Мэгги

39

Гости покинули Химмельхох все вместе через неделю. Никто не вспомнил об эпизоде с вероналом. Мэгги держалась спокойно и вела себя так, как будто ничего не произошло. Она старалась не думать о Джоунсе. Теперь между ними не оставалось преград в лице Люка. Он подписал ей развод, и она его постаралась быстро оформить здесь же, в Данглоу. Теперь она была свободна, хотя надежды на возвращение Дика Джоунса казались ей теперь весьма сентиментальными. Людвиг, добрейшая душа, всю эту неделю пытался узнать что-либо о своем бывшем управляющем. Он обзвонил всех своих знакомых, а через них и мало знакомых владельцев плантаций или ферм, расспрашивая всех о Джоунсе. Правда, ему приходилось при этом добавлять, что Джоунс хороший парень и ничего плохого ему не сделал, а разыскивает он его, чтобы уговорить вернуться. Без него дела остановились. Это, конечно, было не так, Пит вполне справлялся со своими новыми обязанностями. Хотя, конечно, с Джоунсом ему не сравниться.

Однако ничего утешительного Людвигу не сообщили. Джоунса никто не видел и ничего о нем не слышал. Но Людвиг не успокоился и обещал сообщить Мэгги, как только он что-то узнает о Джоунсе.

Этель с Бобом Уолтером взяли со всех слово, что они навестят Матлок; даже братья Клири обещали своим новым друзьям приехать к ним отдохнуть, как только позволят дела. При этом все рассмеялись, полагая, что попасть на Матлок им не суждено.

— Мы с мамой приедем к вам, — успокоила тетю Этель и дядю Боба добрая Дженнифер. — И бабушку возьмем с собой. Правда, бабушка, ведь мы поедем все вместе на Майтлок?

— На Матлок, малышка. Обязательно поедем.

Джастина с Дженнифер улетали к себе в Лос-Анджелес.

— Может быть, ты сначала поедешь к нам. Отвлечешься там немного, а потом уж я тебя провожу в Дрохеду, — уговаривала Джастина мать.

— Не сейчас. Потом, через какое-то время, обещаю, обязательно приеду, когда малышка вернется. Ты же сама сказала, что Лион скоро забирает Дженнифер.

— Да, — лицо Джастины немного омрачилось. — Я ему сообщила перед отъездом сюда, когда мы примерно вернемся. Так что он приедет уже скоро.

Мэгги слушала дочь, и что-то ей подсказывало, что у Джастины неспокойно на душе.

— Ты волнуешься, что он отнимет у тебя Дженнифер? — догадалась она. Джастина кивнула.

— Да. Хотя он прямо не сказал об этом, но все равно у меня душа не на месте, — призналась дочь.

— Я не думаю, что Лион это сделает, — задумчиво сказала Мэгги, — но, если это все-таки случится, я сама поеду к нему и попрошу его отдать Дженнифер. Так что не волнуйся, Джас, ты ведь не одна.

— Правда, мама? Ты ее заберешь, если он..?

— Ну конечно. Хотя я не сомневаюсь, что Лион на это не пойдет. Он любит тебя, Джас.

— Он любит женщину по имени Респектабельность, мама, а меня зовут по-другому, — вспылила Джастина. Мэгги улыбнулась той горячности, с какой дочь говорила о своем бывшем муже.

— Да и ты, как я вижу, к нему все еще неравнодушна, — заметила она, — хотя и пытаешься внушить себе, что любишь другого.

— Может быть, и неравнодушна, — согласилась Джастина, — он меня задевает своей неординарностью. Но неравнодушие — это еще не любовь. Мне комфортнее с другим, он духовно близок мне, и я люблю именно его.

— Разве я против твоей любви, Джас. Хорошо, если это так, — успокоила ее Мэгги.

Первыми уехали Уолтеры. Их самолет отправлялся рано утром, и в обратный путь вместо Джоунса всех, развозил Пит.

Джастина с Дженнифер уезжали на следующий день, а накануне к вечеру в аэропорт Данглоу на двух машинах отправилось семейство Клири. Мэгги после развода вернула себе свою прежнюю фамилию и теперь заново привыкала к ней.

Джастина, прощаясь с матерью и обнимая ее, сказала слова, которые вызвали у Мэгги слезы радости.

— Я не представляю теперь, как буду без тебя. Мне тебя не будет хватать, ма, — сказала дочь.

40

Прошла неделя с тех пор, как Джастина с Дженнифер вернулись к себе в Лос-Анджелес, но Стэн не появлялся и не звонил. Правда, Джастина уже привыкла к его внезапным исчезновениям и не особенно волновалась, но все-таки было неприятно, она догадывалась, что он не один. Скорее всего, опять подобрал какую-нибудь девчонку-хиппи, которой он просто обязан помочь пережить временное одиночество. Джастина пыталась убедить себя, что ей абсолютно все равно, где он и с кем проводит время. Но это ей не вполне удавалось. Она не переставала думать о Стэне, и это ее злило.

Зато Лион Хартгейм не заставил себя ждать. Он позвонил в один из вечеров вскоре после их приезда. На этот раз, поговорив с Дженнифер, он попросил ее позвать к телефону маму.

— Здравствуй, Джастина. Я хотел узнать, все ли там в порядке у тебя на родине? У миссис О'Нил?

— Она теперь снова миссис Клири, Лион.

— Там в самом деле что-то случилось? — В голосе Лиона слышалось беспокойство. — Может быть, нужна моя помощь? Ты скажи, не стесняйся.

— Спасибо, Лион, — Джастина была тронута его заботой. — Пока помощь, надеюсь, не нужна. Я встретилась со своим отцом.

— Вот как! — Лион немного помолчал, а потом Джастина услышала. — Я чувствую по твоему тону — эта встреча тебя не вдохновила, Джас.

Неизвестно почему, услышав от Лиона прежнее «Джас», она испытала огромное облегчение, как будто после долгой разлуки к ней вернулся близкий и надежный друг.

— Ты правильно догадался, Лион. «Не вдохновила» — это даже не то слово. Но, слава Богу, теперь все это позади, — вздохнула Джастина.

— Но ты же как будто говорила, что там предстояло другое событие?

— К сожалению, все расстроилось из-за мистера О'Нила. Мама одна вернулась в Дрохеду. Вернее, не одна, с моими милыми дядюшками, но все равно…

— Я очень сожалею, Джас. Как ты считаешь, мне не стоит позвонить твоей маме, предложить помощь?

— Ни в коем случае, Лион! — воскликнула Джастина с испугом. — Ей будет тяжело говорить с тобой. Не делай этого.

— Конечно, не буду. Я предложил это только для того, чтобы ты при случае передала миссис Клири, к кому она может обратиться, если ей потребуется помощь. — Голос Лиона оставался все таким же мягким и участливым. И Джастина была ему благодарна и за звонок, и за тон, которым он с ней говорил.

— Ты когда приедешь, Лион? — спросила Джастина, не зная, чего ей больше хочется: чтобы он приехал или чтобы не приезжал как можно дольше. Хотя ей трудно было представить себе Лиона, особенно после сегодняшнего разговора, в роли похитителя детей. Она постаралась, чтобы ее голос звучал спокойно, но Лион все-таки заметил в нем скрытое напряжение.

— Не волнуйся, все будет в порядке. Я позвоню тебе, Джас. Я собирался где-то через неделю, но, очевидно, придется немного отложить. Неожиданно обстоятельства изменились.

— Это связано с твоей личной жизнью, Лион? — спросила Джастина, чувствуя предательский холодок в груди. Лион засмеялся, и Джастина поняла по его смеху, что ему приятен ее вопрос.

— К сожалению, у меня до сих пор не хватает времени, чтобы создать личные обстоятельства, Джас. До встречи. Ни о чем не беспокойся.

41

Наутро Джастина попыталась разыскать Уго Джанини, чтобы прояснить что-нибудь насчет съемок, но ей сказали, что Джанини в отъезде, а как только вернется, позвонит ей. Так что у Джастины образовалось свободное время, и она решила полностью посвятить его Дженнифер. Дочь потребовала свой обычный набор удовольствий: купание, мороженое, карусели и обязательно пони.

— Ты мне не разрешила покататься на лошадке у бабушки Энн, — упрекнула девочка мать. — Я тогда не тебя обиделась.

Джастина рассмеялась.

— Почему же ты мне сообщаешь об этом сейчас?

— Потому что ты там занималась только бабушкой Мэгги, а на меня не обращала внимания.

Девочка уже была одета к выходу. На ней были белые шорты и такая же белая майка с нарисованной на ней лошадкой. Лошади были страстью Дженнифер, очевидно, доставшейся ей от Клири. К сожалению, в Химмельхохе пони не держали, и девочке не удалось осуществить там свою мечту научиться как следует кататься на лошади. Правда, братья Клири по очереди водили свою внучку на конюшню, и она могла вволю любоваться площадками, но кататься ей не разрешали, все лошади были большими, не для нее.

— Не огорчайся, Дженни, — успокоила ее мать, — ведь тебе бабушка Мэгги обещала купить маленькую лошадку в Дрохеде, она там тебя будет дожидаться.

— А когда мы поедем в Дрохеду? — заинтересовалась Дженнифер. Она сидела в кресле, как взрослая, закинув ногу на ногу, и требовательно смотрела на мать, которая уже тоже закончила одеваться и теперь расчесывала волосы перед зеркалом.

— Ну я не знаю, — протянула Джастина, — Соберемся как-нибудь…

— А Стэна мы возьмем с собой? — неожиданно спросила Дженнифер. Джастина так и застыла с поднятой к волосам щеткой.

— Почему Стэна? — растерялась она. — Причем тут Стэн?

— Потому что он обещал научить меня кататься на большой лошади, как ковбой, — назидательно сказала девочка, удивляясь, чего же тут непонятного и почему нельзя взять с собой Стэна.

— Ладно, пора ехать, — Джастина протянула руку дочери. — Пойдем.

Девочка сама сползла с кресла и уже у двери спросила мать:

— А ты почему не отвечаешь на мой вопрос?

— Потому что я не знаю, как на него ответить, — чистосердечно призналась Джастина, как своей подружке. — Захочет ли Стэн ехать с нами?

— Захочет-захочет, — убежденно воскликнула девочка.

— Я его попрошу об этом.

Они вернулись домой только к вечеру, и Марта сказала Джастине, что звонил мистер Джанини и просил ее перезвонить ему на студию, как только она приедет. Джастина набрала номер, и сразу же на том конце провода подняли трубку.

— Алло, Уго, это я. Добрый вечер.

— Рад тебя слышать, Джас. Как съездила?

— Прекрасно.

Уго не был посвящен в семейные проблемы Джастины и не знал, с какой целью она летала в Австралию. Главное, что она приехала вовремя и теперь снова была в его распоряжении.

— Поужинаем вместе, — предложил Уго, — у меня для тебя есть новости.

Уго повез Джастину в крохотный итальянский ресторанчик в стороне от Сансет, а оттуда они поехали на бульвар, где он знал один потрясающий ресторан, который уже давно хотел показать Джастине.

Ресторан располагался в безликом маленьком офисе, но стоило выйти из лифта, как они попали совсем в другой мир. Оформление было выполнено в стиле Вест-Индия. Девушки в золотых сари приветствовали Уго с Джастиной и, отодвинув богато расшитые занавески, провели в комнату внутри помещения. В воздухе висел тяжелый запах ароматических веществ. Столы были длинные и низкие. Вся комната, казалось, пульсировала от музыки, которую Джастина не понимала, но не могла не войти в ее ритм. Ей захотелось закрыть глаза под чувственные восточные звуки, чтобы отдохнуть от суеты Запада. На каждом столе стояло по одной розе, официанты были высокие и темноволосые. Многие из них имели бороды, а на голове тюрбаны.

Они пили экзотические напитки, и Джастина молча осматривалась вокруг. Она все еще никак не могла привыкнуть к разнообразию Лос-Анджелеса. Казалось, что куда бы здесь ни пришел, происходит полная смена декораций, и все поражает новизной. Отсюда все открылось опять в новом свете, под совершенно иным углом, внизу расстилался яркий, залитый предвечерним солнцем город. Солнечные блики отражались в стеклах домов, и они были похожи на детские игрушки, освещенные рождественскими фонарями. Джастина чувствовала себя за миллионы миль от этого места, а вид из окна казался не чем иным, как талантливо устроенным оформлением, которое с успехом мог придумать Уго Джанини.

Он заказал тонкое белое вино и торт с розами. После того, как официант обслужил их и удалился, Уго посмотрел Джастине в глаза, как ей показалось, нескончаемым взглядом. Казалось, он задавал вопрос без слов, одними глазами, пытаясь найти ответ.

— Джас, я хотел спросить тебя, ты все еще встречаешься с Уитни? — Наконец решился он. Джастина отвернулась и снова посмотрела в окно. Боже мой, ее жизнь превращается в кино. Нескончаемые эпизоды с постоянной сменой декораций. Почему нелюбимые мужчины так настойчивы, а тот, кого хотелось видеть рядом, постоянно ускользает?

— Это имеет какое-то значение для нашего сотрудничества? — спросила она напрямую. Уго немного смешался, но быстро овладел собой.

— Да. Но не в том смысле, который ты вкладываешь в свой вопрос, — сказал он.

— И какой же подтекст ты уловил в моем вопросе? — Джастина решила действовать в открытую. В конце концов пусть Уго скажет: нужна ли она ему больше как женщина, которой он мечтает завладеть, или он, оставив свои личные притязания, захочет работать с ней только как с актрисой. Раньше Джастина не особенно ломала бы над этим голову, хотя она никогда принципиально не спала с теми мужчинами, от которых зависела по работе. Но сейчас особенно, пока она со Стэном, никакого другого мужчины у нее не будет.

— Ты считаешь, что я хочу переспать с тобой, — прямо заявил Уго.

— А это не так? — засмеялась Джастина.

— Так. Но ты не хочешь, я это чувствую, а насиловать тебя я не собираюсь.

— Спасибо, — поблагодарила друга Джастина. — Тогда в чем же дело? Что тебя беспокоит?

Уго нахмурился и застучал пальцами по столу. Джастина с любопытством наблюдала за ним, не понимая, куда он клонит. Может быть, он хочет предложить ей руку и сердце. Но зачем, если он знает, как она к нему относится? Джастина чувствовала, что ее просто распирает от любопытства, но решила не проявлять себя, дождаться, что скажет Уго.

— Я решил продолжить съемки. Они будут проходить в Сан-Франциско. — Он поднял голову и пристально посмотрел на нее, ожидая реакции. Но Джастина спокойно выдержала его взгляд и пожала плечами.

— Я все-таки не понимаю твоего беспокойства, Уго, — откровенно призналась она. — Ты хочешь вернуть в группу Стена Уитни?

— Ни в коем случае, — категорически сказал Уго. — А если ты не понимаешь, я тебе скажу. Ты знаешь мои требования к людям, которые со мной работают. Когда мы снимаем, ничто не должно отвлекать их. А Уитни живет в Сан-Франциско, и, если ваш роман не закончился, тебе будет не до съемок.

В печальных глазах Уго появился упрек, как будто Джастина уже сорвала все его съемки. Джастина рассердилась, ей вдруг показалось, что Уго завел этот разговор только для того, чтобы найти подходящий предлог и отказать ей. И тут же ее окатило холодом, а что, если он и в самом деле ей откажет. Опять начинать все сначала? Никаких приличных предложений в последнее время не было, прождать их можно бесконечно долго, если они вообще появятся. Вот если бы она успела закрепить свой имидж звезды, но ведь этого не случилось. Пытаясь скрыть свою растерянность, Джастина холодно посмотрела на Уго, который, конечно, обратил внимание на ее раздумья, но будь что будет.

— Ты хочешь мне сказать, что подобрал для моей роли другую актрису, а мне надо убираться к черту?

— Я хочу тебе сказать то, что сказал! — взорвался Уго.

Его голос прозвучал громче, чем было принято разговаривать в этом заведении, и несколько голов из-за соседних столиков повернулись в их сторону. Но итальянский темперамент Уго не вписывался в эту восточную приглушенную негу. — Пойдем отсюда, — буркнул он, чувствуя себя здесь не на месте.

— Ты будешь кричать на меня на улице? — язвительно спросила Джастина. — Тогда, может быть, вернемся в итальянский ресторан, там ты можешь даже укусить меня, никто не обратит внимание, все одинаково темпераментны.

Уго, не слушая ее, подозвал официанта в тюрбане, расплатился с ним и, сдернув Джастину с подушек, на которых они сидели, потащил ее к выходу под насмешливыми взглядами посетителей. Джастина, не сопротивляясь, шла следом за ним, уже понимая, что ни о каком отказе не может быть и речи. Чувствуя, что выиграла поединок, она успокоилась и повеселела, одновременно в душе проклиная себя: пора бы уже знать себе цену и не поддаваться панике при малейшей размолвке с Уго. Скорее всего, он не собирается ее терять, значит, это она может диктовать условия, а не ждать, когда он окончательно приберет ее к рукам.

— Отвези меня домой, — сказала она Уго, когда они очутились на улице. Над городом уже опустилась ночь, со стороны океана дул легкий бриз, смешиваясь с теплым воздухом, который подымался снизу, от раскаленного за день асфальта.

Он молча открыл перед ней дверцу машины, и Джастина с размаху бухнулась на сиденье. Она чувствовала себя просто великолепно. Во всяком случае теперь Уго не посмеет указывать, как ей жить. Что касается работы, пожалуйста. Здесь можно и ссориться, и мириться, хотя у него ни разу не возникло оснований предъявить ей претензии. Она всегда работала до умопомрачения, сколько было необходимо, столько и работала. Но ее личная жизнь его не касается, будь она со Стэном или еще с кем-то другим.

— Я вижу — ты злишься, Джас. Ну и напрасно, — примирительно заговорил Уго, усаживаясь рядом с ней и заводя машину. — Я ведь хотел только предупредить тебя, что мы их должны завершить быстро и работы будет много.

— У тебя еще не было повода упрекнуть меня в чем-то, — огрызнулась Джастина.

— Раньше не было, — согласился Уго. — Но тогда у тебя не было и Уитни. Я же его хорошо знаю. Он может работать, как одержимый, дни и ночи. А может на все наплевать и исчезнуть, оставив все на полпути.

— Но ведь это Уитни. Со мной-то у тебя какие проблемы? — все еще не понимала Джастина. Уго смотрел прямо перед собой, и она не видела его глаз, но, когда он заговорил снова, в его голосе чувствовались печальные нотки.

— Ты будешь там с ним, и я уже однажды убедился, что ты рядом с ним теряешь голову. Я хотел поменять место съемок, но Сан-Франциско подходит для нас больше всего. Мы постараемся завершить съемки побыстрее, но для этого нужна полная отключка от всего. Поэтому я и решил поговорить с тобой. Если ты не так меня поняла, то прости, я был взволнован и не смог точнее сформулировать свою мысль.

Джастине стало жалко своего друга, и она ласково провела ладонью по его руке, сжимавшей руль. Уго вздрогнул, но не повернулся к ней.

— Ты, конечно, вправе сердиться на меня, — справившись с собой, сказал он. — Я веду себя, как мальчишка, ревную тебя, надоедаю советами, но… будь на месте Уитни кто-то другой, мне кажется, я переживал бы не так…

— Но почему? — удивилась Джастина. — Чем он так тебя пугает?

— Тем, что он ненормальный, сумасшедший гений, а от таких, я знаю, женщины тоже теряют рассудок, — резко сказал Уго. Он снова заволновался, его пальцы с силой вцепились в руль.

— Мне это не грозит, — успокоила его Джастина, — пока я снимаюсь, моя голова и мой рассудок будут в твоем полном распоряжении.

Ей было смешно слышать это от Уго, но она понимала, что в чем-то он прав. Стэн обладал необъяснимым обаянием, его бесшабашность и легкомыслие ничуть не мешали ему подчинять своей власти всех, на кого он только обратил внимание. Хотя, судя по отношению к нему Уго, это, очевидно, касалось исключительно женщин. Впрочем, Стэн Уитни, наверное, и сам не придавал значения этой своей магической силе: жил так, как ему хотелось жить, и имел то, что ему хотелось иметь. Напрасно Уго беспокоится, может быть, Стэн уже никогда и не появится у нее больше, а сама она его искать не станет.

— Когда начинаются съемки? — нарушила молчание Джастина.

— Группа выезжает завтра, а ты можешь прилететь через день, — ответил Уго.

— Прекрасно. Мне надо приготовить Дженнифер к отъезду. Ее скоро забирает отец. — Уго впервые за всю дорогу повернул голову к Джастине, в глазах плеснулось любопытство.

— Отец?

— А чему ты удивляешься? У моей дочери есть отец, и я родила ее в законном браке, — усмехнулась Джастина.

— Прости. Я знаю об этом. Просто ты раньше никогда не вспоминала о нем.

— Не было повода, вот и не вспоминала. А теперь появился. Пока я возьму Дженнифер с собой, он приедет позже. Я ему позвоню и скажу, где мы находимся.

— Конечно, — отозвался Уго, направляя машину к подъезду дома. Он вышел первым и открыл перед Джастиной дверцу.

— Ты мне завтра вечером сообщи, каким рейсом прилетишь, я встречу тебя.

— Спасибо. Обязательно. — Джастина приподнялась на носочки, чмокнула Уго в щеку и побежала по ступенькам. Он еще какое-то время постоял, глядя ей вслед, и, вздохнув, забрался в машину.

42

В аэропорту Сан-Франциско Уго Джанини встретил Джастину с дочкой и няней, и отвез их в тот самый отель, где Джастина обычно останавливалась. Ее номер был свободен, и Джастина, усмехнувшись про себя, подумала, что у нее теперь как будто два дома. Один в Лос-Анджелесе и другой, такой же привычный, вот этот в Сан-Франциско. Дженнифер уже привыкла к путешествиям и очень быстро осваивалась на новом месте.

Уго предупредил Джастину, что они сразу же начинают снимать, хотя в первый день работы было немного, они сняли только небольшой эпизод с парой французских актеров, как оказалось, голубых. Они так и не расставались друг с другом, ни дома, ни на съемках.

В последний момент Уго пришла в голову, как ему показалось, удачная мысль втиснуть в сценарий еще и эту разновидность человеческой породы, и он где-то отыскал эту пару. Они сегодня же и уезжали, потому что были заняты только в одном эпизоде. Джастине никогда раньше не приходилось общаться с мужчинами подобных наклонностей, и она с интересом присматривалась к ним. Но внешне они ничем особенным не выделялись, она даже бы сказала, что наоборот — один из них отличался необыкновенной мужественностью. Его звали Шарль Дюбуа, и он был урожденным французом, но с безупречным западноамериканским произношением. Джастина все присматривалась к нему, удивляясь странности его вкуса. Второй мужчина заинтересовал ее меньше. Он был весь какой-то нервный, занудливый и все озирался, опасаясь потерять своего пуделя, крошечную собачонку с розовым бантом, которую в перерывах между съемками поспешно хватал на руки и нежно прижимал к себе. Дошло до того, что режиссер плюнул и сказал ему, чтобы он снимался вместе с пуделем. Она даже не запомнила, как его зовут в жизни, по роли он был Эдди.

Зато Шарль был на удивление симпатичным человеком и очень привлекательным мужчиной. Его плечи, казалось, занимали расстояние от одной стены комнаты до другой. Лицо с резкими чертами нельзя было назвать чертовски красивым, но оно не лишено было огромного мужского обаяния. Темно-каштановые волосы, карие глаза, как будто вылепленные искусным скульптором нос и губы. Любая женщина рада была бы знакомству с таким мужчиной, к тому же и характер у него был спокойный и доброжелательный. Но он везде возил с собой своего друга с его смешной собачонкой.

По сценарию это были друзья юности Эдвины (Джастины), которых она встречала уже в зрелые годы. Эпизод был несложный и много времени не занял. По окончании съемок любовники уезжали в аэропорт, и Джастина тепло попрощалась с ними. Кто знает, может быть, когда-то они снова встретятся на съемочной площадке, а может быть, и нет. Прожили несколько часов одной, хотя и придуманной, жизнью и до свидания.

Джастина задумчиво подошла к матине, которую ей на время съемок в Сан-Франциско предоставил Уго, и, открыв дверцу, наклонилась, чтобы сесть за руль, как вдруг увидела, что на переднем сиденье, рядом с местом водителя, кто-то сидит. Она вздрогнула от неожиданности и тут же узнала Стэна. Он сидел, небрежно развалившись на сиденье, и с улыбкой смотрел на нее.

— Привет, Джас. Садись-садись, пора ехать. Я тебя уже заждался.

Джастина молча влезла в машину, не спуская глаз со Стэна. Надо же ей было связаться с этим мальчишкой! Не удивительно, что Дженнифер просто обожает его, во всяком случае, по поведению они мало чем отличаются друг от друга.

Стэн потянулся к Джастине, намереваясь обнять ее, но она испуганно отшатнулась:

«Не дай Бог Уго увидит!»

Стэн ухмыльнулся:

— Я не думал, Джас, что ты такая трусливая. Ну не хочешь, не надо. Потом наверстаем.

— Боже, какой ты пошлый! — ужаснулась Джастина. — И потом, что ты имеешь в виду, обвиняя меня в трусости.

— Твоего покровителя, конечно. Ты же не будешь отрицать, что этот негодяй Джанини запугал тебя. — Стэн явно издевался над ней, хотя Джастине было не до шуток. Откуда он узнал об их разговоре? Неужели Уго и с ним говорил? Это уже выходит за все рамки. Он относится к ней, как к своей рабыне!

Стэн, посмеиваясь, наблюдал за ней, явно наслаждаясь ее растерянностью, а потом и появившейся на лице Джастины яростью.

— Вот так-то лучше, — с удовольствием заключил он. — Долго мы еще будем стоять здесь?

— Как ты узнал, что мы здесь? — спросила его Джастина, трогая машину с места.

— Это не так уж сложно, — весело откликнулся Стэн, — весь город гудит, что приехали звезды из Голливуда, будут снимать наши пороки.

— А! Понятно. Под городом ты, естественно, разумеешь свои притоны?

Стэн не ответил, он обхватил рукой шею Джастины и потянулся губами к ее уху. Руль дрогнул в ее руках, и машина вильнула в сторону, едва не врезавшись в соседний «Мерседес». Джастина отпихнула Стэна и сумела в последний момент выровнять свою машину. Водитель «Мерседеса» злобно глянул в их сторону и покрутил пальцем у виска. Стэн засмеялся:

— Чудак. И чего он злится? Ведь ничего же не произошло.

— Я могу повторить то же самое, только не жестом, а словами. Ты и в самом деле ненормальный, Стэн! — рассердилась она. — Сиди спокойно, Стэн, я хочу живой добраться до своей дочери.

Они благополучно добрались до отеля, где Дженнифер, завидев Стэна, завизжала от радости и повисла у него на шее. Быстро переодевшись, Джастина вместе с дочерью и Стэном отправились на пляж, где Дженнифер принялась с удовольствием гонять чаек, Джастина со Стэном лежали на песке, пока солнце не склонилось к горизонту.

— Дженни, пора домой! — крикнула Джастина, но дочь убежала далеко по пляжу и не думала возвращаться. Стэн побежал за ней и быстро догнал девочку.

— Иди сюда, шалунья, я покатаю тебя, как на лошадке.

— Иду, Стэн, — Дженнифер, изображая где-то виденный галоп, подскочила к Стэну, взобралась к нему не спину, и они поскакали к машине. Джастина с улыбкой смотрела на них. Ребенок и мужчина, которых она так любила.

На обратном пути Стэн с девочкой устроились на заднем сиденье, возились и хохотали, как два шаловливых ребенка.

— Да, кстати, девочки, — вспомнил Стэн, — я завтра уезжаю из города.

Дженнифер сразу же затихла и обиженно спросила:

— Куда ты едешь, Стэн? А мы как же?

Джастине хотелось спросить о том же, но вопрос уже был задан, и она молча ожидала ответа.

— Я снял домик в Болинас на все лето. А вы, конечно, поедете со мной. — Стэн никогда не сомневался в том, что говорил. Ведь он уже все за них решил, какие могут быть еще сомнения.

— Ура! — закричала Дженнифер, а Джастина молчала. Этот парень не так уж прост, он всегда выбирает очень точный ход. Конечно, Джастина с дочкой никуда не поедут, но сколько усилий ей теперь придется приложить, чтобы убедить Дженнифер, что они никуда не могут ехать, пока не закончатся съемки. Ведь она уже вообразила себя в лесу. Черт бы его побрал! Стэн, как будто не замечая недовольства Джастины, возобновил игру с девочкой, и салон машины снова наполнился визгом, хохотом и лошадиным ржаньем, которое мастерски изображал Стэн.

Передав уставшую и полную впечатлений девочку на руки Марты, Джастина вернулась к Стэну в гостиную, который сидел в кресле и потягивал сок из запотевшего бокала.

— Ты чем-то расстроена, Джас, — встретил он ее вопросом. Его невинный вид окончательно вывел Джастину из себя.

— Стэн, ты ведешь себя, как ребенок! Мне это надоело. Меня, конечно, умиляет твоя непосредственность, но ты всегда делаешь только то, чего хочется тебе. Ты никогда не спросишь, могу ли я и хочу ли делать то, что хочется тебе!

— О чем ты, Джас? — удивился Стэн. — Иди выпей, я налил тебе холодного соку. С чего вдруг ты так взъелась?

Стэн легко поднялся из кресла и мягким кошачьим движением подскочил к Джастине. Не успела она опомниться, как уже сидела у него на коленях, и Стэн нежно целовал ее лицо своими теплыми мягкими губами.

— Я безумно люблю тебя, Джас, — шепнул он. — Даже когда ты далеко от меня, одно воспоминание о тебе вызывает неистовое желание.

Он провел рукой по ее бедру, и она почувствовала, как дрожь пробегает по всему телу, живот напрягся и, уже не в силах сдерживать возбуждение, Джастина вцепилась пальцами в волосы Стэна.

— Не надо, — выдохнула она, — Марта… услышит…

Стэн с трудом оторвался от Джастины, и она, изнемогая от неутоленного желания, со стоном переползла в соседнее кресло.

— А ты меня упрекаешь в том, что я не думаю о твоих желаниях, — криво усмехнулся Стэн, — в Болинас мы можем не опасаться, что нас кто-то услышит.

— Но я не могу, Стэн, — с отчаянием проговорила Джастина. — У меня съемки.

— Ты можешь оттуда ездить на съемки. Это недалеко от города, там, где мы снимали в самый первый раз. В доме есть телефон, так что они в любой момент могут связаться с тобой, если что-то изменится в программе.

— Боже мой, Стэн! Ну хорошо, с этим можно все уладить… Но ведь еще Лион может приехать за Дженнифер, как он-то нас найдет? — взмолилась Джастина. Ей ужасно хотелось пожить со Стэном где-нибудь далеко от всех людей, видеть его каждый день, заботиться о нем, но она боялась, что это вызовет массу осложнений.

— У тебя невероятный талант из всего делать проблемы, — засмеялся Стэн. — Твой серый волк точно так же может позвонить в Болинас, как и сюда. Тем более что Марта остается здесь, она и сообщит тебе, когда он приедет. Так что ты сможешь заранее привезти сюда Дженнифер, а пока она поживет с нами. Ну же, Джас, соглашайся, а то я уеду один и буду там подыхать от тоски, — пригрозил Стэн, и Джастина сдалась:

— Ну хорошо.

Они взялись за руки, лаская пальцами друг друга, с нетерпением ожидая, когда уснет Дженнифер и Марта удалится в свой номер. Наконец из-за двери послышался ее голос:

— Я ухожу, мадам. Дженни спит.

Джастина со Стэном поспешно отскочили друг от друга, и Джастина весело попрощалась с няней.

— Спокойной ночи, Марта.

Едва раздался щелчок входной двери, Стэн с рычанием набросился на Джастину, срывая с нее одежду, приникая губами к обнаженным местам. Она в сладкой истоме извивалась под его горячими руками, дрожащими пальцами расстегивая пуговицы на его влажной от пота рубашке. Через некоторое время два обнаженных тела слились в тесном объятии. Бедра Джастины раздвинулись, принимая в свое пылающее лоно жаркую плоть мальчика-мужчины.

43

Съемки шли своим чередом. Они начинались то рано утром, и тогда Джастина уже после обеда возвращалась в их домик в Болинасе, если же снимали после обеда, то в распоряжении влюбленных было все утро. Уго большей частью находился в Лос-Анджелесе и особенно не досаждал своими многозначительными взглядами, тем более что Джастина ни разу не дала повода для волнения. Вовремя появлялась на съемочной площадке и проводила там столько времени, сколько было нужно. То, как она жила сейчас, совершенно не совпадало с переживаниями ее героини. Но она умела перевоплотиться так, что никому бы и в голову не пришло в утомленной жизнью и придавленной свалившимися бедами героине фильма заподозрить счастливую женщину, которая только что вырвалась из объятий любимого.

Они жили в Болинас уже месяц, и Джастина каждый раз с удовольствием возвращалась в свой небольшой домик на берегу моря. Когда Стэну надо было ехать в город, они отвозили Дженнифер к Марте, которая оставалась все это время в отеле. На обратном пути кто-то из них забирал девочку, и все вечера они проводили вместе. Джастине было страшно, что ее не тяготит такая семейная жизнь, и, судя по всему, Стэну она тоже нравилась.

— Стэн!.. Дженни!… Завтрак готов. — Тарелка, полная сэндвичей с маслом и джемом, стояла на столе, рядом с ней кувшин с молоком. Джастина, накрыв все это салфеткой, присела на плетеное кресло. Эти дни съемки проходили без нее, Уго сдержал слово, потому что они действительно все сняли в рекордные сроки. Все-таки он был непревзойденным организатором, все проходило по четко намеченной программе, все всегда были на месте, и все, что было необходимо для съемок, доставлялось в точно указанный срок. Джастина не уставала поражаться его организаторскому таланту, никогда и нигде раньше ей не приходилось видеть такой порядок. Оставались еще кое-какие детали, и все будет завершено. Джастина решила после окончания съемок остаться в Болинас на лето. Стэн сказал, что ей пока нечего делать в Лос-Анджелесе.

— Я пришла, мамочка. Стэн сказал, что возьмет меня сегодня покататься на лошадке. Он знает, тут недалеко живет маленькая лошадка. — Дженнифер подходила к матери, сгибаясь под тяжестью сбруи для пони, которую ей накануне подарил Стэн. Не снимая ее с плеч, девочка засунула в рот сэндвич и была уже готова бежать.

— А меня ты не хочешь подождать? — раздался веселый голос Стэна. — Надо как следует подкрепиться. Не забудь молока попить, иначе лошадь не повезет тебя. Она терпеть не может детей, которые не пьют по утрам молоко. — Девочка без долгих уговоров взяла еще один сэндвич и с аппетитом начала есть, запивая молоком. Джастина поверх ее головы встретилась глазами со Стэном, и они обменялись тайной улыбкой. Все эти дни они ходили купаться, гуляли, сидели по вечерам на веранде и так любили друг друга, что просто сходили с ума.

— Хочешь тоже пойти, Джас?

— Конечно.

Дня два назад сюда позвонила Марта и сказала, что мистер Хартгейм приезжает через две недели и спрашивает, куда ему лучше ехать: в Лос-Анджелес или Сан-Франциско. Джастина перезвонила ему, и они договорились, что он приедет в Сан-Франциско и остановится на день-два в их отеле. Ей было немного жалко, что дочка уедет. Но только немного. Она мечтала остаться со Стэном вдвоем, хотя и трудно было представить, что им будет еще лучше, чем есть сейчас. Все и так шло великолепно.

— Эй, Джаси?.. Что случилось? — Джастине неожиданно стало плохо, и Стэн заметил, как она побледнела и сморщилась.

— Тошнит что-то… наверное, съела что-нибудь.

— Но мы ели то же самое, — удивился Стэн. — Не должно быть. Скорее всего, просто перегрелась. Пойди приляг. Я пока накормлю Дженни. — Джастина поднялась, чувствуя, как к горлу подступает новая волна. Но после того, как она полежала минут тридцать, все прошло, и ей стало легче.

Стэн заглянул в окно.

— Как ты? Получше? Так ты сможешь пойти с нами?

— Наверное, нет. Пойду с вами завтра.

— Ах, боже! Забыл сказать тебе. Я завтра вечером в городе. Звонили, что надо приехать поработать.

— Когда ты вернешься?

— Да завтра же и вернусь или на следующий день. Все будет зависеть от того, как долго мы будем снимать. Нужно снять документальный фильм. Это госзаказ. — Стэн улыбнулся Джастине. — Не волнуйся, я вернусь.

— Рада слышать это.

Но Стэн не вернулся на следующую ночь, также как и через день. Приехал он три дня спустя. Джастина уже начала беспокоиться. Она позвонила ему домой на Сакраментс Стрит, но ответа не получила.

— Где же ты был, Стэн?

— Работал. О чем ты беспокоишься? Ты же знала, что я все равно вернусь. В чем же дело?

— Дело в том, что с тобой может что-нибудь случиться. Вот и все.

— Заботься лучше о себе, а о себе буду волноваться я сам. — Вот так. И конец дискуссии.

— Ну, хорошо. Завтра я тоже собираюсь в город. Уго Джанини позвонил мне и сказал, что я нужна на съемках.

— Прекрасно.

— Да куда же лучше… тебя не было три дня… что же ты делал все это время? Даже не позвонил… но не хочу ни о чем спрашивать.

Весь вечер Стэн вел себя так, как будто ничего не произошло, и Джастина оставила его с Дженнифер, когда отправилась на следующее утро в город. В городе ей нужно было появиться в 9 часов. Уго пригласил ее позавтракать, как только закончатся съемки. Они закончились. Хотя завтрак у Энрико в нижней части Бродвея получился очень поздним. Окна ресторана выходили на Монтгомери Стрит, на новостройки финансового района. Джастина с Уго сидели на открытом воздухе. Погода стояла чудная, было тепло и солнечно, дул легкий ветерок, шелестевший в листве деревьев.

— Ты сегодня хорошо работала, Джас. Как ты живешь? — Уго казался искренне заинтересованным в ее делах, казалось, что он уже не сердится.

— Прекрасно. Все очень хорошо.

— Мне кажется, ты немного похудела.

— Ты говоришь совсем как моя мама. — Но Уго был прав, Джастина чувствовала себя не особенно хорошо с того самого утра, когда они ели на завтрак сэндвичи с маслом и джемом.

— Ладно, оставим это. Но я был прав. Я все еще ругаю себя, что познакомил тебя с этим парнем… и я готов взорвать от ревности весь этот город. Разве ты не понимаешь?

Они оба рассмеялись, и Джастина покачала головой.

— Глупости, Джо. И не сердись, но чтобы ты знал, мы со Стэном счастливы. Ты подарил нам обоим много радости. Все хорошо. Джастина понимала, что делает Уго больно своими словами, но сказала она это намеренно, чтобы у него не оставалось надежд. Они друзья и партнеры, только и всего. Она благодарна ему за то, что он помог ей найти себя в кино, но большего дать ему не может.

Завтрак был восхитительным. Уго рассказал Джастине о своих планах, и когда пришло время уходить, ей было жаль. Все-таки с Уго было интересно, да и место располагало к общению, но он спешил по делам, и они попрощались.

По дороге в Болинас Джастина заехала в отель, забрала почту, потом заехала в магазин купить кое-какие мелочи, например, нового бумажного змея для Дженнифер. Она давно уже просила привезти ей. В этот день Джастина возвращалась немного раньше запланированного, но ей очень хотелось сменить парадную, надетую для съемок одежду на что-нибудь легкое и окунуться в море. День выдался очень жарким.

— Эй, гвардейцы, я вернулась. — Но ответа не последовало. Было пять часов, и все, вероятно, находились на пляже… Может быть, Стэн и Дженнифер отправились даже в Стинсон. — Привет! Есть ли кто-нибудь? — Но наверняка, никого не было, иначе Дженни с визгом выбежала бы матери навстречу.

Джастина сняла туфли в гостиной, прошла в кухню, чтобы налить чего-нибудь прохладительного, и вдруг заметила, что дверь спальни закрыта. Закрытые двери были необычным явлением их жизни в Болинас. Закрытая дверь разбудила ее любопытство, может быть, что-то случилось… В женщине заговорил глубоко спрятанный материнский инстинкт… Дженни?

Джастина подошла к двери спальни размеренным шагом, набрала воздуха и повернула ручку. Но увидела она не Дженнифер. Это был Стэн. Обнимавший кого-то в их общей кровати.

— Ах!.. я… — Она стояла как прибитая к месту, губы онемели и не могли вымолвить что-то членораздельное, кроме «Ах!», а глаза затуманились слезами. Стэн повернулся в ее сторону. Джастину поразило только отсутствующее выражение его глаз, все равно что две лишенные сознания пуговицы запечатлелись на кровати. Ни отчаяния, ни ужаса. Как раз в этот момент, когда Джастина вошла в комнату, девица под Стэном изогнулась, бормоча всякую чушь, обводя комнату испуганным взглядом, как будто желая найти выход пусть даже через окно.

Джастина не могла обвинять ее. У нее самой было такое же желание. Им, вероятно, обеим было бы лучше уйти через окно, оставить Стэна одного. Но женщины не сделали так. Гостья лежала, распятая на кровати сильными руками мужчины, а Джастина просто закрыла дверь. Что еще оставалось ей делать? Но, подумав, она решила, что многое могла бы сказать ему, и в ней поднялась волна ярости, какой она уже давно не испытывала. Джастина повернулась на каблуках, рывком открыла дверь и влетела в комнату, обращаясь к Стэну.

— Мне глубоко плевать, чем ты тут занимаешься и кто это такая, но где моя дочь? — очередной стон донесся с кровати, а Стэн повернулся к Джастине, с выражением злости и остервенения на лице, но она не обратила на это никакого внимания.

— Что ты думаешь, Джас? Что я привязал ее или засунул под кровать? Джиллморы увезли ее на пикник несколько часов назад. Я сказал, что заберу ее в шесть.

— Не стоит беспокойств. — Женщина извивалась под ним, как змея, и ужас этой сцены оказался для Джастины новым ударом. — Через час я вернусь, чтобы забрать свои вещи. — Она вновь захлопнула дверь, забрала туфли из гостиной, схватила сумочку и босая побежала к машине. К черту Стэнли Уитни. Раз он способен на такое, то пусть в одиночку распоряжается своей жизнью, ей от него ничего не нужно… нет, премного благодарна… мерзавец… негодяй… ублюдок. Слезы текли по ее лицу, рыдания сотрясали тело, когда она подъезжала к дому Джиллморов. Она хотела единственного: забрать Дженни и к чертям убраться из дома Стэна. Навсегда. Неожиданно она почувствовала большое облегчение от этой мысли. Они с Дженнифер могут сегодня же уехать к себе и считать, что ничего не произошло. Как будто Стэна никогда и не существовало… Со Стэном все кончено.

Шины завизжали, когда она летела по дороге к дому Джиллморов. Джастина остановилась, немного не доезжая до места, пришла в себя, вытерла лицо. Было такое чувство, что свет померк, как она сейчас посмотрит в глаза дочери?

Элинор Джиллмор вышла, когда машина Джастины подрулила к дому, помахала ей рукой босая, стоя в дверном проеме.

— Привет, Джас! Как прошел день?

«Как прошел мой день? Она шутит?»

— Прекрасно. Спасибо, что взяли Дженни на пикник. Могу поклясться, что она в восторге от этого. — У Джиллморов было пятеро детей, двое из них по возрасту подходили Дженнифер, и общаться с ними доставляло девочке огромное наслаждение. Визит к Джиллморам всегда был для нее праздником.

— Привет, мамочка! Можно я останусь на ужин? — Дженнифер вышла, услышав голос матери.

— Нет, радость моя, нам нужно идти домой. — Это было именно так… нужно идти домой… в Сан-Франциско, а потом в свой дом в Лос-Анджелесе.

— Ах!… Мамочка! — Дженнифер издала протяжный вздох, но Джастина покачала головой.

— Мне не до шуток сегодня, Дженнифер. Мы едем домой. Спасибо, Элинор. А сейчас пошли. — Джастина крепко взяла дочь за руку, повела ее к машине, они в последний раз помахали Джиллморам и скрылись из вида. — Ты хорошо провела время?

— Да. Можем ли мы придумать что-нибудь необычное на ужин? Например, организовать что-то вроде пикника со Стэном?

— Нет, у тебя уже был сегодня пикник, а у меня для тебя есть сюрприз. Мы возвращаемся в город на несколько дней, мне нужно кое-что сделать в городе. — Для Дженнифер таких объяснений было достаточно. Во всяком случае, Джастина так решила. Через несколько дней ее должен был забрать отец.

— Зачем? Я не хочу назад в город, а Стэн тоже поедет? При этой мысли Дженнифер оживилась.

— Нет, ласточка. Он останется здесь. — К сожалению, он останется здесь. — Силы почти покинули Джастину, когда они с Дженнифер вернулись к Стэну в дом. Она не просто чувствовала обиду, а была готова убить его.

— Джас… — Стэн ждал их на улице.

— Привет, Стэн. Пикник был замечательный.

— Привет, Дженни. Не сделаешь ли мне услугу, не польешь ли мои растения? Им нужна влага, как ковбою в пустыне. Спасибо.

— Конечно, Стэн. — Дженнифер с готовностью откликнулась на просьбу Стэна.

— Джас… — Он проводил Джастину в дом, и она направилась в спальню.

— Забудь об этом, Стэн. Не утруждай себя объяснениями. Мне это неинтересно. Я все видела сама, мне этого абсолютно достаточно. Мы с Дженни возвращаемся сегодня в город. Я думаю, ты заберешь машину завтра в каком-нибудь месте.

— При чем тут машина?

— Ну, и я тоже ни при чем… — Джастина рывками открывала ящики шкафов в их комнате, и вещи были грудой навалены в чемодан, стоявший на кровати. На кровати, где он распластал свою девицу. Негодяй. — Ты мог бы, по крайней мере, заправить кровать.

— Послушай, Джас, пожалуйста.

— Нет. И никаких «пожалуйста». Ничего более. Я уматываю отсюда прочь. Прямо сейчас.

— Послушай. В том, что ты видела, не было ничего особенного. Это ничего не меняет между нами. Эту девочку я просто подобрал в городе. — Голос Стэна звучал очень жалобно.

— Неужели? Я восхищена этим. Просто восхищена от того, что узнала, что эта тварь ничего не стоит для тебя. Но мне что-то кажется, что и я для тебя стою столько же мало. Все время, сколько я тебя знаю, ты все время с кем-то спал. Ты приходил, уходил, ужинал с нами, ночевал, потом неожиданно пропадал на три дня. А сейчас я застаю тебя с потаскушкой и не где-нибудь, а в нашей кровати… В твоей грязной кровати. Но мне уже это все равно. А мы еще хотели жить вместе! Я-то ничего подобного не совершала. Но это, вероятно, была самая большая моя ошибка.

— Нет, Джас. Это не ошибка. Я люблю тебя такой, как ты есть. Но я — человек, и мне нужны некоторые развлечения.

— И я — одно из них? — Голос Джастины предательски задрожал.

— Ты — не развлечение, Джас. Ты — моя жизнь. Я люблю тебя. — Его голос перешел почти на шепот, и он открыто смотрел на нее. — Пожалуйста, не уходи, Джас. Ты нужна мне. Я очень сожалею, что так случилось.

— И я тоже. Но тем не менее я уезжаю. — Однако ее уверенность пошатнулась… Она была его жизнью? Но что это могло значить? — Стэн, это будет повторяться снова и снова, я чувствую это. Мне это ни к чему. Я этого не вынесу. Очень сожалею.

«А сожалею ли?.. Почему я должна сожалеть?»

Но Джастина сожалела.

— Почему ты придаешь этому такое значение? Это не так важно. Это глупости.

— Для тебя может быть. Но не для меня. Ты можешь представить себе, что я ощутила, когда вошла в комнату, где ты прессовал свою находку, сверкая голой задницей, а ее ноги торчали на полметра в сторону. От этих воспоминаний Джастине снова стало плохо.

— Ты сгущаешь краски. — Стэн пытался успокоить ее.

— Совсем нет. Зрелище было ужасным. Особенно с того места, откуда я на него смотрела. Ты представляешь, что я могла ощутить? Я была как дурочка, как будто я совсем перестала существовать для тебя как женщина. Если ты несчастен с нами, почему же ты не сказал об этом? Но одно я знаю твердо: мы должны уехать. Но я уверена, что стоит мне перешагнуть порог твоего дома, как только мы скроемся из вида, ты снова подцепишь кого-нибудь на улице для удовлетворения своих плотских запросов. Уго Джанини был прав. — Джастина тут же пожалела, что эти слова сорвались у нее с языка. Ей не следовало впутывать сюда Уго.

— Что еще говорил обо мне этот итальяшка? — Стэн разозлился.

— Ничего. Я не помню. Он просто сказал, что ты можешь сделать меня несчастной, и вот как прав он оказался.

— Глупости. Но мы были так счастливы. И ведь если бы ты вернулась домой, когда мы сидели бы с Дженнифер за ужином в кухне, ничего бы сейчас не изменилось. Ты бы ничего не узнала. И если ты и в самом деле любишь меня, то должна понять, и ничего не должно измениться…

— Вот это да! Ты шутишь?

— Нет, не шучу. С тобой такое тоже могло случиться, Джас. И я бы не стал так накатывать на тебя. Ты права, мы не только собирались жить вместе, но уже и жили. И я люблю тебя, но я понимаю, как люди устроены, чего ты никак не можешь понять. — Странно, но Джастина начала задумываться, может быть, он и прав. Но все-таки то, что произошло, потрясло ее. В его глазах было что-то холодное, бесчувственное и назидательное. Может быть, так случается на каждом шагу? Но почему именно с ней? И зачем только она увидела это? — Джас, останься на ночь и посмотри, какие чувства будут у тебя завтра утром. Это глупо, и ты переполошишь Дженнифер возвращением в город. Завтра у меня работа в городе, если ты все-таки захочешь порвать со мной, я увезу тебя туда. — Джастине совсем не хотелось ночевать больше в этом доме, но Стэн очень разумно говорил о Дженни. Джастина заколебалась, и он почувствовал это.

— Ну… хорошо. Ради Дженнифер. Но уйди прочь с моей дороги. Я буду спать на тахте. Спи один в своей кровати.

— Я приготовлю ужин, Джас. Не расстраивайся. Ты выглядишь очень огорченной.

— Я и чувствую себя так же благодаря тебе. Я приготовлю что-нибудь для Дженнифер. Сама я не голодна, а ты заботься о себе сам. — Джастина вышла, чтобы проверить, чем занимается дочка, прежде чем приняться за приготовление ужина. Девочка преданно поливала цветы Стэна, и по ней не было заметно, что она слышала какие-то споры. Но Джастина боялась, что она слышала.

— Дженни, что бы ты хотела на ужин? Может быть, холодного цыпленка?

С удовольствием, мамочка. — Сейчас Джастина знала точно, что Дженнифер все слышала или хотя бы часть разговора, она была очень чувствительным ребенком.

— Ты хорошая девочка.

— Спасибо, мамочка. Стэн будет есть с нами?

— Нет, не будет. — Рот у Джастины сковало при этих словах.

— Ну ладно.

Дженнифер съела цыпленка почти молча, затем сама надела пижаму и сказала матери, что готова ко сну.

Сердце Джастины замерло при виде Дженнифер. Она не хотела заставлять дочку переживать, думать, страдать по поводу того, что их жизнь может измениться по прихоти мужчины. Лучше уж сделать так, чтобы в их с Дженнифер жизни никогда не было ни одного представителя этого пола. Но по отношению к Дженнифер это все-таки было несправедливым. Джастина ненавидела Стэна за то, что он унизил ее, а себя за то, что позволила ему так поступить. Конечно, ей не следовала переезжать к нему в Болинас. Джастина поцеловала девочку на ночь и погасила свет.

— Увидимся завтра утром, солнышко. Сладких снов тебе. — Слезы текли по ее щекам, когда она спускалась вниз в кухню выпить чашку кофе. У нее было такое чувство, как будто ее долго и сильно били. Какой ужасный был вечер! И завтрашний день не сулил ничего более радостного.

— Как ты себя чувствуешь, Джас? — Она не слышала, как Стэн вошел в кухню.

— Спасибо, хорошо. Ты не присмотришь за Дженни? Я схожу пройдусь.

— Да, конечно. С удовольствием. — Джастина почувствовала на себе его взгляд, когда прикрывала дверь, и медленно направилась к пляжу. Стояла тихая ночь, воздух казался совершенно неподвижным. Туман не предвиделся. Но женщина была слишком поглощена своими мыслями, чтобы заметить все эти прелести природы. Она посмотрела на небо и увидела звезды, ярко мерцавшие над головой, но и от этого ей не стало легче.

Море мягко билось о берег, когда Джастина приблизилась к нему. Она легла на мягкий песок подумать. Или полежать бездумно. Джастина не задумывалась над тем, что делала. Она просто захотела побыть одна, вдали от Стэна. И как можно дальше от его дома.

Она смотрела, как бродячая собака брела по берегу, нюхая воду. Затем совершенно бездумно начала снимать одежду. Скользнула в воду раздетая и медленно поплыла к выступу суши, называемую Стинсон Бич, вспоминая день, когда они со Стэном преодолевали это расстояние вместе с лошадью после самых первых съемок. Это был день их встречи… первый день… казалось, это было совсем недавно… и все было совсем иначе.

На другом берегу залива Джастина легла на песок, освещенный ярким лунным светом, и задумалась, что же может быть дальше, сможет ли она доверять хоть кому-нибудь в этой жизни. Казалось, что она лежала на берегу уже много часов, когда услышала шаги по песку где-то рядом и повернулась туда с неожиданно возникшим страхом.

— Джас? — Это был Стэн.

— Что ты делаешь здесь? Ты же сказал, что побудешь с Дженнифер.

— С ней все в порядке. Она крепко спит, а я захотел поговорить с тобой.

— Говорить не о чем. Как ты догадался, что я здесь?

— Я не догадался, я знаю наверняка. Мне тоже захотелось прийти в это место.

— Не поверю, что это может тебя как-то трогать. — Джастина отвернулась от Стэна.

— Ты не можешь себе представить, как меня это трогает, Джас. — Стэн сел рядом с ней на песок, и она могла разглядеть в темноте его мерцающие от воды мускулы.

— Мне лучше вернуться к Дженни. — Не дожидаясь ответа, Джастина поднялась и хотела уйти, но тут же услышала голос Стэна.

— Посиди со мной минутку… пожалуйста. — Что-то в его голосе тронуло ее. Эта манера была очень похожа на кроткое поведение Дженнифер сегодня перед сном, когда она так безропотно отправилась спать.

— Но зачем, Стэн? Какой в этом смысл? Мы уже все сказали друг другу.

— Нет, не все. А если и все, позволь мне просто тихонечко посидеть с тобой минутку. Я не могу смириться с мыслью, что теряю тебя. — Джастина крепко зажмурилась и тряхнула головой, чтобы стряхнуть с себя это наваждение.

— Хочешь прогуляться? — Она кивнула молча, и они направились вдоль пляжа на почтительном расстоянии друг от друга.

— Лучше вернуться домой, Стэн. Стэн… — Они дошли почти до окраины пляжа, столько же предстояло пройти назад, чтобы переплыть назад на Болинас Бич и вернуться домой. Джастина подумала о том, что Дженнифер может проснуться без них и испугаться.

— Хорошо, Джас, а я хочу еще побыть в нашей бухте. — Голос мужчины напомнил голос ребенка, который страдал от жуткого разочарования, а слова были как удары в лицо. В молчании они прошли еще немного, а потом Джастина побежала, нырнула в воду и поплыла насколько могла быстро на противоположный берег. Но Стэн доплыл до берега раньше ее, подхватил Джастину на руки, когда она выходила из воды, и крепко прижал к себе.

— И все-таки поверь мне, Джастина Хартгейм. Я совершил сегодня большую глупость, но я люблю тебя, и если ты еще не поняла этого, то это глупость с твоей стороны. — Стэн крепко поцеловал ее губы, тронув этим поцелуем саму душу.

— Стэн…

— Молчи. Нам нужно возвращаться к Дженнифер. — Стэн твердой рукой взял Джастину за руку, повел к сваленной в кучу одежде и наблюдал, как она одевается, натягивая одновременно свои джинсы. Кроме них на Стэне ничего не было.

Когда Джастина была одета, он снова взял ее за руку и они пошли в направлении дома, не говоря друг другу ни слова. Свет в окнах горел, но все было спокойно, когда они вошли в дом. Дженнифер все еще спала. Покинув комнату девочки, Джастина обратила внимание, что Стэн уже успел прибраться в их комнате, заправил кровать чистыми простынями, а на столе стояли в вазе свежие цветы.

— Ты идешь спать? — Стэн сидел на краю кровати и неуверенно улыбался.

— Ты проделал приличную работу. — В комнате ничего не напоминало о случившемся в полдень, теперь все воспоминания сосредоточились только в голове.

— Ты не ответила на мой вопрос. Ты идешь в постель? — Стэн выключил свет, и Джастина осталась стоять в темноте, раздумывая, что делать. Ей не хотелось идти в эту кровать, но также не хотелось оставлять Стэна. Ей уже не раз за сегодняшний вечер приходила в голову мысль, что, может быть, Стэн и прав: все дело в том, что она не вовремя вернулась домой. Лучше ничего не знать, вот и все. Пусть все остается по-прежнему. Стэна не переделаешь, и в то же время она не собирается его терять. Хотя, конечно, ей было противно.

Стэн лег на свою сторону кровати, и Джастина в темноте медленно вошла в комнату и начала раздеваться. Ей не хотелось сегодня заниматься с ним любовью, наверное, ему тоже, он уже получил свое сегодня. Джастина нырнула между простыней, повернулась спиной к Стэну и заснула, окончательно измотанная.

На следующее утро она проснулась от запаха жарящегося бекона и посмотрела на часы. Было 7 часов утра, на улице стоял туман.

— Доброе утро, спящая Красавица. Завтрак на столе. — Джастина больше чувствовала себя спящей уродиной, чем спящей красавицей, а от запаха бекона ей стало плохо. Ей это снова напомнило о прошедшем дне. Похоже, сдавали нервы.

— Привет, мамочка. Мы приготовили тебе завтрак.

— Завтрак? Вы уже оба одеты, как будто не спали всю ночь. — Откровенно говоря, это сама Джастина чувствовала так, как будто не спала ночь, но ей пришлось сдерживать себя, чтобы, по крайней мере, Дженнифер ни о чем не догадалась. Но девочка веселилась и была довольна, как будто всю жизнь только и делала, что вставала ни свет ни заря.

— Ну раз уж вы встали так рано, давай собираться. Мы возвращаемся в город. — Джастина вскочила с постели, стараясь не замечать обиженного взгляда Стэна.

— Мне не хочется уезжать отсюда, мамочка, — закапризничала Дженнифер, но Джастина, не обращая внимания на ее капризы, принялась укладывать вещи. Девочка взобралась к Стэну на колени и горестно уткнулась лицом в его грудь. Так они оба и сидели, обиженные и потерянные, как два ребенка, пока Джастина не закончила сборы.

— Отнеси вещи в машину, Стэн, — приказала она, и он, вздохнув, поплелся на улицу.

Джастина пока ничего не решила для себя, что у них будет дальше. Она даже не особенно и ревновала его, для нее не было секретом, что за время их знакомства он уже переспал по крайней мере с десятком женщин, но, черт возьми, не на глазах же это делать. Опять шевельнулась предательская мыслишка: «Сама виновата, не надо было приезжать так рано без предупреждения». Но Джастина сразу же отогнала ее. В конце концов, она тоже не ханжа, но если уж они вместе, нечего бегать как блудливому псу и подбирать, что плохо лежит.

— Можно я тоже поеду с вами в город, — смиренно попросился Стэн, — у меня там дела. Дженнифер жалобно посмотрела на мать, и Джастина кивнула.

— Хорошо, поехали вместе.

В этот ранний час дорога была пустынной, и они быстро достигли Сан-Франциско. Стэн помог им выйти из машины, отнес вещи и, прощаясь с Дженнифер, что-то прошептал ей на ухо. Лицо девочки озарилось улыбкой.

— Хорошо, Стэн, — после этого девочка подбежала к няне и позволила ей увести себя в ванную.

Джастина подозрительно посмотрела на Стэна.

— Что ты сказал ей?

— Ничего особенного. Это касается только нас с Дженнифер. Мне и тебе надо что-то сказать, но я еще успею это сделать, я не прощаюсь с тобой. И не трать сил, раздумывая о том, что у нас все кончилось, потому что это не так. Я этого не допущу. Ты слышишь меня? — Стэн посмотрел Джастине в глаза и, поклонившись, поцеловал в лоб. Джастина не успела даже оттолкнуть его, он повернулся и вышел из комнаты. Ну ничего, пусть тешит себя надеждами. Даже если она не разорвет с ним окончательно, но проучить проучит.

Раздался телефонный звонок, это был Уго. В его голосе звучало беспокойство.

— Джас, ты дома? Слава Богу!

— А что случилось? Почему ты об этом спрашиваешь?

— Случилось то, что я в 8 утра позвонил в Болинас, там никто не ответил. Я подумал, что вы еще спите, позвонил еще раз через час, и снова никого. Звоню Марте, она говорит, что ей не известно, где ты. Хотя бы предупреждала о своих перемещениях.

Джастина засмеялась, ее самолюбию льстило, что Уго Джанини так беспокоится о ней, и в то же время его опека стесняла ее. Получилось, что она и шагу не может ступить, не докладывая ему.

— У тебя какие-то проблемы? Почему ты меня разыскиваешь?

— У меня никогда проблем не бывает. Если только с тобой, — отчеканил Уго. — Ты мне нужна сегодня на съемку. Сможешь приехать?

— Конечно.

Джастина несколько часов провела на съемках. Потом они с Уго поехали обедать, и она попала домой только вечером. Первое, что Джастина увидела, открыв дверь в гостиную своего номера, был Стэн. Он удобно устроился в кресле, вытянув вперед свои длинные ноги.

— По-моему, я сказала тебе, чтобы ты больше не приходил, — сухо сказала она. Стэн повернул к ней свою белокурую голову и удивленно уставился невинными глазами.

— Ты вздорная, Джас. Но я все-таки должен был вернуться. Я обещал Дженнифер. — Стэн внимательнее всмотрелся в Джастину и добавил заботливо: — Ты что-то похудела, Джас, осунулась даже, завтра я вас забираю в Болинас, хотя день, проведенный в городе, пошел тебе на пользу. Ты еще больше похорошела. — Я тоже так думаю. Поэтому мы здесь и остаемся.

— В таком случае, остаюсь и я, хотя жалко, что наш дом будет пустовать в такое время года.

— Так не принимай на себя этот грех. Возвращайся в Болинас. Меня абсолютно не волнует, где ты будешь жить.

— Правда? — Стэн медленно поднялся с тахты и подошел к креслу, на котором сидела Джастина с сигаретой в руках. — Все дело в том, что для меня играет большую роль, где находитесь вы, миссис Джастина Хартгейм. Я хочу, чтобы ты была со мной. Ты еще не убедилась в этом? — Стэн нагнулся над Джастиной, собираясь поцеловать ее.

— Стэн, не надо! — Она уперлась руками в его грудь, но Стэн продолжал свое наступление и все-таки поцеловал ее. — Прекрати.

— Нет, это ты прекрати. Все заходит слишком далеко. Я готов грызть землю, но не допущу, чтобы дело раздувалось до невероятных размеров. Имей это в виду. — С этими словами Стэн поднял Джастину с кресла, отнес в спальню и положил на кровать.

— Стэн Уитни, уходи из моего дома! Джастина вскочила на кровати и попыталась оттолкнуть его, но он только взмахнул руками, и она снова свалилась на кровать. Одним прыжком Стэн оказался рядом с ней в постели, сопротивляться было бесполезно. Они начали все с самого начала.

44

Всю следующую неделю Джастина с Дженнифер оставались в городе, они ждали Лиона, который позвонил из Нью-Йорка и сообщил, что приедет в Сан-Франциско через несколько дней. Стэн вел себя прекрасно, каждую свободную минуту заезжал к своим «девочкам», как он продолжал называть Джастину с Дженнифер. Однажды он повел Дженнифер на «русские горки», и они так увлеклись головокружительными спусками и подъемами, что пропадали там целыми днями.

В день приезда Лиона Джастина запретила Стэну и близко подъезжать к их отелю, но тем не менее беспокойство не оставляло ее: от Стэна всего можно было ожидать.

Лион, как и обещал, приехал ровно в 2.10. Он прекрасно выглядел, как всегда, аккуратный, собранный и подтянутый, в светло-сером костюме, голубой рубашке и галстуке в белую и голубую полоску. С лохматым, в своих вечных джинсах Стэном его и близко нельзя было поставить. Интересно, найдет ли он общий язык с Дженнифер? Она уже вошла во вкус веселой вольницы со Стэном, когда взрослого мужчину можно называть просто по имени и обращаться с ним по-приятельски. Джастина опасалась, что Лиону не понравится, как она воспитывает дочь, и он сделает неутешительные для нее выводы. Хотя Джастина и ждала Лиона, но, увидев его в дверях, она удивилась. Он показался ей пришельцем из другого мира, настолько его образ был далек от того общества, в котором она вращалась в последнее время.

Джастина вскочила с кресла, в котором сидела, и пошла навстречу Лиону.

— Здравствуй, рада тебя видеть.

— Взаимно, — улыбнулся Лион, пожимая ее руку. — А где Дженнифер?

— Готовится к выходу. Сейчас Марта приведет ее. Проходи. Хочешь чего-нибудь выпить?

— Пожалуй виски с содовой.

— Сейчас я тебе приготовлю.

Джастина направилась к бару, радуясь тому, что, кажется, первые минуты встречи прошли благополучно. Она смешала напитки и с двумя бокалами в руках вернулась к Лиону. Он внимательно оглядел ее с ног до головы, не заботясь о том, что это может показаться неприличным.

— Ты хорошо выглядишь, Джастина. Успела отдохнуть после Австралии?

— Для меня работа — отдых, — стараясь, чтобы ее слова не прозвучали вызовом, пошутила Джастина. Лион засмеялся и прошел к креслу.

— Да-да, конечно, я и забыл.

— А я пошутила, — сказала Джастина, — у нас тут за городом есть домик, на другой стороне залива, мы с Дженнифер последние недели провели там.

Джастина решила хотя бы немного приоткрыть перед Лионом их с дочерью жизнь здесь. Все равно ведь Дженнифер не удержится и похвастается, как им было хорошо в Болинас. Глупо было надеяться и на то, что она не назовет имени Стана. Ну тут уж ничего не поделаешь, придется Лиону пережить это. Хотя почему-то Джастине не хотелось, чтобы он знал о Стэне.

— Я заказал билеты на вечерний рейс, — неожиданно сказал Лион, — надеюсь, ты успеешь собрать Дженнифер? Впрочем, это не так уж важно, я куплю ей все необходимое.

Джастина похолодела, она никак не ожидала, что так скоро расстанется с дочерью. Хотя бы еще несколько дней, чтобы привыкнуть к этой мысли, да и девочке трудно будет сразу остаться с отцом один на один.

— Но мы же говорили с тобой, что ты задержишься здесь на день-два, — возразила Джастина, с упреком взглянув на Лиона. — Дженнифер хотела повести тебя на «русские горки», — схитрила она. Но Лион покачал головой.

— Я так и собирался сделать. Но не получается, — сказал он.

В дверь постучали, и на пороге появилась Дженнифер с Мартой. Девочка была тщательно причесана, ее кудри украшал огромный бант, коротенькое пышное платьице, в которое ее нарядила Марта к приезду отца, не могло скрыть оцарапанные коленки. Девочка с любопытством уставилась на едва знакомого мужчину, своего отца, которого она уже плохо помнила.

— Дженни, здравствуй, голубка моя, — Лион поспешно вскочил с кресла и бросился к дочери. Он очень волновался, это было заметно, и Джастина с интересом наблюдала за встречей дочери с отцом. Волнение Лиона тронуло ее. Как ни говори, а она не должна быть эгоистичной. Дженнифер постоянно живет с ней, и она не может отказывать Лиону в этих встречах.

Лион склонился над девочкой, поднял ее и нежно прижал к себе. Джастина знала, каким Лион мог быть нежным и заботливым, и теперь не сомневалась, что он сумеет расположить к себе Дженнифер и вызвать ответную привязанность. «Это нормально, — успокаивала она себя, — и ничем мне не грозит. Лион порядочный человек, он не станет причинять боль дочери и мне».

— Ты готова ехать со мной, голубка? — спросил Лион девочку, которая теперь уже с возросшим интересом поглядывала на отца. Обхватив рукой его шею.

— Да, папа, — ответила Дженнифер, взглянув при этом на мать, и, очевидно прочитав что-то в ее глазах, спросила:

— А потом ты меня привезешь к маме?

— Обязательно, — успокоил ее отец и повернулся к Джастине.

— Я уже продумал, куда мы с Дженни поедем в эти предстоящие шесть недель. Если ты куда-нибудь надумаешь поехать, пожалуйста, пришли моей секретарше твои координаты, чтобы мы смогли отыскать тебя в случае необходимости.

— Хорошо, — кивнула Джастина, а Дженнифер предложила, переводя взгляд с отца на мать:

— Мама может приехать к нам, туда, где мы будем.

Невинное предложение дочери заставило смешаться обоих родителей, и пока Джастина обдумывала, что бы такое ответить, Лион нашелся первым и спокойно сказал:

— А почему бы и нет. Если мама захочет, она в любой момент сможет к нам присоединиться, — но, взглянув на растерянное лицо Джастины, добавил с улыбкой:

— Правда, твоей маме отдых не нужен, она отдыхает на работе.

Джастина засмеялась и решила перевести разговор в другое русло.

— Может быть, нам пойти пообедать? — предложила она. — В котором часу вы улетаете?

— В восемь.

— Тогда у нас еще есть время, а Марта пока соберет чемодан Дженнифер.

На том и порешили. Далеко они не пошли, в том же отеле находился ресторан с изысканной кухней, и Джастина предложила пообедать там. Они на лифте поднялись на 25-ый этаж и оказались в залитом солнечным светом помещении, которое как будто парило над городом. Ресторан располагался на огромном балконе, три стены которого затягивало небьющееся стекло, и отсюда открывался великолепный вид на город с его вознесенными вверх «Золотыми воротами» и часть залива. Лион с интересом оглядел зал, напоминающий экзотические джунгли с вьющимися по латунным столбикам лианами, высокими, под потолок, папоротниками, огромными пальмовыми деревьями, среди которых располагались уютные столики, Отгороженные один от другого вазами с вьющимися тропическими цветами. Лиону уже не раз приходилось бывать в Америке, и его не переставало удивлять царящее здесь сочетание безумной роскоши с простотой и даже, как ему всегда казалось, Вульгарностью нравов.

Джастину узнали, головы немногочисленных посетителей повернулись к ним и с любопытством провожали взглядами, пока метрдотель вел их к столику. Дженнифер захотела сидеть у прозрачной стены, и метрдотель с улыбкой поклонился девочке.

— Как вы пожелаете, мисс.

Лион обратил внимание, что Джастину принимали здесь как звезду и, когда они уже сидели за столиком и сделали заказ, шутливо заметил:

— Вот и меня коснулся отраженный луч твоей славы. Наверное, все сейчас гадают, с кем это изволит обедать их знаменитость.

— Ты преувеличиваешь, Лион, — небрежно сказала Джастина, хотя ей было приятно, что Лион это заметил. Может быть, он наконец-то поймет ее.

Джастина с радостью ощущала, что между ними устанавливаются спокойные дружеские отношения и боялась каким-нибудь неосторожным словом спугнуть их. Но по его виду казалось, что он тоже доволен встречей и не хотел бы поддерживать возникшее в последние годы напряжение.

— Над чем ты сейчас работаешь? — спросил он Джастину, и она почувствовала в его вопросе неподдельный интерес. И во время обеда она с увлечением рассказывала ему о фильме, в котором сейчас снималась, в лицах изображала типы, каких ей пришлось повидать во время съемок в реальных притонах. Лион охотно смеялся над ее рассказом, не забывая подключать к разговору дочь, обращаясь с ней, как с взрослой, что девочке ужасно нравилось.

После обеда они прогулялись в сквере неподалеку от отеля и вернулись в номер. Пора было уже выезжать в аэропорт. Вместе с Дженнифер ехала и Марта. Джастина повезла их сама и всю дорогу отчаянно переживала, она впервые так надолго расставалась с дочерью, и впервые Дженнифер уезжала от нее так далеко. Джастина старалась не показывать своего огорчения, но, очевидно, ей это не удавалось, потому что Лион неожиданно положил свою руку на ее и сказал тихо:

— Не беспокойся ни о чем, Джас. Все будет в порядке. А если удастся, приезжай и сама к нам.

Джастина с благодарностью глянула на Лиона и одними губами ответила:

— Спасибо… Ливень… — но он услышал и внимательно посмотрел на нее, а потом отвернулся и какое-то время сидел молча, глядя прямо перед собой на дорогу.

Уже перед посадкой в самолет, когда Лион уже взял Дженнифер за руку, чтобы вести ее вслед за остальными пассажирами, девочка помахала матери свободной рукой и сказала:

— До свидания, мамочка. Звони нам… и передай привет Стэну… О Боже! — Джастина видела по глазам Лиона, что он обратил внимание на это новое имя и посмотрел в ее сторону. Но лицо Джастины осталось непроницаемым, она торопливо наклонилась и на прощание еще раз поцеловала дочку.

— Пока, моя хорошая. Я тебя очень люблю.

Она еще долго смотрела им вслед, пока две большие и одна маленькая фигуры не затерялись в людском потоке. Потом медленно повернулась и пошла к машине. Все. Она осталась одна. Совершенно непривычное ощущение полнейшего одиночества нахлынуло на нее. Ей почему-то стало жалко себя, как будто ее вдруг разом все покинули.

Но дорога, как всегда, успокоила Джастину. Она подставляла лицо встречному ветру, и постепенно он унес все ее переживания и огорчения. На въезде в город она уже могла спокойно обдумывать свои планы и прикинуть, сколько еще времени ей придется жить в Сан-Франциско.

О Стэне она не думала, он существовал как бы вне ее реальной жизни, его и в самом деле трудно было представить как-то иначе, хотя они в последнее время вместе жили, спали и даже вели хозяйство. Но он все равно оставался для нее чем-то вроде призрака. Особенно если учесть его внезапные исчезновения и такие же неожиданные появления. Хотя Джастину безумно тянуло к нему, но она отдавала себе отчет, что любит его каким-то необъяснимым животным чувством. Была дикая страсть, было ощущение полной погруженности… в пустоту, когда она ничего не соображала и была неспособна контролировать себя. Были только он и она. Но вот он исчезал, и она могла спокойно обходиться без него. Правда, может быть, потому, что знала: рано или поздно он вернется. Время от времени Джастину посещали мысли, что так долго продолжаться не может. Эта страсть изведет ее, Уго прав, может случиться так, что она и работать не сможет, а этого допускать нельзя. Надо что-то решать. Но что? Ей ни разу не приходила в голову мысль, что она может выйти замуж за Стэна. Слишком уж он не вписывался в привычное для нее окружение. И сейчас, когда она неожиданно подумала об этом, ей стало смешно: «Замуж за хиппи! Конечно, это будет очень оригинально. Все просто с ума сойдут от радости, особенно там, в Дрохеде. И потом, сколько ему лет?» Джастина не знала и не спрашивала его, но можно было предположить, что где-то около 22 или того меньше. Иногда ей казалось, что Стэну не больше шестнадцати. А ей? Вот то-то. Но и расстаться с ним невозможно. Наверное, такое же ощущение дают наркотики. Джастина до сих пор не пробовала ничего подобного, но теперь знала, что вот именно так к ним и привыкают, когда хочется все бросить и не можешь этого сделать.

Занятая своими непростыми размышлениями, Джастина машинально поставила машину на стоянку, захлопнула дверцу и уже направлялась к отелю, когда услышала знакомый голос:

— Мадам, вы рискуете попасть под машину.

Вздрогнув от неожиданности, Джастина подняла голову и увидела лохматую белокурую шевелюру Стэна, высунувшегося из окна машины.

— Ты что, караулишь меня здесь? — Удивилась она.

— Нет, просто случайно проезжал мимо, — засмеялся он. — Ну что, большой серый волк уехал?

— Оставь при себе свои шуточки, — разозлилась Джастина. — Не смей называть его так.

— О, мадам растрогана и сожалеет о минувшем, — поиздевался Стэн, но, встретив суровый взгляд Джастины, стал сдержаннее. — Подожди меня минуточку, я отгоню машину.

Стэн отвел машину на стоянку и скоро появился перед Джастиной с букетом подмышкой и двумя бутылками вина в обеих руках.

— Пойдем, соберешь свои вещи, и мы сейчас же отправимся в Болинас.

— Я не хочу, — воспротивилась Джастина. — Я не поеду с тобой.

— Ты глупая, но я вынужден с этим мириться, — изрек Стэн.

— В таком случае, мы едем немедленно, даже не заходя в твой номер. Поворачивай обратно.

— Ну хорошо, — засмеялась Джастина. — А это-то зачем? — кивнула она на бутылки и на букет.

— Ах это? — спохватился Стэн, как будто только сейчас увидел, что у него в руках. — Букет, ну это чтобы поднять тебе настроение, а вино?.. Я не знал, какого ты захочешь, белого или красного, поэтому купил и того и другого. Хочешь выпить?

Джастина кивнула, и они поднялись в номер, а уже через час, нагруженные вещами, сели в машину Стэна и отправились в Болинас.

Следующий месяц они провели, как во сне или как в сказке. Джастина только несколько раз выехала в город на заключительные съемки, а остальное время они проводили, в основном, на пляже или лежали под большим деревом, растущим прямо у их дома. У Стэна весь месяц работы не было, и он оставался дома.

Чувствовали они себя совершенно счастливыми. Джастина сняла со счета достаточно денег, а Стэн не задумывался о происхождении денег, на которые они жили, не придавая этой стороне жизни большого внимания вообще.

Влюбленная пара дивно проводила время. Джастина даже занялась живописью. Стэн фотографировал ее за разными занятиями, истратив на это не одну катушку пленки. Дни стремительно пролетали.

Раза два Джастина звонила Лиону и передавала его секретарю свой телефон. Наконец они позвонили, Лион заверил, что с Дженнифер все в порядке, и сама она казалась абсолютно счастливой, когда Джастина разговаривала с ней по телефону.

Эпизод с женщиной в постели Стэна больше не повторялся, и он был совершенно предан Джастине, даже больше того, о чем она могла мечтать. Уго Джанини все-таки оказался неправ. У Джастины теперь не было никаких проблем со Стэном и вообще в жизни. За исключением одной небольшой. Она дважды перегрелась на солнце, раза четыре отравилась какой-то пищей. И между этими эпизодами она чувствовала себя совсем неважно, ее постоянно подташнивало. Женщина не придавала этому большого значения, потому что вообще-то чувствовала себя неплохо, но Стэн забеспокоился и заставил ее обратиться к доктору.

— Это может быть язва, Джас. Почему бы тебе не проехать в город вместе со мной в следующий раз, мне уже пора появиться там через два дня. Запишись сейчас на прием.

— Я думаю, это просто нервы. Но если тебя это успокоит… хорошо, я поеду.

Джастина записалась на прием за день до того, как они собирались поехать в город, и постаралась забыть об этом. Она не могла даже подумать, что с ее здоровьем что-то не в порядке. Жизнь была так прекрасна. И раньше у нее никаких проблем со здоровьем не возникало.

45

— Вставай, просыпайся!

— Который час? — Джастина снова чувствовала себя безобразно, но не хотела признаваться в этом Стэну.

— 7.30. Уже слишком поздно. Вставай. Я приготовил тебе кофе. — Стэн был по утрам очень рассеянным, но Джастина все равно старалась не показывать своего состояния и только закрыла глаза, когда ее чуть не вырвало в чашку с кофе.

Они уехали из дома в девять часов, и Джастине стало немного легче в дороге, но она чувствовала, что поездка по завиткам горных дорог может вызвать новый приступ, что и произошло.

— Ты побледнела, Джас. Ты себя хорошо чувствуешь?

— Конечно. Все в порядке. — Но, вероятно, не просто побледнела, а даже позеленела. Так, во всяком случае, она себя чувствовала.

— Но я рад, что ты, по крайней мере, едешь к доктору. У моей сестры было нечто подобное, но она пренебрегала целый год. А потом я услышал, что она оказалась в больнице с перфорированной язвой. И это не шутка.

— Охотно верю. Лучше ли сейчас твоей сестре?

— Конечно, все хорошо. Сейчас это не доставляет ей проблем. Но ты должна знать, что так бывает… Да… по крайней мере, пора уже знать о подобных вещах. Я заеду к себе домой до того, как мы отправимся назад. Ты скажешь мне, что нужно захватить в Болинас. Может быть, ты что-то захочешь съесть.

Он робко и нервно посмотрел на Джастину, что заставило ее улыбнуться, несмотря на тошноту. У нее было такое чувство, что они уже собираются пожениться. Так по-хозяйски, заботливо о доме они говорили в первый раз.

— Я думаю, когда доктор назначит мне лечение, придется есть одни только таблетки, — засмеялась Джастина.

— Мы их будем запихивать в отбивные.

Стэн наклонился в ее сторону и поцеловал в щеку, так они въехали в город, болтая и придумывая разные варианты использования таблеток. Она снова чувствовала себя хорошо, и могла шутить над своим недомоганием.

Стэн оставил Джастину перед зданием Фритцу на Юнион Сквэа раньше на полчаса, и она решила зайти в магазин И. Магнина, надо было только пересечь площадь. Там можно скоротать время.

На углу Джастина заметила мима, копирующего ее походку, и рассмеялась. Скоро она растворилась в сказочном великолепии элегантного магазина и хотела было отправиться в отдел мужской одежды сразу направо от входа, но передумала, Стэн не станет носить ничего из того, что она могла купить ему в этом магазине. Во всяком случае, у нее сложилось впечатление, что, несмотря на кажущуюся небрежность в одежде, он тщательно ее подбирает, но, конечно, не в таком магазине. Джастина улыбнулась про себя, направилась к прилавку, где висели женские свитера, и начала пересматривать их.

Через 20 минут она подобрала себе красный свитер с высоким воротником из тонкого шелкового трикотажа и купила кое-что новое из косметики. Ей требовалось что-то для поднятия настроения. У нее было предчувствие, что у доктора ей придется услышать новость, не совсем для себя приятную.

В указателе на первом этаже больницы женщина отыскала имя врача, на прием к которому записалась. Говард Хаас, доктор медицины, кабинет 312. Фитцу было крупным и довольно известным медицинским учреждением, но как только Джастина вышла из лифта и увидела ряды дверей по обе стороны коридора, ее охватило паническое желание убежать отсюда. Но она сдержала себя, тем более, что доктор, наверное, уже ждет ее. Ее врач в Лос-Анджелесе рекомендовал ей именно его, когда она сказала ему, что будет сниматься в Сан-Франциско. Он сказал это на всякий случай, и вот пригодилось.

Джастина назвала секретарше свое имя и присела к столику с журналами в ожидании, когда ее пригласят. Журналы были скучные, воздух душным, она начала нервничать, но скоро услышала свое имя.

— Проходите сюда, миссис Хартгейм. — К счастью, ждать долго не пришлось.

Джастина последовала за медсестрой к тяжелой дубовой двери в конце коридора и вошла туда. Во всей этой сцене было что-то старомодное, женщина ожидала, что доктор Хаас носит очки в роговой оправе и абсолютно лыс. Но все оказалось совсем иначе. Это был мужчина лет 45, казалось, он много играет в теннис. Волосы его были только чуть седыми, он улыбался своими голубыми глазами, когда тряс ее руку.

— Миссис Хартгейм, не будете ли добры присесть? — Несмотря на благосклонную улыбку доктора, Джастине хотелось ответить отрицательно, но выбора у нее не было.

— Спасибо. — Вдруг она почувствовала себя ребенком, вызванным в школе к директору, и не знала, что сказать дальше.

— Давайте сначала поговорим немного о вашей судьбе, потом вы расскажете мне о своих проблемах. Если какие-нибудь проблемы существуют. — Доктор снова улыбнулся женщине, и она немного расслабилась. Удаление миндалин в детстве, несколько отитов позже, Дженнифер. Вот и вся ее история болезней. — Вы очень здоровый человек, так что же привело вас ко мне сейчас?

Джастина рассказала доктору о приступах тошноты, перегревах, отравлениях. Он кивнул, не делая никаких записей. Казалось, все это не произвело на него никакого впечатления.

— Когда у вас были последние менструации?

— Когда были последние? — Она следила за этим без большого внимания, не придавая им большого значения. — Несколько недель назад, по крайней мере, я так думаю. — Внезапно ей стало плохо от этих вопросов доктора.

— Вы точно уверены, что они были? Вы помните это? — Врач посмотрел на нее, как на идиотку.

— Я помню, что они были, но когда точно, не могу сказать. Кроме того, их продолжительность была всего несколько часов.

— Это необычно для вас?

— Да. — Женщину удивил тон доктора. Он разговаривал с ней, как будто она была молоденькой девушкой, почти ребенком, а его слова отскакивали от письменного стола медленно, метко, монотонно, как теннисные мячики.

— А каковы были периоды перед этим?

— Точно так же. Но я решила, что это вызвано работой, нервным напряжением или еще чем-то. — Это были очень необоснованные оправдания.

— Но вам нужно было следить за регулярностью периодов.

— Да. — Джастине очень хотелось снять охватившее ее напряжение, пошутить, но она остановила себя. Слова доктора заставили ее задуматься и даже напугали.

— Есть ли какие-нибудь изменения дыхания? Избыточный вес? — Джастина этого не замечала, о чем и сообщила доктору. — Ну, давайте посмотрим. — Доктор снова хитровато улыбнулся ей.

Она начала молиться про себя, но было уже поздно. Визит к доктору напоминал экзамен, который можно было пройти, а можно и не пройти, когда ты уверен, что ничего не выучил. Во всяком случае, у нее были подобные ощущения. Хотя всегда есть надежда, что экзамен будет сдан.

Доктор Хаас посмотрел. И увидел. У Джастины была трехмесячная беременность. Может быть, даже три с половиной месяца. Вот это да!

— Поздравляю, миссис Хартгейм. Я думаю, ребенок появится в марте. — Он ее поздравляет! — Мы проведем анализы, чтобы быть до конца уверенными в этом, но у меня нет никаких сомнений по этому поводу. Вы беременны. — И доктор улыбнулся.

— Но я не… это… ах!.. спасибо, доктор. — Она рассказала доктору об удалении гланд, но ничего не сказала о том, что она незамужем. Вот тебе и поздравления, глупая!

Доктор назначил ей срок повторного осмотра через месяц и посоветовал сразу же после окончания съемок возвращаться к себе домой, в Лос-Анджелес. Она спустилась вниз на лифте, чувствуя тяжесть на душе. По крайней мере, у нее было такое чувство, как будто ее придавили тяжелым камнем. Что она скажет Стэну? Он должен был забрать ее и ждать внизу. Джастина посмотрела на часы. Стэн должен был подъехать десять минут назад. Может быть, его еще нет? Мысли ее заметались… может быть, Стэн забыл… может быть… он вообще не приедет… Она решила не говорить ему сразу, а сказать, когда они вернутся в Болинас, когда сядут под своим любимым деревом рядом с домом, и все будет тихо, без спешки.

Когда Джастина вышла из здания и увидела ожидавшего ее Стэна, сердце в груди забилось и захотелось плакать.

Она открыла дверцу машины, села на соседнее с ним сидение и сделала попытку улыбнуться.

— Привет!

— Что сказал тебе доктор?

— Я беременна.

— Что? — Разговор напоминал сцену из фильма о Лауре и Харди. Все казалось совсем не так, как она запланировала. Просто это выскочило из нее, и все. Вероятно, ей хотелось быстрее сбросить камень с души. — Подожди минутку, Джас. Что ты хочешь этим сказать? Ты беременна? Но ты же предохранялась.

— Да, но тем не менее я беременна. Прими мои поздравления.

— Ты сошла с ума?

— Нет. Так сказал мне доктор.

— А ты сказала ему, что ты незамужем? — Стэн побледнел.

— Нет. Я забыла.

— О, Боже! — она истерично захихикала, взглянула на Стэна, а затем безумно начала себя жалеть. Стэн был готов взорваться. — Каков срок беременности?

— Три — три с половиной месяца. Послушай, Стэн. Я очень сожалею… я не сделала это специально, все получилось случайно.

— Да, конечно. Я понимаю. Но это оказалось шокирующе неожиданным для меня. Разве ты не следила за своими циклами? Почему ты ничего не говорила мне?

— У меня было некоторое своеобразие периодов… понимаешь…

— Какое еще своеобразие?! В это я не могу поверить.

— Куда ты везешь меня, скажи на милость? — Они уже с четверть часа кружили по Маркет Стрит.

— Откуда я знаю? — он посмотрел в зеркало заднего вида, а потом снова на Джастину. Вдруг его лицо осветилось. — Ничего, я знаю, что делать. Поедем в Сан Хосе.

— Сан Хосе? Для чего? — Может быть, Стэн, хочет убить ее и выбросить ее труп где-нибудь по дороге.

— В Сан Хосе есть больница, где делают аборты. Там работает мой друг.

— Ну, поедем. — Поездка в Сан Хосе прошла в полном молчании. Они украдкой смотрели друг на друга, но никто не произносил ни слова. Джастина понимала, что Стэн не хочет говорить, и сама она боялась заговорить тоже. У нее было чувство, что она совершила самое тяжелое преступление на свете.

В Сан Хосе друг Стэна оказался очень приятным человеком, он выслушал всю информацию и сказал, что позвонит им. Джастина вышла к машине, чувствуя себя одинокой и оскорбленной. Поездка в Сан Хосе заняла полтора часа, а назад пришлось ехать дольше среди усилившегося дорожного движения, кроме того, предстояла еще дорога в Болинас. Женщина была утомлена всем этим и не хотела думать об аборте. О чем угодно, только не об этом.

Стэн попытался завязать легкую беседу по дороге в Сан-Франциско, но Джастина ничего не слышала. Настроение Стэна улучшилось. В самом деле, он сделал все возможное, чтобы избавиться от ребенка, это принесло ему облегчение. А ей чувство отчаяния.

— Стэн, сверни на обочину. — Они доехали только до южных границ Сан-Франциско, когда Джастина произнесла эти слова, но больше ждать она не могла.

— Здесь? Тебе плохо?

— Да. Но не в том смысле, что ты имеешь в виду. Поверни на обочину. — Стэн свернул, взгляд его стал тревожным, Джастина повернулась к нему лицом. — Стэн, я буду рожать ребенка.

— Сейчас? — слово прозвучало как визг, потому что сам Стэн был сгустком нервов.

— Нет, не сейчас. В марте. Я не хочу делать аборт.

— Чего ты не хочешь?

— То, что ты слышал. Я хочу ребенка. Я не прошу тебя жениться на мне, но можешь не просить меня отказаться от ребенка. Я не откажусь.

— Почему? Ради Бога, Джас, почему? Это подкосит нас под корень, не говоря о том, какой вред принесет тебе самой. У тебя уже есть ребенок. Зачем тебе два?

— Потому что я люблю тебя и хочу иметь нашего ребенка. И в глубине души я не могу поверить, что ты тоже этого не хочешь. Когда двое любят друг друга так, как любим друг друга мы, это преступление — не иметь ребенка, ставшего результатом этой любви. Я не могу поступить иначе, Стэн, я должна так сделать.

— Ты серьезно?

— Да.

— Боже. Я хотел сделать все так, как было бы лучше для тебя. Но мы еще поговорим об этом. Но ты хочешь полностью связать себя, Джас.

— Я понимаю это. Но мне будет еще хуже, если я откажусь от этого. Я буду рожать, независимо от того, останешься ты со мной или нет. — Последние слова были исключительной бравадой, но Стэн не заметил этого.

— Хорошо, милая леди. Решение остается за вами. — Он снова завел машину и направился в сторону города без единого слова.

46

Нигде не останавливаясь, этим вечером они вернулись в Болинас, чтобы хотя бы перекусить, и всю дорогу молчали, обменявшись лишь парой слов.

Джастина сама не могла понять, как к ней пришло такое решение, но после того, как она его приняла, ее переполнило удивительное облегчение. Теперь ей даже казалось, что она с самого начала именно этого и хотела — иметь от Стэна ребенка. Она не хотела выходить замуж за него, но ребенка хотела, и неважно, что будет дальше. Замуж она уж точно больше ни за кого не выйдет, зато у нее будет двое детей, как у матери. «О Боже!» — Джастине неожиданно пришло в голову, какое у них с матерью странное совпадение в судьбах. Вторые дети — незаконнорожденные, хотя Дэн формально не считался таким. На кого же ей записывать своего ребенка, не на Хартгейма же?

Джастина размышляла об этих новых проблемах, и лицо ее засветилось, как будто она уже держала в руках теплый живой сверток. Стэн искоса глянул на нее и еще больше нахмурился. Джастина ощутила на себе его недовольный взгляд и спокойно улыбнулась ему. Жалко, конечно; теперь им придется расстаться. Стэн не вынесет такого резкого поворота в своей судьбе. Хотя, может быть, он и смирится, когда она скажет ему, что не собирается женить его на себе. Можно ведь жить вместе просто так, и он может уйти, когда ему захочется.

Впереди показался поворот к их дому, и Стэн, так же не говоря ни слова, помог ей выйти из машины, а потом приготовил ужин. После чего Джастина забралась в кровать и отключилась.

На следующее утро, едва открыв глаза, она обнаружила, что Стэн не спит, смотрит в потолок с несчастным выражением на лице. Она нежно прикоснулась рукой к его плечу.

— Стэн… мне в самом деле, очень жаль… Но я не могу иначе.

— И не нужно. Может быть, ты и права. Иметь ребенка, я имею в виду.

— А как же ты? — Ей стало интересно. Стэн повернулся на бок, оперся на один локоть, посмотрел на нее, потом заговорил.

— Нет, Джас. Мне это не нужно. Но вечером ты сказала, что неважно, какова будет при этом моя позиция. Ты считаешь по-прежнему?

— Да. — Голос Джастины был спокойным, когда она спросила: — Мы расстанемся?

— Нет. Просто поедешь в Лос-Анджелес. И причем очень скоро. Я не хочу, чтобы ты оставалась здесь.

— А я не хочу сейчас туда возвращаться, Стэн.

— Ты должна, если любишь меня, Джас. Ты уже и так совершаешь поступок, нужный только тебе. И ты должна совершить что-то, нужное мне. — Стэн объяснил это очень доступно и разумно, но все было иначе на самом деле. Для Джастины, по крайней мере.

— Что изменится от того, что я сейчас уеду в Лос-Анджелес? Для чего это нужно? Я никогда больше не увижу тебя? — О Боже!

— Нет, я буду навещать тебя. Я ведь люблю тебя, Джас. Но я не смогу переносить твое присутствие. Ты будешь беременна, и все будут об этом знать. У нас много общих знакомых, и разве ты можешь представить, что можно будет это скрыть. Я бы все-таки посоветовал тебе еще раз хорошенько подумать. Уго Джанини будет первым, кто обратит на это внимание. А ведь найдутся и другие. И у тебя могут возникнуть проблемы с работой. — Голос Стэна звучал горько и расстроенно.

— Но кого это может волновать? Ну и пусть все знают, что у нас будет ребенок. Так делают многие. Мы же любим друг друга. Так какая кому разница? Неужели ты вдруг стал таким добропорядочным и считаешь, что для подобных вещей нужно непременно быть женатым? Это же так просто и широко распространено. Но ты и сам все это прекрасно знаешь.

— Нет, не знаю. Кроме того, у меня чувство вины во всей этой истории. Ты представляешь, как все это будет: я буду приходить и уходить, иногда пропадать. Конечно, я не буду пропадать часто, но сейчас мне это просто необходимо. По крайней мере, я хочу оставить за собой такую возможность. А если я буду постоянно видеть тебя с вытянувшимся лицом и огромным животом, я сойду с ума.

— Значит, мне придется сделать так, что лицо у меня не вытянется.

— Все равно вытянется, и тебя нельзя за это винить. Но ведь ты же умная. На твоем месте я бы избавился от этого. Прямо сегодня.

— Мы очень разные с тобой, вот и все.

— Ты уже говорила об этом. Но я же сказал тебе в самом начале, что мне не свойственна ответственность. Ты считаешь, что это надолго? Это навсегда.

— Что ты хочешь от меня?

— Я хочу, чтобы ты сказала мне что-нибудь определенное. Я хочу одного. Чтобы ты вернулась домой. И тебе придется уехать в любом случае. Ты уже закончила сниматься, ты свободна и умна. Тебе осталось только позвонить в агентство, заказать билеты и сесть в самолет. Именно так ты и поступишь. А если ты собираешься спорить со мной, том можешь не трудиться, у тебя нет шанса выиграть спор. В твоем распоряжении два дня. Ты можешь собираться сегодня. Потом ты поедешь в Лос-Анджелес, и у нас с тобой остается шанс не расставаться окончательно, а если ты сейчас останешься здесь, то все кончено навсегда. Я никогда не смогу простить тебя за это. Я буду все время думать, что ты осталась здесь, чтобы охомутать меня. Поэтому сделай одолжение… уезжай.

Стэн вышел из комнаты, а Джастина уткнулась в подушку, сотрясаясь от злых слез, и через несколько минут услышала, как Стэн уехал. Все кончено. А через два дня все будет кончено насовсем. Другого выхода не было. Стэн заставил ее взглянуть на вещи реально. Это было самое жестокое, что Стэн совершил по отношению к ней.

Странно, но сейчас Джастине казалось, что она любила его больше, чем когда бы то ни было. Стэн поступил с ней очень жестоко, но она все равно любила его. Это был Стэн. Это был его образ жизни, мыслей, его нельзя было обвинять за это. В конце концов, Джастина чувствовала, что причинила боль и ему своим решением сохранить беременность. Но у нее не было выбора. Она должна была родить этого ребенка!

Джастина решительно поднялась, умылась холодной водой и принялась укладывать вещи. Ее охватило странное желание сделать наперекор всем. Конечно, и Уго Джанини будет в шоке, когда узнает. Да и все остальные. Она скоро не сможет сниматься. Ну и пусть. Тогда она уедет в Дрохеду и будет рожать там. Мать ее поймет. Жалко только, что после целой вечности счастливых дней они со Стэном дожили до этого, последнего, ужасного. Последнего во всем.

— Спокойной ночи, Стэн.

— Спокойной ночи, — а потом добавил, — Джас, ты понимаешь меня? Я… мне неприятно, что я доставляю тебе все эти волнения, но я не могу… я просто не могу иначе… Мне кажется, что иногда я и сам хочу, чтобы ты родила, но не знаю точно. Может быть, все и уладится. Посмотрим. Я чувствую себя не совсем в своей тарелке.

— Тебе не в чем винить себя. Я сама приняла такое решение. Кроме того, всему приходит конец.

— Да. Так случается. Но я сожалею, что ты забеременела. Боже, разве я хотел?..

— Не переживай, Стэн. Я не печалюсь по этому поводу. Я даже рада, хотя…

— Почему ты так хочешь родить, Джас?

— Я уже говорила тебе. Я хочу, чтобы ты все время был со мной. Это очень трудно выразить словами… я просто хочу. Вот и все. Я должна так поступить. — Они лежали в темноте, держась за руки, и Джастина думала:

— Это последняя ночь. Это конец. В последний раз я лежу с ним в одной кровати. Мы расстаемся навсегда. Все последнее… Она знала, что Стэн никогда больше не приедет в Лос-Анджелес, он ненавидит этот город, и ему совсем не интересен их будущий ребенок.

— Джас? Ты плачешь?

— Н-нет. — Но она всхлипнула при этих словах.

— Не плачь. Ну, пожалуйста, не плачь, Джас! Я люблю тебя. Пожалуйста. — Они лежали в объятиях друг друга и плакали. Последняя ночь. Последняя… — Джас, мне так жаль.

— Все хорошо. Все будет нормально. — Вскоре Стэн уснул в объятиях Джастины. Этот мальчик, которого она любила. Мужчина, который любил ее, чувствовал себя виновным, но все-таки предал, нанес огромную душевную травму, хотя подарил ей огромную радость, которую она никогда не испытывала раньше. Стэнли. Гигантский мальчишка. Красивый мужчина с душой ребенка.

Мужчина с красивыми мускулами, которые она увидела в первый раз на пляже в день знакомства. Как она могла обременить его своим существованием? Джастина знала, что никогда не сделает этого. Он, так же, как и она в свое время, больше всего на свете любил свободу. Но от этой мысли ей становилось очень печально.

Джастина лежала так без сна, пока не начало светать, а потом повернулась на спину и заснула, уставшая от мыслей. Последняя ночь подошла к концу. Это было начало конца.

47

— Послушай! Не смотри на меня так! Я приношу тебе пользу, отправляя назад в Лос-Анджелес. У тебя там много друзей, а я приеду в ближайшие пару месяцев… Ради Бога, Джас. Я не хочу объяснять тебе все с начала, но не хочу, чтобы ты оставалась здесь в таком положении, со взглядом, полным тоски. — Они стояли в аэропорту, и Стэн смотрел на Джастину глазами, полными тоскливой вины.

— Нет-нет, все хорошо, прости меня. Ничего нельзя изменить сейчас… — Какая от всего этого польза? — Я отдала тебе назад ключ от дома в Болинас?

— Да. Ты взяла джинсы? Я видел их, они вчера сушились в саду, они еще вполне годятся. Не стоит их выбрасывать. — Боже мой, Стэн! До чего же ты практичен.

— Конечно, они еще там, прибери их. — Джастина с усмешкой посмотрела на него, и получила в ответ одобрительную улыбку. Вот так-то лучше. Они как будто разыгрывали какую-то пьесу. Хороший дядя Стэн провожает тетю Джастину в аэропорту, а тетя Джастина не устраивает даже истерик. Вот так они и выглядели, улыбаясь для посторонних. Джастина удивлялась, для кого же они играли этот спектакль: для окружающих их в аэропорту людей, друг для друга или сами для себя. Как будто они разыгрывали несчастный конец романа. Джастина как-то читала такой однажды в книге. А вообще-то они просто коротали эти минуты, уже не обнимаясь, Ожидая, когда объявят посадку в самолет. Эти минуты были самыми тяжелыми, вспомнилось все самое скверное.

Джастину заставил очнуться мягкий голос Стэна и пустота его слов, сдобренная улыбкой:

— Не заставляй меня чувствовать себя виноватым.

— Я положила твой плащ на заднее сидение машины.

— Хорошо.

— Я позвоню тебе, когда мы доберемся.

— Подожди до воскресенья, когда цены на переговоры станут меньше, и не стоит тратить деньги ежедневно на пустую болтовню.

Какой-то человек, пробегая мимо, в сутолоке задел Джастину, и она покачнулась. Стэн злобно глянул ему в спину и заботливо поддержал женщину. Эта забота так не вязалась с его последними прощальными словами, что Джастине захотелось ударить его. Она собиралась сказать ему что-нибудь резкое, но Стэн увидел что-то у нее за спиной и пристально смотрел туда поверх ее головы.

Джастина не стала оборачиваться, хотя это могла быть его очередная жертва, какая-нибудь хиппи. Но это ее уже не взволновало. Стэна не переделаешь. Его надо принимать таким, какой он есть, или не принимать совсем.

— Ну, почему каждый день? Я просто думала, что тебе будет не безразлично узнать, все ли в порядке. — Оттенок раздражения все-таки зазвучал в ее голосе.

— Если самолет потерпит крушение, я услышу об этом. Устройся и позвонишь через пару дней. — Джастина кивнула. Лучше будет, если она совсем не позвонит. — Хочешь жвачку? — Она отрицательно покачала головой, отвернувшись в сторону. Со стороны можно было подумать, что рядом стоят два чужих друг другу человека. Но Джастине было безразлично, как они выглядят со стороны. Все это становилось слишком тягостным.

— Всем пассажирам, имеющим зеленые посадочные талоны на рейс № 21 американской авиалинии, следующим до Лос-Анджелеса, просьба пройти на борт через выход Д, окно 12. Всем пассажирам…

— Это твой самолет. — Джастина кивнула, радуясь, что все заканчивается, но толкаться в толпе не хотелось.

— Я знаю. Нужно немного подождать. Слишком много людей… это бессмысленно…

— Бессмысленно ждать, Джас. Уходя, уходи. — Спасибо тебе, мистер Уитни, сукин ты сын… но она только продолжала кивать, стараясь сдержать себя, чтобы на прощание не расцарапать ему лицо. Но внезапно ей стало очень плохо, едва только она подумала, что видит его в последний раз.

— Я… да… ах, Боже мой! — Джастина вцепилась в его куртку, провела рукой по лицу Стэна, все в последний раз, и отвернулась, пряча слезы. Хотелось стонать, упасть на колени прямо на пол зала ожидания, застучать по огромному, хромированному борту самолета изо всех сил, положить конец всему происходящему. Она хотела остаться с ним. Боже, как она хотела остаться! Джастина хотела, чтобы Стэн обнял ее, но он не сделал этого. Он знал, что она, вероятно, упадет в обморок, если он это сделает.

— Джас, возьми свой плащ, — он почти силой отдал ей в руки сумку и плащ, и толпа подхватила ее, увлекая к самолету. Джастина чувствовала, что Стэн сердится, считая, что она нарочно устроила весь этот спектакль, но все это ее уже не волновало. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой одинокой и несчастной, как в эту минуту. У нее было такое чувство, что она теряет самое любимое и ценное в жизни. Джастина сомневалась, что когда-нибудь вновь встретится со Стэном. Ее все еще тянуло к этому мужчине, которого она любила и ненавидела одновременно.

— Стэн…

— Пока, Джас, счастливого полета. Позвони в воскресенье. — Джастина отвернулась и начала продвигаться сквозь пропускной пункт вместе с толпой пассажиров. Их со Стэном разделяла уже приличная толпа людей, и она теперь старалась смотреть только вперед, чтобы не оглядываться на того, с кем ей хотелось остаться больше всего на свете.

— Джас!… Джас! — Она остановилась в людском потоке, повернулась, чтобы увидеть его. Джастину со всех сторон обтекали люди, толкали, но она должна увидеть его. — Джас… я люблю тебя! — Он все-таки сказал эти слова. За такие непредсказуемые вещи она и любила его. Порыв этой последней минуты захватил ее сердце.

Джастина еще раз посмотрела на Стэна. Их глаза встретились и сказали друг другу то, что они не смогли высказать все утро. Таким способом это оказалось легче.

И Джастина снова увидела в глазах Стэна невыразимую нежность. Толпа подхватила ее и втиснула в самолет, и вот Сан-Франциско уже оказался внизу. А потом и вовсе пропал. Так же, как и Стэн.

48

Джастина едва не расплакалась, услышав в трубке родной голос матери.

— Мама! Да, мама, это я. Что случилось? Ничего особенного. Помнишь, ты мне сказала однажды в Химмельхохе, что приедешь сразу же, как только в этом будет необходимость!

— Джастина, скажи мне все-таки, что случилось? У меня в последнее время очень неспокойно на душе. Неужели произошло то, чего ты опасалась, Лион забрал у тебя Дженнифер?

— Да нет, мама, с этим все в порядке. Лион звонил недавно из Бонна, они с Дженнифер уже там. Он собирается в Америку через месяц и тогда ее привезет.

— Но в таком случае, что-то с тобой? — настаивала Мэгги, хотя ее успокоило уже то, что она слышит голос самой Джастины. Она жива, и это главное. Все остальное можно исправить или пережить.

— Мама, я тебе говорю, что ничего страшного не произошло, — засмеялась Джастина. — Просто я очень хочу, чтобы ты приехала, вот и все.

— Но я даже не знаю, как…, — засомневалась Мэгги, — это так далеко.

— Ничего страшного, — уговаривала ее Джастина, — кто-нибудь из дядюшек проводит тебя в Сидней, а я здесь встречу. Пожалуйста, приезжай.

— Ну хорошо, — сдалась Мэгги. — Когда ты хочешь, чтобы я приехала?

— Как можно скорее, — обрадовалась Джастина, — спасибо, мамочка. Пришли телеграмму, когда выезжаешь или позвони. Целую тебя. И очень жду.

Джастина уже две недели жила дома, в Лос-Анджелесе, и Стэн ни разу не позвонил ей. Не звонила и она ему. Она встретилась со своим доктором, и он подтвердил, что ее беременность к тому времени составляла уже около четырех месяцев. Джастина пожаловалась доктору на частые головокружения и тошноту, но он не нашел в этом ничего противоестественного. Конечно, это бывает не у всех женщин, но ведь беременность протекает по-разному. Доктор попросил Джастину сдать дополнительные анализы и сказал, чтобы она не волновалась, больше бывала на свежем воздухе и вообще вела здоровый образ жизни: никаких сигарет, никакого алкоголя — и все будет хорошо.

— Через пять месяцев у вас появится очаровательный малыш, — заверил доктор Джастину, и она улыбнулась, представив себе крошечную копию Стэна. Джастина попрощалась с доктором и вышла на залитую солнцем улицу. Она решила посидеть где-нибудь на воздухе, съесть мороженого. Джастина нашла уютное открытое кафе, затененное густой зеленью, и устроилась за столиком подальше от входа.

Две недели, проведенные в одиночестве, вернули ей самообладание. Все это время она только и знала, что спала до обеда, потом ехала куда-нибудь пообедать, гуляла, а когда возвращалась домой, снова ложилась спать. И, как ни странно, сразу же засыпала. «Ну и сони мы с тобой, малыш», — думала она, обращаясь к тому человечку, который уже жил у нее внутри. Но такая бездумная жизнь заглушила ее воспоминания о Стэне, они стали какими-то расплывчатыми и не приносили ей теперь боли. Иногда по вечерам она ездила к знакомым, но долго там не задерживалась. Все ее знакомые были так или иначе связаны с миром кино, и все разговоры велись вокруг кино. Обсуждали планы на будущее, предстоящие съемки, Джастину тоже все постоянно спрашивали, какие она предложения получила, ведь все знали, что Уго Джанини делает на нее серьезную ставку и долго без работы не держит. Он печет фильмы, как блины, и весьма удачные. Многие актрисы завидовали этой рыжеволосой австралийке и пытались понять, чем же она так привлекла неутомимого и удачливого Уго Джанини. Разве могла Джастина сказать кому-нибудь из своих постоянных соперниц, что через месяц-два ей уже ни о каких ролях и съемках и думать не придется. Она перестала туда ездить.

Уго позвонил ей из Сан-Франциско. Он был очень возбужден и не скрывал радости. Джастина поняла, что, очевидно, он встретил там Стэна и мог убедиться, что Джастина уехала домой одна. Может быть, даже он видел Стэна с какими-нибудь девицами и решил, что Джастина окончательно рассталась с ним.

— Джас, ты в порядке? Я рад тебя слышать. Мы тут еще снимаем натуру, но я скоро приеду. Мы с тобой должны встретиться, Джас, — кричал он, не слушая ее ответов. Впрочем, Джастина мало ему отвечала, перекричать Уго было невозможно.

— У меня грандиозная идея, Джас. Как раз для тебя.

— И когда ты собираешься осуществлять свою идею? — поинтересовалась Джастина.

— А у тебя еще какие-то планы? — Уго насторожился.

— Я тебе расскажу при встрече. — И Уго еще больше насторожился.

— Джас, ты ничего не должна скрывать от меня. Ты получила предложение от кого-то?

— Да нет же, Уго, успокойся, я по-прежнему работаю только с тобой… Но… обстоятельства могут измениться.

Джастина была уверена, что после этого разговора Уго сразу же примчится в Лос-Анджелес. Так и случилось. На следующий же день он был у нее.

— Рассказывай, Джас. Какие еще там у тебя обстоятельства? Когда мы с тобой работаем, не может быть никаких обстоятельств. Ты меня поняла? Иначе ты не сделаешь себе имени, а в кино без этого работать невозможно, ты и сама уже в этом смогла убедиться.

Уго в волнении бегал по комнате, размахивая руками, и пытался убедить Джастину в том, в чем она и сама не сомневалась. Она решила все ему выложить начистоту.

— Уго, успокойся и послушай меня. Пока я еще могу сниматься, но…

— Боже мой, Джас, что за загадки ты мне загадываешь? — снова заволновался Уго. — Ты можешь сказать мне, что у тебя за обстоятельства?

— Могу. Я беременна, Уго.

Этим признанием Джастине удалось его успокоить. Просто Уго потерял дар речи. Он осторожно присел на кресло, не сводя с нее глаз, в которых отражалась гамма чувств: изумление, ужас, недоверие… Джастина встретила его взгляд со спокойной улыбкой.

— Вот видишь, Уго, ничего страшного не произошло. Я не ухожу от тебя, у меня нет других предложений. Просто возникли вот такие обстоятельства.

Но, судя по выражению лица Уго, для него, очевидно, было бы лучше, если бы Джастина получила другое предложение и приняла его, он бы смог в конце концов вернуть ее, а здесь он чувствовал свое полное бессилие.

— Конечно, всему виной этот негодяй?.. — наконец произнес Уго. — У меня было предчувствие, что добром все это не кончится.

— Разве иметь ребенка от любимого человека — это зло? — Джастина была настроена благодушно, и смятение Уго забавляло ее, хотя она понимала, что своей беременностью доставила ему массу хлопот. Ведь все свои последние идеи он строил под нее. И через какое-то время ему предстоит искать новую актрису, а это не так-то просто, хотя их здесь пруд пруди.

— Я вернусь в Сан-Франциско и убью его, — заявил Уго.

— Стэн тут ни при чем, — сказала Джастина, чем снова вызвала у Джанини шоковое состояние.

— Ты хочешь сказать, что Уитни ни при чем? — переспросил он, не веря своим ушам, — я правильно тебя понял?

— Не совсем, — засмеялась Джастина. — Конечно, ребенок от него. Но я сама захотела оставить ребенка. Вот в этом отношении он ни при чем.

— Это ничего не меняет, — проворчал Уго. — В таком случае он должен жениться на тебе, — заявил он решительно. Джастина расхохоталась так заразительно, что Уго, несмотря на все свои переживания, тоже неуверенно улыбнулся:

— Наверное, вы обо всем уже договорились, а я выгляжу круглым идиотом, пытаясь уладить ваши дела, — сказал он печально.

— В общем-то договорились, — кивнула Джастина, поднимаясь с кресла и отворачиваясь к окну, чтобы Уго не видел, что ей все-таки не так уж и весело. — Я не выхожу за него замуж, Уго. Мы со Стэном расстались, но это вовсе не повод для того, чтобы тебе убивать его.

Джастина услышала, что Уго тоже поднялся с кресла и идет к ней, и, обернувшись, она увидела его улыбающееся, довольное лицо. Он взял ее руку, бережно поднес к губам, но не поцеловал, а уткнулся в ее ладонь лицом. Потом поднял на нее смеющиеся глаза.

— Ничего, Джас. Все в порядке. Если ты так решила, значит, так тому и быть. В конце концов, где один ребенок, там и другой не лишний. Воспитаем… А он пусть катится к черту, если не оценил тебя. — Казалось, что Уго больше всего доволен, что Джастина рассталась со Стэном Уитни. А ребенок? Ну что ж. Пусть он будет, только бы не было Стэна. Уго успокоился и приступил к делу.

— Я надеюсь, студийные съемки ты еще выдержишь? — спросил он. — Без выездов, только здесь, на студии?

— Ну конечно, — Джастина и самой не терпелось продолжить работу. Две недели затворничества начинали надоедать ей. — А что у тебя за грандиозная идея, о которой ты говорил по телефону? — Поинтересовалась она. Уго немного помрачнел и махнул рукой.

— Придется ее отложить. Она была связана с твоим участием, но теперь все меняется. Хотя, ты знаешь, — глаза его заблестели, как бывало всегда, когда его осеняла новая мысль, — ее можно повернуть. Слушай… Молодая очаровательная женщина влюбилась в негодяя… Они какое-то время живут вместе, потом выясняется, что она ждет ребенка, и этот негодяй ее бросает. Она в отчаянии уезжает на ранчо к родителям и там встречает другого… Этот, первый, опомнился, ему ее не хватает, и он бросает разыскивать ее. Разыскал… Тут, как ты сама понимаешь, возникает любовный треугольник. Она мечется, не знает, кого выбрать и так далее… Концовка может быть любая. Надо подумать. Ну как? По-моему, гениально! Что, если заказать сценарий и можно начинать съемки. А? Джас?

Джастина покачала головой.

— Гениального в этом ничего нет. Самая банальная история, каких уже снято немало. Но раскрутить можно интересно. В конце концов все сложности повторяются, главное, как сделать. Но в этом твоем фильме я сниматься не стану.

— Но это же не о тебе. Простое совпадение, Джас, ты что, не понимаешь, что в кино все играют себя или своих знакомых, близких. Разные эпизоды из своей жизни, только и всего.

— Я не хочу спорить с тобой, хотя и считаю, что ты говоришь глупости. Но это я играть не буду. — Джастина разозлилась, и Уго понял это:

— Ладно, ладно, я не настаиваю.

Они договорились, что Уго позвонит, когда Джастине надо будет приехать на студию, и Уго, попрощавшись и заверив ее, что он всегда к ее услугам, поехал домой.

Джастина опять осталась одна. Через заднюю дверь она прошла на веранду, а оттуда спустилась в сад к бассейну. Доктор рекомендовал ей побольше быть на свежем воздухе, надо выполнять рекомендации. Солнце только что скрылось за горизонтом, и весь небосклон был озарен розовым сиянием. Его отблески отражались в прозрачной воде бассейна, легкий ветерок смешивал розовые блики, разгоняя их, и казалось, что прямо на поверхности воды резвятся маленькие диковинные существа. Джастина окунулась в теплой воде, поплавала без большого энтузиазма, не хватало Дженнифер, сейчас бы весь сад был оглашен смехом и визгом. Джастина ощутила тоску по дочери. Хоть бы поскорее Лион привозил ее. К тому времени подъедет и мать, так что дом опять наполнится жизнью. А через пять месяцев, О господи, как еще долго ждать, — в доме появится еще одно существо.

Неожиданно ей ужасно, просто до головокружения, захотелось увидеть Стэна… Она вспомнила, как он однажды внезапно появился, когда они с Дженнифер его совсем не ждали и тоже купались, как вот она сейчас, в бассейне. Джастина поспешно вылезла из воды, насухо растерлась мягким пушистым полотенцем и, накинув легкий халатик, который еще с утреннего купания висел на спинке кресла, побежала в дом. Но там все было тихо: ни шагов, ни голосов, ни звонка. «В конце концов, почему я мучаю себя? Ведь я обещала ему позвонить, как приеду. Может быть, он ждет моего звонка, поэтому сам и не звонит». Понимая, что лукавит сама перед собой, Джастина тем не менее пошла в гостиную и набрала номер Стэна.

На том конце провода трубку долго не поднимали, и Джастина уже подумала, что никого нет дома, как послышался голос Стэна.

— Да?

Джастина попыталась представить себе, чем он мог заниматься, прежде чем поднял трубку, и откликнулась не сразу. Голос Стэна опять, на этот раз уже нетерпеливо, сказал:

— Говорите же, я слушаю.

— Стэн, это я. Извини, что я сразу не позвонила тебе, как приехала. — Она мучительно соображала, чтобы такое придумать, чем она была занята. Ей не хотелось, чтобы у него создалось впечатление, что она выдерживала в ожидании его звонка. Пусть он не воображает, что она волнуется, ждет его, они остаются просто друзьями, и она может позвонить ему в любое время, как другу. — Я была занята, Стэн, — не нашлась она, чем еще объяснить свое молчание.

— Это очень хорошо, Джас. Тебе сейчас надо побольше развлекаться, скоро ты не сможешь этого делать. — «Негодяй, как он заботится о ней!» — но голос ее прозвучал мягко, когда она сказала:

— Я только этим сейчас и занимаюсь. Практически не бываю дома. Уго предложил мне новую роль.

— Я рад за тебя.

— Послушай, Джас, тебе не следует больше звонить сюда. Не волнуйся, не сходи с ума по этому поводу, это все пустяки. Хотя бы некоторое время не звони мне. У меня живет женщина. Она согласилась платить за квартиру, а это ощутимая помощь.

— Женщина? И давно? Кто же это, так неожиданно появившаяся? И почему мне по этой причине не звонить? Что ты имеешь в виду? — О Боже, зачем она спрашивает все это, это же совсем не ее дело. Третья сигарета… Кого волнует вообще ее жизнь, ее роли? Все прошло, все кончено между ней и Стэном. Король умер! Да здравствует Король…

— Послушай, Джас, это, в самом деле, не имеет никакого значения. Ты совсем не знаешь ее, и в любом случае это очень ненадолго. — Ах ты подлец, сукин сын!

— Нет, я, наверняка, знаю ее. Я слышу это по твоему голосу. Кто она? Это неважно, но все-таки, скажи, кто она, так, ради любопытства. Кто это? — Истерические нотки появились в голосе Джастины.

— Кристина Пак. — Негодяй, она знала эту женщину. Именно о ней говорил ей однажды на пляже Стэн. Она была единственной, которая искренне волновала его когда-то. Но Джастина думала, что их роман закончился. А это оказывается совсем не так! Она вернулась. — Эй, Джас, продолжай, забудем об этом. Это временное явление. Она позвонила вчера, сказала, что приехала на пару недель, поэтому она остановилась здесь, проживет не больше месяца. Не стоит и говорить об этом.

— Будь добр, прекрати меня успокаивать. — Снова эти истеричные нотки. Если это так неважно, то почему я не могу звонить? Боишься ее расстроить, Стэн? Ее огорчат мои звонки? Она немного ревнива и притязательна? С чего бы вдруг? Она надеется обладать тобою всю оставшуюся жизнь?

— Не бери это в голову, если ты будешь расстраиваться, это повредит ребенку. Ребенку? Ребенку? После того, как он отказался от него.

— Хорошо, Стэн, хватит об этом. Это твоя жизнь. Я просто хотела сказать тебе о работе. Вот и все. Не расстраивайся. И еще, Стэн…. я не буду звонить тебе… Живи счастливо… — Глупые, никчемные слова. Почему бы просто не напустить на себя безразличный вид?

— Джастина… я люблю тебя, малышка, помни об этом.

— Скажи об этом Кристине, Стэн…. — и тут она расплакалась. Дала волю чувствам. Но почему ей выпала такая судьба? Почему? Она ненавидела себя, но не могла бросить трубку, его голос, словно магнит, притягивал ее.

— Джас, я позвоню тебе на следующей неделе.

— Не утруждай себя. Не беспокойся. Кристине это может не понравиться. Хотя раз в жизни, Стэн, хотя бы раз сделай все порядочно, не наполовину. Если ты хочешь быть с Кристиной, будь с ней. Если ты хочешь быть со мной, приезжай в Лос-Анджелес. Но не ломай ее жизнь, и мою, и свою тоже. Так разрываясь, ты только тратишь время. Постарайся быть искренним хотя бы перед самим собой.

— Если ты будешь так вести себя, то я не позвоню тебе.

— Хорошо. Так и скажи об этом Кристине.

— Надеюсь, ты поняла меня, Джас. Ты единственная, кто понимает мои чувства. Что ты хочешь от меня? Стать таким, каким я не являюсь? Но я не могу. Я такой, какой есть. — Стэн… Он хочет, чтобы его пожалели! Маленький мальчик, которого не понимает весь мир. Бедный, милый Стэн, и плохая большая Кристина, и такая несчастная Джастина.

— Вот черт! Давай поговорим в другой раз. Я люблю тебя, Джас.

Итак, Стэн с кем-то живет. Недавний восторг померк и забылся, нашелся мужчина, который отомстил за всех своих собратьев своенравной Джастине Хартгейм. Ну и черт с ним! Теперь уж точно все кончено. Джастина вырвала из записной книжки листок с телефоном Стэна Уитни и разорвала его в мелкие клочья.

49

Впервые Мэгги летела одна на край света. Во всяком случае, она так считала, что Америка, куда она теперь летела по зову Джастины, и находится на краю света.

Никаких особых событий во время этого длительного перелета не произошло. Безбрежная гладь океана так сверкала под солнцем, что глазам было больно, а земля, появившаяся внизу позже, напоминала стеганое одеяло, сшитое из лоскутков, она была испещрена линиями, квадратами и как будто разорвана на кусочки.

Во время непродолжительных посадок Мэгги выходила из самолета размять ноги, а потом самолет снова взмывал за облака, и час за часом Мэгги приближалась к Америке. Она не отрывалась от иллюминатора, наблюдая смену ландшафтов и даже времен года. Вот внизу на многие мили вокруг раскинулись снежные поля, похожие на грубую буклированную ткань вперемешку со снежно-белым вельветом, а как только достигли Западного побережья, их сменили яркие сатины зелени и голубизны, составленные из озер, лесов и лугов.

Наконец объявили, что самолет начинает снижаться, скоро они приземляются в аэропорту Лос-Анджелеса. Мэгги с возросшим интересом приникла к маленькому окошечку, и то, что она увидела, заставило ее охнуть от восхищения. Перед ней расстилался водный массив, озаренный сказочным розовым закатом.

Следующей мыслью Мэгги было беспокойство: встречает ли ее Джастина. Накануне она звонила ей, но, вероятно, неважно себя чувствовала, ее голос был какой-то тусклый и усталый. Она просила мать поторопиться с выездом и почти зарыдала, когда Мэгги сказала ей, что уже заказала билет. Ее состояние встревожило Мэгги, и дорога не казалась ей теперь такой уж страшной, хотелось побыстрее попасть к дочери. Братья в один голос наказывали ей везти Джастину домой. Здесь ей будет лучше. Мэгги никак не могла понять, что же происходит с дочерью. Может быть, возникли осложнения с тем парнем, о котором она говорила, но в таких случаях мать не вызывают. Джастина всегда самостоятельно решала все свои проблемы. «Ладно, хватит гадать. Уже прилетела, сейчас же и узнаю».

Самолет сделал круг над городом, и через некоторое время Мэгги ощутила небольшой толчок. Приземлились. Пассажиры начали выходить из самолета. Мэгги накинула свое шикарное, присланное Джастиной, манто, взяла маленькую сумочку и встала в ряд. Она хотела одеться в дорогу попроще, но Фиона настояла, чтобы Мэгги взяла манто и надела хорошие вещи.

— Твоя дочь вращается в богатом обществе, я не говорю «приличном», я не знаю людей современного искусства, но, думаю, они богаты, и ты должна быть на уровне, чтобы Джастине не пришлось стыдиться матери.

Теплое легкое манто пригодилось Мэгги еще в дороге, и она была рада, что послушалась матери. Все пассажиры были хорошо одеты, и Мэгги чувствовала себя среди них спокойно и уверенно.

— Удачи вам. Спасибо за то, что вы воспользовались нашими услугами, — улыбнулась стюардесса. Она произносила привычные заученные слова, но Мэгги казалось, что она адресовала их только ей, и благодарно улыбнулась в ответ.

Через несколько минут Мэгги уже стояла в аэропорту Лос-Анджелеса, растерянно оглядываясь по сторонам. Она не знала, куда идти, и решила оставаться на месте в надежде, что Джастина разыщет ее сама. Вокруг нее сновали или неторопливо, с достоинством, проходили мужчины и женщины в разношерстной одежде: в золотистой ламе, шиншилле, норке и здесь же люди в шортах, в расстегнутых до пояса рубахах.

Неожиданно Мэгги почувствовала, как ее обхватили сзади за плечи, и услышала радостный голос дочери.

— Мамочка, спасибо, что приехала!

Мэгги обернулась и увидела Джастину. Она почти не изменилась с тех пор, как они приезжали в Химмельхох с Дженнифер. Но все-таки что-то в ее облике было не то. Дочь заметно пополнела, и внезапно Мэгги каким-то особым, присущим только женщине и матери, чутьем догадалась о причине истеричного состояния дочери. «Беременна. Вот в чем дело». Джастина по глазам матери поняла, что ей незачем сообщать ей эту важную новость, та уже обо всем догадалась сама.

— Да, мама, вот это и есть та новость, о которой я тебе собиралась рассказать, — засмеялась Джастина, и Мэгги с облегчением заметила, что дочь держится спокойно, она весела, значит, беременность ее не угнетает.

— Ну и прекрасно! — Мэгги привлекла к себе дочь и нежно поцеловала ее. — Ты домой-то меня собираешься везти?

— Ой, ну конечно же. Я совсем раскисла, увидев тебя. — Джастина подхватила мать под руку, и они отправились за багажом.

По дороге домой Джастина вкратце рассказала матери о том, что произошло с ней после того, как они с Дженнифер вернулись из Австралии. Она решила ничего не скрывать от матери и рассказала все. Даже то, что Стэн заставил ее уехать из Сан-Франциско, а она продолжает любить его. Джастина чувствовала огромное облегчение от того, что теперь не одна и что рядом с ней самый близкий человек, от которого не надо ничего скрывать и которому можно довериться, как самой себе.

— Наверное, я тебя все-таки шокировала, мама, — улыбнулась Джастина, мельком глянув в ее сторону. — Ты молчишь.

— Я стараюсь понять тебя, девочка моя. И, мне кажется, понимаю. А сейчас я думаю о другом. Если бы ты мне рассказала об этом парне и о том, как ты к нему относишься, а потом спросила бы, что делать, сохранять ли ребенка от него, наверное, я бы тебе посоветовала то же, что ты решила и без меня, — ответила Мэгги дочери, улетая мыслями в свое прошлое, к своему любимому человеку, от которого она тоже хотела ребенка.

— Спасибо, мама. Я не сомневалась, что ты поймешь меня.

Они уже ехали по городским улицам, запруженным гуляющей публикой. Мэгги с любопытством смотрела по сторонам, впитывая новые для себя впечатления. Она никогда раньше не бывала в таком большом городе, разве что в Сиднее. Но здесь было все по-другому: и дома, и люди, и воздух. Хотя воздух-то здесь как раз ей и не понравился, тяжелый, душный, насыщенный газами от множества машин, и Мэгги сразу же подумала, что непременно уговорит Джастину поехать перед родами, а если возможно, и пораньше, домой, в Дрохеду. Там здоровый, чистый воздух, натуральная пища, неизвестно, чем они здесь питаются, так что Джастине с ребенком будет там лучше.

Машина проехала по обсаженной платанами подъездной аллее и остановилась у подъезда шикарного особняка.

— Это и есть твой дом? — спросила Мэгги, с интересом оглядывая двухэтажный особняк, увитый изумрудно-зеленым плющом.

— Входи. — Джастина распахнула тяжелую дубовую дверь и пропустила мать в просторный, устланный коврами холл.

Джастина помогла матери раздеться и проводила в гостиную, а сама побежала на кухню. Приходящая служанка должна была приготовить ужин, так что оставалось только накрыть на стол.

— Сейчас я тебя отведу в твою комнату, и ты можешь принять ванну, пока я тут вожусь, — крикнула она матери.

Комната Мэгги, как и все в доме, была уютной и изысканно убранной. На полу лежал пушистый французский ковер, как будто с рассыпанными по его нежному ворсу цветами, крохотные фиалочки перемежались с белыми и красными небольшого размера розами и мириадами почти точечных разноцветных цветочков, разглядеть которые можно было только нагнувшись. На низеньком столике стояла ваза со свежесрезанными нежно-розовыми и розовато-лиловыми цветами. Мэгги даже не знала, как они называются. Все это великолепно сочеталось с мягкими розовыми с лиловым оттенком покрывалами на кровати и креслах.

Мэгги улыбнулась, вспомнив то кавардак, который царил в квартире Джастины в Сиднее, которую она снимала перед отъездом в Лондон.

После ванной Мэгги почувствовала себя посвежевшей и отдохнувшей. Как ни странно, длительный перелет никак не отразился на ее самочувствии, так велико было ее желание попасть к дочери, заслонить ее от неведомой ей тогда опасности.

За ужином она спросила Джастину, когда Лион собирается привезти Дженнифер, и неожиданно заметила, что Джастина покраснела.

— Уже скоро. Жду, что на днях позвонит и скажет точнее.

— Тебя что-то волнует? — Мэгги, не отрываясь, смотрела на дочь.

— Мама, может быть, мне уехать из дома, когда он буде здесь? — Джастина умоляюще взглянула на мать, потом отвела глаза и прошептала. — Я боюсь, что он догадается. А так, я как будто на съемках где-нибудь, а ты встретишь Дженнифер и заберешь ее.

Волнение Джастины, ее страх перед Лионом из-за своей беременности удивили Мэгги. Ей казалось, что Джастину ничего больше не связывало с ее бывшим мужем, кроме Дженнифер. Выходит, она ошиблась.

— Наверное, так и надо сделать, — согласилась Мэгги.

Она почему-то была рада, что Джастину заботит, какого мнения о ней будет Лион. Может быть, у них все еще образуется, хотя вряд ли, он не простит ей чужого ребенка.

— Мама, когда ты так мучительно размышляешь, все твои мысли можно читать у тебя по лицу, — засмеялась Джастина. — Уверяю тебя, я поступаю так вовсе не потому, что собираюсь вернуться к нему. Я больше никогда не выйду замуж. Буду одна воспитывать своих детей.

Эти слова вызвали у Мэгги печальную улыбку, и Джастина поняла ее смысл. Она знала, что если бы Дик Джоунс нашелся, мать сказала бы ей об этом еще по телефону, она тогда сразу же спросила ее об этом. Но нет, его так нигде и не было. Людвиг Мюллер продолжал обзванивать все фермы, но все безрезультатно. Подключился и Боб Уолтер, и даже братья Клири узнавали о нем при случае, но Джоунс бесследно исчез. Ничего не знал о нем и его сын. Людвиг иногда видится с ним. Было такое впечатление, что он поменял имя или вообще уехал из страны.

— Я помню твою теорию относительно того, что дочь повторяет судьбу своей матери с небольшими отклонениями, — грустно пошутила Джастина. — Вот и хочу подтвердить ее на практике.

— Я готова отказаться от своей теории, только бы у тебя все было по-другому, — сказала Мэгги, в который уже раз с болью думая о том, насколько жестока и несправедлива судьба ко всем женщинам в роду Клири.

50

Джастина поехала на прием к врачу, а потом собиралась заехать на студию, и Мэгги осталась одна в доме. Она вышла в сад, прихватив с собой книгу, и устроилась в одном из кресел на лужайке перед бассейном. Книга так и лежала нераскрытой у нее на коленях, а мысли Мэгги вращались вокруг одного и того же: как помочь дочери, как сделать, чтобы дочь не страдала. Материнское сердце подсказывало, что Джастине плохо, она переживает из-за того, что этот Уитни так поступил с ней. Она пытается обмануть себя, делая вид, что ее мало трогает равнодушие Уитни к их будущему ребенку. Но ведь это не так, и Мэгги чувствует, что сердце дочери не на месте. Может быть, и не стоило ей оставлять беременность. Хотя Мэгги и поддержала ее решение, вспомнив себя. Но, даже не видя этого парня, она нисколько не сомневалась, что он не заслуживает такого самоотречения и такой любви, какую испытывает к нему Джастина. Почему же она краснеет при упоминании имени Лиона и боится, что он догадается о ее беременности…

Раздался телефонный звонок, и Мэгги поспешно вскочила с кресла. Она вынесла телефонный аппарат на веранду, чтобы не пропустить звонок Лиона.

— Алло?

На том конце провода молчали, чувствовалось, что там возникло легкое замешательство, потом мужской голос неуверенно произнес:

— Марта, это вы?

— Нет, это не Марта. Кто вы? И к кому вы звоните?

— Мне бы хотелось поговорить с миссис Хартгейм… Дома ли она?

— Миссис Хартгейм нет дома. У телефона ее мама. Если вы хотите что-то передать ей, пожалуйста, я слушаю.

— Мама? — Удивился мужчина. Казалось, ему и в голову не могло придти, что у миссис Хартгейм может быть мама. Однако после секундного колебания мужчина сказал:

— Я рад познакомиться с вами, миссис…, простите… хотя бы и заочно.

— Меня зовут миссис Клири, — представилась Мэгги, забавляясь странной беседой и той милой, ребячливой непосредственностью, с какой ее собеседник завязал знакомство. — Может быть, и вы назовете себя?

— О да, непременно, — с готовностью откликнулся мужчина. — Я Стэн Уитни, миссис Клири. Наверное, Джастина вам рассказывала обо мне.

Мэгги почувствовала замешательство, не зная, как вести себя с этим парнем. Только что она посылала на его голову несчастья и кары за отвергнутую дочь, и вот он сам, если не собственной персоной, то вполне в пределах досягаемости. Во всяком случае, ее мнение о себе услышать может. По ее молчанию Стэн понял, что миссис Клири наслышана о нем, и тоже молчал и ждал, что она скажет.

— Если у вас есть, что передать миссис Хартгейм, я слушаю вас, — сухо повторила Мэгги. Она не будет поддерживать с ним разговор. Все и так ясно. Если он хочет что-то изменить в своих отношениях с Джастиной, пусть приезжает и разговаривает серьезно. А делать вид, что ничего не происходит, и поддерживать пустую болтовню она не намерена. Каждый человек должен нести ответственность за свои дела, пусть даже он ничего не обещал Джастине. Но она же не домогается его и не притязает на его свободу, пусть в таком случае и он оставит их в покое.

— Простите, миссис Клири, я хотел только узнать, все ли у Джастины в порядке… в смысле здоровья…, — голос Стэна тал похож на голос обиженного ребенка.

— У нее все в порядке.

— Тогда передайте ей, пожалуйста, что я…, нет, не надо. Лучше я сам скажу ей об этом…

— Только я попрошу вас не говорить ей того, что может расстроить ее, мистер Уитни. — Голос Мэгги звучал как голос прокурора, но она решила больше не сдерживать своих эмоций. Стэн улыбнулся, и это чувствовалось по его тону, когда он сказал:

— Передайте Джастине, что я очень люблю ее. До свидания, миссис Клири, я на самом Деле рад слышать вас.

И он первым повесил трубку. Когда на линии послышались короткие гудки, Мэгги отняла трубку от уха и с недоумением посмотрела на нее. «Да, действительно неординарный человек этот Стэн Уитни. Он ведет себя так, как будто ничего особенного не произошло».

Мэгги осторожно положила трубку на аппарат и пошла в дом. Приехала Нэтти, служанка, надо было помочь ей разложить продукты и приготовить что-нибудь вкусное для Джастины.

Но в этот день им не пришлось обедать дома. Джастина потащила мать в дом своей подруги Триш Кауфман, которая устраивала званый вечер до поводу своего возвращения из Европы. Казалось, ничто не могло поколебать ощущение превосходства и своей избранности у небожителей Голливуда, но Рим, Париж оставались тем не менее своеобразной Меккой даже для этих баловней судьбы, как их везде представляли. Так что Триш Кауфман тоже не избежала соблазна ступить на древние камни прославленных столиц мировой цивилизации. Джастине все эти впечатления были не внове, но ей хотелось присутствовать на этом вечере и потому, что у них с Триш с самого начала установились дружеские отношения, и еще хотелось показать матери киношный мир.

Особняк Триш располагался неподалеку от дома Джастины, но тем не менее они поехали на машине. Ходить пешком здесь было не принято, тем более приходить пешком на званые вечера.

Все гости уже собрались и толпились в огромном светлом зале на первом этаже, откуда можно было выйти в сад к бассейну и теннисным кортам. На открытой лужайке в саду были расставлены столики с закусками. Обед должен был проходить там. Но сама хозяйка находилась пока в зале, встречала гостей, и все кружили вокруг нее по залу, как вокруг оси. Триш Кауфман была высокой черноглазой и черноволосой женщиной с бледным одухотворенным лицом. В ней наполовину текла еврейская кровь, что отражалось в характерном разрезе глаз, во влажном блеске их чуть синеватых белков и изящной горбинке, украшающей прямой, может быть, немного длинноватый нос. Триш нельзя было назвать красавицей, но все фильмы с ее участием пользовались неизменным успехом. Она играла характерные роли сильных женщин, наделенных яркими личностными качествами и горячим темпераментом. Триш и сама была похожа на своих героинь. Она помогла многим одаренным актрисам пробиться в жизни и со всеми сохраняла самые дружеские отношения. Джастина была не исключением, она тоже многое получила от Триш, как только появилась в Голливуде. Триш да еще Уго — вот, пожалуй и все, кто ее поддержал здесь, но и этого было достаточно, чтобы успех состоялся. Триш увидела Джастину с Мэгги, как только они появились на пороге, и поспешила им навстречу. Она была одета во все красное и даже в ушах и на пальцах красовались большие ярко-красные рубины.

— Ты, как факел, того и гляди вспыхнешь, — пошутила Джастина, целуя хозяйку. — Хочу представить тебе свою маму. Если хочешь, можешь называть ее, по своей привычке, просто по имени. Мэгги. Позволим ей это, мама? — Джастина, представляя мать, взяла ее под руку, и Мэгги чувствовала себя рядом с дочерью очень спокойно и надежно, хотя шла сюда с трепетом.

— Можно мне поцеловать вас, Мэгги? — Триш быстро наклонилась и прикоснулась губами к щеке Мэгги, обдав ее душистой волной изысканных духов. — Я очень люблю вашу дочь, а сейчас завидую ей гнусной завистью.

— Почему? Вы такая красивая, — наивно спросила Мэгги, испытывая теплое чувство благодарности за такой прием.

— Но ведь у нее есть мама, — серьезно сказала Триш, и в ее глазах промелькнула печальная искорка. — Ну не будем грустить, пойдемте. — Триш, не выпуская руки Мэгги, прошла в центр зала и представила ее своим гостям. Мэгги немного смутилась, но устремленные на нее взгляды были доброжелательны. Многие приняли присутствие на вечере матери Джастины как очередную изюминку, припасенную для них Триш, ведь не каждый раз актрисы приглашают на вечер своих мам, тем более, если они не имеют никакого отношения к миру кино. Но это даже вносило какую-то очень теплую нотку в их встречу, придавало ей настроение семейного праздника.

Когда все перестали обращать внимание на Мэгги и занялись своими разговорами, она стала потихоньку разглядывать гостей. Судя по их одежде и по тому, как они держались, все присутствующие были влиятельными людьми в мире кино. Джастина ей еще когда они ехали сюда, сказала, что здесь будут все известные режиссеры и актеры, но Мэгги кино смотрела очень редко, а уж американское и вовсе три-четыре раза в жизни, поэтому их имена и лица ей ничего не говорили. Она занялась тем, что наблюдала за Джастиной и за тем, кто как с ней разговаривает. Мэгги заметила, что Джастина здесь была своим человеком и к ней относились с уважением. Во всяком случае, Мэгги не увидела ни одного недоброго взгляда в сторону дочери.

На какое-то время она потеряла Джастину из виду, все гости с бокалами в руках рассыпались по саду, кто-то сидел на бортике бассейна и забавлялся с плавающим там дельфином. Мэгги устала стоять и присела за столик в тени густого платана. К ней то и дело подходили гости, чокались, спрашивали про Австралию. Эта страна была такой далекой и в представлении людей, никогда не бывавших там, необыкновенно экзотической. Так что и сама Мэгги, как в свое время Джастина, как бы таили в себе некую тайну, которую они вынесли оттуда.

Неожиданно Мэгги увидела Джастину, которая направлялась к ней в сопровождении невысокого коренастого мужчины. Он еще издалека смотрел на Мэгги и широко улыбался, так что Мэгги вначале подумала, что они знакомы, но, приглядевшись, убедилась, что видит его впервые.

— Мама, разреши тебе представить Уго Джанини, — сказала Джастина, когда они подошли к матери. Мэгги протянула руку и ощутила крепкое энергичное пожатие.

— Мой продюсер, наставник и большой друг. — При этих словах Джастины лицо Уго расплылось в довольной улыбке, и он, взглянув на Джастину, снова обернулся к Мэгги.

— Вы не представляете себе, как я рад, что вы приехали сюда. — Вначале она отнесла его слова к разряду обычной любезности, но необыкновенная горячность его речи заставила ее задуматься. «Это тот самый мужчина, который помог Джастине перебраться в Голливуд, очевидно он рассчитывает на большее, нежели чем простая дружба», — догадалась она. А Уго продолжал:

— Это необыкновенно хорошо, что вы приехали. Теперь я спокоен за Джас.

Мэгги засмеялась и спросила заинтересованно:

— А раньше у вас были причины беспокоиться за нее?

— Еще какие! В вашей дочери таится бездна очарования и столько же безрассудства.

Появившаяся хозяйка услышала последние слова Уго и погрозила ему пальцем.

— Не этим ли женщины и привлекают таких мужчин, как ты, Уго Джастини?

Стало темнеть, и сад озарился спрятанной в листве деревьев иллюминацией. Мэгги устала от впечатлений, к тому же гости совсем развеселились, некоторые стали прыгать в бассейн, пытаясь взобраться верхом на дельфина, и Мэгги поняла, что ей пора уходить. Она предупредила Джастину, чтобы та не волновалась, доберется сама, но Джастина поговорила с Уго, и он отвез Мэгги домой. Джастина тоже не стала долго задерживаться, и они с матерью еще успели поболтать перед сном.

— Красивая женщина эта Триш, — вспомнила Мэгги ее бледное прекрасное лицо. — Она живет одна?

— Если ты имеешь в виду, есть ли у нее муж, то нет, она одинока. У нее никого нет, все ее родные погибли в свое время в Германии, ее совсем маленькую спасли американские солдаты и привезли сюда, в Америку. Всем, что она имеет, Триш обязана только себе.

Мэгги вздохнула. У каждого в жизни столько трудностей.

— А этот Джанини? Мне кажется, он любит тебя.

Джастина хмыкнула и пожала плечами.

— Не знаю, но он делал мне предложение.

И тут Мэгги вспомнила про звонок Стэна. Сказать или нет о нем дочери? Пожалуй, она не вправе скрывать от нее.

— Сегодня звонил мистер Уитни.

Джастина вздрогнула и резко повернулась к матери.

— Что он сказал?

— Просил передать, что любит тебя…

Джастина болезненно поморщилась, как будто у нее заболел зуб, и больше ничего не спросила. Мэгги стало жалко ее, и после минутного молчания она тихо сказала:

— Может быть, нам и в самом деле уехать в Дрохеду. Ты сейчас не снимаешься. Дождемся Дженнифер и поедем, пока ты еще можешь лететь. Потом такие нагрузки будут уже опасны для ребенка.

— Пожалуй, так будет лучше, — помедлив, согласилась Джастина.

51

Лион привез Дженнифер только через месяц, когда Джастина уже не находила себе места от отчаяния. Ей казалось, что она уже больше никогда не увидит свою дочь, да и Мэгги забеспокоилась и думала поехать в Германию, чтобы самой привезти девочку. Джастина так разозлилась на Лиона, что уже не думала о том, какое впечатление произведет на него ее беременность, и скрываться от него не стала.

Джастина с Мэгги встретили их в международном аэропорту Лос-Анджелеса и в нетерпении высматривали в потоках постоянно прибывающих пассажиров рыжеволосую кудрявую головку Дженнифер. Но она первая увидела их, и они услышали ее радостный голосок: «Мамочка! Бабушка Мэгги!» Нарядно одетая, повзрослевшая девочка бежала им навстречу, а чуть в отдалении, улыбаясь, шли Лион с Мартой. Джастина была одета в широкий плащ, и он скрывал ее пополневшую фигуру. Лион решил провести в Лос-Анджелесе неделю, Дженнифер успела так привязаться к отцу, что никак не хотела, чтобы он уезжал сразу после их возвращения. Они договорились вместе покататься на яхте, сходить в зоопарк и сделать массу интересных вещей. Это означало, что дочь не хотела отпускать его, и Лион заказал себе на неделю номер в отеле Лос-Анджелеса. Дженнифер настояла, чтобы он и сейчас поехал вместе с ними домой, и Джастина была вынуждена пригласить его.

Дом сразу ожил с появлением девочки. Дженнифер тут же побежала к себе в комнату, проверила, на месте ли ее любимые игрушки. А потом, пока накрывали на стол, она потащила Мэгги к бассейну.

Лион, сидя в кресле, наблюдал, как Джастина движется по комнате, внимательно оглядел ее фигуру и усмехнулся. Он уже догадался, от кого Джастина получила этот подарок. Дженнифер постоянно вспоминала какого-то Стэна, с которым они так весело играли, и он увозил их с мамой отдыхать куда-то на море. Лион ни о чем специально не расспрашивал дочку, но она не знала, что надо что-то скрывать от отца, и по некоторым деталям ее рассказов он понял, что Джастина жила с этим парнем. Конечно, теперь его не касалось, как и с кем она живет, но… было неприятно, и больше всего оттого, что все это происходило на глазах у Дженнифер. Лион собирался поговорить с Джастиной, чтобы она отдала ему дочь. И теперь его решение утвердилось. Когда Джастина выйдет замуж, а может быть, она уже сделала это, и родит ребенка, Дженнифер будет ей не нужна.

Лион поднялся и вышел в сад, откуда слышался веселый голосок дочери.

— Дженни, голубка моя, я, пожалуй, поеду к себе в отель. Отпусти меня, пожалуйста, тебе и без меня здесь будет весело с мамой и бабушкой. А я устал.

Дженнифер поспешно вылезла из бассейна и бросилась к отцу.

— Но, папочка, — умоляюще воскликнула она, подпрыгивая перед ним в то время, как Мэгги набрасывала на ее плечики пушистое полотенце. — Ты же мне обещал остаться с ними.

— Прости меня, голубка, но я должен ехать, — твердо сказал Лион. Поцеловал дочку, попрощался с Мэгги и ушел, не заходя в дом.

С Джастиной он встретился только перед самым отъездом, позвонил накануне вечером и пригласил пообедать вместе. Джастина долго выбирала, что бы ей надеть, не хотелось подчеркивать свою пополневшую фигуру, хотя она понимала, что он уже обо всем догадался. Она боялась идти к Лиону на встречу, страшилась предстоящего разговора, чувствуя, что он будет касаться дочери.

Джастина вошла в ресторан, когда Лион уже сидел за столиком. Он подчеркнуто внимательно следил за ней взглядом, когда она шла между столиками. Его глаза были холодными, а лицо замкнутым и чужим. Лион поднялся ей навстречу, но даже не улыбнулся.

— Спасибо, что пришла Джастина.

— Почему же я должна была отказаться, мне всегда приятно с тобой общаться, — Джастина постаралась придать их встрече дружеский, непринужденный настрой, но Лион не откликнулся на ее призыв.

Странным было это их молчаливое сидение за столом среди ресторанного шума. Они едва притронулись к еде и поначалу обменивались короткими репликами. Первой не выдержала Джастина. Она спросила, как будто с разбегу ринувшись в ледяную воду:

— Зачем ты меня пригласил, Лион? Ведь не для того же, чтобы накормить обедом и помолчать. Ты что-то хочешь мне сказать? Так говори же…

— Конечно, скажу. — Он еще помолчал, словно подыскивая слова, потом сказал. — Я хочу договориться с тобой по-хорошему, Джастина. Как я понял, ты ждешь ребенка… поэтому я хотел бы, чтобы Дженнифер жила у меня…

— Тебе не кажется, что рождение ребенка — это еще не причина отнимать у меня дочь? — вспылила Джастина.

— Эта причина повлечет за собой и соответствующее следствие: Дженнифер будет обделена вниманием, которое будет полностью отдано маленькому ребенку. Пойми меня правильно, я тебя не упрекаю и ни в чем не виню, твоя жизнь — твое личное дело, но Дженнифер моя дочь, и я хочу, чтобы ей было хорошо.

— Ей не будет с тобой лучше, Лион. Уверяю тебя.

— У тебя новая семья, Джастина, и чужой ребенок со временем будет в ней липшим… В конце концов твой муж…

— У меня нет мужа и никогда не будет, — перебила его Джастина, уже не заботясь, что о ней подумает Лион. Казалось, что эта новость его ошеломила, он застыл на мгновение, а потом захохотал.

— Ах, вот оно как! — проговорил он, отсмеявшись. — Наконец-то я все понял, для чего тебе нужна была свобода от семьи. Ты сука, Джастина! — Лион отвел руку, и Джастине показалось, что он сейчас ударит ее, но он сдержался.

— Хочешь, я скажу тебе одну вещь? Знаешь, почему мужчины в твоей жизни так плохо к тебе относятся? Потому что ты сама вынуждаешь их к этому. Ты не знаешь, что делать с ними, если они относятся к тебе хорошо. Ты съедаешь их. Я был первым, кто относился к тебе порядочно, и сейчас вижу, что ошибся в тебе. Посмотри на меня долго, потому что это будет последний на меня взгляд и последний наш разговор. — Лион потерял все свое самообладание, взгляд его еще больше ожесточился, и Джастину охватил ужас при мысли, что он сейчас же поедет к ней дом, заберет Дженнифер и увезет ее.

— Лион, что я могу тебе сказать? Мне не хочется быть с тобой нечестной. Я любила этого человека, но… так получилось… Я и тебя любила и теперь… не хочу терять. Ты очень много значишь в моей жизни… И без Дженни я просто умру. — Голос Джастины звучал жалобно, и она, осознав это, разозлилась на себя. — Я не отдам тебе ее, Лион. Делай, что хочешь, а я буду кричать, царапаться, но не отдам…

Лион слушал Джастину молча, он отвернулся, чтобы не смотреть на нее, но она заметила, что он несколько раз судорожно глотнул, как будто его что-то душило.

— Прости меня, Джастина, — услышала она его сдавленный голос и не сразу поверила тому, что услышала. — Я когда-то обещал тебе, что не буду вмешиваться в твою жизнь и не буду стараться переделать тебя. Я сдержал свое обещание…. но Дженнифер для меня все на этом свете… больше у меня нет. И все-таки я не хочу делать дочь несчастной и лишать ее матери… Пусть все остается, как есть. Но если у тебя возникнут осложнения и тебе будет трудно с двумя детьми, обещай, что отдашь мне ее. А ты можешь видеться с ней, сколько захочешь…

У Джастины отлегло от сердца. Неожиданно она потянулась к Лиону и поцеловала его в щеку.

— Обещаю. Вот за такое великодушие я всегда любила и люблю тебя, Лион.

52

После той последней встречи с Лионом Джастина успокоилась и повеселела. Нет, она не торжествовала победу над Лионом, ведь в конечном счете получилось так, что победил он. Проявил великодушие, необыкновенную мудрость, безмерную любовь к дочери. Ведь он мог бы спокойно увезти ее и никакие крики Джастины ему бы не помешали. За время их совместного отдыха девочка успела полюбить его. Но он не захотел причинять дочери боль и отрывать ее от матери.

О Стане Дженнифер вспоминала теперь редко, все заслонил образ отца. Да и Стэн после разговора с Мэгги не напоминал о себе. Иногда Джастине казалось, что Стэна и не было в ее жизни. Просто очередная роль в кино, которую она так глубоко прочувствовала. Съемки закончились и… ничего не осталось. Если бы не ребенок, которого она носила в себе. Он не давал забыть, что все это в реальности.

Время шло, и Мэгги беспокоилась. Если они с Джастиной решили лететь в Австралию, то уже пора отправляться, но Джастина все оттягивала отъезд.

— Если мы выедем хотя бы через неделю, потом уже я тебя не повезу. Я не хочу, чтобы ты рожала в самолете, — сказала однажды Мэгги.

— Я думаю, стоит ли нам вообще ехать, — засомневалась Джастина. — Здесь мой врач, он наблюдает меня с самого начала. А что там? Ты сама-то в каких условиях рожала меня и Дэна?

— Ну когда это было, — протянула Мэгги. — Ты думаешь, цивилизация коснулась только Америки? У нас там тоже все изменилось. — Но этот вопрос беспокоил и саму Мэгги. Может быть, Джастина и права. Неизвестно еще, как она выдержит дорогу. И она перестала уговаривать Джастину.

Однажды утром Джастина вышла из своей спальни какая-то сумрачная, и за завтраком она больше молчала, задумчиво ковыряя вилкой в тарелке.

— Тебе не здоровится, Джас? — спросила ее Мэгги. — Может быть, стоит позвонить врачу?

— Нет, я себя нормально чувствую, — рассеянно ответила Джастина. — У меня какие-то дурные предчувствия… я видела сон…

— Не бери в голову, Джас, — попыталась успокоить ее Мэгги. — Просто малыш беспокоил тебя ночью, вот тебе и снилось, неизвестно что.

— Хорошо, если это так. И все-таки мне не по себе.

— Расскажи мне свой сон, тебе станет легче, — предложила Мэгги.

— Я видела Стэна… Мы были с ним вдвоем в Болинас и лежали на пляже… и вдруг все вокруг окуталось мраком, Стэн встал и неожиданно начал подниматься над землей, он удалялся все выше и выше в небо, пока мрак совсем не поглотил его… — Голос Джастины дрогнул и в глазах появилось отчаяние. Мэгги тоже стало не по себе от ее рассказа. Она даже не сразу нашлась, что сказать дочери.

— Я думаю, что ты до сих пор переживаешь ваш разрыв, постоянно думаешь об этом, поэтому он и во сне уходит от тебя, только и всего, — Мэгги сказала первое, что ей пришло в голову и обрадовалась, когда после купания в комнату прибежала Дженнифер и потребовала, чтобы ее срочно накормили завтраком. Джастина занялась девочкой и как будто немного отвлеклась.

Весь день Джастина, да и Мэгги, испуганно вздрагивали при каждом телефонном звонке, но никаких тревожных известий не было, и к вечеру впечатления от ночного кошмара забылись. Звонков было много, все как сговорились. Звонила Энн Мюллер из Химмельхоха, спрашивала, как дела у Джастины. Мэгги написала ей, почему она задерживается здесь, и Мюллеры жили в ожидании нового наследника.

— Да, кстати, Мэг, Людвиг продолжает узнавать о Джоунсе. Пока ничего утешительного, — сказала Энн с сожалением. — Да и сын его куда-то уехал, тоже взял расчет там, где он работал. Но мы не теряем надежды.

— Ну о чем ты, Энн, — Мэгги уже настолько отдалилась от своего прошлого, что теперь и вспоминала редко о Дике Джоунсе. Все ее мысли были заняты судьбой дочери.

В этот же вечер позвонили и Уолтеры. Этель сообщила, что они с Бобом усыновили мальчика и теперь счастливы еще больше.

Поздно вечером, когда Дженнифер уже спала, а Мэгги с Джастиной вдвоем сидели в гостиной перед телевизором, снова зазвонил телефон, и Джастина подняла трубку.

— Миссис Хартгейм? — Женский голос был ей незнаком, и у нее почему-то сразу похолодели руки. — Да.

На том конце провода молчали, и Джастина повторила.

— Я вас слушаю. Кто это?

— Я Кристина Пак. Не думаю, что вы знаете меня, но…

Еще бы Джастине не знать Кристину Пак! Как она смеет звонить ей домой!

— Кто это, Джас? Что с тобой? — заволновалась Мэгги. Она увидела, как Джастина побледнела и с силой сжала телефонную трубку, как будто собиралась раздавить ее. Но Джастина даже не услышала мать. Вот негодяйка! Мало ей Стэна, так она добралась и сюда. Вот и дурное предчувствие. Неужели она сейчас сообщит ей, что они со Стэном решили пожениться?…

— Миссис Хартгейм… я должна была позвонить вам… Я понимаю, что делаю вам больно, тем более вы… в таком состоянии…

«Ну что же она тянет?»

— Говорите же. Я вас внимательно слушаю, — ледяным тоном поторопила ее Джастина.

— …Стэн погиб, миссис Хартгейм… я… — в трубке послышалось сдавленное рыдание, и Джастина, приготовившись к другому, не сразу осознала смысл этих страшных слов. Кристина, очевидно, все-таки сумела овладеть собой и через некоторое время в трубке опять появился ее голос.

— Я прошу вас приехать сюда как можно быстрее… Простите, но я должна была позвонить вам… Я жду вас.

И она положила трубку, а Джастина все еще продолжала держать трубку возле уха, надеясь услышать, что все это не шутка, всего лишь очередной глупый розыгрыш Стэна. Мэгги отняла трубку у Джастины и осторожно положила ее на рычаг.

— Что, девочка моя? Что еще случилось?

Джастина обвела комнату странным блуждающим взглядом, как будто не понимая, где она находится, и бесцветным, ничего не выражающим голосом сказала:

— Стэн погиб. Она так сказала… Но, наверное, это он попросил ее позвонить. Он любит розыгрыш… — Джастина неестественно улыбалась и говорила, как будто в беспамятстве.

— Но это жестокий розыгрыш, Джас. Если это так…, — Мэгги не зала, что и сказать дочери. Если Стэн Уитни способен шутить таким образом, тогда он просто ненормальный. — Можно ли это как-то проверить? Я имею в виду, действительно ли с ним что-то случилось? Давай позвоним мистеру Джанини, попросим узнать.

— Нет, то есть да, позвоним. — Джастина машинально набрала номер телефона Уго и, когда там подняли трубку, сказала:

— Уго, Стэн погиб.

И все. Ему она о розыгрыше не сказала, и Мэгги с ужасом поняла, что Джастина знает, что это правда, но не хочет смириться с этим. Она просто пытается убедить себя, что Стэн, как всегда, шутит, но это не так.

— Я знаю, Джас. Боялся тебе звонить, но мне уже тоже сообщили… Мне приехать сейчас к тебе, Джас?

— Не надо. Спасибо, Уго. Завтра утром я лечу туда. — Ее голос звучал безжизненно и напоминал заведенный автомат.

— Полетим вместе, Джас. Я тебя одну не отпущу.

53

В Сан-Франциско они отправились втроем. Вместе с Джастиной поехали Уго Джанини и Мэгги. Внешне Джастина была спокойна, но мать догадывалась, что скрывается за этим внешним спокойствием, и всю дорогу ни на минуту не оставляла дочь без внимания.

Джастина ни разу не спросила Уго, где они найдут Стэна, она вообще ни о чем не спрашивала и больше молчала, послушно следуя за Джанини. Он что-то сказал шоферу такси, тот кивнул, и скоро их машина влилась в общий поток, направляющийся к городу.

— Где он? — Джастина только теперь очнулась от своих тяжелых мыслей и посмотрела на Уго.

— У Хобзона, — коротко ответил Уго. Он не сказал, что это похоронное бюро, стараясь лишний раз не напоминать о происшедшем. — Мы по пути заедем в отель, оставим там вещи, а потом… — он замолчал, отвернувшись к окну.

А в ушах Джастины возник голос: «…отдайте ваших возлюбленных в наши руки…» Эту рекламу Майкла Хобзона она слышала много раз, когда они со Стэном жили в Сан-Франциско. Она вызывала у нее неприятное чувство… и вот.

— Я хочу заказать цветы, — сказала Джастина. В цветочном магазине она выбрала полевые цветы самых разных красок, и Уго распорядился доставить их к Хобзону. Хозяин цветочного магазина, тоже итальянец, понимающе посмотрел на них и заверил, что он сделает это немедленно.

В отеле они пробыли недолго, Джастина даже не захотела переодеться с дороги, как предлагала ей Мэгги, и тут же поехали дальше.

В похоронном бюро Хобзона их провели в маленький кабинет с элегантной мебелью в стиле Людовика XV. Из-за стола навстречу поднялся высокий мужчина в узком черном костюме и с вечно скорбной улыбкой на лице.

— Примите мои соболезнования. Вы к кому?

— Стэнли Уитни, — ответил Уго.

— Сейчас вас проведут. — Мужчина нажал на кнопку звонка и сказал, обращаясь к Джастине, догадываясь, что она здесь главное лицо. — Тело мистера Уитни в Георгиевской церемониальной комнате, миссис…

— Миссис Хартгейм, — подсказал ему Уго. Мужчина удивленно приподнял брови, он, очевидно, решил, что эти дамы в черном — жена и мать мистера Уитни, но ничего не спросил. А в мозгу Джастины мучительной болью отдавалась одна его фраза: «тело мистера Уитни… тело Стэна…» В ее душе все протестовало. Стэн не может быть телом, почему нельзя сказать просто: «мистер Уитни»? Как будто прочитав ее мысли, мужчина за столом, он даже как-то представился, но Джастина не услышала, склонил голову и сказал вошедшей девушке:

— В Георгиевскую комнату. К мистеру Уитни, проводите, пожалуйста.

Мэгги взяла Джастину под руку, опасаясь, как бы она не упала. Уго встал рядом с ней с другой стороны, и они пошли следом за девушкой по длинному коридору, в который выходило много дверей, часть из них были открыты. Джастина шла, ни на кого не обращая внимания, а Мэгги боялась заглянуть в эти открытые двери, представляя, что там вповалку лежат трупы.

Девушка остановилась у последней двери слева и открыла дверь.

— Пожалуйста, входите.

В комнате стояла темная деревянная коробка и цветы, присланные Джастиной с Сакраменто Стрит. Красные, желтые, голубые как будто овеянные дыханием младенца. Свежие и чистые, не мертвые, а радостные. Они были как Моцарт или Дебюсси. Именно таких цветов она и хотела для Стэна.

С обеих сторон гроба стояли две огромные свечи в бронзовых подсвечниках. Два кресла и несколько стульев вдоль стены. Свет был приглушенным. Все было торжественно и строго, как в церкви. Место казалось совсем не подходящим для Стэна. Джастине показалось, что она слышит его слова: «Какого черта, Джас, я делаю тут?» — Но это была реальность, и ее невозможно было изменить.

Джастина, как завороженная, направилась к гробу. Она давно уже не видела Стэна, но это был он, здесь, в гробу. Стэн лежал с закрытыми глазами и — как будто спал. Лицо его было спокойным и даже умиротворенным, словно он наконец-то обрел то состояние, к которому всю жизнь стремился. Джастина провела рукой по его щеке, пригладила волосы, наклонилась, чтобы поцеловать его, но что-то застряло в горле, перехватило дыхание, и вырвались странные отчаянные звуки. Она прижалась лицом к его лицу, но тут же ощутила, что прикасается не к Стэну, а к чему-то холодному и неживому. Это было тело Стэнли Уитни, самого Стэна Уитни уже не существовало на свете. Она опустилась перед гробом на колени и долго стояла так, обхватив голову руками. Потом к ней подошла Мэгги, она постояла у гроба, вглядываясь в спокойное мальчишеское лицо мужчины, которого так безумно и трагически полюбила ее дочь. Рядом с ней встал Уго, пристально вглядываясь в лицо Стэна. Очевидно, он, так же, как и Джастина, не мог до конца поверить в реальность случившегося.

— Прости, Стэн. Я не думал, что все так закончится, — услышала Мэгги его шепот и внутренне сжалась, столько в нем было печали и сожаления.

Уго помог Джастине подняться, и она медленно вышли из комнаты, тихо ступая, словно боялись нарушить покой навеки уснувшего Стэнли Уитни.

— У него есть родители? — спросила Мэгги, когда они вышли из похоронного бюро на залитую солнечным светом улицу. Она не знала, кого спрашивать об этом: Уго или Джастину — и задала свой вопрос, не адресуя его ни к кому конкретно. Уго только растерянно взглянул на нее, а Джастина пожала плечами: — Не знаю. Наверное. — Она никогда не спрашивала Стэна о родителях и не знала, живы ли они у него, а если живы, где живут. Он производил впечатление человека, не связанного никакими родственными узами и даже избегающего этих уз.

Вечером Уго Джанини уехал к знакомым в надежде что-либо выяснить насчет обстоятельств гибели Стэна Уитни, а Джастина после небольшого спора с матерью (Мэгги не хотела отпускать ее одну) все-таки накинула плащ и вернулась к Стэну. Она хотела побыть с ним наедине.

Девушка за регистрационной стойкой потягивала кофе из пластмассовой чашки, не обратив внимания на вошедшую женщину. Джастина поежилась, девушка вела себя так спокойно, как будто за ее спиной не было этого ужасного царства мертвых. Она привыкла к скорби, это была ее повседневная работа: «Отдайте своих возлюбленных в наши руки…» Все-таки это была не самая приятная работа, хотя и ее надо же было кому-то делать. Джастина прошла по коридору и вошла в комнату Стэна. Очевидно, не ей одной захотелось придти в этот вечер. У гроба в полумраке при неровном свете зажженных свечей стояла высокая женская фигура в темной одежде с откинутой вуалью на волосах.

Джастина остановилась на пороге, раздумывая, что ей делать: остаться или уйти так же незаметно. Стоящая у гроба женщина медленно повернулась к Джастине и, немного помедлив, пошла ей навстречу. Когда она приблизилась, Джастина сразу же узнала, кто это, хотя ни разу не видела Кристину Пак. Ее восточное лицо с огромными миндалевидными глазами дрогнуло в печальной улыбке. Она, не отрываясь, смотрела на Джастину, и Джастина сделала шаг ей навстречу.

Девушки обнялись и молча постояли, пытаясь справиться с рвущимися наружу рыданиями. Потом, так же обнявшись, они подошли к гробу Стэна и долго смотрели на его лицо. Свет от колеблющегося пламени свечей двигалось по нему, и, казалось, лицо оживало.

— Пойдемте сядем, — шепнула Кристина. — Вам трудно стоять долго.

Она повела Джастину к стульям и заботливо усадила, после чего присела сама.

— Он очень любил вас, Джастина, — так же шепотом проговорила Кристина, — и в последнее время всем рассказывал, как он будет воспитывать своего малыша и какой он будет очаровательный.

Джастина тихо заплакала, и Кристина снова обняла ее за плечи.

— А как же вы? — сквозь слезы спросила Джастина. — Разве вы не любили его?.. И он вас?

— Когда-то мы были вместе и нам было хорошо друг с другом, — спокойно ответила Кристина, — но потом я уехала, так было нужно, а когда вернулась… не скоро… у него уже были вы. Мы остались большими друзьями и очень много помогали друг другу… Он любил вас, поверьте мне. Я хочу передать вам вот это. — Она вложила в руку Джастины свернутый белый четырехугольник бумаги и сказала: — Это письмо вам. Он его не закончил. Очевидно, собирался сделать это на следующий день… в тот день, когда погиб… Я обнаружила его на столе и подумала, что вы должны его получить и прочитать рано или поздно. Вы очень устали? — неожиданно спросила Кристина, и Джастина с удивлением посмотрела на нее.

— Нет, не очень.

— Я хочу предложить вам поехать к Стэну домой. Там сейчас собрались его друзья, они будут рады, если вы придете.

— Я поеду, — сразу же согласилась Джастина.

Дом Стэна представлял собой полуразвалившийся особняк викторианского стиля на Сакраменто-Стрит, совсем рядом с элегантными небоскребами тихоокеанского побережья. Это была почти окраина города, было тихо, только слышался шум волн со стороны океана.

Девушки прошли через небольшой садик, в котором росли, в основном, кусты усыпанные цветами. Кристина без звонка открыла входную дверь, и они очутились в небольшом холле, откуда следующая дверь вела в гостиную и старая деревянная лестница на второй этаж.

— Пойдемте наверх, они все в студии. — Кристина начала подниматься по скрипучим ступенькам, а Джастина задержалась внизу. Она должна еще была привыкнуть к тому, что видит и ощущает дом Стэна. Здесь он жил, встречался с друзьями, возвращался от нее… Джастина вдыхала воздух этого дома и узнавала его запахи… Это были запахи Стэна, они скоро исчезнут отсюда вместе с ним, вместе с его вещами.

Слышно было, как Кристина открыла дверь наверху и что-то сказала. Там наступила тишина. Джастина медленно начала подниматься по ступенькам, как будто пересчитывая их. На площадке второго этажа открытая дверь вела в большую комнату, в которой сейчас горели свечи. Джастина тихонько вошла туда, при ее появлении все встали, потом один из друзей Стэна, высокий парень в голубых потертых джинсах, как и они все, подошел к ней, взял ее за руку и повел в центр комнаты, где стояли низенькие старые кресла.

— Садитесь, Джастина. Мы ждали вас, знали, что вы придете.

Джастина не удивилась тому, что они все: и Кристина, и этот парень, да, наверное, и все остальные — знали ее имя. В доме Стэна она чувствовала себя вдовой, а своего ребенка осиротевшим.

По стенам студии были развешаны фотографии: пейзажи, много портретов. Джастина незаметно разглядывала их, и отовсюду на нее смотрело ее собственное лицо. Она даже не помнила, что Стэн ее столько снимал. Она с Дженнифер, больше одна, и везде улыбающееся лицо счастливой женщины.

Мужчины, они все расселись, кто-то на креслах, кто на ковре на полу, молчали, предоставив ей время осмотреться и прийти в себя. Кристина принесла ей бокал, наполовину наполненный вином:

— Вам, наверное, теперь нельзя пить, но хоть пригубите, — прошептала она.

Джастина подняла голову и оглядела друзей Стэна. Кого-то из них она знала по той первой съемке, другие ей были незнакомы.

— Я хочу знать, как он погиб. Расскажите мне, пожалуйста, и не беспокойтесь, со мной ничего не случится. Мне надо знать.

Наверное, они с Кристиной своим появлением как раз прервали обсуждение того, как все произошло, потому что мужчины сразу же заговорили, восстанавливая в подробностях весь тот день, и скоро Джастина знала все, что случилось тогда.

В тот день их съемочная группа с утра выехала на ранчо в окрестностях Сан-Франциско для того, чтобы снять рекламный ролик. Они договорились в первый день не снимать восхода солнца, но зато задержаться подольше и захватить закат. Только к обеду все установили, и съемки пошли полным ходом. С ними работал актер Тед Адамс, он тоже сейчас был здесь. Молодой рыжеволосый мужчина слегка приподнялся и поклонился Джастине. В тот день они снимали его скачущим на великолепном черном жеребце. Всадник пускал лошадь то аллюром, то легким галопом, и Стэн был доволен, он отснял уже много кадров. К концу дня все устали, но настроение было отличное. Стэн пошел поговорить с управляющим ранчо и поблагодарить его за то, что им позволили здесь снимать. Он уже к тому времени послал цветы жене хозяина ранчо и ящик бурбонского вина ему самому вдобавок к тому, что за каждый день съемок уже было заплачено. А в тот раз Стэн понес несколько бутылок и самому управляющему, поблагодарил его за помощь и похвалил лошадей, которых им предоставили для съемок.

— Вы еще не видели нашего нового жеребца. Мы его только недавно купили. Хотите посмотреть?

Стэн обрадовался, он просто обожал лошадей и всегда говорил, что это у него в крови. Несколько человек из группы тоже пошли вместе с ними и, когда подошли к конюшне, не пожалели, что пришли сюда. Перед их взором предстал самый крупный жеребец, какого им когда-либо приходилось видеть. Серый с черной гривой и черным хвостом, большой белой звездой во лбу, которая как будто увеличивала и без того крупные умные глаза.

— Какое чудо! — восхищался Стэн.

— Правда? Вам тоже нравится? — управляющий был очень доволен, что его любимец понравился Стэну. — Он настоящий дьявол. Сбросил вчера одного или двух человек. — Мужчина усмехнулся. — Даже меня.

Стэн засмеялся.

— Меня тоже много раз сбрасывали жеребцы на землю, но от этого малыша я готов стерпеть падение в очередной раз. — Стэн протянул руку и погладил жеребца по шее, он заржал в ответ, как будто ему понравилось прикосновение рук именно этого мужчины и он ждал от него большего. Конь был таким большим и красивым, что даже один его вид радовал глаз.

— До чего же хорош. Мы назовем его Серый Дьявол, — управляющий положил руку на круп коня, и тот заиграл мускулами, которые так и перекатывались под тонкой шелковистой кожей. — Он скачет как беговая лошадь, но совсем не приспособлен для работы на ранчо. Не знаю точно, но мистер Аренс, вероятно, должен будет продать его. Очень жаль. Замечательная лошадь.

И, как будто желая преподнести Стэну самый драгоценный подарок, управляющий повернулся к нему: — Хотите прокатиться на нем, мистер? Предупреждаю, что вы можете рухнуть с него задницей в лужу, но, как мне кажется, вы справитесь с ним. Я видел, как вы держитесь в седле.

54

Действительно, в тот день Стэну приходилось самому несколько раз позировать верхом перед камерой. Он объяснял Теду, чего от него хочет. Он всегда добивался абсолютного совершенства кадра и только тогда начинал снимать. На этот раз было то же самое, особенно, когда они снимали закат и на его фоне скачущего на коне всадника. Стэн сердился на Теда, кричал ему, чтобы он не жалел себя и выжал из коня все, на что он способен.

Поэтому в течение дня он несколько раз сам садился в седло и скакал, показывая, как и что надо делать. Стэн и правда был отличным наездником, невозможно было отвести взор, когда он гарцевал или мчался галопом.

— Вы имеете в виду покататься на этом красавце? — Стэн даже онемел от такого предложения.

— О, я даже не ожидал такого подарка!

— Тогда прошу вас. Сейчас принесу седло. — Стэн сам с помощью управляющего оседлал коня. В этом жеребце было в два раза больше силы и строптивости, чем во всех, на которых ему приходилось скакать раньше. Чувствовалось, что конь терпеть не мог седла и готов был выскочить из своей собственной шкуры, чтобы только остаться на свободе.

— Он совсем застоялся. Выезжайте на нем потихоньку и будьте особенно осторожны в самом начале, мистер Уитни.

Стэн провел коня вдоль конюшни к старому большому выгону. Вся съемочная группа собралась у ворот в предвкушении захватывающего зрелища. Стэн вывел коня из ворот, вскочил на него и галопом пустил по полям. Он его сдерживал только в самом начале, регулировал скорость, а потом отпустил его и позволил то, чего ждал конь: мчаться таким галопом, какого просила душа. А она просила полета, бури, смерча. Было очевидно, что эти дикие скачки нравятся и самому Стэну. Во всяком случае, в его посадке не чувствовалось ни страха, ни растерянности. Он подставлял лицо ветру и хохотал. Невольные зрители слышали этот смех, и все были зачарованы этой демонической скачкой. Потом все увидели, как Стэн подхлестнул коня, побуждая его еще больше увеличить скорость. Он как будто навязывал коню свою волю, словно желая проверить, справится ли он с ней.

Наблюдавшая за скачками толпа примолкла. Летящий на ветру дуэт представлял собой сказочное зрелище. Светлые волосы наездника разлетелись за спиной и струились в большом контрасте с черной, вороной гривой и хвостом скакуна, летящего на просторе. Они слились воедино, наездник и арабское чудо. Но вот один из работников ранчо перемахнул через забор, чтобы остановить лихого наездника. Остальные затаили дыхание, а управляющий кричал, как будто Стэн мог его услышать. Но все их попытки были уже не нужны. Слишком поздно. В просторе полей затерялся ручеек, который невозможно было заметить сразу. Ручеек был узким, перемахнуть его можно было одним прыжком, если бы знать о его существовании. Но несмотря на его узость, он был достаточно глубок. И стоило лошади споткнуться у этого ручья, подскользнуться, как она упала бы в скалистое ущелье. Управляющий бежал к этому месту, взмахивая руками. Джон, он уже много лет работал со Стэном, заметил его жесты и тоже побежал туда. Они оба поняли, что там что-то неладное и хотели предотвратить несчастье, но в этот самый момент конь остановился как вкопанный. Он заметил ручеек впереди еще раньше, чем Стэн. И Стэн, не ожидавший такой резкой остановки, взлетел в воздухе с дикой, пугающей грациозностью, развевающимися волосами, распростертыми руками и исчез в полном безмолвии.

Как только друзья увидели, что случилось, они побежали к машине и помчались по полю к тому злополучному месту. Добежать до места несчастья было невозможно, оно находилось слишком далеко. Джон, он был за рулем, дико сигналил управляющему, который прыжками двигался к роковому месту. Они вместе поехали, шины застревали в гравии, и машина жутко подскакивала на кочках и ухабах, стоило им выехать в открытое поле. Управляющий издавал страшные утробные звуки, сменявшиеся бормотанием, как будто он молился всю дорогу.

— Что там за местность? — спросил Джон управляющего, не отрывая глаз от бездорожья, по которому они ехали.

— Ущелье, — ответил управляющий, затихнув на время, пытаясь угадать, что их ждет впереди. Он понимал, что они могут вообще ничего не найти, но через мгновение крикнул: «Стоп!» Джон послушался команды. Управляющий пошел, пробираясь сквозь траву по спускающейся под уклон местности к стоявшему и переступавшему на месте Серому Дьяволу. Сначала никто ничего не разглядел, а потом Джон заметил Стэна, в белой рубашке, почти сорванной с тела, с разодранными грудной клеткой, лицом и руками он едва поддавался опознанию. И только волосы были все те же, обрамлявшие то, что когда-то было красивым лицом, а сейчас разметавшиеся по земле. Стэн, разбитый, истекающий кровью, был пугающе неподвижен.

Джон первым подбежал к искалеченному телу Стэна и сейчас он, заново переживая свои впечатления от увиденного, не стал говорить Джастине, как он понял, что Стэна больше нет.

— Когда я подбежал к нему, он был уже мертв, — глухо сказал он, опустив голову на скрещенные руки.

Боль, сковавшая Джастину, передалась ребенку, и он забился у нее в животе, чутко улавливая страшное душевное напряжение матери. Морщась от болезненных толчков, Джастина приложила ладони к животу, успокаивая малыша. Она подняла глаза и прямо перед собой на затененной стене увидела большую фотографию Стэна. Он чему-то смеялся, и лицо его было по-детски беззаботным. Начиная с вчерашнего вечера и весь сегодняшний день Джастина снова и снова должна была убеждать себя, что все случившееся — реальность, хотя в нее и трудно было поверить.

Вот и сейчас здесь собрались его друзья, которые были свидетелями его гибели, она стояла рядом с его гробом в Георгиевской комнате, а надежда, что весь этот кошмар разом исчезнет, все еще не покидала ее. Вот же он, веселый, жизнерадостный, здесь, на фотографии. Казалось, что сейчас он точно такой же появится на пороге и все изменится.

Джастина тяжело вздохнула:

— Мне пора. Спасибо.

К ней сразу же подскочило несколько человек, помогая подняться с кресла. Джастину до глубины души тронуло такое трепетное отношение. Потеряв Стэна, его друзья всю свою любовь к нему переключили на его ребенка. Стэн не ушел от них окончательно, он возродился в своем ребенке. И это чувство согревало всех его друзей.

— Я отвезу вас в отель, — сказала Кристина, и они пошли вниз в сопровождении мужчин. Кто-то из них шел впереди, придерживая Джастину на ступеньках.

На улице уже спустилась ночь, все небо было усыпано мерцающими звездами, и в воздухе стоял дурманящий аромат цветов. Джастина подумала о матери и Уго, которые, конечно, волнуются, не понимая, куда она могла деться. Но эта мысль только мелькнула у нее в голове и исчезла, сегодняшний вечер так много дал ей, ведь она практически до этого и не знала настоящего Стэна, не знала его друзей, его дома, его повседневной жизни. Сегодня она по-другому узнала Стэна, и он стал ей еще ближе.

Кристина остановила машину у отеля и, повернувшись к Джастине, взяла ее руки в свои. Джастина увидела в ее глазах такую же боль и страдание, какие испытывала сама и, наклонившись вперед, поцеловала Кристину в щеку.

— Спасибо, Кристина. — И, скорбно усмехнувшись, прибавила. — Он был бы счастлив, увидев, что мы поняли друг друга.

— И подружились… Я надеюсь, что это так. Джастина, я была бы счастлива, если это случится. — Кристина вглядывалась в глаза Джастины своими прекрасными темными глазами. — Я собиралась и раньше встретиться с вами, но не решалась, опасаясь, что вы не так меня поймете. Теперь я об этом жалею…

— Да. Мне рядом с вами легче пережить весь этот ужас, — призналась Джастина. — Спасибо, что вы подошли ко мне. Я бы не решилась сама это сделать.

— Я это знаю. Стэн говорил мне, что вы очень гордая и независимая. Впрочем, меня считают такой же, — улыбнулась Кристина. — Думаю, что такое сходство характеров не помешает нам стать друзьями.

Женщины расстались, договорившись увидеться еще и побыть вдвоем в студии Стэна.

Уго ждал Джастину в холле отеля. Он нервно ходил взад и вперед от двери бара к лифтам, обращая на себя внимание своим возбужденным состоянием. Увидев Джастину, Уго ринулся ей навстречу и вдруг на полпути остановился, хлопнув себя ладонью по лбу.

— Боже, Джас, я только сейчас догадался, где ты была… У него дома… Там еще кто-то был?

— Да, — кивнула Джастина, — его друзья.

— Ну пойдем, мама не спит, ждет тебя.

Мэгги встретила Джастину, не упрекнув ни словом, ни взглядом за ее долгое отсутствие. Она понимала состояние Джастины и решила не мешать ей пережить гибель любимого человека по-своему, без назойливого участия и утомительного внимания.

— Я пойду к себе, мама. Спокойной ночи.

— Постарайся уснуть, Джас. Я буду рядом, если тебе захочется поговорить или будет плохо одной, позови меня. — Мэгги поцеловала дочь и проводила до двери ее спальни.

Джастина положила письмо Стэна, которое ей передала Кристина, в кармашек сумки, но оно все это время согревало ее, как будто лежало на сердце. Она не знала, что там написано и все-таки была уверена, что Стэн собирался отправить ей хорошее письмо.

Джастина, не раздеваясь, присела на кровать и медленно развернула сложенный вчетверо лист бумаги. Крупными размашистыми буквами там было написано:

«Джас, тебе это покажется смешным, но я хочу тебе сказать, что по твоей милости я заделался домоседом, то есть я сижу дома и жду твоего звонка. А ты все не звонишь. Эй, Джас, давай поженимся до рождения ребенка. Я так подумал, ведь живем мы только один раз и будет очень плохо, если ребенок родится без отца.

Я очень люблю тебя, Джас, хотя ты глупая и вздорная женщина. Ну тут уж ничего не поделаешь. Я был неправ, когда сказал тебе, что не хочу ребенка. Я его хочу, но боюсь, и ты поймешь почему, когда лучше узнаешь мою жизнь. Однажды я сказал тебе, что у меня никогда не будет детей, потому что я не хочу брать на себя ответственность за них. Хуже бывает, когда люди не задумываются об этом. Делают детей, а потом отказываются от них.

Эй, Джас, ты мне нужна и мне нужен мой ребенок.

Звонит телефон, дай-то Бог, чтобы это была ты…

Ну, Джас, сколько же еще ждать? Опять это не ты.

Предложили хорошую работу. Я согласился. Отснимем рекламный ролик, заработаю денег и к твоему приезду устрою уютное семейное гнездышко.

Ведь ты приедешь ко мне, Джас? Я тут уже присмотрел кое-что для малыша… кроватку и все такое.

Учти, Джас, я не отстану от тебя. Если ты хочешь, я приеду и сделаю тебе официальное предложение. Только позвони мне и скажи: «Да».

Письмо было немного сумбурное, в нем чувствовалось что-то недосказанное. Что она должна была узнать о его жизни, что понять? И он ждал ее звонка, присматривал кроватку для малыша…

Собирался ли он отправить это письмо? А может быть, оно не первое, которое он писал и не отправлял? Неровные строки письма плыли в глазах Джастины, она ясно представила себе Стэна, как он сидит за столом и пишет ей. Значит, все это время он думал о ней…

55

Вечером, накануне похорон, Джастина попросила, чтобы никто не сопровождал ее и снова поехала к Стэну, в его последнее пристанище на земле — Георгиевскую комнату.

В похоронном бюро Джастина прошла мимо регистрационной стойки и привычно направилась к комнате Стэна, как будто она всю жизнь только и делала, что ходила по этому коридору к этой комнате. Словно Стэн всю жизнь находился здесь, а она регулярно приходила навещать его сюда. Очень тяжело было идти сюда к неживому Стэну. Джастине казалось, что существует два Стэна. Один живой, который может в любой момент появиться, который просто исчез куда-то на время или притаился за строками письма, в своей полутемной, освещенной только колеблющимся светом заплывших свечей студии. Этот живой Стэн будет всегда с ней, но пока его отстранил другой Стэн, который лежал в этом темном деревянном ящике, чужой и далекий. И все-таки это был он, тот самый мальчик-мужчина, с которым она испытала самые радостные и счастливые минуты в своей жизни.

Оказавшись в комнате Стэна, Джастина сняла пальто и начала собирать упавшие лепестки цветов. Их здесь стало еще больше. За эти дни сюда приходило много людей и все приносили или присылали цветы. Джастине не хотелось, чтобы комната казалась неприбранной. Внезапно она вздрогнула, обнаружив, что не одна в комнате, и застыла, как будто у нее за спиной возникло привидение.

Собравшись с духом, Джастина резко обернулась и увидела молодого мужчину, который, опустив голову, сидел в углу и курил. Она еще не увидела полностью его лица, но фигура, посадка головы, весь его облик показались ей знакомыми. Где-то она его уже видела, только не могла вспомнить, где и кто он, этот мужчина. Он почувствовал пристальный взгляд и поднял голову. Их взгляды встретились, и глаза мужчины распахнулись от изумления. Он вскочил на ноги.

— Вы?! Почему вы здесь? Как вы сюда попали?..

— Все эти вопросы я могла бы адресовать и вам, — сказала Джастина, не веря своим глазам. Перед ней стоял Том Джоунс.

Первой мыслью Джастины было то, что отец Тома, Дик Джоунс, разыскивает ее мать и Том помогает ему в этом. Каким-то образом они вышли на нее, Джастину… Но почему, в таком случае, Том решил встретиться с ней именно здесь?

Может быть, и другое. Стэн во время своих путешествий где-то познакомился с Томом и, зная его общительный характер, можно было предположить, что они с Томом подружились. Это было понятнее для Джастины, но она все равно стояла посреди комнаты совершенно ошеломленная, и Том, объясняя свое присутствие здесь, сказал:

— Мы со Стэном родные братья.

Это сообщение, может быть, и объяснило Джастине неожиданное появление здесь Тома Джоунса, но вызвало еще большее изумление.

— Так значит, мистер Джоунс отец Стэна?

Том кивнул.

— Да. А вы — та самая женщина, на которой брат хотел жениться?

Джастина неопределенно пожала плечами.

— Не знаю. Может быть, та самая, а может быть… Вы-то откуда об этом знаете? Вам Стэн говорил об этом?

— Нет, мы с братом последние годы не встречались и не переписывались… Мне об этом сказала тетя, которая его воспитала.

Голос Тома был печальным, и на его лице, когда он говорил об этом, отражалась мучительная боль. Джастина взяла его за руку и подвела к гробу.

— Давайте постоим здесь.

Крышка гроба была закрыта и вся она была покрыта розами, настоящий покров из роз: красных, белых, желтых. Наверное, розы распорядился доставить кто-то из родственников Стэна, но они совсем не подходили ему. Он не любил никакой пышности, и принести ему розы — значит совсем не знать его.

— Пойдемте сядем, Джастина, — предложил Том, — вам, наверное, тяжело стоять долго.

Джастина отметила про себя, что, очевидно, Том посвящен и в то, что она ждет ребенка. Значит, их тетя знает об этом. Оказывается, все эти месяцы ее будущий ребенок был предметом обсуждения такого большого круга лиц.

Они сели в кресла, которые стояли вдоль стены, и после долгого молчания Том сказал, тяжело вздохнув.

— Я вам должен рассказать о своей семье, Джастина. У нас у всех очень непростая судьба.

Джастина молчала, и Том, тоже помолчав немного, начал свой рассказ.

— Мы с братом родились в богатой австралийской семье. Наш дед по линии отца был владельцем большой фермы, у него были и плантации сахарного тростника, в общем, семья не бедствовала. У матери семья была победнее, но мама была настоящей красавицей, голубоглазая, светловолосая. Я был совсем маленьким, когда она погибла, но до сих пор как будто вижу ее воочию. Стэн внешне очень походит на маму, а я на отца. Брат был еще меньше меня, когда все это случилось, и он, конечно, ничего не помнит, знает, вернее, знал… — Том нахмурился и замолчал, потом тихо продолжил, — Вы извините, я все время путаюсь, мне еще трудно привыкнуть, что его уже нет на свете, так вот, он все знал только по рассказам.

Мы тогда, конечно, еще ничего не понимали, но чувствовали, как наша жизнь изменилась. Дед разорился и вынужден был все продать, и отец, вместо того, чтобы вступить в наследство большим состоянием, пошел работать на соседнюю ферму управляющим. Внешне как будто все оставалось по-прежнему, у нас с братом все было, чего мы только пожелаем, а вы сами росли на ферме и знаете, к чему сводятся желания фермерских детей: покататься на лошади, а еще лучше иметь свою лошадь. Мне уже позволяли покататься, даже специально приобрели низкорослую лошадь, не пони, конечно, но достаточно маленькую, а Стэн был еще совсем малыш, хотя тоже требовал, чтобы его посадили на лошадь. У него с тех пор к ним особенная страсть.

— Она его и погубила, — прошептала Джастина, но Том услышал и кивнул головой.

— Да, ему не стоило испытывать судьбу и садиться на необъезженную лошадь. У него ведь не такой уж большой опыт обращения с лошадьми.

В общем, для нас с братом все шло нормально, правда, потом уже, повзрослев, я стал вспоминать, что мать часто сердилась на отца, он ее раздражал, очевидно, тем, что не мог сразу заработать много денег или, может быть, тем, что так легко смирился со своей участью и стал работником. Пусть и управляющим, но все равно ведь он работал на других. Ссоры стали повторяться все чаще и чаще, а потом внезапно прекратились. Мать повеселела и даже к отцу перестала придираться. И вот однажды она собрала нас с братом, сказала нам, что мы поедем путешествовать, и мы уехали, и вместе с нами поехал мужчина. Он был сыном хозяина фермы, где мы все в это время жили.

Для нас с братом все это поначалу представлялось веселой прогулкой. Мы думали, поездим немного и вернемся к отцу. Мы уже начали скучать по нему и все время спрашивали маму, когда мы вернемся. Но она отделывалась от нас какими-то общими словами: «Подождите, мол, поездим посмотрим еще» или «А разве вам здесь не нравится?» Таким образом, путешествие затягивалось, а потом мама и вовсе сказала нам, что мы никогда не вернемся и что этот мужчина, который все время был с нами, наш новый отец. Мы были еще маленькие и смирились. Это, конечно, не значит, что мы забыли отца, но кто спрашивает детей, о чем они думают, когда родители разводятся?

Джастине стало неприятно от его слов. Что, если так же скажет и Дженнифер, когда вырастет, хотя как будто у нее нет сейчас особых претензий к тому, что они с матерью живут отдельно от отца, и потом она довольно часто встречается с ним. Но кто знает, в смятении подумала она, слушая тихий голос Тома.

— Он даже усыновил нас, этот мужчина, и мы стали носить его фамилию… А потом случилась… авария. Мы со Стэном в тот день оставались дома, а мама со своим мужем куда-то уехали, в дороге произошла автомобильная катастрофа, и они оба погибли. Мы с братом осиротели. А потом случилось так, что приехала сестра мамы, она уже в то время жила здесь, в Америке, и забрала Стэна. У нее тогда не было своих детей, только потом родилась дочь, и она увезла брата. Тетя хотела взять и меня, но я стал кричать и кричал до тех пор, пока она не сказала, что пусть меня забирает отец, если хочет. Отцу уже тогда сообщили о том, что произошло, и он успел приехать. Конечно, он хотел и Стэна забрать, чтобы мы все жили вместе, но тетя все-таки настояла или тайком увезла Стэна, тут я так до конца и не разобрался, в общем, нас с братом разлучили, и мы росли врозь. Тетя не хотела даже, чтобы мы встречались со Стэном, наверное, боялась, что он уедет с нами.

Я его взрослым видел всего два раза в своей жизни, один раз он приезжал в Австралию ненадолго, но с отцом встретиться не захотел. Он так и не простил ему, что тот, в свое время, не забрал и его тоже. У него в связи с этим был надлом страшный. Стэн говорил, что он никому с самого детства был не нужен. Хотя тетя очень любила его и заботилась о нем, но все равно он ощущал какую-то бесприютность. Стэн тогда еще мне сказал, что никогда не женится и никогда у него не будет детей, потому что по отношению к ним нужна особая ответственность, которой люди не обладают. Поэтому я удивился, когда сегодня тетя сказала мне, что он собирался женится и что скоро должен будет родиться ребенок. Значит, он все-таки захотел ребенка…

— Это я захотела, а он не хотел, — перебила Тома Джастина. — Он мне тоже говорил об ответственности, но я тогда не придала этому особого значения. Ведь я не знала, что за этим стоит. Отнесла это скорее к его легкомыслию… Я не собиралась выходить за него замуж, то есть просто не вынуждала его жениться на мне. Я люблю Стэна, Том, — голос Джастины дрогнул, она не стала поправлять себя и говорить «любила», нет, она и сейчас продолжает любить его. — Я люблю его, — повторила Джастина еще раз и ей показалось, что ее слова прошелестели в полумраке комнаты и коснулись гроба. — Поэтому и хотела от него ребенка, пусть со мной останется и его частичка.

Том поднял лежавшую на коленях руку Джастины и поцеловал ее.

— Спасибо вам за брата, Джастина.

— А ваш отец, он так и не знает, что Стэн погиб? — спросила Джастина.

— Наверное, ему уже передали, и, я думаю, он скоро приедет. Жаль только, если не успеет на похороны. Тетя позвонила мне, когда это случилось, и я сразу сообщил ему по нашей связи.

— У вас что, есть особая связь? Так значит, вы с самого начала, тогда в Химмельхохе, знали, где он? — заинтересовалась Джастина. Она впилась глазами в Тома, взглядом требуя от него признания. Но Том покачал головой.

— Не сразу и не с самого начала. Я узнал о том, где он, совсем недавно, да и то он сам первый написал мне и дал адрес, где его можно найти, если будет крайняя необходимость.

— А он знает…

— О том, что его разыскивают? — догадался Том. — Да, я написал ему сразу же, как получил этот адрес, но он не ответил на мое письмо. Он очень тяжело пережил все, что тогда случилось. Я его понимаю. Ведь это уже во второй раз. Тогда много лет назад с матерью и вот сейчас с миссис О'Нил.

— Мама получила развод, — сказала Джастина. — Давайте поможем им встретиться, ведь вы знаете, что в той ситуации мама не виновата. У нее тоже была нелегкая судьба. Для них обоих это единственная надежда.

Том молчал, не зная, что ответить, ведь он не мог решать за отца. Ему и самому очень хотелось, чтобы отец наконец-то обрел семейный очаг.

— Мы их сведем где-нибудь неожиданно, а там они пусть сами решают, как им жить, — согласился он.

— А где Стэн жил до Сан-Франциско? — спросила Джастина.

— Разве он вам не говорил об этом? — удивился Том.

— Нет, он мне не говорил даже о том, что бывал в Австралии, хотя знал, что я австралийка, и мы были с ним, когда я была в Химмельхохе в тот раз.

— Я догадываюсь, почему, — тихо проговорил Том. — Наверное, он боялся, что вам станет известно о том, что его бросили, от него отказались, как он всегда говорил.

— Да, — согласилась Джастина, — я тоже теперь многое поняла в его поведении. Когда мы касались каких-нибудь личных тем или семейных, он меня всегда выслушивал, а о себе ни слова, все время отделывался шутками, бравировал своей свободой от всех пут, избегал сильных привязанностей. Если он в конце концов и захотел жениться на мне, то это из-за ребенка.

— Может быть, — сказал Том. — Мне жалко, что вы не поженились сразу же, как узнали о будущем ребенке. Возможно, тогда не случилось бы то, что случилось… Он в Сан-Франциско уже лет 15…

Том не успел договорить, как его перебила Джастина.

— Сколько же ему лет? — приглушенно воскликнула она.

— А вы и этого не знаете? Ну и конспиратор мой брат, — улыбнулся Том. — Ему 32 года. Они жили в Окленде, тетя со своим мужем живет там до сих пор, их дочь, моя кузина, вышла замуж и живет в Нью-Йорке, а Стэн здесь… Лет пять назад я приезжал к нему сюда. Тогда мы и увиделись второй раз в жизни, правда, встреча была уже теплее. Стэн не сердился, никого не упрекал, и мы с ним очень хорошо пообщались… А сегодня я прилетел встретиться с тетей, они все приехали…

Том замолчал, молчала и Джастина. Каждый углубился в свои мысли, по-своему вспоминая Стэна. Джастина уже под другим утлом зрения представляла характер Стэна, его шутки. Оказывается, он гораздо старше, чем она думала, хотя иногда вел себя как мальчишка. Боже мой, Стэн, почему же ты не рассказал мне, что тебя мучит. Я смогла бы помочь тебе.

— Том? — Джастина обернулась к нему и увидела, что он спит. Очевидно последние сутки он не сомкнул глаз, стремясь на свою третью и последнюю встречу с братом. Сейчас его сломила усталость, а Джастина хотела сказать ему, что собирается сделать одну вещь, и, если он не согласен, то может выйти из комнаты. Джастине хотелось открыть гроб и убедиться, что Стэн все еще там, что он не встал, когда здесь никого не было, и ушел. Джастина понимала, что постепенно сходит с ума, но остановиться не могла.

Она на цыпочках подкралась к темному деревянному ящику, убрала покров из роз и отступила назад, едва переводя дыхание. Конечно, этого не стоило делать, но она должна была так поступить, хотя бы для того, чтобы вернуть себе разум и возможность размышлять трезво. Сейчас или никогда.

Завтра уже будет поздно. Придут его родственники, друзья, и тогда Стэн будет принадлежать уже им, священнику, похоронной команде. А сегодня ночью Стэн принадлежит ей, только ей.

Джастина стояла и смотрела на Тома. Он все еще спал… ну хорошо, нужно сделать то, что она задумала. В скважине торчал восточного вида ключ, запиравший гроб. Она его легко повернула и постаралась открыть крышку. Это было не так просто. Но Джастина все-таки сумела сделать это, крышка отошла в сторону, и она заглянула внутрь. Там был Стэн… Стэн… он выглядел так же, как и день назад, за исключением того, что его лицо стало еще более далеким и таинственным. Но что-то было не то в его облике… что-то чужое… волосы! Они неправильно причесали Стэна. Джастина пошла к своей сумке, взяла расческу и расчесала Стэна так, как он обычно делал это, опуская волосы на уши, немного убирая со лба. Она наклонилась и поцеловала волосы надо лбом точно так, как обычно целовала волосы Дженнифер после того, как причешет ее. Джастина хотела взять Стэна за руку, но она окаменела. Как кукла из воска, Стэн был очень бледен. Джастина нагнулась над телом любимого в надежде увидеть, как он дышит или немного шевелится. Она стояла так долго и наблюдала, наконец поднялась, обняла его. Было очень странно, он не поддался ее объятию, его тело не гнулось совершенно, каменное тело, обтянутое нежной кожей. Свет устремился внутрь гроба и коснулся его лица. Джастина увидела Стэна таким же, какой он лежал все время рядом с ней в постели, спящий мальчик, которого она видела много раз по утрам, когда пробивался в окно первый утренний луч. Ее слезы капали на руки Стэна, на рубашку, стекали по его шее. Слезы любви. Не слезы печали двух последних дней. Она плакала по Стэну, не по себе и целовала его щеки, глаза, руки, странно скрещенные на груди. Джастина положила рядом со Стэном крохотный белый цветочек и сняла с его шеи тонкую золотую цепочку. Может быть, это противоречило каким-нибудь там законам. Но Стэн всегда носил ее, и она знала, он не стал бы возражать против того, чтобы цепочка осталась у нее. Она была для Джастины вместо обручального кольца… навсегда, до самой ее смерти. Джастина смотрела в сторону, когда опускала крышку, ей не хотелось видеть, как исчезает его лицо.

Потом она взглянула на Тома, все еще спящего в кресле, и села на один из стульев. Наступало утро, еще серое и раннее, а они все еще находились здесь втроем: Том, Стэн и Джастина. Она была рада, что выполнила то, что хотела: посмотрела в лицо смерти, прикоснулась к ней, поцеловала ее. Она снова закрыла, похоронила мертвого Стэна в этом ящике, попрощалась с мертвым Стэном, чтобы к ней снова вернулся Стэн живой. Она никогда больше не увидит его тело, но в ее памяти сохранится улыбка, она будет слышать его смех, помнить его голос, видеть его лицо, просыпаться по утрам и прислушиваться к знакомым звукам. Стэн останется навсегда с ней, он будет приходить к ней. Джастина склонила голову на спинку кресла и заснула.

56

Джастину что-то разбудило. Она с удивлением посмотрела в лицо Тома, не в состоянии вспомнить, где находится.

— Хотите кофе?

— Да, а сколько сейчас времени?

— 8-30. Я проснулся уже давно, но не хотел вас будить. — Да, прошло много времени. Том вернулся с двумя пластмассовыми чашками дымящегося кофе. Они пили и тихо разговаривали. Комната не казалась такой обреченной на вечную печаль в свете утреннего солнца, устремившегося в окна.

Неожиданно для такого раннего часа в коридоре послышались шаги. Джастина подумала, что, очевидно, кто-то идет в соседние комнаты, прощаться со своими близкими, но шаги стихли у дверей их комнаты. Джастина с Томом обернулись и увидели остановившихся на пороге пожилую женщину, а рядом с ней молодых женщину и мужчину.

Том встал, подал руку Джастине и помог ей подняться. Джастина во все глаза смотрела на миниатюрную, очень красивую, седую женщину, которая, вопреки желанию Стэна, заменила ему мать и лишила отца. Джастина не осуждала эту женщину, у нее не было на это права. Она поступила так во имя памяти любимой сестры, и пусть Бог будет ей судьей.

Седая женщина в великолепном черном костюме сделала шаг вперед и протянула руки к Джастине.

— Джастина?

— Да.

Джастина пошла навстречу женщине, и они обнялись как два самых близких человека.

— Это моя дочь, Кэт. Ее муж Джордж.

Высокая молодая женщина подала Джастине руку и тоже обняла ее.

— Я знаю, Джастина. Не могу передать, как это все печально. Я понимаю ваше состояние. Стэн написал мне на прошлой неделе и пригласил на свадьбу.

В глазах Кэт появились слезы, ее муж, поклонившись Джастине, поцеловал ее руку, а потом обнял жену, успокаивающе поглаживая ее по плечу.

Джастина же стояла ошеломленная. Она вспомнила свое недавнее состояние, когда ей казалось, что Стэн и думать перестал о ее существовании и о своем будущем ребенке, а он, оказывается, не только думал, но и деятельно готовился к свадьбе, правда, не успев сделать предложение своей невесте. Она читала его письмо, видела отношение к себе его друзей, Кристины Пак, да и эта встреча убедила ее, что все считали ее самым близким Стэну человеком. Джастина всхлипнула, не выдержав душевного напряжения, дыхание у нее перехватило, и седая женщина снова обняла ее. Неожиданно ребенок забился, очевидно протестуя против того, что мать задерживает ему доступ кислорода. Женщина почувствовала толчки ребенка и улыбнулась, легко и нежно прикоснувшись к животу Джастины.

— Берегите его. Он продолжит жизнь Стэна.

Тетя с Кэт и Джорджем остались в Георгиевской комнате, а Том сказал, что отвезет Джастину домой. Они вышли из похоронного бюро, сели в машину и поехали по пустынным улицам. Был воскресный день, и город еще спал в такой ранний час. Миссис Уитни попросила Джастину встретить их в церкви, поэтому оставалось еще несколько часов для отдыха.

Она уже попрощалась со Стэном, со всем похоронным бюро и сейчас неожиданно подумала о том, кто будет лежать в этой комнате завтра. Она думала о том, что пройдут годы и она снова обязательно придет туда снова, чтобы взглянуть на эту комнату, которую она никогда не забудет.

Том высадил Джастину из машины, когда они подъехали к отелю, и поехал дальше. Джастина хотела пригласить его на чашку кофе, но передумала. Мать пока не должна его видеть. Неизвестно еще, как она воспримет известие о том, что Дик Джоунс может появиться здесь со дня на день. И Джастина решила ничего пока ей не говорить и попросила ее не ездить с ней на похороны. Надо будет что-нибудь придумать, чтобы оставить ее дома.

Мэгги уже давно не спала и беспокоилась за Джастину. Но, когда Джастина появилась в комнате, Мэгги ни слова ей не сказала о своем волнении. Она понимала, что не должна мешать дочери проститься с любимым человеком, и только старалась облегчить ее страдания.

Мэгги заставила ее поесть, и Джастина едва проглотила несколько кусочков, чувствуя дикую усталость, накопившуюся за эти последние дни. Но настроение у нее было спокойное, ровное. После завтрака она пошла к себе в спальню, легла в постель и попыталась уснуть. Но сон не шел, и она просто лежала в постели, радуясь, что никто ее не тревожит. Ей очень хотелось побыть одной.

Джастина так и не поняла, заснула она или нет, когда в дверь постучали и появилась мать.

— Тебе остается полчаса на сборы, Джас.

Миссис Уитни и Кэт ждали Джастину в кабинете настоятеля. Скоро подъехал Том. Они поговорили со священником несколько минут, потом он вышел, и послышались первые звуки музыки, отдаленной, нежной. Музыка была нежной и печальной. Потом все вошли в церковь, и Джастина стояла в первом ряду с семьей Стэна, Уго и близкие друзья Стэна позади них. Джастина оглянулась, чтобы посмотреть, пришла ли Кристина, хотелось увидеть ее хотя бы еще раз. Она оглянулась и увидела, что вся церковь заполнена народом, здесь уже было человек 100 или даже больше. Стэна знали и любили, у него было много друзей, но, очевидно, пришли и те, кто знал его как талантливого человека, кто работал когда-то с ним. Внимание Джастины привлекла девушка в черном платье и вуали, она взглянула на нее несколько раз, узнавая Кристину. Их глаза встретились и задержались. Кристина кивнула, но не стала приближаться. И они поняли друг друга, они поняли друг друга лучше, чем понимали любую из них члены семьи Стэна. Они обе остались сейчас одинокими. Стэн ушел от них, и женщины каждая по-своему переживали свое одиночество.

Стэн лежал в гробу в окружении цветов.

«Любимый нами… пусть он отдыхает в вечном покое. Аминь». Все стояли, тихо произнося слова молитвы, орган играл Баха, и Джастина пожалела, что это не Равель. Служащие похоронного бюро начали передвигать гроб от алтаря, миссис Уитни, держась за руку Джорджа, медленно пошла за гробом, она казалась еще меньше, чем была на самом деле. За ними шла Кэт, потом Том с Джастиной. Она чувствовала, что все окружающие наблюдают за их движением, слышала тихие всхлипывания и громкие стоны. Посторонним это было позволено, им нет. Джастина знала, что Кристина не плачет. Она должна быть тоже очень сдержанной.

У выхода из церкви стоял длинный катафалк, в который поместились все близкие. Процессия двинулась вниз по Сакраменто к Гоф, потом по Хайуэю в Дэйли Сити, району, который специализировался на свалках старых машин и кладбищах.

Кэт о чем-то тихо разговаривала с Томом. Джастина и миссис Уитни не проронили ни слова, они сидели рядом, миссис Уитни смотрела вниз, а Джастина в окно, соображая, что это та же самая дорога, по которой они много раз ездили со Стэном. Тогда был старенький, уютный «Фольксваген», сейчас траурный катафалк. Два абсолютно разных мира, разделенные нелепой случайностью.

На кладбище снова появился священник, все приехавшие подошли к могиле, и среди друзей Стэна Джастина снова увидела Кристину. Девушка приблизилась к ней на мгновение и шепнула:

— Можно я попрощаюсь с ним отдельно? Не сердись на меня.

И сразу же отошла в сторону, красивая и печальная. Вуаль оттеняла ее лицо, делая ее глаза еще больше, чем они были в действительности. Черное платье были сшито отменно. В Кристине было огромное обаяние, прекрасный вкус. В манере держаться чувствовалась гордость. Достоинство. Она стояла совершенно одинокая. Она пришла проститься со Стэном и стояла недалеко от всех родственников, не проявляя никаких эмоций, но по-своему переживая все происходящее. Она была со Стэном. Как и все присутствовавшие, Джастина восхищалась ею за то, как она держалась, и подумала, что, конечно, она очень любила Стэна. Том тоже обратил внимание на Кристину.

— Кто это? — шепотом спросил он Джастину, показывая глазами на девушку в черной вуали.

— Я вас познакомлю. Потом. Я знаю, где ее найти.

Священник читал молитву, и все стояли, склонив головы. Потом тишина. Джастина сжалась, когда проповедник вновь заговорил:

— Стэнли Уитни, мы предаем тебя Земле и отдаем в руки Божьи. — И она добавила про себя: «Я люблю тебя».

Потом все пошли каждый к своей машине. Отъезжая, Джастина заметила Кристину, которая все еще стояла на свежей могиле, гордая, одинокая вдова в черной вуали. Еще одна безутешная вдова, которая при жизни любимого человека добровольно уступила его другой.

57

На следующий день Джастина и Мэгги навестили миссис Уитни. Джастина заранее оповестила Тома об этом визите, и они договорились, что он в это время не появится там. Оба щадили чувства Мэгги и не хотели доставлять ей еще большее страдание, если она вдруг сейчас узнает, что Стэн был сыном Дика Джоунса. Джоунс должен сам сказать ей об этом так, как сочтет нужным.

Миссис Уитни встретила Джастину и Мэгги приветливо. Она много расспрашивала Мэгги об Австралии.

— Я сама родом оттуда, — сказала она. — Мы с сестрой выросли в Австралии, потом я уехала сюда…

Джастина ждала, что миссис Уитни скажет еще что-нибудь о своей семье, но она замолчала.

— А ваша сестра до сих пор живет в Австралии? — опросила ничего не подозревающая Мэгги.

— Она оставалась там…. но потом погибла в автомобильной катастрофе, — ответила миссис Уитни.

— Извините, я своим неловким вопросом доставила вам лишнюю горечь, — смешалась Мэгги.

Джастина напряженно следила за разговором двух женщин, которые сами того не зная, оказались связаны ниточками, протянувшимися из прошлого. Она боялась, что миссис Уитни заговорит о своей погибшей сестре или даже упомянет имя ее первого мужа, и тогда мать обо всем догадается. Но этого не случилось. Миссис Уитни начала спрашивать Джастину, как она себя чувствует и не надо ли ей чем-нибудь помочь.

Вскоре пришла Кэт с мужем, и завязался общий разговор. Близкие Стэна начали расспрашивать Джастину о кино, о ролях, которые она играла. Все видели фильмы с ее участием и с интересом слушали Джастину, которая рассказывала, как проходят съемки, как живут известные актеры, с кем живут и много ли зарабатывают.

Часа через два Джастина с Мэгги попрощались с родственниками Стэна, миссис Уитни и Кэт расцеловали Джастину и попросили ее сразу же сообщить им, когда родится ребенок. Мэгги засмеялась.

— Думаю, этим придется заняться мне, я обязательно свяжусь с вами. Надеюсь, что мы с вами еще встретимся.

— Симпатичные люди, — сказала Мэгги дочери, когда они ехали к себе в отель. — Ты должна поддерживать с ними отношения, это очень важно, когда ребенок знает всех своих родственников, и со стороны матери, и со стороны отца. Пусть вы со Стэном и не женаты, но все-таки миссис Уитни приходится твоему ребенку бабушкой.

Джастина промолчала. «Милая мама, если бы ты знала, кто ему приходится дедушкой». Ей стало легко при мысли, что мать скоро встретится с Диком, Джоунсом, и хотя бы одна проблема в их семье будет решена. Она почему-то не допускала и мысли, что они могут не понять друг друга и снова разойтись, на этот раз по обоюдному согласию и навсегда.

Уго Джанини ждал их, чтобы пойти вместе пообедать, и спросил, на какой рейс заказывать билеты. Ему уже давно пора было приниматься за работу, он на дню несколько раз звонил на студию, но и оставлять Джастину с Мэгги одних в Сан-Франциско не хотел. С недавних пор этот город внушал ему опасения, как бы еще чего не произошло здесь с Джастиной, она как-никак была ведущей актрисой в его компании, и он не собирался ее терять. Поэтому Уго терпеливо сносил все ее выходки и капризы.

— Завтра утренним рейсом и отправимся, — сказала Джастина, и Уго повеселел: ему уже представлялось, что они будут сидеть тут бесконечно.

— Давайте договоримся так. На сегодняшний вечер я опять вас покину, а с завтрашнего дня я буду в полном вашем распоряжении, — попросила Джастина, и Уго встрепенулся.

— Где ты будешь вечером?

Мэгги тоже тревожно взглянула на дочь, не собирается ли она провести этот вечер на могиле Стэна, как всю прошлую ночь она провела в одиночестве рядом с его гробом. Мэгги знала, что Джастина была там не одна, но это не меняло дела.

— Я поеду к Стэну домой. Там соберутся его друзья, мы посидим вместе напоследок, — не стала скрывать Джастина.

— За тобой приехать попозже? — спросил Уго.

— Не надо. Меня проводят до отеля. Я тебя попрошу, Уго, пока я занята, покажи маме город. Она его толком и не видела.

— А ты думаешь, мы чем занимаемся, когда ты бросаешь нас? — поинтересовался Уго, и Мэгги его с улыбкой поддержала.

— Мы здесь уже почти все изучили. Но я с удовольствием еще раз проеду по нему и погуляю. Красивый город.

58

Джастина с Томом договорились встретиться в маленьком кафе недалеко от ее отеля, и она, заранее отправив мать с Уго на прогулку, поспешила туда. Том уже ждал ее за столиком у самого входа и поднялся, как только она появилась на пороге. Она еще накануне сказала Тому, что познакомит его с друзьями Стэна. Они сели в машину и поехали на Сакраменто-Стрит.

— Удивительный город, — проговорили Том, с интересом поглядывая в окно. — Я до этого был здесь всего один раз, и он сразу очаровал меня. Вроде бы большой город и в то же время здесь все рядом: и небоскребы, и пляжи, а чуть отдалишься от центра, так и вообще, чуть ли не на ранчо попадаешь…

— Мне тоже нравился Сан-Франциско, но теперь… — Джастина горестно вздохнула, — он мне всегда будет напоминать Стэна и… вызывать боль.

— Я вас понимаю, — откликнулся Том, — а меня он этим будет притягивать к себе, ведь у нас с братом было не так уж много общего, а здесь мы однажды излили друг перед другом свои души.

Впереди показался старый викторианский дом, и машина притормозила у калитки. Закатные лучи солнца озаряли нежным светом цветущие кусты, витражи в окнах, и дом не казался заброшенным. Он еще жил прошлым, сохраняя тепло своего хозяина.

Джастина с Томом прошли по узенькой тропинке и поднялись по ступенькам. Входная дверь была открыта, и Джастина не стала нажимать кнопку звонка. Пока здесь хранится память о Стэне и собираются его друзья, они у себя дома.

Внизу в гостиной никого не было, и Джастина пошла по лестнице наверх, в студию. Том молча шел за ней следом.

Окна студии выходили на юг и на запад, и вся она сейчас была озарена солнечным светом. Здесь уже был народ, в основном, парни в светло-голубых потертых джинсах, длинноволосые, в расстегнутых на груди хлопчатобумажных рубашках. Среди них была и Кристина Пак. Она тоже была в джинсах и черной рубашке.

Когда Джастина с Томом появились на пороге, все обернулись и, узнав Джастину, приветливо заулыбались.

— Проходите, Джастина. Как хорошо, что вы еще не уехали. — Джон первым подошел к Джастине и взял ее за руку. Кристина, которая до этого рассматривала еще с кем-то негативы, оставила свое занятие и поспешила навстречу вновь прибывшим.

— Я уже собиралась звонить вам, — сказала она, целуя Джастину в щеку.

— Давайте оставим эти церемонии и будем обращаться друг к другу на «ты», — предложила Джастина, — я пришла к вам не только как к друзьям Стэна, но и своим друзьям. Мне бы очень хотелось, чтобы и вы так же считали.

— Идет, Джас, — обрадовался Джон. — Стэн бы ухохотался, если бы увидел, как мы тут раскланиваемся друг с другом.

— Но это еще не все, — Джастина подняла руку и обвела всех присутствующих таинственным взглядом, — я приготовила для вас сюрприз… — Джастина помолчала.

— Родила что ли уже? — предположил кто-то. — Что-то непохоже. Джас, не тяни, в чем дело?

Джастина обернулась к Тому, который все еще стоял за ее спиной, не решаясь пройти, и вывела его вперед.

— Друзья, я хочу представить вам Тома Джоунса. Он родной брат Стэна.

Все, кто в этот момент находился в комнате, с любопытством и заметным недоверием уставились на Тома. По их взглядам было видно, что это сообщение Джастины они воспринимают скорее как розыгрыш.

— Я вижу, вы мне не верите, — улыбнулась Джастина. — Том, скажи им сам.

— Я подтверждаю то, что здесь только что было заявлено, — сказал с улыбкой Том и добавил уже серьезно: — Стэн мой младший брат. Так получилось, что нас еще в детстве разлучили после гибели матери, и потом мы с ним встречались всего несколько раз, но каждый из нас никогда не забывал, что у него есть родной брат, и если бы не эта нелепая случайность, мы бы с братом в конце концов нашли общий язык.

По комнате прошло еле слышное шевеление, потом все заговорили, перебивая друг друга.

— Вот это да! Родной брат…

— Жизнь любит преподносить сюрпризы…

— Не жизнь, а Стэн, он и после смерти сумел нас удивить…

Кристина Пак первая подошла к Тому и протянула ему руку.

— Не обижайтесь, что в первую минуту мы вам не поверили…

— Не вам, а тебе, мы же договорились, — поправила ее Джастина.

— Разве это относится и к нему? — Кристина подняла на Тома серьезные миндалевидные глаза.

— Это относится ко всем, кто хоть раз переступил порог этого дома, — заявил Джон, и все засмеялись.

— Я тебя воспринимаю, как ожившего Стэна, — сказала Кристина, вглядываясь в Тома, — хотя вы совсем не похожи.

— Стэн походил больше на маму, а я на отца, — ответил Том, и его слова прозвучали так, как будто он оправдывался. Он взял руку девушки и склонился к ней. Кристина тоже не отрывала взгляда от Тома, и Джастина с удовольствием подумала, что они могут быстро подружиться, во всяком случае, внешне они были прекрасной парой: грациозная Кристина и высокий широкоплечий Том.

Очевидно, Кристина хотела увидеть в лице и характере Тома какие-то черты его брата, она весь вечер украдкой поглядывала на него и не отходила ни на шаг. Видно было, что и Тому это нравилось, скоро он совсем освоился в компании друзей своего брата и чувствовал себя прекрасно.

— А почему бы тебе не поселиться здесь, — неожиданно предложил Джон. — Ты понимаешь, дом не может долго жить без хозяина. Миссис Уитни сказала, что вопрос с домом должна решать Джастина. Как ты, Джас?

Несмотря на то, что предложение было неожиданным, как неожиданно было и то, что она должна еще что-то решать насчет дома, но ей показалось самым лучшим выходом, если здесь останется Том. Вот только чем он займется в Сан-Франциско, ведь он привык иметь дело с фермерским хозяйством, а в городе ничего этого нет.

— Я в восторге от такого предложения, — ответила Джастина и заслужила аплодисменты. — Если мне поручено решать судьбу дома, то считайте, что она уже решена. Этот дом от Стэна переходит его брату. Вот и все.

Том совсем смешался от неожиданно свалившегося предложения, он все еще никак не мог осознать, что его судьба может так круто измениться.

— Я ведь не городской житель, — наконец сказал он. — И даже представить себе не могу, чем здесь можно заняться. — Он растерянно развел руками и показал ладони. — Мои руки привыкли держать поводья да управлять машиной.

— Вот и прекрасно, — заключил Джон. — С этого дня ты зачислен в нашу съемочную группу. А не понравится, подыщем еще что-нибудь тебе по душе.

Том растерянно улыбался, и парни, глядя на него, засмеялись. Сам того не сознавая, Том разрядил обстановку горечи, как будто сам хозяин вернулся в этот дом, а друзья, как обычно, собрались у него.

— Тебе стоит попробовать, мы все тебе поможем, — тихо сказала ему Кристина. — У тебя получится.

— Ты так думаешь, — Том сверху вниз глянул на сидящую рядом с ним девушку и широко улыбнулся. — Ну что же, если вы уж так настаиваете…

Джастина тоже с облегчением вздохнула, когда услышала слова Тома. Ей не хотелось, чтобы в доме Стэна жил кто-то чужой. Она подняла глаза на большой портрет Стэна на стене, увидела его счастливую улыбку и подумала, что он был бы доволен таким исходом. Неожиданно Джастина почувствовала на себе чей-то взгляд и, отведя глаза от портрета Стэна, встретилась взглядом с Кристиной. Очевидно они обе думали об одном и том же и обе смотрели на портрет Стэна, как будто проверяя его реакцию на то, что здесь происходило. Женщины улыбнулись друг другу, им было приятно сознавать, что они без слов понимают друг друга.

Уже совсем стемнело, когда все собрались по домам, Том повез Джастину в отель, и она попросила его как можно быстрее переселиться в дом Стэна, может быть, даже уже сегодня.

— Лучше завтра с утра, — улыбнулся Том. — Мне надо еще привыкнуть к тому, что я стал домовладельцем.

Они попрощались у входа в отель и договорились, что Том сразу же сообщит Джастине о приезде отца и тогда уж они решат, при каких обстоятельствах свести Мэгги и Дика, своих незадачливых мать и отца. Том обещал, что постарается привезти отца в Лос-Анджелес, и там они с Джастиной устроят эту встречу.

— Береги себя, Джас, — попросил ее на прощание Том. — Все-таки ты носишь моего племянника.

— А если племянницу? — пошутила Джастина.

— Тогда тем более будь осторожна, ведь девочки не такие выносливые, как мальчишки, — тоже шуткой ответил Том.

— Вы, мужчины, всегда преувеличиваете свои возможности, — парировала Джастина. Она поднялась на носочки и поцеловала Тома в щеку.

59

На следующий день Джастина и Мэгги были уже дома. Дженнифер встретила их обиженная, она очень хотела поехать вместе с мамой и бабушкой в Сан-Франциско, она знала, что там живет Стэн, и девочка хотела встретиться с ним. Но ее почему-то не взяли, она тогда видела, что мама была очень расстроена, и не стала настаивать. Но обида все еще терзала ее маленькое сердечко. Она, конечно, обрадовалась приезду мамы и бабушки, но решила показать им, что она все еще обижена. Но потом она оттаяла и ни на шаг не отходила от них.

— Мамочка, а Стэн к нам еще приедет? — спросила Дженнифер, когда они после обеда вышли на веранду. Джастина затаила дыхание: что же ответить дочери? Мэгги тревожно посмотрела на нее и попыталась переключить внимание девочки, но Дженнифер не успокоилась.

— Когда он к нам приедет? — девочка смотрела на мать, и ее огромные вопрошающие глаза требовали ответа. Надо было как-то все объяснить ей. Джастина набрала побольше воздуха.

— Дженнифер, присядь на минутку, — и когда девочка устроилась рядом с ней на кресле, Джастина тихо сказала:

— Он сюда больше не приедет. Нам с тобой придется примириться с этим.

— Он ушел от нас, как мой папа? — спросила Дженнифер, с интересом разглядывая мать.

— Нет. Он ушел не так.

Джастина не хотела, чтобы у дочки создавалось представление о ее жизни как о череде меняющих друг друга мужчин. Это было не так, тем более, что больше уже никого не будет. Мэгги встала и бесшумно вышла. Джастине показалось, что она плачет, и она перевела взгляд на дочку. Она должна объяснить все так, чтобы у девочки навсегда осталась добрая память о Стэне.

— Видишь ли, милая… Богу нравятся некоторые люди, некоторые особенно, и он считает, что они выполнили на Земле все, что должны были сделать, и тогда он забирает их на небеса к себе.

— Он любит так каждого?

— Да, он любит каждого, но некоторым он позволяет задержаться на Земле подольше. А других он забирает к себе очень быстро.

— Мамочка… он любит тебя именно так? — Подбородок девочки задрожал.

— Дженни, дорогая, со мной ничего не случится, — Джастина поняла, к чему она клонит. — Но Бог захотел, чтобы Стэн помог ему. Поэтому он сейчас на небесах с Богом.

— А он придет когда-нибудь навестить нас?

— В обычном смысле слова, нет, Дженни. Но каждый раз, когда ты думаешь о Стэне, это будет как будто встреча с ним, стоит тебе вспомнить его, как он сразу будет с тобой. Мы можем разговаривать о нем, продолжать его любить. Вот что все это значит.

— Но я хочу, чтобы он был с нами. — Этот взгляд… Ох, Стэн… этот взгляд…

— Я тоже этого хочу, но и Бог хочет этого. Мы будем очень скучать без Стэна, но мы… у меня есть ты, а у тебя — я. А я очень-очень люблю тебя. — Дочка бросилась в объятия Джастины, и они обе заплакали. — Дженни, не расстраивайся. Он никогда не грустил, ты ведь помнишь, и по-прежнему любит нас. — Они сидели, раскачиваясь из стороны в сторону, пальчики Дженнифер так крепко обнимали Джастину за шею, как будто она старалась удержать ее в этой жизни. Они сидели так и все раскачивались, а потом Джастина увидела, что девочка уснула. Ее лицо еще не просохло от слез.

Джастина встала и спустилась в сад, чтобы побыть там немного в одиночестве, а потом вернулась в дом. Мэгги сидела возле Дженнифер, глаза ее тоже покраснели от слез. Она посмотрела на Джастину и спросила:

— Может быть, выпьешь что-нибудь?

— Думаю, это не поможет.

— Я отнесу Дженни в кровать. Надеюсь, после сна она будет уже спокойнее. — Мэгги осторожно подняла девочку и направилась с ней в дом.

— Тебе тяжело, мама. Дженни уже большая девочка.

— Что же делать, Джас, если у нас в доме нет мужчин. А впрочем, Дженни не такая уж и тяжелая.

— Я тоже пойду прилягу, — сказала Джастина и пошла по лестнице следом за Мэгги, которая несла внучку, осторожно прижимая ее к груди. Джастина хотела попросить мать подтолкнуть ее или тоже, как Дженнифер, понести по лестнице. Казалось, что она не сможет самостоятельно добраться до спальни. С трудом, но она все-таки одолела все ступеньки и легла в постель, не раздеваясь. Мэгги уложила Дженнифер и вошла в комнату Джастины.

— Ты не хочешь раздеться?

— Я просто не могу этого сделать.

— Давай я помогу тебе.

Она раздела Джастину, выключила свет и задернула шторы. Когда она вернулась к кровати дочери, та уже спала.

Во сне Джастину мучили кошмары, кто-то душил ее, наваливался на нее, ходил по спине, разрывал живот. То ли во сне, то ли наяву она молилась Богу, звала мать, Лиона. «Пусть хоть кто-нибудь поможет, пожалуйста…». Джастина силилась проснуться, чтобы избавиться от этой ужасной боли, от этих дурных снов. Наконец ей это удалось, и она проснулась еще больше утомленная, совершенно неотдохнувшая и повернулась, чтобы взглянуть на часы рядом с кроватью.

Не успела она поднять голову, чтобы получше разглядеть часы, как та же самая боль пронзила ее со страшной силой, проходя по спине, достигая живота, как будто чьи-то руки вцепились в ее кишки. Боль заставила Джастину закричать, прибежала Мэгги. Джастина старалась перевести дыхание, но боль все усиливалась.

— Джас? Что-то случилось? Я услышала, как ты… Боже, что случилось?

— Я чувствую себя очень неважно. — Джастина старалась сесть, но боль помешала ей даже приподняться. Она вцепилась в простыни и сжала зубы, чтобы снова не закричать.

— Не двигайся. Я вызову врача. Как его зовут?

— Морс. Его номер есть в телефонной книжке… скажи ему… я думаю, что начались роды… скажи ему… — Следующий приступ боли не дал ей договорить. Джастина лежала в постели, стараясь совладать с болью, с нетерпением ожидая возвращения матери.

— Он сказал привезти тебя в больницу прямо сейчас. Ты сможешь дойти до машины?

Джастина попыталась встать, но не смогла даже сесть, она перевернулась на другую сторону кровати и увидела на простыне кровь на том месте, где она только что лежала.

— О Боже! Господи, мама!..

— Не переживай, Джас. Я сейчас позвоню Уго. Он поможет нам добраться до больницы.

Джастина откинулась на подушки, страдая от боли настолько, что совсем не могла разговаривать. Мать растворялась перед глазами и казалась неясным видением, то исчезала, то появлялась вновь. А боль все накатывала и усиливалась, поднимая Джастину вверх и бросая в бездну, как с высокой скалы. Она уцепилась за руку Мэгги и металась в постели, не в силах лежать спокойно. Потом она увидела в дверном проеме Уго Джанини. Он подошел к Джастине, взял ее из кровати прямо в одеяле и понес ее к машине. Джастина видела, как мать и Уго обменялись взглядами, и сразу же после этого сознание покинуло ее, а когда она снова открыла глаза, над ней горели тысячи огней, было шумно и многолюдно, раздавались какие-то металлические звуки. Джастина чувствовала, как будто она плывет под огнями, над людьми, подвешенная между двумя мирами. Она парила так некоторое время… о, Боже… Боже мой… они терзали ее… убивали… Боже… Стэн… мама… останови их… мне не пережить этого, не пережить… не могу… больше не могу… и все покрылось мраком.

Джастина проснулась в странной комнате, с чувством тошноты. Оглянувшись, она увидела мать, и потом снова все пропало. Сознание возвращалось к ней время от времени. Совсем очнувшись, она снова увидела мать, а потом она снова пропала. Так периодически Мэгги исчезала и появлялась. Где-то, как ей казалось, в другом мире в кровати лежала женщина с системой для переливания крови, с капельницей и разными подобными вещами, так необходимыми ей в этот момент. Джастина ничего не могла различить отчетливо, не зная точно, что с ней происходит. Она удивлялась своему состоянию, но не было сил спросить, что с ней происходит. Она слишком устала… слишком устала…