Меч с камнем том 2

Глава 20

— Вот это корыто…

Разочарованный возглас Светланы адресовался совершенно невзрачному кораблику, слегка покачивавшемуся на волне возле бетонного причала.

— Это он снаружи такой, — заявил, оправдываясь, Сергей, — боюсь, угонят. Внутри там более-менее.

— Ты бы хоть тент натянул.

— Тент есть, и для него всё есть. Сейчас натянем.

Совхозный бот достался ему за копейки после того, как председатель сбежал с деньгами в Штаты, а присланный из Владивостока временный управляющий прежде всего был заинтересован в «погашении долгов», избавляясь от «неинтересного» имущества. Бот постройки начала пятидесятых и требующий ремонта не был интересен никому из обладателей хрустящих зелёных бумажек, и потому легко ушёл племяннику дяди Паши, судового механика. Более серьёзные корабли уходили сразу за границу. Чем после продажи основного имущества будет жить рыболовецкий кооператив на базе бывшего совхоза, никого не волновало.

— Серёж, у тебя веник есть? Пол хочу подмести, а то песка полно.

— Вниз по лестнице спустись, прямо дверь, там подсобка.

Брезентовый тент хлопал на ветру и пытался вырваться из рук, мужчины втроём с ним еле совладали. Помимо бездетных Сергея и Светы в плавание собирались отправиться его друг Саша с женой Натальей и семнадцатилетним сыном, Андреем.

— Чуть не упустил, заразу, — пожаловался Александр, фиксируя свою часть полотнища, — сюда бы помягче что-нибудь.

— Только брезент, — улыбнулся Сергей, — обычную ткань ветром порвёт, а импортные тенты стоят дорого. И в долларах.

— А что, ничего. Тут хорошо прямо стало.

— Дюш, там в трюме лежаки есть, тащи их сюда.

— Хорошо, дядь Серёж.

Парень умчался в ходовую рубку, из которой шла единственная лестница вниз. Бот был всё-таки маленький.

— Завидую я тебе, Сашка, — пробормотал ему вслед Сергей, — вон какой лоб вымахал, и о помощи попросить не стыдно.

— Нормально всё. У тебя зато корабль есть. И сам ты — капитан. А мы у тебя поматросим.

— Ладно, не будем об этом.

— Как пойдём?

— Сначала на ост, чётко по компасу, чуть больше двух часов. Потом сворачиваем на три румба к норду, и ещё около часа.

— А сразу напрямую нельзя?

— Течение, — Сергей пожал плечами, — если снесёт, замучаемся искать. Острова на карте нет, я смотрел. Маленький он. Не остров, а так, скала с пляжиком. Дюш, один сюда ставь, второй сюда.

Мужчины бросили лежаки на палубу под тентом, сверху расстелили одеяла из одного баула с вещами.

— Совсем другое дело! Наташ, иди сюда!

Светлана оценила проделанную работу на отлично.

— Когда отчаливаем?

— Уже можно, — улыбнулся Сергей, — всё взяли, ничего не забыли?

— Всё забыли, ничего не взяли. Главное, акваланги есть, остальное неважно.

«Матросы» отдали швартовы, и бот, переваливаясь на волне, отошёл от причала. Его путь лежал к мелкому необитаемому островку, о камни возле которого некогда разбился старинный деревянный корабль.

— А где корабль? — поинтересовался Андрей, оглядывая из-под ладони козырьком волнующуюся водную гладь.

Солнце давно перевалило за полдень, и блики с поверхности воды мешали рассматривать унылый пейзаж. Бот уткнулся носом в песок, и по «трапу», сколоченному из грубых досок с поперечинами, народ вытаскивал вещи на берег.

— Вон там, под скалой, — Сергей показал рукой, — мачты давно сгнили, и мелкие деревянные детали тоже, отсюда ты ничего не увидишь. Вот когда нырнём, покажу.

Нанырялись они в тот день до упаду. Баллоны заряжали компрессором, который на боте имелся, так как иногда его использовали для водолазных работ на малых глубинах. Правда, потерпевшее крушение судно особо не порадовало, подарив исследователям лишь пару монет, но это ведь не главное, верно? Вечером, поужинав приготовленным на костре шашлыком, компания, разбившись на семейные круги, сидела на берегу и вспоминала разные случаи из жизни.

— А я ей, значит, говорю, — рассказывала Светлана, — ой, что это?

— И что?

— Нет, я про сейчас, вон там, видите? Огни!

— Где?

Капитан полез за биноклем, отец с сыном оглядывали горизонт. Тьма непроглядная.

— Вы не туда смотрите! Под водой!

— Точно!

Море, хоть и не плескало волнами на берег, ровным и тихим не было. Рябь создавала впечатление, что идут блики от Луны или что-то в этом роде… Но сегодня спутник начинал новый цикл, и звёздное небо сияло чернотой.

— Подводная лодка?

— Чушь. На подводных лодках нет иллюминаторов, и светиться там нечему. Откуда оно двигалось?

— Я увидела, когда огни появились из-за скалы. Резко появились, вспыхнули.

— Может, какой-нибудь батискаф? Маленький, частный.

— Я не знаю ни одного «маленького частного батискафа», хотя просматривал весь реестр судов. Обычно они сами по себе не ходят, их спускают с надводного судна.

— А может, что-то секретное…

— Здесь? Вряд ли. Военные стоят намного южнее, здесь только авиация летает иногда.

— А давайте нырнём и посмотрим! У нас же фонарик есть!

— Так! — Сергей подпустил в голос металла, — никто никуда ночью нырять не будет! Даже с фонарём! Завтра утром пройдёмся вдоль скалы, посмотрим, что там есть.

Ночь прошла относительно спокойно. Утром бот бросил якорь в безопасном месте напротив скалы, в стороне от подводных камней, на оба борта спустили эрзац-штормтрапы, плетёные из обычных верёвок. Акваланга имелось только два, поэтому в первый заход пошли Андреевы родители.

— Есть пещера! Вон там!

Наталья, отфыркиваясь и зацепившись за штормтрап, показала рукой направление.

— Пещера? Я не хочу в пещеру, — пробормотал Сергей, — это верёвки нужны, баллоны запасные, там заблудиться — ерундовый вопрос.

— Сашка туда поплыл. Тебя звал.

— Блин, блин, блин… Вот зачем?

На двойное переодевание ушло целых пятнадцать минут, и с каждой из них капитан нервничал всё сильнее.

— Серёж, да успокойся ты! Он тебя ждать будет.

— Я чувствую, что что-то пойдёт не так!

— Нырни и убедись.

Нырнул и друга нигде не увидел. Сориентировавшись, он поплыл в направлении скалы, под которой должна была находиться пещера. По дороге Сергей пытался понять, как так вышло, что вчера никто из них её не увидел, и понял, только отыскав вход — он был надёжно замаскирован парой камней. Обломки корабля отсюда были не видны, а пляж скрывался за скалой.

Проверил на всякий случай окрестности, никаких следов друга не нашёл. Только у входа в солидных размеров зев пещеры на камне были криво нацарапаны ножом буквы «АМ».

«Ну, Мединцев, зараза!» — капитан с досадой двинулся вглубь подводного хода.

Два бесконечных дня люди по очереди безрезультатно пытались найти пропавшего Александра. Скалы и ближайшие подводные ходы изучили наизусть. Распустив один штормтрап, удлинили верёвку, и всё равно её не хватало пойти ещё дальше. Последнюю, третью метку обнаружили на удалении ста метров от входа. К счастью, глубина в этом месте увеличилась несильно, всего на два метра. А во второй половине второго дня Сергей увидел, что приближается шторм. Поиски пришлось прекращать, несмотря на истерику обеих женщин.

Дома тоже ждали неприятности — из-за задержки Сергей пропустил рабочий день, и его уволили из кооператива. В милиции заявление приняли, но сразу намекнули, что никто человека искать не будет. Машину он решил продать, чтобы купить ещё один акваланг, дыхательный газ, которого хватило бы на бóльшие глубины, и подводный бот с электромоторами, для быстрого передвижения. Из-за машины Светлана разругалась с ним насмерть, собрала вещи и уехала к матери.

Наталья же, хоть и не помогала, закрывала глаза на зачастившего к «дяде» сына.

— Дядь Серёж…

— Что?

Андрей смотрел телевизор, когда программа прервалась, и появился анонс экстренного выпуска новостей. Сергей бросил возиться с новеньким оборудованием и малопонятными инструкциями на английском языке, и подошёл к парню.

— Внимание! Экстренный выпуск! Сегодня, второго августа, рано утром, состоялся контакт с представителями… отмечено особо — альтернативной земной цивилизации. Они заявили, что через пять дней наша планета будет вероятно атакована из космоса, и они примут меры для отражения удара. На связи со студией представитель министерства обороны.

— Я хочу особо подчеркнуть, эта цивилизация, хотя и владеет технологиями далёкого будущего, находится на нашей же планете. Чуть позже будет выступление министра иностранных дел России, он расскажет подробности. Мы раньше не контактировали, официально, с данной цивилизацией, потому что она находится глубоко под землёй, и наблюдает за нами. Они многое о нас знают.

— Спасибо. По сообщениям наших корреспондентов, уже вылетевших в зону, контактёр называет себя Империальный Союз, и находится под землёй, в каких-то пещерах…

— Он у них, — внезапно сказал Сергей.

— Что?

— Отец твой у них. Эта долбаная пещера к ним ведёт. Мы же не нашли тела, значит, он жив. Помнишь, Светка заметила огни под водой? У нас таких аппаратов нет, значит, это они были. Так-то, Дюша. Ладно, сиди тут, собирай информацию. Телевидение до сенсаций падкое, теперь постоянно будут оттуда сведения идти. И, если Сашка живой, значит, у нас больше времени. Мне нужно забежать в пару мест, я пошёл.

В ближайшие дни мир залихорадило. Многие научные учреждения создали центры «македонологии», которые отрядили сотрудников, ринувшихся с усердием репортёров в расположения македонианских войск. Им там, естественно, дали от ворот поворот, и с тех пор все газеты, журналы, научные институты и разведслужбы отчаянно дрались за малейшее новое сведение о Союзе.

Из комментариев регента и неформальных разговоров стало известно, что подземный мир расположен на четырёх островах, окружённых несолёным морем и запутанных подземных ходах Великой Пещеры, по которым якобы можно было достигнуть Союза. Якобы, потому что проверить эту гипотезу пока не смог никто. Кто смог, тот остался там навечно, вплоть до самого контакта. Разведки всего мира охотились за образцами македонианского вооружения и техники, секретами двигателей и движителей, открытиями в области химии и физики.

Однако все эти старания были похожи на попытки дикаря при помощи любимого кремневого копья попасть на территорию хорошо охраняемого склада вооружения. Многие, далеко не худшие агенты сложили головы при попытках добыть информацию или образец в обход официальных каналов. Со шпионами подземный мир не церемонился.

Пять дней, объявленных македонианами как остаток времени до попытки вторжения из Космоса пролетели как один, и в последний из них это оказалось правдой. Кораблей в чужой эскадре было немного для такой густонаселённой планеты, около четырёх десятков, из них десять крупных, позицию заняли точно над главной базой союзных войск. Некоторое время, минут десять, шли переговоры. Кульминацию Андрей и Сергей Владимирович вместе с миллиардами землян наблюдали в прямом эфире.

Трансляцию вели попеременно с двух камер, установленных за пределами базы, но обладавшими хорошим разрешением и отличной оптикой, площадка, на которой происходило действие, была как на ладони. Изредка включалась третья камера, помечавшаяся особым значком в углу экрана — от самих подземлян. Звук отсутствовал во всех вариантах, его заменяли разглагольствования ведущих.

— Этот невысокий молодой человек в серебристой униформе и красном плаще называет себя регентом подземной страны, Империального Союза. Для тех, кто ещё не знает, сообщаю, что его зовут Рэм Бугенвиль.

Смешки второй ведущей.

— Действительно, вряд ли кто-то не знает этого человека, сегодняшнюю трансляцию, как и предыдущие, смотрит буквально весь мир. Напротив него — представители инопланетной цивилизации, чьи корабли сегодня висят… Я правильно сказал? Висят на орбите нашей планеты. Мы не знаем, о чём они говорят…

Внезапно включилась третья камера.

— Пошёл звуковой ряд! Слушаем!

Легче не стало. Инопланетянин говорил на каком-то звонком языке, и, что самое странное, его понимали.

— Я правильно думаю, что регент понимает этого человека?

— Вы правы, Катя. Он внимательно слушает. Если даже не понимает сам, ему явно транслируют перевод.

— Мы принимаем предложение о мире, — произнёс Рэм по-русски, — но отказываемся от торговли, в том числе и технологиями.

— Фух, можно выдохнуть!..

— Подожди, Олег…

Инопланетянин был озадачен, причём сильно. Слова по-русски ему переводили, это сказывалось на скорости переговоров.

— Нет. Мы не заинтересованы в торговле.

— Хорошая инициатива, мы согласны. Максимальный состав вашего посольства — двенадцать человек. Месторасположение на планете выбираем мы. Охрана входит в общее количество, вооружение — лёгкое стрелковое. Межзвёздную связь вы обеспечиваете сами.

— Вот это да! Да он просто издевается!

— Империальному Союзу контакт не нужен, а со всеми остальными они даже не посоветовались!

Рэм тоже перешёл на неизвестный язык, и чужак его понял безо всякого переводчика. Ему подали меч с ножнами, с большим синим камнем в рукояти. Обескураженный инопланетянин реагировал вяло — взял оружие в руки, принялся рассматривать.

— Они понимают друг друга! Что вызывает определённые вопросы!

— Да, Олег. Наши контактёры явно знакомы с речью…

Договорить ведущая не успела. Инопланетный офицер отбросил меч в сторону, повалился на землю и захрипел, держась руками за горло. Изо рта показалась кровавая пена. Судороги продолжались не более десяти секунд.

— Что с ним?

— Трансляция-то продолжается…

— Элэр, — раздались крики с обеих сторон.

И началась пальба. Как началась, так и закончилась. Вся делегация инопланетян была уничтожена в мгновение ока, а кораблик, на котором они прилетели, превратился в груду оплавленного металла.

— Переговоры сорваны, начались боевые действия! — крикнул ведущий, — регент не пострадал, потерь среди его защитников я тоже не заметил.

Угол обзора камеры переместился вверх, стали видны корабли на орбите. Предельно чёткая картинка, оптика македониан игнорировала и атмосферу, и помехи. На одном из крупных кораблей расцвёл огненный цветок.

— О господи, они открыли по нам огонь!

Камера выхватила приближающийся снаряд. Отсутствие ориентиров не давало оценить его размер, хотя он был немаленьким. Текли секунды. И вдруг его не стало. Только что был — и исчез. Эскадра открыла огонь всем составом, сделав несколько десятков выстрелов, и все снаряды, дойдя до определённых точек, пропали из виду.

— Вот это у нас оборона!.. — прокомментировал ведущий.

Затем эскадра выпустила массу мелких и не очень летательных аппаратов, которые предприняли атаку на базовый лагерь. Их было настолько много, что в этой каше потерялись и комментарии ведущих, и какая-либо система в действиях. На планету высадился десант, воздух просто кипел от жара, десятки машин сражались и падали, сотни солдат гибли под огнём.

Трансляция от македониан показывала только ближний космос, потому телевизионщики стали время от времени переключаться на свои. На одну камеру что-то рухнуло, и она отключилась, вторая давала картинку, но без оператора и без приближения это была просто панорама сражения.

— Как в кино, — сказал Андрей, — кто побеждает-то?

— Я ничего не понимаю, — ответил Сергей, — все сражаются со всеми.

— Внимание, нам передан сигнал из штаба наземной операции, информация разрешена!

На экране появилась тактическая схема, где красным обозначали десант, а зелёным — все союзные войска. Приятный мужской голос комментировал по-русски:

— Десант смог высадиться только в тех местах, где мы планировали, во всех остальных катера были сбиты. Он рассечён на шесть частей и подвергается огневому воздействию. Сражение в воздухе, — появилась новая схема, множество красных точек в центре окружались со всех сторон зелёными, — идёт так же в предусмотренном месте, старания выйти за её пределы нами пресекаются. Вот, смотрите.

Группа красных точек из-за пределов атмосферы попыталась атаковать какой-то населённый пункт, и тут же была настигнута двумя группами патрулей. Короткая стычка, и враг бежит в космос, потеряв с десяток машин.

— Наша задача состоит в том, чтобы выдавить противника с планеты и отогнать его корабли. Согласно некоторым данным, которые я могу предать огласке, через какое-то время они поймут, что борьба такими силами бесполезна и уйдут. Мы не планируем им препятствовать. Доклад закончил.

— Наш контактёр меня пугает, — пробормотал ведущий, — они всесильны?

— По крайней мере, они сильнее пришельцев, и это радует, — ответила вторая ведущая, — мы бы ничего не смогли противопоставить орбитальной бомбардировке, а значит, были бы и торговля, и технологии, с позиции силы — для них.

— Да, Катя, я соглашусь с вами.

Взаимное истребление… точнее, истребление синарианского десанта продолжалось какое-то время, и на втором часу стало стихать. Десант эвакуировался, летательные аппараты возвращались на корабли.

— Кажется, нас снова будут обстреливать, — с тревогой прокомментировал ведущий.

Он не угадал. По эскадре противника нанесли удар с Земли. Два крупных корабля ярко полыхнули и взорвались, третий стал разваливаться на части. Досталось и мелким, но их никто не считал. Флотилия сделала несколько выстрелов в ответ, снова не достигнув никаких результатов, и принялась уходить. Вслед ей ударили некие «лазеры», обозначив границы и дальность.

— Я, если честно, немного в шоке, — сказал Сергей Владимирович, — сколько времени прошло? Час, чуть больше.

— Если папка у них, я за него спокоен, — произнёс Андрей, — только, говорят, там запутанные пещеры. Мог и заплутать. Там, в новостях говорили, что глубже всех продвинулась группа одного профессора из Москвы, Штайн… Штейнберга что ли. По глубине примерно на километр, а по расстоянию от входа — больше десяти.

— Подождём до завтра, если ничего не произойдёт, пойдём к острову. У меня всё готово. Твоя мама с нами?

— Она работает. И плачет по вечерам…

— А ты учиться дальше не идёшь?

— Я думал поработать год, в следующем всё равно идти в армию. Денег на отмазать у нас нет.

— Я слышал, некоторые техникумы делают ускоренный курс.

— Не тот, куда я хотел. Да и прерывать учёбу по судовождению на два года считаю плохой идеей.

— Тогда идём завтра. Ты готов?

— Конечно, дядь Серёж.

— Ну и хорошо. А то тут такие дела творятся…

Произошедшее действительно стало коренным переломом в жизни мира Поверхности на много лет вперёд. Возникали общества по македонологии, полурелигиозные секты, вроде знаменитого «Подземного братства», объединившего несколько сотен тысяч человек, выдвигалась масса гипотез. Многие развитые страны резко форсировали космические исследования, самое секретное из которых предполагало поиск замаскированной македонианской базы в Солнечной Системе. Ветераны битвы с Кассиопеей также организовали свой союз, по примеру ветеранов Афганистана.

А македониане вяло, с неохотой общались с земными представителями, пока, по их словам, синарианская эскадра не ушла из Солнечной системы.

Андрей плюхнулся в воду вслед за капитаном, перевернулся спиной кверху и заработал ластами. Сергей Владимирович, стоя на дне посреди водорослей, возился с буксировщиком.

Эта штука, на которую ушёл автомобиль Сергея, представляла собой плоскую широкую лыжу с двумя забранными сеткой гребными винтами, вращавшимися в разные стороны. Один человек мог лечь на неё грудью, двое — держаться за поручни, двигаясь рядом. Два электромотора создавали хорошую тягу.

Помимо буксира, приготовили также длинную синтетическую верёвку, которую пока смотали в бухту. Конец верёвки задумали привязать не у входа, а ниже, у последней, третьей отметки, благо всё, что выше неё, оба поисковика помнили с завязанными глазами.

Сергей примотал конец бухты к валявшемуся здесь камню, после чего намертво закрепил его в трещине на стене, подёргал для верности, кивнул — надёжно. Включил моторы буксира, они закрутились вхолостую. Без лишних жестов Андрей взялся за свою скобу, капитан — за свою, переключил передачу, и аппарат рванул вперёд.

Подводный мир, как всегда, как и тысячи лет, жил своей жизнью, почти не обращая внимания на незваных пришельцев. Сновали стайки маленьких рыбок, поблёскивая чешуёй в лучах фонаря, как тысячи серебряных искр, охотились хищники, выхватывая неосторожных, ползали по дну ракообразные. Один из крабов, угрожающе выставив огромную клешню, поспешно спрятался в очередной трещине.

Ход действительно был очень длинным, к тому же, от него отходили ответвления, и если бы не метки, оставленные отцом во время прошлой экспедиции, им бы пришлось потратить уйму времени просто на поиск верного пути.

А вот и жирный косой крест, оставленный ножом на стене, заросшей илом, хорошо различимый, наибольшая глубина, которой удалось достичь Александру. Над крестом менее ясно виднелись инициалы «АМ». Андрей взглянул на индикаторы — кислорода в баллонах оставалось целых три четверти, энергии в аккумуляторах — семьдесят процентов. Буксир действительно сэкономил массу времени и воздуха.

Сергей включил второй фонарь, и они двинулись дальше на малой скорости, осматривая стены в поисках других меток. Однако, ход тут же закончился тупиком без единого прохода. Лучи фонарей быстро обежали стены, ничего не обнаружив. Андрей выключил мотор буксировщика, опустил его на дно и принялся внимательно изучать стены. Сергей отправился в другую сторону. Лучи света обшарили каждый квадратный метр стен, но опять ничего нового найдено не было. Андрей с упавшим сердцем двинулся было к буксиру, заметил какое-то движение у входа, и замер.

Вход в тупик закрывался гладкой плитой, довольно быстро опускавшейся из-под потолка. Тяжело ухнув, так, что придавило уши, она отрезала путь наверх. Вот это здорово… Сергей Владимирович подплыл к стоящему с потерянным видом Андрею, ободряюще хлопнул его по плечу, нисколько не подбодрив.

Поняв, что парень пока не паникует, он взял у него из рук буксировщик, положил на дно и уселся сверху. Свой фонарь капитан выключил, чтобы сэкономить заряд. Андрей же с надеждой осматривал стены и плиту, освещая их, луч медленно скользил, выхватывая из темноты детали.

Прошло около пяти минут, когда снова раздался звук, какой-то металлический лязг, словно заработал огромный механизм, в полу, недалеко от центра, открылся небольшой люк, и из него хлынул поток пузырей газа. Газ поднимался к потолку, собираясь в один большой пузырь, серебром отсвечивающий в свете фонаря, и становился всё больше и больше. Уровень воды стал понижаться, она уходила во второй люк, рядом с первым. Минут через двадцать её осталось по пояс стоящему человеку, Сергей рискнул снять маску.

— Это воздух, Дюш! — возбуждённо сказал он, — правда, пахнет чем-то… воняет, в общем, но дышать можно!

Андрей тоже снял маску и закрутил вентиль на баллонах с кислородом, воздух воздухом, а им ещё обратно возвращаться, если получится. Снял и ласты, чтобы не мешали ходить, положил их на буксировщик, и направился, светя фонарём и рассекая воду, к перегороженному входу. Стена, отрезавшая их от выхода, была монолитной и имела явно искусственное происхождение. Материал напоминал прочную пластмассу, тёплый на ощупь.

Сергей тоже снял ласты и подошёл к парню.

— Вода сейчас уйдет, люки закрыты решетками, причём очень толстыми, — должен быть другой выход. Система напоминает обычный воздушный шлюз.

Странный запах чувствовался до сих пор, и он уже начинал бить в ноздри, ни на что не похожий запах. Какой-то газ, подмешанный к воздуху, наверное… Вода уходила ещё пятнадцать минут, и в конце концов от неё осталась лишь лужа на полу. Искатели сидели на боте, сняв всё подводное снаряжение, кроме костюмов, и дрожали от холода. Шумел воздух, накачиваемый через люк. Затем снова раздался знакомый лязг, и шум прекратился. Со скрежетом, пробирающим насквозь, часть стены, противоположная входу, ушла под пол.

— Да, если здесь дежурят крепкие парни с бластерами, они могут спокойно выходить и брать нас тёпленькими, — поморщившись, пробормотал капитан, — и сигнализации никакой не нужно…

— Может, переходник заброшен?

— Может быть, только всё работает. И подводные огни мы все видели. Ну что, пошли?

Буксировщик на воздухе оказался слишком тяжёл, сразу стало ясно, что унести далеко его они не смогут. На берегу и в море его не носили, возили на «Ниве» дяди Паши. Они вынесли его из шлюза, затем перетаскали остальное снаряжение. Это было тяжко, тем более, что у обоих кружилась голова. Когда всё имущество оказалось в коридоре, лежавшем позади шлюза, они сели передохнуть.

— Странно, чего меня так развезло, как будто пьяный, — усмехнулся Сергей, — и ещё, ты заметил, воздух в коридоре ничем не пахнет? Это из-за того странного газа, наверное.

— А с другой стороны, у нас давно должны были быть проблемы от декомпрессии, — мрачно заметил Андрей, — и вонючка, похоже, нас спас…

Они посидели ещё с десяток минут, перебрасываясь незначащими фразами, радуясь тому, что остались живы. Механизмы, видимо, не замечая никаких движений в переходнике, с тем же скрежетом закрыли дверь в него, вторично отрезав их от поверхности. Сергей демонстративно сморщился и заткнул уши пальцами.

— Вот и всё, — сказал он, рассматривая на вылезшей из-под пола двери еле заметные царапины «АМ», — цели мы достигли. Сашка тоже добрался сюда, и теперь точно ясно, что он либо достиг Союза, либо скитается где-то здесь.

— В любом случае, без пищи и воды мы проживём дольше, чем без воздуха, — отвечал Андрей, — буксир придётся бросить, баллоны и ласты тоже. Только снимем аккумуляторы, они пригодятся для фонарей.

— Да, ты прав. Обратно попасть, не найдя механизмов управления, мне кажется сомнительным, так что оставим всё лишнее тут.

— А механизмы надо бы поискать.

Через полчаса выяснилось, что идея плохая — никаких следов пункта управления обнаружить не удалось. Может быть, он располагался выше или ниже, или в каком-то другом коридоре. Двинувшись дальше, в ту сторону, которая не заканчивалась тупиком, через несколько сотен метров нашлись ласты от старого гидрокостюма, в очередной трещине в стене, под очередной нацарапанной аббревиатурой.

Коридор казался бесконечным, правда, и ответвлений из него было мало, все неглубокие и слишком узкие, чтобы прополз человек, времени на их проверку тратилось мизер. Прошёл ещё час петляний по проходу, когда луч фонаря Сергея Владимировича высветил тело человека, лежавшее поперёк.

Они торопливо бросились к нему, но их ждало облегчение, человек был мёртв уже давно, не меньше нескольких лет. Запаха никакого от тела не шло, истлевшая серая одежда слегка прикрывала остатки странно-белесой кожи. Возле трупа когда-то лежал предмет, похожий на пистолет, но сейчас от него остался лишь след на полу, меньше присыпанный пылью, чем всё остальное. На стене над телом опять стояла метка «АМ», видимо, «пистолет» забрал отец Андрея.

— Нет, Саня не мог его убить, — задумчиво проговорил Сергей, — он тут очень долго лежит, да и нож против бластера — исход ясен. И на одежде следов ножа нет…

— Но он тут был!

— Да, был, не спорю. Повезло, бластер заполучил. Наверное, был шокирован не меньше, чем мы, когда по телевизору о контакте сообщили.

Они двинулись дальше, оставив тело «серого» так же лежать на полу, только добавив на стене рядом с ним свою метку.

В одном месте путь преградила широкая расселина, и иной дороги дальше не было, кроме как спуститься вниз. За сталагмит, наросший возле пропасти, была привязана крепкая веревка, точно такая же, как и у них на поясах, видимо, отец Андрея спустился здесь. Они тоже последовали за ним, достигнув дна расселины через несколько минут. Заменили подсевшие аккумуляторы на фонарях.

Мимоходом Сергей заметил, что у друга был только один аккумулятор, и он скоро должен был сесть, ослепив владельца. Это вполне могло означать, что скоро они найдут ещё одно тело, на этот раз знакомое…

Из разлома вели несколько выходов, но только надо одним из них красовалась метка и стрелка вперёд, Мединцев прошёл именно сюда. Ещё несколько сотен шагов по пыльному полу, усеянному мелкими камешками, похрустывающих при каждом движении, и где-то спереди донеслось журчание подземного ручья, которое заставило обоих ускорить шаг.

Ручеёк весело струился между своих поросших сталагмитами берегов, уходя куда-то под скалу. Андрей жадно припал губами к воде, оказавшейся отвратительной на вкус. Тут же в глазах у него потемнело, он со стоном повалился набок, чуть не рухнув в воду.

— Господи, Андрюшка, что с тобой? — Сергей встревожился не на шутку.

Парень только что-то нечленораздельно промычал, и его тут же стошнило. Сергей аккуратно перевернул его на живот, и стал мучительно думать, что же делать. Кто знает, какая дрянь содержалась в воде, и сколько её наглотался Андрей. У него была мелкая аптечка на поясе, и в ней присутствовал активированный уголь, но чтобы его проглотить, человек должен быть в сознании. Да и что это может быть, чтобы через желудок действовало мгновенно?

Однако парень справился, он очнулся через двадцать минут, его снова стошнило, после чего вроде бы пришёл в себя.

— Глотай всю пачку. И жуй хорошенько, мне их давить было нечем. Вода вот, из дома взял.

Пока Андрей с хрустом жевал таблетки, запивая их водой из маленькой фляжки, Сергей Владимирович прошёлся чуть дальше, всё так же не найдя ничего стоящего.

— Теперь мы без воды остались, — пробормотал Андрей, возвращая почти пустую фляжку.

— Как ты? Напугал меня до ужаса.

— Я всего раз глотнуть успел, и тут началось… Сейчас вроде бы лучше, только слабость во всём теле.

— Идти сможешь?

— Смогу, только не быстро.

— Мы вроде никуда не торопимся.

Всё так же тянулись бесконечные ходы и переходы, разветвлявшиеся больше и больше, только знакомые метки на стенах указывали путь. Пару раз им встретилась и вода, но было непонятно, тот же ли это ручей, или другой, так что пить они опасались.

Сели и вторые аккумуляторы. Теперь уже стало непонятно, как Александр прошёл здесь со своим единственным фонарём? Метки на стенах исправно показывали путь, некоторые были зачёркнуты, в тупиковых ветках.

— Он раздобыл огонь, что ли? И что он смог зажечь, мне интересно.

— Может, у того трупа был светильник?

— Может быть, тогда это всё объясняет. Но светильника всё равно не могло хватить надолго, вечные двигатели и вечный свет бывают только в сказках.

— Значит, хватило настолько, чтобы добраться до людей! Впрочем, он про них всё равно не знал… И должен был искать путь на поверхность.

— Пока никакого подъёма я не ощущаю, только вниз и вниз, дальше в этот треклятый лабиринт. Может, скоро и с местной нечистью придётся познакомиться.

— Всё равно наверх никакого пути нет…

— Как ты себя чувствуешь?

— Сейчас хорошо, только пить хочется. Ещё немного, и снова напьюсь из ручья.

— Нет-нет, хватит! Терпи, пока есть возможность.

Разговор, начатый только для того, чтобы отвлечься от одуряющей монотонности похода, внезапно прервался. Сергей поднял руку, призывая к тишине, и весь обратился в слух.

— Слышишь? — спросил он через минуту.

— Вроде какие-то звуки. Очень тихо, далеко, наверное.

— Нет, не далеко. Или за стенкой, или коридор поворачивает.

— И что за звуки?

— Как будто кто-то об стенку чешется. Или, если далеко, долбят стену.

— Может, мы уже до Союза спустились?

— Вряд ли, — хладнокровно ответил Сергей, — скорее всего, какой-то лагерь в пещере, минералы добывают или ещё чего-нибудь.

— Идём дальше или как?

— Идём, конечно. Не сидеть же здесь вечно.

Они пошли дальше, коридор действительно круто завернул, почти назад, так что предположение Сергея оказалось правильным. Луч фонаря уперся в здоровенный скользкий валун, преграждающий проход.

— Ну вот ещё, — недовольно начал ворчать Андрей, и тут же капитан схватил его и зажал рукой рот.

"Камень" пошевелился и издал утробный рык при звуках человеческого голоса. Андрея прошиб холодный пот. Огромная туша поднялась на лапы и, судя по звукам, стала удаляться (Сергей выключил фонарик, так что видно ничего не было).

— Вроде бы не такая уж воинственная зверюга, — прошептал тихо-тихо Сергей, — и чего это люди в пещерах исчезают?

— Будем сидеть здесь?

— Да, хотя бы минут пятнадцать. И свет зажигать не будем, от греха.

Топот животного стих, равно как и шорох от трения его о стены. Минут пять исследователи сидели молча, прислушиваясь к звенящей тишине, а затем снова раздался знакомый шорох и шаги. И они приближались!

— Бежим, может, оно застрянет на повороте, — выдохнул Сергей.

Чтобы не спотыкаться, пришлось зажечь фонарь. Тут же сзади раздался громкий рёв, и топот участился. «Не такой уж воинственный» зверь явно реагировал на свет, хотя и жил в вечной тьме. Они забежали за поворот. Пещерная нечисть лишь слегка замешкалась в нём, но затем её тело неестественно деформировалось, сжалось так, что передняя пара конечностей пролезла вперёд, и затем она буквально выпрыгнул, как пробка из бутылки, в новый проход. Андрей оглянулся, светя фонариком…

Тварь была кошмарной и до ужаса омерзительной. Восемь лап, как у паука, поддерживали скользкую бурую тушу и почему-то кошачью голову без ушей, с оскаленной пастью. Две передние лапы заканчивались мощными тускло отсвечивающими когтями, на которых налипли комочки застывшей земли, видимо, использовались они для рытья новых ходов в Пещере. Огромные чёрные провалы глаз горели яростью, шипы на голове уже поворачивались в сторону незваных людишек. Чудовище явно собралось пообедать, и было взбешено тем, что «обеду» это не понравилось.

— Сюда, за мной, — прокричал капитан, увлекая Андрея в боковой ход и нецензурно выругавшись.

Тварь снова заревела, громко и грозно, после чего что-то произошло, сверкнула яркая вспышка позади беглецов, затем ещё одна, раздалось пронзительное шипение, словно раскалённый прут сунули в воду, затем не грохот, но мягкое шлепанье отвратительного тела по полу, и настала тишина.

— Стойте, вернитесь, — прозвучал громкий знакомый голос сзади.

— Папка! — крикнул Андрей.

— Сашка! — в унисон прокричал и Сергей.

В уютном гроте весело потрескивал язычок пламени, выходящий прямо из стены, тускло, но вполне сносно освещавший небогатое убранство. Александр Мединцев сидел на устланном рваным водолазным комбинезоном валуне и рассказывал о невероятных вещах, произошедших с ним за последнее время.

— Вы даже не представляете, сколько здесь околачивается народу, — говорил он, — я хотел было поговорить с одними, но увидел, как они казнили пленников, и решил не подходить. Потом они куда-то исчезли, а далеко отсюда я нашёл несколько тоннелей, все были покрыты пеплом и обожжены. Наверное, битва была с каким-нибудь пришлым племенем. Интересно, чем они тут питаются? Ладно мне, хватает мелкой живности, но такое большое племя, оно должно все переходы исходить и никогда не останавливаться…

— Племя действительно большое, — усмехнулся Сергей, — пять миллиардов человек только в одной столице. Что-то ты путаешь, братан. Они говорят по-русски, но имеют и свой язык, одеваются вполне современно и вооружены вот такими штуковинами, как у тебя, или чем похлеще. Огромные танки, с высотку размером, машины летающие. Силовые поля. Фантастика, в общем.

— Пять миллиардов? В этих катакомбах? Да ты что, Серёга, свихнулся? Тех, что я видел, человек триста, не больше, одеты вроде того, что лежит там, возле воздушного шлюза, и не у всех даже лазеры есть!

— Бластеры, — поправил Сергей, — пока тебя не было, в мире кое-что случилось, мы установили с ними контакт. Я сразу подумал, что ты попал к ним. Был неправ.

И он поведал о контакте и совместном сражении с жителями подземного мира.

— Это должен быть очень большой грот, — задумчиво проговорил Мединцев-старший, — очень большой… И ещё ниже, чем эти пещеры, я уверен. Потому что ни разу… — он осёкся, видимо, что-то припоминая, — вообще-то, как-то раз, я встретил отряд, человек в тридцать, все в чёрном и верхом на лошадях. В самом начале. Они проскакали мимо, быстро, меня не заметили. Может, они оттуда?

— Скорее всего. Правда, лошадей я во время битвы почти не видел, но они у них есть. Ты сможешь найти их?

— А надо ли? Эти «серые» у меня вообще всё доверие к людям отбили… Отморозки… Даром что прогнали восьминогих несколько недель назад.

— Восьминогих, вроде того, которого ты пристрелил?

— Ага. Мерзкие создания, людей терпеть не могут, нападают в любом случае, даже если опасности нет. Он был один, и это странно… Наверное, от стада отбился.

— Они ещё и стадами ходят? Еее… — и Сергей снова грязно выругался.

— Да, обычно стадами, по нескольку десятков уродин. С ними лучше вообще не сталкиваться, потому что точно нападут.

— Да, пережил ты тут… А обратной дороги не нашёл?

— Нет… Я не пытался спуститься ниже, а вверх дорога одна. Туннели только вниз разветвляются.

— Но не будем же мы здесь сидеть вечно!

— Не будем, потому что еды не хватит. У меня только мясо… Закоптил на огне.

Он достал из укромного места несколько серых полосок.

— А с водой хуже, фляжки нет, только в ручье.

— Фляжка у меня есть, маленькая. А тут есть нормальный ручей? Слава богу…

— Что, в первом напились? — отец Андрея первый раз за всё время улыбнулся, — я тоже тогда… Хорошо, вода неядовитая, просто выворачивает наизнанку и крючит с полчаса. Не знаю, чего там намешано. Тут рядом ручеёк есть, в нём вода чистая. Можете хоть искупаться, он в пемзу уходит, не унесет, хоть и течение быстрое.

— Спасибо. Выйдем когда?

— Как себя в порядок приведёте. Всё равно пора была уходить, в лазере энергия заканчивается.

— Много осталось?

— Пять выстрелов, насколько я понял. Я же не разбираюсь в этой штуке, индикаторы горят, но от времени сами гаснут. Приходилось считать выстрелы и выяснять, как они с огоньками соотносятся. Пять выстрелов — один огонёк. Вот горит, видишь? Второй потух после того, как восьминогого застрелил.

По краю потёртого ствола шёл аккуратный ряд тёмных индикаторов, всех, кроме одного, последнего, тихонько глядящим красным глазом. Андрей посчитал погасшие, девятнадцать штук.

— Я тоже считал, — сказал отец, — сотня выстрелов, просто сказка… И он ещё должен перезаряжаться, здесь есть энергетические капсулы, но в обойме ни одной, только там, внутри стоит. Когда я его подобрал, оставалось всего полтора десятка зарядов, что-то использовал, что-то само ушло. Мертвяк долго пролежал. У него фонарик был, тоже сел.

При этих словах искатели переглянулись. После умывания и долгожданного питья, а также недолгих сборов, друзья и Андрей пустились в дорогу. Дорога вела мимо туши расстрелянного из бластера восьмилапого в тот тоннель, в который зверь убегал, прежде чем вернуться. Через некоторое время им встретился широкий грот, про который Сергей вслух заметил, что здесь очень удобно было развернуться ныне упокоившейся туше. Посмеялись. Александр вёл их по исхоженным за недели коридорам вниз, к лагерю «серых» и дальше, куда и сам до того не заходил.

— Знаете, только кажется, что здесь непонятный и непроходимый лабиринт. После того, как повыживаешь тут дней пять, начинаешь ориентироваться. Мне повезло, я нашёл огонь и воду до того, как обессилел от голода. Сначала питался крысами, их везде полно, потом нашёл кое-что повкуснее, улитки там в ручье, и маленькие такие зверюшки, вроде сусликов, только слепые.

— Крысы и здесь есть? — мрачно усмехнулся Сергей.

— Конечно, они везде. Я даже начал было думать, не самые ли они многочисленные животные на планете. В их тоннели лучше не заходить, они даже восьминогих жрут. В общем, тут свои законы, как и в любом уголке нашей планеты.

— Понятно. И твоё чутьё на лабиринты тебе подсказывает, куда нам идти?

— Пока что я просто знаю, куда идти. К опалённой пещере, затем направо. Скорее всего, и «серые» и «чёрные» пришли оттуда, потому что налево я ходил, там тупик и ничего нет. А дальше поглядим, я там ни разу не был, далеко.

Опалённая пещера встретила их молчанием и хрустом под ногами, пол был весь усеян пеплом и какими-то мелкими камушками, рассыпавшимся под ногами, обутыми в водолазные ботинки. Андрей почувствовал что-то, словно исходящее от стен и пола, какую-то мрачную ауру. «Уж не по костям ли мы идем?»— подумал он.

Стены были обожжены во многих местах, даже оплавлены, чёрная стекловидная поверхность напоминала глаза восьмилапого. Во многих местах зияли трещины, в одну из них Андрей чисто машинально посветил фонарем, и в луче света что-то блеснуло. Он направился туда, руками разбросал камни и мелкий песок, набившиеся в трещину, и увидел рукоять бластера, маняще торчащую из завала.

— О как! — сказал отец, подойдя ближе.

Андрей пробурчал что-то вроде, что в гробу он видал такое везение, и потащил бластер на себя. Что-то не хотело его выпускать, парень отбросил в сторону ещё несколько камней и увидел человеческие пальцы, сжимавшие рукоять… Мгновенно отдернувшись, он вылетел из трещины, как ужаленный.

— Здесь была драка, только почему-то почти всё убрали, — задумчиво проговорил Мединцев-старший, — а этого не заметили. Бластер лучше взять, если заряды есть, мой-то уже почти ни на что не годится.

— Я его носить не буду, — сказал его сын, — с детства мертвецов боюсь…

— Возьми мой, я не побрезгую! — он отдал своё оружие Андрею, а сам принялся вытаскивать рукоять из мертвых пальцев, вцепившихся в неё в последнем усилии.

Этот бластер был полностью разряжен и огоньки потушены, но в обойме нашлись целых две энергокапсулы. Как самый «опытный», возиться с ними принялся отец Андрея.

— Ага, вот так! — прокомментировал он раздавшийся щелчок и тихий свист, — есть! Давай свой.

С арсеналом две сотни выстрелов на два ствола можно было сразиться и с несколькими восьминогими, и с отрядом «серых». Если, конечно, у них современного оружия не окажется.

Свернув в правый коридор, исследователи покинули обожжённую битвой пещеру, и Андрей вздохнул с облегчением, так давила на него сама атмосфера этой бойни. Отец понимающе взглянул на него, но ничего не сказал. Дальше они шли почти молча, изредка перебрасываясь подбадривающими репликами, и довольно долгое время ничего не происходило.

Сделали привал, Андрей почувствовал, что изрядно проголодался, — раньше жажда заглушала чувство голода, — и попробовал жареных улиток и тех безглазых "сусликов", про которых говорил отец. Они были очень даже неплохи, только мяса, конечно, в них маловато, и запас провизии приходилось растягивать, неизвестно ведь, когда посчастливится его пополнить. Длинный тупик встретился ещё через час, даже чутье отца не помогло, слишком уж долго надо было идти по коридору, от которого не отходило никаких ответвлений.

А ещё тут воняло, как в неухоженном деревенском туалете, причём запах распространялся далеко не на весь коридор, а только на тупик в его конце.

— Тут что, нужник? — раздалась реплика капитана.

В ответ на его слова в стене бесшумно открылся прямоугольник двери, и показался молодой парень в чёрном, расстёгивающий ширинку. Он уставился на землян, они на него.

— Нивер, дальше отойди, — прозвучал сзади голос.

Парень по имени Нивер, глядя на направленный на себя бластер Мединцева-старшего, и на палец другой руки, которую тот приложил к губам, сделал шаг, после чего вдруг резко прыгнул назад, за дверь.

— Элэр! — раздался чей-то крик.

В коридор хлестнула фиолетовая молния, расплескавшись по стене. Александр выстрелил, целясь не в людей, а в потолок, по светильникам по ту сторону двери, желая больше напугать, и тут молнии накрыли всех троих, лишив сознания.

Глава 21

Андрей очнулся резко, рывком, вздрогнув всем телом. Обвёл глазами помещение, в котором находился, и понял, что это — тюремная камера. Грубо обработанные стены, толстая железная решётка с очень низкой дверью в ней, перегораживавшая проход, чисто выметенный пол, лежанка на нём, ведро в углу, и он один. Всё.

Парень встал, подошёл к решётке и выглянул в коридор, освещённый несколькими жёлтыми светильниками под потолком. Он был достаточно длинен и широк, и напротив находился ряд точно таких же решёток. Все камеры пустовали, только в самой левой, куда доставал взгляд, ближе к стоящему на посту охраннику смутно угадывался человек в чёрной униформе, точно такой же, как на охраннике и том парне, с которым исследователи впервые столкнулись в тупике-нужнике.

— Пап! — робко позвал он.

— Я здесь, Дюш, — раздался голос слева.

Охранник отошёл от поста, треснул палкой по одной из решёток и громко произнёс по-русски:

— Молчать! Разговаривать запрещено!

Между палкой и решёткой проскочил электрический разряд. Да, тут всё серьёзно… Удовлетворившись наступившей тишиной, «чёрный» развернулся и возвратился на пост. Впрочем, долго она не продлилась — охранник принял строевую стойку, одновременно доставая ключи, зазвенела металлическая цепочка, которой связка крепилась к одежде. Двое новых «чёрных» дождались, пока из клетки выйдет Сергей Владимирович, зафиксировали ему руки за спиной и увели.

А вот теперь было долго, не меньше пары часов. Процедура повторилась, только теперь забрали отца, а дядю Серёжу вернули в камеру. «Водили на допрос, похоже», — с высоты своего небогатого опыта и пары прочитанных книг догадался Андрей.

С отцом возились гораздо меньше, и уже примерно через час пришли за парнем. Уходя под конвоем, он обратил внимание, что Мединцева-старшего посадили в то же помещение, что и дядю Серёжу.

— Имя, фамилия.

— Андрей Мединцев.

— Кем вам приходится Александр Мединцев?

— Отец.

— Кем вам приходится Сергей Буркин?

— Друг отца. Не родственник.

— Полных лет?

— В ноябре будет…

— Полных лет на текущий момент!

Проводивший допрос офицер в чёрном раздражённо повысил голос.

— Семнадцать.

— Кем вам приходится Марина Долгова?

— Кто?..

— Вопросы здесь задаю я! Отвечать!

— Я не знаю такую.

— Alemoitell vel ensiri?

— Что? Извините, я не понял.

— Кто такие македониане?

— Это… подземный народ… с которыми состоялся контакт… около месяца назад. Точно не могу сказать, мы в пещере…

— Кто такие геты?

— Не знаю.

— Перечислите известных вам лиц на этой фотографии.

В руках Андрея оказалась большая и очень чёткая, резкая картинка. На ней были запечатлены какие-то очень серьёзные, хмурые люди, сидящие за трибунами в большом зале. Фотограф снимал с крайней левой точки зрительских мест — в правой части снимка угадывался ряд кресел, как в кинотеатре, но от людей видны были только ноги. За трибуной взгляд выхватил первое знакомое лицо, парень указал на него пальцем.

— Рэм Бугенвиль.

— Кто ещё?

Ещё?.. Пожилой мужчина. Ещё один пожилой, но крепкий, мощный мужчина. Молодой мужчина. Красивая девушка. Очень красивая. Чёрт!.. Андрей почувствовал, что вспотели ладони — верный признак волнения. Она была просто невероятно красива, и чёткое фото прекрасно передало все черты лица.

— Вам знакома эта monsoeno?

— Нет.

— Почему вы так взволновались? Вы лжёте и знаете её?

— Нет. Просто…

— Что?

— Я бы на ней женился!

Он выпалил это, сам не ожидая. Офицер впервые улыбнулся.

— Понятно. Знаком ли вам кто-то ещё?

— Нет.

— Смотрите не только на трибуну.

Кто здесь есть кроме заседающих? Охранники. Двое по правую сторону, двое по левую. Чёрная униформа, однако, совсем не похожая на ту, которую носил офицер и солдаты, захватившие их. Рукоятки мечей у всех за спиной, а не в ножнах слева на поясе. Бластеры в кобуре. Похожие люди обычно присутствовали в свите того же регента и попадали в объективы земных телекамер.

Офицер потерял терпение.

— Вот этот человек вам знаком?

Он ткнул пальцем в дальнего охранника по левую сторону от трибуны. Достаточно молод, в униформе, как и остальные, ничем не отличается. Лицо повёрнуто в профиль. Ой… Какой знакомый профиль…

— Он… похож на меня. Сильно похож. Но это не я, клянусь!

— Кем вам приходится Марина Ивановна?

— Никем. Я её не знаю.

— Кто такой Рест Аурей?

— Один из этих?..

— Кем вам приходится Роман Долгов?

— Я не знаю его.

Офицер мурыжил его ещё час, задавая похожие вопросы. Под конец Андрей отупел окончательно и отвечал вяло, рассеянно. Появление в кабинете нового персонажа он пропустил.

— Райнер, хватит, — прогудел из-под круглого наглухо закрытого шлема голос, — меня юноша должен знать.

Андрей повернул голову. Мужчина был высокого роста, в оригинальной броне, перед которой делился на четыре зеркальных квадрата, два сверху, два снизу, в плаще с серебристым подбоем и закрытом шлеме с синей прозрачной пластинкой, прикрывающей глаза.

— Я не вижу вашего лица. И вас тоже не знаю. Только форма отличается.

Минутное молчание.

— Итоги тестов, monsoero, — протянул офицер какие-то бумаги.

— Я примерно представляю, что там. Ладно, сыграем в открытую.

Он со вздохом снял шлем, проделав для этого несколько манипуляций. Тёмные волосы, незнакомое лицо мужчины средних лет.

— Ты действительно меня не знаешь?

— Нет.

— Несовпадений и искажения фактов не зафиксировано, — вставил офицер.

— Замечательно. Как ты, говоришь, тебя зовут?

— Андрей Александрович Мединцев.

— Анри Стетервиль. Совпадает только имя, я думаю, в вашей стране оно распространено?

— Наверное. В моём классе тёзок не было, в параллельном — сразу двое.

— Ладно, я подумаю, что с этим можно сделать. Вызову завтра. Отведите его обратно.

— А можно…

— Есть вопросы? Задавай.

— В тюрьме не очень комфортно…

Мужчина расхохотался, хлопая себя руками по бёдрам.

— Нет, ты слышал, Райнер? Твою lenten считают тюрьмой!

— Это lenten, молодой человек, — проговорил офицер, — карантинное помещение. В ваших воинских частях есть неполный аналог, как это слово?

Он пощёлкал пальцами.

— Гауптвахта. Слово, заимствованное из другого языка. К тому же, не совсем подходящее.

— В ваших частях там держат солдат, совершивших правонарушения. У нас — карантин, как по болезни, так и по… несовместимости. Временное пристанище, изолятор. Впрочем, если кто-то нарушит дисциплину, его тоже отправляют туда.

— Нам запретили разговаривать…

— Правильно, а ещё рассадили в разные помещения по одну сторону коридора, чтобы вы не могли сговориться о показаниях. Видишь ли, юноша. Молодой человек, столь похожий на тебя, больше не является обычным или необычным, как преторианец, охранником. Впрочем, поговорим завтра.

— Вечер в хату! Добра ворам…

— Ты чего несёшь? — отец Андрея дал звонкий подзатыльник дяде Серёже, тот аж руками всплеснул, — где этого нахватался? Не нужно нам здесь… романтики. Тебя долго не было, Дюш.

— Допрашивали…

— Я только одного не понял, — сказал Сергей, потирая затылок, — зачем нам совали фотографию?

— Там один из охранников на меня похож. Сильно.

— И это, конечно, не ты?

— Конечно, нет. Когда бы я успел?

Андрей обвёл взглядом новую камеру. Она была просторнее, чем первая, но так же грубо обработанная и с примитивными удобствами. И лежак не один, а целых четыре.

— Они сказали, что это не тюрьма, а что-то вроде гауптвахты при гарнизоне. Просто нас надо было допросить и исключить сговор.

— О как.

— Да пошутил я, пошутил!

— А что ещё сказали?

— Что поговорим завтра. Не знаю, со мной одним или всеми сразу. Наверное, раз всех свели в одно место, со всеми.

— Если ты похож на того охранника, они, может быть, подумают, как это использовать.

— Я не знаю, что у них может быть на уме. Пап, а ты их раньше встречал?

— Да, тот отряд всадников, в самом начале. Не «серые» любители пыток и убийств. Наверное, нам повезло. Да, всё никак не было времени спросить — где вы девчонок оставили?

— Наталья твоя дома. Со Светиком я поругался… Думаю, уйдёт. Она к тёще пока сбежала. Мне ж машину пришлось продать, чтобы взять подводный буксир и второй гидрокостюм. Дорого весь этот подводный хлам, и все продавцы долларов хотят, они ведь в Японию за ним ездят. До корабля дядь Паша подвозил. Буксир мы там, возле шлюза бросили, потому что тяжёлый. Пропала машина, короче.

— Нда…

— И если бы никто в пещеру без страховки не полез…

— Да всё, всё, мне стыдно! Прости, братишка. Я не знаю, что на меня нашло. Понял, что там, впереди, что-то очень необычное.

— Увидел?

— Увидел…

— А мы по телеку смотрели. Там бойня шла с целой чужой эскадрой. И наши её отчихвостили, они бежали, роняя тапки.

— Наши?

— Совместно с этими подземлянами. Конечно, командовали они, и основное дело сделали тоже они. Не советуясь ни с кем.

— Как у Америки пригорало, наверное…

— Не знаю. Они сразу заявили, что по секретной причине не собираются вступать со Штатами в контакт, ни при каких обстоятельствах.

— Ого!

— Да, прямо так и сказали. Регент сам говорил, перед переговорами с нашими.

— Да чего тут думать. Они говорят по-русски, хотя есть свой язык.

— Может, и из-за этого. Я не знаю.

— Тогда почему нас держат здесь?

— Тоже не знаю. Завтра, может быть, выясним.

Принесли обед, потом и ужин. Суп, каши, даже с кусочками мяса, что-то вроде компота, только на цвет как жидкий хлор. Отец опасливо понюхал, затем попробовал.

— А ничего, лимонадик такой, без газа.

— Если бы нас хотели пустить в расход, это можно было сделать сотней способов. Хотя да, вид у «лимонадика»… не очень.

— Бодрит.

— Нам эта бодрость сильно нужна?

— Хорош ныть. Конечно нужна, для побега. Да шучу я.

— Доброе утро. Сейчас утро, шестнадцатое сентября. Год всё тот же, девяносто третий, по вашему летоисчислению.

Офицер по имени Райнер, проводивший вчера допрос, был чисто выбрит, свеж и вежлив. Командир, одетый в униформу, а не броню, сидел рядом с ним и пока молчал. В пещерном «кабинете» особо смотреть было не на что, потому внимание троих землян сосредоточилось на переговорщиках.

— Я расскажу, что нам известно, вы дополните, если имеете другую информацию. Чтобы это сделать, надо поднять руку. Всем понятно?

— Да, да, — раздались нестройные возгласы.

— Хорошо. Итак… второго… августа…

Он быстро пробежал пальцами по расчерченной на бумаге двойной таблице.

— Ваша страна и весь остальной мир вступили в контакт с подземной цивилизацией, Империальным Союзом, по инициативе последнего. Контактёр заявил, что через пять дней на планету состоится налёт эскадры другой цивилизации, из дальнего Космоса, и потому он будет готовиться к его отражению, требовал не мешать или помочь. Да, Сергей?

— Изначально речь о налёте не шла. Македониане собирались вступить в переговоры.

— Я вам открою секрет. Они не планировали никаких переговоров, потому и разместили на Поверхности внушительные силы. Андрей?

— Я помню, что Рэм Бугенвиль с парламентёром разговаривал очень дерзко. Даже наши ведущие… ну… которые комментировали передачу по телевизору… сильно удивились.

— Правильно, потому что переговоры на самом деле не планировались.

— Это к делу не относится. Дальше.

— Хорошо, monsoero. Итак, через указанные пять дней эскадра…

— Империи Син, — подсказал командир.

— Эскадра империи Син прибыла, отправила парламентёров, но произошёл некий инцидент, в результате чего дело закончилось перестрелкой. Подробности инцидента нас также не интересуют. Началось сражение, в котором Империальный Союз одержал верх, отогнав эскадру от планеты. После сражения около двух недель продолжалось боевое дежурство, в течение этого срока эскадра империи Син ушла из Солнечной системы. По окончании дежурства на месте главного базового лагеря Империального Союза на Поверхности была отстроена большая военная база, обнесённая стеной и защищённая различными системами. Присутствие во всех прочих точках, как и воздушные патрули, было свёрнуто. Затем, пять дней назад, из некоторой точки недалеко от базы стартовал неопознанный космический корабль… Да, Сергей?

— Мы не слышали об этом.

Андрей обратил внимание, что пока не представившийся командир сидит, сжав кулаки. Чего он так на безобидную реплику реагирует?

— Не слышали… Вы находитесь в Пещере более пяти дней?

— Если честно, совершенно потерял счёт времени.

— Райнер, зачитай до конца. Там немного осталось.

— Да, monsoero.

Командир «чёрных» всё-таки взял себя в руки, и голос его был спокоен.

— Данный корабль отсутствовал в течение двух дней, после чего вернулся, и не один. С ним вместе прибыла эскадра кораблей, приземлившаяся на македонианской базе, которая прекрасно для этого подошла. Таким образом, на Земле появился первый в известной истории космодром.

Земляне переглянулись. Выражение лиц у всех было ошарашенное.

— Мы не знаем об окончании всех этих событий. Я и о сражении-то не знал… Плутал в пещерах, — заговорил Александр, — а они меня искать полезли.

— События, как вы выразились, далеко не закончились, они продолжаются. Вместе с эскадрой на планету вернулся один человек… И позавчера он стал императором.

— Императором? А разве Союзом правит не регент?

— Нет, регент это… дань старой монархической традиции. Он дальний родственник и ближайший помощник императора. Был.

— Все эти династии, императоры… Я уже запутался, — пробормотал Сергей Владимирович.

— Просто тот молодой человек, охранник, которого никто из вас, кроме Андрея Александровича, не опознал на фото, является его сыном.

— О как.

— Мы пока не придумали, как это можно использовать. Но в деле имеются некоторые странности. Во-первых, через день после прибытия с Марса происходит голосование Сената и смена императора.

— С Марса?..

— Данная эскадра базировалась на Марсе, скрытно.

Отец Андрей присвистнул.

— Два дня до Марса и обратно… Это же…

— Да, скорость наших кораблей достаточно высокая, если вы об этом. Вернёмся к делу. Во-вторых, от управления страной, при всём наработанном опыте, полностью отстранена вся императорская Семья.

— Семья?

— Императором являлся Сэмюэл Бугенвиль. Вот он, справа.

Райнер вновь достал знакомое фото.

— Его супруга, принцесса Селена Бугенвиль, — офицер, усмехнулся, взглянув на Андрея, и постучал пальцем по фигуре девушки.

Андрей покраснел.

— И регент, Рэм Бугенвиль. Женщины не имеют права править, будучи не замужем, потому регентом был её родной брат.

— Она же замужем?

— Они сочетались браком в тот же день, когда их отстранили.

— А, понятно.

— Да ничего вам не понятно, — снова заговорил командир «чёрных», — я же вижу. В общем, так. Я предлагаю вступить в мой легион, всем троим. Альтернатива одна — сидеть в lenten неопределённый срок.

— Зачем в легион? В Союзе есть лагеря для перемещённых…

— Потому что мы — не Союз. Пока. И если мощь Союза вы видели, а про нас можете подумать плохо, то подкину ещё фактов для размышлений. Это я отдал приказ создать Эскадру и увести её на Марс, я внедрял космические технологии на этой планете. Я был императором до Сэмюэла.

— Он вас… сверг?

— Можно сказать и так. Но у меня есть козыри. Семнадцатый легион и кое-какие дела на Поверхности. Эскадра империи Син тоже прилетала за мной.

— А они откуда о вас знают?

— Я бывший дворянин империи Син. В Союзе я известен, как Роб-Рой эт Форман. Или император Роб-Рой Первый.

Размеры грота, в котором обосновался Семнадцатый легион, потрясали воображение — стена, в которой располагались всякие помещения — штаб, казармы, склады, была не меньше километра длиной, а противолежащая еле угадывалась в туманной дымке. Боковые стены змеились трещинами, в которых проходили тропинки для часовых, боевые и прожекторные посты. Прожектора и огромные лампы под потолком включали на «день» и отключали на «ночь», не все, большую часть. Это, конечно, был ещё не Империальный Союз, но его уменьшенное подобие.

В полу грота имелось даже небольшое озеро, поросшее по берегам мелкой вялой травой, камышом и низким кустарником, возле него торчала будка насосной станции с большой трубой, уходящей в воду. Станцию включали каждый день на пару часов, чтобы наполнить имеющиеся резервуары — родники восполняли озеро примерно за это время на этот объём. Раньше отсюда вытекал ручей, преодолевавший половину грота и прятавшийся в узкой щели под монолитной гранитной стеной, сейчас русло пересохло, лишь иногда сбрасывая излишки воды.

Цепочка из десятка «чёрных» в одних штанах и армейских ботинках бежала по тропинке вдоль правой стены, если смотреть от штаба и казарм. Путь им подсвечивали часовые на постах, «передавая» друг другу световой круг впереди подразделения. Андрей бежал вместе с ними, это был его манипул в последние месяцы, сюда распределил штаб легиона. Манипулом командовал отец Нивера Эста, Гасдрубал Эст.

Нивер — тот самый молодой парень, с которым земляне столкнулись при первом контакте, пыхтел впереди него. Как капрал, командир полудесятка, наименьшей тактической единицы, он взял шефство над новичком и натаскивал на нехитрые солдатские премудрости. Или ему приказали так делать… Неважно.

— Дежурили мы на северной дуге. Ночь, скучно, караулы бдят, отдыхалы в фишки режутся. Приспичило. Открываю дверь, расстёгиваю штаны, и вижу два ствола и три жутко напряжённые морды. Батя сзади подумал, что я прямо из двери собрался дело делать, кричит, чтобы дальше отошёл. А этот… папанька его, палец к губам приложил, типа, тихо, не рыпайся. Но я-то вижу, что не «маки». Назад прыгнул, ору «тревога», батя с дядей Антэром как ливанули в дверь из парализаторов. Зацепили со второго раза, повязали всех. Да они и не стреляли толком, так, попугать.

История «знакомства» пользовалась популярностью первую неделю, после изредка пересказывалась новым «контактам» в Семнадцатом. Как давно это было…

Распределили их не в штат легиона. Здесь присутствовало отдельное подразделение, численностью в две с половиной сотни человек, пол-когорты, которое раньше называлось дружиной императора Роб-Роя Первого. Неестественное сочетание для Поверхности, да. Дружину сильно потрепали… точнее, практически полностью уничтожили за время бродяжничества в Пещере и неких глухих местах Поверхности. Вроде бы, там же, где нынче располагался космодром.

Командиром отдельной когорты был Райнер, доверенный офицер императора без империи, один из старых его соратников. Сюда собирали всех, кто мог тянуть солдатскую лямку и выходил «на огонёк» последнего оплота «оппозиции» Союза. Кто солдатом быть не мог, по причине разных немощей или пола, шёл в гражданское общежитие. Некомбатантов насчитывалось около сотни, в основном — члены семей дружинников и легионеров, бежавшие из Союза.

Понятно, что у такого большого соединения их должно быть на порядки больше, но далеко не все последовали за своими отцами, братьями, мужьями и сыновьями. И не со всеми связь была разорвана — командиры имели достаточно свежую и подробную информацию о происходящем и наверху, и внизу. По рассказам, грот, в котором располагался Империальный Союз, лежал в сети Пещеры ещё ниже, и был на порядки больше этого, имея, в том числе, собственное море и небо. Как такое может быть, земляне представить себе не могли.

Ботинки бухали по утоптанной дорожке, Андрей думал об отвлечённом. Тётя Света от дяди Сергея ушла насовсем, отцу же разведчик принёс письмо от матери. Командование показало «заботу» о свежеиспечённых дружинниках, послав разведку к их родным. Один-единственный раз, после полностью отрезав все контакты.

Македониане, прозванные в Семнадцатом «маками», затихаривались всё больше и больше, категорически отказываясь и от контактов с Поверхностью, и от открывшихся возможностей в исследовании ближнего Космоса. Ни один корабль не покидал планеты со дня прибытия Эскадры. Что у них происходило, руководство легиона Андрею не докладывало, и как его сходство с сыном императора собиралось использовать, тоже.

В родной России росла напряжённость из-за одной маленькой, гордой и горной республики. По большому счёту, напряжённость росла везде и по всяким причинам, развал большой страны — не килограмм изюма, но именно здесь всё отчётливее пахло войной. Новости оттуда шли… неприятные.

Бегущих обдало прохладой, когда тропинка нырнула в низину, поросшую куцей растительностью. Луч очередного прожектора отразился от поверхности мелкого ручейка, сбегавшего в озеро, в рассеянном свете видимость улучшилась. Землянин, задумавшись, налетел на спину внезапно остановившегося Нивера, чуть не сбив его с ног.

— Тихо! — буркнул тот, вглядываясь вперёд.

Десяток остановился, тяжело дыша. Андрей был самым молодым, чуть старше него — Нивер, остальные по возрасту колебались у отметки в тридцать лет. Впрочем, возраст у «маков» в воинских частях практически ничего не значил, если не был ниже или выше пригодного для службы порога.

— Что там, капрал?

— Не знаю, — почти шёпотом ответил тот, — возня какая-то непонятная. Драка, что ли? Оружия не слышно.

— Главное, что не видно, — сострил кто-то.

— Точно!

Дружинники тихонько засмеялись.

Андрей знал, что впереди, напротив противоположной казармам стены и больших широких проходов в Пещеру стоит артиллерийская батарея с пехотным прикрытием, нацеленная на эти самые проходы. Он сам попадал дежурить в прикрытие пару раз. Впрочем, на каждом посту, не требовавшем особой квалификации, вроде тех же артиллеристов, каждый солдат соединения за прошедшее время успел побывать — ротация происходила постоянно. Грот был обжит, и каждый пост обладал подобием комфорта. Конечно, только для отдыхающей смены.

— Чё-то долго возятся, — прокомментировал один из солдат.

— Марик, дай сигнал прожектору, пусть посветит, — сказал другой.

В любой группе, куда бы она ни направлялась, обязательно присутствовал сигнальщик, тащивший небольшую сумку с разными приспособлениями. Вот и сейчас он вошёл в круг света, поднял руку и затем показал направление. Часовой бдил — луч прожектора тут же метнулся в сторону батареи, подсветив по пути ничем не примечательную местность. Оттуда раздался хлопок, и прожектор погас.

— Я правильно понял, что звук был оттуда, а не с поста? — произнёс кто-то, — не лампа лопнула?

— Огнестрел? — предположил Андрей.

— Марик, ракету давай! Разберутся потом, если что.

Пахх! К потолку ушла красная ракета, разбившись об него огненными брызгами. Через секунду коротко взрыкнула сирена. Яркий «дневной» свет затопил всё вокруг, когда с механическим лязганьем зажглись огромные лампы, отсюда и до противоположной стены, поочерёдно, сегментами.

Десяток отчаянно промаргивался, присев в низинке, тёрли глаза руками. Более-менее восстановив зрение, Андрей подскочил к краю и увидел, что творилось впереди…

На батарее шёл бой врукопашную среди артиллеристов, в то время как из тоннелей выбегали всё новые и новые противники в синих комбинезонах и красных плащах. Вспыхнувшее освещение слепило и их, но на интенсивности боя это никак не сказалось. Поняв, что нападение обнаружено и скоро здесь будут большие силы, чужаки перестали стесняться, открыв огонь на поражение.

Поскольку на батарее сражались вперемешку свои и чужие, туда никто стрелять не стал, зато в часовых и боевые посты на стенах полетел огневой вал.

— Что делать будем, капрал? — проорал сигнальщик.

Дымный хвост тактической ракеты прочертил прозрачный воздух грота и вонзился в спаренную лучевую пушку, из которой вёлся интенсивный огонь по вражеской пехоте. Грохот, скрежет, и искорёженное орудие в облаке каменных обломков рухнуло со стены вниз, в ту самую низинку, где укрылись незадачливые бегуны. Все рванулись к озеру, никого не придавило.

— Сдаваться, — буркнул Нивер.

У Андрея ёкнуло сердце.

— Что вы на меня так смотрите? Оружие у кого есть?

Дружинники растерянно переглянулись. Действительно, из военного имущества в физкультурном забеге участвовала только сумка сигнальщика.

— Здесь низина, назад до самых казарм — открытая местность. Светло, не добежим. И ракету мы отсюда запускали. Либо накроют, либо сейчас сюда придут. У нас есть выбор?

— Ты прав, капрал. Посидим здесь, — проговорил худой, жилистый дружинник по имени Борис, — с голыми руками бросаться на меч и бластер — плохая идея. Впрочем, шансы у нас есть, если «маков» будет мало.

— Сидим, не высовываемся, ведём наблюдение. По двое, не все сразу.

Бой на батарее уже закончился. Неизвестный до сей поры Андрею противник, используя любое укрытие, передвигался короткими перебежками в сторону озера. Часовые на стенах были или выбиты, или попрятались, потому что огонь по постам тоже прекратился.

— Идут к нам! Целый десяток…

Андрей всмотрелся через чахлый кустик и действительно увидел приближающееся подразделение. Половина из них держали в руках тепловые карабины, капрал и ещё двое — бластер в одной руке, обнажённый меч в другой, у двоих имелись лучемёты с сошками. Все наготове, пригнувшись, ощупывая стволами оружия пространство перед собой.

— Голову пригни, Анри, — сказал Нивер, — подстрелят.

Прошла минута.

— О как! Целых десять полуголых парней! И что вы тут делаете, а?

Голос вражеского солдата просто сочился ядом.

— Зарядкой они тут занимались, не видишь, что ли?

— А, это теперь так называется?

Над краем низины показалась голова вражеского капрала.

— Лапы кверху, и на выход. Не дёргаться.

Немолодой командир «маков» был мрачен, и голос его суров. Двое его подчинённых, один с карабином, второй с лучемётом, зубоскальство прекратили, однако, посматривали на выбирающихся наверх «чёрных» враждебно.

— Кстати, забыл спросить. Вы из легиона или дружины?

Почти что пленники напряглись… И тут снова разгорелся бой — от казарм шарахнуло чем-то тяжёлым, послышалась беспорядочная стрельба. В воздухе прямо над головами плотно зажужжали лучевые импульсы, что заставило противников нырнуть в ту же низину.

Андрей получил мощный удар в грудь, от чего отлетел к стенке и сбил дыхание. Вокруг замельтешило — безоружные «чёрные», явно не желая отвечать на вопрос, попытались воспользоваться секундным замешательством.

Вот Борис ухватил сзади лучемётчика за локти, не давая ему воспользоваться оружием. Его напарник пытается вырвать ствол, но чей-то обнажённый клинок входит ему в правый бок. Вот сигнальщик Марк, выбив меч из руки молодого парня, не успевает его схватить, как получает в грудь выстрел из теплового карабина и падает с неестественно огромной дымящейся дырой. Вот Нивер поднял руки… Андрей зашёлся кашлем от вернувшегося дыхания и согнулся пополам.

— Эй! Прокашлялся? Блеванул, что ли? Нет? Выпрямись и руки на виду держи.

Парень сел прямо и огляделся. Весь десяток, кроме них двоих, был мёртв. Те самые люди, примелькавшиеся, знакомые, теперь валялись вокруг почерневшие и обугленные. Не все, один просто без головы… Борис!..

— Я так и подумал, что дружинники, — вновь заговорил «мак» с карабином, — с. ки. Дай-ка я…

Он поднял карабин, наведя ствол на Андрея, но его подбросил вверх своим бластером капрал.

— Хватит!

— Что, в плен их брать? — зло спросил солдат, — дружинников?

— Погоди. Эй, ты. Имя, звание.

— Анри Стетервиль, рядовой.

— Дружинник?

— Русский он, — послышался голос Нивера.

— Русский? Здесь? Типа, шёл, шёл и пришёл?

— А ты кто?

— Я — Нивер Эст, мой отец — Гасдрубал Эст.

— И что? Мне твой отец неинтересен.

— Инский, заткнись. На инструктаже звучало это имя, слушать надо было. Они из наших. А это правда русский, Нивер Эст?

— Да. Мы же с отцом их в плен брали в прошлом году. К нам и распределили.

— Сколько их всего?

— Ещё двое. Там, в казармах.

— Ясно. Значит так, Инский, Велтервиль — сопроводить пленных в тыл. Без рукоприкладства, проверю! Там разберутся. Мы идём дальше.

— Да, монсоэро.

Назначенный напарником хамоватого типа парень был молчалив, относительно молод и так же вооружён тепловым карабином. Пригибаясь сами и пригибая пленников, они побежали вдоль стены к проходам в Пещеру, около которых продолжались шевеления.

Навстречу двигались группы пехотинцев, с неодобрением посматривавших на них, пары телеуправляемых танков, ощетинившихся турелями, даже тяжёлая пушка, влекомая тягачом. Со стороны казарм слышалась массированная пальба из всех видов лучевого и теплового оружия.

— Поберегись! — раздались крики впереди.

Все хлынули по сторонам, давая тропу для боевого флаера, точно такого же, как сражавшиеся с синарианскими штурмовиками. Машина пролетела чуть вперёд над самой землёй, после чего стала набирать высоту. На Андрея обрушился поток нагретого воздуха, сдуло кепку. Он бросился за ней, еле успел поймать.

— Сейчас он им врежет. Смотри!

Машина, зависнув на месте, выдвинула короткие крылья с ракетами и дала в сторону помещений Семнадцатого легиона полный залп. Серия оглушительных взрывов прокатилась по гроту, противоположную стену заволокло дымом и пылью. У Андрея подкосились ноги — где-то в казармах находился отец и дядя Сергей…

— Что, куда их вести? — спросил Инский, отворачиваясь от панорамы сражения.

— К штабу, конечно. Штаб же рассчитывал, что делать с пленными.

— Не брал бы я пленных… Особенно эту чёрную погань.

— Семнадцатый легион в Битве при Береговом не участвовал и ни в чём таком замечен не был. А дружинников никто не любит. О, вон чья-то ставка, пошли туда.

Первым в глаза бросился наблюдатель с биноклем, стоявший возле крайнего правого прохода. Время от времени он что-то говорил стоящим рядом офицерам, те кивали. Уже в коридоре Андрей увидел тактический стол, вокруг которого склонились несколько человек.

— Пфу, это не легионная ставка, пойдём…

— Эй, бойцы! Подойдите сюда! — окликнули их.

Инский нервно ругнулся. Закинув карабины за спину, «маки» вытянулись и зашагали к позвавшим, толкая пленников впереди.

— Кого взяли? — спросил какой-то офицер.

— Десяток, дружинники, бегали на утреннюю зарядку, — доложил напарник Инского, Велтервиль, — они на нас напали, потому остальным не повезло. Только эти двое остались.

— Дружина, значит? — нехорошо нахмурился тот.

— Монсоэро праэтор, один заявляет, что наш, второй вообще русский.

— Русский? — переспросил праэтор.

— Русский?.. — отвернулся от стола другой офицер.

И Андрей увидел его лицо. Своё лицо.

Глава 22

*** Это… я? Где я? Что со мной? ***

Анри Сейвиль был ошарашен, пожалуй, не меньше, чем его двойник. Он словно застыл на месте, на лице отразилось глубочайшее изумление. Праэтор, разговаривавший с конвоирами, поднял правую бровь, вгляделся в лицо Андрея, потом перевёл взгляд на «сына императора».

— А ведь похож! Сильно. Эй!

Он пощёлкал пальцами, привлекая внимание. Всех окружающих, но не принца, тот так и смотрел стеклянными глазами в одну точку.

— Конвой! Вон там есть помещение, уведите… задержанных туда, покараульте у входа.

— Будет исполнено, монсоэро праэтор! Но… Может, мы лучше вернёмся в десяток? Здесь есть своя охрана.

— Не успеешь, боец, — ухмыльнулся тот, — далеко, а сражение почти закончено. Выполняйте приказ.

— Есть. Пошли, в общем. Алё! Пошли, говорю!

Андрей не впал в ступор, как его визави, но тоже был… слегка не в себе. Он отчётливо видел над головой «сына императора» некое чёрное облачко. Что-то нереальное, отвратительное, при этом подвижное и словно живое. Окружающие на него не обращали никакого внимания. Это нормально?

Бой, и правда, почти закончился — пленникам пришлось просидеть в импровизированной кутузке всего около получаса.

— Нивер, а ты не видел ничего необычного?

— Где?

— Когда нас к офицерскому столу подвели.

— Когда принц застыл с глупой рожей? Нет, кроме него, ничего не видел.

— Просто застыл?

— Ну да. А ты почему спрашиваешь?

— Да так… Странно всё это.

— Я тоже удивился, почему он на тебя так отреагировал. Ну, похож, ну, двойник. Бывает.

— Эй, задержанные! Хорош трепаться!

— С чего бы? Уже разговаривать запрещено?

Андрей, вспомнив начало своего пути в легионе, грустно усмехнулся. Где там свои?

— Нет, тут по вашу душу идут. Сейчас пост сдавать будем, похоже.

Действительно, подошли несколько офицеров. Конвоиры со свободой обломились, их никуда не отпустили, велев охранять помещение.

— Имя, звание.

— Анри Стетервиль, рядовой.

— Как по-русски?

— Андрей Александрович Мединцев. Звания нет.

— Как долго вы служите в Семнадцатом легионе?

— Несколько месяцев, почти год.

— Как попали сюда?

— Прошли через подводную пещеру до воздушного шлюза.

— Магон, сделай запрос.

— Да, монсоэро.

— Сколько вас было?

— Я, отец, друг отца.

— Они тоже служили в Семнадцатом легионе?

— Я поправлюсь. Нас распределили не в штат легиона, здесь присутствовала некая… дружина. Вот туда.

— Дружина…

Незнакомый офицер, присутствовавший при допросе, дал волю чувствам.

— И как вам дружинники?

— Не знаю… Обычные. Только поговорить с ними не о чем было.

— Конечно, не о чем. Не о своём же прошлом они будут болтать. У дружины Роб-Роя руки по локоть в крови, молодой человек. Мирных граждан македонианской столицы.

— Они брата моего убили, — подал голос Инский от двери, — и жену его. Она беременная была.

— Потому мы восстали. Потому мы сбросили узурпатора, хотя даже не знали об этом сначала.

— О чём?

— Что он убил старого императора. Нам позже открыли глаза.

— Вы о Роб-Рое Первом?

— Конечно, о ком же ещё. Дружина — его детище, замена преторианцам, которую можно было использовать против народа.

— Не знаю. Я ничего такого не заметил ни в дружинниках, ни в бывшем императоре.

— Стоп! Ты о ком?

— Как о ком? Речь шла о бывшем императоре Роб-Рое Первом.

— Ты его видел? Он здесь?!

— Вы ничего не путаете, молодой человек? Роб-Рой считается погибшим.

— Нет, он жив, — подтвердил Нивер, — появился в лагере легиона два года назад, с двумя сотнями человек своей дружины, принял командование. За два года сюда пришло ещё с полсотни человек, из других подразделений.

— Почему не докладывали?

— Батя — агент глубокого залегания, нам было запрещено выходить на связь, кроме чрезвычайной ситуации, а о гибели Роб-Роя я лично не слышал. Мы оставляли депешу в тайнике, её до сих пор не забрали. Рисковать не стали — у нас своё задание, а раскрытие было неизбежно.

— Какое задание?

— Допуск уровня А есть? И без посторонних.

— Нет. Вопрос снимается. Магон…

— Я передал сигнал, как только убедился, что говорят правду. Парни поищут, найдут.

Уверенность офицера Андрей не разделил — Пещера большая, лабиринтов много, а командующий уже от них удачно ускользал.

В помещение вошёл Анри Сейвиль. Офицеры вытянулись в струнку, тот махнул рукой.

— Это правда? Роб-Рой жив?

— Был жив до штурма, — вздохнул Нивер.

— Организовать поиск, взять живым! Высший приоритет, приказ императора!

— У нас здесь нет связи с императором, Ваше Высочество, — праэтор снова поднял правую бровь.

— Он приказывал, когда ставил задачу, — глухо произнёс принц, — перед нашим выходом.

— Вы хотите сказать, император знал, что Роб-Рой находится здесь?

— Не думаю… Он предполагал… Да, предполагал… В общем, мы задержимся здесь столько, сколько потребуется для тщательнейшей проверки всех ходов-выходов. Задействуйте все резервы. Высший приоритет.

— Да, монсоэро.

Офицеры откозыряли и покинули помещение, вслед за ними вышел и принц.

— Знаешь, Анри, а ты был прав. Как-то всё странно, — пробормотал Нивер.

— Похоже, не мы одни это чувствуем.

— Странно, что нам никто не сказал, охранять вас дальше или нет? — сказал от двери Инский.

— Нас не сняли с поста. Значит, стоим тут, — ответил ему Велтервиль.

— И последний приказ был — охранять помещение. Не задержанных, а помещение. Стоим. Перемещения разрешаю.

— Да некуда идти, — задумчиво проговорил Нивер, — надо ждать, пока остальных пленных приведут, тогда и будем своих искать.

— Логично. Землянин, ты и правда ничего не знал? Извини тогда.

— Да ладно. Вы мне ничего плохого не сделали.

— Извини. Просто, как вспомню… Четырнадцать… Семь ваших лет прошло, а они мне до сих пор снятся.

— Что у вас случилось? — поинтересовался Нивер, — Береговой?

— Да, он. Жили, работали. Ну, император сменился, так он сам этого… наследником назначил. Работы всё больше и больше, а деньги те же. Цены растут. Да ты и сам должен помнить, как тогда было.

Капрал кивнул.

— Батя в секретчики перешёл в тридцать шестом. Если бы не новая работа, нам бы тоже было плохо.

— А мы всей толпой на хорошие места пройти не смогли. Денег перестало хватать, они все шли в Стратегический Потенциал. Роб-Рой его на пять процентов увеличил! За наш счёт, конечно же.

— Это в Союзе есть такие хранилища, — пояснил Нивер Андрею, — там много чего интересного. Ресурсы, машины. Обычно туда излишки складываются, на длительное хранение. Там очень много всего. Для сравнения… Вот, возьмём земной шар. Представь, что у него на пять процентов увеличился общий доход, у всех стран сразу, и для ровного счёта умножь на пять.

— Много… А умножать зачем?

— Как зачем? У вас на Поверхности сколько народу всего?

— Шесть миллиардов… Погоди… А у вас, значит?!..

— Угадал. Впятеро больше. Тебе до сих пор никто про это не рассказал?

Нивер и охранники заулыбались, переглядываясь и наблюдая шок у Андрея.

— Где же вы тут помещаетесь?

— О, брат, — сказал Велтервиль, — то, что ты видел в здешнем куске Пещеры, ни в какое сравнение не идёт с тем, где мы живём и всегда жили. Там есть небо, чистый воздух, море.

— Воду можно прямо из моря пить, если заводы далеко, — вставил Инский, — У нас, в Береговом, нельзя, надо выезжать на природу подальше, километров пятьдесят. В воде соли немного, как в минералке из источников.

— Пятьдесят километров… — Андрей хлопал глазами.

— Только солнца нет, а так всё есть. И город не один. Тебе понравится.

— Я не дорассказал, — с лица Инского исчезла улыбка, — наши организовали шествие, протест. Мирный. Мы думали, императору не докладывают, что нам плохо живётся, вот и пошли… рассказать.

— Первое шествие разогнали полицией, — проговорил Нивер, — начались беспорядки, в город ввели дружину. И она открыла огонь. Так сейчас официально говорят и пишут.

— И ладно бы по мародёрам, которые магазины громили. Начали кварталы прочёсывать, каждый дом поквартирно. Обращались, как со скотиной. Недовольных — в расход. Брата кто-то сдал, что он был на шествии. Пришли к нему. Я не знаю, что там происходило, соседи рассказывали — тихо всё было, потом выстрел, крик и ещё два выстрела. Нас дёрнули по телефону, как родственников, через час, как полиция приехала. Лежит Пашка, руки за спиной наручниками скованы, в луже крови, рядом Эйка, лицо в крови, и на стене кровь. Эти скоты её за волосы и об стену приложили со всей дури, прежде чем убить, не посмотрели, что беременная. Дело в суде замяли. Я тогда не женат был, рвался мстить, думал в подполье какое-нибудь войти…

— Там бы тебя и взяли, — прокомментировал Нивер, — целую сеть создали для поиска недовольных. Ложные ячейки, вербовщики.

— Знаю… Потом узнал. Суд тогда общий всё-таки был, и легата дружины посадили. Его одного, но самих уродов не тронули и пальцем. Мы несправедливость потом исправляли сами.

— Как? — спросил Андрей.

— Нет больше дружины, — криво усмехнулся бывший конвоир, — потихоньку, полегоньку, кончилась она. Ты которых видел, они последние.

Андрей задумался, разглядывая видимую часть коридора. Возвращались солдаты из боя, складывая трофейное оружие, выходила техника в другую часть проходов, несли раненых на носилках.

— А потенциал этот, — внезапно вырвалось у него, — ради которого такие жертвы… Он вообще для чего?

— Для вас, — ответил Велтервиль.

— Для нас?

— Ага. Когда мы выйдем наверх, не как в прошлом году, а всерьёз, всё добро пойдёт тоже наверх. Заводы, дороги, орбитальные верфи, техника. И вас подтянем.

— А что мешает сейчас?

— Решение нужно. Момент подходящий должен наступить. Какой момент — не скажу, это только в верхах знают.

— Принц знает?

— Придёт, спросим, — заржал Инский.

— А вон не он идёт?

— Нет. Но сюда. Прекращаем трепотню.

Конвоиры приняли строевую стойку, бывшие задержанные чинно уселись на свои места.

— Нивер Эст?

— Да, монсоэро лейтенант.

— Пройдёмте.

Когда они отошли достаточно далеко, Андрей спросил:

— Куда его?

Инский пожал плечами.

— Не знаю. По нашивкам офицеры из нашего легиона, но я их никогда не видел.

Разговоры сами собой стихли. В коридоре началось движение — под охраной понуро брели пленники. Андрей стоял у входа и просматривал в поиске знакомых лиц. Знакомые были, но с Семнадцатого легиона. Ни одного дружинника, ни одного землянина. Так же здесь не прошёл ни один гражданский, видимо, им отвели другое направление. Думать о том, что все они могли погибнуть в ходе зачистки, не хотелось. Что у отца и Сергея шанс погибнуть ещё выше, не хотелось думать ещё сильнее.

Пленные закончились, а своих так и не появилось. Может, стоило напроситься в команду зачистки, раз уж все места сражений тщательно освобождаются от всех следов? Хотя, кто его взял бы…

В коридоре показался Нивер на подгибающихся ногах, мрачный, как туча.

— Пошли, Анри.

— Куда?

— Нас отдельно повезут, сразу до столицы.

У Андрея забрезжила надежда.

— А мои тоже там?

— Нет, не видел. Да ты не раскисай, — он положил ему руку на плечо, — говорят, сбежало не меньше сотни. Роб-Роя поймали, а простых вряд ли будут сильно искать, на них приоритет не распространяется. Здесь зачистка ещё остаётся, серьёзная.

— Поймали главного гада? — переспросил Инский.

— Ага. Во дворец сразу повезут, судить будут. Этим же составом гражданских… И нас, не обычных солдат.

Значит, хотя бы часть некомбатантов выжила. Что же, Андрей не разочаровался в «маках», не озверели они, несмотря на…

Инский просто сиял после новости о поимке бывшего императора.

…несмотря на пережитое. Он представил на секунду, каково — застать родного брата… Или не родного, какая к чёрту разница? Лежащего в луже крови, вместе с женой… И сделали это — представители власти. Неподсудные, безнаказанные. Он вздрогнул всем телом.

— Нормально всё будет, пошли.

— А ты куда ходил?

Нивер помрачнел ещё больше.

— Папку нашли.

— Погиб?..

— Не, ранен тяжело. Не знаю, довезём ли… Накрылось наше задание, вместе с легионом. Да уже — плевать.

Попрощавшись с «конвоирами», они направились к пункту погрузки. Мельтешение здесь шло как бы не большее, чем во время сражения. Солдат было немного, охрана и сопровождение, зато целая толпа офицеров во главе с принцем, захваченные некомбатанты, критичные раненые.

Их перевозили либо на забавных самодвижущихся платформах с шестью тоненькими, как у насекомого, ножками, либо, видимо, самых тяжёлых — на неподвижно парящих в воздухе носилках, или, вернее, «возилках».

— Это кого трясти нельзя, — пояснил Нивер, заметив, что заинтересовало Андрея, — антигравитационные каталки. Привыкай, у нас такой техники много, даже автомобили есть. Правда, на чистом антиграве немногие могут рулить, там как флаер или вертолёт, а в основном движитель комбинированный, с колёсами.

Транспорт им указали гусеничный, длинный, как сороконожка, состоящий из нескольких сегментов. Если бы не более плотное прилегание сегментов друг к другу, он был бы похож на трактор с четырьмя прицепами, и гусеницы у каждого свои. И вообще, вся видимая техника имела явный общий признак, что основное её использование — в Пещере. Узкие и низкие корпуса, герметично закрытые кабины, — несмотря на меньший, по сравнению с земной, объём выхлопов, по ходу следования колонны дышать в коридоре долго будет нельзя, — мощные светильники на носу, минимум выступающих по бокам частей.

Наконец, погрузив на платформы танки и боевой флаер, колонна завела до сих пор молчавшие двигатели и начала движение. Заскрипели механизмы, заскрежетали гусеницы, и македонианское войско отправилось в долгое путешествие по Пещере, вниз, вниз, вниз.

Через несколько часов утомительного однообразного похода компания вышла на платформу перед монорельсовой железной дорогой. Здесь их уже ждал состав, несколько пассажирских вагонов, один с зарешеченными окошками, и платформы для техники. Следующие два часа ушли на перегрузку людей и техники.

Впрочем, процесс этот был в большой степени роботизирован, потому участия самих людей особо не предусматривалось. Они просто перешли со своего транспортёра и заняли места в одном из пассажирских вагонов. Краем глаза Андрей увидел, как под солидным конвоем и с оцеплением в вагон с зарешёченными окнами провели бывшего императора.

Пролетело и это время. Поезд наконец-то сдвинулся с места, застучав колёсами по стыкам монорельса, и выехал в совершенно чёрный провал тоннеля. Освещение в вагоне было скудным, и Андрей задремал, проснувшись только от яркого света, резко хлынувшего в окно. Проморгавшись кое-как, он осмотрелся по сторонам. Поезд с огромной скоростью мчался по насыпи по однообразно-пустынной равнине, поросшей редкими деревцами, сзади удалялась гигантская, буквально, до неба, сплошная каменная стена. Здесь был день, хотя солнце в небесах, конечно, отсутствовало.

«Вот оно!»— мелькнула мысль. По сравнению с этим… чудом природы, и природы ли?.. обиталище легиона, в котором он прожил последний год, действительно оказалось мелким и никчёмным. Поезд въехал на мост, протянутый прямо над морем. Оно казалось совершенно бескрайним, и жуткая скорость усиливала впечатление.

— А ведь здесь совершенно другая природа, — подумал Андрей, — нет гроз, нет дождей, никаких ураганов… Хотя… Должен быть круговорот воды и всё такое, реки ведь откуда-то берут воду? Нет солнца — и многие материалы при хранении прямо на улице не выгорают. Нет дождей — и можно дома строить без крыши. Правда, пыль в любом случае будет. Нет, крыши, пожалуй, нужны. Снега нет, как и зимы. Асфальт и дома не разрушаются постепенно от разницы температур. Никогда не холодно, и никогда не жарко, климат просто идеален и абсолютно стабилен. Голова кругом!

Море закончилось, промелькнула узкая полоска песчаного берега, и начался полудикий ландшафт — густо заросшая травой равнина, с разбросанными тут и там мелкими поселениями и дорогами между ними. Пара минут, и начались ухоженные плантации каких-то незнакомых культур, пестрящие синим и зелёным оттенками, без намёка на желтизну привычных злаков.

За окном мелькали аккуратные ряды высоких кустарников, кое-где перемежаясь серыми невзрачными строениями, похожими на авиационные ангары. Андрей всматривался в горизонт, надеясь рассмотреть более весомые признаки чужой цивилизации, и вскоре увидел — среди кустарников стоял большой металлический «жук», возле которого суетились несколько человеческих фигурок. Что они делали, из-за расстояния и скорости он понять не успел.

Вскоре закончились и плантации, сменившись утопающими в садах виллами редкой красоты, появились первые признаки близости города — метрах в трёхстах от насыпи лежала белая полоса автодороги, над которой мчались взад-вперёд автомобили на антигравитаторах. Те, что двигались по пути, легко обгоняли состав, немного снизивший ход, и исчезали вдали.

Затем как-то резко идиллическая панорама сменилась гигантскими зданиями огромного города. Их размеры потрясали воображение не меньше, чем тысячи и тысячи наземных и летающих транспортных средств, снующих во всех направлениях и на разной высоте. Поезд ещё больше притормозил, колеса застучали чаще, а впереди показалось здание вокзала. Состав медленно поравнялся с платформой, заскрипел тормозами и остановился. Открылись двери пассажирских вагонов, и оттуда, потягиваясь, первыми стали выходить солдаты из сопровождения.

Поезд встречали. Платформа вокзала целиком была оцеплена солдатами в красных плащах, время от времени перемежающихся людьми в чёрной униформе и с рукоятками мечей за спиной, как на той фотографии. У здания стояла небольшая процессия — высокий мужчина в серебристом плаще, с небольшой золотой короной на голове, видимо, император, рядом несколько свитских, чуть поодаль — двое в солдатской униформе, однако, явно выделяющиеся из них.

Пока носилки и возилки с ранеными передавали двум десяткам людей в белых халатах, остальная компания, прибывшая на перрон, выстраивалась для некой церемонии. Солдаты вытянулись в тонкую линию, позади них встали слева направо некомбатанты, Роб-Рой с сопровождением, особые личности вроде Андрея, и крайними справа — операторы техники. Встречающие одновременно приблизились. Двое в солдатской униформе оказались Андрею знакомы по фотографии и телевизору — Сэмюэл и Рэм Бугенвиль.

Сэмюэл вышел вперёд, вглядевшись в лицо бывшего императора.

— Я думал, что ты погиб тогда, Роб-Рой, — сказал он, наконец.

— Я тоже подумал, что мне всё же удастся запудрить тебе мозги, Сэмюэл, — в тон ответил Роб-Рой, — и оказался прав. Жаль, теперь мне положиться больше не на кого.

— Ты преступник, Роб-Рой, и тебе одно место — в тюрьме, куда тебя сейчас и отправят. Впрочем, сначала с тобой хочет поговорить император.

— Что ж, мне тоже приятно будет вспомнить нашу совместную деятельность. Эх, славные были времена…

Тут Андрея что-то кольнуло в грудь, и его зрение как бы переключилось, показав несколько иную картину. Он снова увидел чёрную полусферу над головой Анри Сейвиля, докладывающего императору, но это было ещё не всё. Сэмюэл прямо-таки излучал во все стороны зеленоватое сияние, образующее вокруг него нечто вроде силового поля. Сияние корёжилось и сминалось при достижении некоторого расстояния до императора…

Тут взгляд Андрея упал на самого императора, и он ужаснулся — тот не имел лица… Вернее, лицо было, но совсем не то, какое виделось при обычном зрении, и при этом его закрывало какое-то странное марево, мешая разглядеть внимательнее.

Принц тем временем заговорил громче и по-русски:

— Сведения разведки подтвердились, отец, в районе действительно скрывался последний легион из разгромленной армии диктатора Роб-Роя. К моему удивлению, сам Роб-Рой оказался там же. Опорный пункт взят, диктатор и два офицера штаба захвачены в плен. Для обычных процедур очистки оставлен наряд. Поход завершён успешно, доклад о потерях будет представлен штабом чуть позже.

— Прекрасно, Анри, — прозвучал голос Реста Аурея, и краем глаза Андрей заметил движение зелёной ауры у того странного человека, она как бы напряглась, преодолевая что-то невидимое, а её хозяин поморщился, словно от зубной боли, — честно говоря, я надеялся на то, что диктатор окажется там, у меня есть к нему серьёзный разговор. Благодарю за службу, сынок! Ты показал себя молодцом, как и всегда!

— Спасибо, отец.

— Сэмюэл, — император подозвал «зелёного», — все пленники в вашем распоряжении, за исключением Роб-Роя, разумеется. Остальные свободны. Техникам приступить к разгрузке.

Он развернулся на каблуках и направился в здание, за ним пошёл принц и повели Роб-Роя. Второй бывший император обежал глазами навязанный ему контингент.

— Кто из вас с Поверхности? — спросил он.

— Я, — Андрей вышел вперёд, — я с Поверхности.

— Ты идёшь со мной, гражданских подвергнуть обычной процедуре, — последние слова относились к офицеру охраны.

— Как скажете, монсоэро.

— Нам туда, — он кивнул в сторону подземного перехода, в который спускались солдаты снятого после процедуры оцепления.

Они прошагали по платформе и вошли в переход. Андрей оглянулся, в последний раз увидев Нивера, который стоял рядом с платформой, где виднелся лежащий человек.

— Знакомый? — спросил Рэм, также обернувшись.

— Капрал моего десятка, Нивер Эст. Выяснилось, что его отец…

— Да, мы в курсе. Он ранен?

— Да.

Воздух в переходе, почти не отличающемся от любого земного, был прохладен. Сэмюэл тяжело вздохнул и остановился, потирая виски.

— Почему у меня всегда трещит голова, когда он рядом?

Зеленоватое сияние стало уменьшаться, равномерно распределившись вдоль поверхности тела, не исчезнув совсем.

— Ты просто его недолюбливаешь за что-то, только и всего, — отвечал Рэм, положив руку на плечо бывшему императору.

— Тебя как зовут?

— Анри Стетервиль.

— Андрей Меднов?

— Мединцев.

— Ты там один был?

— Папа ещё и его друг. Пропали без вести.

— Если зачистка их найдёт, доставит сюда. Долго были?

— Около года.

Они переглянулись.

— Битву с синарианцами дома застали?

— Да, смотрели по ящику. Я вас знаю в лицо так что.

— Меня весь мир теперь знает, — улыбнулся в ответ Рэм, — ну что, брат, оклемался? Идём к машине?

— Да, пойдём.

— Я, кстати, всё хотел спросить…

— О чём?

— Когда меня допрашивали, показывали фотографию… Вы все на ней были, потому вас я тоже знаю в лицо. Там ещё принц был, он тогда был просто охранником, стоял возле трибуны.

Они снова переглянулись.

— Кто как сидел, помнишь?

— Год прошёл… Слева вроде двое пожилых мужчин, затем вы, Сэмюэл, п… принцесса, и вы, Рэм.

— О как. А запнулся чего?

Андрей покраснел.

— Она красивая…

Рэм снова улыбнулся во весь рот и отвернулся, Сэмюэл — только слегка.

— Я только из-за неё детали запомнил, — буркнул Андрей.

— Это нормально. Извини. Рэм, а ты понял, что нам только что рассказали?

— Фотография с заседания Сената по контакту с Поверхностью, до выхода.

— Ага. Теперь факты. Раз — заседание Сената, тридцать первого июля. Два — контакт, второго августа. Три — сколько вы там после битвы дома сидели, прежде чем попасться Роб-Рою?

— Мы ещё на дядь Серёжином корабле к острову шли, потом под водой плыли и в Пещере плутали, когда папу нашли. Потом с ним ещё ходили. Сколько дней прошло, я не знаю. Хотя… Когда с нами «знакомились», на следующий день после допроса, было шестнадцатое сентября.

— Полтора месяца. А это фото уже было у Роб-Роя. И, насколько мне известно, к Сети доступа там не было.

— Он хвастался, что имеет объективную информацию «и вверху, и внизу».

— То есть, у нас по-прежнему действует агентурная сеть. Впрочем, с разгромом последнего легиона и захватом самого Роб-Роя они лягут на дно с концами.

— Так я хотел спросить. А почему у вас всех одинаковая фамилия?

— Я им сводный брат, без смешения крови, — улыбнулся Сэмюэл, — это между собой они — родные. Но меня признавал Аурей Восемнадцатый, потому и фамилия та же самая. Ладно, идём.

Они пошли дальше, по заковыристым переходам пропетляв до привокзальной площади. Жизнь здесь бурлила и била ключом. Вспыхивала реклама, носились на разных уровнях сотни автомобилей и флаеров, висели в воздухе полицейские.

— Можно было и через вокзал пройти, вообще-то, — заметил Рэм, — или ты не хочешь с ним лишний раз встречаться?

— Сам не знаю, — Сэмюэл замялся, бросив взгляд на сопровождаемого.

Тот только пожал плечами. Они забрались в фургончик, Андрей — на заднее сиденье, «братья» — на передние.

— Куда ехать, Сэм? — Рэм Бугенвиль завёл двигатель и включил антиграв, машина, вздрогнув, приподнялась над дорогой.

— Лагерь Тоцкого, конечно. Там в основном одни русские, а парень — мой земляк. Верно?

Андрей нехотя кивнул, выглянув в окно. Фургон плавно тронулся с места, выехал на середину дороги и полетел в полуметре над землёй в сторону от вокзала. Он взглянул на Сэмюэла, сидящего на переднем сиденье, и увидел, что его аура приобрела теперь форму большой полусферы, накрыв собой весь автомобиль. Поднял руку, но ничего не ощутил, вопреки ожиданию. Зато движение почувствовал бывший император — он обернулся и посмотрел в глаза Андрею.

— Что это такое зелёное? — спросил тот наивным голосом.

— Что именно?

— Вроде полусферы, зеленоватое свечение над нашей машиной. Силовое поле?

— Здесь нет никакого поля… Ты о чём?

— Ну вот же, — Андрей снова поднял руку и коснулся сияния. И снова ничего не ощутил, но в глазах Сэма появился интерес.

— Погоди-ка… Опиши подробнее, что ты видишь?

— Зеленоватое сияние, в виде полусферы, вроде бы над нашей машиной, но оно и внутри тоже, — чувствуя себя полным идиотом, проговорил Андрей, — неужели не видите?

— Здесь нет ничего, — повторил Рэм, не отрываясь от дороги. Сэм прервал его:

— Погоди! Сияние только над машиной?

— Нет, оно ещё… Как бы сказать… Вроде бы исходит от вашей головы и покрывает всё тело.

— Ого! — Сэмюэл моментально стал серьёзен, его глаза заблестели, — А сейчас?

Он поднял правую руку, выставив вверх два пальца, указательный и средний, сомкнув их вместе. Аура медленно потянулась в место над пальцами, и налилась силой и светом. Примерно так Андрей и описал.

— Рэм, мы не едем в Лагерь Тоцкого! Давай на мою виллу на Садовой.

— Что стряслось?

— Он это видит, ты что, не понял? Помнишь, тогда, в самом начале?

— Сэм, ты всё со своими глупостями, — голос бывшего регента был предельно скептичен, — если ты ничего не добьёшься, мы всё-таки отвезём его в лагерь и займёмся текущими делами, согласен? А дел у нас много!

— Согласен, скептик. А если я снесу в доме все двери к чёртовой бабушке, то ты до конца недели будешь работать один!

— Если ты назвал ставку против своих надоевших глупостей, то я согласен. По рукам!

Фургон свернул с центральной улицы и понёсся немного в другом направлении. Вскоре он выехал за город, к тем самым, утопающим в садах виллам. Андрей невольно залюбовался дивной красотой улочек, и немного расстроился, когда машина остановилась, потому что даже половину улицы она не проехала.

Вилла Сэмюэла была прекрасна на неискушенный взгляд, только по сравнению с соседними смотрелась скромно, без излишеств и изысков. Они прошли по дорожке, усаженной с обеих сторон самыми натуральными розами, поднялись на выкрашенное белой краской деревянное крылечко, Сэм открыл дверь и впустил всех в прихожую.

— А сейчас как я выгляжу? — поинтересовался Сэм, удобно устроившись в большом кожаном кресле за столом в рабочем кабинете.

— Сейчас просто зелёное сияние вокруг тела, и больше ничего нет, — ответил Андрей.

— Я прикрывал машину, понимаешь, Рэм? — в глазах Сэмюэла прямо-таки загорелся азарт, — я всегда чувствую какое-то напряжение, когда еду в транспорте, зато никогда не попадал в аварию.

Тот только пожал плечами.

— Может, ты видел, как это себя вело в присутствии императора?

Тут Андрей всё и рассказал. И про марево вокруг лица Реста Аурея, и про черный нимб над Сейвилем, и про зелёное сияние, которое принял сначала за силовое поле.

— Господи, я знал это! С ним что-то нечисто, я так и знал! — Сэм пришёл в крайнее возбуждение, и его аура засияла, — ну тебя в баню, скептик! — отмахнулся он от пытавшегося вставить слово Рэма, — потренируемся? — он подмигнул Андрею.

Дальнейшее было не так интересно. Сэмюэл пробовал что-то делать, но у него ничего не получалось, Андрей устало и нудно описывал, что происходит с аурой. В конце концов это надоело всем, в том числе и Сэму. Он зажмурился и растёр лицо ладонями.

— Да, ты в чём-то был прав, — сказал он Рэму, — ничего не получается, чтоб его… — Сэм нажал какую-то кнопку на столе, — Селена, ты здесь?

— Да, — ответил из динамика мелодичный женский голос.

— Собрание получится сегодня?

— Конечно, все обещали прийти!

— Хорошо, я отлучусь по делам, и тогда приеду насовсем.

— Я сейчас зайду, дождись меня.

— Хорошо.

Спустя минуту в кабинет вошла молодая женщина, при взгляде на неё у Андрея перехватило дыхание. Она! Это она! Та самая, с фотографии!

Селена повзрослела и ещё больше похорошела с тех пор, как была принцессой, а простое платье ещё больше подчеркивало эту неземную красоту. Сэмюэл поднялся с кресла навстречу жене, слегка наклонился и поцеловал в щёчку. Его аура стала прямо-таки чистейшего изумрудного цвета, как редкий драгоценный камень. У Селены ничего подобного не было, но когда её рука коснулась руки мужа, что-то произошло, и сияние увеличилось, обволакивая и её. Она обняла Сэма за шею, что-то прошептав ему в ухо. Тот только кивал головой.

— Хорошо, так и сделаем, — подытожил он. — Но мне сначала нужно съездить в лагерь Тоцкого, отвезти этого парня. Кстати, он видит нечто, чего не видит никто из нас…

Селена скептически поджала губки, и Сэмюэл просяще взглянул на Андрея. Тот всё понял и со вздохом начал:

— Это похоже на какое-то силовое поле, вокруг него я вижу зеленоватое сияние. Сейчас оно снова выглядит, как полусфера и закрывает вас обоих.

— Так вот почему мне всегда жарко рядом с тобой! — засмеялась она.

Разговор был прерван трелью телефонного аппарата. Сэм поднял трубку, ответил и тотчас посерьёзнел. Сам он не сказал ни слова, только в самом конце разговора произнёс короткую фразу на македонианском.

— Император приказал доставить тебя во дворец. Ничего не понимаю. И терпеть не могу менять планы в самый последний момент! — предельно раздражённым голосом проговорил он, а Селена встревожилась:

— Что-то не так? У меня нехорошее предчувствие…

— Не знаю, почему, но мне тоже очень не хочется ехать во дворец. И зачем ему понадобился Стетервиль?

Андрей бросил взгляд на принцессу, и увидел, что в её бездонных глазах загорелись такого же оттенка зелёные огоньки. И мало того, его накрыло какой-то странной волной.

— Кстати, а кто такая Марина Долгова? — совершенно невпопад вырвалось из его губ, — И почему император совершенно забыл о ней?

Все замолчали. Андрей понял, что сморозил глупость и попытался оправдаться:

— Да вот, что-то вспомнилось… Само по себе, при упоминании императора. Когда меня допрашивали в лагере легиона, задавали эти вопросы.

— А ведь он прав, — тихо произнёс Сэм, — даже я не знаю, что с нею сталось сейчас…

— Марина Долгова? — спросила Селена, — что-то смутно знакомое…

— Это же его жена, Мариэн Сейвиль, мать Анри Сейвиля, которую принц тогда, перед тем, как был принят на государственную службу, привёз с поверхности. Форпост провалили, но он вёл себя как герой, вынес раненого. Суд был за побег, оправдали.

— Да, мы же присутствовали на суде, и ты сам предложил ему службу, — проговорил молчавший до сих пор Рэм, — но какое это имеет отношение…

— Всё становится на свои места. Почти всё, — прервал его Сэмюэл, — перечислим факты: во-первых, Рест Аурей после возвращения в Союз даже не попытался связаться с собственной женой, хотя там, на марсианской базе он о ней вспоминал. Во-вторых, Союз после начала его правления пошёл явно в консервативный уклон, делается всё для того, чтобы контакта с внешним миром не состоялось. В-третьих, паренёк утверждает, что у императора не то лицо, какое мы все привыкли видеть.

— В-четвёртых, он уже на следующий день провёл выборы и избрался на пост императора, а нас отстранили, всех троих, — добавила Селена.

— И что всё это означает?

— Рест Аурей — не тот, за кого себя выдаёт. Вместо него кто-то другой, по всей видимости, гипнотизёр или что-то подобное. Сейвиль стал для него орудием — через внушение или как-то ещё, недаром у него над головой постоянно висит чернота.

— В целом, неплохо, только все доказательства — от никому не известного паренька, — скептически проговорил регент, — а остальное — голые домыслы.

— Рэм, знаешь, ты меня уже начинаешь злить…

Андрей отчётливо увидел, как с рук императора сорвался зелёный сгусток энергии, но в последний момент переменил траекторию и прошёл мимо плеча регента, врезавшись в дверь. Рэма слегка качнуло, а дверь распахнулась настежь, как от сильного удара. Все сразу замолчали, а Сэм, засунув одну руку в карман, тихо приблизился к двери и внимательно осмотрел коридор позади неё.

— Никого, — непонимающе сообщил он.

Эта сцена так живо напомнила Андрею бородатый анекдот «сиди, я сам открою», что он расхохотался. Его смех раздался в одиночестве, и потому как-то почти сразу смолк. Первым сообразил Сэмюэл:

— Андрей, что ты видел?

— Какая-то штука в стиле фантастического боевика. С рук слетела молния и ударила в дверь.

— Ты давно дверей не выносил, — пробормотал бывший регент, — очень давно. А вот заглохший бронетранспортёр в телебашне я хорошо помню.

— Что тоже очень давно было. А, ещё тот катер. Чёрт, голова разболелась…

— Какой катер?

— На котором тебя хотели в заложники взять. Я ему заклинил орудие, чтобы в нас стрелять не могли.

— Хм… Вспомнил. Они ругались, что орудие не двигается, а потом ты начал высаживать мечом дверь.

— И все доказательства — от неизвестного паренька, — задумчиво произнесла Селена, и именно его император хочет видеть во дворце. Может, Роб-Рой под гипнозом рассказал ему что-то интересное?

— Точно. Нет, Андрея ему отдавать нельзя. Но как это сделать?

— Ни в коем случае, я чувствую, — огонь в глазах принцессы уже полыхал, — Совещание будет вечером, вот и скажешь всё нашим.

— У вас в глазах горит огонь того же оттенка, монсоэно, — неловко прокомментировал землянин.

— Только сейчас его никто не видит, кроме тебя, — Сэм заглянул супруге в глаза, — когда мы встретились, ты стала немного пророчицей… Что нам неплохо помогло. Думаешь привести его на совещание?

— А где же твоя хвалёная интуиция? Разве ты сам не чувствуешь, можно ли ему доверять?

Сэмюэл закрыл глаза, как бы прислушавшись к себе. Его аура вытянулась зелёным щупальцем к Андрею, и он не стал сопротивляться, когда тёплая волна вошла в тело. Бывший император кивнул — проверка была пройдена.

Андрей так и не попал во дворец. На состоявшемся вечером совещании Сэмюэл обрисовал ситуацию собравшимся: Рест Аурей — не тот, за кого себя выдаёт, и плоды его деятельности за последний год уже становятся видны — Империальный Союз прервал отношения с внешним миром и стремительно движется к конфронтации с ним.

Кроме того, зачем-то собираются сведения о событиях шестнадцатилетней давности, того времени, как на нашей планете появился Роб-Рой, собираются долго и упорно, и вот, в конце концов, сам бывший император попал в руки лже-Реста.

— Что-то случилось с Рестом тогда, на марсианской базе, теперь и я начал вспоминать, — говорил Сэмюэл, — после вылазки его словно подменили, что меня сразу насторожило. А затем упорно лезли в голову мысли, что всё в порядке, да так назойливо, словно не мои они были, а чьи-то чужие.

— Да, это было, точно! — почти в один голос заявили Селена и регент, — прямо именно так, как ты сказал!

— Однако ни на кого положиться мы не можем, — продолжал Сэм, — когда момент наступит, придется действовать на свой страх и риск.

— Момент уже наступил, монсоэро, — подал голос один из присутствующих, — полчаса назад мне стало известно, что император отдал приказ арестовать вас.

Глава 23

Мерный гул световых двигателей флаера убаюкивал невыспавшегося Андрея, он задремал в мягком кресле позади второго пилота. Вечером всем заговорщикам пришлось в срочном порядке покинуть виллу Сэмюэла и переехать на чью-то квартиру, а теперь они решили эвакуироваться в Береговой, который опять становился бунтарским центром Империального Союза.

Рест Аурей не оставил попыток арестовать «мятежника» Сэмюэла, но трое солдат преторианского патруля, посланные на виллу, сначала «задержались» в дороге, а затем и вовсе переметнулись в стан оппозиции. Теперь они стали реальной боевой силой, призванной сломить существующий порядок вещей. Однако, как понял Андрей, чёткий план отсутствовал — не штурмовать же с горсткой людей Капуанский дворец…

— Сэм, похоже, у нас проблемы, — раздался из коммуникатора встревоженный голос регента.

— Что там ещё?

— Послушай радио, местный канал Берегового. Хотя… Уже поздно.

— Сам тогда расскажи!

— Администрации Берегового и Тулузы вышли из повиновения действующему императору, присягнув тебе. Рест Аурей заперся во дворце с преторианской охраной, выгнав оттуда весь вспомогательный персонал. Слухи о твоём аресте как-то просочились в массы, а ты слишком популярен в войсках. И не только там, хм.

— М-да. Впрочем, нам проще сесть сейчас в Береговом, чем разворачиваться и лететь обратно в столицу. Следуем прежним курсом.

Два флаера мятежников увеличили скорость и продолжили свой путь. Неподалеку от Берегового, после запроса диспетчера, к ним присоединился эскорт из пары военных штурмовиков, лётчики приветствовали Сэмюэла по коммуникатору и визуально, помахав крыльями.

В городе было неспокойно, в воздухе витало какое-то напряжение, Андрей сразу его почувствовал. Сэмюэл тоже как-то напрягся, а от него встревоженность передалась и Селене. Лишь один регент пошёл впереди, как ни в чем не бывало. Их встретили какие-то люди, окружённые вооружённой тепловыми карабинами охраной. Как понял потом из разговоров Андрей, местный муниципалитет. Сэм потребовал, чтобы все говорили по-русски.

— Вести тревожные, монсоэро. Император поднял капуанские легионы и хотел двинуть их сюда, но они взбунтовались и встали лагерем за пределами города. Офицер-координатор заявил, что не допустит второй Битвы при Береговом. Арестовано несколько человек, непосредственно получавших приказ императора. Они себя не совсем адекватно вели.

Сэмюэл и Рэм переглянулись, бросив взгляд и на Андрея.

— У меня нет плана действий, так, общие намётки, — признался Сэм, — ничто не предвещало…

— С нами вышел на связь один человек…

— Монсоэро, я — заместитель начальника полиции Капуа, легат Сендервиль. Администрация столицы приказала передать вам лично, что они вас поддерживают, а также заверила, что в случае атаки на дворец воинские части не получат сигнала.

— Слишком легко, — пробормотал он.

— Простите, монсоэро, если это пафосно прозвучит, но мы помним историю и видим разницу. Правление Реста Аурея движется по тому же пути, что правление Роб-Роя Первого. Период вашей власти сильно отличается, и в лучшую сторону.

Присутствующие закивали и заулыбались. Сэмюэл же был мрачен.

— Он был законно избран Сенатом, а наши соображения на его счёт общественности сложно предъявить. У нас нет железобетонных доказательств, как в случае Роб-Роя.

— Сэм, это наша единственная надежда.

Глаза принцессы снова сияли невидимой зеленью.

— Единственный шанс, другого не будет. Люди в тебя верят. После… отстранения дяди у нас появится время, думаю, мы найдём доказательства.

— Думаешь, или видишь? — усмехнулся он.

— Вижу варианты. Вариант, один. И нечётко.

— Монсоэро, если не секрет… А что у вас за соображения?

— Мы считаем, что император не тот, за кого он себя выдаёт, не Рест Аурей.

Общий вздох.

— Я знаю, что внешне неотличим. Про нестыковки в поведении ничего сказать не могу, я мало общался с ним лично, и только там, на Марсе. Здесь мы практически не общались. В его присутствии постоянно чувствую дискомфорт и головную боль, в голову лезут посторонние мысли.

— Маловато и слишком субъективно.

— Мы сразу об этом сказали, — произнёс Рэм.

— Я принял решение, — вздохнул Сэм, — мы летим во дворец и попытаемся взять его под контроль и отстранить императора. Мы — это я и столько преторианцев, сколько можно собрать, остальным там делать нечего. Кроме Анри Стетервиля.

Он похлопал ладонью по спине парня.

— Вы… не всё рассказали?

— Конечно, нет. Там ещё субъективнее.

Слева раздался топот бегущих, три человека, в серой униформе, вооружённые. Первый из них, шумно выдохнув и перейдя на шаг, поприветствовал по уставу Сэма:

— Монсоэро император, командир штурмовой роты Первого Берегового легиона, капитан Месвиль. Мой заместитель, центурион Энкервиль. Командир штурмовой роты Второго Берегового легиона, лейтенант Лесский. Прибыли в ваше распоряжение.

— Армейский спецназ…

— Мы отправили посыльных и к преторианцам, но, чтобы собрать их, нужно время. Сразу готов только дежурный десяток.

— Где они?

— Машины с ними уже в воздухе, ждут. Также Летучая бригада выделяет сопровождение, которое прикроет ваше десантирование. Удачи, монсоэро!

— Всем — по машинам! Сенатор, когда соберётся группа, отправляйте их следом, подкрепления не помешают.

— Я понял!

Оба гражданских флаера заговорщиков вылетели из Берегового в направлении столицы Союза. Вели их двое из вчерашнего собрания, а Сэмюэл раздавал распоряжения.

— Надо придумать какой-нибудь голосовой сигнал… Чтобы можно было громко крикнуть.

— Стандартный «элэр» не подходит?

— Нет, громче. Что-нибудь на «а».

— Айя? Атака? Барра? — посыпались предложения.

— Пусть будет «Айя». Андрей, твоя задача. Каждый раз, когда видишь, сам знаешь что, громко орёшь, во всю глотку, понял?

— Айя!

— Хорошо, только на меня не распространяется, ладно? Экмонсоэро, этот парень — наш козырь. Он видит… как бы выразиться… влияние лже-императора. Я не знаю, с чем это связано и почему так, выяснять и подробно протоколировать не было времени. Он немного, около года, служил в Семнадцатом легионе и был взят в плен после его разгрома, совсем обузой не будет. Но охранять как зеницу ока.

— В чём выражается «влияние»?

— Андрей, поправь меня, если что неверно. У самого императора лицо скрыто неким маревом, из-за которого изредка проглядывает другое. У тех, кто выполняет его приказы, над головой чёрная полусфера. Так?

Землянин кивнул.

— Есть предположение, что он каким-то образом подчиняет себе волю другого человека. Теоретически, процесс должен быть незаметен. В реальности, он почему-то видит. Мы сразу сможем отличить, кто свой или колеблется, а кто однозначно чужой.

— Монсоэро, если вы угадали, всё становится на свои места. Он воздействовал на сенаторов, потому и стал императором, сместив вас.

— Жаль, нет времени и полномочий проверить всех…

— На флаеродроме было большое скопление народа, ты ничего не видел?

Андрей вздрогнул. Действительно, там были люди и из других городов, из столицы.

— Н…нет.

— А на ком вообще видел?

— Император, принц. На вокзале остальные вроде были «чистыми». Но там Сэмюэл рядом стоял.

— У меня он видит нечто зелёное, тоже над головой, — сказал тот, — моё зелёное типа сопротивляется Рестовскому чёрному, потому в его присутствии у меня постоянно болит голова.

— О, вот как. Это радует, монсоэро. Значит, за нас не только ваша удача, но и нечто нематериальное, могущее… нейтрализовывать такого же нематериального противника.

— Перейдём к операции. Значит, так. У нас в эскорте восемь пар штурмовиков, их задача — аннигиляторы в капонирах. Ваши люди высаживаются на земле и занимают позиции вокруг дворца, задача — оцепление. Мы десантируемся на крышу и идём внутрь. Я, Стетервиль и тринадцать преторианцев. Противник — тоже преторианцы, будьте внимательны и максимально быстры.

— Моё первое отделение пойдёт с вами, и я тоже, монсоэро. Для координации, ну и… Мы лучшие. Не подведём.

— Хорошо. Вот вы и займётесь сопровождением нашего товарища.

— Точно! Есть!

Капитан повеселел, что его людям поручили посильную задачу, видимо, не очень надеялся на согласие. Тем временем группа воздушных машин, обогнув город с юга, подошла к цели. Андрей увидел впереди здание дворца — длинный высокий корпус, окружённый мощной стеной, по форме и башням напоминающей ту стену, за которой скрывалась македонианская база на Поверхности. Очень длинный, прямо громадный, притом совершенно невзрачный, не дворец, а какие-то казармы.

— Внимание, приготовиться к маневрированию, — скомандовал в коммуникатор Сэмюэл, — эскорту сосредоточиться на огневых точках, десанту — как можно быстрее высадиться на крыше. Начали!

Штурмовики эскорта бросились врассыпную, заходя на позиции аннигиляционных пушек, десантные машины и флаеры с заговорщиками увеличили скорость, стремясь быстрее выйти из-под обстрела и войти в «мёртвую зону» непосредственно над крышей.

Однако ни один большой аннигилятор в стене и башнях дворца не встретил своим убийственным лучом мятежников. Два штурмовика, выполняя приказ, успели открыть огонь, плазменные разряды обрушились на стену, не причинив ей видимого вреда, а затем из бойницы, откуда торчал огромный ствол, плеснуло пламя.

— Там что-то происходит! — сказал Сэмюэл, — штурмовикам отставить огонь и приступить к патрулированию, остальные — действовать по плану.

Первыми сели штурмовые роты, их юркие маленькие транспорты быстро высадили людей по всему периметру, сами оставшись в качестве огневой поддержки. Десант преторианцев без помех приземлился на крышу здания, из машины высыпали и солдаты первого отделения роты Первого Берегового легиона, экипированные по последнему слову техники.

У каждого из них был свой многоканальный коммуникатор, позволяющий как переговариваться между собой, так и слушать приказания командира, лёгкий защитный жилет и шлем, а также небольшой плазмо-лучемёт в руках, уменьшенный вариант грозного оружия тяжёлой пехоты. На спине имелись квадратные ранцы, обтянутые тканью цвета униформы.

Непосредственно в сопровождение встали двое, остальные следовали за командиром.

— Если я тебя толкаю, бежишь вперёд, если хлопаю сверху, падаешь на пол. Ферштейн? — коротко проинструктировал Андрея один из них.

Тот кивнул, невольно улыбнувшись на знакомое немецкое слово.

Они двинулись вперед, некоторые — через лестницу, по которой на крышу обычно поднимался караул, остальные — через лифты. Все группы соединились в общем коридоре, не сразу, пришлось поджидать остальных, так как планировка дворца предусматривала такой вариант вторжения, и нападающие были рассечены на несколько мелких групп.

— Чисто, никого, — доложил преторианец, спускавшийся по лестнице.

— Странно, куда же подевалась охрана? — пробормотал Сэм, — Именно здесь расположено караульное помещение и одна из казарм… Мы должны были уже столкнуться. Вперёд!

Группа двинулась дальше, Сэмюэл, капитан и преторианцы впереди, остальные за ними. Около десяти минут они настороженно пробирались по бесконечному коридору, и затем вышли к небольшому залу. Внезапно из бокового коридора выскочили двое преторианцев дворцовой охраны со световыми мечами наготове. Один из штурмовиков выстрелил в них, но они были настороже не хуже спецназовцев, меч одного из них встретился с лучом и поглотил его.

— Вы кто такие? — громко крикнул один из них, — свои или чужие?

— Это вы кто, свои или чужие? — спросил Сэм, — Анри?

— Я не кричал, — заметил землянин.

Преторианцы, действительно, были чисты.

— Сэмюэл, это же вы, — дворцовый охранник облегчённо вздохнул, — здесь творится чёрт-те что! Половина из наших вдруг превратилась в зомби, пока мы поняли, что к чему, много нормальных парней погибло…

— В зомби?.. — Сэмюэл поднял бровь, — с тобой всё в порядке?

— Ну, а как их ещё назвать? Лица бетонные, достали мечи и давай всех кромсать направо и налево… Мы еле смогли отбиться. Тихо!

Он прислушался, а затем сказал:

— Идут сюда, шаркают ногами — они! Займите оборону, да смотрите, не попадите в нас.

Спецназовцам второй раз повторять было не надо — они рассыпались по коридору и залу, выставив перед собой своё оружие. Сэмюэл и пятеро преторианцев заняли первую линию, остальные чуть позади, на подхвате.

Тут из коридора выбежали другие преторианцы… Выбежали — будет сильно сказано. Лица их были бессмысленными, у одного из уголка рта текла слюна, движения — вялые и замедленные, и у всех над головой висела чёрная полусфера. И если у принца она была относительно «ухоженная», то у этих — рваная и ещё более мерзкая.

— Айя! — завопил Андрей.

Дворцовые вздрогнули от неожиданности, но в бой вступили сразу. «Зомби» бросились в атаку молча, без единого возгласа или приказа. В драке они преобразились — движения ускорились, световые мечи с жужжанием полосовали воздух.

Штурмовики успели выстрелить только по разу, и то не все, после чего сошлись световые мечи. Движения всех сражающихся преторианцев были настолько быстры, что Андрей не поверил своим глазам. Бой длился около десяти секунд — после чего все «зомби» и один из преторианцев-заговорщиков лежали на полу, искромсанные жутким оружием.

— Они сражаются хуже, чем я ожидал, — сказал Сэм, тяжело дыша, — однако хорошо, что я в своё время прошёл полный курс преторианца…

— Вы из наших? — в голосе преторианца зазвучало глубокое уважение.

— Да, но давно не дрался вот так… И я всего лишь сержант.

— Мы все сержанты, монсоэро.

— Да, все. Кроме офицеров.

Дворцовые охранники заулыбались, видимо, это была их профессиональная шутка.

— Я помню ребят, — задумчиво произнёс Сэм, разглядывая изрезанные и обожжённые тела, — отличные солдаты, никто из них никогда не стал бы предателем…

— Они стали «зомби», монсоэро, их кто-то загипнотизировал или что-то такое.

— Андрей, что ты видел? — Сэмюэл повернулся к землянину.

— У них чуть по-другому, чем у принца. Полусфера рваная, клочками.

Главный мятежник сузил глаза.

— Типа быстрое и массовое наведение, хм…

— Вы о чём, монсоэро?

— Этот парнишка видит что-то, чего не видим мы, — в очередной раз пустился в объяснения Сэм, — над Анри Сейвилем и императором он видел то же самое, какую-то черноту. Мы договорились, что каждый раз, когда он такое заметит, должен кричать «айя». Впрочем, как выяснилось, я тоже чувствую, только по-другому. Головная боль.

— Значит, мы можем точно отличить «зомби» от наших?

— Да, можем. Пока, конечно, точности не требуется, я не видел, чтобы они умели маскироваться. Думаю, ребята попали под что-то вроде массового наведения, кое-как, зато всех сразу.

— Не всех. Мы не единственные, есть и другие выжившие.

— Неважно. Скорее всего, он собирает всех попавших в одно место, чтобы заняться основательнее, надо бы прервать процесс.

— Куда теперь? — охранники преисполнились решительности.

— В тронный зал. Вперёд, ребята.

Группа двинулась дальше. По дороге им встретилась ещё одна засада, там было всего двое «зомби», их вырубили парализаторами. Сэмюэл, подумав, приказал по возможности парализовывать, чтобы дать людям шанс прийти в себя. Проблема заключалась в том, что световой меч в режиме парализатора или инвертора не мог блокировать удары аннигилятора, потому в бою с большим числом противника гуманность отходила на второй план сразу.

Дверь в тронный зал была приоткрыта. Один из спецназовцев осторожно, от стены, заглянул в неё, и вдруг открыл и вбежал внутрь.

— Айя, — сказал Андрей.

Его била мелкая дрожь.

— Идём? — вопрос капитана был, как всегда, краток.

— Постойте-ка. Анри?

— Чернотой его накрыло. Чёрное «щупальце», высунулось из-за двери и проткнуло ему голову.

— Тварь, тварь, тварь…

Сэмюэл начал злиться — его аура засияла, как тогда, на перроне вокзала, и даже сильнее. Он открыл дверь и вошёл внутрь. Солдаты вопросительно взглянули на Андрея, но тот покачал головой — бывший император вошёл сам, без принуждения. Из тронного зала после минутной заминки раздался дикий, нечеловеческий вопль, и затем всё стихло.

— Все сюда, — послышался слабый голос Сэмюэла.

Преторианец мощным рывком распахнул дверь, люди ворвались в зал, вскидывая оружие и с жужжанием размахивая мечами. От светящихся лезвий во все стороны летели красные искры.

Однако сопротивляться уже было некому. Три десятка «зомби» корчились на полу в судорогах, среди них был и тот спецназовец, что вбежал первым. Чёрных полусфер ни на ком не было, как успел заметить Андрей. Император лежал навзничь и без движения возле трона, его лицо всё так же закрывало марево, а из откинутой руки выпала какая-то чёрная коробочка. Сэмюэл стоял возле него, пошатываясь — его тут же подхватили под руки.

— Как вам удалось справиться с ним, монсоэро? — спросил один из преторианцев.

— Сам не знаю… Ударил ненавистью…

— Надеюсь, ему надолго хватит, — усмехнулся капитан штурмовиков, — и что с ним делать дальше, когда очнётся?

— Налево от выхода есть лифт, он ведёт к складу всяких материалов. Возьмите решётки из арматуры, сварите из них куб, чтобы поместился… Чтобы он поместился. Сидя или полулёжа. Должно сработать, я чувствую.

— Может, отнести в казематы? Там тоже есть решётки.

— Там нет металла в полу и стенах, только бетон, а его нужно окружить железом со всех сторон, тогда будет толк.

— Ясно.

— Анри, что ты видишь сейчас?

— Марево лицо закрывает, несмотря на то, что он без сознания. Другого лица не видно, описать не могу.

— Ладно. Действуйте, парни.

Реста унесли на носилках к месту изготовления клетки для него, приставив несколько человек охраны и проверяя с ними связь каждую минуту. Бывшие зомби постепенно, в течение часа приходили в себя. Все они рассказали одно и то же: вспышка черноты в глазах, ощущение сдавливания мозга, после чего полная потеря памяти, очнулись здесь, в тронном зале.

Сэм направился в информаторий, откуда сообщил на всю страну, что император Рест Аурей отстранён от власти до выяснения обстоятельств, и что управление переходит в руки регента Рэма Бугенвиля. Взбунтовавшиеся капуанские легионы получили разрешение и вернулись в казармы, мобилизованных распустили по домам.

Бывший император, предварительно посовещавшись по коммуникатору с супругой, также заявил, что разбор «полётов» и открытый суд состоится сегодня же, через тройку часов, когда соберутся все участники.

И вот, спустя некоторое время, настал момент истины, за которым следила затаив дыхание вся страна. Из дворца ход процесса в прямом эфире транслировался в передающий центр столицы, а оттуда — во все остальные города.

Присутствовала императорская Семья, все сенаторы, Рест Аурей, по-прежнему в металлической клетке, он уже пришёл в себя, Анри Сейвиль, невидящими глазами смотрящий перед собой, все зомбированные ранее преторианцы в качестве свидетелей и масса журналистов.

Андрей наблюдал полусферу только над принцем Сейвилем, да марево перед лицом отстранённого императора так никуда и не пропало. Только один раз ему удалось увидеть мельком лицо, что скрывалось под ним, хищное, с крючковатым носом и тяжёлым, свинцовым взглядом. Особенно поразили глаза — чёрные, бездонные.

Начался процесс. Сэмюэл произнёс длинную речь по-македониански, затем последовали быстрые вопросы со всех сторон, на которые он ответил, а затем перешли снова на русский.

— Итак, главной целью нашего заседания является выяснить обстоятельства дворцового переворота, совершённого вами, Сэмюэл Демитр Бугенвиль и вашими сторонниками. Честно говоря, я удивлён, что вы не просто на это согласились, но и сами инспирировали, настоящие путчисты так себя не ведут, — проговорил глава сената, в зале послышались смешки, — я уверен, что вы приведёте свои доводы, и они окажутся убедительными.

— Я перехожу к допросу задержанных, — сказал Сэмюэл.

Он стал задавать вопросы отстранённому императору, тот тихо на них отвечал, сенаторы кивали. Темы плыли одна за другой — цели принятия законопроектов в последнее время, цель занятия трона после Семьи, затем — по прошлому, немилость при дворе Роб-Роя, Эскадра, марсианская база, космопорт. Допрос ни к чему не привёл, ни в одной детали Рест Аурей не ошибся, ничего нового он не сказал. Сэмюэл, выглядевший ещё более разочарованным, переключился на Анри Сейвиля.

— Цель вашего последнего похода в Пещеру?

— Разведка обнаружила следы присутствия и людей из находящегося там крупного войскового соединения, это мог быть только Семнадцатый легион, ушедший в Пещеру после битвы при Береговом. Роб-Рой тоже должен был быть там, потому его поискам присвоили высший приоритет.

— Стоп. Но вы ведь не знали о нём, Анри?

— О Роб-Рое? Нет, но отец сказал…

— Ну, а он откуда мог об этом знать?

— Я не знал, я предполагал, — раздался голос из железной клетки.

— Он не знал, он предполагал, — синхронно проговорил и принц.

— Вы отправили туда солдат, Семнадцатый легион был уничтожен, а Роб-Рой и несколько десятков его людей взяты в плен.

— Это не является преступлением, если вы хотите обвинить меня, Сэмюэл, — язвительно произнёс император.

— Я просто хочу установить истинный ход событий, — голос Сэма похолодел.

— У вас просто нет никаких доказательств. Я требую выпустить меня отсюда!

— Хватит! — повысил голос сенатор, председательствующий на суде, — или я прикажу вывести… или вынести вас обоих.

Сэмюэл разозлился. Из его ауры, и так ходившей ходуном всё время заседания, вытянулось длинное «щупальце» и принялось «дёргать» за прутья клетки. Конечно, без физического воздействия, но Рест как-то сжался внутри своего обиталища, видимо, тоже что-то почувствовал. Андрей вдруг встал, словно его что-то толкнуло, и поднял руку.

— Вы хотите что-то добавить, свидетель? — спросил председательствующий сенатор.

— Марина Долгова, — напомнил Андрей, глядя Сэмюэлу в глаза. И сел на место.

— Это всё? Это нарушение порядка, свидетель.

— Где ваша мать, Анри? — мягко прервал сенатора Сэмюэл, обращаясь к принцу.

***Мама? Что происходит?***

— Ма… мать? — вопрос явно застал его врасплох. Он потянулся взглядом к сидящему за решёткой императору, даже сфера чуть сдвинулась, но доброе железо контакта не позволило.

— Ваш отец ни словом не упомянул о ней. Он не поинтересовался её судьбой, и даже не попытался с ней встретиться, когда вернулся с Марса на Землю. Однако на Марсе он вспоминал о ней при разговоре с вами, чему мы все свидетели. Где же она?

— Мама… — прошептал Анри, — да как же…

— Я протестую! — громко сказал император, — это не имеет отношения к делу!

— Да, это не имеет отношения к делу, поскольку личная жизнь… — поддержал председатель.

— Впрочем, есть ещё один человек. Вызовите Роб-Роя эт Формана, — вдруг сказал Сэмюэл.

— В этом нет необходимости. Он также не имеет отношения к делу.

— Да, он тоже не имеет отношения к делу, — как попугай, повторил председатель.

— Ах, не имеет…

Сэмюэл сделал шаг назад. Сияние над его головой стало прямо-таки пронзительным. Он вышел с трибуны, за которой стоял и направился к клетке.

— Охрана! — позвал председатель, но никто из преторианцев не сдвинулся с места. Андрей потрясённо смотрел, как аура бывшего (бывшего ли?) императора резкими толчками дезориентирует всех, кто пытался реагировать действием.

— Да что же… — Председатель тоже внезапно замолчал, получив свою порцию.

Сэмюэл подошёл к клетке, в которой сидел Рест Аурей. Анри Сейвиль сорвался с места и бросился на него, но мощный толчок сбил его с ног, от прикосновения сияния полусфера над его головой беззвучно лопнула, рассыпавшись брызгами. Он упал на пол, схватившись ладонями за виски.

— Ты опять за своё, тварь… — Сэмюэл поднял два пальца, указательный и средний, сжатые вместе, над ними засияла зелёная звезда, — тебе мало того, что уже произошло здесь?

Дверь открылась, и двое преторианцев привели в тронный зал Роб-Роя. Точнее, принесли. Бывший император выглядел почти как старик, хотя прошло всего пара дней! У него тряслись руки, и сопровождающим приходилось поддерживать.

Сэмюэл повернулся к нему.

— Что произошло? Почему пленник в таком состоянии?

— Меня допрашивали, — криво улыбнулся он, — вот этот тип, лично. И долго. Ваша идея заточить его в железную клетку, Сэмюэл? Неплохо придумано. Только не вздумайте выпустить его оттуда!

— Я император и имею право допрашивать государственных преступников так, как полагаю нужным! Откройте немедленно!

— Сэмюэл, нет!

Сэм не слушал. Он открывал крохотную дверь. Отстранённый император бросился всем телом наружу, сгущая чёрную тучу над головой. От него вокруг распространилась невидимая волна… Которую захлестнула ответная волна от руки его противника. Зелёная звезда, налившись ярчайшим светом, оторвалась от сжатых пальцев и ударила, разметав всю черноту и отбросив физическое тело на скамью подсудимых.

— А-а-а! — раздался крик Роб-Роя.

Бушевавшая в зале энергия не осталось незамеченной и обычными людьми. Они явно видели несколько вспышек, отчего сидели, шокированно и молча наблюдая за происходящим. Больше же всего досталось узнику, он повис на руках преторианцев, которые тоже нездорово выглядели.

— Ты проиграл, Рест Аурей, — сказал Сэмюэл, — после произошедшего больше не нужны никакие доказательства.

— Это не Рест Аурей, — хрипло дыша, произнёс Роб-Рой, — это мой земляк, Джилберт Грофт, один из трёх чёртовых телепатов с Синар-Эс, Первой планеты метрополии.

Зал ахнул.

Я очнулся. Я лежал на полу, и яркий свет, заливавший знакомый зал заседаний, бил прямо в глаза. Голова раскалывалась, однако боль не мешала мыслить и чувствовать. Взгляд выхватил знакомые лица, силуэты.

— Ты всё предусмотрел. Почти. Флот империи Син уже в пути, надо полагать? Не хватало только одного — беспрекословного подчинения, не так ли? Разрыва с Поверхностью не произошло. А когда ты попытался действовать силой, сила ускользнула.

Эти слова произносил голос Сэмюэла. Моему… отцу? Флот Империи Син? Причём здесь он?

— Я даже знаю, кто ты на самом деле… Создатель. Последний из Создателей, когда-то заселявших десятки миров своими творениями, а теперь пытающихся всего лишь повелевать теми, что остались в пределах доступности.

Отец… Создатель?.. Как это может быть?

Раздался хриплый, кашляющий смех кого-то до боли знакомого.

— Надо же. А их происхождение я умудрился пропустить. Ты и правда из Творцов, Джил?

Джил? Джилберт. Грофт. Слова в голове зазвучали набатом. Отец. Мама. Вспышки воспоминаний.

— Расслабься, мне нужно поработать с твоими блоками.

— Не сопротивляйся. Думаешь, мне легко копаться в твоей пустой голове?

— Ищи Роб-Роя. У него есть археотех-оружие, спрятанное где-то на вашей планете. Высший приоритет! Брать только живым!

— Нет, он не погиб. Эмер оставил метку, я её чувствую. Я сделаю вот так, и ты сможешь по ней идти. Всё просто, не так ли? Только нужно не показывать тупым окружающим, что ты знаешь, что он жив. Ты… предполагаешь, понял? И я — предполагаю.

Роб-Рой не умер, он жив! И я слышу его голос. Где он?

— Тупые… скоты… отходы экспериментов…

— Вы создали нас, но мы не ваши рабы, — голос Сэмюэла звучал очень… мощно.

— Ты забываешь, телепат, что я сильнее. Даже не пытайся снова.

— Ты не можешь быть силь…

— Могу.

Человек… Существо, с которым он говорил, просто исходило абсолютно чуждой ненавистью. Он… Оно физически не могло быть моим отцом!

— Где мой отец?

Они поворачиваются ко мне.

— Где он?

— Мерзкий, глупый, импульсивный щенок. Как с тобой тяжело было работать…

Каждое произнесённое слово зарождало во мне абсолютно новое чувство.

— И самку, породившую тебя, еле отвадил.

— Ах ты, тварь!

Моё тело метнулось вперёд, вкладывая все силы и пробуждённые рефлексы в один удар. Существо отлетело от пинка, приложившись головой об стену. Череп раскололся, его содержимое щедро плеснуло вокруг. Дикая боль пронзила и мой мозг, я тоже упал.

Роб-Рой потерял сознание. Сэмюэл стоял задумчиво, сжав правый кулак и рассматривая его.

— Провоцирование боевых рефлексов преторианца, статья сто восемь, часть два. Приговор приведён в исполнение автоматически. Врача сюда. Заседание закрывается.

Я провалялся в больнице почти две недели, под наблюдением специалистов по болезням мозга, кучи приборов, лично императора и странного тихого русского тёзки, похожего на меня, как две капли воды.

— В тебе оставили закладку на случай собственной гибели, — пояснил Сэм, — она сработала, но я был рядом и ослабил действие, после чего усилия врачей и Андрюхино зрение тебя спасли. Роб-Рою эт Форману повезло меньше.

— Что с ним?

— Он умер.

— … А Андрей причём?

— Он глазами видит всякое нематериальное. Мы установили, почему — во время путешествия по Пещере напился из одного источника… Его отец тоже подаёт надежды. Правда, добровольцам из числа наших людей почему-то не повезло, хотя вода на них подействовала. Врачи грешат на генетику… Но мы отвлеклись.

— От чего?

— Как выйдешь из больницы, тебя привезут во дворец. Мы собираем секретное совещание, пригласим аналитиков, нужно обобщить и систематизировать имеющуюся информацию. Вспоминай, что с тобой происходило, всё, что сможешь.

Посещала и мама.

— А я ведь приходила тогда к отцу, — рассказывала она, — вернее, не к отцу, а к тому, кто играл его роль. Стояла, ждала, а потом, когда он вышел, подумала: «И чего я сюда пришла? У него дел сейчас невпроворот, а я отвлекаю». Развернулась и направилась ловить такси, а он так ничего и не сказал. Теперь-то понимаю, что случилось…

— Мы найдём его, мам, — пообещал я, душой чувствуя, что так и будет, — я тоже полечу. Всё перероем, найдём. Подручные этой твари грунт на Марсе будут жрать.

— Не горячись, сынок, — тёплая мамина ладошка моментально уняла дрожь, — просто сделай. У тебя всё для того есть, даже команда. И девушку какую-то я здесь видела, красивая… Она не заходила?

Девушка? Эллия?.. Боже мой… «Кстати, Анри, я недавно видела Эллию, она просила передать, чтобы ты «как-нибудь, когда будешь свободен», зашёл к ней».

Год прошёл! Год!!!

Много же чего могло произойти за такую массу времени… Может, она уже вышла замуж? Живёт там сейчас, на своей вилле, парочка детей, заботливый муженёк, стирающий пелёнки. Модный спортсменчик какой-нибудь. Последняя мысль вызвала горькую ухмылку.

Из больницы я сорвался при первой же возможности. Чёртово совещание сначала, конечно…

— К сожалению, нашего главного свидетеля больше нет в живых, — констатировал Сэмюэл, — телепат его не пытал, а обрабатывал по-своему. Мы обнаружили в его покоях несколько неких странных… Назовём их «приборами». Один видели люди, которые вместе со мной штурмовали дворец. Как я и предполагал, он дал общую «волну», зацепившую, по уточнённым данным, около половины преторианцев охраны, после чего стал их собирать в тронном зале и обрабатывать более тщательно.

Он положил на круглый тёмный стол, за которым мы сидели, небольшую коробочку. Внутри были прочно закреплены какие-то кристаллы.

— Вот это было у него в руках. Мы с нашим визуализатором, — он взглянул на моего тёзку Мединцева, — пробовали подступиться, бесполезно. Нужны эксперименты, нужно время, а его нет. Вероятность, что сюда был вызван большой флот, есть. А у нас один с большой натяжкой крейсер и два десятка истребителей.

— На повторную экспедицию к Марсу должно хватить, — сказал Рэм.

— Должно. Но кораблей нам нужно больше. Я отдал приказ о подготовке к Инвазии в неполном варианте, только на территории Российской Федерации. Если кто не интересуется внешними новостями, сообщу, что они начали войну со своей бывшей автономной республикой на Кавказе, и потерпели серьёзное поражение. Общество раскалывается, телевидение на свою же армию льёт грязь. Момент удобный. Наша подготовка будет закончена как раз тогда, когда в обществе возникнут брожения разного рода.

— Я надеюсь, мы будем гуманны, — буркнул я.

— Гуманнее некуда. Мы даже оружие по людям применять не будем. Создан большой запас парализаторов, разного рода технических средств. Сразу начнём информационную атаку, перехватим все каналы. Андрей, как русский русскому — я сделаю всё, что в моих силах, и даже больше. Мы создадим новое государство, Земную Федерацию, первым в неё войдёт Империальный Союз, второй, пусть и не совсем по своей воле, Россия. Все остальные пусть смотрят и думают, а мы будем решать, кого приглашать, а кого нет.

— А если больше никто не захочет?

— Значит, следующими будут входить наши космические колонии. Сам как думаешь, долго на такие вещи будут просто смотреть? Когда перед нами откроется Космос, а перед ними он закроется?

— Очень недолго, — усмехнулся Рэм, — очевидно.

— Сразу после начала Инвазии и полного контроля над территорией безопасного размера наш следующий шаг — строительство на Поверхности всего необходимого производственного комплекса для запуска орбитальных верфей. И на этих верфях мы тут же начинаем строить корабли. Времени мало, потому крупный закладываем только один, и не сразу. Остальные — мелкие фрегаты, несущие максимум возможного вооружения высокоэнергетического типа.

Собравшиеся покивали. Альтернативных предложений ни у кого не было, только дополнения, вроде выпуска кораблей вообще без системы жизнеобеспечения и атмосферы, вместо неё лишь эрзац для поддержания работоспособности скафандров.

— Теперь к оставшемуся вопросу по внутренним делам. Анри… Андрей. Недосоздатель на нашей планете что-то искал. Ты… не мог бы прояснить, что? Можешь вспомнить что-нибудь?

— Когда я очнулся, там, в зале… суда. Когда этот чужак плевался ненавистью… У меня в памяти всплывали некие обрывки воспоминаний, как он меня… программировал. Он искал археотех.

— Насколько мне известно, весь наш грот является археотехом, с точки зрения покойного Роб-Роя.

— Он искал другое. Оружие.

— Всё то же «розовое золото»?

— Нет. Для поиска ему был очень нужен сам Роб-Рой. Живым.

— Я понял! Ему был нужен корабль!

— На котором тот сюда прилетел, так, Рэм?

— Да, он самый. Наверняка кроме разбитого корпуса там есть что-то ещё. Все эти годы Роб-Рой не пытался ни отправить туда разведку, ни хоть как-то обозначить его местонахождение.

— Синарианцы из эскадры спрашивали о нём же.

— Конечно, ведь на самом деле эскадрой командовал телепат.

— Он ещё говорил о каком-то Эмере, который поставил на Роб-Роя метку, и что метку он чувствует, потому знает, что Роб-Рой жив.

— То есть, раз он всё знал, эскадра просто собрала информацию, насколько смогла, выявила приблизительно наш потенциал для последующего анализа…

— И оставила присутствие в системе, воспользовавшись тем, что она совершенно не изучена.

— Вопрос с присутствием мы решим при помощи экспедиции. И срочно нужно начинать искать корабль Роб-Роя.

— А в какой части планеты он упал?

— Всё там же, Кавказский хребет. Войну там нужно будет прекращать.

Нас отпустили на пару дней «доделать свои дела», обещали не тревожить в этот срок. Я поймал на окраине города таксиста, и велел ему ехать на Аллею Звёзд. Да, за год многое могло произойти. Но лучше сделать это поздно, чем никогда.

От мрачных мыслей отвлёк водитель, который, оказывается, уже прибыл на место назначения. Я намеренно не называл ему номер дома, так как хотел пройтись пешком, чтобы развеяться и подышать. Расплатившись, я вылез из такси и пошёл прямо, направляясь к тому самому дому.

Машины во дворе, как и водителя, на этот раз не было. Лужайка перед виллой выглядела ухоженной, но пустынной, если не считать робота-поливальщика на траве. Я открыл створку ворот в заборе, и вошёл, никем не останавливаемый. Только возле двери дома мне пришлось назвать свое имя в микрофон, но кто спрашивал, я не узнал, на голос Эллии не был похож.

Меня ждали. Эллия сидела в библиотеке, как мне любезно сообщила некая пожилая женщина — то ли «будущая тёща», то ли другая родственница. Открыв очередную дверь, я вошёл. Длинное узкое помещение, заставленное такими же длинными стеллажами со множеством книг, было просто идеально для приятной частной беседы. Эллия была всё такая же, те же золотистые волосы, та же прелестная фигурка, то же божественно прекрасное лицо. Она приветливо и грустно улыбнулась мне:

— Здравствуй. Тебя долго не было…

— Я пришёл попросить прощения. Хотя сам и не виноват…

— Я знаю. И что ты лежал в больнице после всего этого, тоже. Я приходила туда.

— Мне сказали, но я не знал, что ты…

— Нет, конечно, нет, — она снова улыбнулась, — не стала тебя тревожить, мало ли что…

— Но зачем тогда?

— Я жду тебя всё это время… А сейчас вот даже и не знаю, зря или нет…

— Господи… — у меня перехватило дыхание, — ждёшь меня целый год?

— Жду…

Мы бросились друг к другу, и долго стояли, обнявшись, после чего я сказал ей свои самые главные слова. А она ответила мне взаимностью. Вечер и ночь пролетели незаметно, и следующий день, и следующая ночь… А затем появился посыльный из дворца, неизвестно как нашедший меня, и сказал, что император объявил общий сбор.

— Береги себя. И помни, что я жду тебя, мой рыцарь, — прошептала мне на прощание моя невеста.

— Я обязательно вернусь, — и после этих слов и вправду почувствовал себя рыцарем.

— Буду ждать, — она усмехнулась, — надеюсь, ещё на год ты не задержишься?

— Теперь точно нет.

В Союзе мы пробыли ещё один день, а затем транспортные машины доставили отряд на Поверхность, на территорию космопорта.

Глава 24

Что такое зима на Северном Кавказе? Три вида погоды — просто грязь, грязища и непролазная грязь. Снег если и ложится, то ненадолго, потом тает, превращая любой грунт в сплошное месиво. Ребята в Чечне сейчас сталкиваются с этим лицом к лицу…

Евгений Максимович шёл пешком по поросшему травой краешку грунтовки, связывающей когда-то детский лагерь отдыха с македонианской военной базой. Его сопровождали два капитана СОБР, в экипировке и при оружии, автоматы на плече за спиной, пистолеты в кобурах. Шагали не спеша, во-первых, грязь, во-вторых, бывший кагэбэшник захотел подышать воздухом. Говорят, «бывших» не бывает? Бывают, ещё как. Год-то на дворе — девяносто пятый.

Дорога сделала поворот, огибая последнюю перед стеной сосновую рощицу. Обе колеи, пробитые в траве за последние полтора года, наполнились водой, и ходить по ним без резиновых сапог было невозможно. Из-под пожелтевшей хвои тут и там торчали молодые сосенки, похожие на кем-то брошенные прямо на землю ветки с живыми зелёными иголками. Он машинально обежал глазами пятачок земли в поисках грибов. «Тьфу, какие грибы? Зима!» Полное отсутствие снега и мокрый воздух создавали впечатление, что просто осень сильно затянулась.

— Нас видят, — проговорил капитан.

Видели их давно, Евгений Максимович был абсолютно уверен, ещё при подлёте вертолёта, только дали знать об этом именно в данный момент. Капитан сообщал не ему — базе. По «уоки-токи», которую тут же засунул в один из карманов разгрузки. Впереди возвышалась белесая стена. На ней имелось несколько башен с торчащими оттуда орудийными стволами и непонятными деталями непонятных механизмов.

Башни стояли не впереди стены, как принято строить в средневековых крепостях, а чуть позади, и по всем соображениям возле самой фортификации имелась большая мёртвая зона. Почему построили именно так, земляне не знали. Как мёртвую зону можно использовать — тоже. Любителей чужих секретов облучали какой-то гадостью задолго до неё, и процесс избавления от последствий проходил… неприятно. И долго.

Нога в дорогом ботинке поехала на покрытом жидкой грязью незаметном бугорке, шедший сзади собровец поддержал за локоть. Чертыхнувшись, мужчина обтёр подошву об кустик жухлой травы. Да, в Чечне то же самое. Техника забрызгана по самый верх, постоянно вязнет, люди скользят и еле переставляют ноги. Ему вспомнилась посещённая мимоходом «политинформация», проводимая командиром роты срочников в части на другом конце этой самой дороги.

— Колонна останавливается перед толпой местных жителей. Начинается проникновение мирных жителей в кабины автомобилей, люки бэтээров…

Ротный обводит парней глазами.

— Если вы будете держать двери и люки открытыми, стреляйтесь сразу. Иначе это сделаю я.

Хорошо так говорить, когда война уже идёт и чёткого приказа мирных не трогать и лавочки не ломать над головой не висит… Той, первой, колонне было хуже. Долбаная Чечня. Недооценили противника в Генштабе, недооценили. Паша-Мерседес хорохорился, что возьмёт Грозный одним полком за два часа. Ага. Второй месяц пошёл. Правда, прогресс уже заметен, город всё-таки будет за нами, но цена за это заплачена немалая.

Пришли. В стене имеются ворота, только одни, только здесь. Небольшие — можно пройти пешком, может проехать лёгкий грузовик вроде «Газели». А больше и незачем, потому что огромные транспорты для серьёзных целей у них летают по воздуху. Купол силового поля, который накрывает всю базу, отсюда не виден, он за стеной, и примыкает к ней вплотную. Что под ним — из космоса не видно, снимки поступают искажёнными. Проводить авиаразведку непосредственно над базой — дураков нет. А издалека А-50 не видит вообще ничего, ни одного сигнала, если российский военный городок не считать.

Ворота открылись, там уже ждут. Трое — офицер со значком в виде трёх квадратиков, расположенных в форме буквы V на большом квадрате, и двое солдат с футуристичными тепловыми карабинами за плечом. Некоторые знаки различия были известны, только что конкретно они означают и как соотносятся со званиями и должностями — нет.

Вошли на территорию. Она… громадна. Общая площадь, занимаемая базой «союзников», конечно, известна, но только сейчас Евгений Максимович увидел своими глазами, как они здесь развернулись. Купол силового поля исходит от неких эмиттеров, расположенных вдоль стены с внутренней стороны и сходится над высоченным шпилем в центре базы. Пол залит материалом, из которого изготовлена и стена — светло-светло-серый, почти белый, шершавый и тёплый на ощупь. Все здания расположены вдоль периметра, а свободное пространство вокруг башни — единая огромная площадь, невидимыми линиями разбитая на несколько секторов.

Самый дальний от ворот — космический порт. Разведка докладывала о заходящих на посадку объектах в прошлом году, десяток крупных, около полусотни мелких. Крупные все присутствовали здесь, считать мелкие не было времени.

— Один крейсер, девять транспортов, пятьдесят четыре истребителя, двадцать корветов, — офицер проследил его взгляд.

Евгений Максимович поднял бровь.

— Вас пригласили в том числе и по этому поводу, — пояснил тот.

— Откуда они у вас?

— С Марса. Там базировалась Эскадра до передислокации сюда.

— У вас там колония?

— Военная база, в настоящий момент законсервирована. Людей нет, энергоснабжение отключено.

— Как же вы их снабжали? Для нас незаметно.

— Никак. Они сами… Всё, что творилось вокруг этого… эпизода, — внутренние дела.

Он кивнул. «Внутренние дела» — стандартная македонианская оговорка, что на некую тему больше не будет сказано ни единого слова. Цель неожиданного визита стала вырисовываться, — что-то, связанное с космосом. Снова чужой флот? Посмотрим.

Второй сектор отводился под летающие транспорты. Они стояли ровными рядами, и между ними суетились сотни людей и погрузочных машин. Только большие, ни одного маленького. Впрочем, маленькие наверняка мотались туда-сюда через проход вниз. А вот и он — широченный ангар, закрывающий главную дырку в земной коре.

Судя по суете, что-то готовится. Вряд ли приятное.

— Здравствуйте, Евгений Максимович. Пожалуйста, ознакомьтесь вот с этими документами.

В помещении из землян он находился один, собровцев разместили в отдельной комнате. Впрочем, известный всему земному шару регент также был один. Мужчина погрузился в чтение. Пока он, нахмурившись, водил глазами по строчкам, Рэм Бугенвиль отрешённо разглядывал панораму звёздного порта в окне.

— Большинство из приведённых… сведений мне известно, — резюмировал бывший кагэбэшник.

— Нам известно, что вам известно, — улыбнулся регент, — однако, обстоятельства изменились, и мы вынуждены… форсировать некоторые процессы.

— Что произошло?

— Это наши внутренние дела. Давайте прямо. Нам стало известно, что сюда направляется ещё один флот известного вам противника. Гораздо больше разведывательной эскадры, с которой мы успешно справились полтора года назад. Времени мало. Нам нужно строить орбитальные верфи для производства боевых кораблей. Построить что-либо серьёзное мы не успеем, но несколько десятков судёнышек размером с корвет — вполне. Технологически противника мы превосходим, только кораблей катастрофически мало.

— Что вы хотите от нас?

— Ресурсы, территорию, добровольцев.

— Хм…

— Нужен готовый металл — в основном, железо, плюс целый список редкоземельных элементов. Вы не экономист и не логист, потому конкретные требования я не озвучиваю. Металлы у нас есть, также имеется и транспортная проблема. Проще закупить их в таком количестве у вас. Тем более, что вы нуждаетесь в финансовых и ресурсных вливаниях.

— Нуждаемся. Этот кризис…

— Кризис не ваш, он импортирован от ваших «лучших друзей». Они всегда так делают и со всеми. Вы им очень помогли, поставляя ресурсы за бесценок во время начала очередных экономических проблем.

— Не за бесценок. И Союз тоже поставлял…

— Но только сейчас «заработанные» вами деньги у них же в банках и остаются, не так ли?

— Частные компании…

— У вас нет никаких частных компаний.

Он снова поднял бровь.

— У вас есть группа лиц, по предварительному сговору завладевшая уже готовой государственной собственностью за бесценок или даже с приплатой, которая за небольшой в масштабах страны процент собственность разрушает. Ни один крупный «капиталист» не создал свою компанию с нуля. Ни один из них ни во что не ставит интересы страны, в которой имеет бизнес. Любого выкиньте со всеми деньгами в какую-нибудь Британию, и максимум, чего он там добьётся — винный магазин. Впрочем, я не буду ничего доказывать. Согласно отчётам аналитиков, вы сами поймёте, что «атлантизм» — тупик. Просто пройдёт больше времени, которого у нас нет.

— И поэтому вы…

— И поэтому мы решили ускорить процесс. Всех перечисленных людей необходимо немедленно отстранить от любого руководства и либо отправить на нары, либо можете гуманно выслать за границу, всё равно в новых условиях их знания о внутренней кухне и прочей подноготной обнулятся. Вы должны прервать все дипломатические отношения с США и поставки ресурсов в Европу. По нефти и газу добейте текущие контракты, по металлам — сразу в ноль. Мы скупим все излишки. Вы потеряете всё, что лежит в западных банках, но приобретёте от них независимость, а кризис мы поможем преодолеть.

— Это обрушит рынок.

— Что позволит продавать ресурсы по весьма комфортным ценам.

— Нас засудят, наложат санкции.

— На международные организации можете начать плевать сразу, как и выходить из них. Они всё равно все подчиняются США.

— И что взамен?

Регент растянул улыбку так, что вернее сказать «ощерился».

— О! Теперь пряники. Мы создаём новое государство, Земную Федерацию. Первыми в неё вступаем мы сами, вторыми — вы.

— Данный вопрос нуждается в длительной проработке. Хотелось бы увидеть документы.

— Данный вопрос вообще не обсуждается. Вы вступите в Федерацию, хотите того или нет.

— А если нет?

— Максимум через месяц оно превратится в «да». Евгений Максимович, вы, не конкретно вы, а вся страна, ничего не теряете. Это «железная корова» в открытую заявляла, что русских надо оставить десять миллионов, для обслуживания трубы. Нам нужно минимум триста. Почувствуйте разницу. С созданием Федерации и после победы над противником перед нами откроется Космос. По-настоящему. Там есть другие планеты, в том числе, пригодные для жизни. Нам точно известно о семи, населённых разумными гуманоидами. Да чего оговариваться, они населены людьми, такими же, как мы с вами.

— Тот самый противник?

— Да. Две планеты одной системы — метрополия, и пять подчинённых колоний.

— Много…

— Не все колонии сильно развиты и густо заселены, даже в половину земного. Зато у них есть поселения в безвоздушном пространстве. Для победы над таким противником требуется большой космический флот, а для флота нужны экипажи и ресурсы. То, чем вы занимаетесь сейчас — детская возня в песочнице. Мы же предлагаем Галактику. Всё, что сможем вместе откусить до контакта с кем-то ещё.

— Для межзвёздных перелётов нужна скорость выше световой… Или лет десять в пути — норма?

— У нас уже есть и системный двигатель, и гиперпривод.

— Даже так?!

— Корабль противника потерпел крушение на нашей планете около пятнадцати лет назад. Выжившие попали к нам, понятно, что делились информацией. Отсюда все наши достаточно подробные знания о них. Мы создали корабли по их чертежам, только пересчитали под свои условия и сделали лучше. В прошлом году, когда между Землёй и Марсом было астрономически среднее расстояние, около двухсот миллионов километров, мы слетали туда. Я лично летал. В щадящем режиме, так как среди нас не было подготовленных к перегрузкам пилотов, мы потратили два часа, включая ускорение и торможение. А вообще, можно вчетверо быстрее. А ещё можно рассчитать прыжок и за те же пол-два часа оказаться за орбитой Плутона. Самым обычным людям, безо всяких центров подготовки и многих лет обучения.

— Мда… Детская возня — вы очень мягко выразились…

— Прониклись? Согласны работать?

— Вербуете?

— Нет. Вы один из немногих адекватных среди толпы дорвавшейся до огромных денег «деревенщины», фигурально выражаясь. По прогнозам аналитиков, отворот от Запада пошёл бы с вашей подачи. Есть ещё несколько фигур, среди силовых ведомств… Мы предоставим список. Но процент среди них ниже.

— Поэтому вы затребовали на переговоры именно меня?

— Конечно. Плюс, у вас есть опыт и влияние, директором Службы Внешней Разведки абы кого не поставят. Мы поможем, предоставим людей и общий план. Операция пройдёт максимально безболезненно. Альтернатива — то же самое, только в масштабах всей страны. Как вы думаете, много будет противников среди населения у тех, кто даст работу и стабильную зарплату в нынешнем году? Кто просто наведёт порядок?

— Будете строить новый социализм?

— Нет. Вы его очень хорошо дискредитировали. Мы сделаем у вас примерно то же самое, с чем живём сами. А потом видно будет.

К походу на Марс готовилась вся Эскадра, кроме транспортников. Грузовики же готовились к постройке первых секций орбитальной верфи и загружались материалами. Атмосферные транспорты должны были принять участие в строительстве расширенной ветки железной дороги до самого Кобинска, как только будет достигнуто соглашение с российскими властями. На данном направлении тоже трудилась целая орава чиновников и других специалистов, но меня не касалось, и я касаться не буду.

В политическом плане началась какая-то мутная возня, из видимых результатов принесшая приостановку боевых действий в Чечне. Пару крупных радикальных банд и нескольких самых одиозных полевых командиров, в том числе и президента Ичкерии показательно уничтожили с воздуха боевыми флаерами, явив не столько мощь, сколько избирательность и отличную информированность новых союзников Российской Федерации.

Я же осваивал планетарный штурмовик в составе третьего бортового звена крейсера Эскадры. За две недели, прошедшие с начала подготовки, в плотном графике, мы сделали десяток высадок в атмосферу с борта корабля, отрабатывали взаимодействие с пехотой и космическими истребителями, и постоянно с боевыми стрельбами.

Мне штурмовик понравился — флаер намного более неповоротлив и медлителен, хотя и лучше защищён, у него больше брони и мощнее генератор силового поля. Наши же машинки быстрее и могут работать как в атмосфере, так и на её границе с Космосом, потому что изначально проектировались в том числе для безвоздушных планет.

От полноценного космического корабля его отделяет отсутствие системы жизнеобеспечения, гипердвигателя и «плоские», а не трёхмерные навигационные приборы.

Полеты за территорией космопорта вызвали живейший интерес разведчиков Внешнего мира, но мы на них не обращали внимания, благо своего ничего в поле не оставляли, штурмовики стреляли чистой энергией, безо всяких там металлических болванок и стреляных гильз.

Конечно, подготовить за такой срок нормальных пилотов невозможно. Ставка делалась на техническое превосходство над противником и избегание плотного контакта в бою. Нам всё-таки было легче, чем пилотам земной авиации, с гравикомпенсаторами и мощной автоматизацией любой мелочи не нужны и половина навыков, обязательных для них.

В таком же плотном графике работали и строители, возводившие комплекс орбитальных верфей и запускавших стапели в работу сразу же после окончания доводки и сдачи. Крупных кораблей заложили пока только два, более мощного класса, чем наш, тяжёлых крейсера, а все остальные стапели клепали корветы, фактически строившиеся «вокруг» своих орудий.

От добровольцев во флот не было отбоя, даже на такие эрзац-корабли, которые должны были после боя пустить на иголки. Конечно, ведь принять участие в абсолютно новом деле — престиж и неплохие деньги. Добровольцы, привлечённые слухами, подходили даже на Поверхности, их брали на учёт, но отказывали в службе до политического решения. Зато грузы по новой ветке железной дороги текли в один конец сплошным потоком, а поставщики и транзитёры грели на них руки. Обратно шла гуманитарка, которую раздавали бесплатно согласно спискам «не вписавшихся в рынок».

И вот мы вышли в Космос, приготовившись к схватке. В операции задействовали весь флот, какой был, и где уже укомплектовали экипажи, естественно. Крейсер с авиакрылом тридцать два штурмовика, пятьдесят четыре истребителя и тридцать один корвет, из которых одиннадцать — просто носители для орудия, постройки от пяти дней назад. Все вместе «канонерки» по огневой мощи равнялись ещё одному крейсеру.

— Первых задач две — проверка законсервированной базы Македонианской Эскадры и полная блокада планеты. Пара истребителей сделает один пролёт над базой, сканируя всё, что можно, после чего высадим десант с прикрытием всех штурмовиков. Остальной флот занимает позиции на орбите. В случае обнаружения любых кораблей противника открывать огонь на поражение.

Сэмюэл, лично командовавший операцией, задумчиво рассматривал панораму Марса.

— Он огромен… А у нас меньше сотни боевых единиц. Конечно, быть наверху — преимущество, но окружить всю планету нереально. Двигайтесь парами, — решил он, — и держитесь района базы. Спутники сбросьте все, по периметру района действий. Центр закроет крейсер.

— По высадке, — заговорил командир пехоты, генерал Алтский, — я наметил две точки, к востоку и западу от базы. Сбрасываем туда моих ребят, после чего они выдвигаются и одновременно атакуют периметр. База встроена в горы с южной стороны, потому север непроходим для пехоты. Относительно.

Он повернулся к Сэмюэлу.

— Монсоэро, нам нужны тренировки и испытания в атмосфере Марса. По предварительным данным, дальность плазменного оружия должна возрасти, потому что атмосфера более разрежённая. Если вывод верен, мы смогли бы простреливать всю базу штатным вооружением.

— Нужны, не спорю. Нужны и тренировки в безвоздушном пространстве, как в стрельбе, так и в бою. Только времени нет. Ваше оборудование в скафандрах будет вести телеметрию по полной программе, записывать всё, что можно. Для обработки в Союзе уже готовятся мощности. Ну, а бойцам придётся постигать науку в бою. После снятия радиомолчания разрешаю обмен информацией на всех уровнях, делитесь опытом.

Генерал кивнул.

— Внимание! Начинается процесс торможения! — раздался из ходовой рубки голос капитана крейсера, — расчётное время выхода на позицию — тридцать минут.

— Все по местам! — скомандовал Сэмюэл, — флоту начать операцию, десанту и прикрытию — готовность номер два.

Как выглядит сброс из космоса на поверхность из кабины штурмовика? Ничего особенного, если атмосфера такая, как на высоте тридцати километров над Землёй. Чёрное ночное небо и звёзды наверху, чёрная поверхность планеты внизу. В районе законсервированной базы Эскадры была ночь. Сброшенный первым звеном астрометр, пожужжав шестерёнками и проанализировав множество физических параметров, выдал устойчивый сигнал — время суток и время года в текущей местности, движения газов в атмосфере, на Земле обычно называемые циклонами и антициклонами, и что до рассвета два часа.

Истребители, просканировав базу, аномалий не обнаружили, но второй этап операции начался сразу и в полном объёме — звенья штурмовиков побежали вдоль маршрутов выдвижения тяжёлой пехоты и вокруг зон высадки, сама пехота на десантных лоханках достигла поверхности без происшествий. В связи с отсутствием сопротивления они даже провели эксперимент — одно отделение десантировалось, выйдя из транспорта на пятикилометровой высоте.

Сэмюэл, видимо, о планах Алтского знал, потому что рестрикций не последовало. Захват провели чётко — выдвинулись, проверили, проникли на территорию, никого не нашли. Вообще никого. Однако, через час непрерывного бдения в патруле на маршруте, пришёл сигнал отмены радиомолчания.

— Мы обнаружили следы противника на территории базы, он здесь был не более суток назад. Приступаем к плану бэ-три.

План с незамысловатым названием означал поиск замаскированного убежища синарианского корабля или кораблей. В принципе, противник повёл себя логично, не став заниматься активацией оборудования и расположившись где-то в стороне от известной нам точки. Убежище должно быть неподалёку, притом не слишком близко. И о нашей активности они явно уже знают.

Наступил марсианский рассвет. Резкие тени от безжизненных скал и возвышенностей протянулись по ходу моего движения — солнце вставало за кормой машины. Мы с Магоном Марком летели парой на правом фланге звена, прощупывая местность сканерами. Рельеф был сильно изрезан, что заставляло крутить головой на триста шестьдесят градусов, не надеясь только на приборы. А поскольку шёл третий час операции, я начал уставать от постоянного напряжения.

Видимо это повлияло на то, что все необходимые действия произвела автоматика, а не я сам. Сканер вскрыл позиции зениток точно в тот момент, как они открыли огонь. Десятки снарядов, выпущенные в чёрное небо, меня накрыли, но силовое поле выдержало. Коротко рявкнула сирена. Сигнал о контакте ушёл как в телеметрию, так и по связи. И только после того, как мы проскочили позиции, я проговорил в коммуникатор:

— Тут это… контакт. Три-четыре-один.

Времени на слаживание и привыкание к позывным у нас не было, потому вместо всяких «барсов» и «вересков» мы использовали простой шифр — номер звена, номер пары, и один-два — ведущий или ведомый. Мне даже не пришлось ничего рассказывать — телеметрия исправно передала в штаб исчерпывающие данные.

— Внимание всем, контакт в квадрате четырнадцать-двадцать. Зенитные орудия, без специальных боеприпасов. Скорость разворота недостаточна для уверенного перехвата. Зенитки уничтожить, местность вскрыть.

Мы с Магоном заложили широкий вираж, чтобы подойти к цели с неожиданной стороны. Остальное наше звено тоже поспешило на помощь. Мы открыли огонь, светящиеся импульсы неостановимым ураганом понеслись к земле, но противник тоже приготовил сюрприз.

Огненный цветок атомного боеприпаса раскрылся прямо передо мной, и не влететь в него не было никакой возможности. Я и влетел… Конечно, ударная волна в такой атмосфере очень слабая, только у атомного взрыва есть и другие поражающие факторы. Генератор поля взвыл от предельной нагрузки и вырубился через секунду. Следом за ним сдохла вся электроника, погасли экраны, только механическая подсистема удерживала двигатели работающими, а штурвал — немного влияющим на полёт.

Я боролся, выводя непослушную машину из-под удара, но недолго — впереди нарисовалась очередная скала, и с таким управлением обогнуть её было невозможно. Катапульта сработала штатно, выбросив моё кресло из кабины. Парашюта не прилагалось, поскольку машина была создана и для безвоздушных планет, зато имелись движки для парения, как тогда, на коне в Пещере. Ностальгия…

Кресло аккуратно опустилось на поверхность, ремни отстрелились, после чего замигал индикатор аварийного маяка. С одной стороны хорошо, а с другой, меня же не только свои могут найти. Пришлось отбежать в сторону, приготовив бластер и настороженно озираясь.

Синарианцам было не до меня, как стало ясно через десять минут ожидания. Я не терял времени, нашёл и занял удобную позицию среди кучи камней, откуда просматривались все подходы, кроме злополучной скалы, на которой уже переставали дымить обломки моего штурмовика. Марсианская атмосфера состоит практически из одного углекислого газа, но пламя где-то нашло всё необходимое, чтобы вяло покоптить в прошедшее время.

Коммуникатор молчал, и я совершенно не знал, чем закончился бой, и закончился ли. Движений и вспышек в той стороне, откуда прилетел мой кораблик, никаких не было. Впрочем, когда показался медленно идущий низко над поверхностью штурмовик, я заметил его сразу.

Бесшумно для человека в скафандре ушла вверх зелёная ракета. Пилот тут же скорректировал курс, направившись прямо к моему убежищу. Штурмовик мог летать медленно и даже парить на месте, что и продемонстрировал. Из кабины показалась голова в скафандре, с номером моего звена на шлеме. Магон!

Он, видимо, пытался говорить, но коммуникатор молчал, потому постучал пальцами в перчатке себе по шлему и выдал жест, будто что-то вкручивает. Перезапустить систему? Ой…

— Слышно меня?

— Теперь да.

— Залезай в бомболюк. Команда эвакуации для тебя сегодня — я.

— Извини, я не подумал…

— А надо было, говорят, полезно. У нас аппаратура защищена от электромагнитного импульса, потому совсем из строя не выходит.

— Я из-под огня выходил, генератор вырубило. Времени не было на перезапуск, и так вот в эту скалу влетел.

— Соображения в штабе расскажешь, — хмыкнул он, — поехали.

И поехали, я в бомболюке, груз которого уже использовали по назначению, он — в кабине.

— Что там, зенитки побили?

— Снесли их, конечно. Они прикрывали два средних корабля, те пытались стартовать, но не смогли. Сейчас ищем большой. О, кажется, нашли. Да ты сам общий канал включи.

— Внимание всем, множественные цели, азимут… расстояние… Высылаю подкрепление.

Голос Сэмюэла рявкнул громко, я аж вздрогнул, пришлось возиться с настройкой.

— Понеслась жара, — прокомментировал Магон, — ух, как полыхает! Опа… Походу, с орбиты долбанули. Жаль, тебе там не видно.

— Главное, сам туда не лезь, — ответил я.

— Если бы я не был пуст, меня б за тобой не послали. Только бластеры курсовые остались. Ничего, народу полно, справятся. Я так понял, их корабль своё авиакрыло послал, сейчас его допилят, а потом и главное логово найдём. Всё, стихает. Хана синякам.

Синяки?

— Империя Син. Значит, синяки. Нас же тоже маками называть начали.

— Хоть не макаками…

Магон засмеялся, а я вспомнил наш первый полёт сюда. «Учишь вас, учишь», — говорил Сэм. Научил, похоже, блин. Тонкому… юмору.

— Корабль и база противника обнаружены. Переходим к плану бэ-четыре.

Этот план — штурмовка укреплённой базы. Сейчас десантники, «отдыхавшие» с самого начала операции, будут переброшены на своих транспортах ближе к объекту и пойдут в бой. Где-то там держат моего папку… И если бы не он, я уверен, базу бы уже долбило три десятка космических орудий серьёзного калибра.

В общем, пока меня вытаскивали из бомболюка на полевой базе, которую развернули на территории космопорта, а потом загружали боекомплект, штурм закончился нашей победой. С орбиты таки долбили снова, причём тряска ощущалась даже здесь. И, поскольку сигнал отбоя прошёл, нам с Магоном пришлось принять участие в сворачивании базы и погрузке оборудования в транспорт.

На борту крейсера хмурый Сэм выслушал меня, после чего пообещал сделать Большую Красную Кнопку для подобных экстренных ситуаций. За «чёрным ящиком» моего разбившегося штурмовика послали специальную команду, так как после пропадания телеметрии на него могло записаться что-нибудь полезное, а Магон об этом не подумал.

С Марса доставили на десантном транспорте и отца. Он похудел и чуть постарел за прошедший год. Обнялись.

— Привезли же вы нам проблему, граф, — поддел его Сэмюэл, — хорошо, что у нас оказалось противоядие. Потому, извините, раньше не смогли.

— Это не я, — отец шутливо поднял ладони, — самому мозги заморочили, пока до их корабля доставляли.

— Чем планируете заниматься? У нас тут война намечается, и другого много разного, в общем, скучно не будет.

— Думаю, справитесь сами. Устал я что-то, хочу немного пожить на пенсии. Супруга ждёт, опять же.

Сэмюэл посерьёзнел.

— Отдых вы заслужили, даже не обсуждается. Но также имеется масса вакансий, куда вы подходите больше любого соотечественника или землянина. Поэтому, как только устанете отдыхать, дайте знать. Если не устанете, я оставляю за собой право обращаться за консультациями.

— Договорились.

Несмотря на победоносное завершение операции, на орбите Марса мы задержались почти на сутки. И если экипажи планетарных штурмовиков откровенно пинали балду, то весь флот постоянно шастал туда-сюда, имея крейсер в качестве базы. Сэмюэл резонно предположил, что неприятель должен заинтересоваться судьбой своих кораблей, остававшихся здесь долгое время и регулярно, пока мы не заглушили на подходе, державших межзвёздную связь, а потому готовил ему сюрпризы.

Когда же Эскадра вернулась к Земле, она даже не стала садиться на поверхность, пристыковавшись к орбитальной верфи. Это сооружение за время нашего отсутствия подросло немного, зато народ запустил в работу много нового оборудования.

«А ведь недалёк день, когда сюда будут таскать астероиды и полезные газы со всяких Юпитеров, перерабатывать тут же, чтобы не поднимать с Земли, где и так ископаемых после двух тысяч лет интенсивной эксплуатации не очень много. Или перерабатывать на орбитах планет, а сюда везти готовые материалы. Заводы, грузовой флот, все дела» — думал я, рассматривая в толстый иллюминатор панораму самой огромной космической станции в земной истории.

Густой лес солнечных батарей, отслуживших своё и играющий вспомогательную роль при монтаже новых модулей — потому что уже был запущен большой реактор. Многочисленные стапели с двумя громадами строящихся боевых крейсеров и мелкими кочками канонерок. Закрытые створки атмосферных доков, где клепались истребители. Станция «Мир» это две канонерки по площади и одна — по весу. Чем мы занимались в Космосе столько лет?

— Любуешься?

Сэмюэл подошёл тихо, я не слышал.

— Странно, что не видно ни одного ствола. Зачем их прятать? Снаружи больше поместится.

— На верфи нет ни одного ствола, — сказал он, — я не хочу подпускать противника близко к планете.

— У нас мало кораблей.

— Отчаянно мало, да. И экипажи готовить не успеваем. Потому основная масса канонерок будет беспилотной, управляемой искусственным идиотом.

У меня вырвался смешок.

— Да просто нет там интеллекта, как такового. Чуть больше мозга, чем у самонаводящейся ракеты.

— А если поставить телеуправление?

— Расстояние… Сигнал будет запаздывать. Пока у нас нет нормальной гиперсвязи, а любезно предоставленная противником для таких дел совершенно не подходит, будем использовать болванчиков. В принципе, им много знать не нужно — следуй за лидером, следуй туда, жди, долби, пока тебя не свалят, туда не стреляй, и самое главное — чтобы воинское приветствие умели отдавать.

— Честь, что ли?

Я уже ржал.

— Честь девушки отдают, а солдаты и прочие воины — воинское приветствие! — поправил Сэм, подняв указательный палец, — кстати, зачем я подошёл… Планетарные штурмовики нам пока становятся не нужны, поэтому всем их пилотам предлагаем немного подучиться на истребители. Управление предельно унифицировано, теоретически несложно, практику надо нарабатывать, пока время есть.

— А оно есть?

— Синяков в системе совершенно точно больше нет, если отечественных алконавтов не считать. Потому учиться можно и нужно. У истребителей нынче много работы, штаб старается экипажам давать отдыхать, но они же лезут сами… За рамки трудового дня. Энтузиазм, он такой. У нас с тобой полстраны Космосом болело. В детстве, правда. Ну так и предложить всерьёз было нечего.

— Теперь есть что…

— Есть. Завтра прибудет первая партия… земляков. Если ты согласен, ставим тебя сегодня же командиром эскадрильи.

— Но…

— Никаких «но». Ты командовал легионом… Знаю, что под внушением. Эскадрилья меньше, и конкретно сегодня будет состоять из идиотов. Обвыкнешься, решишь пару задач, дадим живых подчинённых. Ты — сын императора, в конце концов! Неправильного, несостоявшегося, но императора. То, что ты фактически без звания и в системе никто — непорядок.

— С женой бы повидаться.

— Послезавтра, если не будет атаки.

— И ещё, хотел бы летать с Магоном. Мы сработались, друг друга отлично знаем.

— Он тоже с тобой хочет. Не вижу причин препятствовать, но не сегодня. Сегодня, при согласии, ты командуешь болванчиками. Он тоже, если что.

— Как ими командовать-то?

— Для простоты у них управление голосом. Данные — координаты, сценарии, задачи — сбрасываешь через свой бортовой компьютер. Поначалу на связи будут операторы с базы, им докладывать, если что не так с поведением ИИ.

— Вы так говорите, словно я уже согласился.

— Я же вижу, что практически да. Попробуй. Если почувствуешь, что не твоё, будешь просто пилотом, отдающим приказы болванчикам, а такими будут все поголовно. Ну, а в самом плохом варианте вернёшься в планетарные штурмовики. Или даже в сухопутную Преторию.

Внезапно из стены в тупичке, где мы беседовали, выдвинулся и завращался красный фонарик. Два луча света, неприятно бликуя, побежали по стенам.

— Поучились, — буркнул Сэм, срываясь с места.

— Это что, тревога? — я бросился за ним.

Пространство на базе всё-таки пока тесное. Бег не продлился и полминуты, закончившись в лифте. Сэмюэл, прислонив бейджик к какому-то сенсору, добился увеличения скорости.

— Учёба у тебя всё равно будет, — сказал он, — есть масса задач на траекториях подхода. Мины, засады, ловушки. Людей решили беречь, потому в свалку пойдут ИИ, вы только за обстановкой следить будете.

— Ясно.

Лифт остановился, двери открылись. Вопреки моим ожиданиям, впереди был длинный округлый коридор с линией ламп под потолком и кольцевыми балками поперёк. Мы снова побежали, громыхая плохо приваренными решётками пола. Да, по всей станции имелась искусственная гравитация — с ней проще работать, чем без неё. Вот порядок не везде навели, это да.

— Я думал, сначала в штаб, — крикнул я в спину императора.

— Нет, на крейсер. Верфи безоружны, помнишь?

Я подумал о том, что достаточно мощный атомный снаряд испарит всю нашу конструкцию, не поморщившись. Даже если бы земляне потратили время и ресурсы на её бронирование. Ничего, переживём эту атаку — построим другие станции, боевые, нашпигуем их здоровенными пушками и хорошими генераторами, чтобы держали удар. Только материалов потребуется очень много.

Крейсер начал отстыковку почти сразу, как мы прошли через шлюз. Снова короткий спринт, лифт, ещё спринт, и вот она, ходовая рубка.

— Старший офицер на мостике! — выкрикнул вахтенный.

Капитан отдал… воинское приветствие, остальные не обратили никакого внимания, будучи заняты своими делами.

— Командование Эскадрой принял, — заявил Сэмюэл, — Комэск-четыре — Анри Сейвиль. Выход в район сосредоточения подтверждаю.

— Вам пакет, — раздался рядом женский голос.

Девчонка во флотской униформе, со значком лейтенанта, была очень молода. И чрезвычайно симпатична. Если бы не Эллия, я б женился… И когда только успела стать лейтенантом? Немного смутившись и смутив её, я отвёл взгляд от огромных карих глаз.

— Пакет принял.

Она кивнула и вернулась на своё место рядом с капитаном крейсера. Наверное, из штабистов. Впрочем, меня это не касается. Вскрыл пакет, внутри оказалось предписание на листке бумаги и кристалл памяти для бортового компьютера. Ясно, здесь мне места нет. Где там мой новый истребитель?

Её звали Кристиной, редкое для Империального Союза имя. За время военных действий в Солнечной системе её узнали все, кто имел к ним отношение.

Флот противника был очень силён и велик — три линкора, девятнадцать крейсеров, больше сотни мелких кораблей, вроде наших корветов и канонерок, и тучи штурмовиков, которые невозможно сосчитать. Мы не вступили с ним в эпичную схватку, но все четырнадцать земных суток маневрировали и сражались, не давая врагу ни минуты передышки.

Засада у Марса удалась — синарианцы потеряли два крейсера и вынуждены были изобразить космический док для серьёзно повреждённого линкора, потерявшего ход. Оставив охрану, они большей частью флотилии рванули к Земле, а мы, пользуясь подвижностью и скоростью, налетали с разных сторон, давая один, реже — два залпа и тут же ретируясь.

Синарианцы перепробовали всё. Пытались совершить прыжок к планете — мы сожгли двигатели второго линкора. Оставляли засады многочисленных штурмовиков — получали рейд корветов, специально созданных для уничтожения мелких юрких машин. Пёрли напролом, паля во все стороны и надеясь на броню — мы разбивали надежды вдребезги вместе с бронёй.

Я потерял всю свою эскадрилью, кроме одного бота. Большая часть погибла, нарвавшись на засаду, другие — в ходе обычных перестрелок, по одному. Последний болванчик, которого я прозвал Карлсоном за постоянно вращающийся похожий на пропеллер радар, был весьма везуч, и потому товарищи по авиакрылу всегда встречали нас с улыбками и подшучиваниями по коммуникатору.

Кристина же показала себя богиней аналитики, и на неё молился весь флот. Собрав информацию по крупицам, она могла сделать что угодно, чтобы нам было хорошо, а противнику — плохо. Рассчитать углы и скорости атаки, время до микропрыжка, чтобы уйти от возмездия, место, где оставить засаду или где её мог оставить враг.

И в конце четырнадцатых суток синарианцы не выдержали. Они попытались вызвать нас на переговоры, только все возможности для этого остались далеко позади, и никаких планов сохранять противнику корабли или жизнь мы не имели. Они пытались организованно отступать, мы просто продолжали бой, и отступление постепенно превратилось в бегство.

Ни о какой синхронности и подробных расчётах не было и речи, вражеские корабли уходили в прыжок когда могли и как могли, наплевав на ещё сражающихся товарищей. Последний, потрёпанный, но функционирующий линкор, судя по всему, вообще рванул вслепую, последствия чего были непредсказуемы.

Баталия флотов закончилась, настало время для десанта. Оба оставшихся в системе линкора и один сильно повреждённый крейсер брали штурмом всю следующую неделю. Видимо, самопожертвование у противника особо не культивировалось, потому что они не пытались подорвать реактор или боезапас, которые всё-таки являлись для десанта первоочередными целями. Обитатели метрополии в плен почти не сдавались, зато их союзники с Карфагии и Зейонса — вполне, хотя и не сразу.

Потом корпуса кораблей буксировали к верфям, задействовав всё, что могло дать мощность движков — транспорты, крейсер, наспех собранные платформы. Здесь я уже никаким боком не участвовал, потому получил отпуск, как и все остальные участники боёв. На наше место заступило свежее пополнение, которому тоже надо было учиться.

Планету лихорадило, во всех смыслах. Запад очень сильно обиделся, что его не позвали ни в Космос, ни на войну, ни в Земную Федерацию, и строил козни везде, где мог. Инспирировал расширение НАТО, предложив места бывшим советским республикам и странам ОВД. Те, видя реальную мощь новообразованного государства, колебались, и приглашение принимать не спешили. Накладывал санкции на всё, что можно, что привело только к усилению отрыва от него России — ей не нужно было искать пути сбыта и новых покупателей. Вёл агрессивно-обвинительную риторику, бряцая притом оружием, на это пока просто плевали.

А в России падение на дно остановилось, к власти пришли новые, малоизвестные ранее личности, и теперь начинался технологический рывок. Конечно, вновь возводимые и перепрофилируемые «не вписавшиеся в рынок» заводы все как один имели единственное назначение — Космос, но, тем не менее, это была работа и поставки. Валюта, «деревянные» рубли, постепенно, но очень быстро заменялись на кредитные билеты Земной Федерации, которые тут же прозвали «кредитками, как в книжках!». Открылись десять лётных училищ, среди которых ставшее позже знаменитым Новосибирское. Для действующих пилотов программу внедрили сразу, а для молодых студентов ещё разрабатывали, пока полоская им мозги общеобразовательными предметами первого курса, с поправками от университетов Империального Союза.

— Андрей, можно тебя на минутку?

Неугомонная парочка император — регент ждали меня за дверями комнаты тренажёров в коридоре. И если курсанты Новосибирского лётного Рэма знали, замирая на мгновение в строевой стойке, на что тот благодушно кивал, то на императора посматривали с любопытством.

— Слушаю, монсоэро, — уставно отдал я… воинское приветствие.

— Как курс, тренажёры? — спросил регент.

— Неплохо, к реальности близко. Все свои запомнившиеся моменты смог повторить.

— Группа нормальная?

— А что группа? Мы не подростки уже, пилоты с боевым опытом.

Ага, начинается настоящий разговор — Сэм отвернулся от окна на спортплощадку.

— Пойдём с нами. От занятий пока освобождаешься, преподавателей предупредят. Уровень секретности — четыре.

— Фью-у.

Огляделись, вроде никто не слышал ни слов, ни моего молодецкого, но предельно тихого посвиста. И пошли. Рэм продолжил разговор, типа, живое мнение настоящего ветерана об учёбе очень важно для него. Я вяло отвечал, пока в голове билась мысль — что они затеяли?

В машине поджидал Магон Марк, мой напарник с тех древних времён, когда мы оба ещё ходили пешком и, стыдно сказать, прятались от нынешних соотечественников. Поздоровались, я его сегодня не видел. В дороге молчали — «завеса» из посторонних разговоров больше не требовалась. Вот и некое непримечательное здание, в нём определённый лифт с секретной комбинацией кнопок, после спуска — бункер. «Маки» очень любят всякого рода подземные сооружения.

— Итак, начинаем разговор. Сначала подписка и инструктаж. Посвящённые — мы четверо, плюс ещё один человек, используемый втёмную. Что-либо говорить о теме за пределами специально оборудованных помещений — запрещено. В присутствии посторонних упоминать даже иносказания из легенды — запрещено. Для объяснения разного рода действий пользоваться легендой, просмотрите потом, в пакетах. Расписались? Листы сюда.

Полминуты молчания.

— Мы обнаружили во дворце ещё один сейф. В нём — вот это.

Сэмюэл положил на стол грубо сделанный из какого-то странного металла ключ размером с мою ладонь. Рядом лёг листок линованной бумаги, которой пользуется секретарский аппарат во всём Союзе, с несколькими рядами аккуратных цифр, записанных от руки. Мы молчали.

— Расшифровали эти цифры, получили другие. Это координаты в сетке образца тридцать второго года, на Поверхности. Большой Кавказский хребет.

Пауза.

— Место падения крейсера «Уоб»?

— Верно, Анри.

— Предварительная работа уже проведена, — продолжил Сэм, взяв инициативу на себя, — мы разговаривали с лейтенантом Греджем эт Дрейвером, который освобождён из заключения, но на Поверхности ему появляться запрещено. Он заявил, что ключ ему знаком, его изготовил некий Гэлер Хэнсон, член экипажа, погибший неподалёку от известной вам обоим горы Альтамиры. Якобы им отключается система минирования корпуса корабля, чтобы его не смогли экспроприировать местные жители. Он лжёт или недоговаривает. Где именно лжёт и о чём недоговаривает, выяснить не удалось.

— Вы хотите проверить место падения? — спросил Магон.

— Да. И притом моя… чуйка вопит об опасности. И одновременно — там что-то есть помимо обломков. Мы взяли много трофеев после битвы в Солнечной, но ни в одном случае таких реакций не было. Для полноты картины будет привлечён… сторонний консультант.

— А, я, кажется, понял, кто. Мой «двойник»? Он ведь может видеть все эти… таинственные дела.

— Да, снова угадал. Они с отцом вернулись на Поверхность, как только стало возможно. Мы не препятствовали, больше незачем. Группа сопровождения уже занимается. Ознакомим с делом частично и сделаем подписку на борту транспорта.

— Транспорта? Там же экипаж пять человек.

— Особый транспорт, требуется только пилот. Ты вполне сможешь. Или Магон. Это также непринципиально, потому что людей мало, работать будут все одновременно.

— Можно взять ещё преторианцев, — предложил Магон, — любой из нас с секретами умеет обращаться.

— Нельзя больше, — ответил ему Сэм, — можешь считать моим личным капризом.

— Нельзя, так нельзя. Принимается.

После разговора мы на другой машине направились в один из строящихся за городом космопортов. Один из целых шести.

— Всё хотел спросить, Сэм.

— Да?

— Ни в Москве, ни в Питере космических портов нет. Понятно, развитая агломерация и так далее, но здесь же — на отшибе. И столько площадок?

— Мы хотим сделать в Новосибирске столицу Федерации. Потому отшиба, как ты выразился, скоро не будет.

— Это секрет? Я не слышал таких новостей.

— Нет. Просто пока не распространяемся.

Возле «особого» транспорта, ничем внешне не отличающегося от обычной громадной летающей махины, нас ожидал мой «двойник», Мединцев, он же Стетервиль. Курьерский флаер, который его доставил с Дальнего Востока, уже улетал. Сэм приглашающе махнул рукой, и наша команда загрузилась в машину.

— Догадываешься, зачем тебя взяли?

— Конечно.

— Нужно осмотреть место крушения корабля противника. Скорее всего, там всё будет заминировано, дело было давно и уходили оттуда не сразу. У меня есть чутьё на мины и прочие ловушки, но нужна подробная информация, как всё будет происходить. Плюс немного надо будет поработать руками и лопатами. Обо всём, что мы там найдём, рассказывать запрещено. На вопросы, куда летал — вот тебе легенда. Тут всего пол-листка, выучишь. Листок оставишь.

— Ясно. Секретное задание?

— Да.

— У вас аура волнуется. Буквально — волны по ней ходят.

— Надо думать, так проявляется ощущение опасности. Все будут предельно осторожны, правда?

— Да, да— раздался нестройный хор голосов. Магон отозвался по внутренней связи из кабины пилота.

Дальше было скучно. Летели быстро для тяжёлого воздушного грузовика, но в целом долго, около трёх часов. Нам сюда, оказывается, группа обеспечения занесла несколько баулов с разным снаряжением, его мы и перебирали. Скучно долетели, скучно нашли по координатам долину, определили место посадки в стороне, перегородив транспортником вход так, чтобы наружу торчала пара орудий. Нацепив экипировку, вышли наружу, оставив дежурить Магона.

— Волны усилились. От ауры «выстреливают» щупальца в разные стороны, примерно…

Мединцев походил вокруг, рассматривая нечто, видимое только ему.

— Вот досюда, — заключил он.

Неплохое расстояние, метров пять.

— Каких-нибудь особых шевелений не видишь?

— Нет, пока всё хаотично, и время существования щупалец небольшое, и направления.

— Запись все включили? Приближаемся к обломкам. Держимся группой, но неплотно, держите дистанцию около метра-полутора.

— Есть.

Подошли к обломкам, побродили вокруг. Ничего. Нашли торчащий из груды проржавевшего и поросшего травой за прошедшие годы мусора атомный снаряд. Пришли к выводу, что он здесь просто лежит. Я осторожно обкопал его лопаткой, отогнув наиболее крупные куски металла. Вытащили. Сам снаряд был практически цел, только в хвостовик набилась земля, слипшись там плотной коркой. Мединцев потащил находку в транспорт, а мы присели передохнуть.

— Что думаешь? — поинтересовался Сэмюэл.

— По поводу?

— По поводу нашей экспедиции, конечно.

— Снаряды, если они тут ещё есть, нужно убрать. Но искать их специально — понадобится много времени.

— Это не входит в нашу задачу, — кивнул Рэм, — после нас сюда прибудет группа зачистки, если будет возможно.

— Значит, может быть и невозможно?

— Если ловушки останутся, да.

— У нас гости, — раздался из коммуникатора голос дежурного.

Сэм недоумевающе поднял бровь.

— Кто?

— Местные. Трое всадников, вооружены автоматами.

— Понял, мы идём. Пусть спешиваются, тогда можешь пропустить их в долину.

Разговор с аборигенами занял время, и они всё-таки вступили в диалог, потому что, когда мы дошли до транспорта, они уже огибали его пешком. Трое бородатых горцев, сильно похожих на персонажей российских телеканалов времён досрочно прекращённой войны. Вооружены, но автоматы за плечами. Мы тоже были вооружены лёгкой стрелковкой, многократно превосходившей по огневой мощи.

— Салам алейкум, уважаемые, — поздоровался центральный горец, заинтересованно осматривая нас, — кто из вас старший?

— Что нужно? — не очень вежливо буркнул Сэм.

— Нужно вежливо поговорить, дарагой, — хищно улыбнулся местный.

Вз-з-з — вытянулось из рукоятки светящееся лезвие. Оно с глухим гудением метнулось к торчащей из земли металлической трубе и, рассыпав искры, отрубило от неё солидный кусок. Затем отточенным движением император повернул клинок перед собой, держа его вертикально. И выключил.

— Говори, — произнёс он.

В глазах местных горел восторг.

— Это… это как в кино?

— Лучше. Он работает на самом деле и по другому принципу.

Во взволнованном голосе человека прорезался лёгкий акцент.

— Уважаемый. Мы знали, что то, что упало тут, опасно. Мой отэц запретил всему селению заходить сюда. Я тоже запретил. С большой земли не било никого. А потом мы узнали о вас и поняли, что это — ваше.

— Не наше. Здесь разбился корабль тех, с кем мы сейчас воюем. То, что вы запретили сюда ходить — правильно. Люди, которые выжили здесь, оставили мины. Атомные.

— Шайтан! — только и сказал горец.

— Да, если такое сработает, вся долина превратится в стекло. И наружу тоже плеснёт, мало не покажется. У нас свои дела, мины мы постараемся снять, но на всякий случай пусть сюда никто не ходит и дальше.

— Хорошо, уважаемый. Но ми живём бедно… Провода украли, света нет, телевизор не работает. Дозволь взять немного металла, трубки, листы. А ми поможем, копать, носить.

— Здесь не должно быть много людей. Металл берите. Пусть эти двое берут, сколько смогут унести и уходят.

— Спасибо, уважаемый!

Он начал что-то говорить на своём языке, сопровождающие кивали. Затем они сняли рюкзаки и направились к обломкам.

— Там мы ходили, мин нет. Дальше не суйтесь.

— Вах, спасыбо, дарагой! Мои сыновья. Старший сын, средний сын, Рамзан, Шамиль. Настоящие джигиты!

Голос зазвучал с гордостью.

— Бедно живёте, говоришь… Работы нет?

— Нэт работы. Есть баранов пасти, но мы не чабаны.

— Воины, значит? У нас есть работа для воинов.

— Я слышал. Нужен пылот-мылот, летать между звёзд. Я не хочу летать, не умею.

— Не только пилоты. Нам нужны и десантники. У врага семь планет, есть много станций в Космосе. Куда обратиться, знаешь?

— Десант? Ми подумаем…

— Да, кстати. Есть одно дело, касающееся вас. Когда упал этот корабль, на нём были… разные люди. Часть — солдаты, другая часть — пираты, бандиты. Они похитили девушку здесь недалеко и убили её. Ты знаешь что-нибудь?

— Эльза… — мужчина выдохнул и тоскливо оглядел долину, — давно было. Отэц подумал на соседей и угрожал им, они говорили, что не трогали её. Мы не верили, но следов не нашли. Я был молодой, поклялся отомстить за её смерть, и нэ знал, кому. Соседи нэ смеялись, переживали вместе с нами, помогали искать. А сюда нэ ходили.

— Родственница?

— У отца был брат, это его дочь. Она была старше меня на два года.

— Ты уверен, что именно она? Может с другого села?

— Больше в тот год никого не пропало в наших краях. Да и время было другое, страна большая.

— Если тебе будет легче, те люди тоже мертвы. Солдаты убили пиратов и улетели отсюда. Попали к нам, потому я знаю эту историю. Твоя двоюродная сестра отомщена.

— Они у вас? Я хотел поблагодарить их.

— Один остался жив. Ему запрещено появляться на Поверхности, но, когда к нам будет ходить транспорт, ты сможешь его навестить, почему нет? И страна у нас снова большая. Больше, чем когда-либо была на этой планете.

— Страна большая… А ми живём бедно.

— Не всё сразу. Хотя, я знаю, чем вам помочь. В электрике разбираешься?

— Нэт. Шамиль учился.

— Позови его. Металл подождёт.

По зову отца парень сбросил свой рюкзак с торчащими из него трубками и подошёл ближе.

— Идём, что покажу.

Мы направились к обломкам, обошли их и вступили на территорию, где когда-то был лагерь. Когда люди Роб-Роя покидали долину, они прихватили всё ценное, что смогли и что влезало в штурмовик. Этот агрегат явно не влез. Сэм подошёл к прикопанному устройству, достал перчатку, счистил землю с верхней части корпуса и открыл дверцы, за которыми пряталась небольшая панель управления.

— Смотри. Нажимаешь сюда, открывается. Можно крутить эту ручку, можно эту. Та, что слева — максимальная выходная мощность, справа — напряжение. Как мне известно, стандарт двести двадцать вольт.

Он немного посчитал в уме и выставил ручку в нужное положение. Достал нож и наметил полоску напротив указателя ручки.

— Вот двести двадцать. Подключаться надо сюда, видишь разъёмы? Нужен стандартный кабель… Поищите здесь, без установки он бесполезен, не должны были увезти.

— И что это?

— Мы захватили несколько таких на чужих кораблях. Источник базового питания. Атомный. Генерирует электричество.

— Сколко мощност? — поинтересовался явно хуже говорящий по-русски Шамиль.

— Четыре с небольшим мегаватта, на наши единицы.

Глаза парня расширились.

— Сколко работать будет?

— Там используется изотоп, которого мы пока делать не умеем. Древняя технология. На максимальной мощности — лет пятьсот. Даже если эту штуку сделали в самом начале космической экспансии, ей отмерено ещё минимум двести лет.

— Эй, совсем мне голову заморочил! Скажи проще!

Шамиль начал было лопотать по-своему, Сэм его прервал.

— Электростанция это. Хватит на всё ваше село, даже если вы все себе поставите электрические печки и обогреватели. Вот, кстати, кабель. Подключите его сюда, а на выход прицепите свои провода. И аккуратнее, мощность большая, провода толще берите. Сын твой должен знать, как делать. Установка от всяких неприятностей защищена, а вот люди и электроприборы — нет.

Парень часто закивал, продолжая лопотать.

— Так это… свет? Бесплатно? А счётчик-мётчик?

— Кому платить собрался? — Сэмюэл засмеялся, — можешь в установку деньги покидать, вдруг примет. Да, и ещё.

Он посмотрел горцу в глаза.

— Не показывайте её посторонним — отберут. Спрячьте в сарай. И, самое главное — не вздумай с односельчан за этот свет брать деньги. Я даю её не тебе, а селу. Понял?

Тот кивнул.

— Вижу, понял не очень хорошо. Пытаешься лихорадочно сообразить, что можно придумать. Так не пойдёт.

Мужчина схватился за шею руками и захрипел. Недолго, секунд пять.

— Уже лучше. Запомни — мы разобьём врага, после чего займёмся нашей планетой. Доберёмся до самых дальних окраин и прочих гор. Мои люди проверят, как вы здесь устроились, и очень скоро. Меня ты знать не можешь, зато его — должен. А я старше.

Хлопнув по плечу Рэма, император развернулся и направился в сторону от обломков крейсера.

— Ты же тот… Рэм Бу… Как там было…

— Бугенвиль. Да, угадал.

— А он…

— А он меня старше на пять лет. Давайте, забирайте своё барахло и топайте домой. У нас здесь дела, не для ваших глаз и ушей. Будем уходить, я намечу, где похоронена твоя сестра. Мины мы снимем, но всё равно, лучше больше здесь не гулять, только к могиле. Я понятно объяснил?

Оставив горцев возиться с агрегатом, мы двинулись дальше. Обошли на всякий случай корпус крейсера ещё раз, не обнаружив опасности. Осмотрели оба лагеря. Прикинули, как должен был стартовать штурмовик, подивились сложностям и мастерству пилота.

— Могилу давайте найдём, — сказал Сэм.

Все согласились — троица местных как раз потащила к лошадям свой драгоценный агрегат.

— А почему мины на эту штуку не завязали? — поинтересовался Мединцев, — можно было целую систему сделать.

— Главное, вовремя вспомнить, — поддел его Рэм.

— Думаю, Сэм почуял бы опасность, если бы было так, — сказал я.

— Верно.

— Стоп, — внезапно резко произнёс Андрей.

— Что?

— Щупальце. Воткнулось в кусты вон там и не убирается.

— Я не чувствую опасности выше обычного на сегодня, — задумчиво проговорил Сэмюэл.

— Может быть, не мина, а датчик?

— Согласен. Обойдём.

Он всё-таки рискнул под наблюдением наблюдающего подойти ближе с двух разных сторон. Каждый раз останавливался в метре от куста.

— Теперь чувствую. Правда, тоже несильно, — прокомментировал он.

— Предварительный датчик? Количество людей? — начал перебирать варианты Рэм.

— Пойдём, не будем терять времени.

Могилу, точнее, две, мы обнаружили через десяток минут. Прошло много времени, и запаха не чувствовалось. «А его не могло не быть», — подумал я, рассматривая нагромождения камней. Возле каждого из них в землю люди Роб-Роя вколотили толстую трубу. Рэм нашёл рядом две большие ветки, воткнул их в трубы и повязал на каждую кусок белого бинта из походной аптечки.

— Девушка была одна, а могил две, — сказал Мединцев.

— Я обещал? Обещал. Пометил? Пометил. Дальше сами. Нет времени разбираться, кто где.

Следующие полчаса мы брели вдоль стены ущелья, сделали вместе с ней поворот и вернулись обратно, почти до могил, которые на глаз были метрах в трёхстах. Здесь обнаружили второй датчик. Через сотню метров нашли и мину, но… Она тут была сама по себе и ничего интересного не прикрывала. Однако, Сэм почувствовал угрозу, когда мы направились отдохнуть на уже обследованный участок.

— Волны ходят ещё сильнее, — сказал наблюдатель, — конкретных направлений нет.

— Нарастает. К транспорту, бегом!

Мы помчались к своей машине, на ходу предупреждая Магона об опасности. И надо же было мне споткнуться! Плюхнувшись на четвереньки, я приподнялся было, и тут заметил, что рука цепляется за металлический стержень, на конце которого висел уже знакомый шарик синарианского датчика. Я замер.

— Анри?

— Датчик вижу, — доложил я по коммуникатору.

Народ убежал недалеко, только возвращаться не торопился.

— Угроза исчезла. Ты где его видишь?

Я показал рукой.

— На количество людей реагирует, похоже. Попробую подойти.

Сэмюэл сделал несколько шагов и тут же остановился.

— Реагирует. Похоже, должно быть не более одного человека. Осмотрись.

Я обвёл глазами камни и кусты вокруг себя.

— Есть металлическая деталь, я об неё споткнулся, похоже. Немного вывернул из земли. Там. Датчик здесь. Может, поменяемся местами?

— Идея. Давай. Только не вставай пока.

— На четвереньках, что ли?

— Угу.

Поменялись удачно. Только ползать было не очень комфортно даже в экипировке.

— А я нашёл место для ключа, — объявил император, — подвоха вроде нет. Отключаю. Готово. Анри, давай сюда, и в полный рост.

Подошёл. Сэм сидел на камне рядом со здоровенной железякой, с которой уже счистил землю. Ключ торчал в дырке. Мы вдвоём сдвинули эту штуковину…

— А-хре-неть…

Много хлипких, побитых временем тряпок, из-под которых торчал… Торчала. Цилиндрическая трубка длиной около метра, с одной стороны переходящая в плоский параллелепипед, на котором находились «кнопки» из такого же золотистого металла и пара разъёмов. Вдоль трубки красивой лазурной гравировкой шли чуждые символы.

— Я видел саркофаг, который наши предки открыли три тысячи лет назад, там тоже есть подобные символы, и материал выглядит так же. Он не доступен обычному населению, только с соответствующим уровнем допуска. Знаешь, что мы нашли, Анри?

Я пожал плечами.

— Это археотех.

Глава 25

Он уже догадывался, что его ждёт, что все наивные попытки тихого саботажа не увенчались успехом. Иначе и быть немогло, в отсутствие, теперь окончательное, бывшего патрона. Государственная машина во всей мобилизованной мощи — и он один. Несопоставимо.

Поэтому, войдя в комнату и увидев стол, накрытый куском ткани, под которым слабо угадывался силуэт некой длинной штуковины, и сидящих вокруг членов императорской Семьи, Гредж примирительно поднял ладони.

— У меня две просьбы.

Сэмюэла фраза удивила — он поднял правую бровь. Остальные молчали.

— Я расскажу всё, что знаю, без утайки. Но при условии. Хотя бы первую просьбу вы должны выполнить обязательно.

— Мы слушаем.

— Не включайте эту штуку в собственной системе. Ни при каких обстоятельствах.

— А второе… пожелание?

— Я слышал, у вас есть свой археотех. Саркофаг, оставленный Творцами… эм… Создателями. Я хотел бы заняться его изучением.

— Вы?

— Мне известно довольно многое об археотехе в целом, и я сейчас единственный представитель цивилизации Син на вашей планете, не имеющий никаких оснований продолжать работать на свою родину. Собственно, я прекратил это делать ещё пятнадцать лет назад. И, поскольку войну вы уже фактически выиграли, помощь в изучении технологий и устройств Создателей, которых много в метрополии, вам понадобится.

— Мы не начинали войну… Пока.

— Тем не менее, с этой штукой в руках…

— Я не вижу препятствий для удовлетворения обеих просьб, — сказал Сэм, — только насчёт первой поясните подробнее, пожалуйста.

— Как вы знаете, экспансия империи Син продолжается около трёхсот лет. Всё это время империя, и конкретно, её высшая власть, занималась собирательством археотеха. Абсолютная монополия. Ей попадались разные устройства, от мелких, которые можно было сдавать в аренду разным людям и организациям, до гигантских, они поддерживают, например, атмосферный щит над Синар-Сигма. Все устройства имеют сугубо мирное предназначение. Почти.

— Снаряды?

— Да. Вообще, насколько мне известно, они создаются на установках для производства топливных ячеек. Если ячейку немного переделать, из неё получается атомный снаряд, «чистый», без гамма-излучения в момент инициации. Только альфа и бета-частицы, защититься от них можно тонкими примитивными материалами. Ну и сами по себе топливные элементы — отличный товар, который нельзя подделать и произвести вне метрополии.

— Монополия, понятно, — кивнул Рэм.

— У нас… В империи Син очень развито… эмм… частное изучение Космоса. Группы охотников сканируют и буксируют на переработку астероиды, строят всякие станции, занимаются перевозкой грузов. Есть и специализированные группы, они ищут новый… ну, ранее не встречавшийся археотех. Дело выгодное, император платит хорошие деньги. Конечно, многое зависит от везения.

— Ближе к теме.

— Хорошо. Все найденные охотниками устройства и агрегаты имеют мирное предназначение, как я уже сказал. Кроме вот этой штуки у вас на столе.

— Ага. Археотех в целом не мог не заинтересовать вашего императора. Военный археотех, единственный в своём роде, не мог не заинтересовать его на порядки выше.

— Совершенно верно. За ним ведётся охота. По данной причине столкновение с империей Син неизбежно. Собственно, я и мои… товарищи появились на вашей планете также из-за него.

— Что делает это устройство? И как его запустить?

— Запустить несложно, нужно много энергии для накачки, корабельный реактор нашего дальнего крейсера, такого, как «Уоб», на полной мощности осуществляет её за двадцать-тридцать минут. Потом посылается инициирующий сигнал. Так сделано специально, чтобы установку можно было вынести за пределы корабля.

— И? Что произойдёт?

— Я не физик… Объясню, как смогу, — вздохнул эт Дрейвер, — она пробивает брешь в Реальности. Точнее, между двумя Реальностями. Я не знаю, как они взаимно расположены в Пространстве и Времени.

— Ладно, дальше.

— Вы же знаете основное свойство гравитации?

— Мгновенное распространение выше скорости света?

— Да. Через брешь сразу возникают новые гравитационные линии. В неё может затянуть объекты как из нашей, так и из другой Реальности. При моём личном присутствии на ту сторону отправились четыре крупных корабля и… — возникла пауза.

— И?

— Оно… Не отправилось.

— Оно?

Гредж снова вздохнул.

— Обещал начистоту, да и нет смысла скрывать. В момент применения рядом с зоной поражения находился астероид. Это вообще нужно, для увеличения эффекта. Так вот, оказалось, что на самом деле не астероид…

Сэмюэл снова поднял бровь.

— Оно скинуло с себя «лишнюю» массу, превратившись в гигантскую четырёхстороннюю пирамиду размером чуть меньше астероида. И перед самым схлопыванием бреши ушло в гиперпространство. Выброс света, явно видимая работа двигателей на задней плоскости — все признаки прыжка. Был ли «слепой» прыжок или его так быстро обсчитали, я не знаю.

— О как, — вырвалось у меня.

— Мы, по разным причинам, не обсуждали потом данный эпизод. Думаю, мы разбудили чей-то автоматический корабль, «дремавший» среди астероидного поля не один десяток тысяч лет.

— Хорошо. Значит, брешь потом схлопывается?

— Да, и это самое главное. Как я понимаю, возникшие гравитационные связи тут же рвутся, что приводит к бешеным пляскам всех массивных объектов в системе. Чем ближе к зоне поражения, тем сильнее. Поскольку мы находились рядом с астероидным поясом… Погибли все корабли, и даже известный вам пиратский «Уоб» получил повреждения.

— Получается логичная картина — гравитационные искажения, повреждённый корабль. Вы куда-то прыгнули, попав к нам.

— Да, именно так.

— Что ж. Думаю, мы действительно не будем применять этот археотех в своей системе ни при каких обстоятельствах. Если только чтобы уничтожить её после тотальной эвакуации. Мало ли шастает вокруг всяких… пирамидок.

— Какое время от открытия до закрытия бреши? — спросил Рэм.

— Чуть меньше двух минут. Сразу после применения лучше дать полный ход в сторону от зоны удара и любых крупных объектов. Заранее рассчитанный прыжок становится непредсказуемым из-за новых гравитационных связей. Кстати, по этой причине я полагаю, чужак ушёл именно в «слепой» прыжок.

— В общем, всё ясно. У вас есть какая-то дополнительная информация?

— Я всё рассказал. Если хотите, могу написать подробный отчёт обо всей истории, только это будет не быстро.

— Напишите.

— Вы вроде как хороший пилот. Почему именно занятия археотехом?

— Меня интересует эта тема. Пилот я хороший, и могу освоить ваши новые корабли. Может, поучить кого-то. Но ваши специалисты явно знают больше о своей технике. И воевать против своей бывшей родины мне бы всё-таки не хотелось.

— У вас там остались родственники, друзья?

— Друзей — нет. Из родни есть дядя, он с семьёй проживал на станции в системе Карфагии. Мы мало общались.

— Понятно. Вы свободны, Гредж.

Зейонс. По справке из архива, которую ещё для императора Аурея Восемнадцатого составлял тот же эт Дрейвер, многонациональная планета, разделённая на сотню с небольшим государств, своего флота не имела, в экспансии участвовала вяло, больше занимаясь торговлей. Начать решили с неё. На переговоры явилась представительная делегация из нескольких сотен человек, от почти каждого государства плюс планетарное представительство империи Син.

Синарианцы затягивали обсуждение как могли, но зейнианцы, услышав наше предложение о независимости и нейтральности, быстро ухватились за идею, категорично настаивая только на сохранении торговли с Проционом и Ангроном в прежнем объёме, чего мы пока обещать не могли. В общем, взяв под контроль оба орбитальных комплекса и оставив на страже флотилию из четырнадцати кораблей, с ними мы закончили.

Процион-Ангрон. Планеты находились буквально в соседних звёздных системах и потому всегда выступали вместе. Вот и сейчас представительство, имеющее право решений, состояло из высокопоставленных граждан обеих планет — даже синарианские органы управления состояли из них же.

— Мы заявляем о нейтралитете, — сходу ошарашила пожилая ангронка в богато украшенном наряде, — и у нас есть условие.

— Вы сразу вот так предаёте своего сюзерена? — подпустив в голос иронии, поинтересовался Сэмюэл.

— Мы видим эту штуку снаружи вашего крейсера, — хмурый мужчина в военной униформе с гербами империи на погонах также явно был настроен решительно, — тот самый археотех-оружие, не так ли? Нам сообщили о вашем появлении с Зейонса.

— Метрополия нас бросила! — воскликнула ангронка, — а здесь…

— В наших системах два месяца назад появились чужие корабли. Мы запросили помощь, Синар ответила отказом — они собирают флот для войны. С вами.

— Чужие корабли? То есть, неизвестной принадлежности?

— Да. Они выглядят как многоугольные геометрические фигуры — тетраэдр, сильно вытянутая призма. Шестнадцать вымпелов. Прошли по границам систем, излучая в двух диапазонах некие сигналы, и ушли в гиперпространство. Я уверен, что нас просканировали.

Сэмюэл многозначительно переглянулся с регентом.

— Вы знаете о них что-нибудь?

— Практически ничего. Не контактировали, не воевали.

— Но слышали ведь?

Военный прищурился.

— Что-то подобное видел граф эт Форман во время своего бегства. Со слов его товарищей.

— Удобно… Ведь в последнем бою синарианских кораблей не уцелело. Впрочем, плевать. Если вы поможете в защите наших систем, оставив хотя бы по десятку кораблей в каждой, мы выходим из состава Синарианской империи. Торговлю с Зейонсом сохраним — они сильно от нас зависят в нескольких позициях, в том числе продовольствии, а нам нужны их редкоземельные металлы. Вы можете досматривать абсолютно все грузы, если хотите. Со своей стороны выделим в ваше полное распоряжение по одной орбитальной станции для базирования, и весь свой военный флот.

— Не слишком ли щедро?

— Нет. Кораблей всё равно мало, восемь у нас, одиннадцать у них, — он кивнул на группу ангронцев, — метрополия запрещала строить больше, занималась сопровождением и охраной от пиратов сама. Только замена устаревших.

— У вас же весьма развит торговый флот?

— Переоборудовать фрахтовики — так себе затея. Мы, конечно, этим уже занялись — времени от проявления угрозы прошло достаточно. Но у нас только один завод корабельного вооружения, и нет археотеха для нормальных боеприпасов. Ставим древнюю кинетику большого калибра, будет ли она эффективна — больной вопрос. Собственно, у боевого флота тоже проблемы с боеприпасами. Ангронцы как раз завершали достройку трёх крейсеров для замены пятидесятилетних «Намб», и в свете последних событий «Намбы» утилизировать не стали. А где взять дополнительный боекомплект? Перераспределили поровну, в общем.

— Короче, всё очень и очень плохо.

— Неизвестно, что нас ждёт без поддержки метрополии. Я не люблю неизвестность.

— Флот мы вам оставим, все условия выполним. Только кораблей будет больше.

— Сколько?! — ангронка отреагировала очень эмоционально.

— Всю Вторую экспедиционную флотилию. Четыре тяжёлых крейсера, десять лёгких и вспомогательный флот. Чужие нам интересны, попытаемся войти в контакт. Вас при случае защитим. Через пару дней ожидайте конвой с товарами, устроим ярмарку, прикинем поставки и взаимную выгоду.

— Да!!!

Военный даже хмуриться перестал, наблюдая за такой непосредственной реакцией.

— Не замечал такого раньше за… мадам Арно. Пришельцы её сильно напугали, похоже. Простите, монсоэро, я так и не представился. Адмирал Áндуль, командующий проционским флотом… Флотилией. У меня есть небольшая просьба. Не могли бы вы продемонстрировать, с кем собралась воевать наша бывшая метрополия? Археотех хорошая вещь только в качестве крайнего аргумента, да он и один.

— Мишень найдёте?

— Да вон висит. Старый транспорт на стационарной орбите, дожидался очереди на утилизацию, всё ценное с него давно сняли.

— Хорошо, покажем. Экипаж, боевая тревога! Цель обозначаю. Полный бортовой залп!

Флагманский тяжёлый крейсер Первой экспедиционной флотилии Земной Федерации «Береговой», пошумев в наступившей тишине механизмами и не двигаясь с места, долбанул всеми двенадцатью излучателями по отжившему своё кораблю, мгновенно испарив большую его часть. В пространстве остался только постепенно остывающий обломок, окутанный газообразным облаком.

У делегации отвисли челюсти. В полном молчании они следили за тем, как вспомогательное судно захватывало и втягивало в себя металл для переработки.

— Кхм, — кашлянул адмирал, — я оценил и время реакции, и скорости кораблей, и орудия. Стесняюсь спросить, а под вашей властью уже вся Галактика или только три четверти?

Послышались смешки.

— Мы всего лишь на старте, — одними губами улыбнулся Сэмюэл.

— Заявка на победу серьёзная. Я рад, что мы нашли… общий язык и взаимопонимание.

Карфагия. Согласно справке, самый развитый и сильный союзник метрополии. Здесь мы схлестнулись с солидным синарианским флотом, в котором одних линейных кораблей было пять штук. Пять дней баталии, от накала которой находились в состоянии «грогги» и мы, и противник. Причём он, похоже, больше.

Впрочем, я немного преувеличиваю. Космос велик даже в пределах одной солнечной системы, манёвры флотилий и их передвижение требуют времени побольше, чем морские сражения на Земле, которые тоже особой спешностью не отличались. Время отдыхать было у всех. Но общее напряжение, конечно…

После разгрома синского флота и подошедшего к нему на выручку небольшого подкрепления Карфагия запросила мира. Мы приняли перемирие, блокировав планету сначала отдыхающей Первой флотилией, а затем подошедшей на смену Третьей, набранной по мобилизации на Земле и закончившей тренировки совсем недавно. В следующий прыжок корабли ушли спустя восемь дней.

Рокх. Малонаселённый по сравнению с другими мир, все амбиции которого синарианцы в своё время сожгли орбитальной бомбардировкой. Нам этого делать не пришлось — покочевряжившись для вида меньше двух земных суток, практически беззащитная планета сдалась. Заняв единственную орбитальную станцию и оставив пару лёгких крейсеров с четвёркой беспилотных канонерок для обеспечения блокады и прикрытия, мы двинулись дальше.

После падения последнего союзника метрополия осталась в одиночестве. Флот там собрался огромный, более четырёхсот кораблей, из них тридцать линкоров. С одной стороны, много и плохо. С другой — враг лишил себя возможности воевать на коммуникациях и наносить контрудары по уже отошедшим системам.

Скорее всего, в штабе противника царили разброд и шатание, как иначе объяснить то, что постепенно собранный со всех закоулков в одной системе флот внезапно был разделён на две неравные части, меньшая из которых всё же попыталась контратаковать в зоне ответственности Второй флотилии?

Да, у них был бы шанс на успех, имей мы худшую межсистемную связь и корабельные двигатели — силы превышали флотилию кратно. Однако у нас всё это было, и подкрепления вошли в систему почти одновременно спустя всего два часа. «Всего» — потому что бой шёл интенсивнее, чем при Карфагии, хотя и меньше, чем там — трое суток.

Нас было меньше, но мы превосходили технически, и, несмотря на это, несли потери. Больше всего погибло, конечно, беспилотных канонерок, которых никто не жалел, подставляя под удар и латая бреши в обороне. Из больших кораблей флот лишился одного тяжёлого и четырёх лёгких крейсеров. Синарианцы снова бежали, бросая всё и прыгая в гипер без полных расчётов.

Сэмюэл принял решение атаковать метрополию сразу же, не давая времени вновь собрать разбитый флот.

Синар. Самая освоенная система противника, самая напичканная станциями и археотехом. План Сэмюэла провалился по внезапности, нас ждали. И мелкие подкрепления противнику подходили постоянно, так как сражение затянулось на целых три недели. А спустя две из них пришло пополнение и нам — единственный лёгкий крейсер в сопровождении целого роя из сотни канонерок.

В битве флот империи Син был перемолот, как в гигантской мясорубке. К концу третьей недели наш флот уничтожил остатки орбитальных станций и сосредоточился вблизи Синар-Эс. С планеты уже третий день принимались некие передачи с угрозами от разных чиновников. Сам Дандар Великий хранил молчание, не размениваясь на истерики.

— Говорит командующий флотом Земной Федерации Сэмюэл Демитр Бугенвиль. Мы готовы принять представителей империи Син для подписания ими полной безоговорочной капитуляции.

После трансляции сообщения на всех частотах в течении двух часов, на связь вышел император Дандар.

— Ваш археотех не сможет работать в нашей системе, его действие будет подавлено. Мы не сдадимся! Мы требуем…

— Самое смешное, что я и не собирался его применять, — Сэмюэл обвёл глазами свой штаб, — мы обсуждали этот вопрос, повторюсь только для записи. Информации по Синар-Эс крайне мало, планета закрытая и несёт только административные и военные функции империи Син. Население, по их собственной статистике, от двух до трёх миллионов. В статистику не входят армейские части, разведка и прочие службы. Я выступаю за орбитальную бомбардировку планеты. Прошу проголосовать.

Решение приняли без одного воздержавшегося. И на Синар-Эс обрушились сотни стандартных «грязных» пятимегатонных зарядов…

Что дальше, победа? Нет, пока нет. Две наши флотилии после недельного отдыха и пополнения занялись поиском и захватом/уничтожением многочисленных аванпостов и станций, разбросанных по всему сектору синского пространства, третья — сопровождением и поддержкой десанта на Синар-Сигму. Боевые действия продолжались ещё около полугода, но довольно вяло, после уничтожения всего командования противник был деморализован, а наблюдая гуманное обращение с мирными гражданами и сложившими оружие военными, терял остатки воли к сопротивлению.

Война вошла в историю, как Синская. Из пяти бывших колоний в состав Земной Федерации вошёл только Рокх, Карфагия заявила о нейтралитете, и ей его разрешили, а Процион-Ангрон и зависимый от них Зейонс создали конфедерацию, подписавшую с нами союзный договор. У Синар-Сигмы ничего не спрашивали, туда направился поток колонистов, дабы ассимилировать местное население.

Четвёртой планетой, присоединённой к Земной Федерации и первой, не связанной ни с войной, ни с иными цивилизациями, стал… Впрочем, по порядку.

Синская война и геноцид Синар-Эс рассказали земному «мировому сообществу» очень, чрезвычайно много об «опасных» сторонах Империального Союза. Присоединение Синар-Сигмы и Рокха — о «выгодных» сторонах. Всего за год миграция в обоих направлениях выросла просто чудовищно, и если на бывшую Вторую планету метрополии централизованно, с чёткими целями и задачами шёл поток колонизаторов, то на малонаселённый Рокх переезжали «лишние» и прочие «несогласные», а обратно в поисках лучшей доли — солидная масса бывших синских союзников. После долгого существования в составе империи на третьих ролях перспективы в Федерации для них открывались захватывающие.

Запад в лице Штатов и их «шестёрок» в Западной и Восточной Европе по-прежнему изображал обиженку, но после войны откровенно трусил. Владение Космосом на недосягаемом уровне в его глазах означало возможность безнаказанного и сокрушительного первого удара, а также гарантию выживаемости противника при развязывании войны им самим. Поток почти бесплатных энергоресурсов, металлов и технологий иссяк, толком и не начавшись — прошло слишком мало времени для полноценного «освоения» советского наследия, а значит, и очередной кризис, начинавшийся в восьмидесятых, удалось уже награбленным только притушить, а не погасить полностью.

Штаты нарастили производство вооружений, особенно межконтинентальных ракет, отменили все программы свёртывания своих военных производств и постоянно пытались доказать всему миру и самим себе, что они по-прежнему самые исключительные. Однако, только на словах — явленная мощь и решимость новосозданной Федерации была слишком велика, потому прощупывать границы допустимого, как они привыкли делать всегда, боялись.

И вот в такой сложной, праздничной после победы, но нервной в целом обстановке, Сэмюэл сделал свой новый ход.

Это было самое странное собрание, которое я когда-либо видел. Множество абсолютно незнакомых лиц, притом как бы не большая часть — с Поверхности, если судить по отсутствию «бледноличия». По какому принципу народ собирали, осталось для меня загадкой. Понятно, что как и нас с супругой, специальными приглашениями, только я сомневаюсь, что выборка адресатов была случайной.

За небольшой трибуной на скамье восседал президиум — в середине сам император с императрицей по правую руку, по сторонам от него несколько смутно знакомых людей, которые примелькались мне в последнее время, и с краешку примостился… Американец. Причём колоритнейший — в ковбойской шляпе, высоких сапогах, чёрных узких очках и с густой бородой. Не хватало только дымящейся сигары и стола, на который он положил бы ноги.

Учитывая, насколько плохие отношения с «коллективным Западом» были у Земной Федерации и личную неприязнь императора к Соединённым Штатам, присутствие этого персонажа интриговало всех знакомых с темой македониан, они постоянно бросали в его сторону любопытные взгляды, а он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

Мы с Эллией заняли свои места в зрительном зале, которые выделил распорядитель в униформе Космофлота.

— Итак, начнём, — произнёс Сэмюэл, — за прошедшее… прошедший период мы добились очень многого, о чём мои предшественники не приближались даже в мечтах. Не буду перечислять, вы сами всё знаете, кто-то больше, кто-то меньше. Поэтому я решил начать новый… проект. Этап в построении нового общества, которое вырастет из прежних замкнутых на своих планетах групп населения. Обратного пути больше нет, мы можем двигаться только вперёд. Селена?

— Это — карта нашего квадранта.

Зазвучал мягкий голос императрицы, позади президиума осветилась стена, показывая яркие точки известных звёздных систем, соединённых между собой разноцветными линиями.

— Она отличается от физической карты нашей Галактики. Дело в том, что через гиперпространство путь к некоторым системам короче, к другим — длиннее, притом что вторые могут физически находиться ближе к Земле. Мы пока не знаем, с чем это связано. Вот — Земля. Здесь и здесь находятся миры бывшей империи Син. Южный сектор. Рукав пустоты. Что за пределами карты, нам также пока неизвестно, ведётся разведка автоматическими кораблями.

Земля находилась в левой части карты и примерно посередине, метрополия империи Син — сильно вниз, на самой границе Южного «пиратского» сектора. Все её бывшие колонии располагались ещё севернее, и выше всех, близко к пустому рукаву — Карфагия. Весь север квадранта был абсолютно пустым, ни одной звезды. Восточнее него сияли какие-то светила, но линий к ним не было. Надо думать, то, что звёзды есть, доказано, а разведывательные корабли пока не вернулись.

— Вот здесь, — продолжала Селена, — мы обнаружили незанятую землеподобную планету.

Её рука с указкой зафиксировала северо-западнее Земли одинокую звезду. Зал ахнул.

— Эту планету я забираю под свой проект, — вторично ошарашил собравшихся Сэмюэл.

И, пока зал в лёгком офигении переваривал информацию, продолжил:

— Я хочу назвать её Вестер. Первым поселением и столицей станет город Булычёв.

— Приключения Алисы?.. — послышалась реплика из зала.

— Планета войдёт в Земную Федерацию сразу, на правах колонии. Отмечу, что «колония» не в том смысле, в котором привыкли считать страны Запада, — Сэм реплику проигнорировал.

Все взгляды вновь устремились на американца, тот аж поёжился.

— Колония отныне — вновь колонизированная планета, входящая в Федерацию на равных правах, поставляющая обработанные или необработанные ресурсы в обмен на высокотехнологичные товары, которые пока не может производить сама. На общих основаниях. Я разговаривал с сенаторами Империального Союза… Они считают мой проект авантюрой. Потому я ухожу в отставку с поста императора.

Зал снова замер, шокированный уже в третий раз.

— Не переживайте, у вас останется потомственный Аурей, он вполне готов принять дела, даю слово.

— Монсоэро Рэм Бугенвиль?

— Да, именно он. Сделаю последнее отступление. Новые колонии для Федерации — задел на будущее, скачок в развитии. Мы не можем киснуть в пределах своей Солнечной системы, хотя она совершенно не исследована, и наверняка здесь найдётся много интересного. Нужно рвануть вперёд, закрепиться везде, где успеем. У нас появились союзники или, вернее сказать, доброжелатели, среди бывших синских колоний… Но этого недостаточно. Триста лет в роли вечных ведомых выбили из них всю пассионарность. Да, они понемногу втянутся, но на это потребуется время. Много времени. Аналитики дают до сотни лет. А между прочим, где-то рядом с нами присутствует чужая цивилизация.

— Новый контакт?! — выкрикнул кто-то.

— Контакта, как такового, не было. Но в системах Проциона и Ангрона были замечены чужие корабли, за два месяца до Синской войны. Фотографий и прочих данных нет — они сами видели их только на радарах, по характерному разбросу сигнала предположив, что корабли имеют правильную геометрическую форму. Люди так не строят. В общем, я к чему — нам нужно развитие. Как воздух. И я знаю только одну экономическую модель, способную нам это развитие дать в кратчайшие сроки.

— Мобилизационная экономика? Социализм?

— Берите выше. Коммунизм.

Обалдел даже я.

— Я понимаю, что после распада СССР прошло всего пять лет. Понимаю, что светлую мечту начала века предельно дискредитировали. Но вдумайтесь — обливают коммунизм грязью люди, которые либо о нём ничего не знают, либо наоборот, слишком хорошо поняли, что это такое. Потому я не собираюсь никому ничего доказывать. Те, кто пойдут со мной, начнут с чистого листа. У нас не будет враждебного окружения, если не считать возможных чужих, не будет предрассудков религиозного и геополитического характера. У нас будут самые современные технологии, неплохой опыт предшественников и моё чутьё, которое на крутых поворотах подскажет, как делать не нужно.

— И как вы собираетесь удовлетворить все человеческие потребности? Они же бесконечны.

— На самом деле, потребностей немного. Разнообразная пища, жильё, общение, развлечения, безопасность, саморазвитие. К известной пирамиде я приплюсую две вещи, относящиеся к развитой цивилизации — транспорт и связь. Обеспечить всем этим несложно. А если кому-то нужно что-то сверх — пусть делает сам. Мы создадим условия.

— А денег тоже не будет? А государства?

— Хорошие вопросы. Деньги будут.

Зал зашумел.

— Деньги изначально имели одну полезную функцию — измеряли стоимость. Человек должен уметь посчитать, во что обойдётся его проект, и трезво оценить, стоит ли с ним вообще возиться.

— А с вашим проектом — стоит?

— На Вестере и в его звёздной системе обнаружены богатые залежи редкоземельных элементов, — улыбнулся Сэм, — мы послали экспедицию, оценить также и биосферу. Предварительные результаты обнадёживающие. Линию на карте видите? Она зелёного цвета. Путь в гипере занимает всего пять часов, несмотря на физическое расстояние примерно двести световых лет. Минусы, конечно, есть, — планете никогда не стать транспортным узлом, она «на отшибе» даже физически, край рукава Галактики. Зато меньше проблем с безопасностью. Воздух пригоден для дыхания, ксенобактерии нам не страшны. Хищники крупнее волка отсутствуют. Экспедиция сообщает, что жить вне города можно начать практически сразу. Конечно, исследования будут продолжаться очень долго, нужно не только выяснить, как мы будем реагировать на планету, но и как планета будет реагировать на нас.

— Напомню, был вопрос о государстве, — подали голос из зала.

— Государства в привычном вам понимании не будет. Только знаете, я разговаривал с социологами… Есть такая штука, как дуализм Гегеля. Если государство слабо, или его нет вообще, место быстро занимают кланы, либо банды, либо корпорации. Все они живут по одному принципу — своим всё, «чужим» — кнут. Нам этого не нужно. Потому некая надстройка, планирующая, задающая общий курс и контролирующая его выполнение, будет. Первое время людей туда буду отбирать лично.

— А какой вы видите свою роль?

— Как и здесь, координатор.

— У меня вопрос, — встал и я, — не официозный, так сказать, даже обывательский. Мне попадалась на глаза одна статья, что женщина на самом деле — мещанин до мозга костей, и при коммунизме с его тоталитарностью ей будет, мягко говоря, неуютно.

Эллия, тихонько смеясь, прикрыла рот ладошкой, сам Сэмюэл заулыбался.

— Полетишь с нами, Анри?

— Мне будет интересно на это посмотреть.

— Прошу собрание оценить вопрос этого человека. Не постеснялся, не скрыл свои сомнения. Я жду такого же от каждого. Конечно, не в режиме реального времени, меня на всех одновременно не хватит.

Зал тоже начал улыбаться.

— Не будет никакой тоталитарности. Коммунизм не об этом. Мы не собираемся контролировать всех прямо, только косвенно. По результату, так сказать. Я дам почувствовать настоящую свободу — когда у вас нет варианта умереть с голоду, чем бы вы не занимались. От вас требуется только заниматься хоть чем-нибудь полезным для Вестера. Ну, и что касается женщин…

Он посмотрел на свою императрицу и тепло улыбнулся ей.

— Мы же любим наших женщин? Мы же сможем себе позволить их время от времени баловать?

Зал взорвался аплодисментами.

— Нам не нужно будет ждать «построения справедливого общества когда-нибудь потом». Мы сразу получим достаточный технологический уровень и сразу начнём жить в новом обществе. Комфорт будет у всех — гарантирую лично.

— И автомобиль? — воскликнул кто-то.

— Вот скажите, уважаемый, а зачем вам личный автомобиль?

Зал затих.

— Смотрите. Когда вы что-то имеете в личной собственности, вы обязаны, причём не перед кем-то, а перед самим собой, держать эту собственность в исправном живом состоянии. Сами, за свой счёт. Зачем вам автомобиль, если есть бесплатное такси?

— Так таксист если будет возить, это эксплуатация получится.

— Не будет таксистов. У нас есть проект и собраны целых пять заводов по производству автоматического летающего транспорта, в том числе грузового. Заводы находятся на орбите, где комплектуется колонизационный корабль. Если вам нужен транспорт на любые цели, а транспорт, как я сказал, включён в базовые потребности цивилизации, вы просто вызываете машину.

— Хмм… А если я охотник?.. Ну или что-то в этом роде.

— Внедорожный специализированный транспорт по отдельной статье. Потребуется — будет. И специалисты по его обслуживанию будут. Вы сможете даже просто заказать на Земле лимузин и ездить на нём. Но излишества — за свой счёт.

— А если самому машину собрать?

— Вообще без вопросов. Ваша безопасность — в ваших руках. Если всякие происшествия будут зашкаливать, примем меры, конечно. Нам сейчас подобный контроль устроить в разы проще, чем дедам и прадедам в начале века, информационные технологии достаточно развиты. Знаете, в чём главный принцип коммунистической свободы? Будь всегда готов сам лично ответить за свои действия. Бери ответственность на себя и делай.

И тут поднял руку американец. Он говорил через синхронный переводчик и, судя по всему, сильно волновался.

— Сэр… Вы всё хорошо рассказали, сэр… Однако, я не понимаю, в чём моя роль. Я не испытываю ненависти к комми… Мой дед дрался в Германии и братался с русскими на Эльбе, мой отец владеет ранчо в Тексасе… Можно сказать, что он реднек… Реднеки не любят комми и русских, отец мягче, его учил жизни дед, но… Простите, сэр.

— Знакомьтесь, пока что гражданин США, Джордж Дэвис Третий. Джордж, у вас иная задача, и перед предками стыдно не будет.

— Я весь внимание, сэр.

— Когда создаётся что-то абсолютно новое, дело всегда делают энтузиасты. Проходит время. Энтузиасты переженились, нарожали кучу детей. Они гордятся тем, что сделали, пытаются учить своих детей тому же. Но у тех свои интересы. Им всё равно, чем горели в молодости отец и мать. Если семья богатая, ребёнок может начать приписывать все её заслуги себе, а недостатки — предкам. Он гордится родом, потому что благодаря ему у него всё есть, но презирает родителей, потому что они не дают ему распоясаться. Так же и у нас. Мы построим коммунизм, а наши дети и внуки будут думать, что так и должно быть, что если у тебя всё и так есть, можно не работать. Будут ненавидеть тех, кто заставляет что-то делать.

Он повернулся к американцу.

— И вот тут вступаете вы, Джордж, и ваши парни. Мы организуем анклав, а вы создадите там нечто вроде старого доброго Дикого Запада.

— Сэр?

— Вы будете учить наших детей капитализму, такому, каким он был в Америке раньше. Когда верить можно только своим, а своих — нет, они не в анклаве. Когда деньги решают практически всё. Когда тебя абсолютно законно могут обобрать до нитки. Кредиты, салуны, мутные схемы и так далее. И вы — шериф всего этого безобразия. Следите, чтобы парни не особо распускали руки — часть законов Вестера действует и у вас. И в то же время, цыплёночек, только что выползший из курятника, должен прочувствовать настоящий взрослый мир, полный соблазнов, в котором можно что-то приобрести, а можно всё потерять в одну секунду. Кто заплачет и побежит к мамочке — обидно посмеётесь вслед. Кто проникнется и захочет остаться — проверите и оставите, вам же тоже будут нужны новые парни, а для нас всё равно потеря. Как идея?

С каждым произносимым словом тирады Сэмюэла улыбка техасца расплывалась всё шире.

— Мне нравится, сэр. Я всё сделаю. У меня и ребята подходящие есть на примете. Отец будет гордиться, и вы тоже не пожалеете.

Сэм повернулся к остальным.

— Помимо анклава я думаю, мы должны будем устроить новому поколению практики вне планеты. Федерация большая, через полтора десятка лет межзвёздные связи расширятся до максимума, возможность будет. Пусть смотрят, чем наш проект отличается. Сравнивают лично.

— Хотелось бы узнать, что считается излишеством, а что нет.

— Всё, что выходит за рамки стандартных потребностей. Тихо, дослушайте до конца!

Зал возмущённо загудел.

— Мы ранее обсуждали транспорт. Обычному человеку чаще всего требуется пассажирский транспорт для поездок, куда далеко ходить и намного реже — грузовой, для миграции или просто доставки габаритных грузов. Мы обеспечим и тот и другой. В труднодоступных и лесных районах нужны наземные машины повышенной проходимости — они тоже будут. Так вот. Вы вправе вносить любые изменения в конструкцию за свой счёт. А конструкцию мы изначально сделаем модульной, и часть модулей будет поставляться централизованно. Наиболее востребованные, я так вижу. Конечно, чтобы внести изменения, машина должна находиться в вашем владении. Вы сможете взять её во владение, за свой счёт.

— А в каком виде будет «свой счёт»?

— В виде электронных кредитов Земной Федерации на банковском счету, — улыбнулся Сэм, — мы часть Федерации, её валюта ходит на всей её территории.

— И как их получить или заработать?

— Счёт заводится на каждого человека при получении гражданства Вестера, для новорождённых — при рождении. Будет много способов счёт пополнить. Например, грязные и опасные работы, а также обязательная практика у юного поколения. Можете делать какие-нибудь вещи своими руками и продавать их другим людям. Учитывайте нюанс — эти деньги запрещено давать в рост другим гражданам, запрещено делать перевод без обеспечения. Сделки все должны быть зарегистрированными и проверенными. И, кроме того, если у вас нет официальной основной работы, никаких ваших потребностей удовлетворено не будет. Вы переходите на самообеспечение и всё делаете за свой счёт.

— А если я устроюсь сторожем и буду спать в вагончике, имея миллионы от бизнеса?

— Сомневаюсь, что вы сможете организовать миллионный бизнес, не работая самому и не нанимая официально работников, как и найти место сторожа, в должностных обязанностях которого будет спать. Впрочем, дерзайте. Мы понаблюдаем. Умудритесь так сделать — что ж, подопечных у Джорджа прибавится.

— Ещё раз повторю, — Сэмюэл прервал начавшиеся смешки, — мы учтём ошибки предшественников. Сделаем ставку на максимально возможный комфорт каждого гражданина и максимальное доступное количество потребительских благ. Давить в зародыше будем только элитарность — вот этого нужно опасаться. Люди равны по рождению, и, несмотря на принадлежность к какой-нибудь группе общества, разница между ними — только в их собственных талантах. Я бы, кстати, хотел добиться, чтобы заслуги родителей никак не переносились на их детей. Это будет сложный процесс, знаю.

В зале снова поднялся шум.

— А если заслугой родителей будет то, что они построили себе отличный дом? — крикнул кто-то с места.

— Где-то в глухой тайге? — переспросил Сэм.

— Почему? — поднялся какой-то мужчина, — недалеко от города, например.

— Жильё предоставляется бесплатно, при наличии гражданства планеты и работы. Родители живут в нём до самой смерти, если не захотят перебраться куда-то ещё. Зачем им самим строить дом?

— Ну, для детей…

— Детям тоже жильё предоставляется бесплатно, с совершеннолетия. Вам никто не запретит строить дом, конечно, только не там, где есть интересы планеты — а зона вокруг городов в них входит. Вестер обеспечит максимальный комфорт, но и вы должны понимать интересы Вестера.

— Про интересы разговора не шло…

— Тем не менее, они есть, причём даже сейчас, когда массовая колонизация ещё не началась. Следить за соблюдением этих интересов будет та самая надстройка общества, которая у нас планируется вместо государства. Самое главное — никаких препятствий для любого проекта континентального масштаба и выше.

— То есть, если я построю дом, а на этом месте должна будет пройти дорога к какому-нибудь большому предприятию, его снесут?

— Конечно. И вы всегда должны это учитывать.

— А для чего тогда жить, если нельзя реализовать мечту всей жизни?

— Ваша мечта — собственный большой и красивый дом? А давайте порассуждаем вместе. Для начала — прикинем, что в случае такого же противоречия произошло бы в СССР?

— Снесли бы, и весь разговор, — фыркнули с мест, — дали бы квартиру в другом месте.

— И эта практика, насколько мне известно, гражданам не очень нравилась.

— Да! Нет! — несколько восклицаний.

— Теперь представим, что произойдёт в США.

— Землю постараются выкупить. А если хозяин упрётся, есть много способов… — сказал Дэвис.

— Продолжайте, Джордж.

— Выкупить остальные участки вокруг и перерезать воду, свет и канализацию. Или нанять какого-нибудь адвоката, который откопает какого-нибудь скелета в шкафу. Хозяина посадят, землю отберут. Да много чего.

— То есть, в любой стране, социализм там или капитализм, большой проект препятствие преодолеет, не так ли? И как-то люди жили столько времени? Мы сделаем чуть по-другому. Вы сможете хоть каждый день узнавать, какие вещи планируются в вашем городе и вокруг него в ближайшем будущем, в течение пяти-десяти лет — раз. Под самострой централизованно выделяется земля — два. И третий вариант — в течение ближайших пары веков вы сможете основать новое поселение на ещё не занятой территории.

— А дети?

— Родители построили дом, сами в нём и живут. Дети, если захотят, могут построить себе свой, либо жить в общем жилье.

— А когда родители умрут?

— В доме сможет жить кто угодно, если дети не захотят. «Передумать» вариант отсутствует — в жизни за многие решения ответственность наступает сразу и без альтернативы.

— То есть, заслуга родителей всё-таки перейдёт детям?

— Скажу так — у детей появится дополнительный вариант, на общих основаниях с альтернативами. И всё. На Земле ненужное жильё продают или сдают в аренду — денежный интерес. На Вестере такое запрещено, у тебя может быть только одно жильё. Ты можешь переехать в родительский дом или отказаться от него, после чего он станет общественным, со всеми вытекающими.

Зал гудел.

— И вы забыли один маленький вопрос. Вот построили дом своей мечты. Сколько там комнат, десять, двадцать?

— Сто! — крикнул кто-то.

— Да хоть двести. Наёмных работников у вас нет. Как вы собираетесь его содержать? У вас пыль будет садиться быстрее, чем вы сможете её стряхивать. Большой дом с огромной территорией хорош, когда в нём бродят толпы прислуги или рабов. А иначе…

Зал покатился со смеху.

— А иначе он бессмыслен. Пуст и скучен. Подумайте над этим. Посмотрите видеосюжеты о каких-нибудь российских коррумпированных чиновниках — пустая роскошь, типичное мещанство. Так у них хотя бы обслуга была, пока не поймали на взятках, было кому начищать до блеска и трясти пыль.

— Вы воспринимаете всё негативно, потому что, как сказал классик, вас «испортил квартирный вопрос». В новом обществе его не будет, мы обеспечим всех практически на старте. А кто захочет поступиться поначалу комфортом, зато оставить след в истории — пойдут за пределы столицы, сами. И их имена появятся на карте, названиями улиц и городов.

«Бурные, продолжительные аплодисменты, переходящие в овации».

— Хочу, чтобы на Вестере появился городок Алиса, — выдохнула мне в ухо жена.

— Наверняка будет, потому что Алиса Селезнёва — ключевая героиня писателя Булычёва, — улыбнулся я в ответ, — А ещё наверняка заняты названия Гераскин, Сапожков, Ирия, Гай-До, Громозека…

— Понимаю… Но ведь у истоков истории этого города вполне сможем встать мы!

— Думаю, сможем. И встанем.

Я понял в этот миг, что действительно смогу. А Эллия была беременна. Дочерью, которую мы решили назвать Алиса.