Между нами мужчинами

Андрей Александрович Тарасов

МЕЖДУ НАМИ МУЖЧИНАМИ

Какими чертами характера, поведения, мироощущения полагается обладать "настоящему мужчине" ? Что реально стоит за словами "мужское достоинство", "рыцарство", "благородство", - "честь" ? Что должен знать каждый юноша о жизни, о женщинах, о любви для того, чтобы сознательно и успешно строить свои семейные отношения, в которых долг и любовь, счастье и совесть, отдых и труд только обогащали бы одно другое? Эти и ряд других вопросов, столь же интересных, сколь и важных для каждого молодого человека, вступающего во взрослую жизнь, выносятся на обсуждение автором.

Написанная живо, с привлечением большого фактического материала, книга предназначена молодому читателю.

Рецензент - кандидат филологических наук В. Н. ХМАРА

СОДЕРЖАНИЕ

Да убоится муж?

"Ой баба! Ой, мужик!"

Нужны ли мужские характеры в век кнопок и электроники

"Дамская педагогика" и мальчишки

Мой спор с соседом Колей

Когда победа оборачивается поражением

Где же выход?

"Супермены" и прочие демонические личности

Молодые да ранние

О мужском "шике"

Любовь не вздохи

Тупики семейной жизни

И тактика и стратегия

ДА УБОИТСЯ МУЖ?

Тс-с! Товарищи мужчины, ни звука! Прежде чем мы начнем разговор, проверьте, ушла ли ваша жена на рынок, села ли к телевизору теща, чем занята младшая сестра... Все в порядке, только сестренка крутится возле зеркала? Мой совет: дайте ей три рубля и скажите, что где-то на окраине видели в продаже пластинку Аллы Пугачевой. Сказали? Теперь можно начинать.

А разговор у нас пойдет секретный и весьма серьезный. О том, как нам жить дальше. Дело в том, что над человечеством нависла опасность. К власти рвутся женщины, они жаждут возврата к матриархату. А он, матриархат, если вы помните еще школьный учебник, олицетворяет не ужасы рабовладельческой тирании и даже не мрак средневековья, а нечто более кошмарное. Есть ли доказательства реальности указанной угрозы? Извольте.

Вот мнение Владимира Войны, высказанное им на страницах газеты.

Война. Начну с очень простых житейских наблюдений. В каждом коллективе время от времени возникает необходимость "скинуться" по рублю, по два по случаю чьей-то радости или беды. Увы, у мужчин, как правило, "свободных" денег не оказывается. Чтобы внести свой пай, им приходится "стрельнуть" эти рубль-два у кого-то из дам, у них в сумочках бывают обычно вполне приличные суммы - и своя и мужняя зарплаты.

К должности семейного казначея мужья в наше время допускаются нечасто, потому что денег в семье всегда меньше, чем хотелось бы. А кто в этом виноват?

Он, муж. Мало зарабатывает! И хотя муж сам это обычно к концу каждого месяца ощущает, напоминают про то ему регулярно. В разнообразной форме. Отсюда и покорность, с которой мужчина получает по утрам свой рубль на обед и мелочь на курево да на дорожные расходы.

Что настала пора приобрести что-то из одежды, мебели и т. д. - решает жена. Она же расплачивается за покупки. За такси и обед в ресторане тоже. Лишь наиболее тонкие натуры, щадя самолюбие "главы семьи", незаметно передают ему требуемую сумму под столом или за спинкой переднего сиденья "Волги". Но тонкието натуры не у всех, далеко не у всех! У кого деньги, у того и власть. Поэтому авторитет мужчин в семье порой ничтожен, поэтому на смену патриархальному лозунгу: "Да убоится жена мужа своего", похоже, выдвигается другой: "Да убоится муж!.."

Впрочем, если в доме есть теща, бразды правления семьей часто держат ее уверенные руки. Ее ублажают, чтобы иметь возможность сходить в кино или к друзьям, съездить хоть иногда в отпуск без детей, ей не перечат, ее слушаются. Деньги тратит теща, экономит их теща, учит всех жить она же. Муж при этом уже перемещается на третье место. Какой уж там "хозяин", он квартирант! "Не шуми, дети спят". "Ты опять куришь на кухне? Сколько раз тебе говорили: выходи на лестницу". "Что, придут в гости твои друзья? А ты меня об этом спросил?" Самый оптимальный способ для мужа уйти от скандалов и попреков - посидеть до сна возле телевизора. Но и это раздражает женщин: "Делом бы каким занялся - нет, сидит, как пень, у своего ящика!" Наконец, телевизор выключен, пора спать.

Намотавшаяся за день жена равнодушно поворачивается к своему повелителю спиной.

Одни мужья терпят все это - жаль детей, себя жаль, да и нет веры в счастливые браки вообще: ведь и у других так... Другие уходят, навсегда оставляя опостылевших жену, тещу, дом, так и не ставший своим, и любимых детей. Чтобы примкнуть к беззаботному племени холостяков. Третьи со страхом и надеждой вступают в новый брак: вдруг повезет? Но, не став "главой семьи", "хозяином" однажды, едва ли сможешь это сделать потом.

Дети чутко и безошибочно улавливают семейную субординацию. Авторитет пап у них зачастую весьма ничтожен. Даже у дочек: они с ранних лет привыкают презирать мужскую половину человечества и знают твердо, что будут со временем командовать своими женихами и мужьями...

Спасибо, товарищ Война. Есть ли к нему вопросы?

Нет? Тогда перейдем к обсуждению. Может быть, Война в своем сообщении сгущает краски, возводит случайные наблюдения в ранг всеобщего закона? Если и да, то, по крайней мере, не он один.

"Силою традиций женщина веками смотрела на мужчину почтительно зависимым взглядом. И вдруг изменился угол зрения - и какое разочарование: не Тарзан, не Эдисон, даже не Жан Маре! Обыкновенный человек с обыкновенной зарплатой - "а еще мужчиной называется!". Я листаю подшивки газет - волна уничтожительных "антимужских" статей. Бываю в командировках - и при мне, при посторонней, иная дамочка упрет руки в боки и на мужа с оттяжкой:

"Тр-ряпка!.." Просматриваю почту от школьников - подозрительный урожай на откровения у девочек: дескать, мальчики в их классе не то чтобы тряпки, но в общем близко к тому. Король-то голый!.. Наши бабушки убежденно говорили своим зареванным первенцам:

"Не плачь, мужчины не плачут"; "Не бойся, мужчины ничего не боятся". Сегодня же у иных, как ходовой товар, присловье о "веке слабохарактерных мужчин".

Это констатировала в "Комсомольской правде" журналистка Н. Павлова пятнадцать лет назад. С тех пор процесс "выведения на чистую воду" "голого короля", увы, только обострился.

Подводя итоги социологического исследования, в ходе которого были опрошены свыше полутора тысяч городских старшеклассников, а также большая группа студентов и сельских школьников, доктор философских наук И. Кон отмечает, что отцы сейчас в мнении детей выглядят очень "бледно", что "роль отца в воспитании детей не идет ни в какое сравнение с материнской". На вопрос: "С кем бы ты стал советоваться в сложной житейской ситуации?" и девочки и мальчики на первое место без колебаний поставили мать.

При этом если у сыновей отец все-таки стоит на втором месте, то у дочерей и это место занято. Подругами.

Девятиклассниц двух московских школ попросили перечислить по степени важности главные мужские и женские качества. Все они дружно выдвинули на первое-второе места уважение к женщине. Но, высоко оценивая женское достоинство, они почему-то уважение к мужчине поставили на 13 - 14-е места. Когда организаторы опроса поинтересовались причиной такой асимметричности, без пяти минут жены и матери изумились: "А за что их (мужчин) уважать? Они ленивые, грубые!"

Такова ситуация, товарищи мужчины, которую нам надо обсудить, чтобы, трезво, по-мужски взглянув правде в глаза, разобраться, как же мы дошли до жкзни такой, ьто виноват и что делать? Согласитесь, ненормолькая все-таки ста ситуаиия и нетерпимая. Какникак, а мужчина по сравнению с женщиной это сила, это воля, это твердость, это. Впрочем, зачем нам углубляться в абстракции, давайте просто оглянемся вокруг и посмотрим: что такое мужчина по сравнению с женщиной?

"ОЙ, БАБА!.. ОЙ, МУЖИК!.."

Помните, какие сомнения одолевали Чичикова при первой встрече с Плюшкиным: "Ой, баба!.. Ой, нет!..

Конечно, баба!.."? Недавно мне пришлось испытать подобные же сомнения возле станции метро "Сокольники". Юноша и девушка, беззастенчиво обнимающиеся при всем честном народе, - зрелище достаточно противное, но мы к нему уже как-то притерпелись.

Однако когда подобные ласки на ваших глазах начинают расточать особы одного пола, возникает чувство омерзения. Поначалу мне так и показалось: обнимаются и целуются две девицы современного образца - патлатые, плоскогрудые, узкобедрые, в джинсах и свитерах. Потом по поводу одной из девиц закралось чичиковское сомнение: "Ой, баба!.. Ой, мужик!.." По ряду деталей можно было предположить, что одна из девиц была все-таки парнем. Но какая именно, я так и не сумел решить. Боюсь, что и с вами подобное приключалось.

Педагоги и психологи все громче бьют тревогу по поводу так называемой "феминизации" мужчин, которая в какой-то мере, наверное, способна объяснить и то немужское, зависимое, подчиненное положение, в котором оказываются многие представители сильного пола в семейных коллективах. Юноши эпохи НТР становятся все более изнеженными и женственными FO только по одежде к прическам, но даже по фигуре, лицу манере поведения. Хлипкими становятся сни и капризными до невозможности.

Тубы пока еще современные молодые люди не подкрашивают, щек не румянят, но костюму, модам уделяют повышенное внимание. Одежда их при этом становится все ярче по краскам, вычурнее по формам, и каблуки высокие уже пущены в ход мужскими модельерами, и укладка волос не редкость в мужских парикмахерских. Но это еще куда ни шло: д'Артаньян тоже любил пестрым нарядом щегольнуть, усы подкрутить и локоны из-под шляпы с перьями выпустить.

Но какой мужчина был! Как без малейшего колебания на защиту слабых кидался!

Москвичка П. К. пишет в редакцию:

"Однажды я, муж и сын четырех лет возвращались домой. Возле дома на дороге двое парней избивали третьего: били ногами по голове, в живот, словом, куда больнее. Кругом стояли люди, ахали. Я, когда вижу такое, кидаюсь защищать, уже не думаю, ударят меня или ножом проткнут...

Так вот. Бросилась разнимать дерущихся, а муж изо всех сил меня удерживает. Кричу ему: "Женя, ну помоги, помоги!.." Он покрутил у виска пальцем, махнул на меня рукой и пошел домой. Сын кричит, я расталкиваю ребят, а они бьют, бьют лежащего на земле.

Потом спокойно ушли. Кругом стояли люди, выглядывали из окон... и возмущались.

Когда пришла домой, первое, что услышала от мужа: "Дура!"

Я знаю, случись что со мной, муж никогда за меня не заступится. Однажды его изрядно опьяневший друг больно оскорбил меня. Он же стоял рядом и улыбался... От мужа я не ушла, вот только страх появился за сына. Были случаи, когда я опять "встревала" в какую-нибудь драку, а сын, как и муж, тянет меня за руку и умоляет: "Мам, не ходи, ну не ходи..."

Такая вот "эстафета" мужских поколений! Так что, наверное, не в прическах и не в любви к конфетам суть феминизации, а в перерождении психологическом, в перемене "жизненной роли" с мужской на дамскую, в изменении отношения к жизни, привычек, реакций.

В появлении удручающей инфантильности, социальной, психологической недоразвитости.

300 учащимся одной из московских школ задали вопрос: хотели бы они или нет сменить свой пол на женский? Ни один из них не выразил такой готовности. Характерно одно из объяснений: "Не хочу вкалывать по дому. Хочу жить весело".

"Икфантил - и не дитя и не взрослый, - комментирует итоги данного опроса доктор психологических наук М. Ярошевский. - Он пользуется преимуществами ребенка, освобождая себя от ответственности и забот взрослого".

Многообразны лики и возрастные модификации инфантилизма.

...Весело стучали колеса на стыках рельсов, стремительно проносились мимо окон деревья, столбы, дома, гремела подстаканниками возле кипящего титана пожилая проводница, у окна шепталась о чем-то очень важном с молодым лейтенантом девушка в легкой, прозрачной кофточке, в одном купе плакал ребенок, в другом - спорили о чем-то два интеллигента в очках... Так и проехали они мимо Куйбышева, а потом разметало их всех, случайных попутчиков, по собственным жизненным маршрутам. И никто из них до сих пор не знает, что заскочи на те рельсы, по которым промчался пассажирский поезд, маневровый тепловоз буквально на несколько секунд раньше - и у всех судьба могла оказаться общей.

Пьяный машинист вел тепловоз, который, миновав закрытый светофор, оказался на основной магистрали? Нет. Просто трем парням понадобились цветные стекла. Посмотрели они "Экипаж", и захотелось им поиграть цветными бликами на потолке, как это делал герой киноленты. Вот и раскурочили за несколько дней 12 светофоров. Когда парням стали объяснять, сколько людей могло из-за их "шалости" погибнуть, они ответили, что об этом "не подумали". А было им по 16 - 17 лет. И один из парней завершал курс наук в профессионально-техническом училище, другой успешно учился в машиностроительном техникуме, третий вотвот должен был получить диплом на отделении автоматики и телемеханики... железнодорожного техникума (чтобы затем взяться за обеспечение безопасности движения на транспорте).

Не злые были все три акселерата, умственно полноценные, технически грамотные и на красоту будто бы чуткие. Когда журналист А. Борин спросил одного из них, нельзя ли было без взламывания светофоров фонарь для "цветомузыки" сконструировать, тот толково объяснил, что фильтры, сделанные из покрашенного оргстекла, столь сочного цвета не дают. Эффект менее -красивым получается.

Исключительный случай, скажете? Ну не такой уж, получается, исключительный, если и возле Орла четверых 17-летних парней поймали, когда они вынимали из разломанных светофоров цветные линзы. Для тех же целей, под воздействием того же фильма.

Впрочем, можно привести иллюстрацию и не столь мрачную. Когда наши футболисты так оконфузились на последнем чемпионате мира, тренеры выступили в печати с массой аналитических статей по этому поводу. Писали о тонкостях тактических схем, важности стратегических принципов, способах достижения пика формы, о роли психологической устойчивости, воли к победе и т. д. А между делом констатировалось, что наши футболисты сильно отстают в области техники владения мечом - паса, обводки, ударов по воротам.

В связи с этим предлагалось усилить техническую подготовку. "Да, говорил один из тренеров, - мы понимаем, что, настойчиво внедряя новшества (речь идет об индивидуальной кропотливой работе по техническому совершенствованию. - А. Т.), мы встретимся со скрытым противодействием футболистов, но..." Далее речь шла о том, как такое сопротивление преодолевать.

Вот оказывается, в чем главный камень преткновения. Не хотят наши мастера кожаного мяча переутруждать себя индивидуальной работой! "Саботируют" кумиры юношества сверхлимитную работу. Дружно, организованно, как и полагается настоящим мужчинам. А мы-то, наивные, все удивляемся: как это так-здоровый, обласканный со всех сторон (и печатью, и девушками, и меценатами), обслуживаемый комплексными научными бригадами, воспетый Пахмутовой и Добронравовым парень в полном расцвете сил, отдающий все свое свободное время футболу, оказывается в 2 метрах перед пустыми воротами и попадает мячом в судью на линии. Да этот парень, этот мужчина просто не привык отвечать за свое дело! Он привык, что за него всегда отвечает кто-нибудь другой - тренер, председатель общества, судья, всегда, по его убеждению, "подсуживающий противнику", директор стадиона, не обеспечивший безукоризненного газона, только не он. Может, отсюда, от этой инфантильной безответственности, и дамские формы поведения на спортивной арене? Все эти театрализованные катания по полю, демонстрирующие невыносимые страдания оттого, что соперник косо посмотрел в его сторону? Эти бесконечные апелляции к судье и зрителям? Наконец, эти поцелуи, объятия и воздевания рук к небу по случаю забитого гола?.. Как отмечают обозреватели, уже не только мастера международного класса из сборной по волейболу устраивают игру в "ладушки" после каждого удачного гаса, не только суровые викинги хоккея устраивают радостную "кучу малу"

после забитой шайбы, уже без стеснения чмокаются на поле мальчишки из "Кожаного мяча" и "Золотой шайбы", те самые, которых никакими силами не заставишь поцеловать мать или сестренку! И на трибунах болельщики замирают друг у друга в объятиях после каждого гола, не тая от широкой общественности скупых мужских слез своих. Инфантилизация? Феминизация?

Предоставим сделать выбор тем комплексным научным бригадам, которые исследуют феномен спорта XX века, а мы поломаем голову над другим вопросом:

что хуже - женоподобный мужчина или мужеподобная женщина? Явления эти взаимосвязанные, поэтому, говоря о феминизации юношей, никак не обойти вопроса о маскулинизации девушек.

В термине этом тем более стоит разобраться, что кое-кто понимает его превратно, усматривая в маскулинизации прекрасного пола неизбежный итог лроцесса эмансипации, самоубийственного якобы для хрупкого женского организма стремления во всем сравняться с мужчинами - ив социально-политической активности, и в производительном труде, и в интеллекте...

Ио может ли, спрашивается, сама по себе борьба за юридическое равноправие, за достоинство, за творческий, социально масштабный труд, за развитие высоких духовных устремлений пойти во вред чьим бы то пи было достоинствам? В том числе и женским? Сомнительно.

В Российской республике среди работающих специалистов с высшим и средним специальным образованием женщины составляют более 60 процентов. Пропорция эта проявляет тенденцию и дальше меняться в пользу женщин. Если взять только Москву, то процент женщин в высших учебных заведениях в 1966 году был равен 44, в 1976-м - 50, а в 1980 году - уже 53.

В средних специальных учебных заведениях женщины в эти годы составляли соответственно 56, 63 и 64 процента! Может быть, эти цифры и есть ступени маскулинизации? К такому выводу можно было бы прийти, если бы существовали данные, подтверждающие такую закономерность: чем, мол, выше уровень образования, культуры женщин, тем менее они женственны. Но таких закономерностей социологи не обнаруживают. Наоборот, они отмечают, что семьи, в которых у жен образование выше, чем у мужа, более прочны, более дружны. Жизненные идеалы в таких семьях (в среднем, разумеется) выше, духовнее. Как свидетельствуют исследования новосибирских социологов, успеваемость школьников зависит от образования матери в несравненно большей степени, чем от образования отца.

И в прошлые века встречались среди прекрасной половины человечества гордые индивидуальности, не желавшие мириться с мужским превосходством, быть украшением жизни владык. Их опыт как раз и демонстрирует, насколько рискованно объявлять гибельной для женственности любую попытку бросить перчатку мужчинам, независимо от того, в какой сфере и во имя чего бросается вызов. Женственность - понятие тонкое, для строгих научных критериев неуловимое, но, право же, в живой практике общения мы без особого труда улавливаем ее присутствие.

О совместимости женственности с высокой образованностью речь уже шла. С позиций своего жггорического опыта мы в этом отношении вполне можем поправлять своих предков-консерваторов.

Гражданка Афин Агноника в III веке до нашей эры дерзнула стать врачом. И добилась своего, причем превзошла в искусстве врачевания многих своих коллег мужчин, завоевала популярность, но для этого ей пришлось... облечься в мужской наряд и держать в большом (секрете тайну своего пола. Увы, сохранять эту тайну, видимо, было труднее, чем постичь все секреты профессии врача, - в итоге только покровительство влиятельных афинян спасло Агнонику от сурового возмездия. Но закрепилась за ней слава распутницы - и только за ее тягу к "неженскому" занятию.

Нам это смешно слышать: более женская профессия, чем врач, в наши дни встречается редко.

Еще пример. В 1400 году среди студентов Краковского университета с возмущением обнаружили девушку, щеголявшую в мужском наряде. Эта дерзкая особа чуть-чуть было не получила даже степень бакалавра наук. Однако борцы за женственность заточили студентку в монастырь. Подсчитайте, если сможете, сколько надо было бы построить сейчас монастырей, чтобы расселить по ним всех наших студенток и аспиранток.

Трудно, конечно, ныне определить, были указанные возмутительницы спокойствия особенно женственными или нет. Но то, что тяга к знаниям, науке, профессии, требующей сложной специальной подготовки, вполне может сочетаться с высочайшей мерой женственности, у нас уже сомнения не вызывает. Как и совместимость с этим качеством готовности к ратному подвигу, к защите Отечества... Пьеса "Давным-давно" (по ней был потом поставлен фильм "Гусарская баллада"), похоже, именно тому и посвящена, чтобы доказать возможность такого сочетания.

И если Шурочке Азаровой, прототипом которой послужила Надежда Андреевна Дурова, чтобы отстоять свое право на участие в боях с иноземными захватчиками, пришлось еще (по примеру своих лихих предшественниц) переодеваться в мужскую одежду, то участницы другой - Великой Отечественной - войны уже могли не скрывать своего пола. Их воинское мужество вызывало в мужских сердцах только восхищение и нежность.

В связи с этим хотелось бы еще раз подчеркнуть:

пытаться связать понятие маскулинизации с самим фактом проявления женщинами таких "исконно мужских" качеств, как сила духа, мужество, отвага, стойкость, верность долгу, безотносительно к тому, где, как и во имя чего проявляются эти качества, - значит проявлять дремучий интеллектуальный провинциализм, постыдную для нас, мужчин, ограниченность.

Не могу в этом разговоре обойти молчанием "Блокадную книгу" Алеся Адамовича и Даниила Гранина.

Многие факты, приведенные в ней, побуждают к весьма серьезным раздумьям о природе человеческой. В том числе природе мужской, женской... Мучительно читать дневник Юры Рябинкина, который свое шестнадцатилетие отметил в блокадном Ленинграде, а до семнадцатилетия уже не дожил - умер от голода. Какие нечеловеческие страдания приносила ему ежедневная, ежеминутная борьба его голода и его совести! Чтобы получить те мизерные порции еды, которые полагались по карточкам, надо было в морозы выстаивать часами в очередях. Мать работала да еще бегала по инстанциям хлопотать об эвакуации. Сестренка Ира была еще мала, приходилось Юре стоять в очередях, нести домой продукты и терпеть муки, чтобы не отщипнуть, не лизнуть, не откусить. Не всегда совести удавалось при этом победить голод. И тогда к физическим мукам добавлялись не менее тяжкие страдания нравственные.

"...У меня такое скверное настроение и вчера и сегодня, - читаем мы в дневнике Юры. - Сегодня на самую малость не сдержал своего честного слова - взял полконфетки из купленных, а также граммов сорок из двухсот кураги. Но насчет кураги я честного слова не давал, а вот насчет полконфетки... Съел я ее и такую боль в душе почувствовал, что выплюнул бы съеденную крошку вон, да не выплюнешь... Ну что я за человек!.."

"Не могу... Рядом мама с Ирой. Я не могу отбирать от них их кусок хлеба. Не могу, ибо знаю, что такое сейчас даже хлебная крошка. Но я вижу, что они делятся со мной, и я, сволочь, тяну у них исподтишка последнее..."

Нет, не для того я вспомнил про Юру в разговоре о силе женского духа, чтобы упрекнуть его (юношу, почти мужчину) в слабости. Пусть этим занимается тот, кто сам не испытал долгого, мучительного, истощающего не только тело, но и душу голода. Мне же приходилось и жевать распаренную на огне засохшую много лет назад телячью шкуру, и по полдня ходить вокруг грядки, на которой еще сохранилось несколько морковных хвостиков... Я не судья Юре. Он, жестоко казня себя, давая каждый день новые клятвы не взять больше "ни крошки" и порой выполняя эти клятвы, вел поистине героическую борьбу со своей слабостью.

И вовсе не в упрек Юре мы тут напоминаем: мать и сестренка делились с ним в самые трудные минуты.

Потому что знали: мужчины труднее переносят голод, быстрее умирают от истощения. Однако решало тут не "знание". Чтобы отделить другому хотя бы немножко от своего пайка, умирающему с голоду надо обладать величием души, силой, способностью на героизм. Но эта сила, которую ленинградки продемонстрировали всему миру, не лишала их женственности, обаяния и красоты.

В "Блокадной книге" описан очень трогательный эпизод - посещение защитников Ленинграда в декабре 1941 года группой работниц, привезших бойцам новогодние подарки. Вот "ак об этом рассказывается в книге: "Делегация дошла до нашей роты в виде трех женщин. Все три были замотаны платками, шарфами, подпоясаны ремнями, шнурками. Когда в землянке они наконец освободились от своих одежек, то стали тоненькими девицами, можно сказать даже - костлявыми, судя по торчавшим ключицам и скулам. Землянка была жарко натоплена, мы входили и получали из их рук носки, кисеты, рукавицы. Платьица на их иссохших плечиках свободно болтались, были слишком просторны, но каждая казалась нам милой. Они - появились у нас вечером, когда стемнело. Через час старшина принес нашу кашу. Котелок каши с солониной и кусок сахара - это был наш обед, он же и ужин из него кто мог оставлял себе завтрак, были еще хлеб ч сухарь В тот вечер кашу мы разделили с гостьями, то есть фактически скормили им, так что каждой досталось почти по две порции. Потом Володя сыграл им на гитаре, они рассказали нам про то, как шьют на фабпике белье и потом они улеглись спать. На самом деле они стали клевать носом сразу, как поели. Они устали от дороги а главное, их сморило от еды и тепла. Спали они на наших нарах. Приходили из соседних взводов заглядывали в нашу землянку - удостовериться.

Казалось, годы миновали с тех пор, как мы видели женщин в платьицах. Но какие это были женщины - худые изможденные, подурневшие! Теснясь в дверях землянки солдаты смотрели на спящих с чувством, в котором не было ничего мужского, а была лишь жалость. Но, может, в этом и было мужское чувство. Эти три женщины были для нас как Ленинград..."

Думается, напрасно тут прозвучали нотки колебания по поводу того, какие чувства считать истинно мужскими. Сопоставляя эту очень проникновенно написанную сцену со многими другими, встречавшимися в литературе, в которых мужские (в общепринятом обиходном понимании) страсти низвергались Ниагарой, приходишь вот к каким неожиданным выводам. Изможденные, подурневшие работницы эти с их кисетами и носками, привезенными в подарок защитникам, были несравненно более женственными, чем любая из выхоленных Клеопатр прошлого. А смотревшие на них, спящих, солдаты, убежден, никогда - ни до войны, ни после нее-не чувствовали себя настолько мужчинами, как в те минуты. Вдумайтесь с этих позиций в заключительную фразу описываемого эпизода: "Вместе с лейтенантом я провожал их до КП... Лейтенант приглашал их следующей зимой в ЦПКиО на каток. "Узнаете меня по вашим рукавичкам", шутил он. Я смеялся вместе с ними и вдруг понял: у немцев не получилось, в город им не войти, теперь все дело в том, когда мы сможем их отбросить".

Вот оно - одно из самых прекрасных мужских чувств, чувство ответственности за слабого, дающее такую силу, которую немыслимо преодолеть! Могли ли ленинградские женщины не гордиться такими мужчинами? Могли ли они оказаться недостойными своих защитников? Даже дети в тех трагических условиях не играли во взрослых, а были ими, становясь не просто старше, но ощущая себя женщинами и мужчинами.

В книге есть волнующий эпизод, раскрывающий это на живом примере.

В один из стационаров, куда подвижники-добровольцы собирали самых истощенных, часто осиротевших детей, чтобы если не накормить, то хотя бы держать их в тепле, привезли как-то ребят-близнецов.

Цитирую: "Вот родители прислали тш маленькую передачу: три печеньица и три конфетки. Сонечка и Сереженька - так звали этих ребятишек. Мальчик себе и ей дал по печенью, потом печенье поделили пополам.

Остаются крошки, он отдает крошки сестричке. A tceстричка бросает ему такую фразу: "Сереженька, мужчинам тяжело переносить войну, эти крошни съешь ты". Им было по три года".

Не знаю, можно ли создать более возвышенный гимн женщине, чем этот кусочек документальной записи, рассказывающей о трехлетней девочке? Оказывается, можно. Когда женщина не только женщина, но еще и мать.

Вот запись из дневника Лидии Охапкиной, оказавшейся с двумя маленькими детьми в январском блокадном Ленинграде без каких бы то ни было запасов пищи вещей (все, что можно, уже обменяла на продукты еще в декабре), без топлива, почти без керосина в примусе: "Ниночка моя все время плакала, долго, протяжно и никак не могла уснуть. Этот плач, как стон сводил меня с ума. Я тогдз,, чтобы она могла уснуть, давала сосать ей свою кровь. В грудях молока давно не было, да и грудей совсем уже не было, все куда-то делось. Поэтому я прокалывала иглой руку повыше локтя и прикладывала дочку к этому месту.

Она потихоньку сосала и засыпала А я долго не могла заснуть..."

В книге звучит настоящий гимн женщине: "Ленинградская женщина отчаянно и бесстрашно сражалась против голода Это был ее фронт. Те, кто выжил в Ленинграде, обязаны не только войскам, не только "Дороге жизни", но и женской стойкости, женскому терпению, выносливости, женской силе и, наконец, ее любви... Ленинградская женщина... Она жила чуть дольше, чем могла жить, если даже потом смерть, иссушив, сваливала. Ее "задерживала" на день, на два, на месяц - мысль, страх, забота о ребенке, о муже..."

Но только ли о ребенке, муже, брате, только ли о своих, о родных? Приведем еще одну документальную запись из той же книги: "Е. С: Ляпин, доктор физикоматематических наук, рассказывал о людях, которые теряли карточки и погибали на глазах у всех. И логически поведение окружающих было объяснимо, оправданно, так как каждый сам находился на грани смерти.

Но вот подобная же история с потерянными карточками произошла в Радиокомитете, о чем рассказал Георгий Пантелеймонович Макогоненко. Ольга Берггольц день, второй смотрела ка невольного убийцу семьи - работника радио, потерявшего карточки, - не выдержала и отдала ему свою, хотя сама уже страдала дистрофией. То есть человек взял и отдал другому, малознакомому и даже малоинтересному ему человеку свою жизнь. Ольга Федоровна, зная жестокую реальность, никак не рассчитывала на то, что произошло потом:

другие работники стали ей помогать продержаться до конца месяца. И помогли".

Ну а теперь давайте оценим свои впечатления от приведенных примеров: неужели женщины, проявляющие поразительную (в чем-то порой даже, наверное, недоступную мужчинам) силу духа, несгибаемость, мужество, отвагу, выносливость, кажутся нам оттого менее женственными, очаровательными, привлекательными? Совсем наоборот. Так при чем же тут маскулинизация? Все дело, надо полагать, заключается в следующем вопросе: какие цели пробуждают у женщин перечисленные черты, которые, как принято считать, более свойственны все-таки мужскому характеру?

Давайте сопоставим некоторые факты. Как-то в Большом театре (шла опера "Фауст") случилось ЧП.

Во время второго акта вдруг в зале запахло гарью и раздался крик: "Пожар!" Началась невообразимая паника, артисты бросились за сцену, зрители - к выходам. Не растерялась только "Маргарита" (певица Павловская). Она подошла к рампе и громким спокойным голосом начала уговаривать публику опомниться. Зал постепенно успокоился. Скоро выяснилось, что тревога была ложной: кто-то сунул в карман зажженную сигару, и вата за подкладкой начала тлеть. Только и всего. А ведь паника, вызванная этим пустяком, могла иметь трагические последствия для многих. Немало насмешек пришлось выслушать после этого мужской половине труппы (два актера в костюмах и гриме убежали из театра и спрятались в близлежащем ресторане). Да, женщина оказалась мужественнее их, проявила большее присутствие духа. Но бросает ли этот факт хоть какую-то тень на ее женские достоинства? Отнюдь нет. Когда "слабый пол" проявляет заслуживающие бесспорного одобрения "мужские" качества (перетрусь певица наравне со всеми, никто ведь не сказал бы, что она вела себя недостойно звания женщины), то это только украшает его в наших глазах.

Когда дочь знаменитого итальянского ныряльщика Энцо Майорки Патриция нырнула без акваланга на глубину 50 метров, а ей мирового рекорда не засчитали, потому что принято решение вообще не фиксировать такого рода рекорды, дабы не подталкивать людей на смертельные трюки, мы же по достоинству оценили смелость девушки, одновременно осуждая ее за "чрезмерную" храбрость. Там, где риск, где люди ходят по лезвию бритвы, за женщин как-то особенно тревожно.

Но тревожась за женщин-космонавтов, за женщинлетчиц и альпинисток, мы продолжаем восхищаться их рекордами и ими самими.

А вот мы читаем сообщение о женщине-тореро.

26-летняя Анхелита, дочь полицейского из Андалузии, восстала против мужской монополии в этой профессии.

"Если женщины могут играть в футбол, водить самолеты, то почему им нельзя участвовать в корриде? Это вовсе не значит, что не до быть мясником. Коррида - это искусство", - заявила она. И после долгой борьбы добилась разрешения на участие в корриде в качестве тореро. Отстояла женское достоинство гордая испанка Не знаю. Не убежден. Корриду я видел только в кино, но, как бы красиво ни обставлялся ритуал убийства животного, искусством я его счесть не в силах. В сфере искусства убивают понарошке, а тут, увы, на самом деле. В роли убийцы животного, которое ничего нам плохого не сделало, мне и мужчины не очень по душ.

A когда к тому же рвется женщина, это, по-моему, просто отвратительно. Женщина-летчица может высывагь восхишение и нежность. Но только тогда, когда она при этом перевозит пассажиров или бъет рехсрт :

высоты. Женщина-летчица, сбрасывающая бомбы Fшколы и госпитали, была бы отвратительнее, противоестественнее во сто крат мужчины, делающего то же.

Она сразу, между прочим, перестала бы при этом быть женщиной для нас, обратите внимание.

Ну а то, что женщины играют в футбол - это, конечно, не столь прискорбно, хотя и гордиться этим вряд ли стоит. Никто запретить девушкам осваивать данный вид спорта, разумеется, не может. Толкают же они ядро! Нельзя запретить девушкам и штангой заниматься, и борьбой, и регби. Даже боксом. Запретить невозможно. Но и отрицательное отношение к втягиванию прекрасного пола в виды спорта, лишающие женщин женственности, нам скрывать незачем. Косность в нас говорит? Привычка? Каждый нокаут, как утверждают медики, серьезная, не остающаяся без последствий мозговая травма. Так не лучше ли подумать, как отучить от такого спорта мужчин, чем приобщать к мозговым травмам женщин?

Там, думается, начинается маскулинизация, где слабый пол включается в соревнование с сильным в делах, которыми и самим-то мужчинам нет оснований особенно гордиться.

История сохранила память о Грейс О'Мейл - королеве пиратов. Девятнадцатилетней девушкой она отважно вступила в борьбу со своим пятнадцатилетним братом за власть в созданном их отцом пиратском клане. В назначенном для разрешения спора поединке брат и сестра вышли навстречу друг -другу с ножами.

Рука Грейс оказалась тверже. Столь же решительно вела себя девица и в схватках при захвате торговых судов, имевших неосторожность проплывать мимо берегов Ирландии. Захватив корабль. Грейс перегружала содержимое его трюмов на баркасы, а -команду вместе с кораблем топила. Романтическая фигура? Бесспорно.

Ко стоит ли она для нас в одном ряду с героиней "Гусарской баллады" или, допустим, Ларисой Рейснер, воспетой Вишневским в его "Оптимистической трагедии"? Они ведь тоже были женщинами, взявшими оружие в руки. Не получится, увы, единого ряда. Всетаки решающим тут оказывается то, зачем взято оружие в руки, а не сам по себе факт приобщения женщины к "мужскому делу".

Лариса Рейснер, как вспоминают те, кто ее знал, всегда была полна блеска женского обаяния, грации, нежности... Она сражалась за счастье людей. Героиня "Гусарской баллады" взяла саблю в руки для защиты страны и народа от иноземных захватчиков. А ввяжись она в войну ради неправого дела, от чар ее девичьих, думается, ке осталось бы ничего. Отвага Грейс О'Мелл вызывает у нас не восторг, а брезгливость. Дамская же ее принадлежность только усиливает отвращение.

В один ряд она встает не с Жанной д'Арк, а, скорее, с надсмотрщицами гитлеровских концентрационных лагерей, которые именно в виду своей принадлежности к "слабому полу" гораздо омерзительнее занимавшихся тем же делом мужских особей.

Подражание мужчинам не в лучших их чертах, попытки сравняться с ними в том, от чего стоило бы избавиться самим мужчинам, думается, и ведут в наибольшей мере к маскулинизации девушек и женщин.

Мужская одежда, мужские прически - это лишь внешние атрибуты более глубинных и серьезных процессов, происходящих в наши дни в некоторых женских душах. Хуже, что они начинают копировать мужские ухватки, мужской жаргон, мужской стиль жизни и мышления не в лучших его образцах.

Цитата из газеты: "К группе подростков подходит девочка в джинсах. Ее шумно приветствуют. Кто-то из ребят довольно крепко хлопает по плечу. Она отвечает ему резким ударом в солнечное сплетение. Вокруг хохочут. Громче всех - девочка в джинсах. Мода?

Но мода недолговечна, а тут чем дальше, тем больше распространяется среди девушек и женщин мужеподобный тип поведения..."

Да, тут уж действительно речь надо вести не о моде, а о чем-то более серьезном - об изъянах духовного воспитания, о перекосах в культурном развитии.

Возьмите курение и выпивки. Проведенные в ряде стран социологические исследования показывают: количество курящих мужчин в последние годы проявляет тенденцию к уменьшению, ряды же курящих женщин быстро пополняются. У нас в стране, по данным главного санитарного врача СССР П Н Бургасова, в разных регионах число курящих мужчин составляет 56,9 - 75,7, а курящих женщин - 26,6 - 49,1 процента. Есть страны, где курит 35 - 40 процентов детей, не достигших десятилетнего возраста. Девочки при этом стараются не отставать от мальчиков. ,И с выпивками аналогичная картина. "Мода такая нынче пошла", - говорят. На что "мода", спрашивается? Миниюбку можно легко сменить на макси, шпильку на платформу, как только придет в голову такая фантазия.

Тут моды уместны. А в курении, выпивках?

"Функционально печень ребенка, вернее, печень плода, находящегося в утробе матери, еще не сформирована, "не созрела": она не может справляться с токсическими продуктами, не разрушает их, и в итоге оргрнизм ребенка "работает" как аккумулятор ядов, которые так щедро поставляет ему курящая мать, - говорит один из-руководителей ВНИИ акушерства и гинекологии, А. Кирющенков. - К слову сказать, та же картина получается и в случае употребления алкоголя: обладая способностью быстро и в больших количествах проникать через плацентарный барьер, алкоголь вскоре концентрируется в крови плода, составляя 70, а то и 80 процентов от максимального содержания в крови матери".

Именно за счет роста количества поклонниц табака врачи США относят пятикратное увеличение за последние двадцать лет заболеваний раком легких среди женщин Курение и алкоголь резко увеличивают у молодых женщин риск выкидыша, смерти ребенка в угробе малого его веса и умственной неполноценности, осложненных родов, отмирания больших участков плаценты и т. д.

Жажда некоторых женщин и девиц быть во всем "не хуже" мужчин, не подкрепленная достаточной культурой и более-менее развитым интеллектом, способна ввести в "моду" не только рак легких и рождение недоносков. Вот два коротких сообщения зарубежной печати:

"Если в вечерний час на пустынных улицах Токио вас остановит молодая особа в джинсах или миниюбке с пистолетом в руках, не удивляйтесь этому еще одному проявлению равенства полов и постарайтесь без излишнего шума расстаться с содержимым вашего кошелька. Женская преступность, охватившая многие страны Запада, не миновала и Японию, причем все чаще преступницы, обычно молодые девушки, начинают прибегать к "чисто мужским" методам: вооруженный грабеж, налеты на магазины, похищение людей и т. д.".

"Преступность среди девушек в возрасте от 16 до 19 лет в США за последние годы резко возросла. По числу мошенничеств, магазинных краж, драк и потреблению наркотиков -девушки уже сравнялись с представителями "сильного пола". Это выводы Института по изучению проблем молодежи, полученные на основании обследования в штате Иллинойс, перекликаются с последними данными Федерального бюро расследований о росте преступности в Соединенных Штатах..."

И снова: то, что достаточно неприятно видеть в мужчинах, в женщинах просто отвратительно, противоестественно и, заметьте, вдвойне вредно для общества.

Дурные мужские привычки и пороки, перенятые прекрасным полом, пагубны не только для физического здоровья вступающих в жизнь поколений. Специалисты, думается, вполне резонно предостерегают нас от обольщения тем фактом, что женщинами преступлений совершается сравнительно меньше, чем мужчинами. В нравственном отношении преступления, совершенные женщинами и девушками, растлевают их гораздо тотальнее и непоправимее. А ведь воспитанием детей в основном занимаются матери. При разводе дети остаются, как правило, с ними же. Дети, рожденные вне брака, растут только возле матерей. Можно себе представить, каким тяжелым и многократным "педагогическим эхом" отдается в обществе даже незначительная доля женских преступлений!

РСснечно, женщины и девушки, пытающиеся сравняться с мужчинами в правонарушениях и жестокости, встречались всегда, но в том и вопрос, что отношение к качествам, способствовавшим подобной "эмансипации", было иным. И со стороны общественного мнения, и со стороны самих представительниц "слабого пола", которые возжаждали стать "сильными".

Мы уже упоминали об опросе, проведенном среди старшеклассников двух московских школ. Так вот, девочки, расставляя по значимости мужские качества, мужественность поместили на 10 - 11-е места (из 15)

А на первом-втором местах оказалось "уважение к женщине". Уважение это каждый, конечно, понимает по-своему. Похоже, что кое-кто имел в виду и "послушание". Зато из всех предложенных на выбор женских качеств (женственность, доброта, аккуратность, скромность, женская гордость, честность, хозяйственность, ум, сила воли, практичность, энергичность, уважение к мужчине) на первые места девушки поставили... женскую гордость и силу воли. Так вот.

Мы, конечно, приветствуем в девушках женскую гордость, но это ведь не означает, что мы призываем девушек самих ценить ее в себе превыше всего. Это, думается, две разные гордости. Одна возникает, когда девушка гордится своей добротой, женственностью, умением сочувствовать окружающим, понимать их поженски (сердцем). Эта гордость - синоним высокого чувства достоинства. А гордость своей гордостью не приближает к людям, а отгораживает от них, с ней мягкость и доброта действительно уживаются плохо.

А вот сила воли может оказаться превыше тех качеств, для сохранения которых она вроде бы только и требуется. А не сама ради себя самой.

С такой "силой воли" (как самоцелью) легко сочетаются и жестокость, и развязность, и пренебрежение общественным мнением.

И вот мы уже мучительно ломаем голову над вопросом: как такое мыслимо? Три девушки (15 - 17 лет), встретив в темном переулке старую учительницу, гнусно матерятся, торжествуют ("Попалась, сволочь!")

и начинают планомерное избиение под молодецкие выкрики: "Кулак под дых!.. Кулак по морде!.."

Мы почти в шоке от другой истории. Четыре девочки-восьмиклассницы уводят в окружении толпы зрителей в лесопарк пятую и спокойно, методично, с перерывами на отдых избивают ее: сшибают с ног, пинают, топчут, норовя "раскрыть" сжавшуюся в комочек подругу, чтобы "удобнее было", чтобы можно было и каблуком по лицу достать!..

В ходе судебного разбирательства по последнему преступлению девочек из весьма интеллигентных, интеллектуальных семей, где на домашних концертах играют Моцарта, Баха, Рахманинова, всплыла и такая деталь. В школе, где учились и пэлачи, и жертва, и зрители, на факультатив по домоводству мальчиков ходило больше, чем девочек, а занятия по самбо и вождению автомобиля, наоборот, предпочитали девочки.

Маскулинизация как обратная сторона феминизации?

Выяснилось также, что во время избиения два десятка мальчиков (не таких уж и мальчиков - восьмиклассники, девятиклассники) стояли вокруг и наблюдали. С интересом. Все акселераты - косая сажень в плечах, спортсмены, интеллектуалы, бегло рассуждают о квантах и пульсарах (спецшкола все-таки!). И наблюдали не пассивно. Кое-кто давал "квалифицированные" советы: "Если хотите поставить на колени, надо ударить по сухожилию!..", "Ногами ее. Ногами!..".

Избивали слабого, не защищающегося, девушку, товарища. Избивали сообща, жестоко. А они стояли и смотрели. Я не говорю о культуре, цивилизации и т. д.

Даже древний мужской инстинкт защиты слабого, защиты женщины, защиты "своего", наконец, в них молчал. Феминизация как оборотная сторона маскулинизации?

Никакие слова не могут передать меру мужской деградации, до которой докатились эти акселераты.

И разве только одни они?

Но, может быть, требуя ,каких-то особых мужских добродетелей от той части народонаселения, которая пока еще все-таки ходит в штанах (хотя уже и потеряла монопольное право на эту часть своего гардероба), мы проявляем только консерватизм мышления, питаемся безнадежно устаревшими представлениями, соответствовавшими условиям драчливых, грубых, жестоких прошлых времен, а в наш гуманный, просвещенный век ничего такого уже не надо? Давайте оглянемся: требует ли по-прежнему жизнь от мужчин традиционных "мужских" качеств или просто мы твердим о них по инерции, в то время как жизнь-то мудрее и формирует нас уже по меркам XXI века?

НУЖНЫ ЛИ МУЖСКИЕ ХАРАКТЕРЫ

В ВЕК КНОПОК И ЭЛЕКТРОНИКИ?

Как-то в ходе одной из бесед со старшеклассниками я высказал мысль о том, что мальчишка, юноша, мужчина и в наше время должен быть при любой, самой мирной профессии немножко, как бы это выразиться поточнее, воином, бойцом...

- Может быть, вы хотите сказать "борцом"? - вежливо подсказали мне из зала.

- Если вкладывать в это слово тот смысл, который вкладывал Маркс, говоря, что счастье в борьбе, то да, - ответил я. - Но сейчас, когда иной анонимщик-пасквилянт тоже именует себя борцом за справедливость, когда мы не полы подметаем, а "за чистоту боремся", хочется другое слово выбрать для тех, кто ведет себя в жизни по-мужски. Я даже считаю, что каждому парню просто для собственного правильного мироощущения необходимо какое-то время отслужить в армии.

- В современной войне, если уж она обрушится на мир, умение ходить строем и стрелять из автомата не потребуется, - снисходительно улыбнулся один из слушателей. - Сейчас воевать будут физики, инженеры, математики. Поэтому, чем терять два-три года на казарменные науки, полезнее для нашей обороноспособности овладеть, например, профессией программиста или геофизика...

А его товарищ по парте добавил:

- Война сейчас бессмысленна. Она вроде самоубийства. А зачем к самоубийству готовиться?

Готовиться ft самоубийству действительно нет нужды. Но из этого вдвсе не вытекает, что и к другим вариантам не надо себя готовить, что вообще уже настоящие мужчины не нужны.

Недавно, как рассказывает американский журнал "Ньюсуик", на прием к психиатру в Бостоне пришла 11-летняя девочка и поделилась преследующим ее страхом: когда начнется ядерная война, она не успеет покончить с собой. По свидетельству американских врачей, дети уже в пять лет начинают "бояться исчезновения мира". Это ощущение "абсолютного отсутствля будущего", как подчеркивают специалисты, вредно и опасно вдвойне - и тем, что оно вызывает у молодежи тяжелые настроения, и тем, что порождает цинизм, крайние формы асоциального, эгоцентрического поведения. Любые соображения, связанные с будущим, если человек убежден в неизбежности термоядерной войны, кажутся бессмысленными, все привычные идеалы и ценности выглядят ничего не стоящими. Большинство учащихся в ходе одного из опросов ответило, что опасения ядерной войны, возможно, повлияют на их решение иметь семью. Даже пятиклассники говорили, что не будут "иметь детей" или что их "дети станут уродами".

Весьма печальные факты, не правда ли? И вот что примечательно: такое ощущение обреченности в душах людей на руку только негодяям. В том числе любителям побалансировать на грани войны. Ведь обреченность атрофирует волю людей к сопротивлешпо, действию, борьбе.

Но нужны ли в наше время, когда малейшая неосторожность способна испепелить мир, разговоры о борьбе, призывы к активности, к насилию пусть и над злом, пусть и над противником, врагом? Не рискованно ли это, не опрометчиво ли?

Вопрос весьма непростой и неоднозначный. С одной стороны, мне очень хочется присоединиться к мыслям, высказанным в журнальной статье Алеся Адамовича, одного из авторов той книги, которая цитировалась выше. Говоря о действительно опасной для существования человечества ситуации, сложившейся ныне на земле, писатель делает вывод, что сейчас, когда даже один выстрел, подобный выстрелу Г. Принципа в Сараеве [Убийство в Сараеве в 1914 году австрийского эрцгерцога Франца-Фердинанда, послужившее поводом к началу первой мировой войны. (Авт.)], способен стать стартовым сигналом для полного самоуничтожения человечества, насилие как способ решения социальных проблем превращается в чистое безумие. Он мечтает об утверждении "казавшегося бессильным и наивным библейского принципа-запрета "не убий". И далее: "Абсолютный запрет на кровь и жестокость, диктуемый высшими интересами рода человеческого, - вот формула гуманизма, рождающегося и исходе самого жестокого и кровавого из веков..." И еще:

"...Люди обязаны выработать в себе абсолютное отвращение к убийству себе подобных - такое же, как испытывают к каннибализму... Человек разумен лишь в той степени, в какой он добр, милосерден, гуманен..."

Называется статья, из которой взяты эти фразы, "Слово против силы".

Не хочется оспаривать столь симпатичные, столь гуманные, столь красивые и разумные (с позиций конечного развития человечества) утверждения, освященные к тому же именами всех великих гуманистов прошлого, в том числе и наших, отечественных: Л. Толстого, Ф. Достоевского. Хочется верить, что человеческая история действительно уже достигла в XX веке того счастливого рубежа, на котором можно обойтись без всякого насилия, без всякого кровопролития (и, кстати, без традиционных мужских качеств - слабые, кроткие женщины "словом"-то владеть способны ничуть не хуже, чем мужчины). Хорошо, если бы все было так, но увы...

У бурного XX века много разных названий. Среди них не встречалось одного - "кровавый". А ведь наш век его вполне заслужил. Две мировые войны, в ходе которых людские потери составили 70 миллионов человек, гитлеровские концентрационные лагеря, крематории и душегубки, Хиросима и Нагасаки, "грязная война" во Вьетнаме, злодеяния пиночетовцев и полпотовцев, истребление мирного населения израильскими захватчиками на Ближнем Востоке... Всего не перечислишь.

"Не убий!.." Можно ли принять для неотступного исполнения этот чудесный лозунг в "одностороннем", как говорится, порядке? Недавно группа советских писателей ездила в Кампучию и была потрясена цинизмом и легкостью, с которой полпотовская шайка истребляла народ этой многострадальной страны Вернувшись в СССР, некоторые из членов делегации со скорбью и гневом писали про это, поражаясь силе пророческого предвидения Достоевского, который страстно предостерегал человечество, предсказывая, к каким тяжким последствиям может привести идея вседозволенности в сфере нравственности, всякого рода арифметические подсчеты, сколько людей можно принести в жертву ради "всеобщей гармонии". Так вот, спрашивается, могли бы наши писатели с их гуманным "словом" прийти в Кампучию в то время, когда там чинили свой разбой полпотовцы? Увы, пока вооруженные солдаты силой не вымели бандитов, слова этого никто в стране не услышал бы, да и недолго бы удалось его произносить - "красные кхмеры" быстро затыкали рот всем неугодным.

Впрочем, Алесь Адамович сам лучше кого бы то ни было возразил себе в других своих публикациях. В одной из статей он, например, писал так вот: "Всю жизнь болезненно помню - мучит он меня - факт биографии:

я убил слепых котят!.. И сидит во мне ноющее воспотчинание, как нес я их, с какой внезапной злостью все проделал (на них же озлился за то, что они такие беспомощные и что их так жалко!).

И еще знаю, что я убил (или по крайней мере тяжело ранил) двух человек: немца-жандарма и власовца, но присутствует это воспоминание глухо, ничего во мне не задевая, - как-то изолированно от моего существа...

Котята нет-нет да и царапнут живую память, а что ты убил человека нет, не осталось такого чувства. Не люди они были для нас, не вернулись к человеческому образу к десятилетия спустя..."

Отступил ли от принципов гуманизма писатель-партизан, стреляя в фашистов, в карателей?..

Алесь Адамович - соавтор страшной книги "Я из огненной деревни". В ней собраны воспоминания людей из 147 деревень Белоруссии, сожженных дотла фашистскими карателями. Деревень-то таких было в несколько раз больше, но просто больше не нашлось живых свидетелей тех изуверских "акций", в ходе которых расстреливали и укладывали в ямы ряд на ряд стариков, женщин, детей, в ходе которых людей запирали в сараях, домах, церквах и сжигали заживо...

И что же надо было противопоставить палачу, со смехом стрелявшему в ребенка, который умолял: "Не убивай меня, дяденька, я тебе песенку спою!" - проникновенное "слово"? Нет, пулю и петлю. Прав писатель: не люди они, нет! И не на женщин же нам перекладывать "мужскую" работу по очищению планеты от нелюдей!

Но, может быть, ситуация радикально изменилась в этом отношении с времен второй мировой войны? Что и говорить, очень бы хотелось верить, что жертвы, принесенные нашими старшими братьями, отцами и дедами, были последними, что они своей кровью, своими жизнями обеспечили полностью безопасность, мир и покой нынешних и всех будущих мальчишек и девчонок! Но непохоже. Как говорил немецкий писатель-антифашист Бертольд Брехт, "еще плодоносить способно чрево, которое вынашивало гада...". Во многих капиталистических странах фашистские организации существуют легально. Кое-где их отряды исчисляются многими тысячами. "Итальянское социальное движение", например, насчитывает в своих рядах 300 тысяч человек. В ФРГ более 150 организаций ставят своей целью возродить в стране фашистские порядки. На митингах фашистской молодежи вновь звучит: "Хайль Гитлер!"

Нет, не настали еще те идиллические времена, когда женщины могли бы целыми днями рвать цветы на лужайках и петь песенки про любовь, а мужчины - играть им на дудочке. Рано еще прятать под музейные стекла, туда, где лежат каменные топоры, луки и кольчуги, традиционные мужские черты характера: смелость, стойкость, силу, умение постоять за свои убеждения и защитить слабого! Но если так, то почему же все-таки произошла у нас некоторая девальвация этих качеств? В этом стоит разобраться.

"ДАМСКАЯ ПЕДАГОГИКА" И МАЛЬЧИШКИ

Итак, почему некоторые наши юноши становятся "женоподобными"? Что мешает им проявлять мужской характер в трудные минуты жизни?

Ведь не меняет же НТР мужских генов, а в крови же у всех у нас заложено стремление быть сильными и смелыми. Ученые это подтверждают даже в отношении самых первых этапов формирования характера.

Вот две типичные реакции на преодоление преграды, установленной между тринадцатимесячным ребенком и его матерью: мальчики, как правило, пытаются энергично преодолеть преграду, а девочки останавливаются перед ней и плачут. Мальчики буквально с младенческого возраста тянутся к более активным, силовым играм, связанным с соревнованием, риском, девочки ориентируются на более спокойные занятия, легче поддаются влиянию окружающих.

Заметьте: дети и подростки по-прежнему любят играть в войну. Как и десятки поколений их предшественников, наши ребятишки галопируют на простых прутьях, рубятся деревянными саблями, разве что лукам предпочитают "автоматы", но и тут, пожалуй, решают не дальнобойность и скорострельность, а чисто акустические достоинства "современного оружия".

- В книгах о войне меня привлекают приключения, драка, стрельба, пишет одиннадцатилетний школьник в ответ на вопрос анкеты Дома детской книги. Это типичный ответ. Девочки же более склонны к миролюбию, даже пацифизму.

Не будем умиляться драчливостью, но, видимо, она остается типичной чертой мальчишки определенного возраста. При правильном воспитании эта черта вольется облагороженной струей в нормальный мужской характер, который несовместим с трусливым миролюбием перед лицом распоясавшегося хулигана, оскорбляющего женщину или избивающего старика.

Почему же все-таки из вполне нормальных мальчишек порой вырастают возле нас феминизированные юноши? Да помилуйте, где им в наши дни набираться мужского характера?

Условия жизни в век НТР меняются очень быстро и, увы, явно не в сторону, благоприятствующую формированию черт, традиционно считавшихся мужскими, - силы, воли, надежности, твердости характера, повышенной ответственности за окружающих, рыцарства, готовности защитить слабых... Современные жилища со всеми удобствами, растущая сеть всяких ремонтных мастерских, сокращение доли физического труда на производстве (все чаще мужские руки держат не кувалду и лопату, а карандаш и рейсфедер) уверенно направляют этот процесс.

А теперь давайте посмотрим, кто именно в наше время занимается воспитанием твердых мужских характеров у мальчишек?

Возле новорожденного мальчика в основном находятся мама и бабушка. Это естественно. И важно: нежность и ласка ребенку нужнее любых витаминов. В яслях и садике персонал практически на сто процентов женский, чему тоже удивляться не стоит. Потом школа.

Здесь мужчин побольше, но не в начальных классах.

Там их почти нет. В таком огромном городе, как Харьков, среди учителей первых четырех классов несколько лет назад числилось только 9 мужчин (женщин 1629), из 423 тысяч всех учителей, работавших тогда на Украине, 304 тысячи составляли женщины. Сейчас пропорции наверняка намного хуже, ибо мужчины уходят из школы. В педагогических вузах Москвы юноши составляют немногим больше 30 процентов. В средних же учебных заведениях системы просвещения количество их колеблется от 0,5 до 3 процентов. К тому же, получив диплом педагога, мужчины часто устраиваются на работу не по специальности.

Пионервожатые тоже, как правило, не мужчины.

Общественные должности в школах и пионерских лагерях - комсоргов, председателей советов отрядов, старост - зачастую также занимают девочки. И это объяснимо: классному руководителю-женщине легче найти с ними общий язык, они более "упрагляемы", да и более активны, ибо мальчишки в этом море женской педагогики предпочитают оставаться в стороне, в роли наблюдателей-скептиков.

Положение усугубляется тем, что и дома, в семейном быту, как мы уже отмечали, все чаще верх берет женское начало: всем ведает мама или мамина мама.

В конечном счете женщины рано или поздно начинают сетовать на мужчин, лишенных "рыцарства", мужчин-неумех, не способных простой гвоздь в стену вбить Но сами же они сплошь и рядом формируют таких мужчин излишней своей опекой, освобождением о г домашних дел и забот, даже .. доступностью своей. Артистка А Демидова так однажды сказала по этому поводу: "Не способствуем ли, кстати, и мы, женщины, развитию в мужчинах какой-то "детскости", то есть беспомощности, незащищенности? Принято детям ни в чел не отказывать, их балуют и опекают. А разве мы не забаловали, не разнежили "сильный пол"? Не слишком ли легко порой достается ему, этому "сильному полу", женщина, ее любовь, ее привязанность?" Может быть, может быть...

В вызвавшем в свое время много споров романе Сергея Залыгина "Южноамериканский вариант" рассказывается об Анне Карениной эпохи НТР, заведующей отделом технической информации крупного научно-исследовательского института Ирине Викторовне Мансуровой. В своей мечте о Большой Любви она, как и толстовская героиня, ни перед чем не останавливается: с мужем готова развестись, сына потерять, служебное реноме испортить, через застенчивость перешагнуть...

Она все берет на себя, "случайно" встречает своего избранника (заведующего отделом Василия Никандровича Никандрова), подсаживается, сгорая от стыда, к нему в машину, назначает свидание, находит тайную квартиру для встреч... И она "все понимает" - улыбается, когда хочется плакать, не устраивает никаких сцен, ничем не стесняет, ничего не требует от любимого. Никандров все это высоко ценит. Раз даже похвалил. "А ты хороший парень!" - сказал растроганно. Ирина Викторовна так и сбмерла от такого "похлопывания по плечу". Ей в ее любви хотелось быть женщиной, а не "парнем". Но приходилось. Никандров один раз тольго проявил мужскую твердость - когда решил, что дальнейшее развитие ромэня может стать обременительным Он, ни слова не сказав Мансуровой, перевелся на несколько лет в филиал института на Кавказ. И чего разговаривать, чего нервы друг другу трепать выяснением отношений? "Хороший парень" и так все должен понять. Мансурова поняла, но, как жить ей дальше, не согреваемой хотя бы изредка мужским рыцарством и благородством, и стоит ли при этом вообще жить, - уже не знала.

Теперь подойдем к проблеме совсем с другой стороны. Скажите, пожалуйста, почему ритуалы и обряды, связанные со сферой семейно-брачных отношений, которыми мы в последние десятилетия пробуем вытеснить старые, не приемлемые для нас по тем или иным соображениям, приживаются так плохо? Причин тому много, но одна из весомых, думается, состоит в определенной бесполости тех игровых ролей, которые в ходе их должны выполнять мужчины и женщины. Равенство мужчин и женщин мы все время стараемся выразить (порой подчеркнуто) через одинаковость. Притом все ритуалы опять же, похоже, придумываются женшинами и рассчитаны прежде всего на них по своему содержанию.

Вот передо мной восторженное описание Дня посвящения в совершеннолетие, прошедшего весьма торжественно в одном из районных центров. Из чего складыврлась ритуальная часть праздника? Торжественное объявление по городскому радио... торжественное шествие автоколонны в сопровождении эскорта мотоциклистов .. время от времени вступающие во взрослую жизнь юноши и девушки сходят с машины и возлагают цветы к памятникам. . торжественное вручение виновникам дня свидетельств об их совершеннолетии...

поздравления представителей общественности. . огромный торт с восемнадцатью зажженными свечами.. бал, танцы...

Посвящение во взрослую жизнь - один из самых древних и важных обрядов у людей. Он знаменовал переход от безмятежной юности к дисциплинированной зрелости, от детской безответственности перед родом и племенем к обретению четких и серьезных общественных обязанностей. Он был не просто символом, игрой, он реально менял жизнь и притом очень сильно. Признание взрослым налагало ответственность - трудную, но и почетную. Юноша жаждал этой ответственности, готов был доказать свою зрелость. И от него требовали доказательств. В древних родовых объединениях экзамен на звание мужчины был очень нелегким. Юношу могли положить на костер (устланный ветками), могли выщипывать ему волосы, выбить зуб, нанести не глубокие, но болезненные раны... Он должен был демонстрировать умение владеть оружием, терпеть голод, одиночество, беспрекословно подчиняться старшим, знать предания, историю рода, обряды и обычаи, моральные заветы и нормы...

Кто не выдерживал испытаний, покрывался позором, не считался полноправным членом общества, оставался без жены. Зато достойно прошедшего через них было с чем поздравить!

А с чем поздравляли юношей и девушек в райцентре? С тем, что им удалось дожить до восемнадцати лет?

Но что они за эти годы сделали для людей, чему научились, что могут? Если и ничего не могут, все равно диплом им торжественно выдадут. И будет иной вновь испеченный "мужчина" со своим дипломом доживать все так же беззаботно на шее родителей до пенсионного возраста!

Зуб выбивать на торжестве посвящения нынешним юношам, наверное, не нужно и на муравейники их усаживать тоже не обязательно. Но должны же как-то становящиеся взрослыми юноши отличаться в ходе посвящения от вступающих во взрослость девушек? И должны они ее, эту особую свою взрослость, в ходе обрядовых действ как-то обнаруживать, проявлять?

Практика следования мужской модели поведения оказывается у наших мальчишек катастрофически суженной. Это может иметь весьма далеко идущие последствия. Научные исследования показывают: изнеживающее воспитание мальчиков приводит к мышечной слабости, трусливости, несамостоятельности, остающимися достаточно часто чертами характера на всю жизнь.

"Дамская педагогика" порой настигает подрастающих ребят даже и через мужчин-педагогов. Органы народного образования тоже ведь перенасыщены представителями "дамсоцвоса", как выражался замечательный советский педагог А. С. Макаренко. Они разрабатывают методики и инструкции, они контролируют их выполнение. И очень нелегко вырваться из пут этого исполненного любви к ребенку и нежной заботы о нем механизма...

Приведу для наглядности рассказ моего сокурсника и друга Виктора Нездоймишапки, до самой смерти пытавшегося на посту директора школы (сначала в городе Кулебаки, а затем в Куйбышеве) отстаивать принцип А. С. Макаренко: "На легком пути создаются и легкие люди... Человека нужно не лепить, а ковать".

"Надо растить человека сильным, гордым, смелым, не боящимся трудностей, умеющим постоять за себя, - внушают со всех сторон нам, педагогам. Никто с этим не спорит, надо! Но как?! Вот тут-то вся загвоздка. Чем "ковать" в условиях школы? Заставлять безропотно высиживать по восемь уроков? Преодоление таких трудностей ничего кроме головной боли и малокровия, не даст. Назидательными беседами о товариществе "ложном и подлинном" ("подсказывая товарищу, ты приносишь ему вред" и т. д.) смелости и верности дружбе не обучишь.

Что же, нарочно придумывать трудности на пути ученика, чтобы закалить его? А почему бы и нет? На то мы и педагоги, чтобы сознательно, "нарочно" воспитывать такого человека, какой нам нужен. Но стоит школьнику (хотя бы у него был паспорт в кармане) попасть в более или менее серьезную ситуацию, как на учителей и директора обрушивается шквал окриков, негодования, угроз.

Как-то раз группа куйбышевских школьников, совершая поход на лыжах, попала в метель. Городские власти приняли очень энергичные меры для их розыска - иначе и быть не могло. Но... одновременно директору школы и заведующему районо пришлось выслушать столько разносов и угроз снятия с работы (хотя никаких грубых нарушений правил безопасностр! при подготовке к походу они не допустили, а метель началась вовсе не по их инициативе), что вряд ли они еще раз захотят когда-нибудь отпускать ребят за пределы города.

Однажды я попросил выпускников своей (Кулебакской) школы ответить, что за период учебы им запомнилось больше всего? И вот результат - почти все вспомнили лето, в которое мы организовали три похода: двухдневный, пятидневный и двенадцатидневный.

За давностью лет я, наверное, избегу наказаний - поэтому теперь могу признаться: в проведении тех походов я на каждом шагу нарушал инструкции, приказы и распоряжения. Мы с ребятами совершали многокилометровые марш-броски, ночевали в неподготовленных специально местах - прямо на земле, устланной только ветками, пили воду из болот (даже не всегда кипяченую!), забирались в глушь лесов без проводника (и два раза даже заблудились), стирали до крови ноги, помогая колхозу вывозить сено через болото, а кроме того...

(эх, об этом, наверное, лучше не говорить!) мы с группой мальчишек переплыли однажды вечером на другой берег Оки. Переплыли просто так, из азарта, не имея рядом ни лодки, ни спасательных кругов. Я себя в воде чувствую достаточно уверенно, утонуть бы никому не позволил, но вода была холодная, река широкая, вечер поздний, место безлюдное. Видно было, что кое-кто из ребят уже рад был бы вернуться, но... мужчина должен быть мужчиной! Я не стал поощрять их слабость. Я плыл, будто ничего не замечая.

Ох и померзли же мы на том берегу, прежде чем докричались до своих товарищей по походу, случайно проплывавших на лодке мимо! Зато сколько после об этом было воспоминаний, смеха!..

По счастливой случайности об этом факте не узнали в органах народного образования и в горисполкоме.

"Глупая бравада!.. Безответственность учителя!.. Ненужный риск жизнью детей!.." - Да много пришлось бы мне услышать перед тем, как получить выговор в личное дело.

Но я ведь знаю: раз мальчишки заспорили - переплывут или не переплывут они через реку - обязательно попытаются это проверить. Разве лучше, если они проведут такой эксперимент без учителя? И еще одно - каждому человеку хоть раз в жизни понадобится переплыть реку. И при этом не только без лодки возле уха, но и без товарищеского ободрения, товарищеского плеча. Нужно, позарез нужно знать каждому, что он может переплыть реку. Тогда он не растеряется в трудную минуту, не запаникует, не погибнет сам и не убежит трусливо, видя тонущего, а это уже две смерти: для тонущего физическая, для струсившего - моральная.

Человек, прошедший через всю войну с фашистской Германией, рассказывал мне, как он один раз спасся только благодаря тому, что в детстве научился ездить верхом. А сколько напрасно погибло на фронте не умевших плавать, не умевших ориентироваться "без проводника" в лесу, не привыкших к длительным физическим нагрузкам! А сколько гибнет их без войны!

"Нежная", "заботливая" дамская педагогика дорого обходится людям. Впрочем, я всегда несколько подозрительно отношусь к подобного рода заботливости: слишком уж она напоминает простую боязнь ответственности.

Существует в нашем городе инструкция, запрещающая школьникам выходить на сбор металлолома без учителя (не меньше одного на 15 школьников), запрещается при этом поднимать детали, "не соответствующие по весовым категориям возрасту ребят".

Вызвана инструкция тем, что кто-то из ребят когдато при сборе металлолома споткнулся, упал и пробил голову. Знали бы ее авторы, как не любят школьники (особенно мальчишки - главные наши "металлисты"), чтобы их водили на подобные мероприятия "за ручку"!

Ну а как успеть классному руководителю взвесить железяки, которые обнаружат в разных закоулках пятнадцать его пронырливых подопечных? В итоге и школьники, и учителя всеми силами стараются уклониться от сбора металлолома. Ну а безопасность...

Упасть ведь можно и на ровном тротуаре".

Несколько лет назад я ездил в тот город на похороны своего друга, рассказ которого только что привел.

При больном сердце с устаревшими инструкциями и прочими несообразностями бороться, увы, рискованно!

Помню настоящее большое горе в глазах ребят, заплаканные лица учителей, магистральную улицу Победы, перекрытую милицией, пока ее пересекала бесконечная похоронная процессия... Думаю, во многом эта любовь, это горе объяснялись настойчивыми попытками Виктора остаться верным мужской педагогике, дефицит которой наши мальчишки ощущают все более и более остро. Загляните хотя бы в газетные материалы, подводящие каждое лето итоги рейдов по пионерским лагерям. Почти везде одно и то же - походов нет, к воде ко допускают... Случается - весь сезон проживет мальчишка на берегу реки, озера, моря, а искупается лишь несколько раз, да и то на мели, оцепленной взявшимися за руки вожатыми и медицинскими работниками. Окунутся несколько раз без пяти минут мужчины и строем обратно на пыльную веранду - лихие туристские песни унылыми голосами распевать.

Военные игры?.. Такой ото обычно камуфляж, так заранее все в них расписано, предусмотрено, регламентировано, что не случайно мальчишки чаще всего стесняются принимать в них участие, и все тяготы декоративной "военной игры" ложатся на плечи более послушных педагогам девочек.

Литература и искусство? Здесь тоже обнаруживаются определенные сбои в деле формирования мужской (и женской) психологии. Очень правильно, мне кажется, доктор медицинских наук А. Белкин критикует детскую и подростковую нашу литературу. Если учесть, пишет он, "что из детской жизни все более и более неумолимо уходят народные сказки и песни, которые помогали ребенку лепить в своем воображении идеалы мужественности или женственности, мечтать о приближении к своему идеалу, то становятся еще понятнее те серьезные затруднения, которые испытывают современные мальчишки и девочки при формировании их полового самосознания. Ведь в большинстве нынешних детских стихов, рассказов, песен поведение героев обоего пола подчас неразличимо. Там юный читатель не находит ни могучих богатырей, ни красных девиц, а нередко - некоего бесполого "человека вообще".

Это то, над чем стоит серьезно задуматься и писателям, и педагогам, и родителям. Ведь действительно бесполая какая-то пошла детская литература у нас. Мы не только в жизни норовим убрать с пути своих детей все камушки и колючки, но даже из искусства пытаемся изъять то, что могло бы закалять их хотя бы в воображении.

Вспоминаю спор с одним литературным критиком, который обрушился на повесть В. Катаева "Сын полка"

с обвинением в безнравственности. Дескать, описывая столь легко и занимательно приключения мальчишки на фронте, писатель возбуждает в юных читателях стремление последовать примеру Вани Солнцева, вредную мечту о военных подвигах, втягивает детей в события трагические и кровавые, от которых взрослые должны их всячески оберегать, отвлекать. Дети не понимают еще, что такое смерть, не верят в ее реальность и непоправимость, для них война как игра, а поэтому вдвойне безнравственно впутывать детей в те игры, где убивают по-настоящему.

Если бы речь шла о потоке бездарных псевдогероических литературных поделок для детей, авторы которых, прямо захлебываясь от восторга, живописуют то, как легко и "красиво" умирают на войне их юные герои, то я горячо присоединился бы к самым гневным высказываниям на этот счет. По поводу таких вот, например, писаний:

"Девочка понимала, что умрет, но умереть надо было достойно. С невыразимым презрением смотрела она на солдат. Сказала сквозь зубы:

- Сейчас я вам покажу, как надо.

Встала на огромный валун, что лежал под липой, и, когда натянулась веревка, прыгнула с него"...

"В руках мальчик зажал вторую гранату, выдернув из нее предохранитель. Чувствуя, что пуля может сразить его раньше, чем разорвется поднятая над головой граната, Марат ринулся к сгрудившимся, опешившим гитлеровцам. В самой гуще врагов раздался взрыв!"

Решительно отвергая литературу, авторам которой словно бы скучно возиться с юным героем, если он остался в живых, которая с легкостью необыкновенной эстетизирует гибель детей, то есть явления чрезвычайные, воистину "вопиющие к небесам" своей противоестественностью, мы все-таки не вправе объявлять безнравственным любое включение детей в военные сюжеты, любую поэтизацию военных подвигов, жестокой борьбы не на жизнь, а на смерть в книгах и кинофильмах, адресованных юным читателям и зрителям.

Мы за мир, но мы не пацифисты [Пацифисты - люди, принципиально выступающие против любых войн. (Авт.)]. Как же найти ту срединную черту, которая позволяет занять правильную позицию? Проблема не решается с позиций тех "мудрецов", которые твердо убеждены, что если две полярные точки зрения сложить и разделить пополам, то получится истина. Если евангельское миролюбие сложить с солдафонством и поделить пополам, то мы в одной части будем иметь евангельское солдафонство, а в другой солдафонское миролюбие. И то и другое с марксизмом имеет столько же общего, что и оба исходные понятия.

Хорошо, конечно, если бы можно было выкинуть навсегда из всех детских (да и не только детских) книжек эти слова: "война", "бой", "солдат", а из игрушечных магазинов - все танки, пушки, пистолеты... Пусть растут, даже не подозревая, что такое возможно - целиться в человека, рубить человека, давить человека гусеницами! Но...

Алеся Адамовича мать "втянула в войну" в 14 лет, уведя вместе со вторым своим сыном в лес, в партизанский отряд. Там и провоевал он все время до прихода Советской Армии, много раз был на волосок от смерти.

Но что ей, матери, было делать, как не "втягивать" сына в войну? Она обеспечивала партизан медикаментами, заимствуя их из немецкого госпиталя, и знала: рано или поздно это обнаружится. Тогда всей семье мучительная смерть. Получается: чтобы не "втягивать" сыновей в войну, надо было отказаться от выполнения своего гражданского, человеческого и медицинского долга, затаиться и покорно служить фашистам.

Нелегко далась школа партизанской войны Алесю и его сверстникам. Так что же, лучше было бы, если бы мать не "втянула" его в ужас войны и отсиделась мирной медсестрой в немецком госпитале? Я бы не стал задавать А. Адамовичу вопрос такого рода, зная, что ответ будет весьма определенным: у этого человека мужской, по-настоящему мужской характер.

Пацифизм - своего рода политическое вегетарианство, то есть явление до невозможности нравственное и в той же мере наивное. Чем больше глубоко порядочных людей самоустранится от активной социальной борьбы, тем выгоднее мракобесам всех статей. На фоне того, что сейчас происходит в мире, нелепыми по меньшей мере выглядят укоры в адрес писателей, чьи "неосторожные описания" военных событий могут возбудить в детях и подростках "жажду оказаться участниками жестоких взрослых конфликтов". Разве в писателях тут дело!

Кто спорит: намеренно втягивать детей в реальные вооруженные конфликты безнравственно. И если есть возможность уберечь их от этого - надо уберечь. Но есть ведь другая сторона вопроса: те, кому сегодня двенадцать, завтра станут взрослыми. И если мы сегодня не сделаем из них настоящих мужчин, преданных высоким идеалам и умеющих за них постоять, то завтра эти самые высокие идеалы превратятся в пустую фразу.

Худшей "услуги" детям и подросткам со стороны "добросердечных" старших поколений и придумать трудно. Так что не готовить своевременно подрастающие поколения к борьбе, к сражениям безнравственно вдвойне.

МОЙ СПОР С СОСЕДОМ КОЛЕЙ

Тут я вынужден сделать небольшое отступление и поделиться одним своим производственным секретом.

Если помните, издатель журнала "Хорошее настроение"

(из сборника рассказов Джерома "Томми и К°"), чтобы оперативнее учитывать духовные запросы своих читателей в целях повышения тиража, нанял рассыльным юношу, который читал только то, что читали все, любил только то, что любят все. Этому юноше хитрый издатель подсовывал для предварительного прочтения рукописи, намеченные к печати. Тому, что приводило Филиппа в восторг, давали зеленую улицу, то, что он откладывал, не дочитав, безжалостно выбрасывали в корзину. Количество подписчиков росло как на дрожжах!

У меня рассыльного нет, есть сосед, а у него сын допризывного возраста, Коля. Очень современный молодой человек и любитель поспорить. Вот ему я, когда пишу для молодежи, обычно подбрасываю свои рукописи на дегустацию, прежде чем нести в журнал или издательство.

- А-а! - сказал Коля, дочитав предыдущую главку. - Теперь понятно. А я-то думал...

- Что тебе понятно и о чем ты думал? - интересуюсь, будучи несколько задет его тоном.

- Думал, что-нибудь действительно новенькое скажете. Такое, чтоб мне как мужчине было полезно узнать. А понял, что объегорить меня хотите. Не получится, мы теперь ученые!

- Ну и чем же вас, "ученых", я хочу объегорить?

- Да всем!.. Феминизация, маскулинизация .. Каких только новых слов не насобирали, а песенка-то оказалась старой! Вам нужно, чтобы я жил, как наши дедушки и бабушкР! - не для себя, а для общества, да?

Чтобы я под танки с гранатами бросался, начальству правду-матку высказывал, оставаясь без премий, высокую производительность за низкую зарплату обеспечивал. Тогда бы вы меня по плечу одобрительно похлопывали, звание "настоящего мужчины" присвоили, да? А мне, может быть, приятно быть ненастоящим, феминизированным. Удобно, между прочим. И глубоко безразлично, нравится это вам или не нравится! Женщинам нравится. А они, поимейте в виду, сами нас такими воспитывают, как вы правильно подметили. Значит, им нравятся феминизированные. Моя Зинка, к примеру сказать, на меня с обожанием смотрит. В огонь и в воду за меня готова. Так что дурачков инкубаторских подначивайте на подвиги. Тут вот у вас в папочке вырезка лежит. Письмо Люды С. Прорабатывать ее, похоже, собираетесь? А я с ней, между прочим, солидарен. Вот она пишет: "Что вообще это за жизнь: то не делай, ото не делай, туда не ходи, сюда не ходи!.. Почему бы все не решать самим за себя в 18 лет? Зачем нужны какие-то рецепты?.. Почему в школах запрещают современные модные танцы? Допустим, вечер в школе.

Собрались старшеклассники. Ага, "стилем" не таниевать! А что танцевать, вальс? Ха... ха... Никому не дано права упрекать нас в поведении. Эх, жизнь!.. Очень она короткая, каждый должен прожить ее как можно лучше. Так почему же эту жизнь не прожить в свое удовольствие?.." Ну и чего тут неправильного, если не показенному, а по-человечески, от жизни, а не от газет подойти? Между прочим, так не только я с Людой этой думаем. Не все говорят, а думают так многие.

И вы бы лучше про то, что нам интересно, написали - про любовь, про то, как лучше ухаживать за девушками, как свободное время интереснее проводить, как жену правильно выбрать, когда время придет, а то...

- Про любовь и про жену у нас еще будет разговор, - отвечаю. - О том, что у Люды все представления о жизни в "свое удовольствие" исчерпались разговором о танцах, прическе "под мальчика" и праве девушек на сигарету, говорить просто не хочу. Нет никакого смысла в таком разговоре. Ну укорю ее за бедность фантазии, скудость интересов, неразвитость вкусов; ну, допустим, со мной при этом согласятся все, кому вальс кажется красивее "стильных" кривляний, кто выше шика, таящегося в сигарете, небрежно сжимаемой двумя хрупкими пальчиками с перламутровым маникюром, ну... Люду-то этим я ведь не собью с ее позиций.

О чем бы я с ней ни заговорил, она, как и ты, будет подозревать, что я собираюсь обвязать ее связками гранат и бросить под танк или, что еще страшнее, поссорить с непосредственным начальством.

Вам с Людой хочется пожить не для общества, а для себя, поскольку, как вы твердо установили путем многолетнего размышления, человек живет один раз.

Вот если бы он жил хотя бы полтора раза, тогда, может быть, эту лишнюю половинку вы частично истратили бы нерационально - на других. Но поскольку все-таки жизнь вам дана одна, да еще несправедливо короткая, то ее всю целиком надо истратить на удовольствия и веселье. Так? Между прочим, я иронизирую вовсе не по поводу желания прожить свой век с удовольствием, с радостью. Даже с весельем, хотя что это за радость - семьдесят лет подряд веселиться? Какое же это нечеловеческое здоровье надо иметь, чтобы столько лет веселиться, наблюдая, как некоторым другим не очень-то порой весело бывает! Но если я, тем не менее, и за радость и за удовольствия, то в чем же суть наших разногласий?

Если уж ты, Коля, изучал мои папки, то, может быть, тебе попадался в одной из них очерк Л Жуховицкого под названием "И вся любовь..". Не попадался? Тогда я напомню его содержание.

Некто Прилепко, мужчина средних лет, увидел на вокзале некую 16-летнюю Нину, которая слонялась без дела, заговаривала с мужчинами, настойчиво щеголяя коленками, символически прикрытыми мини-юбкой.

Прилепко знал, что живет один раз, и любил удовольствия. Он пригласил Нину домой, получил это самое удовольствие и выпроводил девушку за дверь, промолвив с юмором: "И вся любовь!" Увы, поскольку люди, больные стыдными болезнями, тоже живут один раз и тоже убеждены в своем праве на причитающуюся им долю удовольствий, Прилепко в тот вечер обрел не только радости, но и еще кое-что. Это его возмутило. Он настолько разгорячился, что, наверное, стал бы оспаривать письмо Люды С., в частности, ее утверждение "Зачем нужны какие-то рецепты?..". Наверное, он, разглядывая со скорбью выписанные ему медицинские рецепты, даже стал склоняться к мысли, что совесть, порядочность, чистоплотность не совсем лишенные позитивного смысла слова. Короче говоря, разгневанный Прилепко побежал в милицию. Далее Л. Жуховицкий рассказывает о Нине и воспитательной колонии, в которой он с ней встретился. И там вновь во всей красе всплывает лозунг, который ты, Коля, так горячо поддерживал в письме Люды С. Читаем: "Она сидит передо мной, бойко отвечает на вопросы, не без хитрости улыбается и не слишком старательно делает вид, что в прошлом раскаивается, а в будущем исправится. Как положено и не положено поступать, она, конечно, знает учили. Но еще знает, что "живут только раз", что "молодость одна", что "под старость будет что вспомнить" и т. д. Правда, в лохмотья истрепать молодость года за два, а остальные пятьдесят жить воспоминаниями перспектива не из приятных. Но такие размышления Нину не тревожат. Она видит лишь, сколько берет от жизни, а не сколько при этом теряет".

- Ну и что? - спрашивает Коля не без иронии.

- Как "что"? Тебе не жалко эту дурацкую Нину?

- А чего ее жалеть? Ей нравится так жить, и пусть живет. Нам-то с вами какое дело?

- Ну а если бы на ее месте оказалась твоя сестра, невеста, дочь - ведь будут же у тебя со временем дети! Было бы тебе "дело" до человека тогда?

Коля задумался. Врать даже в пылу спора он не любит. Предложенная ситуация ему явно не по душе.

Но... нашел, шельмец, еще один поворот!

- Хорошо, - говорит. - Нина не знает, что она потеряла. А вы знаете, что она при этом взяла от жизни?

- Как это?

- Ну вы-то, как она, не жили?

- Бог миловал.

- Стало быть, вы тоже знаете только те радости, которые испытали. Как она не знает про существование ваших, так вы не подозреваете о существовании тех, что открылись ей. Как же их сравнить?

- Мне, допустим, ее радости неведомы. Но есть люди, шедшие ее дорогой. И статистика, приведенная Жуховицким, ими подтверждается. Несколько лет погоня за радостями и весельем, а потом изломанная, истрепанная в лохмотья душа. И вот что обидно, оказывается, жалуются женщины такой судьбы, что вспоминать-то как раз и нечего!

- Ну уж, так совсем и нечего?

- Как правило, "совсем". То, что было, не хочется вспоминать - вот в чем гвоздь. Ты посмотри, Коля, какой парадокс получается. Нина эта вроде бы отдала без оглядки свои лучшие годы, свою молодость любви. Так?

- Так.

- А опросы, проведенные писателем в этой воспитательной колонии, показывают: "В колонии практически нет девочек, переживших любовь И у Нмны, и у подавляющего большинства остальных воспитанниц все, что произошло, произошло помимо любви. Любопытство, скука, случай, легкомыслие, безразличие - все, что угодно, только не любовь".

- Ну-ну... - задумался Коля - В этом еще надо разбираться и разбираться - что такое любовь?.. Смутное это понятие!

- Попробуем, Коля, и в этом разобраться, раз уж взялись. Только надо в разговоре нашем условиться - никто никого тут ни "объегоривать", ни "охмурять" не собирается. Мы сегодня собрались мужской компанией, чтобы помочь друг другу разобраться без всякой предвзятости в вопросах: как мы дошли до ситуации "Да убоится муж", до чего можем дойти дальше и что полагается в подобном положении делать настоящим мужчинам? Я ничего не имею против призыва жить в радость себе, жить с удовольствием, с наслаждением, весело! Но случай с Ниной и Прилепко показывает: не так-то просто этому научиться. Одной решительности не считаться ни с кем и ни с чем тут явно недостаточно. Сплошные неприятности можно обрести вместо удовольствий.

Мы, мужчины, всегда были сильны трезвостью мысли, умением спокойно проанализировать любую трудную ситуацию и сделать разумные выводы. И вот первый вывод, который нам, думается, следует сделать: быть "настоящими мужчинами" - это в наших личных интересах. В интересах каждого по отдельности и всех вместе. Это жизненно необходимо не только для защиты женщин и детей от хулиганов и иноземных захватчиков, а для нашего собственного счастья Попробую проиллюстрировать это утверждение некоторыми наблюдениями и соображениями.

Встречаются девчонки-сорванцы, которые ни в чем не желают уступать мальчишкам - лихо свистят в два пальца, лазают по заборам, любят подраться, не играют в куклы, не признают сантиментов. ...Папы, особенно если у них нет сына, души в таких дочках не чают, гордятся ими и всячески поощряют процесс "омальчишивания". Мамы же порой (чаще опять же в том случае, если у них нет дочек) очень рады, если сын формируется по девчоночьей матрице - с "хулиганами" не знается, драться не умеет, штанов по заборам не рвет, обиженным сочувствует издали, с мамой нежен и ласков ..

Каждый, конечно, волен воспитывать своих детей на свой лад, но в таком серьезном деле, как подготовка человека к жизни, стоит иметь в виду не только собственные радости или удобства. О них, о детях, и об их будущей судьбе тоже стоит подумать А если в следовании описанным выше моделям воспитания зайти чуть-чуть за предел допустимого отклонения от нормы, то последствия могут быть не просто тяжелыми, а трагическими.

Если девочка не играла в детстве в куклы, в "дочки-матери", во врачей и учителей, то она чаще всего оказывается неполноценной матерью. И не в отсутствии каких-то конкретных умений тут дело, а в неразвитости глубинного материнского инстинкта, сложного комплекса потребностей, чувств, побуждений, реакций . Это в общем-то всем известно Но мало кто знает, что недостаточно развитое половое самосознание, размытость в ощущении половой принадлежности и определяемой ею модели поведения тяжелейший изъян в воспитании, ведущий к весьма разнообразным негативным последствиям и даже бедам. Бытует оОиходное представление, что если зародыш человека получил мужские хромосомы, то из него обязательно вырастет мужчина с соответствующим поведением, потребностями, реакциями, потенциями.. Физиология, бесспорно, формирует психологию и влияет на поведение. Но не стоит забывать, что у человека, как ни у какого другого живого существа, психология сама способна оказывать обратное воздействие на физиологию.

Мальчик ласков, как теленочек, - это хорошо, приятно Немного нерешителен, можно сказать, даже трусоват - это не очень здорово, но зато уберегает от опасных конфликтов, стычек, непродуманных поступков. Слишком занят модами, истерику маме способен устроить, если не купили импортную тряпку, - что ж, молодой еще, успеет остепениться, когда серьезные заботы навалятся! Все по отдельности, может, и не страшно, не фатально, но.. Не в том тут главная беда, что выглядит такой юноша как-то не по-мужски, а в том, что он сам себя настоящим мужчиной не ощущает.

"Нужно быть Человеком, Личностью! - восклицаем мы патетически. - Это самое главное в формировании индивида". Правильно. Но чтобы стать Человеком, а тем более Личностью, надо быть кем-то конкретно:

или мужчиной, или женщиной. Нельзя быть и тем и другим сразу или ни тем, ни другим. И Личностью вообще невозможно себя ощутить, не ощущая себя при этом или му.ьчиной, или женщиной. Чем многообразнее и принципиальнее ощущается неодинаковость этих начал, тем глубже их взаимный интерес, неодолимее необходимость друг в друге. "Природное различие индивидуумов... образует мотив для объединения этих индивидуумов, для установления общественного отношения между ними"[Из рукописи Карла Маркса Критика политической экономии. - Вопросы философии, 1965, No 8, с 131.], - писал К. Маркс. И природные различия мужчин и женщин, бесспорно, образуют один из самых мощных "мотивов" для единения людей.

И не только брачно-семейного. Вот как пишет об этом известный специалист по психиатрической эндокринологии А. Белкин: "Утрата чувства пола порождает глубокие изменения всей личности человека. У него возникают выраженные явления "деперсонализации", потери своего "я", своего места среди людей. Нарушается система его отношений с другими людьми. Исчезает привязанность к близким, к родным местам, к любимой работе, к самой жизни. Непереносимое чувство "бесполости" вызывает различные формы антисоциального поведения, такие, например, как алкоголизм, наркомания, гомосексуализм. Возникают озлобленность, эмоциональная неустойчивость, которые иногда толкают человека на разного рода преступления. И эта несчастная, изломанная жизнь нередко завершается самоубийством".

Не нужно забывать, что любое, даже малейшее, отклонение от нормы в области полового самоосознания для человека мучительно, способно решительно влиять на его семейную жизнь, брачные контакты и социальное поведение в целом. И сам человек при этом не сможет объяснить причину своих переживаний, острого ощущения мужской и личностной неполноценности.

Такая вот цепь проблем тянется вслед за смешным словом "феминизация". Но нам-то с вами следует добраться до исходного нашего вопроса: как мы, мужчины, дошли "до жизни такой"? Чтобы ответить на него, недостаточно использовать данные только социологии и психологии. Существующие взаимоотношения между мужчинами и женщинами в семье и обществе - итог всей предыдущей нашей истории. И без экскурса в нее нам не обойтись.

КОГДА ПОБЕДА

ОБОРАЧИВАЕТСЯ ПОРАЖЕНИЕМ

"Шерше ля фам", - убежденно говорят французы, столкнувшись с преступлением, правонарушением, каким-нибудь диким, алогичным поступком мужчины.

Ищите женщину! В такой убежденности есть резон:

взаимоотношения мужчин и женщин пронизывают всю человеческую жизнь - от кухонных свар до высот мировой политики. Школьник беспричинно "бесится" на перемене - задирает приятелей, гуляет по карнизу третьего этажа, безудержно острит, дерзит учителю...

Ищите женщину, простите - девочку!

Юноша, доселе небрежный в одежде и образе жизни, вдруг начинает каждый вечер гладить брюки, записался в секцию бокса, рвется на концерты симфонической музыки... Ищите женщину, вернее - девушку!

Бухгалтер, не признававший ничего, кроме цифр и скучных таблиц, вдруг начинает тайно от сослуживцев писать стихи, вздыхать на луну и грезить тропическими атоллами - ищите женщину! Но если наш тихий бухгалтер не в поэзию ударился, а в уголовщину, неожиданно для всех совершив грандиозную растрату, то, увы, скорее всего вы тоже не ошибетесь, последовав совету искать женщину.

"Мы сидим за своими письменными столами и думаем и думаем, и пишем и пишем, но повесть остается всегда одна и та же. Люди рассказывали, и люди слушали ее уже много лет тому назад. Мы рассказываем ее друг другу сегодня и будем рассказывать ее друг другу тысячу лет спустя. И эта повесть такова: "Жили когда-то мужчина и женщина, и женщина любила мужчину", - к такому пессимистическому выводу пришел после многих лет литературного труда английский писатель Джером. А может быть, оптимистическому?

Ведь ничто не связывают люди так часто со счастьем, как любовь. Из каждой тысячи фильмов и романов не меньше, чем в восьмистах, описывают счастливую или несчастную любовь. Несчастная завершается обычно очень разнообразно, счастливая - одинаково, браком.

Значит, любовь, брак, семья для нас единый нерасторжимый комплекс ступеньки, по которым мы восходим к своему счастью. Очень выразительно сказал о семье А. С. Макаренко: "Семья становится... тем местом, где реализуется прелесть человеческой жизни, куда приходят отдыхать победные силы человека, где растут и живут дети - главная радость жизни". Но не противоречат ли эти слова его же многочисленным высказываниям о коллективе, о труде, об активном участпи во всей социальной жизни общества как главных источниках счастья? Вот как отвечает на этот вопрос молодая работница Н.: "Я спрашиваю себя, в чем состоит человеческое счастье, мое счастье? В трудовых успехах? Да, кажется, что оно в нем, в труде среди людей, в кочлективе Но когда возвращаешься домой после упорного труда и находишь свою комнату пустой, холодной, когда не имеешь домашнего очага, то на душе становится тяжело, тяжелые волнения мучительно наполняют душу..."

Мы призываем к борьбе за всеобщее счастье и осуждаем тех, кто заботится только о личном, но при этом не следует повторять ошибку тех людей, которые начинают противопоставлять одно другому и усердно доказывают, что один человек с его "маленьким" счастьем ничто перед лицом гигантских катаклизмов истории, а поэтому его можно не принимать во внимание. Разумеется, нельзя добиваться общего счастья, если каждый будет бороться за свое счастье отдельно. Общее большое счастье - это не сумма личных маленьких счастий, но существовать само по себе, вне конкретных людей оно не пожет. И в этом смысле личное, индивидуальное счастье - высшая цель всемирно-исторической борьбы за утверждение коммунистических отношений в обществе.

Так что любовь в этом плане не есть только личное дело каждого, это величайший социальный институт Французский писатель Стендаль говорил: "Да, половина и притом прекраснейшая половина жизни остается скрытой для человека, не любившего со страстью".

Как же общество может помочь людям с наибольшей полнотой прожить эту лучшую половину своей жизни? Логично предположить, что надо устранять все препоны на пути к тому, к чему страстно рвутся все влюбленные, - к вступлению в брак, к созданию семьи.

Опыт некоторых мужчин и женщин, казалось бы, подтверждает это. Вот как один из молодых жителей города Тарусы пишет о счастье жить с любимой под одной крышей:

"А потом пришла жена. К такому, каким был, - бесшабашному, порой горячему, порой, когда увлекался делом, холодному. Она умела любить и научила меня.

Как это много - любить! Это желание порадовать друга успехом в работе, новым стихотворением, охотничьим трофеем. Это радость зимних вечеров вдвоем, за работой. Это возвращение из частых командировок глубокой ночью и свет в нашем окошке. Как хорошо жить и работать в хорошей семье!"

Еще бы! Но у института семьи есть один недостаток:

семьи бывают и не совсем хорошими, даже совсем нехорошими, оставаясь при этом все-таки семьями.

У американского писателя Джеймса Тэрбера есть юмористический рассказ под названием "Как мистер Пребл решил избавиться от своей жены". Мистер Пребл, полноватый, средних лет адвокат, частенько как бы шутя предлагал своей стенографистке сбежать с ним на край света. Однажды она как бы шутя согласилась, но при условии, если он избавится от жены. Встал вопрос:

как? Ведь развода миссис Пребл ему не даст ни за что, это очевидно. И мистер Пребл решает закопать свою жену в подвале. В ходе долгого диалога им предпринимаются самые невероятные уловки, чтобы заманить свою спутницу жизни в подвал. Мистер Пребл притворно вздыхает по поводу того, что когда-то в молодости они ведь так любили спускаться в подвал! Да там и теперь можно было бы неплохо провести время - собирать, например, кусочки угля и придумать с ними какую-нибудь игру...

Но миссис Пребл удобно устроилась на диване с детективом, и ее совсем не соблазняет перспектива лезть неизвестно зачем в грязный холодный подвал. Наконец муж взрывается от ее несговорчивости и прямо признается, что к чему Миссис Пребл встречает сообщение с иронией - она, конечно, сразу догадалась о его коварных замыслах: "Можешь закапывать меня сколько угодно, а развода ты не получишь!"

И началось долгое выяснение, действительно ли жена "всегда заранее знает" о том, что мистер Пребл "только подумает", или она лишь притворяется. Миссис Пребл презрительно бросила мужу, что он уж конечно разболтал о задуманном "той, что возится с подшивкой дел", он ведь всегда был растяпой. Препирательства продолжались до тех пор, пока миссис Пребл не потеряла терпение.

- Послушай! - закричала она, бросая книгу. - Скажи мне, наконец, если я пойду с тобой в подвал, ты успокоишься? Ты заткнешься? Дашь мне покой, если я спущусь туда? Там-то ты от меня отстанешь?

- Да, - пообещал мистер Пребл. - Но как ты все портишь таким своим отношением!

Под конец жена гонит его на улицу поискать какойнибудь кусок железа, поскольку его намерение пристукнуть ее лопатой - это курам на смех, любой сыщик сразу же все раскроет при наличии такой улики. Последняя фраза, которую кричит миссис Пребл вслед уходящему мужу, весьма знаменательна: "И дверь закрой за собой. Ты что, в хлеву вырос?"

Рассказ этот особенно страшен тем, что, читая его, не можешь удержаться от смеха - настолько точно в нем подмечены некоторые парадоксальные черты семейных отношений мужчины и женщины.

Но, может быть, рассказ затрагивает черты семейной жизни, характерные только для капиталистического общества? Да нет, пожалуй, тут захват пошире. И нам с вами есть о чем задуматься, читая его.

Вениамин Каверин как-то поделился с читателями историей, очевидцем которой он случайно оказался.

Суд. Слушается дело "о мелком хулиганстве". Пострадавшая - Анна Толченова, женщина лет тридцати двух с гладким румяным лицом, ответчик ее муж Петр Толченов. Сдержанно, но убедительно рассказывает женщина о том, как Петр напивается каждый день, бьет ее, издевается над детьми. Вот и 1 Мая, напившись до предела, пришел к сестре, пожилой одинокой женщине, начал безобразничать. Ругался матом, потом бросился душить жену, ударил сестру чайником с кипятком... После Анны говорили соседи. О Толченове отзывались по-разному: кто неопределенно, кто хорошо, кто плохо. А он все стоял и молчал, только желваки ходили на скулах. Когда жена сказала, что дочка не ест конфеты, подаренные отцом, желваки стали бегать особенно часто, нижняя губа задрожала. Единственным словом, сказанным Петром на суде, было "да", когда его спросили: признает ли он себя виновным? Почемуто судья подошла к делу очень снисходительно: Толченова только "предупредили". Это удивило автора, но судья лишь грустно покачала головой в ответ на его недоумение. "Я знаю эту семью", - сказала судья, и история, которую она рассказала писателю, поистине печальна.

Петр Толченов работает мастером на заводе точных приборов. Детали, которые делает, измеряются долями микрона - пить при такой работе невозможно, и разговоры об этом - заведомая ложь. И что хулиганит, ругается, не дает жить детям - тоже ложь. Толченовы уже давно не муж и жена, хотя не разведены, живут в одной комнате. Петр платит жене алименты. Комната разделена, вещи тоже, заходить на половину отца и трогать "его" вещи детям запрещено. Потому Петр и вспылил в тот раз: у него есть телевизор, но Анна демонстративно водит детей смотреть передачи к сестре, а там вдвоем приучают их ненавидеть отца. Он же любит своих ребятишек, совершенно не может жить без них.

В этом же доме прописана мать Толченова, одинокая старуха, у которой вся радость в жизни - внучата, но с ней детям запрещено даже здороваться.

На заводе дважды предлагали Петру комнату.

- Переходи, нельзя так жить! - убеждали друзья.

- А дети? - спрашивал он. - Детей оставить у нее навсегда? Чтобы они стали такрши же, как она?

Поэтому и развода не берет - боится: детей обычно оставляют с матерью. Но сам понимает, все равно "победит" жена: она с ребятишками целые дни, она не брезгует никакими средствами, а он видит их изредка и почти всегда спящими. Так и живут Анна, Петр дети в небольшой комнате, где изолироваться друг от друга невозможно. В атмосфере ненависти, злобы, отчаяния.

Называют их "семья Толченовых". Не знаю, можно ли придумать муку и пытку более невыносимые? По-моему, нет.

Скажете: "Сам виноват! Куда смотрел, когда женился?" Правильно скажете. Сам Петр, наверное, сто тысяч раз себя проклинал за ту ошибку, но где выход? Выхода нет. И это самое страшное. Теперь подумайте, можно ли считать разумным такое устройство жизни, такой порядок, что за одну ошибку, за легкомыслие (а может быть, просто за отсутствие жизненного опыта) человек должен мучиться до гробовой доски?

Так кто же прав, кто ближе к истине - Макаренко, воспринимающий семью как механизм реализации прелести жизни, или Тэрбер, наглядно раскрывающий в своем рассказе, насколько нелеп, алогичен, противоестествен этот "скрепленный на небесах" союз мужчины и женщины?

Наше обыденное сознание имеет на этот счет совершенно исчерпывающие объяснения: если люди хорошие (передовые, прогрессивные, заботливые к другим. .), то и семья у них будет хорошая, счастливая, а если люди плохие (эксплуататоры, мещане..), то получится у них не семья, а змеятник. Вступая в брак с порядочным человеком, разумеется, имеешь гораздо больше шансов отведать счастья, но "загадка семейной жизни" состоит не в том, что "плохие люди" отравляют круглосуточно жизнь другим (на то они и плохие!), а в том, чьо они превращают в ад и свою собственную жизнь. Себя-то ведь плохие люди любят даже больше, чем хорошие!

И еще одно: почему "хорошие люди", оставаясь хорошими в других сферах жизни, сплошь и рядом не выглядят таковыми в своей семье, опять же, словно нарочно, делая все, чтобы превратить в "тихий ад" не только жизнь близких, но и свою собственную? Вспомните миссис Пребл. Она предпочитает, чтобы ее закопали в подвале, но не хочет дать развод мужу. Из любви? Смешно вспоминать это слово. И еще нюанс: даже узнав о зловещем замысле мужа, она продолжает опекать его, поучать, как лучше этот замысел осуществить, по-своему заботится о нем. Потрясающе нелепый симбиоз людей! Однако в менее обнаженной форме он встречается сплошь и рядом. Мужчина и женщина ненавидят друг друга, а живут десятилетия как привязанные под одной крышей, спят на одной постели, рожают детей... Может быть, все дело в них - в детях?

В зарубежной печати все чаще и чаще появляются сообщения о родителях, истязающих своих детей. Один папа, житель Баварии (ФРГ), например, дважды ломал двухлетней дочке руку о край стола только потому, что она своим плачем мешала ему смотреть спортивные передачи по телевизору. И если бы это был какой-то уникальный, сумасшедший папа, то о нем не стоило бы вспоминать. Зачем, спрашивается, заводить детей, если их ненавидишь, если гол, забитый любимой командой, тебе дороже здоровья, даже жизни маленькой дочки?

Во всех этих загадках не разобраться, если смотреть на "мельчайшую ячейку общества" с позиций сентиментально-мещанских, согласно которым семья - это чтото вроде голубиного гнездышка, где только целуются л воркуют, а брак - союз душ, скрепленный на небесах.

Семья - это ячейка общества, а поэтому она несет в себе все (или почти все) его главные достоинства и пороки. И они, эти достоинства и пороки, не являются при этом для семьи чем-то внешним, вроде волн и ветра для судна, плывущего по морю. Они неизбежное внутреннее качество самого института семьи на том или ином этапе ее исторического развития.

Современный тип семейных отношений (со всем многообразием его оттенков) сложился достаточно давно и поэтому кажется не просто вечным, но и единственно возможным. На самом же деле это совсем не так.

Даже в наше время в мире вполне узаконенно существует в ряде стран и многоженство и (значительно реже) многомужество. В прошлом же существовали брачно-семейные отношения, совсем с нашей точки зрения удивительные. Были времена, когда в этой сфере ограничений почти не было. И внучка вполне могла стать "женой" своего дедушки, а мать "женой"

собственного сына. При групповом браке возник уже определенный порядок. Существовали группы мужчин, каждый из которых был мужем каждой из женщин соответствующей группы. И наоборот.

Замечательный русский путешественник МиклухоМаклай, поселившись у папуасов Новой Гвинеи, застал их на столь первобытной стадии развития, что у них еще не намечалось какого-либо социального расслоения.

Не было власти, разделения на бедных и богатых, отсутствовали сословия, служители культа. Только разделение по полу и возрасту давало себя знать. И весьма ощутимо. Надо помнить: разделение полов было важным фактором в формировании общества как такового.

Не случайно ученые, исследующие процессы перерастания обезьяньего стада в человеческий род, больше всего спорят о формах и схемах брачно-семейных отношений наших далеких предков.

Отнюдь не всегда взаимоотношения мужчины и женщины были гармоническими и бесконфликтными.

Чаще они обретали форму своего рода борьбы, состязания, соперничества. И ход этой борьбы, исход ее на том или ином этапе серьезно сказывались на экономических отношениях внутри семьи, на степени демократичности, равенства, справедливости в обществе.

Разные народы одни и те же этапы социального развития преодолевали весьма различными способами.

Ученые, в частности, никак не придут к единому мнению в вопросе о том, во всех ли регионах земного шара утверждался в свое время матриархат или нет. Но у каких-то народов он выявлен давно и убедительно показывает, что быть в подчинении и послушании, на "вторых ролях" в обществе женщине вовсе не было предопределено природными, биологическими или психофизиологическими ее особенностями.

При групповом браке понятие "отец" было лишено персональной определенности, означая большую группу мужчин, с которыми женщина могла и должна была находиться в брачных отношениях. Даже если женщина кого-то из них ни разу в глаза не видела, он все равно именовался отцом всех ее детей. Но не порождаемые этим сложности выявления кровного родства выдвинули в то время женщин на первый план, а экономические отношения. Охота, которой преимущественно занимались мужчины, давала весьма неустойчивые средства существования. Собирательство и мотыжное земледелие в этом отношении имели очень важньге преимущества, а ими "ведали" женщины. И там, где устанавливался матриархат, они ничуть не уступали сильному полу в умении руководить - были вождями, решали все хозяйственные вопросы, творили суд, вели переговоры с соседями...

Господство женщины ознаменовано большим прогрессом и во взаимоотношении полов. Групповой брак в значительной мере был заменен парным, который, собственно говоря, и создал семью в привычном для нас понимании, то есть экономически самостоятельную ячейку общества, состоявшую из мужа, жены и детей жены. По сравнению с предыдущими и особенно последующими взаимоотношения в семье на этом этапе отличались относительным равноправием полов, принудительные методы регулирования конфликтов не доминировали, добровольность выбора спутника жизни, роль симпатии, влечения были реальными факторами. Однако умели женщины и твердость проявлять. Сохранился любопытный текст брачного договора, который в Древнем Египте подписывал мужчина, вступая в союз с избравшей его женщиной. "Я признаю твои права, как жены моей. Отныне и впредь я не смею ни единым словом противоречить твоим требованиям.

С того дня, как я становлюсь твоим мужем, я не смею противоречить тебе, если тебе будет угодно идти в какое бы то ни было место. Я уступаю тебе все, что имеется в моем жилище (следует список вещей). Я не имею никакой власти вмешиваться в сделки, заключенные тобой с этого дня. Всякий мой документ отныне будет в твоем распоряжении, а также в распоряжении твоего отца или любого твоего родственника, действующего от твоего имени. Обязуюсь перед тобой почитать каждый твой поступок".