования.

– Могу я чем-нибудь помочь? – раздался мужской голос, и она чуть не навернулась с морозильника. Перед ней стоял кассир, скрестив руки на груди и приподняв бровь.

– Привет! – бодро отозвалась Мари, становясь на четвереньки, чтобы слезть с морозильника. – Прошу прощения. Я просто… смотрела.

Мужчина вскинул взгляд темных глаз к потолку, затем снова уставился на нее:

– Смотрели на вентиляцию?

– Э-э… нет. На картинки.

– Предполагалось, что ими нужно любоваться издалека.

Мари по выражению его лица не понимала, позабавил его проделанный ею эквилибр или разозлил. Она наконец сползла с морозильника на пол. Кассир выглядел на пару лет моложе ее, но в черных кудрявых волосах, особенно на висках, уже белела седина. Линия загара была отчетливо заметна на плечах под рукавами футболки и под черной щетиной на щеках. Он шагнул ближе к морозильнику и принялся рассматривать фотографии.

– Тоже вентиляцией интересуетесь? – хмыкнула Мари, но он отреагировал на ее шутку невозмутимым взглядом.

«Ясно, – решила Мари. – Значит, злится».

– Вы случайно не к Эванджелине Девон приехали? – спросил он вдруг.

– К ней, – с удивлением сказала Мари. – Как вы догадались?

Он указал на фотографию Фэрриленд-Хэд:

– Вы рассматривали единственный снимок с маяком.

Мари наконец заметила его бостонский выговор и тоже сложила два и два.

– Вы занимаетесь судоподъемным делом, – сказала она, и мужчина кивнул.

– Я Джулиан Генри.

– Мари Адамс. Значит, вы тут не работаете продавцом?

– Нет. Я снял гостевую комнату у хозяина магазина. Просто подумал, ему не понравится, что всякие водолазы топчут его мороженое.

– Ага, – смущенно пробормотала Мари. Капитан Генри произнес все это с таким серьезным лицом, что непонятно было, шутит он или нет. – Может, вы все-таки примите у меня плату за покупки? – Она сгребла вещи с морозильника и с надеждой протянула их Джулиану Генри, но тот покачал головой:

– Тут кассовый аппарат сложнее, чем гидролокатор. Берите свои покупки. Я заведу у хозяина магазина счет для нас обоих. Судя по прошлым проектам Эванджелины, он нам понадобится.

Когда Мари вернулась в гостиницу, ресторанный зал покидала после ужина развеселая компания. Из распахнутой двери вместе с ними на Мари выкатилась волна теплого воздуха, в которой смешались запахи кофе со сливками и рыбы – сейчас такое сочетание показалось ей не противным, а очень даже аппетитным.

– С возвращением, – поприветствовала ее Джо из зала. – Есть хотите?

– Еще как! – отозвалась Мари, снимая новую куртку. Она пробежала взглядом меню с логотипом заведения наверху: слова «Дом капитана Меттла» были расположены вокруг корабельного штурвала. – Скажите, а к вашей гостинице случайно не имела отношения некая Кэтрин Меттл? – спросила она. – Эванджелина дружила с ней.

– Возможно, – сказала Джо. – Меттлы и Куперы – очень большие семейства, я не со всеми своими родственниками знакома.

Сейчас в обеденном зале царил полумрак, корабельные фонари бросали дрожащий свет на стены, и здесь было так тихо, что Мари слышала плеск волн в гавани, долетавший через открытые окна. Единственными посетителями, кроме нее, были двое пожилых мужчин – они расположились на диванчике с большими чашками протертой похлебки в руках; один закинул ноги в ботинках на стоявшее напротив кресло.

– Джентльмены, позвольте представить вам Мари Адамс. – Джо подошла к креслу, не занятому ногами рыбака. – Мари, это Тео ван Горен и Билл Бакстер. Главные местные сплетники и истребители половины моего годового запаса алкоголя. Мари здесь работает над одним водолазным проектом Эванджелины Девон.

– Приятно познакомиться, – сказал Тео ван Горен с сильным ньюфаундлендским выговором, отчего слова звучали округло и певуче. Он был похож на идеальный портрет старого рыбака из детских книжек: потухшая трубка в зубах, длиннющая седая борода до груди, обветренное лицо с резкими морщинами и вытатуированный на тыльной стороне ладони якорь. – А что за проект-то?

– Мы ищем один маяк, – пояснила Мари. – Судя по всему, он стоял на скалах к югу от города и давным-давно упал в воду.

Тео с Биллом переглянулись и одновременно хмыкнули.

– Ну ясное дело, – покивал Тео. – В детстве мы о таком частенько слыхали: мол, если не приберешься в своей комнате прямо сейчас, ночью, как заснешь, свалишься в океан.

– А о маяке вы слыхали? – поинтересовалась Мари.

– Ну ясное дело, – повторил за другом Билл. – А еще о лесных фейри[13] и о призраке шхуны «Хейзел».

Мари, нахмурившись, перевела взгляд с одного рыбака на другого и обратно. Тео пожал плечами:

– Да мы шутим, конечно. Но вы кажетесь милой девушкой, поэтому я дам вам совет, который очень пригодится в ваших поисках.

– Что за совет?

– Бросьте это дело. Не было тут никакого маяка.

Его заявление эхом разнеслось по комнате, наполненной зыбким полумраком. Мари наклонилась к Тео:

– Почему вы так думаете?

– Потому что это всего лишь старая байка, вот почему, – ответил вместо него Билл. – В детстве мы облазили все скалы, искали тех фейри, всякий лесной народец. Там никогда не было ничего, кроме деревьев и пары заброшенных хижин.

– Было или не было, в любом случае уже не понять, – подхватил Тео. – Может, и стоял там маяк когда-то. Столько легенд о нем ходит, что поневоле призадумаешься. Но вас с расспросами кое-кто опередил, уж не обессудьте.

– Кто-то еще спрашивал о Маяке Свана? – насторожилась Мари.

Тео кивнул:

– Какие-то ребята крутились у нас в городке несколько лет назад. Их интересовали семейства Норман и Роланд, которые жили здесь с давних времен. Те ребята искали их потомков, тогда-то, помнится, и всплыла байка о маяке. – Он допил похлебку из чашки одним глотком (Мари удивилась, как ему это удалось с трубкой в зубах) и с довольным видом откинулся на спинку дивана. – Шустрые такие ребята были, на хороших посудинах, с новенькой техникой. Если что и можно было тут разнюхать о маяке, они точно разнюхали бы.

Мари открыла ноутбук:

– Значит, они думали, что семья Норман имела какое-то отношение к маяку?

– Этот городок называется Норман-Клиффе, девушка. Семья Норман имела тут отношение приблизительно ко всему. В свое время Норманы породнились с Роландами. Не помню уж, в связи с чем те ребята тогда завели речь о маяке, но точно говорю, что было такое.

– И чем же дело закончилось? – спросила Мари.

Тео опять пожал плечами:

– Ни Норманов, ни Роландов здесь давно уже нет. Никого из них не осталось. Ребята это выяснили и убрались восвояси.

Если это была правда, она не внушала оптимизма. Сто лет – долгий срок, однако 1914 год – все ж таки не темные века. В Норман-Клиффе не могли построить маяк так, чтобы об этом не осталось совсем никаких свидетельств. Должны быть вахтенные журналы, какие-то официальные документы. И тот факт, что кто-то уже искал сведения о маяке, но ничего не нашел, был недобрым знаком.

– Простите, что разочаровал, – сказал Тео, вставая. – Но если хотите, могу подкинуть вам другой водолазный проект. Я потерял мотор от своей старой лодки. Не исключено, что его украли те самые фейри, о которых вам тут Билл балаболил, – заговорщически подмигнул он. – Было это аж в тысяча девятьсот семьдесят первом году. Я тогда поймал во-о-от такую рыбу, больше, чем вы от макушки до пят. А фейри, должно быть, это не понравилось, представьте себе. И пока я с той рыбой сражался, пока затаскивал ее на борт, они трос-то на корме перегрызли и мотор уволокли. Так что назад мне пришлось грести этой рыбиной заместо весла, вот этими вот самыми руками.

Мари не нашлась что сказать.

Позднее, лежа в постели и слушая океан, успокаивающе плескавший волнами за окном, она думала о высокой скале. Действительно ли никто не потрудился отодвинуть маяк от обрыва и он упал в воду? Возможно ли, что маяк уцелел на дне за столько прошедших десятилетий? И существовал ли он вообще, или же рисунок Кэтрин Меттл был иллюстрацией к сказке, таким же плодом воображения, как байки старых рыбаков? Но все сказки с чего-то да начинаются, их отправные точки находятся в реальной жизни. Засыпая, Мари думала о фейри – хранителях рыб, и об одиноком луче маяка над черными водами. Как там сказал Тео? «Столько легенд о нем ходит, что поневоле призадумаешься…»