Между раем и адом. Книга видений и свидетельств о жизни души в загробном мире

Видение о Царях и молитвенниках Русской земли

В одну ночь во сне приходит ко мне светлый юноша и говорит:

— Пойдем со мною и ты увидишь то, что никто на земле не разумеет.

Увидев сего чудного юношу, я начал креститься, он сказал:

— Ты добре твориши крестящеся, призывая Имя Господне, но я этого не боюсь, а, напротив, люблю его, так Богу угодно. Иди со мной.

После этого мы пришли на некую гору, с которой видны были все земли и страны, все города и селения, и каждая из стран имела свой цвет воздуха. Русская земля имела цвет воздуха белый чуть желтого цвета весьма красивый. Другие страны имели чистый белый, тоже христианские, но инославныя исповедания. Были страны бело-синяго цвета и темного, как ночь.

Тогда я спросил юношу, что это значит:

— Это вероисповедание всех народов. Так говорит Господь: «Русская земля и вся ея грады и страны, это Новый Иерусалим, второй Израиль». В древние времена в ниспосланные ей Господом испытания, умытая христианскою Кровию, она в скорби благословляла Имя Господне, а за сие Господь наградил страну сию видишь какими дарами.

В это время, когда он говорил, я увидел воздух, отделяющийся от земли и собирающийся в чудные и красивые облака. Я весьма дивился и спросил юношу:

— Никогда я не видел таких облаков.

— Не простые это облака, — говорит юноша, — но дар земле от Господа Бога. Так как люди погнаша Господа Бога, за это отъемлются прочь эти чудные облака, — это не простые облака, но дар Божий.

После этого я увидел города, превратившиеся в черные, но не все, были и такие, которые оставались светлыми, как были.

Затем юноша обратился в другую сторону и говорит:

— Спит русская земля и народы, думающие, что все благополучно на земле, так говорит Господь: «За то, что они погнали Меня из домов Моих и из градов, за сие наведу на них бедствия таковые, что ниже кто разумеет от людей сих. Отцы и матери умоются кровью детей своих и дети отцовскою».

Эти грозные слова устрашили меня. Потом юноша обратился в другую сторону, и я увидел идущего вдали громадного зверя, и за ним темная туча и пошла на русскую землю. Увидев все это, мне стало страшно, и я отступил на шаг назад.

Но юноша говорит:

— Куда пойдешь, некуда от этого скрыться, но знай, что это тебя не касается.

Тогда я почувствовал в себе некую силу и стал смотреть на все. Я спросил:

— Что это значит?

— Первое — зверь: — это война, — сказал юноша, — а второе — туча: — это наказание, о котором было сказано.

Та сторона, откуда шла темная туча, осветилась белым светом.

Я спросил:

— Что это?

— В этой стране будет христианство, — сказал юноша, — оно не дойдет так, как в русской земле, до самого белого света дойдет.

После этого мы повернулись направо в противоположную сторону.

Тут я увидел некую гору: на уклоне стоит множество светлых мужей в архиерейских облачениях, а около них множество других людей благообразных и красивых, все они стояли обращенные лицом в гору.

Видя это, я очень удивился, что от людей такой свет исходит, как солнце, и спросил:

— Кто эти люди?

— Это те святые, — говорит тогда юноша, — которых славит Православная Церковь. В архиерейских облачениях, это те святые архиереи, которых славит Святая Православная Церковь.

Между святителями идет дорога в гору, и на этой дороге два святителя, один на самом верху горы, в белом облачении коленопреклоненный на молитве, с воздетыми кверху руками, другой стоит внизу собора мужей, на той же дороге.

Тогда я спросил юношу:

— Кто тот архиерей, который стоит на горе коленопреклоненный.

— Это — Патриарх Филарет, от которого произошли цари русские. Он молится пред Господом о них. Хотя Церковь Православная его и не прославляет, как других святителей прославила, но он причислен у Господа Бога к великим архиереям за то, что в дни скорби своей не прельстился ничтожною лестью и не помрачил архиерейского сана. И дал ему Господь таковые дары: молиться о своих потомках.

Потом взглянул я на нижестоящего архиерея. Он высокого роста, волосы с сединою, борода длинная негустая, черная, украшенная сединами. Облачение светло-голубоватого цвета, украшенное золотистыми лозами. На главе митры нет, но только венец с сиянием вокруг. В руке у него жезл, на который он опершись, глядит через жезл.

— И сей архиерей, — говорит юноша, — не прославляется Православною Церковью, но скоро будет прославляться.

Я спросил:

— Кто этот святитель?

— Это — Патриарх Ермоген. Велика его заслуга пред лицом русской земли. Так говорит ему Господь: «Сей упасе мое стадо, еже даде ему и не устрашился насильственной смерти, попираючи жезлом своим враги своя, до последнего своего издыхания». А что у него митры нет — это знак насильственной смерти, и будет во обличение им в день суда.

Потом после этого, от сонма архиереев отделились три архиерея и пошли навстречу зверю. Два шли рядом, а третий выше их, один. В руках их жезлы, наподобие огненных. Когда встретились с зверем, один из них говорит: «Куда идет древнее запустение? Какую добычу хочет? Золота или каких других сокровищ? Если ныне прислушаеши нас, веждь лют биен будеши. В силе мы умолить Господа Бога, о пощаде братиям своим!» Но зверь ничего не отвечал и прямо идет на них. Тогда два святителя, которые стояли рядом, изобразили крест своими жезлами, опустив их вниз, а третий святитель, стоявший выше сих святителей, поднял свой жезл вперед. Зверь не остановился оттого, но распался, превратившись в страшную тучу, от темноты которой покрылся свет святителей. Я спросил юношу:

— Кто эти архиереи?

— Святые святители Московские — Петр, Алексий и Филипп. Они имеют дар от Господа защищать русскую землю.

— Но почему, — спросил я, — они не могли остановить этого зверя?

— Хотя велики сии святители, но они исполняют только то, что им дано от Господа Бога, пределы Господни никто не может нарушить. Есть определение Господнее: наказать русскую землю. Видишь, кто может бороться с этим зверем, какие орудия, какая мудрость человеческая может ему помешать. Видишь, какой свет святителей — и тот закрылся от этой тьмы.

Еще нижестоявшего собора святителей я увидел множество народа, как на некоем поле, а впереди их стоят три мужа в царских одеяниях, и вот мы подошли близко к ним.

Один из них спрашивает меня:

— Видел ли ты меня когда?

— Нет, — сказал я ему.

Потом я спросил юношу:

— Кто сей будет?

— Это именуемый царь-освободитель, император Александр II, царь-мученик. Когда он предстал Господу Богу, Господь сказал ему: «Никто любви больше не имать, как тот, кто положит душу свою за други своя». А он это соблюл и за сие даде ему Господь царское достоинство и царское одеяние.

На нем мантия царская, жезл золотой и корона чудная на главе его. Рядом с ним стоит другой муж и тоже в царском одеянии, его назвал благоверным князем Александром Невским. В руке у него небольшой скипетр, на который он опирается рукой. Третий стоит юноша также в царском одеянии, но у него нет короны на голове, подпоясан он был золотым поясом, на котором у него висит чудное золотое оружие, на рукоять этого оружия он опирается одной рукой. Я спросил:

— Кто этот юноша?

— Это — Димитрий царевич, который имел законное право на царский престол, но будучи юн, он никогда не помышлял быть царем, и он потерпел насильственную смерть, но Господь не лишил его царского достоинства.

Я спросил:

— А сии люди кто?

— Это те, — сказал юноша, — которые жили во времена Александра Невского, Димитрия царевича и Александра II и исполняли Законы Господни.

Они были тоже красивые, веселые и радостные, но не такие, как те святые, которые все в свету. Когда я выслушал все это от юноши, то до пояса поклонился царям и прочим стоящим. Но диво! Они тоже ответили мне все поясным поклоном. Потом император Александр II говорит:

— Скажи людям моим, которые за меня молятся Богу, что вельми приятна мне их молитва, и я знаю это, что во многих семьях меня чтут как родного отца. Но видишь, я отсюда не нуждаюсь в их молитвах, любовь же их весьма любезно приемлется Господом Богом, и я молюсь о них и впредь молиться буду.

Потом повернулись мы в другую сторону, там я увидел белую стену — длинную и очень высокую. Но диво! На ней никого не было видно, а кровь льется по ней сверху донизу ручьями. Недалеко от нее стоят пять человек — четверо вместе, а пятый отдельно. Четверо стоявшие, смотря на одного человека и размахивая руками, смеются, как бы порицая его. Стоявший отдельно, протянул руку, но в этот момент появившееся в воздухе лезвие урезало ему руку, и полилась по руке и на землю кровь. Увидев это, я ужаснулся, что с одной руки и столько идет крови.

Тогда юноша сказал:

— Не удивляйся сему, непростая это рука, но царская, а кровь эта всего народа льется чрез царскую руку.

Тогда обернулся стоявший отдельно сей муж, и я узнал в нем императора Николая II. Он обратился к стоявшим четырем человекам, прося о помощи у них. Но видя это они начали смеяться над ним, говоря:

— Проси помощи у Христа своего и мы посмотрим, какую Он подаст тебе помощь.

Тогда Государь Император поднял свои обагренные кровью руки кверху и произнес:

— Господи Иисусе Христе Сыне Единородный в Троице славимый, Ты дал мне царствовать и видишь, как меня за Имя Твое порицают, дай мне помощь.

В этот момент опускается белый холст и невидимо кем перевязывается его рука. И стало очень радостным лицо Государя Императора, а стоявшие четыре человека весьма устыдились. Двое из них протянули руки Государю Императору весьма ласково и дружелюбно, а двое обратились совсем в сторону и обратились к нему спиной. Но Государь не обратил на это внимания. Четыре эти человека не единичные личности, а целые страны — народы, которые именуют себя друзьями русского царя.

Потом перед Государем открылись две дороги — одна ведущая в огромный тенистый сад, а другая, освещаемая жгучим солнцем, и как бы предоставлено Ему было, по которой из них Ему идти. Когда Государь стал подходить к первой тенистой дороге, которая вела в сад, из нее вышло несколько черных людей и, поклонившись ему, стали просить, чтобы Он пошел по этой дороге. В это время стоявший со мною юноша повернулся боком, чтобы не смотреть на эту дорогу. Государь, однако, не обратил внимания на кланяющихся людей и пошел по солнечной дороге. Тогда юноша повернулся лицом к Нему, и я увидел у него такое радостное и светлое лицо. Я спросил тогда:

— Что такое это значит?

— Не один я радуюсь, — ответил юноша, — но и все сонмы Ангелов небесных сорадуются сему. Предложение сие было о помрачении веры царю, но есть определение Божие, что не может быть на русском царском Престоле омраченный верою царь. Было определение Божие, что если бы омрачился верою царь, то и истреблен был бы весь царский дом. Царь не обратил даже внимания на тех, которые предлагали сие. Посему и радуются все сонмы Ангелов небесных, радуются о пути, которым он пошел, то есть солнечным. Хотя тяжел он, но он правый, и за это жизнь Его будет цела, хотя множество врагов восстанет на него. А по нем наследник

Его царствовать будет. И придет время, что люди благословлять будут этого царя.

Вправо от нас я видел чудную палатку, богато украшенную и кругом завешенную занавесом, а посреди стоит как бы колыбель, на ней сидит как бы дитя. Когда вдали стал слышен шум, как бы вопль раздирающий, и стало показываться много множества народа, который шел на эту палатку. Я спросил:

— Чья это палатка и кто сей в колыбели.

— Это Царь русской земли, — ответил мне юноша.

Я сказал:

— Неправда это, царь русской земли — муж совершен, сей же дитя.

— Потому, — ответил юноша, — что он поверил лживым людям, что у него в царстве все благополучно, он, никогда не желавший никому зла и ничего худого, поверил. Поэтому и уподоблен сему дитяти.

Потом юноша указал в ту сторону, откуда шло множество народа.

— Слышишь вопль их. Сей вопль дошел до небес.

И видел я того, кто был окровавленный в толпе, кто голодный, кто полунагой.

В этом же шатре я видел стоявших генералов, которые говорили царю о этих шумевших людях. Царь выслал одного из них к народу, но он, выйдя и услышав такой шум, не пошел навстречу народу. Тогда царь послал другого, но и этот также не пошел к народу.

После этого царь встает со своего места, надевает свою царскую мантию и корону, берет в руку царский скипетр, толкает ногой колыбель и, подойдя к завесе, берет ее обеими руками и разрывает ее, и сам выходит к этой бушующей толпе.

Увидев царя, толпа умолкла и преклонилась пред ним. И тут же по правую сторону стоит император Александр II, видя этот народ страждущий, говорит:

— Прискорбна есть душа моя до смерти! Люди мои еже даде мне Бог, я не заповедовал так царствовать потомкам моим; несть можно так царствовать и думать, что в царстве все спокойно.

Когда же вышел к народу император Николай II, тогда император Александр II говорит ему:

— Добре сотворил, что вышел. Так подобает царям царствовать, чтобы для народа открыт был доступ к царю. Велика царская почесть, но и много Господь спрашивает за это. Не только за многих, но и за одну каплю крови, пролитую невинно, должен будет отдать отчет пред Богом.

Потом обратился ко мне и сказал:

— Видишь сие? И все скажи царю и народу.

— Нет, царь, — ответил я, — кто мне поверит нищему. Теперь все люди ученые, я же нищий и живу имени ради Христова, в обители преподобных Сергия и Германа.

— Знаю, — говорит, — это все, но скажи все сие виденное.

— Нет, царь, — снова ответил я, — мне никто не поверит.

Он же повторил, все сие скажи. Я поклонился в пояс ему, и он так же ответил мне.

Видевши все это, что таковая будет скорбь русскому народу, я спросил сего юношу:

— Что нужно делать нам, чтобы Господь отвратил наказание от русского народа.

— Молись.

— Велики ли мои молитвы и что за сие может сотворить Господь?

— Но все же молись, — затем продолжал, — какие дары нужны Господу Богу, когда города, и села, и дома, и горы, и моря, и все содержится в Деснице Божией. Если бы кто сказал, вот, посмотрю я здание, именуемое Церковью, а сам не пойдет в нее, какую награду он может получить? Только есть одно — обращение к Богу с искренним покаянием и с плачевною молитвою, за сие только Господь прекратит наказание. Но этого сделать им теперь невозможно, хотя бы кто и с небеси пришел и сказал — не послушают, пока не увидят Божия наказания, Божией силы.

После всего этого мне стало очень скорбно. И сказал юноша:

— Думаешь ли ты, что один ты молишься?

И указал рукою. Я увидел народ везде: в городах, в селеньях, на площадях — вышедших всех. Потом я увидел монахов и монахинь, вышедших как бы на какое поле и разделившихся на группы. Первые, к нам стоявшие, были монахи. Я видел, что эти монахи стоят и молятся, отделившись от других монахов, иные коленопреклоненно, иные ниц лежали, которые прямо стояли, воздев руки кверху, и молились.

Тогда юноша сказал:

— Видишь, какие молитвенники? Угодною молитвою молятся Господу Богу.

Еще следующие две группы монахов этого монастыря по силе молитв разделились на группы. Средняя группа хотя и молится, но неусердна была их молитва, и юноша не похвалил этой молитвы.

У третьей группы в руках были какие-то бумаги, которые они разбирали, и слышен был шум и крик. Лица у них были некрасивые.

Юноша сказал, что разбирают не нужные для них законы и думают, что много успеют.

На таковые группы были разделены монастыри мужские и женские.

В самом большом мужском монастыре я насчитал двадцать три монаха, молитву которых похвалил юноша.

В женском же, самом большом, семнадцать монахинь. В последнем, самом меньшем мужском, один монах, и в женском две монахини. В общем же по монастырям — где шестнадцать, где тринадцать, было и девять, и семь, и три.

Потом подошли мы к мирянам, и так же видел я молившихся мужского и женского пола, так тоже разделенных на группы.

Для приблизительного определения на тысячу — самое большее четверо и двое молящихся усердною молитвою.

В средней группе, мимо которой мы проходили, было много, и вид их был как вид обыкновенных людей, но какой-то испуганный.

В третьей группе были безобразные лица. В руках у них были разные бумаги, они кричали и шумели, порицая все. Кто говорит, что нет Бога, и кто что. Хотя этих было меньше, но вид их был такой страшный, что средние, хотя их и больше было, боялись их и не сообщались с ними.

Тут же видел я женщину с тремя детьми — две девочки и один мальчик. Столь чудный и красивый вид был у этой женщины, что я остановился и смотрел. Женщина стояла с воздетыми к небу руками, так же и старшая девочка, а маленькая девочка и мальчик стояли скрестивши ручки на груди.

Юноша, увидев мое удивление, говорит:

— Что дивиться сему, есть писано: «Мало чем умален человек от Ангел», в таком образе сотворен был первый человек. Сия жена сохранила все Заповеди Господни, тому же научила детей своих.

Я подумал — она жена и дети, и как она высоко почтена!

Юноша сказал тогда:

— За то, что сохранила она все Заповеди Господни, а дети у нее научены жить по Закону Господню, а что по закону, не есть грех. Видишь ли, какою молитвою они молятся.

Жена молилась так, что слезы, падающие из ее очей, оставаясь на Ее одежде и лице, придавали красоту как бы бисера. Тогда юноша говорит мне:

— Итак видишь, сколько молитвенников пред Господом Богом, молись и ты. А все виденное тобою сбудется.

И юноша стал невидим.

После этого видения, через семь дней, читали манифест объявления войны Японии с Россией.

Видение о русско-японской войне

Когда началась японская война, я усердно молился Господу Богу, чтобы Он утешил наших скорбящих воинов. В молитве я называл воинов своими братьями. И вот, в одну ночь приходит ко мне светлый юноша и говорит:

— Пойдем, и ты увидишь своих братьев.

Мы пошли и остановились на некой горе, с которой видны город и море.

Юноша говорит, указывая рукой к морю: — Вот место, которое называется Порт-Артур.

Тут же около города площадь, и здесь я увидел свои войска солдат. Увидев, я удивился, что все они стоят не стройными рядами, а какими-то кучками, тут же между ними раненые и больные. Я спросил:

— Что же это такое значит!

— Это те воины, — сказал юноша, — о которых ты молился и думал, что они в стройных рядах, но они уже готовы к позорному плену. Ты видел, что не дает Господь Царю и русскому народу победы, которой они хотели. Победы не будет ни на море, ни на суше.

И увидел я, что на море образовался кровавый крест.

Юноша сказал:

— И на море прольется христианская кровь. Победы не будет, но будет та, которую люди не разумеют. Потому что война с человеком и с бесами.

— Значит, они пойдут в плен к язычникам? — сказал тогда я.

Увидев все это, мне стало скорбно, и я сказал:

— Увы нам грешным, прогневавшим Господа Бога, что нам, что мы носим имя христиан, а сами прогневляем своего Создателя! Но о Господи, пощади нас ради сих страждущих; Вем Господи, что ты пощадил Ниневию, — ради младенцев.

Тогда юноша говорит:

И указывая рукою, где стояли солдаты, говорит:

— Видишь, не призрак это, а воистину Ангелы Господни.

И я увидел между страждущими воинами много Ангелов в виде красивых крылатых юношей, держащих в руках ленты и накладывающих их на плечи генералам, офицерам и солдатикам. Ленты были: одни чисто белые, другие красные с золотистыми ветвями и крестами — на одних восьмиконечными — на других же подобием звезды; крест у всех приходился на груди.

Тут же я видел двух человек, которые ничем не были награждаемы, и я спросил юношу:

— Почему?

— Они на все пороптали.

Потом я спросил:

— Почему у некоторых крест на лентах звездою?

— Это те, которые не православного вероисповедания, но Господь одинаково наградил и их за то, что они исполнили свой долг пред царем и верой православной.

Потом я спросил:

— Почему у одних белые ленты, а у других красно-золотистые?

— Ленты белые на тех, которые умрут теперь, в сражении, как истинные герои, а те, у которых золотистые, пойдут в плен и, возвратившись, понесут позорное поношение. Хотя и они сражались искренно и усердно, но не от них зависело, чтобы быть победе. Награда же сия дана им от Господа Бога, да когда каждый из них предстанет на суд Божий, всем открыто будет Царство небесное. Они не заслужили той скорби, которую должны нести от людей. Теперь видишь, кто каких даров сподобится на земле, кому Ангелы прислуживали, как видишь теперь.

— Ты видел, — сказал юноша, — не скорби, но молись Господу Богу.

Видение Царицы небесной в нашем храме во время всенощного бдения

Когда началась японская война и началась внутренняя смута, я положил себе за правило, каждодневно перед образом Царицы небесной класть за Государя три поклона. Так шло несколько лет. Кончились уже забастовки, и смуты вообще. Вот однажды, придя в церковь, прикладывался к образу Царицы небесной, и тут же вражеский помысел внушил мне: какая моя молитва, и что мои три поклона. И решил не класть больше их.

На другой день по случаю какого-то праздника была всенощная, на которую и я пришел. И вставши по обычаю на своем месте, молился.

И вот, во время шестопсалмия, вижу, выходит из алтаря Чудная Жена, но идет не по земле, а по воздуху. Увидев сию Чудную Жену, я сказал: «Смотрите, смотрите!». — Но видя, что никто не обращает внимания, схватил за плечо рядом стоявшего монаха и говорю: «Неужели ты не видишь?» Но при этом подумал: «Как могла появиться эта женщина, и притом она выходит из алтаря?»

Когда я взял за плечо монаха, стоящего рядом со мною, в это время меня окутал какой-то густой воздух, и я увидел эту Чудную Жену, приближающуюся ко мне. На руке у Нее было некое белое блюдо и на нем ленты разных цветов: белые, голубые и желтые — на них написаны были молитвы — ходатайства Царицы небесной пред Господом Богом.

Одна лента, голубого цвета, лежала чистой, не надписанной.

Явившаяся Жена указала перстом на ленту и сказала:

— Ты видишь? Ты говоришь — «велика ли твоя молитва», но она творилась, подвизаемая любовью за государя, и Я приносила ее как дар своему Сыну и Богу, а ты и столько не захотел молиться. Но знай, что первую молитву каждый человек должен приносить за государя императора, и особенно, кто из любви к нему молитвы приносит, любезны те молитвы Господу Богу и Мне.

Тогда я взглянул на Лик Богоматери, от воззрения на который и от слов, произносимых Ею, я почувствовал неизреченную сладость и в это время познал свое ничтожество.

После произнесенных последних слов, Она стала невидима.

Тогда я освободился от воздуха, которым был как бы связан, и вижу, что монах, которого я держал за плечо, стоит предо мною и говорит:

— Что с тобою?

— Прости, — сказал я, — я задремал.

Но он ответил:

— Нет, ты не дремал, но что-то видел.

Видение накануне московских бунтов

В одну ночь, во сне, приходит ко мне давно умершая девушка, сестра моя, и говорит:

— Пойдем со мною, тебя зовут домой.

— Зачем я пойду, я здесь навсегда остался, да и кто ты, что зовешь меня домой.

— Неужели ты меня не узнаешь?

Я вижу, но не верю; та девушка, сестра моя, уже семь лет, как умерла, а ты сейчас пришла ко мне?

Она отвечала:

— Никто из людей не умирает, но только переходят в другую жизнь. Ты ведь меня знал, я была больна тридцать семь лет, а теперь ты видишь, я какая?

Одежда была на ней белая, весьма нарядная, а лицо красивое и веселое.

— И за эти страдания, вот ты видишь, как меня Господь наградил. Иди же со мной и увидишь, как наши братья страдают, они просили, чтобы и ты пришел.

— Не могу я идти, — говорю я, — да и что я могу там сделать.

Тогда она строго на меня посмотрела и говорит:

— Так Богу угодно, иди.

После этого я как бы невольно пошел за нею. Мы пришли и остановились на некоем возвышенном месте, откуда видно было поле.

Она говорит:

— Смотри, сколько трудов положили и ничто расти не может. Видишь, сколь доброе семя посеяно, а эти, — указывая на черных птиц, — все пожирают.

Действительно, все поле было покрыто красивыми желтыми и всевозможными цветами. При нас это поле засевалось и тут же покрывалось красивыми цветами, но черные птицы налетали и пожирали все.

Потом, указывая рукой влево, она говорит:

— Смотри, откуда они прилетают.

И я увидел большое чудовище, на нескольких деревах сидящее, от этого чудовища и вылетали черные птицы. И всякий раз, как засевалось поле и вырастали цветы, птицы эти пожирали их. Тут же стояли и люди и смотрели в испуге, не зная что делать. Тогда я говорю:

— Что же тут можно сделать? Один Бог только может помочь.

В это время я увидел — появилась вверху чудная белая птица вроде орла и стала кружиться над этими полями. Черные птицы, заметивши эту птицу, как бы испугались и припали к земле, затем стали отлетать к чудовищу. Одна же из них поднялась в высоту, как бы желая сразиться с белой птицей, и поравнялась с ней. Белая птица стала быстро подниматься вверх. В это время, когда только еще появилась в воздухе белая птица, черное чудовище стало испуганно расправлять свои крылья и кости. Первая черная птица, когда отстала от белой, сделала поворот и полетела к черному чудовищу. Тогда белая птица, повернувшись, пустилась вдогонку за черной птицей, но настигая черную птицу и пролетая мимо нее, белая ударила в чудовище, сидящее на деревьях, с такой силой, что у него отлетела голова и оно с шумом рухнуло на землю. После чего от него пошел смрад и само оно потонуло в своей крови.

Тогда я спросил:

— Что все это значит?

— Отрубленная голова — означает конец кровопролитному восстанию, злосмрадный воздух — означает мор по местам — болезнь, называемая холерой, и этим кончится наказание. Видел все это, но и еще иное увидишь — лучшее.

И стала невидима.

Сонное видение накануне Первой мировой войны

Перед началом теперешней войны с немцами (1914—1918) я видел такой сон.

Я вышел будто бы в поле, которое было разделено рекой (по одной стороне ее), на другой стороне было собрано множество женщин с детьми, но мужчин не было. И таковой плач поднимали эти женщины, что жутко было слушать их. Одни поднимали руки к небу, призывая Бога, а иные так плакали. Но вот между ними, то есть между плачущими женщинами, я увидел одну ходящую женщину — и подходит она то к одной, то к другой, особенно к тем, которые призывали Бога, и каждой подает узелок.

Я удивился, кто же эта женщина, не предавшаяся горю, а услуживающая другим? Потом я пожелал увидеть лицо ее, кто она? В это время она обернулась ко мне и стало видно лицо Ее, и я узнал в ней Царицу небесную. Тогда я вспомнил, что ранее сего, на корабле, я видел Ее в неприступной славе, ныне же так смиренно ходящей и утешающей скорбящих.

Когда я увидел к скорбящим такую милость Царицы небесной, мне стало несказанно радостно, что скорбящим такую милость Царицы небесной.

На другой стороне реки так же было множество скорбящих женщин и такой же вопль, но не было утешающих. И мне пришло на мысль, что будет война.

Видение о монашеском пути

Меня смущала мысль, почему мы живем так плохо и нерадиво, столько согрешая, тогда как знаем из Слова Божия, что за грехи наказывает Господь и по смерти отсылает в ад. Усердно молился я Господу Богу, да откроет Он мне путь Свой. Молился долго и усердно около года, до сего дивного видения.

В одну ночь во сне приходит ко мне светлый юноша, показавшийся мне чудным, и говорит:

— Иди и посмотри путь монашеский.

Увидев сего чудного юношу, я сотворил Иисусову молитву и осенил себя крестным знамением.

После этого мы с ним вышли из монастыря, и вот я вижу дорогу, ведущую к востоку, в высоту, около нее большая высокая площадь и на ней собрались наша братия. Но диво — я увидел между братьями множество бесов, у одних бесов подвешены как бы лотки и на них наложены разные красоты, привлекающие монахов. Яства и пития, красивые женские лица, цветы, и все, что может быть соблазнительным для монаха.

Бесы, подходя попеременно ко всем, предлагают свои товары. У одного не примут, другой подходит со своими товарами, и так к каждому. Так и меняют свои товары, предлагая без исключения всем, находившимся на площади.

Грустно стало мне смотреть и слушать. Некоторые из братии не обращали внимания на предлагаемые бесами товары и шли в гору.

Пока я смотрел на эту площадь и гору, я видел одного монаха, далеко ушедшего по дороге, которая называется путь монашеский. Вокруг этого монаха находится сотня бесов, кричащих на него: «Куда идешь, злой чернец, все равно погибнешь, безстыдный». Но монах не обращал внимания на крики их, держа четки в руках и читая Иисусову молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного», не отвечая на их шум, идя дальше.

Видя, что монах идет, не останавливаясь, все вперед, один из бесов заревел таким сильным голосом и говорит:

— Что сотворим сему чернецу, возьмите и повалите дорогу, пусть упадет.

Но монах не обращал внимания, шел своим путем. Тогда бесы принялись валить эту дорогу так сильно, что гора стала шататься, но дороги потревожить не могли.

Тогда бес заревел и говорит:

— Возьмем и убьем этого злого чернеца, — и так разъярились, что начали вырывать деревья с корнями и кидать на него, и накидали целые кучи, из коих образовались горы, но дороги его забросать не могли, она осталась свободная, и взад и вперед.

Монах же и на это не обращает внимания — все идет вперед, читая Иисусову молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного».

Видя все это, один из бесов говорит:

— Оставим его, сего злого чернеца, пусть идет, сам погибнет, — и ушли от него.

И дивно, я видел, что дороги впереди нет, а поскольку он идет — постольку открывается перед ним дорога, и как не высоко он ушел вперед, но позади его дорога осталась и достигла земли, той площади, где стояла вся братия.

Увидевши все это, я скорбел. Тогда юноша говорит:

— Видишь, какой путь монахи избрали добровольно, почему и неспокойно, и откуда быть покою, добровольно нареклись быть воинами Христовыми, и как могут они жить спокойно. Весьма угодна Богу жизнь такого монаха, какого ты видел идущим впереди. Видишь, как нападали на него бесы и ничего не смогли. И не только сии одни, но если бы и весь ад восстал на него, ничего бы не смогли сделать ему потому, что он носит в сердце Господа Иисуса Христа и чужд всего мирского.

Потом ниже шли двое монахов, за ними трое, потом семеро, и за ними девять. К этим бесы уже прикасались, толкают их под гору кого на шаг, кого на два, но не более четырех шагов. Столкнуть же вниз совсем с дороги под гору не могут, и тоже ругают их всячески, но они не отвечают, и все читают молитву Иисусову: «Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас». Юноша и этих похвалил так же, как и первого, шедшего впереди.

К тому бесы и прикоснуться не могли, а к этим всячески прикасались и толкали.

Еще ниже от площади идут в гору другие монахи и послушники вплотную, глядя на первых, идущих впереди монахов.

И этим бесы усиленно предлагали свои товары, но они не приемлют, но все идут в гору. Тогда бесы начинают плевать им в лицо и толкать под гору, но они карабкались снова. Были и такие, которых сталкивали до четырех раз, и вставали они, и возвращались в толпу назад, говоря:

— Не наш это путь, это путь прежних святых отцов, мы этого не можем.

Другие же идут в гору, борются с бесами, призывая на помощь, кто Господа Бога, кто Царицу небесную, кто Ангела хранителя, кто святителя Николая и других святых, и всякий своего святого. Некоторые из братии, видя первого высоко идущего монаха, стали призывать его на помощь: «Батюшка, помоги нам, и мы хотим туда идти». Монах, слыша их зов, остановился.

Тогда я спросил юношу:

— Почему я не вижу никого помогающим им, хотя они и многих призывают святых, и может ли им помочь впереди идущий монах?

— Может, но только пользы мало им от этого. Путешествующие по морю, видя маяк, благополучно совершают свой путь, а они видят идущего впереди их отца, могут свободно ему подражать, понеже нарекли они себя воинами Христовыми, и трудиться, поэтому надо, как подобает воинам Христовым. Какой воин может получить награду не трудившись? Но если бы кто из царей наградил воина, не потрудившегося отличием, какое получается только за подвиг, то он сам устыдился бы других.

Потом я спросил:

— Опасен ли путь этих монахов, которых враги сталкивают с горы?

— И таковых монахов путь не опасен — понеже близ десница Господня, помогающая им, они борются как воины Христовы. Видел встающих и падающих, на это есть судьбы Господни, которые никому неисповедимы. Но я знаю верно, что не один из борющихся монахов не останется без наград у Господа Бога. Некоторым из них определенно бороться весь путь до смерти, или до врат Царствия небесного, что одно и то же, пока человек не узрит Бога. Одни, подвизавшиеся, приходят в тихую пристань еще здесь. Хотя бы на ногах и руках ползли они до врат Царствия небесного, как те, так и другие не будут оставлены Господом Богом.

После всего этого, я видел, что лица монахов, что идут в гору и борются, начинают быть светлыми и радостными, а борющиеся с ними демоны изнемогают и начинают отступать от них. Монахи же, которые говорили, не для нас этот путь или довольно с нас потрудились, можно пожить спокойно, и уходили назад в эту же толпу. Лица у них делались темными, и грустно мне было смотреть на них.

Юноша сказал:

— Сомнителен их путь, понеже они нарекли себе суд, сказавши: «Не наш это путь», и говорившие «довольно потрудились — можно жить спокойно при столах и кроватях», отсюда видишь и разумей, как трудно жить.

Все сие показано было мне во сне и истинно, а не вымысел, какой-либо есть, а потому пользуйся, читатель, во имя Господне.

1909 год

Видение райских обителей

В одну ночь вижу я себя во сне вышедшим из кельи. Вдали я услышал шум и говорящих людей. Я подошел ближе, чтобы расслышать, и вижу, что по какой-то дороге идет множество людей всех сословий, которые говорят между собою, называя имена — Эдем и Иерусалим.

Я говорю себе: «Какой-нибудь богатый человек выстроил сад и назвал таким святым именем: Эдем, а люди поверили, идут туда и глумятся над священными именами».

В это время из толпы идущих выходит ко мне седовласый и весьма красивый муж, подходит ко мне и говорит:

— Пойдем и ты с нами.

— Куда я пойду с вами, — отвечаю я ему.

— Туда же, куда и все идут.

— Они, — я говорю, — слышу, идут Эдем смотреть, но где же он на земле может ли быть? В Священном Писании это называется Царствием небесным, Раем, одно и то же. Они же глумятся над сим святым наименованием.

В это время подошел к нам светлый юноша и говорит:

— Вы что же встали и нейдете?

Тогда старец говорит ему:

— Он не верит.

Юноша отвечает мне:

— Ты должен идти с нами, и увидишь, какую чудную красоту имеет этот сад.

Я услышал, что идущие все молятся, призывая Господа Бога и святых... и я, присоединившись к ним. Я пошел с ними, а старец и юноша, подходившие ко мне, удалились в народ.

Я спросил идущих со мною:

— Кто сии старец и юноша?

Мне ответили:

— Старец этот — святой апостол Андрей Первозванный, который имеет особенную заботу о русской православной стране, а второй — Ангел Господень, который помогает всем призывающим его.

Чем дальше мы шли, тем больше видели и других святых и святителей, в полном архиерейском облачении святителя Николая Чудотворца и других святых, юношей светоносных, помогая всем призывающих их.

Все они были необыкновенно светлы, и от них шел свет.

Сначала я шел быстро, но дорога вела все выше и выше, я стал уставать и, наконец, так устал, что едва мог идти. Наконец совсем изнемог, хотел было сесть в стороне на траве и отдохнуть немного, но в этот момент подходит ко мне святой юноша и говорит: «Нельзя садиться здесь». И, указав вперед, сказал:

— Смотри, мы высоко от земли.

Сверху был как бы откос, на котором можно бы было задержаться, но юноша говорит:

— Смотри, хотя есть некая возможность задержаться, но оттуда возвращаться потребуется целые годы.

По левой же стороне не было никакого уклона, а прямо видна была великая пропасть, откуда шел черный дым. После этого я почувствовал в себе некую силу и пошел в самую кручу горы, от нее шел весьма узенький мостик через темную пропасть.

И вот, когда я прошел по мостику до половины его, снизу я услышал раздирающий душу крик.

Оглянувшись налево, я увидел людей, падающих вниз в пропасть, мне стало очень страшно.

Тогда юноша говорит:

— Спеши, тебя это не касается.

Перешли, и снова вышли на дорогу, по которой шли недолго, и поднялись на самую вершину горы. Здесь была небольшая площадь, на которой мы и встали.

Перед нами оказалась длинная и высокая стена, как бы природной горы. В этой стене есть ворота, а у них стоит высокого роста очень красивый муж. Юноша сказал:

— Вот этот сад и есть Эдем. Проси у этого мужа благословения, чтобы он открыл тебе врата.

Тогда я подошел к сему мужу, поклонился ему и просил благословения посмотреть этот сад. Он сказал:

— Бог благословит.

И часть этих врат открылась, и я увидел там чудный свет. Когда я взошел за сии врата, я увидел иного благообразного мужа и, поклонившись ему, сказал:

— Можно ли посмотреть?

— Можно, иди, — ответил он, — по всем дорожкам сада, сколько есть.

Я пошел по первой дорожке, ведущей влево, тут увидал чудесное здание, которому нет описания образа на земле, ни в представлениях, ни в понятиях человека.

Против этого здания я увидал прекраснейший сад, в нем были всевозможные деревья и цветы чудно красивые, которым также нет образа на земле, хотя бы малой тени.

В этом саду я увидал гуляющих детей, веселых и радостных, — одни ходили по дорожкам сада, другие стояли у цветов.

Я хотел было зайти в сад, но юноша, вышедший мне навстречу, остановил меня, говоря:

— Сюда тебе взойти нельзя, потому что это удел Царицы небесной Приснодевы Марии, сюда входят только те, кои особенно усердно Ей молятся.

Я хотел просить Царицу небесную, но юноша говорит:

— Ее нет сейчас, Она ушла на помощь призывающим Ее.

Потом я спросил:

— А кто эти дети?

— Это дети тех матерей, которые особенно молятся Царице небесной при их рождении.

Потом я обратился вправо и пошел по одной из дорожек. Тут я увидел много людей, весьма красивых и радостных, в прекрасных одеяниях. От прочих людей отделилась и пошла мне навстречу девушка в белой одежде, весьма радостная и веселая, и в ней я узнал свою сестру. Увидев ее, я удивился, а она сказала мне:

— Что ты так удивляешься, смотря на меня. Ты ведь знаешь, я была больна тридцать семь лет и все терпела, вот за это-то и дана мне сия награда Господом Богом.

Я спросил:

— Есть ли еще кто из наших знакомых?

— Здесь отец и мать, а вот и дядя здесь.

И я увидел его. Одет он был в цветную одежду, очень красивую. Я стал рассматривать его одеяние.

Он спросил меня:

— Нравится ли тебе моя одежда?

Я сказал:

— А за что тебе дали такую одежду?

Он сказал:

— Когда меня водили на поклонение Господу Богу, Господь сказал: «Оденьте его в одежду эту, ибо он никому и никогда худого не пожелал».

Потом говорит мне, иди и посмотри обитель мою, в которой я живу. И тут же, недалеко от них, я увидел большое красивое здание, снаружи оно как бы походило на обычные здания, но все же будто не настоящие. А когда мы вошли внутрь его, оно было сверху освещено небесным светом, и все и всюду одинаково было видно. Мы шли подобием некоего коридора мимо многих обителей, в которых я видел множество людей, в белых одеждах веселящихся и радостных весьма. И так дошли мы до его обители.

Он спросил:

— Ну что, хороша ли моя обитель?

Я ответил:

— Хороша.

— Если пребудешь, — прибавил он, — в своем монастыре и будешь исполнять Заповеди Господни, тебе еще лучше будет.

Потом они спросили меня, как я сюда пришел?

Я сказал:

— Той же дорогой, какой и все идут, пригласили меня, и я пошел.

И опять спросили:

— А как ты прошел через черное место?

Я ответил:

— Просто по мостику перешел.

Спросил и я:

— А вы как перешли черное место?

Сестра сказала:

— Я сама перешла.

А дядя ответил:

— Меня двое Ангелов перевели через него.

Потом я спросил:

— А кто эти люди, здесь находящиеся и которых я видел?

— Это все люди, угодившие Господу Богу, здесь простые миряне, выше священники, потом монахи, там и вашего монастыря много монахов, еще выше архиереи.

Потом я спросил:

— А что вы здесь делаете?

Они сказали:

— Мы встречаем тех, кои сюда приходят, и очень радуемся сему.

Потом я увидел некую гору, и на ней расположен чудный город. Стена этого города была из золота всевозможных цветов неописанной красоты, и я пошел к сему городу ближе, чтобы посмотреть. Увидел я в нем врата наподобие арки, но дверей не было. При входе же у врат была как бы некая ступень золотая, когда я подошел к этим вратам, у меня явилось невыразимое желание посмотреть за врата. Там виден был чудный необыкновенный свет, и было слышно чудное пение. Не видя никого, что бы можно было спросить, я решился вступить на эту золотую ступень и войти во врата. Но в эту минуту передо мною предстали двое чудных юношей и возбранили меня, говоря:

— Нельзя тебе сюда идти, везде тебе можно смотреть и быть, куда бы ты ни пошел, кроме сего.

Но в то же время видел я, что во врата сии сподобившиеся юноши проводили других людей.

Тогда я спросил:

— Почему же они идут безпрепятственно?

Юноши сказали:

— Есть писано: «Невозможно человеку видеть Бога и живу быти». А люди эти кончили свой путь жизни и больше не возвратятся. Они идут на поклонение Господу Богу. Тебе же при жизни дано посмотреть все и видеть сей чудный город, о котором сказано в Евангелии, и нет другого, нигде не существовало и не существует. Отсюда управляется весь мир во всем свете. Видел все — теперь иди в свою обитель.

Услышавши все это, я сказал:

— Господи, как здесь хорошо, и опять нужно идти.

— Иди и исполняй Заповеди Господни. Так Богу было угодно, что бы ты все видел. А теперь иди, ибо звонить скоро будут к утрени у вас, и братия пойдет на молитву, иди и ты с ними.

1913 год

Сонное видение корабля Богородицы

После сего видения спустя несколько дней, приходит ко мне юноша во сне и говорит:

— Пойдем, увидишь торжество.

— Какое теперь может быть торжество, когда люди везде плачут.

— Пойдем и увидишь, — сказал юноша.

Пришли мы на берег моря, и я увидел вдали много кораблей плавающих, украшенных флагами, каждый своей нации. Вдали между ними был виден особенно большой и красивый корабль украшенный, окруженный чудным светлым воздухом. Увидев их, и в особенности этот большой и прекрасный корабль, я сказал:

— На земле так много горя и нужды, а здесь такой богатый корабль. И не простой этот корабль, должно быть, этот корабль самого богатого человека в мире или кого-нибудь из царей.

— Нет. Никто не может ни построить, ни купить такого корабля, он принадлежит Царице небесной, Заступнице рода Христианского.

Когда это сказал юноша, я увидел, что корабль на воде, но свет славы его доходит до небес. Пока я рассматривал его, он подошел к самому берегу, где мы стояли. Я видел: с боков корабля стоят чудные белые облака — красивые разными волнами образующими, как бы столпы. Когда я взглянул на палубу этого корабля, она была белоснежная, блестящая, как бы осыпанная каким-то бисером. В корме, в полном архиерейском облачении, стоял святитель с жезлом, который он держал позади себя, опираясь на него правой рукой. Выше одной ступени, стоят два мужа, чудно осененные красотою воздуха. Ближе к нам стоящий имел волосы длинные, белоснежные, седые, такая же — большая, длинная, белоснежная борода. Другой стоящий ниже имел и волосы, и бороду короче.

Юноша сказал:

— Видишь, какую славу имеют апостолы Христовы.

И назвал первого из них святым Иоанном Богословом, а другого — святым апостолом Петром.

Потом я посмотрел на носовую часть корабля и увидел еще двух мужей. Один был в царской мантии и короне, а другой в золотистой одежде, перепоясанный золотым поясом, на котором висело красивое оружие вроде меча и венец кругом головы его. Первого юноша назвал благоверным князем Александром Невским, а второго — Димитрием Царевичем.

В самом носу корабля были еще три мужа, но кто они, юноша не назвал.

Однако, который был ближе к нам, я узнал по иконному изображению, как бы святого великомученика и целителя Пантелеимона, и также с ковчежцем в руке.

Было все очень красиво. Другие также были юные и также весьма красивые.

Выше ступеней, где стояли апостолы, на кафедре, я увидел стоящую Жену, окруженную столь чудесным светом, что невозможно описать этого.

На руке Она держала чудное блюдо, покрытое подобием холста, концы которого касаются кафедры. На этом блюде стоял Крест, который Она поддерживала двумя перстами, а около Креста на блюде — малое оружие в виде меча.

Я осмелился взглянуть в лицо этой Чудной Жены и почувствовал в себе неизреченную сладость, и вместе как бы ничтожество собственное и распадение, и подумал в себе: «Хорошо всегда быть пред Ней и всегда носить в сердце Царицу небесную».

Тогда юноша сказал:

— Не смущайся, не может человек один выпить всего океана великого воды, кольми паче, кто может постигнуть величие Приснодевы Марии, Царицы небеси и земли.

Одеяние Ее было светло-голубого цвета, вокруг лица Ее чистый, белый, необычайной красоты венец.

Юноша говорит:

— Видишь истину, а не призрак, никогда не может бес представляться в сем образе, не даде им сего Бог. Видел, какою славою украсил Ее Бог за смирение Ее, ибо Она держала на руках Своих Господа Бога и никогда не возгордилась. И таковую-то Заступницу роду Христианскому даде Бог. Она имеет такую силу, что если бы нужно было небеса преклонить к земле, и то бы Господь исполнил Ее прошение. Пусть люди не говорят, что никто не помогает им, в особенности неверующие и маловерующии.

По сторонам Царицы небесной в воздухе стояли два Ангела, над ними светлые красивые облака, которые как бы они поддерживают. Выше сих Ангелов, посреди облачных столбов в легком голубом воздухе, парящие Ангелы, восходящие и нисходящие лествицею до небес и в благоговейном удивлении смотрящие вниз.

Этот чудный необыкновенный корабль пошел к другим кораблям, стоящим в море. Корабль же каждой нации ожидал, к кому между ними он зайдет. Тогда корабли, украшенные русскими флагами, видя, что корабль сей направляется прямо к ним, расступились надвое, и он взошел между ними. Тогда все русские корабли окружили его и пошли в море. Остальные корабли, увидев, что этот корабль присоединился к русским, отступили и дали дорогу, когда они проходили мимо них, все преклонились пред ним.

Потом я спросил:

— Что есть сей корабль?

— Не простые сии корабли, — сказал юноша, — но церкви всех вероисповеданий. Придет время, и они увидят это величие Церкви Православной и сами преклонятся пред ней. Видишь, какие блага получают православные христиане.

— Долго ли, — спросил я, — продолжится русское православное царство?

— До скончания века, — ответил юноша. — Если они отступят от Господа Бога, то Господь Бог наведет такое наказание, что другие народы будут говорить: «Нет больше Русского Царства». А если от теперешнего вразумлятся и не помрачат веры, то Господь не оставит его в этом, но только проведет в лучшее. И превзойдут всех народов, а дерзнувшие на них унижены будут Господом Богом.

Этим видение кончилось.

Видение перед Первым походом на Варшаву

Я стоял на некоей высокой горе, с которой я видел войну на большое расстояние и фронт сражения. На этой же горе стоят много наших братий, обращенных в сторону войны, и молятся Богу. В это же время я вижу, стоят в воздухе два светлых монаха, обращенные лицом тоже в ту сторону, где находится поле сражения, и молятся Богу. Я узнал этих молящихся монахов — это были наши отцы Сергий и Герман Валаамские. Еще выше их видел Царицу небесную, идущую по направлению к монахам, в воздухе стоящим и держащим в руках пальмовую ветвь. Подходит к ним, и одному, который был по правую сторону, подает пальмовую ветвь и говорит: «Идите, помогите им, они изнемогают, они борются за правое дело и призывают Господа Бога в помощь себе», при этом указала туда, где происходит сражение — с неприятельской стороны был виден очень сильный огонь против наших войск, а с нашей стороны был сравнительно очень слаб.

Когда эти два преподобных монаха дошли до сражения, то огонь неприятеля все меньше и меньше, наш же огонь все усиливался, и видно было, что наши погнали неприятеля. Когда преподобные пошли по направлению неприятеля, я увидел Царицу небесную, удаляющуюся направо, в другую воюющую сторону, пока совсем не скрылась.

И этим видение кончилось.