Мечом и сердцем

- Сразу хочу поблагодарить тебя, сын, за идею привлечь к делу Рысю. Как она, кстати, отнеслась к рытью волчьих ям?

- Сначала испепелила меня взглядом, но вскоре втянулась. Со временем она станет хорошим солдатом.

- Значит ли это, что вы берёте её под своё крыло, сын? - вступила в разговор баронесса.

- Полагаю, так будет лучше нам всем, мама, - согласно кивнул я.

- Не думайте, сын, что я буду возражать. У вашей сестры тяжёлый характер, и я за столько лет сильно с ней намучилась. Искренне надеюсь, вы сможете вбить в её буйную голову немного здравого смысла, - слышать подобные слова от матери было дико, но ещё более дико было видеть в этот момент её лицо, как-то вдруг постаревшее, измученное.

Я не верил, что мать так легко отдаст мне Рысю; она же не просто отдала, а сама вручила мне её с напутствием. Сколько же нервов она потеряла в противоборстве с сестричкой, если отдаёт её в надёжные руки с откровенным облегчением!? Стремясь загладить возникшую в разговоре паузу, все члены семейства как один принялись за еду, словно бы специально ожидая именно этого момента. В довершение всего отец, неплохо чувствовавший настрой за столом, распорядился подать вина.

После небольшой психологической разгрузки, барон вновь перешёл к делу. Он поведал нам итог допроса самозванца. Итог оказался неутешительным, хотя и предсказуемым: тот ничего толком не знал. Он воспитывался в бедной семье, никакого дворянского воспитания не получил, долго работал помощником пекаря. Несколько лет назад ему предложили хорошо заработать, послужив в одном щекотливом деле влиятельному роду. Тот, естественно, сразу согласился. Началось длительное изматывающее обучение. Парня готовили на совесть, учили драться, учили этикету, геральдике, истории, старались привить барские замашки. Он, всегда отличавшийся буйным нравом, легко перенял внушаемую ему модель поведения. Ну, а пару недель назад от него потребовали выполнить то, ради чего он столько готовился. И он выполнил.

Пытавший его чародей и один из воинов, неплохой мастер этого неприятного ремесла, пытались выяснить максимум деталей. Самозванец вспомнил эмблемы некоего рода, несколько раз мелькавшие перед ним, назвал некоторые имена, хорошо знакомые отцу. Род действительно был влиятельный. Раньше. В ходе переворота он был отстранён от власти, и именно это насторожило отца. Всё казалось слишком очевидным, слишком важные детали упустили противники, что не могло уложиться в общий достаточно тонкий расчёт акции. Барон сразу решил, что кто-то пытается подставить изгнанный род, имея какие-то свои, далеко идущие, цели. Возможно даже, отца, в случае разоблачения самозванца, специально пытались стравить с врагами новой власти. В эту схему хорошо укладывалось неудавшееся нападение. По мысли противников оно должно было разозлить отца и прочих членов рода, зажечь в них жажду мести. Наше с Викторией появление спутало эту часть плана нападавших точно так же, как и основную его часть: пострадавших было до смешного мало, жаждой мести никто не пылал. Без ответа остался лишь один вопрос, самый важный: кто и зачем затеял всё это?

- Господин Арвес, а как вы вообще относитесь к новой власти? - воспользовалась ситуацией Виктория, издалека начав свои расспросы. Действительно, зачем далеко ходить, если можно уже здесь и сейчас попытаться найти ответы на все вопросы, волновавшие альт?

- Полагаете, миледи, что в этом кроются все ответы? - на свой лад понял Викторию барон. - Я тоже рассматриваю такой вариант: можем подумать вместе. Для меня, как и для большинства дворян, род стоит на первом месте. Потом уже стоит личная честь, но она не отделена от рода. Новая власть ратует за отмену кровной мести и дуэлей. Значит, она будет пытаться умалить интересы родов и личную честь дворян, передать их на откуп людям при Совете Магов, типа сыскарей в Веронской империи. Для меня это не приемлемо. Я буду решать вопросы рода и чести привычными средствами, отвадить лично меня от них сложно.

- Возможно, они просто хотят заменить власть в некоторых особо консервативных родах и добиться торжества своих взглядов? - предположила Виктория.

- Вы думаете, наш род не единственный, кого пытаются вот так переломить о колено? - отец заинтересовался предположением альты, впал в состояние глубокой задумчивости, оценивая имеющуюся у него информацию. При этом он крутил в руках фужер с вином, отпивая рубиновую жидкость небольшими глотками.

Меня предположение Виктории также насторожило, показалось слишком уж радикальным. Лично мне подобное никогда бы не пришло в голову, она же... в очередной раз продемонстрировала поразительное знание человеческих отношений и широчайших кругозор. Видно было, что даже отцу подобное не приходило на ум.

- Вы знаете, миледи Лилия, а ведь ваше предположение просто поразительно. Оно открывает очень интересные перспективы, но просто не пришло мне в голову из-за его... масштаба. Примите мои поздравления, у вас потрясающе гибкий ум... - он хотел сказать "для женщины", но вовремя спохватился. Барон не был бы бароном, если бы не перевёл всё в шутку. - Хотел, было, сказать "для женщины", но вовремя вспомнил, что вы не просто женщина, а избранница моего сына; эль Дарго же всегда везло с умными женщинами. - Он поклонился баронессе, подмигнул Виктории, и продолжил, мягко переводя разговор на другой предмет. - Когда вы, кстати, планируете сыграть свадьбу?

- Как можно скорее, - поддержал я отцовскую игру. - Не хочу упускать столь ценное приобретение для рода, как миледи Лилия. А то найдёт себе кого-нибудь поумней провинциального офицера, того же автора этой необычной интриги...

- Меня, как женщину, в мужчине привлекает вовсе не ум, а нечто куда более ценное, - она сделала эффектную паузу, позволив каждому додумать смысл фразы на свой лад, и в довершение добавила. - Мужчина должен всей душой любить свою женщину, всё остальное неважно. Если он способен любить, он будет любим, и даже самой умной женщине не придёт в голову искать чего-то другого.

Барон и баронесса не удержались от улыбок, они явно додумали провокационное замечание моей альты иначе. Мне же совершенно не хотелось улыбаться. Почему-то потянуло к возлюбленной, я сглотнул застрявший в горле ком, и попытался утопить его в солидном глотке вина. Обращённый на меня взгляд альты пылал не хуже моего, вот только спасения в вине она не искала.

"Съем тебя, котик", - пришла лаконичная мысль, в сопровождении совершенно недвусмысленного образа. - "Прямо сейчас".

- Значит решено. Не будем тянуть со свадьбой, начнём подготовку к ней с завтрашнего дня, а через неделю сможем устроить церемонию. Не возражаете, дети мои? - перешёл к делу отец. Получив утвердительные кивки со стороны нас обоих, он поднялся и, в сопровождении баронессы, покинул гостиную. Натан подхватился следом, так что мы с Викторией остались одни, поливая друг друга бурей эмоций. Уходить из столовой, не утолив голод совсем иного рода, мы не собирались.

Карета с гербом рода эль Дарго остановилась возле ворот огромного каменного особняка, занимавшего значительную часть квартала. Особняк нависал над тонкой линией улицы, давил на неё немного выдвинутыми вперёд верхними этажами. Напротив него также располагался особняк, но тот прятался от прохожих за массивной каменной оградой с коваными решётками. Оба поместья призваны были давить на прохожих, подчёркивая величие их хозяев, и оттого любой, оказавшийся в плену тесной улицы, чувствовал себя несколько неуютно.

Я помог своей женщине выйти из кареты, - делая это не потому, что она не могла сама о себе позаботиться, а исключительно из-за того же пресловутого этикета. Виктория обворожительно мне улыбнулась, хотя внутренне чувствовала себя несколько неуютно от показного внимания кавалера.

"Странная вещь этот ваш этикет. Внешне - все мужчины-дворяне поразительно галантны, заботливы, предупредительны, а внутренне... хуже простолюдинов", - её задумчивый мысленный посыл сквозил грустью. - "Лучше бы над своим внутренним миром работали, а не над показной манерностью".

"Ну... я бы не был столь категоричен", - тактично ответил я, лишь для того, чтобы поддержать разговор. Я дворян считал в большинстве своём благородными, способными на поступок людьми, в отличие от тех же простолюдинов.

"Чем человек более образован, тем большей тварью является, будучи более изобретателен на гадости в отношении себеподобных. Его цель - улучшить своё положение за счёт других и не дать другим слишком возвыситься, а в отношениях с женщинами - получить максимум, дав минимум. Исключения - единичны", - ещё более категорично припечатала моя альта.

"Что-то ты сегодня вся буквально пышешь негативом. Плохие предчувствия?" - с ноткой сочувствия решил поддержать я возлюбленную.

"Да ну тебя", - неожиданно обиделась та. - "Пытаюсь с тобой серьёзно поговорить, а ты считаешь мои слова философскими бреднями или следствием плохого настроения. Впрочем... Со временем сам всё увидишь и поймёшь. Всё, что я сейчас сказала, напрямую связано с нашим сегодняшним визитом. Эр Варадо - ублюдок, каких ещё поискать; он тщеславен, самонадеян, горделив, уважает только силу и родовитость, красиво ухаживает и легко вытирает ноги о женщин. При этом он - великолепный маг, один из сильнейших в Глации, хороший мечник. Альты с ним сотрудничают только из-за его невероятной способности ладить с любыми животными и умения держать данное слово. Животных он любит гораздо больше людей, имеет в конюшне трёх зубастиков, регулярно делая на них наезды к другим высшим аристократам. При этом он получает невероятное удовольствие, когда его животина порвёт на куски кого-нибудь из нерадивых слуг, и сильно переживает, когда питомец устраивает драку в конюшне с другими лошадками. В общем, натура своеобразная, цельная, поэтому с ним не очень противно иметь дело".

Я подошёл к "весёленькой" ограде, каждый прут которой был толщиной в мою руку, осмотрел узор калитки, с которой на меня скалилась выкованная из металла и вмурованная в решётку голова какого-то жуткого хищника. Хмыкнув, я хотел было толкнуть калитку, но в последний момент мою руку перехватила Виктория.

"Не стоит. Лучше позвонить", - прокомментировала своё движение альта.

"С чего бы это? Я дворянин, и могу позволить себе зайти в сад другого дворянина без приглашения. Позвоним в дверь дома".

"Я тебе говорила о повадках хозяина поместья не просто так. Он любит, когда благодаря ему на свете становится хотя бы одним человеком меньше, в особенности - дворянином-конкурентом. Когда такая вот тварь, - женщина кивнула на изображённую на калитке пасть, - порвёт собрата-дворянина, эр Варадо будет внешне безутешен, даже проведёт всё время до погребения возле гроба, но тварей из сада никуда не денет".

"Ну и что? Я тоже люблю поиграться", - с этими словами я потянул из ножен клинки.

Возлюбленная смерила меня странным взглядом, затем наклонила голову набок, и очень тихо, выделяя каждое слово, мысленно проговорила.

"Вот смотрю на тебя, котик, и думаю: а ведь моя шутка за завтраком была не далека от истины".

"Что ты хочешь этим сказать?" - набычился я, не спеша прятать клинки обратно. Однако рука, уже готовая толкнуть дверь, замерла, не добравшись каких-то пары сантиметров до решётки.

"Хорошо, давай подумаем вместе", - с тягостным вздохом кротко произнесла возлюбленная. - "Эр Варадо не будет сожалеть о тебе, если ты погибнешь - это ты понял. Теперь вспомни, как он относится к своим зверушкам".

"Он расстроится?" - полувопросительно, полуутвердительно ответил я.

"В самую точку. А если он расстроится...?" - она позволила мне додумать мысль самостоятельно.

Я ничего не ответил, только вогнал мечи в ножны, и со всей силы впечатал кулак в массивный гонг, вделанный в углубление стены, аккурат между калиткой и решёткой ограды. По саду прокатился надсадный гул, от которого уши сворачивались в трубочку. И его тут же поддержал протяжный вой, полный вселенской печали и разочарования. Я невольно поморщился: вой пришёл откуда-то из-за ближайших к калитке кустов.

"Молодец, умный мальчик", - мило проворковала возлюбленная, даря глубокий поцелуй. - "Со мной ты быстро научишься проявлять выдержку и благоразумие. Или умрёшь". - Последнюю реплику она вставила после небольшой паузы, заставив меня вновь нахмуриться.

"Чем глубже я влезаю в эти политические игры, тем мне становится противней", - "вслух" думал я, пока мы шли в сопровождении пары охранников вглубь сада. - "Если бы не необходимость вести переговоры с этим отморозком, обязательно бы его "расстроил" - только затем, чтобы потом хорошенько пощекотать мечом".

"Ну, ну, не кипятись, милый. Он не самый плохой образчик высшей касты дворянского сословия. Да и ты несколько переоцениваешь воспитательную способность своего клинка: здесь же не граница, где таких, как ты, большинство. Одного убьёшь, другого покалечишь или заставишь покаяться, а после выживший натравит на тебя убийц в какой-нибудь подворотне. В жизни есть место не только благородству, посему нужно держать себя в руках до тех пор, покуда это позволяет твоя честь, а если обнажать клинки, то только убивать. Воспитывать тут некого, они все - уже большие дяди", - жестокая ирония в мысленной речи альты соседствовала с приторной горечью.

Кальвес эр Варадо изволил играться со своими любимцами в специально огороженной задней части сада, посему не спешил нам навстречу. Альта предлагала подождать его в гостиной, как нам настоятельно рекомендовал распорядитель, но я мягко послал его куда подальше со своими рекомендациями, оборвав попытавшуюся поддержать слугу Викторию, и настоял на немедленной встрече. Возлюбленная только пожала плечами, признав, что встреча в саду ничем не хуже встречи в гостиной, и даже может быть плодотворней, - ведь мы не отрываем хозяина от его игр и не портим ему тем самым настроения. Её способность из всего извлекать выгоду окончательно взбесила меня, и я вихрем пронёсся по дому, сметая на своём пути слуг и мебель; чтобы застыть, как вкопанный возле очередной ограды, делящей сад на две неравные части.

На устланной травой поляне резвилась пара жеребят. Обычных рыжих жеребят, самой распространённой в Веронской империи породы, используемой равным образом и под седлом и в повозках. Всё вроде бы было обыденно, если бы не одно "но", сразу меня насторожившее: уши жеребят были прижаты к головам, а они сами сновали по поляне от одной группы деревьев к другой, затем к третьей, и так далее, по треугольнику. Иногда они меняли направления бега, но неизменным оставался сам треугольник. Мы сейчас стояли у одной из его граней, образуемой оградой.

Наше появление у ограды нарушило игру жеребят, они метнулись в нашу сторону, и замерли напротив нас. Их полные ужаса глаза впились в меня и в альту, словно моля о помощи. Однако животные быстро поняли, что от нас они поддержки не дождутся. Это им разъяснил зубастик, вышедший на поляну с одной из вершин треугольника, и вполне однозначно повёдший головой. Делал он это совсем не как лошадь, а так, как делает кошка, принюхиваясь или вглядываясь куда-то, откуда могла придти опасность или появиться дичь. При этом с узких, совсем не лошадиных губ животного сорвался почти беззвучный рык, клацнули острые зубы, и молодые кони попятились к соседней вершине треугольника. Когда оттуда возникла ещё одна зверюга, жеребята заржали и стрелой пустились к третьей вершине. Оттуда вышел облачённый в обтягивающий охотничий костюм изумрудно-зелёного цвета мужчина. В его руках блеснула холодная сталь, он издал абсолютно нечеловеческий гортанный звук, и жеребята заметались по поляне, уже совершенно сбитые с толку, затравленные, забитые. На этот раз их метания длились недолго. Зубастики ринулись в атаку, чётко разделив цели, и я стал свидетелем того, как эти существа перекусывают хребты молодым лошадям, а затем когтями начинают отрывать от них, ещё живых, куски мяса и с утробным рыком пожирать. Третий хищник в человеческом обличье вышел на середину поляны, без боязни подошёл к своим питомцам, и стал наблюдать кровавое действо практически вплотную. Он при этом издавал какие-то странные звуки, содержащие явно поощрительные нотки: так заботливая мать-львица наблюдает за охотой своих выросших детей, помогая им и поддерживая в их первой самостоятельной охоте.

Я стоял и с живейшим любопытством наблюдал за кровавым действом. Мне раньше никогда не доводилось видеть вживую, как происходит охота у зубастиков, да и поведение их укротителя было небезынтересным. Моя же альта придерживала меня под руку, положив прекрасную головку на плечо, и столь же бесстрастно наблюдала происходящее действо. Она вся светилась живейшим интересом и даже несколько раз облизнулась, словно сопереживая удаче жутких охотников. Другая женщина на её месте уже давно бы упала в обморок от обилия крови: хотя бы для того, чтобы создать видимость своей особой чувствительности, а, возможно, и вполне откровенно шокированная увиденным. Виктория же всеми фибрами души была сейчас там, на поляне, рвала свою дичь, рычала от удовольствия и вообще морально поддерживала хищных тварей, пировавших сейчас на наших глазах.

"А я ведь в Альтрии так и не поохотилась..." - несмотря на звучащие в обронённой фразе нотки сожаления, женщина, тем не менее, пребывала в отличном расположении духа. - "Ничего, зато я смогу удовлетворить голод иного рода, который всегда просыпается после охоты. Как хорошо, что у меня есть ты!" - острый с языком поцелуй сопровождал эту тираду, а шаловливые ручки уже лезли туда, куда им сейчас было ну совсем не нужно лезть.

"Успокойся, кошка. Потерпи до дома. Мы будем выглядеть смешно; опозоришься на глазах у этого... дворянина", - попытался я утихомирить свою возлюбленную, но возбуждённую женщину остановить было уже невозможно. Отметив краем взгляда, что эр Варадо сейчас не до нас, я с рычаньем завалил свою страстно дышащую альту в ближайшие кусты.

Так что нас видел только распорядитель, в недоумении застывший на пороге дома, но и он благоразумно отвернулся, а затем и вовсе предпочёл зайти в дом: намётанным взглядом он понял, что к его ненормальному хозяину пожаловали такие же ненормальные гости, и он тут точно будет лишним. Судя по поведению пришедшего с миледи воина, тот нанижет на свой клинок любого, кого заподозрит в попрании собственной чести, так что предосторожность убраться подобру-поздорову выглядела в глазах распорядителя нелишней.

Мы вылезли из кустов совершенно счастливые, все горести и тяжёлые думы остались где-то далеко. Даже кровожадный чародей, сейчас как раз катавшийся за оградой на зубастике без седла, казался сущим лапочкой. Моя женщина озвучила эти наши совместные мысли, сопроводив их ещё и экскурсом в своё прошлое.

"Знаешь, милый, а ведь не будь в нём этой грязи, из него бы вышел великолепный мужчина для альты. Одна... моя сестра очень любила им пользоваться в такие вот моменты, когда после охоты просыпается это первозданное желание. Охота и его самого очищает, он полностью погружается в неё, как и его зверушки. Только спустя пару часов на место сытого хищника приходит... ублюдок", - она сопровождала свой монолог таким красноречивым взглядом в сторону эр Варадо, что я невольно испытал укол... ревности.

"Что-то мне подсказывает, что я знаю эту твою... сестру", - с нехорошим прищуром заметил я, сгребая женщину в свои объятия и заглядывая ей в глаза.

"Да? Возможно. Но сейчас у сестры есть мужчина, так что ублюдок не получит больше даже тени шанса заслужить такую женщину", - нежно и, в то же время, твёрдо, глядя мне прямо в глаза, ответила на упрёк альта.

Я сразу успокоился, поцеловал её в шею, зарылся в волосы, а потом отстранил, поворачиваясь к появившемуся из-за ограды дворянину со странными наклонностями. Тот заметил нас ещё с той стороны, поэтому наши последние шалости не укрылись от его цепкого взгляда.

- Чем обязан вашему визиту, господин, миледи? - он церемонно поклонился и выжидательно уставился на нас.

Мы представились, Виктория обрисовала собеседнику цель нашего визита. Цель, прямо скажу, вполне себе пристойную: пригласить главу уважаемого рода на свадьбу наследника эль Дарго. А затем альта взяла хозяина поместья в оборот. Я даже глазом моргнуть не успел, а он уже соловьём пел ей про своих любимых животных, подталкиваемый вроде бы ничего не значащими наводящими вопросами и восхищёнными репликами Виктории. Она видела его насквозь, знала все его слабости, да ещё и взяла, так сказать, ещё тёпленьким, расслабленным после пережитых эмоций во время игр с зубастиками. В общем, женщина между делом выведала из него абсолютно всё, что хотела узнать, чем лишний раз подтвердила справедливость комплиментов отца и наличие веских оснований для моей ревности.

Оказалось, что в перевороте действительно имелась некая третья сила, стоящая если и не за спиной новой власти, то уж точно на её стороне. Был некий представитель могущественных союзников, и эр Варадо даже как-то довелось его видеть. Поговорить, правда, с ним не вышло, - не до того тогда было, - но союзник не производил впечатления сильного мага или воина, почему-то настойчиво укладываясь в образ слуги, простолюдина. Больше глава рода ничего не знал, разве что ему доподлинно было известно, что два главных рода в новом Совете Магов осуществляют охрану союзника и ведут с ним переговоры, никого другого не подпуская слишком близко.

Любитель животных настолько проникся к нам расположением (в особенности, конечно, к моей альте), что предложил познакомить нас со своими зверями поближе. Я хотел было отправить знакомиться Викторию, которой это было явно не в диковинку, но совершенно неожиданно получил категорический отказ и требование идти знакомиться самому. Как пояснила женщина, зубастики на неё реагируют по-особому, и это сразу насторожит хозяина поместья, не один раз принимавшего у себя альт. Пришлось мне идти на поляну, женщина же осталась у калитки, с живейшим любопытством наблюдая за разыгрывающейся на её глазах сценой.

Кальвес эр Варадо стоял возле зубастика и чесал его за ушком, словно это была обычная кошка. Зубастик мурчал от удовольствия, щурился, и от этого звука по телу пробегали мурашки. Пока я шёл от ограды к идиллической парочке, руки чесались выхватить клинки, но я сдержался; лишь заткнул большие пальцы за пояс с метательными ножами: конечно, такие зуботычки вряд ли причинят зубастику серьёзный вред, однако пущенные сразу с двух рук могут отвлечь и подарить бесценные доли удара сердца для извлечения по-настоящему опасных игрушек. Но зверюга не атаковала, она лишь небрежно следила за моим приближением, хотя эта небрежность мне и казалась несколько напускной. Когда я поравнялся с животиной, то сразу заглянул ей в глаза; не знаю, что мною двигало, я прекрасно знал о нежелательности смотреть в глаза хищнику, чтобы того лишний раз не нервировать, но всегда нарушал это правило; нарушил его и сейчас. Хищник не разъярился. Он также смотрел мне в глаза своими страшными, полуслепыми бельмами, а по прошествии десятка ударов сердца сам прервал игру в гляделки, ткнувшись мордой в моё плечо.

"Когда говорят, что зубастика может укротить только маг, говорят неправду. Если это создание видит в душе человека силу, видит отсутствие страха, сдобренное готовностью к бою, оно уважает такого человека, и даже может допустить в свою стаю. А там человеку нужно будет пройти некоторые испытания на прочность, после которых зубастик либо подчинится, либо подчинит себе человека; вернее, это он будет думать, что подчинил, и за проявление неподчинения порвёт на куски. Всё просто. Тебя он счёл достойным своей стаи, как я и предполагала", - моя альта прочитала мне целую лекцию. Оказывается, всё это время она с живейшим интересом следила за реакцией зверюги, в очередной раз проверяя меня на прочность.

- Поздравляю, господин баронет, немногие люди могут похвастаться тем, что зубастик признаёт их достойными своего общества, - с лучезарной улыбкой озвучил ту же мысль хозяин поместья. Только я почему-то уловил в этой улыбке оттенок лёгкого разочарования. С чего бы это? - Я с радостью принимаю ваше приглашение на свадьбу, и обязательно...

Договорить эр Варадо не дали. Со стороны калитки послышались голоса и звуки шагов, так что хозяин поместья вынужден был замолчать на полуслове и обратиться к вновь пришедшим. К ним обратился и его зубастик, и в его рыке напрочь отсутствовал даже намёк на гостеприимство.

В проём, между тем, втекло двое магов в оранжевых плащах, но, увидев жуткую животину, они поспешили втянуться обратно, метая молнии... пока что только взглядами. Зато когда критическая масса чародеев на единицу площади достигла желаемого вновь прибывшими значения, в проём втекло теперь уже пятеро магов, расположившихся вогнутым полукругом.

- Чем обязан, господа? - поинтересовался эр Варадо у новых гостей.

- Мы представляем Длань Совета Магов, уважаемые! - с гордостью в словах вещал самый низкорослый из вошедших.

- Что, что представляете? - в моих руках уже блестели молочной чернотой гномские клинки.

"Длань Совета Магов - это местная теневая служба, Вереск", - просветила меня возлюбленная, которая оказалась каким-то немыслимым образом рядом, и теперь успокаивающе поглаживала напряжённую руку.

"А мне почему-то послышалось совсем другое... совсем пошлое", - ответил я возлюбленной с кривой ухмылкой.

"Возможно, ты был и недалёк от истинного смысла этого словосочетания", - задумчиво продолжала моя альта; теперь и в её мысленной речи появился привкус иронии.

- Потрудитесь сдать оружие, господин, - обратился теперь уже конкретно ко мне низкорослый.

- Подойдите и возьмите, - презрительно бросил я в ответ, становясь в низкую стойку и ощетиниваясь клинками.

Но подходить они не спешили, благоразумно выжидая. Более того, стоящий рядом с низкорослым чародей перехватил инициативу разговора у коллеги.

- Кальвес эр Варадо, ваше поместье окружено, мы надеемся на ваше благоразумие. Сдайте оружие и следуйте за нами.

- Я не Кальвес эр Варадо, - ещё более презрительно бросил я чародеям.

- Тогда зачем вы обнажили клинки? - в словах мага ощущалось недоумение.

- Когда я вижу обращённое ко мне боевое построение чародеев, я предпочитаю сначала обнажить оружие, и уже затем вести разговоры, - мои слова сквозили ядом и иронией.

- Я - Кальвес эр Варадо, - спокойно заявил, между тем, глава рода, отодвигая меня в сторону и выходя вперёд. - Что вы делаете на территории моего родового поместья?

- Вам придётся проследовать за нами, - пришло от магов уже изрядно избитое руководство к действию.

- Куда?

- К вам есть вопросы у Магистра.

- Вы серьёзно полагаете, господа, что я вот так всё брошу и последую за вами? - тихо рассмеялся хозяин поместья.

- Мы представляем власть, уважаемый эр Варадо, и вы обязаны подчиниться, - упрямо гнул своё низкорослый предводитель чародеев.

- Это уже мне решать, подчиняться вам, или нет. А теперь прочь из моего сада, и если у Магистра есть ко мне вопросы, пусть сам приходит, а не посылает за мной своих шакалов.

- Это значит, что вы отказываетесь подчиняться?

- Это значит, что если вы в течение одной минуты не покинете моё поместье, то умрёте, - холодно бросил дворянин, и на меня пахнуло магией такой силы, какой мне раньше чувствовать не доводилось.

"Нам пора уходить, Вереск", - мягко потянула меня за собой возлюбленная.

"А эр Варадо?"

"У нас своя миссия, нам не следует привлекать к себе ненужного внимания. Ты и так отличился, чародеи тебя запомнили".

Вокруг, между тем, начинало твориться нечто несусветное. Меня обдало порывом ветра, чуть не сбив с ног, по рукаву пробежал ручеёк влаги, и даже земля под ногами пришла в движение. В довершение всего небо поменяло свой цвет с голубого на мрачно серый, свинцовый. Благо, чародеям стало не до нас, у них появилась куда более важная забота - элементарно остаться в живых,- и мы сумели проскользнуть за их спинами. Последней сценой боя, запечатлевшейся у меня в сознании, было размазанное по ограде изломанное тело, в котором алая кровь и белёсые осколки костей смешались с оранжевой тканью плаща.

Мы пронеслись сквозь поместье, несколько раз налетая на шальные заклинания, так что амулеты драконьей магии на теле сильно нагрелись. В доме кипел нешуточный бой, слышны были крики людей, звон сцепившейся в смертельном танце стали; мы наткнулись и на несколько неважно выглядящих трупов, какие остаются после применения разрушительной магии стихий. Меня насторожило лишь то, что ни один из виденных мною бойцов или магов не носил оранжевых плащей. Впрочем, самое интересное ожидало нас на улице. Там держала бой пятёрка чародеев, и эти меня не подвели, будучи облачены как раз в оранжевые плащи. Но дрались люди не с людьми, а с какими-то тварями, о существовании которых можно было судить по странным теням и нечеловеческому рыку. Тени сновали настолько стремительно, и под такими невероятными углами, что казались совершенно бесплотными, зато издаваемые тварями звуки были более чем материальны, будили в сознании какие-то первобытные эмоции, будоражили воображение.

"Им конец", - коротко обронила Виктория, и я так и не понял, кого она имеет в виду. - "Ты видишь перед собой то, что и без нашего вмешательства ослабило и ещё ослабит магическое сообщество Глации: гражданская война пожирает своих зачинщиков. Они начали грызться за власть и влияние, стали вспоминать былые прегрешения друг друга. При любом исходе этой войны Глация не сможет в ближайшие лет двадцать выставить столько магов, сколько имела до войны. Главное, чтобы чародеи не успели вовлечь в свои разборки простое население, заинтересовать его новыми перспективами от захватнических войн".

Мы уже покинули территорию поместья, и, стоя у кареты, я в последний раз оглянулся на оставляемую за спиной вакханалию боя. Небо над поместьем теперь было не мрачно-серым, а иссиня-чёрным; в саду же вовсю властвовали совсем иные тона: оттуда приходили отблески молний и зарева огненных вспышек, перемежаемые звёздным блеском водной стихии. И всё это безумие перекрывал чудовищный, нереальный, леденящий душу вой.

"А что с эр Варадо? Альты всегда бросают своих союзников?"

"Он нам лишь сочувствовал, но не был постоянным союзником. Хотя... Там творится что-то странное, в здании бои идут между членами рода эр Варадо, посланников Длани Совета Магов там нет. Сёстры приняли решение вмешаться. Не хочешь их поддержать?"

"Каким образом?" - теперь и я заметил метнувшиеся прямо через ограду тени: сначала одну, а, затем, с интервалом в один удар сердца, - другую.

"Я буду тебе передавать происходящее на поляне, ты же будешь предупреждать о магических ударах".

"Как скажешь", - пожал я плечами. Единственными близкими мне существами в этом вертепе, как ни странно, были именно альты, и если существовала возможность вытащить их из-под удара, я готов был попробовать. Виктория поняла мой настрой, ободряюще и благодарно улыбнулась, а затем в мою голову ввинтилась целая вереница образов.

Мы отъехали от поместья эр Варадо спустя десять минут. Однако простое сидение в карете оказалось для меня куда более изматывающим, чем целые сутки в седле: когда мы закончили, сил хватило лишь откинуться на спинку кресла. Одежду украшали уже пересыхающие ручейки пота, глаза слипались, и не было никакой силы в мире, чтобы удержать ставшие неподъёмными веки. Так я и уснул, привалившись к любезно подставленному плечику возлюбленной. Последней мыслью было, что столь насыщенные гостевые визиты мне определённо нравились.

В родовое поместье я смог зайти без поддержки моей женщины, зато в комнате мои силы вновь иссякли, и если бы не она, отдыхать бы мне на гостеприимном и таком близком полу.

Проснулся я от настойчивого стука в дверь, стука, призванного меня разбудить во что бы то ни стало. Оказалось, возлюбленная не только уложила меня в постель, но ещё и предусмотрительно раздела, так что мне пришлось собираться вновь. Армейская выучка начала работать за меня, и пока я пытался перебороть не желающий сдавать свои позиции сон, руки без помощи сознания сделали всю работу. Мне оставалось только распахнуть дверь, и устремить смурный взгляд на визитёра. Им оказалась весьма миловидная молоденькая девушка, вся такая светлая, живая, рыжие же волосы окончательно подчёркивали этот образ весеннего солнышка. Мой взгляд сразу заметно потеплел, я подвинулся ближе к божественному созданию.

- Заходи, солнышко, - и я гостеприимно распахнул дверь перед девушкой. Она немного помялась на пороге, но, видимо, переборов себя, впорхнула внутрь. Я же, пожирая создание глазами, указал рукой на притаившийся в глубине комнаты диванчик. - Присаживайся, в ногах правды нет.

Она послушно села и подняла на меня свои огромные глаза, смотрящие доверчиво, радостно, а оттого сводящие с ума ещё больше. Я присел рядом с ней, взял её ручку в свою, и начал отыгрывать отработанный годами практики ритуал совращения. И тут вдруг меня как громом поразило, я вскочил с диванчика, прерывая на полуслове особенно замысловатый словесный пассаж. - "Что со мной творится? Я начинаю ухаживать за женщиной, когда в соседней комнате отдыхает моя Виктория! Совсем эти игры с сознанием выбили из меня последние мозги".

- Что привело тебя ко мне, солнышко? - уже совсем другим тоном продолжал я, смотря на создание с ледяным спокойствием.

Девушка растерялась. Ещё бы! Такой резкий переход! Она тоже стала понемногу приходить в себя, начиная избавляться от гипнотического обаяния бравого воина, сдобренного солидной толикой молодости своей и кавалера. Спустя несколько ударов сердца на меня вновь смотрели огромные глаза, но такого всплеска в душе уже не вызывали, и сама их обладательница заметно потухла. Правду говорят, что женщины часто светят отражённым светом своих мужчин.

- Меня прислал глава рода. Он приглашает вас, господин баронет, на Семейный Совет.

- И когда он должен начаться? - я напрягся. Пропускать Совет было нельзя; ни в коем случае.

- Он уже идёт. Ждут только вас, - эта её последняя фраза окончательно меня добила. Из-за меня не начинают совет! Нет, я должен быть там немедленно.

- Веди, - коротко бросил я, подхватывая обескураженную девушку под руку.

Бегом, преодолевая коридоры и лестничные марши, мы за несколько десятков ударов сердца добрались до нужного помещения. Я благодарно кивнул божественному созданию, изрядно, впрочем, растерявшему свой блеск за время нашего оголтелого бега. Чтобы окончательно загладить своё не слишком достойное поведение, я поймал ладонь девушки и в учтивом поклоне поцеловал её. Не желая наблюдать результат вывертов моего перенапрягшегося сознания, я толкнул дверь в помещение совета. Молодую пигалицу тут же как ветром сдуло, мне же оставалось прошествовать внутрь и ожидать заслуженных нареканий от отца.

Я ожидал увидеть всё, что угодно, но то, чему стал свидетелем, поразило меня до глубины души. Огромное ярко освещённое помещение, стены которого буквально ломились от всевозможных образчиков оружия. Все окна наглухо задрапированы, две двери закрыты; та, в которую я вошёл, тут же была заперта на засов застывшим возле неё охранником в полном доспехе. Но всё это было понятно и объяснимо, странности были в другом. В центре величественного зала стояли три стола, образовывая букву "п", причём её соединительная перекладина была значительно меньше остальных. Столы буквально ломились от снеди, от количества же и разнообразия спиртного рябило в глазах. За столами в самых вольных позах восседали мужчины рода. Кто в доспехах, кто в одной пододёвке, а отец и вовсе расположился в махровом халате. Ему не хватало только шапочки, чтобы я почувствовал себя в купели в процессе очередной офицерской пьянки у какого-нибудь захолустного градоначальника. И ещё этот шум разговоров, перемежаемый смехом и ни с чем несравнимым звоном соприкасающихся кубков. - "Неужели это - Совет Рода!? Конечно, я никогда раньше не был на совете по причине крайнего малолетства, но представлял его себе как-то... иначе. Совсем иначе. Возможно, Малый совет у альт в свете увиденного покажется мне не таким уж и диким".

Мои думы были прерваны зычным голосом Натана, восседавшего через несколько мест от отца: начальник охраны возвестил о прибытии на Совет господина баронета. Все присутствующие тут же умерили громкость бесед, и начали подниматься. Последним встал отец, и, как опытный дирижёр, вскинул вверх свой кубок, чем вызвал такую же реакцию остальных сородичей.

- Поднимаю этот кубок в твою честь, сын! Ты только прибыл, а уже многое сделал для нашего рода. За хорошее начало! - и старик одним махом опрокинул в себя содержимое совсем немаленькой ёмкости. В зале зашумели, загалдели, раздались поощрительные выкрики, забулькало спиртное, изливающееся из разномастной тары в утробы мужской части рода эль Дарго.

Отец, между тем, указал мне на место рядом с собой, до того свободное. С другой стороны от него восседал незнакомый мне уже немолодой чародей (что он именно чародей, я безошибочно определил по глазам), чуть дальше расположился ещё один воин. Натан оказался через одно место с моей стороны. Меня проводили на место хлопками по столу металлическими кубками. Я сразу понял намёк, чай не первый раз оказываюсь на подобных сборищах. Естественно, не на родовых советах, а на банальных застольях, каковым, собственно, являлось это шумное мероприятие. Я подхватил уже полных кубок, и встал, воздев его над головой.

- За вас, братья, за вас, отец! Хочу, чтобы вы все знали: я убил за честь рода, нашу с вами честь, не один десяток наглецов, и, будьте уверены, убью ещё больше, но наш род будет жить! - мой тост братья встретили одобрительным рыком в несколько десятков лужёных глоток. Алая жидкость полилась сначала в желудок, а затем разлилась по крови, и я впервые за все эти дни почувствовал себя дома. Более того, я был сейчас в своей стихии, привычной и желанной, с родством которой могло спорить лишь моё увлечение мечным боем.

О пользе спиртного

И опять было пробуждение, и опять совсем не лёгкое. - "Как же хорошо было вчера вечером, и как же плохо теперь, с утра! А тут ещё что-то сжало горло, почти перекрыв дыхание. Что за...", - последнюю мысль я прохрипел уже вслух. Воздуха не хватало, я попытался освободить горло, но чья-то рука сжала его ещё сильней, вынудив меня оставить попытки вырваться из захвата. Но только для того, чтобы оценить диспозицию, увидеть врага в лицо и понять, что я могу ему противопоставить: моя мечущаяся натура не терпела бессмысленной сдачи в плен.

- Что бы такое с тобой сделать, котик, чтобы ты перестал так надираться алкоголем? - прозвучал, между тем, у меня над ухом очень знакомый женский голосок, край глаза выхватил знакомую обстановку моей комнаты, и всё встало на свои места. Враг определился, диспозиция тоже, оставалось понять, что я могу сейчас противопоставить своей возлюбленной. Сдаваться на её милость я не собирался.

- Я не надирался. Я участвовал в семейном совете, - прохрипел я, внешне демонстрируя полузадушенность, на самом же деле вполне нормально соображая и пытаясь найти выход.

- У меня очень хорошее обоняние, Вереск, я в деталях могу рассказать, чем ты занимался вчера вечером. Очень сомневаюсь, что выпивая подобные напитки и в таких количествах, ты был в состоянии что-либо обсуждать, - подумав секунду, она сочла нужным добавить. - Даже на семейном совете.

- Спроси у Солнышка, она скажет... - продолжал я пускать пыль в глаза своей женщине.

- Ну-ка, ну-ка, а отсюда поподробнее. Что за Солнышко, и что она может мне рассказать? - в голосе возлюбленной появились шипящие нотки.

- Хватит издеваться, женщина. Ты прекрасно знаешь, что в некоторых ситуациях дворянину просто невозможно не пить, - я начинал терять терпение.

- Ты не ответил на вопрос.

- Ответ ни на что не повлияет. Отпусти.

Виктория отпустила, встала с кровати, где всё это время лежала, прижимаясь ко мне своим телом, на этот раз, кстати, облачённым в домашнюю одежду, и в задумчивости прислонилась спиной к стене, не сводя с меня серьёзного взгляда. В её глазах не было и намёка на шутку или игру. Я вскочил с кровати, сделал несколько движений, разминая затёкшую шею; только после этого мой взгляд впился в возлюбленную и больше от неё не отлипал.

- Ты не играешь, - констатировал я.

- Я пытаюсь отвадить тебя от спиртного, но никак не могу найти подходящего способа. Раньше мне с подобной проблемой сталкиваться не приходилось, я, напротив, поощряла человеческих мужчин в этом пороке: в подпитии у них лучше развязывался язык. Порой в таком состоянии из мужчины удаётся вытащить гораздо больше, чем под пыткой.

Подобная постановка вопроса заставила меня самого задуматься. Я сел обратно на кровать и закрыл глаза. Когда я, спустя несколько ударов сердца, их открыл вновь, женщина не сдвинулась ни на миллиметр, продолжая изображать каменное изваяние.

- Второй расслабляющий фактор для мужчины - это женщина. Когда говорят инстинкты, мозг отключается. Если же оба фактора объединяются в одном месте и в одно время, мужчина почти всегда рассказывает всё и даже больше. - Каждое следующее слово буквально припечатывало меня к своему месту. До меня только сейчас начинал доходить подлинный масштаб проблемы, стоящей перед возлюбленной. Она же ещё не закончила, видно, решив добить меня окончательно, посему в довесок припечатала. - В этой жизни я абсолютно доверяю только себе, своим сёстрам, и тебе. Ты мог уже оценить масштаб моего доверия, я рассказываю наиважнейшие вещи, вокруг которых крутится политика альт в отношении людей, даже помогла тебе сориентироваться на нашем Малом Совете. Ты знаешь многое такое, чего не знают теневые службы людей и даже наши проверенные человеческие друзья. При всём при этом я не могу постоянно быть твоей нянькой. У тебя есть предложения?

- Нет. Это всё слишком серьёзно. Мне нужно подумать.

- А для этого тебе, наверное, необходимо ещё раз посовещаться с родными и с "Солнышком"? - к моей альте возвращалась игривость и язвительность, что на этот раз я счёл добрым знаком.

- Не бери в голову. Женщина появилась до попой... совета. Её послал отец, чтобы меня разбудить после нашей с тобой поездки по гостям. У меня сначала, как ты и говоришь, включились инстинкты, я начал за ней по привычке ухаживать, и только потом вспомнил о твоём существовании. - Я невольно поморщился, вспоминая своё не слишком красивое поведение. - Хотя нет. Там дело было не в инстинктах, а в голове: после работы чувствующим что-то там сдвинулось, я не сразу вспомнил, кто я и где нахожусь.

- Почему ты сразу мне не сказал об этом провале? - женщина напряглась, впившись в меня взглядом.

- Разве мы с тобой виделись между моим первым пробуждением и вторым? - пробурчал я, вставая. На душе стало ещё поганей, чем было до начала этого разговора. Чтобы немного справиться с неприятным осадком, я подошёл к окну, распахнул его до упора и вдохнул свежий воздух родового сада.

- Ладно. Я немного переборщила. Извини, - Виктория отлепилась от стены и тихо подошла ко мне сзади. Её подбородок лёг на моё плечо, руки обняли талию, гладя и лаская обнажённое тело. Только сейчас я понял, что полностью раздет. - "И кто, интересно, меня постоянно раздевает?"

"Ну, уж точно не Солнышко" - фыркнула возлюбленная. Оказывается, последняя мысль, сказанная, вроде бы, про себя, почему-то дошла до её сознания.

"Это была ты", - уверенно заявил я, сжимая ладонь женщины в объятьях своих ладоней; затем поднёс её к губам и стал медленно покрывать поцелуями.

"Пришла к тебе ночью, а ты бревно бревном", - с нотками грусти в голосе пожаловалась мне альта, вызвав ещё один укол раскаяния. - "Раздела тебя, полежала рядом, но твоё состояние действовало на меня слишком... угнетающе. Пришлось брать клинки и всю ночь играть ими с сёстрами, за городом".

"Ты позволишь мне загладить свою вину?" - произнося эти слова, я особенно крепко сжал ладонь женщины в своих, и тут же почувствовал, как всё её тело отвечает на моё предложение, крепко вжимается мне в спину.

- Возможно, - мягко проворковала моя альта в самое ушко. - Но только после того, как поиграем с клинками.

Я не стал возражать, и принялся по-военному быстро и чётко собираться. Виктория с чувством глубокого удовлетворения наблюдала за моими сборами.

"Как ты красиво одеваешься: ни одного лишнего движения, всё чётко и выверено до мелочей. Одно удовольствие за тобой наблюдать", - вот и ответ на её странный взгляд; ещё через несколько ударов сердца от возлюбленной пришёл новый посыл, на этот раз вполне деловой. - "Ты пока иди, я к тебе присоединюсь на поляне".

Спустя пять минут предрассветная мгла оказалась вспорота полосами стали, и, истекая струйками серебристой крови, начала отползать под сень давящих на поляну деревьев. Сегодня я постарался составить особенно интересную "партию" своей возлюбленной, и, судя по её горящим глазам, это мне удалось. А несколько позже, после тренировки, и последовавших за ней игр иного рода, моя альта призналась мне, что ей почему-то доставляет огромное удовольствие тренироваться со мной. Приятнее всего было ставить на меня ловушки, играться со мной, загоняя, словно добычу; если же мне удавалось загнать уже её, то к удовольствию хищницы неизменно добавлялось сильное влечение. Впрочем, оно добавлялось и в случае её полной и безоговорочной победы, когда я становился для неё поверженным противником. Женщина сама недоумевала своим странным желаниям, раньше никогда не возникавшим с такой остротой после и во время боя. Она списывала это на нашу любовную и ментальную связь, становящуюся день ото дня всё крепче.

Завтрак также не принёс никаких сюрпризов. Несмотря на вчерашний загул, сегодня все, за небольшим исключением, выглядели бодрыми и свежими: мужчин рода эль Дарго сложно было вывести из строя даже лошадиной дозой спиртного. Даже отец выглядел вполне бодрым, только благодаря альте я узнал, что на самом деле ему довольно-таки погано. Старость брала своё даже с некогда крепкого воина.

Разве что сегодня в обеденной зале было непривычно много народа: меня снова знакомили с ключевыми фигурами в роде, теперь уже на трезвую голову. Из поездок по делам рода прибыли практически все, кто что-то решал в нашей семье. Прежде всего, следует назвать Альберта эль Дарго, отца обоих наших чародеев, мага довольно высокого уровня мастерства. Человека мрачного, задумчивого, поистине академических знаний. Возможно, как маг он и не слишком выделялся из множества других чародеев Глацинии, зато, как эрудит, мог дать фору любому из них. Он знал все нюансы теории магии, разбирался в магических тварях; обладая абсолютной памятью, наизусть помнил малейшие нюансы магических плетений и формул. В общем, как теоретик, он был очень полезен при выработке всевозможных тактик и стратегий, зато в качестве практика оказывался не на высоте. Для практики у него было двое детей, воспитанных, как боевые маги. С ними я был уже неплохо знаком: совместное рытьё ям неплохо сплачивает даже совсем чужих людей, не связанных семейными узами, - чего уж говорить о братьях по роду.

Прибыл и один из двух братьев отца - Браян эль Дарго. Он был простым воином. В смысле, не обладал опытом политической интриги и подвижным умом, как отец; не мог так, как он погружаться в человеческую грязь и выплывать оттуда сытым и довольным. Браян был прям, понятен и предсказуем. Он мог командовать в равной мере и десятком, и сотней, и целой армией, но только в рамках приказов свыше и под чутким руководством своего адъютанта по тактике или отца, с успехом заменяющего десяток таких адъютантов. Именно с Браяном мы вчера пили больше всего, и именно с ним вспоминали службу. Почему-то всегда, когда встречаются двое военных, пусть и в отставке, они начинают с воспоминаний о службе. Стоит ли говорить, что с ним мы быстро нашли общий язык, и теперь встретили друг друга воинскими приветствиями, проявляя тем самым дань уважения к боевым заслугам друг друга.

Чародей вчера также надирался не хуже военных, но все наши с Браяном попытки его разговорить не увенчались успехом: он был мрачен, неразговорчив, и вообще производил впечатление человека, недавно получившего хорошую выволочку. Наверное, именно поэтому и пил в таких количествах.

Сейчас магу было явно нехорошо, но он крепился. Браян, словно только меня и ждал, со свойственным ему армейским юмором тут же громогласно объявил.

- А не выпить ли нам по бокалу того великолепного коньяку, что мы пробовали вчера на Совете? - вояка аж причмокнул и потёр ладони в предвкушении.

После этой фразы Альберт окончательно побледнел, и, что-то пробурчав, стремглав умчался "по нужде". Барян тут же победно зыркнул на меня, подмигнул, и принялся за завтрак. Пришлось и мне сдержанно ему улыбнуться, чтобы показать свою поддержку. Не удивительно, что вояка дожидался именно меня: никто больше шутки не оценил, даже отец глянул на братца с лёгким укором.

Ещё в обеденном зале присутствовали Натан, оба молодых чародея, сейчас неодобрительно косившихся на Браяна, пара воинов, и, в довершение всего, почему-то Рыся. Как я вчера узнал, последняя на время Совета возглавляла охрану поместья, полностью избавляясь от материнского контроля, посему выглядела невыспавшейся, но совершенно счастливой. С чего бы это? Не иначе всю ночь вела неравный бой с фамильным привидением.

Последняя моя мысль была адресована возлюбленной, но та шутку не оценила.

"Раз ты взял её под опеку, будь добр следить за ней постоянно. Баронесса будет недовольна, да и твоё слово должно в семье чего-то стоить".

"Не волнуйся, милая, Рыся с сегодняшнего дня будет сопровождать нас во время визитов. Я своё слово держу, и впредь попрошу тебя не напоминать мне о вопросах части: я о них помню всегда".

Альта вынуждена была пойти на попятный и даже извинилась. Я, между тем, перешёл к делу.

"Лучше скажи, она правда вчера всю ночь развлекалась?"

"Не всю, конечно, но большую её часть".

"Спасибо", - коротко обронил я, сверля сестричку пристальным взглядом, от которого даже она ощутила себя не в своей тарелке.

За завтраком больше никаких эксцессов не случилось. Никаких новостей о самозванце не поступало, заданий я не получал; отец сегодня вообще был чрезвычайно щедр на благодарности, выразив свою признательность воинам, Рыси, даже молодым чародеям. Как ни странно, не за рытьё ям, а за успешную слежку за кем-то. Вообще, у меня складывалось впечатление, что не только за нашим поместьем шпионили, но и мы сами были с усами, ведя активнейшую тайную работу среди прочих родов. Не спроста же куда-то ездили опытнейшие и уважаемые представители нашего рода, да и эта слежка, отличившиеся воины... В общем, было от чего задуматься.

- Господин Арвес, простите, что отрываю вас от завтрака, но я хотела задать вопрос, - дождавшись паузы в разборе полётов, мягко обратилась к старику моя возлюбленная.

- Конечно, дитя моё, задавай, - любезно улыбнулся явно благоволеющий ей барон.

- Господин Арвес, вчера мы с баронетом заехали пригласить на свадьбу Кальвеса эр Варадо. Во время нашего визита маги в оранжевых плащах попытались его задержать, а в его роде произошла резня, - женщина сделала паузу, точно задумалась. В глазах отца не было нетерпения, он только кивнул, призывая её продолжать. - Нам с Вереском показалось, что там происходило как раз то, о чём мы с вами вчера разговаривали.

- Вы имеете в виду попытку смены власти рода? Я полностью с вами согласен, было похоже на то. Но там, насколько мне известно, всё завершилось благополучно.

- Значит, эр Варадо остался жив и прибудет на нашу свадьбу?

- Ну, он же принял ваше приглашение?

Девушка кивнула, и больше не произнесла ни слова.

- А почему вас так волнует судьба эр Варадо, дитя моё? - на этот раз не удержался от вопроса отец.

- Там было много крови, мы сами чуть не пострадали в той бойне. Хотелось знать, чем всё закончилось, - пожала плечами моя альта. Она при этом выглядела настолько естественно, словно на самом деле речь шла об обычном женском любопытстве.

Отец принял ответ к сведению, и его он, судя по всему, вполне устроил. Зато не устроил меня.

"Только не говори, что не знала, чем там всё закончилось", - обратился я к возлюбленной мысленно. - "Что за игру ты ведёшь с моим отцом?"

"Не кипятись, милый. С чего ты взял, что я всё знаю?" - она глянула на меня с любопытством.

"Мы же вместе с тобой там работали. А потом ты говорила, что махала клинками с сёстрами, следовательно, знаешь и то, что там могло произойти после нашего отъезда".

"Молодец, котик, хорошо соображаешь. Рада, что ты быстро учишься сопоставлять факты, это может быть полезно в дальнейшем".

"И всё же, ты не ответила на мой вопрос".

"Я не отвечу тебе прямо, но дам несколько наводящих мыслей. Вчера у эр Варадо была грызня внутри рода за власть. Самого же главу рода на это время хотели убрать, но не учли возможностей его зверушек, да и девочки вмешались вовремя. В общем, сёстры помогли ему навести порядок в роде, он же в благодарность принёс нам клятву крови. Так что у нас теперь есть надёжный союзник, который входит в Совет Магов и пышет злобой на своих недругов в Совете, резонно полагая их замешанными в семейную разборку".

"И что я должен из всего этого понять?"

"Просто сопоставь известные тебе факты о самозванце, и то, что я тебе только что сказала".

"Там было слишком много крови?"

"Нет, не то".

"Я, кажется, понял. У нас была тонкая интрига, которую готовили очень долго, и помешала лишь случайность в виде нашего с тобой появления. Здесь же всё делалось второпях, топорно. Ты подозреваешь, что отец кому-то поведал о твоей идее?"

"Зря я переживала насчёт спиртного: тебе оно только на пользу. Столько умных мыслей тебя сегодня посещает... Даже не знаю, как теперь буду жить с таким эрудитом. Я-то думала, что нашла себе бравого вояку, а он оказался...".

"Сейчас я кого-то возьму за волосы..." - перебил я женщину.

"И?" - с интересом заглядывая мне в глаза, вопрошала моя альта.

"И покажу тебе место женщины рода эль Дарго".

"Неужели? И где оно, это место, находится?"

"В постели", - мы оба разразились беззвучным смехом, внешне, впрочем, оставаясь спокойными, сосредоточенными на еде.

Краем глаза я замети, что Рыся собирается куда-то убегать, и решил пресечь эту её попытку на корню.

- Не спеши, сестра, у меня к тебе будет разговор, - мой голос разнёсся под сводами обеденного зала, но никто из присутствующих ни сказал ни слова против. Рыся оглядела всех родственников, ища в них поддержку или ответы на свои вопросы. Ответом ей стала лишь реплика баронессы.

- Сын вернулся. Потрудитесь, дочь моя, слушать его, как своего отца, - эта реплика сказала беспутной сестричке абсолютно всё, и она с недоумением уставилась на меня. В её взгляде плескалась растерянность.

Я дождался, покуда барон с баронессой выйдут из-за стола, и устремился в сад, увлекая за собой сестру. Та не издала ни звука, покорно следуя за мной. Мы не остановились на ступенях, не замедлили движения на краю сада, и всё это только усиливало недоумение сестры. Наконец, мы добрались до тренировочной поляны.

- Раздевайся, - коротко бросил я, останавливаясь. Недоумения во взгляде сестры прибавилось, пришлось пояснить. - Снимай всё, кроме пододёвки.

Я отвернулся и сам начал разоблачаться. Кожаная куртка гвардейца с металлическими вставками, гномская кольчуга, поножи, крепившиеся к поясу кожаных штанов. Подумав, я скинул и лёгкую пододёвку под кольчугу, оставшись в одних штанах и сапогах. Извлёк из ножен клинки и повернулся к сестре: та ещё разоблачалась.

- Долго, - поморщился я. Она опять подняла на меня взгляд, уже не силясь ничего понять. Когда на девушке остались только кожаные обтягивающие штаны с мягкими сапогами и подкольчужная рубаха, я кивнул ей на её собственный меч. Она неуверенно взяла его наизготовку, покрутила в кистях, разминаясь. Я же уже давно вёл небольшую разминку, стремясь скоротать время.

Стоило в руках девушки оказаться мечу, как я пошёл в атаку. Она отпрыгнула, выставляя перед собой единственный меч, затем нагнулась к сапогу, и на свет появился длинный стилет. Мы закружились по поляне. Вернее, я начал нещадно гонять девчонку по площадке, нанося порез за порезом. Она сначала озлобилась, стала отвечать скупыми ударами, пытаясь подловить меня на слишком глубоких выпадах, но только получила ещё несколько болезненных порезов. Поняв, что ничего против меня сделать не может, она бросила клинки и вопросительно на меня уставилась.

- Поднимай, иначе отправишься к альте Таисии, - сквозь зубы процедил я.

- Зачем тебе это, брат? - она всё ещё ничего не понимала.

- Бери клинки. Я не умею бороться в пол силы, я учился убивать руками, а не играть в любовные игры, - на моё последнее замечание Рыся нахмурилась. - Вижу, ты начинаешь понимать.

- Что понимать?

- Вчера ты должна была стоять в карауле. Вместо этого ты всю ночь играла в принцессу и доброе привидение, или как вы там это называете с Кальвесом?

- Тебя это не касается, - попыталась встать в позу сестра.

- Ошибаешься, девочка. Ты хочешь быть воином. Воин в карауле несёт службу. Если он не будет этого делать, умрут все в поместье или гарнизоне. Я мог бы понять твою расслабленность в другой обстановке, но не тогда, когда род ведёт войну. Бери клинок и дерись.

Сестра сглотнула подступивший к горлу комок, наклонилась за оружием. Сжала его в руках, аж костяшки побелели, и ринулась в атаку. Через десять минут, когда на площадку вышла Виктория, Рыся утратила весь свой воинственный пыл. Она двигалась, словно заторможенная, получая всё новые и новые удары в корпус, в ноги, в руки. Я уже перестал атаковать мечами, лишь ломал ими вялые блоки сестры. Основными орудиями наказания стали мои ноги и руки. Несколько раз я проводил ей болевые приёмы, и теперь девушка смотрела на меня, словно дичь на загонщика. Альта ничего не сказала, лишь встала в сторонке.

- Приведи её в порядок, Лилия, - та покорно кивнула и направилась к Рысе. Сестра упала в её руки совершенно без сил, но, надо отдать ей должное, не издала при этом ни звука. Никаких рыданий, никаких стонов, только сжала зубы, а потом стала кусать губу. Когда женщины уже покидали поляну, я бросил сестре напоследок. - Рыся, когда приведёшь себя в порядок, иди к Натану, скажи, что следующие две ночи ты стоишь в карауле вместо него. Передай, это мой приказ. Да, и через полчаса ты должна быть возле ворот в полном боевом облачении: будешь сегодня сопровождать нас во время гостевых визитов.

Я обтёр клинки и стал неторопливо одеваться. На душе опять было погано: не люблю я этих избиений малолетних. Но сестра уже не маленькая, если хочет стать воином, должна хорошенько прочувствовать, как именно им становятся. Все эти бряцанья мечом, скандалы с матерью... Всё это детский лепет. Девочка ещё не знает, как варварши готовят приглянувшихся им девочек в воительницы. И пусть не знает и впредь, иначе это может плохо отразиться на её психике. Будет получать, как нормальный молодой воин, у которого только ветер в голове, и к которому офицеры относятся вполне себе цивилизованно.

Альта вернулась через десять минут. Всё это время я занимался подготовкой кареты, выпрашивал у Натана воина для сопровождения и готовился морально к разговору с возлюбленной. Разговор начался, стоило только ей появиться в зоне видимости.

"Я, конечно, не хочу влезать в ваши семейные разборки, но ты не находишь, что ведёшь себя с сестрой слишком грубо? Альты так себя друг с другом не ведут".

"Я веду себя с ней так, как вели себя со мной и как я привык вести себя с солдатами. Извини, по-другому я не умею".

"Вереск, мне сложно давать тебе советы, я даже поняла бы твоё поведение, если бы ты так повёл себя с чужим человеком. Но сестра... У нас не принято грубо наказывать провинившихся альт. Они обычно сами понимают, что виноваты, чувствуют укор со стороны сестёр, и поэтому сами сильно переживают своё поведение, стараются исправиться. С ними достаточно просто обменяться чувственными образами, поговорить, чтобы просто показать, что они сделали не так и как им следует поступать впредь. Ты же устроил настоящую психологическую экзекуцию. Неужели ты считаешь, что поступил правильно?" - не желала сдаваться возмущённая альта. Она сверлила меня крайне неприятным взглядом, в котором переплелись укор и разочарование. Но её слова заставили меня сильно задуматься.

"Хорошо, давай подумаем вместе над моим поведением и поведением Рыси. Скажи, Виктория, ты видела в моей душе сладострастие от издевательств над Рысей, или даже просто самодовольство или отголосок радости от содеянного?"

"Нет. Тебе было неприятно делать то, что ты делал. Но ты не ответил на мой вопрос".

"Извини, теперь моя очередь изъясняться иносказательно. Она - воин, по крайней мере, страстно желает им стать. Ответственность перед родом, командиром или императором - один из важнейших штрихов пути воина. Ты - альта, но даже когда ты спишь со мной, всё равно остаёшься на стороже, либо тебя кто-то страхует".

"Откуда ты знаешь?"

"Догадался. Так вот, страховать Рысю или Натана некому. За ними стоит весь род. Сегодня она не просто ошиблась, она поставила под удар всех своих близких. Когда воин стоит в карауле, он должен там дневать и ночевать. У нас на границе за её сегодняшний проступок с ней сделали бы такое, что моё наказание показалось бы простым поглаживанием по головке. Это одна сторона медали. С другой стороны, существуют своеобразные правила воспитания в армии, и появились они отнюдь не из-за плохих и жестоких ветеранов, желающих поиздеваться над молодёжью, а из-за пустой головы и излишнего гонора у этой самой молодёжи. Молодой воин всегда познаёт свои ошибки через наказание, учится через наказание, ибо до молодой и буйной головы иначе просто не доходит. Более того, наказание важно не само по себе, а как часть давления на психику молодого, чтобы он в полной мере прочувствовал свою вину, укор товарищей, прочувствовал через собственную физическую и душевную боль. Эта боль навсегда должна оставить в нём след; след настолько сильный, чтобы он не захотел испытывать её вновь в похожей ситуации, чтобы страх перед этой болью не давал спать или нормально развлекаться в том же карауле. Люди не чувствуют друг друга так, как чувствуют альты, их чувства грубее, поэтому, чтобы достучаться до них, приходится не просто объяснять, но сильно давить", - в глубокой задумчивости я впервые пытался чётко сформулировать то, с чем обычно сталкивался на практике, действуя без лишних рассуждений. - "И кроме обучения... Помнишь, ты мне рассказывала про зубастиков, как они испытывают человека на прочность, подчиняют или подчиняются? Так вот, наказание - это ещё и расстановка воинов в иерархии: молодому сразу показывают его место. Понимаю, тебе сложно всё это прочувствовать, ведь ты никогда не служила в человеческой армии, но понимать головой то, о чём я говорю, должна. Наконец, есть ещё одно - отношения в роде. Мне искренне жаль, что так приходится обходиться со своей собственной сестрой, но воспитание в роде строится отнюдь не на взаимной любви и заботе, как у альт. Я даже полагаю, что с чужой леди вёл бы себя совсем иначе, чем со своей собственной сестрой. Неприятно это признавать, да и не задумывался я раньше как-то об этом. Ладно. В общем, мне просто некогда нянчиться с Рысей; раз решила быть воином и попросила в этом помочь, она получит и то, и другое. Она должна очень хорошо прочувствовать дисциплину, ответственность и чувство долга, прочувствовать через наказание и психологическое давление; иного пути быстро вправить ей мозги я не вижу".

"Значит, ваша хвалёная армейская дисциплина зиждется на столь простых вещах? Это похоже на дрессировку животных; ты был прав, приводя пример с зубастиком. Ладно, пока закончим этот разговор, мне нужно обдумать твои слова. Смотрю, карета уже готова?"

"Да. Не хватает только Рыси".

"Она разговаривает с Натаном. Сейчас придёт".

И действительно, сестрёнка не заставила себя долго ждать. Она предстала предо мной, в броне, при оружии, ожидая дальнейших указаний; только следы свежих порезов на скуле, да круги от усталости под глазами несколько портили бравый вид. Я одобрительно кивнул.

- Поедешь на козлах. Когда прибудем на место, внимательно следи за воротами. При появлении любых неожиданных посетителей, особенно магов в оранжевых плащах, будешь докладывать мне. Стаун переходит под твоё командование. - И уже солдату. - Слышишь, боец?

Стаун коротко кивнул, подчиняясь, и занял место на облучке. Я галантно распахнул перед своей дамой дверцу экипажа, в последний раз оглянулся на резную ограду родового поместья, и одним движением впрыгнул в карету, сделав жест рукой кучеру трогать.

"Что-то твои выкрутасы отбили у меня всякое желание. Если не возражаешь, я посижу, обдумаю предстоящий разговор", - Виктория в самом деле выглядела чрезвычайно задумчивой, так что я не стал возражать. Мне самому не очень хотелось играть в любовные игры после воспитательных процедур, да и подумать было о чём. Из головы не шли слова возлюбленной про вред спиртного.

Следующие два дня превратились для меня в кошмар. Бесконечные официальные визиты следовали один за другим, и отличались они друг от друга только лицами важных персон. Мы прибывали, нас встречали, иногда даже торжественно выходя навстречу. Мы раскланивались с хозяевами дома, затем нас знакомили с ключевыми фигурами в роде, и с ними мы тоже раскланивались. Затем начинался неспешный разговор, все вспоминали достоинства моего отца, и вообще рода эль Дарго, мы с Викторией вспоминали достоинства рода, в гостях у которого находились. После этого обмена любезностями, собственно, и начинался разговор по делу. Обычно все полагали, что мы просто приехали познакомиться, и приглашение на свадьбу воспринимали весьма позитивно. Это приглашение несколько разбивало лёд официальности в отношениях, и вот тут уже включалась в дело моя возлюбленная. Почти всегда она добивалось того, что лёд отчуждённости не просто надламывался, он таял окончательно и бесповоротно.

Иногда для этого она делилась свежими новостями, некоторые из которых не знал даже я сам. Иногда переводила разговор на события у эр Варадо, которые быстро сделались достоянием всех родов и всколыхнули настоящую волну. Кто-то запаниковал, кто-то начал проверять монолитное единство своего рода, кто-то поднял вопрос о самоуправстве Магистра Длани Совета магов на самом совете. К тому времени были попытки смены власти в ещё нескольких родах, иногда успешные, иногда - нет, поэтому предъявить тому было что. В общем, жизнь в столице кипела и бурлила, и никто не оставался к ней совершенно равнодушным, в особенности те, кто в этом кипятке варился. На правах наследника барона эль Дарго я мог обсуждать важные для рода вопросы и принимать некоторые судьбоносные решения, посему мне доверяли, пытались заручиться моей поддержкой. В это неспокойное время каждый род пытался окружить себя союзниками, пытался вступать в альянсы и заключать соглашения о ненападении. Неожиданно всплыла также информация, что мой отец уважаем в кругах влиятельных родов, то есть ходит в фаворе у новой власти. Это было для меня откровенной новостью, безусловно помогая в переговорах, но заставляя крепко задуматься над ролью отца в заговоре и наводящих вопросах альты за недавним завтраком.

Доверительное общение подразумевало обсуждение самых важных тем, одной из которых был мифический союзник. Все знали о нём, кое-кто его реально видел, но никто не участвовал в переговорах с ним. О его возможностях также никто чётко ничего сказать не мог. Несколько раз нам рассказывали о виденных боевыми группами рубиновых лучах, поражавших во время переворота самых упорных из противников. Однако ни природы этих лучей, ни даже местонахождения в момент их появления представителя союзников, никто назвать не мог. Вернее, все считали это магией высочайшего порядка, пробивающей любые щиты, пусть и не сразу. Также говорили о поразительной насыщенности лучей магической энергией. И на этом тупик. Никто даже не мог сказать, где сейчас находится этот загадочный представитель союзников.

В ходе переговоров я был поражён и раздавлен выдержкой моей возлюбленной. Когда я уже был не способен не то, что рассуждать, а даже просто соображать, она спокойно поддерживала разговор, и предпринимала всё новые и новые попытки утончённо направить монолог собеседника в нужное русло. После каждого такого визита я выходил с головой, словно по ней долго били ногами, а в довершение надели железный шлем без крепёжных ремней и пододёвки, и ударили по нему дубиной.

В общем, меня хватило только на два дня, за которые мы совершили не менее двух десятков визитов, протяжённостью эдак от часа до двух. К концу второго дня я вышел из очередного поместья, прошёл мимо кареты, и направился дальше по улице, куда глаза глядят. Вернее, куда несут ноги, потому что глаза глядели в разные стороны.

- Куда ты, брат? - окрикнула меня Рыся. За эти два дня многое разрешилось в наших с ней отношениях. Прошлым вечером, после измотавшего нас всех суматошного дня, я запретил ей заступать ночью в караул. Это окончательно выбило её из колеи, она не понимала, что я от неё хочу и зачем сначала изматываю, а затем вдруг даю отдых. Пришлось объяснять, что нормальный офицер должен проявлять заботу о своих воинах; она же сейчас не в состоянии нормально нести службу, и толку от неё в карауле никакого. Это не разрешило полностью её недоумения. Пришлось пересказать ей кое-что из нашего с Викторией разговора, подчеркнуть, что даже изматывающие и жестокие наказания, в конечном счёте, закалят её характер и тело ещё более, приучат к воинской дисциплине, вобьют наиважнейшие правила поведения воина. В общем, она ушла отдыхать задумчивая, опять кусая губу, а с утра пришла собранная и готовая выполнять любые приказы: мой авторитет в её глазах вырос до поистине заоблачных высот.

- Куда-нибудь подальше от этих пустых разговоров. Пойду, кого-нибудь... подышу свежим воздухом. Передай В... миледи эр Альянти, чтобы меня не ждала, сразу ехала в поместье, - на этот связный монолог у меня ушли остатки душевных сил, и следующие несколько минут я наслаждался обманчивым покоем ночного города. Ещё через некоторое время стало понятно, что Виктория меня послушалась. Я был один, был совершенно свободен от долга перед родом, от необходимости помогать возлюбленной, от всех этих опостылевших интриг.

"Вот и отлично! Нужно срочно кого-нибудь проткнуть мечом, или, хотя бы, просто хорошенько подраться. Ещё можно выпить. Выпить...", - я огляделся по сторонам вмиг ставшими осмысленными глазами, поймал случайного прохожего за шкирку, и потребовал проводить меня до ближайшего кабака. Пришлось его хорошенько потрясти, чтобы он перестал сопротивляться и послушно выполнил мою настоятельную "просьбу".

Кабак я узнал сразу; для этого мне не понадобилось даже визуального с ним контакта. Прохожий вежливым пинком был отправлен в обратную сторону, вроде бы я даже от радости кинул ему какую-то мелочёвку. Дальше всё происходило по отработанной схеме: проверка клинков, хорошо ли они выходят из ножен, подтяжка ремней поножей, проверка крепежей шлема. Дальше - только вперёд.

Вышибала на входе оказался первым, кто подвернулся под мои зудящие в предвкушении хорошей драки руки. Он как раз вышибал кого-то из заведения, и неудачно попал головой вышибаемого аккурат мне в поножи. Я не стал даже уворачиваться, просто встретил голову вышибаемого закованным в металл бедром чуть выше колена, а дальше просто прошёл по бессознательному обидчику в сторону обидчика вполне сознательного. Собственно, верзила сам осознал свою роковую ошибку и не особо сопротивлялся; посему я приложил его не мечом, а всего лишь кулаком в латной перчатке. Когда вышибала поднялся, в самом центре его лица красовались отпечатки чешуек брони, слепок получился ювелирным. Но верзила лишь ощерился беззубым ртом, и только когда я отвернулся, нагнулся, чтобы сплюнуть остатки зубов. Паршивец прекрасно понимал, что со знатным воином шутки плохи, и он ещё легко отделался.

В кабаке воняло отвратительным спиртным и не менее отвратительными миазмами потребляющих его личностей. Я втянул этот горьковатый воздух, и впервые за два прошедших дня почувствовал себя спокойно и умиротворённо, словно вдыхал воздух подлинной свободы.

- Вина! - гаркнул я на весь зал, присаживаясь за первый подвернувшийся столик. Стол был занят, но я провёл своей дланью над всеми сидящими за ним горожанами. - И этим добрым господам тоже! Я угощаю.

Стоит ли говорить, что меня сразу приняли за своего в этой пёстрой компании. Мне повезло попасть за стол с молодёжью, работающей подмастерьями у местных кузнецов и празднующей здесь чьё-то продвижение по службе. Я только-только нашёл контакт с ребятами, только начал расспрашивать их о местной торговле оружием, когда в зал начали просачиваться люди в хорошо уже знакомых мне и изрядно набивших оскомину оранжевых плащах.

- Опять эти представители Х... Совета магов, - скривился я.

- Длани Совета магов, - тактично поправил меня молодой подмастерье, заворожено и с каким-то благоговением в глазах наблюдая за образованием из разрозненных чародеев боевого построения.

Построились они лицом к столу, что был расположен через два от нас, ближе к центру заведения. Окрик предводителя пятёрки потонул в шуме веселящегося люда, и я видел лишь, как из-за стола спокойно поднимается статный мужчина в кожаной куртке серо-стального цвета, блестящей металлом и расшитой на рукавах чёрными с серебром нитями узоров. Из-под куртки торчали полы кольчуги; подбитые металлом сапоги переходили в поножи, а за поясом красовалась широкая сабля в потёртых ножнах. Я почему-то сразу ощутил сродство с этим воином, он был чем-то отдалённо на меня похож... кроме облачения, конечно. А ощутив сродство, сразу стал натягивать шлем, ибо в воздухе запахло хорошей дракой.

- Вы хотите задержать меня!? Капитана гвардии Совета Магов? - мужчина говорил очень громко, сочным басом, легко и непринуждённо перекрывая шум питейного заведения.

На это замечание чародей что-то сказал, и его слова опять потонули в шуме: в отличие от гвардейца он не привык к громкой речи. Тогда воин вдруг обвёл зал цепким взглядом, и прокричал, на этот раз уже в полный голос.

- Эй! Есть тут благородные дворяне, братья по оружию? Пятеро на одного - слишком плохой счёт, предлагаю его поправить.

Едва только окрик воина закончил звучать в сводчатом зале, все разговоры и весь шум вдруг пошли на убыль и как-то резко стихли. Все присутствующие в заведении буквально прилипли к своим столам, боясь лишний раз поднять глаза, чтобы не показать своей нелояльности. Я смотрел на это и тихо зверел. - "Это что же получается? Маги просто приходят, берут кого захотят, а простые люди и дворяне сидят на заднице и даже ухом не ведут!? Да у нас бы все воины в кабаке тут же встали на защиту своего!" - А ещё я вдруг с удивлением осознал, что вот уже больше месяца не дрался на дуэлях (избиение самозванца не считалось). Это было поистине немыслимо для гвардейца, в гарнизоне бы меня точно засмеяли, обвинив в излишней кротости. - "Нет, такого повода упускать нельзя!"

Я демонстративно встал; с тихим, но отчётливо различимым в повисшей тишине шелестом гномские клинки покинули ножны, выцеливая себе жертву среди чародеев.

- Вижу, в Глации почти не осталось благородных, - буднично сообщил я, окидывая задумчивым взглядом присутствующих в зале воинов при оружии, некоторые из которых от моих слов вздрогнули, словно получили удар плетью. - Так что я в вашем полном распоряжении, господин гвардеец.

Чародеи тем временем недоумённо перевели взгляд на нового противника, и главарь пятёрки холодно мне улыбнулся.

- И по тебе, веронец, плаха плачет. Мало мы вас били в прошлом, много будем бить в будущем.

- Не играй словами, чароплёт. Вы били магов. А гвардейцы били вас. Так было, и так будет, - чуть ли не нараспев продекламировал я. В душе уже разгоралась холодная ярость, при которой я мог думать даже лучше, чем в обычном состоянии.

- А ты, капитан, лучше подумай над своим поведением. Сам сдохнешь, так ещё и других под плаху подведёшь, - между тем продолжал вещать чародей, обращаясь уже к воину. Тот ответил лишь презрительной улыбкой, даже не сочтя нужным опровергать последний "аргумент": подобные доводы не способны были преодолеть броню чувства чести дворянина. Тогда маг решил окончательно припечатать. - Это называется сопротивлением аресту и помощью в таковом. И за это по головке не гладят.

- Ой, ли? Сопротивление аресту - это когда после драки арестовывают. А когда некому арестовывать? Так что пока я вижу лишь, как пятеро магов пытаются оскорбить и склонить к дуэли благородного воина, а попутно умаляют честь веронского гвардейца, - заточенная под дуэли логика тут же подсказала мне идеальный ход. - Так что на правах оскорблённого я требую немедленного удовлетворения. - У главы пятёрки отвисла челюсть от убийственной логики моего довода. - Да, да, именно от вас, уважаемый чародей, - не знаю, как вас по имени, - вы даже не удосужились представиться, сразу начали оскорблять.

- Господин веронский гвардеец в своём праве, - подключился к разговору капитан, цепляясь за чрезвычайно удобную в сложившейся ситуации формулу дуэльного уложения, - но я был оскорблён первым, поэтому имею право первым получить удовлетворение.

- Ну что вы, господин капитан! Вы же предложили выставить за себя всех желающих, и об этом слышали все завсегдатаи. Ведь так? - я обвёл взглядом зал, встретив лишь гробовую тишину, ставшую в этот момент почти осязаемой. Все почуяли, что добром не кончится, сейчас будет хорошая драка, и думали только о том, как бы не попасть под удар.

Маги же недоумённо переводили взгляды с одного безумца на другого, не понимая их мотивов, не понимая, почему они борются уже между собой за право умереть первым.

- О какой дуэли вы говорите, господа!? Капитан эль Ролано, я последний раз предлагаю вам добровольно проследовать за нами, - чародей упорно игнорировал моё присутствие, хотя и взял на заметку. - "Нет, ну просто край непуганых идиотов!"

- Вы отказываетесь драться, господин глацийский чародей!? - прорычал я, перебивая старшего в пятёрке, но тот упорно не желал воспринимать меня всерьёз, и так и не ответил на возмущённый окрик.

Пара метательных кинжалов просвистела в воздухе, полыхнули алым магические щиты сначала всей пятёрки, затем её старшего; мои мечи в это время зависли в воздухе, подброшенные на приличную высоту и вернулись в ладони аккурат в тот момент, когда спесивый маг мешком падал к ногам капитана. Тишина в питейном заведении приобрела какие-то истерические нотки.

- Настоящий дворянин никогда не игнорирует вызов на дуэль. Если он так поступает, то оказывается вне закона, - разнёсся над залом голос капитана, и уже в его руке возникла широченная сабля, вся ощетинившаяся бороздками кровестоков. Её молочная чернота стала для чародеев последним доводом в пользу немедленного действия.

Лишённая старшего четвёрка взорвалась сразу целой цепью заклинаний, но вместо нашей с капитаном немедленной смерти враги добились лишь новой порции стали в ответ. Жуткая сабля гвардейца снесла голову ближайшего к нему противника; сминаемые магические заслоны продлили его жизнь лишь на доли секунды, которых тому не хватило даже на сдавленный крик. Ещё пара моих метательных ножей настигла свою цель, и против нас осталось всего лишь двое магов, но магов, уже успевших оценить расклад сил и арсенал средств. С помощью заклинания с явно воздушным "душком" они быстро переместились в самый угол заведения, разбросали в стороны отдыхающих, перевернули пару столов и заняли оборону. Вокруг них замерцало несколько магических полей защитного назначения, в воздухе над столами повисли матово-чёрные металлические чешуйки непонятного мне назначения.

Мы с капитаном переглянулись. Его кольчуга и амулеты выдержали первый удар, мои клинки приняли на себя часть заклинаний, предназначенных уже для меня. Но что делать теперь, было не совсем понятно. В любом случае, медлить не следовало, нужно было заканчивать с засевшими магами и уходить. Мы чёткими жестами разобрали цели и метнулись к импровизированной баррикаде: я - в прыжке, капитан - тенью стелясь по полу.

Чародеи, между тем, сменили и ударную тактику. От пола оторвались и закружились по кругу, завязываясь в смерч, стулья, скамейки, столы, а равно и все столовые приборы, что были на них. Людей за столами не было, они с самого начала бойни стали разбегаться из заведения, а после того, как чародеи бесцеремонно разбросали сидевших в углу отдыхающих, остатки обывателей предпочли ретироваться, создав на проходе жестокую давку.

Столы, между тем, ринулись в атаку. Такие снаряды, имеющие лишь магические скрепы, но сами вполне материальные, амулеты драконьей магии выдержать не могли. Нет, они могли остановить стрелу, даже арбалетную, но вот разогнанный до скорости этой самой стрелы обеденный стол, остановить им было уже не под силу. Я понял это сразу, уходя от первого из снарядов. Пришлось прерывать красивый прыжок и некрасиво плюхаться на пол. Капитан зычно выругался, словив свой снаряд выставленными перед собой латными перчатками со сжатыми кулаками; его протащило по полу немного назад, но стол от удара о кулаки в гномской броне треснул, две его части впечатались в стену. Я не стал повторять подвиг гвардейца, предпочтя метнуться вперёд, благо, до баррикады оставалось не более пары метров.

Меня встретил град из чёрных чешуек, до того странно порхавших над столами. На всякий случай я закрутил мечами, отбивая новую порцию снарядов. Одни я сбивал лезвием меча, другие ловил на плоскую часть клинка, и всё-таки, несмотря на всё моё мастерство и скорость реакции, пара пластинок прорвалась сквозь стальную стену. Плечо и бедро обожгло болью, но я не обратил на это никакого внимания, буквально проламываясь сквозь защитные поля. Клинки не могли их погасить, поэтому львиную долю энергии принимали на себя мои амулеты. Ещё одно болевое ощущение возвестило о расплавившемся от соприкосновения с враждебной магией амулете, раскалённой каплей стёкшего по кольчуге, и далее - по поножам. Боль пришла уже откуда-то снизу, судя по ощущениям, с икры правой ноги. Но всё это было неважно, потому что прямо передо мной с мечами в руках застыли ошарашенные чародеи. Один умер сразу, второй ещё посопротивлялся, но вот и его голова слетела с плеч. Капли крови разлетались от крутящейся в полёте головы; они весёлыми брызгами оседали на стенах, покорёженной мебели, досталось даже на долю моего лица.

Голова ещё летела, а я уже вогнал мечи в ножны, и стал искать взглядом капитана. Он нашёлся довольно быстро по характерной куче столов, буквально погрёбшей его под собой.

- Вытащи меня отсюда, друг! Эти козлы обрушили на меня сразу весь свой смерч; столов было настолько много, что они сталкивались друг с другом, усеивая меня обломками. Только поэтому я ещё жив.

Пришлось попотеть, разгребая кучу покорёженной мебели, прежде чем из неё показались конечности гвардейца. Ворочая тяжести, я снова поморщился: рана в плече дала о себе знать, но я отогнал ненужные сейчас неприятные ощущения, привычно загнав их за грань восприятия. Наконец, воин смог протянуть мне руку, и я потянул за неё, вытаскивая товарища из-под завала.

- Нужно уходить, - коротко бросил я, однако спасённый не спешил отпускать мою ладонь.

- Моё имя Варон эль Ролано, и я обязан тебе жизнью и честью. Знай, свои долги я всегда отдаю.

- Вереск эль Дарго, - мы смотрели друг другу в глаза. В такие моменты всякий этикет просто терял смысл, ничто не могло передать наше взаимное уважение и зарождающуюся дружбу так, как это делали крепко сжатые в рукопожатии ладони.

Мы не стали задерживаться надолго, и, как только я вытащил из трупов чародеев метательные гномские клинки, спешно покинули кабак. Капитан великолепно ориентировался в окружающем переплетении улиц, поэтому мне оставалось лишь следовать за ним. Теперь дала о себе знать рана в бедре, но и она была забыта до лучших времён, в особенности, когда я ощутил где-то не очень далеко творимую волшбу. К тому времени мы успели отбежать от кабака на три квартала.

- Капитан, там впереди - чародеи. Может быть, стоит сменить направление? - задал я вопрос бегущему впереди гвардейцу.

- Нет, тут везде слишком узкие улицы. Лучше прорываться по широкой, чем оказаться загнанными в какой-нибудь переулок, где нас просто расстреляют магией или арбалетами.

- Но мы можем попытаться в них затеряться.

- Это чародеи, веронец, они выследят нас по крови своих товарищей. Единственный шанс - уходить из города.

- Может просто где-то отмыться и переодеться?

- Ну-ну, а они всё это время будут вежливо стоять в сторонке, и ждать, пока мы закончим мыться. Нет, веронец, отмываться будем, когда покинем город.

Спорить с гвардейцем я не стал: ему были видней повадки местных сыскарей и чародеев из этой пресловутой Длани Совета. Как-то в кабаке всё было проще, не думалось о последствиях. С другой стороны, не прятаться, а прорываться было даже интересней, наверняка удастся ещё подраться. И, таки, удалось, - патруль городской стражи с затесавшимся в него одиноким оранжевым плащом встретил нас аккурат за ближайшим поворотом. Похоже, наши преследователи прекрасно знали, куда именно мы направимся.

Мы врезались в неполный десяток воинов, даже не снижая скорости. Здоровенный гвардеец просто разметал плечом и своей жуткой саблей жиденький строй, приняв на себя и сильный магический удар чародея. Я сразу метнулся в образовавшуюся брешь и накинулся на мага, самого опасного нашего противника. В общем, наличие рядом воинов не слишком помогло моему противнику, те просто не успели сориентироваться, сильно уступая мне в скорости и мастерстве, и я проткнул очередного представителя Длани сразу двумя клинками. Оттолкнув от себя ногой падающее тело, освобождая таким образом мечи, я скривился от боли в ноге и чуть было не потерял равновесие. Сразу двое воинов попытались воспользоваться моей оплошностью. Один из них упал, разрубленный от плеча до паха саблей вовремя подоспевшего капитана, клинок второго я принял локтем, надеясь на крепость гномской кольчуги. Она не подвела, только рука почти отнялась от удара и резко давшей о себе знать раны. Прихрамывая, я начал отступать, выставив перед собой клинок в здоровой руке.

- Сюда, быстро! - прокричал кто-то сзади. Оборачиваться не было времени, приходилось отражать удары наседающих воинов. Зато гораздо лучше сохранившийся капитан успел сориентироваться, подхватил меня за шкирку, и буквально швырнул куда-то назад. Мой полёт через пару метров был остановлен ударом о что-то деревянное, заскрипевшее от соприкосновения с моей спиной. Я поднял голову, пытаясь понять, где оказался, увидел перед собой озабоченное лицо незнакомого мне человека. Глаза по привычке скользнули на его рукав, и я расслабился, позволяя себе прислониться к встретившей меня преграде: форменная куртка веронского гвардейца блистала в свете ночных светил призрачным узором капитана. Уже теряя сознание, я почувствовал, как деревянный пол подо мной начал покачиваться, подсказав, что я оказался в чьей-то своевременно подъехавшей карете.

Начальник охраны веронского представительства наблюдал за сценой боя, и даже приказал остановить карету, чтобы лучше видеть происходящее. Гвардейский капитан вызывал уважение даже просто своими габаритами, но эта сабля... Сабля капитана устрашала. А это ещё кто? Второй воин выскользнул из-за плеча гвардейца, резким прыжком меняя направление движения. Новый персонаж ночной баталии был по обычным меркам выше среднего роста с довольно развитым телосложением, но рядом с капитаном казался низкорослым и узкоплечим, зато парные клинки в его руках сразу привлекли внимание веронца. - "Не иначе, мастер мечного боя. А действо обещает быть интересным". - В доли удара сердца воин оказался возле глацийкого чародея, даже не обращая внимания на попытки пехотинцев его атаковать: они просто не успевали. Стоит ли удивляться, что при таком мастерстве нападавшего маг не успел прожить и нескольких ударов сердца?

Затем что-то случилось. Воин почему-то пошатнулся, когда извлекал клинки из тела поверженного противника, в довершение всего потеряв ещё и былую скорость движений. Взглядом опытного мечника веронец сразу отметил, что воин ранен в руку, и, судя по всему, нога у него тоже не в лучшем виде. Его мысль тут же нашла подтверждение, когда боец, хромая, начал отступать под напором врага. Только тут веронец обратил внимание на одежду воина, а в следующее мгновение уже отдавал приказ вознице подъехать ближе и ещё на ходу распахнул дверцу кареты.

Капитан сразу обернулся на его крик, затем глянул в сторону своего товарища, и, к величайшему удивлению веронца, подхватил того за шкирку и кинул себе за спину. Надо отдать ему должное, попал аккурат в распахнутую дверцу, обладатель кареты еле успел увернуться от необычного снаряда. Непонятно откуда взявшийся в Глацинии веронский лейтенант поднял на своего соотечественника взгляд, весь буквально подался вперёд, а затем, видно разглядев нашивки начальника охраны, снова откинулся на стенку кареты и потерял сознание. На лице соотечественника блуждала счастливая улыбка, что заставило веронца улыбнуться и покачать головой. - "Ещё совсем мальчишка. Что его занесло в этот вертеп?"

Последним в карету влез капитан, напоследок хорошенько проредив ряды стражников и заставив даже самых отчаянных отхлынуть назад. Легко разрубающая даже полный доспех сабля в руках гвардейца была весомым аргументом его противникам.

- Спасибо, сударь, - он только теперь окинул взглядом хозяина кареты. - Мне что-то сегодня везёт на веронцев: вы второй представитель империи, спасающий меня за сегодня.

- А первый, должно быть, этот молодой человек? - понимающе улыбнулся хозяин кареты.

Но договорить им не дали. Дверь кареты распахнулась прямо на ходу, кто-то очень сильный снаружи дёрнул её на себя, выламывая щеколду. Гвардеец было попытался поднять саблю, но та оказалась крепко прижата к сиденью чьим-то сапогом. А следом за сапогом в карету тенью проскользнула... альта.

- Не делайте резких движений, господа, - пришёл приказ от этого необычного создания. Приказ, хотя и был произнесён красивым мелодичным голоском, впитал в себя совсем не романтичные интонации.

- Что тебе надо, женщина? - резко гаркнул капитан, не оставляя надежды извлечь саблю. Тогда второй сапог воительницы метнулся к горлу гвардейца, придавив его к спинке сиденья и заставив сдавленно захрипеть. Сжавшая ногу гостьи рука не смогла сдвинуть её даже на миллиметр, словно это была не нога хрупкой женщины, а цельная глыба гранита.

- Я повторяю, гвардеец, не делай резких движений, иначе дальше пойдёшь пешком, - альта не повышала голос, продолжая сохранять ледяное спокойствие. Она даже не обнажила оружия, видно, посчитав это излишним. В самом деле: в замкнутом пространстве кареты сложно махать оружием, гораздо проще использовать свои собственные руки и ноги. Или кинжал.

Веронец, в отличие от капитана, на предложение женщины ответил утвердительным кивком, сразу подтвердив свою готовность сотрудничать. Затем карета почему-то заложила крутой вираж, меняя направление движения.

- Вам нужна моя карета, миледи? Попросили бы без этой демонстрации, я бы с удовольствием отвёз бы вас в любую часть города..., только сначала мы должна отвезти раненого к медикам.

- В таком случае, господин капитан, нам по пути: альты берут заботу о раненом на себя, - брови веронца поползли вверх; сейчас он окончательно осознал, что ничего уже не понимает в происходящем.

В это время от капитана пришёл новый жест: он легонько похлопывал женщину по сапогу, подтверждая готовность сотрудничать. Альта сразу отпустила гвардейца, переместив обе свои стройные ножки на более подходящее для них место на полу кареты. Капитан перевёл дух и глухо выругался.

- То чародеи, то альты, что за ночь сегодня!? Я же всего лишь хотел нормально опохмелиться в кабаке! - пришли, наконец, от него первые цензурные слова.

- Меньше пить надо, - спокойно ответила ему женщина, оценивающе оглядывая мужчину с ног до головы.

- Если бы я меньше пил, уже давно лежал бы где-нибудь в канаве: я в одной, моя голова - в другой.

- Не вижу связи, - видно было, разговор доставляет альте удовольствие, она откровенно наслаждается простецким поведением капитана.

- Связь есть, альта. Эти козлы в оранжевых плащах заявили мне, что я последний из капитанов гвардии, кто до сих пор на свободе. И вы знаете почему? Потому что последние четыре дня я пил со своими друзьями, отмечая свадьбу одного из них в одном премилом заведении! Что вы скажете на это, миледи?

Альта ничего не сказала. Отвернувшись от капитана, она перевела взгляд на веронца. Он поспешил воспользоваться этим, чтобы обратиться к девушке с мучившим его вопросом.

- С каких это пор альты берут под свою защиту веронских гвардейцев?

Женщина смерила его странным взглядом, видно решая, отвечать или нет, но, быстро приняв решение, предпочла ответить.

- Простите, капитан, но это касается жизненных интересов альт. Повторяю, Вереск эль Дарго находится под нашей защитой. Я лишь могу от имени всех сестёр поблагодарить вас за оказанную ему помощь, вы сегодня проявили похвальное благородство... не свойственное людям в этом городе.

- Вот уж точно, не свойственное! - неожиданно поддержал альту гвардеец. - Вы представляете, миледи, в этой клоаке только веронцы чтут боевое братство! Веронцы сегодня единственные поддержали меня в бою с чародеями. Веронцы, с которыми мы всегда враждовали! На весь кабак, полный здоровых мужиков, только один оказался благородным дворянином, и тот - веронец!

На этот пассаж альта только хмыкнула, даже на губах веронца заиграла понимающая улыбка.

- И всё же, миледи, я не понимаю, зачем. Я сам веронец, я предложил своему соотечественнику карету. Моя задача в этом городе - поддерживать своих соотечественников, если в этом возникнет необходимость. И о благородстве. Я просто делал свою работу, не стоит преувеличивать моих достоинств.

Женщина снова ненадолго задумалась, но опять приняла решение ответить.

- Если я не вытащу его сейчас, он точно не доживёт до утра, сударь. Вы плохо знаете этого воина. Должна признать, я сама его порой не понимаю, - альта вздохнула, - но он достоин уважения и поддержки. Видно, так у него на роду написано, влипать в различные истории. И не говорите мне про свою работу. Ваша работа - шпионить для императора, а всё остальное - лишь ваше решение, и только ваше.

- Вы следили за ним? Зачем тогда позволили его ранить?

- Человеку нельзя запретить цепляться за жизнь, и, тем более, ему нельзя запретить играть со смертью. Он же воин, да ещё и молодой, он не может без драк. Вечно всем пытается что-то доказать, хотя у меня складывается ощущение, что он просто по-другому не может жить, таково его жизненное предназначение. У каждой альты есть такое, каждая развивает в себе то, что даёт ей удовольствие от творения или... приносит себя в жертву долгу.

- Люди далеко не всегда живут столь же осмысленно, как альты. Возможно, дело в этом?

- Уж кого-кого, а Вереска эль Дарго сложно заподозрить в недостатке осмысленности, - фыркнула женщина. - Хотя... Если бы он не победил меня на дуэли, заставив саму пересмотреть свои жизненные устремления, я, возможно, и согласилась бы сейчас с вами.

Хозяину кареты оставалось откинуться на спинку кресла и осмысливать только что услышанное. - "Разве возможно победить альту в бою один на один? Но это не самое важное, что хотела донести до меня альта...".

Пока хозяин кареты думал, в разговор снова вступил капитан.

- Веронца ранило какой-то магической дрянью, надо посмотреть, может, нужно оказать ему первую помощь, - гвардеец уже было наклонился над раненым, но был остановлен ладонью альты. Та взяла его за плечо, и с силой заставила выпрямиться.

- В этом нет необходимости, его раны не опасны.

- Вы же их не видели! - капитан не спешил сдаваться.

- Он пропустил всего лишь два чёрных лепестка, один вошёл в плечо, второй - в бедро выше колена. Раны от лепестков сами не затягиваются, даже если они проникнут глубоко в тело, поэтому он потерял много крови. Удар по раненной руке, нагрузка на раненую ногу, удар о стену кареты - всё это усилило эффект от сравнительно лёгких ран. - Видя, что упрямый капитан не желает успокаиваться, альта резко повысила голос. - Успокойтесь, капитан, это оружие создали альты, я знаю, о чём говорю. Альта Таисия поставит его на ноги в течение десяти минут.

Только услышав про великую целительницу, капитан прекратил попытки оказать раненому первую помощь. Он, правда, опять глухо выругался, бурча что-то про себя, но больше со своего места не поднимался. Альта также откинулась на спинку кресла, и стала смотреть в окно, любуясь ночными светилами и тем волшебным миром, в который они своим светом превращали окружающий город.

- Дракона..., - спустя некоторое время, тихо произнёс веронец, неотрывно наблюдавший за сидящей напротив него альтой. Это было грубейшим нарушением этикета, это было элементарно невежливо, но он просто не мог оторвать взгляда от сидящего рядом создания, и даже многолетняя выучка разведчика пасовала.

Свободно проникающий через незашторенные окна кареты свет ночных светил позволял рассмотреть спутницу в мельчайших подробностях. Коса пепельных волос, таинственный блеск металла в волосах, утончённые черты лица с выразительными глазами и изящной стрелкой бровей; стройное тело, которое только подчёркивало стандартное обтягивающее облачение воительницы; высокий стоячий воротник и пламенеющие в лунном свете узоры одеяния окончательно завершали пленительный образ. Альта была красива, но не искусственной, часто лелеянной человеческими женщинами красотой, а красотой дикой, первозданной. Каждое её движение, мимика лица, - всё было плавным, тягучим, готовым в любой момент взорваться прыжком. На тихое замечание веронца она лишь впилась в него пристальным взглядом больших, выразительных глаз.

- Сейчас я вижу, что вы в самом деле больше похожи на сильную лесную хищницу, и этот образ дракона, который вам приписывают... теперь я понимаю, почему именно его.

- Вы же веронец, неужели никогда раньше не видели альту? - в уголках губ женщины мелькнуло подобие улыбки, глаза полыхнули живым интересом.

- Помилуйте, миледи, конечно видел, и даже не один раз беседовал. Но это совсем не то. Я никогда не видел ваших сестёр вот так, во время ночной охоты.

- Я не на охоте, - повела плечиком альта, но заинтересованного взгляда не отвела.

- Вы на охоте. Я чувствую, - не согласился веронец.

- Хорошо, пусть будет по-вашему, - её улыбка уже почти полностью оформилась, в глазах к интересу добавилась лёгкая задумчивость и... игривость? - Но если вы действительно хотите увидеть альту на охоте, у вас теперь может появиться такая возможность.

- Это приглашение? - воин перешагнул через себя, бросаясь в омут этих странных глаз. Он понимал, что играть вот так с альтой не просто опасно - это чревато чем-то худшим, чем смерть. Игра с альтой может показать то, чего он всегда боялся, то, что старательно прятал в себе, отгонял или жестоко подавлял. Она может показать, что он не так благороден и чист душой, как хотел бы быть. Если женщина просто отвернётся, или гадливо поморщится, как на его собственных глазах уже однажды делала другая альта, выражая всё своё отношение к ухаживающему за ней дворянину, он всё поймёт о себе, и ему придётся пересматривать свои жизненные ценности и устремления под совсем иным углом. Тот дворянин ведь тоже не был плохим человеком, его честь была совершенно чиста, по крайней мере, даже ему не было известно ничего предосудительного о делах и поступках человека.

Но альта не отвернулась. Напротив, её улыбка расцвела пышным цветом, совершенно изменив всю мимику лица, буквально озарив его внутренним светом.

- С некоторых пор у альт, благодаря связующей, появилась новая традиция: заходить перед охотой в какое-нибудь злачное место в городе и просто приятно проводить там время, наблюдая за его завсегдатаями. Если вам повезёт, сударь, вы можете встретить альту в это время, и кто знает, что из этого получится?

- И всё же, я могу надеяться, что встречу где-то именно вас? - благосклонная реакция женщины придала ему новых сил, она буквально окрылила, и он не собирался упускать шанса.

- Я подумаю над вашим приглашением, - голос альты стал таким... загадочным.

- А вот сейчас вы говорите уже не как лесная хищница.

- А как кто? - неожиданно поддержала его игру попутчица.

- Как обычная человеческая женщина, дающая мужчине надежду.

В этот момент карета остановилась, и альта стремительно выпрыгнула наружу. Веронец проклял эту досадную случайность, вынудившую их прибыть к месту назначения в такой неподходящий момент. Но альта никуда не исчезла, напротив, она перегнулась через порог кареты, и стала быстро, но чрезвычайно бережно вытаскивать наружу раненого гвардейца. Она держала его на вытянутых руках, как мужчины обычно держат любимых ими женщин, и веронца невольно кольнул укол... ревности. Однако женщина взяла гвардейца на руки лишь затем, чтобы бережно уложить на носилки. Двое помощников Таисии быстро подхватились и скрылись в ночи, альта же, прежде чем последовать за ними, повернулась к безотрывно наблюдающему за ней разведчику и тихо сказала.

- А я и есть женщина, Антель, - только когда последние звуки её голоса затихли в его сознании, а сама альта растворилась в темноте, он вдруг понял, что она не произносила никаких слов вслух. Её голос просто раздался в его голове, проникая в самые потаённые уголки души. На губах веронца заиграла счастливая улыбка. Он даже не заметил, как с интересом наблюдавший за их разговором капитан хмыкнул, и, заявив, что будет дожидаться излечения своего товарища, покинул карету.

Разведчик сидел, откинувшись на спинку жёсткого кресла, и ему почему-то вспоминалась большая чёрная кошка, с которой он когда-то повстречался на охоте в северных лесах Империи. Она спокойно, совершенно не опасаясь людей, вышла на поляну и картинно разлеглась в самом её центре, начав вылизывать шелковистую шерсть передней лапы. Их было трое воинов, и двое сразу отпрянули, вскидывая арбалеты, только он вышел вперёд и поднял руку, призывая товарищей не стрелять. Тогда он так же, как и сейчас, любовался хищницей: её стройным телом, аккуратными движениями, словно бы заранее просчитанными до мелочей. Он, словно зачарованный, подошёл тогда к ней практически вплотную, их разделяла какая-то пара метров: смешное расстояние для нечеловечески сильного и быстрого создания, благодушие которого в тот момент было совершенно обманчивым. Он стоял и смотрел на неё, несколько раз их глаза встречались, но кошка была по-прежнему спокойна; в его душе не было страха, в ней не было ничего, кроме слепого восхищения хищницей, какого-то детского восторга, замешанного на многолетних медитациях мастера мечного боя. Ему показалась тогда, что его сознание в тот момент совершенно открыто чёрной кошке, и она видит его насквозь; видит его восхищение, видит отсутствие страха или ненависти, отсутствие желания причинять вред лесной хозяйке. Он хотел надеяться, что и она тогда чувствовала если не то же самое, то хотя бы видела его состояние. Кошка закончила умываться, неторопливо поднялась на все четыре лапы; развернулась, и пошла прочь, поводя красивым, гибким хвостом. Она словно показывала, что дальше - её территория, но он, так и быть, может на неё пройти, раз выразил своё восхищение и почтение хозяйке.

Неожиданный финал шпионской истории

Кирия следовала за помощниками Таисии до самого шатра целительницы. На площади возле шатра, несмотря на ночное время, по-прежнему было людно, пришедшие к целительнице люди словно и не замечали времени суток. Чтобы не нервировать людей видом альты в боевом облачении одному из чародеев Таисии пришлось накладывать на девушку морок. В последний раз взглянув на людское море, Кирия скользнула в недра шатра.

"Извини, что вот так врываюсь на твою территорию, сестра, но мальчика нужно срочно поставить на ноги. Он нужен альтам", - начала воительница разговор, обещающий стать очень нелёгким.

"Не стоит извиняться, девочка, всё нормально: я уважаю интересы сестёр. А этот мальчик... я уже давно ждала его. Так, посмотрим, чего он такого схватил", - Таисия склонилась над раненым, её ладони прошли над телом от головы до ног и обратно. - "Лепестки? Никогда не понимала ваших самоубийственных сделок с людьми. Могли бы воздержаться от вооружения их такими страшными игрушками; они слишком капризные и жестокие дети, и легко могут пораниться сами и поранить своих благодетелей. Не находишь, сестра?" - Целительница подняла на сестру взгляд, на секунду прерывая свои манипуляции с телом раненого.

"Это политика, сестра. Без этого было бы крайне сложно держать людей в руках", - со вздохом ответила пепельноволосая.

"Игрушки на то и рассчитаны, чтобы попадать в руки таких детей? Чтобы они могли ранить друг друга, а до благодетелей не доходить? Не знаю, не знаю, - вон и Кассандра погибла. На этом самом месте погибла", - альта вновь склонилась над телом и принялась быстро и ловко разоблачать воина. Кирия хотела было помочь, но была остановлена повелительным жестом целительницы.

"У детей, которые могут повредить своим благодетелям, мы изымаем магическое оружие. А Кассандра погибла от какой-то магии, мы это выяснили доподлинно", - не согласилась с Таисией пепельноволосая.

"А что ещё выяснили?" - целительница не стала спорить; она вообще не любила этого бессмысленного занятия, предпочитая лишь высказать своё мнение, и позволяя уже собеседнику принимать или не принимать его.

"Не слишком много. Почти ничего нового, в общем-то. Та же самая информация, что была у нас ранее, подтверждается, не более того".

"Значит, второстепенные роды ничего толком не знают?"

"Виктория пошла на беспрецедентный ход, она пытается получить информацию и от нелояльных нам родов: использование предложенного Вереском прикрытия наших действий оказалось очень удачным. Но без него никаких разговоров не получится. Так что приложи все усилия, сестра, это на самом деле важно".

"Ладно, не мешай мне работать, сестра. Иди, лучше, поговори с тем настойчивым гвардейцем, что крутится возле палатки: объясни ему, что здесь нужно соблюдать тишину, моих людей он не слушает".

Кирия хмыкнула, только сейчас обратив внимание на голоса снаружи, ставшие почему-то особенно громкими. - "И эти ругательства... значит, упрямый капитан последовал за Вереском. Ладно, поиграем". - Она решительно откинула полог палатки и сразу же столкнулась с пытавшимся прорваться внутрь богатырём. Увидев её, капитан несколько поостыл, на шаг даже отступив от входа.

- Внутрь этого шатра попадают только раненые. Вы, в самом деле, хотите там оказаться? - припечатала немного растерявшегося гвардейца альта.

- Там мой друг, миледи, - капитан сразу как-то растерял весь свой напор.

- Не волнуйтесь за него; или вы можете чем-то помочь великой целительнице?

- Нет, миледи, но...

- Вы взрослый человек, капитан. Не мешайте Таисии работать, давайте лучше займёмся следами крови на вашей одежде, - эль Ролано кивнул, окончательно признавая правоту альты.

- Всегда восхищался умением альт находить общий язык с воинами, - из-за спины гвардейца появился ничем не выделяющийся из прочих помощников целительницы совершенно седой мужчина. - Нас он слушать упорно отказывался, а стоило вам появиться, все недоразумения вмиг разрешились.

- Просто воины лучше понимают слова тех, авторитет кого признают, в остальном же они вполне разумные и рассудительные люди. - Кирия подарила собеседнику обаятельную улыбку. - И я рада вас видеть, Ветер.

- Я тоже безмерно рад встречи, Кирия, - двое знакомых обменялись приветственными поклонами.

- Вы ведь не откажете нам в помощи, Ветер? Нужно убрать кровь, чтобы по следам этого бравого воина к нам сюда не пожаловали ваши братья по цеху.

Чародея не пришлось уговаривать. Он только повесил на обоих посетителей ещё по одному мороку, и принялся за работу. Капитан стоически сносил все просьбы мага, даже когда тот попросил передать ему саблю вместе с ножнами, выполнил просьбу без лишних вопросов: воин прекрасно понимал, что от правильного колдовства сейчас зависит его собственная безопасность, а посему предпочёл не нервировать мага за работой. Когда последние следы были убраны, капитан вдруг низко поклонился сначала альте, затем чародею.

- От всей души благодарю вас за помощь. И... миледи альта, не разрешите поцеловать вашу ручку? В знак нашего примирения, и моего глубокого уважения.

Кирия даже немного растерялась в свете такого резкого изменения манеры поведения гвардейца, но быстро взяла себя в руки.

- Значит ли это, что вы, капитан, не считаете более себя обиженным поведением альт?

- Я и раньше не считал себя обиженным, миледи. Просто не мог до конца определиться, друзья вы, или враги моему товарищу.

- А сейчас, получается, определились?

- Да. Я вижу перед собой шатёр целительницы, куда вы обещали доставить раненого; вы, наконец, помогли мне избавиться от крови. Теперь я уверен, что передо мной друзья, а не враги. Извините, что сомневался в вас раньше.

- Значит, я прошла вашу проверку, капитан? Отрадно это слышать. И рада, что вы можете не только бурчать, но и проявлять хорошие манеры, - с этими словами альта протянула гвардейцу свою ручку, с улыбкой наблюдая за галантным поклоном дворянина.

Первым, что я увидел, когда открыл глаза, был бело-серый полог подозрительно знакомого шатра. Повёл плечом, боли не было. - "Значит, Таисия была права, я всё же попал к ней снова". - Теперь оставалось понять, кому я обязан столь своевременным появлением и доставкой по назначению.

"Таисия", - послал я мысленный образ альте, но в зоне видимости её не было, поэтому образ так и остался без адресата, вися где-то в моей собственной голове.

Недолго думая, я сел на кровати, привычно оценивая диспозицию. Я оказался в том большом помещении, что располагалось сразу на входе шатра целительницы; на это однозначно указывали стоящие в уже знакомом мне порядке походные кровати. Стоило мне подняться на ноги, как я увидел подходящего ко мне человека в бело-сером балахоне.

- Уважаемый, а где альта Таисия? - вежливо поинтересовался я.