Майор Громов

Уже неважно, какое число, все равно ерунда продолжается…

Проснулся я от того, что мне в лицо било яркое зимнее солнце. Приоткрыл один глаз. Штора отодвинута в сторону. Хотя я помню хорошо, как задёрнул ее до конца, предполагая, что утром свет может меня разбудить. Хотел выспаться.

А еще почему-то было жарко. Очень жарко. Такое чувство, словно под бок положили батарею. Или грелку.

Я поднял голову и посмотрел направо. Рядом, прижимаясь ко мне всем своим лохматым телом, лежал Мухтар. Прямо на постели и лежал. Для уличного пса, конечно, замашки у него, прямо скажем, барские.

— Отлично… — Я попытался спихнуть эту сволочь, но он недовольно зарычал, открыв один глаз, а потом вообще нагло вытянул лапы и довольно вывалил язык.

— Ну, ясно…пустите водички попить, а то переночевать негде… — Я откинул одеяло и сполз с дивана.

Как выяснилось, от прошлой квартиры остались только планировка и воспоминания. Вместо хорошей кровати с дорогим ортопедическим матрасом теперь вот имелся диван системы «Добей свою спину». Раскладывался он вперед, опираясь на две длинные металлические «ноги». Соответственно, прямо под задницей находилось то место, где соединяются составные части дивана.

Ночью вырубился я моментально, едва успел глаза закрыть. Спал, как убитый. Еле из ванной дополз, чудом ухитрившись не отключиться по дороге. Поэтому на качество и удобство дивана даже не глянул. Разложил, заправил постель, упал, заснул. Но зато теперь, проснувшись, ощущал все «прелести» такого отдыха. В районе копчика, в том месте, которое лежало на стыке частей, отвратительно ныло.

Наглый пес снова открыл один глаз, наблюдая, как я пытаюсь сунуть ноги в спортивки.

— Если один охреневший тип не поймет, кто главный самец на этой территории, то этот охреневший лохматый тип пойдет снова жить на улицу. — Сообщил я Мухтару, а затем, для закрепления информации, показал ему средний палец.

Пес, не долго думая, устроил ответный демарш. Он минуты две, со свистом и хамоватой мордой, целенаправленно портил воздух.

— Ну, ты…и гад!

Я вылетел из спальни со скоростью кометы.

— Выкину обратно на улицу. — Сообщил закрытой двери суровым тоном. Есть ощущение, никто не проникся моим словами.

Закрыл дверь, естественно, я сам, чтоб не сдохнуть от такой запланированной газовой атаки. Потом прислушался к звукам в квартире.

В районе кухни что-то громыхало, шкворчало и пело. Именно так, в среднем роде — пело. Потому что никакая нормальная особа женского пола производить столь отвратительные звуки не может. Этой девице медведь не просто на ухо наступил. Он там посидел, походил и даже, судя по завываниям Ларисы, попрыгал. Но в том и есть счастье людей, не имеющих слуха. Она то не может оценить сама, какую дичь исполняет.

Поправил штаны, подошёл ближе и заглянул в кухню.

Черт… всё-таки ничего никуда не делось… К сожалению… Проснулся я в той же своей-чужой квартире, в голове имелась та же каша. Я по-прежнему не помнил ни черта и совершенно не понимал, почему в данный момент живу в Советском Союзе.

Лариса суетилась возле плиты. Я хотел поинтересоваться, что она там пытается приготовить, но замер, пялясь на эту самую плиту. Вчера, в ночи, не было ни желания, ни возможности детально изучить жилье. К тому же, сильно рассчитывал поутру прийти в себя. То есть, очнуться в привычном состоянии, в привычном мире знакомых вещей. Метнулся в ванную, залез под душ, особо ничего не разглядывая, а потом сразу разложил диван и улегся спать. Гостье пришлось решать вопрос ночевки самостоятельно.

Так как квартира однокомнатная, семьи я не имею, то и спальное место было в единственном варианте. Выбор у Ларисы оказался невелик. Она могла лечь вместе со мной, но очевидно не решилась. Может, воспитание не позволяет, а может, я храплю слишком сильно. Бывшая уверяла, даже с художественным присвистом.

Соответственно, пришлось Ларисе искать другие пути решения вопроса. Судя по сложенной раскладушке, скромно стоявшей у стеночки в коридоре, Лариса оказалась самостоятельной девочкой и смогла организовать себе нормальную возможность выспаться.

Но сейчас, при свете дня, никуда не торопясь, я смог рассмотреть плиту, на которой девица готовила завтрак. Или обед…Судя по ощущениям, второй вариант ближе к истине.

Внешне — плита как плита. Две конфорки, типа электрических, духовка. Но при этом данный предмет обихода, как и вчерашний УАЗик, не стоял на полу, а висел на расстоянии двадцати сантиметров от него.

— Да ну на хер…

Я вошёл в кухню, которая оказалась не сильно просторной, отодвинул Ларису в сторону. Потом встал на колени, наклонился и заглянул под плиту. Естественно, там было именно то, что и ожидалось. Прозрачная труба с зелёной жижей. Жижа обрадовалась мне, как родному, и резво начала собираться в части, которая находилась прямо перед моим носом.

— Да вы издеваетесь?!

Я отпрянул назад, а потом встал на ноги. Ненавижу, когда что-то не понимаю. А вот эта чертова жижа вообще находится за гранью моего понимания. Лично я даже приблизительно не знаю ни одного химического состава, ни одной технологической разработки, которая вызывала бы у меня ощущение разумности.

— Кто? Я издеваюсь? — Лариса, ни черта не понимающая в моем поведении, стояла рядом, нервно теребя в руках кухонное полотенце.

— Да ты-то при чем?! — Я раздражённо прищёлкнул языком, а потом заметил, что на плите стоит сковорода.

На этой сковороде девица жарила пирожки. Самые настоящие, домашние, одуряюще пахнущие пирожки с капустой.

— Ты тут решила похозяйничать? — Спросил я, стараясь, чтоб голос звучал приветливо. Все-таки вон как старается бедняжка.

Повернулся к Ларисе, искренне улыбнулся ей. Она как-то нервно вздрогнула. Ну, да… Рожа моя…

— Простите… — Тихо пискнула Лариса и вроде бы собралась заплакать. Хотя я, между прочим, поблагодарил ее от всей души.

— Вообще-то пирожки — это супер…

Попробовал улыбнуться еще шире. Чтоб она наверняка поняла, все довольны. Очень даже довольны. Для меня два года никто ничего не готовил. Правда, в новой версии моей жизни, получается, вообще никто не готовил, но по привычке я вспомнил бывшую. Бывшую, которой никогда не существовало… Кстати, приятно звучит…

Лариса в ответ на мою улыбку побледнела и замолчала. Совсем. Только продолжала нервно мять в руках полотенце.

Стои́м, значит, мы с Ларисой, молчим. Как два идиота. Я — с выражением счастья, которое эта особо ранимая девица, похоже, приняла за раздражение и недовольство. Она — в стрессе и растерянности. Так разволновалась, что выронила полотенце на пол. Наклонилась. Подняла. Снова выронила. Это повторялось раз пять. Со стороны, если бы кто-то увидел, подумал бы, девица поклоны мне отвешивает. До самой земли.

— Алексей Григорьевич, что-то не так? — Догадалась, наконец, спросить гостья. Вот молодец! Лучше поинтересоваться, чем всякую херню себе придумывать.

— Угу. Не так.

Конечно не так! Жрать охота, а она мне мозги компостирует! Я решил больше не улыбаться. Поэтому, не тратя время, взял тарелку, на которой лежала горка румяных пирожков, плюхнул ее на стол, сам устроился на табуретке.

— Но… что? — В голосе Ларисы отчётливо зазвенели слезы.

— Ой, вот не надо… Давай сразу определимся. Меня такая ерунда бесит. Ненавижу постановочные спектакли. Большинство женщин считают: Не знаешь, что делать — плачь. Живут по такому же принципу. Думают, слезы точно помогут. Справедливости ради уточню… на большинство мужчин процесс рыданий реально влияет. Чувство вины, все вот эта история…Но я не большинство.

Закончив свою речь взял пирожок, откусил и зажмурился от удовольствия. Тесто было нежное, мягкое. Для начинки Лариса взяла квашеную капусту, пережарила ее и добавила какие-то специи. Поэтому присутствовал чуть кисловатый, пикантный вкус.

— Алексей Григорь…

— Тихо! — Я поднял указательный палец вверх, намекая чтоб Лариса потерпела со своими разговорами, а затем откусил пирожок снова.

— Что? — Девица моргнула несколько раз, сдерживая влагу, которая почти показалась на ресницах.

— Ничего! — Я уже не просто держал указательный палец поднятым, я им даже потряс. Мол, помолчи! Дай насладиться едой!

К счастью, на этом абсурдный разговор был окончен. Хорошо, у Ларисы хватило ума, дальше не выяснять подробности. А то знаю, как бывает. Тихо? Зачем тихо? Почему тихо? Тут же — все чётко. Тихо, значит — тихо. Без глупых вопросов.

— Спасибо… Это было очень вкусно. — Запихнув в себя последний пирожок, я встал с табуретки и принялся намывать тарелку.

Попутно велел Ларисе рассказать о себе. На самом деле, надеялся, что в процессе рассказа, всплывет и Виталик. Чисто ради интереса хотелось уточнить, кто он такой. Насколько я должен трепетно относиться к его сестре. А то вдруг она тут пироги жарит, на раскладушке спит, а этот Виталик мне жизнь спас. Вряд ли, конечно, но теперь уже ничему не удивлюсь.

— Ну… У меня высшее образование… В университет поступила с золотой медалью…

— Ниче себе. — Перебил я Ларису. — Прям золотая была? Слушай, меня всегда интересовало, она реально из золота?

— Нет, но…

— Видишь! Кстати, а зачем тебе уголовный розыск? У тебя есть целая золотая медаль!

— Да, но…

— Ты же ее бережешь? Ну, там в сейф, может, надо положить, на сохранение. Продолжай. Очень интересно…

Честно говоря, сам не знаю, почему я себя так вел. Девица вроде вполне нормальная. Единственное, немного раздражает ее манера заглядывать мне в глаза. Что-то среднее между почтением и восхищением.

— Алексей Григорьевич, мне наоборот кажется, Вам не очень интересно…

— Да что ты?! Как могла подумать такое? Университет, значит… Зачем тебе милиция? На юридическом, наверное, училась? Пошла бы вон на филфак, к примеру. У тебя типичная внешность училки. Понимаешь, в ментовке ты нормально замуж не выскочишь. Если вдруг на это расчёт. А вот школа — вполне подходит. Даже когда с замужеством не выгорит, посвятишь свою жизнь детям. Потом заведешь десять кошек и скончаешься в их обществе. Идеальная перспектива.

— Почему десять? — Растерянно переспросила Лариса. Она все так же стояла посреди кухни, теребя несчастное полотенце в руках.

— Сдается мне, ты не на том делаешь акценты. То есть, количество кошек тебя беспокоит гораздо больше, чем возможность помереть в одиночестве? Эх, Лорик, странная ты женщина. Ну, а чего только сейчас решила стажироваться? Тебе лет то сколько уже?

— Двадцать один.

Я удивленно обернулся через плечо. Да ладно! На вид — все тридцать дашь. Видимо, Лариса мой взгляд поняла верно. Она густо покраснела, а потом аккуратно свернула полотенце, положила его на стол и вышла из кухни.

— Ну, твою ж мать…

Я вытер руки, а потом отправился следом за девчонкой. Реально не понимаю, чего на нее взъелся. Ну, да, она далеко не красавица. Поэтому, наверное, и выглядит старше. Да и черт с ним. Мне то какое до этого дело. Можно подумать, больше проблем нет. Вон, надо собираться и ехать в отдел. Ни в какую больничку, конечно, я не пойду. Это подполковник зря мне велел. Если любому доктору скажу, что в моей башке творится, ни в каком отделе меня Семеныч уже не увидит. В дурку определят моментально.

Вышел в коридор, а там уже… Лариса с большой спортивной сумкой в руках и не очень довольный Мухтар.

— Вы извините… Я не подумала сразу… это наверное не очень удобно, напрягать Вас своим присутствием…