Между двух миров (СИ)

Глава 15

Весь остаток для прошёл в сомнениях и раздумьях, но на свой главный вопрос — как выпутаться? — Оксана так и не нашла ответ. Она мусолила и мусолила у себя в голове подробности той встречи с Алёшей и поняла, что ни от одного из них не может просто так отказаться. Но правду Мирослав и Алёша заслужили. Нечего морочить им мозги. Наступил вечер. Оксана думала, что решилась и подготовила целую речь до того момента, как вдали показалась русоволосая голова плечистого кузнеца. Мужчина был весел собой и напевал незатейливый мотивчик.

— Я свободен, красотка.

Он проговорил это широко улыбаясь, а потом, вдруг, подхватил за талию и принялся кружить по двору. Оксана онемела от его счастья и чётко осознала, что прямо сейчас рот её и дальше будет на замке, чтобы не портить такой момент. Всего минуточку… Она несмело улыбнулась на это важное признание. Мирослав притянул зазнобу к себе и поцеловал. Жадно. Напористо. Как только он умеет. В голове шумело от его ликования.

— Я… — К горлу подкатил удушающий комок горечи, сердце бешено стучало в груди. Ещё секунда и выпрыгнет. Она смотрит в эти глаза и не может решиться. Но Мирослав и сам понял, что-то не так — девушка прикусила губу и нервно теребит край передника.

— Я встретила сегодня… кое-кого…

В глаза она перестала смотреть. Просто не могла. Это мужчина её мечты, но девушка здесь чужая. И он чужой. Этот мир отвергает её со своими патриархальными замашками. В 25 уже себя не переделать — сложился характер, привычки, манера поведения… Всё это девушка прокручивала в голове раз за разом, уговаривала себя, что поступает правильно. Пыталась силой выдавить из себя хоть одно слово. Вот только были ещё умопомрачительные ночи вдвоём, спрятанные глубоко в сердце. Их перечеркнуть не хватало духа.

— Ну. Договаривай уже.

Мужчина не злился. Он был собран, холоден и сосредоточен. Чего-то такого всегда и опасался. Потому так неуклонно выпытывал всё, что можно про жизнь девушки. Он знал, что когда-нибудь, её таинственное прошлое догонит.

— Меня ждут дома.

Глаза Оксаны смотрят на сочно зелёную траву под ногами. Невольно вспоминается искристый снег дома, холодные морозы и тёплый дом с родными родителями. Одиночество разлуки душило девушку как нельзя остро посреди этого летнего леса.

— Очень хорошо. Вместе и поедем.

Оксана сжала свои хрупкие плечи и прошептала, казалось, самой себе, но кузнец прекрасно расслышал каждое её слово.

— Тебе туда нельзя.

Мирослав хмурился. Она чувствовала это своим опущенным затылком. Но мужчина притянул её ближе и ласково провёл по русым волосам. Оксана выдохнула и несмело подняла на Мирослава глаза. Он не сердится на неё. Уже хорошо.

— Стой здесь.

Оксана так и поступила. А что она ещё могла? Ноги не держали. Напряжения последних минут высосало все силы. Она уселась на поваленное дерево и уставилась на ветхую дверь, за которой скрылся её плечистый Мирослав. Девушка осталась наедине со своими мыслями. Раз за разом прокручивала всю ситуацию, в которую угодила и металась из крайности в крайность.

В избушке тоже было неспокойно: то и дело лесную тишины разрезал недовольный мужской бас, иногда что-то падало и разбивалось — наконец, в избушке наступила подозрительная тишина. Мирослав вылетел из дома старика, как ошпаренный, подлетел к девушке и грубо схватил за плечи.

— Я тебя никуда не отпущу.

И поцеловал. Это нежное и трепетное прикосновение его сухих губ шло в разрез недавно бурной ссоре в избе. — Не могу без тебя, дурёха. Кузнец был нежен и осторожен. Каждое его прикосновение, как признание, отзывалось дрожью в сердце. Оксана впервые почувствовала такие скромные ласки с подтекстом. Не нужны были ни слова, ни жесты. Оксана кожей ощущала то, что пытался лаской донести этот грубый мужчина из средневековья.

Он любит её.

И она закрыла глаза и сдалась на милость его губам, тянулась за ним. Нуждалась. Это было своего рода тоже признание. От неё. В этот чувственный момент полный нежности и томления она не просто забылась в водовороте бешенной страсти, а позволила себе любить этого мужчину, вопреки совести и морали. Её сердце принадлежало двум. Разделено строго пополам и что делать с этими метаниями Оксана не представляла. Глубоко не важно, где собирался взять её Мирослав. Оксана не смогла бы ему отказать, даже если он захотел бы заняться сексом посреди улицы. Всё не важно. Девушка самозабвенно стонала, полностью отдаваясь его напору.

Мирослав не спешил. Свою упрямицу он раздевал долго, целуя каждый миллиметр открывшейся кожи. Старался переубедить упрямицу. Ласкал её бархатистую кожу и с удовольствием слушал её чувственный голос. Остановился только когда девушка дрожала в его руках: обнаженная, разгорячённая, желанная. Он взял её у шершавого дерева прямо возле окон избушки. Приспустил штаны и вошёл в жар её тела.

Оксана захлёбывалась стонами, принимая каждый выпад мужчины. Пальцы с силой сжимали мощные плечи то ли в попытке удержаться, то ли от переизбытка чувств. Всё равно. Оба растворились в лавине удовольствия. Оглушённые её силой и неукротимости.

Оксана бы обязательно упала после такого сильного оргазма, если бы Мирослав её не поддержал. Мужчина и сам выглядел уставшим. Он разложил скинутую на землю одежду, одел свою рубаху на голое тело девушки и вместе улеглись на импровизированное ложе.

— Моя рубаха приобретает с тобой особое значение.

Они лежали и смотрели в бездонное вечернее небо. Мирослав выглядел донельзя довольным и умиротворённым. — Он не мёртв. Фраза прогремела не хуже пушечного выстрела, которого это небо над головой ещё не слышала. Она неловко повернулась на бок, нашла его глаза и твёрдо произнесла:

— Мой жених жив. Это мой секрет. Мирослав смотрел на неё напряжённо. Осуждает или нет? — Кто твой жених, Оксана. Скажи, я должен знать.

В этом поединке взглядов никто не сдавался. Любовное томление ушло. На смену ему была лишь собранность и напряжённость. Оксана готовилась открыть свой главный секрет. Теперь речь шла о чём-то большем, чем просто любовь. Их доверии. — Я родилась в Минске в 1987 году и вернулась в прошлое, когда мне исполнилось 25.

Мирослав запнулся и покачал головой. Он решил, что девушка неудачно шутит, потому свой следующий вопрос задал с улыбкой. — Что ты такое говоришь?

Оксане было не до смеха. Её не остановить. Слова горохом посыпались из открытого рта. — Я говорю, что я случайно попала в 11 век накануне свадьбы. Ты хотел правды, вот она. Делай с ней, что хочешь.

Мирослав и дальше смотрел в эти небесно-голубые глаза. И молчал.

— Ну скажи же хоть что-нибудь, чёрт тебя дери!

И он сказал. Не то, что Оксана хотела услышать. — Я нарушил своё слово ради блаженной, — потрясённо выдохнул мужчина. Девушка встала и оделась. В каждом движении сквозила суета и нервозность. Мирослав отвернулся. Конечно, он не поверил ни единому слову. Впервые мужчина чувствовал себя таким: обманутым и потерянным. Он не знал, что ещё добавить. Неожиданное открытие выбило из колеи. Мирослав ушёл тем же июньским вечером. Оксана легла в постель. Она сама разрушила свою сказку. Зачем? Отец когда-то учил, что в отношениях нет места лжи. И вот она, смотрела прямо в серьёзные мужские глаза, делясь своей невероятной историей. Оксана тоже была уязвимой и ранимой. Что ж. Она не сопливая девчонка и не будет рубить с плеча. Правда слишком невероятна, чтобы принять её сразу. Она даст время своему средневековому кузнецу. Столько, сколько на это требуется. Вот только что делать с Алёшей? — Ну хватит! Оксана решительно пошла к закрытой двери и толкнула её, словно пыталась убрать деревянную преграду со своего пути. — Аристарх Олешевич, а давайте-ка по чайку. Седовласый старик оторвался от книги и недовольно покачал головой. — Не того выбираешь, девка. Оксана полностью проигнорировала его слова и села за стол. Волхв лишь печально покачал головой, хотя и пошёл заваривать малиновый чай. — Имей в виду, если умрёшь здесь, там ты не появишься. — Поцелуй стужи. Я помню. Нет. Увлекаться переходами не планирую. Но мне нужен разговор. С вами в том числе. Старик, кряхтя, установил в центр стола пузатый самовар. Всегда собранный и спокойный. Оксана невольно задалась вопросом, а сколько на самом деле знает этот седовласый волхв? — Слушаю тебя, девонька.

Она не стала дожидаться, когда Аристарх Олешевич со свойственным старикам неторопливостью расставит чашки и блюдо с малиновым вареньем. В Оксане кипела и бурлила энергия и нетерпеливость. — Я не буду способствовать тому, чтобы Мир стал защитником.

Волхв кивнул девушке, как будто соглашаясь с её позицией.

— Видишь ли, деточка, у каждого из нас есть своя судьба и все ей следуют. То, что написано на роду — не исправишь и не вычеркнешь.

— Это вы меня так культурно послали? Смею разочаровать. у меня очень упёртый характер.

Аристарх только головой покачал. Он знает этот лихорадочный блеск в глазах, это твердолобое упрямство. Когда-то и сам был таким же: непримиримым, сильным и упёртым… Но иногда стоит принять то, что тебе уготовила судьба, опуская ненужную полемику. Потому старик не стал спорить и налил в щербатую чашку то, что ранее просила девушка. Оксана так же молча выпила обжигающую жидкость и пошла в свою комнату. Она старалась подобрать правильные слова, пока в сердце не успела прокрасться стужа.