Мечтай обо мне

Глава 15

Кимбра во все глаза уставилась на мужа. Он только что сделал предложение, и она поняла сказанное, но не могла поверить, что он говорил серьезно.

Она подняла голову и вгляделась ему в лицо, ни минуты не сомневаясь, что увидит в его глазах веселый блеск. Но вид у Вулфа был совершенно серьезный.

— Шутишь? — на всякий случай спросила она.

— Вовсе нет. Нет ничего лучше, чем после бани окунуться в холодную воду! Это укрепляет здоровье и придает сил.

Тон у мужа был не слишком убедительный, поэтому Кимбра не удержалась от смешка.

— Тогда подай пример! Правда, я не могу обещать, что последую ему.

— Если хочешь до конца понять, что хорошего в бане, ты не-пре-мен-но должна сбегать к реке!

— Я уже поняла, что хорошего в бане, — многозначительно произнесла Кимбра. — Вряд ли к ней не-пре-мен-но прилагается то, чем мы занимались, но, поверь, я оценила это новшество. — Охваченная внезапными подозрениями, она поспешно добавила: — Даже и не думай насильно тащить меня в реку! Тогда ты узнаешь, что такое иерихонская труба.

— А в самом деле, что это такое? — заинтересовался Вулф. — Что-то громкое?

— Еще какое!

— Настолько, что нельзя описать?

— Нет таких слов.

— Ну и ладно. — Вулф медленно провел ладонями по скользким от масла бедрам Кимбры. — Все равно никто не потащит тебя в реку, потому что я совершенно без сил.

Некоторое время они молчали, оставаясь в той же позе.

— Мне кое-что пришло в голову, — вдруг сказала Кимбра.

Она соскользнула на пол, потянулась так, что кончики пальцев почти коснулись верхнего изгиба стены, и принялась шарить среди принесенных мелочей. Нащупав мыло, она издала крик восторга.

На досках позади печурки стояли ведра с водой. Кимбра сунула палец в ближайшее, нашла, что вода согрелась достаточно, и принялась намыливаться. Это выманило Вулфа со скамьи. Он поднялся с живостью, вопиющим образом противоречившей тому, что он «совершенно без сил».

— Давай-ка я потру тебе спину.

Дело не ограничилось спиной. В конце концов Вулф намылил Кимбру с головы до ног и несколько раз окатил из ковша. Она с радостью отплатила ему тем же. При всей невинности этого занятия оно распаляло. Они опустились прямо на доски за печуркой и снова любили друг друга, а позже, когда поленья совсем прогорели и рассыпались угольями, когда пар перестал подниматься от камней, Вулф отнес спящую жену в жилище. Там он устроил ее в уютном гнездышке из льняных простыней и волчьего меха, прилег рядом. Держа Кимбру в объятиях, он размышлял о том, как же ему повезло.

Мало-помалу Вулф ощутил желание вознести благодарственную молитву, но не знал, как это делается. Северяне не молились. В случае необходимости они приносили жертву — когда-то кровавую, позже бескровную, — а в иное время просто жили в соответствии с кодексом данных богами законов. Молитвы были делом жрецов. Но все это не подходило к тому, что чувствовал Вулф. Оно не имело никакого отношения к богам, даже к Фрейе, а скорее к самим основам жизни, к самой сути мироздания.

Вулф подумал о другом боге, которому не потребовался для победы ни магический жезл, ни победоносный меч, ни даже гром или молния. Его единственным оружием была всеобъемлющая любовь, именно она возродила его из мертвых. Это как нельзя лучше подходило к случаю, и Вулф возблагодарил христианского бога, которого прежде презирал. Он уснул с надеждой, что его благодарность принята.

Брита поворачивала в руках плащ Кимбры, и глаза у нее становились все круглее.

— Можно узнать, от чего эти пятна, леди? — робко спросила она.

Кимбра все еще была в постели, но уже не спала, а завтракала. Она была так голодна, что проглотила бы пищу не жуя, если бы не чувство приличия. Вопрос Бриты отвлек и смутил ее.

— Еще молоко.

— Ax, молоко! Тогда все в порядке.

Это была первая шутка, которую Брита решилась отпустить за все время их знакомства, и Кимбра была очень обрадована.

— Надеюсь, пятна легко отойдут, — сказала ирландка и отложила плащ в сторону. — Что касается рубахи лорда Вулфа…

— На ней мед, яйца и творог пополам с мукой, — объяснила Кимбра, краснея. — Мне так неловко за этот беспорядок…

Она имела в виду то, в каком состоянии они с Вулфом оставили кухню. Кому-то пришлось все это отмывать.

— Ничего страшного не случилось, — заверила Брита. Она хотела еще что-то добавить, но придержала язык и лишь повторила: — Ничего страшного!

Связав перепачканную одежду в узел и тактично не упоминая о прорехе на платье, она взялась за гребень.

— Я могу расчесать вам волосы, пока вы едите.

— Ты только взгляни, в каком они состоянии, — сокрушенно сказала Кимбра. — За один завтрак не управиться, придется продолжить за обедом.

— Бывает! — только и сказала ирландка — истинное воплощение такта!

Она начала разбирать перепутавшиеся длинные пряди постепенно, снизу вверх, причем с такой осторожностью и старанием, что Кимбра поморщилась всего пару раз.

— Есть известия от Нади и Михайлы? — спросила она, намазывая медом очередной ломоть белого хлеба; никогда еще ей не приходилось испытывать такого волчьего голода.

— Есть, леди. Мать и дитя чувствуют себя превосходно, а молодой отец в восторге от подарка лорда Вулфа. Он сказал, что сроду не пил из такого кубка и будет беречь его как зеницу ока.

Кимбра улыбнулась, довольная тем, как тонко ее муж показал русскому купцу, что ни в чем его не винит.

— Вот и хорошо. А что, все люди лорда Вулфа вернулись невредимыми?

— Все, леди. Вот только…

Девушка не договорила и обратила свое внимание к волосам.

— Что, Брита?

Не дождавшись ответа, Кимбра бросила взгляд через плечо.

— Что-то не так? Говори же!

— Мне не следовало даже упоминать об этом, леди. Если лорд Вулф сочтет нужным, он скажет сам.

Кимбра отступилась, не желая ставить ирландку в затруднительное положение, но этот короткий обмен репликами оставил в ней тягостное чувство. Хотелось поскорее разузнать, в чем дело, и она страшно обрадовалась, когда смогла наконец выйти за порог.

На улице ее приветствовал солнечный свет — яркий, почти забытый. Дождь наконец прекратился, свинцовая облачность рассеялась, и небо над головой сияло чистотой, свежестью и густой голубизной. Кимбра подставила лицо горячим солнечным лучам и стояла так, пока ее не окликнул Ульрих:

— Что за утро, леди! Просто на диво! Самое время как следует прогреть землю. Разве не славно, что урожай спасен и ярл вернулся, не потеряв ни одного из своих людей?

— Если к тому же кашель вас больше не мучает, то все просто замечательно.

— Какой там кашель! — Ульрих замахал на Кимбру руками. — Я словно заново родился. Мог бы обскакать молодежь, да не хочется их расстраивать.

Кимбра засмеялась, и они вместе направились к трапезной, но остановились у самодельной часовенки брата Джозефа.

— Доброе утро вам, миледи, и вам, добрый Ульрих, — оживленно приветствовал их молодой священник. — Что за дивный денек! Знаете, сегодня ко мне заходили дети и звали рвать цветы, чтобы потом возложить их на алтарь. Я сказал, что приду попозже. — Он обменялся взглядом с Ульрихом. — Не хотите тоже пойти, миледи?

— Отличная мысль, — поддержал старик. — Идемте все вместе, так оно будет веселей. Можно даже прихватить корзинку с едой.

— Превосходно! — вскричал брат Джозеф. — Я уже звал Бриту, и она с радостью согласилась. Да вот и она!

Обернувшись, Кимбра увидела спешащую к ним ирландку. И когда брат Джозеф успел пригласить ее, если все утро она провела в ее жилище?

— Я захватила котомку на случай, если попадутся лекарственные растения.

— Значит, решено! — воскликнул священник сияя. — Это будет прогулка в честь первого солнечного дня! Так что, отправляемся?

— Отправляемся, — подтвердил Ульрих.

— Вы идите, а я пойду на кухню и соберу что-нибудь поесть, — сказала Брита. — Я быстро!

Кимбра медленно обвела взглядом улыбающиеся, оживленные лица, и ее подозрения окрепли. Она явственно ощущала, что под оживлением кроется тревога. Что это, заговор? Но с какой целью?

— А как же запрет лорда Вулфа? — осведомилась она. — Мне ведь нельзя покидать крепость, тем более без эскорта.

— Что-нибудь придумаем, — раздалось за ее спиной.

Там стоял Дракон. Он приблизился так тихо, что она не слышала ни звука. Он выглядел отдохнувшим и бодрым.

— В глазах брата я один стою целого отряда. Вот я и буду твоим эскортом, моя прекрасная сестра. Вулф считает, что его жена слишком много трудится, и будет только рад, если ты проведешь день за сбором цветов.

— Лучше и быть не может! — просиял Ульрих. — Ну, раз все препятствия исчезли, мы можем идти.

— Стойте! — крикнула Кимбра. — Что все это значит? Дракон, ты тоже будешь собирать цветочки?

Они остановились и повернулись с заметной неохотой. Дракон сделал беспечный жест.

— Собирать… не обещаю, зато буду зорко смотреть по сторонам.

— И Вулф в самом деле не рассердится, если я покину крепость на целый день?

— Ну что ты!

— Все же лучше поставить его в известность. Где я могу его найти?

— В трапезной, но делать этого не стоит. Он занят и просил ему не мешать.

— Чем же он занят?

Четверо неловко переглянулись. Казалось, никто не хочет брать объяснение на себя. Потом Дракон все же заговорил:

— Понимаешь, Кимбра… мы привезли сюда негодяев, что совершили набег на то поселение… — Он помолчал, словно прикидывая, что сказать, а что утаить. — Их ждет расплата. — Он снова умолк и на сей раз молчал дольше, теребя перевязь меча. — На самом деле это Вулф задумал поход в холмы за цветами, чтобы увести тебя подальше от крепости.

На лицах Бриты, Ульриха и брата Джозефа возникло некоторое смущение, но было видно, что они целиком и полностью поддерживают ярла.

— Он заботится о твоем благополучии. Если вспомнить, как ты была расстроена в тот день, когда наказали вора…

— Значит, этих людей отхлещут бичом?!

Дракон ненадолго прикрыл глаза, набираясь терпения. Вряд ли ему когда-нибудь приходилось вдаваться в объяснения перед женщиной, и уж тем более уговаривать ее принять их.

— Это убийцы! — сказал он твердо.

…Разрушение. Догорающие руины жилищ, пепел и копоть в воздухе. Мертвые тела, некоторые рассечены на куски. Женщины с разбросанными руками и раздвинутыми ногами — изнасилованные и убитые. Дети вповалку, без признаков жизни. И кровь, кровь повсюду!..

Кимбра пошатнулась. Видение пришло внезапно и было таким реальным, что она ощутила жар догорающих пожарищ, вдохнула тяжелый смрад гари и медный запах крови. Обеими руками она схватилась за желудок, подавляя рвотный спазм.

Когда она опомнилась. Дракон поддерживал ее, проклиная все на свете.

— Так вот почему тебя держали взаперти! Уж не знаю, что это за дьявольщина, но только и Вулф не знает, клянусь чем угодно! Может, ты и сама не представляешь, что с тобой происходит, но ясно одно: надо скорее отсюда убираться!

— Это дар Божий, — тихо сказала Брита, стоявшая с молитвенно сложенными руками. — Я давно это подозревала, а теперь знаю наверняка. Мама говорила, что все великие целители обладают таким даром. Им дано разделять чужую боль. Этот дар помогает проникать в тайны недугов, но может убить того, кому ниспослан, если тот не научится защищаться. Ведь боли в мире так много!

— Это правда? — мрачно спросил Дракон Кимбру. — Ты в самом деле ощущаешь чужую боль… я хочу сказать, физически?

— И-иногда…

Кимбра высвободилась. Ей пришлось приложить усилие, чтобы держаться прямо. Ее секрет перестал быть тайной для других так внезапно, что она все еще испытывала сильнейший шок, как человек, которого застали голым. Впрочем, так ли уж внезапно правда выплыла наружу? Если Брита подозревала, то и другие могли догадываться.

— Потому Хоук и отослал меня в Холихуд. — Кимбра заговорила, чтобы не растеряться окончательно. — Поначалу туда допускались только люди в добром здравии, а если происходил несчастный случай, потерпевшего тотчас удаляли.

— И что же, он намерен был продержать тебя там всю жизнь? — удивился Дракон.

— Не знаю. Просто он не нашел другого способа меня уберечь. Со временем я научилась, как сказала Брита, защищаться.

— Не очень-то у тебя получается, — резонно заметил он.

Кимбра отшатнулась от мысленной картины, но совладала с собой.

— Ты прав, в последнее время моя защита не так крепка, как раньше. Но не могу же я трусливо убегать и прятаться каждый раз, когда в мире что-то происходит!

— Речь идет не о трусливом бегстве… — начал Ульрих.

— А о разумной мере предосторожности, — подхватил брат Джозеф.

— Леди, другого пути нет, — сказала Брита.

— Видишь, какое единодушие! — подытожил Дракон. — Мы все обсудили, можно отправляться за цветами. Позже вы с Вулфом поразмыслите, как быть дальше, а сейчас не время торчать так близко от места действия.

Он взял Кимбру за руку, намереваясь повести за собой, но она вырвалась и бросилась к трапезной.

— Кимбра!

Она не обернулась.

Вулф сидел в кресле с высокой спинкой, как всегда во время судилищ. Он был в темной рубахе с золотой оторочкой. На его шее красовалось парадное ожерелье: золотое, с рубиновыми глазами на волчьей морде. Он был воплощением могущества — великодушный властелин, беспощадный судья.

Кимбра остановилась на пороге, не зная, как быть дальше. Она в очередной раз ослушалась супруга, но, как и в любой другой раз, это было необходимо. Если она хочет быть под стать Вулфу, то должна многому научиться, и в первую очередь тому, чтобы лицом к лицу встречать все, что выпадет на его долю. Она не может вечно прятаться от жизни. Ярл несет на плечах громадную ответственность, и дело его супруги — облегчить эту ношу своим пониманием и приятием. Такое возможно, если только она будет всегда рядом с ним.

И все же Кимбра не сразу нашла в себе силы пройти в зал, полный угрюмых мужчин. Женщин была лишь горстка, детей не было вовсе, хотя северяне редко ограничивали их свободу и по большей части позволяли бегать где вздумается. Кимбра сообразила, что детей было приказано увести подальше. Так вот откуда взялась идея возложить на алтарь цветы!

Выходит, наказание предстояло суровое. Суровее, чем порка у позорного столба. Кимбра решила, что пройдет через это, заставит себя пройти. Только теперь она со всей полнотой поняла правоту мужа в том, что до полного хаоса один шаг и что строгая дисциплина — основа порядка. Вулф знал, что говорил. Он на себе испытал, каково это, когда рука ярла недостаточно тверда. Это оставило их с Драконом бездомными сиротами.

Кстати, о Драконе, подумала Кимбра, услышав за спиной торопливые шаги. Судя по всему, тот намерен был довести дело до конца. Он сделал попытку ухватить Кимбру за руку. Она увернулась. При виде того, как он сверлит ее взглядом, ей пришло в голову, что вот так же мог выглядеть бог-громовержец Тор в приступе лояльности к Одину.

— Идем отсюда! — прошипел он сурово.

Кимбра помотала головой и бочком двинулась в сторону, ближе к стене. Если Дракон не собирался привлекать всеобщее внимание (а это вряд ли), он ничего не мог поделать.

Увы, ее расчет оказался неверным. Дракон прошагал прямо в центр расчищенного от столов и скамей зала, встал перед старшим братом и сердито произнес:

— Вулф, здесь находится твоя жена!

Все взгляды обратились к Кимбре, но она видела только серые глаза мужа. Казалось, в них полыхнуло пламя. Ярл медленно поднялся, медленно спустился с возвышения и так же медленно приблизился к ней. Кимбра предпочла бы провалиться сквозь землю, но это было невозможно.

— Я думаю, муж мой, что твой приказ был неправильно истолкован. Сегодня неподходящий день, чтобы собирать цветы.

— Подходящий, раз я этого хочу.

— Цветы не убегут! Сегодня…

— Сегодня ты перестанешь препираться и сделаешь то, что я велел.

— Я не так слаба духом, как ты думаешь!

— Речь идет не о слабости, а…

Вулф заколебался, не зная, как выразить свою мысль. Дракон счел это благоприятным моментом, чтобы вмешаться:

— Она физически ощущает чужую боль. Ирландка сказала, что это дар Божий.

Вулф устремил на Кимбру долгий взгляд. Казалось, он был не столько поражен, сколько находил положение дел любопытным.

— Это правда?

— А если и правда, то что? И со своим даром я могу быть хорошей женой!

Все бесстрастие Вулфа как ветром сдуло, и он во все глаза уставился на Кимбру.

— Вот, значит, что тебя беспокоит! Что ты не оправдаешь моих надежд?

— Что это за супруга ярла, если она не способна идти по жизни плечом к плечу с ним?! Все сочтут, что ты сделал плохой выбор, и будут правы. Ты и сам будешь так думать!

Она умолкла. Молчал и Вулф. С минуту они смотрели друг на друга, потом Кимбра топнула ногой.

— Не смейся надо мной!

— И не думал… ну, разве что самую малость. Только женщина может сказать такое после ночи вроде вчерашней. — Вулф заметил, что собравшиеся внимают ему с живым интересом, поспешно принял величественный вид и сказал очень громко, на весь зал: — Моя супруга, леди Кимбра, желает принять участие в судилище. Как женщина сильная духом, она имеет на это полное право. — Брату он добавил вполголоса: — Если что пойдет не так, уведи ее.

Принесли еще два кресла. Кимбра не чаяла усесться раньше, чем ее дрожащие ноги вздумают подкоситься, и поспешно заняла место рядом с Вулфом. Дракон устроился чуть в стороне. Ярл Скирингешила и его супруга приготовились начать судилище.

Кимбра едва могла поверить в то, как все обернулось. Вулф в который уже раз приятно ее удивил. Что за удивительный человек, думала она, великодушный, чуткий, понимающий…

Беспощадный.

Когда ввели пленников, она едва удержалась, чтобы не вскрикнуть. Эти пятеро были ладно скроены, крепко сбиты и, без сомнения, еще совсем недавно находились в превосходной физической форме. Сейчас они были в колодках и еле ковыляли, грязные, нечесаные, все в синяках. Запекшиеся ссадины на локтях и коленях говорили о том, что, упав от слабости, они нередко волочились за всадниками по земле. Губы их запеклись и потрескались от жажды, глаза сверкали диким блеском.

…Разрушение. Догорающие руины жилищ, пепел и копоть в воздухе. Мертвые тела, некоторые рассечены на куски. Женщины с разбросанными руками и раздвинутыми ногами — изнасилованные и убитые. Дети вповалку, без признаков жизни. И кровь, кровь повсюду!..

Кимбра знала, что будет помнить это всю оставшуюся жизнь, а потому подавила порыв отплатить за зло добром.

Вулф поднял руку. Это утихомирило толпу, разразившуюся проклятиями в адрес пленников. Его суровый голос далеко разнесся в полной тишине:

— Эти люди совершили набег на мирное поселение Викофф и перебили всех его обитателей, не щадя ни женщин, ни детей. Никто из тех, что приняли смерть от их рук, в прошлом не делал им зла. Значит, это даже не была месть. Это была неоправданная жестокость, убийство без всяких оснований, и за это они будут преданы смерти.

Один из пленников взмолился о пощаде, другие забормотали что-то в свое оправдание, и лишь главарь не произнес ни звука. Он не отрываясь смотрел на Кимбру. Ослабевший от голода, жажды и дальнего перехода, стоявший на пороге смерти, он все же нашел в себе силы на похотливую ухмылку:

— Славная сучонка!

Хриплый голос, больше похожий на рычание, был едва разборчив, но его поняли все. Толпа взревела от возмущения. Ближайший викинг свалил главаря с ног ударом кулака. Но и лежа тот продолжал недвусмысленно ухмыляться Кимбре.

Несколько минут Вулф молча смотрел на то, как беснуется толпа, но когда стало ясно, что главаря вот-вот разорвут на части, сделал знак Дракону.

— Эй! — крикнул тот во всю мощь голосовых связок. — Мы не варвары! Он будет казнен по закону! Ярл приказывает вам остановиться!

Толпа отхлынула, трезвея. Люди переглядывались, обменивались замечаниями о мудрости ярла. В самом деле, говорили они, не стоит опускаться до уровня этого сброда. В Скирингешиле знают, что такое закон.

Кимбра сидела в полной неподвижности. Она все слышала и мысленно отворачивалась, заслонялась от услышанного. Не просто казнь, а медленная и мучительная. А она вызвалась быть при всем этом…

В отчаянии она попробовала прибегнуть к испытанному средству: возвести стены вокруг той части своего «я», что откликалась на любую боль, физическую или душевную, страдала от каждой жестокости. Но ничего не вышло. Она утратила способность защищаться, словно никогда и не имела. Ей больше некуда было бежать, негде скрыться. На один ужасный миг Кимбра вообразила себе, как все страдания мира рвутся в ее душу и разрывают ее на части.

И вдруг все кончилось. Ее приняли ласковые объятия, где было не в пример более безопасно, чем за любыми стенами.

Она повернулась к мужу. Вулф не коснулся ее, просто смотрел, но в глазах его было полное понимание, от которого страхи и опасения таяли, как снег по весне.

Стены были не нужны. Вулф стал ей защитой и опорой. Его забота, его нежность и были теми объятиями, в которых она могла укрыться. Кимбра ненадолго прикрыла глаза, чувствуя себя в большей безопасности, чем когда-либо прежде, и безмерно наслаждаясь этим, а когда открыла их снова, страх исчез. Она была спокойной, решительной.

Вулф оглядел пленников, снова посмотрел на Кимбру и вдруг поднялся.

— Олаф!

Одноглазый вышел вперед. Они с Кимброй приятельствовали еще со времени дороги в Скирингешил, поэтому он дружески ей кивнул, прежде чем предстать перед ярлом.

— Принеси топор!

Толпа разразилась криками одобрения. Множество рук сразу вцепилось в пленных, и их поволокли на площадь, где стоял позорный столб и происходили казни. Там уже ждал Ульрих, мрачный, но спокойный. Плечом к плечу с ним стоял, склонив голову в молитве, брат Джозеф, а чуть поодаль переминалась бледная Брита.

Кимбра хотела отослать ее прочь, но не сумела разжать стиснутых зубов. Все, на что она была способна в эти минуты, это кое-как держаться. Позорный столб напоминал о порке, о свистящих ударах бича. В памяти всплыли намеки брата Чилтона на чудовищные пытки, которым викинги подвергают своих пленных врагов, — пытки, в сравнении с которыми простая порка кажется сущей ерундой. Кимбра сжалась в тесный комок, ожидая, что вот-вот ее захлестнет волна ужаса и боли. Но Вулф был рядом — ее опора, ее защита.

— Это не люди! — произнес он с отвращением. — Это нечисть! Они хуже падали, которой кормятся стервятники!

Толпа жадно внимала каждому слову.

— Воин не опозорит свой меч, если прикончит нечисть!

Ответом был ропот согласия.

Вулф сделал знак Олафу. Тот подтащил одного из пленников, толкнул на колени и пригнул головой к обрубку дерева (до этой минуты Кимбра не знала его назначения, просто инстинктивно избегала, теперь же поняла, что это плаха). Дракон схватил приготовленный топор, взмахнул им и нанес удар. Голова покатилась по плотно утрамбованной земле.

Вдвоем Дракон и Олаф быстро разделались с пленниками. Остался лишь главарь, посмевший оскорбить Кимбру. Вулф принял топор и приблизился.

— Иди и положи голову на плаху, — приказал он. — И благодари мою супругу за то, что умираешь так легко. Если бы не она, ты сполна познал бы вкус мучений.

Главарь заковылял к плахе, хорошо понимая, к чему приведет неповиновение. Окровавленное лезвие снова рассекло воздух и опустилось точно в цель. Земля жадно впитала новую порцию крови.

Никто в толпе не проронил ни звука, только ветер, что прилетел с моря, принес отдаленный крик ястреба.