Между верой и любовью

Глава восемнадцатая

Эугенио исполнилось двадцать. Он сохранил детскую чистоту и искренность и полностью доверился ректору, делясь с ним своими сомнениями, терзаниями и переживаниями. Тот попытался донести до своего ученика, что желание защитить подругу детства и заботиться о ней не мешает ему выполнить свое предназначение и принять сан, и что вовсе не запрещено, изжив из сердца пагубную страсть, относиться к Маргарите как к сестре. А для этого ему необходимо избавиться от искушения видеться с ней, дабы постепенно стереть в своей памяти ее образ. К тому же, добавил святой отец, сеньор Антунес обещал в скором будущем подыскать для нее достойного мужа.

— Все верно, — согласился Эугенио в задумчивости. — Все, что вы мне говорите… Но я в полном замешательстве. Любая попытка прогнать из сердца терзающее меня чувство обречена на провал. У меня не осталось сил бороться с собой.

— Сил нет на земле, сын мой, но они есть на небесах. Доверься святому провидению, и оно не подведет тебя, победа, которую ты считаешь невозможной, будет скорой и придаст тебе силы. Молитва, раскаяние, усердная учеба — вот верное оружие, которой поможет тебе победить. А ведь ты однажды уже одержал эту победу, мой мальчик, когда совсем еще в юном возрасте поборол себя, и если бы не поездка домой, где тебя ждал змий-искуситель, ты избежал бы необходимости новой борьбы. И сегодня, когда тебе уже двадцать лет, ты должен лучше понимать суть происходящего. Так неужели ты опустишь руки и не будешь бороться за свое будущее?

— Но, падре… Я поклялся Маргарите… Разве нарушить клятву и бросить бедную девушку на произвол судьбы не будет предательством?

— Тебя искушал дьявол, сын мой, поэтому данная тобою клятва не имеет силы. Господь не одобряет такую клятву, и ты свободен от нее. Слезами раскаяния и долгими молитвам ты заслужил того, чтобы Господь простил тебя.

— Не знаю, падре, не знаю, что и возразить… Разумом я согласен с вами, но совесть не позволяет мне оставить в страданиях мою несчастную подругу, для которой я не только единственный защитник, но и единственная надежда…

— Сынок, уверен ли ты, что это голос совести, а не порывы страсти? Не бесовские козни, направленные на то, чтобы затмить твой разум и погубить душу? Ничто не мешает тебе продолжить путь к заветной цели кроме твоих собственных сомнений. Эта страсть лишь испытание, пройдя которое ты сможешь вознестись мыслями к Богу. Враг был послан тебе Господом, как ангел Иакову. Так поступай же, как он, борись и днем и ночью, и ты победишь, как Иаков.

Эугенио вышел из кабинета ректора, убежденный в том, что знает, как ему следует поступить, чтобы побороть страсть, ставшую для него и благословением, и проклятием. Уединившись, он предался молитвам, подобно древним отшельникам в Нитрийской пустыне[14] и в Фиваиде[15]. Он исступленно молился, соблюдал посты, бессонными ночами с упоением читал богословскую литературу, но мыслями по-прежнему возвращался в прошлое. Хрупкий сосуд детских чувств превратился в драгоценную чашу, бережно хранившую воспоминания о Маргарите, ее сладких поцелуях и горячих слезах. Тщетно пытался он найти убежище в набожности. Даже тогда, когда он взывал к Небесам, ему неизбежно являлся образ Маргариты, чистой, как ангел.

Долго в душе его шла борьба между любовью и желанием служить церкви — двумя страстями, без которых он не мыслил своего счастья. Ах, если бы не жесткие церковные каноны!..

Между тем разлука и абсолютное отсутствие каких-либо новостей от любимой не могли не сказаться на обжигающей некогда страсти, которая стала затухать, словно догорающая свеча, поглощающая сама себя. Религиозность же его, изо дня в день подкрепляемая молитвами, увещеваниями и предостережениями наставников, с каждым днем укреплялась в его сердце и была готова отпраздновать полную победу. Два обстоятельства сильно повлияли и ускорили эту победу.

Известный и всеми почитаемый в Бразилии миссионер Жеронимо Гонсалвес де Маседо на пути в обитель Фаренья Подре, куда он был по своим заслугам приглашен на открытие семинарии в Кампо Бело, что в восточной окраине штата Минас-Жерайс, оказался проездом в Конгоньяс ду Кампо и любезно согласился прочитать в воскресенье проповедь. Он считался одним из самых ярких ораторов, и слушать его эмоциональные проповеди собирались верующие со всей окрути.

Как только он поднялся на кафедру и перед собравшимися предстала его статная фигура, словно созданная для того, чтобы скульпторы ваяли с нее святых, по церкви разнесся восторженный вздох.

Сегодня в церкви прославляли целомудрие святых мучеников. Миссионер с энтузиазмом прочитал панегирик житию святых, предварив его обличением слабости человеческого духа, тяги к чувственности и множеству других земных страстей. Самые хвалебные и яркие эпитеты он посвятил целомудрию — одному из высших добродетелей, этому нежному цветку, чей аромат приятен Всевышнему больше, нежели весь фимиам, воскуряемый при богослужениях. В своем эмоциональном выступлении он не преминул упомянуть и сцену искушения Евы в райском саду.

«Похоть, — вещал он, — это змий, что источает страшный и губительный для души яд и ведет нас к потере вечной жизни в Раю. Подобно великим мученикам, которых сегодня прославляет Церковь, мы должны раздавить этого змия, крикнуть ему, поверженному: Изыди прочь, Сатана!»

Воодушевленный, он продолжал: «Изнеженный воин, что прячешься ты под кровлей родительского дома? Ты наслаждаешься жизнью, а между тем твой враг с жалом, торчащим из пасти, приближается к тебе, он разрушает, он покоряет твой дух, лишает способности сопротивляться, и ты погружаешься во тьму, хотя над тобой светит яркое солнце. Встань! Вера придаст тебе силы! Не слушай мать, отца или подругу, останавливающих тебя на пороге, не дающих тебе пройти, иди, не оглядываясь, ведь ты солдат, а крест — знамя твое! Даже пустыня выстлана цветами для тех, кто следует за Христом! В уединении ты находишь возможность примкнуть к тем, кто следует в Царство Небесное! Лишь в священном уединении можно услышать голос Бога, все слышащего и все ведающего!»

Завершив проповедь, преподобный Жеронимо перешел к напутствию коллегам из Конгоньяс ду Кампо, которые ждали, посвятив его в ситуацию с Эугенио, что миссионер найдет нужные слова, чтоб остудить пылкую голову их любимца.

Так и случилось. Вся его вдохновенная речь была адресована юноше, который, ничего не подозревая, внимал каждому слову и чувствовал, как каждое из них пронзает его прямо в сердце, словно острый меч.

Самым впечатляющим был образ змия, извивающегося у ног Евы, что напомнило ему о случае с Маргаритой, когда она малышкой играла со змеей, случае, оставившем такой глубокий отпечаток в сердце его матери. Найдя сходство между тем случаем и событиями в Книге Бытия, Эугенио ужаснулся. Не оставалось сомнений — то происшествие было предостережением Небес, тот змей был демоном, а Маргарита — Евой, призванной соблазнить его, предложив ему запретный плод и тем самым обрекая его на вечные мучения.

Молясь на коленях, Эугенио поднял глаза к своду храма. Внезапно свод распахнулся и с небес спустился хор ангелов. Впереди с пальмовой ветвью в руке шел ангел, так похожий на Маргариту! Остановившись перед Эугенио, ангел протянул ему ветвь, сказав: «Вот он, путь на небеса…». Подняв взгляд к алтарю, он увидел, что Богоматерь улыбается ему, словно зовет к себе.

Видение поразило его. Это, неопровержимо, была дарованная ему Небом весть. Им с Маргаритой не суждено быть вместе на земле, вот почему, превратившись в ангела, она спустилась к нему с небес, чтобы сообщить — они будут вместе на небесах, а здесь, на земле, он призван быть священником.

Бедная Маргарита! Яркая звезда, светившая им еще с колыбели, погасла под гнетом церковных догм и уже совсем не освещала душу Эугенио. Бедная, бедная Маргарита!