Между Огней

Глава 4

Ночь укрыла пески плотной, непроглядной тьмой. Полная луна пряталась за облаками, лишь изредка бросая вниз редкие, тусклые лучи. Вестники бесшумно летели к скалам, которые надвигались на них с каждым взмахом крыла.

– Не видно ни зги, – пожаловался Лин, его голос разнесся в холодном воздухе.

Освальд смерил парня взглядом. Утомленные однообразием длительного пути, Братья начинали вести себя, как малые дети. Глупые выходки Троя и суета Сильвии приводили Крылатого в бешенство. Но больше остальных его нервировала Алиса. То, как тяжело она вздыхала, потирая виски. Как горбилась, словно ей на плечи легли заботы всего сожженного мира. Это бесило Освальда даже сильнее вечно испуганной дочери предателя.

Крылатый злился на себя за тот глупый разговор с девчонкой, но удержаться было выше его сил. Слишком уж Юли казалась похожей на мать своими тонкими запястьями, случайными жестами, непослушными кудряшками. И эти наглые предательские глаза… Взгляд их пробирал Освальда до мурашек, он едва сдерживал желание схватить мерзавку и бить о камни, пока жизнь не покинет ее.

Потому Крылатый каждый вечер затачивал и без того острые ножи, сидя у костра. Потому он разрешал Сильви подбираться так близко в непроглядном сумраке пещеры, прижиматься к нему теплым, мягким телом и отдаваться ему, бесшумно, безмолвно. Так ему было проще сдерживать злость, бушующую внутри.

Он всегда был на вторых ролях. Надежный воин, но не Вожак. Приятный парень, но лишь друг весельчака Дейва. Даже женщины его выбирали не те, каких он желал. Вместо манящей Анабель, с ее белой кожей и тонким, но таким сильным станом – мягкая Сильви, которая пахла не томным солнцем, а грибной похлебкой.

А теперь, в отряде, где, кроме него, не было опытных Братьев, им верховодила спятившая девчонка. Только сейчас, вырвавшись на свободу пустынной ночи, Освальд понял, как душно и тесно ему было все эти дни. И он летел вперед, не помня толком, зачем они с Лином скользят по темному небу, не ведая, что ждет их впереди.

А скалы тем временем уже вплотную приблизились к путникам. Лин осторожно снизился, ловя крылом поток холодного воздуха. Медальон под рубахой задрожал, заставляя парня почувствовать волнение. Лин осторожно дотронулся до него пальцем: деревянная пластина чуть нагрелась и подрагивала в ответ на его прикосновение. Так не бывало уже очень давно, с самого начала их пути к оазису.

– Варвары где-то там, – шепнул Лин, опускаясь на каменный уступ, который опасно висел над склоном горы.

Освальд кивнул, оглядываясь по сторонам. Мертвая ночь окружала их. Где-то недалеко под тяжелыми лапами зверя скрипел песок, ветер шумел на склонах. Но среди этих знакомых голосов пустыни слышалось что-то непривычное. Кто-то гортанно пел в отдалении. Лин тряхнул головой, словно прогоняя наваждение, звук не исчезал, порывы ветра то приносили его с собой, то почти заглушали, но голос тянул свою песню, а чуть слышные хлопки вторили ему.

– Варвары, – выдохнул Освальд.

Его лицо заострилось, в глазах появился лихорадочный блеск. Лину отчего-то вспомнился матерый самец охотник, который вышел на охоту из своего логова, а встретил отряд Крылатых у гряды. Освальд поводил головой, разминая крепкую шею и нетерпеливо переступал с ноги на ногу, как зверь, готовящийся к бою.

– Надо посмотреть, сколько их.

И они бесшумно скользнули вниз, расправляя крылья. Ночной воздух подхватил их, и Вестники двинулись вперед, стараясь не задевать в низком полете сыпучий песок. На плато, что пряталось между крутыми горными склонами, пылал костер. Он рвался вверх, сверкая огненными языками, и было в нем что-то настолько мрачное и отталкивающее, что Лин поспешил приземлиться на вершину бокового склона, чтобы почувствовать под собой твердую опору. Теперь от плато Крылатых отделял один только отвесный спуск. Они легли на камни, стараясь слиться с тьмой ночи и бурой пылью, щедро покрывающей все вокруг.

Небо затянули низко нависшие тучи, казалось, в любое мгновение на землю обрушится проливной дождь, а может быть, разразится гроза с ее ядовитой водой и смертоносными всполохами молний. Крылатым нужно было спешить, вернуться в пещеру и уже там вместе с товарищами решать, что делать дальше. Но отвести глаза от огня было выше их сил.

Бушующее пламя ликовало, будто разгораясь на самом песке. В круге света четко выделялись фигуры и лица злобно шипящих и скалящихся варваров. Еще десятки воинов стояли в тени. Лин судорожно сглотнул. В диковинных шкурах поверх кожаных доспехов, с темными узорами татуировок на телах, они утробно рычали, отбивая ладонями ритм.

По другую сторону огня, подступив к самому его жару, замер старик. Он запрокинул голову и вытянул тонкую шею так, что острый кадык, казалось, вот-вот прорвет кожу. Щеки его покрывала клочковатая борода, он плотно жмурил глаза, и старое лицо его морщилось, будто помятая бумага. Старик тянул вой, низкий и грубый, устремляя свою жуткую песнь в заслоненные тучами небеса. Каждый раз, когда слабый лунный свет пробивался через облака, воины ликующе кричали, взрывая ночь громогласными воплями, а старик приоткрывал глаза, чтобы только взглянуть на тяжелое небо и продолжить выть, силясь прогнать непогоду.

– Их очень много, – чуть слышно проговорил Освальд. – Гораздо больше, чем нас, нужно возвращаться, пока не заметили…

Лин кивнул, сбрасывая с себя оцепенение, в которое его ввели крики варваров, беснующийся огонь и запах крови, висящий над плато. Крылатые двинулись было назад, прячась в тени утеса, который нависал над склоном, но тут старик протяжно вскрикнул. Лин обернулся и увидел, как медленно варвар оседает на песок, как блестит темная кровь на лезвии короткого кинжала в руке коренастого воина.

Тот пнул обмякшую фигуру на земле и, поднеся кинжал ко рту, медленно провел языком по острию. Стоящие вокруг костра возбужденно заголосили.

В этот миг луна выглянула из-за туч, показывая варварам свой бок, красноватый, точно налившийся свежей кровью. Оглушительный вой огласил окрестности. Воины, вскидывая кинжалы над головой, принялись кричать, хлопать ладонями по груди, смеяться и шуметь.

Лин вжался в камни, рядом замер Освальд. Случайный всполох огня, опьяненный кровью взгляд, брошенный вверх по склону, или порыв ветра, что принесет к костру чужеродный запах крыльев и страха… в любое мгновение их могли обнаружить.

Но варварам было не до них. Появившаяся луна стала знаком для свершения нового обряда, послышались возбужденные каркающие голоса.

– Они, что, пытаются разогнать облака? – Лин приподнялся на руках, чтобы оглядеться. – Зачем?

– В любом случае, им ничего не стоит прирезать старика ради этого.

– Если прямо сейчас отступим, пока они там ликуют, получится улететь.

Освальд взглянул на шумную толпу, заполнившую все плато, и с сомнением покачал головой.

– Особого выбора нет, пошли, – шепнул Лин, отползая, но внезапный крик заставил его прирасти к камню.

Сквозь гомон варваров прорывался пронзительный, захлебывающийся плач испуганного ребенка. Он трелью взбирался к небесам, пронзая все на своем пути. Освальд подался назад, пытаясь тянуть Лина за собой, но тот не шелохнулся.

– Ребенок… – выдохнул он, с трудом разлепляя мигом спекшиеся губы.

– И что? Думаешь, у них нет детей?

Лин не слушал старшего товарища, он уже подполз к самому краю склона, вглядываясь в скопление фигур на плато. В какое-то мгновение свет костра сделался чуть ярче, и Крылатому удалось разглядеть, как один из воинов, обнаженный до пояса, обмазавший кровью убитого старика свое покрытое затейливой вязью тело, несет на вытянутых руках ребенка. Смуглый, как и все они, коротко остриженный голый мальчонка сучил ножками в воздухе и вопил во всю силу своих легких.

Под одобрительные крики воин подошел к огню. Луна равнодушно наблюдала за ним сквозь легкую дымку. Что-то крикнув в небо, варвар поднял ребенка на одной руке, словно показывая его ночному светилу, а после резким движением выхватил из-за пояса кинжал и перерезал тонкую детскую шейку. Пронзительный плач резко оборвался, сменившись булькающим звуком, отчетливо слышным в воцарившейся тишине.

По вытянутой руке воина потекла кровь, он гортанно вскрикнул, и крик этот подхватили остальные. Вопя и танцуя, они все кружились у пламени, а то, казалось, гудело им в ответ. Варвар еще немного покачал в руке обмякшее тельце и швырнул его в костер. Языки огня взвились к облакам, которые, будто страшась обжечься, двинулись и поплыли к горизонту, обнажая звездное небо с кровавой луной.

– Пойдем, – принялся уговаривать Лина Освальд, но тот все смотрел на огонь и толпу округлившимися от ужаса глазами. – Я знаю, это жуть. Но нужно идти.

– Там еще дети… – хрипло выдавил парень, не таясь указывая куда-то в сторону.

За широкими спинами воинов и правда можно было разглядеть клетку. В ней скорчились четверо детишек. Прижимаясь друг к другу, они испуганно поглядывали на беснующуюся толпу, изредка разевая рты. Их плач не доносился до Вестников, но Лин чувствовал его кожей, весь мир его сузился до скованных животным ужасом детских тел.

– Мы должны их вытащить! – прибавил он, подаваясь вперед.

– Ты с ума сошел! – прошипел Освальд, хватая его за рукав и оттаскивая в темноту. – Между ними и нами десятки спятивших от крови, вооруженных варваров…

Но Лин тянул его к краю склона, не видя ничего кроме клетки с детьми на другой стороне широкого плато.

– Да стой ты! Я приказываю, Крылатый! Как старший. Стой! – Освальд с силой развернул к себе парня. – Ты нас погубишь.

– А кто спасет их, если мы уйдем?

– Это не наше дело. Обряды их, обычаи… Не наше, и все. Поворачиваем. Нас ждут товарищи, не дай Роща, они еще двинутся следом и наткнутся на это… – Освальд с отвращением кивнул на толпу варваров.

Лин замер, с трудом отводя взгляд от клетки.

– Да. Глупо идти напролом, – наконец заключил он. – Полетели.

И когда они поднялись в воздух, ловя крыльями промерзший ветер, Освальд совсем расслабился. Уговорить мальчишку не творить глупостей оказалось даже легче, чем он думал.

«Значит, боится смерти, как все боятся, – ухмылялся про себя Крылатый, едва поспевая за летящим впереди Лином. – Вон как понесся».

Первым возвращение разведчиков заметил Чарли. Он вышел из пещеры вдохнуть горький воздух ночи и посмотреть, не задремала ли его девочка, притихшая у входа. Алиса и правда спала, прислонившись щекой к холодному камню. Лис осторожно понюхал ее руку – теплая, значит, неназванный греет изнутри – и пошел к уступу.

Ночь прояснилась, тяжелые тучи удалились к горизонту, открыв луну. Один ее край налился алым. Чарли повел носом, чуя в порывах ветра запах крови, которая пролилась где-то совсем близко, – воздух еще хранил в себе ее тяжелый дух, ее живое тепло. Тревога заполнила маленькое лисье сердце.

Вестников не было, хотя они давно уже должны были прилететь назад. Чарли чувствовал, как боятся за них остальные, как мучается в своем страхе Алиса. Темные глазки зверька впились в линию скал, с которых должны были взлететь разведчики, чтобы вернуться к своим.

«Ну же, поющий, помоги нам и в этом, – взмолился Чарли, тихо поскуливая. – Девочка не переживет, если с ними что-то случится. Помоги. Верни их. Пусть не их кровь разносит над песками ветер»…

И неназванный услышал зверька. Две маленькие точки возникли чуть выше полосы гор, они стремительно приближались.

«Спасибо», – выдохнул лис и поспешил разбудить девочку, мягко тыкаясь ей в ладонь влажным носом.

Алиса вздрогнула, мгновенно открывая глаза. Она рассеянно погладила лиса по голове и перевела взгляд на небо. Точки уже обрели крылья, еще немного, и стали различимы темные фигуры, двигавшиеся в сторону вскочившей Алисы.

Лин первым приземлился на уступ, с шумом втягивая крылья в спину. Крылатая сразу почувствовала неладное. Что-то надломилось в друге ее детства за время, проведенное в горах.

– Что там? – спросила она, подходя к нему вплотную, желая посмотреть в глаза.

Но Лин отвернулся.

– Пойдем, надо поговорить, – просипел он, отстраняясь.

Алиса осталась стоять на уступе, с удивлением наблюдая, как парень проходит в пещеру, будит остальных, подкидывает в костер тонкие паутинки розжига, а сам садится в тени. За ее спиной опустился на камни Освальд.

– Что там? – повторила Алиса, обращаясь к нему.

– Варвары. Много. Развели огромный костер, приносят жертвы…

Крылатая вздохнула, постояла еще немного и пошла к огню. Остальные уже проснулись и расселись кругом, поглядывая на вернувшихся разведчиков. Сильвия подскочила было к Освальду, но тот остановил ее суровым взглядом и уселся на камни, с наслаждением вытягивая ноги. Лин оставался в тени, мрачный и задумчивый, даже Юли не осмеливалась приблизиться к нему, нутром чуя гнев, кипящий в Крылатом.

– Мы добрались до скал, среди них находится плато, – начал Освальд, обращаясь к сидящим кругом товарищам. – Там уже были они, десятка три варваров, наверное. Вооружены. Развели костер, что-то кричат. Вроде как луну призывают. – Он покосился на Лина и продолжил: – У шамана их не вышло, и они его прирезали прямо там…

Гвен поморщилась, прижимаясь плечом к брату, Сильви охнула, с ужасом смотря на говорящего мужчину, даже сонный Сэм широко открыл глаза.

– Прямо там? Вот они сумасшедшие, а! – произнес он с плохо скрываемым уважением к чужой силе.

– Прямо там, – подтвердил Освальд, поглядывая на Лина. – Боюсь, что мы с ними не сладим. Сейчас нас слишком мало. Надо лететь к оазису, выставлять постоянную охрану у входа в ущелье… и отправить гонца в Город, всем Братством уж как-нибудь да отобьемся при случае…

Алиса выдохнула с облегчением, такой вариант устраивал Алана. С рассветом они продолжат путь и будут много осторожнее, чем раньше. Пусть Роща сама охраняет себя, да и их заодно, от нашествия поклоняющихся крови варваров. Главное – лететь, как можно быстрее, пока гнев Алана отдается болью только у нее в висках.

– Ты не все рассказал, брат, – медленно, будто с трудом, проговорил Лин, поднимаясь на ноги.

Он вышел к свету, и Алиса сумела разглядеть его глаза, полные немыслимого ужаса и боли. Сердце девушки сжалось от предчувствия большой беды.

– Эти… звери, – он сглотнул, – они убили ребенка, перерезали ему горло и швырнули в огонь.

Замершим Вестникам понадобилось несколько мгновений, чтобы полностью осознать смысл сказанного Лином.

– Как перерезали? – только и сумела выдавить Сильви.

– Кинжалом. Один из варваров вытащил мальчишку из клетки, принес к огню и убил его. А остальные… – Лин поморщился, вспоминая. – Остальные кричали, подбадривая его. Они… Потом они слизывали кровь с кинжала, пели что-то луне. А ребенок… Тело его горело в пламени. Вот что ты забыл рассказать, Освальд.

Теперь все взгляды устремились на сидящего у входа Крылатого. Но Освальда это не смутило.

– Да, они зарезали мальчонку, и это было… жутко. Но что нам до них? В Городе сотня таких малышей ждет нашей помощи, ждет с надеждой. Надо лететь к оазису, надо думать, как переправить остальных… Не время для глупых войн, мальчик.

В душе Алиса была согласна с ним, но застывшие злые глаза Лина не давали ей ни малейшей надежды на мирное разрешение.

– Там еще остались дети, – сказал парень, не отвечая на слова старшего товарища. – В клетке, голые. Их ждет та же участь, понимаете?

Все подавленно молчали.

– Мы должны спасти их, взять с собой, – подытожил Лин.

– Ты шутишь? – Освальд коротко хохотнул. – Сколько нам еще лететь? Десяток дней? Дюжину? Как ты собрался тащить чужих детей все это время?

– В руках, – коротко ответил Лин. – Нас восемь, детей осталось четверо. Будем меняться.

– Даже если бы мы смогли забрать их из лагеря с тремя десятками варваров… – устало проговорил Освальд, начиная злиться на остальных, притихших Вестников. – Что ты будешь делать с ними потом? Они родились в этой грязи и крови, они такие же.

– Они дети. Просто дети. Как те, что ждут нас в Городе.

– Они не знают нашего языка!

– Научим их, – тихо заметила Сильвия. – Понадобится время, но это возможно.

– Погоди, мы, что, уже обсуждаем это как решенное дело? – нервно засмеялся Освальд, оглядывая остальных.

Но глаза Вестников были серьезны.

– Не можем же мы бросить детей на погибель… – проговорила Гвен, оборачиваясь к брату, который молча кивнул.

– Чем больше людей будет в оазисе, тем лучше, так ведь? – спросил Лин, приободрившись.

Алисе казалось, что ее виски жжет раскаленным железом. Боль пульсировала, мир плыл перед глазами, так и норовя утянуть ее в крылатый сон, куда властно призывал девушку Алан. Она чувствовала, как тело противится ее мыслям, как слова шипят на языке, простые и легкие, ведь так правильно будет сказать сейчас «Нет!», вскочить, приказать всем улечься спать, чтобы набраться сил перед долгим полетом, точь-в-точь повторяющим путь, что рисует на песке для нее Роща. Но отчаянные глаза Лина, его дрожащий голос, его правота, пусть и помноженная на безрассудство, были сильнее даже боли.

– Так, – выдавила она. – Мы попробуем их спасти, но решение нужно принимать всем вместе.

– Кто за? – спросил Лин, улыбаясь товарищам.

Одна за другой в воздух поднялись руки. Даже Юли, которая по сути не имела права голоса, поскольку не состояла в Братстве, осторожно приподняла мелко дрожащую тонкую руку. Лин задохнулся от внезапно нахлынувшей нежности к девочке, столько решимости было в этом жесте, столько веры в его слова.

Один Освальд остался сидеть неподвижно, с презрением рассматривая оживленные лица.

– Какие же вы все еще… щенки, – процедил он.

Лин одарил его тяжелым взглядом и повернулся к Алисе, сам поднимая руку.

– Ну что, воробушек, ты с нами?

Тошнота подкатила к горлу Жрицы, она выдавила слабую улыбку, молясь всем Крылатым богам, лишь бы никто не заметил ее мертвенной бледности и холодной испарины, выступившей на лбу.

– С вами, – сказала она, из последних сил держа голову прямо.

Лин удовлетворенно кивнул, он говорил что-то еще, подзывая к себе остальных, чертил на полу план нападения, жарко споря с Троем, но всего этого Алиса уже не видела. Она осторожно выскользнула наружу, там ее долго выворачивало наизнанку. Горечь наполнила рот, голову разрывала невыносимая боль. Теряя сознание, Алиса тяжело осела на камни крохотного уступа, и снова рядом с ней остался только Чарли.

– Я говорил тебе, Жрица, вы не должны ввязываться в битвы! Вы должны лететь ко мне! – Голос Алана был повсюду, он раздавался сразу со всех сторон, глубокий, рокочущий, отзывающийся болью в каждой частичке ее тела. – Я гневаюсь на тебя, ибо ты нарушила мой приказ.

Алиса молчала, не в силах поднять голову. Свет больше не заливал Рощу, деревья мрачно качались в порывах ураганного ветра, наклоняясь все ниже, устрашающе скрипя. Алан был совсем рядом, возмужавший, налитый силой, он нависал над ней, и кончики его отросших волос почти касались ее лица.

Крылатой вдруг вспомнилось, как она заплетала эти волосы в косы, без страха прикасаясь к молодому Божеству, и от этого ей вдруг захотелось расхохотаться. Ей стали смешны собственные былые самонадеянность и бахвальство, бездумная смелость и вера, что Говорящая из нее получится лучше, чем те, допустившие Огонь. И что теперь? Теперь названный ею Аланом лютует от каждого неповиновения, способный раздавить ее, как песчаную блоху.

– Мы летим, – наконец проговорила она. – Разве не лучше будет добраться до оазиса с прибавлением?

– Вы погибнете в битве, и никто уже не взрастит Рощу!

– Так помоги нам! – Набравшись смелости, Алиса подняла голову и встретилась с яростным серебром глаз Алана. – Помоги совладать с варварами, мы прилетим к тебе, мы и еще четверо, которые будут выращены нами с верой в тебя…

– Это выродки предателей, Жрица! Их ноги не ступят на траву Рощи. Этому не бывать!

– Они же дети… – чуть слышно сказала Жрица.

Алан схватил ее за плечи и развернул лицом к высящемуся перед ними лесу.

– Смотри, каков был этот мир! – сказал он, подталкивая ее вперед.

Нежная трава ласкала, переплетаясь под ногами, ветер перестал бушевать, принявшись играть с листвой деревьев, едва касаясь их вершин. Лес благоденствовал, и в его чаще раздавались тысячи тысяч голосов птиц, животных и насекомых.

– Таким был он, пока предатели не срубили его. Таким он бы оставался без них, – раздался голос Божества. – Теперь варвары пьют кровь друг друга, и знаешь почему?

Алиса молчала, наблюдая, как поднимается ветер, как ураганные порывы его подхватывают опавшие листья и кружат вихрями, как меркнет свет невидимого за лиственным покровом солнца.

– Только потому, что крови моих предков больше нет. Это меня желают испить они, довольствуясь собратом. И ты хочешь привести этих детей в оазис?

– Мы вырастим их другими… Алан, я клянусь тебе, мы сумеем!

– А сумеете ли вы забрать их у этого полчища? – спросил он, проводя рукой перед ее лицом.

Лес исчез, теперь Алиса видела каменистое плато, освещенное неровным светом костра. Десятки воинов, крича и отбивая ритм ударами ладоней, кружились вокруг него. Обмазанные кровью, обезумевшие, они бесновались, славя полную луну. Когда ее свет отражала во тьме сталь обнаженных кинжалов, Алиса различала запекшуюся кровь.

– Ты сможешь развеять пеплом стольких людей, Жрица? Вспомни, что стало с той, попытавшейся сжечь старика… а он был один, старый и бессильный. Они же могучи, Жрица, сумеешь ли ты защитить своих спутников?

Алиса знала ответ, он тоскливо гудел в ней, будто старый колокол, предвещающий гибель отряда.

– Если ты будешь со мной. Вместе мы…

– О, нет! – Алан засмеялся. – Я не стану тратить силу предков на варваров, пока отряд их не встанет лагерем у моего порога. Если вы отправитесь туда, помощи вам не будет. Думай, Жрица.

Алиса до боли в глазах вглядывалась в кружение потных тел, пока не разглядела клетку. Она стояла под каменистым навесом у края плато. В ней, скорчившись, жались друг к другу четверо детей, чумазых, обнаженных, избитых. Сердце заныло в груди у Алисы. Она должна была пообещать Алану увести Крылатых прочь, но Лин… Его отчаянные глаза смотрели ей прямо в душу, его звенящий голос не утихал у нее в голове. Как сумеет она отказать ему? Вернуться в пещеру, поддавшись силе Божества, и сказать, что они улетают к оазису прямо сейчас, без споров? Сказать не своим голосом, не своими словами?.. С этого мгновения – Алиса понимала четко – она окончательно перестанет быть той, кто улетал из родного дома вместе с Томасом. Лин – последний, помнящий ее такой. Предав его, она предаст и себя саму. Но есть ли у нее выбор? Этот вопрос еще пульсировал в ней, наливаясь серебром, когда Алан отшатнулся.

Картина плато исчезла, лес так и не вернулся. Теперь они стояли вдвоем в серебряной мгле, подобной туману.

– Этот мальчишка тянет тебя назад, Жрица! – в гневе выдохнул Алан, – Ты забыла о своем долге в мыслях о нем! Что ж. Летите. Битва за детенышей кровожадных предателей унесет жизни всех, кто мешает тебе стать собой. Но когда полетишь обратно в Город за новыми Вестниками, помни: смерть товарищей – только твоя вина. Я не стану помогать вам, Жрица. Прочь!

Волна жара ударила ей в лицо, повалила на спину. Когда Алиса открыла слезящиеся глаза, над ней нависал каменный свод пещеры. Чуть слышно раздавались голоса Крылатых. Боль не буравила виски, венок не впивался шипами в самую ее суть. Алиса больше не чувствовала в себе силу Рощи. Она провела ладонью по лицу, словно избавляясь от воспоминаний крылатого сна.

Снаружи раздался глухой грохот, пещеру осветила вспышка молнии, ворвавшийся внутрь ветер принес ядовитый запах грозы.

– Буря началась, наконец-то я узнаю пустыню, – хмуро сказал ей Освальд, отходя подальше от падающих у входа капель.

Камни дымились, ядовитая вода разъедала их подобно кислоте. Алиса зажмурилась.

«Раз, – начала считать она, прислушиваясь к грозе. – Два. – Алан решил проучить свою своенравную Жрицу. – Три. – Роща больше не хранила их от бед. – Четыре. – В глубине пещеры Вестники горячо обсуждали грядущую битву. – Пять».