Меч дьявола

Пролог

Этот мужчина стоял в тени, готовясь к убийству. Он кутался в плащ, разминая мускулы, занемевшие от долгого бездействия. Было холодно, и при выдохе у него изо рта поднимался парок в ночной осенний воздух. Мужчина чувствовал себя очень неуютно, но собирался терпеливо ждать. Решение ведь им уже принято.

У него и раньше возникали подозрения, а теперь он уже точно знал правду. Он пришел сюда буквально за ними по пятам и видел, как они зашли внутрь вместе.

Из конюшни донеслись тихие звуки женского смеха. Челюсти мужчины сжались. Его ладонь сильно сдавила рукоять сакса[2], изготовленную из оленьего рога. Ощущение того, что у него в руке сакс, придало уверенности в себе. Однако он не воспользуется саксом сегодня вечером. Нет, не воспользуется. Схватки не будет. Не будет звона металла. Не будет боевой славы.

Не будет ничего такого, о чем могли бы спеть барды.

О подвигах воинов барды рассказывают при мерцающем свете очага, растопленного в зале, в котором распивают за столами медовуху. Здесь же нет никакого света. Это будет убийство, которое никто не увидит. Убийство, совершенное в темноте.

Что он должен сделать – это ему было понятно. Но никто другой не должен узнать о том, что произойдет здесь этой ночью. Ему самому придется расстаться с жизнью, если о совершенном поступке вдруг станет известно.

Где-то далеко, в стороне от побережья, к западу от этой крепости, залаяла собака, а затем снова стало тихо. С восточной стороны до него доносился приглушенный шум волн, бьющихся о скалы далеко внизу.

Возле крепостной стены – чуть поодаль – вырисовывался силуэт стражника.

На луну набежало облако. Всевидящее око Вотана[3] – отца всех богов – закрылось. В такую ночь боги спали, и поступки того или иного человека могли подчинить его вирд[4] его собственной воле. Великий человек мог захватить то, что по праву принадлежало ему. Мать как-то раз сказала, что он станет тем, кто свергает королей с престола и заставляет содрогнуться целые страны. Закон для великих людей – не указ.

Потешив себя этой мыслью, мужчина снова сосредоточил внимание на том, что собирался сейчас сделать.

Задрожав, он стал мысленно убеждать себя, что это от холода. Но отступил поглубже в тень.

Изнутри здания теперь доносились ритмичное дыхание и стоны совокупляющейся парочки. В этих гортанных звуках он узнал голос Эльды.

Как она может быть такой переменчивой? Он ведь предложил ей все, что только мог. О Вотан, он сделал бы ее своей женой! Подумать только – она с презрением отвергла его и затем раздвинула ноги перед тем юным выскочкой. Гнев, вызванный ее отказом, забурлил внутри него, словно желчь.

Он задумался о том мужчине, с которым Эльда совокуплялась сейчас в конюшне. Этого выскочку звали Окта. У Окты имелось все, чего только может пожелать воин. У него был повелитель, благоволивший ему, о чем свидетельствовали серебряные запястья, подаренные королем. Окта владел землями и драгоценностями. А еще, конечно же, у него был меч. Меч, который не должен был ему принадлежать. Этот меч носил имя Хрунтинг и был подарком их повелителя – короля Эдвина. Король пожаловал его человеку, который, по мнению Эдвина, спас ему жизнь на поле битвы. Однако в действительности он дал меч совсем не тому воину. Во время боя начался хаос, стена из щитов была пробита, и короля окружили враги. Уже, казалось, пришел конец, но тут один из воинов короля – один из его танов[5] – быстро собрал вокруг себя других бойцов, повел их в атаку и изменил весь ход битвы.

После этого Эдвин отдал меч Хрунтинг Окте. Это был меч, достойный короля. Его клинок был выкован из соединенных друг с другом железных полос. Покрытый узорами металл переливался так, как переливается покрытая рябью поверхность воды – или же как скользкая кожа змеи. Рукоятка была украшена костяными пластинками с замысловатой резьбой. У всех, кто видел это замечательное оружие, невольно возникало желание завладеть им.

Однако мужчина, который ожидал в тени, знал, что этот меч на самом деле должен был принадлежать ему, ибо именно он сразил предводителя врагов, именно он повел людей в атаку, которая принесла победу.

Он, которому было предначертано судьбой стать великим.

Он не поверил своим глазам, когда увидел, что этот сказочный меч отдают его сопернику. Короля как будто бы заколдовали. С того момента, как Окта появился здесь, в Берниции, король почему-то проявлял к нему исключительную благосклонность.

Гнев к Эльде, который испытывал мужчина, таящийся сейчас в тени, не шел ни в какое сравнение с яростью, охватывавшей его из-за того, что соперник занял такое высокое положение.

Он нащупал пальцами амулет в виде молота Тунора[6], который висел у него на шее на кожаном ремешке. Тот жрец доброго нового Бога – Иисуса Христа – призывал людей прощать врагов своих. А вот старые боги такого не одобряли. Они считали, что нужно мстить. Мстить быстро и беспощадно. И эти старые боги скоро получат свою дань в виде крови.

Дверь конюшни медленно отворилась, и показался объект его ненависти. Наблюдая за ним, мужчина затаил дыхание. Лунный свет падал на золотые волосы Окты, заставляя их переливаться, словно отполированное железо. Окта был широкоплечим и высоким, и двигался он легко и красиво. Он чем-то напоминал героя из народных легенд. Мужчину, прячущегося в тени, охватили ненависть и ревность.

Светловолосый гигант шел сейчас между двумя амбарами – то есть там, где было очень темно. Вслед за ним заскользила темная фигура мужчины, прятавшегося в тени. Он был одет только в рубаху, штаны и плащ – одежду, которая во время ходьбы не издает лишних звуков. Его рука сжимала крепкую дубовую палицу.

Он шел украдкой позади Окты. Их сейчас невозможно было увидеть ни с крепостной стены, ни с открытого пространства между зданиями. Он замахнулся палицей и проворно преодолел расстояние в несколько шагов, которое отделяло его от жертвы. Окта, инстинктивно почувствовав нависшую над ним опасность, остановился и обернулся.

Однако ощущение опасности возникло у него слишком поздно. Ему здесь вообще-то нечего было бояться: он находился за толстыми стенами крепости. Прикосновения к телу Эльды были свежи в памяти и на коже, и он все еще ощущал истому от полученного только что удовольствия.

Именно поэтому Окта обернулся слишком поздно. Он едва успел заметить темную фигуру, бросившуюся к нему из ночного мрака, как на его висок обрушился сокрушительный удар палицей. Он, слегка вскинув руки и отшатнувшись назад, попытался было нащупать ладонью меч Хрунтинг и вытащить его из ножен, но пальцы ему уже не повиновались. Темная фигура снова бросилась к нему и нанесла еще один сильный удар палицей по голове. Окта доблестно пытался защищаться, но его взор и сознание затуманились, и он никак не мог понять, что происходит. На него напали, но тело отказывалось ему подчиняться. Перед его мысленным взором сверкнула какая-то вспышка, когда на его череп обрушился еще один чудовищный удар. Окта застонал и опустился на одно колено.

Затем он попытался подняться, чтобы дать отпор своему врагу, стоя на ногах, однако на его лицо и плечи стали обрушиваться один за другим удары, а потому он в конце концов рухнул наземь, будучи уже не в силах хоть как-то обороняться.

Вскоре он и вовсе замер, лежа на земле. Его лицо теперь представляло собой темное кровавое месиво. Мужчина, напавший на него, запыхавшись от резких движений, дышал широко раскрытым ртом и прислушивался. Если кто-нибудь уловил звуки этой схватки, то его ждет неминуемая смерть. Он подождал, пока дыхание не восстановится. Никто сюда, к нему, не бежал. Тревогу тоже никто не поднял.

Он быстро вытащил меч Хрунтинг из покрытых шерстяной тканью ножен. Клинок хищно поблескивал в тусклом свете звезд и луны. Мужчина в течение нескольких секунд покрутил меч в руках, удивляясь его сбалансированности и наслаждаясь его тяжестью. Это и в самом деле была удивительная вещь. Великое оружие для великого человека. Ему хотелось подольше полюбоваться клинком, однако ему следовало торопиться. У него потом еще будет время на то, чтобы насмотреться на этот меч. Он стал искать, где бы его спрятать посреди куч мусора и сорняков, растущих у основания одного из зданий.

Спрятав меч получше, он взглянул на валяющееся на земле тело своего соперника. Окта был высоким и мускулистым, а значит, тяжелым мужчиной, но таким же телосложением обладал и он сам. Хотя это будет нелегко, но он сможет поднять с земли Окту. Он наклонился и взял свою жертву за руку. Ему показалось, что пальцы жертвы слегка пошевелились, и он невольно содрогнулся, но тут же сказал себе, что этот человек уже испустил дух. Мужчина присел и, прилагая всю свою недюжинную силу и вес собственного тела, взвалил тело Окты на плечо. Затем поднялся на ноги. О боги, какой же этот сукин сын тяжелый!

Он заранее продумал маршрут, по которому сейчас отправится. Можно было пройти вдоль всей южной части восточной крепостной стены и остаться при этом незамеченным. Если, конечно, вещие сестры-богини, которые прядут нити судьбы, отнесутся к нему благосклонно.

Он двинулся осторожным, но поспешным шагом между конюшнями и амбарами, а затем миновал кухни и помещение, в котором обычно распивали медовуху и эль и возле которого в воздухе все время витал запах варящегося пива. Его путь пролегал далеко от стражников и горящих факелов, но стоит кому-то, кто выпивал сегодня вечером, выйти из какого-нибудь здания по малой нужде – и всему конец.

Дойдя до основания лестницы, ведущей на крепостную стену, он бросил взгляд вдоль стены и увидел в дальнем конце стражника. Тот наклонился над жаровней, яркий свет которой почти лишал его возможности разглядеть что-либо в окружающей темноте. Убийца Окты ухватился за перекладину лестницы и стал шаг за шагом взбираться по ней вверх. Это было нелегко. Несмотря на ночную прохладу, он обливался по`том, а его спина и руки ныли от напряжения, вызванного тем, что он нес столь тяжелый груз. Мужчина чувствовал, что его силы тают. Ему было необходимо побыстрее забраться на стену, а иначе он очень скоро не выдержит и выпустит тело Окты. При этой мысли его губы растянулись в мрачной улыбке.

Он наконец-то добрался до платформы частокола. По другую сторону стены волны с шумом ударялись о скалы. Куски белой пены светились в темноте, словно призраки. Торопясь побыстрее избавиться от тяжелой ноши, являющейся доказательством совершенного им преступления, и потому не останавливаясь даже на мгновение, он сбросил тело через край стены в море. Тут же посмотрев вниз, он увидел, как падает тело Окты – темный силуэт на фоне пенящихся волн. Затем он прислонился к стене и стал делать глубокие вдохи. Его сердце начало биться уже спокойнее, а пот стал холодным. Стражник у дальнего конца стены все еще стоял, наклонившись над небольшим пламенем жаровни.

Утром тело будет обнаружено, если, конечно, море не увлечет его в свою темную глубину. Люди станут задаваться вопросом, зачем воин, у которого имелось все, о чем он мог мечтать, вдруг покончил с собой подобным образом – то есть, насколько можно судить, бросился со стены, чтобы разбиться насмерть.

Облака расступились, и луна снова осветила своими лучами крепость. Вотан опять обратил взор вниз, на землю. Может, он искал Окту? Или Окта уже находится во дворце отца всех богов, и те его чествуют и одаривают своей благосклонностью так, как это делал король Эдвин? Убийца Окты содрогнулся. Это была ночь, в которую он взял в свои руки собственный вирд, но ему не хотелось, чтобы его осудили боги. Он отвернул лицо в сторону от луны.

Эдвину следовало бы тогда разобраться, кто из его соратников самый доблестный. А он вместо этого решил возвысить Окту. Слепота приведет к его падению. Началась череда событий, которые его уничтожат. Эдвин будет свергнут с престола, и его королевство развалится.

Убийца улыбнулся в темноту. Прежде чем он воплотит в жизнь предсказание своей матери, ему нужно сделать еще кое-что. Он спустился по лестнице и пошел обратно к конюшне.

Он надеялся, что Эльда все еще находится там. Она вскоре пожалеет о своем предательстве.