Меч и Цепь

Глава 10 ДОРОГА В ЭВЕНОР

Долгим пологим склоном отряд спускался к Эвенору — а внизу и впереди, до самого горизонта, вольготно расплескалось огромное пресноводное море Киррик. Вдали Карлу виделись радужные паруса широкопалубного шлюпа — тот бежал в гавань.

Десять — может, двенадцать — судов покачивались у причалов, а моряки, точно муравьи, суетились вокруг, разгружая и нагружая их. У самого волнолома, на границе гавани, стояли на якоре три больших корабля, окруженные, как акулы рыбками-лоцманами, дюжиной мелких лодчонок.

Над гаванью, плоские и донельзя уродливые, нависали низкие каменные дома Эвенора. Узкие кривые улочки слоями покрывал мусор. Более всего город Эвенор походил на большую помойку.

Было лишь одно исключение: округлое здание, этажа в три-четыре на вид, навозной кучей вздымалось в центре города — и только что не сияло белизной.

Карл протер глаза. Рассмотреть здание было трудно: контуры его расплывались, ему никак не удавалось сфокусировать на них взгляд.

— Ахира!

Гном покачал головой.

— Моим глазам его тоже не рассмотреть.

— Думаешь, это жилище — или посольство — фэйри?

Гном фыркнул. Тут же — и так же — фыркнул его пони.

— А что же еще? Местные вряд ли строят из тумана и света.

Карл кивнул.

— И как они это делают?..

— О магии когда-нибудь слышал? — Ахира умолк.

Привычно проверив, все ли в порядке с теми, кто едет позади, Карл похлопал Морковку по шее.

— Как-то ты себя почувствуешь на корабле?

Болеют ли лошади морской болезнью?

А все остальные? Чак, Тэннети и Рафф никогда прежде не бывали на кораблях. С кем не будет проблем — так это с Фиалтом: он салк, а в Салкете почти все большую часть жизни проводят в море. С Ахирой, к счастью, тоже все в порядке. Гном, которого тошнит, — не самый приятный сосед. А Эйя — мелка; если верить Чаку, в Мелавэе в море только что не рожают.

Что ж, в самом худшем случае у нас будет четверо укачанных. Включая меня.

Карл почесал живот. Может, на сей раз будет иначе. Боже, пусть на сей раз будет иначе.

Первое его морское путешествие было на «Гордости Ганнеса». Переход на «Гордости» из Ландейла в Пандатавэй был не из тех событий, о которых Карлу хотелось бы вспоминать. В первые же несколько минут на борту он отдал морю свой завтрак, потом — за несколько часов — переправил за борт еду, о которой успел давно и прочно забыть, а все оставшееся плавание провел с пустым брюхом.

Ахира хмыкнул.

— Что? — глянул на него сверху вниз Карл. — Думаешь, морская болезнь — забавно?

Гном помотал головой.

— Я вообще не думал о морской болезни.

— Значит, тебе смешны мои страхи насчет нового плавания?

Ахира осклабился.

— Твои страхи? Карл, ты не знаешь, что значит по-настоящему бояться моря.

Странно. На борту «Гордости Ганнеса» Ахиру ни разу не тошнило.

— А мы прозвали тебя «Ахира с луженым брюхом»! Ты хорошо скрывал морскую болезнь.

— А у меня ее и не было. Существует ведь и кое-что кроме рвоты. — Гном ухмыльнулся. — Подумай над этим, Карл.

— И что?

— Сколько ты весишь?

— А? Какое это имеет отношение к разговору?

— Я просто спросил. Так сколько?

— Фунтов двести двадцать — на Этой Стороне. Дома…

— Сколько вешу я?

— Думаю, примерно столько же. — Гномы сложены иначе, чем люди. Тело Ахиры было короче и непропорционально широко по сравнению с Карловым. Мышцы его и кости были более плотными.

Более плотными…

— Ох. Мне это и в голову не пришло! — Тело человека всегда менее плотно, чем вода. Но гном… — Если ты свалишься за борт, то камнем пойдешь ко дну, в кольчуге или без.

— Именно. Я смогу запросто утонуть на пяти-шестифутовой глубине. Эта забота посерьезней, чем возможная тошнота, как думаешь?

— Но что в этом смешного?

Ахира улыбнулся.

— О кораблях думал ты. Я размышлял о городах.

— И?..

— Подумай сам. С каким первым городом на Этой Стороне мы свели знакомство?

— Ландейл. Мы едва унесли оттуда ноги. — Ноги унести удалось не всем. Джейсон Паркер погиб в Ландейле — умер, наколотый на копье. Когда-нибудь — когда будет время — я доберусь до этого Наследничка Лунда. Он у меня съест собственные пальцы — по фаланге.

— Точно. Мы убрались из Ландейла, опередив погоню секунд на десять. Следующим городом был Пандатавэй. Оттуда мы уехали за несколько дней до организованной Ольмином охоты. Больше мы в города не заходили, пока вы с Уолтером не отправились в Метрейль. И смотри: прошло не меньше недели, может, и вся декада между тем, что ты поубивал солдат лорда Мехлена, и тем, что это обнаружили в Метрейле. — Гном поднял узловатый палец. — Первый город: десять секунд. Второй: три дня. Третий: неделя. — Ахира выставил три пальца и метнул взгляд на Карла. — Теперь вспомни Бим — и Фурнаэля. Во-первых, мы уехали и никто за нами не гонится, хотя твой отказ поработать на него явно не пришелся барону по душе. Несколько недель меня это тревожило, но теперь, когда мы почти в Эвеноре, ясно, что погони за нами нет.

— И что? — Карл никак не мог уловить суть.

— А то, что нам, кажется, удается все лучше и лучше ладить с местными. Если так пойдет дальше, может, нам даже удастся завести где-нибудь друзей… или нас пригласят остаться. Если так пойдет и дальше…

— И что?

— Там, впереди — Эвенор. Все, что нам нужно в нем сделать — все, что мы должны в нем сделать, — это нанять корабль, который перевез бы нас в Мелавэй.

— Ты теперь всегда будешь объяснять очевидное, прежде чем меня о чем-нибудь просить? — Карл не смог удержаться от улыбки. — Попробуй попросить — просто.

— Что ж — пока мы будем в Эвеноре, постарайся не насадить на шампур никого из местных.

Карл пожал плечами. Ты говоришь так, будто я кровопийца… Он открыл было рот, собираясь возразить, — и закрыл его. Не бери в голову, просто не бери в голову.

— Ты просишь о многом. Что я получу взамен?

Ахира немного подумал.

— Есть негативное закрепление, а есть — позитивное. Слыхал?

— Разумеется. Я прослушал курс психологии.

— Отлично. Используем оба. Негативное: если ты втравишь нас в неприятности, я тебя зарублю. Вот этим топором.

— А позитивное?

— Если мы выберемся из Эвенора без кровопролития — получишь леденец. Годится?

— Годится. — Карл поулыбался немного, потом помрачнел. За насмешками Ахиры таилась тревога.

И у гнома были на то основания. Если они и наткнутся тут на работорговцев, Эвенор — не лучшее место для схватки. Вряд ли местным это понравится; Карл не обольщался насчет возможностей своей команды противостоять и компании работорговцев, и отделению местных лучников сразу.

Хотя, если подумать, команда неплоха.

Тэннети делала все большие успехи с мечом. Она была не настолько сильна, чтобы без устали отражать атаки — зато интуитивно нащупывала слабые места в обороне противника.

У Раффа дела шли неплохо, хотя природной склонности к мечу — как Тэннети — он не имел. Юноше приходилось все отрабатывать. Но трудился он, не жалея сил. Славный парень, хотя его привычка цепляться за каждое Карлово слово давно канула в Лету.

Фиалту меч по-прежнему не давался, зато возросло мастерство рукопашного боя — теперь он был хорош и в борьбе, и с посохом, и с манрики-гузари.

Чак был отличный воин. На него можно было положиться. С Чаком на часах Карл мог спокойно спать; с Чаком в арьергарде он мог сосредоточиться на том, что впереди, и лишь время от времени оглядываться. Чак был надежен — иначе не скажешь.

Даже малышка Эйя стала стрелять получше. Разумеется, она не была такой меткой, как Ахира сказал Фурнаэлю. Но и не мазала все время. Эйя и ее арбалет могут оказаться неплохим джокером в драке.

Минуточку…

— Ахира?

— Да?

— Можно спросить?

— Давай.

— Откуда ты возьмешь леденец?

Глава 11 ЭВЕНОР

Он? Карл вздрогнул. Старая пузатая лоханка о двух мачтах, пришвартованная у конца узкого пирса, была незнакома, но человека в тунике моряка, что командовал погрузкой, он знал. Аваир Ганнес, какого черта ты тут делаешь? И если ты здесь, то где «Гордость»?

Это не может быть никто иной. Замаранная потом и солью туника, разумеется, ни о чем еще не говорит, такую может носить любой моряк, но вряд ли в порту найдется еще один смуглокожий коротыш с косою до пояса и толстыми волосатыми ногами, который держался бы с уверенностью старого морского волка и отдавал приказы, как капитан.

— Капитан Ганнес!

Аваир Ганнес отдал быструю команду и обернулся. Его смуглое лицо посерело.

— Вы?! Только не это!

Он открыл рот — позвать лучника, стоящего в начале пирса, потом поджал губы, пожал плечами и кивком подозвал кого-то из своего экипажа.

— Живей, — сказал он. — Заканчивайте погрузку и будьте готовы отвалить.

— Но мы не сможет отплыть, пока…

— Порассуждай! Сможем, не сможем — но я хочу отвалить и поднять паруса через полдюжины вздохов. Может статься, нам придется уносить из Эвенора ноги… Ясно?

— Есть, капитан! — Моряк пожал плечами и взлетел на борт, на ходу приказывая матросам прекратить погрузку и готовиться к отходу.

Ганнес с мрачной улыбкой повернулся к Карлу.

— Что теперь, Карл Куллинан? Если ты умудрился разозлить эльфов так же, как разозлил лорда Ланда, мне нужно хотя бы знать, за что именно меня будут убивать на этом чертовом пирсе.

Карл поднял руку:

— Здесь за мной не охотятся. В Пандатавэе — да. Но, как я понял, Эвенору на это плевать. — Как объяснил Чак, Пандатавэй, средоточие торговли, культуры и магических искусств Эрена, и Эвенор — форпост фэйри — не слишком любили друг друга.

Ганнес кивнул:

— Вполне возможно — что касается официального Эвенора. Но официальный Эвенор — не весь Эвенор.

Он ткнул толстым пальцем в берег. Там, ругаясь странными высокими голосами, несколько грязных оборванцев сновали в тени склада.

— Не считай, что ты в безопасности, Карл Куллинан. Слишком долгая жизнь среди фэйри странно меняет людей. Они вроде бы сходят с ума. Я ведь не просто так держу на причале лучников: в прошлом психи поджигали корабли. И сгорали сами. Кое-кто способен прирезать тебя среди бела дня, насадить на вилы — просто удовольствия ради. — Ганнес улыбнулся. — На деньги-то им плевать.

Рука Карла спокойно лежала на мече.

— Но ты-то деньги любишь? Ганнес ухмыльнулся.

— Я-то? — Он сплюнул на причал. — Еще бы. Но как бы меня ни пленяла мысль привезти в Пандатавэй твою голову — мысль сделаться при этом еще одним развлечением в Колизее пленяет меня куда меньше. С тех самых пор, как я по дурости согласился перевезти вас из Ландейла в Пандатавэй, я в эти города не ходок. У магов долгая память. Я больше не хочу иметь с ними дела — век бы их не видеть! — Он мрачно засмеялся. — Итак, — проговорил он, выпрямляясь, — какое у вас дело?

— Слышал я, сегодня ночью отходит корабль, именуемый «Бородавочник». Это он?

— Да. И какой-никакой, он — мой.

Карл оглядел суденышко от носа до самой кормы, где двое матросов работали помпой, изливая через борт в гавань поток бурой воды.

— Не то что «Гордость Ганнеса», а?

— Не то.

— Что случилось?

— Лунд был недоволен тем, что я отвез вас в Пандатавэй. Он нанял несколько пиратских кораблей выследить «Гордость». Они перехватили нас подле Салкета; «Гордость» затонула, я едва спасся. Все из-за вас. — Ганнес вздохнул. — Ты не ответил на мой вопрос.

— А по-моему, ответил. Мне нужно доставить кое-кого в Мелавэй и обратно: туда — семь человек и двух коней, обратно — шесть человек и тех же коней. Ты возьмешь нас?

— Все тех же, что прежде? — Ганнес просветлел. — И Дорию?

— Нет, из знакомых тебе — только я и Ахира. Гном.

— Плохо. — Ганнес пожевал губами. — Может, я и пожалею, что спросил, но умеют ли другие управляться с мечом или луком?

— Мы все умеем. Ты вполне можешь рассчитывать на пару отличных мечей. На Киррике сейчас неспокойно, я слышал. — Блеф чистой воды: Карл не слышал ничего подобного. Но зная, что работорговцы устраивают набеги на Мелавэй, вполне логично было предположить, что они могут трясти и купцов. И если даже Ганнес собирался везти их, было очевидно, что боится капитан именно этого.

— Твоя правда. — Капитан постоял, размышляя. — Ты уверен, что здесь вы не в розыске? Мне не улыбается закрыть для себя еще пару портов.

Карл похлопал по рукояти меча.

— Совершенно уверен. Хочешь — поклянусь. Этим.

Ганнес кивнул:

— Тогда ладно. Я поставлю лошадей в трюм, а остальным придется прокатиться на палубе — если вы, конечно, не предпочитаете ночевать с лошадьми.

— Нет уж, спасибо.

— Отлично. Перевоз в одну сторону — шесть золотых с человека, пять с гнома, по два за лошадь. Деньги вперед.

Карл приподнял бровь.

— На этом?.. Это же почти десять платиновых. За такие деньги я куплю этот корабль!

— Не купишь. Я не продам. — Капитан улыбнулся. — И потом, «Бородавочник» быстрей, чем кажется. Кое в чем он даже лучше «Гордости».

Карл подавил смех. «Гордость» была узкой изящной красавицей, а не плавающей калошей. Единственное, чем эта шаланда могла быть лучше прежнего корабля Ганнеса — это тем, что Ганнесу не так жалко было бы ее терять.

— Ну, он по крайней мере здесь.

Подбоченясь одной рукой, Ганнес протянул другую.

— Уплати, будь так добр.

Карл похлопал по кошелю.

— У меня нет столько с собой.

Надо ли им вообще плыть на Ганнесовой лоханке? Может, стоит подождать другого судна?

Нет. Ожидание может затянуться — а если он пошлет Ганнеса подальше, капитан вполне может дать знать куда надо, что здесь человек, объявленный Пандатавэем в розыск, на голове которого можно неплохо подзаработать. То, что Ганнес именно так и сделает, вытекало из невообразимо высокой платы за проезд.

Развязав кошель, Карл вынул шесть золотых.

— Это — задаток; остальное получишь при отплытии.

— Согласен. Тогда и увидимся.

Карл совсем уже было повернулся, чтобы уйти, но Ганнес окликнул его.

Стоп.

— Ты ни о чем не забыл? — спросил капитан.

— Что?

Ганнес показал на Карлов меч.

— Думаю, все же стоит кое в чем поклясться. И, пожалуйста, на мече. Если, конечно, хочешь уплыть.

Карл колебался.

— Не такой уж это плохой кораблик, — заметил Ганнес. — Остойчивый и быстрый.

— Разумеется. — Карл медленно вытащил меч, уравновесил его на ладони.

Надо покончить и с этим. А то он еще начнет меня убеждать, что лоханка сможет добежать до Кесселя за три часа.

Армин, подавляя дрожь, вцепился в одну из десяти прикрепленных к пирсу веревочных лестниц.

Была поздняя ночь, и с Киррика тянуло холодом, но холод и тьма служили хорошим укрытием Армину и его десятку воинов. Несколько часов ушло у него, чтобы решить — скольких воинов взять ему с собой с «Плети». Слишком малым отрядом Куллинана и его друзей не захватить; слишком большим — не устроить засаду. Элемент внезапности всегда давал большое преимущество, а Армин считал необходимым пользоваться любым преимуществом.

Десять человек было именно то, что надо: достаточно, чтобы одолеть Куллинана и его отряд, и не слишком много, чтобы нельзя было спрятаться.

Надо было иметь весьма острый глаз, чтобы заметить их головы и несколько футов веревки, притулившихся сбоку причала. Высокий, прочный, твердого дерева причал вздымался над черной водой почти на три головы.

Близ корабля по дереву шлепали сандалии и перекликались, отдавая приказы, голоса: «Бородавочник» готовился отойти.

Армина толкнул Игераль, висящий на ближней к нему лестнице.

— Может, посмотришь еще раз в тот шар? — прошипел он. — Или боишься? — Он потряс головой, прочищая от воды глаза и длинные заостренные уши.

Армин оскалился. От проклятого эльфа было больше неприятностей, чем пользы. Игераль был старшим подмастерьем добрых двадцать лет и не скрывал неприязни к Армину из-за его продвижения в мастера.

Не то чтобы у гильдмастера Ирина был выбор. Он не мог поставить Армина над старшими подмастерьями, не повысив его, а это дело, совершенно очевидно, было бы провалено, будь под началом Армина младшие подмастерья и ученики.

Возможно, Игераль и другие приняли бы это. Но гильдмастер пошел дальше: пытаясь избежать конфликта, он объявил свою волю касательно Армина в Мастерском Послании. Обычно это решало дело. Гильдмастер Ирин был известен скупостью на похвалу.

На сей раз это не решило ничего. Деяние Ирина возымело обратный эффект и только разожгло недовольство подмастерьев. В частности — Игераля.

— Надо было дождаться их в море, — продолжал Игераль, — а не плыть сюда, как стае силков.

— Заткнись. Хочешь, чтобы нас услыхали?

Игераль нес чушь. В морском бою было бы невозможно захватить Карла Куллинана живым. Похищение — единственный выход.

А вот в первой идее Игераля смысл был. Очень осторожно Армин вытянул привязанный к лестнице плавающий свиной пузырь и достал упакованный в сетчатый кошель шар — тот самый, что дал ему Вентхол.

— Свет! — прошипел он.

Игераль вытащил нож и сложил ладони чашечкой, чтобы яркий свет не просочился сквозь доски причала. Тирен, маг с «Плети», отказался помочь Армину ловить Куллинана, сказав, что в его договор входит только нейтрализация мелких колдунов во время набегов, но — за отдельную плату — согласился зачаровать клинок, чтобы тот светился.

Плавающий в желтоватом масле палец безошибочно указывал на город — на Карла Куллинана.

Вперя взгляд в палец, Армин ждал.

Убийственно медленно тот шевельнулся… поворотился… и замер параллельно причалу.

Выхватывая клинок и знаком приказывая Игералю сделать то же, Армин метнулся с лестницы.

Палец был точен, как игла компаса. Карл Куллинан приближался к пристани. Он был там — во тьме Эвенора. Уже близко.

— Он близко.

Армин подергал сетку — убедиться, что шар в безопасности, проверил и тонкий шпагат, которым сфера была привязана к пузырю. Узлы были крепкими; Армин выпустил шар, и тот нырнул под воду. Армин кивнул остальным.

— По моему знаку — вперед! — прошептал он. — И помните: поубивайте хоть всех, но Карл Куллинан мне нужен живым! А ты, Игераль, — спрячь этот нож.

— Сейчас, — улыбнулся тот. — Сейчас.

У начала пирса Карл вытянул руку и соскользнул с седла Морковки.

— Рафф, Пиратка когда-нибудь бывала на корабле? Юноша помотал головой:

— Нет.

Белая кобыла фыркала и, когда Рафф попытался ее вести, заартачилась, приседая на задние ноги и натягивая повод. Держа его левой рукой, юноша правой похлопал лошадь по шее.

— Что-то она упрямится… Прости, Карл.

— Не извиняйся, Рафф. Ты неплохо управляешься с лошадьми.

Рафф горделиво выпрямился.

Карл подавил довольный смешок. Простое одобрение творило с мальчишкой сущие чудеса. При всех своих прекрасных качествах Жерр Фурнаэль, очевидно, не баловал сыновей похвалой.

Карл попытался успокоить Пиратку, но кобыла, фыркнув, едва не цапнула его за руку.

Похоже, будет проще продать других лошадей, чем грузить их на борт. С Морковкой забот не будет — но вот упрямство Пиратки может им здорово помешать.

Плеча Карла коснулся Чак.

— Ты позволишь?..

— Действуй.

Маленький воин полез в мешок и извлек тряпицу. Быстрым движением он набросил ее на голову Пиратки и затянул — вышло что-то вроде повязки на глаза. Лошадь ослепла.

Это подействовало. Пиратка успокоилась мгновенно — словно кто-то повернул выключатель.

Фиалт забросил мешок за спину.

— Ведите лошадей посередине. Будет возможность маневра, если они станут метаться.

Тэннети обняла его за талию,

— Хм-м… — Она улыбнулась. — Думаю, ты на кое-что сгодишься, увалень. Кое-что этакое.

Ахира изогнул бровь; Карл покачал головой. Этакое?.. Очевидно, между Фиалтом и Тэннети кое-что произошло — а они оба это упустили.

— Больше не назначаем их дежурить вместе, — прошептал Карл. — Они будут слишком заняты друг дружкой, чтобы как следует нести стражу. Вероятно, это началось не сейчас.

— Вероятно. — Ахира кивнул. — Только не надо их ругать, ладно? Пусть тот, кто без греха, бросит камень… и все такое прочее.

— Твоя правда. — Карл поднял голову. — Пошли. Не спеша.

Он повел Морковку по причалу. Эйя рванулась вперед, пятки ее зашлепали по доскам. Она домчалась до «Бородавочника» и, остановясь в нескольких ярдах, принялась недоверчиво рассматривать незнакомцев на палубе.

Ганнес протянул руку.

— Добро пожаловать на борт. — Он поднял голову и крикнул Карлу: — Деньги с тобой?

— Как договорились, — прокричал в ответ Карл. — Вперед, Эйя. Залезай! Мы сейчас подойдем.

Мгновенное раздумье — и девочка взлетела на палубу. Карл потянул Морковку за повод.

— Тише, девочка. Это всего лишь…

Взметнувшаяся из воды рука вцепилась ему в ногу. Вторая рука вонзила в его щиколотку пылающий нож.

Боль пронзила его; Карл тяжело упал на бок, подмяв под себя левую руку. У него вырвался крик.

Одиннадцать вооруженных мечами и кинжалами человек, выскочив из воды, окружили их щетинящимся остриями кругом.

Карл потянулся к мечу — но тот же пылающий нож пронзил его правую руку, пригвоздив ее к доскам.

Пальцы его дергались; ногти скребли причал.

Чья-то рука ухватила его за волосы; узкое ядовитое лицо эльфа нависло над ним.

— Не дергайся, — посоветовали ему. — Будет больней.

— Нам нужен только Карл Куллинан, — донесся из темноты низкий голос. — Остальные вольны убираться — или подыхать.

Карл не мог повернуть головы, ладонь его рефлекторно подергивалась, и кровавые сполохи боли растекались по всей руке… Он видел бок Морковки, Фиалта, Тэннети и — краем глаза — два угрожающих им меча.

Фиалт поднял руки.

— Мы не хотим неприятностей… — начал он.

И вдруг шлепнул Морковку по крупу, посылая ее вперед, а сам выхватил из-за пояса манрики-гузари. И прыжком исчез из поля зрения Карла.

И почти сразу возник опять — зажимая ладонью пронзенную грудь. Сквозь его пальцы сочилась кровь. От ударов копыт Морковки содрогался причал.

— Чак! — рявкнул Ахира. — Вперед!

Карл рванулся — высвободить руку, и кулак эльфа ударил его в лицо.

Кровь залила Карлу глаза. Он слепо зашарил левой рукой — и сумел-таки вцепиться в эльфово горло.

И сжать. Боль раздирала его, вокруг звенела сталь, падали на доски и в воду тела — единственным, что имело сейчас значение, была его левая рука и пальцы, сомкнувшиеся на вражеском горле.

Карл сжимал.

Удары стали сильней, отчаянней.

Карл сжимал.

Плоть эльфа поддалась под его пальцами, руку омыла кровь.

Удары ослабли… прекратились.

— Можешь уже его отпустить. — Над Карлом склонился Ахира. — Он мертв. А остальные ушли. — Внезапная боль — гном вырвал нож из запястья Карла. — Рафф, бальзамы. Живей!

Карл мотнул головой, глаза слегка прочистились.

— Нет. — Боль терзала запястье и щиколотку. Каждое слово давалось с трудом. — Сперва. На борт. Все. Лечиться. Потом.

Гном поднял его, помогая Карлу удерживаться на здоровой ноге. Пирс был скользким от крови. На досках лицами вниз лежали три тела.

В луже крови Фиалта стояла на коленях Тэннети. Ее кулачки молотили по его спине.

— Болван! — всхлипывала она. — Никогда не умел защищаться от меча! Никогда…

Она колотила его по спине, словно хотела вбить в него жизнь, и слезы струились по ее лицу.

Чак вбросил меч в ножны и подошел к ней. Взял ее руку в свои.

— Ты ничем ему не поможешь, — мягко проговорил он. — Нам надо идти.

Он помог ей встать, наклонился, поднял тело Фиалта и забросил себе на плечо.

Подбежал Ганнес с парой лучников — лицо серое, губы побелели.

— По-моему, ты говорил…

Протянув руку, Рафф ухватил Ганнеса за ворот туники.

— Ты слышал, что сказал Карл. Умолкни. Нам надо убираться отсюда: они могут вернуться.

— Но…

Рафф обнажил окровавленный меч.

— Заткнись.

Карл старался слушать, старался не давать закрываться глазам, но тьма клубилась вокруг… и поглотила его.

Выплывать назад было трудно. Вода качала его, пыталась залиться в рот.

Карл сдался и позволил тянуть себя в глубину, но чья-то рука вцепилась в него и выволокла на свет.

— Карл, — проговорил Ахира, вливая ему в губы новую порцию бальзама, — мы в безопасности. По крайней мере сейчас.

Карл открыл глаза. Он лежал на узкой лавке, сквозь открытый под потолком иллюминатор на грудь его падал солнечный свет. Судно шло под углом к ветру.

— Где? — Он выдавливал из себя слова. — Где… мы?

— Ганнесова каюта. — Гном улыбнулся. — Когда мы тебя сюда принесли, Ганнес попытался возражать, но взглянул на Раффа — и передумал. У тебя верный ученик, Карл. Славный парень.

Кивнув, Карл поднес правую руку к глазам.

Рана сделалась розоватым шрамом на ладони и на ее тыльной стороне. Карл смотрел, как шрам медленно тускнеет. Скоро он исчезнет совсем. И можно будет считать, что ничего…

Нет.

— Фиалт?

Гном покачал головой.

— Тут мы оказались бессильны. Целительными бальзамами мертвого не оживить. Но Чак принес тело на борт. — Он закусил губу. — Я подумал — может, ты захочешь сказать над ним пару слов прежде, чем мы похороним его в Киррике. Тэннети говорит — на Салкете так принято.

Карл приподнялся на локте.

— Лучше я пойду проверю, как там…

Гном положил ладонь Карлу на грудь и толчком отправил его назад на лавку.

— У остальных все в порядке. Я поставил на часы Раффа и Чака; лошади в трюме и не буянят. — По губам гнома скользнула хитрая усмешка. — Хотя я бы впустил Эйю. Она рыдает. Думает, ты умер. Рафф и Чак твердят ей, что ты неубиваем, но вряд ли она им поверила.

— Уверен, что нет. Сколько этих охотников за наградой мы прикончили?

Ахира пожал плечами.

— Троих наверняка. Еще четверых ранили: они попадали в воду. Остальные нырнули и скрылись.

— А Ганнес? Как он принял все это?

Зловеще улыбаясь, Ахира поднял с пола топор.

— Я немного поговорил с ним, и он перестал выражаться. — Гном опустил топор и вздохнул. — Но он удрал, чтоб его!

— Он? Кто?..

— А ты не заметил, кто ими командовал?

Карл фыркнул.

— Я был, знаешь ли, занят. Что за фокусы?

— Вожаку лет восемнадцать. Темные волосы, темные глаза, тонкий нос. Отлично владеет мечом. Ему не потребовались и секунды, чтобы пронзить грудь Фиалта и вернуться в оборонительную стойку. У него очень жестокая — и очень знакомая — улыбка.:. И этот голос… — Гном содрогнулся. — Он очень похож на голос кое-кого, кого мы знаем, да?

Карл попытался припомнить голос. Нет, ему тогда было слишком больно, чтобы обращать внимание на что-то еще. Но описание… если забыть о возрасте… это один в один…

— Ольмин? Но он мертв! — Я сам отрубил ему голову, я держал ее в руках. Порой от собственной жестокости Карла мутило, но убийство этого мерзавца доставило ему истинное наслаждение.

Ахира кивнул:

— Но, возможно, его сын или младший брат жив.

Карл вскочил, оттолкнув гнома. Ноги были ватные — ничего, выдержат.

— Не хочешь разобраться с этим?

— При первой возможности. Сейчас же…

— Мы похороним погибшего.

Карл стоял у перил, Рафф и Эйя — рядом.

Перед ними на доске лежало тело Фиалта. Одним концом доска уходила под ограждение штирборта, другой придерживали Тэннети, Ахира и Чак.

Карл положил руку на ограждение.

— Я так и не успел узнать Фиалта так хорошо, как мне бы хотелось, — проговорил он. — Потому, наверное, что мне никогда не хватало на это времени. Да и он был не из тех, кто легко открывается. Он был всегда ровен, наш Фиалт, и замкнут.

Я никогда не мог понять, почему он отправился с нами. В нем не было того огня, что горит в Ахире, в Тэннети, да и во мне. И дело было не в получении профессии и не в профессиональном долге, как у Чака. И не в обучении действием, как обстоит дело с Раффом.

Но это никак не помогает нам узнать его. Так что же мы все-таки знаем об этом спокойном человеке? Мы знаем, что он не слишком хорошо владел мечом и чуть лучше — руками.

Хотя он учился — никто никогда не учился старательней. Мы знаем, что он был салком, моряком, крестьянином и рабом. И, наконец, свободным человеком. Но это — почти все.

Почти все… — Карл так сжал ограждение, что побелели костяшки.

— Всего лишь дважды удалось мне заглянуть за стену, которую он возвел между собой и окружающим миром. Думаю, Фиалт не стал бы возражать против рассказа об этих случаях. И надеюсь, он простит мою откровенность.

В первый раз это было на тренировке. У него что-то получилось — черт, не могу припомнить, что именно, — и я сказал что-то вроде: «Так держать, и мы сделаем из тебя воина».

Он тогда повернулся ко мне и покачал головой. «Просто человека, кто смог бы защитить себя, своё и своих. Большего мне не надо». Не надо большего…

Другой раз был прошлой ночью. Фиалт должен был понимать, что не выстоит один против мечников. Он должен был подождать приказа Ахиры.

Но он не стал ждать. Это было совершенно бессмысленно, ч-черт! — Карл ухватил холодное, окостеневшее плечо. — Ты должен был подождать, Фиалт! Должен был… — Взгляд Карла затуманился; голос дрогнул. Воин глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки.

— Думаю, это многое говорит о нашем друге. Порывистость и доброта. Мне… будет не хватать этой порывистости и этой доброты — будет не хватать Фиалта, тело которого мы ныне отдаем Киррику. — Он погладил плечо трупа и отошел.

Тэннети, Чак и Ахира со скорбными лицами приподняли свой край доски. Тело соскользнуло с нее и плюхнулось в голубую воду, почти мгновенно уйдя в глубину.

Чак обнажил меч и поднял его, салютуя. Ахира, повторяя его, отстегнул боевой топор.

Тэннети смотрела на рябь, глаза ее покраснели, лицо застыло.

Карл тоже обнажил клинок, уравновесил его на ладонях.

— Прими мою клятву, Фиалт: ты будешь отмщен. — Клинок скользнул в ножны. — Может, я и ошибся, но мне нравится думать, что ты хотел бы именно этого.

Глава 12 СТРАЖИ МЕЧА

Карл, вцепившись в ограждение, стоял на носу «Бородавочника»; кораблик бороздил тихое море, неспешно направляясь к маленькому полуострову и лежащей за ним бухте. Над головой Карла весело плясал на ветру вымпел; внизу, шипя и пенясь, плескалась у борта вода.

Волны с тихим шорохом лизали песчаный берег. Высоко в поднебесной синеве кружила острокрылая морская ласточка — вот она спикировала, выхватила из воды рыбешку и унесла трепещущую добычу ввысь.

Карл почесал живот, в который раз радуясь ощущению полного брюха. Ему понадобилось время, чтобы тело его привыкло к морю, — но оно привыкло, и куда быстрей, чем в прошлый раз.

На сей раз я кормил рыб всего-то шесть дней. Гм, если так пойдет дальше, через пару лет тошнить меня будет только в первую минуту на корабле.

Картинка самого себя, вступающего на борт, изрыгающего рвоту и тут же улыбающегося, подняла ему настроение. Он расхохотался.

Эйя вскинула на него взгляд, выгнула бровь — ну точь-в-точь Энди-Энди.

— Все в прядке, — проговорил он. Полез в карман, вытащил почти высохший апельсин и разделал его ногтем. Бросив дольку в рот, показал на берег. — Узнаешь?

— Д-да… — Она сперва кивнула, потом помотала головой. — Я не вижу дома… моего дома.

Насколько я знаю, малышка, Мелавэй протянулся вдоль побережья миль на двести — а тут тебе и косы, и пляжи, и острова, и полуострова, и заливы, и бухты…

— Не волнуйся. Может, и не сразу — но найдем мы его непременно.

Она наморщила лобик:

— Ты уверен?

Стоящий с ней рядом Рафф ласково ткнул Эйю в плечо.

— Карл ведь уже обещал, нет? — насмешливо фыркнув, он снова ткнул девочку.

Это надо было душить в зародыше. Не то чтобы мальчик совершил что-то страшное, но указать на проступок было надо.

— Рафф!

— Да, Карл?

— Мы не бьем людей, которых взялись защищать.

Эйя вскинула взгляд.

— Мне не больно.

— Не важно. Тот, кто избрал профессией насилие, не угрожает своей семье, своим друзьям. Мы с тобой взялись опекать Эйю, защищать ее — а не бить и запугивать.

Рафф немного подумал.

— А как же ты и Ахира? Вы с ним все время угрожаете друг другу.

— Подумай получше, Рафф. Мы изображаем угрозу. На самом деле мы не причиняем друг другу вреда. Понял разницу?

— Да. — Юноша наклонил голову к плечу. — А как же тренировки? Мы все зарабатываем от тебя синяки.

— Верно подмечено. Это обучение, не насилие. Любой из вас волен отказаться от тренировок. К тебе это тоже относится, ученик. Прекратить тренироваться и не получать синяков. Ясно?

— Ясно. Я буду тренироваться. — Рафф вернулся к перилам.

Карл одобрительно улыбнулся. Молодец мальчишка: принял выволочку как урок, не как удар по самолюбию.

Ганнес прокричал приказ — и рулевой снова сманеврировал, направив корабль между двух выступающих кос. Днище проскребло по банке, «Бородавочник» вздрогнул… освободился… и скользнул в недвижные воды залива.

Карл покачал головой. Нечего удивляться, что корабль протекает, как решето: будешь течь при таком обращении! Даже учитывая — как объяснил Ганнес, — что мелцы соглашаются иметь дело с корабельщиками только после того, как корабль окажется на мелководье, должен быть какой-нибудь другой способ заходить в заливы, кроме как всякий раз протирать днище на мелях.

И все же мореходом Ганнес был превосходным. На Этой Стороне не было Луны, а куда более слабые солнечные приливы и отливы почти не различались. Рисковать заходить на мелководье было со стороны Ганнеса подвигом; умудриться не сесть на мель — чудом.

Карл повернулся к Ахире; гном вцепился в мачту — именно вцепился, хоть и делал вид, что небрежно придерживается за нее одной рукой. «Придерживаясь», рук до судорог не сжимают.

— Плохо?

Ахира не обернулся.

— Нормально.

Карл перешел на английский.

— Эй, это я, узнаешь? Джеймс, что с тобой?

— Все в порядке. Просто мне не нравится, когда корабли прыгают.

Новый удар. Карла развернуло и швырнуло на ограждения; корабль приподнялся, опустился и замер. Эйя и Рафф обменялись снисходительными улыбками: чувство равновесия Карла оставляло желать лучшего.

Подождите, детки, вот потяжелеете на пару сотен фунтов — поймете, что таскать их не так уж и просто, не говоря о том, чтобы удержаться на ногах.

Ну да ладно. Пусть себе похихикают. Воин всмотрелся в берег, пытаясь понять, есть ли кто-то — или что-то — за пышной зеленью. Ничего. Ганнес говорил, что местные встретят их, но…

— Карл! — В голосе Ахиры звучали удивление и почти восторг.

— Что?

— Не оборачивайся. Хочу спросить тебя кое о чем.

Карл пожал плечами:

— Давай.

— Этот берег здорово похож на Гавайи, правда?

— Я бы сказал — на Полинезию.

— Гавайи — часть Полинезии, Карл. Это одно и то же. Больше всего похоже на Лагайну — пальмы, песчаные пляжи, почти нет скал, синяя вода… вот только здесь она чище и пресная.

— Верно. — Карл собрался поворачиваться.

— Еще минутку, — выдохнул гном. — Учитывая все это, ты не слишком удивишься, если местные прибудут на таких длинных долбленках?

— Вовсе не удивлюсь.

Сходные условия должны порождать сходные культуры. В данном случае самой торной дорогой — и охотничьими угодьями, кстати, — должно быть море. Если у мелцев нет возможностей строить большие парусные суда, они сделают каноэ. А если у них нет звериных или тюленьих шкур, чтобы обтянуть каноэ, они их выдолбят. Долбленые каноэ, да еще с балансирами, более устойчивы, чем другие подобные лодки, — все логично.

— Так в чем дело? У местных есть долбленки?

— По-твоему, это правильно — чтобы они были?

— Разумеется.

— Тогда обернись и скажи, почему их долбленки больше всего походят на драккары викингов.

Карл обернулся.

Три каноэ входили в жерло залива, каждое длиной ярдов в пять-шесть, балансиры вывешены, на каждом весле — по гребцу.

И с каждого высоко поднятого носа скалился резной деревянный дракон.

Проведав в трюме Морковку и Пиратку, Карл вернулся на палубу. Там его сразу же окружили Ахира, Эйя, Рафф, Тэннети и Чак. Отряд старался держаться подальше от Ганнеса и трех одетых в саронги мелцев, что на носу спорили о ценах на мелавэйскую копру и эндэлльскую сталь.

Местные говорили на эрендра со странным певучим акцентом, не похожим ни на быструю речь пандатавэйцев, ни на протяжное произношение Метрейля. Знакомый акцент…

— А, Карл? — взглянул на воина Ахира.

— Ты тоже слышишь?

— Еще бы. Можешь объяснить, почему эти парни болтают, как шведы? Как наш шеф-повар в колледже…

Чак нахмурился.

— Будет проще, — проговорил он, осклабясь, — если вы научите меня этому вашему аглицкому, а еще лучше — просто говорите по-эренски. По крайней мере когда я рядом.

— Интересная мысль, — кивнул гном. — Я попробую.

Карл жестом попросил прощения.

— Мы говорили об акценте этих мелцев. Очень похоже говорят дома.

— Дома? — Рафф покачал головой. — Не у меня.

— У нас дома. — Карл помахал рукой. — На Той Стороне. В области, что зовется Скандинавией. — Очень странно. Различия между здесь и там не были неожиданностью; он начал уже привыкать к ним. С другой стороны… в сочетании с драккарами-каноэ узнаваемость местного говора настораживала. Это должно было что-то значить.

Но что?

Это наверняка не просто переход, как произошло с ними. В конце концов, мелцы совершенно не похожи на скандинавов. Волосы у них прямые и черные, кожа смуглая, глаза с тяжелыми веками…

Чак мотнул головой.

— Бессмыслица. Я думал — перешли одни только вы.

— Я тоже так думал.

Самый высокий из мелцев, загорелый широкоплечий воин в пурпурном саронге, направился к ним.

— Ты от Арта Мирддина? — спросил он, и от его акцента по спине Карла пробежал холодок. — Он прислал за мечом?

Карл покачал головой.

— Я не понимаю — простите.

Воин пожал плечами, словно ожидал такого ответа и тем не менее разочарован.

— Аваир Ганнес, — проговорил он, — сказал: ты из земель, что ему неведомы. Он сказал, тебя зовут Карл Куллинан и за твою голову работорговцы обещают большие деньги. Это так?

Не знаю, работорговцы ли назначили цену, или весь Совет Гильдий, но ты прав.

Карл кивнул, знаком велев Чаку убрать руку с меча. Не похоже, что на них собираются напасть. А даже если и так — мелцы в лодках слишком далеко. Карл, Тэннети, Чак и Ахира запросто справятся с тремя копейщиками на палубе.

— Так.

— Почему они охотятся за тобой? — Лицо мелца было непроницаемо.

— По трем причинам. Во-первых, я освободил плененного пандатавэйцами дракона; во-вторых, убил работорговцев и нанятого ими мага, которые из-за этого охотились за мной. И в-третьих: убивать работорговцев и освобождать рабов — моя профессия. Кажется, есть и четвертая причина: один — по крайней мере один — работорговец охотится за мной из личной мести.

Карл положил руку на плечо Эйи.

— Это Эйя. Она из твоего народа. Мы привезли ее сюда. Домой.

— Я понял. А если работорговцы нападут на Мелавэй, когда ты здесь?

Не успел Карл ответить, как Чак пригнулся, резко провел большим пальцем по горлу и с присвистом вдохнул сквозь зубы.

Карл кивнул.

С посуровевшим лицом мелец вонзил копье в палубу так, чтобы оно держалось само по себе. Потом положил руки на плечи Карлу и выпрямился.

— Я — Сейгар Вотансен, маг и военный вождь клана Вотан. Окажешь ли ты мне честь, станешь ли вместе с друзьями гостем клана Вотана?

Из-за плеча Вотансена Карл видел Ганнеса: от удивления у морехода буквально отвисла челюсть. Глаза малышки Эйи тоже были совершенно круглыми. Очевидно, подобная встреча чужестранцев была более чем нетрадиционна.

Некогда, изучая на первых курсах антропологию, Карл узнал, насколько широк спектр доброжелательного поведения и как он изменяется в разных обществах. Но отношения хозяин — гость почти везде оставались неизменны. Исключение составлял клан Янамамо, о котором даже сами изучавшие его антропологи отзывались не иначе как «эти ублюдки». Мелцы вроде бы не походили на здешнюю версию Янамамо.

Вотансен молча ждал ответа Карла.

— Это честь для меня, — сказал Карл. — Мы согласны.

Вотансен опустил руки и подбежал к ограждению.

— Здесь гости клана, — крикнул он людям в долбленках, — им нужно помочь с кладью и животными. Почему все вы еще там?

Эйя глубоко вздохнула.

— Что? — спросил Карл. — Рада попасть домой?

Она мотнула головой.

— Не в этом дело.

— А в чем? Боялась, что я откажусь и задену его чувства?

Она снова помотала головой.

— Если бы ты отказался — ему пришлось бы сделать все, чтобы тебя убить.

Ахира кашлянул.

— Думаю, нам следует быть осторожными с просьбами и благодарностями. Нет?

Поставив деревянную кружку на поросший травой пол, Сейгар Вотансен откинулся на циновку, оперся на локти, покачал головой и вздохнул.

— Хорошо ли угощение, гости моего клана?

— Не хорошо, — улыбнулся Карл. — Великолепно.

Остальные, поудобней устраиваясь на циновках, вторили ему нестройным эхом.

Гостевой чертог клана Вотана был одним из семнадцати домов деревни — выстроенный из бамбука сводчатый зал с резными шестами-колоннами толщиной с человека, что изгибались над головой, поднимаясь в центре почти на шесть футов. Меж боковых, прижатых друг к другу, шестов вплетены были длинные плоские листья. В них лениво шуршал ветерок.

Очага в зале не было: малейшая искра — и все охватит огонь. Обед — жаренная на камнях камбала и сваренные вкрутую шары кокосового молока — готовился на очаге в двадцати ярдах позади гостевого чертога, еда подносилась на плоских пальмовых листьях.

Готовила — и, надо сказать, весьма неплохо — Эсталли, младшая из жен Сейгара Вотансена, гибкая, довольно симпатичная девушка лет шестнадцати. Сейчас она примостилась подле мужа — край саронга строго подвернут под колени, обнаженные груди подрагивают, — подливая ему в кружку сброженный кокосовый сок, а семь сыновей и дочерей Вотансена прислуживали Карлу и остальным гостям.

Другая жена Вотансена, Олила, дама лет тридцати с хвостиком и, судя по огромному животу, на последних днях беременности, следила за пиром из единственного предмета обстановки в зале — резного кресла.

Освещался зал семью мерцающими камнями с голову величиной, что свешивались каждый в своей сетке с центральной потолочной балки-шеста. Сияние трех камней поблекло; большую часть обеда Вотансен уверял Олилу, что его обещание обновить заклинание Сияния все еще в силе и он непременно займется этим — завтра же. Ее усмешка говорила, что обещает он это не в первый раз.

Оно и понятно. Спокойная, размеренная жизнь Мелавэя располагала к лености, к откладыванию любых дел на потом

Карл потянулся за новой порцией сока. Он был сухим и бодрящим, как легкое итальянское вино. Но как им удается сохранять его таким холодным?

Он пожал плечами. Умели же как-то римляне замораживать десерты — почему бы мелцам не уметь охлаждать вино?

Он глянул на Эйю — осоловев от сытной еды, она растянулась на своей циновке и почти спала.

— Хорошо быть дома, малышка?

Она нахмурилась.

— Я еще не дома.

Вотансен успокаивающе улыбнулся.

— Клан Эрика недалеко, маленькая сестра. Не больше двух дней морем. — На минуту он крепко зажмурился. — А на лошадях — если они у вас согласны поплавать — вы просто можете туда доехать. Выйдет даже быстрей. Мы отправимся завтра утром. — Он повел плечами. — Я сам поеду с вами. Мне нужно проследить, чтобы Ганнесу собрали копру, и заглянуть в пещеру.

При последних словах Эсталли дернулась, словно ее шлепнули.

— Сейгар…

— Ш-ш-ш. Вспомни, что говорил Арт Мирддин: «Он будет пришельцем из дальней земли». Я отведу туда Карла Куллинана. А если он не тот — меч сам защитит себя. Как прежде.

Уже во второй раз Вотансен поминал меч. Карл немного помедлил, прикидывая, не оскорбит ли его вопрос мелцев, но все же спросил:

— Что за меч?

Вотансен пожал плечами.

— Просто — меч. Жаль, наш Сказитель попался работорговцам. Он поведал бы тебе всю повесть, слово за словом. — Он поднял голову. — Но у клана Эрика Сказитель есть. Не хочешь ли подождать, чтобы услышать правильный рассказ?

— Честно говоря, я умираю от любопытства.

Хотя и не именно по поводу меча. Откуда у мелцев скандинавские имена и скандинавский акцент?

И еще.

Резные головы на их челноках — точь-в-точь как на драккарах викингов: прямоугольные, а не ящериные, как у Эллегона.

Дома — бамбуково-пальмовые копии домов викингов.

Свихнуться от всего этого можно. Климат и среда, сходные с Полинезией, должны были породить культуру, подобную полинезийской — сочетающуюся со свободной, распашной одеждой, долблеными каноэ и вольготной, неспешной жизнью, основанной на милостях моря. И при чем же тут Скандинавия? Откуда, скажите на милость, взялись ее отголоски?

Разумеется, драконьи головы на каноэ, говор или имена могли быть совпадением — но что-то одно, а не все вместе!

Сейгар Вотансен сел, осушил кружку и знаком велел Эсталли наполнить ее снова.

— Что ж, слушай. Отца отца отца… — брови его сошлись в линию: постукивая себя по колену, он пытался подсчитать прошедшие поколения, — отца отца отца моего отца — звали его Вотан Краснобородый — считали пиратом, хотя на самом деле он был человеком чести. Он плавал на своих кораблях по морю соленому, нападал на поселения плохих людей и отбирал у них нечестиво нажитые вещи и золото.

Когда Вотансен заговорил, дети чинно расселись по циновкам и стали внимательно слушать — как знакомую любимую сказку на ночь.

— Он и его воины появлялись из-за горизонта, причаливали к берегу и…

Один из мальчиков наклонился к старшей сестре.

— Как можно плавать по соли? — громким шепотом спросил он.

Она покровительственно улыбнулась ему — как любая старшая сестра в любой Вселенной.

— Соль была в воде.

— Но это же глупо! Зачем тратить соль, высыпая ее в воду? — настаивал брат. — Папа говорит, найти соль очень трудно.

— Они не высыпали. Соль уже была там.

— Откуда?

— Тише, папа рассказывает.

— …но та ночь была темна, и на море бушевал шторм, и корабль то взлетал в воздух, то падал в провалы меж волн…

— Почему же они не высадились? — снова пристал к сестре мальчик.

Она вздохнула.

— Потому что были далеко в море.

— Разве они не знали, что нельзя удаляться от берега?

— Они, наверное, забыли.

— …и в тот самый миг, когда они решили, что корабль вот-вот пойдет ко дну, небо вкруг них раскололось, и корабль оказался в тихих водах Киррика…

— Но как же они туда попали?

— Ты что — не слушал? — Сестра дала мальчишке подзатыльник. — Небо раскололось.

Он потер место удара.

— Я такого никогда не видел.

— Увидишь, ежели не уймешься.

— …на носу стоял старец. Седобородый, в серых одеждах мага. Над его головой зажатый, будто пальцами, сияющими лучами, парил меч.

«Я, Арта Мирддин, спас ваши жизни и привел вас сюда, — проговорил он на языке, которого они не знали — но отчего-то поняли, — дабы вы отнесли это в то место, кое я укажу вам. — Голос его был звонким, как у юноши, однако лицо покрывали морщины. — Вы и дети ваши станут надзирать за ним и хранить для того, кого я пришлю».

И воин по имени Бьёрн рассмеялся.

— Спасибо за меч, — сказал он. — Но будет он мой.

И прыгнул он к магу — а с пальцев мага слетела молния, и был Бьёрн поражен немедля…

Мальчик взглянул на сестру.

— Бьёрн?.. Что это за имя такое — Бьёрн?

— Имя глупца. Имя, приносящее несчастье. Уймись!

— …привел их в пещеру и оставил меч там, среди письмен, что немногие из них могли видеть и никто не мог прочитать.

«Привечайте чужих, — велел Арта Мирддин. — Настанет день — и чужак придет за мечом».

«Но как я узнаю его?» — вопросил мой пращур.

Маг покачал головой.

«Не ты и никто из твоих детей и детей твоих детей. Ваше дело — не знать, а следить и ждать. Узнает меч…»

— Как может меч что-то знать?

— Это волшебный меч, глупый.

— Гм…

— «Принимайте их с радостью, и давайте дочерей своих в жены им». — Вотансен вскинул голову. — И начали они жить спокойно и растили детей и внуков, и длилось так девять поколений. — Воин ударил кулаком по циновке. — Таков рассказ… — Он похлопал кувшин. — Еще соку?

Ахира поймал взгляд Карла.

— Прежде чем начать снова, мне нужно отлить. — Локоть его врезался в бок Карла.

— Ох… Мне, кажется, тоже. Простите — мы на минутку.

— И как тебе все это, Карл? — Гном сидел на высоком валуне и барабанил по нему пятками.

У Карла голова шла кругом. Кое-что обрело смысл… но все равно не складывалось. Одно с другим.

— Не понимаю. Что-то объяснилось, конечно, но… — То, что поведал им Вотансен, было повестью из разряда тех, которые рассказывали своим детям и внукам завоеватели-викинги. — Но — восемь-девять поколений? Когда жили викинги? В одиннадцатом веке?

Ахира кивнул:

— Вроде того. И если шайка викингов пришла сюда из одиннадцатого века, они должны жить здесь куда больше двух сотен лет — учитывая, что на Этой Стороне время течет быстрей. И намного.

Карл кивнул. Об этом говорил им Дэйтон, да они и сами убедились. Их путешествие от Ландейла к Двери-между-Мирами на Этой Стороне заняло много месяцев, но когда, воспользовавшись Дверью, они вернулись домой, выяснилось, что дома прошло лишь несколько часов. Однажды Карл разговорился об этом с Рикетти; выходило — за каждый час дома здесь проходит часов четыреста — пятьсот.

— Не мог же Дэйтон просто врать, — проговорил Карл.

— Нет, — осклабился гном. — Дейтон нам много в чем наврал, но тут он сказал правду. Это мы знаем точно. Здесь время и правда течет быстрей.

— А может, и нет. — Карл пожал плечами. — Может, его движение раз от разу меняется. Это, кстати, многое объясняет.

— Что же?

— Сам прикинь. — Карл притопывал ногой по песку. — Что бы мне раньше сообразить! — Он повел рукой. — Если эта сторона в четыреста раз старше Земли, значит, возраст ее — примерно тысяча шестьсот миллиардов лет. Так? В таком случае ее рельеф должен быть более сглажен; атмосфера, возможно, частично улетучилась бы; все горы давно бы выветрились и стали ниже.

— Это как? — Ахира нахмурился. — Что — хочешь сказать, горы истираются? Кто же это их ластиком?

— Не до шуток. Горы, как и все остальное, имеют тенденцию исчезать. Аппалачи старше Скалистых гор, по этому они ниже их. Если не произойдет нового поднятия, в ближайший миллиард лет они превратятся в Аппалачские равнины. Энтропия.

Гном обрушил кулак на валун:

— И в этом Дейтон соврал!

— Может, да, а может, и нет, — отозвался Карл. — Итак, время течет по-разному. Но Дейтон мог и не знать этого. В конце концов, время могло течь, как он говорил, всю его жизнь. Возможно, он сказал правду.

— Сомневаюсь, — покачал головой гном. — Я так и думал, что ты не заметишь… Вспомни, как звали мага? Арта Мирддин! Знакомо звучит?

— Мирддин… Ну, это одно из имен Мерлина. — Карл пожал плечами. — Возможно, легенда о Мерлине возникла из-за этого самого мага — Арта Мирддина, да?

Удивляться нечему: он уже видел реалии этой стороны, проникшие через границу миров: эльфы, гномы, метание молний, силки северного Киррика, огнедышащие драконы, пещера под Бремоном, вышедшая прямехонько из книги Исайи…

— Нет. Хотя может быть, — поправился гном. — Но дело не в этом. Помнишь, как Вотансен описывал этого мага? «Седобородый… с голосом звонким, как у юноши, но с лицом в морщинах». Не напоминает никого из знакомых?

Господи…

— И имя: Арта — Артур. Артур Симеон Дейтон. Но он говорил…

— …что только видел эту сторону, но никогда не мог перенестись сюда. Это только слова, Карл. Не обязательно правдивые.

Карл тряхнул головой.

— Ну ладно… только не пойму, как нам это поможет сложить головоломку.

— Я тоже. — Гном пожал плечами. — И чует мое сердце, мы еще долго этого не поймем. Если поймем вообще. Если только ты не желаешь снова пробираться мимо Дракона и допрашивать Дейтона.

— Было уже. Спасибо.

— Я думал — может, захочешь.

— Ты же не собираешься.

— Я — нет. — Ахира согнул руку, мышцы взбугрились огромным узлом. — Мне и здесь хорошо. Нет — думаю, нам просто не стоит сейчас ломать над этим голову. Может, Уолтер, Андреа или Лу что предложат… Может, Эллегон что-то знает, да пока не рассказывал. Словом, стоит подождать до возвращения в долину.

— Ну а сейчас что делаем?

Ахира улыбнулся:

— Это-то просто. Живем. Едим. Дышим. Убиваем работорговцев. Ведем обычную жизнь.

Карл фыркнул.

— Что ж, тогда давай возвращаться. Нужно о многом подумать.

Ахира поднял палец.

— Есть еще кое-что, что нам нужно непременно сделать.

— И что?

— Взглянуть на этот Вотансенов меч.

— Верно.

Глава 13 «ПЛЕТЬ»

— А я говорил и говорю: надо было захватывать их в море, — ворчливо сказал Ленсиус Хинриду, голос его звучал тихо, но не настолько, чтоб Армин не расслышал. Ленсиус покачал головой; мотнулись длинные сальные пряди. — И, командуй тут я, мы так бы и сделали.

Хинрид кивнул:

— Игераль тоже так думал.

— Знаю. Он…

— Хватит! — Пальцы Армина сжались на рукояти меча. Ленсиус и Хинрид умолкли.

Армин вздохнул. Неудача на пристани не улучшила его отношений с тридцатью семью оставшимися у него людьми. Молчаливое недовольство обратилось открытыми сомнениями, порой граничащими с бунтом.

Но это не имело значения. Значение имело только одно.

Итак, Карл Куллинан, я проиграл. В первый раз. Это не так уж важно; даже Отцу не удалось в первый раз одолеть тебя. Но первый раз не считается, Карл Куллинан. Считается последний.

Он обвел взглядом тесный носовой кубрик «Плети». Из тридцати с лишним лиц единственное не хмурое принадлежало Тирену: маг считал себя выше и моряков, и работорговцев.

Его серые одежды выделялись чистотой среди небрежных, обтрепанных костюмов остальных, сухощавое лицо безупречно выбрито, на узких губах — презрительная улыбка.

— Армин? — Райх поскреб в затылке. — По мне, так стоит прекратить гоняться за этим самым Карлом. Мы сможем и без него неплохо заработать — если наловим несколько дюжин мелцев. — Он похлопал по брусу над головой. — В трюме хватит места штук на сто пятьдесят… двести, если утрамбовать получше.

В Армине закипало раздражение. Он устал от этого трюмонабивателя. От всех набивателей. Было уже доказано — и не единожды, — что отлов и продажа маленьких партий здоровых рабов приносит большую прибыль, чем огромные партии рабов полудохлых — тех, что наталкивают под завязку в трюм, сковывают всех вместе, маринуют в собственных нечистотах… а потом выбрасывают за борт добрую половину, а вторую половину пользуют перед продажей целительными бальзамами.

А уж когда имеешь дело с мелцами, утрамбовка и вовсе не подходит. Они нелегко смиряются с цепью; многие отказываются есть. Утрамбовкой добьешься только одного: потери большей части товара. Даже доставка из Мелавэя небольших партий грозит десяти-, если не двадцатипроцентной потерей груза, а кто уцелеет — тех потом надо лечить.

Разумеется, выживших всегда можно продать как есть. Но в Пандатавэе — да и на всем побережье, коли на то пошло — нет спроса на больных рабов, которых, прежде чем они станут работать, надо подолгу лечить. Трамбовкой убивается прибыль.

Армин фыркнул.

— И куда ты думаешь их грузить? И в хорошем порту, чтобы переделать «Плеть» под трамбовку, надо не одно десятидневье.

Райх пожал плечами.

— Поздно об этом говорить. Мы могли бы…

Тирен прокашлялся. Райх умолк.

— Думаю, Армин прав, — сказал маг. — Мы не в Пандатавэе, не в Ландейле, не в Порт-Салке, даже не в Эвеноре. Мы — если кто не заметил — у берегов Мелавэя. Даже если ты захочешь потратить время и деньги на переделку трюма — вряд ли местные согласятся тебе помогать.

— Мы всегда можем заставить их помогать, — встрял Фика, голос его был едва слышен за шумом воды.

С минуту маг смотрел на него, потом примерился — и плюнул точно Фике в лицо.

Фика побагровел, но его кулаки с побелевшими костяшками так и остались прижатыми к бокам — он даже не осмелился стереть со щеки плевок. Другие отвернулись, не желая оказаться следующими.

— Глупец, — с мягкой улыбкой сказал Тирен. — Кто я, по-твоему, такой? Гильдмастер Люций? Арта Мирддин? Я могу запросто справиться с одним здешним колдуном и его учениками, возможно — с двумя или даже с тремя. Но окажись я настолько глуп, чтобы позволить «Плети» встать на якорь у этого берега — на сколько? на десять дней?.. на двадцать? — и вскорости тут окажутся все местные колдуны и их ученики — все, кто сможет прийти, прибежать, приплыть, приползти… А я могу отвести далеко не все заклинания.

Тирен поднялся.

— Но довольно этой чуши. У меня есть дела поважней, чем слушать ваши благоглупости. — Он вышел, и все без исключения смотрели ему вслед, пока за ним не захлопнулась дверь.

Ты смог бы отвести больше заклятий, маг, если бы не держал в голове кучу других заклинаний: молнию или, скажем, огненный шар… Но как бы тогда ты смог безнаказанно унижать других?

Тут Армину пришло в голову, что Тирен, сам того не желая, оказал ему услугу. Ударив по недовольству людей, он дал возможность Армину объединиться с ними.

Но как это сделать?

Он немного подумал — и мысль, что брезжила в глубине его головы, неожиданно обрела плоть.

— Райх, — сказал он, — тебе стоило бы больше мне доверять.

Райх резко повернул голову.

— Что?

— Ты полагаешь, у меня нет оснований не нападать на «Бородавочник» на море?

Тот зло улыбнулся:

— Знаю я твои основания. Тебе приспичило захватить Карла Куллинана живьем.

— А тебя что — устроит доля и в гораздо меньшей награде? Только было бы что делить?.. Ладно, проехали. Есть у меня и еще основание. Из тех, что наполнит кошели нам всем. Так, как если бы при трамбовке все рабы выжили. И…

— И?.. — Райх заинтересованно наклонился.

— Мой план даст нам возможность захватить Карла Куллинана врасплох. Да, конечно — потребуются ловкость и хитрость. И еще — придется учесть, что дела Куллинана в Мелавэе увели его примерно на день верхового пути от места, где стоит «Бородавочник». Я с удовольствием поделюсь с вами тем, что придумал, — если, конечно, вам интересно. — Армин улегся на лавку, заложил руки за голову. — Но главная моя забота — Куллинан. Если вы согласны отказаться от пары лишних рабов или нескольких лишних монет… — Он закрыл глаза.

— Погоди, мастер Армин, — встрял еще чей-то голос. — Не таи своих планов…

Он сел, убедившись, что внутренняя улыбка не проявилась на его губах. «Мастер Армин»? А что — мне нравится.

— Хорошо. — Армин кивнул. — Рассчитать время будет сложно, но уверен — мы с этим справимся. — Он вытащил из кармана стеклянную сферу, развернул мягкую кожу. — Все зависит от этого, — сказал он, устраивая шар в ладонях.

Плавающий в сфере палец тихонько покачивался в желтоватом масле. С его оторванного конца свешивались обломки кости и лохмотья кожи, а узкий ноготь уверенно указывал на север.

— Ну а теперь слушайте. Мы затаимся на берегу, чтобы никто нас не видел, и выждем, пока Куллинан не уберется достаточно далеко. Потом…

Глава 14 ПЕЩЕРА ПИСЬМЕН

Ох, как же мне это нравится! — думал Карл. Он мчался на Морковке по кромке воды, ударами пяток удерживая ее на галопе. Копыта лошади взбивали водяную пыль, обдавая обоих прохладным дождем.

— Прекрати, Карл! Вернись на берег! — Эйя со смехом смахивала с глаз водяную пыль. Она неслась на Пиратке слева и чуть позади него, ноги ее едва доставали до укороченных стремян.

Она похлопала Пиратку по шее. Девочка просто обожала эту лошадь; Карлу порой приходило в голову, что Эйе будет тяжелей расстаться с Пираткой, чем с ним.

В трехстах ярдах от них, в море, вровень со всадниками плыли четыре каноэ. В первом сидели Тэннети, Чак, Ахира, Сейгар Вотансен и еще двое гребцов-мелцев. Три других, в каждом по три гребца, были доверху нагружены товарами с «Бородавочника». Через несколько дней клан Вотан стянет кеч с мели, чтобы Аваир Ганнес смог отправиться собирать копру.

Впереди, в четверти мили от берега, возник островок — скалистый конус, густо заросший лесом, он поднимался над водой самое меньшее футов на сто.

Глаза Эйи расширились.

— Карл… — Она остановила Пиратку и уставилась на островок; глаза ее наливались слезами.

Он подвел Морковку к девочке.

— Что случилось?

— Я помню… Дом моего отца… — указательный палец поколебался, потом уверенно вытянулся, — там. По этой тропе. — Ее рука дрогнула и опустилась.

Карл спрыгнул с Морковки и помог Эйе слезть с Пиратки.

— Пройдемся пешком?

Они пошли по песку. Взяв в левую руку повод Пиратки, правой Эйя уцепилась за руку Карла.

Из-за вершин кривых пальм донесся дробный рокот барабанов — и повторился, когда они повернули по тропе в лес.

Причалили каноэ. Карл улыбнулся Эйе:

— Подождем чуть-чуть, ладно?

— Но… — Она повисла у него на руке.

— Никаких «но». — Он оправил саронг. — Я, конечно, одет в местный костюм, малышка, но вряд ли среди здешних ребят найдется кто-нибудь еще такой же высокий и волосатый. Пусть лучше твой клан поймет, что я друг, прежде чем мне всадят в грудь копье.

Сейгар Вотансен что-то негромко сказал одному из своих людей. Мелец бегом промчался по пляжу и нырнул в лес, а остальные подошли к Карлу и Эйе.

Все были одеты по-местному. Карла смешил животик Чака, нависающий над поясом саронга. Рафф держался с достоинством. Тэннети в этом костюмчике смотрелась вполне ничего — если забыть о шрамах у нее на животе и на спине. И о том, что рука ее не отрывается от рукояти меча.

Давно же я вдали от Энди-Энди, если Тэннети кажется мне красавицей.

Чудней всех выглядел Ахира. Полы его саронга мели по песку, а сам саронг совершенно не подходил к кольчуге, надетой гномом на тонкий подкольчужник. Гномы не созданы носить саронги.

Но хотел бы я посмотреть, кто ему скажет об этом.

Как всегда, гном прихватил с собой топор, привязав его поперек мощной груди. Хотя Ахира был вовсе не таким обидчивым, как изображал, вряд ли нашелся бы герой, рискнувший убедиться в этом.

Вотансен коснулся плеча Карла.

— Эриксены скоро будут здесь, чтобы забрать товары. И, подозреваю, отметить нежданную радость. — Он ласково взъерошил волосы Эйи. Лицо его омрачилось. — Значит, нам с тобой лучше отправиться в пещеру. Я знаю клан Эрика; скорей всего тебе не удастся уйти с празднества, не обидев никого из них. А празднество — дело долгое.

Нижняя губка Эйи вздрогнула. Карл попытался успокаивающе улыбнуться, с облегчением обнаружив, что лицо его и правда приняло нужное выражение. Оставлять Эйю было нелегко: у Карла никогда не было младшей сестренки.

— Думаю, так будет лучше, — согласился он, передавая повод Морковки Чаку. — Приглядывай тут за всем, ладно?

— Бес проббем, паинь. — Из-за сильного акцента английский ответ Чака Карл едва смог разобрать.

Карл приподнял бровь.

— Паинь?..

Чак кивнул, потом повернулся к Ахире.

— Я ведь сказал верно?

— Почти. — Ахира улыбкой попросил у Карла прощения. — Ну, он попросил научить его английскому. И Рафф тоже.

— Вижу, вы начали с самого главного.

Вотансен уже проявлял нетерпение. Карл подошел к нему.

— Идем, Ахира? — позвал он.

Гном покачал головой.

— Чтобы туда попасть, надо плавать. Так что на меня не рассчитывай. Но потом ты мне все расскажешь, ладно?

— Плавать?..

Вотансен кивнул.

— Лучше оставь меч кому-нибудь из друзей. Тебе будет очень неудобно плыть с ним.

Карл расстегнул пряжку и протянул меч Раффу вместе с ножнами и поясом.

— Сбереги его.

— Само собой, Карл. — Его ученик серьезно кивнул. — И… держи нос морковкой, — добавил он по-английски, отвешивая легкий поклон.

Карл рассмеялся.

— Ну, Ахира, держись!

Он расстегнул сандалии и отшвырнул их, нарочно обсыпав гнома песком.

Гном крякнул; Карл и Вотансен сбросили саронги на пляж и медленно вошли в море.

Вода была прозрачной и теплой. На пути к островку Карл старался держаться вровень с Вотансеном.

Но Карл не плавал очень давно, а заплыв на четверть мили никогда не относился к его любимым дистанциям. Ко времени, когда Вотансен выбрался на плоскую верхушку прибрежного валуна и протянул Карлу руку, тот мог только поблагодарить его за помощь.

Как и Вотансен, он вытянулся на камне, отдыхая и обсыхая на горячем солнце. Дышал он часто и тяжело; пришлось заставить себя дышать медленней.

— И почему мы не поплыли сюда на каноэ?..

Вотансен терпеливо улыбнулся.

— Вот поэтому. — Он постучал по скале. — Весь остров — из таких же скал. Причалить негде. Кроме того, лучше не привлекать внимания к этому месту. На всякий случай. — Вотансен встал. — Сюда.

Узкая тропа, извиваясь в лесу, круто уходила вверх — и в конце концов вывела их на вершину островка, каменную площадку, откуда открывался вид на море. Блеск в листве привлек внимание Карла; он присмотрелся. Среди пальмовых перьев, чуть покачиваясь на легком ветерке, висел в воздухе шарик света.

Вотансен улыбнулся.

— Дар Арта Мирддина. Ты поймешь, зачем он, когда мы будем внизу.

Внизу?

Мелец подвел его к краю и указал вниз. Почти в ста футах под ними, в нескольких ярдах от места, где волны разбивались о риф, бурлила вода.

— Там в Киррик впадает родник. Это поможет нам выйти — но будет мешать войти.

Слушай внимательно. Когда я нырну, отсчитай сорок вдохов, набери как можно больше воздуха и следуй за мной. Ныряй прямо в бурлящую воду, потом иди вниз — так глубоко, как только сможешь. Колодец глубок, очень глубок. Плыви без колебаний — все вниз и вниз. Тебе будет трудно, но это можно сделать.

Глаза твои должны быть открыты; когда увидишь свет — плыви к нему. Я буду там и помогу. Ты все понял?

Карл кивнул, и Вотансен отошел от обрыва, разбежался и прыгнул вниз, изогнувшись в классическом лебедином прогибе, потом выпрямился и вошел в воду. Вошел чисто, лишь маленький всплеск обозначил место погружения.

Карл глубоко вздохнул и начал отсчет.

Один вдох. Не нравится мне это. Совсем. Но он продолжал дышать и считать.

Десять. Ну, по крайней мере понятно, почему магом здесь такой молодой живчик, как Вотансен. Не стариковское это дело: один неверный шаг — и он разобьется о скалы.

Двадцать. Насколько я помню, ныряльщики в Акапулько прыгают с высоты более ста футов — так почему мне не прыгнуть с меньшей?

Двадцать пять. Да потому, что я никогда этим не занимался — вот почему. Не прыгал, и не стану — если у меня есть хоть немного мозгов.

Тридцать. А есть ли у меня выбор?

Тридцать пять. Нет, если я хочу увидеть тот меч.

К черту. Карл начал проветривать легкие. Сделав пять быстрых вдохов, добавил еще пятнадцать — чтоб уж наверняка, — смерил взглядом расстояние от скал до бурлящей воды, разбежался и прыгнул — пальцы его сами собой сжались в кулаки.

Удар.

Он врезался в воду, как в каменную стену, вышибая воздух из легких — и, оцарапав правое плечо о камень, погрузился в гладкий колодец. На какой-то миг ему захотелось вернуться, попробовать снова — потом… но он знал, что если отступит сейчас, никогда больше не наберется духу повторить это еще раз.

А потому Карл ринулся вниз, так же бешено колотя по воде ногами, как работал руками.

Стеснение в груди росло; легкие горели жестоким огнем; диафрагма тщетно пыталась пропихнуть в легкие хоть что-то.

И наконец, когда Карлу уже начало казаться, что его голова и грудь вот-вот взорвутся, рядом открылся горизонтальный туннель, и в нем мерцал свет. Карл повернул на свет.

За его вытянутую руку ухватилась другая рука; Карл перестал шевелиться и позволил Вотансену втянуть себя сперва в горизонтальный туннель, потом — в еще один вертикальный.

В двух ярдах над его головой вода подернулась рябью. Отчаянным рывком Карл высвободился от Вотансена и высунулся наружу.

Первый вдох был самым сладким из всех — за всю его жизнь.

Карл выбрался из воды и, тяжело дыша, распластался на неровном каменном полу. Вотансен скользнул на пол, подобно тюленю, потом протянул Карлу толстое мягкое покрывало.

— Вот. Обсушись. Здесь холодно. — И мелец, следуя собственному совету, снял с каменной полки второе покрывало.

Вытираясь, Карл оглядывался вокруг. Они были в маленькой, почти круглой комнатке, каменный пол полого сбегал к колодцу посредине, до потолка было ярдов пять. В стенах мерцали кристаллы.

В точности такие же, как в Пещере Дракона. Холодок пробежал по спине Карла. Он принялся растираться, но холод не проходил.

Длинная неровная трещина бежала по потолку в задней части комнаты, пропуская узорную игру теней листвы деревьев по ту сторону стены.

Эта стена не более нескольких дюймов толщиной; вряд ли пробить в ней дверь так уж сложно. И, однако, можно понять мелцев, которые не стали устраивать более удобного входа в пещеры. Если они сотворены магией, лучше им оставаться сокрытыми.

В дальнем конце пещеры открывался коридор — единственный, кроме колодца, выход.

Вотансен помог Карлу подняться, и они направились к коридору. Низкий — Карлу пришлось идти нагнувшись — коридор оказался всего десяти футов длиной. Выводил он в другую пещеру.

— Ты не сможешь увидеть волшебных письмен на стене, но, думаю, тебя порадует это.

Карл вздрогнул. В стене рядом с ним через огромное, похожее на картину окно открывался вид на море.

Окно? Откуда здесь взяться окну? Они внутри острова; окно в этой стене должно открываться в скалу, а не смотреть сверху на Киррик. И это не картина: по волнам на картине не бежала бы рябь; облака были бы неподвижны.

— Этого не может быть. Мы на уровне моря.

Вотансен улыбнулся.

— Вспомни Око, что видел наверху. Арта Мирддин оставил его там, а это — здесь, чтобы мы всегда знали, что про исходит наверху.

Бок о бок с Вотансеном Карл подошел к окну и приложил пальцы к прохладному стеклу. Изображение закружилось.

— Тише, тише. — Вотансен отвел Карлову руку. Мягко коснувшись пальцами левой стороны стекла, он тихонько нажал — и тут же убрал ладонь.

Картина изменилась — будто камера поехала вбок. Теперь картина показывала дальний берег, где стояло с дюжину человек.

— Кажется, на берег явился кто-то из Эриксенов, — заметил Вотансен. Он прижал ладонь к центру окна и немного подержал. Поле зрения сузилось, одновременно приближаясь, так что вскоре остались видны лишь четыре фигуры; впечатление было такое, словно смотришь в бинокль или в подзорную трубу.

Ахира улыбался во весь рот — а пятеро мелцев с залитыми слезами лицами окружили Эйю и тискали ее так, что казалось, вот-вот выжмут из нее воздух.

Вотансен отвел ладонь от стекла, потом коснулся правой стороны — и картина вернулась в прежнее положение, вновь обратившись к морю.

— А вот ради чего все это. — Он повернулся к еще одному проходу. — Идем.

Они вошли в проход. Этот был длинней, чем первый, — сорок ярдов сплошных поворотов. Чем ближе делался выход, тем ярче становился свет в конце коридора. Но свет иной — белое, чистое сияние.

Карл замедлил шаг. Завернув за последний поворот, он вошел в этот свет.

— Я не… — Слова замерли у него в горле; голова закружилась.

Над грубым каменным алтарем, зажатый в призрачных пальцах сияющего света, в воздухе парил меч.

Глава 15 МЕЧ

У Карла перехватило дыхание. Руки тряслись.

Но отчего? Сам по себе меч был совершенно обычным.

Ничем не примечательный двуручный клинок трех дюймов у гарды, сужающийся сперва плавно, а потом — резко к тонкому, как игла, острию. Обмотанная шпагатом рукоять и длинные толстые медные «усы» говорили, что меч этот — боевой, а не парадный.

На клинке не было ни щербин, ни ржавчины, но Карл видел много клинков не хуже. Подобный клинок мог стоить шестьдесят, ну семьдесят золотых. Не больше.

Тогда почему же простой взгляд на него поражал, как удар током?

— Таковы чары, — тихонько кашлянул Вотансен. — Так он действует на всех.

Карл оторвал взгляд от меча и сжимающей его призрачной руки и повернулся к Вотансену.

— Что…

Мелец пожал плечами.

— Большую часть того, что знаю, я уже рассказал. Я вижу на нем два заклятия. — Он потер лоб. — Внутренним взором… Одно удерживает его там, — он указал на пальцы света, держащие меч, — до прихода того, кому Арта Мирддин предназначил владеть сим мечом.

— А второе?

— Защитное. Не для меча — для владельца. Оно защитит его от любых чар.

Карл просто не мог не смотреть на меч. Он вновь повернулся к нему. Ладони его ощущали обмотанную шпагатом рукоять. Воин шагнул вперед.

— Погоди. — Рука Вотансена легла на плечо Карла. — Что видишь ты на клинке? Что говорит меч?

На сверкающей стали клинка не было гравировок.

— Говорит? Ничего. — Карл сбросил руку.

— Ничего? Тогда можно уходить — меч оставлен не для тебя. — Вотансен всматривался в лицо Карла. — Я надеялся, что это ты, — печально проговорил он. — Но надежды редко сбываются…

Карл сделал еще один шаг к мечу. Тот дрожал, испуская низкое гудение. Карл потянулся к клинку — гудение стало громче.

Он потянулся и обеими руками ухватил рукоять. Сияние стало ярче, гудение — еще громче. Пальцы света слепили; они вцепились в меч.

Глаза слезились; Карл прищурился — и потянул. От вибрации зубы его лязгали, но он только крепче вцепился в рукоять и тянул сильней. Свет стал так ярок, что даже закрытые глаза воина горели, но меч не поддавался.

Черт побери все, думал он. Я торчу здесь, пытаясь получить волшебный вибратор — а мне надо быть дома, с женой и ребенком, и…

Меч подался на дюйм — и снова застыл.

— Карл! — резко прозвучал голос Вотансена. — Прежде он никогда не двигался. Тяни сильней, Карл Куллинан! Сильней!

Он потянул сильней. Тщетно.

Он еще крепче ухватил рукоять, уперся ногами в каменный алтарь и потянул меч так, что сердце едва не выскочило у него из груди.

Шевелись же, черт побери.

Без толку. Он опустил ноги на пол и разжал ладони. Свет медленно померк; вибрация замедлилась, потом прекратилась.

— Ничего не выходит.

Карл покачал головой. Вотансен коснулся его руки.

— Жаль, — проговорил он. — Когда он шевельнулся, я был уверен, что это ты. — Он пожевал губами, пожал плечами и повел Карла назад по коридору, а свет позади медленно тускнел. — Но это не первое разочарование в моей жизни; и не последнее, полагаю.

Указав на окно, Вотансен отошел к противоположной стене.

— Мне надо обновить некоторые заклятия. Если хочешь — поразвлекись покуда с Оком.

Он по-портновски уселся перед стеной против стекла, положил руки на колени и принялся, шевеля губами, читать невидимые буквы.

Карл внимательно посмотрел на стену. Нет — для него это была по-прежнему пустая стена. Раз он не мог творить волшебство, не мог он и видеть подобные надписи.

Вряд ли это честно.

Впрочем, пошла она к черту, честность. И здравый смысл — следом.

Однако кое-что посылать не стоит. Арта Мирддина и его меч, к примеру.

События этой стороны нередко отражались — как легенды — там, дома. Большой меч, каким-то образом связанный с планами могущественного колдуна, неподвижный, пока его не коснется тот, кому это предначертано… похоже на историю Эскалибура! Легенда изменилась — но как раз этого можно было ожидать.

История Эскалибура всегда казалась Карлу бессмыслицей. Если бы тот, кто вырвет меч из камня, автоматически становился королем Англии — Англией очень быстро стал бы править первый каменотес, оказавшийся поблизости с молотком и резцом.

И никакое заклятие не помешало бы этому: чары на Той Стороне работают далеко не всякий раз — если работают вообще.

Но что все это дает? Дейтон провел на Эту Сторону отряд викингов, чтобы они не только охраняли меч, но и привели к нему избранника, того, кого меч защитит от заклятий и чар.

Предполагалось что избранник возьмет его. И использует. Для чего?

Карл тряхнул головой. Мысль зашла в тупик.

Чего ты добивался на самом деле, Дейтон?

Воин пожал плечами. Ахира прав. Пройдет очень много времени, прежде чем они это поймут.

Карл повернулся к окну, за которым открывался вид на море. Он прижал пальцы к левой стороне стекла и повернул Око к берегу. Мелцы чередой сновали по берегу, перенося холщовые мешки и складывая их на песке за линией прилива. Куча была уже явно выше шести футов.

Карл пожал плечами. Ганнесова копра. Плохо, конечно, что Аваир не может доставить ее прямо в Пандатавэй, а вынужден продавать в Эвеноре купцам-перекущикам. За высушенные невыжатые кокосовые ядра в Пандатавэе можно взять большие деньги. После того, как их выжмут и маги заберут нужное им количество масла, остальное пойдет на мыло и кремы, а жмых — в хлеб и сладости.

Но почему его сносят на берег сейчас? Ганнес и его «Бородавочник» не появятся раньше завтрашнего дня. Сейчас Эриксены должны бы праздновать возвращение Эйи.

Карл повернул Око к морю. На самом горизонте маячила черная точка. Корабль.

Все встало на свои места. Ганнес вышел на день раньше, и наблюдатели клана Эрика заметили «Бородавочник». Наблюдатели, без сомнения, подняли тревогу, но люди Вотансена успокоили их, объяснив, что корабль этот — дружественный.

Карл открыл было рот, чтобы сообщить об этом Вотансену, но передумал. Мелец все еще созерцал стену, тело его от напряжения было как каменное.

Надо было мне спросить, надолго ли он. Он лениво вывел точку-корабль в середину экрана и прижал пальцы к стеклу.

«Бородавочник» вырос; казалось, он плывет прямо на Карла. Корабль высоко сидел в воде: весь его груз остался у клана Вотан. Когда кеч приблизился, Карл разглядел на носу Ганнеса.

Не похоже на него. Ганнес обычно управлял кораблем с главной палубы, находясь посредине между впередсмотрящим на первой мачте и рулевым на корме. Таким образом он мог, не поднимаясь из кресла, и слышать донесения, и отдавать приказы.

Фигура Ганнеса заполнила экран. Моряк вытер со лба пот. Рука дрожала.

С чего бы ему так волноваться? Близ берега наверняка есть рифы, но вряд ли это их он так боится.

Карл шевельнул пальцем, чтобы осмотреть весь корабль, но движение оказалось слишком резким; Око потеряло «Бородавочник» из виду.

Черт. Он оторвал палец от стекла, подождал, когда поле зрения расширится, и вновь аккуратно приблизил кеч, осторожными касаниями пальца направляя взгляд Ока.

Рядом с Ганнесом стоял юноша. Смуглый, узколицый, с прямыми темными волосами. Жестокая улыбка пробежала по его губам, он всмотрелся в шарик дымного стекла, потом сунул его в кошель и, повернувшись, сказал что-то человеку у себя за спиной.

Перед Карлом был помолодевший Ольмин.

У Карла оборвалось сердце.

— Вотансен, взгляни. Мелский колдун оскалился.

— Не сейчас, прошу тебя. Мне и так трудно…

— Отвлекись. Это очень важно. Тут работорговец, что пытался схватить меня в порту Эвенора. Он и его люди захватили «Бородавочник». Они направляются прямиком к этому чертову пляжу, а Эриксены не знают…

— …что это работорговцы. — Вотансен побелел. — Мы сказали, чтобы они ждали друзей…

— Точно. — Правая рука Карла нашаривала меч. Хорошо бы точно знать, что они собираются делать. Сейчас на стороне работорговцев — внезапность. Как они ею воспользуются?

Скорее всего они встанут на якорь или причалят где-то поблизости и позволят долбленкам Эриксенов — как принято с купеческими кораблями — выйти им навстречу. Потом работорговцы перебьют или захватят тех, кто будет в каноэ, а самими каноэ воспользуются, чтобы переправиться на берег — а их маги защитят их от чар мелских колдунов.

Да, примерно так они и будут действовать. Совершенно очевидно — если уж работорговцы пошли на риск захвата «Бородавочника», чтобы получить преимущество внезапности — они намерены хорошо поживиться на этом.

— Карл! — Голос Вотансена дрожал. — Они, должно быть, уже захватили мой клан. Иначе оттуда уже прибежал бы кто-нибудь — предупредить.

— Успокойся, ладно? — Все верно, но сейчас все равно уже ничего не поделаешь. — По крайней мере одно преимущество у нас есть. Мы с тобой знаем о врагах — а они не знают, что мы о них знаем.

Да — но как им воспользоваться этим своим преимуществом? Не могут же Карл и Вотансен напасть на работорговцев одни.

— Плыви на берег и тихонько предупреди моих — только моих. Скажи Ахире: пусть затаится со своим арбалетом среди деревьев; Чака, Тэннети и Раффа пусть отправит к деревне — устроить засаду на тропе.

— Но Эриксены…

— Если мы дадим им знать, они поднимут тревогу. И все превратится в обычный набег. Клан Эрика отойдет в холмы, а работорговцы похватают, кого сумеют, и уйдут. Мы должны покончить с ними; таким путем этого не добиться.

Ключом ко всему был пандатавэйский маг; Карл решил убрать мага.

— Просто постарайтесь не поднимать шума, пока я не подам знак. Если вы поднимете шум — навлечете на свои головы мага. А теперь — шевелись!

— Но ты не сможешь взять мага один. У тебя ни малейшего шанса.

— Я не буду один. Иди!

Вотансен помчался к проходу в комнату с входным колодцем. Карл не стал дожидаться всплеска: он повернулся и поспешил в пещеру меча.

Скрестив ноги, Карл уселся на каменный пол.

— Дейтон, ты слышишь меня?

Никакого ответа.

— Я знаю: ты не просто так поместил сюда меч.

Ответа нет. Ничего. Меч молча висел в воздухе, крепко зажатый в световых пальцах.

— Арта Мирддин, ответь мне.

Ничего.

Воин поднялся, подошел к грубому каменному алтарю и мягко положил ладонь на рукоять меча. И потянул — несильно, будто тянул за руку ребенка.

Меч не двигался.

Карл потянул сильней… еще сильней… свет стал ярче, меч задрожал.

Карл разжал ладонь. Сила тут не годится. Должно быть что-то другое. Подумаем…

Почему Арта Мирддин создал — или заколдовал — меч, который защищает своего хозяина от любых чар? Зачем нужен подобный меч? Ответ очевиден: чтобы убивать магов. Именно этого и хотел Арта Мирддин.

Разумеется, не всех магов. Арта Мирддин вовсе не хотел, чтоб вырезали всех его собратьев. Он хотел уничтожить одного определенного мага.

Итак. Меч оставлен здесь с определенной целью, и цель эта — чтобы тот, кому это предназначено, взял меч и убил им врага Дейтона. Да, смысл в этом есть…

Но зачем магу, столь могущественному, как Арта Мирддин, нужен подобный окольный путь? Почему бы ему самому не разделаться с тем магом?

Ответ на это был только один: Дейтон был совсем не уверен, что сможет победить — в честном бою.

Внезапно и совершенно непрошено перед внутренним взором Карла возникла Пустошь. Некогда там был пышный зеленый лес — пока битва двух магов не иссушила землю на веки вечные.

И Расколотые Острова, что лежат в северной части Киррика. Легенды говорят — когда-то они были одним островом, одним королевством. Но имя того острова давно позабыто.

Позабыто? Что за чушь такая? В Великой Библиотеке Пандатавэя были сведения обо всем; знание не исчезнет, пока стоят библиотеки. Если только…

Если только имя это не стерто. Не с бумаги — из памяти. А кому проще всего сделать это, как не Главе Гильдии магов?

Предположение: Дейтон бился с гильдмастером; битва породила Пустошь и разорвала остров.

И поскольку Дейтон не убит — он скрылся, отыскал или сотворил меч, провел сюда викингов — охранять его — и ушел на Другую Сторону.

И потом перебросил сюда нас.

Это должно иметь связь. Если это и в самом деле часть его битвы с гильдмастером, переброс сюда Карла и всех остальных должен был стать очередной — своеобразной — атакой на его врага.

Тогда почему же Карл не смог взять меч? Если все это действительно так — меч должен был сам прыгнуть ему в руку. А все, что он сделал, — это чуть сдвинулся.

Значит, я не могу взять меч, потому что убить гильдмастера предначертано не мне. Но я как-то связан с избранником, иначе меч вообще не пошевелился бы.

Нет! Дейтон не посылал их сюда, покуда к ним не присоединилась Энди-Энди. Именно это стало толчком. Разумеется, я связан. Как отец.

Карл положил ладонь на рукоять.

— А если, взяв, я соглашусь отнести его в долину и отдать сыну моему, когда он будет к тому готов?

Черные сполохи побежали по серебристой глади клинка, образуя жирные буквы.

Карл моргнул. Буквы исчезли.

Призрачные пальцы таяли, потом исчезли совсем. Меч лязгнул о камень.

Быстрым движением воин схватил его; сталь была девственно чистой.

— Ну что ж, Дейтон, считай, сделка заключена. — Мы с тобой еще поговорим об этом — в ближайшие дни.

Пока же мне надо подумать, как использовать этот клинок с наибольшей пользой.

Глава 16 КРОВАВАЯ ПЛАТА

Держась под водой почти целиком — кроме глаз и носа, — Карл обеими руками вцепился в полузатопленную скалу.

Меч, плотно замотанный в покрывало из пещеры и натуго перетянутый оторванными от другого покрывала полосами, был привязан у него на спине.

Таясь в тени, воин не шевелился, когда «Бородавочник» проходил мимо — не больше, чем в двухстах футах. На носу его, притворно дружески обнимая за плечи Ганнеса, стоял похожий на Ольмина юноша; другая рука его лежала на рукояти кинжала.

По всему кораблю рассыпались человек тридцать — сорок в моряцких туниках — все они старались не слишком удаляться от мечей и луков.

Вот, значит, в какие игры вы играете. Работорговцы заменили собой весь экипаж Ганнеса. А экипаж, возможно, в трюме — в цепях. Или в плену на невольничьем корабле. Или — что более вероятно — мертв.

Мучительно медленно «Бородавочник» миновал остров. Наблюдателей на корме не было; Карл отцепился от камня и поплыл за судном, стараясь, несмотря на тянущий вниз меч, держать голову над водой.

«Бородавочник» медленно полз дальше; его большой кливер, повернувшись, хлопал на ветру, матросы торопливо спускали главный парус — но корабль не разворачивали и якорь не бросали. Он неуклонно приближался к песчаному пляжу.

Значит, вот что они задумали. Работорговцы выбросят корабль на берег, как принято у купцов, подождут, пока народ из клана Эрика выйдет на берег грузить копру, ринутся на них по мелкой воде и захватят неготовых к набегу мелцев.

Посмотрим, насколько я сумею смешать ваши планы… Хорошо бы тут сейчас оказался Уолтер: уж он-то наверняка сумел бы изобрести способ взобраться на борт, никого не встревожив, а потом перебил бы половину врагов прежде, чем они сообразили бы, что происходит.

Черт, да Уолтер смог бы очистить их кошели, спустить за борт мечи, а потом связать шнурки их сандалий — и никто бы ничего не заметил.

Карлу же придется драться со всеми — быстренько разобраться с магом, а потом держаться, пока не придет подмога.

Это если ничего не сорвется. Если все пойдет, как он задумал. Если Карл сумеет быстро покончить с вражеским магом; если он не слишком устанет удерживать всю эту кучу работорговцев; если Эриксены подойдут быстро…

Слишком много «если».

Карл мысленно пожал плечами. Я не Уолтер Словотский, но посмотрим, не смогу ли я сработать в его духе.

Он дотянулся до кормы «Бородавочника» и, тяжело дыша, крепко вцепился в массивный руль. Спина и бедра ныли; мышцы плеч казались мотками раскаленной проволоки.

Обросший руль был покрыт осклизлым зеленым илом. Корабельный борт поднимался над головой Карла футов на десять. Все равно что на милю… Ухватиться на нем было не за что; Карл не мог бы даже подтянуться на пальцах.

Но посреди гладкого борта был иллюминатор Ганнесовой каюты. Давным-давно, в лучшие дни «Бородавочника», каюта капитана была светлым, просторным местом, куда свет и воздух проникали через большую амбразуру, закрытую скользящим стеклянным витражом. Или это был все-таки иллюминатор?..

Стекло давно разбилось, иллюминатор прикрывали ставни — но рама могла остаться скользящей и открыться, если он сумеет ухватиться за нее, не зацепившись за ржавые гвозди, которыми удерживались ставни.

Задыхаясь от напряжения, Карл подтянулся и выбрался на руль. Выпрямился, кое-как сохраняя равновесие, и вцепился в растресканное дерево подоконника.

И попытался сдвинуть в сторону закрытое ставнями стекло.

Долгие годы дерево обдавали волны и сушило солнце — и оно присохло к месту.

Если дернуть сильней — он скорее всего потеряет равновесие и полетит в воду. Или раздерет руки о гвозди.

Гвозди — ну, конечно же! Чудом удерживая равновесие, Карл вытянул из-за спины меч и развернул его. Покрывало и полоски ткани полетели в воду. Воин держал меч рукоятью вверх.

Осторожно… Остается только молиться, чтобы каюта была пуста. Навершием, как молотком, Карл осторожно постучал по гвоздю. Звук вышел негромким: никто на «Бородавочнике» не услышит его за шипением ветра и плеском волн.

Прижав ставень свободной рукой, он ударил еще раз, сильнее, чтобы вышибить гвоздь.

Со вторым гвоздем дело пошло быстрей; на третий потребовалась пара секунд.

Вскоре одна доска была у него в руках; Карл осторожно поставил ее внутрь каюты и принялся за следующую. Через пару минут он проделал дыру, через которую мог пролезть внутрь.

Работорговцы использовали каюту под склад. Почти под потолок она была завалена миткалевыми мешками, грубыми шерстяными одеялами, ящиками с вином и цепями.

Карл протолкнул в каюту меч и залез сам.

Мгновенье он, задыхаясь, лежал на полу. Нет времени — мне некогда отдыхать. Встав на четвереньки, он подобрался к двери каюты, приложил ухо к дереву. Ни звука. Отлично — значит, все работорговцы на палубе.

Замотавшись в грубое одеяло, Карл огляделся. В дальнем углу валялся его мешок. Раскрыв его, воин вытащил запасные сандалии и пару штанов, быстро натянул их, потом поднял меч. Всегда лучше быть одетым, а бой — не время отвлекаться на занозы.

Но доспехов в комнате не было. Плохо: он устал и может запросто пропустить удар. Вот когда пожалеешь о кожаном доспехе, хоть и не очень-то он годится на голое тело.

Воин снова пошел к дверям — и тут заметил под скамьей знакомую медную бутыль. Поставив меч у скамьи, он осмотрел сосуд, наклонился — и обнаружил еще восемь таких же, на всех стоял знак Целящей Длани.

Целительные бальзамы. Слава богу. Он откупорил бутыль, сделал большой глоток, умылся и плеснул себе на плечи. Прохладная жидкость смыла боль и утомление, словно их и не было вовсе.

Карл выпрямился. Снова взял меч. Отлично. Мои шансы выжить в этой заварушке стремительно повышаются. Он привязал под мышкой еще одну бутыль. Может пригодиться — и скоро.

Рядом с целительными бальзамами стояло еще пять медных бутылок — ненадписанных.

Карл откупорил одну и принюхался. Ламповое масло. Вряд ли понадобится, но…

Я тяну время, подумал он, осознав вдруг, что влага на его ладонях — отнюдь не капли целительного бальзама, и уж подавно — не вода Киррика. Пора заняться делом.

Стоя позади первой мачты, Армин добродушно улыбался Тирену. В матросской одежде маг выглядел глупо, но Армин не собирался сообщать ему этого.

— Ты еще не нащупал их колдунов? — Армин наклонился, проверил, хорошо ли связан Ганнес, потом подкатил капитана к открытому люку и спихнул вниз. Удар и глухой стон сказали ему, что Ганнес «приземлился» на пол трюма.

Тирен усмехнулся.

— Колдунов?

— Да, колдунов.

Тирен прикрыл глаза. По лбу его побежали морщины.

— Один — на пляже. — Он помолчал. — Второй — чуть дальше, за деревьями. — Маг разлепил веки.

— Ты уверен?

— Уверен. Я вижу их сияние внутренним взором. — Он поднял ладонь. — Но они меня не увидят: свое сияние я притушил. Они ничего не увидят, пока не станет поздно. К твоему сведению, я всегда так делаю.

— Ну и отлично. — Армин повернулся взглянуть на Ленсиуса и Фику. Ленсиус играл кошкой, Фика снимал свои боло с поручня у мачты.

— Прекратите сейчас же! — прошипел он. — У нас не должны видеть оружия до последнего момента.

— И что это за момент? — проворчал Ленсиус.

— Когда большинство их соберется на берегу. — План прост, но тем и хорош: арбалетчики снимут двадцать — тридцать воинов, и мелцы сразу потеряют способность защищаться. Это да плюс неожиданность — неплохой выйдет урожай женщин и детей.

Самой приятной частью этого плана было то, что, когда Тирен убьет их магов, а люди Армина займутся делом, Армин сможет взять мага и нескольких своих парней и отправиться искать Карла Куллинана. А остальные останутся сгонять и грузить мелцев.

Тирен показал на Арминов кошель:

— Взгляни, где Куллинан.

Армин пожал плечами. Последний раз, когда он смотрел в сферу — перед тем, как они обогнули островок, — палец указывал в направлении мелской деревни. Поскольку на берегу Куллинана нет — он скорее всего в самой деревне.

Отдыхает небось. Больше тебе отдыхать не придется, Карл Куллинан. Уж я об этом позабочусь. У меня с собой целительные бальзамы, так что к Вентхоллу ты приедешь живым и невредимым, как и обещано. Но это не помешает мне позабавиться с тобой на обратном пути — до Пандатавэя плыть долго, я сто раз успею разрезать тебя на кусочки и срастить обратно…

— И все же взгляни, — повторил Тирен. — Если он близко, я сперва погружу его в сон, а уж потом займусь колдунами — тогда он наверняка не сбежит.

Армин ядовито улыбнулся.

— Сбежит?.. И бросит своих друзей? — Он обернулся к Ленсиусу. — Вот теперь — вперед.

Ленсиус расплылся в улыбке и махнул собравшейся на палубе толпе. Радостно ухая, все повыпрыгивали за борт и помчались к берегу; на корабле осталось лишь пятеро — охрана.

Тирен дернул Армина за рукав:

— Взгляни.

Армин еще раз пожал плечами — но за кошель взялся.

— Если ты так настаиваешь… — Он вытащил стеклянный шарик и развернул мягкую кожу. — Хотя нам и не надо…

У него перехватило дыхание. Повернувшись в желтом масле, вырванный палец указывал прямо вниз.

— Ганнес! — прошептал Карл, оттаскивая капитана прочь от падающего сквозь люк света. Когда оба они благополучно укрылись в тени, Карл принялся одной рукой трясти капитана за плечо, одновременно стараясь перерезать мечом веревки, что стягивали руки Ганнеса за спиной.

Ганнес помотал головой. Лицо его побледнело, но глаза были ясными.

— Куллинан, им нужен ты.

— Тише. Выпей. — Карл откупорил бутылку бальзама и просунул горлышко меж губ Ганнеса. На щеки того тут же начала возвращаться краска. — Тебе лучше выбираться отсюда. Тут скоро начнется серьезная заварушка…

— Привет, Карл Куллинан. — Через край люка свесилось знакомое лицо. — Очень тебя прошу: не шевелились. — Четверо арбалетчиков, окружив люк, целились прямо ему в сердце. — Какая встреча! Будь так любезен, подожди чуть-чуть, я сейчас подойду.

А Ахира-то прав, подумалось Карлу: ну точь-в-точь Ольмин, только помоложе, поглаже. Может, взгляд поострей, улыбочка померзопакостней… но и всё.

К пятерке наверху подошел еще один.

— Не глупи. Давай я все-таки погружу его в сон. Тебе же будет проще заковать его.

Юноша пожал плечами:

— Делай как знаешь.

Маг воздел руки; с губ его полетели резкие слова, что забывались, едва будучи услышаны.

Глаза Ганнеса закрылись. Карл ощутил лишь мгновенную слабость.

Он крепче сжал меч. Маг побледнел.

— Не работает! — взвизгнул он. — Что-то мешает…

Карл не стал ждать, пока маг закончит. Он рванулся в сторону, позади в палубу ударили стрелы. Воин нырнул в дверь и огляделся. Наверху громыхали сапоги.

Отсюда не выбраться. Кормовой люк они закроют прежде, чем Карл до него доберется.

Каюта капитана. Путь, которым он пришел. Карл помчался к каюте, захлопнул за собой дверь и задвинул засов.

По ту сторону двери перекликались голоса, гремели шаги. Можно нырнуть, уплыть и… нет. Если вражеский маг еще не уничтожил Вотансена — он, возможно, делает это как раз сейчас. Уплывать с корабля и предупреждать Вотансена попросту нет времени.

Надо no-быстрому покончить с ними, потом заняться магом. Или… Взгляд его упал на бутылки с ламповым маслом.

Надо попробовать. Покуда тяжелые удары сотрясали дверь, он откупорил одну из бутылок и разлил масло по всей комнате, обрызгав заодно и себя. Из мешочка с огнивом он вытащил кремень, отбросил мешочек и вскрыл бутыль с целительным бальзамом.

Удары сделались громче.

Еще пара секунд — и они ворвутся сюда. Последний, быстрый, жадный глоток сладкого настоя — на счастье, остаток жидкости — на себя, осторожней, не залить бы меч и кремень… Убедившись, что целительный бальзам покрывает его с головы до ног, Карл отбросил пустую бутыль, открыл еще одну и выпил ее целиком.

Открыв последнюю бутылку масла, воин зажал ее в руке. Один удар — и меч вошел в промасленную стену у двери. Карл хорошенько полил маслом меч и швырнул пустую бутылку на пол.

Он достал еще одну бутыль бальзама и принялся ждать, пока работорговцы высадят дверь.

Дерево оказалось прочным — а вот засов поддавался, скрипом и скрежетом выражая возмущение против подобного с собой обращения.

Дверь упала внутрь, Карл набрал в грудь воздуху — и сильно, с оттяжкой ударил кремнем по клинку.

Посыпались искры. Одна упала на масло.

Каюту охватило пламя.

И Карла — тоже. Пламя пожирало его; кожа трещала в огне, от боли захватывало дух. Но он тут же исцелялся — чтобы сгорать снова.

Пламя горело горячей, ярче. Оно лизнуло его веки, Карл вскрикнул и зажмурился.

Разбив бутылью бородатую рожу, Карл вырвал из стены клинок, ударил — и снес голову работорговца с плеч.

Боль пронзила его живот, а с ней — скользящий холод стального клинка. Карл отшатнулся, отбивая удар, размахнулся и, как кинжал, метнул меч во врага — клинок вошел тому в грудь до самых «усов».

В этот миг чья-то рука вцепилась в бутыль с бальзамом.

Нет. Бальзам был единственной надеждой Карла выбраться отсюда живым. Он зубами вцепился в руку, разрывая мясо и мышцы, солоноватая кровь наполнила рот.

Рана исцелилась, и боль унялась, но огонь по-прежнему пылал — и по-прежнему жег его. Карл потянулся и свободной рукой ухватил ухо какого-то врага. Работорговец взвыл — а Карл одновременно поднял колено и дернул вниз руку, размозжив вражье лицо, как корзинку с яйцами.

Крик все еще стоял у него в ушах — но теперь это был только его крик. Карл выскочил через дверной проем в коридорчик. Воин горел.

Его правая рука сжимала бутыль, но пальцы не действовали. Он поднес пробку ко рту, сжал зубами и вырвал прочь.

Глотая сладкий напиток, он поперхнулся. Поборол кашель и вылил часть бальзама на себя, плеснув немного в глаза.

Боль стихала. Карл открыл глаза. Сперва зрение было затуманено: он словно смотрел сквозь воду.

Потом к зрению вернулась ясность. Карл плеснул немного бальзама в дыры дымящихся штанов, чувствуя, как уходит боль в обожженных ногах и бедрах.

Боль прошла. Отбросив пустую бутыль, он выдохнул, потом всей грудью вдохнул свежий, прохладный воздух. Позади из каюты выползало пламя. Сквозь его стену Карлу виделись недвижные, разбросанные по каюте тела; их пожирал огонь.

Рядом с ним, в коридорчике, с мечом в груди сидел мертвец. Глаза его незряче уставились на Карла, когда тот вытаскивал меч.

Вонь паленого мяса лезла ему в нос. Задыхаясь, он пошел по коридору назад.

Ганнес неподвижно лежал на полу.

— Ганнес! — Карл сперва легонько, потом сильнее похлопал его по щекам. — Очнись.

Веки Ганнеса дрогнули, потом распахнулись. Он схватил Карла за руку.

— Корабль горит. Прыгай за борт. Да побыстрее.

— Мой корабль…

— Твоя жизнь! Шевелись! — Карл рывком поставил Ганнеса на ноги и толкнул в коридор. — Выбирайся через кормовой люк; я пошел за магом.

Карл помчался к носовому трапу, взбежал наверх — ноги ощущали каждую ступень. Воин вырвался к свету.

На берегу шумел бой.

Не отвлекаться. Где…

Маг стоял на носу «Бородавочника», ветер трепал его волосы, развевал одежды — а он, воздев руки над головой, бормотал непонятные Карлу слова.

Молния с треском сорвалась с его пальцев, стрелы ярче, чем солнце, ударили в берег.

— Маг! Заколдуй меня!

Маг обернулся — и с его потного лица медленно сползла краска; глаза расширились.

— Карл Куллинан. Подожди. — Он поднял руки. — Пожалуйста, не надо. Мы можем договориться…

Карл шагнул вперед.

Маг снова пробормотал заклинание. С его пальцев вновь сорвалась молния, проскочила несколько футов, что отделяли мага от Карла…

…и осыпалась дождем искр в паре дюймов от Карловой груди, так и не коснувшись воина. Карл шагнул еще раз.

— Меч — это меч Арта Мирддина.

— Сотворенный убивать магов.

Еще шаг.

И снова маг вскинул руки.

— Подожди. Я сдаюсь. Я о стольком смогу рассказать тебе, Карл Куллинан, столько смогу для тебя сделать… Подожди, прошу тебя.

Карл остановился в трех футах от него и опустил острие.

Маг мгновенно расслабился, улыбка облегчения озарила его лицо.

Карл улыбнулся в ответ — и нанес удар. Всего один.

Улыбки по-прежнему были на губах у обоих — но голова мага уже катилась по палубе, пока в конце концов с плеском не свалилась за борт, а тело корчилось на палубе в луже крови, пока не застыло.

Бой на берегу прекратился. И работорговцы, и мелцы замерли — а потом повалились на колени и, бесчувственные, рухнули лицом вниз.

Все, кроме одного. Сейгар Вотансен, стоя у края воды, медленно опускал руки. Берег у его ног был испещрен черными дымящимися лунками.

Подскочив к ближайшему простертому на песке мелцу, он толчком разбудил его и быстро зажал рот, не давая вскрикнуть.

— Живо, пока те не очнулись.

Мелец грубо растолкал одного из своих товарищей, тот — другого, и скоро все мелские воины стояли над спящими работорговцами.

И неторопливо, хладнокровно вытащив мечи и кинжалы, принялись перерезать им глотки.

Карл содрогнулся, но рев огня за спиной напомнил ему, что «Бородавочник» — не то место, где стоит задерживаться; он перелез через борт и, нырнув, поплыл к берегу.

На берегу к нему кинулся Вотансен:

— Сюда! Кое-кто из них прорвался. Пошли к деревне. Они помчались по тропе под нависающими ветвями.

— Погрузи их в сон, — предложил Карл на бегу.

Вотансен мотнул головой.

— Не могу. Заклинание… не дотянется.

На тропе впереди лежали разбросанные останки нескольких работорговцев. Их уже почти не было видно под покрывалом из мух. Перепрыгивая обрубок ноги, Карл мысленно кивнул самому себе. Ахира неплохо поработал: ничем, кроме боевого топора, ближнего своего так не расчленишь.

Начало хорошее.

Впереди открылась прогалина. За ней Карл видел крыши мелских домов.

Карл рванулся вперед, обогнав Вотансена.

Дома стояли широким кругом, окружая большую травянистую площадь — с очищенными до земли местами для кухонных очагов и камней по одну сторону, врытыми в землю чанами для воды — по другую.

На зелени лежало человек тридцать — сорок. Работорговцы и мелцы — воины, женщины, дети. Кое-кто был мертв, другие шевелились и стонали.

Но бой еще шел. Тэннети отбила вражескую атаку, потом в классическом выпаде наколола работорговца на меч. Выдернув клинок, она обернулась помочь Чаку.

В нескольких ярдах от Тэннети и Чака Ахира нырнул под удар врага, потом ударил сам. Топор прошел сквозь торс работорговца, как сквозь масло.

Но Рафф был в беде. Карл поспешил к юноше, надеясь поспеть вовремя — и понимая, что не успеет.

Рафф стоял между Эйей и высоким длинноволосым мечником. Залитая кровью левая рука юноши бессильно висела; от локтя до плеча тянулась длинная кровоточащая рана.

Мечник отбил клинок Раффа — и нанес удар.

Рафф вскрикнул. Его живот раскрылся, как перезрелый плод.

Карл был в паре шагов. Он отбросил меч — и прыгнул.

Мечник как раз заносил клинок, чтобы добить — и в этот миг ему на спину обрушился Карл. Прежде, чем упавший враг успел пустить в ход свой меч, Карл ухватил его за голову и резко повернул. Позвонки хрустнули.

Он молотил кулаками лицо врага, не заботясь, жив ли он, мертв ли — ему это было все равно.

— Карл! — Лицо гнома возникло в нескольких дюймах от его собственного. Ахира поймал его руки, удержал. — Рафф жив. Ему нужна помощь.

Карл обернулся. Юноша лежал на траве, голова его покоилась на коленях Эйи, пальцы вцепились в живот, стараясь стянуть края раны.

— Тэннети! — рявкнул Карл. — Найди мою лошадь — в переметных сумах бальзам.

— Бегу, — откликнулась она. Голос ее смолк вдали.

Рука Раффа ранена была очень серьезно: глубокая рана тянулась от локтя почти до плеча. Весь левый бок и землю вокруг залила темная кровь.

Рафф слабо улыбнулся, пытаясь поднять голову.

— Ты жив, — чуть слышно выдохнул он. — Я же им говорил…

— Тише. Лежи смирно. — Карл оторвал от штанов по лоску и обмотал ею предплечье юноши. Сделал скользящий узел и затянул — туго, как только смог. По крайней мере кровью Рафф теперь не истечет… А что с животом?

Здесь он был бессилен. Просто нажать — значило выдавить мальчишке кишки. Да и перекрыть все эти кровоточащие сосуды и сосудики он не мог.

Пара минут. Всего лишь пара минут. Тэннети вернется с бальзамом, и…

— Чак, Вотансен где-то здесь. Он должен знать, где Эрик сены хранят свои бальзамы.

Чак испарился.

Рафф закашлялся; розоватая от крови пена показалась на его губах.

— Эйя цела, Карл. Я защитил ее. Как ты говорил.

— Помолчи, ученик. — Карл заставил себя улыбнуться. — Немного помолчишь, а как Тэннети или Чак принесут бутыль — мы тебя живо поставим на ноги.

— Я сделал все верно, да? Как она? — Юноша смотрел на Карла, будто Эйи вовсе и не было.

— С ней все хорошо, Рафф. Молчи.

Ахира положил ладонь Карлу на плечо.

— Слишком сильный противник, Карл. Этот тип рванул к Эйе, и Рафф просто не мог ждать, покуда я разберусь со своим.

— Как они вообще сумели пройти вас? — прорычал Карл. — Я велел Вотансену передать, чтобы ты перекрыл тропу.

Ахира пожал плечами.

— Их было слишком много. Шестеро насели на нас, а остальные — прошли. К тому времени, как мы поубивали своих противников и прибежали в деревню… — Гном покачал головой. — Они свихнулись, Карл. — Даже и не пытались никого поймать, просто резали. Большей частью старались ранить мелцев — думали, полагаю, что мы кинемся лечить раненых, а не за ними в догон. Они почти все ушли, Карл. После того, как пресытились кровью.

Пресытились кровью… Они у меня узнают, как это — пресытиться кровью.

— Потерпи, Рафф. Еще пару минут.

Пальцы Раффа сжали руку Карла.

— Я ведь не умру, правда?

— Ну что ты.

Живей же, Тэннети, Чак. У него совсем нет времени.

— Ахира, найди колдуна Эриксенов. Может, он…

Гном мотнул головой.

— Кучка пепла: маг работорговцев поразил его огненным заклятием.

Дыхание Раффа стало поверхностным. Карл приложил палец к его здоровому запястью. Нитевидный, частый пульс…

Ну же, Тэннети.

Мучительно вскрикнув, Карл вскинул взгляд. Из-за дома к ним бежал Чак с запечатанной бутылью в руке.

С побелевшими губами он упал на колени рядом с Карлом, поливая бальзамом вскрытый живот юноши.

Бальзам смешивался с кровью и гноем.

И не действовал. Карл обнял голову Раффа, приподнял ее, а другой рукой открыл ему челюсти, чтобы Чак мог влить лекарство прямо ему в рот.

Оно выливалось — стекало по щеке, на колени Эйи.

Чак опустил бутыль.

— Он умер, Карл. Бальзам не поможет.

— Продолжай лить!

Карл сжал руку Раффа — и не ощутил пульса. Он прижал палец к горлу юноши.

Ничего.

Карл положил ладонь на левую сторону груди Раффа и принялся ритмично нажимать на ее тыльную строну кулаком, кляня себя за то, что в свое время не прошел курса спасателей.

Оживай, черт тебя возьми, оживай!

— Я сказал: продолжай лить. Капни немного и на руку. — Он прижался своим ртом ко рту юноши, зажал Раффу ноздри и выдохнул. И еще, и еще, и еще…

Карл осознал, что его трясут. Ахира.

— Отпусти его, Карл. Отпусти. Он умер. — Гном взял руки Карла в свои и увлек его от тела.

Голова юноши упала. Невидящий взгляд следовал за Карлом. Чак медленно встал на колени и прикрыл Раффу глаза.

На лицо юноши упала капля… еще одна… Эйя плакала беззвучно, слезы катились по ее щекам и падали на Раффа.

Карл поднял Эйю и повел прочь. Чак застонал — тихонько, и тут только Карл заметил, что маленький воин ранен. Он прижимал ладонь к боку. На его саронге проступило пятно крови с тарелку величиной. Карл поднял бутыль.

— Выпей, — сказал он негромко. — Остальное отдашь раненым. И то, что принесет Тэннети — тоже, если понадобится.

— Хорошо.

Чак поднес бутыль к губам, потом плеснул немного на рану.

Рана тут же закрылась. Заметно ободрившись, Чак взялся за свою саблю.

— Можно мне убить Вотансена, или ты сам?..

Карл рывком обернулся.

— Что?

— Я покажу. Возьми меч. Он может тебе понадобиться.

Карл подошел к мечу, наклонился.

— Эйя, ступай найди Тэннети.

— Нет. Я хочу с тобой. — Она прижалась к Карлу, бок его сразу стал мокрым от ее слез. — А как же Рафф?

Ахира вздохнул:

— Им займусь я.

— Эйя… тут можно не торопиться. — Карл сморгнул слезы. — Ему больше не больно. — Он повернулся к Чаку. — Отведи меня к Вотансену.

За домом Вотансен пользовал раненую женщину: вливал бальзам ей в рот и в глубокую рану на животе.

— Рассказывай, — потребовал Карл.

Чак сплюнул.

— Он нашел две бутылки зелья — но не озаботился поделиться. Ему было не до Раффа… Мне пришлось вырывать у него бутыль.

— Встань, ублюдок, — тихо произнес Карл, нависая над Вотансеном.

Вотансен даже не поднял взгляд.

— Минутку. Я поговорю с тобой, когда закончу.

Протянув руку, Карл схватил Вотансена за волосы и поднял; меч он отбросил: чтобы давать пощечины, нужна свободная рука.

Откуда из подсознания всплыла мысль, что, избив колдуна и вождя клана, он скорее всего вызовет нападение оставшихся мелцев. И наверняка станет в Мелавэе персоной non grata.

Плевать он на это хотел.

— Почему ты не принес ее туда? Мы могли бы спасти его! — прорычал он, сопровождая каждое слово пощечиной. — Почему ты… — Он взял себя в руки и выпустил обмякшее тело Вотансена. Тот осел наземь.

Чак коснулся горла Вотансена.

— Он еще жив. — Приложив клинок лезвием к шее мелца, он глянул на Карла. — Довести меч?

— Оставьте его в покое! — завизжала женщина, кидаясь на Карла. — Тот мальчишка — он был чужак. Не из наших.

Эйя рванулась к женщине и вцепилась ей ноготками в лицо. Карл оторвал девочку.

— Тише, Эйя, тише. Пойдем.

Они собрались на берегу, в полумиле от усеянного телами пляжа. Вдали догорал «Бородавочник», выбрасывая к ночному небу трескучие фонтанчики искр и углей.

В нескольких ярдах от них лежало завернутое в одеяло тело Раффа.

Я не стану хоронить его в земле Мелавэя. Не стану осквернять этим его тело. Рафф будет похоронен в Киррике — не здесь.

Карл скользил взглядом по лицам. На всех — скорбь, только у Тэннети к скорби почему-то примешивалось разочарование. И удовлетворение. Второе Карл понимал. В конце концов, она сквиталась с рабовладельцами. Но — разочарование?

— Тэннети? Что-то не так?

Она помотала головой. Прямые волосы хлестнули ее по лицу.

— Я так и не нашла его. Того, кто убил Фиалта. Я осмотрела все тела, но… — Она ударила кулаком по песку. — Он ушел.

— Нет. Не ушел. — Карл показал на горящий корабль. — Тот, кто убил Фиалта, был их вожаком, верно? Черные волосы, тонкая улыбка…

В свете пожара на ее блестящем от пота лице проступила улыбка.

— Ты убил его?

— Да. Он и пара его дружков загнали меня в каюту Ганнеса. В ловушку. Так они думали.

Долгий миг Тэннети смотрела на него, и на ее непроницаемом лице не отражалось никаких чувств.

— Спасибо, Карл. — На мгновение ее ладони сжали его руку, потом она выпустила ее и отвернулась. Отошла на не сколько ярдов, остановилась и уставилась на горящий корабль.

Глядя в одну точку, Эйя набирала в ладони песок… он струйками высыпался сквозь пальцы… все повторялось снова. Вот она поднялась — совершенно бесшумно, — отошла к куче выброшенного морем топляка, где были привязаны лошади, и погладила Морковку по морде. Лошадь фыркнула, потом лизнула ее.

Подошел Карл, остановился рядом.

— Будешь скучать по Морковке?

— Нет. — Морковка наклонила голову. Эйя прижалась щекой к лошадиной шее. — Я не могу. Не могу оставаться здесь.

Карл потрепал ее по плечу.

— Они не знали про Раффа. Не знали, что он твой друг. — Слова звучали фальшиво даже для него самого. Но и подталкивать ее к уходу из дому он не мог.

— Нет. Им просто все равно. Я… — Она всхлипнула. Повернулась, обняла Карла, ткнулась лицом ему в бок. Бок тут же намок.

— Иди поговори с родителями, с кланом. Если захочешь уйти с нами — мы не против. — Он погладил ее по голове. — Ты же знаешь.

— Не хочу я говорить с ними. Они позволили Раффу Умереть. Я хочу с вами.

— Подумай хорошенько.

— Но…

Карл развел ее руки.

— Просто подумай — еще раз.

Он повернулся и пошел к остальным.

Ганнес разлегся на песке, явно наслаждаясь тем, что остался жив. Со временем он пожалеет — разумеется! — о потере корабля, но эта утрата не ударит по нему так сильно, как потеря «Гордости».

Чак уже проходил через все это. Просто еще один день жизни солдата удачи.

Само собой.

— Ахира!

Гном молча взглянул на него снизу вверх.

— Что дальше?

Ахира пожал плечами.

— Думаю, возвращение домой. На данный момент по крайней мере.

— Знаю. Я просто хотел…

— Ты хотел бы, чтоб битва была бескровной, по крайней мере — для нас. А еще — чтобы Вотансен заботился о наших так же, как о своих. И чтобы мир был простым и добрым и чтобы любую возникающую проблему можно было решить ударом меча… Верно? — Ахира покачал головой. — Так не бывает, Карл. — Гном воткнул рукоять секиры в песок и, набрав полные его ладони, принялся оттирать с лезвий засохшую кровь. — Просто — не бывает. Ты пытаешься начать революцию — такую, что потрясет этот чертов мир, что поставит его с ног на голову. Что там Торо говорит — что из сваренных всмятку яиц революции не высидишь?..

Прежде чем мы победим, прольются реки крови. И не только вражеской. Погибнет много хороших людей — и погибнет страшно. Такова правда, Карл. Так?

Карл кивнул:

— Так.

Ахира так долго молчал, что Карл совсем уж было решил: гном закончил.

Но когда Карл собрался заговорить, Ахира покачал головой.

— На самом-то деле вопрос в том, считаешь ли ты, что цель оправдывает средства. — Ахира хмыкнул. — Жутковато звучит, не находишь?

— Нахожу. — И все же Ахира прав. Мир — не добрый, милый, чистенький и уютный уголок. И желание, чтоб он таким был, его не изменит.

Секира очистилась. Гном поднялся, привязал ее к груди, отряхнул ладони и причесал пятерней волосы.

— Ты спрашивал, куда мы пойдем дальше. Думаю, вернемся по берегу к клану Вотан. Ганнес говорит, корабль рабовладельцев там и почти без охраны. Мы захватим корабль, перебьем стражу, освободим мелцев и людей Ганнеса. Потом отдадим корабль Ганнесу…

— Мы должны ему корабль.

— На самом-то деле — два. Пусть высадит нас как можно ближе к тракту Пандатавэй — Метрейль. Прикупим лошадей — сколько надо — и вернемся в долину.

К ним подошел Чак.

— Если не думать о Раффе — мы сработали здесь не так уж и плохо, — заметил он. — Маги потеряли одного из своих; может, больше им не захочется посылать членов своей Гильдии в набеги за рабами на Мелавэй.

К черту. Какое мне дело до… Карл оборвал себя. Да, мелцы оказались не таким уж приятным народом. И что ж теперь — пусть на их шеях защелкивают ошейники?

Его подергали за руку. Эйя.

— Я пойду с вами. Не могу оставаться здесь.

Тэннети притянула ее к себе.

— Никто не заставит тебя остаться. — Она похлопала по рукояти меча. — Клянусь тебе.

— А как же Рафф? — тоненько спросила Эйя.

На это ответа не было. Убийство Вотансена ничего не изменит. Рафф мертв — мертвым он и останется. Как Джейсон Паркер. Как Фиалт.

А возможно — как и все мы, прежде чем все кончится. Карл поднял свой собственный меч, надел, застегнул на поясе пряжку. На миг сжал акулью рукоять. Она легла в ладонь уютно, знакомо.

— Ганнес, ты уверен что у работорговцев не было с собой второго мага?

— Уверен, — кивнул Ганнес. — Но тебе-то что? У тебя же есть меч…

Карл не ответил. Взял меч Арта Мирддина, подержал в ладонях. В ясной стали отражался огонь «Бородавочника».

И снова темные тени побежали по клинку, складываясь в четкие письмена. Сохрани меня, говорили они.

Нет.

Карл подошел к краю берега и продолжал идти, пока вода не поднялась ему до колен.

Обеими руками сжав рукоять, он поднял меч. Что ж, Дейтон, ты заставил меня делать за тебя твою черную работу. Возможно, я умру, истеку кровью — как Рафф.

— Но не мой сын, Арта Мирддин. Не мой сын.

Меч описал три круга над Карловой головой — а потом, со всей силой, какая у него оставалась, воин швырнул его в Киррик.

А потом повернулся и пошел к берегу, не заботясь, куда упадет клинок.

Ахира встретил его потрясенным взглядом.

— Ты только посмотри!

Карл оглянулся. Призрачные сияющие пальцы возникли из моря, вцепились в меч и увлекли его под воду. Мгновенный взблеск — и клинок исчез.

На время.

Не важно, где ты сохранишь для него меч — можно и здесь. Карл тряхнул головой. Не мой сын.

— Ладно, ребята, пошли. До клана Вотан топать и топать.

Чак кивнул.

— Несколько суток пути, быстрый бой, пара дней на подготовку пиратского суденышка к выходу в море, десять дней морем, еще пара-тройка десятидневий верхом — и мы дома.

Тэннети пожала плечами.

— Нашел трудности, тоже мне!..