Между раем и адом. Книга видений и свидетельств о жизни души в загробном мире

Видение райских обителей

Я вижу себя возрастом — мальчиком семи лет. Старец взял меня за правую руку и говорит ко мне: «Ты со мною ничего не бойся, а держись крепко за меня и за мою одежду и иди со мною смело». Мы пошли и вышли в какое-то место — чистое, высокое, и ветры там очень сильные, так что едва можно было мне удержаться и идти.

Старец говорит мне: «Не бойся и держись за меня».

Мы переходили через какие-то места, где нужно переступать из одной на другую сторону, а между скважинами были великие пропасти, и оные нужно все переходить. Прошедши все опасные места, мы вышли на место широкое, ровное, чистое и светлое, и здесь увидели стены ограды высокой, а иные стены издают из себя свет очень великий и светлый.

Старец остановился и, держа меня за правую руку, обращается ко мне и говорит: «Успокойся и ничего не бойся, мы с тобою бывшую на пути бурю и тот путь с пропастями перешли и уже пришли сюда. Здесь все тишина и спокойствие, здесь нет никакого страха, здесь царствует любовь. Бог всех пребывает здесь, и истинно возлюбившие Его послушники, которые всем сердцем, и умом, и душою своею возлюбили Его, истинно всего себя предали Ему, послушавшие Его верно и усердно в вере, надежде к Нему, трудами, болезнями, страданиями, гонениями и всякого рода поруганиями, лишениями, терпением, доблестным мужеством, благодушием и благоговейною благодарностию сохранившие себя в служении и послушании Ему и всесвященной воле Его. Ты же помни и сохрани навсегда ко Господу всецело и безпорочно святое послушание. Ты видел бурю и ветры, где проходил, они были для тебя страшны, однако они тебе не повредили ни в чем, и ныне ты весь цел еси. Это образ твоего жития-бытия в твоей жизни.

Помни всегда и запечатлей всегда в душе и сердце твоем бытие жития твоего. Бог Сый во веки веков с тобою есть, и ты пред Ним. Бури, ветры, вихри многи встретят тебя в жизни твоей, в пути бытия твоего. Но смотри сюда, где ныне стоишь и перед Кем, и Кого имеешь видеть днесь. Смотри на Господа без страха и боязни, но благоговейно и с любовью чистою, взирай и виждь всегда».

И многое другое в грядущая мне.

После этого мы пошли ближе ко вратам, ворота великие и дивные и вверху ворот Крест Святой Господень, и перед воротами стоят стражи — два воина светлые, и чистые, и красивые, и в руках своих держат мечи крестообразно, и преграждают вход в ворота. Мы же стали перед воротами, и старец говорит ко мне: «Помолимся Господу Богу», и, перекрестившись, положили по три земных поклона Честному и Животворящему Кресту Господню. Когда мы это сделали, стражи врат немедленно мечи свои к себе забрали, руки опустили и дали нам свободно войти внутрь.

Когда мы вошли внутрь двора — Боже мой, что мы здесь увидели. Здесь небо новое и земля новая, свет неизреченно сияющий, воздух легкий, тонкий, земля чистая, светлая, как хороший кристалл. Деревья по обе стороны пути стоят живые и прекрасные и издают от листьев своих неописуемое благоухание. Между деревьями растут цветы разных пород красоты, величины и благоухания непостижимого. Этим путем мы как раз пришли к храму Господню. Вшедши во внутренность храма Божия, мы стали прямо врат святых священного алтаря. Врата святые были открыты, и мы увидели, что на Престоле высоком величественно восседает весь белый Господь Вседержитель. Лицо Его очень милое, светлое, ласковое, живое, спокойное, мирное, благоприятное и любвеобильное, влекущее к Себе сердца и дух в любовь к Нему.

О Боже, Боже мой, думаю сам себе, где я ныне, и Кого видят очи мои, и Кому предстою. Весь стою в ужасе, и едва во мне остался дух мой от страха того, что я есть и какое мое существо. Земное существо мое — совершенное ничтожество; плоть и кровь моя подобна сену или пороху вдали огня — прикоснись хотя малая искра огня, сено сгорает, а порох исчезает. От обдержащего меня ужаса, от видения таковой славы я ослабел, и силы во мне уже не стало, и я как бы мертв. Старец, держа меня за руки, поддерживал меня ослабевшего. И вот от сидящего на Престоле изыде дух жизни прямо на меня и облия всего меня духом уст Его, и оживи меня, и явися крепость Его во всем теле моем. Я весь обновился и стал в силе пред Господом Богом моим. Старец все время держал меня за правую руку, и мы лицом нашим предстояли пред Господом Богом нашим. От Господа исходит неисповедимая сладость любве Его Божественная, питающая и наслаждающая всех и вся.

Здесь, в храме Господа Бога Вседержителя, я видел себя юношею двадцати одного года, в крепости и силе. И вот изыде слава от Господа Бога Вседержителя и от святого Престола Его Божественного, и исполни всех и вся жизни и благоухания. Изыде повеление от Господа Бога, сидящего во славе, и воспели хвалу, славу и благодарение все, окружающие Божественный Престол Его, и все принесли поклонение сидящему во славе на Престоле, и воспели все предстоящие во храме святом Его, лики всех горних чинов: Архангелы, Ангелы, Херувимы и страшнии Серафимы, парящие окрест святого Божественного Престола Его, воспевающе, хвалите седящего на Престоле Славы Господа Бога Вседержителя и Сына Божия, принесшего Себя в жертву, спасшего и искупившего Кровию Своею Божественною земнородных человеков, уверовавших в Него. И воспели Господа Бога Царя веков, Духа Святого — Параклита парящего, оживляющего, животворящего и освящающего вся. Силы же все небесные, парящие окрест Престола, исполняли небо и воздух, горе поюще непрестанно: «Свят, Свят, Свят Господь Вседержитель, исполнены небо и земля славы Твоея».

Пели все предстоящие, и их было великое множество и множество разного рода, племени, чина, колена, звания и возраста людей... Лики святых пророков, святых апостолов, иерархов Господних, Царей, священников, мучеников и всякого чина и звания праведных, убеливших одежды свои и украсивших себя Кровию Агнчею, истинно возлюбивших Искупителя Господа Иисуса Христа Сына Божия. Что же меня еще удивило и вострепетал дух мой во мне — это то, что я увидел чудо страшное и ужасное, но исполненное радости и веселия ненасытныя и неизреченныя любви и сладости, наполнивших мою душу и сердце. От неисповедимой благости и человеколюбия Своего ко всему роду человеческому позволил Господь тленному и смертному человеку быть близким к Нему. Кто же близ Господа Бога Славы предстоит и окружает святой огнезрачный Божественный Престол Его? Человеки — девственники и девственницы, не осквернившие себя в земной жизни. Сии находятся у Престола Славы Господа Бога Вседержителя и Агнца, закланного за нас. О, благости Божия и милости Его к роду человеческому.

Сии девственники одеяны во одежду белу и светлу, славы и красоты преисполнены и, предстоя Господеви, предначинают пети хвалы, молитвы, славословия и благодарения. Дивные и предивные они имеют одежды великого ангельского образа — святые схимы монашества. О, дивна и предивна вся красота оных — славнее одежды нет ни у кого и ни на ком от святых, предстоящих Господеви, а только на одних иноцех, окружающих Престол Господа Бога. О, дивны и предивны они, очень белы и величественны, и такой славы ни у кого нет, какую дал им Господь Бог — истинно возлюбившим Его, и верно сохранившим себя, и послужившим послушником священной воли Его.

Когда все множество пели Божественные песни, тогда держащий меня за правую руку старец говорит мне: «Юноше, воспевай же и ты Владыку всех и Господа и навыкни сему, где ты ныне стоишь, что зришь и что слышишь, внимай, и все это разумно да будет в тебе». И заставил меня петь с ними хвалы Господеви и говорит: «Произноси ясно хвалы Господеви, ибо слова сии есть животворны и безсмертны и есть живые во веки веков». И опять говорит ко мне: «Слушай и внимай, имеет бо предначинаться песнь, воспеваемая Господеви — Триипостасному Божеству, Богу Отцу, Богу Сыну и Богу Духу Всесвятому — от всесвятых и горных небесных чинов, от всех земнородных и от всея твари видимая и невидимая, от всего создания Божия и от всех стихий». И говорит старец ко мне: «Добре и внимательно внимай, кто первый имеет предначинать пение». И сделалась на небе тишина великая, что одному волосу не поколебаться.

И вот по повелению Господню один из Серафимов предстал пред Престолом Господа Славы, и повелел ему Господь, взявши от алтаря кадильного кадило, возложить фимиам молитвы святых, и Серафим немедленно предстал пред Господом Славы, имея в руке своей кадило. Девственники, окружающие Престол Господень, предначинали петь песнь великую — великую и трисугубую песнь, и все воспели хвалы и пения неисповедимые, как от одних уст исходящие. И были воссылаемы пения и молитвы от всех святых низу земнородных, и от всея твари видимая и невидимая, и от всех стихий, и все пели согласно и стройно, как одними устами. Серафим же, предстоя Господеви, преподносил кадило молитв святых: славословия, величания и благодарения Творцу всяческих Богови, из не сущего вся создавшего. После всего этого пения изыде Слово Господне от Господа к водящему меня старцу, да возьмет меня, и поведет, и покажет вся обители святых.

Говорит ко мне водящий меня старец: «Пойдем, юноша, по повелению Господа Бога нашего». Старец всегда держал меня за правую руку, и мы с ним вышли из храма Господа Славы. Прошли мы великое пространство прекрасное великолепного двора, где земля чистая, светлая, как самый чистейший кристалл, стены белые сияющей светом белизны; на этой земле насаждено много различных деревьев. Некоторые из них цветут, некоторые имеют на себе плоды, готовящиеся к зрелости, а иные имеют уже плоды зрелые и исполненные красоты и благоухания. Листьями своими возносят хвалу как бы живые, испуская звук, воссылают пение Господу Богу, всех и всяческая создавшему и устроившему вся премудро и разумно.

Я стал и смотрю в изумлении и не хотел даже двинуться от того места, где стоял. Умолял и просил я старца оставить меня здесь, где ныне стою, ибо вижу везде жизнь и жизнь: земля — жизнь, небо светлое, сияющее — жизнь, излияние воздуха — жизнь, свет весь легкий, чистый — жизнь, деревья насажденные, украшенные красотою и славою — жизнь; цветы, различной красоты и великолепия исполненные, расстилаются по земле и украшают оную жизнь. Я был совершенно вне себя и снова молил водящего меня старца оставить меня здесь, но нет, старец понудил меня идти далее. Прошедши довольно, мы дошли до стены ограды высокой и стали перед воротами великими и прекрасными. Вверху ворот Крест Святой Господень, а над воротами надпись великими и прекрасными, светло сияющими и испускающими лучи-сияние, как от солнца написано: «Сия святая обитель Всесвятыя Владычицы мира и Царицы царствующих всех Матери Бога нашего — Марии. И если кто от земнородных призовет имя Ее — спасен будет». Старец повелел мне прочесть все написанное над воротами, и я прочитал, и ожил дух мой, и я забыл все раньше виденное мною, где мне очень хотелось остаться навсегда. И старец говорит ко мне: «Сотвори ко Пресвятей Владычице Истинней Богородице, по всех поборнице, молитву». И начал старец говорить слова молитвы ко Владычице всех и Царице. И повелел мне все его слова за ним говорить ясно, чисто, умилительно и повторять их за ним, что я и делал. Он прислушивался к моим словам, подтверждал, чтобы я ясно и разумно говорил и произносил, ибо, говорит старец, слова сии жизнь есть тебе. По окончании нами молитвы извнутрь послышался голос-слово: «Аминь».

И вот за сим словом славно, и величественно, и благоговейно отверзли нам ворота святой обители. Здесь, внутри ворот, мы увидели стоящих в два ряда воинов в воинских светлых сияющих одеждах, и царские венцы на головах у них, и мечи в руках их. Все предстоящие там увидели нас, входящих во врата, радостно все положили на себя крестное знамение и радостно все воспели песнь великую Божественную Всесвятей Владычице, Матери Господа Бога Спаса всех, и все множество шедших навстречу старцу пели песнь сладкую, радостную и исполненную жизни и сладости неисповедимой, никакими устами и языком сказать невозможно.

Старец, обращаясь ко мне, говорит: «Ты же почему песни с нами величия Божией Матери не поешь?» Я ему отвечаю, что я ныне нахожусь вне себя, но старец повелел мне петь с ними гласно, разумно произносить все слова, слышимые мною от поющих. И все воспели достойную песнь, новую и величественную, Богоматери. И опять начали петь песнь сладостно, мирно и единогласно. И все двинулись, пошли торжественно от врат ко храму Всесвятыя Владычицы, Госпожи Богородицы. Предвходящим всем во храм Божией Матери, кто может сказать и выразить ту самую радость и всерадостное торжество и величие любве Всесвятыя Владычицы Богородицы и неисповедимые Ее и всех живущих с Нею во обители возносимые хвалы славословия, молитвы и благодарения всех к Ней, как истинной своей Матери.

О, дивное, преславное и чудное видение от всех и о всем виденном и слышанном. Видимая радость сияла от Лица Ее Божественного, истинно исполненная мира и любви ко всем земнородным. И все там находившиеся воспели и ублажали Матерь Господню, сидящую во храме во святилище на престоле славы великом и дивно прославленном. Всесвятая Владычица сидела на престоле, окружаемая ликами святых Ангелов, ликами святых великих небесных сил и воинов небесных, и святых Архангелов. Вокруг святого Ее престола окружали лики святых девственников в одеждах белых, убеленных и светом несказанным сияющих, и на главах своих имеют величественные царские венцы, украшенные дорогими камнями. По окончании славословия и пения в храме Всесвятыя Владычицы Матерь умного света привела одного от предстоящих Архистратигов и повелела ему, взявши кадило от алтаря кадильного с горящим углем, предстать у престола перед Нею, у престола Святого Ее.

Повелела Владычица одному от предстоящих святых возложить от кадила фимиам молитвы святых и вознести молитву, славу, хвалу, величие, славословие, благодарение, дар и поклонение Вседержителю Господу Богу Трисиятельному Его Нераздельному Божеству, Который искупил нас всех Кровию Своею, неизглаголанною властию и силою Своего Божества.

Все многое множество пели песнь великую, дивную, пресладкую, преисполненную крепости, жизни и безсмертия. Когда воспели все совокупно, вместе воскликнули громким голосом: «Буди от нас, от всех земнородных, от всех родов и от всей твари сотворенные, видимая и невидимая, и от всех стихий честь, слава, хвала, славословия, благодарение и поклонение Его Всесвятому, Превознесенному Трибожественному и Нераздельному Божеству, создавшему нас, искупившему нас, спасшему нас, всюду во веки веков. Аминь». И все, падши на землю, поклонились Ему, Его Божеству.

Какой человеческий язык может выразить и сказать то, что есть и было? После малой тишины — величия и похвалы Матери Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа Сына Божия паки все воспели песнь всех Цариц и Владычиц, песнь дивную и предивную, великую и священную; сочувственно и всерадостно, славно и великолепно были воспеваемы хвалы и песнопения от многого множества лика святых. И все как одними устами и языком сладостно произносили согласно во гласех слова хвалебные. Я же изумился и был вне себя. Держащий меня за руку старец говорит мне: «Истрезвися, юноше, и не бойся, дерзай и воспевающих во хвалениях Всесвятая Владычицы! Матери Истинного Бога нашего, Ею же нас спасшего и Ею мы вступили сюда, и мы есть сообщники со всеми Святыми и предстоящими, с поющими пред Лицем Ее Божественным». И я, тленный и смертный, уразумел состав тела моего, умилился сердцем и душою моею и от радости возрыдал, крепко плача и изливая струю слез из глаз моих, и мысленно во удивлении вопиял: «Боже мой, Боже мой. О, неизреченна Твоя благость к нам, тленным, смертным человекам и находящимся на земле. Ты же, наш Владыко, нас Сам сотворил, премудро, и разумно, и дивно благоустроил все это, где Аз есть ныне и видят тленные очи мои». Держащий же меня старец говорит: «Не бойся, здесь место, где мы находимся, не мертвых, но живых, и во вся веки живых. Здесь смерти нет, но жизнь и живот жизни».

От ужаса и радости я оправился. По великом славословии все воздали благодарственные словеса Владычице и все вместе поклонились до земли. Всемилостивая Владычица сошла с Престола Славы и, пришедши, стала во вратах святого святилища. Благоизволила призвать к Себе словом тихим, любвеобильным моего старца, держащего своею рукою меня за руку, и говорит Владычица к старцу: «О предивный, премудрый и Боголюбивый святой великий апостоле Христа Бога Сына Моего Иоанне Богослове, неустанно, и неутомимо обходишь поднебесную, предузрел и сего юного юношу, добре и премудре привел еси его сюда». И прочие многие словеса изрекла к старцу Всесвятая Владычица, и я все это слышал и понимал. И обращается Владычица ко мне, скорбному, смертному и тленному, и говорит: «О добре и добре сделан еси юноше. Дух Всесвятой умудрит тебя отдать Ему себя в длани рук Его и сести тебе на коленях Его. Не вдал еси себе плоти и крови, но всего себе вдал еси Сотворившему тебя Господу Богу, всех Зиждителю и Создателю, искупившему возлюбивших Его истинно — Кровию, излиянною за них и за тебя с ними».

И сия и еще многая, многая слова живыя благоизволила сказать к окаянству смертному моему. Я все это слышал в ужасе, трепете и неизглаголанной радости сердца моего. И опять Владычица говорит ко мне матерински: «Не бойся, юноше, но только внимай, понеже нужда есть тебе быти тамо, откуда возшел еси сюда. Бури, ветры и глубокие пропасти прошел еси и вихри великие странно прошел помощию руководящего тебя и зрящего на тебя Господа Бога Вседержителя в Триех Ипостасех славного и от всех родов поклоняемого ныне и в нескончаемые веки».

Старец, обращаясь ко мне, говорит: «Говори: Аминь». И я сказал по слову его мне: «Аминь». После сего Владычица повелела одному от святых мужей повести нас и показать обители святых, там находящихся. И тот муж благоговейно обошел и показал все ясно по чину и любви его чистыя и святыя по Бозе. Я спросил своего старца: «Кто это есть от святых, что нам так мирно показывает и к нам говорит?» Старец же мой, отвечая, говорит: «Это великий и дивный во Пророцех, печать святых пророков — есть святой Иоанн Креститель Господень». И он, слыша слова моего старца, улыбнулся немного и говорит: «Истина есть». И этот святой пошел, а мы за ним, и он показал нам все обители святых.

Обители эти весьма большие и прекрасные, и полки небесных сил там всех живущих хранят и им служат. Все обители велики и пространны, и украшение их неописуемо. Деревья различной красоты и исполнены жизни, цветы различные, стелющиеся по земле, красоты непостижимой и благоухания. Живущие там святые девы и матери, радостно, благоговейно и любви исполненные, встречали и приветствовали нас и, умиленно славяще Господа Бога, благодарили Его, всегда милующего и спасающего рабы Своя. И некоторые слова вразумления сказаны были мне ими: «О юноше, хорошо, что ты всего себя отдал Господеви, хорошо, что с Ним во вся веки, ибо Бог Сый есть вовеки, Той же Бог Сый». Старец же рече ко мне: «Говори: Аминь». И я сказал: «Аминь».

После этого спрашиваю водящего меня старца и сего святого мужа, который нам все показывает: «Что это значит, что я вижу снаружи стен сего города, на стенах, на вратах, и снаружи и внутри храма Господня — везде есть имя: Всесвятая Владычица Мария, Матерь Царя Славы Иисуса Христа Сына Божия, и вверху сих слов царская корона украшает слова, и свет великий исходит от них?» Отвечает старец и оный святой муж: «Разумей, юноше, яко великое и всеславное и всесвятое имя «Мария» — безсеменно заченши и безболезненно родивши Царя Славы, Творца всех и Господа Бога. Очень дивно есть и преславно имя Ея — Мария, Царица бо есть небес Честнейшая и Славнейшая Херувим и Серафим, Ея помощию и милостию вся суть есть приводяй к небеси». И обошли мы все и во всем видели дивные величия Божия и Богоматери. Радости преисполнены душа и сердце мое, и ум мой исполнен ужаса и удивления.

Мы опять возвратились к Владычице и Царице всех. Увидя нас, Владычица и все бывшие с Нею воспели песнь преславную и дивную величия Божия и хвалы Матери Бога нашего, и по окончании пения говорит ко мне Всесвятая Владычица: «Добре, юноше, яко изволил еси возлюбить Господа Бога твоего и всего себе изволил еси предать Ему в любовь и в совершенное послушание Божественныя воли Его. Безценный бо бисер обрел еси Христа Господа Иисуса Сына Божия. Из детства твоего самоохотно любовию прилепился Ему, шествовати вслед Его, восприявши твой Крест тягости ношения твоего. В пути бытия твоего встретят тебя бури, ветры, вихри, терние и волчцы явятся тебе, но мимо вся оные проходи, ум твой да будет зряй Его здесь горе, идеже ты ныне еси с Ним и с нами всеми. И как ты ныне видишь нас, мы единодушно и с любовию великою ожидаем прихода твоего сюда. И здесь со всеми вместе будешь жителем славного живота града и сего жилища Господа Бога, во Святей Троице славимого во вся нескончаемые веки». Старец, обращаясь ко мне, говорит: «Говори: Аминь». И я сказал: «Аминь».

Владычица опять продолжала говорить: «Юноше, еще скажу тебе сие: да не устудится сердце твое в чистейшей любви твоей ко Всесладчайшему Господу Иисусу Христу, Спасу всех и Создателю всея твари видимыя и невидимыя. Всегда имя Его имей в уме, сердце, духе и душе твоей. Почитай не только умне, духовне и сердечне, но и в теле твоем, и чист буди весь во вся дни бытия твоего, то есть во всей твоей временной жизни. Смотри и виждь, где ты ныне стоишь, какова земля есть, на ней же стоят нози твои, какой воздух и свет, иже дает жизнь. Разумей, о юноше, вся сия. Се милость Господня предварила тебя великая и неисповедимая, ибо Бог возлюбил так человека, яко Сам Себя не пощадил, дабы спасти человека».

И прочие многие слова изрекла Пречистая Владычица моему тленному и смертному окаянству. По многих словесех Ея ко мне еще сказала и сие: «Юноше, ты отдал еси сердце твое Сыну и Богу Моему в Триех Ипостасех Сущему: Богу Отцу, Богу Сыну и Богу Духу Святому. Добре и разумно соделал еси. Знай, что отселе имя твое в Нем, а ты еси имей в себе; живи, делай и храни, — послушник бо Его еси, — не бойся, с тобою есмь, проходи и служи, делай и не ослабевай в служении и в святом и Божественном и прехвальном послушании Его к Нему и в Нем; от Мене же назираем будеши, и будут очи Мои на тебе, и посещения Моя явятся тебе во время благопотребное во извещении. Ныне же, хотя и отходишь и отступаешь отсюда мало, но недалеко; ум, дух и сердце твое здесь есть хранимо. Малая некая уступает от зде. Известно да будет тебе, что ты здесь».

Владычица таким образом наполнила мою душу радости и веселия, и вся внутренняя моя обновися, оживе. Владычица повелела воспеть всем песнь прехвальную и величественную Триипостасному Божеству — Господу Богу Славы. И все воспели дивно, преславно и великолепно, и как бы вся земля, небо и воздух подвигнулись. И я от ужаса, сладости и радости как мертв пал на землю. Приступила Владычица и коснулась рукою Своею грешной главы моей и, взявши за руку мою, говорит: «Тело в тебе еще смертное и сих тобою виденных вынести не может, но дерзай, жив еси и жив будеши». И говорит: «Воспой и ты с ними во хвалении Господеви». И как мне подавал Дух, я навык словес оных и пения и гласа.

Владычица повелела нам идти к воротам тем, в которые мы со старцем входили и где нас встречали оные лики. Мы так же опять с ними и еще с другими пришли к воротам. Здесь все стали и все совместно воспели песнь пресладкую и преславную Владычице, достойной Матери Господа Бога нашего. Все Ей поклонились главами своими до земли, а также и мы со старцем, и все единогласно воспели потом: «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков». И мы сказали: «Аминь».

Когда мы вышли из ворот, старец говорит ко мне: «Словеса, которые в песнях внял и навыкл еси, с собою отсюда на землю к земнородним снести не возможешь, ибо на земле там смерть есть и все тленное, что только находится под небесем, а сии словеса хвалы и славословия Господеви и Всесвятей Владычице Богородице во хвалениях жизни и безсмертия исполнены суть. В смертных же человеках сии словеса невместимы суть». Я, слыша сии слова старца, начал в себе рассуждать и старца спрашивать: «Что же сие такое, разве мне нужно быть таким там и пройти на земле все пропасти, стремнины, бури, ветры и вся вихри?» «Да, тебе нужно быть там, как изволила тебе сказать Сама Всесвятая Владычица Богородица, а духом пребывать здесь, помнить все Ее наставления быть тверду, непоколебиму в любви к Господу Богу, Пресвятыя Владычицы и ко всем святым. Всегдашнею памятию твоею — припоминай, где еси ныне всех обошел и видел еси всех, и от всех их был оказан привет тебе. С ними совместно участвовал во хвалениях и славословии и благодарении всех Создателя Господа, Триипостасному Божеству поклонялся еси, так же поклонялся и Богоматери».

Мне сие слышавшу, опечалися душа моя весьма, а сердце исполнилось великой жалости. Горько мне было, лучше бы мне здесь умереть, дабы только не идти отсюда. Рыдая горько и горько, я не хотел и жить, лишь бы только не уходить мне от места сего. Ужасной жалости весь я был наполнен и, рыдая, лежал на земле, слезами обливая землю, на которой лежал, и к тому уже не хотел нисколько утешиться — только сильная печаль объяла душу мою! Скорбел о том, что мне опять нужно идти отсюда, и так лежал и рыдал. Старец же не отступал от мене, видел всю скорбь мою и болезнь сердца и души моей. Находясь вне врат обители Владычицы, и здесь так же место велико и пространно, прекрасно и величественно, и везде, всюду деревья исполнены жизни. Листвием своим издают шум, как звук струн или громогласных труб, произносят хвалебные песни, как будто в них кто живет живой и сладкие для слуха песни движет. Воздух чистый, живой и светлый, как будто бы несколько солнцев сияющих: украшение всюду великое, а, однако же, у меня скорбь тяжкая, что мне нужно обратно идти на землю. Я умоляю со слезами старца моего оставить меня здесь, чтобы здесь находиться всегда.

Старец же веселым лицом своим и живыми ласковыми и любезными словами говорит ко мне: «Нельзя тебе, юноше, ныне быть здесь. Это только восхотел и благоволил милостивый и человеколюбивый Господь Бог от благости Своея изъять тебя сюда и показать тебе все сие, что ты ныне видишь очима и слышишь ушима твоима, осязаешь и вдыхаешь ноздрями и устнами твоими воздух и свет этот, день от дне не мерцающий и никогда не пременяемый, ночи здесь нет, и солнца не требующий, ибо имеет солнце Правды Господа Бога, здесь живущего и пребывающего во вся нескончаемые веки веков. Вся сия тобою виденная Господь Сам благоволил тебе показать, а поэтому ты к тому больше не скорби, но во время благопотребное все вспоминай непрестанно, вспоминай всесладкого и всерадостного жениха твоего Безсмертного Господа Бога, Спаса всех Иисуса Христа и всегда Его благодари, ибо Он Бог Сый, твоя радость, так же как и всем истинно возлюбившим Его». Сие и многое и очень многое старец, утешая меня, говорил мне, и затем восставил меня на ноги.

В это время пришел муж — юноша очень прекрасный в ризах чистых, белых и сребровидных, опоясанный крестообразно. Смотрит на меня и говорит старцу: «Что, этот юноша желает ныне здесь жить с нами? О добрый, Бога возлюбивший юноше! Довольно тебе и этого, что благоволил Владыка Господь Сил ввести тебя сюда и показать тебе все то, что ныне видишь, ты должен непрестанно благодарить Его и соблюдать все Его Божественные и животворящие Заповеди; всю волю Его в самом себе всецело соблюди, в душе и сердце очень любовь к Нему неугасимую сохрани и тогда опять будешь с нами здесь вовеки». Сказавши это ко мне нечистому, далее к старцу говорит: «Вышло повеление от Господа Бога, да идем с нами и этим юношей к Тому, Кого он, юноша, возлюбил и всего себя отдал Ему». Пошли мы ко храму Господню, и вот один от архистратиг воскликнул великим, но исполненным любви и благоговения гласом ко всем внутри храма, там предстоящим: «О людие и вся племена и языцы, принесите и воздайте Нескверному и Непорочному хвалу, славословие и благодарение. Принесите на Крест Закланному Агнцу, принесшему Себя в жертву Богу, Отцу Своему, за весь род человеческий, который искупил Своею Божественною всеосвященною, Живоносною Кровию Агнчею, подавшему всему миру, верующему во Всесвятое Имя Его, вечное спасение, Емуже честь, слава, славословие, благодарение и поклонение подобает во веки веков». И все совместно, как громы глас, множества вод и множество труб, как одними устами стройно воскликнули: «Аминь, Аминь, Аминь». И пели: «Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа». И многие воссылали хвалы величественные и сладостные. От ужаса и страха едва не исчезе во мне дух мой, и я от радости обливался слезами моими. По величии песни и хвалы все пали ниц главами своими до земли, воздающе песнь хвалы, благодарения и поклонения. И сотворили все молитву к Безсмертному Агнцу о земнородних, верующих во Имя Всесвятое Его, еще находящихся на земле.

О, Боже мой, Боже мой! Окаянный и смертный я червь и тля; уразумевши свою немощь и ничтожество естественной плоти моей, которою обложен, вострепетал горько дух мой во мне, что я есмь — увы, и очень возрыдал, как я ныне смертный стою посреди мужей сущих святых и безсмертных в селениях и во граде святем, и даже во храме нерукотворенном — Святая Святых.

После всего этого долго, очень долго была тишина. И говорит сидящий высоко на Божественном Великом, Святом Престоле Своем Господь Иисус Христос, Спас мира, к старцу моему: «Приступи ко Мне и веди юношу Моего ко Мне, понеже юн сый, обаче возлюби Мене и всего себе отдай Мне». Мы со старцем подошли ко Господу. Господь говорит: «О, добрый юноше, из млада ногтей младенчества твоего возлюбил еси Мене и всего себе Мне предал еси. Зри же и ты язвы гвоздинные рук Моих, и язвы осяжи на ногах Моих, прикоснися же прободенной копием сотника-воина язвы ребра Моего». Увидя язвы — дыры живые растерзанные глубоко на руках и ногах и ребре Божественном Его, пал на землю от горести, слез, ужаса и жалости ко Господу Богу моему. Господь опять говорит: «Дерзай и не бойся, юноше, виждь ясно руки, ноги, ребра Моя, повелеваю тебе: прикоснися и осяжи Мене; разумей же и сие: все терпел избранных ради верующих в Меня и опять терплю и за избранных Моих рабов... слыши, юноше, и воинам в сердце твое вся Моя к тебе словеса и об онех реченных к тебе пред всеми, ибо сии слова будут благопотребны тебе и иным по тебе. Храни все Мое в тебе, ибо предо Мною еси, и твой есмь Аз. Аз бо есмь вовеки живый и живу Аз вовеки». Старец мой говорит ко мне: «Говори: Аминь».

Тогда все как одними устами возгласили сладко, громко и величественно: «Аминь». Старец, потрясая мою руку, говорит: «Говори: Аминь». И я сказал: «Аминь». Все же предстоящие возглашали велегласно песненно: «Аминь», «Аллилуиа и Аминь» и иные прилагали присно животворные словеса Господеви, поя и воспевая, славословяще Господа Сил. Храм же Господа Бога очень велик — так что многое множество всякого колена, возраста и чина святых, все вмещаются внутри храма Господа Бога Славы.

Затем повелел Господь посетить скинии — обители святых. И повелел одному от предстоящих Себе мужу святому, и тот пошел со старцем моим и между собою беседовали о благости, милости и крайнем снисхождении Божием к роду человеческому, а особенно к уверовавшим в Него истинно, ибо Он Господь Сын Божий, любит их и близок им есть. Слыша их, беседующих между собою, не знал, кто это, что нас ведет показывать обители. Пришли мы к вратам стены-ограды высокие великой красоты, издающей лучи света, как от солнца. Ворота тоже великие, и вверху над воротами Крест Господень, сияющий в силе и славе, и написаны слова: «Се обители суть святых лика пророков».

Старец мой и водящий нас возгласили словеса молитвы ко святым пророкам, а оттуда был слышен глас: «Аминь». После этого голоса ворота святой обители отворились, и мы увидели лик святых небесных воинов и иных многих святых, здесь предстоящих, которые, увидев нас, радостно воспели все песнь важную и великую Господу Богу Триипостасному и Божественному Божеству: «Приидите и возрадуемся вси и дадим славу и величие Сотворившему нас Господеви и принесем Ему дары, хвалы и благодарения милостивно Спасшему вся и Милующему вместе и земнородных, якоже мы ныне все видим». И воскликнули: «Аминь». И все воспели: «Аллилуиа» и многое другое пели. За сим воспели песнь сладкую и преславную Матери Бога нашего, Еюже весь мир спасен бысть и ныне спасаем есть. И вышло благоухание великое и неизреченное, облагоухало всех и все и всего меня оживило. Все радостно приветствовали нас, и все любезно смотрели на нас и говорили они ко мне смотрящему: «Добре потщался еси, о юноше, что вдал еси Богу себе и юность твою. Бог бо есть Сый возлюбил тебе и благоволит о тебе. Добр, смыслен и разумен будь всегда и во всем ко Господу Богу твоему и Богу нашему, о юноше, во веки веков». Старец говорит ко мне: «Рцы: Аминь», и я сказал едва: «Аминь».

Тогда все здесь стоящие, многое множество, воспели: «Аллилуиа, Аллилуиа, Аллилуиа» и другие слова животочные прибавлялись ими. Я опять был вне себя. Погрузилось сердце мое в скорбь и слезы, и, во ужасе находясь, вопиял: «О Боже, Боже мой и Господи, что это есть со мною ныне, да еще с какими ангельскими чинами и посреди людей сих святых Божиих есмь. Я есть сено тленное, ужасаюсь, как бы не сгореть или не ожечься». Очень погрузился я в тяжкую печаль и, изнемогши, пал на землю, и едва только дух мой во мне остался. Приступил некто ко мне, положил руку свою на голову мою, и от этого почувствовал я, что дух мой во мне остался и ожил. Этот благолепный муж говорит ко мне: «Говори: Аминь». И едва только произнес я слово «Аминь», как опять возгремела песнь.

И опять говорит ко мне: «Ты, юноше, еси отца и матери твоей, и от первородных еси. Я сына первенца и первородна имел и сего во всесожжение в жертву Господеви Богу моему и Богу всех принес. И вот я и сын мой здесь. Будь и ты там так на земле и вознеси себя во всесожжение Господеви Богу, всех принеси, ничтоже сомневался в Нем, ибо от Него и в Нем находится все и вся. Сый Бог наш в Триех Ипостасех во веки веков». Старец говорит ко мне: «Говори: Аминь», и едва я только произнес слово «Аминь», как опять возгремела песнь великая и тригубая и много повторяли: «Аллилуиа». По окончании пения муж оный говорит ко мне: «Будь муж правды, благоделания и благочестия исполнен, а также исполнен веры, надежды и любви к Богу и храни целомудрие».

Затем, обращаясь к святым, говорит: «А вы, святые апостолы Петре и Иоанне, храните, покровительствуйте ему во вся дни жития его». Мы обошли там всех. Что было и что видели там — сего язык человеческий сказать не может. Мы вышли оттуда и пришли к обители святых Божественных апостолов. Обитель святых апостолов дивная и неописуемой красоты. Стены красные, высокие от камней дорогих, и ворота также из дорогих камней. Над воротами Крест Господень, светло сияющий. Мы стали перед воротами и сотворили к святым апостолам молитву. Водившие меня святые апостолы Петр и Павел велели мне повторять за ними молитву, то оттуда из-за ворот слышен был голос — «Аминь». Ворота святой обители тотчас нам отворились.

Предстоящие там внутри дивные святые мужи и воинство небесных сил, увидев нас, все преисполнились радости великой, и один из предстоящих воскликнул голосом великим: «Приидите вси, возрадуемся и воскликнем Богу Спасителю нашему в пении, песнех и во хвалениих Богу Иаковлю. Принесем благодарственные хвалы величия, чудес, сил и благости Его». Святой первоверховный апостол Петр с апостольскими ликами предначинал, и все пели песнь пресладкую, так что и дух мой ожил во мне.

И так я пробыл время немалое и обошел там находящиеся обители святых — как великие и весьма великий город красный, благоустроение которого дивное; величину, долготу и ширину измерять уму человеческому невозможно, а также невозможно высказать и сияние света там, находящегося на ней, разлияние воздуха, земли и всего находящегося на ней: доброты, славы и украшения всего на ней, сказать невозможно; все дивное и благоухающее жизни и безсмертия — есть полно. После всего этого мы еще много обошли святых обителей и видели там святых, проживающих, веселились они и радовались они радостию неизглаголанною. Обошедши все, мы пришли уже в третий раз ко храму Господа Бога и стали со старцем пред Господом Богом, а старец держал меня за левую руку. Все там находившиеся святые воскликнули: «Аминь». Затем исшел голос от предстоящих и окружающих Престол Господа Бога Вседержителя — белоризцев, имеющих на главах своих венцы великие, красоты исполнены неописуемой, которые запели: «Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекохтеся, Аллилуиа», — и опять: «Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекохтеся, Аллилуиа». Пели все песнь великую, трегубую, а я, окаянный, стоя пред Господом и видя все это, находился в ужасе и радости великой, и едва оставалася во мне душа и жизнь моя.

После этого сидящий на Престоле Господь Бог Вседержитель простер Десную Всесвятую руку Свою, держащую книгу великую, как в пол-листа толстую, и дал Господь Бог эту книгу водившему меня старцу, и сказал ему Господь: «Приими книгу сию, Книгу жизни и словес живых, вписанных в ней, приими сию, раскрой ему, да видит юноша сей книгу и письмена, списанные в ней, ибо видишь внутри и вне вся есть списанная, да видит точию только, но не читает ее. Повелеваю тебе: даждь ему, да съест оную». Старец принял от правой руки Господа Бога Вседержителя и, по слову Господню, показал мне оную. Снаружи вся списана есть. Затем открыл оную, и внутри вся списана мелкими словами. Я просил старца сказать или указать мне хотя одно слово от слов, вписанных в ней. Но он не дозволил и не сказал, что есть в ней, и повелел мне оную кушать.

И вот изшел от Господа Бога Вседержителя голос, повелевающий принять мне оную книгу и кушать, но я думал, что она может не вместиться внутрь чрева моего. Я принял от рук старца книгу. Старец говорит: «Огради себя крестным знамением и с молитвою говори: Слава Отцу, слава Сыну, слава Духу Всесвятому, и говори: Аминь, и опять говори молитву: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя и благослови меня на дело Твое. Аминь». Я начал есть книгу, и была она мягкая, как самый мягкий хлеб пресладкий. В устах я ощущал великую сладость, мне была она очень сладкая, и я всю съел ее, и ни одна крупинка не упала от нее. Когда же оную я скушал всю, тогда явилась во чреве моем великая, что и высказать невозможно, горесть. Очень внутри заболел живот мой, и едва только дыхание осталось во мне. Великая и сильная была во мне болезнь. И вот от Господа вышло слово ко мне грешному: «Это тебе есть не болезнь, а врачевание, что сам еси принял, то и другим дать и послужить можешь тогда».

И оное многое сказал Господь предстоящим Ему о мне. После этого я ощутил в себе силу великую и возраст в мужа тридцати лет. Повелением сидящего на Престоле Святом Господа Бога Славы стали предо мною воинственные мужи и взяли меня одевать в одежду всю воинскую: латы, шлемы и стрелы. Я был в мужа крепкого и сильного. И было слово ко мне Господа Бога сидящего на Престоле: «Виждь себя, муж еси лета силы и крепости, вооружен бо еси силою и благодатию Божиею. Не бойся, гляди и стой, с тобою бо есмь». Все предстоящие Господеви воспели благодарственныя хвалы: «Аллилуиа».

И вот я вижу себя мужа крепкого, сильного и твердого в предстоянии пред Господом Богом и пред всеми, и меня все удивляло. Как было и есть все во мне. Силу великую я разумел, вшедшую в меня, и крепость в мышцах ног моих от тех сапог, в которые обули меня. Сапоги их новые и крепкие, и от них вошла крепость в ноги мои, и так было мне на многий час. Величия же хвалы Господеви были от всех воссылаемы. Все находившиеся там святые радостно смотрели на меня, и они песни вознесли Господеви, живущему во веки веков. И затем пали на землю главами своими и поклонились Господеви, воздавая благодарение и поклонение Живущему во веки веков.

Господь Сил повеле моему старцу приступить ближе пред Ним и представить и меня, и говорит Господь к старцу: «Се муж, иже прииде с тобою, прииму его во всем, он был там на земле и паки нужно быти ему там до времени и времен, Аз буду с вами, вы не будете одни там, но Аз там буду с вами. Очи мои будут видеть его всегда там. А ты муж в крепости и силе еси буди и видиши себя, и разумей — всегда есмь с тобою, ныне и вовеки. Да и Мати Моя, Которая породи Мя, без семени зача во чреве Своем, и без болезни роди Мя, и Ты, яко Владычица и Попечительница есть верующих в Меня, возлюбших Меня и предавших себя всего Мне и имени Моему». Старец повелел мне, сотворивши на себе крестное знамение, поклониться Господеви. Господь Бог Вседержитель благоизволил всем там находящимся святым провести нас до врат святого и славного града. И все множество святых и Ангелов провели в пении и в хвалении Господа Бога, Триипостасного Божества.

Мы со старцем, поклонившись святым и вышедши за ворота великого славного града, вскоре очутились в посаде Крюкове города Кременчуга, у дома моих родителей. Здесь я увидел опять себя младенцем семи месяцев. Старец сделал из зеленой травки для меня возглавие и положил меня; затем присел около меня и утешал. Мать моя считала меня пропавшим, так как меня не было на земле двенадцать дней — скорбела и плакала, но все же посматривала все время на то место, где меня положила. И вот, увидя меня лежащим на том самом месте, прибежала ко мне, взяла меня на руки: целует, плачет от радости и спрашивает, где я все время был? Я же все хорошо понимал, где был все время и что видел, но так как говорить еще не мог, то от радости только мог сказать: ля-ля-ля, а больше ничего. Прибежал и отец мой, и целует, и тоже удивляется, где я был и что опять оказался на месте. Старец мой, когда взяли меня родители мои на руки, все еще стоял, а затем, благословив меня, скрылся. Родители, как видно, его не видели. После этого я прожил дома без отлучек до пяти-шести лет, потом опять тот же старец пришел и взял меня, но только на малое время — всего на шесть дней. Потом в десять лет я был снова взят старцем, а отец сек меня розгами за отлучки, приговаривая: «Без спросу не смей никуда ходить». Потом еще на седьмом и на двенадцатом году повторялись видения, но я ничего не мог передать Боголюбивым братиям об этих видениях. Желая боголюбивой братии подробно все передать, давая тем знать, яко бы мы в глазах Всевидца Бога находимся, и вся наша тайная совершенна есть.

Видение Господа Иисуса Христа

Божиим неисповедимым милосердием и промыслом Его Божественной благости и попечения Его о роде человеческом, во еже спасти всяческая, паче же верующих во святое имя Его, Господь Бог милостиво воззрел на худость и недостоинство мое.

В один день, после обеда, сел я заниматься своим делом (я делал из дерева ложки), не прибыли ради, а Бога ради и труда ради. Сделавши их как следует, я их сжигал или дрова ими поджигал, боялся, чтобы себя не ввести во искушение сатанинское через них (в гордость, самомнение, тщеславие), посему я их никому не давал и не выпускал из своих рук, а делал только труда ради, избегая праздности. Сидел, делал и занимался Богомыслием и правым по Бозе жительством, как жили и трудились многие святые отцы и другие Боголюбивые человеки и этим угодили Богу.

В это время я жил в Никольском монастыре. Двери моей келии изнутри всегда были заложены на крючок. Слышу, голос за дверью творит молитву Иисусову. Я на это не обратил внимания, сижу и делаю. Вдруг отворяются двери моей келии и входят двое и, ставши перед образом Божией Матери Троеручицы, помолились, стали ко мне и говорят: «Спасайся о Господе». Я им сказал: «Благодарю вас, спаси Господи вас». Один из них — чистый, темно-русый, небольшая борода и волосы длинные до плеч его. Другой — светло-русый, лицо чистое, светлое и волосы длинные до плеч его. Одежда на них длинная. «Мы пришли к тебе пригласить тебя пройтись с нами». — «Куда же, — говорю, — мне нельзя отлучаться из монастыря без спроса, да и куда?» — «Нет, только вот сюда, на двор», — говорят они. Помолился я Богу, и они со мною. Вышли из келии на двор.

Вдруг мы все трое оказались на весьма великом, обширном пространстве, и стояли мы все лицом к югу. Потом перекрестились они и мне велели перекреститься и говорят: «Что будеши видеть и слышать, не бойся, не устрашайся, хощет бо Господь Бог явити милость Его и благодать Божественную дати людям, любящим Его и истинно чтущим Всесвятое имя Его». И говорят: «Что ты видишь?» Я говорю: «Вижу поле велико и пространно, и вся земля приготовлена к посеву; свет вижу как в полдень, а солнца нет». Потом перекрестились и мне велели перекреститься и говорят: «Что ты видишь?» — «Вижу на восточной стороне множество людей — воины и простые, великое множество, чего-то ждут, все зрят сюда. А на западной стороне вижу свирепые, безобразные, гнусные, скаредные, мрачные, раздражительные лица, чего-то яростно смотрят и гневно чего-то ожидают». Потом еще перекрестились и мне велели, я тоже перекрестился, и говорят: «Что видишь?» — «Вижу гору высокую, велику на юге и длинну весьма». Потом опять они перекрестились и мне велели, и я перекрестился, и говорят: «Что видишь?» Я говорю: «Вижу восток светел и ход туда отверст чистый, светлый и ясный путь, но никого в нем не видно и не вижу, кто бы нибудь по нем шел или был бы там, но никого там на пути и с боку пути нет, только стоят множество человеков и воинов».

Потом перекрестились они и мне велели перекреститься и говорят: «Что видишь?» Говорю им: «Вижу идуща тихо человека, похожего на Господа Бога моего Иисуса Христа, ибо Его одежда вся есть на Нем». И упал я мертвым, и как, и что было там, не знаю. Но когда рука Его на моей голове была положена, тогда только жизнь явилась во мне и слышал слова Его: «Маловере, почто усумнился еси, восстани и стани мужественно на ноги твоя. Я пришел сюда не страхом или гневом, а тихостию, и любовию, и милостиво; пришел и к тебе, такожде и ко всем истинно любящим Бога и чтущим Всесвятую Живоначальную Троицу, Отца и Сына и Святого Духа. Едино бо есмь Мы, и веселят Мя сии, иже чтут и призывают имя Иисуса Христа. Ныне виждь мысль и желание Моего сердца, и хощу бо, да и ты потрудишися в сотрудничестве Моем. Делай, трудись и неослабно имей труд сей; блюди и не изнемогай в нем. Труд мой делай ты. — И говорит: — Иди со Мною сюда, видиши сие поля? Уже вспаханы и заораны есть, Дух Святый предуготовал их ко приятию семени сеющего, и ты сие делай сеяние». Я говорю: «Господи, нивы сии велики и пространны есть, сколько есть возможно очима обозрети, а у меня ничего нет, никакого семени, я никогда не собирал, да о собрании какого-нибудь семени и помысла у меня совершенно никакого не было, а на такое дело и пространство откуда бы я мог собрать семени для какого-либо посева? Господи, нет у меня совершенно никакого зерна хлебного для такого посева, ибо я, Твоею же благодатию, Господи, есмь монах, а не земледелец или гражданин». — «Но я тебе повелеваю, да имееши в труд сей — да сееши, все нивы готовы уже к сеянию». Потом говорит: «Слыши, все нивы ты уже видиши се суть человеки и сердца их, Святый Дух предуготовил к слушанию слова Божия, и егда приимут они оное слово Божие, прозябнет и сотворит плод мног». А я говорю: «Господи, труд сей велик, а я немощен и слаб сосуд». Господь говорит: «Виждь руки Мои и ноги Мои, и ребро Мое покажу тебе, язвы Мои на руках и ногах и прободенное ребро Мое. В делании Моем оные; хотя и уязвленный есмь Аз, но раны Мои препятствовать не могут Мне. Ты терпением побуждай себя к деланию сему и ко иному, каковому покажет время. Иди ближе со Мною сюда, виждь, что се есть — видиши ли?» Говорю: «Господи, вижу». — «А все зерна доброй пшеницы, бери и делай севбу». И говорю: «Хотя вижу гору велику зерна пшеничного, но сего мало будет все поля и нивы обсеяти». Тот, от первых один, говорит: «От Господа Бога не изнеможет всяк глагол». И говорит ко мне Господь: «Сотвори крестное знамение на себе во имя Отца и Сына и Святого Духа, возьми и делай севбу». И я взял в полу своей одежды и начал сеяти, и вижу, что сколько я ни беру зерна на сеяние, но и знака уменьшения зерна не видать в нем.

И сеял я довольно, но зерна не уменьшается, но все в одной мере есть. «Стани и воззри, что суть и что видиши?» Говорю: «Вижу, Господи, многое множество разнородных птиц, и все оные смотрят на Тебя, Господи, хощу да и сим даси пищи. — И говорю: — Есть ли сеятель нивы и поля, и дати пищи из зерна сего сим птицам, то сего зерна совсем мало будет для посева». И говорит Господь: «Отложи суету и мысли твои и приими делание и виждь, что возможе суета. Приими труд сей и даждь, и подавай им ясти ныне и всегда всем и каждому из них». И только что я стал приступать к горе зерна, все птицы бросились ко мне, с жаром, и ревностию, и радостию все приемлют зерно в пищу себе. Господь же, видя вся сия, весело говорит: «Зерно изнуряется ли и ослабевает ли?» И я благоговейно говорю: «Ни, Господи, не вижу места умаления зерна, откуда почерпаю его».

И когда всем птицам по повелению Господню было дано в пищу зерно, тогда оные свирепые, скаредные, безобразные лица раздражительно, свирепо, с гулом, криком устремились было на птиц и зверски начали гнать оные, препятствовати в стремлении приятия себе пищи, даемой от меня. Но те стоящие светоносные человеки и воины жестоко гнали их и поражали оных мрачных, безобразных, злых и свирепые полчища их. И когда нивы, большие и пространные, усеяны были и птицам многим дано зерно в пищу, тогда рече Господь: «Виждь язвы на руках Моих, ноги Моя осяжи, и язвы ног Моих виждь, и ребро Мое прободенное. Трудясь делай непрестанно». И до того умилися сердце мое и душа моя, что едва-едва не исчез во мне дух мой. Мне ли, Господи Боже мой, ведче мой, благоизволил еси явити Себе — мне, окаянному, преступающему всегда Божественные Заповеди Твои. И говорит: «Не к тебе одному приидох явити Себе, но всему миру, ищущему истинного Господа, хранящим Заповеди Мои, всем любящим верно, верующим в Мя, и их ради приидох дати пищу им».

Посем прикоснулся рукою, раною гвоздинною, к груди сердца моего и рече: «Виждь, сердце твое да будет Мне, даждь ты его Мне, да будет сердце твое у Меня». И Господь, видев, как все поле и все нивы, приемшие посевы семян пшеницы доброй, чистой и хорошей, все оживши зазеленели; птицы те многие, приемшие пищу, отлетели, а другие многие, большие и малые, и прилетевши получают зерна в пищу, говорит мне: «Прииди ближе к горе пшеницы и разумно осмотри, сколько отыде оной, и умалися от давания твоего или кое знамение есть ей иссякнувшей, и умалися ли оная?» И я, приступив смотря прилежно, и вижу, нигде нет знака умаления оной, гора вся пшеницы полна, как было и впервые. И рече: «Что обрел еси, еда умалися?» — «Ни, Господи, нет места оного или углубления, идеже я почерпал доброе зерно пшеницы Твоей, Господи». И говорит: «А тебе да ведомо будет: утверди сердце твое в разуме и дело твое проходи и свершай в мудрости и блюди — не буди дряхл или малодушен, но трезвися и бодрствуй, благодушествуй всегда. Мерило моей доброй пшеницы — зерна, якоже видиши оную и осязаеши руками твоими — никакоже оставляй тщетным, еже не дати ее полу разнородну и возрасту различну. Поля сии велики и нивы пространныя, ждущие, готовые, алчущие и жаждущие прияти семена в пищу и в насыщение себя — образ есть сей: приидут оные дни, и уже есть ныне, обрящу сердца многих человеков к тебе, Духом Святым предуготованныя. Жаждущие и алчущие придут, сии прияти слово в мудрости и солею растворенное слово ждут от тебе, и ты не страшайся их, но утоли болезнь, скудость, нищету, алчбу и жажду и всем вся подавая в любви, сострадании, мудрости, терпении и силе, благорастворены в вере, надежде, любви и истине. Разумей ныне сия, како ныне семо приидох к тебе не треском и шумом, но миром любве и тишины, ибо хотел и хощу всем спастися и быти спасенным всем. И очи твои узрят всего Меня, и весь есмь, якоже днесь видят очи твоя. Предупреждаю тя и предуготовляю тебя к делу сему святого послушания, иже приидет к тебе во все оное время, и ты бди, мужайся, крепися в терпении, любви и благодушествуй всегда. Разумей, яко Аз есмь с тобою всегда. Избрал бо тя быти орудием дела Моего, и Аз творю тобою дело Мое, помни сия, яко избрах тя орудием дела Моего, и Аз делаю вся в тебе, не могу бо зрети хлад, мраз, глад, страждущих в жажде человеков из людей Моих, ихже возлюби душа Моя. Всех их ради не щажу Себе. Наведу же птицы сия, их же ты видел еси, и дал еси им пищу в снедь, и обрящу вся оныя к тебе, и ты послужи им Мене ради и не стужи оных, яко много грядут к тебе. Разумей, все сии идут не к тебе, а ко Мне. Все сии Духом Святым наставлены есть, и ты всем им разумно в любви послужи».

Ставши же перед Господом Богом моим, говорю: «Господи, аще тако вся сия имуть быта и сии вси приидут ко мне во дни оны и во время оно, и я един есмь и только, и у меня нет ничего, и средства такого не имею и никого, кто бы мне помог в деле сем и в делах оных, иже имуть быти во дни своя, якоже извещает вся сия благостыня Твоя, Господи. Страданий и срамоты, Господи, не боюся, любовь бо мою веси Сам, Господи, к Тебе, и желал бы, и готов пострадати за имя Твое Всесвятое, Господи Боже и Творче мой, но разумею одиночество мое, скудость и нищету мою, как телесную, так равно умную и духовную, и когда приидут дни оные и грядущая вся от имени Всесвятого Твоего, явитися пред грешное лице мое, что имам тогда дати им?» — «Ты тогда даси им, что дано будет тебе, и будут все утешены оные сугубо, и отыдут в радости и в здравом веселии, в обновлении Духа отыдут во своя от тебе. О сем остави мысль твою и помышление сердца твоего, разумей и виждь — орудием Моих дел избра тя, и дело Мое есть все в тебе. Не ты делаеши вся она, но Аз делаю все, и дело все Мое есть».

Я разумел окаянство мое и крайнее невежество, и нападе на мя страх, и говорю: «Прости мя, Владыко живота моего, Господи, за всю дерзость мою, да не постражду от малодушия моего, веси вся, яко нет советующего мне и нет разделяющего скорбь мою и недоумение мое». И говорит ко мне: «Вся сия вем, но дело Мое, еже ты делаеши, и послушание оно, еже проходити начнеши, умножат в тебе силу, бодрость, разум, смысл, и мудрость пребудет в тебе, и не подаст ти времени вопрошати кого, приидут бо вопрошати тебе, и будеши комуждо вопрошающему тя ответы давати, сердце бо твое в руках Моих есть». И дунул мне в лице мое, и во всего мя вдунул, и я очень содрогнулся. И говорит ко мне: «Не бойся, отселе сила Моя в тебе, не будеши имети нужды в советах от иных, но мнози приидут тебе вопрошати, кийждо к деланию своему. Да и времени мало ти будет, в делании бо всегда будеши. И мир Мой дам тебе, и мир Мой в тебе пребудет, разумей сие, яко поставих тебе предо Мною и пред лицем Моим, стояти будеши всегда в нуждах твоих. Аз есмь в советах твоих, Аз возлагаю тебе в делании твоем, в хождении, стоянии и в советах многих с тобою есмь». И я, окаянный, все сие слышав, как безчувственный истукан быв, и говорю: «Господи Святый, ныне вижу великую милость Твою к роду человеческому, егоже создал еси, и многими благами устроил еси, и благостынею неисповедимою оградил еси всех, вся и во всем и комуждо даровал еси спасение, в ведение ввел еси, да возмогут все спасены быти, и даже снисшел еси и до окаянства моего, и не призрел еси, Владыко, меня, создания последнего от всех, пречистых рук Твоих, и милостивно не возгнушался еси мерзостного недостоинства моего, и молю Тя, Господи Боже мой, и во грядущее время не отступи и не остави мене, да благоугодно послужу и поработаю Тебе, и целость любви моей к Тебе, Господи, всегда сохрани. Что бо еще имел просити и глаголати к Тебе, Ты вся, Владыко, веси, яко скуден я разумом и нищ знанием и пониманием моим — поистине невежда сущ во всем есть. Буди ми врач, учитель, наставник, руководитель и управитель мой мною всегда. Ты, Господи, Сам бо вся веси».

И говорит ко мне Спас мой: «Утвердися сердцем твоим в Мя, и Аз положу советы Мои в тебе, уже есть бо оные». И говорит ко мне: «Довольно есть ныне, и дело сделано добре, все поля и нивы обсеял еси пшеницею, алчущие насытил еси, гора доброго зерна пшеницы велика есть, и оного дел времени дело изложено есть, и ныне точию, да егда приидет время и позван будеши к делу Моему служения и послушания, требуемого времени от тебе, буди препоясан и готов внити в делание оно. Виждь, како Дух Святый умудрил тебе во всем и Господь Бог благоизволил преподати благоволение Божественное Свое тебе». И тихо обратился линем Своим в путь оный, которым тогда благоизволил сойти. Рек же оным Господь: «Приимите его паки и введите идеже бе, и в келию его введите цела, и благоутешна да будет душа его, ум и сердце его во вся дни живота его, и сила Моя, благодать и мудрость да почиют на нем вовеки».

И оные двое опять остались при мне, и мирно я узрел келию мою, и ввели меня в оную и паки трижды перекрестились и по три поклона положили ко образу Божия Матери Троеручицы, стоявшему в келии моей, и сказали они мне: «Мир с Богом тебе да будет всегда, ныне и вовеки. Аминь». И сказавши оная, вышли из келии моей. Но кто они по имени, и до сего дня не знаю.

Пришедши в себя, я умилился душою и сердцем. Источники слез явились многи. Того дня я уже ложек не делал, ибо весь был объят страхом и ужасом от дивных посетителей и всего происшедшего со мною, и сокрыл я в сердце и душе своей все сие, даже до сего дня, ибо находил, что не следует дела сего влагать во уши кому-либо, чтобы сим не повредить кому, а также и самому себе. Ныне я изъявляю единственно славы ради Божия и неисповедимые благости, милосердия, милости и любви Его к человеческому роду, паче же к верным Ему, верующим истинно во имя Всесвятое Его, во Святую Живоначальную Троицу, христианам. Како имеет Господь Бог к сердцу Его близко и всех любящих Его истинно, сие одно, а второе, то побуждает меня, яко теперь много восстают кривотолки, еретики, раскольники, разные пагубные секты, зловерие, злоучение пагубные, и явилась еще пагубная секта штундизма, шатающая и колеблющая верных христиан и старающаяся омрачить свет благочестия; восстают противу почитания икон святых и Церкви Божия, отчуждают себя, Духа Святого во священстве хулят.

Сего ради понуди мене написати сие таинственное сокровенное во мне, неведомое никому до сего дня. Сие же все благодатиею Божиего и милостию Всеблагого Бога Господа еще изложив во обличение безумия их и кривотолков, отрицающих Господа через преступление Его Божественных Заповедей, иже предал во вся же руководства верным. Аминь.

Явление Божией Матери в посещение Ею Севастополя во время Крымской войны

Было посещение таково. В самое время Крымской войны в Крыму, в Балаклаве, в Севастополе и до самой Черной речки в Крыму, тяжкая и убийственная, зверская, варварская война. Турки, англичане, французы, сарацины и другие многие с ними. Австрия, искупленная христианскою Кровию российских воинов от разорения ее навсегда бы от самой Венгрии, тоже лестно, льстивно, коварно в согласии была с ними — иными безбожными языками. Война была единственно за веру и благочестие верных, во имя Господа Бога Иисуса Христа и священных его заветов. Я, бывши тогда в Никольском монастыре, в числе братии служил, а в свободное время занимался пустынным делом, рукоделием ложек деревянных. Эти мои изделия — ложки я тогда непрестанно передавал для ободрения и утешения покойного по Бозе любимого мною очень сердцем и душою Государя Императора Николая Павловича. Я любил его как агнца Божия, кроткого, разумного, Боголюбивого ревнителя благочестия святого православия и веры в Спасителя Господа Иисуса Христа, и за ту самую любовь его к Господу я делал в дом ложки и давал через его добрых Боголюбивых детей — сынов, великих князей Николая Николаевича, Михаила Николаевича. Я передавал через моего бывшего послушника Стефана графу Орлову или графу Толстому, тогда бывшим при государе Николае Павловиче, когда он изволил бывать в Киеве.

Когда началась война в Крыму, он изволил приказать им всегда быть ласковыми ко мне, и я им передавал, что только мог успеть сделать. Наград, или каких-либо денег, или что другое — ничего совершенно не брал, а когда он изволил, покойник, что передавать, то я назад отсылал и не принимал, а делал ради Бога все из любви к Богу и великому государю Николаю I. Так было несколько лет, до самой его блаженной кончины.

После поздней Божественной литургии, часов в двенадцать дня, сидел я в своей келии и делал ложки. Мыслию моею скорблю о страшной Крымской войне. Сия мне со скорбию помышляющу, слышу, за дверьми келии моей кто-то творит молитву: «Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас». Голос тонкий, женский, чистый и ясный. Слышу и молчу. Знаю, что ко мне никогда никто из женского пола не ходит, молчу. Слышу, творят молитву второй раз — молчу. Третий — тоже молчу. Тогда сама дверь отворяется, а у меня всегда такое правило было, что дверь я держал на крючке.

Входят в келию трое женского пола. Войдя в келию, они стали перед иконою Божией Матери Троеручицы, перекрестились, кладут три поклона земных образу Божией Матери. А я сижу, никакого внимания на них не обращаю, а со гневом в сердце моем — зачем женщины смели ко мне, монаху, вовсе ни с кем не знакомому — они дерзнули зайти. Сижу, мыслю и делаю. Они же, помолясь Богу, обращаются ко мне и говорят: «Спасайся о Господе, отче». Я вижу их всех в простом одеянии — всех трех, как старые простые женщины одеваются, и платочками покрыты их головы. Одна из них говорит: «Мы пришли к тебе, Отче, чтобы с нами пошел в путь и потрудился послужить крымским страдальцам — воинам раненым». Тогда я встал с места, стал перед ними и говорю: «Да можно ли мне идти туда далеко, и бумаги я не имею».

Первая из них говорит: «Ты только имей любовь к Богу, а у Бога все возможно — бумаг никаких не надо. Пойдем, послужим им и назад опять сюда придем. И с собою ты ничего не бери, все у нас есть, а только разве возьми ручника два или три, будешь их язвы омывать, отирать и обвязывать, а то мы все взяли с собою». — «А долго ли там пробудем мы? А как братия меня увидят, что я с бабами — с женским полом расхаживаю, страшно соблазнятся, да и не потерпят мне сего». — «О нет, сего вовек не будет. Мы сего же дня здесь опять будем, сделаем дело святого послушания по Бозе, больным послужим и воротимся сюда сегодня». Старшая из них опять говорит: «Помолимся все мы Господу Богу, да подаст нам силу и помощь послужить Ему в рабех Его, Боголюбивым воинам Его, ратующим за святое имя Его и святую веру в Него и благочестие православных христиан». И говорит мне: «Чти молитву». И я прочитал молитву «Достойно есть», и все положили крестное знамение и земной поклон. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне... до конца, и опять положили поклон; Господи, помилуй — трижды. Благослови. Поклон. Молитвами святыми отец наших... Поклон. Аминь. Первая говорит: «Господи, благослови наш путь». И все положили крестное знамение, вышли из келии. Я запер келию на замок и пошел за ними.

Все мы вышли на двор и стали отходить от келии моей, и, едва отошли, оглянулся, и келии уже не видать. Взглянув вперед, вижу, что мы предстоим очень большому зданию корпуса, на стене его привешена доска с надписью: «Здесь больница раненых воинов, пострадавших за Христа, за веру святую и Отечество святое Богом хранимой России». И первая говорит мне: «Слава Богу, мы здесь, пойдем все внутрь к ним — этим святым страдальцам». И, войдя внутрь, я увидел очень большую, светлую, просторную, длинную комнату вроде коридора. По обе стороны вправо и влево в три ряда палаты, в них постланы постели чистые, мягкие. В первой палате лежат раненные тяжко: у кого нет руки, у кого ноги, у иного разорвана внутренность, у иного оторвана нижняя челюсть, у иного нос и глаз вырваны, а у иного человека голова рассечена.

Прежде мы обошли все нижние палаты, осмотрели, а потом взошли на вторые палаты, выше, и тех всех осмотрели. Тогда, возвратившись к первой палате, Первая говорит мне: «Смотри, како узриши даемое нами, тако и ты так же твори. Приидохом бо сюда утешати и ободряти страдальцев». И Первая, препоясавшись, взяла себе воды, налила в чашку большую, как подают к обеду чашку щей и борща, из таковой чашки берет воду губкою, вся в язвах и ранах болезненное очищает, потом мягким полотенцем, с собой принесенным, отирает. Берет из кошелки с собой принесенную мазь, мазью и мылом мажет и отирает лицо и голову болящему Умоет и полотенцем своим утрет, и власы головы очешет, и так быстро, скоро болящего оправит, к другому приходит. Тако же делает и с ними. У кого рука или нога изломана — выправляет, у кого внутренности разорваны — то все внутренности страждущего внутрь живота вбирает, обмыв их чистою водою, всю кровь и гной смывает и маслом принесенным смазывает, вправив все внутренности, своими руками заглаживает и, отерши весь живот и все члены тела полотенцем, расчесав каждому волосы, оградив каждого крестным знамением, дает ему пить чистой воды, скажет каждому страдальцу несколько утешительных слов, ободрит, утешит и отходит к другому больному и так же делает.

Когда Первая уже изволила третьего оправить, обратясь ко мне, говорит: «Видел еси, что делаемое идет, стани здесь около Меня — посреди Меня и великомученицы Варвары — и во всем зри, како мы делаем, и ты так же твори, ничем не пренебрегай и всех страдальцев в тяжких их болезнях утешай, ничем не мерзи и не гнушайся, совершенно ничем, любве ради к Богу и ближнему, яко же и сим святым страдальцам». Потом, поставив меня, окаянного, посреди Себя, приняла больного и меня к больному приставила и говорит: «Святая великомученице Варваро, следи за ним и неведение его, невежество и неопытность его назирай, показывай, исправляй, да послужит благо больному во славу Божию и в пользу ближнему страждущему человечеству».

И приступил я к больному, открыл покров его, снял с него рубашку и видел, вся грудь его разорвана и внутренности все видны и вышли из него. Живот и нижние части его все разорваны; увидев все это, я вострепетал, оцепенел, как мертвый, ибо ужас объял меня. Увидев этого страдальца, я сделался как столб и нечувственный окаменел. Жалость и страх напали на меня, и я стою.

Святая великомученица Варвара, как ее назвала Первая, приступила ко мне, держит меня за руку левую и говорит к Первой: «Всемилостивая Владычица, Мати Божия, также и всех нас Госпоже Богородице, виждь, яко изнемог дух его в нем. Сотвори, Владычице, милость Твою с ним, да обновится дух его в нем, да послужит и поработает, Владычице, Господу Богу, Спасу всех, Сладчайшему Жениху моему Иисусу Христу, Егоже возлюбив всем сердцем нашим и всего себя Ему предавши. Его ради даже и ныне сюда пришедше. Всемилостивая и скорая Помощница и теплая Заступница и Покровительница всех, и Утешительница, Мати бо суще Умного Света Господа Бога Истинного, Владычице Богородице, молю, укрепи его и умудри, да уразумеют вси, яко еси всем похвала и слава верных Богу и Тебе, Всесвятая Владычица».

Тогда я уже уразумел, окаянный, Кто суть Сия Первая, и вторая, и третья, и вострепета сердце и душа моя, едва не исступи ум мой во мне. И не мог понять, где я, что и при ком. Тогда Всемилостивая Владычица говорит к третьей: «Святая великомученица Александра, приступи сюда, зри малодушие сего воина инока, исшедшего на брань противу врагов и хотящего положити жизнь и душу свою за имя Господа Бога Иисуса Христа, за веру святую, и за Церковь Божию Святую, и за ближнего. Он пришед с нами сюда послужити страдальцам Божиим и, увидев язвы их, ужаснулся, и изнеможе дух его в нем. Виждь, каков он есть». Святая великомученица Александра говорит ко Владычице: «Всяк человек не причастен свыше от Господа Бога Спаса всех Иисуса Христа и от Тебе, Всесвятая Мати, благодати Твоея, все суть нищие, немощные, трусливые и расслаблены есть. И Ты ныне, Всесвятая Владычица Богородица, благослови его, укрепи и подаждь ему неотъемлему и неоскудну благодать Твою во всем, в помощь, в бодрость, в силу, в разум, в терпение, мудрость и во утешение всему ему и во всем. Да явится благодать Твоя, Владычице, на нем и во всех делах его. Тебе ради, и ради Сына Твоего, Господа Бога нашего Иисуса Христа, да прочее время его послужит Тебе, Владычица, и Господу Богу нашему во благо и славно, во Имя Святое Твое».

И приступи к моему окаянству, Владычица, осенила меня трижды крестным знамением и говорит: «Отныне будет в тебе и на тебе, и во всех делах и начинаниях твоих благодать Моя во вся веки, да послужиши бодрственно, верно, благочестно в мире и любве ко Господу и ближнему страждующим в человечестве человеком, и Аз буду с тобою во всех делах твоих. Аз зело бо люблю тех, кои служат во благо в немощи сущим и во утешение страждущим человеком борющу их врагу. Радостно приемлю труды и делание таковых. И ныне Бог благословит тя, приими труд сей и разделяй его с нами». И от сего оживе дух мой во мне, и приступив к делу и делая оно уже без страха и оцепенения, а благоговейно и радостно в душе и сердце моем, и быв под наблюдением. И дело все мое от десной стороны Владычицы Госпожи Богородицы, а с левой — святой великомученицы Варвары.

И дело уже пошло быстро, скоро. И первого оного страдальца — было имя его Василий, Владычица тогда его спросила: «Как имя твое есть?» Он сказал: «Василий». И говорит ко мне: «Заметь имя его в сердце твоем и памяти твоей, будет время, он приидет к тебе, идеже будеши, и, егда приидет, припаси благословение твое во имя Господа, и будет ему».

Так и было. Уже здесь, в обители, прибыл он сюда, говел, исповедовался и приобщился Божественных Таин Святого Тела и Крови Господа Иисуса Христа, и он, бывшее здесь, признал меня, объяснял все, как было тогда, как он жестоко был и безнадежно ранен, и он все мне пересказал подробно, что было и что слышал он тогда. Он видел сон, ему было сказано во сне идти в Киев и меня разыскать. И во сне ему было указано место, и по этому указанию он нашел нашу обитель и меня. И говорит мне вся там бывшее, но я ему не сознался, скрыл все от него, единственно для того, чтобы не дать молвы в человецех. Он был здесь несколько дней, и я его с миром отправил восвояси.

И так все дела скоро успешно в сей палате окончили, всех больных успокоили и пошли в другую палату большую и там долг послушания совершили. Потом пошли в меньшую палату, и там много лежало больных, несколько раненых, и там послужили и пошли туда, где уже были выздоравливающие. Там Владычица благословила всех, ободрила в духе в Бога, веры, послушании Святой Церкви Божией и в ратном подвиге о спасении ближнего. После сего Всесвятая Владычица обошла все полки, все христолюбивое воинство, всех их благословила и утешила. Благоизволила быть Владычица в Севастополе, Симферополе, Бахчисарае, Карасубазаре, около Черной речки, где воины наши жили в землянках. Побыв везде, Владычица возвратилась обратно в Киев.

И вошли они все трое в мою келию, а святая великомученица Варвара говорит: «Вторая стража, час времени». Потом, помолившись Господу Богу, по три поклона земных положили, и говорит Владычица: «Все сие зри, помни, не забывай, и, егда приидет оное время, Дух Святый воздвигнет дух в душах и сердцах человеков многих, всякого пола, возраста, чина и звания и верований. Ни в ком ни в чем не отрицай служения твоего по Бозе к ним и в них и ничем не гнушайся и не мерзи; глава бо есть всех Сам Господь Иисус Христос... вся же — уды Его и части. Проходи служение твое Богови по Бозе и верно всецело в любви к Богу и ближнему и блюдении, да не презриши кого, но всем спостражди, послужи комуждо во благо и ко утешению страждущего и унывающего человека, како и ты сам на себе много испытал, сия всегда помни, проходи оное в смиренной мудрости, терпении дела и благодари Господа Бога. Всегда око Мое зрит вослед тебе. Не буди же в неведении, но ведай разумно и твори, на сие бо ты и призван еси. Зри же сия и памятствуй всегда, да не ослабишися или малодушествовати будеши, аки изнемогаяй. Но блюди, да не будет в тебе сия, и помни благо и смиренномудрствуй всегда, и благодари Владыку Господа, благоизволившу избрати тя и призвати в служители дел Его святых. Служи и служи Ему в человецех. Дело Его любве бо вся суть Его, служай в человецех, веселити душу Его; кто спостраждет ближнему в нужде, скорби и страдании, напасти или в болезни и послужит ему ко утешению великим делом, той благоугождает Богови». Потом трижды крестным знамением оградила меня и говорит: «Да будет мир в тебе Божий, да послужиши Ему верно и в правоте».

Тогда я увидел Владычицу и тех святых с Нею не в простых одеждах рубищ странных, но во одежде славы, красоты, света неисповедимого или каким языком человеческим возможно оное сказати бы, нет сие придумати, поведать величие оное.

Испросил я молитв и милости Матерския Владычицы ко мне и ко всем делам в помощь и во утешение вечное, да будет мне и сих святых великих, святой великомученицы Варвары и святой великомученицы Александры, просил молиться обо мне ко Господу Богу и ко Святой Владычице, да милостивы будут ко мне грешному. «Знаем, знаем немощи твоя, но и ты утренюй ко Господу Богу и ко всех Владычице Госпоже Богородице, Она бо есть Мати всех, кто к Ней прибегает, подает покров, благодать и утешение. А ты наше житие и страдания за Господа Иисуса, наносимое нам тогда от диавола и слуг его, все ли читал? Виждь, како Господь Сил прославился в немощных теле- сех слабых женских наших и в потоках крови излиянной. Истинно, дивен Бог во святых Своих. Аминь». И опять Владычица, мир подавши, благословила и благоизволила выйти, и святые с Нею из келии моей. И говорит Владычица: «Виждь, мученице Варваро, в Церкви Божией утреннее славословие совершается, во Храме святом Его».

И возвратился в келию мою. И вспомнил, как я глуп, ошеломлен, что и свечи не зажег, и была ночь. Возвратясь в келию, вижу свет велик в келии, свеча стоит на своем месте, не горит, а свет велик был. Каков я скуден умом и разумом, всего оного уразумети не мог, да вовсе и понятия имети не мог; во всем себя видел да и ныне вижу, что мало смыслен не тогда, но и ныне также. Господь Бог, Божия Матерь и все святые проявляют ко мне великие милости и благодать многую, но я в житии моем неблагодарен к Богу, Матери Божией и всем святым. Я оделся в мантию и пошел в церковь к заутрени, тогда было два часа пополуночи.

Посещение Божией Матерью отца Ионы

Зная недовольствие на меня старшей братии, что я принимаю богомольцев и этим причиняю им много неприятностей и трудов, я решился никого не принимать и заперся в своей келии. На праздник Трех святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого, я пришел от ранней обедни, приобщился Святых Таин, запер келию на крючок, разделся, помолился Богу и сел к столу, который был приставлен к стене. Сижу и занимаюсь чтением Исаака Сирина. Уже отзвонили к поздней обедне.

Вдруг слышу, кто-то творит молитву Иисусову, отворяет дверь, входит в келию, оставляет дверь незатворенною. Вошли, стали посреди келии и говорят: «А он занимается». Мне показалось, что это голос одной девушки, Марии, которая ходила ко мне.

Она была скорчена, как клубок — не владела ни руками, ни ногами и даже с большим трудом говорила. Ее совершенно исцелила Божия Матерь, явившись ей во сне и наяву, и она стала совершенно здорова. Она приходила из святой Лавры раза два с кем-то, и я думал, что это пришла Мария. Я ужасно досадовал на себя, почему я оставил дверь не запертою, а потом сержусь на пришедших, что здесь живут люди и келии отапливаются дровами, а эти вошедшие какие-то безпонятные.

Пришедшие ко мне подходят на середину келии, и одна из них голосом нежным, женским и говорит: «А он-таки занимается». Сказав это, стоят. Я и внимания на них не обращаю и не оглядываюсь, а сижу, сержусь на себя, почему я так невнимателен, что не заложил дверей. Когда я сказал, что не буду никого к себе принимать и дал пришедшим понять, что они не вовремя пришли до монаха и что они постоят и уйдут, и сижу себе, а те стоят и молчат и не уходят. Прошло довольно времени, я все никакого на них внимания не обращаю. Потом пришла мне мысль гневная: эти люди не имеют понятия, что сейчас большой холод, на дворе зима, и холод входит к человеку, бросают незатворенною дверь настежь. Разве это можно делать здравомыслящему человеку, не затворять зимой дверь? Дам им понять, повернусь круто на скамейке в правую сторону с тем, чтобы на них не взглянуть, а встать и идти прямо к двери и затворить.

Помыслив так, я круто повернулся, поднялся и дерзко обратил лицо, чтобы идти к двери, быстро стал на ноги — и что же? Увидел Владычицу Госпожу Матерь Божию стоящую, и с Нею святых. И я упал мертвым на землю.

Не помню, сколько времени я лежал, и только тогда пришел в чувство, когда Владычица благоизволила коснуться Ее Всесвятою рукою моей головы, гордой и грешной, и сказать: «Дух его в нем есть». И, как молния, пролетела жизнь по всему моему телу, и я сказал: «О Владычица Истинная Мати Божия, прости меня, окаянного, паче всех живущих на земле». — «Встань на ноги твои». Но я, окаянный пес, лежал; какой стыд и страх объял меня, выразить невозможно. На кого я, окаянный, мыслил, гневался и гордостию хотел доказать мое сожаление; скорбь, страх выразили все мое тогдашнее положение стыда, боязни, объявших меня. Я рыдал горько-горько и встать от ужаса никак не мог. Владычица же Всемилостивая повелевает мне и ласково говорит: «Успокойся, встань». Но куда мне встать, скаредному гордецу, да и пред Кем? Владычица стоит и ожидает, пока я успокоюсь.

Когда я несколько успокоился, Она подняла меня, скаредного, за левую руку, я встал на колени, Она, Владычица, и говорит мне ласково: «Ты, помолясь Богу, Мне и всем святым, положил никого не принимать. И вот мы пришли к тебе, на сей жезл, гони нас, гони нас всех, гони, ты такой завет заключил в твоей мысли, то и делай — гони нас! Ты все это рассмотри сам, ты труслив, малодушен, ты все заботишься о нападающих на тебя. Напрасно ты думаешь, они объюродили от своих страстей, сами не знают, что делают, поддались врагу — диаволу. Жаль их, и ты о них жалеешь сердцем и делаешь, да спасутся они, аще на сие благоизволит Всеблагий Бог. Ты же укрепись мужеством, и ко всему доброму будь готов, иди путем, на который поставлен, и приходящих к тебе всякого племени, пола и возраста не отгоняй, но всех принимай. Дух Святый повелевает им, наставляет, и они идут к тебе».

Много-много благоизволила Всеблагая Владычица говорить мне о всех и о всем. И говорила это Она при свидетелях, пришедших с Нею: святителе Василии Великом, Григории Богослове, Иоанне Златоусте, святителе Николае Чудотворце, святом великомученике Георгии Победоносце, святом великомученике Меркурии, Феодоре Тироне и святом Григории Акрагантийском. Все эти святые предстояли Владычице с великим благоговением — все это они слушали. Потом говорит: «Блюди и храни это навсегда; дверь твоей келии никогда и никому затворена да не будет для входа к тебе, а всегда открыта для всех. Проводи нас. Помни же, пусть дверь всегда будет отверзста всем». Я проводил их на самое крыльцо. Владычица повелела мне возвратиться в келию, и я возвратился в келию и дверь келии не смел затворить две недели.

Я помнил, что Владычица сказала отложить гордость, презрение и принимать всех, но у меня не хватило ума понять тайны Божией, и дверь моя была всегда настежь. Многие из братии видели, что такой страшный мороз, а дверь у меня настежь. В келии моей было, как и всегда, тепло. Вспомнил я только тогда, когда Владычица изволила мне подтвердить, чтобы дверь моя всегда была для всех отверзста, а я говорю: «Как же, Владычица, я человек и боюсь холода, у меня в келии холодно будет, и я не снесу, так как теперь сильный мороз». Владычица улыбнулась и говорит: «Ничего, пусть будет так, а в келии твоей всегда будет тепло». И дивное дело — на дворе мороз, а дверь у меня открыта и в келии тепло. Многие братия, проходя мимо моих дверей и видя дверь отворенной, закрывали, а я опять открывал. Так делали мои келейники, но я велел им отворять. И так было недели две. А потом мысль пришла, что это не к тому.

Видение на Киево-Печерскую лавру

Дивное дело. Господь Бог неизреченным Его милосердием и Всесвятая Владычица, Всемилостивая Госпожа Богородица, с Нею и все святые чудотворцы Печерские, преподобные и Богоносные отцы Антоний и Феодосий, с ними же и весь собор великих святых Печерских преподобных отец мне, грешному, благоволили показати даемое дело, внутреннее ее управление братства монашествующей братии во святой Киево-Печерской лавре.

Было так: во время правления митрополита блаженного, доброго и Боголюбивого пастыря Арсения, митрополита Киевского, наместника Лавры архимандрита отца Иоанна, который после был епископом Полтавским. Благочинным был тамошний иеромонах, которого я имени не знал и ныне не знаю, хотя я жил в Лавре. Оставлен жить там митрополитом Филаретом. Наместником тогда был отец архимандрит Лаврентий. Это было в 1847 году. Но мне там не понравилось. Я хотел выйти обратно в пустынь, но меня переместили в Михайловский Златоверхий монастырь в число братии, а потом был в Никольском монастыре. Из Никольского меня владыко перевел в Братский, из Братского я решил переместиться в Греческий, из Греческого меня переместил владыко Исидор, митрополит, в Выдубецкий, а из Выдубецкого монастыря Святейший Синод переместил меня, по соизволению владыки Арсения, сюда, в Свято-Троицкий, где ныне благодатию Божиею живу.

Когда я был еще в Выдубецком монастыре, во время моих келейных занятий, утром, часов в десять или одиннадцать, входит кто-то в мою келию с молитвою, обратился к образу Божией Матери, помолился и говорит: «Спасайся о Господе, отче». Я ему отвечаю: «Спаси и тебя Господь Бог». Вошедший ко мне был юный; имел длинные до плеч светло-русые волосы, в одежде длинной, какую носят послушники, и говорит: «Я послан к тебе позвать тебя со Мною пойти в святую Киево-Печерскую лавру. Пойдем скорее, там нам есть дело». Я оделся, как должно, в рясу, камилавку, и, помолясь Богу, вышли мы из келии. Келию я запер на замок, ключ положил в карман, и вышли на крыльцо из сеней келии.

Вдруг мы очутились оба пред святыми вратами Киево-Печерской лавры. Помолясь у святых ворот, вошли внутрь монастыря и прямо пошли по дорожке к Великой Церкви. Вижу большой собор монашествующих святых отцов Печерских, стоящих по правую сторону от входных дверей святой церкви, в две линии длиною, даже почти до колокольни. Стоят монашествующие в два или три ряда. Видя это, я остановился. Идти далее мне было уже неудобно. Дойдя до самого угла палисадника келии правой стороны, спутник мой говорит мне: «Стани здесь и стой». И сам тут же остановился и меня поставил около себя с правой стороны. Стоим мы оба и смотрим. Впереди немного, поодаль от входа дверей в святую церковь, стоят святые отцы Антоний и Феодосий, а за ними в протяжении линии стоят все в ряд далее и далее в три ряда другие святые, и в конце всех святых отец, отдельно от них стоит отец наместник Иоанн. Стоит он с какими-то монахами, не более трех, отдельно от святых отцов. А сзади всех трех линий стоят три монаха: иеромонах Варлаам и теперешний экклесиарх и еще третий иеромонах, отец Иерофей, и духовник отец Мефодий. Стоят совсем отдельно все сзади, и лицем все, как святые отцы. Отец наместник с кем-то другим стоит совершенно отдельно в стороне и держит в руке ключи от святой обители. Мы стояли с моим спутником, и все нам было видно. Все святые отцы, вышедши из святой церкви, стоят в ряд, стоят спокойно, как будто чего ожидают. Братия же все живущие стоят в линию угла святой церкви, от келии экклесиарха. А между всеми ими посреди площади того места, где стоят каштаны, стадо голубей спокойно себе слетаются, спокойно ходят и собирают случившуюся пищу, и все они спокойны.

Вдруг является страшная образина вроде монастырского человека: одежда его страшная, лохматая, ощипана, в кровавых пятнах. Сам он, язык выдвинув длинный до грудей, из очей, ноздрей и уст его смрадный воздух скверный исходит и яркий огонь вырывается. Испускает свирепый крик. Голова кострубатая, борода клоками страшная и страшное, свирепое лицо. И он бросается на кротких, смиренных, ни в чем не повинных голубей. Те по своей кротости и неповинности спокойно разгуливают по площади, не боятся всех здесь предстоящих собора святых отцов, монашествующих, продолжают свое дело и занятие. И вдруг неожиданно для них бросается на них как самый лютый и свирепый зверь или как сам диавол, ибо он свирепостью, яростию, и злом, и пламенем, исходящим из очей, уст и ноздрей, похож на самого диавола. Это страшилище ожесточенно бросается на них, хватает в зубы, рвет каждого как попало, кого пополам разрывает, иному голову отрывает, иному крылья, иному ноги или хвост, и все это делает безчеловечно и безжалостно, свирепо и, разорвав, бросает на землю. И никто ему, этому лютому зверю, ничего не говорит. Святые отцы на все это жалостно смотрят, а голуби все, избитые, разорванные, мертвые, лежат бездыханные, а тот зверь все продолжает.

И се исходит из дверей святой церкви — Жена в черном одеянии, и с Нею так же три в черной одежде. И се узрела из храма такое жестокое и свирепое действие, ужаснулась Сама от видимого безчеловечного дела, бросилась Сама к лежащим разорванным голубям, берет в Свои руки каждого, берет разорванные части и соединяет их вместе и, соединив, оживляет и пускает, и тот летит в свое уже гнездо. Она соединяет как попало: черному попадает белая голова, а белому черная, так же и крылья, кому какое попадается, приставляет — и оживит. Она их свободно пускает. Те, которые вышли с Ней из храма, помогают Ей, подбирают части голубей, подают Ей, и Она их исцеляет и пускает из Своих рук. Сие видя дело неустанное, свирепое убийцы оного, обратилися все оные первые ко Храму на молитву ко Господу: «Укроти оного и низвергни этого лютого зверя отсюда».

И внезапно с севера поднялся страшный вихрь, даже с огненным пламенем, схватил того лютого безчеловечного зверя и, подхватив на воздух, немилостиво швырнул его в северную сторону за ограду. Исчез, и больше его не видно было. Жены подбирают всех убитых, присоединяют все оторванные части и подают Первой. Та целит и отпускает их в свои гнезда. Так они работали до тех пор, пока подобрали всех убитых; всех исцелили, и ни одного не осталось мертвого. Святые отцы, стоящие в этих линиях, и те, которые стояли сзади, видели все это, и те братия, которые стояли поодаль экклесиарховой келии, тоже все видели.

Когда все успокоилось и тишина великая настала, тогда Оная Святая Жена подошла к преподобному Антонию и говорит: «Поди возьми все ключи от святой обители, от недостойного правителя и наблюдателя святой обители сей, и вызови стоящего сзади иеромонаха Варлаама, ему отдай ключи и поручи». И преподобный отец Антоний пошел — пошел прямо туда, где стоял отец Варлаам, взял его за руку и повел к месту, где стоял наместник отец Иоанн, а отца Иоанна отодвинул назад с того места дальше к самой колокольне, к воротам, и там указал место ему до времени стоять, а отца Варлаама поставил на то место, где стоял тогда отец наместник Иоанн. Взяв все ключи от Иоанна, отдал в руки отцу Варлааму и повелел ему быть здесь, делать и хранить все здесь во славу Божию. Тогда весь собор воспел песнь Пресвятой Богородице, славно и величественно: «Достойно есть», всю до конца, и, пропев, все пошли в Церковь Божию. Впереди всех шла Владычица во свете великом, и за Нею оные святые девы, а по них преподобные отцы Антоний, Феодосий и прочие все по чину и по порядку.

И взем мене юноша паки отсюда, и в келии моей постави мене и, помолясь Богу, отыде. Я сам остался в келии моей, удивился всему и благодарил Бога и Матерь Божию и всех святых. Все сие сказал я тогда Серафиму.

Видение небесной обители в 1888 году

Благостию Божиею и неисповедимою Его милостию, и Всесвятыя Владычицы нашей Госпожи Богородицы и всех святых ходатайством, попечением и покровительством, было мне грешному видение или откровение — по скудоумию своему понять не могу.

В 1888 году, под 5-е число февраля, по окончании всех дел по монастырю, помолясь Господу Богу, Божией Матери и всем святым, в одиннадцать часов вечера я лег спать и лежа занялся умною молитвою. Вдруг вижу, будто бы я по обычаю оделся в свою одежду: подрясник, то есть балахон, и теплый подрясник серенький, в каком я обыкновенно хожу, спальню надел на голову и, взяв в руку палку, вышел из келии и пошел ночью по монастырю.

Обойдя кругом большой церкви, пошел к воротам здешним на горе и вижу, что ворота наши сии отверзты, но около них никого из сторожевой братии нет. Дойдя до самих ворот, смотрю за ворота на дорогу, по которой ездим мы и все другие. Вижу необыкновенное чудо: сейчас, по ту сторону дороги, вижу дивный лес, роща очень красивого вида, весь он зеленый, и вся оная сторона — лес, деревья и зелень очень свежи — везде растет свежая зеленая травочка. Я стою, и на все это смотрю, и говорю себе: «Господи, что сие такое значит? Сколько лет я живу на сем месте, ходил, ездил, и ничего этого я никогда не видел». И, стоя на месте около святых ворот, удивляюсь всему этому, а потом и говорю себе: «Чья же была сия важная, чудная, очень красивая роща, да где же? Около самих наших ворот». А потом пошел через дорогу дальше и удивлялся чудной сей, никогда не виданной роще и пошел далее — гораздо далее.

Дорога зеленая, и по обе стороны растут деревья. Идя дальше, я вижу ворота хорошие и крест святой наверху ворот. Я перекрестился трижды и поклонился и, остановившись, смотрю: по обе стороны растут зеленые свежие деревья. Я осмелился, подошел ближе к воротам. Смотрю, по обе стороны отсюда, от проезда, стоят два монаха; я несколько осмелился, подошел ближе: вижу наших двух монахов — отца Серапиона и отца Аркадия. Я говорю им: «Зачем над воротами вверху образ Святой Живоначальной Троицы?» А они мне говорят: «Нас здесь Господь Бог поставил сторожить врата дома Господня и стерещи обитель святую здесь пребывающих и вовеки живущих». — «А какая же здесь обитель, и каких святых, и какое сие есть место, где оно и какого оно монастыря?» Они мне отвечают: «Здесь обитель Святая Святых, дом Господа Бога Вседержителя, Святой Живоначальной Троицы, Отца и Сына и Святого Духа, здесь присно живет Сам Господь Бог; тут же живут все благоугодившие Ему, по отшествии от временных земных — семо оныя вводятся, и Господом Богом славно сюда приемлются, и уже пребывание свое здесь имеют вечное».

Опять к ним говорю: «Вы же здесь около чужого места и обители святых находитесь?» Они отвечают: «И место сие не есть чужое, а наше, ибо Киево-Свято-Троицкого общежительного монастыря нашего все это есть, и вся братия наша и сестры, ради Господа Бога потрудившиеся в Свято-Троицком общежительном монастыре, и верно, и любовно ко Господу пожившие, по кончине их временной жизни, — все сюда вводятся, вся братия и сестры отшедшие, все здесь пребывают». — «А скончавшиеся недавно в нашей обители живописец Варфоломей и вслед за ним вскорости послушница Параскева, которая трудилась, проходила послушание в коровницах на скотном дворе нашего монастыря, и они здесь?» Они мне оба отвечают: «Милосердием Божиим и благодатию Всесвятыя Госпожи Богородицы, молитвами всех святых, все здесь пожившие, потрудившиеся любве ради ко Господу Богу и скончавшиеся, все здесь: и отец Иларий, отец иеромонах Самуил, и первый монах Иларион — все здесь, и вас всех сюда ожидаем».

Я им говорю: «Странное дело, сколько лет живу здесь, а сей таинственной рощи, или, лучше сказать, дивного сада, никогда не видел, да и не слышал даже о нем». Опять говорю: «Кому-нибудь же позволяется от Господа Бога сюда вход, внутрь святой обители?» — «Бывает, но очень редко и очень мало, потому что некоторых живущих на земле, в теле, умом прилепляются к земным, а потому им и мысль не приходит о посещении вечного и во уме никогда это не бывает, посему таковые сюда, в горняя, вечная и славная, не входят, это как не нужное является для них — так и отходят от временной земной жизни скучны и безотрадны». — «Жаль», — говорю. И они мне говорят: «Жаль, но сие все зависит более от себя и от невнимания своего». Я к ним говорю: «Что же, я желал бы сюда, внутрь святой обители, войти». Они ко мне говорят: «Вам можно, и Богом дозволено нам Вас впустить внутрь, только теперь на малое время, потому что у Вас еще дело в обители, надо еще Вам потрудиться».

После этих слов отворяются врата святой обители. Я перекрестился и говорю себе: «Слава Тебе, Господи Иисусе Христе Боже мой, милости Твоей не лишил Ты и меня грешного».

Входя во двор внутрь — Господи Боже... чудный свет там, чудный вид внутренности святая обители, великое и дивное пространство, чудная местность, чудная земля чистая, как самый чистый кристалл стекла. Пройдя далее, вижу: по обе стороны стоят посаженные деревья, красивые, зеленые; иные в цветах, расцветают, а на иных завязываются плоды на дереве, и все по ряду и по линии. Далее стоят обители святых; воздух чудный и живой, тишина глубокая, ни пыли, ни дыхания ветра, но все суть живое, тишина великая; потом вижу посреди всей равнины стоит великое здание огромное. И се здесь отец Самуил иеромонах, и несет в руках цветы, подойдя ко мне близко, говорит весело: «Благословите меня, батюшка, вот хорошо, что Вы пришли к нам, хотя и ненадолго, но все-таки хорошо». Говоря это со мною, наклонился и сажает цветы на уготованных грядках полянки. Цветы чудные, какие я от роду никогда не видел, и говорю ему: «Ты торопишься сажать их теперь, а ты бы сажал их под вечер, за ночь они бы осиделись, сошла бы на них роса, поливши их, они бы тогда уже к утру освежились, а теперь вот ты их сажаешь и польешь, а солнце взойдет, пригреет, и они могут привянуть — всего лучше сажать под вечер, на ночь».

А он мне говорит: «Батюшка, вот вы видите свет, солнца у нас здесь никогда не бывает. Солнце у нас Сам возлюбленный нами Господь Бог Вседержитель, во Святей Троице славимый, Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух Святый; Дух Святый Параклит, Дух росный, орошает и оживляет». — «Как же вы здесь живете? Пребывание свое здесь все имеете?» — «Ах, батюшка, как Вам сказать, мы все здесь живем не под страхом и грозою, а в любви и совершенной радости и отраде, никакими устами сказать невозможно; дивно, важно и неисповедимо; скажу только со ужасом, что мы все пред Господом Богом, и Его милость, благость, снисхождение к человеческому роду, высказать никак не возможно любовь Его к нам. Он в нас, и к нам недостойным, яко Владыка Господь Вседержитель, славы и величия Его нет конца, но Он нас так приблизил к Себе, как Бог Отец, брат и друг, так близко, так близко, так близко к нам снисходит и милостив, что и сказать невозможно, и от Него царствует здесь простота, простодушие, простосердечие, откровенность и любовь. И вся сия — Его Божественное милостивое снисхождение, всех нас приводит в ужас благоговения и чистую любовь к Нему, яко Царю и Богу нашему. И что поражает нас — Его высокая любовь к нам, что не мы служим Ему, а Он нам». Сказал, кто здесь из наших братий, монастыря нашего: «Все здесь, которые жили в монастыре и скончались в нем: все братия, послушницы-сестры, всем и каждому назначено от Господа Бога служение послушаний святых». Я говорю: «Отец Варфоломей живописец здесь?» Отвечает: «Ему тоже послушание от Господа Бога назначено, и он в нем служит». — «А отец Иларий?» — «Да, слава Богу, здесь, милостию и ходатайством Всесвятыя Владычицы Госпожи Богородицы, введен и принят здесь. Теперь мы все заняты. Сам Владыко наш Господь Бог занят, и мы все заняты приготовлением к великому дню празднества и торжества, которое скоро настанет. Мне Господь Бог поручил сажать цветы». Я ему говорю: «Ты бы дал один цветочек отцу Антонию, я ему передам». А он говорит: «Отец Антоний пусть сам занимается этим делом и будет иметь свои цветы!» — и не дал. Я спросил отца Самуила: «Разве вы кого ожидаете сюда? Царя, князя, царицу, или какую княгиню, или кого из-за границы, или кого от высоких лиц?» — «Господь будет сюда и совсем перейдет на жительство в 1892 году, тогда совершится полное высокое торжество».

Говоря это, отец Самуил смотрит на меня и улыбается. Я ему говорю: «Вам, верно, известно, кого сюда ожидают?» Отец Варфоломей шел от большого корпуса сзади большего храма, стоящего посреди двора, а вся братия находилась в своих обителях, и я никого не видел, а желал бы видеть, но отец Самуил сказал: «Вам теперь с нами видеться неудобно, ибо Вам теперь с нами здесь долго быть нельзя, теперь Господь хотел Вам только показать здесь все, а в 1892 году, тогда Вы все рассмотрите, везде будете, все увидите, а теперь Вам не время».

Когда он мне это говорил, вдруг отворяется дверь этого самого славного великого и дивного корпуса, стоящего посреди двора, и выходит из дверей наш первый инок отец Иларион. Увидев меня с отцом Самуилом, обрадовался и зовет. Отец Самуил говорит: «Идите туда, батюшка, он там живет и служит во Святая Святых». И я пошел к нему. Здание стоит высоко, и всходить нужно в гору. Я вошел внутрь и увидел большие комнаты, очень хорошо украшенные, чистые, в два ряда поставлены столы, все прекрасно поставлено, всякая вещь на своем месте. Я спросил отца Илариона: для чего же здесь так много столов и для кого? Разве вы сюда ожидаете великих гостей: царей, князей, или придут из Греции Патриархи, что вы так приготовляетесь и спешите?» А он весело улыбнулся и говорит: «Эта святая обитель устроена для Вас и для братии Свято-Троицкого монастыря, а не для кого другого. Только братия нашей святой обители, подвизающиеся ради Господа и предавшие себя во всем Господеви любве ради и посвятившие себя, всю жизнь свою, Богови и в служении Ему единому будут обитать здесь с Господом во веки вечныя. Сам Всеблагий Господь наш и Владыка занят здесь делом устройства этой обители. Он Сам больше нас всех занят делом, и мы все неустанно с Ним трудимся, и меня грешного здесь поставил и повелел мне как можно лучше все здесь убрать, поставить и украсить. Господь первый везде с нами в трудах пребывает; учит, показывает, начинает и уясняет. Я было хотел покрыть столы дорогими прекрасными скатертями, Господь Бог благоизволил прийти и, увидев скатерти, повелел их убрать, а пошел Сам в сокровищницу святую Свою и взял вот эти скатерти, принес и велел ими покрыть столы — вы их сейчас видите на столах».

Я говорю отцу Илариону: «Наверное, Господь Бог хочет ввести сюда и принять каких-нибудь дивных, добрых, Богоугодных мужей: царей, цариц, патриархов, митрополитов и архиереев, потому что проявляет особую заботливость и труды и в устройстве, и украшении палаты». Отец Иларион улыбнулся и говорит: «Вот приближается 1892 год — тогда увидите сами, кого Владыка Господь будет принимать и введет в обед и вечерю Свою и кого будет учреждать, и учреждаемого узрите, и когда узрите, то познаете всю силу труда и любви Его к учреждаемому». — «А для чего вы так теперь суетитесь, ведь теперь только 1888 год, а до 1892 года еще очень далеко». — «Нет, батюшка, не далеко, это только вам так кажется, что и здесь так, как у вас на земле во временной жизни; здесь совсем не так, здесь тысяча лет, как один день и один день, как тысяча лет — здесь совсем не то, батюшка. Пойдем со мною, я Вам кое-что покажу». И повел меня в палаты.

Я увидел светлые, великие и прекрасные палаты, и великий свет разлит в них, и завеса висела во всю палату, и была великая здесь тишина. «Здесь Святая Святых нам, и покой Господа Вседержителя. И повелением Всеблаженного Владыки, нашего Бога, мы непрестанно совершаем славословие, исповедание, благодарение и молитвы ко Господу Богу, хвалим непрестанно и благодарим Творца. Нужно бы Вам много и много показать, возвестить и сказать, но Вам теперь, батюшка, некогда, у Вас там еще дел много, поэтому Вас здесь и задерживать нельзя». Я говорю: «Как же Вам здесь живется? Сподобляетесь ли видеть Господа Бога и какие дерзновения к Нему имеете?» — «Словами невозможно выразить, какое дерзновение имеем мы ко Господу и как Он милостив к нам и благ. Благость и милость Его к нам описать нельзя; никакой отец родной не бывает так добр к родным детям своим, как Отец небесный к нам. Любовь Его к нам неизмерима и ни с чем несравненна. Истинно, Бог человеколюбивый, Отец, Истинный Бог. Он есть любовь. Он Сам делает все и во всем первый служит нам. Всегда Он с нами и мы с Ним и в Нем. Здесь страха нет, а одна любовь всюду и во всех. Однако Господу Богу угодно, чтобы переселились Вы к нам сюда в 1892 году, и все приобщатся пира Господня, обеда и вечери, вкусят от трапезы Господней и возвеселятся все радостию неисповедимою. Вам время уже идти туда, ибо Вам дело еще есть там».

Выйдя на двор, я увидел отца Самуила, подойдя к нему, говорю: «Вы все спешите, посмотрите — некоторые деревья, посаженные Богом, имеют плоды зрелые, иные же имеют плоды незрелые, иные только цветут, на иных еще почки, иные уже распускают почки и к цвету готовятся, а на иных нет плодов, а только листья, а иные только начинают оживать и распускаться». И говорит отец Самуил: «Батюшка, все деревья, здесь растущие, — братья, живущие у Вас в Свято-Троицкой обители. Как кто у Вас там живет и какую имеет любовь к Господу, какой труд у них в служении Богу. Слава Тебе, Господи Боже, милостию Его и Всесвятыя Владычицы и всех святых и Вашими молитвами, Господь Бог милостивно вселил нас сюда. Жаль, что некоторые деревья уже искоренились, выросли, а потом от самих себя поражают, увядают, страдают и усыхают. Идите за мною далее, посмотрите, на каком месте близ Господа Бога некоторые деревья стоят и в них жизнь, и цветы, и плоды, а иные далеко от Господа, и они безжизненны, и все в них омертвело: это дерево такого-то брата, это такого-то, это с плодами, приходящими уже в зрелость».

И все мне рассказал по порядку и подробно. «А эти еще вновь поступившие — новоначальные, а эти уже прозябают и растут. Ты видишь, всех братьев деревья тут, а они еще в мире, отдают долг свой, назначенный Богом. По окончании дел придет их время, по исполнении делания их Господь воззовет их от мира во святую обитель, и они к вам внидут, и тогда, в силе и мудрости Божией, споспешествующей благодати Божией, возрастут и в совершенстве принесут плод благоприятен Господеви. Господь Бог наш дивен, и разума Его нет конца. Кто может постигнуть ум Господень и исследовать пути судеб Его. Благ Он, щедр, долготерпелив и многомилостив, дает всем жизнь и спасение истинно любящим Его». Я его спрашиваю: «Много ли здесь живущих?»

Он благоговейно осклабился и говорит: «Когда, Господь даст, настанет 1892 год, Вы придете сюда к нам совсем, тогда все ясно увидите и поймете, как возлюбил Господь Бог истинно любящих Его. А теперь вкратце скажу Вам, что все здесь наши братия и сестры, потрудившиеся во святой обители нашей, любве ради к Богу и всю свою жизнь посвятившие на служение Ему, во славу Всесвятого имени Его — все эти здесь». — «А отец Иларий, бывший подъэконом, здесь?» — «Ах, батюшка, горько и прискорбно было бы всем нам, если бы не умолила за него Всемилостивая Владычица Сладчайшего и Милостивого Господа Иисуса Христа, то он не был бы здесь, но по Ее молитвам и он введен сюда. Вам теперь долго здесь быть нельзя, Вас там ожидают, а в 1892 году, тогда Вы уже к нам придете, все увидите и узнаете, кого Господь любит и Всесвятая Владычица. Здесь всегда пребывает Господь Бог и Всесвятая Владычица, и святая обитель Ее здесь, и святых многих обители здесь, и сонм Ангелов здесь».

Я опять прошу дать отцу Антонию для утешения один цветочек. «Нет, он у него долго не будет. Он забудет о нем, и он увянет, от этого ему никакой пользы не может быть, лучше пусть он старается и поспешит скорее к нам сюда перейти, тогда он, благодатию Божиею, все увидит и утешение получит от Бога и Богородицы и привет от всех святых.

Вы желаете знать, как относится к нам Господь. Это, батюшка, невозможно передать никаким языком, даже изнеможет всякий ум человеческий — видя дела Владыки нашего Господа, Его силу, величие, власть и снисхождение к роду человеческому; милостивно терпит, благодетельствует, хранит, покрывает, руководит ко благу и никого не оставляет безпомощным и погибающим или отрицающимся Его. Ко всем снисходит, все терпит и во многом являет милость Свою, чтобы помнили Его, что Он Бог. Блажен тот, кто разумеет пути Господни, и повинуется совету Вышнего, и в любви к Господу Богу приобщается, и всецело сохраняет Его в самом себе. А Вам теперь долго здесь быть нельзя, уже шесть часов утра, и к Вам в дверь стучат и молитву творят. Я знаю, что все наши святые отцы и сестры желали бы Вас видеть здесь, но у Вас там еще много дела, и Вам надо, по воле Божией, там дело совершить, и всем, имеющим в Вас нужду, послужить ко благу их. Нужно мне много Вам передать для пользы живущих с Вами братий, но Господь следит, что теперь мало времени, чтобы я мог все передать Вам для пользы братий, к их духовному возрастанию, укреплению и преуспеянию. Вы к нам, благодатию и милостию Божиею, приидете к обеду и вечери в 1892 году, тогда все мы здесь будем, и еще веселее и радостнее для всех нас будет о Господе. Прощайте, идите домой, а то стучат к Вам в дверь».

И действительно, я возвратился к себе, слышу большой стук и шорох у дверей моих. Я пробыл в странствии с одиннадцати часов ночи до половины седьмого утра. И с тех пор, как взгляну на ворота и за ворота, всегда вспоминаю это видение и всех братий, виденных мною. Все, что возможно было для пользы братии поместить и написать, я поместил и написал, а что не нужно и безполезно — оставил.

Пространство виденной мною обители очень велико. Там построены большие здания по правой и по левой стороне — там обитают святые. Обитель Всесвятыя Владычицы стоит отдельно от обителей святых, она очень красива — красивее всех и больше всех, она ярко освещена каким-то особенным светом, который сияет, но не тяготит, а освежает, оживляет. Свет этот не от солнца, а от славы Его неисповедимого Божества. Этот свет дух живит, сердце умиротворяет, ум озаряет, уясняет, и невидимое явно видимым делает, и непонятное уясняет. Везде тишина, мир, любовь царствует; ветра нет, бури нет, вихря нет, зноя палящего нет, мороза и холода нет. Воздух тонкий, животворный, легкий, чистый и светлый. Все там: дыхание, и тварь, и деревья, и цветы — хвалят, славословят, благодарят Господа Бога, во Святой Троице поклоняемого и славимого от всех. Аминь. Аминь. Аминь.

Написано это по милосердию Божию и милостию Всесвятой Владычицы Госпожи Богородицы, всех святых во славу Божию, Божией Матери и всех святых 1891 года, февраля 11-го дня.