Мехнес закрыл глаза, пытаясь вытащить робкую песню из тайника. Снова и снова она выскальзывала из его рук. В конце концов, ноты унеслись за пределы досягаемости, оставив безмолвную пустоту, подобную полости, которая осталась, когда корни дерева были вырваны из земли.

«Адиана».

Она была далеко от него.

У него заболела голова.

Он встал и плеснул себе в лицо прохладной водой, затем позвал стюарда на помощь.

Снаружи сырая завеса тумана скрывала предрассветный свет. Лагерь зашевелился от нетерпеливых криков его офицеров, ворчания пробуждающихся людей, скрежета кожи и звона кольчуги. Мехнес сел на коня и поскакал к линии кольев на севере, в стороне их врага.

— Что сообщите? — спросил он дежурных.

— Ничего, милорд, — ответил капитан. — Они не шевелились всю ночь.

Мехнес воспринял эту новость, мрачно покачав головой. Если существа Ришоны не были хитрее, чем он думал, ее последняя жертва, должно быть, не удалась.

— Сформируйте пехоту в обычном порядке, — сказал он сопровождавшим его офицерам. — Техмад, выведи три роты бронированных коней на наш правый фланг. Когда наши лучники начнут стрелять, сметайте их кавалерию и вырубите вражеских магов. Афенон, командуй слева. Используй свою лошадь, чтобы загнать врага в реку. Я буду командовать двумя резервными ротами и приведу их для поддержки первого успеха. Король-маг или нет, но мы атакуем, как только рассеется этот проклятый туман.

Солнце взошло, беспокойное и жаркое, когда армия Сырнте собралась на поле битвы. Пар поднимался над покрытой травой землей к небу, образуя белые волны, которые в тишине плыли на восток. Ветер пронесся по полю, разнося ароматы мокрой травы и цветущих ромашек.

Мехнес вдохнул сладкий аромат, воодушевленный мыслью, что вскоре он будет пропитан кровью и смертью. Именно на пороге битвы он всегда чувствовал себя наиболее живым, глядя на бездну, где пересекались тысячи судеб. Никакая магия Сырнте не могла разоблачить будущее, которое ждало по ту сторону.

Земля была влажной, но податливой, плавно спускалась к хребту, занятому разрозненными цепями воинов-магов с отрядами всадников на каждом фланге. Их было немного, но за хребтом вполне могло скрываться больше людей.

На гербе появился Король-Маг верхом на большом коне в сопровождении небольшого отряда рыцарей. Рядом с ним была женщина в бордовом одеянии, хрустальный набалдашник ее посоха блестел на только что появившемся солнце. Мехнес сузил глаза, вспомнив предупреждение Ришоны.

«Сила Короля-Мага совершенна только с магой на его стороне; и весь потенциал ее магии раскрывается только в его присутствии. Она та, кого мы должны убить первой, прежде всех остальных».

— Вот эта, — сказал он своим офицерам, — опасна.

— Женщина? — Техмад не стал скрывать своего сомнения.

— Она — последняя из Высших маг. Вполне возможно, что прошлой ночью ее магия победила демонов Наэтер. Мешок золота тому, кто принесет мне ее, живой или мертвой.

Мага отделилась от своего сюзерена, взяв с собой небольшое количество магов. Они, в свою очередь, разделились на две группы, занявшие позиции в тылу кавалерии на каждом фланге. Король и его гвардия поскакали вниз по склону, приспустив флаги, призывая к переговорам.

— Пойдемте, — сказал Мехнес своим людям. — Давайте побалуем этого молодого воина дружеской беседой, прежде чем обречем его на гибель. Возможно, пока мы говорим, земля еще немного подсохнет.

Они встретились в центре поля. Несмотря на то, что Мехнес слышал о Короле-Маге, он находил правителя невпечатляющим. На его бородатом лице не было ни единого шрама, а его ровный взгляд казался непроверенным суровым выбором предвыборной кампании.

Мехнес проткнул бесчисленное количество молодых командиров, подобных этому, людей, которые считали, что сражаются за честь, а не за кровь и славу; невинные были сбиты в кратчайший срок и приговорены к медленной, мучительной смерти, когда принц Сырнте завладевал всем, что им было дорого.

— Если у вас есть слова для меня, принц Акмаэль, то поторопитесь с ними. День начался, и мои люди с нетерпением ждут убийства.

Молодой король притупил остроту насмешек Мехнеса, храня молчание. Он разглядывал офицеров, сопровождавших командира Сырнте, затем просканировал войска, собравшиеся позади них.

— Вам здесь не рады, принц Мехнес, — сказал он. — Я приказываю вам вернуться со своей армией на землю Сырнте и оставить народ и провинции Мойсехена в покое.

Мехнес поднял руку в примирительном жесте, не лишенном намека на насмешку.

— Покой — это то, что мы намерены принести. Это королевство воевало само с собой на протяжении двух поколений, потому что ваш отец, узурпатор, убил свою родню и забрал то, что ему не принадлежало. Сегодня мы положим конец этой борьбе. Тамара-Ришона, внучка Джотури-Нура и дочь принца Феродена, Сан'иломан из Сырнте и законная королева Мойсехена, вернулась, чтобы занять свой трон и стать истинной правительницей своего народа.

— Женщина не может претендовать на корону Вортингена.

— Эта женщина будет требовать все, что ей заблагорассудится.

Король-Маг кивнул одному из мужчин рядом с ним, который достал окровавленный сверток и развернул его ткань, позволив содержимому упасть на землю.

Мехнес запнулся, когда узнал отрубленную голову Ришоны. Ее почерневшие глаза безучастно смотрели в небо. Ее светлая кожа превратилась в болезненно-серую. Спутанные от крови волосы рассыпались по бледно-зеленой траве.

Ржали лошади его солдат. Несколько людей Мехнеса отступили на несколько шагов, прежде чем принц остановил их испуганное гневным криком и взмахом руки.

Зрение Мехнеса затуманилось.

«С моей королевой была еще одна женщина. Ее глаза голубые, как залитое солнцем море. Она…?»

Смех сорвался с безжизненных губ Ришоны, и Мехнес услышал, как Адиана насмехается над ним.

«Никто не красив, когда он мертв».

Принц Сырнте заскрипел зубами.

«Если она выжила, я найду ее».

Он поерзал в седле, губы дернулись от едва сдерживаемой ярости, пальцы сжались в кулаки.

— Техмад, — рявкнул он, — забери нашу Королеву.

Офицер спешился, собрал останки Ришоны и благоговейно завернул их в свой плащ.

Мехнес повернулся к Королю-Магу.

— Ты недостоин короны, которую носишь, принц Акмаэль. Только самый развратный из мужчин мог так осквернить существо такой красоты. Я не знаю, каким черным искусством ты убил Сан'иломан, но рука ее мести все еще жива. Ты и твои люди умрут здесь сегодня. Женщины Мойсехена станут нашими рабынями, а их дети будут принесены в жертву богине Микате. Твоя королева, — Мехнес взглянул на одетую в красное фигуру на хребте, — и твоя мага будут моими, и я буду использовать ее, как захочу, прежде чем отдать их на растерзание более грубым аппетитам моих людей. Твоя дочь, принцесса Элиасара, будет сброшена с крепостных валов крепости твоих отцов. Твои земли будут разорены, твой народ уничтожен, а последний из твоего потомства будет уничтожен за это преступление, которое ты совершил против моего народа и моей крови.

Мехнес сплюнул на землю, повернулся и обнажил меч.

— За королеву! — проревел он армии, ожидавшей его приказа. — За Тамару-Ришону, Сан'иломан. Во славу и месть своего народа!








































ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Священный круг


Когда Эолин спешилась, в рядах Сырнте поднялся гром. Крики воинов были бешеными, их мечи были подняты. Копья били о щиты. Ноги топали по земле. Само небо, казалось, дрожало от гнева.

— Мага Эолин, — тихо подсказал Эхиор, — пора.

Эолин кивнула и заняла свое место в центре круга. Она никогда не видела такой великой и ужасной армии. Люди стояли под бордовыми и золотыми флагами, плечом к плечу, как камни Фэрнворна. То, что она помнила о войсках своего брата, казалось жалким по сравнению с ними, а силы, организованные Акмаэлем для победы над Эрнаном в то время, были маленькими и несущественными.

«Армия Акмаэля теперь больше, но не настолько».

Восемь Высших Магов отметили край круга, каждый в двенадцати шагах от нее. Отсюда они могли видеть все поле битвы, освещенное золотисто-зелеными оттенками восходящего солнца, огромные силы Сырнте черной тенью пересекали его лицо.

Эолин крепко сжала посох Церемонда и соединилась с устойчивым пульсом магии, живущим в его сердце.

Эхекат, — сказала она, и Высшие Маги присоединились к пению:

Эхекату

Нэом авигнэс энте

Сепеном авигнэс соэ

Рененом укат мэн

Эвенам фэом реохерт

Эхекат, Эхука

Каждый посох издавал низкий гул, когда его хрустальная головка зажигалась священным огнем Дракона. Мага и маги синхронизировали свои посохи, прежде чем отправить щупальца своих духов к сердцу горы. Отсюда они сплели сеть, которая связала всех воинов Мойсехена: копейщиков и лучников, рыцарей и воинов-магов, которые своей магией добавляли силы заклинаниям.

В центре их коллектива стоял Король-Маг. Его дух переплелся с духом Эолин, магия каждого переплеталась с другим, выстраиваясь подобно сапфировому пламени, освещая самые врата смерти, загоняя Потерянные души и их ужасный голод еще дальше в тени воображения.

Эолин резко вдохнула, впервые поняв, что Акмаэль призвал ее именно для этого: призвать магию, которую они открыли, когда Церемонд изгнал ее дух из мира живых, силу, которая связала их и держала подземный мир в страхе. Акмаэль намеревался использовать его как барьер между настоящим и будущим, между жизнью и смертью, между победой и поражением.

Из рогов врага прозвучал долгий низкий звук.

Эолин открыла глаза и увидела, как Сырнте продвигаются вверх по склону агрессивным маршем, сотрясавшим недра земли. Сеть, сплетенная кругом магов, дрожала под тяжестью их марша. Эолин воспользовалась силой маги, чтобы укрепить связи между каждым из людей Акмаэля, большинство из которых располагалось за возвышенностью, скрытой от глаз Сырнте.

Армия Короля-Мага напряглась как единое целое: дракон, взгромоздившийся на утесе, готовый нанести удар, его чешуя была выкована из кольчуги и металла; его огненное дыхание задержалось в посохах воинов-магов; его змеиный взгляд, направленный через глаза Акмаэля, острый и расчетливый, внимательный к опыту, полагающийся на инстинкт.

В тишине они ждали, сосредоточившись, пока все, что могла слышать Эолин, были топот вражеских ног, крики их офицеров, тяжелое дыхание каждого человека.

Акмаэль выбирал момент. Звуки рожков распахнули ворота войны. Маги-воины посылали в сырнте огненные залпы, обжигая щиты и плоть, заставляя их остановиться. Крики паники и боли сотрясали вражеские ряды. Линии дрогнули, несмотря на торопливые выговоры офицеров и неоднократные вопли их рожков.

Снова затрубили рожки Акмаэля, и люди Мойсехена поднялись как один. Пехотинцы спрыгнули с хребта и устремились к позициям сырнте, их голоса слились в единый рев, копья вытянулись, как когти, когда они обрушились на свою добычу.

Сырнте выпустили залпы стрел в массу атакующих. Наконечники пробивали кольчугу. Крики павших смолкали, когда следовавшие за ними солдаты топтали их. Противоборствующие линии столкнулись с оглушительной силой, которая отразилась по всему полю, металл запел о металл, раскалывал дерево, рубил конечности.

Эолин чувствовала, как вихри Подземного мира расцветают под ногами, увлекая смертельно раненых в холодные безмолвные глубины. Каждая ускользнувшая душа была подобна занозе, вонзившейся в ее дух.

Какую часть этого жестокого потока она сможет вынести, Эолин не знала. Но у нее в руке был посох Церемонда, а его маги были в ее кругу. Она держала Короля-Мага в своем сердце и Южный Лес в своей душе. Она помнила свой шабаш и упрямые мечты о мире.

Силу, которую она могла черпать из всего этого, она решила передать сегодня своему народу, чтобы стоять или умереть с этими воинами, защищая до своего последнего вдоха наследие Мойсехена и магию, которая сделала их целыми.

































ГЛАВА СОРОКОВАЯ

Воля богов


Подобно волку, почуявшему свою добычу, Мехнес преследовал принца Акмаэля, когда тот ехал в тылу, вдоль гребня и к реке. Пехота Сырнте была отброшена вниз по склону, но более слабый фланг Короля-Мага начал уступать позиции под натиском коня Баратамора у реки. Уничтожение кавалерии Акмаэля на их правом фланге могло раскрыть его пехоту и повернуть битву в пользу Мехнеса.

Воспользовавшись случаем, Мехнес обнажил свой меч и прогнал сдержанность.

— Мне нужна голова Короля Магов, — воскликнул он, — и труп маги. Вся остальная добыча ваша. До победы!

Его люди повторили крик, перейдя на галоп.

Мехнес вырвался вперед, чтобы возглавить клин, который сильно врезался в схватку, пытаясь отделить коня Короля-Мага от его пехоты. Он расколол череп заблудшему пехотинцу, выпустив теплую струйку крови, прежде чем наброситься на одного из всадников.

Меч встретился с мечом в злобной песне, когда Мехнес заставил своего противника отступить. Лошадь протестующе заржала под своим осажденным всадником, который изо всех сил пытался отразить каждый яростный удар. Его щит раскололся под безжалостными ударами Мехнеса, его клинок не смог миновать быстрые контратаки сырнте. Когда сила мужчины ослабла, а его бдительность пошатнулась, Мехнес вонзил клинок ему в туловище, наслаждаясь звуком разъединяемой металлической кольчуги и разрывающейся плоти.

Раненый всадник свалился с коня.

Мехнес сплюнул, развернул коня и выбрал следующую жертву — желтолицого юношу, потерявшего шлем. Кровь струилась по лицу юноши из пореза над глазом, но он был быстр с мечом, отражая удар, который должен был перерезать ему шею, и контратаковал искусно нанесенными ударами. Когда лезвие выскользнуло из руки юноши, он схватил руку Мехнеса с мечом, мускулы на его шее напряглись, он изо всех сил пытался удержать клинок Лорда Сырнте, чтобы тот не разрезал ему лицо.

Мехнес ухмыльнулся юноше.

— Первая битва, парень?

— Ваша последняя, милорд, — сказал юноша, кряхтя.

Он ткнул Мехнеса своим щитом, пытаясь вывести его из равновесия. Отбив атаку, Мехнес вытащил нож и вонзил его в горло юноши, повернул, и из раны хлынула горячая кровь. Молодой рыцарь сумел нанести несколько слабых ударов, прежде чем задохнулся. Мехнес с презрением смотрел, как он падает.

«У них нет ничего лучше этого?».

Трава теперь была скользкой от крови. Живительный вкус соли и железа витал над полем. Мехнес увидел, как среди его людей вспыхнуло пламя, и услышал яростный рев, когда маги-воины Акмаэля превратились в медведей.

Тем не менее, сырнте были готовы к этим трюкам, и крики его людей раздавались безжалостными триумфальными аккордами, в то время как серебряные и пурпурные знамена Короля-Мага трепетали и падали, их хватка становилась все более неуверенной против возобновившейся решимости армии Сырнте.

С хребта снова затрубили рога Мойсехена.

— Встать в ряды! — Мехнес гремел, указывая на гребень, где появился новый поток копейщиков во главе с Королём-Магом. — Встать в ряды!

Его рожки повторили призыв, когда Мехнес вышел из рукопашной. К нему подъехали и другие всадники, но слишком мало и слишком медленно.

Новая линия вражеских воинов устремилась вперед, вонзая копья во всадника и коня, выкрикивая угрозы смерти и нанося удары как людям, так и коням.

Мехнес парировал их деревянные стрелы и ранил любого солдата, оказавшегося в пределах досягаемости, но резервы Короля-Мага были умелыми и безжалостно продвигались вперед. Лошади сырнте протестующе заржали, ноздри раздулись, а глаза обезумели от страха. Они шарахались от копейщиков, вставая на дыбы и скача кругами.

— Будь проклято это безумие! — Мехнес удержал своего скакуна на месте, в его венах бурлил гнев. Лошади были бесполезны против этих пехотинцев, и битва ускользала из его рук. — Стой, мужики! Король-Маг в пределах досягаемости.

Он заметил принца Акмаэля прямо за линией копий, восседающего на коне и воодушевляющего солдат. Жаждущий крови королевского ублюдка, Мехнес направил коня в бой, столкнувшись лицом к лицу с копейщиками и дразня их линию фронта.

— Думаете, вы — солдаты? Вы ничто! Трусы и женщины, все! Я — Мехнес, принц Сырнте и лорд-генерал Сан'иломан. У меня будут ваши головы, все вы, и внутренности вашего короля!

Солдат с обветренным лицом и твердыми руками бросился к Мехнесу, отделяясь от своих товарищей, игнорируя выговоры своего офицера. Жажда крови и амбиции горели в глазах человека, когда он вонзил свое копье в командира Сырнте.

Мехнес рассмеялся и отступил, а его добыча последовала за ним, развернувшись на коне и отбивая наконечник копья своим щитом.

— Ты считаешь себя героем Короля-Мага? В каждой армии есть такой дурак, как ты.

Мужчина снова сделал выпад, поскользнувшись на окровавленных останках несчастного солдата. Мехнес ответил молниеносно, меч прорезал кожу и кольчугу, разрывая грудь противника. Мужчина отшатнулся назад, решимость превозмогла удивление, когда он попытался восстановить свою позицию. Поправив хват копья, он атаковал еще раз, но удар был слабым. Мехнес ударил, рассек череп человека и выхватил копье, когда тот упал.

Вложив меч в ножны, Мехнес позволил оружию мертвеца опуститься в его ладонь, а его всадники продолжали уступать место Королю-Магу. Копье не было сбалансировано для метания, но это было не важно. Принц Сырнте использовал более слабое оружие в более трудных обстоятельствах.

Он посмотрел на свою цель, теперь тянущуюся вперед, подгоняя людей вперед энергичными криками и поднятым мечом.

Король-Маг заметил Мехнеса и пришпорил коня, чтобы сократить расстояние между ними.

Мехнес встал на стременах, отвел руку с копьем и вознес краткую молитву к безмолвным небесам.

— Если существуют боги, пусть они благоволят мне сейчас.

Он выпустил копье. Оно пролетело по плавной дуге к Королю-Магу, попало в регента и сбросило его с лошади.

Крики ужаса настигли ряды Мойсехена. Их линии, наконец, прогнулись.














ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

Падший


Боль пронзила Эолин. Она схватилась за плечо, чувствуя головокружение и борясь за каждый вздох, рука онемела от шока.

Маги, державшие круг, прекратили пение.

— Нет, — Эолин моргнула в ледяной дымке ужаса. — Акмаэль…

Она бросила круг и побежала вниз по склону. Ее перехватил маг-воин.

— Миледи! — он схватил Эолин за руку, резко и болезненно остановив ее движение. — Вы не можете идти дальше.

Она стряхнула его, не сводя глаз с битвы.

— Где он? Где король?

Внизу воцарился хаос. Не было никаких признаков Акмаэля, только его вставший на дыбы конь, испуганный и застрявший в массе воинов. Две армии корчились, как гигантские змеи, в предсмертной агонии. По полю разнесся торжествующий вой.

— Убит! Король-Маг убит!

Зазвучали рога, и сырнте издали оглушительный победный рев.

Мужчины начали отрываться от рядов Мойсехена зловещей струйкой, предшествовавшей бешеному отступлению. Бегство, Эолин знала, будет безжалостным.

— Миледи, — воин-маг требовал ее внимания. — Мы должны уйти сейчас же.

Остальные ее стражи собрались вокруг них, некоторые уже были верхом, один вел кобылу.

Эолин взяла свою лошадь и прижалась лбом к ее морде, шепча слова ободрения на давно выученном языке.

— Он не умер, — сказала она магу-воину.

— Надеюсь, вы правы, но это ничего не меняет. Битва проиграна, и у меня есть приказ.

— Тебе приказано защищать меня, — Эолин была верхом, с посохом Церемонда в руке, Кел’Бару висел у бедра. — Тогда защити меня, пока я еду на помощь нашему королю.

Она направила свою лошадь галопом, мчась вниз по склону к горячке драки, не обращая внимания на испуганные крики стражи.

Отставшие, начавшие отступление, остановились при ее прохождении и с недоумением наблюдали за спускающейся магой. На пороге битвы Эолин придержала поводья, ноздри раздулись от укуса крови, желудок скрутило при виде стольких изувеченных мужчин.

— Боги, помогите, — пробормотала она, вызывая дух своей мертвой матери. — Возлюбленная Кайе, Мага-воин, женщина моей крови, дай мне силы.

Стражи приближались сзади, стуча копытами по земле, и кричали, требуя остановиться. Эолин не оглядывалась, а ждала, измеряя темп их погони. Как раз перед тем, как они достигли ее позиции, она снова пришпорила кобылу, заставив их следовать за ней.

Она не сводила глаз с лошади Акмаэля, когда они ныряли в реку смерти. Какофония металла и обезумевших мужчин переполняла ее чувства. Бурные потоки боя мешали ее шагу и угрожали утянуть ее вниз.

Стражникам удалось окружить ее, защищая мечом и щитом, их мольбы об отступлении были заглушены желанием выжить. Под их защитой Эолин продвигалась вперед, максимально сохраняя свою магию, вызывая быстрое и обжигающее пламя, чтобы отбиваться от нападавших.

Наконец, между ней и лошадью Акмаэля открылась тропинка. Она прыгнула вперед, вырвавшись из круга стражей и призвав скорость ветра.

Она не видела воина-сырнте, пока не стало слишком поздно. Его меч вылетел из его руки, вспышка смертоносного света глубоко погрузилась в шею ее лошади. Животное вскочило на дыбы, отшвырнуло Эолин и с криком рухнуло на колени.

Она сильно ударилась о землю, кости хрустнули от удара, дыхание выбилось из легких. Задыхаясь, Эолин попыталась встать на ноги. Ее конечности пульсировала от боли. Слезы угрожали затуманить ее зрение.

Каким-то образом посох Церемонда остался в ее руке. Она использовала его, чтобы укрепить свой дух, чтобы достичь силы земли.

Солдат-сырнте бросился на Эолин с поднятым мечом, но его продвижение было остановлено криком человека, который сбил ее лошадь. Этот человек приближался сейчас, торжествуя, его забрызганное кровью лицо скривилось в злобной улыбке.

— Мага Эолин, — он остановился на расстоянии. — Я Мехнес, принц Сырнте. Пришла забрать тело своего мертвого короля или отдать дань уважения своему новому господину?

— У маги нет хозяина, — Эолин с трудом сдерживала дрожь в руках. — Кроме богов, которые правят ее сердцем.

— Тогда я заберу твое сердце, — Мехнес принял меч от одного из своих товарищей. Эолин вспомнила, как быстро и уверенно первый вылетел у него из рук. — Хотя мне, возможно, придется его вырезать.

Кел’Бару дрожал рядом с ней, беспокойный в ее хватке, жаждал крови этого человека. Она проигнорировала искушение его зова. Преследовать Мехнеса с мечом было бы величайшей из всех ее глупостей.

Вместо этого она сжала посох Церемонда и сосредоточилась на ровном гудении в его сердцевине.

— С тобой покончено, принц Мехнес, — сказала она. — Именем короля я приказываю тебе покинуть эти земли. Тебе и все твоим людям. Я больше не буду просить.

— Это твоему королю конец, мага. Теперь я правлю Мойсехеном. Я прошу тебя, отложи свой посох и встань передо мной на колени, или ты обнаружишь, что этот меч застрял между твоими хорошенькими грудями.

Маэхехнам, — ответила она, — аррат сауфини

Посох Церемонда подскочил на ее зов в зловещем приливе силы.

Мехнес метнул свой меч к ее сердцу.

Эхекат нерай!

Молния вырвалась из земли и прошла сквозь рябиновый посох, вырвавшись из его хрустального наконечника во взрыве белого огня, который пронзил Мехнеса и бросил его на землю, поймав в светящуюся сеть.

Эолин вцепилась в посох Церемонда, направляя всю силу жизни в его смертоносный огонь. Она приготовилась к удару меча Сырнте в отчаянной надежде, что ее враг погибнет до того, как его клинок разорвет ей грудь.

Огонь потрескивал над телом Мехнеса, и он закричал в агонии, но Эолин не смягчилась, пока его крики не утихли, а воздух не наполнился зловонием горелой плоти.

Эолин сняла проклятие. Волосы у нее были опаленные, ладони — почерневшие и обожженные. В ушах звенело. Она кашляла и хрипло дышала.

Проведя ноющей рукой по груди и животу, она обнаружила себя целой и невредимой. Пламя отразило меч Мехнеса, который теперь бесполезно лежал на земле, лезвие потускнело, кожаная обшивка рукояти расплавилась.

Осторожно Эолин подошла к своей жертве, вспомнив, когда она в последний раз пыталась наложить проклятие, как Церемонд пережил его удар и воскрес, победив магу и изгнав ее душу в Подземный мир. Вытащив Кел’Бару, она держала верный клинок перед собой, подошла вплотную и приставила острие меча к горлу Мехнеса.

Мужчина хрипел, но замер. Он повернул голову, будто хотел посмотреть на нее, но его глаза в саже были обожжены проклятием. Он поднял дрожащую руку к ее лицу.

— Адиана, — голос Мехнеса превратился в хриплый шепот с оттенком веселья и меланхолии. — Я знал, что это будешь ты.

— Что? — замешательство Эолин сменилось осознанием, а затем ужасом, когда конечности принца Мехнеса обмякли.

Она выпустила меч и упала на колени. Взяв командира Сырнте за плечи, она встряхнула его и ударила по лицу.

— Нет! Ты не можешь умереть. Не пока ты не расскажешь мне, что ты с ней сделал!

Эолин била кулаками в грудь мертвеца, слезы текли по ее щекам, она умоляла его заговорить, пока грубые руки не схватили ее и не потащили прочь.

— Мага Эолин, — мужчина повторял ее имя, держа ее за плечи, пока ее бред не прекратился и она не посмотрела на него, как бы очнувшись от темного и страшного сна.

Это был один из стражей с окровавленным лицом, с которого капал пот. Он смотрел на Эолин так, будто видел ее впервые. Внезапно он отпустил ее и попятился. Его голова была склонена; страх и уважение заполнили его выражение.

— Смотри, Мага Эолин, — он указал вниз по склону. — Посмотри, что ты сделала.

По всему полю боя последние сырнте бежали под знаменами Мойсехена. Отставших рубили, разбросанные тела грабили королевские солдаты.

Эолин отвернулась от бойни.

«На войне даже победа кажется безобразной».

— Где король? — спросила она.

Страж кивнул в сторону группы рыцарей и солдат. Акмаэль распластался на земле у их ног, окруженный трупами людей, пытавшихся защитить его.

Наконец, Эолин беспрепятственно бросилась к нему.

Ее сердце остановилось при виде его лица, пепельно-серого и погрязшего в смерти. Кожа вокруг его губ и глаз стала болезненно-синей. Копье, которое сбило его с ног, сместилось, то ли во время падения с лошади, то ли от его руки, она не знала. Лезвия пронзили его доспехи, и в ранах собралось обильное количество крови. Хотя поток, казалось, остановился, Эолин знала по своей промокшей тунике и темной и липкой луже под ним, что он уже потерял слишком много.

— Акмаэль, — она опустилась на колени рядом с собой, сняла его перчатки и взяла обе руки в свои руки. Его пальцы были жесткими и холодными, как лед. Она искала его пульс и после долгого мучительного мгновения нашла его слабее шепота падающего снега. — Пошлите за Верховным Магом Резлином, — она ослабила ремни на его доспехах, чтобы обнажить раны и начать их перевязывать. — И принесите носилки для короля.



















ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ

Второй спуск


Акмаэля с почтением отнесли в его палатку, где его раздели Верховный маг Резлин и Эолин. Они удалили осколки металла и песка из его ран и промыли их вином и водой. Затем прикладывали припарки из тысячелистника, вербены, торментила и лисьего трутня.

Выражение лица Резлина было мрачным. Эолин заметила в его глазах затравленное выражение, будто он вновь переживал какое-то ужасное воспоминание.

— Что такое? — спросила она, когда они закончили перевязывать раны. — Что вы видите?

Резлин покачал головой и заговорил тихо, чтобы другие в палатке не услышали:

— Я вижу его отца.

Ее сердце сжалось. Резко вдохнув, Эолин повернулась к столу Резлина с травами и экстрактами. Она начала собирать ингредиенты для настоя железняка и чертополоха.

— Тогда было сложнее, — сказала она. Кедехен умер от раны копьем, щепки лишили его глаза и проникли в череп, гноились несколько дней, прежде чем избавить старого короля от его агонии. — То было почти невозможно для любого, мага или маги, очистить и исцелить. Ты мало что мог сделать, кроме как ждать, пока Боги сделают свой выбор.

Ее руки тряслись. Флаконы выскользнули из ее пальцев. По чреву Эолин пробежала сильная судорога, и она упала на пол.

Резлин мгновенно оказался рядом с ней.

— Мага Эолин!

На ее коже выступил холодный пот. Она изо всех сил пыталась говорить, но каждый вдох прерывался новой волной боли.

— Пожалуйста, — выдавила она сквозь испуганные вздохи, — пожалуйста, маг Резлин, попросите их уйти. Всех.

Маг отослал слуг, рыцарей, стражников и дворян, с тревогой наблюдавших за их работой. Затем он вернулся к Эолин и накинул ей на плечи свой плащ.

— Сегодня ты слишком многого потребовала от своей магии, — сказал он. — Ты должна отдохнуть, Мага Эолин. Позволь мне позаботиться о короле. Я приготовлю настой, чтобы успокоить твой дух.

— Маг Резлин, — Эолин схватила целителя за руку и умоляюще посмотрела на него. — Я беременна. Семя пустило корни всего несколько недель назад. Боюсь, эта искра жизни слишком нова, слишком хрупка, чтобы пережить проклятие, которое я наложила на принца Мехнеса.

Глаза Резлина расширились.

— Оно пытается забрать жизнь внутри тебя, — он положил руку ей на живот, прислушиваясь к своим прикосновениям, и сказал. — Отец ребенка — воин.

— Откуда вы знаете?

— Потому что он борется, — взгляд Резлина метнулся к королю. — Он издал боевой клич сквозь твою боль. Кроткий младенец тихо ускользнет, ​​и ты не узнаешь до утра, когда кровь его поражения запачкает твою постель.

Ее снова охватили судороги.

— Мы начнем с корня зимнего шалфея, чтобы очистить вас от проклятия, успокоить мышцы, можжевельника и розмарина, чтобы защитить ребенка, — Резлин помог Эолин подняться и подвел ее к ложу короля.

— В таком виде я бесполезна для Акмаэля, — запротестовала она. — Я лучше отдохну в другом месте, чем буду инвалидом рядом с ним.

— Это же его сын в опасности?

Эолин открыла рот, чтобы возразить, затем прикусила губу и отвела взгляд, не в силах произнести ложь.

— Дух сына может помочь отцу, точно так же, как дух отца может помочь сыну, — сказал Резлин. — Это мощная магия, и мы не можем отказать им в этом.

Она встретилась взглядом с магом, вызов пересилил дрожь в ее голосе.

— Вы не должны никому говорить.

Резлин ответил нежной улыбкой, подчеркнувшей черты его лица.

— Тебе не о чем беспокоиться, Мага Эолин. Если и есть что-то, что я показал за годы службы дому Вортингенов, так это моя способность к осмотрительности.

* * *

Той ночью Потерянные души затащили Эолин к себе. Тысячи щупалец их жажды проникли в ее дух, ища жизнь внутри. Эолин цеплялась за мир живых на тонкой нити зимнего шалфея, горький корень которого ложкой впихнул ей в рот Верховный маг Резлин, чье лицо казалось искаженным и расплывчатым в тусклом свете свечи всякий раз, когда она выныривала из своих кошмаров.

Она взяла волшебство, которое он ей дал, и сплела его вокруг своего будущего ребенка, переплетая эфемерную ткань с более свежими ароматами розмарина и можжевельника, все время отбиваясь от Потерянных Душ, пока защитный плащ не набрался сил, и разлагающиеся духи, ищущие ее ребенка, рассыпались от прикосновения, наконец, ускользая в вечную тьму.

На рассвете она проснулась измученной.

Каждый мускул в ее теле болел, но спазмы прошли. Она чувствовала ребенка живым в своей утробе. Слезы радости и облегчения защипали глаза.

Маг Резлин принес еще один настой и внимательно осмотрел ее. Синяки на ее ребрах стали пурпурными и черными.

— Должно быть, я ушибла их, когда упала с лошади, — сказала Эолин. До сих пор она даже не замечала боли.

Резлин покачал головой.

— Боги, должно быть, благоволят тебе, мага Эолин, раз позволили тебе ринуться в рукопашную и уйти только с этим.

Он достал льняную повязку, которой обмотал ее туловище.

— Позвольте мне позаботиться о короле, — сказала она.

— Ребенок еще в опасности. Слишком большое усилие все же может причинить ему вред.

— Никакая задача не исцеляет нас лучше, чем задача исцеления других.

Резлин ответил на эту старую поговорку теплой улыбкой.

— Очень хорошо. Но когда я приказываю тебе отдыхать, Мага Эолин, ты должна отдыхать.

В течение нескольких дней Акмаэль был между этим миром и другим, его кожа была прозрачной, а тело — холодным и безразличным. Эолин внимательно следила за его ранами, меняя припарки и накладывая свежие повязки несколько раз в день.

Однажды утром Верховный маг Резлин осмотрел рану, оставленную копьем, и, обнаружив ее чистой, решил прижечь ее. Тело Акмаэля содрогнулось от прикосновения раскаленного железа, реакция, которая обеспокоила Эолин, но, похоже, понравилась придворному врачу. Вонь горелой плоти навеяла нежелательные воспоминания о проклятии Ахмад-Купта, и когда они приложили железо во второй раз, Эолин отвернулась, не в силах смотреть. После того, как они запечатали рану, были приготовлены новые припарки с использованием фенхеля, девясила и крема, чтобы залечить волдыри на коже.

Когда они закончили менять бинты, Эолин закрыла глаза и возложила руки на Акмаэля, ее дух искал разорванные ткани и расколотые кости, сплетая то, что она могла, с помощью магии. Это была изнурительная работа, и она могла выполнять ее только короткие промежутки времени, прежде чем пламя ее магии дрогнуло. Резлин неизбежно убирал руки, отвлекая внимание и напоминая, что у нее есть ребенок, которого нужно защитить и исцелить.

Он принес еще одну чашку чая из железного корня, и Эолин маленькими ложками влила настой в потрескавшиеся губы Акмаэля.

— Он потерял слишком много крови, — сказала она, — и эти вливания, боюсь, не восполнят ее достаточно быстро.

— Исцеление должно подчиняться темпу земли, — ответил Резлин.

Эолин напряглась.

— Почему же тогда земля движется так медленно?

Возле королевской палатки послышался шум. Воздух наполнили хриплые крики и смех, звуки дружбы мужчин.

Вошел маг Кори, солнечный свет следовал за ним светящимся облаком. Он сердечно поприветствовал Резлина и повернулся к Эолин, которая бросилась ему в объятия. Он недавно умылся и надел свежую одежду, но запах Моэна, земли и раздавленных дубовых листьев, сосны и душистых трав цеплялся за него. От этого сердце Эолин сжалось от желания вернуться домой.

Серебристо-зеленые глаза Кори сверкнули.

— Никогда не думал, что получу от тебя такое приветствие, Мага Эолин.

Она покраснела и отвернулась.

— Никогда не думала, что буду так рада тебя видеть, маг Кори. Ты должен рассказать мне о Мариэль и Бортене.

— Они живы и здоровы, или были такими, когда я их видел. Вряд ли им причинили какой-либо вред. Полагаю, мы узнаем об этом достаточно скоро, лорд Херенсен спешит изгонять последних сырнте из Моэна. Ах! — он протянул посох, который нес, из полированного дуба и водяного хрусталя. — Это, я полагаю, твое. Это прекрасный инструмент, Эолин. Спасибо, что доверила его мне.

Сердце Эолин сжалось, когда она приняла посох, ее магия воссоединилась со знакомым резонансом Южного Леса. Она отложила его и повернулась к магу.

— Кори, люди, принесшие Акмаэлю голову Ришоны, говорили о тебе. Они сказали, что встретили тебя у перевала Эрунден и что ты несколько дней следовал за армией Сырнте.

— Это правда, — он ухмыльнулся. — Я стал честным героем.

Эолин вдохнула, но вопрос сорвался с ее губ:

— Возможно, ты слышал, что я убила генерала, который командовал армией Сырнте.

— Да, конечно. Очень впечатляюще, но, уверяю, Сан'иломан была более престижным убийством. Ты не победила меня, Эолин. Еще нет.

— Нет, — она подняла руки, пытаясь сдержать его юмор. — Пожалуйста, Кори. Я не это имела в виду. Когда он умирал, принц Мехнес упомянул Адиану на последнем издыхании, и я подумала… я подумала, что, может, ты ее видел. А девочки, Таша и Катарина, они…?

Ее голос оборвался, когда он изменил выражение лица. Она никогда не видела Кори таким, без намека на легкомыслие в глазах.

— Девочки мертвы, Эолин, — сказал он. — Мне жаль.

Эолин сдерживала прилив боли, вызванный этими словами, цепляясь за единственное имя, которое все еще давало надежду.

— А Адиана?

— На данный момент Адиана вне нашей досягаемости.

— Значит, она все еще пленница Сырнте? Возможно, мы сможем отправить сообщение лорду Херенсену, и он сможет…

— Нет, — он отмахнулся от ее слов. — Нет, Эолин. Она не с сырнте. Она в безопасности, но ее ситуация… сложная. Я думаю, нам лучше не говорить об этом сейчас.

— Но я должна знать…

— Эолин, — он взял ее за подбородок. — Посмотри на себя. Как долго ты несла бремя этого королевства на своих плечах? Твоя магия израсходована, а аура исчезла. Ты должна восстановить свои силы и вернуть короля нашему народу. Когда эти задачи будут выполнены, мы подробно поговорим, и ты узнаешь о судьбах всех своих сестер.

Мага вдохнула, чтобы возразить.

— Это мое последнее слово, — сказал Кори.

Эолин понимала, что споров больше не будет. С неохотой она вернулась к Акмаэлю, обеспокоенная непреклонным молчанием Кори и тайной, скрытой за его словами.

В последующие дни руки Акмаэля становились теплее, но он все еще не отвечал на ее прикосновения. Эолин стала спать в его постели. Никто не сомневался в ее решении сделать это. Снова и снова она искала Акмаэля в своих снах, но он ускользал от нее, как тень на краю сознания.

Наконец однажды ночью она нашла его. Не мужчину, а мальчика, заблудившегося в черном лесу, притаившегося возле корявого старого дерева и с тревогой вглядывающегося в бесконечный мрак.

Я должен найти свою мать, — сказал он. — Она давно ушла и не вернулась.

Из глубины бесформенного леса донесся женский голос. Акмаэль вскочил на ноги и побежал к нему.

Эолин вскрикнула и схватила его за руку, вытаскивая из темноты, но мальчик вырывался из ее хватки.

Я должен найти отца, — настаивал он. — Он ждет в чертогах моих предков и приготовил для меня место.

Теперь звало множество голосов, сплетенных вместе в единый гобелен песни, который оседал на высоких ветвях и сиял, как луна из слоновой кости. Акмаэль начал взбираться на одно из гигантских деревьев.

В Южном Лесу есть свет, — сказала Эолин, в отчаянии следуя за ним. Темные ветви выскользнули из ее рук, и она потеряла равновесие на эфемерных опорах. — Свет и магия. Река со сверкающей рыбой и деревьями, которые тянутся к солнцу.

Мне не нужны такие вещи. Правда ждет меня там, — Акмаэль кивнул в сторону светящегося шара. — Истина и мир. Духи всех тех, кто ушел раньше. Я больше не буду медлить.

Эолин схватила Акмаэля за лодыжку, найдя ее на удивление твердой на ощупь. Дерево шипело и дрожало, пытаясь сбросить ее со своего туманного ствола.

Ребенок, которого мы еще не видели. Он ждет на берегу реки.

Акмаэль замер.

Какой ребенок?

Разве ты не слышишь его голос?

Деревья качались на ветру, который нельзя было почувствовать.

Из темноты выскользнул детский смех, мягкий и пронзительный.

Неуверенность омрачила выражение лица Акмаэля.

Пойдем со мной, — сказала Эолин.

Он смотрел на шар над ними, тоскуя в своей позе.

Твои предки будут ждать.

Он неохотно взглянул на нее черными глазами на бледном лице.

Я не помню дорогу, — сказал он.

Я покажу тебе.

Свет начал просачиваться через лес, пока они шли рука об руку. Травы у их ног тянули цвет из земли, распустив цветы рубина и аметиста. Деревья превратились в извилистые ветки и твердую кору, украшенные изумрудными листьями и цветами опала.

Река бормотала их имена, и они остановились на берегу, наблюдая, как поток воды поднимается, пока не коснется их босых ног, прохладный и успокаивающий, всегда полный жизни. С другой стороны парила серебряная звезда, бесформенная и яркая, как фонари генд, которые когда-то вели ее домой…

Эолин проснулась.

Дневной свет просачивался в палатку.

Акмаэль сидел на кровати рядом с ней, лениво поглаживая ее волосы. Выздоровление сделало его бледным и изможденным, но он был жив.

Живой.

— Верховный маг Резлин рассказал мне обо всем, что ты сделала в день битвы, — сказал он. — Как твое мужество вдохновило моих людей.

Пораженная изумлением, она села и коснулась его лица.

Акмаэль прижал пересохшие губы к ее ладони.

— Глупая женщина, — пробормотал он, но в тоне его было мягкое предостережение, а в глазах стояли слезы. — Никогда больше не ослушивайся меня.








































ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ

Свобода


Тэсара изучала свое лицо в зеркале, изготовленном серебряными мастерами Антарии и подаренном ей благородным домом Веландера по случаю ее свадьбы с Королем-Магом. Во всем Мойсехене нельзя было найти более тонкого зеркала, но королева жаждала более чистого образа, то, что отражало бы тепло ее щек и изгиб ее бровей. То, благодаря чему она выглядела живой, а не выгравированной на камне.

Она отложила инструмент.

— Это не годится. Я не знаю, что он видит, когда смотрит на меня.

— Он видит великую красоту, моя Королева, — Соня заканчивала прическу Тэсары, заправляя выбившиеся пряди в сложное плетение золотых локонов, украшенных серебряными лентами и сапфировыми кристаллами.

— Красоты недостаточно, — Тэсара перекатывала эти слова на языке, их вкус был новым и горьким. Она встала и отдалилась от Сони, разглаживая складки ее лилового платья, теребя косы.

— Доверьтесь мне, моя Королева, — сказала Соня. — Мужчины голодны после войны. Вашей красоты будет достаточно.

— Только не с этой ведьмой рядом с ним.

— Даже если бы он переспал с тысячей блудниц отсюда и до Римсавена, это не имело бы значения. Вы — его королева. Подарите ему свое обожание, одарите его своей красотой, и он придет к вам. Сегодня ночью.

Тэсара поежилась от этой мысли. Как могло нечто столь неприятное для женщины быть столь востребованным мужчинами и столь необходимым для деторождения?

С башен крепости грянули рога. Живот Тэсары сжался, как кулак.

— Это третий раз, моя Королева.

— Я знаю! — отрезала она.

Соня напряглась и почтительно поклонилась.

— Осталось мало времени, если вы все еще хотите встретиться с королем у ворот.

Воля Тэсары или нет, но это должно было быть сделано.

Лорд Пенамор ждал их в вестибюле, одетый в цвета и печать Рёнфина. Он окинул племянницу острым взглядом, задержав взгляд на ее открытых волосах.

Кровь поднялась к щекам Тэсары. Казалось вульгарным и нечистым отказываться от чепца и вуали, но Соня настаивала, что это возбудит аппетит Короля-Мага.

«Возможно, вы не сможете сравниться с колдовством маги, — сказала она, — но вы можете использовать ее уловки».

Тэсара ожидала, что ее дядя не одобрит это, но через мгновение он лишь фыркнул и хитро улыбнулся.

— Только дурак не захочет переспать с тобой, — сказал он.

— Мой Король не дурак, — возмутилась Тэсара. — Мой король заколдован.

Губы Пенамора сжались в прямую линию. Нотки сочувствия мелькнули в его ожесточенных глазах. Они помирились после того, как он вспылил в ее покоях, но это не уменьшило бремя Тэсары. Она должна была скоро привести Короля-Мага к себе в постель и зачать от него сына, иначе все будет потеряно.

Пенамор коснулся ее щеки.

— Что тебе нужно, так это улыбка, чтобы завершить очарование. Пойдем, Тэсара. Это не так уж и плохо. У твоих ног два королевства, и красота богов в твоем лице. У этой шлюхи нет ничего, кроме ее жалких заклинаний и мерзких зелий.

— Сырнте отдали ей королевство, — ответила Тэсара. — Люди теперь поклоняются ей. Истории, которые мы слышали…

— Ложь и обман, все придумано, чтобы превратить ее в то, чем она не является.

— Обман? Вся армия была свидетелем…

— Рассказы о войне всегда преувеличены. Даже если в их словах и есть смысл, это не имеет значения. Любую ложь можно сделать правдой, а любую правду ложью. Все, что для этого нужно, — это терпение, настойчивость и несколько метких слов.

Тэсара выдержала взгляд дяди. Она не могла найти изъяна в его рассуждениях, и это сразу обеспокоило ее и вселило надежду.

Праздничная атмосфера встретила свиту королевы, когда они спускались из замка. Смех и песни, музыка и танцы следовали за ними от центральной площади до городских ворот.

Счастливые хвалебные возгласы подняли Тэсаре настроение, хотя мощеные улочки и близко не были так многолюдны, как она ожидала. Когда они достигли входа в Город, Тэсара поняла почему. Жители Мойсехена устремились навстречу своему королю, их восторженный поток заливал поля за городскими стенами морем празднования.

Тэсара думала, что ее сердце не может пасть ниже, чем в последние дни, когда проклятие маги похитило ее не рожденного ребенка. Но она не была готова увидеть, как ведьма с триумфом едет рядом с Королем-Магом, получая восторженное обожание своего народа.

Женщины и дети окружали магу, осыпая ее белыми лилиями, пока ее руки не наполнились ароматными цветами. Мужчины поднимали кубки, переполненные элем.

— Да здравствует король Акмаэль! — кричали они, и к этому примешивалось столь же страстное заявление. — Боги, храните магу!

— Пусть ее заберут демоны, — пробормотал Пенамор.

Тэсара направила лошадь вперед, заставив стражников открыть путь к ее королю. Люди, казалось, были полны решимости держать ее подальше, и отчаяние росло с каждой минутой, которая отделяла ее от короля и его любовницы.

Наконец, факт ее присутствия пронесся сквозь хаос, и люди расступились, уступая дорогу. Проехав галопом, Тэсара сократила дистанцию ​​до тех пор, пока внушительный взгляд Короля-Мага не остановился на ней. Она резко замерла, молясь, чтобы неуверенность, преследовавшая каждый ее вдох, не проявилась ни в плечах, ни в выражении лица.

— Мы приветствуем вас, мой Король, в этот самый счастливый день, — сказала она.

Король кивнул, сначала ей, а затем Пенамору рядом с ней. Битва при Римсавене сделала его лицо худым и бесцветным. Еда, солнце и покой изменят это, знала Тэсара, но ничто и никогда не уменьшит тьму за этими каменными глазами, зловещий взгляд, который заставил ее дрожать с самого первого дня их встречи.

— Спасибо, Тэсара, — сказал он. — Лорд Пенамор.

— От имени Рёнфина я поздравляю вас, король Акмаэль, — сказал Пенамор. — Пожалуйста, знайте, что мой повелитель готов предложить любую помощь, в которой вы нуждаетесь, поскольку мир и порядок восстановлены на ваших землях.

— Предложение короля Лианоса очень любезно, — признал король.

Тэсара расплылась в улыбке и широко махнула рукой.

— Мы продолжим путь в Город, мой Король? В зале замка нас ждет пир. Еда, питье, заслуженный отдых и веселье для моего любимого мужа и его верных людей.

Мага, по-видимому, наконец, поняв, что ей здесь не рады, приказала своей лошади отойти в сторону, но король поднял руку, чтобы остановить ее.

— Мага Эолин, я разрешил тебе уйти?

— Нет, мой Король, — у ведьмы хватило присутствия духа показаться смущенной. Она встретила взгляд Королевы, а затем посмотрела на Короля. — Я не хотела оскорбить. Я просто подумала…

— Эта победа принадлежит тебе в той же мере, в какой она принадлежит мне, — сказал он. — Мы вместе проедем через городские ворота.

Тэсара почувствовала дрожь в основании позвоночника, комок гнева, который грозил взорваться криками ярости. Она крепче сжала поводья.

— Конечно, Мага Эолин, — сказала она, выдавливая из себя улыбку. — Мой Король прав в этом, как и во всем. Мы слышали много рассказов о вашем героизме во время битвы с Сырнте. Мы должны позволить людям воздать вам должное.

Если Король-Маг и оценил достойную капитуляцию Тэсары, то не подал виду.

Мага не встречалась взглядом с Тэсарой, когда они проезжали мимо.

«Она может быть смелой блудницей, но не настолько смелой, чтобы злорадствовать в моем присутствии».

Когда свита Королевы заняла место за охраной короля, дядя Тэсары подошел ближе.

— Ты не должна позволять ей сидеть рядом с ним во время банкета.

Тэсара пожала плечами. Она всегда находила своего дядю пугающим, но в этот момент он только позабавил ее.

— Она будет сидеть рядом с ним, дядя. И спать в его постели. Сегодня и каждую ночь на долгие годы вперед.

— Не говори так, — настаивал он сквозь стиснутые зубы. — Мы далеки от завершения этого дела. Я больше не увижу тебя униженной. Король Акмаэль знает последствия, если осмелится…

Тэсара не ответила Пенамору. Она глубоко вдохнула, глядя на развевающиеся флаги и поднятые копья, позволяя крикам людей отойти на задний план.

Ее гнев растворялся в неожиданной легкости бытия. Бремя Короля-Мага было переложено на эту женщину, и Тэсара с удивлением обнаружила, что ей это больше не важно. Ей ничего больше не было нужно ни от этого буйного человека, ни от его странного царства, ни от этих страшных страданий.

«Я уйду отсюда и возьму с собой Элиасару».

Рёнфин мог признать принцессу Тэсару негодной для повторного брака, но они, тем не менее, предоставят ей убежище. Она и ее дочь могли бы посвятить свою жизнь тихому делу среди Сестер Смирения или Слуг Бедных. Их больше не будут мучить амбиции людей и колдунов. Они больше не будут жить в страхе перед ядовитой силой ведьмы Мойсехена.

— Тэсара! — упрек Пенамора прервал ее мысли. — Ты слушаешь?

Мир вернулся в фокус: хаос голосов и песен, смрад лошади и пота, тяжелая походка тысячи человек, развевающиеся на ветру серебряные и пурпурные знамена.

— Да, дядя, — сказала она. — Я слушаю.

Но его слова больше не имели над ней никакой власти.




















ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ

Совет мага


Они прибыли ночью и тайно превратились в существ, которые незаметно проскользнули сквозь тени, их собрание было защищено грозными чарами. Телин, Кори, Резлин и Цетобар встретились в узком кругу, восходящем к частным советам Церемонда, хотя их число в те дни значительно уменьшилось.

— Конечно, есть риск войны, — тихо признал Цетобар. — Но солдаты Рёнфина уступают нашим, и у них нет магии. Король Лианос будет особенно осторожен теперь, когда мы победили величайшего полководца восточных королевств.

— Они могут вступить в союз с Галией или королевствами Параменских гор, — ответил Кори. — Есть еще много изгнанников, которые хотят отомстить за наследие Кедехена и объявить это королевство своим.

— Рёнфин боится Галии так же сильно, как они боятся нас, а, может, и больше, — возразил Телин. — Мне трудно представить, что они предоставили бы галийским волшебникам безопасный проход через свои земли.

— По-прежнему остаются горные воины, — ответил Кори, — некоторые из них поддержали мятежника Эрнана.

— Я подозреваю, что горцы потеряли интерес к нашим делам, — сказал Телин. — Они объединились с Эрнаном из-за своего желания восстановить женскую магию. Эта цель достигнута.

— Женская магия не восстановлена, — в тоне Кори отразилось нетерпение. — Запреты сняты, но сосланные не вернулись. Через четыре года у нас осталась только одна Высшая Мага и две девочки, цепляющиеся за ее тень. В лучшем случае слабая искра.

Телин пожал плечами.

— Мы приложили честные усилия.

— Келия и ее люди будут судить о нас по нашим успехам, а не по нашим усилиям.

— Успех придет, — Цетобар поднял руки, останавливая их спор. — Мага Эолин положит начало новому Экелару в этом Городе при нашей полной поддержке и защите Короля. Это уже решено. Обсуждается вопрос о том, следует ли ей также получить корону.

После долгого и тяжелого молчания Телин сказал:

— Я не понимаю, есть ли выбор.

— Мы можем стать голосом благоразумия, — сказал Цетобар.

— Какой ценой? — Телин жестом пригласил всех присутствующих. — Посмотри на нас. В Мойсехене больше Высших Магов, чем было за целое поколение, и все же наше число в Совете сокращается. Вышвырнет ли и нас король Акмаэль, если мы воспрепятствуем его желанию помазать новую королеву? И если он это сделает, кто тогда будет голосом благоразумия, когда Король-Маг попытается использовать свою силу способами, которые действительно неприемлемы?

— Это неприемлемо, — сказал Кори. — Расторжение контракта с Рёнфин — это оскорбление для Тэсары и ее народа, и мы за это заплатим.

— Возможно, — Телин откинулся на спинку кресла, глядя на своего друга. — Хотя Рёнфин вряд ли является нашей самой большой угрозой.

Кори резко вдохнул.

— Избавь меня от своих загадок, Телин, и переходи к делу. У меня нет терпения для игр этой ночью.

— Я просто повторяю то, что я уже сказал собравшейся здесь компании, то, что я понял из изучения анналов, обнаруженных в библиотеке Церемонда. Если у демонов Наэтер теперь есть сила сбежать из заточения, а все улики указывают на то, что они это делают, то наша лучшая надежда на защиту — это идеальная интеграция мужской и женской магии, истинное возрождение традиций Эйтны и Карадока.

— Одно дело поддерживать объединение мужской и женской магии, — ответил Кори, — и совсем другое — выдать замуж магу за короля. Магу нельзя привязать к какому-либо мужчине. Все вы это знаете. Путь Эйтны несовместим с бременем королевы Вортингена. Кроме того, этому королевству нужен принц. Королева Тэсара доказала свою плодовитость. Чего нельзя сказать о Маге Эолин.

Цетобар кашлянул и обменялся быстрым взглядом с Резлином.

— Что? — спросил Кори, пригвоздив их обоих суровым взглядом. — Чем вы не поделились со мной?

— Ты должен понять, маг Кори, — Цетобар принял примирительный тон, что только усилило гнев мага. — Мы оба были под присягой, я — королю, а верховный маг Резлин — маге Эолин, за которой он ухаживал после битвы при Римсавене.

Осознание ударило Кори, как холодный ветер. Он стоял, сжав кулаки.

— Эолин беременна?

— Королевское дитя, — сказал Резлин.

— Уверен, что это его?

— Сейчас было бы изменой утверждать обратное, — сказал Цетобар. — Перед отъездом в Римсавен король составил новое завещание. Один экземпляр остался у меня, другой у Маги Эолин. Он признает ее сына своим и называет его наследником престола Мойсехена.

Воздух, уже теплый, стал душным. Кори подошел к ближайшему окну, искал свежего бриза и тихих ночных звуков, но оба были приглушены чарами, защищавшими их разговор. Он ударил кулаком по подоконнику.

«Ради богов, Эолин».

Как могла женщина с таким замечательным талантом быть такой глупой, когда дело касалось сердечных дел?

Кори повернулся к своим спутникам.

— Если этот ребенок родится незаконно, это разрушит это королевство.

Цетобар и Резлин встретили его заключение с затравленными лицами. Старые маги пережили крах своих Орденов и последовавшие за этим жестокие чистки. Для них война против другого королевства — даже такого слабого и незначительного, как Рёнфин — была опасностью, которой лучше избегать. Но война между собой? Это было невыразимо, ужас, который никогда больше не должен повторяться.

— Вы все ведете себя так, как будто это прискорбное обстоятельство, — вмешался Телин. — Я говорю, что это возможность. С нашей стороны было бы стратегически важно расположить магу как можно ближе к королю. Он уважает Магу Эолин и прислушивается к ее советам. Мы можем воспользоваться этим, убедившись, что ее советы отражают наши собственные.

Резлин изогнул бровь.

— Как именно ты собираешься этого добиться?

— Мага Эолин показала неизменное уважение и готовность сотрудничать со всеми нами. Ты, Резлин, можешь это подтвердить. Многие из наших магов установили с ней хорошие отношения, не отягощенные злобой или прошлыми обидами. И среди нас есть брат… — Телин бросил взгляд на мага Кори, — который может говорить с ней, как никто другой.

Кори рассмеялся и занял свое место.

— Ты меня забавляешь, Телин. Я ценю твою веру в мой серебряный язык, но Эолин так же упряма, как и сама Эйтна. У нее никогда не было терпения к моей мудрости.

— Она научится терпению, — сказал Телин, — если мы сделаем ее королевой.

Кори выдержал взгляд Телина. За всем этим его мучил глубокий дискомфорт, безымянное предчувствие, которое изо всех сил пыталось подняться над их разговорами о влиянии, интригах и неопределенном будущем магии.

«Она закончит свою жизнь, как моя кузина Бриана. Заперта в Восточной башне. Убитая одной из своих».

Он отбросил эту мысль, проглотил горечь на языке.

— Надеюсь, ты прав, старый друг, — сказал Кори. — Надеюсь, вы оба правы.

















































ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ

Воссоединенные


Послеполуденное солнце проникало в окна Восточной башни, освещая покои Эолин бордовыми и золотыми лентами. Эолин поймала лучи пальцами и показала Гемене, как сплести их в бабочек света. Девочка легко выучила игру, и они вместе танцевали в облаке порхающих искр, пока страж не прервал их смех, чтобы объявить о прибытии Мариэль и Бортена.

Мариэль бросилась в объятия наставницы, проливая слезы радости, в то время как Эолин целовала ее лицо и благодарила богов. Гемена взвизгнула, когда Бортен высоко поднял ее, закружил девочку и поймал в медвежьи объятия.

Когда он поставил Гемену на землю и повернулся к Эолин, в его голубых глазах светилась знакомая доброта. Эолин неловко переминалась с ноги на ногу, смущенная тем, что не знала, что сказать и даже с чего начать, учитывая все, что произошло. Бортен взял ее руку и коснулся ею своего лба.

— Мага Эолин, — сказал он.

— Сэр Бортен, — формальность казалась логичной, но все же неуместной. Эолин вспомнила желание его прикосновения, жар его поцелуя и горе их разлуки. Теперь все это казалось странным сном, эфемерным мгновением, ускользнувшим вместе с тенями ночи. — Как хорошо, что я снова вижу вас.

— Мы все слышали о битве! — воскликнула Мариэль. Летнее солнце так окрасило ее лицо, что ее зеленые глаза выглядели еще очаровательнее, чем когда-либо. Она обвила рукой талию Эолин. — Все говорили об этом по дороге из Моэна сюда. Это правда, что они говорят, Мага Эолин? Что ты убила принца Мехнеса и выиграла битву в одиночку?

Эолин рассмеялась.

— Нет, Мариэль. Истории преувеличивают. Мы все вместе победили Сырнте: Король-Маг и его армия, люди, которые защищали меня. Даже старый Церемонд помогал из могилы. Без его посоха я, возможно, никогда бы не…

— Ты не должна преуменьшать свои достижения, Эолин, — тихо сказал Бортен. — Без твоей магии это королевство было бы потеряно.

Эолин моргнула и отвела взгляд. Образы мира, который они когда-то знали, наполнили ее сердце: Экелар и его благоухающий сад, ее маленькая библиотека и скромные конюшни. Весна в Южном лесу, Летнее солнцестояние в городе Моэн. Вся эта радость и дружба разрушились за несколько недель.

— Моей магии не хватило, — ее голос дрогнул.

— Сэр Бортен учит меня владеть мечом, — объявила Мариэль.

— Да? — Эолин приподняла бровь.

— Я уже так многому научилась. Я хочу показать тебе, Мага Эолин, и тогда мы сможем попрактиковаться вместе.

— Она хорошо учится, — сказал Бортен. — Надеюсь, вы не возражаете.

— Возражаю? — ответила Эолин. — Нет, конечно, нет. Это король может возразить. Он разрешил мне использовать Кел’Бару, но указ, запрещающий магам владеть оружием, все еще в силе. Однако я поговорю с ним. Я хочу, чтобы у Мариэль были эти навыки, и у Гемены тоже. Всем моим ученицам, которые хотят того, должна быть предоставлена ​​привилегия изучать оружие.

Гемена радостно захлопала в ладоши.

— Мы начнем заново, да? Мы вчетвером пойдем домой вместе, и мы найдем еще сестер, и у всех будут посохи и мечи!

Ее заявление было встречено неловким молчанием.

Эолин привлекла девочку ближе.

— Возможно, Гемена, со временем. Так много еще предстоит решить.

— У Моэна впереди трудные месяцы, — сказала Мариэль. — Никто не знает, откуда возьмется еда. Сырнте не оставил многого после себя.

— У нас сердечный народ, — ответил Бортен. — Они привыкли к трудностям, и еще есть время для второго урожая. Мы переживем зиму и отстроимся весной.

— Значит, вы скоро вернетесь? — спросила Эолин.

— Я подал прошение о передаче Моэна в управление, — сказал Бортен. — Семья Феродена была уничтожена, за исключением юного Маркла, которого я надеюсь взять под свою опеку. Остальная часть нашей знати в упадке. У жителей Моэна нет никого, кто мог бы их вести — никого, кто способен их вести — в такие времена.

— Вы были бы самым достойным выбором, — сказала Эолин, хотя признавать это ей было грустно. Без Бортена у нее было бы мало друзей в Городе и никого, кому она могла бы полностью доверять.

— Спасибо, Мага Эолин, — Бортен кашлянул, нахмурившись. — Ваше возвращение в высокогорье было бы очень кстати. С вашей силой исцелять и вести, давать людям надежду…

Появился страж, объявивший о прибытии Телина. Верховный Маг ворвался в комнату, одетый во все регалии своего положения, с посохом из полированного вишневого дерева в руке.

В животе у Эолин образовался комок, но она приветствовала члена Совета милостивой улыбкой и представила его своим спутникам. Телин взял ее руку и поклонился, поднеся пальцы ко лбу.

— Готово, — сказал он. — Тэсара больше не королева Мойсехена.

— Ясно, — Эолин не знала, как еще ответить. Тяжелый груз молчания Бортена лег на ее плечи.

— Как это может быть? — спросила Мариэль. — Наша королева больше не королева?

— Король сделал так, и его решение получило одобрение Совета, — ответил Телин. — Он просит вас немедленно увидеться, Мага Эолин. Для меня честь проводить тебя к нему.

— Зачем? — спросила Гемена.

Телин приподнял бровь, в его темных глазах отражалось веселье.

— Мы не ставим под сомнение волю короля, юная Гемена, но, если хочешь знать, он готов предложить Маге Эолин высшую честь, какую только можно себе представить для женщины Мойсехена. Я предлагаю не заставлять его ждать.

— Но, Мага Эолин, — сказала Мариэль, — я думала, вы с сэром Бортеном…

— Мариэль, — упрек Бортена был тихим, но твердым.

Мариэль прикусила губу и в замешательстве уставилась в пол.

Гемена заняла позицию между Эолин и Верховным магом Телином.

— Я думаю, вам следует уйти, — сказала она. — Я думаю, вам следует уйти прямо сейчас и больше никогда не возвращаться!

— Гемена, пожалуйста, — Эолин отвела девочку в сторону. Решение пришло быстро, быстрее, чем она когда-либо думала. И объявить придется в этот момент, когда ей только вернули то немногое, что осталось от ее семьи. — Верховный маг Телин, вы должны быть терпеливы с нами. Хотя эта новость не совсем неожиданная, она… тревожная. Мне нужно время с моими ученицами. Вы можете подождать в прихожей. Я скоро буду с вами.

Взгляд Телина метнулся к Бортену, а затем к Эолин. Он коротко поклонился и вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.

— Мы должны бежать, — сказала Гемена, — пока Король-Маг не произнес свое последнее заклинание и не сделал тебя своей рабой навеки. Мы можем спрятаться в Южном лесу, а Бортен сможет нас защитить. Там нас никто не найдет.

Эолин мягко улыбнулась ей, опечаленная направлением, которое приняло воображение девочки.

— Гемена, ты же знаешь, что любовных заклинаний не существует, по крайней мере, в традициях Мойсехена.

— Этот мужчина не является частью наших традиций.

— Короли-маги — это новая традиция, — ответила Эолин, — разрешенная богами на протяжении двух поколений.

— Значит, ты не вернешься в Моэн? — спросила Мариэль. — Теперь ты собираешься остаться здесь? Навсегда?

— Ты не можешь сказать ему «да»! — лицо Гемены было красным от ярости.

— Это решение Маги Эолин, а не ваше, — резко сказал Бортен.

Гемена посмотрела на него так, словно он ударил ее по лицу.

— Но она…

— Ты сказала достаточно, Гемена. Мага Эолин понимает ваши опасения, и верховный маг Телин прав. Неразумно заставлять нашего короля ждать, — Бортен смотрел на Эолин, выражение его лица было смесью решимости и покорности. Он выдавил горькую улыбку. — Кажется, боги снова собрали нас вместе с простой целью закончить то, что мы уже закончили.

— Бортен, я…

— Нет, — он поднял руку, чтобы остановить ее. — Без слов. Иди, Эолин. Иди навстречу своей судьбе.

Она колебалась, зная, что если она отвернется от них сейчас, вся надежда на восстановление мира, который они когда-то знали, будет потеряна.

— Гемена, — начала Эолин, но девочка развернулась и подошла к одному из широких окон, выходивших на юг. Там она сжалась на стуле, притянула колени к груди и безмолвно уставилась на пейзаж за окном.

Сжав губы в тонкую линию, Бортен подошел, чтобы утешить ее.

Эолин привлекла к себе свою старшую ученицу и заговорила нежным тоном.

— Мариэль, ты должна понять. Свернуть с этого пути было бы предательством собственной судьбы.

— Твоя судьба — покинуть нас? — глаза Мариэль были влажными, а губы дрожали.

«Я не брошу вас. Я хочу, чтобы ты и Гемена остались со мной, завершили учебу и попросили о посохе. Если Боги исполнят твою просьбу, я научу тебя путям Высшей Магии, как в Моэне. Мы можем основать новый шабаш здесь, в стенах этого города.

— Это будет не то же самое.

— Ничто уже не будет прежним. Война позаботилась об этом.

— Не говори так, — прошептала Мариэль, по ее щекам текли слезы. — Мы так далеко зашли. Я думала, как только мы снова будем вместе, мы пойдем домой…

Эолин заключила ее в крепкие объятия, сердце разрывалось под тяжестью собственных сомнений.

— Мы снова вместе, — она взяла лицо Мариэль в руки и поцеловала ее в лоб. — И это место может быть твоим новым домом. Это будет твой выбор, Мариэль, остаться со мной или уйти. Но если ты останешься, клянусь Богами Дракона, я научу тебя всему, что знаю. Ты будешь магой в традициях Эйтны и Карадока, и на этот раз ничто не разлучит нас.













ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ

Основание


Телин провел Эолин по извилистым коридорам и внутренним дворикам. Они вышли вдоль северной стороны стены замка и остановились перед простой деревянной дверью.

Эолин вдохнула от удивления.

— Но это…

— … вход в Основание Вортингена, да.

— Я думала, женщинам вход воспрещен.

— Дозволено всем, если того пожелает король. Во времена Уриэна маги часто приезжали в это место, чтобы отпраздновать Высокие Праздники. Все это, конечно, закончилось с правлением Кедехена, но Бриана была доставлена ​​сюда, чтобы завершить союз между Домом Вортинген и кланом Восточной Селен. Однако король Акмаэль до сегодняшнего дня не даровал этой привилегии ни одной женщине.

Телин дал сигнал стражам отступить на небольшое расстояние. Он вызвал звуковую защиту и продолжил тихим голосом:

— Прости мою дерзость, Мага Эолин, но ты должна понять, что мы находимся в тяжелом моменте. Решение короля, хотя и не беспрецедентное, было трудным и неприемлемым для многих, хотя теперь ему должны подчиняться все. Твоя роль в этом деле не так уж незначительна…

— Моя роль? Меня даже не спросили…

— Спросят. Сейчас. Я вынужден предупредить тебя, что любой ответ, кроме того, который удовлетворит короля, не может быть рассмотрен. Я говорю это для твоего блага и для блага всего нашего народа.

Эолин уставилась на него, в ее венах росло негодование.

— Уверяю, маг Телин, я вполне способна принимать собственные решения.

— Тогда, я надеюсь, ты станешь мудрой, — Телин открыл дверь и отошел. — Ты должна войти в одиночку. Я не могу следовать.

Эолин скользнула в темный коридор, на ходу проводя пальцами по грубо обтесанной стене. Мощные потоки магии пульсировали внутри скалы, вспыхивая от ее прикосновения. Она чувствовала, как дух Дракона все еще извергает огонь в сердце горы Вортингена.

Проход выходил на широкий, поросший травой холм. По краям утеса стояли разбросанные деревья. В центре круг бледных монолитов тянулся к небу, где облака начинали гореть ярко-розовыми оттенками заката.

Акмаэль стоял среди длинных теней, созерцая низкий выступ гранита. Язык серебряного пламени лениво скользнул по его ладони. Он поднял взгляд, когда она подошла.

— Эолин, — сказал он. — Наконец-то.

Смиренная величием этого места, Эолин остановилась за пределами круга.

— Проход, — Акмаэль протянул руку. — Я хочу показать тебе все.

Эолин сняла туфли, и они вместе пошли вдоль края утеса, трава была прохладной под ее ногами. Пейзаж был освещен медными тенями позднего вечера. На востоке холмы вели к темным лесам Селен. На западе за полями и пастбищами лежали далекие пустоши Фэрнворна. На севере Эолин могла разглядеть стоическое серое лицо восточного Сурмаэга.

— Говорят, что когда Дракон впервые появился в Вортингене, он прилетел с севера и приземлился здесь, — Акмаэль указал на безымянное место, оставленное для кольца ароматной пурпурной этны. — Вортинген только победил Людей Грома, и о его свирепости в бою ходили легенды. Ничто не могло остановить его клинок или вселить страх в его сердце. Но когда ветер с крыльев Дракона повалил деревья, когда гора загрохотала под ногами Дракона, когда огненное дыхание Дракона разорвало ночь, Вождь Воинов пал ниц и заплакал.

В темных глазах Акмаэля заплясало пламя. Каждый жест был наполнен волнением. Эолин вспомнила мальчика-принца, которого она впервые встретила в Южном лесу.

— Дракон направил свое палящее дыхание на лицо горы, и когда земля сгорела дотла, Вортинген увидел эту гранитную плиту, — Акмаэль повел ее обратно к монолитам. — Таким образом, Дракон открыл Вортингену все земли, которые перейдут под наше управление: Мойсехен, Моэн, Селен и Селкинсен. Когда королевство было объединено наследниками Вортингена, из каждой из четырех провинций были привезены монолиты, чтобы завершить этот круг и следить за территориями, отданными последователям Карадока и Эйтны.

Акмаэль остановился. Он нахмурился.

— Возможно, мы не всегда выполняли свой долг так, как предвидели Боги, но поддерживать мир среди людей, столь склонных к войне, — трудная задача. Я был обременен наследием моего отца и временами не знал, что делать дальше… Эолин, — он взял ее руку и всмотрелся в ее лицо. — Ты так и не сказала мне, в какой форме предстал перед тобой Дракон, когда ты просила свой посох.

Дыхание Эолин участилось. Она не ожидала этого вопроса и колебалась, привыкшая хранить тайну глубоко в своем сердце.

— Ты тоже никогда не говорил мне о своем.

Акмаэль рассмеялся.

— Я был готов сделать это, Мага Эолин. Я ничего не хотел больше, чем похвастаться всеми своими видениями, но, насколько я помню, это был день, когда ты вышвырнула меня из Южного леса и сказала, чтобы я никогда не возвращался.

— Я не делала такого. Ты знал, о чем просила меня Дуайен Гемена. Я сказала тебе, что ты сможешь вернуться, когда я закончу обучение Высшей Магии.

— И как долго это длилось? Пять лет? Шесть? Вечность для юного принца, — веселье исчезло из его глаз. — Дважды боги просили меня дождаться тебя, и дважды я потерпел неудачу. Их терпение, должно быть, безмерно, раз они снова вернули нас к этому моменту.

Он взял Эолин за руку и притянул ее к себе.

— Расскажи мне свою историю, Эолин. Я очень хочу ее услышать.

Слова казались странными на ее языке. Она никогда никому не говорила об этом. До сих пор это было бы слишком опасно.

— Я ожидала тихого существа. Может, куницу или мышь.

— Я надеялся на медведя, — сказал он.

— Я провела ночь в логове Рыси. Когда рассвело, я обыскала каждую скалу и расщелину вдоль хребта, но ничего не нашла. Даже муравья или паука. Я никогда не видела этого места таким безжизненным, и мое предвкушение сменилось отчаянием.

— То же самое случилось и со мной, — Акмаэль кивнул. — Я был глубоко обеспокоен. А если Боги отвергнут мою просьбу? Как я мог надеяться носить корону моего отца, если я не владею магией?

Эолин судорожно вдохнула.

— Тогда я увидела ее, как драгоценный камень, плывущий над туманом.

— Его тень прошла надо мной, и я понял.

Эолин вгляделась в его лицо, удивленная.

— Почему мы не говорили об этом раньше? — прошептала она.

Он поднес ее пальцы к своим губам.

— Расскажи мне больше.

Они говорили вместе, фразы переплетались, пока их воспоминания не слились в единую песню, общий сон, воззвание к богам:

Ее чешуя сияла, как хрусталь,

Его была обсидианом с оттенком розы,

Отражая все цвета рассвета,

Будто выкованная из сердца земли.

Она сломала меч, который ты мне дал

Он потребовал прядь твоих волос

И поместил осколок в сердце моего посоха

И сплел шелковистые нити через его хрустальную головку

Потому что в каждом сердце должна быть стальная нить

Потому что корни силы находятся в любви

С самого начала она сказала

В конце он сказал мне

Что новая эра начнется с этого путешествия

Что моя магия была бы неполной без одного из нас.

Туман застилал зрение Эолин.

Акмаэль заключил ее в свои объятия, и она положила голову ему на грудь, прислушиваясь к ровному ритму его сердца. На темнеющем небосводе начали мерцать звезды.

— Все, что я когда-то называл своим, я отдаю тебе, — голос Акмаэля был хриплым, подчиненным. — Мое сердце, моя магия, эта крепость, наш народ. Боги, возможно, и назначили меня управляющим Мойсехена, но ты, дорогая Эолин, управляешь всеми нами.

































ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ

Дар


Стражи сопроводили Кори в покои королевы, гавань света и цвета, где живые растения занимали каждую доступную полку и стол.

Эолин сидела с дамой, назначенной ей служить, темноволосой красавицей, в которой Кори узнал одну из многочисленных племянниц Херенсена. Свет из окон окрашивал женщин в золотой блеск, они изучали тяжелый фолиант, лежавший у них на коленях. Рядом с ними беспокойно стояла Гемена.

Эолин встала, чтобы встретить его.

— Маг Кори. Как приятно тебя видеть.

— Спасибо, моя Королева, — Кори низко поклонился, коснувшись пальцами своего лба. Он бы предпочел спонтанное объятие, которое они разделили в Римсавене, но такие демонстрации были уже нецелесообразны. Он повернулся, чтобы признать остальных. — Леди Винелия, Мага Гемена.

Прелестная племянница Херенсена ответила элегантным реверансом, но Гемена отказалась признать его присутствие.

Кори проигнорировал это пренебрежение.

— Я принес кое-что для вас, моя Королева, — сказал он, указывая на предмет, покрытый голубым шелком, который слуга поставил на соседний стол. — Что-то вроде свадебного подарка, но я бы сначала…

Кори запнулся и отвернулся.

Эолин нахмурилась из-за его колебаний. Затем ее выражение наполнилось пониманием.

— Вы бы поговорили со мной наедине. Конечно. Элия, пожалуйста, отведи Гемену во двор. У Мариэль уроки у сэра Бортена в этот час. Возможно, Гемена сможет присоединиться к ним. Сообщите слугам, чтобы меня не беспокоили.

Леди Винелия и Гемена ушли, последняя пронзила Кори зловещим взглядом.

Эолин указала на книгу, которую она читала с Винелией, сборник сигилов Мойсехена.

— Я должна преподавать магию, а не изучать политику.

— Очень скоро у тебя будет свой шабаш, в безопасности в этом Городе, — сказал Кори. — Никто не сожжет твоего Экелара и не рассеет твоих сестер снова.

— В некоторых отношениях это будет более безопасно; в других — даже опасно.

Аура Эолин восстановила свою силу. Тень Преисподней сменилась тонкими серебряными нитями, что подтверждало новости, которыми поделились Цетобар и Резлин, а также слухи, которые теперь безудержно распространялись по городу.

Кори взял украшение с соседнего стола под предлогом изучения его изящного искусства.

— Я ожидал, что сэр Бортен уже уехал в Моэн. В последний раз, когда я говорил с ним, он хотел помочь своему народу.

— Король поддерживает петицию сэра Бортена, но не хочет его отпускать. Акмаэлю нужны только лучшие люди, назначенные в мою стражу, а немногим он может доверять так, как Бортену.

Кори приподнял бровь. Вызвав звуковую защиту, он приблизился и понизил голос.

— Для тебя будет лучше, если Бортен уйдет.

— Ради богов, Кори! Я не такая дура. Я знаю, что ожидается от королевы. В этом отношении сэр Бортен не представляет угрозы. Кроме того, чем дольше он медлит, тем больше возможностей у девочек…

— Остаться с тобой? Такого тоже не может быть. Ты должна отослать Мариэль и Гемену прочь.

— Ты с ума сошел?

— Мариэль была свидетельницей вашего романа.

— Как и ты.

— Да, но я умею держать язык за зубами.

— Да? — она пронзила его острым взглядом. — По моему опыту, маг Кори, ты всегда говоришь то, что тебе нужно в тот момент, когда это тебе лучше всего подходит.

— Я не могу ставить под сомнение отцовство вашего ребенка.

— Откуда ты знаешь, что я…? — она отмахнулась от своего удивления. — Можешь развеять свои страхи, маг Кори. У нас с сэром Бортеном не было возможности выразить нашу привязанность из-за твоего несвоевременного появления.

— Моего своевременного появления, вы имеете в виду. Ты должна быть благодарна мне за это.

Эолин пожала плечами, на ее лице явно отразилось раздражение.

— Я думала, ты пришел сюда сегодня, чтобы раскрыть судьбу Адианы. Если твоя единственная цель — следить за моей дружбой с сэром Бортеном, то уверяю тебя, в этом нет необходимости. Ты можешь идти.

Получив упрек, Кори решил оставить дело в покое. На время. Он кашлянул.

— Конечно, моя Королева. Мои извинения. У меня есть кое-что, что я хотел бы вам показать.

Он отступил к столу, где слуга оставил его сверток, и снял шелковую ткань, открыв большую позолоченную клетку. Внутри порхал кремовый воробей с темными крыльями и бордовой полосой над глазами. На ее груди была золотая отметина, словно капля чистого солнечного света.

— Это тенолинский воробей, — сказал Кори. — Это птица особого значения для меня, одна из очень немногих разновидностей, у которых поет еще и самка. Летом они гнездятся в лесах Восточной Селен.

Эолин подошла и положила пальцы на клетку.

— Она прекрасна, маг Кори, но ты выбрал странный подарок. Зверь дикой природы не должен быть в клетке. Я обязана, как мага, освободить его.

— Я на это надеюсь, но сезон размножения уже далеко зашел. Если мы отпустим ее сейчас, у нее не останется пары или семьи, некому будет показать ей путь на юг осенью. Мы должны сохранить ей жизнь зимой и освободить весной. Я подумал, учитывая твой дар обращаться с животными, я мог бы попросить тебя присматривать за ней, пока не растает снег.

— Конечно, я была бы очень рад помочь. Но как ты нашел ее так далеко на западе?

Сердце Кори сжалось.

— Я не нашел ее, моя Королева. Я сделал ее.

Краска отлила от лица Эолин. Она прикрыла рот рукой и, спотыкаясь, отшатнулась, сбивая с ног маленький столик, и его хрустальные украшения рухнули на пол.

— Это Адиана?

— Была, — Кори нахмурился, не в силах встретиться с ней взглядом. — В каком-то смысле есть. Наверное.

— Зачем ты это сделал? — ее голос дрожал, как листья на осеннем ветру. — Развеял дух Адианы по ветру?

— Другого пути не было. Я должен был преобразовать ее, иначе она была бы разорвана демонами. Я думал… — Кори покачал головой.

«Я считал себя могущественным без повода».

Его проклятая гордость. Проклятая цена, которую она заплатит за это.

— Я думал, учитывая время, которое Адиана провела с тобой, она будет более подготовлена.

— Она не была магой! Музыка была ее магией. Музыка и дружба.

— Я знаю. Но у нее была сила, стойкость, которую редко встретишь. Я никак не ожидал, что ее дух так быстро ускользнет от меня. Я пытался вернуть ее, Эолин. Я использовал все заклинания, которые были в моем распоряжении, но это было бесполезно. Будто… — Кори остановился. Будто Адиана не хотела возвращаться, но он не сказал об этом Эолин.

— Она была моей настоящей сестрой, подругой в магии, и теперь я никогда больше не буду с ней. Ни здесь, ни в загробной жизни, — Эолин рухнула на пол, сгорбившись в поражении. — Я должна была вернуться.

— Ты ничего не могла сделать.

— Я бросила ее. Я бросила их всех. Посмотри, как они пострадали, какой она стала из-за меня.

Кори опустился на колени рядом с ней.

— Это была не твоя вина. Ты бы тоже погибла, или того хуже, если бы попыталась преследовать их. Твоя жертва — их жертва — спасла всех нас.

— Нет! — ее слова смешивались между гневом и горем. — Ты ошибаешься, Кори! Я потерпела неудачу. Как Бриана подвела свой клан, так и Рената подвела своих сестер. И теперь их наказание будет моим. Я одна. Всегда в конце в одиночестве.

Она закрыла лицо трясущимися руками и начала плакать.

— Эолин, — Кори обнял ее, не зная, слышит ли она его в этом колодце страданий. — Ты не одинока. С того момента, как ты впервые ступила в мою палатку, ты никогда не была одна. И я клянусь тебе, дорогая мага, пока в моих венах течет кровь Восточной Селен, ты никогда больше не будешь одна.

































ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ

Хор рассвета


Эолин не возвращалась в Восточную Селен со дня восстания ее брата. Она хорошо помнила холмистый ландшафт и медленный подъем в дальние уголки провинции, где Клан Востока процветал на протяжении поколений, пока Война Маг не завершилась их уничтожением. Деревья шептали потерянными голосами; ветер прял древние чары над холмами, раскрашенными первыми весенними красками.

По мере приближения к поместью Кори открытые пастбища сменились густыми лесами. Эолин приветствовала тень возвышающихся елей, сладкий аромат, исходивший от их лошадей, наступающих на влажный ковер из опавших иголок.

Давным-давно она гуляла по этим лесам с Адианой; танцевала и пела с ней на фестивалях Зимнего Солнцестояния и Эостара. Это были времена парализующего страха и постоянного сокрытия, но, вспоминая, Эолин могла видеть только свет и смех своей ближайшей подруги.

Поместье Кори выглядело точно так же, как она помнила, — беспорядочное полукруглое сооружение с толстыми деревянными опорами и соломенными крышами. В центре стояла древняя ель, посаженная первыми магами, заселившими этот район.

Эолин выделили просторные покои, соответствующие ее статусу. Их она разделила со своим новорожденным сыном Эоганом, Мариэль, Геменой и принцессой Элиасарой.

На следующее утро после прибытия маг Кори, Эолин и девочки вместе покинули поместье пешком, привязав к спине Кори клетку с Адианой. Солнце еще не поднялось над деревьями, когда они достигли лесного луга. Кори расстелил свой плащ на ароматной траве и помог Эолин устроиться с принцем.

Девочки побежали за грибами и зимними ягодами. Юная Элиасара ковыляла за ними, ее агуканье и смех свободно парили над высокой травой. Услышав детский смех, Эолин ощутила тепло сердце, потому что в целом она была очень серьезной девочкой.

— Я не понимаю, почему Акмаэль оставил принцессу с нами, — сказала она Кори. — Он проявляет к ней так мало привязанности. Меня это огорчает.

Огорчение Тэсары, когда она узнала, что ее дочери не разрешат покинуть Мойсехен, было ужасным зрелищем. Она бросилась к ногам Акмаэля и умоляла его передумать, но ее мольбы не были услышаны.

— Решение короля было принято не из отцовской любви, — Кори начал привязывать клетку к низко висящей ветке куском бечевки. — Элиасара — заложница интересов семьи своей матери. Акмаэль поступает мудро, что не привязывается к ней, как поступила бы ты.

— Что ты имеешь в виду?

— Я о том, Мага Эолин, что единственный недостаток владения картой заключается в том, что однажды тебя могут заставить ее разыграть. Это то, что тебе следует помнить, теперь, когда ты стала королевой.

— Ты предполагаешь, что Акмаэль будет использовать собственную дочь в качестве пешки?

— Акмаэль, возможно, нет, — Кори затянул узел и проверил, выдержит ли он вес клетки. — Но Король-Маг сделает все необходимое, чтобы помешать Рёнфину поднять против нас армию.

Кори снял ткань, закрывавшую клетку. Адиана вздрогнула и замерла, с любопытством вглядываясь в окружающее.

— Это их последняя возможность попрощаться, — Кори кивнул в сторону пути, по которому пошли девочки. — Ты уверена, что не хочешь сказать Мариэль и Гемене правду?

Эолин покачала головой.

— Так лучше; им лучше поверить, что они увидят ее в загробной жизни.

Принц Эоган начал суетиться, а Эолин расстегнула лиф, баюкая ребенка и предложив свою грудь, чтобы покормить его.

— Знаешь, это скандальное поведение, — сказал Кори. — Тебе никто не говорил, что тебе нужна кормилица?

— У меня и так достаточно глупых правил, чтобы их соблюдать, — возразила Эолин. — Это слишком нелепо, чтобы его не нарушить.

— Ты права, — Кори сел на ближайшее бревно и оглядел луг. Лес был спокоен, наполнен нежным хором рассвета, характерным для этих северных холмов.

— Что же нам теперь делать? — спросила Эолин.

Маг выдохнул и пожал плечами.

— Ждать.

Солнце медленно поднималось из-за туманных деревьев.

Шмели летали над полем.

Эолин и Кори разговорились, с нежностью вспоминая дни Круга, жизнерадостный характер и чарующую музыку их подруги из Селкинсена.

Маленький Эоган пососал грудь, задремал и снова пососал грудь. Он был сильным мальчиком, здоровым, и сердце Эолин наполнялось благодарностью каждый раз, когда она видела его. Он унаследовал темные волосы своего отца, но его глаза, серо-голубые, еще не приобрели свой цвет. Эолин задавалась вопросом, будут ли они серебристо-зелеными, как у его бабушки, или темными, как у его отца.

Через неравные промежутки времени появлялись девочки и бросали сокровища леса на колени Эолин. Она и Кори интерпретировали каждый объект в соответствии со своими знаниями и опытом: перо карликовой совы может защитить от голода Потерянных Душ; осколок стекловидного камня мог растворить неправильно сотворенное заклинание; росу, собранную с паутины этого паука, можно было использовать при заболеваниях глаз. Список продолжался и продолжался, и Эолин многому научилась у Кори, который знал эти северные леса гораздо лучше, чем она.

Когда Мариэль появилась одна с венком пурпурного этнэ, настроение Эолин омрачилось. Девушка протянула цветы Магу Кори и сказала:

— Я сделала это для тебя. Если тебе нравится. Это подарок от меня и от леса.

Кори взял ароматные цветы и посмотрел на нее добрым взглядом.

— Мне очень приятно, Мариэль. Спасибо.

Мариэль коротко рассмеялась и убежала, оставив Кори страдать под испепеляющим взглядом Эолин.

— Что? — сказал он. — Это всего лишь цветы.

— Не притворяйся невиновным, Кори. Ты прекрасно знаешь, что это значит. Бел-Этне на носу, и Мариэль положила на тебя глаз. С тех пор, как она вернулась из Моэна.

— Это ее решение. Кто я такой, чтобы отказываться, если она выберет меня?

— Я не позволю тебе шутить по этому поводу.

— Я не в шутку. Мариэль достаточно взрослая, чтобы стать женщиной в магии. Это ее год, чтобы просить о посохе и участвовать по желанию в первых обрядах Бел'Этне. Этого у нее не отнять.

— Я не собираюсь. Но ты… — Эолин запнулась из-за неожиданной путаницы своих мыслей.

— Что я? — резко спросил Кори.

— Я не знаю! Как-то это неправильно.

— Лучше маг — нет, лучше этот маг, которому можно доверять, — чем дурочка, не надеющаяся понять, насколько священным и важным это будет для нее.

Эолин застонала.

— Я хочу лучшего для нее, Кори. Я только прошу тебя принять во внимание…

Адиана поразила их обоих, разразившись песней, длинной сладкой трелью, за которой последовала серия коротких пульсирующих нот.

Кори поднял руку, призывая к тишине.

Эолин помрачнела от его предположения, что ей нужен сигнал.

С края луга донесся ответ самца, высокий ритм, словно вызывая вызов, а затем плавный стаккато.

— Вот он, — прошептал Кори.

Эолин уловила шелест листьев, а затем вспышку цвета между кустами. В горле застрял ком. Она встала и доверила Кори своего спящего ребенка.

Адиана беспокойно порхала внутри клетки, возвышая голос в прекрасной песне каждый раз, когда останавливалась на насесте. Пальцы Эолин задержались на защелке. Отчаяние закралось в ее душу.

— Ах-ха! Смотри, Эолин, — маг Кори говорил как гордый отец в день свадьбы своей дочери. — А вот и красавчик.

Самец присел на соседнее дерево. Он внимательно наблюдал за Эолин и ее пленницей. Его цвет был похож на Адиану, за исключением рыжей кепки, закрывавшей его черные глаза.

Эолин отперла засов и залезла внутрь клетки, поймала воробья нежной рукой. Поддерживая лапки птицы между пальцами, она погладила ее мягкие перья. Адиана дрожала в ее объятиях.

— Это не та свадьба, которую я представляла для тебя, подруга, — пробормотала Эолин. По правде говоря, она не думала о свадьбе Адианы, но только боги знали, что могло бы случиться, если бы их шабашу позволили остаться в высокогорьях Моэна.

Возможно, Адиана нашла бы хорошего мужчину, кого-то, кто умерил бы ее цинизм и лелеял бы ее сердце. Они с Адианой могли бы растить своих детей вместе, путешествуя каждую весну, чтобы насладиться испещренной солнцем тенью Южного леса.

— У нас была хрупкая мечта, да?

Воробей зачирикал и захлопал крыльями.

— Но мы жили своей мечтой. Несколько коротких лет Боги были щедры к тебе и ко мне. Теперь они действуют по иным прихотям, и у нас нет другого выбора, кроме как поблагодарить их за то, что у нас было, и продолжить свой путь.

— Эолин, — тон Кори был мягким. Теперь он стоял рядом с ней, баюкая ребенка на одной руке, положил другую ладонь ей на плечо. — Поклонник Адианы становится нетерпеливым.

Эолин кивнула и прижалась губами к мягким перьям воробья.

— Тогда иди, подруга и сестра. Будь в мире. Будь свободна.

Эолин выпустила птицу.

Адиана перелетела на ближайшую ветку, устроилась и начала прихорашиваться.

Маг и мага отошли на приличное расстояние.

Эолин взяла Эогана, прижала его к своей груди, словно он был единственной нитью, которая могла провести ее через этот момент, когда горькие потери прошлого превратятся в неизведанный путь будущего.

Самец приземлился рядом с Адианой и начал ухаживания, сложный ритуал песни, перемежающийся короткими прыжками и трепетом крыльев. Адиане удалось полностью проигнорировать его, предпочитая вместо этого тщательно ухаживать за своими перьями, глядя в любом направлении, кроме его.

Это поведение продолжалось, демонстрация самца становилась все более бешеной, а безразличие Адианы — все более решительным, пока Кори не всплеснул руками и не воскликнул:

— Посмотри, через что она заставляет его пройти! Как долго самец должен продолжать эту дурацкую песню и танцевать, прежде чем она обратит на него внимание?

Эолин улыбнулась.

— Недостаточно долго, маг Кори. Недостаточно долго.

Адиана прыгнула на новую ветку и склонила голову в сторону самца, будто ожидая, что он последует за ней. Он так и сделал. Наконец, она возвысила голос в песне. Он присоединился к ней, переплетая трели, пока их голоса не зазвучали как один, ноты, словно хрустальные колокольчики в утреннем воздухе, изысканная смесь радости и горя.

Девочки вернулись из леса и собрались вокруг Эолин и Кори, завороженные этим очаровательным зрелищем. Когда дуэт закончился, Адиана улетела быстро, как ветер, самец — позади нее. Их быстрое чириканье задержалось над лугом, пока они мчались к сердцу леса, желтые и алые искры исчезли среди теней гигантских елей.

Наступила тишина и пустота.

Эолин поцеловала ребенка в лоб, в глазах ее стояли слезы. Она поняла, что держит Кори за руку, и тихо отпустила его.

— Ты не говорила нам, что она может так петь, — сказала Гемена.

— Я не знала, — ответила Эолин. — Я никогда не слышала, как поет тенолинский воробей.

— Но он знал, — Гемена обвиняюще ткнула пальцем в Кори. — И ничего не сказал.

— А если бы я сказал, ты бы меня послушала? — возразил Кори.

Гемена угрюмо выпятила нижнюю губу.

Маг подобрал свой плащ и встряхнул его.

— Госпожа Тиана сказала мне, что сегодня на утреннюю трапезу будет сладкий хлеб. Кто помнит дорогу обратно в поместье?

— Я! — закричала Гемена и убежала.

Мариэль последовала за ней с мечом на бедре, принцесса Элиасара побежала за ними.

Только Эолин осталась прежней, Эоган крепко прижался к ее груди, не сводя глаз с пути, по которому следовала Адиана.

Кори подошел и накинул ей на плечи свой плащ.

— Ну что, моя Королева? В усадьбе нас ждет горячая трапеза с глинтвейном, а потом, я думаю, заслуженный отдых.

Эолин улыбнулась, благодарная за его товарищеские отношения, которые, несмотря на их многочисленные различия, не колебались после всех этих лет.

— Да, маг Кори, — сказала она. Завтра они отправятся в долгий путь обратно в Мойсехен, где ее ждет будущее в объятиях Короля-Мага. — Я готова.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги